Доклад: Лодима Бондерсил — исполняющая обязанности директора подразделения Carvenport, Arradsian Continental Holdings
Дата: 29 сентября 1578 года (166-й день 135-го года Компании по корпоративному календарю)
Тема: События, связанные с кончиной мистера Хавелика Данморна, директора Карвенпортского подразделения Arradsian Continental Holdings
Уважаемые господа и леди,
К тому времени, когда этот отчет попадет в ваши руки, вы, без сомнения, получите известие через Blue-trance о кончине моего непосредственного начальника, мистера Хавелика Данморна, и первоначальную оценку связанных с этим смертей и значительных материальных разрушений, сопровождавших это трагическое событие. Я составил этот письменный отчет в надежде, что он опровергнет любые глупые и плохо информированные слухи, распространяемые конкурентами или сотрудниками Синдиката (список рекомендуемых увольнений и расторжения контрактов см. В приложении). Я намерен предоставить четкий и непредвзятый отчет о событиях, чтобы лучше информировать Правление о обсуждениях и любых последующих директивах, которые они могут счесть целесообразными издать.
Инцидент, о котором идет речь, произошел в районе Сбора урожая и в доках Карвенпорта на улице Сеттемер, 26. Правление напоминает о сообщении мистера Данморна в состоянии голубого транса от 12 Диместра, в котором описывалась успешная поимка дикой вороной Независимой компанией-подрядчиком Chainmasters после длительной экспедиции в юго-западные регионы Внутренних районов Аррадсии. Я также отсылаю Правление к предыдущим десяти ежеквартальным письменным отчетам этого Подразделения, касающимся растущего уровня убыли среди домашнего скота, при этом черные оказались самыми недолговечными из всех пород. Я уверен, что Совету директоров не нужно напоминать о постоянно снижающейся эффективности продукта, полученного от инбредного и молодого поголовья. Таким образом, поимка живого и здорового дикого чернокожего (первая подобная поимка более чем за дюжину лет) была встречена с большим воодушевлением в рядах сотрудников Синдиката, поскольку открывала перспективу увеличения количества линий крови и получения качественного продукта на долгие годы. К сожалению, вскоре выяснилось, что такие ожидания преждевременны.
С Черным, взрослым самцом около шестнадцати футов в длину, оказалось чрезвычайно трудно управляться, он постоянно был неуравновешенным и склонным к опасным выпадам, даже когда ему давали успокоительное, а на его челюстях был крепкий намордник. Несколько жнецов были ранены в схватке со зверем, а один получил увечья, когда зверь ухитрился раздавить его о стены своего загона после того, как несколько часов притворялся спящим. Хитрость различных пород, населяющих эти земли, часто отмечалась как собирателями урожая, так и натуралистами, но я должен признаться, что испытываю значительный личный дискомфорт от порочного расчета, проявляемого этим конкретным животным, черты, до сих пор невиданные за все годы моего пребывания на этом континенте.
В дополнение к частому проявлению насилия Черный также отказывался спариваться с любой самкой, выращенной в загоне, реагируя либо безразличием, либо агрессией всякий раз, когда кто-то оказывался поблизости от него. К этому добавилось крайнее нежелание чернокожих женщин оставаться где-либо рядом со своим диким кузеном, все они становились чрезмерно возбужденными и шумными при одном только виде его. Итак, по прошествии четырех месяцев, когда перспектив на успешное спаривание не было, а затраты на кормление и уход за экземпляром росли, мистер Данморн приказал добыть зверя. Я прилагаю протокол моей беседы с мистером Данморны, которые полно излагают мое мнение по этому вопросу и не требуют здесь повторения.
Мистер Данморн решил отпраздновать сбор урожая, чтобы поддержать моральный дух местных жителей, который в последнее время пострадал из-за падения цен на рынках и, как следствие, сокращения условий контрактов. Поэтому было решено, что сбор урожая состоится в тот же день, что и Кровавая жеребьевка, который в других местах не часто считается днем веселья, но в этих далеких землях стал чем-то вроде ежегодного праздника. Перспектива того, что ребенок по чистой случайности достигнет уровня процветания, вызывает значительный резонанс у тех, кто часто обнаруживает, что их собственные амбиции ограничены реальностью индивидуальных способностей.
Чтобы дополнить праздник, мистер Данмор намеревался сохранить одну пятидесятую часть собранного продукта для раздачи населению посредством лотереи. Учитывая текущую рыночную цену на неразбавленный черный, я уверен, что Правление признает популярность этого изобретения, главную причину, по которой территория вокруг чана для сбора урожая была так переполнена в решающий момент.
ЛИЧНОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ
Я по-прежнему надеюсь на понимание Правления, когда сообщаю о моей неспособности установить точную цепочку событий, приведших к окончательному бедствию, - задаче, которая остается невыполненной, несмотря на мои изнурительные усилия. Многие непосредственные свидетели теперь, к сожалению, отправлены в могилу, а те, кто остается среди живых, часто неразумны до безумия. Воздействие неразбавленного продукта может иметь непредсказуемые последствия. Что касается меня лично, то я не присутствовал ни на Кровавой жеребьевке, ни на сборе урожая, решив остаться в Академии, чтобы разобраться с большим количеством неразрешенной корреспонденции.
Примерно в двадцать минут четырнадцатого меня отвлекли от моих трудов громкие крики, доносившиеся из-за окна. Отправившись на разведку, я был поражен видом многочисленных горожан, бегущих по улицам со значительной, нет, панической готовностью, у многих в толпе были потрясенные, бледные или заплаканные лица. Заметив среди толпы одну из моих учениц, я открыл окно и позвал ее по имени. Смышленый и находчивый ребенок, какими неизменно являются мои девочки, она сумела выпутаться из порыва, взобравшись по перилам академии и цепляясь за них, когда докладывала: “Оно болтается, мадам! Черные разгуливают по городу! Многие мертвы!”
Я должен признаться в постыдной неспособности принять решение на данном этапе, за что, естественно, прошу прощения у Правления. Однако, я надеюсь, вы поймете, что такого конкретного обстоятельства никогда, ни в какой момент, не происходило за все три десятилетия моего пребывания на этом континенте. После непростительной задержки в несколько секунд у меня, наконец, хватило ума сформулировать вопрос для моего ученика. “Как?”
В этот момент на лице девушки появилось нехарактерное для нее замешательство, и прошло целых полминуты, прежде чем она заговорила снова, ее слова были запинающимися и неточными. “Кровавое месиво ... Там была женщина ... Женщина с ребенком...”
“Обычно родители и дети собираются на Кровавой стоянке”, - сказал я ей не без некоторого нетерпения. “Уточните свой отчет!”
“Она...” Затем лицо моей ученицы приняло выражение в равной степени удивления и ужаса. “Она прыгнула”.
“Прыгнул?”
“Да, мадам. С ребенком ... Она схватила ребенка и ... прыгнула”.
“Куда прыгнул?”
“В чан, мадам. Как только комбайн коснулся Черноты ... Она прыгнула в чан ”.
По выражению полной озадаченности на лице моей ученицы и обильным ожогам и пятнам крови, пачкающим ее платье, я предположил, что она не сможет сообщить больше полезной информации. Приказав ей проследовать в общежитие и позаботиться о безопасности младших учеников, я достал полный набор флаконов из сейфа в моем кабинете и поспешил в квартал Сбора урожая. Я не буду обременять Комиссию полным описанием разрушений, свидетелем которых я был во время путешествия, или того, что я обнаружил, добравшись до места сбора урожая Блэком, или останавливаться, чтобы перечислить количество трупов, но достаточно сказать, что я увидел достаточно, чтобы подтвердить правдивость рассказа моего ученика.
Сам чан был полностью разбит, прочная дубовая обшивка разлетелась в щепки и разбросана в широком радиусе, как и кровь зверя. Он растекался толстыми лужами по мощеной улице или забрызгивал окружающие дома, где все окна были распахнуты настежь, чтобы увидеть зрелище мистера Данморна. Те зрители, которые не погибли сразу от проглатывания, спотыкались или метались по земле либо в безумии, либо в агонии. Будучи устойчивым к воздействию крови, я смог приблизиться к остаткам чана, наблюдая за телом женщины, наполовину погруженным в воду там, где кровь была самой густой. Ее возраст и личность невозможно было определить, поскольку ее кожа почернела и обуглилась от прямого контакта с продуктом, но по ее стройным пропорциям я определил, что она молода. Единственным признаком Черного были разорванные остатки его цепей. Что касается ребенка, о котором говорил мой ученик, я вообще не видел никаких следов.
Шквал винтовочных выстрелов привлек мое внимание к причалу, который легко просматривался с моей нынешней выгодной позиции по разрушительной дорожке, проложенной между последовательными рядами жилых домов. Среди звуков ружейной пальбы также можно было различить характерный рев. В этот момент я почувствовал, что настало время съесть изрядную порцию Зелени, которая способствовала быстрому приближению к докам, после чего я впервые заметил выпущенного на волю зверя. Он пробил себе дорогу к причалу, при каждом шаге оставляя кровавый след из крана на шее, но, несмотря на потерю, продолжал сеять хаос с яростной энергией. Я наблюдал, как он разнес дом начальника порта на куски последовательными взмахами хвоста, прежде чем переключить свое внимание на суда, пришвартованные у причала. Несколько кораблей находились в процессе отхода, команды с лихорадочным усердием искали убежища в открытом море, но у полудюжины явно не хватало рук или решимости совершить побег.
Черный запрыгнул на крепкий прибрежный пароход IRV Equitable Share, затопив его одним своим весом, щелкая челюстями без намордника на барахтающихся в воде членов экипажа. Обратив свое внимание на соседнее грузовое судно Briteshore Minerals водоизмещением около двухсот тонн, оно приступило к разрушению рулевой рубки и штабелей, все время разевая пасть в тщетной попытке вызвать огонь. На этом месте я должен сделать паузу, чтобы подчеркнуть мудрую предусмотрительность жнецов, которые первыми взяли на себя заботу о звере, перерезав его нефтепроводы. Если бы их не было, последствия, откровенно говоря, были бы слишком ужасающими, чтобы думать об этом.
В этот момент я увидел Черную корму в шоке, когда винтовочная пуля попала ей в бок, издав громкий яростный рев, прежде чем броситься на следующее судно у причала, прижженные обрубки его крыльев подергивались, когда оно инстинктивно искало воздух. Вскоре я определил источник ружейного выстрела, заметив фигуру на вершине одного из самых высоких, пока еще неповрежденных кранов, столпившихся на пристани. Благодаря эффекту недавно выпитого Зеленого я взобрался на помост крана за считанные секунды, нашел человека, взгромоздившегося на арматуру, и тщательно прицелился в Черного длинным ружьем. Он выстрелил, и я снова увидел Черную корму, прежде чем прыгнуть вперед и приземлиться на широкую палубу ИРВА Дрейкспайта, Синего охотника, недавно вернувшегося из южных морей. Команда неразумно решила противостоять нападению зверя, атаковав его различными видами огнестрельного оружия, ни одно из которых не было достаточного калибра, чтобы нанести более чем незначительную рану.
Стрелок обильно и грубо выругался, перезаряжая свое оружие, и замолчал, когда я зашагал вдоль арматуры в его сторону. “Прошу прощения, мэм”, - сказал он с акцентом Старых колонистов, его происхождение также было ясно по темному оттенку лица. У меня было мало времени, чтобы прочитать лекцию о приличиях, и я обратил внимание на его поношенную, но прочную одежду, прежде чем перевести взгляд на его длинноствольное ружье: однозарядный казнозарядный пистолет Vactor-Massin .6, который предпочитают более успешные компании-подрядчики.
“Личное оружие необходимо сдать в Протекторат при въезде в Карвенпорт, сэр”, - сказал я.
Стрелок едва заметно ухмыльнулся в ответ, прежде чем кивнуть все еще неистовствующему зверю. “Думаю, я заслужу себе прощение, когда уложу его, мэм. Если бы только он утихомирил свою ярость на время, достаточное для выстрела в череп. ”
Я наблюдал, как Черный хвост смел последнюю оставшуюся команду с палубы Drakespite , после чего он запрокинул голову, издав победный рев, кровь продолжала течь из стальной раны на его шее. “Хорошее зрелище, более живое, чем должно быть”, - высказал мнение Подрядчик, еще раз прицеливаясь, а затем сдерживая проклятие, когда зверь прыгнул дальше. “Вся эта кровь вытекла”.
“Ваше имя, сэр?” Я поинтересовался.
“Торкрик, мэм. Брэддон Торкрик, пятая рука в "Лонгрифлс Индепендент”.
Я достал из своего запаса флаконы Красного и Черного и выпил все, прежде чем сделать еще один большой глоток Зеленого. “Я подержу его для вас, мистер Торкрик”, - сказал я. “Посмотрим, сможем ли мы заслужить тебе это прощение”.
С этими словами я перепрыгнул через стрелка и пробежал всю длину якоря, запрыгивая на наклоненную мачту, торчащую из палубы кренившегося грузового судна, одного из старых судов, которые продолжают сохранять паруса для страховки от отказа двигателя. Расстояние было, возможно, футов тридцать или больше, вполне в пределах досягаемости насытившегося Кровью Зеленого. Я ухватилась за такелаж и использовала возникающие центробежные силы, чтобы броситься в погоню за Черным - базовому маневру, которому я обучала своих девочек большую часть двух десятилетий. Двигаясь по дуге к Черным на значительной скорости, я призвал свои резервы Красных, чтобы атаковать их с тыла. Естественно, его шкура была опалена, но в основном не пострадала от полученного взрыва тепла, но, как и все ему подобные, он оказался неспособным проигнорировать вызов.
Он приземлился на борт другого грузового судна, команда проявила значительно меньше агрессии, чем на Drakespite , из-за быстроты, с которой они бросились с его поручней, мои красные огни, без сомнения, придали импульс их бегству. Черный закружился среди пылающего переплетения такелажа и древесины, разинув рот, чтобы кашлянуть в ответ, а затем взвыл от разочарования, когда пламя не смогло погаснуть. Я тяжело приземлился на палубу всего в двадцати футах от него, избыток Зелени предотвратил инвалидизирующую травму, и уставился ему в глаза с прямым вызовом, чего ни один мужчина никогда не смог бы долго терпеть. Он снова взревел и бросился в атаку, когти разорвали палубу в щепки, а хвост изогнулся для удара, после чего он застыл в абсолютной неподвижности, когда я призвал Блэка, которого проглотил всего несколько мгновений назад.
То, что это был невероятно сильный зверь, было самоочевидно, но до сих пор я по-настоящему не ценил силу этого животного. Он изо всех сил рвался из моей Чернокожей хватки, истощая мои запасы проглоченного продукта с такой скоростью, что, должен признаться, у меня внезапно выступил пот на лбу и я почувствовал растущее нетерпение, когда мистер Торкрик подтвердит свое хвастовство. Тогда странно, что именно в этот момент я должен описать другое ощущение, некое озарение, выходящее за рамки общей тревоги и срочности ситуации. Ибо, продолжая бдительно следить за глазами зверя, я различил нечто большее, чем его животную жажду плоти и триумфа: глубокий и всепоглощающий ужас, и не по отношению ко мне. В этот момент я понял, что Черный не стремился отомстить ни за свое пленение и мучения, ни за то, что вонзил стальной стержень в его плоть. Он пытался убежать, искал спасения от чего-то гораздо худшего, чем эти маленькие двуногие вредители. Пока я мысленно прослеживал путь бегства зверя от разбитого чана с его таинственным трупом через переполненные улицы к докам, мистер Торкрик показал себя не хвастуном.
Винтовочная пуля издала слабый свист, пролетев над головой, и попала точно в центр покатого лба Чернокожего. Он сделал один судорожный рывок, его длинное тело заколыхалось от головы до хвоста, затем рухнул на частично разрушенную палубу с захлебывающимся бульканьем.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Комиссия найдет полный список пострадавших и подсчет ущерба в Приложении II вместе со сметой расходов на ремонт. Как указывалось выше, составление точного и неопровержимого отчета оказывается невозможным, однако определенные факты могут быть установлены вне всяких разумных противоречий.
Во-первых, женщина неизвестной личности в сопровождении маленького ребенка неопределенного пола действительно поднялась на платформу рядом с мистером Данморном, когда он заканчивал довольно длинную беседу о достоинствах лояльности компании. По правде говоря, мистера Данморна многие считали не самым убедительным оратором, что, возможно, объясняет невнимательность большей части толпы в критический момент. Несмотря на это, я собрал показания шести отдельных свидетелей, все с хорошей репутацией и надежными суждениями, свидетельствующие о том, что неизвестная женщина отделилась от шеренги родителей и детей, ожидающих Кровавой порции, и неторопливо прошла на платформу, незамеченная ни мистером Данморном, ни бригадой сборщиков урожая, готовившихся нанести пятно на шею Чернокожего. Женщина описана как молодая, но я не продвинулся в получении более подробного описания. Один из свидетелей-мужчин действительно свидетельствовал об определенной общепринятой привлекательности ее фигуры и осанки, но рассматривал ее на слишком большом расстоянии, чтобы сообщить подробности о цвете волос или лица. Описания ребенка столь же расплывчаты, но его рост указывает на возраст восьми лет, что является правильным возрастом для предъявления на Анализ крови.
Кажется, что всего через несколько секунд после приказа мистера Данморна начинать сбор урожая женщина подхватила своего ребенка и прыгнула в чан. Именно на этом этапе большинство отчетов, возможно, по понятным причинам, становятся несколько запутанными. Однако моя корреляция различных свидетельств выявила некоторые ключевые моменты согласия. Кажется очевидным, что чан разлетелся вдребезги изнутри, убив при этом бедного мистера Данморна и харвестеров. Кроме того, Черный не был ответственен за этот конкретный случай разрушения, поскольку был прикован цепями к лесозаготовительной установке, когда это произошло. После разрушения чана и, как следствие, разбрасывания такого количества продукта, толпой овладела общая паника, но трое свидетелей сохранили достаточное присутствие духа, чтобы подтвердить, что цепей Черного нигде не было видно, когда продукт посыпался дождем, после чего он начал свое отчаянное бегство с места происшествия.
Мой вывод тревожен, но неизбежен; Блэк был освобожден с помощью благословенного Кровью, на чьи плечи теперь можно возложить смерть мистера Данмора и стольких других. Список подозреваемых, желающих нанести вред интересам Синдиката на этом континенте, длинный, Корвантийская империя заслуживает, пожалуй, самого пристального внимания. Но мне трудно понять, какую выгоду даже они могли бы извлечь из этого инцидента. Кроме того, какая связь у этого скрытого агента с неизвестной женщиной или ее целью остается исключительно загадочной. Как сообщалось выше, тело женщины было найдено, хотя и в неузнаваемом состоянии, но ребенка, которого она положила в чан, рядом с ней обнаружено не было. В результате этого инцидента действительно погибло несколько детей, в основном тех, кто собрался на Кровавую акцию, но обо всех заявили скорбящие родственники. Кем был этот ребенок и куда он или она, возможно, делся, остается, пожалуй, самой неприятной загадкой из всего этого эпизода.
Я заверяю Правление, что мои усилия по разрешению этих вопросов не исчерпаны, и я буду продолжать тратить всю необходимую энергию на предоставление требуемых ответов.
В связи с прибытием на смену мистеру Данморну, я остаюсь, господа и Леди, вашим самым преданным сотрудником и акционером,
Лодима Бондер,исполняющая обязанности директора—Подразделение Carvenport
Arradsian Continental Holdings
Я
ТОН РЕДАКТИРОВАЛИ
Что мы имеем в виду, когда используем термин “продукт”, это безобидное в других отношениях слово, которое приобрело такое большое значение в течение предыдущего столетия и с наступлением корпоративной эры? Я уверен, что большинство читателей ответили бы всего одним словом “Кровь”. Или, если бы они были более многословны, они могли бы расширить свое определение таким образом: “Кровь дрейка”. В принципе это верно, но имеет тенденцию маскировать поистине огромную сложность предмета, рассматриваемого на страницах этого скромного тома. Ибо, как может подтвердить даже самый суеверный дикарь-дальцианец или неграмотный островной житель, не существует какого-то одного вида продукта. Я избавлю тебя, дорогой читатель, от подробного технического описания каждого варианта и растущего списка производных, полученных из туш аррадсианского дрейка. Вместо этого, я чувствую, что было бы более уместно и, возможно, забавно просто повторить мантру, которой учат студенток Академии женского образования Ironship, к числу которых я горжусь тем, что причисляю себя:
Синий для разума.
Зеленый для тела.
Красный цвет означает огонь.
Черный для толчка.
Из Руководства по плазмологии для непрофессионалов мисс Амореи Финдлстак. Издательство Ironship Press—190 год (1579 по мандинорскому календарю).
ГЛАВА 1
Лизанна
Мистер Редсел нашел ее на носу корабля сразу после захода солнца. У нее вошло в привычку проводить здесь большинство вечеров, когда позволяла погода, любуясь зрелищем звезд и лун, наслаждаясь морским бризом, овевающим ее кожу, и постоянным ритмичным плеском сдвоенных весел "Взаимной выгоды". Сегодня вечером их темп замедлился, капитан снизил скорость, когда они приблизились к Барьерным островам со всеми их скрытыми опасностями. Утром их окружат бурлящие течения Пролива, и весла будут вращаться на полной скорости, но пока требовался размеренный шаг и строгое соблюдение карт и компаса.
Она не обернулась при приближении мистера Редсела, хотя его шаги были слышны сквозь шум весел. Вместо этого она не отрывала взгляда от взошедших лун, Серф и Морвии, думая о том, как жаль, что их старшая сестра не была видна сегодня вечером. Ей всегда нравился вид мириадов долин и гор Нельфии, в основном лишенных кратеров, в отличие от ее рябых и покрытых шрамами братьев и сестер. Преимущества недавно активной поверхности, по словам ее отца. Но все еще мертвый мир.
“Мисс Летридж”, - сказал мистер Редсел, останавливаясь у нее за спиной. Она не обернулась, но знала, что он будет соблюдать приличный интервал. Ее осторожное наблюдение на протяжении всего путешествия почти не оставило у нее сомнений в том, что он был слишком опытен, чтобы рискнуть на какую-либо неуклюжесть в столь критический момент. “Кажется, я нахожу тебя затерянной в шепоте ночи”.
Марсал, размышляла она про себя. Начинаю цитатой. Несколько банально, но достаточно неясно, чтобы передать впечатление научного прошлого.
“Мистер Редсел”, - ответила она, позволив немного теплоты окрасить свой тон. “Должна ли я понимать это так, что карты были не в вашу пользу?”
Другие пассажиры проводили вечера, занимаясь различными развлечениями, в основном состоявшими из игры в карты и любительской игры на старинной пианоле в их роскошном, но скромных размеров салоне. В основном они были довольны тем, что оставили ее в покое, если не считать случайной настойчивости в незначительных разговорах. Статус акционера имел свои преимущества, и ни один из них не обладал достаточным положением или наглостью, чтобы навязывать свое присутствие в какой-либо утомительной степени. Мистер Редсел, однако, был более внимателен, чем большинство, хотя до сегодняшнего вечера ему еще предстояло сделать то, что, как она знала, было неизбежно с того момента, как он поднялся на борт в Феросе.
“Траурные валеты никогда не были моей игрой”, - ответил он. “Мисс Монтис провела со мной целых десять матчей, прежде чем у меня хватило здравого смысла извиниться”.
Она позволила тишине затянуться, прежде чем повернуться к нему лицом, надеясь, что нежелание побудит ее к более откровенному подходу. Мистер Редсел, однако, проявил похвальную дисциплинированность, сохранив молчание, хотя его решение достать из кармана пиджака портсигар выдавало легкое нетерпение.
“Спасибо”, - сказала она, когда он протянул открытую коробочку, извлекая одно из тонких лакомств, завернутых в листья. “Далцианский, не меньше”, - добавила она, проводя сигариллой по верхней губе, чтобы уловить аромат.
“Я нахожу, что все остальное - плохая замена”, - сказал он, чиркая спичкой и наклоняясь ближе. Клубился дым, когда она поднесла сигариллу к губам и высосала пламя на лист. Любитель, возможно, воспользовался бы возможностью сохранить близость, возможно, даже украл поцелуй, но мистер Редсел знал лучше.
“Человек должен потакать своим страстям, где это возможно”, - сказал он, отступая назад и зажигая свою сигариллу, прежде чем щелчком отбросить догорающую спичку во мрак за перилами. “Ты так не думаешь?”
Она пожала плечами и плотнее закуталась в шаль. “Когда-то у меня был учитель, который любил приравнивать потворство своим желаниям к слабости. ‘Помните, девочки, путь к офису Акционера лежит не через игру, а через усердие ’. ” Это был правдивый анекдот, и она улыбнулась при воспоминании о нем, вспомнив часто суровое лицо мадам Бондерзиль. Приятно будет снова увидеть вас, мадам, подумала она, глядя на две луны, мерцающие на чернеющих волнах. Должен ли я пережить эту ночь.
“Похоже, вы были наблюдательным учеником”, - сказал мистер Редсел. Ее слова дали молчаливое разрешение его взгляду скользнуть по ее корсажу, где сквозь тонкий шелк шали просвечивала булавка Акционера. “Полноправный акционер в таком юном возрасте. Мало кто из нас мог когда-либо надеяться подняться так высоко и так быстро.”
“Усердие в сочетании с простой удачей - крепкий напиток”, - ответила она, делая еще одну неглубокую затяжку сигариллой и ощущая не что иное, как тончайший далцианский лист. По крайней мере, он не отравитель. “В любом случае, я бы подумал, что ты будешь избегать подобных устремлений. Ты независимый человек, не так ли?”
“Действительно, в настоящее время синдикат состоит из одного”. Он отвесил самоуничижительный поклон. “Поскольку мой предыдущий контракт выполнен, я подумал, что пришло время вложить некоторую прибыль в то, чтобы наконец исследовать землю, из которой вытекает все богатство и которая делает нас ее рабами ”.
Еще одна цитата, на этот раз Бидрозина, произнесенная с сардонической интонацией, чтобы передать его отсутствие симпатии к столь печально известному корвантийскому радикалу. “Значит, вы никогда не видели Аррадсию?” - спросила она.
“Странное упущение, которое я собираюсь исправить. В то время как вы, я вижу, более чем знакомы с континентом”.
“Я родился в Феросе, но учился в Карвенпорте, и мне довелось увидеть кое-что из Интерьера, прежде чем Правление вызвало меня в Министерство внутренних дел”.
“Тогда ты должен быть моим проводником”. Он улыбнулся, облокотившись на перила. “Мне сказали, что всего через несколько коротких месяцев здесь будет трасса, и говорят, что из Аррадсии открывается самый прекрасный вид”.
“Значит, вы астроном, сэр?” Она вложила в свой тон легкую нотку сомнительной насмешки и встала рядом с ним.
“Просто любитель зрелищ”, - сказал он, поднимая взгляд к лунам. “Увидеть три луны в небе и планеты за ними, расположенные в идеальном порядке, всего лишь на краткий миг. Это зрелище будет лелеять годами ”.
Где они тебя нашли? она задумалась, ее взгляд скользнул по его профилю. Суровый, но не обветренный, красивый, но не изнеженный, умный, но не высокомерный. Я почти могу подумать, что они вывели тебя только для этого.
“В Карвенпорте есть обсерватория”, - сказала она. “Хорошо оснащенная всевозможными оптическими приборами. Я уверена, что смогу организовать знакомство”.
“Вы очень добры”. Он помолчал, слегка нахмурив брови. “Я обязан спросить, мисс Летридж, поскольку любопытство всегда было моим худшим пороком, вы действительно внучка Даруса Летриджа, не так ли?”
Умно, подумала она. Рискуя обидеть, чтобы добиться близости, затронув столь щекотливую тему. Посмотрим, как он отреагирует на небольшую неудачу. Она вздохнула, выпустив короткую струйку дыма, прежде чем ветер унес ее прочь. “И еще один поклонник великого человека проявил себя”, - сказала она, отходя от перил и поворачиваясь, чтобы уйти. “Я никогда не знал его, сэр, он умер до моего рождения. Поэтому я не могу рассказать никаких анекдотов и пожелать вам спокойной ночи”.
“Я ищу не анекдоты”, - сказал он, тщательно подобрав тон нежной просьбы, двигаясь, чтобы встать у нее на пути, хотя и снова сохраняя правильную дистанцию. “И я приношу извинения за любое непреднамеренное оскорбление. Видите ли, мне нужно узнать ваше мнение о недавней покупке ”.
Она скрестила руки на груди, держа сигариллу перед губами, и вопросительно подняла бровь. “ Купить?
“Да. Некоторые механические чертежи, как заверил меня продавец, были сделаны рукой твоего дедушки. Однако я должен признаться в определенных сомнениях ”.
Она почувствовала удовлетворение от его замешательства и рассмеялась, качая головой. “Синдикат одного". Это ваш бизнес, сэр? Покупка рисунков?”
“Купля-продажа”, - сказал он. “И не только рисунки, но и всевозможные подлинные произведения искусства и древности. Главное слово - "подлинный”.
“И вы воображаете, что я смогу определить происхождение этих рисунков для вас своим опытным семейным взглядом”.
“Я подумал, что, возможно, вы знаете его реплику, его сценарий ...” Он замолчал с застенчивой гримасой. “Глупая идея, теперь я это понимаю. Пожалуйста, прости за вторжение и любое оскорбление, которое я, возможно, причинил. Он склонил голову в почтительном раскаянии и повернулся, чтобы уйти. Она позволила ему преодолеть добрую дюжину футов, прежде чем задать ожидаемый вопрос.
“Что это? Какое устройство?”
Он остановился на полпути, обернувшись с выразительно сделанным выражением удивления на лице. “Ну, единственный, который действительно имеет значение”, - сказал он, указывая на медленно вращающиеся лопасти и двойные трубы над рулевой рубкой, из которых в ночное небо поднимался отработанный пар.
“Термоплазменный двигатель”, - пробормотала она, и в ее груди шевельнулось неподдельное любопытство. На что они пошли, чтобы создать эту ловушку? “Сама великая безделушка”, - добавила она громче. “Какая версия?”
“Самый первый”, - сказал он ей. “Если подлинный. Я был бы счастлив показать их тебе завтра ... ”
“О нет”. Она шагнула к нему, взяла его под руку и потащила в сторону пассажирского отсека. “Любопытство - тоже мой худший порок, и однажды пробудив его, я не смог ему отказать”.
—
Яне против? спросила она себя несколько часов спустя, когда мистер Редсел, по-видимому, удовлетворенный, спал рядом с ней. Ее глаза прошлись по его торсу, задержавшись на твердых мышцах живота, блестевших от пота после их недавних усилий. Она обнаружила, что он так же хорошо разбирается в плотских искусствах, как и во всем остальном, еще одно оправдавшееся ожидание. Сомневаюсь, что мадам одобрила бы этот конкретный тактический выбор.
Эта мысль вызвала слабую усмешку на ее губах, когда она соскользнула с кровати. Она остановилась, чтобы поднять с пола свой сброшенный корсаж, прежде чем подойти к комоду, где мистер Редсел разложил рисунки для ее ознакомления при входе в каюту. Его довольно запутанное и изобретательное описание их происхождения было прервано ее поцелуем. Она наслаждалась его удивлением, как и тем, что последовало дальше. Какое-то время у нее был любовник в Феросе, достаточно сдержанный офицер Протектората Железных кораблей с женой далеко за океаном и, как следствие, незаинтересованностью в каких-либо длительных эмоциональных осложнениях. Но коммандера Пайнеф несколько месяцев назад отправили на отдаленный пост, так что, возможно, в этом эпизоде был элемент снисхождения, хотя это и развеяло любые небольшие сомнения, которые она могла питать относительно его истинной цели разыскивать ее.
Она увидела это, когда он приближался к кульминации, его лицо было обращено к ней, его цель была ясна по немигающему взгляду, который он устремил на нее. Она ответила на его взгляд, крепче обхватив его ногами и руками, когда он вонзался во все возрастающем темпе, издавая соответствующие звуки в соответствующий момент, позволяя ему временно обмануться в успехе в установлении требуемой связи. Она чувствовала, что чем-то обязана ему. В конце концов, он был очень опытным.
Свет двух лун струился через открытый иллюминатор, обеспечивая достаточное освещение для надлежащего прочтения рисунков. Их было три, бумага выцвела до светло-коричневого цвета, а края немного обтрепались, но точно нанесенные чернилами размеры величайшего изобретения в мире оставались четкими. Слова “Плазменный локомотивный привод” были начертаны вверху первого рисунка паутинным, почти лихорадочным почерком, передавая чувство волнения от недавно воплощенной идеи. Дата 36/04/112 была нацарапана такой же энергичной рукой в правом нижнем углу. Неточность текста, однако, резко контрастировала с изображением самого устройства. Каждая трубка, патрубок и клапан были прорисованы в мельчайших деталях, тени нанесены с точностью, которая могла быть создана только рукой высококвалифицированного рисовальщика.
Она перевела взгляд на следующий рисунок, обнаружив, что он выполнен аналогичным образом, хотя устройство теперь носило современное название “Термоплазменный локомотивный двигатель” и имело несколько дополнений и усовершенствований к первоначальному дизайну. Этот снимок был датирован 05.12.112, а на соседнем, не менее впечатляющем изображении последнего воплощения машины, стояла дата 26.07.112. За два дня до выдачи патента, вспоминала она, ее взгляд по очереди останавливался на одной и той же точке на каждом рисунке, в правом верхнем углу, где тем же безошибочным почерком была выгравирована маленькая монограмма: DL.
“Итак, что ты думаешь?”
Она отвернулась от комода и обнаружила, что мистер Редсел сидит прямо и полностью проснулся. Тусклый свет наполнил каюту, когда он потянулся к масляной лампе, вмонтированной в стену над кроватью. На его лице было нежное выражение мужчины, пускающегося в интимное приключение, лицо только что испытавшего восторг. Такой совершенный, подумала она снова, не без нотки сожаления.
“Боюсь, сэр”, - сказала она, приподнимая корсаж и извлекая единственный флакон средства, спрятанный среди кружев, - “нам нужно обсудить другие вопросы”.
Она услышала тихий металлический щелчок, и его рука вынырнула из-под простыней, сжимая маленький револьвер. Она узнала марку, когда он поднес ее к ее лбу: шестикамерная солонка Tulsome .21, известная как солонка для азартных игроков из-за сходства многоцилиндрового цилиндра с подставкой для приправ и ее широкого распространения среди профессионального карточного братства. Небольшого калибра, но неизменно надежный и смертоносный при умелом применении.
Ее реакция на появление пистолета заключалась в слегка приподнятой брови, в то время как ее большой палец одновременно снял стеклянную пробку с флакона, когда она подносила его к губам. Это был ее аварийный флакон, смесь из одного из самых потайных уголков лаборатории Железного корабля. Эффективное смешивание различных видов продуктов было неподвластным большинству комбайнеров искусством, которому способствовали только самые терпеливые и точные манипуляции с продуктом на молекулярном уровне и тщательное применение различных синтетических связующих веществ. Для такой точности требовались самые мощные магнаскопы - еще одно изобретение, за которое мир в долгу перед ее семьей.
“Не смей!” - предупредил он, поднимаясь с кровати, теперь обе руки на пистолете, шесть стволов неподвижны, а в голосе и взгляде сквозит суровая решимость. “У меня нет желания...”
Она выпила пузырек, и долю секунды спустя он нажал на спусковой крючок, револьвер издал сухой щелчок курка, обнаружив пустой патронник. Он вскочил с кровати после малейшего колебания, перехватил револьвер и отвел его назад, чтобы прицелиться ей в висок. Содержимое флакона оставило горький и сложный привкус на ее языке, прежде чем обжечь ее организм знакомым приливом ощущений. Семьдесят процентов зеленого, двадцать процентов черного и десять процентов красного. Она призвала Зеленый, и ее рука взметнулась размытым пятном, схватив его запястье в дюйме от виска, хватка крепкая, но не настолько, чтобы поцарапать его плоть или раздробить кости. Любые подозрительные синяки могут вызвать вопросы позже.
Она призвала Черного, когда он занес свободную руку назад для удара, смертельного, судя по форме костяшек его пальцев. Он вздрогнул, когда она высвободила Черноту и заморозила его на месте, стиснув челюсти, когда он предпринял тщетную попытку вырваться из ее хватки, его язык за сжатыми зубами произносил то ли проклятия, то ли мольбы. Она оттолкнула его на несколько футов, все еще не ослабляя хватку, удерживая его в воздухе над кроватью. Чернота быстро уменьшалась, и у нее оставались считанные мгновения.
“Кто твой связной в Карвенпорте?” - спросила она, ослабляя хватку ровно настолько, чтобы освободить его рот.
“Напротив, сэр”, - ответила она, подойдя к комоду и потянувшись за маленькой кожаной сумкой, спрятанной за ним. Она расстегнула ремешки и показала ряд из четырех флаконов внутри. “Это была ваша ошибка, что вы не спрятали их достаточно тщательно. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы обнаружить их, когда я вчера обыскивал вашу каюту, и еще несколько минут, чтобы найти вашу солонку”. Она склонила голову в критическом осмотре, используя Черноту, чтобы развернуть его обнаженное тело. Никаких следов Знака. Даже на подошвах его ног.
“Ты не кадровый офицер”, - сказала она. “Наемник. Корвантийская империя послала за мной незарегистрированного Человека, благословленного Кровью. Агенты Императора обычно не столь опрометчивы. Я должен признаться, сэр, в некотором чувстве личного оскорбления. Интересно, какая ваша обычная добыча? Богатые вдовы и пустоголовые наследницы?
“Меня ... послали не для того, чтобы ... убить тебя”.
“В этом я не сомневаюсь, мистер Редсел. После нашей совместной и, без сомнения, продолжающейся близости в Карвенпорте, вы бы снабдили своих работодателей достаточным умом, чтобы дюжину раз оправдать свой гонорар ”.
Черты его лица выдавали определенную покорность судьбе, и она почувствовала вспышку восхищения его очевидной решимостью больше не просить. Вместо этого он задал вопрос: “Как ... я раскрыл ... себя?”
“Ты мне слишком сильно нравился”. Она подавила восхищение, снова сжимая руку. “Наемник ты или нет, у нас с тобой общая профессия, и у меня нет большого желания видеть, как ты страдаешь. Итак, я спрошу еще раз и настоятельно советую вам ответить: кто ваш контакт в Карвенпорте?”
Теперь большая часть его лица была заморожена, и только губы могли передать какие-либо эмоции, когда они сформировали ответ, похожий на рычание: “Они должны были ... найти меня ... Мне не дали... имени”.
“Код распознавания”.
“Настоящая любовь”.
Несмотря на обстоятельства, она не смогла сдержать веселого фырканья. “Как кстати”. Она чувствовала, как Чернота отступает, огненное жжение усиливается по мере того, как оно уменьшается в ее крови. “О, и если это имеет значение”, - сказала она, кивая на рисунки. “Они поддельные. Мой дедушка пользовался только мандинорским календарем. Кроме того, вторую половину своей жизни его руки были искалечены артритом, что он скрывал из-за гордости и тщеславия.”