Аннотация: Веди простую жизнь и цени то, что имеешь - отдавай больше, ожидай меньше.
Веди простую жизнь и цени то, что имеешь - отдавай больше, ожидай меньше.
Любите ль вы путешествовать?
Ах, нет...
А зря... Историю поведаю вам и клянусь, что она реальна!
А я так просто обожаю курсировать по городам и весям... Особенно в День прокажённой Альфии, который я стараюсь встретить с любимыми мне людьми, поговорить, да посмеяться над этой жизнью при зарождающемся у нас капитализме вместе с ними. Коммунизм то строили... строили с братвой - коммуняками, да так и не достроили.
Своими неожиданными визитами люблю радовать родственников своих. Но не всех естественно.
Не поеду же я к алчной сестре, у которой по жизни зависть ко всему и вся, а на уме лишь мани.. мани.. и ничего более. Поговорить то не о чем. Всю жизнь, день - деньской только и ноет без умолку, что кто-то.. что-то.. ей когда-то недодал; что все лишь её всегда обижали. Виновны были все, но только не она.
Недодал комсомол - не кумачового цвета знамени, а какого-то морковного, видите ль, пионеры галстук повязали в школе на её худющей шейке, что даже индюки при виде того галстука каждый раз на неё на улице бросались, потешая сельский люд; обижали соседи, запрещавшие ей сирень с деревьев обрывать средь бела дня; виновны были подруги, уводившие молоденьких хлюстов из-под носа в самый неподходящий момент; недодали и недолюбили ухажёры всех мастей, обманывавшие молодую и вздорную кобылицу...
Всех, как есть, родственников винит до сих пор, но только не себя. Так и хочется спросить: "Да кто же виновен в том, что желчь зависти ко всем тебя съедает!? Ужель родители виновны в твоём одноразовом флирте!? Неуж, кто-то виновен в том, что ты из-за своего врождённого любвиобилия к мужскому сословию допустила к себе в ложе галаха - босяка, который за всю жизнь не сделал для тебя даже тур, чтоб погреть обрастающие жиром бока в Турции; наконец, покурортничать, либо покрымовать на Чёрноморском побережье! Да чёрт побери - кто же виновен в том, что тебя не обеспечили тем, что имеется у твоих подруг!? Кто заставлял тебя на преподавателя, а не на прокуроршу учиться!?"..
На их с супругом "Титанике" трещина появилась после первой шальной ночи, а мать виновата. Она опередила события, пренебрегла общепринятыми нормами морали и нравственности - внебрачного сынка понесла, а все должны были стоя ей аплодировать от восторга. У неё свой критерий на этот счёт, ровно, как и у каждого из нас, потому считаю, и митингует перед своими домочадцами и подругами до сих пор не по делу.
А вот к своему родному дядюшке Николаю Фёдоровичу, при жизни проживавшему с супругой своей Марией Константиновной, коих я уважал, я ездил с большой охотой. Они же меня очень любили, хотя от рождения совершенно не страдали человеколюбием к другим.
Жили они.. и жили обособленно вдвоём, не переводя свои отношения на следующий уровень, отдав единственную дочь за обрусевшего чеха. Не по нраву мне было лишь то, что чересчур затягивался сам процесс нашей долгожданной встречи. И будь ты трижды голоден - терпеть приходилось и довольно долгое время, чтоб набить у них своё голодное брюхо. Потому-то я перед поездкой к ним старался насытить свой кендюх всякой всячиной, чтоб перетерпеть мучительные минуты нашей долгожданной встречи.
Можно было, конечно, понять милых моих родственников, когда они встречали и расспрашивали меня буквально по всем интересующим их вопросам. А этих вопросов было - с комариную тучу... Их волновало практически всё, вплоть до того, имелась ли у меня любовница или нет. В случае же отрицательного ответа, конечно же, интересовались, почему её у меня не было. Это надоедало, да и продолжалось так мучительно долго, пока дядя не прерывал свою супружницу.
- Марусь!.. Брось к едрене фене! Гость то с дороги, хрен ли ты его болтовнёй своей никчёмной кормишь!? За столом расскажет то, что сочтёт нужным. Давай-ка утку рубить!- заявлял он и вот лишь тогда, со стадии расспросов хозяева переходили к прямому действу - приготовлению пищи, что меня, как гостя при этом, просто не могло не бесить.
Как всегда, дядя в домашних тапочках тащил свой зад во двор, чинно обходил свои владения, ловил где-то в сарае кряковую утку и вручал её жёнушке. Вот с этого момента муторно было смотреть на всю процедуру обработки уточки к приготовлению.
Сначала птице устраивали настоящую баню.
Да, да, именно баню. Дядя лил на утку из лейки горячую воду, а тётка её не единожды намыливала хозяйственным мылом и смывала, намыливала и смывала.
Мать её - это действо! Мылила снова и снова, смывала вновь и вновь. Последний же раз утку купали, используя женский шампунь "Не пачкайся!"...
Проведя ещё ряд магических ритуалов, птичке делали секир - башка, то бишь, отделяли от туловища напрочь головёнку топориком, который хрен поднять было мне одной рукой.
От увиденного челюсть моя отвисала до самой земли, грустнело как-то на душе, будто я присутствовал при изгнании злых духов волшебником Мерлином от круглого стола короля Артура.
Хозяева же предавались блаженству. Их рукам была работа, а - сердцу радость, что готовят домашнюю птичку для дорогого гостя..
- Fuck yourself! Чтой-то вы вытворяете мамы моей гостеприимные сродственники!?- ругал я их. Что это ещё за способ мазахиства в отношении безвинного живого утиного существа!?- заявлял я им.
- Либо не видишь - птицу купаем!?- было мне ответом.
- Как не видеть!? Так для чего? Так то ж.. издевательское к живой птице отношение! Уж, не маразм ли навестил вас перед моим приездом!?- не мог я угомониться, видя всю эту процедуру.
- Вот что значит, Марусь, несведущий в этом деле наш племяш!? Хрен ли, житель города!? Эка!.. Молодо - зелено! Объясняю - запоминай!.. Не научила твоя мать, а, значит и моя сестра тебя уму - разуму!- разъяснял мне дядька.
- Зато вы за долгую жизнь научились над пернатыми издеваться и их подвергать экзекуции!- отвечал я.
- Грешно батенька!.. Так нам нужно при её ощипе собрать перо, а оно должно быть чистым! Не будем же мы закладывать и набивать подушку пером для своей дорогой внученьки Дашеньки в Таганрог, нежели оно будет грязным!?- пояснял мне дядя.
Страшной изжогой, вызванной большим избытком в жёлчном пузыре кислоты, было парализовано в то время моё бестолковое тело. Я недопонимал старшее поколение в лице моих ближайших родственников по матушке.
А потому, грех было по случаю встречи - не выпить с дядей в срочном порядке, пока тётушка ощипывала казнённую им уточку, ликвидируя всю с неё бородатость. Удовлетворение и радость ей доставляла эта работа и вся с этим связанная процедура... Пёрышко складывалось в посудину к пёрышку, крылышко к крылышку; пинцетом вытаскивались пеньки с птичьей шкуры.
Пенёк за пеньком... Пенёк за пеньком... И всё это делалось ею с таким удовольствием и так медленно, будто тётушка испытывала оргазм в первую брачную ночь с Николаем Фёдоровичем в тот далёкий послевоенный год. Но ей же чужие руки не приставишь...
Помнится, пока тётка колдовала над уткой, дядя попросил спуститься меня в погреб за водочкой. Когда же я опускался на пятиметровую глубину, то видел в углу два ящика водки "Московская", оставшихся после свадьбы их дочурки, прошедшей полвека назад. Удивлению моему не было предела; всё это я понимал так, что дядя мой никогда не злоупотреблял алкоголем. По жизни Стакан Иванович не был его другом, ибо не у каждого хозяина пятьдесят лет выстоит водка, да ещё и под сургучом со времён чудаковатого Генсека партии Никиты Сергеевича. Резко клацнули тогда мои челюсти от удовольствия смотреть на этот полувековой подвальный схрон водяры.
Во время отсутствия хлопотливой тётушки, усердно обрабатывающей ощипанную уже утку, мы с дядей сразу же откушали этот водочный раритет, будто поднятый мною с затонувшего корабля древний напиток.
Градус нашего с ним веселья повышался по мере налитой рюмашки... А потому мы от Марии Константиновны припрятали водочки ещё и на следующий день. Не каждый же день встречались и ехал к ним за сотню км не кисель же хлебать...
Две бутылки спрятали в чан с холодной водой в бане во дворе, а две прикопали на грядке, где рос хрен.
- Главное!- выговаривал дядя.- Надо знать меру, чтобы не выпить с тобой меньше, ибо соскучился я по тебе, родней то нет у меня племянника, а то и вспомнить после твоего визита будет нечего!- заключал он.
Без пения нет веселья на Руси.
И дядя пел свою любимую, но мне незнакомую песню: "Три доли, доли - раз! Три доли, доли - два! Три доли, доли - три! Чай - вари!..
Слава Владычице! До "Танцев с бубном" у нас не доходило...
Помню, что сразу мощно мы с дядькой выпили грамм этак по сто пятьдесят, а веселья же с ним было на все пятьсот - до разжижения мозжечка и шли тогда разговоры о паразитах, присосавшихся к Власти. Дядя мне растолковывал позицию правящей кремлёвской верхушки, а я либо с ним не соглашался, открыто показывая всея Москве вывернутый наизнанку кукиш, либо поддакивал, утвердительно кивая при этом своей головёнкой. Я всегда, в принципе, был самоуверен, но только тогда, когда был в том уверен.
Когда же мы с ним ещё пузырь съедали -я мог только глупо улыбаться и смотреть на этот мир добрыми глазами; меня просто скрючивало от хохота от нашей российской действительности, от передачи Власти по наследству.
А когда я находился в подпитии, то любые идеи, от кого бы они не исходили, мне казались всегда гениальными.
У меня всегда бывала аллергия на нестандартные ситуации, хотя считаю себя добропорядочным и законопослушным гражданином своей страны, ибо вышел из материнской утробы правильно - головкой, а не ножками и вперёд.
А вот, наконец-то, на стол была подана тёткой и жареная утка, да как вовремя. Были от встречи все мы так радостны и счастливы, как в дурдоме пациенты, которым бассейн сделали, да вот воду забыли в него залить. Приходилось продолжать наш застольный огонёк с участием Зелёного Горыныча. В общем, всё по русскому стандарту - литр, два, три и совсем ничего не помним и вот - приходи кума и мною ночью любуйся.
Но чем бы ни начинались наши с дядькой разговоры, заканчивались они всегда о нашей прекрасной половине - женщинах.
У дяди на юбки и лосины был нюх отменный. Хотя он был правшой, но предпочтение всегда отдавал хождению лишь налево. Мы сразу отправлялись с ним в Дом деревенской Культуры, где дядька спевал в хоре молодых и интересных девиц бальзаковского возраста "Хепи бёздей"!..
Опаньки, ничего себе - поворот сюжета!..
Одна из молодых певуний, кою я подстрелил женатыми глазами, разбередила мою душу и меня самого до полного изнеможения. И был, помнится, очень взволнован, хотя эта девочка была непорочна. Однако, я прочувствовал тогда одно, что наши с родственником гены - великая вещь...
- Милый, я пришла к тебе из сказки!- сказала тогда певичка и я растаял от её нежнейшего бархатного голоска. Конечно, звать её было не "Ангел", но отсутствием желания к той милой девочке я не страдал, ибо считал то слабостью мужчины, а я её никогда не проявлял в отношении красавиц.
И пока дядя мирно похрапывал на кухне за столом, где его застал Морфей, я, сославшись на духоту в доме и взяв в штурманы дорогое мне Сердце и свою Душу, провёл ночь с ненасытной певуньей в машине. Так, в мою жизнь вошла женщина, движимая любовью.
А вот на следующий день произошла неожиданная, непредвиденная и нестандартная для нас с дядей ситуация... Это была драматическая сцена из жизни. А ведь мне почему-то тяжко было поутру, будто медведь - шатун в лесу поломал меня в гневе. Голова кружилась тогда так, что я даже мышь не распознал у кошки Сони в лапах.
Желая наутро опохмелить свой организм, несколько отравленный алкоголем вечером, мы пошли в баню, но там бутылок не оказалось...
Тихая истерика...
Подозрение в хищении ценнейшего продукта питания, конечно же, пало на тётушку - эту очень бдительную во всех отношения женщину.
В чане с холодной водой, где нами были спрятаны древние бутылки с качественной водкой, будто в насмешку, плавали лишь этикетки от них, кои на радость хозяйки выдали нас, как заговорщиков - бедолаг. Надо же было им так не вовремя отклеиться и всплыть на поверхность.
Не нашли мы и двух бутылок, спрятанных на грядке, где по осени хрен вырос уже по колено.
Искренне, повествовала нам Мария Константиновна, что с минуту назад сосед приходил и просил у неё похмелиться, да ненароком обессилено упал на ту грядку и в ту самую хренову ботву. Посмотрев на место падения ненавистного нам пришельца, убедились, что тот брякнулся именно на место хранения бутылок, коих мы там не обнаружили.
Лишь позже выяснили, что оказывается, непрошенный гость встал, отряхнулся, как кутёк, загнанный по весне сучками, и побрёл домой, ничего с собой не прихватив. Он то ушёл, ничего не заметив, зато зоркому глазу хозяйки в поле зрения попались выглядывающие из взрыхлённой земли горловины "Московской" и, конечно же, она их перепрятала...
Когда же мы, её родственники, стали искать в грядке хрена хранимое, то хозяйка, вроде бы как невдомёк, спросила.
- Какого рожна вы ползаете по грядке!? Итак там пензяк поломал всю ботву, дык вы ещё доламываете!?- сказала нам тётка - это была не женщина, а спецназ с человеческим лицом.
-А где он!?- разом вскрикнули мы с дядей.
-Да вон посеменил восвояси, не выпросив у меня на бутылку.
Недолго думая, дядя мой - за пришельцем, завидев его спину, скрывшуюся уже за углом. Он рванул с места, как спринтер; полетел, как неуправляемый снаряд выпущенный из катапульты.
Не поверите, подошвы дымились на дядиных штиблетах, когда он увидел вдали несчастно бродящего в поисках похмелья мужичка...
Не хотел бы я на месте того хрена с горы из-за границы нашей волости оказаться. Продолжал бы он лучше жить в Пензе, ибо кулачище у дяди был увесистый и тот перец узнал бы ему реальную цену, да спасибо тётушке, пришедшей ему на помощь... Предчувствуя непредсказуемые для пензяка и неблагоприятные последствия, она замахала руками, словно ветряная мельница своими лопастями и завопила, как певчий Витас; начала пронзительно голосить, заглушая вой ею же самой включенной сирены.
И, не желая допустить кровопролития, вернула-таки нами спрятанную водку. С возрастающим чувством ликования мы получили припрятанный раритет, хотя водка уже нам была не нужна, ибо пора было мне возвращаться домой.
Настроение же от посещения деревеньки, где проживали мои родные, всё-таки было фантастическое... Ведь какое получаешь удовлетворение во всём, когда на время возвращаешь себе удовольствие холостяцкой жизни.
Но это необходимо прочувствовать, прожить самому и рассказать, чтоб до читателя дошла сама мысль наших незабываемых с родственниками встреч, которые невозможно мне ныне забыть. Разумеется, заикаясь от восторга, я не могу вам передать ту обстановку, коя царила у моих родных.
Я же не Абай Кунанбаев и мне далеко до великих...
- Завтра вновь начнём употреблять здоровую пищу и надолго откажемся от вредных привычек - это может существенно продлить наше жалкое существование!- сказал мне в последний раз на прощание дядя, утерев платочком скупую слезу. После наших встреч с моими родными, жизнь моя всегда наполнялась определённым смыслом.
Вновь же я его увидел лишь на смертном одре. Такова уж.. наша жизнь - ценить мы начинаем друзей и родных лишь тогда, когда их навсегда потеряем.