Роман написан в стиле приключенческого фэнтези с элементами мистики, действие происходит в параллельном мире, где в одно и то же время соседствуют средневековые средиземноморские государства и цивилизация Древнего Египта. Автор не профессионал, да и вообще имеет техническое образование, а это первая написанная вещь. Как говорили раньше в советских издательствах: " Если можете не писать - не пишите", так вот, предваряя шквал критических замечаний и откровенной ругани, заявляю - автор этого романа не писать не может! :)
Краткое содержание. В небольшом городке северо-западной Европы появляется загадочный путник, который разыскивает местного аптекаря. Аптекарь с радостью узнает в чужестранце своего собрата по тайному ордену и рассказывает о своем замечательном открытии, которое позволяет узнать тайну камней древних богов. Путник, имеющий мистическое имя Авессанарий привозит с собой мальчика своего духовного сына Оскара. Оскар болен, ему не подчиняются ноги. Несчастье случилось с ребенком в страшный момент жизни. Его и его мать приговорили к сожжению на костре. Посвященный маг высочайшего градуса Авессанарий спасает ребенка, но мать мальчика сгорает в пламени костра. Тщетно пытаясь вылечить ребенка, Авессанарий понимает, что только помощь других сил может вылечить ребенка. Мартин гостеприимный хозяин путников предлагает поучаствовать в местном празднике, пройти искусственно построенный лабиринт. В результате прохождения перед взором мальчика раскрываются истории жизней его спасителя и близких ему людей. Так начинается история любви рыцаря королевы Доминика, которым был когда-то Авессанарий и королевы Шарлоты. Королева обладает по праву своей высокородности кольцом. В него оправлен один из сакральных камней планеты камень Одина, который только по своей воле может приходить на помощь или наоборот учинять расправу. Королевство, в котором родился, жил и служил Доминик-Авессанарий, оказывается - завоеванным и король отправляет свою жену королеву Шарлоту вместе с преданными ей людьми на поиск другого убежища. Путешественники прибывают к одинокому острову. Там их захватывает в плен племя аборигенов и путешественникам грозит смерть. Но вмешивается кольцо Одина. Над островом проносится буря и часть путешественников спасается. Спасается и шаманка племени ведьма Иохабе, ей и предстоит продолжить путешествие вместе с нашими героями, но в каком качестве?
Шаманка с помощью магии завладевает физическим телом фрейлины королевы. Флорена - настоящая фрейлина королевы оказывается в теле шаманки на затерянном острове.
Ведьма стремится завоевать расположение королевы, но понимает, что королева защищена гораздо лучше, чем она предполагала ранее, кроме того, для шаманки оказывается неожиданным присутствие на корабле мастера и Посвященного в облике простого матроса-корейца. Рыцарь королевы так же оказывается для шаманки крепким орешком и в придачу, ко всем сложностям, на таинственном корабле, покинутым предыдущей командой, присутствует некая третья сила. Третья сила, обнаруживает себя и проводит посвящение над мастером-корейцем и его учеником Домиником.
Каравелла приплывает в загадочную страну, где правит фараон. Путешественники надеются на помощь правящей династии, но уже вначале они оказываются во власти брата фараона жреца. Жрец задумывает план мести фараону. Он организовывает праздник и на нем преподносит фараону в подарок двух прекрасных женщин чужестранок. Одной из них является королева Шарлота, другой шаманка Югма прекрасно чувствующая себя в физическом теле фрейлины королевы.
Мать фараона, царица Хатшесут принимает деятельное участие в руководстве страной, а так же в гареме своего сына. Ее стремление к власти заставляет ее бдительно охранять сына от претенденток на место рядом с фараоном. В каждой красивой и умной женщине она видит соперницу, способную лишить ее влияния. Умная царица оказывается недальновидной. В результате в пленной королеве Шарлоте она усматривает реальную угрозу для себя, а в другой пленнице не рассмотрела даже свою гибель. В результате - ведьма на некоторое время безраздельно господствует над телом и разумом молодого и сластолюбивого фараона. Угроза нависает над миром, потому что на троне одной из самых великих держав, рядом с ее правителем, оказывается эмиссар жерла. В борьбу за сознание своего царя включаются жрецы всей страны и побеждают. Фараон изгоняет наложницу и проходит обряд очищения.
В это время Шарлота в одиночестве коротает дни. Она раздумывает о жизни, свойстве кольца Одина и решается отказаться от него, считая себя недостойной.
Доминик и его учитель в это время заняты на строительстве пирамиды. Благодаря посвящению в "Белой Птице" они знают об опасности нависшей над королевой. Шаманка не остановится ни перед чем. После фиаско в качестве наложницы фараона, она понимает, что ей необходимо новое тело. Югма выбирает новый объект - тело королевы, которая в это время уже лишила себя защиты кольца.
Доминик, влекомый провидением, обнаруживает вход в лабиринт и пускается в странствие по его многочисленным уровням.
Ведьма атакует Шарлоту, но на ее пути встает Мастер Цигун - кореец, учитель Доминика. Он выполняет миссию своей жизни и уводит зло с земного плана.
Королева прощается с негостеприимной для нее страной, на прощание оставляет письмо и кольцо Одина.
Конец первой книги
Доминик находит центр лабиринта и получает Большое Посвящение, узнает своего брата-близнеца из прошлого воплощения в нынешнем фараоне Египта. Доминик окончательно принимает на себя имя Авессанарий и передает алмаз "Око Бога" фараону и узнает об исчезновении Шарлоты. Оба брата переживают мистическое видение о своей прошлой жизни, когда Шарлота была их матерью и царицей града Моль.
Повествование переносится в северную страну, где родился наследник князя, получивший родовое имя Данко. Мальчик, в результате колдовства, немой от рождения, но его порок проявляется только в общении со своим народом. Княжича путем интриги вынуждают покинуть родину. Он попадает в развитое европейское государство, где становиться простым матросом. Данко меняет свое родовое имя, заменив его на Христофор, которое привычно для людей этих мест. Он собирается жениться на девушке-простолюдинке, но судьба его состоит в другом, потому что на его пути должна появиться женщина-мечта...
Шарлота обрезает свои прекрасные волосы и переодевается мальчиком-подростком, стремясь покинуть Египет, но не все так просто и для мальчишки-сорванца. Его так же подстерегают опасности, если рядом с ним нет человека - старшего и сильного. Преимущество мальчишки перед красивой женщиной сводиться лишь к тому, что у него нечего забрать...
Шарлота в облике мальчишки и Христофор встречаются. Очень скоро Христофор понимает, что перед ним женщина его мечты, скрывающаяся от своего прошлого. Христофор влюбляется в прекрасную женщину, но полностью отвергает ее право на память. Он не желает ни с кем делить свою любовь, даже с теми, кто остался далеко позади. Шарлота находит временное пристанище рядом с Христофором, увы, это не ее судьба. Шарлота покидает Христофора, на ее пути оказывается монастырь, где она, как ей кажется, находит убежище. Монашки продают красивую чужестранку местному богатому хану в его гарем. Хан-кастрат стремиться вернуть мужскую силу, которой его лишили в детстве. Для этого он привлекает к своему двору мага, целителя и Посвященного Зоохурда, заранее соглашаясь не все его условия. Зоохурд имеет неограниченную власть над ханом, его двором и гаремом. Увидев новую жену, купленную в монастыре, хан воспылал надеждой с помощью ее женской притягательности обрести мужскую силу. Маг Зоохурд настаивает на трудном магическом ритуале, но хан нетерпелив и решается в отсутствие Зоохурда привести свой план в исполнение. Шарлоту готовят для встречи с ханом, она понимает, что хан готов на все, в том числе и на убийство, если это посулит ему выздоровление. Кроме того, бывшая королева не желает исполнять роль, которую ей придумали люди. Шарлота, не желая смерти хана, только лишь защищаясь, все же невольно становиться причиной смерти хана. В результате трагедии, тем не менее, она вновь оказывается свободна и полностью предоставлена сама себе. Ее никто не держит, но никто и не ждет.
Конец второй книги.
Повествование возвращается с Посвященному Авессанарию и мальчику Оскару, которого он спас и теперь старается вылечить. Оскар любит своего спасителя и почитает его как отца. Авессанарий проводит тщательное исследование причины болезни ребенка и выясняет, что в этом отчасти виновата его мать. Провидица Амагда в момент казни посылает сильный импульс любви к своему сыну и этим привязывает себя к нему. Она не может выйти из области сумеречной зоны. Выйдя за предел, она невольно черпает силы из физического тела своего сына. Оскар не сможет выздороветь, пока Амагда не освободится сама и не освободит его. Во время медитации Авессанарий узнает, что для выздоровления Оскара и освобождения Амагды из сумеречной зоны необходима практика "черной смерти", только она разрывает связи между живыми и мертвыми. В это время к путникам присоединяется новый ученик - Томас. Авессанарий поначалу не стремится принимать его к себе в ученики, но потом понимает, что этот мальчик должен сопровождать их в этом путешествии. Во время медитации перед Авессанарием раскрывается не только тайна болезни Оскара, но и история жизни его матери Амагды. Он узнает, что Амагда дочь Шарлоты. Кроме того, Посвященному приоткрывается завеса над таинственной целью их путешествия. Оскар должен найти Шамбалу, получить посвящение на божественном нефрите бога Энки и только тогда он имеет право получить и носить свое родовое кольцо Одина, некогда принадлежавшее королеве Шарлоте...
Конец третьей книги.
РОЗА ВРЕМЕНИ
ЛИСТОЧКИ С ОДНОГО ДЕРЕВА
Временами, судьба играет с нами подобно кошке,
наслаждающейся добычей, но что потешно для
усатой причудницы, совсем иначе воспринимается
ее жертвой...
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ - НАЧАЛО: НАЧНЕМ (ПОЧТИ) С КОНЦА:
Один из миллионов; Мастер трех корон; Костер инквизиции; Кольцо, которое нельзя продать.
...Тихо-тихо ветерок шевелит локон спящего Путника. Полотняная одежда, да холщовая сумка - вот и все его снаряжение.
Ресницы дрогнули, изогнулись уголки губ, последовал глубокий вздох, и юноша - еще почти ребенок, пробудился. Глаза с удивлением, стряхнув последние остатки снов, устремились ввысь. Окинув мимолетным взглядом синеву небес, остановились на вершинах столетних кедров. Сознание постепенно возвращалось: зашевелились мысли, всплыли воспоминания. Мальчик, щеки которого еще алели как от молодости и здоровья, так и от крепкого сна, внезапно погрустнел и стал серьезен, - серьезен и собран, и мгновенно показался намного старше. Заботы сделали из юноши мужа, чувствовались его сила и решимость.
Яркие, широко распахнувшиеся глаза, только что излучавшие остатки грез и благодушия, потемнели и затаили огоньки сердечности глубоко под ресницами.
Подросток лет четырнадцати был один на один с таинственным краем гор и озер, которые многократно отражали небеса. Он и птицы, да еще ветер в этой далекой затерянной стране вглуби великого материка, олицетворяли собой вечную единую троичность всего сущего: живой и неживой природы, и человека - человека дерзнувшего на контакт. Он был так мал и так велик одновременно.
* * *
...Время текло медленно в далеком городке, что затерялся где-то на северо-западе Европы. Женщины неторопливо вязали свои полосатые чулки, а мужчины так же неторопливо раскуривали трубки за бокалом пахучего эля. Каждый имел свой дом, работу, семью и мирно проживал отведенную ему жизнь. Провинциальный уклад размеренно пересыпал в песочных часах судьбы тысяч горожан, и ничто не нарушало их дремотного состояния.
Однажды летним утром на городской площади раздался стук копыт. Въехала повозка, запряженная парой белых лошадей, из той породы, что так редки в северных городах. На козлах восседал возница довольно почтенной наружности, его пронзительные глаза внимательно оглядывали дома, кирху, лобное место и таверну.
Северное небо хоть и улыбалось лучами летнего дня, все же сильно отличалось от родного неба старика. Вернее слово "старик" оказывалось совсем не к месту, стоило присмотреться повнимательнее: величественная фигура странника дышала силой и достоинством и не могла принадлежать простолюдину, несмотря на скромную одежду. Высокий лоб, изборожденный морщинами, притягивал взгляд своей необычной красотой, дуги густых бровей не могли затенить глаза - глаза, в которых нельзя было найти дна и цвет их был неуловим: темны сейчас, они таили в себе синь небес. Прямой нос и жесткие губы придавали особую уверенность четко очерченному, хотя и не массивному подбородку. Волосы до плеч перехватывала повязка через лоб, а пестрый платок скрывал мощную шею.
Возница ловко остановил лошадей, бросив благодарный взгляд на их блестевшие от пота спины, и посмотрел на ратушу - часы отстукивали полдень. Полог повозки отодвинулся и оттуда выглянуло еще сонное личико ребенка. Его всклокоченные вихры и нос в веснушках говорили о совсем юном возрасте,- лет четырех-пяти, да и то учитывая его смышленный не по росту взгляд.
Старик бросил поводья и, походя похлопывая лошадей, направился в сторону кабака, где застал лишь пару попрошаек, местного пьяного цирюльника, да двух проезжих. Хозяйка - дебелая, грудастая, с простым широким лицом и острыми глазками - манерно поджала губы и внимательно оглядывала незнакомца, соображая на сколько монет можно рассчитывать, да и стоит ли вообще распинаться. Ночь была тяжелой - буйный муженек очередной раз решил "посчитаться с этой рыжей заразой, отравившей ему жизнь, раз и навсегда". Несчастная женщина и так уже не досчитывалась нескольких зубов, а плечо саднило и болело еще с прошлого раза. Но едва ее глазки встретились с глазами вошедшего, невольная искра пробежала по лицу, губы приоткрылись, несмотря на выбитый зуб, а глаза потеряли цепкость, будто споткнулись, испугались тайны, что cкрывалась под ресницами путника.
- Что изволите? - голос прозвучал высоко и подобострастно, чего она за собой раньше не замечала.
- Где живет Мартин-аптекарь и как его найти?
Получив после небольшой паузы сбивчивые объяснения, незнакомец вышел, не сказав ни слова. Воцарилась тишина, спустя некоторое время нарушенная кошкой - проказнице удалось залезть на полку, где стояла заветная миска со сметаной. Оно прошло бы незаметно, но бедолага не удержалась и вместе с вожделенной снедью бухнулась, вначале о стойку - коротко мякнув, а затем и о каменный пол.
Всё пришло в движение. Цирюльник, всхлипнув и протрезвев, резко встал и ушел, не покачиваясь. Нищие куда-то запропастились, будто бы их и не было, а проезжие, пожимая плечами, подергивая ногами под столом, удивленно морщились и потирали лбы. Хозяйка же даже не обратила внимания на разлитую по стойке и полу сметану и на виновницу разбитой чашки, - так велико и необычно было впечатление от незнакомца. Затянувшаяся пауза оставила людей в каком-то растрепанном состоянии, каждый чувствовал себя ненастоящим, находящимся не на своем месте и участвующим в странном спектакле.
А старик, между тем, вернулся к повозке и, шагом правя парой своих лошадей, завернул в боковую улицу. Дома на ней, плотно стоя друг против друга, перемигивались миленькими окошками, результатом гордости и соревнования местных домохозяек. Повозка едва помещалась на узкой булыжной дорожке, и стук копыт отчетливо разносился по сонному безмолвию центральной части города.
Наконец путник достиг цели - домика, ничем не отличавшегося от остальных, такого же опрятного и ухоженного, утопавшего в благоухании разнообразных цветов и пряных трав.
Стая воробьев, весело чирикая, дразнила неторопливую ворону, которая нахохлилась и делала вид, что дремлет. На звук колокольчика выскочила аккуратно одетая девчушка в передничке с оборками и полосатых чулочках. Ее нисколько не смутил возникший перед порогом незнакомец и запыленная повозка, любопытство и доброжелательность сквозили во всем ее облике. Узнав, что спрашивают отца, она смешливо наморщила нос, приложила палец к губам и покосилась на правое окошко в доме:
- Папа очень занят, он приготавливает снадобье для тетушки Англен и просил его не беспокоить.
За её спиной возник силуэт хозяина дома и он, тихонечко отстранив ребенка, шагнул навстречу путнику. Их взгляды встретились, скрестились и едва заметный знак гостя сразу расставил все точки над "i" . Мартин широко вздохнул, улыбнулся и, приветливо кивнув, жестом пригласил путешественника в дом. Все это время мальчуган наблюдал сквозь щель в занавеске и терпеливо ждал указаний, ничем не обнаруживая свое присутствие.
Мужчины прошли в комнату, служившую лабораторией и кабинетом главе дома. Плотно прикрыв дверь, с легкими улыбками они окинули друг друга взглядами. Мартин первым нарушил молчание.
- Приветствую тебя, Брат! Каким ветром у нас и нужна ли тебе моя помощь?
- Я Авессанарий, Мастер "Три К". Ты слышал обо мне, - и гость написал грифелем на доске знак, тут же стерев его. - У тебя я остановлюсь лишь на две ночи, чтобы привести в порядок свои дела и запастись в дорогу. Со мной мальчик - мой сын духовный. Его мать погибла в пламени костра, мне едва удалось спасти ребенка, применив всю свою силу, но для спасения женщины даже ее оказалось недостаточно. Она должна была погибнуть в пламени, чтобы обрести высший свет и покой. Ее долги и связи закончились, а вот у нас еще много нерешенных проблем и узлов. Мне нужна твоя лаборатория для работы и твоя помощь в ней, - гость был серьезен и сосредоточен.
- Конечно-конечно, я рад, что удостоился твоего посещения, для меня это - свежий глоток воздуха.
Авессанарий вернулся к лошадям, распряг и отвел их в боковую дверь ворот, ведущую на задний двор, где помощник аптекаря уже готовил воду и сухие холстины для их натруженных спин.
Подводу развернули так, чтобы она никому не мешала. Старик вынес на руках мальчика и отнес на второй этаж в одну из спален. Жена аптекаря - крепкая, пышущая здоровьем женщина - принесла чашку свежего молока и булочку. Пока мальчишка благодарно вонзал зубы в румяную корочку и осушал содержимое чашки, хозяйка с жалостью погладила его обессиленные ноги, вздохнула и вышла. Она была добра, молчалива и не отличалась образованностью, но эта искренняя женщина умела ненавязчиво помогать.
Утром следующего дня солнечный зайчик притаился в углу спальни. Вот он переместился на спинку кровати, затем прыгнул на подушку и коснулся щеки ребенка. Оскар открыл глаза, нахмурил брови и почесал нос. Чихнув, он окончательно проснулся.
За окном уже раздавались звуки городской жизни, но мальчик остался в постели, так как ноги его ему не принадлежали. Он мог лишь надеяться на то, что о нём не забудут. И правда, дверь приоткрылась и в проеме он увидел силуэт девочки. Она чинно вошла, лицо горело от волнения, глаза с любопытством взглянули на маленького гостя. Но сразу же опустив ресницы, малютка скрыла сверкавшую в них искру здоровья и радости жизни.
Подойдя к кровати, девчушка скороговоркой произнесла замысловатую фразу, но Оскар её не понял - он знал лишь свой родной язык. На всякий случай он кивнул и улыбнулся ей. Дети казались примерно одного возраста и, почувствовав приязнь, оба с симпатией посмотрели друг на друга. Девочка села на край кровати и принялась щебетать о чем-то, при этом выразительно жестикулируя и как бы приглашая мальчика поддержать беседу. Но быстро сообразив, что он ее не понимает, сконфужено улыбнулась и убежала за матерью.
В комнату торопливо вошла жена хозяина дома с кувшином воды и полотенцем. Ласково приговаривая, она помогла Оскару совершить утренний туалет и вышла. В спальне появился Авессанарий, и, как всегда в его присутствии, ребенок почувствовал себя спокойно и протянул к нему руки...
Да, мальчик был болен - его не слушались ноги. Это произошло в тот страшный момент, когда один из палачей поднес факел к дровам костра, где к столбу была привязана его мать. Сам Оскар был привязан к другому столбу, в центре еще незажженного кострища.
Он навсегда запомнил отчаянно-решительный, горящий каким-то неземным огнем взгляд зеленых глаз. Волосы растрепались, высокий лоб покрылся испариной, прекрасные черты лица не исказила мука страха, - оно было наполнено необъяснимой силой отречения, граничащей с экстазом. И лишь взгляд на сына - маленького, хрупкого и беззащитного - отражал боль. Но даже в эти пронзительные минуты жизни сила - уже неземная - освещала ее стройную фигуру.
Огонь зажегся: вначале чуть-чуть, по краю веток, укрепился на более толстых стеблях и запылал. Дымное облако сменилось открытым пламенем, чуть погодя оно ярким всполохом поднялось и охватило фигурку, брошенную в его объятия.
Люди, стоящие вокруг, не услышали ни одного крика. Но вместо обычной сытой радости, которая всегда охватывала их грубые лица при виде возмездия - радости, питавшейся их людским, шумным, неконтролируемым безумием, жаждой чужой боли и страдания - они вдруг ощутили пустоту.
Затем тяжесть навалилась на их тела, и сонное марево поглотило всю площадь. Костер, в последний раз ярко вспыхнув, догорал, распространяя запах сгоревшей плоти. А стража и палач с новым, еще не зажженным факелом, священники и сам главный судья-экзекутор, с удивлением тараща глаза, медленно оседали на свои места - туда, где только что стояли и от нетерпеливого возбуждения пританцовывали, перебирая ногами, торопясь закончить начатое. Их упоенные местью лица приобрели сонное, рыбье выражение, а глаза против воли плотно закрылись.
Сон сковал площадь, лобное место и прилегающие улицы центральной части города. Даже звонарь, наблюдавший казнь с высоты колокольни и готовый возвестить всем окрестностям, что "возмездие свершилось руками правосудия и очередная ведьма со змеёнышем отправились прямиком в ад", медленно погрузился в глубокий сон с похрюкиванием, сопением и руладами под стать своей музыкальной работе.
Все спало, кроме солнца, неба и мальчика - ребенка лет трех, привязанного к столбу. Ужас объял его маленькое тельце, ног он не чувствовал, а время вокруг него вдруг изменило свой бег и направленность. Он видел и слышал все как через стекло, даже вороны, собравшиеся на городской площади, вели себя как-то странно и перелетали с места на место в замедленном темпе: взмахи их крыльев начавшись, никак не могли закончиться. Все повисло и замерло.
Лишь небо и солнце, и страшная бездна кострища напротив.
Всхлипнув, мальчик потерял сознание...
Часы на ратуше пробили двенадцать раз и толпа пробудилась, звонарь кинулся к решетке на своей колокольне, священники удивленно крестились, с недоумением и подозрением оглядывая друг друга. С момента их провала в небытие прошла едва ли минута. Вся и всё очнулось, но ...
Толпу парализовал ужас, началась давка, - вначале в сторону лобного места, а после все кинулись врассыпную. На втором костре мальчика не было, причем веревки оказались плотно обмотанными и завязанными теми же специальными узлами палача, как если бы он привязывал, готовя к казни, сам столб.
Но более необъяснимым и жутким зрелищем для людей предстало первое кострище: среди догорающих углей не было обгоревшего трупа "ведьмы", на его месте рос куст ярко-красных роз и на нем еще сохранились капельки росы! Палач с безумным видом кинулся к цветам, схватил их обеими руками, чтобы выдернуть, но тут же упал, как если бы пытался выдергивать воздух - цветы исчезли. Все, проваливаясь в еще большую прострацию, увидели, что руки его исцарапаны в кровь, как будто он действительно рвал голыми руками ветки с шипами.
...Оскар сквозь полузабытье чувствовал, как его отвязали и несут куда-то сильные руки, ощущал запах трав и еще какой-то незнакомый аромат. Постепенно укачиваясь от размеренного шага незнакомца мальчонка заснул и уже не ощущал ничего - сон был спасительный...
...Очнулся от чувства, что за ним наблюдают. Вздрогнув, он вжался в постель. Воспоминания нахлынули и придавили ужасом свершившегося. Слез нет, глаза сухи. Сердце защемило и подскочило к горлу, стиснутое колючим обручем боли. Какое-то цоканье и щелканье прервало вертящийся кошмар. Взгляд помимо воли искал причину беспокойства. Ею оказался ворон! Он спокойно сидел на жердочке-крылечке у дверцы открытой клетки и попеременно смотрел на ребенка то правым, то левым глазом, весело склоняя голову набок, затем взъерошился и лапкой почесал затылочек, при этом продолжая коситься на незнакомого человечка. Достойному представителю семейства пернатых думалось: "Вот только что спал довольно спокойный и милый птенец человека, а как проснется, да схватит камень, или еще хуже - выпустит кошку!".
Но ничего не произошло. Мальчик болезненно сморщил лицо, чувствовалось, что его лихорадило, он чем-то напуган, и старался как бы уменьшиться в размерах.
" А что," - подумала птица, -" может он и нечего, если большой человек сам притащил его сюда, да еще трое суток чем-то поил и обкладывал травой, обкуривал ароматным дымом и, зажигая свечи, что-то чирикал на огромных листах, при этом то припевая, то шепча, кланялся и махал руками - конечно не совсем, как уважающий себя ворон, а как... как ... м-, м-, м-,... - человек ! Что еще здесь можно сказать!" - вот так примерно рассуждал очень старый и очень мудрый ворон. Теперь мальчик родился заново, он спасен, почти здоров - почти, вот только ноги... Ноги почему-то не хотели повиноваться, как-будто вслед за матерью из них ушла сила. Но они не болели, просто их вроде бы вообще не было. Ребенка это беспокоило только в силу того, что он лишен общения и возможности познавания мира.
Но Авессанарий был другого мнения: то, что мальчик не может сейчас передвигаться и этим выдать свое местонахождение сыщикам - "добросовестным псам" Его Святейшества - пока устраивало, но само заболевание его настораживало. Он связывал его возникновение не столько с нервно-психическим стрессом, сколько с особыми связями, возникшими от ребенка через его ноги в загробный мир. Мать, погибая, помимо своей воли привязала сына к себе. Конечно ей это простится - судьба сама выбирает испытания и тех, через кого, или посредством кого они идут.
Авессанарий - адепт величайшей из наук - раскрыл "Книгу тайн" и прочитал о своем участии и долге перед этим, прежде чужим ему ребенком. "Ну, раз так, то буду бороться. Если я смог найти и вырвать его из лап смерти, смогу оторвать и от берега, что за порогом жизни. Я достиг многого и остался последний предел - вырастить и воспитать юнца, которого укажет судьба. Мальчик найден, теперь необходимо поставить его на ноги в прямом и переносном смысле!", - и он употребил все, что знал и умел. Результата не было, хотя сам ребенок заметно окреп и глаза его вновь обрели осознанное выражение. Три года это так мало, - и так много, если приложить к ним пережитое.
И тогда, спросив у звезд время, путь и цель, Авессанарий начал готовится в дорогу. Он и раньше жил очень скромно, но все же отъезд оказался проблематичным из-за множества книг и древних рукописей, которые нельзя было оставить ни на кого, да и ребенок не мог самостоятельно передвигаться. Нужно достать средство передвижения. Тогда Авессанарий направился к своему брату - знатному и богатому сеньору. Его дворец окружал роскошный сад, уступами спускающийся к лагуне. На террасе в затейливой беседке, увитой виноградом, Авессанарий нашел брата.
- Приветствую тебя, я по делу - хочу просить помощи.
- Помощи? Великий и несгибаемый чудак, мудрец и отшельник, вдруг пришел к легкомысленному сеньору за помощью! И если учесть, что за пятьдесят лет до того он ушел, гордо оставив всё и отказавшись от всего, а отец отрекся от старшего сына, на которого возлагал надежды...
- Прости, но у меня нет времени и желания выслушивать тебя. Исполни просьбу, и я опять исчезну, может снова на пятьдесят лет, может больше.
- Ты самонадеен! - Все время разговора младший удобно сидел в плетеном кресле, постукивая хлыстом по блестевшему сапогу, руки его были прекрасны. А старший стоял прямо, с достоинством и в нем не было ни тени смущения, ни мига нерешительности - он был естественен и силен в своей целостности.
- Дай мне двух хороших лошадей и крытую повозку.
Лицо младшего брата оживилось. Он прищурил левый глаз и сладко зевнул, чтобы показать свое равнодушие.
- Это такие мелочи, что не стоят моего внимания. Уходи отсюда.
Авессанарий пронзительно взглянул на брата и снял с пальца кольцо. Маска равнодушия слетела с избалованного лица, глаза загорелись тревогой и алчностью одновременно: "Рубин! Рубин королевы Шарлоты!" Драгоценный камень, предмет величайшего вожделения в жизни изнеженного вельможи, пленяюще играл в серебряной оправе. Сеньор порозовел от волнения:
- Да, но ты должен мне его подарить. Знаю я твои штучки. Такие камни не продаются, это живые "звери", которые могут служить, а могут и убивать - лев в клетке или послушная пантера.
- Ну так что? - Авессанарий смотрел не улыбаясь, - согласен?
- Хм, ах да, я дарю тебе лошадей с повозкой, а ты мне подаришь это кольцо. Ведь ты не хочешь преждевременной смерти брата? - Жадность и одержание прорвались наружу.
"Одна кровь, да разный дух. Почему? - Об этом с некоторой долей грусти думал Авессанарий, запрягая в повозку двух породистых лошадей. - Ну, да Бог ему судья!"
Погрузив бесценные книги и удобно устроив ребенка в мягком ложе из старых тряпок, он в последний раз окинул взглядом дома и сады родного города, погрязшего в пороке и безумии. Мысленно попрощавшись, он вздохнул и, призвав на помощь Святого Духа и Покровителя, тронул вожжи.
Повозка легко покатилась по наезженной дороге, солнце зашло за горизонт, утопив свои лучи в океане и на мгновение обратив его в розовое зеркало. В последний раз мигнув, золотой шар дрогнул. Луч ласково коснулся путника, как-будто прощаясь.
В путь! А что осталось за горизонтом - уже забыто.
Желтая дорога
Ветер
Старый замок
ГЛАВА 1 : " ДОМИНИК И ШАРЛОТА":
Может ли одно дерево давать разные плоды? "Ветхий Днями": об ОТЦЕ и Сыне; Рыцарский турнир: первая победа - над кем или - над чем? Старший брат - нелюбимый сын; Кто выбирает пажа: королева или судьба? Слабый король - слабая страна - игрушка в руках врага.
* * *
В пути пролетело два года. Люди и страны сменяли друг друга. Авессанарий шел дорогой, незнакомой прежде, но в руках у него была "нить Ариадны" - в новых местах он узнавал и его узнавали братья по духу, а простые люди принимали его с уважением и даже с некоторым раболепием, не вникая в суть и причину того. А ведь когда-то Авессанарий, как и Оскар, был слабым и одиноким мальчиком...
Средиземноморье. Город Торрино. Пятьдесят лет назад.
Родился мальчик - первенец у жены знатного сеньора, известного как своим богатством, так и жестокосердием. Ребенок был долгожданным и на него возлагались надежды задолго до рождения. Его отец мечтал проявиться через сына, таким образом продлив свой путь изощренной жестокости, гордыни и самолюбования. Подданные - забитые и униженные, со страхом взирающие на феодала, не ожидали ничего хорошего и от его отпрыска. Жена властителя была скромной и незаметной, взятой им из очень благородного, но обнищавшего семейства. Род сеньоры был некогда единокровен королю, но из-за неприятия к подкупу и интригам оттеснен с Олимпа человеческих страстей. Король и не хотел помнить родства с последним погибающим отростком царственного дуба, и поэтому вельможа-отец ребенка нисколько не дорожил женой, а тщеславие услаждал богатством и властью: "Жена - была и её - не было, - не всё ли равно, лишь бы появились наследники, а там..."
Новорожденный издав первый крик, был сразу принят и отнесен к кормилице. Мать - бледная и немощная, едва оправившись от родов, тут же зачала второго. Брат родился через одиннадцать месяцев после рождения старшего, - таким образом, они были одногодки. Этого ребенка герцогиня не отдала, цепляясь за него остатками убывающих сил и, вскормив грудью, вскоре тихо скончалась.
В любимом младшем сыне проявилась ее натура апатичностью и изнеженностью чувств, которые соединившись с упрямством знака Зодиака мальчика, образовали несовместимую пару противоречий. Августо в полной мере развил хитрость и изворотливость, которые уравновешивали слабость, подгоняемую так же присущим ему упрямством.
В отличии от горячей любви уже умершей матери, отец же не признавал младшего сына, который до времени тихо рос в тени старшего брата, свободолюбивого и сильного. Хотя их учили одни учителя, и занимались мальчики у одних и тех же мастеров по фехтованию, стрельбе из лука и арбалета, верховой езде - успехи были различны.
Авессанарий от рождения имел имя Доминик. Учился мальчик играючи, никак не реагируя на возникающий иногда гнев учителей, несколько насмешливо относясь к тем упражнениям и правилам, что пытались ему привить. Он наотрез отказывался заучивать наизусть и повторять бесконечное количество раз уже изученное однажды. Но на испытаниях Доминик неизменно выходил победителем в соревнованиях с братом, который очень старался, учил, зубрил, упрямо поджав губы и кусал их до крови от зависти и злости.
Муки для всех закончились после того, как однажды Доминик всё же ускакал на резвой кобыле от пытавшегося его вернуть учителя словесности. Наставники, боясь показываться на глаза сеньору, сговорились и начали старательно учить младшего, рассчитывая, что старший из братьев сам выдержит испытания при королевском дворе. Такие экзамены устраивались для всех вельможных отпрысков ежегодно.
Доминик же, тем временем, пока его брат постигал азы этикета и куртуазности, словесности и физических упражнений, ускакав в леса, которые охватывали предгорья, кинув поводья, изо дня в день встречал восход солнца. Его манила великая красота и недосказанность тайны, что каждое утро разворачивалась на Земле. Вздохнув запах утра, он с волнением возвращался в замок, где только начинала просыпаться жизнь. На пастбища выгонялся скот, крестьяне тащили тяжелые корзины для сбора винограда. На повозках, нагруженных всякой домашней снедью, поспешали крестьянки на базар, чтобы успеть продать товар до полудня и вернуться к очередной дойке коров. Труженники с утра торопились по своим делам. Их лица выражали не радость жизни и свободы, а наоборот - заботу, тревогу и страх - страх перед любым поворотом событий. Ибо, они не ждали от судьбы подарков. Они появлялись на свет в хижинах бедных крестьян, вырастали подобно сорнякам. Если крестьянские дети болели и умирали, то кто будет печалиться? Одним больше, одним меньше - на все воля Божья! Так внушала церьковь. Продолжалось это до поры, пока подрастая, они не начинали приносить деньги и хлеб для семьи. Заботы и обязанности, бесконечный труд и полная бессознательная покорность судьбе. Замкнутый цикл смертей и рождений не выпускающий из своих цепких лап ни одну судьбу.
И хотя природа в этом краю цвела и пела, ее свет и любовь не отражались на несчастных и запуганных людях.
Все это наблюдал Доминик возвращаясь со утренних встреч с солнцем и природой царившей в тишине горных лесов. Контраст резко и ослепительно обнажал проблему, спрашивал, вопрошал - почему? Как могут люди быть так несчастны на такой прекрасной земле? И почему кроме ненависти и испуга, зависти и тупой покорности ничего не отражается в их глазах. И если они так слабы и несмышлены, то почему сильные и умные - священники и феодалы не заботятся и не помогают этим несчастным?
Мальчик, вернувшись в свой замок, где хозяева еще спали, наблюдал ту же картину, но с некоторыми изменениями, если не к лучшему, то к более осознанному бытию. Здесь царил уже не испуг и бессознательность, как среди крестьян, а интрига, зависть и хитрость. Ну а на самом верху пирамиды стоял отец со своими управляющими и тоже ничего кроме спеси и гордыни, презрения и жестокосердия нельзя было найти в их глазах, да наверно и... сердцах!
Однажды, на конном дворе, прямо перед стойлами холеных лошадей, наказали конюха только за то, что он отсыпал овсяной муки для нищенки. Провинившегося привязали к позорному столбу, его обтянутое ремнями немогучее тело на солнце приобрело красный оттенок, затем заполыхало огнем и кожа начала слезать и кровоточить.
Мальчик, движимый состраданием - он помнил о том как этот человек когда-то подсаживал и придерживал его на лошади - подбежал и принес кувшин воды, напоив страдальца, остатки влаги вылил на непокрытую голову несчастного. Окружающие со страхом и удивлением смотрели на хозяйского сына, который посмел нарушить грозное распоряжение властелина. И тут же кто-то шмыгнул со двора, чтобы доложить хозяину, снискать его милость и доверие, остальные: кто с болью и страхом в сердце, кто с равнодушием занимались своими делами.
Мальчика привели к отцу, хмурый вельможа сидел за столом в старинном, очень необычном кресле. По преданию в этом кресле сидел Агапий I и оно досталось прапрадеду матери за особые заслуги во время освобождения страны от иноземцев. Кресло было выполнено из особого черного дерева, которое за это время приобрело вид и структуру благородного агата. При этом, в кресло были вправлены три огромных отполированных куска нефрита и венчал каменную композицию необыкновенно редкий камень, происхождение которого было неизвестно. Он был кроваво-красного цвета, не ограненный, а отполированный неизвестным мастером. Причем, в центре образовывалась воронка уходящая вглубь - но это был не деффект, а намеренная обработка. Воронка сужалась, исчезая в центре камня и оттуда при любом освещении выбивались искры как брызги. Камень был необыкновенным, мальчик ощущал его силу и кроющуюся тайну, которую надеялся когда-нибудь узнать. Волнение от увиденного всегда будоражило чувства и разум Доминика. Он с удивлением замечал, что больше никто ничего подобного не испытывает.
Отец, садясь в кресло, всем видом выражал принебрежение совершенно не осознавая силы, таящейся в композиции из камня цвета крови и трех кусков нефрита. В это время сын суживал глаза и видел фосфоресцирующий ореол над головой отца, исходящий от трех светло-зеленых нефритов, который затем втягивался в омут воронки рубина. Доминику от этой феерии становилось не по себе, поэтому он крепко зажмуривался, тряс головой, чтобы отогнать видение россыпи рубиновых брызг исторгаемых из воронки камня уже перерожденными, наполненными силой и новым смыслом. Загадочная система из камней "дышала" и "жила", что не вызывало сомнения, но на остальных это не производило впечатления.
Итак. Темный кабинет. Отец, сидящий на загадочном кресле и ребенок, стоящий перед ним - маленький и твердый, горящий негодованием и уверенностью в своей правоте и сострадании к осужденному. Вельможа хмуро взирает на сына и раздумывает: "Откуда у него сочувствие к рабам, неужели в его первенце проявляется слабость натуры матери?"
Но мальчик стоит спокойно и с достоинством, страха нет, а только вопрос и вызов. Отец, убедившись в силе своего отпрыска, с удовлетворением вздыхает: "Но, тем не менее, я должен его наказать, не годится пускать в свое сердце жалость, да еще и позволять нарушать мои запреты".
- Доминик, ты не смел подходить к виновному и слушать твои объяснения я не желаю. Ты наказан, тебя проводят в темницу на всю ночь!
Он позвонил в колокольчик, вызвав лакея и указав жестом на сына, повелел его запереть. А Доминику очень хотелось открыться отцу, рассказать о людях и о том, что он в них увидел, спросить, попросить у единственно родного (кроме брата) человека совета, помощи и укрепиться в своем взгляде и отношении к миру. Отклика нет - стена, а что за ней - он не знал. Мальчик оправдывал отца, считая что тот просто не разобрался и поддался мнению наушников-лакеев. Поэтому сейчас он шел в темницу хоть и задумчиво, но совсем без обиды.
Сердце, нет - не болело, а лишь слегка грустно сетовало само на себя: " Не смог! Не сумел! Я еще очень мал и незначителен для него, я должен доказать свою силу и заслужить его любовь и уважение. Я несправедлив к своему брату, считая его глупым и слезливым. Я должен, я всем должен! Как я их люблю! Я вырасту и они тоже полюбят меня. И мы вместе будем творить добро. И все вокруг будут счастливы!" - рассуждал подросток, направляющийся в темницу для наказания.
Всю ночь мальчик не спал, он мечтал. Мечтал о том как откроется отцу, расскажет о черном кресле и сиянии камней и ... о божественном зрелище - чувстве, что возникало у него при восходе солнца. Мечты раздвинули стены темницы: он вновь был в горах, лес смыкает и размыкает кроны столетних сосен, слышится пение птиц и рокот моря, а затем наступает особая кристальная тишина. Есть звук и нет..., время останавливается на секунду, замирает все и... СОЛНЦЕ - Великое СВЕТИЛО разом озаряет ВСЕ, все, что простирается ему "Путем" под его лучами.
Доминик незаметно для себя уснул.
Ночь сменилась утром.
Разом все ожило, возродилось в новом дне с еще большей силой и тягой к жизни. Он вспомнил ощущение полета в невесомости, когда купался в солнечных лучах, а душа трепетала и умывалась в этом благодатном источнике...
* * *
Дверь скрипнула и открылась, лакей выпустил мальчика. И потянулись обычные дни. Но Доминик перестал избегать учителей, превратившись в прилежного ученика, надеясь, что отец, узнав о его успехах позовет к себе сына и, похвалив, приблизит к себе. Может появится возможность поговорить, побыть рядом с ним, а то и вместе отправиться на прогулку. Даже в охоте был согласен участвовать Доминик, хотя ему отчаянно претило любое истребление животных ради удовольствия и азарта погони.
Но дни тянулись, а великий вельможа совершенно не интересовался сыновьями. Мальчики постигали науки, выполняли спортивные упражнения, но кроме наставников никто ими не занимался. Между братьями так и не возникло приязни. И хотя, Доминик и считал себя ответственным за Августо, тот не принимал помощи брата, а наоборот вместо того, чтобы прилепиться - отделялся, да еще и пытался очернить, принизить старшего, его подленькая натура требовала унижения другого. Он искал случая и объекта для своего триумфа: учителя для этой цели не подходили, они хоть и были слугами, но все же взрослыми и сильными, и маленькому интригану казались не "по зубам". Брат же был поближе, да и еще вдруг стал открыто проявлять дружеское расположение, помогать. Августо обрадовался: теперь есть на ком отыграться, ведь раньше тот был так же недосягаем как отец.
Каверзник решил ждать удобного момента.
Вообще-то Августо считался неплохим ребенком и не доставлял взрослым особых хлопот. Оставшись без матери мальчик, в отличии от старшего, ощутил особое одиночество и нехватку заботы. Привычка к изнеженности преобразовалась в обиду на всех, кто ее не мог или не хотел давать, а глядя на брата, который хоть и был старше только чуть-чуть, но сильнее морально и физически значительно, к обиде примешивалась зависть и злость.
Два мальчика - родных, покинутых и находящихся в одинаковом положении были очень далеки друг от друга. И к двенадцати годам у них сформировались разные понятия о доме, об окружении и своем месте в мире. Равнодушие старшего к младшему сменилось ответственностью, а его неразделенная любовь к отцу будила родственные чувства к брату. У Августо же всего этого не было, он затаился и скрупулезно накапливал силы и ждал момента.
Разница с братом разверзлась еще больше, после того как он понял, что старший по рождению является и старшим по положению, и все что сейчас принадлежит их отцу должно перейти к старшему из сыновей, а ему - не достанется даже капля от всего богатства и положения в обществе. И он, как младший сын знатных родителей, должен уйти из дома и сам себе создавать имя! Это его поразило, ибо он был ленив и слаб, но по характеру - тщеславен, жаден и ревнив. Он ощутил себя обездоленным и всё из-за того, что брат имел счастье родится немного раньше. Несправедливость потрясла Августо, после такого открытия он рыдал несколько дней и вынашивал всевозможные фантастические планы мести и своего возвышения.
И в каждой его фантазии теперь главным врагом был образ брата, но ничего не придумав, выплакав весь запас слез, он вернулся к обычной жизни, став более замкнутым и молчаливым, внимательным и расчетливым.
* * *
Событие не заставило себя ждать. В замок по случаю дня рождения хозяина должны прибыть гости и даже (об этом говорилось шепотом) могла приехать королева. И поэтому не только челядь все скребла и мыла, но и наставники взялись за ребят : "А вдруг Её Величество о чем-нибудь спросит ребят?"
Дети прилежно учились. Приближался торжественный день, в доме все блестело, сад причесан и приглажен, лошади в конюшнях сыто отмахивались расчесанными хвостами и неторопливо встряхивали косичками и лентами грив.
Начался праздник, мальчиков красиво одели, но к гостям не пустили: "Занимайтесь своими делами". От нечего делать дети пошли гулять по саду, издали оглядывая освещенный факелами парадный подъезд и великолепные кареты запряженные породистыми лошадьми. Величественные вельможи вели под руки своих жен и взрослых дочерей. Слышалась музыка. Все кого-то ждали, дозорные неторопливо перекликались...
Наконец, ждать перестали и праздничная карусель завертелась своим чередом. Стемнело, мальчики заскучали и начали уже позевывать, и тут их внимание привлекли посторонние звуки и движение. На открытое пространство неожиданно выскочила белая лошадь без седока. Она нервно перебирала копытами, пряла ушами, по упругой коже пробегала нервная дрожь. Все говорило о том, что красивое животное в богатой упряже, грива которого была заплетена во множество косичек с разноцветными лентами и бусами, принадлежало знатному хозяину, очевидно собиравшемуся не на обыкновенную прогулку, а на праздник.
Мальчики подошли к лошади, она фыркала и косила фиолетовым глазом, но поймать себя позволила. К седлу коня пристегнута сумка. В ней, по мнению мальчиков, не обнаружилось ничего примечательного и говорящего о хозяине. Только пара перчаток, которые могли принадлежать как придворному щеголю, так и важному сановнику, табакерка с изумрудной крышкой, так же весьма распостраненной вещицы среди знати, еще был свиток опечатанный королевской печатью. Кроме того, круп лошади оказался разодран чем-то острым - глубокий разрыв тянулся от седла к самым голеням, три четкие полосы кровоточили рваными краями.
Августо предусмотрительно предложил сразу сообщить взрослым о проишествии и они повели коня в сторону замка. Поднялась тревога, срочно собрали егерей и слуг и пустились на розыски всадника. Наконец его обнаружили в трех милях от замка. Им оказался гонец от королевы. Она отправила своего пажа гонцом с письмом-грамотой, в котором пожаловала вельможе в честь его именин право распоряжаться соседними с его владениями тремя холмами сплошь поросшими виноградником. Радость получения подарка нарушил хищник, который напав на лошадь, свалил всадника, впрочем человека не тронул Конь с посланием ускакал, а королевский гонец отделался легким испугом.
Короче, все волнения связанные с этим событием шли к завершению, и паж королевы в присутствии гостей приступил к выполнению своей миссии. Все соблюдалось согласно этикету, но когда гонец открыл сумку, кроме перчаток и табакерки ничего более не обнаружил. Все замерли, драгоценного письма не было, хотя сумка была так же завязана и пристегнута как ранее.
Как такое могло произойти?
Вызвали обоих мальчиков. Отец сидел нервно теребя веер и кусал ус :
- Доминик, ты открывал сумку?
- Да, отец.
- Ты видел письмо?
- Да.
- И что было потом? Куда оно делось?
Доминик спокойно взглянул в глаза отцу и сказал:
- Я видел письмо, держал его в руках и даже рассмотрел на нем королевскую печать. Мы положили его на место и повели лошадь к замку, дальше я ничего не знаю.
Управляющий выступил вперед и подтвердил, что принял у мальчиков лошадь к седлу которой была пристегнута зашнурованная сумка.
Повисла гнетущая тишина...
Вельможа бросил взгляд на Доминика, а затем обратил его на Августо:
- Ну, а ты, что скажешь, сын мой? Ты видел как твой брат держал в руках грамоту?
Августо пробила дрожь: "Вот долгожданный момент - отец обращается к нему за помощью, он него зависит многое, и он должен использовать эту возможность. Сейчас - или никогда!"
Он собрал все силы и немеющими губами произнес:
- Да!
Губы ребенка дергались, в глазах стояли слезы. Доминик с удивлением взглянул на брата, его поразила такая реакция. Он не чувствовал себя виновным и был уверен, что сейчас все выяснится.
- Дальше! - вельможа возвысил голос.
- Куда он дел документ? Говори!
Августо покрылся испариной, из глаз брызнули слезы ("была-не была!"):
- Он взял его себе и куда-то спрятал, я не видел куда, я хотел его остановить, но он не слушал меня, ведь он считает себя старшим...
Его речь была тороплива и несколько бессвязна, но эмоциональным нажимом она произвела должное впечатление, да еще слезы ребенка. Все молчали.
Молчал Доминик - его сразила ложь, ее действие на людей и самое страшное было в том, что все ей поверили, ибо мерили по себе. Мальчик повернулся к отцу и уже хотел возразить, образумить взрослых людей, но вдруг его взгляд наткнулся на каменное выражение лица отца. От этого глаза Доминика сузились и потемнели: "Но зачем мне это надо? Я этого не мог сделать !" - последние слова мальчик не произнес, лишь в голове стучало и боль отдавалась в сердце.
Холодные стены вновь его обступили. Доминика пронизывал холод и равнодушие, такое же равнодушие и презрение, что испытал он от самого близкого ему человека. Мысль билась и не давала покоя : "Августо, как мог Августо - родной брат так сказать, ведь что-то его заставило меня оговорить? Может ему это показалось в темноте ночи и призрачном свете факела?" Но все сходилось на том, что брат намеренно обвинил его. А куда же на самом деле исчез этот злополучный документ?
Самое плохое было в том, что все произошло на празднике, в присутствии многочисленных знакомых. Общественное мнение для знатного вельможи важнее благополучия и богатства. Доминик понимал то, что произошло, навсегда отрезало ему все пути к отцу. Тот никогда не простит и не признает свою неправоту. Властный и холодный вельможа, никого кроме себя не любящий, он и в сыне видел лишь продолжение своих амбиций, а тут такой скандал на глазах у всей знати, да еще связанный с подарком от самой королевы. Нет он никогда больше не захочет увидеть "свой позор" воплощение которого он изведал в старшем сыне. Это катастрофа в семье - по значимости превосходила смерть, отец предпочел бы вообще не иметь сына, чем пережить такой скандал. Полный разрыв. Причем разрыв односторонний, но от этого не менее серьезный.
- Что же делать? Выход один - идти к королеве, надеясь на ее участие. И Доминик решил ждать возможности повлиять на сложившиеся обстоятельства. Документы искать бесполезно, он не сможет доказать свою невиновность. Да их наверно уже нашли, брат конечно позаботился об этом. При мыслях об Августо гнева не было, возникло щемящее чувство жалости и недоумения: "Несчастный! Что заставило его на это пойти? И как он с этим сможет жить дальше? И потом, разве я ему совсем не нужен?".
Августо тем временем, наблюдал за суетой, шепотом слуг и ледяным негодованием отца. Он затаился - стал тих и незаметен. Он ждал своего следующего часа.
Доминика выпустили из темницы и все оставили.
* * *
Так прошло три года. Мальчикам исполнилось по пятнадцать лет. Близился праздник "Осенних Смотрин" для молодых отпрысков дворянских родов. Мальчикам изготовили доспехи, небольшие мечи и в сопровождении свиты отвезли в королевский замок.
На площади перед дворцом все устроено для состязаний. Скамьи для зрителей переполнены, балконы знати не только красиво украшены, но еще и зашторены на манер шатров драгоценными драпировками. Особенно выделялся своим убранством балкон короля и королевы.
Герольды протрубили начало соревнований, королевский занавес раздвинулся, королева махнула кружевным платочком, трибуны оживились. На полном скаку необходимо поразить цель, затем стрелой из лука попасть в вертящегося на оси деревянного жаворонка, перепрыгнуть на коне через ров и сразу за ним преодолеть насыпь высотой в 2,5 метра. Все это было проделано более менее успешно и экзаменующимся предстоял последний экзамен, за который полагалась особая награда королевы.
Суть его состояла в том, что среди бьющихся на мечах в конце концов должен был остаться один победитель. За каждой парой наблюдал и определял победу специально избранный рыцарь, затем победитель одной пары вставал против победителя другой пары и так до финального поединка, в котором судьей была сама королева. Августо оказался побежден на третьем бою.
А Доминик дрался и побеждал раз за разом, хотя все три года с ним никто не занимался: наставники не замечали его, учителя не приглашали на занятия и не объясняли заданий. Все дни юноши наполнялись лишь природой, природой и еще раз природой. Он встречал рассветы, разговаривал с деревьями и птицами и иногда, издалека наблюдал пролетавшую мимо "охоту", скачущего на разгоряченном коне отца, красивых дам и прислугу.
* * *
Как-то раз Доминик разговаривал со скворцом, сидя под дубом и вдруг ощутил еще чье-то присутствие, обернувшись - увидел старика, спокойно сидящего на пне совсем неподалеку. Он - очень стар, лицо цвета печеного яблока, из-под старой войлочной шляпы выбиваются густые абсолютно седые волосы. Одежда ветха, но при этом имеет свежий вид, как-будто она была новой и древней одновременно. Складочки колоритного одеяния аккуратно ниспадали и живописно располагались сами собой на траве вокруг пня, где сидел странник. Привлекали внимание глаза - молодые и зоркие, они излучали силу и мудрость.
Доминик не мог отвести взгляда: "Старик смотрел с такой любовью, что сердце готово выпрыгнуть из груди."
Слезы брызнули из глаз юноши и все, что он носил в себе, вновь возникло и пронеслось в памяти. Доминик всхлипнул, но взял себя в руки:
- Кто вы?
Старик молчал.
Птицы пели, ветер шумел в кронах деревьев. Прошло не менее получаса. Странник очнулся, вздохнул, взгляд потерял цепкость и стал намного мягче:
- Не удивляйся Доминик, я все знаю - прочел твою грустную историю одиночества и борьбы за право жить. Но так же я знаю все, что было до твоего рождения и знаю, что будет после нашей встречи на много лет вперед. Молчи. И слушай. Твое время драгоценно. Оно сейчас спрессуется для тебя в несколько минут твоей жизни, но потом ты будешь проживать эти минуты всю жизнь.
Кто я, ты не поймешь сейчас, но в конце пути это тебе откроется, ты поднимешься над миром и будешь меня звать. И Я приду и, БУДУ !
А сейчас слушай - ты маленький принц, забывший о своем родстве, брошенный волею судьбы в эту жизнь без родных душ. Ты видишь, чувствуешь и знаешь то, что сейчас недоступно окружающим. Тебе больно и одиноко.
Так осознай свою избранность среди этого мира. Ты и они на одной земле, а пути разные. Но в этой боли укрепи свое сердце не для мщения, а для любви.
Разум твой - да, будет светел, воля - крепка!
Мы вырастили тебя на протяжении многих и многих жизней и велик должен быть твой венец, избран ты для трех царств, по твоему пути пройдут единицы, за ними сотни, а там и вся - Великая Сущность человечества.
ДА будет так ! - Я так сказал . - ВЕТХИЙ ДНЯМИ .
Доминик находился на грани иной реальности. От старика шел жар, который не обжигал, а завораживал - наполнял силой и счастьем. Возникло необыкновенное ощущение, его нельзя сравнить ни со сном, ни с явью. И тем не менее, происходящее реально, обострено - оно значимее, чем вся предыдушая жизнь. И самое важное - неподдающаяся объяснению уверенность в том, что это и есть действительность, правда и, что все это Доминик уже знал, но... почему-то забыл.
Необычный встречный продолжал:
- Ты мал годами, но велик духом и Я пришел, чтобы ты вспомнил и осознал свой путь. С этой минуты ты знаешь кто ты есть на самом деле, и прозреваешь свой долг .
И старик ушел, причем, не как обычно по земле, а как бы растаял, нет, - он не исчез, а ушел - отдаляясь и отдаляясь в одной и той же точке, становясь все дальше и дальше, не меняя положение. Пень остался, а Вестник ушел в него - из него - в никуда...
Поразительно, необычно, но Доминик нисколько не удивился, а принял это как естественное действо, чего никак не случилось бы с ним раньше.
Мальчик перевел дух, отвел взгляд от странника удаляющегося на фоне пня и у него возникло чувство, что сейчас уходит действительно близкий и родной человек, но тут же он ощутил внутри себя радостное движение сопричастности с чем-то и близости с кем-то очень любимым и великим.
Доминик стал тем, кем он был на самом деле, он стал Авессанарием и это свершилось в четырнадцать лет.
* * *
Сейчас же Доминик полон азарта навеянного соревнованием, его молодой дух требует выхода энергии. Он не чужд тщеславию и не прочь выйти победителем в этом поединке-экзамене на зрелось при королевском дворце. Тем более, что выигравшего ждет награда от самой королевы! Поединок между юношами близился к завершению и теперь на площади перед королевским балконом стояли два мальчика - два победителя, им предстояло помериться силой между собой.
Они отсалютовали королевской чете, зрителям и друг другу. Королева Шарлота махнула платком. Начался финальный поединок. Мальчики оказались примерно одного роста и крепкого телосложения, а юношеская грация еще сквозила в их движениях. Противник Доминика заключал в себе прекрасный образец юности, ловкости и силы. Его черные глаза сверкали азартом, молодость и здоровье подрумянили щеки, еще безусый рот вместе с выразительным подбородком выражал волю и отвагу. Но брови сошлись на переносице, резко отрезав чистый лоб от вдруг ставшего суровым лица: возникало безотчетное чувство чего-то уже свершившегося...
Мальчики сошлись на мечах, посылая друг другу вызывающие взгляды: небольшой обмен ударами, звон мечей о щиты, подзадоривание зрителей - все выглядело весело, играючи.
Празднично выглядела и арена, где всегда происходили поединки: овальный амфитеатр, зрители располагались с северной, восточной и южной сторон, - с западной, находились ворота отделявшие поле от внутренних помещений театра. Там - перед поединком содержались быки и туда же они после выступлений - вновь загонялись, заводились, или увозились в зависимости от исхода боя. На восточной же стороне, над зрительскими местами возвышался балкон короля, от которого шла лестница вниз на арену. После выступления по ней поднимался победитель, чтобы получить награду. Герою, после опасностей борьбы, не составляло труда по высоким и неудобным ступеням взлететь к самым ногам королевы...
...Доминик внимательно следил за противником, умело отражая и нанося удары. Легкие кольчужки и накладные латы на плечах и груди не сковывали движений.
Солнышко ласково освещало арену, ветерок шевелил волосы юношей, обдувая прохладой их разгоряченные лица. Силы равны, ни один не уступает другому. Постепенно атмосфера накалилась, зрители резко разделились в своих симпатиях: добродушное понимание в начале соревнования и его просветительский характер простого экзамена на зрелость сменился азартом, жаждой победы сильного над более слабым, а затем - нетерпимостью и лихорадочным возбуждением.
Мальчики уже подустали, но энергия зрителей невольно захватила их влажные от пота тела. И если Доминик не прерывал своей связи с солнцем, небом и внутренним источником "Я", то его противник начал заводиться: глаза сузились, почернели и заполыхали огнем ненависти, неконтролируемой разумом; движения же - из человеческих, умело отточенных специальными упражнениями, превратились в танец смерти дикой кошки - на арене был не просто человек, а очень красивое дикое животное, вышедшее на поединок.
Доминик заметил это превращение и попытался дать понять, что это не смертный бой, а всего лишь экзамен, но его не поняли, снижение активности сочли за слабость и трусость. Крики, свист, топот слились в сплошной гул.
Мальчик стал отступать под натиском эмоций и силы, стараясь не поддаваться страсти и гневу.
Королева, охваченная страхом перед безумием зрителей, открыла дверцу балкона и спустилась на несколько ступенек, чтобы предупредить возможный несчастный случай, и тут произошло невероятное...
Западные ворота распахнулись и оттуда вырвались три мощных быка. Все произошло в считанные секунды. Один бык вонзил рога в изгородь, отделявшую арену от зрителей, другой пошел на большой круг со слепыми от ярости глазами.
А последний бык - огромный черный зверь, влекомый страстью исходящей из точки поединка, где сконцентрировалась энергия зла - ринулся на бьющихся между собой людей. В одну минуту был сметен и раздавлен противник Доминика, так и не понявший откуда и почему пришла боль и смерть.
Бык резко развернулся, наклонил голову, роя землю копытами, из ноздрей выбивалось горячее дыхание, с черных загнутых рогов на крутой лоб и маленькие кроваво-красные глаза стекала кровь первой жертвы. Все замерли, окаменели..., замер и зверь, выбирая следующую жертву, одной ему было мало, она безжизненными лохмотьями валялась в луже собственной крови на траве арены. В неповоротливом мозгу животного обозначились две фигурки: юноша в блестящих латах с мечом и вьющимися волосами и немного выше фигурка женщины в ярком платье, усыпанном сверкающими на солнце камнями.
Другой бык в это время приближался с противоположной стороны.
...Время для Доминика остановилось. Свой сверкающий щит он послал резким броском в сторону приближавшегося быка и щит, ударившись о его рога, ребром угодил в глаза и на несколько минут ослепил животное. Сразу же юноша бросился первому быку под брюхо минуя рога, мгновенно оказался у него на спине, перерезав мечом сонную артерию. Зверь закачался и рухнул.
Время сдвинулось с мертвой точки. Королева медленно оседала в глубоком обмороке, король сломал трость, что сжимали его руки, мужчины перепрыгивали через ограждения арены.
Все, все наконец, обрели возможность соображать и двигаться. Унесли королеву, ушел король и вся свита. Аккуратно подняли убитого мальчика, поймали остальных быков и увезли черного поверженного. Оглушенные случившимся люди медленно расходились.
Праздник окончился трагедией.
* * *
И жизнь потекла чередой однообразных будней. Однажды, из королевского замка прискакал гонец с грамотой, в которой сообщалось, что обоим сыновьям вельможи вручались звания рыцарей первой ступени Его Величества Короля и, кроме того, старшему было предписано явиться к королю на следующий день к полудню вместе с отцом.
У юноши еще не улеглась горечь от поединка сопровождавшегося такой трагедией. Он внутренне понимал, что это случилось не само собой, а было чем-то вызвано. Выплывала догадка о прямом взаимодействии силы с энергией зла и вытекающих из этого последствиях, но Доминик не мог еще довериться интуиции, особенно в области бессознательного.
Единственным подтверждением необычности происшедшего являлась остановка времени, которая возникла только для него и кроме Доминика ее никто не заметил и не смог использовать. Ведь на самом деле без этого феномена пятнадцатилетний мальчик никогда не смог бы обезвредить одного быка и убить другого. *1*
И вот, в который раз, Доминик задавал себе вопросы и тщетно искал на них ответы. Он был уверен, что ответы существуют, он их обязательно найдет и для себя и для людей.
Наступил следующий день. Отец с многочисленной свитой и Доминик направились к королевскому замку. Короткая, знакомая дорога и очень скоро показались стены крепости. Высоко в небе парили птицы, поля зеленели молодыми посевами, а на пастбищах мирно паслись стада. Отец ехал впереди презрительно оглядывая близлежащие деревеньки, это вотчины короля, но у знатного феодала любая "черная кость" всегда вызывала такие чувства. Ему не было особой разницы кто перед ним бедный человек или бык, главное: кому принадлежит и какую пользу может принести. Свита - под стать господину: все одинаково одеты и с одинаковым выражением лиц, манерой держаться и даже лошади их, казалось, выражали такое же тупое тщеславие как лица их всадников.
Только один молодой всадник не сливался с единообразной группой. И крестьянские девушки, встречавшиеся на дороге со вздохом провожали взглядами блестящую кавалькаду из-за красавца-юноши ехавшего чуть-чуть поодаль.
Наконец, прибыли к воротам замка. Через ров перекинут подъемный мост, шириной не более двух метров, таким образом, что маленький отряд въехал на него попарно, впереди господин и завершал процессию сын господина. Стражники пропустив всех, наглухо захлопнули ворота и подняли мост.
Время беспокойное, по предместью рыскали шайки объединенных пиратов, покинувших свои корабли и поменявших водный и опасный вид разбоя на более спокойный - в стране им угрожали лишь сами обижаемые крестьяне, да небольшие войска местных князей. Но разрозненные отряды не могли представлять особой опасности для них, а королевское войско не пускалось в погоню за бывшими "морскими волками". Короля беспокоила более серьезная угроза и забота.
Его Величество понимал, что его феодалы ощущают себя слишком независимыми, мало почтения выражают своему суверену, не говоря о ежегодно уменьшающемся потоке податей в королевскую казну. Но это всё можно было бы исправить, если бы не главная опасность, которая возникла со стороны внешних врагов. Они уже частично завоевали близлежащий континент, и на огромных быстроходных кораблях, представляли серьёзную угрозу для некогда могучей, а сейчас раздробленной и ослабевшей страны. Король хоть и был родственником почти всех царствующих домов цивилизованного мира, но не ждал помощи ниоткуда, а своих сил было мало.
Прибыв в замок, отряд расположился небольшим лагерем, но тут же вельможу с сыном вызвали в приемный зал. Аудиенция имела статус малой и состоялась почти наедине с королем и королевой - присутствовали всего лишь придворные мажордомы и пажи, так же копьеносцы и герольды, оповещавшие и исправно провозглашавшие каждое действо установленное церемониалом.
Король - сороколетний мужчина крупного, даже тучного телосложения, милостиво кивнул в ответ на поклоны вошедших. А королева - она была второй женой короля-вдовца, приветливо улыбнулась и махнула веером. Ее ближние придворные дамы оценивающе оглядывали отца и сына. Всего в зале присутствовало не более пятидесяти человек, что считалось приемом в интимном кругу, так как слуги и лакеи вообще за людей не признавались.
Король протянул руку для поцелуя и сказал сеньору:
- Мой друг, я пригласил тебя с твоим старшим сыном, чтобы отблагодарить за услугу, которая спасла жизнь королеве. Ты воспитал достойного наследника и моего верноподданного. Расскажи мне о нем. Каковы его успехи и какие планы строит столь замечательный юноша?
Отец взглянул на сына, улыбка тщеславия слегка тронула его губы:
- Этот недостойный сын, я думаю, случайно оказался между быками, а его резвость была направлена на спасение собственной жизни и поэтому, он никак не стоит вашего внимания.
В глазах короля мелькнула улыбка понимания над чувствами ревнивого мужчины-отца, а королева удивленно свела тонкие брови.
Она встала, оглянулась на мужа, тот ей кивнул и обратилась к Доминику:
- Достойный юноша, ты получил грамоту о присвоении тебе звания рыцаря младшей ступени?
- Да! - последовал ответ. Доминик имел звучный голос и спокойная улыбка резко контрастировала с перекошенным гневом и завистью лицом его родителя.
Шарлота подошла почти вплотную к коленопреклоненному юноше. Он ощутил аромат ее одежды. Королева была прекрасна и не только юностью, а утонченностью, высочайшем из качеств леди - умением себя держать и ставить на пьедестал. Сейчас перед мужчинами стояла изумительной красоты женщина - королева среди женщин, а не просто повелительница своей страны.
"Это идеал, и как только он смог родиться на Земле? И тем не менее она во-плоти, здесь и рядом," - пронеслось в голове Доминика за эти секунды.
Королева, о чем-то раздумывая, обошла вокруг юноши, а потом спросила:
- Скажи, как удалось тебе обезвредить одного и убить другого быка, ведь ты так молод и силы твои еще не приобрели выносливости и отточенности движений настоящего борца-тореро?
Доминик и сам думал об этом, но приходил один и тот же ответ:
- Мне помог БОГ! - Ответ произвел впечатление.
- А что случилось три года назад с моей грамотой для твоего отца? Я все знаю, ты и твой брат первыми обнаружили лошадь, потерявшую всадника и подняли тревогу, а потом,... потом эта история с грамотой. Что это?! Говори не бойся.
Доминик серьезно взглянул в глаза королевы:
- Я не забирал и не прятал грамоту, да, я видел ее и даже держал ее в руках, но положил на место, она мне не нужна ни тогда, ни сейчас.
Вельможа не выдержал:
- Ты врешь, ты делаешь вид, что тебе не интересует наследство, не нужны земли, почести! Тогда скажи, что тебе нужно?
Юноша опустил голову, подумал и вымолвил:
- Меня ждет дорога, судьба избрала меня, а я избрал судьбу - я с ней повенчан.
Никто полностью не понял смысла, но даже король опустил глаза, понимая, что этот еще совсем юный человек знает гораздо больше, чем говорит.