Первая неделя августа оказалась самой жаркой за всю историю Баку. Застоявшийся воздух был загрязнен запахом нефти и серы, виноградные лозы завяли, и, несмотря на вялые усилия городских служащих, разъезжавших на огромных поливочных машинах, листья оливковых деревьев стали коричневыми.
Люди смотрели на море и качали головами, недоверчиво, что до сих пор не было никаких признаков хазри , сильного северного ветра, который часто дул из России. Они сказали, что это должно произойти в ближайшее время.
Но этим летом тот небольшой ветерок медленно дул с юга, из адских печей иранских пустынь Кавир и Лут. Вторая неделя августа не принесла облегчения, как и третья. Каждое утро дети бегали по теплым водам Площади Фонтанов, но к полудню жаркие городские улицы были пусты, если не считать машин с кондиционерами и диких кошек, спящих под скамейками на тротуаре.
Хазри наконец пришли, но только в середине четвертой недели.
Когда это произошло, прохладный ветер вернул толпы людей и карнавальную музыку на длинную набережную, протянувшуюся вдоль Бакинской бухты. А ночью выводило людей на балконы.
Бывший глава резидентуры ЦРУ Марк Сава никогда не знал города, более влюбленного в свои балконы, чем Баку. Даже Советы, когда они уродовали город своими бетонными жилыми комплексами, были достаточно цивилизованы, чтобы предусмотреть отдельный балкон в каждой квартире выше первого этажа. Так что само собой разумеется, что и в собственной квартире Саввы, являющейся частью нового двадцатиэтажного комплекса, тоже была такая квартира.
В первую ночь подул ветер, и он спал на улице. Спал до тех пор, пока кто-то не начал стучать в его дверь.
"Ты это слышал?"
Женщина, лежавшая рядом с ним, медленно открыла глаза. — Что слышишь?
«Кто-то у двери».
"Нет." Женщина, которую звали Ника, оторвала голову от его груди и протянула обнаженные руки с оливковой кожей. "Который сейчас час?"
В небе висел полумесяц. Марк поднял с земли свои наручные часы и повернул их так, чтобы они были обращены к мрачному лунному свету, но очков для чтения на нем не было, и, даже щурясь, он не мог различить часовую и минутную стрелки.
Ника взяла у него часы и сама прочитала. «Близко к полуночи. Мне следует вызвать такси.
Марк предположил, что, возможно, стук раздался из соседской квартиры. — Я отвезу тебя.
Ника улыбнулась и положила голову Марку на плечо. "ХОРОШО."
Они были тесно прижаты друг к другу, делили одно мягкое кресло и окружены растениями помидоров в горшках. Ощущение влажного дыхания Ники на своей груди и тяжелый вес ее ноги поверх его собственной немного раздражали его.
Восемь этажей ниже на улицах Баку было тихо, если не считать звука старого русского грузовика, грохочущего по выбоинам. Даже при ветре воздух оставался густым и горячим и все еще пах нефтью.
Марк поцеловал Нику в макушку и закрыл глаза, все еще опьяненный от литровой бутылки грузинского вина, которую они допили ранее тем вечером. Ее волосы пахли песком и соленой водой и напомнили ему о дне, который они провели вместе с ее сыном.
Но затем стук возобновился, на этот раз с большей силой. Ника напряглась. «Уже поздно», сказала она.
— Я посмотрю, кто это.
Марк поднялся из шезлонга и безуспешно поискал нижнее белье. Тишину нарушила еще одна серия быстрых ударов. «К черту все», — подумал он, сдаваясь. Он надел рубашку и брюки и обул босые ноги в черные туфли. Войдя в свою квартиру, он услышал, как в его входную дверь ударили тупым предметом.
Он присмотрелся к глазку как раз вовремя, чтобы увидеть, как коренастый мужчина в серой униформе складывает пистолет в кобуру. Марк задавался вопросом, насколько сильно его дверь была помята и сколько ему будет стоить ее починка.
«Невежественный ублюдок», — подумал он.
Позади него Ника включила свет и начала задирать юбку. Марк моргнул, пока его глаза привыкали к яркому свету. Пустой бутылка вина все еще стояла на кухонном столе. Черные волосы Ники были растрепаны. Ему хотелось выключить свет и вернуться в тихий покой балкона.
Вместо этого он снова посмотрел в глазок и увидел, что за парнем с пистолетом появилось еще несколько мужчин в форме. Марк повернулся к Нике.
«Это государственная безопасность».
— Что они здесь делают?
"Я не знаю."
— Ты сделал что-нибудь не так?
Это был значительно более сложный вопрос, чем предполагала Ника. — Не то чтобы я об этом знал, — сказал он, имея в виду не последнее время.
Стук возобновился. С каждым ударом деревянная дверь прогибалась. Марк боялся, что они его сломают.
«Возвращайтесь», — сказал он. «Спрятаться в спальне».
«Я не прячусь».
Марк посмотрел на Нику, пока она заканчивала застегивать блузку. Она была примерно его роста, с полной грудью и бедрами, которые могли выглядеть как величественно, так и сексуально, в зависимости от того, во что она была одета. И она была настоящей азербайджанкой, родившейся и выросшей в Азербайджане, а это означало, что она могла быть чертовски упрямой. Марк увидел, что она полна решимости остаться на месте, решил, что, возможно, это к лучшему, и открыл дверь.
Перед ним стояли пятеро мужчин. Четверо из них были молодыми парнями, едва восемнадцатилетними, как он подсчитал, чья форма была им немного велика.
Пятый, тот, что держал пистолет, был ниже ростом, толще и старше остальных. В центре его фуражки была прикреплена латунная звезда.
— Чем я могу вам помочь, офицеры?
«Марк Сава?»
"Да."
Медная звезда-азербайджанец оглянулся назад, побуждая двух своих молодых рекрутов шагнуть вперед и схватить Марка за локти.
— Убери от меня свои чертовы руки.
«Ты не можешь этого сделать!» — кричала Ника, когда Марка выталкивали за дверь.
«Позвоните в американское посольство», — сказал он. — Расскажи им, что произошло.
Ника последовала за ними по коридору, взывая о помощи. Когда силовики подошли к лифту, парень со звездой обернулся и направил ей в голову пистолет.
«Вернись».
« Похуву йе », — сказала она. Ешь свое дерьмо.
Двери лифта закрылись, и мужчины спустились на первый этаж. Марка вывели из здания и затолкали в кузов фургона для перевозки заключенных. Прежде чем закрыть двери фургона, азербайджанцы надели на него наручники и заперли цепь, соединяющую его наручники, с болтом на полу.
"Куда вы меня везете?"
Они проигнорировали его.
«У меня есть друзья», — сказал Марк, когда двери закрылись. «Орхан Гамбар, даже Алиев. Не делай того, о чем будешь сожалеть».
OceanofPDF.com
Через час фургон резко остановился, и задние двери распахнулись. Он посмотрел на огромное каменное здание, освещенное мощными ксеноновыми дуговыми лампами и окруженное ржавым сетчатым забором высотой десять футов. За забором лежала только тьма и бесплодная пустыня.
С удушающим чувством страха Марк понял, что точно знает, где находится.
Двое мужчин оторвали его руки от пола, схватили за локти и потащили к входу в здание.
«В чем меня обвиняют?»
— Вас ни в чем не обвиняют. Кто-то резко толкнул его. «Тебе следует беспокоиться о своем друге».
"Какой друг?"
Дарья Бэкингем сидела, скрючившись, на бетонном полу невыносимо жаркой камеры, обхватив руками колени. Каменные стены, грязные и черные от рук предыдущих заключенных, окружали ее с трех сторон. По-мальчишески стройная, она выглядела намного моложе своих тридцати двух лет.
Марк подошел на несколько дюймов к металлическим прутьям, образующим четвертую сторону камеры. Единственный свет исходил от единственной лампочки, свисавшей на тонком электрическом проводе. Соседние камеры были пусты, а охранники исчезли, хотя Марк предполагал, что они были близко. Небольшая видеокамера стояла на штативе прямо возле камеры. Свет записи горел.
Дарья встала, слегка покачиваясь, потому что у одной из ее черных кожаных туфель сломался каблук. На ней была плиссированная черная юбка и шелковая блузка с короткими рукавами и оборками. Ее лицо было перепачкано грязью.
— Господи, Дарья.
"Это длинная история." Она высоко подняла голову и попыталась улыбнуться, но ее попытка бравады не была убедительной.
"Ты в порядке?"
"Я в порядке."
Ее лицо, обычно эффектное, с высокими скулами и широкой милой улыбкой, было искажено морщинами беспокойства.
"Что ты здесь делаешь? Что я здесь делаю?"
Гобустанская тюрьма была тюрьмой строгого режима, в которой содержалось множество азербайджанских преступников и политических заключенных. Марк знал, что Дарья не была ни тем, ни другим. Она была сотрудницей ЦРУ, причем привилегированной — дочерью богатых вашингтонских дипломатов, выпускницей Университета Дьюка и юридического факультета Джорджтауна.
«Они держат меня как подозреваемого».
"За что?" Марк сделал шаг ближе к ней и слегка схватился за металлические прутья камеры.
— Ты не слышал?
Он медленно покачал головой.
— Разве этого не показывали по телевизору?
«Я избавился от телевизора».
Она подошла к решетке камеры и положила свои руки на его руки. «Джек Кэмпбелл был убит», — настойчиво прошептала она.
Марк вспомнил компетентного и бесспорного заместителя министра обороны, который проработал на этой должности два года и ушел в отставку более десяти лет назад.
"Где?"
"Здесь! В Баку на нефтяном съезде. Выстрел в голову».
В прошлые годы Марк всегда посещал большие ежегодные международные нефтегазовые конференции в центре Баку. Но в этом году он даже забыл, что это происходит.
«Это произошло сегодня днем, около четырех».
В четыре года Марк все еще был на пляже с Никой и ее девятилетним сыном, помогая строить огромный замок из песка. Когда они наконец уехали, сын Ники попросил послушать по автомобильному радио радиостанцию русской поп-музыки. Выпив на пляже четыре бутылки пива, Марк был готов на все. Эта новость никого не обеспокоила.
«Он был здесь на съезде. Кто-то убил его за пару минут до того, как он должен был произнести речь». Дарья сделала паузу. «Я был с ним наедине, когда его застрелили, Марк. Стою рядом с ним, в одной из задних комнат за сценой. Это было ужасно."
Марк какое-то время смотрел на нее. — Почему ты остался с ним наедине?
«Меня назначили его переводчиком». Она рассказала подробности стрельбы, добавив, что держала при себе пистолет и пыталась стрелять в ответ. «Азербайджанцы нашли меня рядом с Кэмпбеллом. Я пытался ему помочь, пытался держать его голову вместе, но это был только я, и все это продолжалось и продолжалось... Когда появились азербайджанцы, они оттащили меня от него и теперь думают, что я имею к этому какое-то отношение».
Марк посмотрел на пятна на лице Дарьи. «Это не грязь», — понял он.
Она крепче сжала его руки, и Марку стало не по себе. Несмотря на миниатюрный рост Дарьи, из всех офицеров ЦРУ, работавших под его началом, она была самой способной позаботиться о себе. Он подозревал, что из-за того, что она была так взволнована, все было еще хуже, чем она показывала.
Он пытался прочитать в ее глазах то, что она, возможно, не хотела бы говорить вслух перед видеокамерой. И он задавался вопросом, почему она почувствовала необходимость носить с собой пистолет на съезде.
— В посольстве знают, что вас схватили?
«Иранское посольство знает».
"Большой."
Марк понял, что Дарья, должно быть, имела при себе поддельный иранский паспорт, когда ее арестовали. Это означало, что азербайджанцы смогут обращаться с ней как с дерьмом.
— Охранники издеваются над тобой?
Она пожала плечами.
"Что случилось?"
OceanofPDF.com
Дарья почувствовала резкий толчок сзади.
«Сюр∂тл∂!» Быстрее!
Хотя у нее были завязаны глаза, хор свистящих возгласов «трахни меня, соси меня» и грохот заключенных, стучащих по металлическим решеткам, подсказал ей, что она находится внутри какой-то тюрьмы.
Ее провели по одному коридору, затем по другому. Стук прекратился. Ключ повернулся в дверном замке. Кто-то подтолкнул ее вперед и снял повязку с глаз, открыв металлическую койку и грязное отверстие в туалете.
Один из трех ее охранников ударил ее ногой по спине в тюремной камере. Поднявшись на колени, она почувствовала на затылке колючую бороду, затем влажные губы, затем нос.
Инстинктивно она откинула голову назад так сильно, как только могла.
Охранник позади нее в ответ ударил ее кулаком по голове. Она пробежала по полу, быстро нацелилась на другого охранника — того, который носил обручальное кольцо, и того, который выглядел пристыженным — посмотрела ему в глаза и удержала его.
«Буюрун! Пожалуйста!" — крикнула она, пытаясь отбиться от охранника с кровоточащим носом.
«Отойди от нее!» - сказал пристыженный охранник. «Она доказательство! Я не потеряю эту работу из-за твоего члена».
Охранники отступили. Дверь камеры с грохотом закрылась.
Но она нажила себе врага.
«Насколько все было плохо?»
Дарья посмотрела на Марка, пытаясь понять, стоит ли ему говорить. У него была острая квадратная челюсть и темные широко посаженные карие глаза с тяжелыми веками, из-за которых он выглядел немного злым. Но он никогда не был с ней груб. Он был среднего роста, руки у него были маленькие, ладони гладкие, а волосы начинали седеть. До того как стать начальником резидентуры в Азербайджане, он был аналитиком.
Она подумала об охранниках, и ей было легко представить, как один из них схватил Марка за воротник его классической рубашки и выбил из него мочу.
«Просто слова», — сказала она.
— Как твоя рубашка порвалась?
«Послушайте, я сказал охранникам, что вы меня знаете и можете помочь исправить ситуацию. У них уже была моя банковская карта. Я сказал, что дам им свой PIN-код, если они позволят мне связаться с вами».
«Я разорвал все контакты с Агентством шесть месяцев назад, Дарья. Честно говоря, я даже не консультируюсь».
Она могла сказать, что он говорил осторожно, благодаря видеокамере. И она подозревала, что он привирает. Но он больше не руководил азербайджанской станцией, и это было главное.
«У меня больше не было никого, к кому я мог бы обратиться».
Это было неправдой. Но она надеялась, что Марк поймет, что она не может рисковать и связываться с действующими офицерами ЦРУ, дислоцированными в Баку, — что она связалась с ним, бывшим главой резидентуры ЦРУ, который тесно сотрудничал с азербайджанской разведкой. службе на протяжении многих лет, чтобы намекнуть на ее связь с ЦРУ, чтобы азербайджанцы не подумали, что она иранская убийца, не раскрыв при этом полностью ее прикрытие.
Марк смотрел на нее, пока она не высвободила руки из его рук, не повернула голову и не сказала: — Прости, что втянула тебя в это. Я подумал, может быть, они просто позвонят тебе и…
«Что тебе нужно, Дарья? Если я могу помочь, я помогу».
«Убедитесь, что нужные люди знают, что я здесь», — сказала она. «И сделай это как можно быстрее. Вот и все."
OceanofPDF.com
Марка бросили сразу за воротами тюрьмы, а это означало, что ему пришлось пройти три километра обратно в пыльный город Гобустан — унижение, от которого не должен был страдать человек его прежнего положения, подумал он. На улице было еще темно, и он устал и был раздражен тем, что на нем нет носков и нижнего белья. Его ноги начали покрываться волдырями, а мелкие камешки продолжали застревать в ботинках.
«Ты, должно быть, шутишь», — подумал он.
Он задавался вопросом, насколько встревожена будет Ника всем этим инцидентом. Насколько она знала, он был бывшим офицером дипломатической службы, решившим сменить карьеру в среднем возрасте. Видя, как азербайджанские силы безопасности увозят его, как обычного преступника, она бы испугалась. И любопытно. Он надеялся, что она поехала на такси домой к родителям, где жила с сыном.
В Гобустане ему удалось убедить молодого парня, который помогал его отцу открывать заправку AzPetrol, отвезти его обратно в Баку за десять ширванов, подлежащих оплате по прибытии. Они мчались по двухполосному шоссе, огибавшему побережье Каспийского моря, проезжая через выжженную пустыню на убогой старой русской «Волге», у которой вместо чехлов на сиденьях были грязные одеяла. Окна «Волги» были закрыты, а вентилятор работал на полную мощность, издавая пронзительный вой и дуя воздух, пахнущий автомобильными выхлопами.
Справа, над просторами спокойного моря, казалось, над водой в безмятежном оранжевом свете рассвета плыли массивные морские нефтяные вышки.
Ника ушла из его квартиры, но когда он позвонил ей на сотовый, она взяла трубку после первого звонка.
"Где ты?"
Ее обеспокоенный тон заставил его задуматься, спала ли она вообще. Это тоже его немного удивило. Они встречались всего пару месяцев. Никто из них не упомянул о любви или чем-то подобном.
— Вернулся в свою квартиру.
"У тебя проблемы?"
"Не совсем."
«Я позвонил в посольство США. Они сказали, что до утра ничего не смогут с этим поделать».
«Все дело в каком-то знакомом дипломатическом работнике. Его подобрали пьяным на улице, и он подумал, что, может быть, я смогу помочь ему выбраться из неприятностей, поэтому начал разбрасываться моим именем».
— И поэтому им приходится тебя вот так увозить посреди ночи?
«Да, я подумываю зарегистрировать жалобу у моего избранного представителя».
"Что?"
Хотя Ника довольно свободно говорила по-английски, сарказм порой выходил у нее из головы.
«Я просто шучу», — сказал Марк, думая, что достаточно было немного прикоснуться к своей старой жизни, чтобы вернуть старые привычки. Работая на ЦРУ, ему было над чем посмеяться. Но после ухода он решил не проводить остаток своей жизни, глядя на все утомленным взглядом. — Послушайте, — сказал он настолько приятным голосом, насколько только мог. «Я сожалею о том, что произошло прошлой ночью. Я знаю, это было немного безумно, но сейчас нам не о чем беспокоиться. Спасибо, что позвонили в посольство».
Он подумал о том, как она устояла перед головорезами из службы безопасности, и это заставило его полюбить ее еще больше, чем раньше.
— Я просто рада, что с тобой все в порядке, — вздохнула она. «Иногда, когда такое случается, люди не возвращаются».
Марк согласился рассказать ей все об этом за ужином у нее дома тем же вечером.
Повесив трубку, он надел пару нижнего белья и носков – что на тот момент казалось роскошью – и достал очки для чтения в серебряной оправе и черный дипломатический паспорт.
Наконец, прежде чем отправиться в посольство, он бегло осмотрел свою квартиру. Это место выглядело так, будто его обыскали, хотя он так не думал. На полу возле ванной лежало оранжевое пляжное полотенце. Немытая тарелка от вчерашнего завтрака стояла на кафельной стойке возле раковины. В дополнительной спальне его компьютер был окружен рукописными заметками, связанными с книгой, над которой он работал, под предварительным названием « Операции советской разведки в Азербайджанской Демократической Республике, 1918–1922 годы» .
Шесть месяцев назад Марк никогда бы не допустил, чтобы его квартира была настолько загромождена, потому что тогда было бы слишком сложно оценить, перемещалось ли что-нибудь в его отсутствие. Когда он работал в ЦРУ, всему было отведено четкое место. Теперь там был хаос.
Было всего шесть тридцать утра, и движение было легким. По улицам грохотали несколько закопченных микроавтобусов. Подметатели тротуаров отсутствовали, в основном пожилые женщины, толкавшие в руках огромные метлы, похожие на связки растопки. Вид их, проносящихся между тутовыми деревьями, напомнил Марку, почему ему нравился Баку, почему оставаться преподавать в Западном университете – чтобы отполировать свои скромные академические достижения перед тем, как подать заявку на лучшую преподавательскую работу в США или Европе – не было такой уж плохой вариант.
«Он быстро уладит этот вопрос с Дарьей», — подумал он. Смерть Кэмпбелла имела большое значение, но как только сотрудники посольства США нашли способ убедить азербайджанцев, что Дарья не имеет к этому никакого отношения, с ней все будет в порядке. Он полагал, что сможет вернуться в свою квартиру к семи тридцати, поспать до полудня, а затем большую часть дня работать над книгой, пока не придет время ужина с Никой.
Посольство находилось на проспекте Азадлыг, главной улице, ведущей на север от города. Снаружи дежурили четверо морских пехотинцев вместо обычных двух. Все были вооружены винтовками М-16. Поскольку морские пехотинцы посольства в Баку долгое время не находились, Марк никого из них не узнал.
« Капали », — сказал тот, кто дежурил на гауптвахте. "Понимать? Закрыто. Возвращайся в девять часов».
Он подозрительно посмотрел на Марка.
Марк не брился два дня и был одет как типичный азербайджанский парень: черные туфли, серые брюки из полиэстера и мятая черная классическая рубашка с очень широкими лацканами. Это был тот же самый наряд, в котором он ходил на пляж.
Он достал свой дипломатический паспорт, благодарный, что проигнорировал приказ Лэнгли обменять его на обычный.
«Я американец. И я знаю, что посольство откроется только в девять, но мне нужно поговорить с Джорджем Логаном прямо сейчас.
Морпех изучил паспорт Марка.
«Он советник по политическим вопросам», — сказал Марк.
«Я знаю, кто он».
«Нет, не знаешь», — подумал Марк. Морские пехотинцы не были в курсе, когда нужно было узнать, кто работал на Агентство, а кто нет. — Просто скажи ему, что я здесь, чтобы увидеть его. Он предоставит доступ.
Морской пехотинец снял трубку караульного телефона и спросил, пришел ли Логан на работу. Он этого не сделал.
В обычный день Марк не ожидал, что Джордж Логан, его преемник на посту начальника резидентуры, придет на работу так рано. Но это был не обычный день. В центре Баку был застрелен бывший заместитель министра обороны. Логан должен был находиться в своем кабинете в посольстве, всю ночь работая с телефонами и кабелями, выступая в качестве связующего звена между своими оперативными сотрудниками в стране, Вашингтоном и азербайджанцами, пытаясь выяснить, кто убил Кэмпбелла.
«Может быть, Логан сейчас встречается с азербайджанцами», — подумал Марк. Но если бы это было так, кто-то все равно должен был бы отвечать за телефоны.
«Тогда позвольте мне поговорить с его секретарем или назначенным ему офицером дипломатической службы».
Морской пехотинец еще раз изучил паспорт Марка.
«Это важно», — сказал Марк. «Это связано с убийством Кэмпбелла. Ты знаешь об этом, не так ли?
Морской пехотинец не ответил на покровительственный тон Марка, но снова взял трубку.
Через несколько минут из посольства вышла грузная женщина с некрасивым лицом. Они встретились во дворе перед зданием.
«Спасибо, что пришли, Вики», — сказал он ей. «Я знаю, что там, должно быть, царит хаос».
"Что вам нужно?" В ее голосе звучало разочарование. И смертельно устал.
— Чтобы ты связал меня с Логаном.
«Я не могу».
Марк знал, что Логан носит с собой пейджер двадцать четыре часа в сутки. Начальник станции всегда был доступен, и это была одна из причин ухода Марка. В прежние времена он мог контактировать с Вашингтоном примерно раз в день, а иногда даже раз в неделю. Но теперь, с появлением электронной почты и видеоконференций, казалось, что станция практически управляется Вашингтоном.
Марк решил, что Вики просто отмахнулась от него, потому что они с Логаном были невероятно заняты, пытаясь разобраться с Вашингтоном, и не хотели, чтобы он усложнял ситуацию.
«Послушай, меня не волнует, как ты это сделаешь, или кого ты разбудишь, или что Логан сказал тебе сказать мне. Мне нужно с ним поговорить. У меня есть информация об одном из его офицеров, которую он должен знать. Это важно. Это связано с Кэмпбеллом.
— Ты не понимаешь, Марк. Я пытался связаться с ним всю ночь. Он не звонит. Весь седьмой этаж в ярости», — сказала она, имея в виду высшее руководство в Вашингтоне, округ Колумбия.
— Вы пробовали прямой доступ к его квартире?
"Конечно."
Марк снова изучил ее лицо. Возможно, ее одолела не усталость. Возможно, это было беспокойство. «Есть ли какая-то причина, по которой он мог уйти в самоволку?»
«Иногда он забывает включить пейджер. Он может даже не знать, что произошло.
«Вы посещаете Дом Трюдо?»
"Четыре раза. Никто не отвечает».
— Основная команда обычно приезжает туда не раньше семи тридцати.
"Я знаю. Тогда я планирую позвонить в пятый раз».
Марк представил, как Дарья сидит в Гобустанской тюрьме. Он не думал, что азербайджанцы будут с ней слишком грубы, особенно если его визит заставит их думать, что она связана с ЦРУ. Но тем не менее, у нее был широкий, красивый рот и чертовски почти идеальная кожа… Ее гены американской дворняги смешались с иранскими генами таким образом, что это было, несомненно, привлекательно. Это была одна из причин, помимо того, что она была умной и слишком целеустремленной, ей удалось завербовать так много агентов-мужчин.
Она была бы искушением. Чем раньше Логан начнет заниматься своим делом, тем лучше.
— Я пойду, — сказал Марк. — Кто-нибудь из утренней команды может знать, где он.
OceanofPDF.com
Вашингтон
Полковник опустил голову и начал произносить Молитву Господню. Pater noster, qui es in caelis, Santificetur Nomen Tuum…
Закончив, он посмотрел на свечи, мерцающие возле пустого беломраморного алтаря, надеясь увидеть знак. В конце концов у него начали болеть колени.
Нравственный закон запрещает без уважительной причины подвергать кого-либо смертельной опасности, а также отказывать в помощи человеку, находящемуся в опасности.
Он пробормотал слова из катехизиса в тусклом свете.
Серьезная причина, серьезная причина… вот в чем была суть. Серьезной причины подвергать Дарью смертельной опасности не было. Отказаться помочь ей сейчас было бы смертным грехом.
Но он уже пытался, но безуспешно, помочь ей. Он послал Кэмпбелла.
Были и другие варианты. Но если эти варианты означают продление жизни иранского режима, не совершит ли он своего рода еще один смертный грех?
Защита общего блага требует, чтобы несправедливый агрессор был лишен возможности причинить вред.
Полковник перекрестился и коснулся лбом спинки деревянной скамьи перед ним.
Ему хотелось, чтобы это было воскресное утро. Звуки священника у алтаря, отвернувшись от прихожан, когда он произносил на латыни те же слова, которые произносились на протяжении веков – слова, не испорченные современными, разбавленными представлениями о добре и зле, – всегда были утешением для ему. Теперь он посещал только старые латинские мессы, тридентские церемонии, которые напоминали ему о тех временах, когда он сидел на скамьях между матерью и отцом, все трое были голодны из-за того, что пропускали завтрак, поэтому, когда они преклоняли колени, чтобы причаститься, они могли это сделать. с чистой совестью.
Полковник посмотрел на часы. Через час ему нужно будет быть в Белом доме. Тем временем он продолжал молиться о руководстве.
OceanofPDF.com
Марк поймал такси и высадил его возле зубчатых стен средневекового Баку. Во время турецкого завтрака «шведский стол» на улице он купил с собой круглый кусок хлеба симит и черный чай.
Короткая прогулка привела его к 125-летнему особняку из известняка. Покрытый корявыми виноградными лозами и увенчанный горгульями, он был пережитком первых лет нефтяного бума Баку, когда богатые европейцы, такие как Нобели и Ротшильды, разрабатывали нефтяные месторождения в городе и вокруг него. После Холодной войны особняк оказался привлекательным для ЦРУ, поскольку после семидесяти лет, когда русские, пьющие водку, использовали его в качестве переполненного многоквартирного дома, никто не подвергал сомнению необходимость полностью выпотрошить это место, что облегчило ЦРУ установку все необходимое оборудование для наблюдения и безопасности.
Марк нажал кнопку домофона слева от латунной таблички с надписью Trudeau House International, Inc. , предположительно компании по оказанию финансовых услуг, которой управляют канадцы-эмигранты.
«Он войдет и выйдет», — подумал он, нетерпеливо постукивая ногой, делая глоток чая и глядя на одну из горгулий, улыбающуюся химеру.
Было семь тридцать. Он подсчитал, что к половине восьмого он сможет вернуться в свою квартиру. Он не мог долго спать, но если бы он стучал сегодня днём достаточно турецкого кофе, и он сможет поработать.
Ожидая ответа, он задавался вопросом, сильно ли изменилось это место с тех пор, как он ушел. Он вспомнил большой дубовый стол администратора в вестибюле и хорошо оборудованные офисы, где клиенты Дома Трюдо — в основном азербайджанцы с недавно обретенным нефтяным богатством и связями с высшими эшелонами правительства — добивались превосходных инвестиционных доходов, субсидируемых ЦРУ. На верхних уровнях располагались еще пять офисов, которые пустовали, ожидая ожидаемых, но так и не прибывших оперативных офицеров.
Марк почувствовал всплеск беспокойства, пока не напомнил себе, что оставил всю эту политическую чушь позади. Он подумал, что с тех пор, как ушел из Агентства, он изменился, и в лучшую сторону. Обучение студентов колледжа международным отношениям, строительство замка из песка на пляже вместе с ребенком и его мамой — вот те вещи, которые были для него сейчас важны.
На домофон никто не ответил. Он снова нажал кнопку и подождал, на этот раз дольше. И снова ничего. Кто-то уже должен был быть там и вежливо спросить, какого черта ему нужно. Если только при Логане стандарты действительно не понизились, что Марк считал вероятным.
Он позвонил еще раз и пошел в конец квартала. Он повернул направо, затем еще раз направо, по переулку, который шел за домом Трюдо и рядом соседних зданий. Он остановился у стальной двери, над ручкой которой была небольшая клавиатура. Коды безопасности менялись еженедельно, но он помогал внедрить систему и знал код отмены, который работал в прошлом.
Он набрал код, открыл дверь и спустился по лестнице в пустой подвал с низким потолком и грязным, но чистым бетонным полом. В дальнем конце комнаты стояла еще одна стальная дверь. Он набрал второй код отмены, и эта дверь тоже открылась.
"Привет?"
Он поднялся по лестнице, которая вела в узкий задний коридор на первом этаже. Он крикнул снова, на этот раз громче.
Все еще нет ответа. Когда он открыл дверь во внутреннюю часть дома Трюдо, никто его не поприветствовал, и эта ошибка его глубоко тревожила. К настоящему времени там должна была быть охрана. Вход в комнату, где отслеживались все внешние камеры, находился в нескольких футах впереди. Дверь была приоткрыта на несколько дюймов — еще одна аномалия.
Он коротко постучал, прежде чем открыть дверь. Все было на своих местах — мониторы безопасности, черное вращающееся кресло, металлический стол и центральный компьютер, который использовался для установки всех кодов безопасности. Не хватало только охранника. Затем Марк заметил, что все диски мониторов безопасности, которые обычно стояли на полках на задней стене, исчезли.
Он вышел из комнаты и медленно направился по другому узкому коридору к парадному вестибюлю в передней части здания. Прежде чем открыть дверь, он на мгновение остановился, прислушиваясь к звукам людей с другой стороны. Все, что он мог слышать, это гул центрального кондиционера и приглушенный гул машин на улице.
Он повернул дверную ручку. Войдя в прихожую, он заметил, что бежевый ковер и кремовая стена за дубовым столом окрашены в темно-коричневые пятна… он прищурился, пытаясь разглядеть это…
Его зрение ухудшалось. Ему действительно нужно наладить контакты, подумал он.
Марк посмотрел себе под ноги и увидел, что случайно наступил на кусок человеческой ткани, на какую часть тела он даже не мог догадаться. Коричневый цвет на стене был засохшей кровью. В трех футах слева от него лежало тело лицом вниз, совершенно неподвижное, руки по бокам, ладонями вверх. Лужа света из окна, выходящего на улицу, освещала голову мужчины, часть которой отсутствовала. Позади него Марк мог видеть еще тела.
Он развернулся, и ему в голову пришла мысль бежать назад тем же путем, которым он пришел. Но если убийцы все еще находились в здании, они наверняка уже знали, что он там. Если его хотели вывести, то он уже был мертв. У него не было оружия. Его сердце колотилось как сумасшедшее.
Марк снова перевел взгляд на главную комнату. Как только он действительно начал смотреть, он не мог удержаться от пристального взгляда, пораженный тем фактом, что он был жив так долго, что он не просто случайно порезался и истек кровью. Потому что люди перед ним напомнили ему, что истечь кровью — это ужасно легко.
Он подошел к телам, чтобы увидеть, кто они. Один был охранником. Он умер, вытащив пистолет перед изразцовым камином. Тело, которое Марк впервые заметил, теперь он опознал как двадцатипятилетнего операционного офицера, человека, который выдавал себя за канадского финансового волшебника. Он был одним из лучших новобранцев Массачусетского технологического института, а Марк был его наставником. Третьей была почтенная канадка, которая служила администратором Дома Трюдо, даже не подозревая, что это была подставная компания ЦРУ. Она прислонилась к стене за столом, под вытянутым медным подсвечником. Ее стул упал, вероятно, его оттолкнули, Марк думала, пытаясь спастись. Все тела были изрешечены пулевыми отверстиями; Марк насчитал в каждом из них двадцать, даже тридцать.
Он медленно дышал, глядя на сцену, развернувшуюся перед ним, запечатлевая визуальный образ в своей памяти. Он задавался вопросом, что могло привести к такому наглому, беспрецедентному нападению. ЦРУ действовало в Баку с тех пор, как распался Советский Союз, и никто никогда не был убит. Это было расценено как дружеское сообщение. Свидетельством тому является тот факт, что ЦРУ разрешило ему остаться в Баку после отставки.
Но это была дружественная позиция в плохом соседстве: Иран на юге, Россия и Чечня на севере, а на западе кипящая гражданская война с армянами. Каким-то образом, думал Марк, лихорадочно размышляя, часть этого насилия, должно быть, выплеснулась наружу. Дамба сломалась.
Он обыскал офисы на первом этаже. Они были пусты и нетронуты. На втором этаже, рядом с лестницей, покрытой ковром, он нашел еще одного мертвого оперативного офицера и начальника станции Джорджа Логана. В груди Логана на месте сердца была большая дыра. По тому, как просачивалась кровь, создавалось впечатление, будто у него из спины росли маленькие крылышки.
Марк вспоминал, что Логан был офисным жокеем в Вашингтоне и имел небольшой опыт работы за границей. Он наклонился, чтобы подобрать одну из стреляных гильз, его рука немного дрожала, несмотря на увещевания самому себе оставаться по центру. Тот парень, который, когда Марк чувствовал себя циничным, заставлял его думать, что, возможно, чрезмерная зависимость ЦРУ от технологий не так уж и плоха.
Марк не думал, что Логан заслуживает своего положения. Но этот человек, черт возьми, определенно не заслужил этого.