Аннотация: Шахназарову Карену Георгиевичу! Всё меняется. Чужие становятся родными. Родные чужими. Друзья превращаются в прохожих. Любимые в знакомых. (Фёдор Достоевский)
Оскудела, видимо, нынче земля русская. Обанкротились и некоторые кинокомпании. Обмельчали, похоже, и людишки, которые оные компании синематографа возглавляют или обслуживают. Я жалею о развале СССР, так как, помнится, лишь из-за катавасии вселенского масштаба, всё тогда, к чертям собачьим, в государстве и посыпалось. Все мы в том повинны. Надо же было... повестись на сказки: о колбасе и счастье, где-то там, за бугром... Так и оказались мы в роли бандерлогов - перед удавами. Проглотами.
- Уважаемый Карен Георгиевич! При всём уважении к вам: именитому режиссёру и интеллигенту с большой буквы, я долгое время не решался поздравлять с юбилеем кинофабрику "Мосфильм". Всё не хватало духу.
- Почто, - спросите, - Вы!
Извиняйте уж... меня за никчёмное советское воспитание, но есть одна тема, что называется, совсем не для стёба и иронии, ибо большие претензии назрели у отдельных индивидов из огромного пласта народных масс: непосредственно к вашим коллегам, сотоварищам и маститым работникам интересной и публичной профессии. Будя уж... над простыми смертными им глумиться, да насмехаться, вызывая, скажем, не только мерзкую и тошнотворную озлобленность, а и нехилую злобу на всех... и вся!
Хотя... имею ли я право вступать в спор с Красным директором знаменитого на весь мир киноконцерна "Мосфильм"... тем паче, указывать весьма почитаемому народом кинорежиссёру на скудоумие знакомых и подчинённых ему лиц.
А дело, в общем-то, вот в чём.
Ностальгируя по прекрасным временам Социализма, таки... хочется вспоминать, как принимая участие в массовках на той или иной съёмочной площадке страны, мы вместе с профессиональными артистами пили заморские вина, закусывая их настоящей красной и чёрной икрой. Ведь перед каждым дублем чуть ли не чумичками черпали с дубовых бочек оный питательный ценный продукт лососевых, раскладывая его по чашам, тарелкам и вазам, и лопали... лопали, ложками... ложками: до того, глядишь, пока уже пузень не мешала челюстям с языком работать.
- О, Боже ж... мой! Хоть не поминай. Ведь... икринка к икринке. Зёрнышко к зёрнышку. А вкуснота то - вкуснотища! А красота то - красотища! Всё, давлюсь уже, извиняюсь, своей слюной захлёбываясь.
И даже во сне.
Подарком судьбы являлся уже сам факт вызова знакомых: поучаствовать - в массовке. От безделья. Кто-то дён пять издевался над своей утробой, находясь в ожидании накрытой поляны: с бесценным и нынче не каждому доступного продукта питания. Ведь кажный из нас, со своим эго, мнит себя если не гением, то очень даже способным мастером эпизода второго или третьего плана и, исполняя ту или иную роль, старается выкинуть такой фортель, дабы сразить кинодела. Вусмерть.
И не одного...
Вестимо, что у всех нас есть большие минусы, но не сложно отыскать у каждого и довольно жирные плюсы.
Какова, скажем, трудность: бросить своё тело на сеновал, пустившись в порыве страсти, с барышней-крестьянкой - во все тяжкие! Да лучше оной сказочной и волшебной сцены и в цветных снах не увидеть. Это же радостный в жизни момент, когда ту сексуальную актрисочку можно: заласкать, зацеловать и залюбить.
Вконец.
- О, Господи! Да это же, как зубы почистить. Да разве можно отказаться от пламенных и бурных объятий той гарной дивчины, коль та матрона, скажем, ещё не успела нагуляться в молодости и готова в каждом эпизоде... отрываться со своим партнёром - по полной.
Пока водой не разольют.
Хотя... актриса и должна отрабатывать свой хлеб насущный, изощряясь в приукрашивании, описанной автором, интимной постельной сцены. А иначе никак нельзя. Если про известную артистку удивительной красоты не заговорят в народе, что она, пардон, проститутка, то значица... та мамзель уже утратила свою привлекательность, популярность и профессионализм.
Актриса - это же ещё и заманчивый вариант: как для похотливого режиссёра, так и для брака с залётным хлопцем... вот не совсем, правда, надёжный.
А мы то... мы, сторонники. Ужель так трудно ярко и пышно исполнить моветон, связанный с деторождением и так похожим: на робкий трусоватый танец влюблённых ежей. Да это, знаете ль, как плюнуть на раскалённую сковородку. Либо трудно в костюме Ядовитого Плюща забиться в падучей... на погосте.
Да это, видите ль, яко большой палец на ноге вверх загнуть.
А почему бы не пройтись петухом перед ИВС любого из околотков. Да, за хорошую плату... на раз-два! А почему бы, вишь ли, не побыть учителем - в запое. Тю... Как в платочек, пардон, чихнуть или высморкаться. Да было бы кому-то худо или тяжко на съёмках, то не слетались бы со всея огромной страны на массовку, по блату, к тому, либо иному фильмоделу. Тогда у нас хоть какая-то утешительная основа жизни была, а ныне, так скажем, совсем другое ко всему отношение.
Капитализм! Гори, полыхай... он синим пламенем.
Спарашютируешь чёрт-те... откуда, а тебе прямо с порога, будто плевок - в анфас. От говорящей рыжей башки. Плешивой.
- Ты, морда, мол, твоя, хомячья, - заявит витийствующий хам, - дескать, не жрать сюда спланировал, приземлившись, а лишь поддержать высокий уровень постсоветской культуры! А коль прибыл только отобедать, то собирай-ка манатки свои и не бери в мозг то, что я тебе ручку посеребрю! Шуруй, вали-де... в обратном, направлении! - будет чревовещать терракотовая безволосая башка анаконда, роняя брань нецензурщины.
На чью-то головку...
Бред!
Хоть помощь Духов вызывай, али язык у того трибуна вырывай. С корнем. Такие горе-мастера, верно, сжигают само доверие к большому искусству. И после хамского его выпада, становится понятным отношение: снаружи культурного, но мелкого, внутри, ничтожества - к подавляющему большинству расейских граждан. Такова уж... сложившаяся ноне практика, когда ты для этих эгоистов и самолюбцев, вроде: жука навозного или ненасытной требухи.
Не более того.
Я же молодым тогда ловил фортуну за хвост, отзываясь на приглашения моих знакомых ребят, чтобы - погулять на халяву! Потому знамо мне: о чём калякаю. Это хорошее плохо помнится, зато худое и пошлое, чересчур уж... заразительно и очень даже прилипчиво.
Тем не менее, не растекаясь мыслью по бумаге, можно констатировать лишь одно: коль у соратников ваших имеется доступ к материальным ценностям и дорогим пузу продуктам питания, таки... пусть те жлобы не омрачают жизнь и карьеру массовому участнику всего киношного процесса. Кто-то же должен блюсти традиции русской, советской культуры. Негоже, знаете ль, на людской слабости нечто прекрасное и шедевральное творить.
Вытворять.
Надо же и другим гражданам дать проявить себя! Не в Театре же одного актёра играть в своём коммунальном чуме или, скажем, Театре абсурда в нашем курмыше, а потому и прутся, рвутся все столицу покорять. Небось... заприметят.
Авось... повезёт.
Не каждому, знаете ль, суждено оплатить учёбу даже в нашем саратовском театральном училище имени Слонова, что уже тогда о столицах говорить. Но каковы наши знаменитые мастера сцены и кино, которые вам прекрасно известны. Если русский - искусный мастер, то он смог и "блоху подковать".
Смотришь и диву даёшься, бо... каждый, при поступлении, отсвечивает своей нелепостью. Хоть тушкой, хоть чучелом, сами залётные птенцы тычутся во все норы и щели... рылом, кляня приёмную комиссию - на чём белый свет стоит. Сами же готовы банным листом прилипнуть к тому месту режиссёра, где его спина уже теряет своё имя... с отчеством.
А им отказ. А их в далёкий тур направляют. Ну да, вестимо... по маме.
Но с широкими народными массами, видите ль, что с огнём играть, когда те посчитают, что их принимают за некое быдло, ещё и насаждая культ невесть какой неполноценности. Живём же, надо сказать, в эпоху глобального капитализма... с местечковыми и провинциальными попытками ухватить там, где есть такова возможность.
Только курица и может от себя грести, но никак не человек со своими - буржуинскими ноне повадками, да замашками.
Так, почто бы не "заморить червячка" за счёт "Мосфильма". Отож... откушать булочку с икрой и, маслицем. Не размазывать же дома манную кашу ложкой по тарелке. Ведь иногда так икорки захочется: хоть ложись и медленно... сопма помирай, либо бодро шагай в палату психотерапии. Сколь в киностудии воровали, да сколь разворовывали, так вы же как-то сумели сохранить дух, стиль и само направление национализированных, когда-то, революционерами-фантастами кинофабрик: Ханжонкова и Ермольева.
Рассусоливая об объективно существующих заговорах, да рассуждая о чёрт-те... какой конспирологии, пусть хоть соратники ваши иногда задумываются: об обиженных ими гражданах, которым не всегда представляется возможным: смягчить маслицем чёрствую корку хлеба, ибо бывает, что и хрена тому не сыскать - в мусорных баках. Глядишь, иной раз... летит бедняжечка к родничку, абы, перекрестившись, оросить живою водицею краюху прошлогоднего заплесневевшего хлебушка.
А мозг любого, видите ль, гомосапиенса имеет свойство помнить и запоминать: непомерную жадность фриковатых художников, вкупе... со скупостью мастеров сцены и кино, которые могут опосля кое-кому и боком вылезти. И это вам, ишь, не хихоньки и не хаханьки, ибо оное крохоборство скупердяев, да сквалыг в киностудиях... и является всему виной.
А случись, скажем, завтра революция, али хуже того - госпереворот. Тьфу... тьфу, мать честная, не допустите, Отцы Святые, этой дьявольщины и коричневой заразы! Не к ночи и помянуто то будет. Чёрт бы всех тех, жлобов-режиссёров, побрал... с их постановщиками и, завхозами. Нельзя же в конце концов обижать именно того, кого уже и сама Природа-мать обидела!
- Такова она, Карен Свет Георгиевич и есмь - эта сермяжная для вас правда, когда из-за пустяка или чепухи на пустом месте зарождаются к вам: ненависть и неприязнь. Брызжет какой-нибудь малахольный ваш сорежиссёр слюною с ядом, не зная, что злоба его грозит перерасти: в новую классовую вражду... с тяжкими для всех последствиями.
Вы же сами знаете, что сюжет разворачивается не только на съёмочной площадке. Так оно и есмь. А как людина та безрогая, скажем, ещё и безработная, дожидаясь массовой режиссируемой сцены - кутежа и оргий купца Кафтанова... с обильно, для челяди, накрытым столом, остаётся, при том, голодной. Таки... упаси и Матерь Божия: видеть озлобленного крестьянина с заточенными вилами, да ещё и на длиннющем в его грубых мозолистых руках черене!
В трагикомедийном фильме "Курьер"... который, по моему мнению, должен быть настольной книгой и учебным пособием для всех начинающих мастеров и артистов кино, нам с сотоварищами хоть и в небольшом количестве, но пришлось последний раз отведать настоящей чёрной икорки, оставшейся на столе после вечёрки главных героев.
Вне площадки.
А потом, пока я уплетал красную икру на атомоходе, где пришлось послужить Государю, столичники мне излагали, что, мол, участникам массовых сцен стали не докладывать рыбий продукт. В тарелку. Затем, описывали, что и вовсе, ишь, превратили настоящую рыбью икру в какую-то базарную хрень с одесского прихода, подменяя то, что никак подменять нельзя. А именно... жратву!
Однозначно!
Да только ль об икре ноне заикаться, когда настоящие иноземные вина подменили на непонятное нашей животине пойло, что кажного второго, извиняюсь, пучило, а кажного пятого донимал - пронос. А чай то... чай. Коль раньше, по вечерам, гурьбой распивали в беседках - "Три слона". Впоследствии же... только и хлебали нифиля от оного.
А фрукты то... фрукты.
Бывало... кинешь резко свою ручонку в вазу за сочной, уже переспевшей грушей, хватишь её, разинешь ротовую полость. А зуб то и неймёт. Что уж... о резцах рассуждать, коль и клык не брал того, вроде как... пользительного для нашего нутра продукта. Поглядишь-разглядишь, а груша та, видите ль, не есмь груша, а искусно подделанный - муляж оного фрукта. Продукта.
Злыдни бы её жрали - из пластмассы.
Вот, чего ради, скажите, злят, раздражают, бесят порядочную, в целом, публику, каждый из которой в ней, наверное, мечтает: увековечить свою молодость на значимом для семьи движущемся кадре киноплёнки. Вот те... и раз. Я им что, чёрт побери, селезень, дабы перетачивать стекло или переваривать пластмассу... брюхом. А, вдруг, да заворот... и кишка узлом. А как, извиняюсь, запор... и это уже не беда, а ужас... Ужас! Окромя конфузии и стыда пред теми сексапильными артистками кино и помогающими им соблазнительными цацами... ничего более.
Иногда присмотришься, таки... стыдно становится за всю съёмочную группу и их алчного режиссёра, экономившего на чужом желудке... ради туго набиваемой своей мошны. Сомневаюсь я в недопонимании им того, что в гробу, у усопших, карманов нет.
Как, скажите, не послать того режиссёра леском-леском, лужком-лужком... к бениной маменьке, когда видишь, как ассистентки при помощи мордоворотов напрягаются, пыжась разорвать суровые нити прабабкиных древних бус, да рассыпать по вазам и тарелкам крашеное стекло, али схожую с икрой, красную пластмассу.
- Да гори они в Аду синим пламенем!
- Да пусть отнимутся иль отсохнут, к чёртовой матери, шаловливые их рученьки... от неугодного Создателю и самому люду пагубного того действа. Народ ведь у нас на Руси до поры... до времени жалостливый, но наглых хамов и явных хапуг завалят и, бровью не поведут. А вся Святая Русь, будьте уверены, будет тому бандитскому отродью аплодировать. Стоя. Гляди, ещё и в камне увековечат.
- Иногда гляжу я свежим, незамыленным своим оком и, кажется, будто не наши вы, Карен Георгиевич, ныне люди... Нет-нет, не наши! Вы вообще представляете, нежели тот полуголодный люд устроит мясорубку в самом центре Московии, назвав свой мятеж, например - "Праздником каннибалов".
Пора бы уже стряхнуть с себя праздничный покой и перестать умствовать, да упрямствовать. Довольно пижонства, ибо с малого то всё и начинается. Ведь желающих порулить государством, видите ль, ой, как много! Сначала ветер перемен, а впоследствии, будьте любезны: свара, распри, бунтарство и, Ад кромешный!
Стоит, скажем, голодному плакатчику Каншаубию Забулдыжному с Алёшей Дураковым и другими аморальными типами выйти с розовыми слюнями за пределы "Мосфильма"... так к ним тут же слетится по траектории: бешеных мух - вся придворная камарилья вечно спекулирующих на чужих бедах либерастов, вкупе... с недовольным жизнью люмпен-пролетариатом, а ещё сопатыми глупцами из растленного обывательского стада, да прочей толпы случайных, друг к другу - равнодушных существ.
А не забыли ль мы присказки, что попади малый камушек в туфлю, так ещё неизвестно, чем всё это и закончится: то ли безболезненной мозолью, а то ли ампутацией одной из ходуль. Гляжу я и думаю-с... что наши отношения в обществе дикого капитала напоминают собой - старую проводку, где: то здесь заискрит, то там полыхнёт.
Как сказывал наш незабвенный В.С. Черномырдин, светлая ему память: "Надо же думать, что понимать! Делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся! Весь мир сейчас идёт наоборот! И те, кто выживут, сами потом будут смеяться! У нас же воруют намного больше, причём нигде не убавляется, такая страна!"...
Из песни, как говорится, слов не выкинешь.
Но какие уж... тут шуры-муры со знойными москвичками, когда пупок, вдруг, начинал, помнится, прилипать к седьмому позвонку. Сверху. Какая, к лешему, романтика, коль иной раз и нутро бывало пустым, а желудок высасывал с организма последние соки и чрево бастовало, требуя не чёрт-те... какой, опостылевшей нам пищи - пустой, так сказать, каши, а непременно: икры-с...
Года идут и век уже сменился, но вижу, что ни хрена в нашей жизни не изменилось! А в смутные и тяжкие времена люд всегда почему-то на удовольствия тянет! Но у меня прививка от застольных сцен в кино и театре и, уже нет прежнего полёта мысли. А коль и завижу накрытый стол в каком сериале, то конём начинаю ржать, а зёрна икры вызывают такой истеричный гогот, что, верно, кофе в монаршей чаше бурлит морской волною.
А ещё и тёща гонит, дабы я побывал на приёме у нервной врачихи.
То ли дело было до службы, в 1973, когда нас с братаном на одной из ростовских улочек похитили, и к Кремлю отволокли, где обряхали наши тела в чёрт-те... какие зипуны, напялив онучи, а усадив на жеребцов-тяжеловозов, ещё и заставили горланить народную песнь: "Маруся!"... Так, и пристрастили к икорке в фильме - "Иван Васильев меняет профессию". А ведь до того дня я не знавал вкуса икры. По-моему, совсем и не видел её, да, как-то, и не нуждался в оной пище, ибо нутро всегда было напичкано рыбьим жиром. Тьфу... какая же то была гадость.
А икра, действительно... "ляпота". Всё складывалось для нас тогда, как нельзя лучше и, не было на площадках: ни сумбура... ни раздрая. Ни в речных продуктах недостатка. А всё лишь потому, что все заняты были делом, ибо народ строил Коммуну!
Так что больше нам всем добра, света, Солнца - меньше злобы, жадности,тупости и безобразий! Что-то ещё хотелось вам, глубокоуважаемый, Карен Георгиевич, сказать, но я не имею личного опыта работы в кино, да уже и с памятью беда, аки - у аквариумного вуалехвоста. Дырявая. Да уже и ту годами напрочь отшибло. А ведь я в былые времена Деду Морозу, знаете ль, на Новый Год, сказывал - "Мойдодыр".
Наизусть.
Так, с Праздником Вас, почтеннейший, Карен Свет Георгиевич! С юбилеем и ваш киноконцерн "Мосфильм". Дай же Вам, Творец, сил: для борьбы с описанным мною непотребством. Здоровья Вам, вдохновения и новых... новейших фильмов! На "Оскар". Симпатизировать вам - это уже мало. Только восхищение! Только с придыханием!
Многая, многая, многая вам лета!