Эта история посвящена покойному великому Рэю Харрихаузену — режиссеру, аниматору и настоящему волшебнику, который сотворил множество чудес, воспламенивших мое детское воображение, и продолжает служить источником вдохновения для этой истории и многих других.
Не полагайся на сталь,
Ибо плоть всегда сильнее.
—Наставления Первого Воскресшего.
Глава первая
Дорога Валкерина
За что ты меня так ненавидишь? Разве мы не совершаем чудесные поступки вместе?
Вопросы сопровождались слабым пульсированием, которое пробежало по рукояти меча в его ладонь, сочетая тепло с электрическим трепетом, который мгновенно распространился от руки до всего его существа. Ощущение, которое это вызвало, причинило столько же боли, сколько и восторга, и, независимо от того, сколько раз он испытывал это, никогда не было знакомым.
В нескольких ярдах от него налетчик провел несколько оставшихся секунд, уставившись на высокого мужчину с мечом. Умирающий бандит покачнулся на коленях, одной рукой зажимая зияющую рану на горле, в то время как другой машинально взмахнул ятаганом. Казалось, его особенно поразил меч высокого мужчины, он смотрел на безупречный блеск лезвия, на котором не было ни малейшего пятнышка крови, несмотря на то, что он только что пролил так много ее на песок. Конь налетчика, прекрасный жеребец дикой породы, в замешательстве метался взад-вперед, прежде чем резко, дрожа, остановиться, когда высокий мужчина направил на него меч.
Он любит своего хозяина, - заметил голос, когда высокий мужчина шагнул к животному, рукоять меча снова запульсировала, на этот раз с чувством наигранного сострадания, смешанного с плохо скрываемым весельем. Нашла его рядом с трупом его матери, когда он был еще жеребенком, и вырастила его. Вместе они годами путешествовали по окраинам Проклятия, и много добычи они получили как от паломника, так и от священника…
“У меня мало мыслей о бандитах”, - вмешался высокий мужчина. “Независимо от того, насколько они добры к осиротевшим животным”.
Он ткнул острием меча в грудь налетчика, когда тот проходил мимо. На этот раз пульс был полон ненасытной, необузданной потребности в чем-то нечеловеческом на пиру. Кровь налетчика полностью впиталась в сталь к тому времени, как высокий мужчина взялся за поводья лошади.
Услышав крик со стороны каравана, он вложил меч в ножны за спиной и вскочил в седло. Жеребец отреагировал на его прикосновение так, словно человек в седле скакал на нем годами, пустив коня быстрым галопом. Караван был частично рассеян первоначальной атакой налетчиков, дюжина верблюдов растянулась вдоль края старой дороги, построенной Валкерином, либо лая в тревоге, либо тычась носом в неподвижные тела убитых владельцев. Высокий человек был удивлен, увидев среди павших трупы нескольких налетчиков, некоторые из которых были пронзены стрелами, другие, очевидно, пронзены клинком, но в одном из них был такой ужасный беспорядок, что в нем едва можно было узнать человека.
Аааа, произнес голос, когда меч излучал чувство приятного узнавания. Здесь есть и другие голодные души. Хотя, не такие голодные, как вы, мой повелитель…
“Не называй меня так!” - рявкнул высокий мужчина. Это было уже старое предостережение, которое, как он знал, голос и дальше будет с удовольствием игнорировать.
Он замедлил ход лошади, чтобы направить ее через остатки каравана, передавая награбленные свертки, из которых на песок вытекали шелк, масла, специи и другие богатства. Здесь было больше трупов, но также и несколько выживших. Дородный мужчина копошился на краю дороги, бормоча едва понятные мольбы и соскребая монеты с пыли. Далее из тени, отбрасываемой тушей зарезанного верблюда, на него смотрели женщина и ребенок, их глаза были яркими и немигающими в полумраке. Худощавый мужчина с рваной раной на лбу стоял на страже этой пары, размахивая длинным ножом с красным лезвием по самую рукоять. По пораженному, но решительному выражению его худощавого лица высокий мужчина догадался, что он полностью готов к смерти. Но он все еще стоял, не желая бросать женщину и ребенка.
Услышав звон стали о сталь, высокий человек пришпорил коня, проезжая сквозь пелену поднятой пыли, чтобы резко остановиться при виде безобразной сцены, представшей перед ним. Зверь был около семи футов в длину от носа до хвоста, с длинным лохматым мехом, который покрывал его туловище, но оставлял ноги голыми. Подняв широкую мордастую голову из открытой грудной клетки трупа налетчика, оно зарычало, треугольные челюсти расширились, издавая пронзительный предупреждающий вопль.
О боже, голос восхищенно вздохнул, когда гиена отошла от трупа, все еще не сводя глаз с высокого мужчины. Он узнал ее как родом из скал у северного побережья, гораздо более крупную породу, чем ее собратья, обитающие на равнинах на востоке, также печально известную своей злобностью и нетерпимостью к человеческому обществу.
Разве ты не прелесть? ворковал голос, издавая слабый гул раздражения, когда высокий мужчина протянул руку через плечо, чтобы вытащить меч из ножен. Не сработает, упрекнул голос, когда он направил клинок на гиену, надеясь увидеть ту же дрожащую неподвижность, которую он вызвал у лошади. Боюсь, она слишком хорошо осведомлена о мире.
Затем глаза зверя сузились, рычание исчезло с его губ, когда он отступил, растерянно качая головой. Она чувствует меня, отметил голос с довольным хихиканьем. Замечательно. Я всегда хотел завести домашнее животное.
Гиена внезапно развернулся, когда снова раздался звон стали. Взгляд высокого мужчины остановился на неясных фигурах, танцующих в облаке поднятой пыли шагах в тридцати от него. Его опытный глаз знал, что этот танец смертельно опасен, наблюдая, как одна фигура рухнула на песок с криком боли. Гиена немедленно издала еще один визг и перешла на стремительный бег, сократив расстояние до упавшей фигуры за несколько шагов, после чего сомкнула челюсти вокруг черепа налетчика. Треск ломающейся кости был слышен даже сквозь грохот сталкивающихся клинков.
Высокий мужчина ударил пятками в бока жеребца, отправляя его в быстрый галоп. Пыль рассеялась, когда он приблизился к танцующим, открывая вид на женщину, кружащуюся в кругу из пяти налетчиков. Она постоянно наносила удары ятаганом, вращаясь, тройные косы ее волос развевались. Он увидел, как она нанесла удар по вытянутой руке бандита, ятаган глубоко впился и отбросил тулвар мужчины на песок. Он попятился назад, ругаясь на языке племен равнин, и потянулся здоровой рукой к топору на поясе. Меч высокого мужчины отсек ему руку по самое плечо, когда он проскакал мимо, затем остановил жеребца, прежде чем развернуть его и снова броситься в атаку. Только один рейдер совершил ошибку, попытавшись противостоять ему, трое его выживших товарищей предпочли гораздо более мудрый курс - пуститься наутек.
Тьфу! голос пожаловался, когда меч рассек лицо неразумного бандита надвое. Пьяница и помешанный на маке с тяжелым случаем оспы в придачу. Тем не менее, это добавляло остроты, когда кровь впитывалась в сталь. Трапеза есть трапеза.
Высокий человек наблюдал, как троица налетчиков убегает в пустыню, обдумывая идею пуститься в погоню. Жажда меча, как всегда, не ослабевала, но он чувствовал, что позволил себе достаточно отвлечься от своей цели на один день.
“Чена!” - крикнула женщина. Гиена мгновенно оторвалась от поедания мозгов налетчика и бросилась вдогонку за бегущими. Высокий мужчина наблюдал, как они перевалили через дюну и исчезли из виду, гиена сделала то же самое несколько секунд спустя. Вскоре после этого раздались крики.
“Мы ценим вашу помощь, но она не потребовалась”.
Он опустил взгляд и увидел, как женщина поднимает с песка лук и пустой колчан. Ее волосы, заплетенные в тройную косу, дали ему ключ к разгадке ее происхождения, но лук подтвердил это. Оружие представляло собой сложное древко из ясеня и рога буйвола, прикрепленное к центральной рукояти из искусно вырезанной черной слоновой кости. Это был заклинатель зверей из земель, граничащих со Вторым морем.
Вдали от дома, отметил голос, в тоне звучала усталая ирония. Интересно, что могло привести ее сюда?
Она посмотрела на него пристальным оценивающим взглядом. Он определил, что ей где-то за тридцать, но было трудно определить точно из-за черно-белой краски, украшавшей ее черты. Он был немного знаком со значениями множества знаков на лице, используемых ее народом. Белый круг в центре ее лба указывал на тяжелую утрату, в то время как три черные точки под левым глазом говорили о еще не достигнутой цели.
Вражда, которую нужно уладить? голос задумался. Скорее всего, молитва, которую она намеревается вознести в конце долгого и опасного путешествия. Вы не согласны, мой повелитель? Он почувствовал слабый укол удовольствия в ответ на свой гнев, когда возвращал меч в ножны, решив проигнорировать его дополнительную насмешку. Ты знаешь, что должен убить ее. В конце концов, будет услышана только одна молитва.
“У тебя есть имя?” - спросила женщина, нахмурившись в замешательстве от его продолжительного молчания. Когда он не ответил, она пожала плечами, закидывая на плечо свой колчан. “Я...”
“У паломников нет общих имен”, - перебил он, слезая с лошади, чтобы осмотреть все еще подергивающееся тело однорукого налетчика. Как и остальные, он носил черный шарф на голове, его тело было облачено в лоскутное одеяло из доспехов и кольчуги, свидетельствовавшее о карьере убийцы, проведенной во многих странах. Сдернув шарф, можно было увидеть обветренные черты лица, загорелые солнцем, хотя и не такие смуглые, как у тех, кто родился в этих краях. Кроме того, на серебряной цепочке, свисающей с уха, был маленький медальон знакомого дизайна.
“Церковь Восставших”, - заметила женщина, заглядывая через плечо высокого мужчины на серебряную слезу. “Вероятно, старый крестоносец, оставшийся здесь, когда фанатики погрузились на свои корабли. Многие предпочли жизнь бандита голодной смерти в пустыне, поскольку ни одна живая душа в радиусе двух тысяч миль не оказала бы им помощи.”
Высокий мужчина сдвинул труп, чтобы показать пояс налетчика и раздутый кошелек, который он держал. Открыв его, он высыпал на ладонь горсть монет. Они были серебряными и недавно отчеканенными, на одной стороне была изображена голова человека, которого он знал как нынешнего предстоятеля Церкви Восставших, на другой - тот же каплевидный узор, который рейдер носил за ухом.
“Кажется, кто-то помог ему”, - пробормотал высокий мужчина, возвращая монеты в кошелек и вешая его на свой пояс. “Ты можешь забрать добычу у этих других”, - добавил он, снова забираясь на лошадь.
“Как великодушно”, - сказала женщина, склонив голову. В ее тоне прозвучала легкая нотка насмешки, которая заставила его остановиться. Повернувшись в седле, чтобы еще раз взглянуть на нее, он увидел, как ее взгляд задержался на рукояти меча, торчащей над его плечом.
“Необычное оружие для этого региона”, - заметила она. “Не часто увидишь прямое лезвие такой длины. Из северных земель, не так ли? Точно такое же, как это, ” ее сапог ткнулся в мертвое лицо налетчика, - и монета, которую он носил.
Он ничего не сказал, пытаясь отгородиться от насмешливого совета голоса. Убей ее, сказал он ему певучим смешком. Она видит слишком много. Никто не узнает. Просто еще одна жертва этих кровожадных злодеев.
Глаза женщины сузились, пока он продолжал молча смотреть на нее, воспоминания о гораздо худших поступках переполняли его разум. Да, мой повелитель, голос зашипел в голодном предвкушении. Небольшое, но необходимое дело. И вы сделали так много необходимых вещей...
“Тихо!” - проворчал он, отрывая взгляд от женщины.
“Я просто задала вопрос”, - сказала она, теперь насмешливый тон звучал более отчетливо. Она считала его сумасшедшим? Этот седой бородатый незнакомец с северным мечом? Если так, то это, похоже, не вызвало у нее никакого страха, что, в свою очередь, вызвало в нем небольшой прилив признательности. Трудно было вспомнить время, когда его не боялись.
Протяжный жалобный крик вернул его внимание к разрушенному каравану. Из беспорядочного хаоса появлялись люди, чтобы оплакать убитых товарищей и позаботиться о раненых.
О, как это утомительно, пожаловался голос. Это всегда худшая часть. Хнычущие смертные вызывают тошноту. Езжай дальше. Часовня находится всего в нескольких милях отсюда.
Он направил лошадь к ближайшему раненому человеку, ветерану каравана с порезанным бедром, за которым неумело ухаживал мальчик не старше двенадцати лет. “Слишком туго”, - сказал ему высокий мужчина, спешиваясь, чтобы снять повязку, которую парень наложил на ногу пожилого мужчины. “Рана не такая глубокая. Тугая привязка истощит конечность от недостатка крови и вызовет разложение ...”
В целом, около восемнадцати душ из каравана пали во время нападения вместе с двенадцатью налетчиками, прежде чем остальные бежали в пустыню. У разбойников отобрали все снаряжение и ценности, некоторым из мести нанесли увечья и оставили гнить на обочине дороги. Напротив, погибших караванщиков перевязывали грубой тканью, и их родственники молились над ними до наступления сумерек. Когда солнце опустилось за горизонт, их отнесли на вершину самой высокой дюны и оставили на съедение песку и падальщикам.
“Пустыня требует по заслугам”, - сказал ветеран каравана с поврежденной ногой, когда выжившие двинулись дальше при свете полумесяца. Он ехал на спине своего единственного оставшегося верблюда, его внук тащился рядом под тяжестью вьюка, нагруженного спасенными товарами. Высокий мужчина предложил понести ношу, но караванщик и слышать об этом не хотел. “Будь то просто пот в безмятежном походе или кровь тех, кто призван соединить свой дух с ветром, нет такой вещи, как путешествие без платы. Лучше, чтобы мальчик узнал это сейчас, а не позже.”
По обоюдному, хотя и негласному соглашению, высокий мужчина и женщина держались порознь до конца путешествия, он разведывал маршрут впереди, в то время как она прикрывала тыл. Ее гиену можно было видеть крадущейся по флангам в течение двух дней, которые потребовались, чтобы добраться до часовни, принадлежащей Церкви Отпущенных Грехов.
Это оказалось здание непримечательных размеров и архитектуры, прямоугольник из желтого кирпича и коническая башня, примостившаяся на краю откоса с видом на пустошь, известную большинству как Проклятие, а жившим здесь священникам - как Алнахим, Королевство Отпущенных Грехов. Он мог видеть минимальные признаки жилья, всего несколько палаток, разбитых с северной стороны здания, и одинокого священника в красной мантии, несущего воду из колодца в часовню.
“Мы никогда здесь не задерживаемся”, - сказал старый караванщик, разглядывая часовню с давним подозрением. “Говорят, что даже ветер, дующий от места Проклятия, несет проклятие. Союзные принцы держат гарнизон в оазисе в двенадцати милях отсюда. Мы отдохнем там. Он наблюдал, как высокий мужчина слезает с лошади, поднимая рюкзак с его немногочисленными пожитками. “Ты мог бы пойти с нами”, - добавил он, и в его голосе было больше надежды, чем ожидания. “На Дороге Валкерина всегда работай с острым клинком и сильной рукой”.
“У меня здесь дело”. Высокий мужчина подозвал мальчика поближе и вложил поводья жеребца ему в руку. Было хорошо известно, что лошади неизменно сходили с ума, если их заставляли пересекать Проклятие. “Теперь он твой”.
“Ты избалуешь маленького негодяя”, - сказал караванщик, хотя и не без благодарности.
“Меняй повязку два раза в день и смачивай рану чесноком и соком лайма”, - сказал ему высокий мужчина. Он кивнул им на прощание и повернулся, чтобы уйти, но остановился, когда мальчик заговорил, и это были первые слова, которые высокий мужчина услышал от него.
“Не делай этого”. - Он заговорил отрывистым шепотом, бросив испуганный взгляд на лицо высокого мужчины, прежде чем перевести еще более испуганный взгляд на то, что находилось за часовней. “Говорят, Безумный Бог не выносит добрых душ”.
Смех голоса был громким, когда высокий мужчина положил руку на плечо мальчика, глядя в его серьезное, полное страха лицо и видя так много других людей. В тот день пала крепость Ривер-Форк, с большим энтузиазмом вспоминал голос. У герцога было трое сыновей, если мне не изменяет память. Младшему было примерно столько же лет, сколько этому маленькому засранцу. Тебе следует прислушаться к его словам за напоминание. Только к одному, конечно.
“Тогда, - сказал высокий мужчина, беря мальчика за руку и подсаживая его на спину жеребца, - он будет меня вполне терпеть”.
Он наблюдал, как караван прокладывает свой путь на восток, придерживаясь дороги, которая огибала откос на протяжении мили, прежде чем свернуть на север. Когда оно скрылось из виду, он подошел к краю обрыва, посмотрел вниз на отвесный утес, прежде чем поднять взгляд на темно-серое пространство, простиравшееся на юг на много миль. Он мог различить туманные очертания гор за плоской пустошью, окрашенные заходящим солнцем в красный цвет.
“Они называют это Шепчущими песками”.
Женщина стояла в нескольких шагах, ее гиена была рядом, когда она смотрела на серую пустыню. “Но это не песок”, - продолжила она. “Это пепел. Говорят, когда-то здесь стоял могучий лес, весь превратившийся в пепел по прихоти Безумного Бога, и это было наименьшим из его преступлений.”
“Говорят, он также создал все к югу от этих скал”, - ответил высокий мужчина. “Включая могучий лес. Разве это преступление для бога - разрушать то, что он создал?”
“Возможно, и нет. Но уничтожить всех тех, кто жил под его защитой, безусловно, возможно”.
“Возможно, лучше так не говорить”. Он повернулся и направился к часовне. “Если у тебя будет возможность встретиться с ним”.
“Я сделаю”. Жесткая уверенность в ее голосе заставила его остановиться, обернуться и увидеть, как ее размалеванные черты застыли в маске непреклонной решимости. “Ваши действия по оказанию помощи этим людям хорошо говорят о вас”, - продолжила она. “Но знай, что Безумный Бог услышит мою молитву, чего бы это ни стоило моей душе, моему телу или любому другому, кто идет рядом со мной”.
Это долгий путь вниз, указал голос, и высокий мужчина почувствовал, как меч слегка дернулся к краю обрыва. Неуклюжий шаг невежественного варвара. Кто бы сомневался в этом?
“Почему ты вообразила, ” начал он, встретившись с ней взглядом, - что я менее сосредоточен на своей молитве, чем ты на своей?”
Потому что она думает, что ты герой, голос рассмеялся, когда женщина сжала челюсти, ничего не сказав. Она хочет пощадить тебя. Как удивительно наивно. Тем не менее, она могла бы, по крайней мере, позволить тебе поболтать с ней, прежде чем все закончится. Это уже что-то, а, мой повелитель?
Он закрыл рот, чтобы сдержать упрек, заставил себя развернуться и направиться к часовне. “Другие уже собрались”, - сказал он женщине через плечо, указывая на палатки, разбитые рядом с часовней. “Если повезет, нам не придется долго ждать. Я предлагаю тебе спеть свою Небесную Песнь прямо сейчас. Сомневаюсь, что священники потерпят это в своем святом месте.
OceanofPDF.com
Глава вторая
Шепчущие пески
Священник был молод, черты его лица были тонкими почти до женственности. На взгляд высокого мужчины, его недавно выбритая голова и сутулая поза делали его каким-то уменьшенным, запуганным, как и напряжение в шее и челюсти.
Боль, заметил голос, то, что он никогда не переставал узнавать в других. В последние дни этого мальчика выпороли. Возможно, он недостаточно усерден в своем пресмыкательстве?
“Вам нужны имена”, - сказал священник собравшимся в часовне. Там не было никаких сидячих мест, поэтому они были вынуждены стоять. Священник стоял перед алтарем, простым столом из состаренного дерева, украшенным только вырезанным из камня полумесяцем - символом Отпущенных Грехов. Остальные священники, всего десять человек, выстроились за алтарем, их лица были скрыты капюшонами их красных мантий. На стенах были многочисленные выцветшие прямоугольные пятна, очертания икон и гобеленов, которые висели здесь много лет.
Когда-то Церковь Отпущенных грехов владела многими сокровищами, объяснил голос. Все давным-давно распродано, чтобы сохранить эти жалкие остатки.
“Тем, кто отправляется в Алнахим, нося свое истинное имя, грозит быстрое проклятие”, - продолжал священник. “Это известно. Во время нашего священного испытания вы будете знать меня только как священника. Я не откликнусь ни на одно другое имя. Теперь ты должен сказать мне, на какое имя откликнешься ты.”
Он устремил выжидающий взгляд на высокого мужчину, возможно, потому, что тот стоял ближе всех к алтарю. Нет, нетерпеливый голос упрекнул его, он чувствует в тебе власть, мой повелитель.
“Пилигрим”, - сказал высокий мужчина. “Знай меня как Пилигрима”.
Священник кивнул и повернулся к заклинателю зверей. “ А ты?
Ее накрашенные брови нахмурились в мгновенном раздумье, прежде чем она сказала: “Искатель”.
Священник перевел взгляд на коренастого мужчину слева от нее. Он был бледен и одет в поношенную одежду, которая говорила о долгом путешествии. Он не носил клинков и держал простой дубовый посох высотой с его голову. “Вы можете называть меня Книгой”, - сказал он с приветливой усмешкой. Его слова были произнесены на ленте, самом распространенном языке в Землях Альянса, но с явным акцентом северян.
Позади человека по имени Бук стояла фигура повыше ростом, одетая в гораздо более изысканную одежду. За спиной у него висел тяжелый арбалет на лебедке, а на поясе - два кинжала. Однако его самой отличительной чертой была богато украшенная серебряная и латунная маска, закрывавшая его лицо. Пилигрим подумал, что то, что он прошел Дорогу Валкерина, не будучи убитым только из-за маски, многое говорит об умении этого человека обращаться с оружием.
“Игрок”, - сказал он с витиеватым поклоном. Его слова были произнесены почти музыкальным тоном, который дополнял цветочную гравировку на его маске. Паломнику не составило труда определить свое происхождение: Атерия, Город Песен на северном берегу Третьего моря, где люди благородного статуса носили маски, когда были вынуждены общаться с низшими сословиями.
В нескольких шагах от остальных стояли мужчина и женщина с цветом лица тех, кто родился в землях к югу от Четвертого моря. У женщины было поразительно красивое лицо с высокими скулами и орлиным носом, одетая в изысканную одежду, не сочетавшуюся с более грубой дорожной одеждой ее спутника-мужчины. У него был менее приятный вид, черты его лица ожесточились почти до жестокости. Шрамы, которые Пилигрим заметил у него на лбу и линии подбородка, а также прямая осанка и поношенный ятаган на поясе выдавали в нем солдата с многолетней службой. Он принял бы их за любовниц из высшей касты и наемных телохранителей, если бы не брачные браслеты, которые они носили. Приглядевшись, Паломник увидел, что красота женщины не была безупречной. В ее глазах была некоторая краснота, а под нежными щеками залегли тени, которые могли быть вызваны разорением во время их путешествия через пустыню, но он сомневался в этом.
“Вы можете называть меня Майша”, - сказала женщина с легким поклоном.
“Кусиф”, - сказал мужчина, не решившись повторить жест своей жены.
“Майша и Кусиф?” - Спросил Бук с озадаченной ухмылкой. “Легендарные любители валкеринских преданий? Простите меня, друзья, но я уверен, вы могли бы придумать что-нибудь более оригинальное...”
“Я Майша”, - повторила женщина тем же тоном.
“Кусиф”, - сказал мужчина, хотя теперь в его голосе звучали едва заметные нотки, и он пристально посмотрел на северянина.
“Это Майша и Кусиф”. Бук вздохнул, покачал головой и снова повернулся к алтарю.
“Моя священная обязанность - донести до вас суровые истины этого паломничества”, - сообщил им священник, и теперь в его манерах была нарочитая серьезность, которая заставила Пилгрима задуматься, сколько раз он повторял эту проповедь. “Ты стремишься предстать перед Отпущенным и попросить его услышать твою молитву. Для этого ты должен сначала пересечь его королевство, место, известное во всем мире как проклятое. Там, где когда-то была красота, теперь царит скверна. Там, где когда-то была жизнь, теперь царит смерть. Мы, Слуги Отпущенных Грехов, взяли на себя святую обязанность возглавлять эти паломничества. Мы делаем это не для того, чтобы ты, неверующий, мог искать милости у бога, которому ты не поклоняешься, мы делаем это для того, чтобы он услышал наши слова, простил наши прегрешения и вернул Алнахиму славу.
“Я буду вашим проводником к Полумесяцу, где сейчас обитают Отпущенные Грехи, вы будете моими защитниками. Если вы выживете, вашей наградой за то, что доставили меня к Полумесяцу, будет единственная молитва. Если он решит ответить, Отпущенный ответит только один. Это известно. За два столетия, прошедшие с тех пор, как Алнахим впал в состояние, которое неверующие теперь называют Проклятием, только три паломничества достигли Полумесяца, и только три души выжили, чтобы рассказать об этом. Опасностей много, путь долог, и вполне вероятно, что мы все погибнем. Запомни это хорошенько и проведи эту ночь в раздумьях, ибо, как только будет сделан первый шаг по Шепчущим Пескам, пути назад уже не будет.”
Священник сделал паузу, сухожилия на его шее напряглись, когда он выпрямился, чтобы посмотреть на каждого из них по очереди, морщась от боли, но не отводя взгляда. “Некоторые из вас, возможно, склонны к эгоистичным расчетам”, - продолжал он. “Возможно, вы думаете: ‘Поскольку Прощенный дарует только одну молитву, не лучше ли было бы, если бы я был единственным, кто ее произнес?’ Знайте, что это безумие. Чем нас меньше, тем больше вероятность, что наше паломничество закончится прежде, чем мы увидим Полумесяц. И даже если твоя молитва будет услышана, Отпущенный может решить не отвечать, ибо его пути сейчас непостоянны.”
Непостоянный? голос презрительно усмехнулся. Он чертовски зол, и они это знают. Эта кучка обманутых пресмыкающихся должна была вымереть десятилетия назад.
“Теперь иди и отдохни”, - заключил священник. “Хорошенько подумай над моими словами. Любой, кто все еще желает совершить путешествие, найдет меня здесь с первыми лучами солнца. Если ты этого не сделаешь, немедленно уходи и больше не оскверняй это святое место своим неверием ”.
“Это немного пахнет подгоревшим тостом”, - высказал мнение Бук, наморщив нос, когда оглядел серые просторы Шепчущих Песков. “Тебе так не кажется?”
“Нет”, - ответила Искательница, проводя рукой по шерсти Чены. Уши гиены были прижаты, когда она смотрела на продуваемые ветром серые дюны, очевидно, чувствуя себя неловко от прикосновений своей хозяйки. “Пахнет смертью”.
Они стояли у подножия узкой ступенчатой дорожки, которая зигзагообразно спускалась от часовни к основанию откоса. Все они появились в часовне на рассвете, ни один из них не нашел в словах священника достаточной причины отказаться от своей цели. Паломник не мог решить, делает ли это их компанией храбрецов или безумцев.
И то, и другое, вмешался голос. Я всегда был склонен думать, что в любом случае это одно и то же.
Священник первым ступил на песок, сразу же опустившись при этом на колени, сцепив руки и опустив голову, в то время как тяжелый плащ, который он носил, развевался на сильном ветру. Он говорил тихим шепотом, на языке, неизвестном Пилгриму и его спутникам, за исключением языка Книги. Коренастый северянин нахмурил брови в очевидном знаке понимания, пока Священник продолжал молитву. Судя по выражению его лица, Пилгрим сомневался, что слова священника его сильно утешили.
Замолчав, священник расцепил руки и провел одной из них круговыми движениями над головой, прежде чем подняться на ноги. Это был жест, который Пилигрим видел у многих людей в регионах, граничащих с Проклятием, как защиту от невезения или невидимой опасности, который, очевидно, возник среди почитателей Отпущенных Грехов.
“Пошли”, - сказал священник, направляясь вперед. “Нам нужно преодолеть как можно больше миль до наступления темноты. Чем меньше времени мы проведем на песках, тем лучше”.
Он нахмурился, когда Пилгрим шагнул вперед, заняв позицию во главе их отряда. “Ты сказал, что нуждаешься в нашей защите”, - сказал он, когда Пастор, казалось, собирался возразить.