Патрисия (“Пенни”) родилась в Дублине в 1923 году Пакенхэм-Уолш было всего 16, когда пришла Вторая мировая война, но она солгала о своем возрасте и вступила в WAAF (Женские вспомогательные военно-воздушные силы), в конечном итоге став летным офицером и экспертом по радарам. Основываясь на этом опыте, она была назначена техническим консультантом фильма, который сэр Питер Устинов снимал об открытии радара, и в течение восьми лет работала его личным ассистентом, а затем пять лет работала в редакционном отделе British Vogue.
Когда ей было под тридцать, она восстанавливалась после несчастного случая на лыжах и написала свой первый роман " Мертвецы не катаются на лыжах", и родилась новая карьера. В "Мертвецах" снялся инспектор Генри Тиббетт из Скотленд-Ярда, обладающий как нюхом ищейки на преступления, так и покладистой женой; они оба являются грозной командой сыщиков и олицетворяют счастливый, продуктивный брак, и именно эта двойная картина приносит сериалу "Тиббетт" такое глубокое удовлетворение. Хотя книги Тиббетта были написаны во второй половине 20 века, в них есть что-то вневременное и классическое; в них чувствуется соприкосновение с Золотым веком британской детективной литературы.
Патрисия Мойес умерла в 2000 году. Нью-Йорк Таймс однажды классно отметила, что как писательница она “выставила торговлю наркотиками как дурные манеры, а не как плохую мораль”. Возможно, когда-то этот комментарий был довольно язвительным, но по мере того, как мы все чаще вынуждены признавать мерзость, которая может возникнуть из-за неконтролируемых плохих манер, инспектор Генри Тиббетт — человек непоколебимо хороших манер, помимо прочих достойных уважения черт характера, — становится героем, которого мы все можем оставить позади.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ДОЛЖЕН ИДТИ, КОНЕЧНО, “О, дорогая”, - сказал старший инспектор Генри Тиббетт. Он положил себе кусочек тоста. - Когда это? - спросил я.
Эмми Тиббетт снова просмотрела личную колонку в Times. “15 сентября, - сказала она, - День битвы за Британию”. Очень уместно”.
“ Даймфилд был базой истребителей, не так ли? "Спитфайры" и ”Харрикейны", я полагаю.
“В первые дни”, - сказала Эмми. “К тому времени, как я добрался туда в 1943 году, там были сплошные тайфуны и...”
“ Мне очень не хочется прерывать рассказ о твоей карьере на службе, любовь моя, ” сказал Генри, “ но я должен идти. Я уже опаздываю.
“Прости. Тебя ждет напряженный день?”
“Насколько я знаю, нет. Но, с другой стороны, убийцы склонны забывать сообщать нам заранее, когда они намерены действовать”.
Генри вышел в холл и снял с вешалки свой макинтош. Эмми позвала его из гостиной. “Не забудь свою газету”.
“Тебе лучше сохранить это, чтобы ты мог написать об этом воссоединении”.
Эмми вышла в холл. “В конце концов, я не уверена, что хочу идти”, - сказала она.
“Конечно, хочешь. Я знаю, что тебя беспокоит. Ты думаешь, что я в кои-то веки не способен сам приготовить себе ужин. Ну, это не так. Так что просто списывайся на штраф”.
“Ну...”
“Не спорю”, - сказал Генри. Он улыбнулся, тепло поцеловал жену и вышел на залитый слабым солнечным светом Челси в поисках автобуса, который отвезет его в офис в Скотленд-Ярде.
Эмми пошло бы на пользу, размышлял он, стоя на автобусной остановке, встретиться с кем-нибудь из ее старых друзей. Работа Генри в ЦРУ означала долгий и ненормированный рабочий день и частые поездки вдали от дома. Эмми никогда не жаловалась, но в последнее время она была немного беспокойной, говорила, что у нее мало дел, и поговаривала о том, чтобы подработать на полставки. Если бы только мы могли иметь детей, подумал Генри. Бедная Эмми… Прибыл автобус. Генри забрался в него и начал думать о работе.
Когда входная дверь за мужем закрылась, Эмми Тиббетт взяла газету и еще раз прочитала объявление.
Р.Ф. ДАЙМФИЛД. Встреча офицеров королевских ВВС и WAF, которые служили на этой станции в 1943 году, состоится в отеле Suffolk по адресу: Блант-стрит, WC 2. в 18:00 в субботу, 15 сентября. Напишите, чтобы получить билеты (по 5 штук за каждый, включая шведский стол, но без напитков) мистеру А. Прайсу, Оквуд-авеню, 27, Эджвер.
Дорогой старина Артур Прайс, офицер по оборудованию, ласково известный как Прайси —Эмми помнила веселого, пухлого маленького человечка, который даже в 1943 году был слишком стар для действительной службы. Прайси мог бы быть тем человеком, который организовал бы подобное мероприятие. Кто еще мог быть там, подумала Эмми. Возможно, день Энни; было бы чудесно снова увидеть старую Энни. Они с Эмми были близкими подругами в Военно-воздушных силах и до сих пор обменивались рождественскими открытками, хотя не встречались двадцать лет. Энни вышла замуж за фермера и теперь жила в Шотландии. Ее дети, должно быть, уже выросли.… Потом был Сэмми Смит, бывший пилот, который был юмористом на станции; интересно, чем он сейчас занимается? Лофти Паркер, высокий светловолосый мальчик, который всегда утыкался носом в книгу и которому все предсказывали великое писательское будущее. Маленький Джимми Бэггот, офицер-радист, из карманов которого постоянно торчали отвертки и кусочки проволоки. Одно за другим почти забытые лица всплывали в памяти Эмми. И с ними другое лицо. Лицо, которое она не забыла; но того, кого не будет на встрече выпускников.
Словно во сне, Эмми медленно подошла к своему столу и выдвинула нижний ящик. Затем она заколебалась. Она поклялась себе, что никогда не посмотрит на это. Ей следовало выбросить его много лет назад.
“Черт возьми, женщина, ” сказала она вслух, - неужели ты уже достаточно взрослая, чтобы смотреть на фотографию, не разрываясь на части?”
Она порылась в дальней части ящика и достала пыльный, выцветший конверт. Она осторожно положила конверт на стол, открыла и вытащила фотографию.
В этой картине не было ничего особенного. На нем была изображена группа из двух мужчин и двух девушек, все в форме ВВС, позировавших довольно застенчиво: девушки сидели на стульях с прямыми спинками, мужчины стояли позади них. Оба мужчины были высокими, один темноволосый, а другой светловолосый. Смуглый смотрел прямо в камеру с кривой ухмылкой, кривобокой, потому что даже на маленькой фотографии было до боли ясно, что его некогда красивое лицо сильно обезображено шрамами. Его пилотка военно-воздушных сил была сильно помята и сдвинута на затылок. Он носил крылья пилота поверх впечатляющего ряда орденских лент и трех нашивок командира эскадрильи на рукавах. Перед ним сидела стройная девушка в форме офицера отделения ВВС. У нее были короткие, темные и вьющиеся волосы, гладкое лицо без морщин, а талия не превышала двадцати одного дюйма.
“Больше двадцати лет назад”, - подумала Эмми. “Мне было всего девятнадцать. Бо, должно быть, было около двадцати пяти. Тогда я подумала, что он ужасно старый. Теперь он выглядит как ребенок.”
Она перевернула фотографию и узнала свой собственный юношеский медный почерк: “Р.Ф. Даймфилд. Теннисная команда, 1943 год”. Под этим были три подписи: Энни Дэй, Лофти Паркер, а внизу жирными каракулями — “С любовью, Бо”.
К горлу Эмми подступил комок. “ Я не буду! ” сказала она вслух. Но помимо ее воли навернулись слезы; и когда она сердито промокнула глаза носовым платком, то вспомнила, что в тот момент вообще не плакала.
“Я старею, - подумала она, - я становлюсь старой и сентиментальной, так помоги мне. Предположим, я пойду на встречу выпускников, начну ли я рыдать в свой джин? Какой ужас. Я не пойду.”
“Трусиха”, - произнес голос на задворках ее сознания. “Ты маленькая трусиха, Блэндиш”.
Эмми выпрямилась и высморкалась. Затем она нашла ручку и бумагу и написала:
Дорогой мистер Прайс,
Интересно, помните ли вы меня? Раньше я была Эмми Блэндиш. Я видел ваше объявление в The Times, и поскольку я был в Даймфилде весь 1943 год, я надеюсь, вы сочтете меня подходящим для встречи выпускников. Прилагаю почтовый перевод на пять шиллингов и с нетерпением жду встречи с вами снова.
С уважением,
Эмми Тиббетт
Три дня спустя пришел ответ:
Моя дорогая Эмми,
Как приятно слышать вас! С большим удовольствием прилагаю ваш билет. Я очень рад хорошему отклику, который вызвало мое небольшое объявление. Энни Дэй (которая была) приезжает аж из Шотландии — по ее словам, она совмещает встречу выпускников с недельным походом по магазинам. Там будут Лофти Паркер и Джимми Бэггот — вы знали, что в наши дни он большая шишка на телевидении?
Великолепным сюрпризом стало письмо от Вира Прендергаста с просьбой купить билет. Естественно, я сказал ему, что мы все будем рады его видеть. Полагаю, вы знаете, что он женился на Барбаре Гест, вдове Бо. Я надеюсь, что она тоже приедет. Я не приглашаю других мужей или жен, но я действительно чувствую, что Барбара была частью королевских ВВС Даймфилда, не так ли? Как ни странно, Прендергасты живут в Восточной Англии, недалеко от Даймфилда.
À bientôt, dear Emmy,
Pricey
P.S. Боюсь, Сэмми Смита с нами не будет. Он говорит, что ему нужно уехать по делам за границу. Я не уверен, чем он сейчас занимается. Кажется, какими-то моторами. Во всяком случае, он кажется очень преуспевающим и, я думаю, был действительно рад снова встретиться со мной.
Эмми прочитала письмо за завтраком. Она ничего не сказала. Генри поднял глаза от газеты и спросил: “Интересное письмо?”
“Просто мой билет на встречу выпускников в Даймфилде”.
“О, хорошо”.
После небольшой паузы Эмми сказала: “Я все еще не уверена, что пойду”.
“Что, и потратить впустую пять шиллингов? Не будь идиотом, дорогой. Тебе будет весело”.
Эмми встала и начала расставлять тарелки на подносе. “Я должна подумать об этом”, - сказала она.
“Трус”, - произнес голос в ее голове.
“Да, я подумаю об этом”, - сказала Эмми и отнесла поднос на кухню.
Отель "Саффолк" располагался на маленькой улочке неподалеку от Стрэнда. Он был не слишком большим, удобным, но не шикарным, и пользовался большим уважением, но не был шикарным. Ресторан также имел репутацию заведения, предлагающего отличную еду и напитки по разумным ценам, и Эмми мысленно поздравила Прайси с его выбором.
Такси остановилось, прочно застряв в пробке на Трафальгарской площади в час пик, и Эмми воспользовалась паузой, чтобы вытащить пудреницу и осмотреть свое лицо. “Боже, я выгляжу старым — я не заметил всех этих морщин. И еще один седой волос”. Она вытащила его и сразу же заметила еще два. “И толстый, ужасно толстый; они больше не будут называть меня малышом Блэндишем”. И тут она рассмеялась, потому что прошло так много времени с тех пор, как кто-то называл ее по фамилии, от которой она счастливо отказалась пятнадцать лет назад, когда вышла замуж за Генри. “Я должен следить за этим, - подумала она, - или начну рассказывать о волшебных кусочках торта”. Такси снова тронулось с места.
Поднимаясь по ступенькам отеля "Саффолк", Эмми чуть не запаниковала. Ее сердце билось неприятно быстро, когда она спрашивала у администратора о встрече выпускников Даймфилдов. Ее направили по коридору. Когда она подошла к приемной, ее приветствовала волна оживленных голосов, и у нее возникло непреодолимое желание развернуться и убежать; но в следующее мгновение она толкнула дверь, и теплый, хорошо запомнившийся голос произнес: “Эмми Блэндиш! Заходи, моя дорогая. Заходи и выпей чего-нибудь! Она обнаружила, что смотрит в пухлое лицо и мерцающие глаза своего старого друга, специалиста по оборудованию. Возможно, немного полнее, чуть больше морщин, один дополнительный подбородок; но улыбка и копна седых волос были именно такими, какими она их запомнила. Прайси в шестьдесят пять лет действительно был очень похож на Прайси в сорок пять.
“Ты ничуть не изменился, мой дорогой Блэндиш!”
“И ты тоже, Дорогой”, - с благодарностью сказала Эмми. Она взяла бокал и огляделась.
Первое, что ее поразило и принесло чувство облегчения, было то, что никто не выглядел очень старым. Конечно, было легко забыть, какими ужасно молодыми они все были в сороковые. Оглядев комнату, Эмми подумала, что все они неплохо оделись. Затем она увидела Энни.
Энни в 1943 году была высокой и долговязой. Сейчас она была похожа на Джуно. На ней были немодные, но хорошо сшитые твидовые костюмы — уступка сельской жительницы городу — и выглядела она великолепно. На ее лице с персиково-кремовым оттенком практически не было морщин. Ее волосы цвета кукурузы блестели так же ярко, как и всегда. Конечно, она прибавила в весе, но не растолстела. По старому детскому выражению, она “заполнилась”.
Она увидела Эмми и крикнула: “Блэндиш! Боже мой, сколько же лет прошло? Еще минута, и я разрыдаюсь!”
Но в ее глубоком голосе слышался скорее смех, чем слезы, и Эмми поспешила к подруге, в спешке расплескав свой бокал.
Энни, естественно, была центром группы людей. Среди них Эмми с трудом узнала Джимми Бэггота. Маленький неряшливый офицер-радист теперь носил безупречного покроя костюм с гвоздикой в петлице и излучал безошибочную ауру успеха, даже знаменитости. Он говорил легко, подчеркивая свои замечания жестикуляцией золотым мундштуком для сигарет. Однако, несмотря на его выдающееся положение, непокорная прядь черных волос, теперь тронутая сединой, которая по-прежнему самостоятельно спадала с его лба, не поддаваясь заботам дорогих парикмахеров, напоминала о прежнем Джимми.
“Да, конечно, сейчас мы по уши завязли в цветном телевидении”, - говорил он. “И это только одно из нововведений. На самом деле, это довольно старая шляпа. Но я не могу рассказать вам о последних исследованиях. Все совершенно секретно, вы понимаете.”
“И мы так сильно рискуем безопасностью”, - произнес легкий ироничный голос. Говоривший был высоким светловолосым мужчиной в поношенном костюме. Если Бэггот олицетворял успех, Лофти Паркер делал обратное. Он выглядел потрепанным, даже голодным, и его рука дрожала, когда он прикуривал сигарету из помятой пачки. “Забавно, не правда ли, что во время войны нам доверили работать с самыми секретными самолетами, а теперь Бэггот говорит нам, что нам нельзя рассказывать о его жалких телевизионных разработках”.
“Это не вопрос национальной безопасности, Лофти”, - сказал Бэггот. Он сильно покраснел.
“О, не так ли? Тогда о чем идет речь?”
“Ну, коммерческая безопасность, если хотите. Мы не хотим, чтобы наши конкуренты точно знали, что мы ...”
“Точно так же, как мы не хотели, чтобы немцы знали ...”
“О, ради всего святого, старина”, - сказал Джимми Бэггот. “Успокойся”.
“Ты годами не обращал на это внимания, не так ли, Бэггот?” - сказал Паркер. Повисла неловкая пауза, а затем Энни сказала: “Лофти, ты ведь помнишь Эмми Блэндиш, не так ли?”
Напряженные черты лица Лофти расплылись в улыбке. “Маленький Блэндиш! Наш первый диспетчер WAF, если я правильно помню. Чем ты сейчас занимаешься?”
“Она управляет Скотленд-Ярдом, а не боевиками”, - сказала Энни.
“Скотленд-Ярд?” К группе присоединился Артур Прайс, и в его голосе отчетливо слышалась нотка тревоги.
“Не совсем”, - сказала Эмми, смеясь. “Я немного замужем за этим, вот и все”.
“Генри Тиббетт, ” гордо продолжала Энни, “ знаменитый старший инспектор Тиббетт, который всегда раскрывает убийства”.
По залу пробежала волна интереса, и Эмми оказалась в центре внимания. Она как раз настаивала на том, что на самом деле имеет очень мало общего с работой Генри, и даже подумывала о том, чтобы самой поискать работу, чтобы скоротать время, когда дверь снова открылась. Артур Прайс быстро взглянул в его сторону, извинился и поспешил навстречу вновь прибывшим. И тут Эмми показалось, что во всем зале воцарилась тишина, поскольку все повернулись к двери.
Вошли два человека и пожали руку Прайсу. Мужчина был высоким и долговязым, в его каштановых волосах сильно виднелась седина. Он выглядел, несмотря на свой темный костюм, как карикатура на сельского сквайра. Его седеющие усы — размах крыльев не уменьшился с годами — топорщились на лице с красными прожилками, скрывая безвольную верхнюю губу, но бессильные скрыть скошенный подбородок. Один взгляд на него говорил о том, что у него неизбежно был громкий смех, небольшой словарный запас, ненависть ко всем формам социализма и куча денег. Женщина была среднего роста и имела фигуру истощенной фотомодели. Как следствие, ее шея покрылась глубокими морщинами, а костлявая рука, которую она протянула Артуру Прайсу для рукопожатия, была похожа на птичью лапу. Она была густо и искусно накрашена, и только внимательный наблюдатель заметил бы, что ее золотистые волосы были выкрашены. На ней был белый шелковый костюм захватывающей дух элегантности, и ее изможденное лицо все еще было очень красивым, хотя и немного жутковатым. Она выглядела на добрых десять лет старше Эмми или Энни; кроме того, она выглядела на десять тысяч фунтов дороже в год.
“Так вот что случилось с Барбарой”. Эмми услышала голос Энни, чуть громче шепота, у своего уха.
Она попыталась что-то сказать, но безуспешно. Затем она почувствовала, как сильные пальцы Энни схватили ее за руку.
“Возьми себя в руки, Блэндиш”, - сказала Энни. “Ты уже большая девочка”.
Эмми кивнула и благодарно улыбнулась. Инстинктивный жест поддержки, старая крылатая фраза были удивительно ободряющими.
“Иди”, - сказала Энни. “Иди поздоровайся. Заканчивай. Я буду прямо за тобой”.
“Да, Энни”, - сказала Эмми. Она глубоко вздохнула и прошлась по комнате. Надеясь, что ее голос звучит легко и буднично, она сказала: “Барбара! Как приятно видеть тебя снова!”
Барбара повернулась с привлекательной неопределенной улыбкой на лице. “Извините, — сказала она, - так много людей ... я не совсем...”
“Я Эмми Блэндиш”, - сказала Эмми слишком громко.
“Блэндиш—Эмми Блэндиш. Ах да, одна из маленьких дочерей Бо. Теперь я вспомнила”. Она повернулась к мужу. “Вир, дорогой, это Эмми Блэндиш”.
“Так оно и есть, ей-богу”, - сердечно сказал мужчина. Он энергично пожал руку Эмми. “Рад тебя видеть, Блэндиш. Как ты? Держишься?”
“Да, спасибо, Вир”, - сказала Эмми.
“Знаешь, я чувствую себя здесь немного неуступчивым”, - продолжил Вир. “Кажется, здесь больше типов операционных, чем летного состава. Спасибо, Прайс, старина, я выпью виски. Да, как я уже говорил, мы все знаем, какими клановыми были вы, заговорщики и контролеры...”
“О, не говори глупостей, Вир”, - сказала Эмми. Она начинала чувствовать себя лучше. “Вы были парнями, которые летали на самолетах, и я всегда утверждал, что мы не подходили для чистки ваших ботинок”. Она остановилась, удивленная теплотой воспоминаний. “Наверное, я слишком много общалась с пингвинами”, - добавила она. “Вы знаете, они машут крыльями, но не летают. Только когда меня перевели в Даймфилд и я начал работать непосредственно с бойцами, я ... ну...”
Вир не слушал. “На самом деле, это Барбара настояла на том, чтобы прийти сегодня”, - сказал он. Он взглянул на свою жену, которая отошла поговорить с Джимми Бэгготом. “Из-за Бо, ты знаешь. Я думал, это была ошибка. До сих пор думаю. Чертовски скучная вечеринка — за исключением присутствующих, конечно, — и она будет возбуждена и сентиментальна только из—за ... ты знаешь, чего...
“Я могу понять ее желание приехать”, - твердо сказала Эмми. “Всегда лучше смотреть правде в глаза”.
“Это не значит, что он был убит в бою”. Хильдегард Сент-Вир Прендергаст была смущена. “Смерть, конечно, и все такое, но самоубийство - не очень приятная вещь, а когда такой тип бросает дорогого воздушного змея в придачу ...” Голос Вира затих в неловкой тишине.
Эмми ни за что на свете не могла придумать подходящего замечания и была в восторге, когда Энни подошла, тепло обняла Вира и завела разговор о собаках и коровах.
Барбара к этому времени загнала маленького Артура Прайса в угол и обращалась к нему со смесью очарования и угрозы. Джимми Бэггот держал корт, находясь в центре впечатленного круга. Эмми заметила Лофти Паркера, пьющего в одиночестве, и подошла к нему.
“Чем ты сейчас занимаешься, Лофти?” - спросила она.
“Пьет”, - коротко ответил Лофти.
“Я имею в виду, зарабатывал на жизнь?” Эмми проклинала себя за то, что начала такой бестактный разговор. Чем бы Лофти ни зарабатывал на жизнь, это явно не имело успеха.
Лофти залпом выпил неразбавленный виски. “Я тот, кого вы могли бы назвать неудачником, подрабатывающим случайными заработками”, - сказал он. “Я был актером на второстепенных ролях, фотомоделью, читателем издательства на полставки и продавцом энциклопедий. Пожалуй, единственное, чем я не был, - это чирлидером в лагере отдыха. Я опубликовал небольшой сборник стихов, разошедшийся тиражом в пятьдесят экземпляров, и два коротких рассказа. Если бы у меня не было небольшого дохода от состояния моего отца, я бы несколько раз голодал. Вот и все для постоянного гения Даймфилда. В данный момент я зарабатываю на то, что в шутку называется заработком, стучась в двери домов людей, чтобы собрать статистику продаж. ‘Извините, мадам, не могли бы вы сказать мне, какое моющее средство вы обычно предпочитаете?" Каким средством для полировки мебели вы пользуетесь для стола на слоновьей ноге? И, если вы простите за откровенность, какая марка туалетной бумаги в настоящее время украшает вашу бижутерию? ’ Он замолчал и закурил сигарету.
Эмми ничего не сказала.
Лофти продолжил: “Я думаю, ты удивляешься, какого черта я пришел сюда этим вечером. Что ж, я тебе скажу. Можешь считать меня глупым, но я не совсем оставил надежду стать писателем, и я знал, что здесь будет великий телевизионщик Джеймс Бэггот. Вы не поверите, как только я увидел его, я подумал: ‘Глупый маленький ублюдок, в конце концов, ты просто Джимми Бэггот’, и поэтому мне пришлось пойти и нагрубить ему. Теперь он никогда не даст мне работу и через миллион лет. Неожиданно он ухмыльнулся.
Эмми ухмыльнулась в ответ. “Я тебя не виню”, - сказала она. “Он стал довольно невыносимым. Это довольно печально”.
Лофти пристально посмотрел на нее. “Печальная особа здесь, “ сказал он, - это Барбара Гест— простите, миссис Хильдегард Сент-Вир Прендергаст. Вы когда-нибудь видели подобную?”
Эмми колебалась. “Она все еще очень красива”, - сказала она. “И она великолепно сохранила свою фигуру. Не то что я”.
“Мой дорогой Блэндиш, она выглядит на сто два. А что касается бедняги Вира— ну— он никогда не отличался умом, но я никогда не думал, что увижу такой случай задержки в развитии. Я думаю, его жизнь оборвалась в тот момент, когда он в последний раз выбрался из кабины ”Тайфуна—, а это было, должно быть, лет двадцать назад. Он сделал еще глоток. “Весь этот чертов вечер был серьезной ошибкой. Старина Прайс никогда этого не поймет. Ставлю десять фунтов против пуговицы, что он предлагает сделать это ежегодным мероприятием. Он просто не понимает, что напрашивается на неприятности, заставляя людей возвращаться...”
“Лофти, ” сказала Эмми, “ ты пьян”.
Лофти просиял, глядя на нее сверху вниз. “Теперь это возвращает меня в прошлое”, - сказал он. “Немного чопорная вежливость". ‘Бо, ты пьян’. Я помню, как однажды вечером зашел в приемную и услышал, как ты сказал это молодым, чистым, невинным голосом, который у тебя был тогда. ‘Пьян’. Я не думаю, что вы знали, что означает это слово, — вероятно, до сих пор не знаете. И я подумал в то время: ‘Это очень старый способ для младшего офицера разговаривать с главным диспетчером’. Конечно, тогда я не понимал...”
“Лофти, пожалуйста...”
“Должно быть, прошло не так уж много времени, прежде чем он покончил с собой, бедняга. И все же, знаете, когда я оглядываюсь вокруг, я задаюсь вопросом, не был ли он прав. ‘Они не состарятся, как мы, оставшиеся...”
“Лофти, ” тихо сказала Эмми, “ если ты не заткнешься, я швырну в тебя своим напитком, стаканом и всем прочим”.
“Ты всегда был безнадежно сентиментален...”
“Я не был и не собираюсь...”
“Если бы это было не так, ты бы не стал этого отрицать”.
Барбара прибыла с Артуром Прайсом на буксире. “Объясни ему идею, Прайс”.
Прайс светился энтузиазмом. “Барбара выдвинула очень интригующую идею, “ сказал он, - очень интригующую. Она считает, что следует написать историю Даймфилда, так сказать, портрет станции истребителей военного времени, рассказанный с точки зрения Оперативного отдела.”
“У нас были бесконечные эпопеи о кораблях, полках и эскадрильях, - вставила Барбара, - но закулисная организация была полной Золушкой ...”
“Возможно, потому, что это было менее интересно, чем корабли, полки и эскадрильи”, - сказал Лофти.
“Чепуха”. Барбара продолжала. “Это было бы захватывающе, и я убежден, что сейчас самое время, и ты как раз тот человек, Лофти, дорогая...”
“Моя дорогая Барбара, ” сказал Лофти, - если ты думаешь, что я могу позволить себе время для написания, не говоря уже об исследованиях, проекта, на который ни один издатель в здравом уме не стал бы...”
Барбара выглядела немного смущенной. “Я—я бы хотела профинансировать проект. Как своего рода памятник, понимаете. Бо.”
“Ты немного опоздал, не так ли?” - сказал Лофти, но в его голосе слышалась нотка интереса.
“Я знала , что ты согласишься”, - сказала Барбара с обворожительной улыбкой.
“Вот, подожди минутку. Я еще ни на что не соглашался”.
“Ты такой гениальный”, - проворковала Барбара. “Ты мог бы сделать это в два счета. Как видишь, это не займет много времени”.