Левина Екатерина : другие произведения.

Соловей для черного принца. Главы 21-23

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


ГЛАВА 21

  
   - Доброе утро, Джордан! Как ваше самочувствие?
   Спускаясь к завтраку, я буквально налетела на дворецкого. Я торопилась, так как хотела проехаться верхом, перед тем, как отправиться к деду. И, окрыленная надеждой заполучить лошадь, которую Дамьян купил в Чейзморе, или же, если ее еще не доставили, оседлать Стрекозу, перепрыгивала через ступеньки. А Джордан, как всегда, не представлял, что творится у него под носом, зато во всех подробностях изучил узоры паутин на потолочных балках. Столкновение было неизбежно. И, к счастью, никто не пострадал!
   - Превосходно, мисс Сноу, благодарю вас, - с достоинством вымолвил он, одергивая одной рукой камзол, сморщившийся незначительной, но не дающей покоя складочкой. В вытянутой перед собой руке дворецкий держал крохотный поднос для писем, и, к чести своей, сохранил все письма на нем в идеальной стопочке.
   - Надеюсь, вы больше не огорчите нас своей болезнью, - учтиво добавила я и премило улыбнулась, что было излишне, так как он, глядя в потолок, все равно не мог заметить моих похвальных ухищрений. - Без вас как без рук, Джордан!
   Мне вдруг почудилось, что его стоячий сильно накрахмаленный воротничок издал жалобный хруст, и подбородок дворецкого, окаймленный густой растительностью бакенбардов, с превеликим трудом, словно не делал этого с самого рождения, опустился. Его глаза остановились на мне и начали проявлять подчеркнутое внимание. Я невольно попросила прощения у потолочных балок за бестактную, но временную конкуренцию.
   - К несчастью, мисс Сноу, временами вот в этом самом месте, - и Джордан выставив указательный палец поднес его к кадыку, - чувствуется некая нестабильность. Боюсь, как бы мне не пришлось еще пару дней провести в постели.
   - О, Джордан, тогда вам надо поберечься и как можно меньше разговаривать. Упаси боже, чтобы нестабильность в этом месте прогрессировала!
   - Я обязательно так и сделаю, мисс, - дворецкий склонился в нижайшем поклоне, не забыв вновь задрать подбородок. Ах, мисс, вам корреспонденция!
   Длинным ногтем мизинца он подцепил краешек конверта, лежащего в самом низу стопки, и мастерски дернул его. Стопка даже не шелохнулась, а письмецо оказалось в руках Джордана. Я чрезвычайно восхитилась его разносторонними талантами, отчего у дворецкого, проявив свою нестабильность, смущенно задергался кадык.
   Время было раннее. Я наслаждалась завтраком в одиночестве. Поэтому без стеснения прочитала письмо от тети Гризельды. Написала она всего несколько строк, в которых выразила сильное негодование, что уже прошло "два дня", а я до сих пор не соизволила появиться в Сильвер-Белле. "Разве так должна вести себя любящая племянница?". А в последнем предложении сквозил явный намек, что если в самое ближайшее время я не навещу бедных, одиноких старушек, то они сами заявятся сюда и потребуют моего драгоценного внимания. Во время прогулки я решила заехать к ним. Только надо будет передать графу записку, так как, зная тетушку и Финифет, могу с уверенностью сказать, что меньше двух часов они меня не продержат, причитая над моим нездоровым цветом лица и выясняя каждую секунду моего пребывания в Китчестере.
   Вдруг в парадную дверь постучали. Громыхнули так, что я слышала даже здесь, в гостиной на втором этаже. Кого это принесло в такую рань, промелькнуло в голове.
   Разломив горячую маковую булочку, я потянула носом, вдохнув упоительный аромат, а сверху намазала смородиновым джемом. В спешке я немного переборщила, и теперь приходилось ловить пальцем скатывающиеся по булке липкие капли. Внезапно я услышала гулкие шаги в галерее. Похоже, Джордан вел гостя сюда. Когда они подошли к лестнице, я разобрала их голоса.
   - Я сейчас же прикажу принести в вашу комнату горячую воду, мистер Клифер, и приготовить постель.
   Вот только его не хватало! Куда он ездил так рано? Или он вообще не ложился? Я замерла, изо всех сил прислушиваясь, и, дрожа от мысли, что сейчас он войдет сюда и увидит меня.
   - Я не собираюсь спать, Джордан, - голос Дамьяна был тверже булыжника. - Бренди - это все что мне сейчас нужно.
   - Как вам будет угодно, сэр.
   Они уже поднимались по лестнице, и лишь несколько ступеней да крохотный коридорчик со стертой когда-то красной дорожкой отделяли его от меня. Поступь Дамьяна была тяжелая, как у человека проведшего много времени на ногах без отдыха.
   - Птичка уже встала?
   - Кто, простите? - Джордан на миг утратил свою "дворецкую" невозмутимость.
   - Болван! Мисс Сноу уже встала?
   - Да, сэр. Она в...
   - Свободен! - услышала я отрывистый приказ Дамьяна.
   О, Господи! Выпрямив спину и положив на блюдце булочку, я поспешно вытерла липкие от смородинового джема пальцы о салфетку. Ну что же мне делать? Я ужасно волновалась. Что я ему скажу, как я смогу смотреть ему в глаза после вчерашнего. Я выскочила из-за стола и прошла вглубь комнаты, будто надеялась, что смогу затеряться среди стульев и сервантов.
   Шаги...Еще мгновение, и я увижу его! Я подошла к камину. В нем лежало несколько сухих поленьев. С преувеличенным вниманием я стала рассматривать бронзовые часы на каминной полке, две длинноногие цапли стояли по бокам, раскрыв клювы и удерживая в них пожелтевший циферблат. Кроме римских цифр, на циферблате были выведены надписи на латинском, но от волнения буквы расплывались, я ничего не видела, только ощущала, как в груди сильно колотиться сердце. Я сцепила руки, чтобы унять их дрожь, и в этот момент он вошел. Я сделала вид, что не заметила его, и это дало мне несколько лишних секунд, чтобы попытаться овладеть собой.
   Небольшая пауза, и я услышала слова, произнесенные холодным тоном:
   - Мисс Сноу, я вижу, вы уже закончили завтрак. Сегодня нам придется провести друг с другом утро, поэтому, я буду признателен вам, если вы будите готовы через пять минут.
   Я почувствовала, как болезненно ёкнуло сердце. Опять этот официальный тон, от которого становится так мёртво, так тоскливо на душе! Зачем он играет со мной? То безумные страстные речи, то этот тон, словно я никто, словно не мне предназначались его вчерашние слова. В этот момент я просто ненавидела его, потому что была уверена в том, что он читает мои мысли и знает, о чем я сейчас думаю. Его равнодушия я страшилась еще сильнее, чем его горящих глаз. А в следующий миг меня пронзила мысль - утро с ним?! Все утро с Дамьяном! Нет! Уж лучше вернуться в часовню вместо того, чтобы все утро содрогаться от его присутствия.
   Он несколько насмешливо поклонился. Затем, прошел к серванту и, открыв стекло в одном из отделений, взял бутылку бренди. Плеснув немного в бокал, залпом выпил, и налил еще. Все это время Дамьян не смотрел на меня и не ожидал от меня никакого ответа, а лишь покорности. Весь его вид был столь же холодный, как и его голос. Отодвинув стул, он уселся боком к столу, вытянув перед собой скрещенные ноги. Вытащив из сапога хлыст, небрежным жестом кинул его на стол, рядом с бокалом бренди, как будто намекнув, что ждет меня, если я осмелюсь не покориться. Я обратила внимание, что волосы у него мокрые и торчат в разные стороны, взлохмаченные рукой. С них на воротник твидовой куртки капала вода, расплываясь на плечах темными пятнами. Меня аж всю передернуло. Не представляю, как в такое холодное утро можно купаться в реке. Такое под силу только бесчувственному!
   Взяв со стула берет и перчатки, которые я предусмотрительно захватила с собой, я смерила его презрительным взглядом.
   - Я готова, мистер Клифер, - таким же официальным тоном сообщила я. Он нарочито долго не отвечал, оглядывая мой костюм для верховой езды. Под его пристальным взглядом меня охватило сомнение, а вдруг я выгляжу не так элегантно, как мне думалось. Да еще этот берет!
   - Такая расторопность, весьма похвальна в женщине, - слащаво заметил он, поднимаясь и допивая бренди. Поставив бокал, он взял в руки хлыст, но убирать за голенище не торопился.
   - Это не расторопность, мистер Клифер, - как можно надменнее сказала я, - а умение планировать свое время. Для человека читающего, весьма печально не понимать разницу между этими понятиями.
   - Тогда было бы разумно, мисс Сноу, - вкрадчиво ответил Дамьян, - чтобы вы не бросались такими заумными фразами. Иначе едва ли мы достигнем взаимопонимания.
   - Безусловно, мистер Клифер, - согласилась я, слегка склонив голову и натягивая перчатки. - Я пощажу ваше скромное самомнение!
   На кратчайший миг я уловила, как дернулись вверх уголки его губ. У показалось, что Дамьян позволит оставить последнее слово за мной. Но, выходя из гостиной, он посторонился, пропуская меня вперед и, когда я проходила мимо, склонился ко мне и небрежно произнес:
   - Боюсь, у тебя нет выбора, соловей.
   В полном молчании мы дошли до конюшни. Я очень хотела показать ему, что он может насмехаться и унижать кого угодно, но только не меня. Краем глаза я наблюдала за ним, его задумчивое лицо ни разу не повернулось в мою сторону. Проходя мимо высоких кустов, он непроизвольно срывал пышные головки цветов, и мял их до тех пор, пока они не рассыпались под безжалостными пальцами, усеивая дорожку нежными лепестками. В этот момент я представляла себе Дамьяна огромным пауком, которого мне ужасно хотелось раздавить. Он наслаждался своими насмешками надо мною; играл со мной, как с мотыльком, запутавшимся в паутине, предполагая, что я вся в его власти или в скором времени окажусь в ней. Мне казалось, что он находит какое-то удовольствие в своем нахальстве, в этом цинизме, с которым он разыгрывает свою партию. Он хотел насладиться моей слабостью перед ним. Вынудив меня своим показным безразличием, жаждать, хотя бы малейшего проявления чувств ко мне. Ему не просто хотелось завоевать меня, а довести до полной и окончательной капитуляции.
   - Выбери себе лошадь, - бросил Дамьян, подходя к конюшне. Заметив мистера Стоуна, стоявшего у загона и чистившего седло, перекинутое через жердь ограды, он направился к нему.
   - Выбери? - переспросила я в замешательстве, но Дамьян, постукивая хлыстом по иссохшей жерди, уже вполголоса переговаривался с конюхом.
   Из распахнутых настежь дверей в конюшню лился утренний свет, освещая покрытый опилками и соломой пол и крепкие брусья загонов. Мелкие крупинки опилок крутились в воздухе, отрываясь от земли при малейшем движении воздуха. Во всех стойлах стояли лошади!
   Маленький Леми, тряся нечесаными рыжими вихрами, резвыми перебежками перемещался от одного стойла к другому. Перед собой, прижав края к груди, он держал увесистый мешок с овсом и при беге каждый раз подпинывал его грязными ботинками. Ни Леми, увлеченный работой, ни старый кучер, сидевший ко мне спиной, не заметили меня. Я осмотрелась, удивляясь, откуда здесь взялось столько лошадей. Неужто их всех купил Дамьян?! Но зачем?
   Лошади, дожидавшиеся своей порции овса, от нетерпения негромко покряхтывали у решеток. Серый в яблоках жеребец бил копытом и, закусывая желтыми зубами за изжеванный борт кормушки, тянулся шеей и ржал, жадно поглядывая на мешок с овсом. Похоже, это и есть пресловутый Соловей, дикий, алчный и нахальный, как и его хозяин. Тяжеловоз, скотина смиренная и столь же древняя, как и сама конюшня, флегматично чесал морду о жердь, ни коим образом не потревоженный присутствием гнедых кобылок в соседних стойлах. Прямо передо мной мерно жевала овес вороная кобыла с белыми носочками и звездой во лбу.
   Пока я любовалась ею, ко мне подскочил Леми и, схватив за руку, обрушил на меня бурю восторгов от свалившегося на него счастья в виде десятка лошадей. Я же смаковала собственное радостное предвкушение. Не важно, откуда взялись лошади, но я могу выбрать самую лучшую! Словно услышав мои мысли, кобыла в соседнем с Соловьем стойле, оторвала от кормушки морду и, взглянув на меня ясными голубыми глазами, тряхнула гривой и заржала на всю конюшню.
   - Мисс Сноу, здесь не такой уж большой выбор, - раздался у входа резкий голос Дамьяна, - чтобы вы не могли решиться!
   - Я уже выбрала, - ответила я быстро, не сводя глаз с лошади. Она не была столь же грациозна и легка, как черная со звездой во лбу. И смотрелась менее эффектно: немного приземистая, цвета спелой пшеницы со светлыми гривой и хвостом. Однако лошадь неотрывно следила за мной, будто почуяв во мне хозяйку, и, озорно поблескивая голубыми глазами, нетерпеливо била копытом.
   - Есть и более достойные, но мне по душе именно эта кобыла, - поторопилась пояснить я.
   В ответ он лишь склонил голову в легком намеке на согласие и приказал Леми, надоедливо крутившемуся перед нами:
   - Эй, парень, позови отца! - мальчуган, бросив мешок с овсом посреди конюшни, стрелой вылетел за дверь. А Дамьян подошел к своему жеребцу и, просунув руку через решетку стойла, положил ладонь на бархатный нос. Соловей капризно мотнул головой и вытянул шею, тычась носом в грудь Дамьяна в поисках сладкого кусочка сахара. Не найдя такового, он обиженно засопел и беспокойно захлестал себя хвостом.
   - Ну, ну еще не заслужил, Соловей. - Дамьян принялся ласково увещевать жеребца, но мне казалось, что вся патока его слов направлена вовсе не на животное, а на меня. - Ты слишком вспыльчивый, любишь показывать свой необузданный норов. Научись слушаться хозяина, без принуждения, без понукания выполнять любое его желание, тогда будешь получать самое вкусное лакомство. Будешь хорошим мальчиком, угощу арбузными корками...
   С огромным усердием я старалась остаться невозмутимой и сделать вид, что из-за внезапной глухоты совершенно не слышу его ласково журчащую речь. В дверях появился конюх с сыном.
   - Стоун, ты приготовил для соловой кобылы седло? - немного резким тоном спросил Дамьян, отходя от стойла. - Она приземиста и широка, обычное седло не подойдет.
   - Да, мистер Клифер. И войлочный вальтрап, как вы просили.
   Я недоверчиво уставилась на Дамьяна, и на его лице промелькнула озорная усмешка.
   - Так, ты знал! - воскликнула я, чуть ли не обвинительно. - Ты знал, что я ее выберу!
   Его губы поползли вверх, и он самоуверенно ухмыльнулся во весь рот.
   - Естественно, я покупал кобылу специально для вас...мисс Сноу, - он сообщил это несколько развязным тоном и направился ко мне, при этом и конюх, с болтавшимся на руках мальчуганом, и старый кучер, пряча смущенный взгляд, срочно ретировались, смекнув, что намечается не совсем обычный разговор, так сказать, не обремененный светскими правилами приличий.
   Оказавшись около меня, Дамьян мгновение безмолвно вглядывался мне в глаза, а затем, подняв хлыст, с мучительной медлительностью провел рукоятью по моему лицу, от виска до уголка губ. И вкрадчиво, с почудившейся мне ноткой нежности, произнес:
   - Приятно...когда ты оправдываешь мои ожидания. И это происходит все чаще и чаще.
   Я стояла в оцепенении, словно только что проглотила, не жуя, длиннющий кактус. В этот миг я никак не могла решить, что же менее болезненно для моих не в меру расшалившихся чувств - его бесстрастное равнодушие или же эта жгучая насмешка. И то и другое слишком сильно ранило!
   - Рада за вас, мистер Клифер! - процедила я сквозь зубы. - Вы везде, даже на пустом месте найдете то, чем потешить свое безмерное самолюбие.
   Черные глаза жаляще блеснули. Вновь прибегнув к любимому хлысту, который я ненавидела уже лютой ненавистью, он рукоятью приподнял мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
   - Ну, тебя то никак нельзя назвать пустым местом,- хохотнул он.
   - Для вас - пустое, мистер Клифер! - огрызнулась я, отворачивая голову и отступая на шаг. Дамьян скривился, словно то, что я сказала, было ему неприятно.
   - Скорее драгоценный ларец с несметными сокровищами, - его масленый голос прозвучал над самым ухом, и я сделала шаг назад, - который нужно хранить за семью печатями в самом глубоком подземелье. И любоваться его сокровищами может только их господин - я!
   - И все же, - выдавила я, собравшись с мыслями, - если бы я выбрала черную со звездочкой?
   - Это вряд ли! - уверенно покачал он головой и шутливым тоном пояснил, - черная - тихоня, без огонька и азарта. Такая впору манерным, изнеженным, крайне чувствительным и слабовольным дамочкам. Тебе же нужна...
   - Норовистая, гордая, нетерпеливая и может быть...необузданная? - натянуто перебила я.
   - Вот видишь, я знаю тебя как облупленную, - усмехнулся он, и его взгляд внезапно изменился, в нем появилось нечто пугающее, отчего мне стало как-то не по себе, и в то же время долгое, мучительное ожидание таилось в его глубине. "Я сделаю тебя счастливой, - казалось навевал этот манящий взгляд, - ...будешь получать самое вкусное лакомство...".
   И вдруг Дамьян весело и даже как-то по-дружески улыбнулся, чем вызвал во мне неподдельное удивление и подозрение. С чего бы? В следующий миг, он уже крикнул мистера Стоуна и кучера и велел седлать лошадей.
   В голове у меня неотступно крутилась мысль. Мне хотелось отомстить ему за все. Правда, после у него появится новый повод насмешничать надо мной, но и у меня будет своя коротенькая минутка триумфа, злорадно думала я
   - Пожалуй, я назову эту красавицу, - начала я приторно-любезным тоном, махнув в сторону кобылы, - в твою честь, дорогой Дамьян!
   Краем глаза я заметила, как в изумлении вытянулось его лицо и брови взлетели вверх.
   - Посмотри, - продолжала я восхищаться, - как надменно она задирает голову, какой высокомерный вид, какие своенравные повадки! Грива и хвост так же белы, как твои волосы! Сходство между вами поразительное!... Но не могу же я называть кобылу Дамьяном. По-моему, звучит смешно. Решено, будет Дамми! Дамми...- протянула я, вслушиваясь в звучание. - Просто прелестно! Чувствуется оригинальность... И как подходит ей! Согласен, Дамми?... Ой, Дамьян?
   Я с ликованием смотрела на него, не в силах скрыть сколь удовольствия доставила мне его ответная реакция. Все же он отменно владел своими чувствами и почти сразу же изобразил на лице любезный восторг, однако его угольные глаза вспыхнули угрожающими искрами, ясно напоминавшими мне, что противник слишком опасен, чтобы заигрываться с ним.
   Конюх и кучер, хорошо слышавшие мою речь, застыли. Один - подняв седло и зависнув с ним над крупом лошади; другой - сняв с гвоздя уздечку. Весь их смущенный вид прямо-таки кричал, что если бы не необходимость, вынуждавшая их находиться в конюшне, они бы быстренько избавили нас от своего неудобного присутствия.
   Скрестив руки на груди, Дамьян расплылся в улыбке и слащаво произнес:
   - Я не могу выразить, как я польщен, мисс Сноу! Вы оказали мне небывалую честь!
   - О, не надо слов, мистер Клифер! - снисходительно воскликнула я, еле сдерживая рвущийся предательский смех. - В таком случае трудно подобрать нужные слова, уж я то знаю это по собственному опыту!
   Целую вечность мы буравили друг друга пронзительным взглядом, и оба из последних сил сжимали рты, чтобы не расхохотаться. И вдруг кобыла взбрыкнула, испугав рыжего мальчугана и тот, отпрыгнув от грозного копыта, непроизвольно пискнул, выдав первое, что пришло на ум:
   - Дамми, спокойно! - и затем забормотал прогремевшим на всю конюшню шепотом, - хорошая, Дамми, хорошая...
   Такого представления наше титаническое терпение не выдержало, и мы откровенно и бесцеремонно расхохотались. Пытаясь хоть как-то скрыть свое неприличное веселье, я выбежала вон. На улице, облокотившись об ограду, не заботясь, что запачкаю костюм, подставила пылающее лицо прохладному ветру. Сердце пело. На душе было так легко и радостно. Он смеялся вместе со мной! Моя крохотная месть оказалась гораздо слаще, чем я себе представляла!
   Через несколько минут Дамьян сам вывел лошадей. Я украдкой следила за ним, пока он подводил Дамми к платформе, представлявшей собой сильно истертый камень, с которого веками благородные дамы садились на лошадь. После столь бурного веселья, я боялась, что в отместку мне он мог опять принять надменно-официальный вид, обратив против меня весь ледяной холод Арктики. К моей радости, лицо Дамьяна хоть и было сурово, но суровость эта, больше показная, смягчалась теплой улыбкой в глазах. На губах не было и намека на насмешку, как будто беззаботный смех, на время избавил его от постоянной злой спутницы. Похоже, Дамьян был настроен вполне искренне, во что я никак не могла поверить. Возможно ли, чтобы сердечная теплота в его глазах была неподдельной? А откровенная нежность, с которой он глядел на меня сейчас, заставляя мои щеки наливаться пунцовой краской, непритворной? Или это еще одна тактика, чтобы сломить меня?
   Как бы то ни было, в том, что произошло дальше, был виноват именно Дамьян со своими дьявольскими глазами, смутившими меня до такой степени, что я не могла вести себя адекватно.
   Держа лошадь под уздцы, он не спускал с меня задумчивых, излучавших нежность глаз. А я, стоя на платформе, словно неумелая наездница, переминалась с ноги на ногу. Со стороны казалось, что я не имею ни малейшего представления, как забираться в седло. Видимо, мое топтание длилось слишком долго, изводя терпение Дамьяна, и он протянул мне руку, чтобы я могла опереться на нее. Но вместо этого я неловко соскользнула с камня и, потеряв равновесие, всем телом навалилась на круп лошади. Кобыла, испуганная таким необычным обращением, отскочила в сторону. Краткий миг потрепыхавшись на краю платформы, я спрыгнула на землю, оказавшись ровненько позади кобылы. В долю секунды Дамьян был уже рядом со мной и, грубо схватив меня за шкирку, резко отдернул в сторону, и в этот момент лошадь взбрыкнула.
   - Ты, идиотка, Найтингейл! - взревел он мне прямо в лицо. - Ты соображаешь, что творишь?
   - Не смей меня оскорблять! - начала было я, оттолкнув его.
   Но он резко оборвал меня:
   - Неужто ты за все эти годы так и не поумнела! И опять лезешь под копыта! Хочешь, чтобы тебя зашибло насмерть или покалечило?!
   - Я же не по собственной воле оказалась у нее с хвоста.
   - Тогда учись держать себя в руках, - грубо отрезал он, - а не расползаться, как сопливая девчонка, когда на тебя смотрят чуть более выразительно, чем того требует обычное проявление дружелюбия.
   - Так это было только "чуть более выразительно"! - воскликнула я зло. - Мне казалось, что ты пялился на меня, желая специально смутить и оскорбить меня.
   - Ты оскорбилась? - насмешливо спросил он.
   - Я оскорбилась, как и любая другая девушка на моем бы месте!
   - С любой другой я не цацкался бы так, как с тобой, золотко.
   - О боже, сколько я доставляю тебе хлопот! - язвительно процедила я.
   Сжав кулаки, я прошла мимо него. Что за грубый тип! Драчливый петух... И вновь мы цапаемся друг с другом, а ведь мгновения назад мы вместе смеялись, искренне, радостно, словно между нами и впрямь возникло какое-то понимание... какое-то чувство!
   Подойдя к лошади, я похлопала ее по загривку, а она в ответ всхрапнула и, выгнув шею, пощипала синевато-сизыми губами мое плечо, будто извиняясь за недостойное поведение. Ссора с Дамьяном вернула уверенность в себе. Теперь то я не расползусь, словно сопливая девчонка! Не дождетесь мистер Клифер! Исподтишка взглянув на него, я увидела, что он, скрестив руки на груди, беззастенчиво наблюдает за мной. Наглая полуулыбочка застыла на его губах, а в глазах во всю наслаждаясь происходившим, пляшут чертенята.
   - И не надейся, в этот раз я не свалюсь, - с вызовом сказала я ему.
   - А было бы неплохо, - хмыкнул он и прищелкнул языком.
   В этот раз я взобралась на лошадь без происшествий. Все это время Соловей недовольно фыркал и рыл землю копытом, ожидая, когда же хозяин обратит на него внимание. Как только Дамьян вскочил в седло, он тут же резво рванул с места и помчался по извилистой дорожке к подъемному мосту. До меня донесся требовательный возглас: "Догоняй!". Мне не надо было пришпоривать свою норовистую кобылку. Она, словно почувствовав мое настроение, взяла быстрый старт и вот уже конюшня мигом скрылась из виду. Подъезжая к мосту, мы сбавили темп и оба одновременно ступили на грохочущий под копытами коней настил.
   - А зачем ты купил столько лошадей? - спросила я, когда мы сравнялись друг с другом.
   - Перепродам. Хорошие лошади в цене, а выискивать их по всем лошадиным ярмаркам Англии с руки не каждому лорду.
   - Но ведь это спекуляция.
   - Это обычная торговая сделка, - осадил он меня нетерпеливо.
   - Вероятно, ты считаешь, - произнесла я сухо после недолгой паузы, - я должна быть тебе благодарна, что меня не зашибло и не покалечило?
   - Считаю, - немедленно согласился Дамьян, сверкнув дерзкой улыбкой. - А ты не считаешь, что я достоин... м-м, скажем так, особой благодарности!
   - Спасибо. И этого вполне достаточно! - надменно заявила я и после чопорно заметила - Было довольно неприятно подвергнуться такому грубому спасению.
   - Лгунья, - отозвался Дамьян, скрыв улыбку. - У тебя дурная привычка все время лгать мне.
   - Не понимаю...
   - Лжешь! - он резко натянул поводья, и Соловей от неожиданности вздыбился. - Не будь такой лицемерной, Найтингейл! Признайся уже...хотя бы себе самой!
   - Мне не в чем признаваться! - отрезала я и пришпорила Дамми. Она помчалась вихрем, из-под копыт полетели комья грязи и клочья вырванной с травы. Юбка задралась, и стали видны ноги. Ну и пусть! Какая мелочь по сравнению с наслаждением от стремительного полета!
   Позади я услышала его отрывистый смех, и глухой топот копыт, молотивших по густому мокрому дерну. Серый жеребец истово заржал. Я оглянулась и увидела пронесшегося мимо Дамьяна. Черные глаза сверкали, с вызовом глядя на меня. В них была уверенность, что я непременно приму его вызов. Рассмеявшись, я кивнула головой, подтверждая, что все, что он хотел сказать, принято. Я пришпорила Дамми, заставляя ее нестись все быстрее и быстрее. Свистящий ветер схлестнул с головы берет, и, подхватив его, уволок куда-то к лесу. Я чувствовала, как цепкие ветряные пальцы выдергивают шпильки и раздувают за спиной каскад волос. Я никогда не забуду, как мы безудержным галопом скакали по лугу, по опушке леса, где на землю ложились пятнистые тени листвы; и с тех пор, сидя в седле, я всегда ощущаю вновь ту отчаянную радость.
   Конь Дамьяна был гораздо быстрее и выносливее. Я натянула поводья, когда моя кобылка начала уставать, и перевела ее на спокойную рысь. Дамьян тоже придержал серого, тот с неохотой подчинился, беспокойно ударяя копытами и разбрызгивая вокруг себя грязь.
   - Спасибо! - выкрикнула я счастливо. - Спасибо за отличную лошадь! Она восхитительна!
   Его лицо озарилось широкой улыбкой.
   - Восхитительна? - выгнул он бровь, не сводя с меня горящего взгляда. Только сейчас я поняла, что мы совсем одни. - Я мог бы еще сказать: дика, безрассудна, совершенно легкомысленна и даже недурна собой, когда забывает о том, что должна быть кислее сгнившего лимона и чопорнее самого синюшного застиранного чулка. Ах да, еще драчлива, как бешенный пес, и воинственна, как сотни викингов...Я мог бы продолжить расточать хвалы твоим достоинствам, но опасаюсь за сохранность своего носа!
   - Оберегая свой изнеженный нос, ты профукал сохранность своих тугих ушей! Потому как я говорила не о себе, Дамьян, а о лошади. О кобылке, названной, между прочим, в твою честь. Так что не позорься перед своей тезкой, а то она и впрямь заподозрит тебя в глухоте!
   Он рассмеялся, пальцы пробежали по белым, взвихренным ветром волосам, блестевшим на солнце серебром. Детский жест, совсем неуместный для мужчины. Невольно я отметила, что на тонких губах у него мелкие трещинки, а лицо сильно обветренно, и загорело оно не равномерно: на лбу и переносице кожа гораздо светлее из-за шляпы или кепи. Мне почему-то вспомнилось, что я видела его в кепи только однажды, на летний праздник, когда мы были подростками.
   От взмыленных лошадей в утреннем воздухе пахло потом. Я чувствовала, как ветер холодит мне кожу и хлещет растрепанными волосами по лицу. Я торопливо пригладила их. Мы были далеко от Китчестера. Только лес да уходившие за горизонт луга. И кругом на мили никого.
   Заметив мой поспешный жест, Дамьян хмыкнул. Я вспыхнула и легкой трусцой послала Дамми назад к замку. Когда вдали показались крепостные стены, он сказал, что будет ждать меня у теплиц и умчался. Я не стала торопиться. На сегодня вполне достаточно безумных скачек.
   Когда я подъехала к оранжереям, мне на встречу выбежал тощий парень в коричневом сюртуке с блестящими пуговицами и вычурном шейном платке, повязанном с претензией на некое фатовство. Его явное стремление походить на "джентльмена" бросалось в глаза и убивало наповал своей безвкусицей. Он помог мне спуститься с лошади.
   - Мое почтение, мисс Сноу! Хозяин предупредил, что вы сейчас подъедите.
   Вот как, "хозяин" значит! Я сурово взглянула на парня, но тот склонился передо мной в блестящем поклоне, чуть ли не облобызав мелкую гальку, хрустевшую под ногами. Столь выдающемуся поклону позавидовал бы сам Джордан.
   - Я Эдди, мисс! - парень распрямился и, зачесывая сползший на лоб прядь волос, с нахальством заметил - Наверняка, хозяин упоминал обо мне. Я верный слуга мистера Клифера!
   - О! Если и упоминал, то я, к сожалению, не могу вспомнить.
   Напрасно я надеялась, что своим ответом и суровым взглядом поставлю этого напыщенного павлина на место. Парень, ни сколько не растерявшись, поддернул отвороты сюртука и заявил:
   - Ничего, вот поживете тут с недельку, так обо мне столько всего услышите!
   И, выставив перед собой ребром ладонь, с какой-то панибратской манерой уверил меня:
   - Хорошего, мисс, только хорошего! Я служу, как и положено, честь по чести!
   Будто я могла подумать нечто совсем противоположное!
   - Кажется, тебе велено присматривать за лошадьми! - раздался вкрадчивый голос Дамьяна, стоявшего в дверях ближайшей к нам оранжереи. Его сузившиеся глаза не предвещали ничего, что могло бы порадовать побледневшего слугу.
   - Так и есть, мистер Клифер.
   - Тогда объясни мне, почему и ты, и кобыла все еще маячите у меня перед носом?
   Бедный парнишка съежился, от его былой бравады не осталось и следа.
   - Виноват, сэр! - он попятился, уводя лошадь. Я проследила, как он довел ее до стоявшего чуть в стороне от оранжерей флигеля и привязал к поручню у низкой поилки. Там же стоял Соловей, беспокойно заржавший при виде подруги.
   - Идем, у нас мало времени! Граф уже присылал за тобой, - обратился ко мне Дамьян, предложив руку. Видя мою нерешительность, он насмешливо добавил - Я не кусаюсь, не содрогайся так при мысли, что прикоснешься ко мне.
   Нахмурив брови и сжав губы, я подошла к нему и взяла под руку. Меня совершенно не радовал тот факт, что он читает меня как раскрытую книгу. И наперечет знает все мои слабости. Я была для него любопытной зверушкой, выставленной в клетке для всеобщего обозрения.
   Вблизи оранжереи оказались гораздо выше, из-за песчаной насыпи, на которой они стояли. Между ними находились сколоченные из досок сарайчики с инструментами и дровники, доверху заполненные поленьями. Почти вплотную к оранжереям пристроились небольшие флигеля, из их крыш торчали трубы, выпускавшие клубы дыма. У самой длинной поперечной оранжереи был выкопан колодец, и в этот момент двое мужчин тащили воду в ближайшую пристройку.
   Мы пошли вдоль оранжерей. Я была поражена. В прошлом году, по словам Эллен, только расчистили землю и нанесли разметки для построей, сейчас же здесь вовсю кипела работа. Оказалось, строительство началось сразу же, как сошел снег. Из деревень наняли мужчин и почти все поставили за считанные недели.
   - Весь строительный материал и инвентарь заказали еще заранее, - рассказывал он тем временем. - Это стоило не дешево, так как все доставлялось прямо с заводов и толстое листовое стекло, и огромные котлы для отопительной системы. Правда, на трубах я смог немного сэкономить, так как отливали здесь у некоего Готлиба. Говорят, он собирается расширяться, так что в последствии можно будет заказывать у него и котлы.
   - Отопительная система? - переспросила я, заинтересовавшись. - Когда-то мой отец провел в доме трубы. Они нагревались от печи. Отец говорил, что со временем они вытеснят громоздкие камины. В Филдморе многим эта идея пришлась по вкусу. После чего мой отец стал разрабатывать различные усовершенствования в хозяйстве. И пользовался большим уважением у фермеров.
   - Мы используем нечто подобное, только с более сложной конструкцией.
   - Эти флигеля с дымящими трубами как раз для отопления оранжерей?
   - Не оранжерей - теплиц! - хмыкнул Дамьян и, заметив, что я послушно кивнула, ответил на мой вопрос. - Да. Там находятся котлы с кипящей водой, именно эта вода обогревает теплицы. Она бежит по длинным трубам, которые мы разместили между наружными и внутренними стенками теплицы, между рядами растений и в насыпи, для обогрева настилов и земли. Надеюсь, зимой будет достаточно тепла, чтобы уберечь растения от замерзания.
   - Но ведь летом, если солнце жаркое, нет нужды в таком сильном обогреве.
   - Естественно, соловей.
   Решив, что он опять начал насмехаться надо мной, я попыталась выдернуть свою руку, но Дамьян будто не заметил ничего и с самым серьезным видом продолжил:
   - В таком случае у нас предусмотрены винтили на трубах. В любой момент мы можем перекрыть доступ воды в ярусах. Например, сейчас вода поступает только по трубам в насыпи. Хотя и без этого в земле достаточно тепла за счет навоза, торфа и опилок. Но с утра лучше подавать воду, пока солнце не прогрело помещение. В будущем, возможно в следующем году, я планирую закупать уголь для розжига, вместо дров. Это более экономично...
   Дамьян вдруг пытливо посмотрел на меня и криво ухмыльнулся.
   - Если, конечно, в будущем году я еще останусь в Китчестере.
   Я выдержала его пронизывающий насквозь взгляд и вызывающе спросила:
   - У тебя какие-то грандиозные планы?
   - Самые грандиознейшие! - подтвердил он, хитро сузив глаза.
   Испугавшись тех опасных дебрей, в которые нас мог завести начатый недвусмысленный разговор, я отвернулась, и в этот раз мне удалось высвободиться из его железной хватки. Он отступил от меня, наградив при этом насмешливо-понимающим взглядом. Я же излишне спокойным тоном предложила осмотреть постройки и зайти в оранжереи...
   - Ах, да, прости, теплицы! - пробормотала я и зарделась, уловив его провоцирующий смешок.
   По мере того как Дамьян показывал мне сарайчики с садовым инвентарем, пристройки с котлами, от которых поднимался густой клубящийся пар, теплицы с рядами зеленой рассады: лука, моркови, помидоров, огурцов, перца, баклажанов и прочих овощей; знакомил с людьми, работавшими здесь, - я чувствовала, как начала живо интересоваться всем. Дамьян буквально заразил меня своей неподдельной уверенностью в успехе.
   - Эллен как-то говорила, что ты хотел заключить договора с заведениями в городах.
   - Да, различные общественные и увеселительные заведения, школы, приюты, интернаты, заводы, - вот сфера для поставки. В Уилтшире мало кто занимается выращиванием овощей для продажи. Обширные пастбища позволяют разводить овец и производить шерсть, другие занимаются пчеловодством или же молочным хозяйством, а сельское хозяйство в основном сводиться к засеванию злаками. Так что у меня огромный выбор, куда можно поставлять овощи. Уже есть контракты с заведениями в крупных городах графства: Солсбери, Троубридже, Суиндоне. На следующий год я планирую посетить промышленные центры, где заключить договоры с небольшими заводами, а в будущем добраться и до Лондона.
   Его слова произвели на меня впечатление. Я уже по иному взглянула на ряды теплиц и от всей души порадовалась за его успех. Однако через некоторое время озадаченно спросила:
   - И все же, кто-то же поставлял в эти заведения овощи до тебя. Как же они могли уступить никому неизвестному фермеру?
   - Конкуренция, золотко.
   - Пока я бы не назвала тебя сильным фермером, чтобы конкурировать.
   - Возможно в плане урожая, пока нет, признаю. А вот в том, что касается других сторон бизнеса, то там я могу дать этим господам фору.
   - И что же это за другие стороны бизнеса?
   Дамьян помолчал, обдумывая, что сказать мне. Его расслабленное перекатывание с носка на пятку никак не соответствовали саркастическому выражению лица. В уголках губ появились жесткие морщинки. По ним я поняла, что он намерен сказать мне нечто неприятное.
   - Есть незыблемое правило, соловей, выискивать слабости других. Любая слабость - щель в заборе, через которую можно подглядывать, выведывать и воздействовать. И, найдя такую щель, даже самый никчемный человечишка, станет всемогущим.
   - То есть шантаж? - спросила я прямо, уловив в своем голосе нотки горечи.
   А что я еще могла ожидать от него? Честности и порядочности? И все же сердце мое сжалось от мысли, что Дамьян вновь подтвердил, что он именно тот негодяй, каким привыкли видеть его все без исключения. Подтвердил играючи, с насмешкой, будто ему только в удовольствие постоянно выставлять напоказ свою низменную натуру.
   - Да ты умна не по годам, птичка, - он вновь обратился к своему омерзительному глумлению.
   - Приходиться развиваться, чтобы выжить в "стае акул, изголодавшихся по свежей крови". Так ты однажды сказал. И теперь я вижу, насколько точно было твое замечание.
   Его губы дрогнули, пытаясь избавиться от непрошенной ухмылки. Однако он произнес довольно резко и уничижительно.
   - С волками жить - по-волчьи выть, золотко. Похоже, своим признанием я окончательно погубил свою репутацию, если те жалкие крохи хорошего мнения обо мне можно назвать таковой. Но, кто согрешит в одном, тот становиться виноватым во всем. Боюсь, твоя умненькая головка уже приписала мне все преступления, совершавшиеся в этой глуши за последние десятилетие.
   - Тебе глубоко безразлично, что я о тебе думаю, - горячо сказала я. - Полагаю, ты сделаешь все, что захочешь, не зависимо от того принесет твой поступок горе или радость другим. Главное, тебе он принесет пользу! А это единственное, чем ты руководствуешься. И спешу ответить на твой вопрос, твоя репутация нерушима, как гранит, потому как губить и рушить совершенно нечего!
   - Ты меня все больше удивляешь, соловей! В тебе еще так много неизведанного, что меня прямо-таки разрывает от желания изведать тебя, - он сделал ко мне шаг и, завладев моей рукой, с силой сжал запястье. Я вскрикнула, но он продолжал сжимать, будто не замечая, что делает мне больно. - Хватит притворяться невинной овечкой! Ты также лицемерна, как и миллионы вокруг. Причем лицемерна перед самой собой! Всеми силами отвергаешь и никак не можешь принять то, что считаешь недостойным себя.
   - Не сомневаюсь, что ты уже выведал все мои слабости! Ты и меня начнешь шантажировать, чтобы я убралась с твоей дороги?
   - Твоя слабость - это я... И зачем же мне избавляться от тебя? - желчно произнес он, и в то же время медленно, но неумолимо притягивая меня к себе. С ужасом я осознала, что мои глаза нескромно уперлись в его тонкие, искривленные какой-то мучающей его болью губы и он, безусловно заметив это, победно оскалился.
   - Мне кажется, ты не совсем понимаешь меня, соловей, - продолжил он тем же негромким, ядовитым голосом. Этот голос подчинял, и я, словно мышь, загипнотизированная немигающим взглядом змеи, не отрываясь, смотрела на его губы - В тебе есть одна особенная черта, которая мне чрезвычайно нравится - ты всегда бросаешься в бой, независимо от того, кто твой соперник и осилишь ли ты его. Я мог бы сказать, что так поступают безмозглые идиоты, но в тебе столько страсти, что ты просто не можешь оставаться холодной. В тебе столько огня, что он может заживо спалить меня, устроив мне карающий ад прямо здесь на земле... И в тебе столько любви, что ты просто не имеешь права не принять меня!... Зачем же мне избавляться от тебя? Наоборот, я сделаю все, чтобы ты всегда была у меня на дороге. Я не равнодушен к неприступной, дерзкой и жалящей занозе, которая с упорным постоянством видит во мне чудовище, негодяя и подлеца.
   Я была потрясена до глубины души. Если бы меня спросили, что я чувствовала тогда, я не смогла бы объяснить и даже не желала задумываться. Чтобы не видеть полыхающей черноты его глаз, я отвела глаза и уставилась на работников, с интересом поглядывавших на нас.
   - Ты...- выдавила я, собравшись с мыслями, но голос засипел. Я прокашлялась - Ты ошибаешься. Я не вижу в тебе чудовище. Но и достойного, благородного человека тоже!
   - Достойного кого? - рявкнул он, отталкивая меня. - Благовоспитанных слюнтяев?
   Я оставила этот вопрос без ответа. В который уже раз этот невозможный человек лишает мня разума, издеваясь надо мной и теша свое самолюбие. Разве можно поверить его словам, сказанным с таким презрением, с такой желчью, словно он ненавидит меня за то, что испытывает ко мне какие-то чувства. Сейчас, видя перед собой его перекошенное злостью лицо, истинность его чувств вызывала большое сомнение. С холодной неприязнью я взглянула ему в глаза.
   - Прощайте, мистер Клифер. Экскурсия по оранжереям была крайне познавательной и захватывающей. И... очень сожалею, что каким-то образом дала вам повод вообразить, что я питаю к вам чувства гораздо более выразительные, чем обычное проявление дружелюбия.
   - Маленькая лицемерка, - сквозь зубы прошипел он, но тут же расхохотался - Жульничаешь! Бить противника его собственным оружием, недостойно такой невинной добродетельной пташки!
   Его возглас еще сильнее привлек к нам внимание, и работники уже не старались скрыть любопытные физиономии, а со сладостным предчувствием скандала оборачивались в нашу сторону. Однако никто из нас не собирался удовлетворять их изголодавшееся по сплетням воображение. Едва я отошла от Дамьяна, как он тут же развернулся и скрылся в одной из теплиц. Я же торопливо прошла по дорожке к флигелю, где стояли привязанные лошади. Расторопный Эдди подвел ко мне Дамми и, подставив колено, помог забраться в седло.
   Дед уже ждал меня, капризно жалуясь суетившейся вокруг него служанке на мою беззаботную молодость, которая позволяет мне с легкостью забывать о больных радикулитом стариках и предаваться беспечным скачкам на свежем воздухе. В отместку, что я повела себя непочтительно и промедлила с приходом, дед продержал меня в своей спальне до самого вечера.
   О моем пребывании в часовне он интересовался крайне поверхностно, немного повозмущавшись, но при этом не скрыв, как позабавила его эта комичная ситуация. Зато детально расспросил о теплицах, рабочих, что там трудятся, и моем отношении к подобным "крестьянским делишкам". После он предложил мне развлечение в виде кипы старых газет. Слушая, как я читаю ему давешние новости, старик удивлялся и переживал так, будто слышит их впервые. Временами он дремал, а я, сидя в качалке у камина, погружалась в сказочный мир летающего острова Лапуты. Но приключения Гулливера меня занимали ненадолго, мои мысли каждый раз возвращались к сегодняшнему утру. Перекошенное лицо Дамьяна, вновь и вновь всплывало у меня перед глазами и непрерывно вопрошало меня: "Достойного кого?". Я не могла доверять ему, но при этом с каждой минутой меня все глубже пронзала мысль, какой же скучной и бессмысленной была бы моя жизнь без этого человека.
  

ГЛАВА 22

   - Мисс, Роби, как вы исхудали! - воскликнула Финифет, всплеснув руками и устремляясь ко мне. - Сейчас же признавайтесь, эти изверги хотя бы кормили вас? Или они не имеют ни малейшего понятия, что значит хорошо и качественно питаться!
   - Фини, да успокойся ты, несносная кочерыжка! - отрезала тетя Гризельда. Но экономка, проигнорировав ее замечание, продолжила охать и трясти надо мной руками, возмущаясь моим изможденным видом. - Ее не было всего три дня. За это время не возможно исхудать настолько, чтобы своим видом внушать ужас, какой написан на твоем хитрющем лице.
   - Полагаю, Фини переживает за медовые кексы, запах которых я ощутила еще на улице!
   - Обещаю, мы не выпустим Роби, пока она не расправиться со всей твоей выпечкой, - обратилась тетя к подруге и, взяв ее за плечи, легко подтолкнула в сторону кухни. - А теперь марш за чаем. Не вечно же нам держать девочку в дверях!
   В гостиной тетушка усадила меня в самое просторное кресло у камина, в котором всегда сиживала сама, тем самым, оказав мне как "гостье из Китчестера" самые в ее понимании высокие почести. И пока две женщины крутились у стола, бурно обсуждая, какой поставить сервиз: для вечернего чаепития - из голубого фарфора с белыми голубками; или праздничный - с россыпью красных тюльпанов и золотой каемкой, - я мирно утопала в кресле и с блаженной улыбкой наблюдала за их родной и такой близкой моему сердцу суетой. Как я была рада вновь очутиться в Сильвер-Белле! И хотя прошло всего три дня, после моего переезда в замок, мне казалось, что я целый год провела в далекой, чужой стране.
   С любовью оглядывала я маленькую гостиную. Плетеные корзинки с клубками стояли у кресел, на диване в беспорядке лежали книги, будто их только что сюда положили. На столе неизменная пузатая ваза с вишневыми георгинами, усыпавшими лепестками белоснежную скатерть. И хотя комната была обставлена весьма скромно, она была в два... нет, в двадцать раз уютнее, чем любая комната в Китчестере, наполнявшая душу вековым трепетом. Здесь же все: и стены, и мебель, и заливистые колокольчики, и цветы в саду - дышало теплом и любовью.
   - А где Сибил? - спросила я, когда мы, наконец, разместились за столом.
   Я заметила, как тетя и Фини переглянулись. Тетушка поджала губы и положила на блюдце медовые кексы. Пять штук. Но, подумав, один убрала и взяла другой - чуть поменьше.
   - Наша Сиби уже второй день ходит к ним, - прошептала экономка с таинственным видом.
   - К кому? - все больше удивляясь, переспросила я, также понизив голос.
   - К Готлибам! - торжественно сообщила Фини и закатила глаза к потолку. Я вопросительно перевела взгляд на тетушку, ожидая объяснений. Но та хранила мрачное молчание.
   - От них пришла девица, мол, хозяин вызывает. Миссис Готлиб видите ли больна, и надо кому-то ухаживать за ней. Вот они и нашли сиделку! А мисс Сиби, добрая душа, тут же согласилась. Только вашей тетушке все это не слишком нравится.
   - Не нравится! - раздраженно подтвердила тетя Гризельда, прожевав. - Она еще не вошла в их семью, чтобы сидеть там с утра до вечера, как дочь с матерью. И хотя все знают, что она и Рэй помолвлены...не официально, но это не мешает болтунам трещать за их спинами. Скажу честно, опасаюсь, что мистер Готлиб, со своей болезненной щепетильностью, наслушается россказней и забудет, что сам же позвал девочку в сиделки и, чего доброго, обвинит ее в легкомыслии.
   - Или вообще - запретит сыну жениться, - добавила Финифет, отхлебывая из чашки с россыпью красных тюльпанов и золотой каемкой по ободку.
   - Сплюнь! - грозно рыкнула на нее тетушка. - Придет же такое в голову!
   - А не значит ли эта просьба...приказ о помощи, что в скором времени сыграют свадьбу?
   - Мы только на это и уповаем! - вздохнули обе женщины.
   Поверх чашки я взглянула на Финифет, посылавшую тете тайные подмигивания. Ее глазки алчно поблескивали, она шумно вздыхала и всем видом намекала, что уже давно пора начать долгожданный разговор о Китчестере. В какой бы тревоге не пребывали думы тети, ее любопытство при этом ни в коей мере не уменьшилось. Поэтому, выдержав паузу, она изрекла:
   - Ну, а теперь поговорим о главном!
   Уловив в ее голосе строгую решимость, я обреченно вздохнула, поняв, что мне придется выдержать допрос с пристрастием, и бросила взгляд на часы. Хорошо, что я предупредила деда о своей поездке в Гаден-Роуз. И хотя старик с подозрением отнесся к моему визиту, потому как опасался, что я могу подвергнуться напористой атаке двух старых дев и, сломившись под их уговорами, отказаться от дальнейшего пребывания в Китчестере.
   К рассказам о графе тетя отнеслась без должного внимания. Она безоговорочно окрестила его "маразматиком" и заявила, что сей экземпляр не достоин длительного обсуждения и беспокойства. И высказала твердую убежденность, что граф Китчестер не опаснее назойливой мухи и безвреден, как для меня, так и для всего уважаемого общества в округе.
   - А вот его сестра оставляет о себе неизгладимое впечатление...- заметила тетя, кладя в чай кусочек сахара. - Передай мне молочник, Роби...И что ты мусолишь один-единственный кекс! Только не говори, что у тебя нет аппетита! У тебя всегда был нормальный здоровый аппетит, а не это чахоточное клевание, свойственное большинству юных леди.
   - Вот, вот, - поддакнула Финифет, вслед за тетей налив себе третью чашку. - Говорила же, избалуют там девочку. Не к добру это житье в замке! Все начинается с аппетита, а кончается...
   Однако мрачные предчувствия грядущей беды, только привели ее в хорошее настроение, и она стала живо расспрашивать о леди Редлифф, которой заинтересовалась и тетя.
   - Меня дрожь пробирает, - призналась та, - как вспомню ее высокомерный взгляд. Бедные церковные мыши - вот что было в ее глазах! Да еще без собственной коляски! Ханжа! Можешь спорить со мной, Финифет, но я скажу однозначно: узурпаторские наклонности этой леди затмят генеральские замашки Дадли Додд! Так что ты можешь представить, что это за особа!
   - Для леди Редлифф не существует мелочей, недостойных ее внимания, - смеясь, заметила я. - Особенно если эти мелочи служат ей поводом помучить окружающих. Она придирается ко мне по малейшему поводу. Но мне не страшны ее придирки. А вот ее дочь очень жаль...
   О некоторых событиях я умолчала. Тетя не смогла бы спокойно выслушать о моем не слишком приятном посещении часовни. А мысль о том, что я буду жить под одной крышей с Дамьяном Клифером, приводила ее в ужас еще с того дня, как я сообщила ей о решении переехать на время в замок. Тетя не без оснований боялась, что в силу своей испорченности он может пойти на некоторые нескромные действия в отношении меня. Но моя разумность вселяла в нее твердую уверенность, что я без тени смущения поставлю этого скользкого типа на место и сумею удержать его на расстоянии, если он позволит в мой адрес вольности. Я старалась не упоминать его имени, и каково же было мое удивление, когда тетя сама заговорила о нем.
   - А как там этот... поганец? Он не докучает тебе?
   - Дамьян?
   Ее лицо посуровело, когда она услышала, что я назвала его по имени.
   - Говорили, что этот Клифер - наследник. Как он отреагировал на твое появление?
   - Не совсем уверена в своем впечатлении, тетя. Мы оба постоянно озабочены тем, что сказать друг другу, так что не особенно преуспеваем в понимании поступков.
   - Так и знала, что он враждебно отнесется к тебе. Такой враг за спиной...
   - Нет, между нами нет вражды, только...конкуренция, - я натянуто улыбнулась. А тетя положила мне слоеную корзинку с взбитыми сливками. Брови ее хмурились.
   - Будь бдительна, Роби. Твое присутствие в замке - для него все равно, что красная тряпка для быка. Он опасный, безнравственный и недостойный...
   - Недостойный кого? - вырвалось у меня. Я в смущении опустила глаза и стала ложечкой выковыривать взбитые сливки. Хрупкая корзинка треснула и рассыпалась по тарелке мелкими кусочками. Тетя неодобрительно покачала головой и сменила тему.
   - Скорее всего, к августовскому празднику мы вновь увидим Тернеров. Жаль, что не к ярмарке - миссис Эжвуд собирается продавать свой сервиз, который нравился Элизабет. Помню, она так ждала прошлой ярмарки, но Эжвуды не выставляли его...Ах, ну да. Они возвращаются из Лондона до конца сезона. Элизабет прислала письмо. С...радостными вестями.
   - Летти обручилась? - воскликнула я. Но радость пропала, когда я заметила, что на лицо тети набежала тень и она как-то криво усмехнулась - а Фини заторопилась на кухню.
   - Что случилось? - тревожно спросила я. - Летти...она оскандалилась?
   Тетушка тяжело поднялась и подошла к окну, где стала поочередно поправлять висевшие на шторах колокольчики. Друг за другом по комнате рассыпались дрожащие звуки.
   - Я не хотела тебе говорить, расстраивать. Но ты всегда была сообразительной, от тебя ничего не скроешь... - тетя сокрушенно вздохнула, прижав руку к левой груди. - Виолетта... капризная девчонка! Такая взбалмошная и разнузданная. В деревне у нее не было возможности потакать своим тщеславным устремлениям. А в Лондоне она открыла для себя источник блаженства. К счастью, она достаточно бедна, чтобы не привлекать к себе охотников за приданым. Но ее излишняя живость и красота привлекли охотников за... другой наживой!
   - Тетя! - запальчиво воскликнула я - Как можно поверить в то, что Летти пожертвовала богатством, роскошью и положением - всем, что мог бы дать ей муж, ради мимолетного флирта.
   - Мужчины! Это самое большое несчастье для нас, беззащитных женщин! Они способны погубить одним взглядом. Из-за них девушки превращаются в кокеток! Пошли толки, что ее не раз видели с разными мужчинами, при этом она была без сопровождения и имела весьма легкомысленный вид. В обществе подобные прогулки не прощают! В письме Элизабет откровенно написала, что ее одолевали сомнения, найдется ли хоть один джентльмен, который позволит себе, без боязни быть осмеянным, сделать предложение ее дочери.
   - Глупая, глупая Летти! Он же мечтала о богатстве, о том, что покорит Лондон! Но маркиза Грэдфил?! Куда смотрела она?
   - Маркиза...- тетя презрительно покачала головой. - Боюсь, эта актриска хорошо сыграла свою роль. Никто не догадывался, что она во всем потворствует своей протеже.
   - Но ведь если бы это открылось, как впрочем, и случилось, маркиза навсегда бы погубила свою репутацию и осталась без заработка. Зачем ей так рисковать?
   - Это только подозрения Элизабет. Но ты знаешь миссис Тернер! Ее здравомыслию можно доверять. Она попусту никогда не обвинит человека... Нет, нет, слава богу, дело не дошло до скандала. Все-таки Уэстермленды очень влиятельны! Все списали на излишнюю живость и провинциальную наивность. Однако девчонка подверглась порицанию. Хотя едва ли это ее чему-то научит и изменит ее беспутную натуру.
   - Но вы намекнули, что она обручена.
   - Да, обручена. Даже для такой дурехи нашелся свой дурак, - мрачно пошутила тетя. - Некий мистер Саливан Эбинкротворт, потомственный торговец, мясник в третьем поколении...
   - Немыслимо...- выдохнула я, с ужасом представляя то невыразимое состояние бешенства, в котором должна пребывать Летти после помолвки с таким оригинальнейшим субъектом. Мясник! Самое страшное наказание, какое она навлекла на себя своей ветреностью.
   - Вдовец. Доход восемьсот фунтов в год... - изрекла тетя с каменным лицом.
   - Ну, хоть это утешит Летти.
   - И четверо детей, - добавила она все тем же бесстрастным голосом.
   - О! Повезло, что я могу еще сказать...
   - Твой сарказм неуместен, Найтингейл, - строго одернула тетя. - Дом соединен с лавкой! Там стоит невозможное амбре! Бедняжка Элизабет оказалась настолько чувствительна к мясным испарениям, что лишилась чувств, во время визита к мистеру Эби... Эбикров...В общем, между нами, дорогая Роби, мы будем величать этого "мясного жениха" - просто Саливан!
   - Пусть будет "просто Саливан"! - улыбнулась я, но тут же нахмурилась - Когда назначена свадьба? Очень надеюсь, что за это время Летти свыкнется с удручающей мыслью, что станет женой мясника и уже в таком юном возрасте матерью четверых детей.
   - Он все еще носит черную повязку по своей первой жене. И траур истекает только через три месяца. Как пишет Элизабет, этот Саливан не собирается выжидать хотя бы приличествующий месяц, а требует сыграть свадьбу сразу же. Так что дату назначили на октябрь.
   - Шустрый малый! - усмехнулась я, вызвав грозный взгляд тети.
   В скором времени я распрощалась. Провожая меня, и тетушка, и Финифет одобрительно отозвались о моей пшеничной кобыле. Это порадовало меня, так как боялась, что им могло не понравиться то, что я разъезжаю верхом по Гаден-Роузу.
   Я направила Дамми рысцой вдоль речки, по привычной для меня дороге. И хотя лошадь явно жаждала стремительной скачки, я не гнала ее.
   - Потише, потише Дамми, - ласково увещевала я ее, похлопывая по загривку. - Тут столько кочек, ям, скользких оврагов и болотных топей... мы же не хотим неприятностей.
   И, кроме того, под легкую рысь лучше думалось. Глупая, глупая Виолетта, крутилось в голове. Я вспомнила ее радость в ожидании сезона, ее мечты, теперь уже несбыточные. Почему-то тетины вести не удивили меня. Вероятно, еще из писем подруги с излияниями восторгов я начала подозревать скрытую меж строк истину. Я отлично знала, какова Виолетта. Он вертела мужчинами, и привязанности ее непрерывно менялись. И хотя меня сильно огорчило случившееся, я не могла ни признать, что Летти сама виновата в своем несчастье. Теперь можно только уповать, что она извлечет из последствий своего ветреного поведения серьезный урок.
   Думая о Виолетте, я невольно сравнивала себя с ней. Я боялась, что, проявив несдержанность в чувствах и слабость характера, тем самым дала Дамьяну право считать меня несколько легкомысленной особой. А слабостью можно воспользоваться, как сказал Дамьян, чтобы разоружить врага, подорвав его волю и дезориентировав.
   Если честно, я не видела смысла в нашем противостоянии. Если только Дамьян не верит в мой отказ от наследства или же боится, что граф Китчестер поступит так, как поступал всегда - по-своему. Тогда единственный способ для него получить Китчестер - жениться на мне. От этой мысли мне стало неуютно. Вот уж не думала, что стану жертвой охотника за приданным!
   За ужином, как и накануне вечером, присутствовала женская компания. Я, Жаннин, мисс Рассел и в этот вечер нас почтила своим обществом леди Редлифф. Все это "беспокойное" время с того вечера, когда она приказала Эллен показать мне часовню, она не выходила из своей комнаты, набираясь сил, после приступа дочери.
   - Ее истерики убийственны! - мрачно объявила она вместо приветствия. - Она абсолютно не думает о других. Выдержать еще раз подобный страдальческий приступ - это выше моих сил!
   Как ни странно леди Элеонора не возмутилась тем, что за столом отсутствуют некоторые личности, и не потребовала найти опоздавших и представить их пред ее грозными очами. Вероятно, так полюбившиеся ей с моим приездом законы касались только моей персоны. А от остальных она не ждала особой дисциплинированности.
   Обратив на меня суровый взгляд, леди Редлифф потребовала точного рассказа о том, что произошло в часовне, и особенно заострила внимание на внезапном помешательстве Эллен, желая услышать о каждых ее словах и действиях. Я же не собиралась навлекать на бедную женщину еще больше мучений и заявила, что память подводит меня, так как испытанный ужас вытеснил из моей головы все детали происшествия. Элеоноре пришлось довольствоваться кратким пересказом, хотя она дала понять, что не верит в мою выборочную потерю памяти.
   - Из-за истерии Эллен мы все совершенно забыли про тебя! - завершая разговор, с ноткой шутливости воскликнула она и, протянув через стол руку, сжала мои пальцы. - Ты слишком недолго находилась среди нас, чтобы кто-то мог побеспокоиться о тебе! Омерзительная была бы картина, если бы викарий ранним воскресным утром обнаружил тебя полумертвую или мертвую, что весьма усложнило бы дело, подпиравшую дверь часовни своим телом. Это бы испортило службу. А я не люблю, когда что-то выбивается из общего порядка.
   - Не могу выразить как я рада, что своей неудобной смертью не нарушила ваш покой.
   - Не язви, милочка. Тебе еще повезло, что хотя бы кто-то вспомнил о тебе.
   Я глянула на Джессику, которая со скучающим видом слушала разговор. Откинув назад длинные черные волосы, девушка ответила мне насмешкой. Она то знала, что я в часовне! И сказала об этом Дамьяну, надеясь, что он оценит всю прелесть затруднительного положения, в котором я оказалась, и позабавится вместе с ней. Однако она ошиблась. И этот промах злил ее.
   - И все же, мне кажется, - внесла свою лепту в разговор Жаннин, - это ужасно романтично. Прекрасный принц спасает возлюбленную из заточения! Девушка должна навеки полюбить его!
   - И тут же отдать ему все свое наследство! - слащаво поддела ее Джессика.
   - Я говорю о романтике! - возмутилась миссис Клифер, надув губы. - Ты мыслишь грубыми приземленными категориями!
   - Попробуй-ка пару часиков просидеть в старой часовне. Без еды, без воды, без сладкого! - съязвила Джессика. - Лишь зловещая тишина и статуи неотрывно следят за тобой. Посмотрим, о какой романтике ты будешь мечтать.
   Я внимательно взглянула в лицо Джессики. Как лаконично и точно описала она то ощущение, что охватило меня в часовне! Чувство, что за тобой наблюдают и никуда не скрыться от этого пронизывающего взгляда.
   Уже поднимаясь в свою комнату, я вновь задумалась над этим. Тогда мне казалось, что за мной действительно следили недвижимые глаза статуй, но ведь это могли смотреть и глаза живого человека. Эта мысль заставила заново вспомнить те бесконечные часы, что я провела в часовне. Мне казалось, я отчетливо слышу протяжные, едва уловимые стоны, таявшие под сводчатым потолком. Нет! Это не ветер! Я уверена, что и в дымоходах, и в щелях меж камней он шумит совершенно по-другому. Он шепчет, гудит, свистит, стонет, ревет, ярится, пробует сотни звуков и играет ими на различный манер, не уставая перебирать бесконечные вариаций. Но то, что заставило меня дрожать, там, в часовне, имело совсем иную суть. Это был протяжный, проникнутый болью отчаяния тихий стон. Так скорбно мог стонать только человек. Но кто же? И главное, что заставило его это сделать?
   Погруженная в раздумья, я вставила ключ и открыла дверь. Но что-то покоробило меня, проникнув за завесу размышлений и насторожив. Я вновь затворила дверь и провернула ключ. Он двигался без натуги и скрежета, как должен в старом замке, а мягко и бесшумно. Я распахнула дверь, вслушиваясь, но никакие скрипы не потревожили тишину дома. С беспокойством я подняла свечу и осмотрела дверные петли. По покрытой бурым налетом поверхности, блестя, ползла крошечная струйка. Она доползла до стыка и, зависнув на миг мутной капелькой, сорвалась вниз. На полу темнело жирное пятно, и в воздухе витал горьковатый травяной запах льняного масла. Совсем недавно кто-то позаботился, чтобы моя дверь открывалась совершенно бесшумно. Но сделал это крайне неаккуратно, второпях.
   Заперев дверь на пару оборотов, я оставила торчать ключ в замке. Быстро раздевшись и умывшись, я облачилась в ночную сорочку и тщательно расчесала волосы, заплела косу, стараясь успокоиться. Укутавшись в шаль, села на расправленную кровать. На коленях лежал "Гулливер", но я почти не читала, а следила за дверью.
   Свеча догорела, и комнату освещали только всполохи огня, лениво колеблющиеся в камине. Напольные часы в холле давно пробили час ночи, когда я услышала едва уловимые шаги. Они приблизились к моей двери и замерли. В щель под дверью просочилось неясное пятно света. Я напряженно уставилась на медную ручку. Долгие секунды ничего не происходило. Тот, кто стоял снаружи, медлил, прислушиваясь. Но вот ручка ожила и осторожно опустилась вниз. Ключ глухо коснулся замка и, скользнув внутрь, застыл, наткнувшись на преграду. Стоявший за дверью попытался протолкнуть его. Но от усилий раздались слишком громкие в гулкой ночной тиши звуки. Неизвестный замер, и на время опять стало тихо. Так тихо, что мое собственное дыхание казалось мне оглушающим. А затем раздались шаги. Я подкралась к двери, приложив ухо и вслушиваясь. Шаги удалялись и через мгновение растаяли на лестнице.
   Случившееся явно не располагало ко сну. С каждым днем пребывание в Китчестере становилось все любопытнее и любопытнее! Я не была напугана, а скорее заинтригована. Кто же стоял за дверью? Дамьян? Может быть, после вчерашнего утра он понял, что я твердый орешек и расколоть меня будет сложно. Поэтому, не медля, решил прибегнуть к самому действенному способу соблазнения. Его не было за ужином, а значит, времени смазать петли и замок у него было предостаточно. Тогда почему же он сделал это так неаккуратно? Он рассчитывал, что я ничего не замечу, не обращу внимания на странную безмолвность двери? И уж тем более не полезу осматривать петли, в которые он, торопясь, залил слишком много масла? Я беспокойно качнула головой, отрицая эти соображения. Нет, Дамьян всегда уверял, что ценит мой ум и...знает меня как облупленную. Вряд ли он уповал на то, что я внезапно оглохну и ослепну.
   Я залезла под одеяло, но сон не шел ко мне. Нет, я пока еще никогда не ошибалась в своих суждениях и не думаю, что это случилось сейчас. Я была гораздо более высокого мнения о Дамьяне, и считала, что если он что-то задумал, то сделает это идеально, все тщательно продумав. И никогда не оставит стекавшее по петлям масло и жирное пятно на полу! Похоже, в этом доме Дамьян не единственный, кого мне следует опасаться. Или я все же не права, оправдывая его? Что говорило во мне - разум или чувство? Слишком уж мне хотелось верить, что он не опустится до такого отвратительного поступка. Однако мне ни следовало доверять ему! Ни в коем случае!
   Утреннее солнце вытеснило ночные переживания. Открыв глаза, первое, что мне пришло в голову: подземелья! Надо, в конце концов, добраться до них. Ведь о подземельях замка Китчестер я мечтала еще с тех пор, как слушала историю Мэг, сидя на уютной кухне в Литтл-Хаусе, попивая теплое молоко и уплетая ореховый кекс. Но сначала я хотела заглянуть к Эллен. Вчера Жаннин сообщила, что она звала меня.
   В комнате стоял все тот же угнетающий полумрак, резко пахло валерианой и нашатырем. При моем появлении одна из портьер, отодвинулась, прорезав комнату яркой полосой света, казавшимся преступником, воровато заглянувшим в царивший здесь вечный полумрак. В эту прорезь выглянуло озабоченное лицо с обвинительно таращившимися на меня глазами.
   - Что вы все шастает! - как-то скуля, простонал мистер Уолтер. Он почесал лоб и, вздохнув, приложил к нему блокнот, прохладой страниц остужая кипевшие в голове мысли. - Туда-сюда, туда-сюда. Мне необходима полнейшая сосредоточенность, малейший шум отпугнет рифму!
   - Простите, мистер Уолтер, но я только что зашла.
   Он недоверчиво оглядел меня.
   - Вы, или Тереза, или еще кто-нибудь из этого суетного дома - какая разница!
   С оскорбленным видом он скрылся за портьерой, избавив комнату от неестественного здесь яркого света. Я прошмыгнула к кровати. Тело Эллен под толстым одеялом казалось совсем плоским. Бескровное лицо обрамлял чепчик, такого же цвета, как и ее болезненная кожа. Из-под него торчали спутанные волосы. Поверх одеяла лежала тонкая рука.
   - Тсс! Тише! Не видите - она спит! - прошипела с кушетки Тереза. Как и в прошлый раз, служанка была недовольна моим вторжением. Она коршуном следила за мной, пока я усаживалась, и, лишь убедившись, что я не из шумливых, вернулась к своему занятию, переливанию пахучих жидкостей из одних баночек в другие. В безмолвии мы просидели довольно долго. Ни мистер Уолтер за портьерой, ни служанка не обращали на меня внимания. Временами она поглядывала на хозяйку, и чахлое лицо ее при этом источало нечто вроде траурной многозначительности. Мне подумалось, что такое лицо бывает на похоронах у дальних родственников, которые стремятся всем своим существом уверить собравшихся в гложущей их скорби.
   С кровати раздался тихий стон и закрытые глаза, обведенные синевой, дрогнули. Тереза тут же встала и степенно подошла к больной. Намочив полотенце, она обтерла им лоб Эллен.
   - К вам пришли, миссис Уолтер. Вам сегодня не дадут отдохнуть!
   Я приблизилась. Тонкая рука с трудом оторвалась от одеяла и протянулась ко мне.
   - Вам нельзя двигаться, - тут же возмутилась служанка. И рука вновь опустилась на вздымавшуюся грудь. Я присела на корточки у кровати и улыбнулась.
   - Я...мне сказали, что я натворила, - зашептала через силу Эллен. - Прости меня.
   - Вам нельзя говорить! - опять раздался негодующий голос служанки.
   - Вы не виноваты Эллен! И не терзайте себя тревогами, а быстрее выздоравливайте!
   - Если бы я могла выздороветь! - она горько зажмурила глаза.
   - Вы ее волнуете, мисс Сноу! Прошу вас удалиться.
   - Нет. Побудь...побудь со мной. Тереза сходи за отваром...А потом Найтингейл уйдет.
   С постной миной служанка покинула комнату. Эллен, проводив ее взглядом, расслабленно вздохнула и попыталась улыбнуться.
   - От нее устаешь... - пробормотала она. - Найтингейл, я сожалею о том...о том дне. Ты должна знать...когда мы гуляли, я думала все будет хорошо. Я чувствовала подъем, чувствовала, как жизнь вливается в меня. А потом...доктор сказал, что так бывает перед... припадком.
   На ее коже выступила испарина. Я обошла кровать, смочила полотенце в травяном настое, как это делала Тереза и сделала на лоб Эллен компресс. Ее глаза лихорадочно блестели.
   - Ты же тоже была там, - она схватила меня выше запястья. - Ты видела его? Он был там, в ее руках... Но я не помню, ничего не помню!
   - Эллен, Эллен успокойтесь! - я склонилась к ней и бодро сказала - Все уже позади. Вы были больны, но теперь выздоравливаете, и скоро мы пойдем гулять в сад, где цветут розы.
   Закрыв глаза, женщина казалось, успокоилась. Я опять опустилась на корточки. Когда же придет Тереза! Мне хотелось уйти. Внезапно раздался шум отодвигаемых портьер, и комнату вновь прочертила полоса света.
   - Кто здесь еще? - вздрогнула Эллен.
   - Это мистер Уолтер - отозвалась я.
   Она взволнованно приподняла голову и покосилась на сутулую фигуру, стоявшую на свету. Ее глаза с беспокойством всматривались в него.
   - Эли, - подал он голос, - мы должны приказать слугам не тревожить нас! Никогда! Иначе, я закроюсь в подземных камерах, где мне точно никто не помешает творить!
   Господи, в этой комнате удушливо, непереносимо жарко. Хоть бы глоточек свежего воздуха! Один глоточек. На минутку. Я поднялась и в этот миг дверь отворилась и вошла Тереза, неся поднос с высоким стаканом, наполненным мутноватой жидкостью. За ней в комнату "впорхнула" миссис Клифер. Она сразу же принялась щебетать, в привычной для нее манере добродушия.
   - Отвар шиповника с медом, все, что вам сейчас нужно Эллен. И, разумеется, тишина, покой и немного заботы. Уж, ваша славная Тереза проследит за этим...О, Найтингейл! Навещаете больную? Не боитесь, что она выскользнет из своей постели и закроет вас в этой мрачной комнате...Ха-ха! Вряд ли бедняжка Эллен сейчас способна на такие чудачества. Но пойдемте, не будем мешать...Покой, строжайший покой!
   У меня создалось впечатление, что Жаннин специально приложила усилия и поднялась на третий этаж, чтобы забрать меня отсюда. Видать, опять жаждала поделиться переживаниями. Взяв меня под руку, она дежурно поинтересовалась, что я собираюсь делать сегодня. А, узнав, что я хочу спуститься в подземелье, воскликнула:
   - Одна?! Как это в твоем духе, Найтингейл!
   - Если там нет скелетов и позабытых заключенных, то бояться нечего.
   Она захихикала, как девчонка, тряхнув завитыми локонами.
   - А вот я бы не решилась. Ни за что! Крысы, грязь, цепи и прочее, отчего мороз по коже. Хотя если спускаться туда с сильным мужчиной, который сумеет защитить тебя в случае нападения...
   - Какого нападения?
   - Ну, мало ли что в этих подвалах! Попроси Дамьяна сходить с тобой. Полезное хоть сделает!
   Я вздрогнула, представив, что вновь окажусь с ним наедине. Это не осталось незамеченным.
   - Он делает много полезного! - запальчиво сказала я. - Одни теплицы чего стоят!
   То, что я встала на защиту Дамьяна, послужило сигналом, и она заговорила:
   - Его поведение беспокоит меня. Все-таки я мать! - она вздохнула, бросив из-под ресниц тоскливый взгляд. - Да, он молод, горяч и ищет развлечений...Но мне хотелось, чтобы он был более...постоянным. Он слишком несдержан! Из-за этого одни скандалы! Взять хотя бы мисс Падок! Она из Эмбер-Виладж. И подумать только - дочь тамошнего викария! Я, конечно, не знаю подробностей! Думаю, он приударил за ней, а дитя было совсем неискушенным. Должно быть, поверила всему, что он наплел. И слишком поздно поняла, какого рода отношения он искал. Но потом девица впала в депрессию и...чуть не покончила с собой. Поговаривают, что она отравилась, приняв какое-то зелье, чтобы избавиться от плода!
   Я ахнула. И этот человек говорил мне об искренних чувствах! Какая же я наивная! Во мне вспыхнула злость и досада на него. Досада на предательское желание верить ему. Жаннин же продолжала болтать по-приятельски, будто с закадычной подругой:
   - Но ты - другая. Я уверена, он увлечется тобой. Увлечется серьезно! Вот увидишь, твою рассудительность он воспримет как вызов. Ты отличаешься от глупенькой мисс Падок...и от других девиц. Хотя он не откажется от охоты. Он любит разнообразие, и все его капканы расставлены одновременно... понимаешь, о чем я говорю?
   Перед глазами возник Дамьян. Я вспомнила его безумные слова, его прикосновения... Еще бы я не отличаюсь! Не у всех девиц есть такое неоспоримое достоинство, как Китчестер! Замок он любил, как я полагала, любовью такой страстной, какой ни к чему и ни к кому не испытывал.
   - Очень хорошо понимаю, - сказала я сдержанно. - Более того, вы не правы, заявив, что он увлечется мной...серьезно. В его сердце уже есть страстное увлечение, и сомневаюсь, что он захочет потеснить его.
   Чего она добивается, рассказывая о гнусных победах Дамьяна? Того, что я возвышу его в своих глазах, узнав, что могу стать его "серьезным увлечением"? Или ревности, которая подтолкнет меня к нему?
   Отделавшись от Жаннин, я спустилась к слугам и попросила масляную лампу. Идти со свечой в подземелье я не рискнула.
   - За восточным крылом, между ним и флигелем, - объяснил мне граф, когда я спросила, где вход в него, - есть внутренний дворик. Пройдешь по нему к башне. В ней большущая дверь. Это и есть вход. Спустись по ступеням. Их там девяносто девять. Было сто! Но последняя ступень совсем истерлась. Как-никак семьсот лет Китчестеру! Только смотри - держись крепко, там скользко.
   Дорогу я нашла легко. Во дворике, как и всюду, буйно разрослись розы, переплетаясь тонкими стеблями они опутывали стены и захватывали дорожки, преграждая путь. Узкие окна дома отражали плывшие по небу кучные облака. Вдруг я почувствовала, как спину обжог чей-то пристальный взгляд. Я оглянулась, подняла глаза и увидела, как в одном из окон второго этажа упала драпировка. Я постаралась не думать об этом, а представлять себе только подземелья.
   Дверь и впрямь была огромной, высотой в два человеческих роста. И не запиралась, что меня чрезвычайно обрадовало. Приложив усилия, я открыла ее и с замирающим сердцем вгляделась в убегавшие вниз ступени. Справа на стене крепились веревочные перила, как в башнях в замке, чтобы держаться и не соскользнуть. Неторопливо я начала спускаться.
   С каждым шагом становилось темнее, и в конце спуска мягкий свет лампы освещал всего лишь крохотный пяточек передо мной. Веяло холодом и сыростью. Я, шла, представляя, что я - пленница. Что должны были чувствовать те, кого вели вниз? Сто ступеней бесконечной дороги, огромное богатство, которым еще владеет человек - дневной свет, лившийся из двери и исчезавший на последней ступеньке. Безжалостный ровный перестук сердца и шагов, в унисон отсчитывавших ступени до конца жизни... Опять нелепые фантазии! Я натянуто рассмеялась, в попытке развеять сковавший меня озноб.
   Оказалась я на квадратной площадке с арочным проходом. Плиты потолка низко нависали, а стены были неровные и кое-где выступали камни. За века все покрылось копотью и сажей от тысяч факелов. Над аркой висел полусгнивший щит, и можно только догадываться об изображенном когда-то на нем гербе. Прямо под щитом, подпирая его, скалилась высеченная из камня морда льва. В зубах лев держал каменный стебель, а вот сам цветок розы уже давно откололся.
   Проход слева был завален до самого потолка камнями и грязью. А справа от меня чернела осевшая дверь, обитая железными лентами и широкими гвоздями. Я надавила на нее. С трудом, но она поддалась и, со скрежетом царапая пол, отворилась. Выставив вперед лампу, словно меч, я протиснулась в затхлое помещение. Неровный свет проникал через крохотные окошечки под самым потолком, прорезая комнату рассеянными лучами. Я не отходила от двери и увидела только то, что освещалось скупым светом около нее. Груду доспехов и оружие.
   Здесь хранилась история! Но как грубо и безответственно! Возникло ощущение, будто в течение веков сюда сваливали пришедшие в негодность или еще целые, но ставшие ненужными доспехи. Вперемешку, покрытые ржавчиной и плесенью, лежали тонкие кольчуги с рваными дырами, рассеченные латные кирасы, шлемы разных форм, с покореженными забралами и вмятинами, поножи и наручни. У стен, прислоненные, поблескивали холодной сталью двуручные мечи, такие огромные, что рукояти могли бы достать мне до подбородка. Тут же стояли алебарды и копья, мечи меньших размеров, лежали в беспорядке кинжалы и шпаги с инкрустированными эфесами - все заржавевшее, но не утерявшее былой грозности. По всему полу, где падал свет, были разбросаны арбалетные болты. Невольно я наклонилась и подобрала несколько. На острых наконечниках алела ржа, но мне вдруг подумалось, что это вовсе не ржавый налет, а кровь тех, в чье тело впивались когда-то много веков назад эти смертоносные иглы.
   И вдруг я услышала, как кто-то спускается сверху. Приглушенное эхо отражалось от низких сводов потолка и разносилось далеко вглубь подземелий. Я вышла из оружейной и подняла повыше лампу, чтобы захватить как можно больше пространства лестницы.
   - Надеюсь, я не вогнала тебя в панический ужас, своим появлением, - весело произнесла Джессика, появляясь из тьмы.
   - Это ты наблюдала за мной? - спросила я вместо ответа.
   - А ты вся извелась, думая, кто ж это был?
   Зачем она пришла, удивлялась я. Что ей надо от меня? У меня не было повода доверять ей. Зато были все основания не доверять. Еще раз оказаться запертой! Нет уж, увольте. Тем более в таком мрачном месте! А Джессика могла бы сделать это, причем с большим удовольствием, без раздумий и угрызений совести. Иногда я сомневалась, была ли у нее вообще совесть.
   - Здесь очень нездоровая атмосфера, - сказала я, разглядывая покрытые плесенью камни и ржавую решетку в арочном проходе, зависшую над нами.
   Джессика подошла ко мне и, протянув руку, коснулась решетки.
   - Когда я только приехала, мне пришлось не раз спускаться сюда, - заговорила она. - Старушенция посылала меня "учить историю". Устраивала проверку на стойкость. А я упрямо читала историю Китчестеров и осматривала подземелье. После рассказывала ей, кого и как здесь казнили или сгноили в камерах. Так я заслужила место.
   Ее холеные пальцы обвили ржавые прутья, и она изо всех сил дернула решетку вниз. Я как будто ожидала, что раздастся тревожный лязг и решетка поедет вниз. Но та осталась недвижима.
   Мы прошли под аркой и оказались на перепутье. Отсюда шло разветвление на несколько коридоров, чернеющих в стенах непроглядными безднами. Я нерешительно остановилась.
   - Нам прямо. Раньше все эти коридоры вели к лестницам и потайным ходам, по ним можно было попасть почти в любую комнату в замке и флигелях. Но со временем многие из них засыпали или разобрали при строительстве, а что не сделали люди, то завершили обвалы. А там, - Джессика указала на проход перед нами, - там и есть тюрьма! Что трусишь! А казалась такой смелой...
   Не дожидаясь ответа, она засмеялась и пошла вперед. Я, естественно, последовала за ней. Воздух здесь был спертый и вонял крысиным пометом и гнилью. Нам открылся длинный, по крайней мере, мне так показалось, потому как лампа освещала только малую часть, зал.
   - Сейчас мы находимся как раз под пиршественным залом. Пленники гниют по звуки шумных пирушек и музыку менестрелей наверху! Забавно, не находишь?
   Меня передернуло. В какой-то отрешенности я осматривалась кругом. По бокам шли тесные крохотные помещения, зарешеченные толстыми деревянными прутьями с узкими, в палец, щелями между ними. Мы остановились возле одной из камер. Сбоку от нее из пола торчал рычаг, и Джессика налегла на него. Громоздкая решетка нехотя, медленно поползла вверх и застыла, вздрогнув, на уровне моей головы. В центре комнатки зияла дыра, занимавшая почти все пространство. Чтобы не упасть в нее, людям надо было осторожно обходить по краю. В стене торчали цепи, и небольшой выступ, на котором, как я поняла, и сидели, и спали.
   - Заходи, не стесняйся, - хмыкнула Джессика, и сама же сделала первый шаг. - Видишь кольцо на цепи? Его надевали на шею, когда заключенный провинился. Цепь слишком коротка, и он не мог двигаться. Только сидеть у стены. Такое наказание могло длиться немало дней! А вон те щели наверху, это единственный источник света и воздуха. Они везде такие - забитые грязью.
   Я смотрела во все глаза. И никак не могла взять в толк, что подземелья, о которых я мечтала и представляла в своих приключениях, такие...такие.... Я не могла найти слов, чтобы выразить то гадливое, мерзкое чувство, владевшее мной.
   - Вижу, ты уже раскисла, тогда я не поведу тебя в камеру пыток. Она в конце зала. Среди твоих предков было немало садистов, которым нравилось мучить пленных, - она растянула губы в язвительной улыбочке. - Еще были и такие, кто задерживали путников и требовали выкуп, а если бедняги отказывались, то их пытали до тех пор, пока Китчестеры не получали деньги.
   - Поэтому у них такая дурная слава! - пробормотала я. - И люди до сих пор боятся их.
   - Пытки, разврат, высокомерие и, конечно же, склочный характер... Вот, кстати, одна из забав, - она указала на дыру в полу. - Отхожее место. Дыры специально такие большие. Пленники верили, что через них можно сбежать и, прыгали туда, в надежде обрести свободу. Но вместо свободы ломали кости и оставались лежать там, крича о помощи, умоляя. Стоны и крики эхом разносились в округе. Но там же они и умирали. Их тело гнило и...
   Я наблюдала за ее лицом, пока она говорила. Ей как будто нравилось говорить о мерзостях, совершенных тут, и видеть мой ужас.
   - Достаточно!
   - ...смрад разносился по всему подземелью. Представляешь, какое тут стояло зловоние. Многие задыхались, кто-то сходил с ума, а их живое тело грызли трупные черви и мошкара.
   - Как человек жесток! - выкрикнула я.
   - Это в честь меня или тех, кто здесь когда-то властвовал? - небрежно поинтересовалась мисс Рассел. Я проигнорировала ее вызов. Она зло рассмеялась надо мной. Позже подозвала:
   - Посвети здесь. Смотри, еще видны царапины на камнях. Молитвы, проклятия, угрозы...
   Я склонилась и действительно смогла прочитать некоторые надписи.
   - Кто-то еще чувствовал здесь! Жил! - воскликнула я с благоговением, дотрагиваясь до корявых, еле проступавших под плесенью процарапанных букв.
   - Здесь жутко и хочется кричать от страха.
   - Кричи не кричи, никто не услышит...Ну все, пойдем. Сейчас я расчихаюсь, и своды, не выдержав такого шума, обрушатся на нас.
   Временами, когда Джессика забывала, что надо язвить и разжигать злость, ее можно было терпеть. Я была благодарна ей, что она пришла сюда и была со мной. Одна я не выдержала бы!
   Мы выбрались из подземного "царства" на белый свет, и обе чуть ли не со счастьем глубоко вдохнули свежий, пахнувший розами и летом воздух. Нет, мы не сблизились, не стали друзьями. Время, проведенное вместе, словно вылазка в стан противника, и каждый немного узнал другого. Хотя признаю, это знание не изменило мое мнение о Джессике Рассел
   - Я заметила, тебе дозволяется некоторая свобода действий, - сказала я, когда мы шли по саду, обходя дом. - И леди Редлифф смотрит на многое сквозь пальцы, если дело касается тебя.
   - Знаю, к чему ты клонишь. Она выказывает мне расположение, чтобы лишний раз унизить Эллен! Использует меня. Этого то я и добивалась - быть полезной. Элеонора нуждается во мне.
   Для чего она вообще пришла? Почему сейчас открывается мне? Но уже в следующее мгновение я поняла почему.
   - Я хочу быть полезной не только ей, но и тебе. Хочу предостеречь тебя от некоторых необдуманных действий, которые могут оказаться ...губительными для тебя.
   - Зачем?
   - Я уже говорила - жалость. Я не бесчувственная, хотя многие так думают. Ты еще невинная девочка, Найтингейл! Не только я, все видят, как загораются твои глаза при его появлении. Ты даже не можешь спрятать своих чувств. Хотя твои потуги на это вызывают бурю веселья. Он не для таких, как ты! Я слышала, что говорила тебе Жаннин. Она глупа и гонится за твоим наследством! Откуда ей понять, что ты для него такое же развлечение, как и дочка викария. Он воспользуется тобой и выбросит, когда ты надоешь ему. Точно так же наплюет на тебя и на все...последствия. Простушка, не знающая жизни, живущая по идеалам, вычитанным из книг. Ты не сможешь его увлечь. Ему нужна женщина, способная удержать, привязать его...
   - Согласна! - прервала я ее. До боли, почти до слез меня задело ее непреклонная и такая самодовольная уверенность в моей ничтожности. Я не могла больше вынести ни слова ее прогнозов моего падения, какие она с воодушевлением строила. Обида, комом застрявшая в горле, придала мне сил. Я приосанилась и деловито объявила:
   - Ты права, роль "серьезного увлечения" подойдет тебе гораздо больше! Я не претендую на нее. И даже на роль второго плана, то есть любовницы. Все достанется тебе! И уверена, ты с блеском сыграешь их. У тебя есть и жизненный опыт и достойный такой высокой любви цинизм.
   Она на секунду опешила. Но потом расхохоталась, сверкнув зеленью глаз.
   - Ах ты, маленькая дрянь. А ты вовсе не так проста, как кажешься.
   - Я кажусь такой, какая есть, - отрезала я. - Мне противны двуличные маски. И люди, гордившиеся тем, что у них на любой случай по две, а то и три маски! Если тебе нужен Дамьян, добивайся его! Если ты убеждена, что такого человека можно "удержать" и "привязать", тогда действуй! Едва ли такая женщина как ты сможет гордиться впоследствии тем, что завоевала мужчину, пригрозив своей сопернице.
   Я оставила ее среди буйно разросшихся роз. Выходя из дворика и заворачивая за угол, я оглянулась и увидела, что она раздраженно обдирает с колючих стеблей листья. День сегодня был весьма плодотворный - я приобрела еще одного врага!
   Вечер прошел тихо. В гостиную спустились все кроме Эллен. Граф распространялся о своем радикулите и о том, что даже ради меня никогда больше не взберется ни на одну лошадь. И впредь не зайдет на конюшню, чтобы не подвергаться соблазнам. Джессика была со мной подчеркнуто любезна, а я отвечала ей тем же. Дамьян же - официальным, хотя иногда в его тоне проскальзывала насмешка. После ужина мы, благодаря приятности вечера, который захотелось продлить леди Редлифф, прошли в музыкальную комнату, где Джессика села за рояль и стала наигрывать однообразную мелодию. Налив в бокал сухой портвейн, граф смочил губы и обратился ко мне:
   - Ну, что скажешь о Китчестере? Везде уже побывала? Все закоулки осмотрела?
   - Разве можно везде побывать! Но теперь могу сказать, что поняла, почему замок для тебя и... многих Китчестеров - смысл всей жизни.
   Музыка приглушала голоса. Но все, даже полковник и мистер Уолтер, прислушались к нашему разговору. Я уловила, как кто-то язвительно хмыкнул, наверное, Дамьян. Кто ж еще. Он прошел мимо и остановился недалеко от меня, у камина.
   - И что же ты поняла? - дед посмотрел на меня из-под нависших бровей. Я же сделала вид, что любуюсь акварелями, поэтому тяну с ответом. На самом деле, я пыталась подобрать слова.
   - Когда гуляешь по старинным комнатам, - начала я немного лирично, - где оставили частичку души жившие до нас люди, не замечаешь, где прошлое, а где настоящее. И чудится, будто пропитанные вековой любовью и заботой камни дышат... "Дышат и чувствуют, как живое сердце в человеческом теле" - так сказал когда-то о замке один...один мальчик. Еще он сказал, что у замка "есть своя душа, столь древняя, что уже никто и не помнит, когда она родилась и сколько веков простояла под этим хмурым небом".
   Исподтишка я взглянула на Дамьяна. Он стоял лицом к камину, вытянув левую руку и облокотившись ею о каминную полку, а в правой - держал бокал с портвейном. Монотонно перекатывая в бокале янтарную жидкость, он неотрывно смотрел на огонь. Как будто не слышал! И мне, почему-то, захотелось вновь произнести слова. Чтобы он знал, что я помню их.
   - Что за глупость наделять дома человеческими свойствами! - чванно высказала Элеонора.
   - Но глупость ли? - отозвалась я. - Когда дом стоит уже семь столетий, когда столько всего произошло в их стенах, тогда он начинает говорить. И рассказать может ох как много! Китчестер знал и радости, и печали, здесь разыгрывались и драмы, и комедии. И не могло это не запечатлеться в мощных серых камнях! Каждый камень хранит свою историю, свои секреты.
   Мои слова все-таки привлекли Дамьяна. Он залпом допил портвейн, отошел от камина и, поставив бокал на столик, присел на подлокотник дивана. Скрестив руки на груди, он смотрел на меня. Смотрел спокойно и чуть вопросительно.
   Покосившись на Дамьяна, леди Редлифф с трудом преодолела недовольство, придала своему лицу выражение светскости и с еще большим усилием вложила в голос мягкие интонации. Сегодня она была радушной хозяйкой.
   - Давно мы не проводили такие приятные вечера, как сегодня. Ты согласен, Лемуэл?
   - Это то и настораживает!
   - Я не куплюсь на твои провокации, братец. Мисс Рассел, освободите место. Пусть и Найтингейл поразит нас своими талантами, - потребовала леди Элеонора.
   - Я играю весьма посредственно, - призналась я, усаживаясь за рояль - И единственное чем смогу поразить вас, это безошибочной игрой какой-нибудь легкой польки.
   - Так чему же ты училась в своей Академии? В моих пансионах девочки посвящают целый год искусству музицирования.
   - Думать и выражать собственное мнение, леди Редлифф, - сказала я без обиняков.
   - Наверняка, в этом ты была старательнее всех остальных, - не смог удержаться от шпильки Дамьян. Но я тут же простила его, так как он искренне улыбнулся.
   - Ничего, со временем, ты сможешь отнестись к этим навыкам, как к недостаткам молодости. Молодые ведь более податливы в руках, Найтингейл! - Леди Элеонора сдвинула брови и высокомерно отвернулась от меня, дав понять, что сей занимательный разговор окончен.
   В скором времени я поднялась к себе и, тщательно заперла дверь на два оборота, оставив ключ в замке. Немного почитав, я затушила свечу. День выдался насыщенным, и сладкая сонливость одолевала меня. Но в тот момент, когда я уже проваливалась в сон, я опять услышала тихие шаги в коридоре. Я села в кровати и прислушалась. За дверью опять кто-то был. Я увидела, как ручка медленно поползла вниз.
   - Кто там? - крикнула я, но голос лишь прохрипел едва разборчиво.
   Ручка перестала двигаться. И через мгновение я услышала неровный звук торопливо удалявшихся шагов. Я соскочила с кровати и, открыв дверь, выглянула, надеясь заметить неизвестного. Но коридор лишь тревожно чернел.
  

ГЛАВА 23

  
   Проезжая мимо мостика, где мы обычно проводили с графом наши встречи, я вдруг увидела его самого. Он сидел на своей любимой скамеечке и пыхтел трубкой, подставляя утреннему солнцу морщинистое лицо.
   - Что вы здесь делаете, граф! - крикнула я ему, махнув рукой и пришпорив Дамми. - Вам надо быть в теплой постели и лелеять свой радикулит. А не холодить косточки на ветру у воды.
   - К дьяволу! - пыхнул старик клубом дыма и закашлялся.
   - Вы специально поджидали меня. Я угадала? Знали, что я приеду сюда.
   - Угу, - кивнул граф и указал трубкой на место рядом с собой. - Давненько мы тут не сидели, укрывшись от всех назойливых взглядов.
   Я спрыгнула, привязала Дамми к дереву и села на траву у ног старика. Дед пыхтел, а я любовалась бликами солнца на воде, в которых прыгали и резвились длинноногие водомерки.
   - В следующий раз придешь сюда с альбомом, - внезапно сказал дед. - Хочу, чтобы ты опять нарисовала замок. Теперь ты должна по-другому видеть его.
   Через небольшую паузу он осторожно заметил:
   - Ты так проникновенно говорила о Китчестере. Уверен, ты изменила свое решение!
   - Вы ошибаетесь.
   - Ты еще не распрощалась со своим капризом, упрямая девчонка!
   - Это не каприз, граф! Я не понимаю, почему вы вдруг хотите пойти на такой неразумный шаг. Вы поете дифирамбы Китчестеру и уверяете, что все делаете во благо замку, хотя сами понимаете, что Дамьян был бы куда лучшим владельцем, чем я! Скажите честно, почему вы настаиваете? И не пичкайте меня разговорами о долге. Для вас самого это всего лишь возвышенная чепуха, которой можно пренебрегать, если она противоречит вашим интересам.
   Старик улыбнулся, и его улыбка мне не очень понравилась. Как будто он слишком многое принимал как должное, как будто считал, что я в любом случае приму его сторону и что если он достаточно выждет, я стану на его точку зрения.
   - Так надо, Роби! И прими это... Да, я могу аннулировать документы, где восстанавливаю в правах сына, и все останется так, как было все эти двадцать лет. У меня не будет сына, не будет законной внучки и не будет наследника! Тогда я усыновлю Дамьяна и напишу завещание на него. Но...это не то, чего я хочу! Я буду ждать твоего согласия сколько угодно, до самой смерти, если на то пошло. Я должен искупить свою роковую ошибку и то, что слишком долго не признавал ее. Я знаю, как сделаю это! Когда-нибудь ты скажешь "спасибо" за то, что я был терпелив и настойчив.
   Что-то странное звучало в его словах, какое-то скрытое лукавство непонятное мне. Мне это не нравилось. Не зная, что задумал дед, я стала настороженно относиться к его словам. От старика можно было ожидать любой выходки!
   Я легла на траву, перевернувшись на живот и подставив руки под подбородок, устремила взор на замок. Как я воспринимаю Китчестер? В одном граф прав, сейчас я вижу его совсем по-другому, чем в те дни. Тогда он был для меня чем-то нереальным, дивным видением на ничем непримечательном английском лугу. Сейчас же... Мои чувства были противоречивы.
   Замок меня околдовывал. И тревожил. Днем меня все очаровывало в нем, захватывало даже то, что я нередко терялась в лабиринтах комнат и коридоров и долго плутала, пытаясь найти дорогу. Но в сумерки, стоило мне остаться одной, я, стыдно в этом признаться, начинала поминутно озираться и оглядываться. А в последнее время мне стало казаться, что я слышу у себя за спиной тихие, шелестящие шаги, подкрадывавшиеся ко мне. Мне чудилось, что меня толкают в какой-то опасный водоворот, который поднялся на поверхность с моим появлением в замке. Даже стены могли в любой момент сдавить меня и заключить в прохладном мраке, словно в тюрьму. Я встряхнула головой, отгоняя эти мысли. Ничто не удерживало меня. Я была абсолютно свободна и могла уйти отсюда, когда пожелаю. Было глупо чувствовать, как по спине ползут мурашки, будто я должна была чего-то бояться в Китчестере.
   В конюшне я увидела Дамьяна. Вместе с Леми он чистил Соловья. Точнее мальчишка стоял перед мордой жеребца, кормил его яблоками и самозабвенно о чем-то лопотал. А Дамьян, натирая замшей лошадиный бок, с серьезным видом слушал его, вставляя краткие замечания, приводившие Леми в состояние бурного экстаза, и он лопотал с еще большим энтузиазмом. Заметив меня, мальчик замахал мне, но остался на месте, важно просовывая между крупными зубами коня кусок яблока. Кучер сидел на ящике у стола и точил нож, при моем появлении он поднялся и поклонился. Конюха не было видно, наверно поэтому, Леми так спокойно вертелся возле Дамьяна.
   - Не хочешь к нам присоединиться? - пряча улыбку, спросил Дамьян, скосив глаза на рыжего паренька и подмигнув мне.
   - Думаю, вас и двоих на одного Соловья хватает! - промолвила я, но все же подошла послушать, о чем таком самозабвенном разглагольствует Леми.
   - Ты знаешь, оказывается наш мистер Стоун, - Дамьян чуть поклонился мальчишке, чем привел того в шоковое состояние, - намерен в будущем стать самым лучшим конюхом! И это еще не все, он хочет учиться тренировать лошадей и в будущем работать ни где-нибудь, а в самих королевских конюшнях! Устремленный сорванец, не находишь? В нем не только интерес к делу, но и отличное понимание... э-э... предмета...
   - А вам правда-правда интересно? - подняв на собеседника умоляющие глаза, выдавил рыжий паренек, не в силах совладеть со счастьем, от собственной значимости в глазах этого приятнейшего человека.
   - Ну разумеется, - без колебания отозвался Дамьян. Это утверждение окончательно лишило Леми способности выражать вслух свои мысли, и он блаженно засопел, устремляя победные взоры на кучера, который к несчастью, не разделял мнения мистера Клифера и оттого не выразил какого-либо достойного уважения к успеху мальчика.
   Я вышла из конюшни, размышляя о той новой стороне, что открылась мне в Дамьяне. Когда он говорил о Леми, я ощутила в его словах искорку гордости за мальчика, и это поразило меня. Он не смеялся, не издевался, а самым серьезным образом восхищался маленьким, дерзким, но смышленым пареньком. Однако уже вечером, это светлое впечатление, что вызвало во мне его отношение к мальчику, померкло, уступив место горькому разочарованию.
   Еще не было полуночи, когда я решила сходить в библиотеку и взять новую книгу. Свифта я закончила, а те книги, что привезла с собой из Сильвер-Белла, были зачитаны до дыр и сейчас лежали на дне сундука. Для моего таинственного визитера, который с завидной регулярностью подкрадывался к моей двери по ночам, время было еще раннее. Сегодня я решила, что не струшу, возьму себя в руки и в тот момент, когда он будет стоять у двери, распахну ее, встретив лицом к лицу. Эта личность меня очень интересовала. Кто и зачем играет со мной в эти непонятные игры? Что ему надо от меня? Ведь неспроста он каждую ночь совершает вылазки к моей комнате!
   Накинув халат, а сверху шаль, я взяла подсвечник, весьма удобный - с высоким стеклянным колпачком, защищавшим огонек от сквозняка, и вышла в коридор. Я быстро пересекла узкую тропинку между башнями, войдя в главный дом и, преодолев множество коридоров, оказалась в библиотеке. В первый момент я не обратила внимания, что из настольной лампы, которая была занавешена то ли покрывалом, то ли шалью, отбрасывая неясное пятно на темно-зеленые портьеры, мерно струился мягкий таинственный свет. Я подошла к книжному шкафу, к тому, где стоял Свифт, и, встав на цыпочки, засунула книгу на полку. Раздумывая над тем, что почитать, я двинулась вдоль ряда шкафов, ведя пальцами по книжным переплетам. И вдруг я увидела их!
   Они были почти у самого окна, скрытые столом и опрокинутыми стульями. Против воли, будто меня что-то неудержимо тянуло, я приблизилась к столу. Они не замечали меня, да и вряд ли им было дело до того, что твориться вокруг. Боясь дышать, я не сводила с них глаз. Ослепительная мысль молнией пронзила меня - что я тут делаю?! Господи, что я тут делаю! Зажав рот рукой, боясь, что слова, полные отвращения к себе, вырвутся из меня, словно бешенные собаки, сорвавшиеся с цепи, я стала осторожно отступать. И в этот момент взгляд мой упал на лицо девушки. Все это время оно было в тени, и я не могла разглядеть его, теперь же, когда я отступала, неяркий свет от лампы упал на нее. И я замерла, опешив. Широко раскрытые глаза Джудит, а это была именно она, а не Джессика, как я думала, уставились на меня. Они кричали, вопили, умоляли меня! С ошеломляющей явственностью я поняла, что происходит в этой комнате! Руки Дамьяна шарили по телу девушки, без усилий разрывая плотную ткань платья. И в следующий миг остервенелая, слепая ненависть обуяла меня. Не знаю, как, каким-то чудом, я заметила на столе брошенную куртку, а на ней - его излюбленный хлыст. Инстинктивно, совершенно не соображая, что делаю, я схватила его. Истертая кожа будто обожгла пальцы. Я ненавидела этот хлыст точно так же, как ненавидела его хозяина. Всей душой! Ненависть сдавила грудь. И я, вскрикнув, ударила...Ярость настолько сильная охватила меня, что из глаз брызнули злые слезы, а рука не дрожала, нанося удар за ударом. Прежде чем Дамьян вскочил на ноги, я с каким-то торжествующим злорадством успела заметить, что на его светлой льняной рубашке проступили красные полоски. Зарычав, он бросился ко мне, вырвал хлыст, оставляя на ладонях жгучие следы содранной кожи, и замахнулся на меня. Удар пришелся на плечо. Но не такой сильный, как можно было ожидать. Он замахнулся вновь, но я не отступила, не сделала попытки закрыться. Безумно долгий миг мы сверлили друг друга уничтожающим взглядом. Но вот, отбросив хлыст, Дамьян хрипло расхохотался. Он был пьян. Я с омерзением взглянула на него. Все отдала бы, чтобы в этот миг у меня в руках оказалась шпага! С каким бы превеликим наслаждением я проткнула его черное сердце!
   - Мисс, мисс... - с усилием я перевела взгляд на Джудит. Я вдруг осознала, что совсем забыла о ней. Девушка стояла, ссутулившись, сцепив руки и прижав их под подбородком. На ее распухшем от слез лице читался мучительный стыд. Она со страхом косилась на Дамьяна и пыталась выдавить из себя какие-то слова. Я вспомнила, как неоднократно замечала, что она боится его. С удивившим меня хладнокровием я произнесла:
   - Джудит, мне кажется, в это время ты должна быть в постели?
   - Мисс Сноу, - пролепетала девушка, трясясь как осиновый лист, - прошу вас, не думайте обо мне плохо! Прошу вас...
   - Она пришла по моему вызову! - процедил Дамьян. - Тебя что-то еще интересует?
   Я раньше не предполагала, до чего может дойти его самоуверенность. Есть ли предел бесстыдства для бессовестного человека?
   - Нет! Меня больше ничего не интересует! Пойдем Джудит, я провожу тебя. В такое позднее время опасно ходить одной, особенно по двору. Можно напороться на множество препятствий!
   - А вы, мисс Сноу не боитесь, возвращаясь обратно, ненароком напороться на те же самые препятствия, от которых вы так рьяно пытаетесь уберечь Джудит?
   - Нет, не боюсь, мистер Клифер. Препятствия не имеют нахальную привычку становиться у меня на пути, потому как я весьма напористый человек, и смогу преодолеть их любым способом, даже не страшась запятнать свою репутацию. Идем, Джудит...
   - Иди, Джудит! - почти ласково приказал Дамьян и, вперив в меня смоляные глаза, заволоченные пьяной дымкой, вкрадчиво произнес - Мисс Сноу задержится...Мне не терпится услышать от нее, что же это за способ расправы с препятствием, каким благовоспитанная леди может запятнать репутацию. В моем представлении такой губительный для юной девицы способ отнюдь не избавляет ее от препятствия, а наоборот делает его все больше непреодолимым.
   - К сожалению, я не могу удовлетворить ваше любопытство, мистер Клифер, - невозмутимо отозвалась я. - Сегодня я очень устала, и мне не терпится подняться в свою комнату.
   - А мне, золотко, не терпится удовлетворить... свое разыгравшееся любопытство и услышать, а может быть и увидеть, этот заинтриговавший меня способ.
   - Вы пьяны! Вам следует проспаться, а не загружать свой мозг всякими ненужными вам знаниями! Пойдем, Джудит...
   Я развернулась и сделала шаг к двери.
   - Джудит, ты пойдешь одна!
   - Она пойдет со мной! - требовательно отрезала я
   Он замолк, не сводя жестокого, исподлобья взгляда с трясущейся в ужасе девушки.
   - Джудит...- зловеще прошелестел он едва слышно. Неприкрытая угроза таилась в его глазах.
   - Простите, простите, мисс Сноу... Я... я должна... - она с силой вытерла глаза ладонями и, подобрав подол юбки, бросилась к двери. Через мгновение ее ботинки громыхали по коридору.
   Я без промедления последовала за ней. Но в отличие от Джудит, не могла спастись бегством. Пытаясь совладеть с собой, не показать пожиравший изнутри меня страх, я как можно непринужденней зашагала к двери. За спиной стояла гробовая тишина. "Слишком тихо...слишком тихо..." - накатывало волной страха. Страх раскачивал тяжко бьющееся сердце, мешал идти, острыми молоточками бил под коленки. Он разрастался, гулким колоколом отдаваясь в груди. Как же долго, бесконечно долго я иду! И вдруг, когда между мной и дверью оставалось всего несколько шагов, за спиной раздался неистовый рев. Звериный, бешенный рев! Немой ужас сковал меня. Я обернулась. В лице Дамьяна не было ничего человеческого. Леденящий оскал перекосил его. Он сорвался с места и ринулся ко мне, яростно отшвырнув попавшийся на его пути стул. Бессознательно я проследила, как стул летит через комнату, как врезается в шкаф, как оттуда с грохотом сыплются на пол книги.
   Одним громадным прыжком я преодолела расстояние до двери и стала дергать ее, молясь успеть выскользнуть, пока он не схватил меня. Но дверь не поддавалась! Джудит закрыла нас! Закрыла меня с этим зверем! Я в ужасе закричала. Лишь потом я поняла, что дергала дверь на себя, вместо того, чтобы распахнуть ее от себя. Но понимание это пришло позже, сейчас же я судорожно дергала, пытаясь спастись. Но чуда не случилось. Я ощутила, как его руки обхватывают меня, одним рывком отдергивают от двери, разворачивают, словно безвольную куклу, и с силой придавливают к стене.
   - Ты не посмеешь! - выкрикнула я. Но его рука в следующий миг накрыла мой затылок, впиваясь пальцами в волосы, и притянула к себе.
   - Значит, не посмею? - хрипло рявкнул он, переводя пылающий яростью взгляд на мои судорожно сжатые губы. Даже сейчас, когда пишу эти строки, вновь оживают чувства, вырвавшиеся из ниоткуда, завладевшие мной, лишившие воли. Я чувствовала себя совершенно бессильной перед ним.
   - Посмею, соловей... - прорычал он, и губы, тонкие, жесткие, ненавистные губы слились с моими. Он целовал неистово, беспощадно, словно против воли, словно на пределе, словно человек, достигший глубин отчаяния, которому некуда деваться. Сколько бы ни прошло лет, отпечаток этого поцелуя огненным клеймом будет гореть на моих губах.
   Его руки все сильнее обхватывали меня, дыхания не хватало. Он долго, бесконечно долго целовал меня и наслаждался моими бесполезными попытками освободиться, яростными нечленораздельными криками. Будто решил проучить меня, указать настоящее место, и я ненавидела его за это, ненавидела все больше, потому что он знал, как целуют женщин, и смог пробудить во мне странные, дремавшие до сих пор ощущения.
   У меня получилось высвободить руку, и я что есть мочи вцепилась ему в волосы. Он вскрикнул и, чуть не сломав запястье, вывернул мою руку за спину, вновь прижал к себе.
   Я стала извиваться, пытаясь вырваться, не сводя с него глаз, в надежде, что он прочтет в них отвращение, но Дамьян только издевательски скривил губы.
   - Давай дергайся, это только заводит меня...
   Намеренно непристойный смысл его слов заставил меня оцепенеть. Я почувствовала его горьковатое от алкоголя дыхание.
   - Не надо, - выдохнула я. - Прошу...прошу тебя!
   Долю секунды я думала, что Дамьян расхохочется мне в лицо. Но он вдруг склонил голову и на краткий миг прижался к моей шее.
   - Ведьма! Ведьма... - услышала я глухой шепот, а затем он сказал громко и насмешливо - Ну, раз птичка просит...
   Его руки разжались, и он отступил. Я втянула воздух, чувствуя пьянящую свободу, но в то же время непонятое, до конца неощутимое разочарование кольнуло сердце, как будто я поняла, что не хочу убегать, не хочу скрываться, и это открытие было таким пугающим. Никогда, никогда я не испытывала ничего подобного, словно сам демон завладел мной.
   Глядя на него сквозь дымку растрепавшихся волос, я принялась яростно тереть рот тыльной стороной ладони, чтобы как-то извести, изгнать те чувства, что всколыхнулись во мне. Но все это было пустой бравадой. Я сделала шаг, чтобы уйти, но его нога резко уперлась в стену, преграждая путь. Значит, я все еще в его власти!
   - Ты ведешь себя несколько... бесцеремонно, - я постаралась произнести слова ледяным тоном, но не обманула его.
   - А что еще ожидать при таком воспитании, как у меня? Но довольно обо мне. Ты представляешь собой гораздо больший интерес.
   - Неужели для тебя кто-то более интересен, чем ты сам?
   - В данный момент, как это для тебя ни удивительно, да! - он вдруг пристально посмотрел мне в глаза. - Признайся, что испытываешь ко мне больше, чем простое проявление дружелюбия?
   - Решил, что взял надо мной верх? - в запальчивости воскликнула я. - Так ты добиваешься своих гнусных побед?! Бедные девушки...
   - Заткнись, Найтингейл! - грозно прошипел он, приблизившись вновь. Мой гнев и страх забавляли его. - Восхитительная уверенность в себе! Рвешься в бой, а саму всю трясет от страха. Только не кричи слишком громко. Библиотека хоть и далеко от жилых комнат, нас могут услышать. И тогда твоей драгоценной репутации, действительно, конец...Ну же, признайся я небезразличен тебе...глубоко небезразличен.
   - Нас могли услышать еще тогда, когда ты ревел, как затравленный вепрь, не удосуживаясь сбавить тон. Так что сейчас смешно беспокоиться об этом. Пропусти меня, мне...
   - Не юли, птичка... Когда прекратишь сопротивляться? Ты сама знаешь - мы созданы друг для друга! Я понял это еще в тот день, когда ты, как слабоумная, ринулась спасать девчонку. Ты поразила меня тогда. Поразила...нет, в тот день ты убила меня. Я поклялся, любым способом завладеть тобой...Да, не вздрагивай так! Если б мне нужно было только твое тело - я уже давным-давно насытился, а, возможно, и пресытился тобой. Но, нет - мне нужна ты! Вся!... Или ты думаешь, я не слышу недоверчивости ко мне, думаешь, не чувствую, что любые мои слова тебе кажутся неискренними. Ты уверена, будто я играю с тобой. Это все вздор. Я честен с тобой! Я говорю то, что у меня на душе. У тебя талант заставлять раскрывать перед тобой душу.
   - А когда ты узнал, что я внучка графа Китчестера, то ты, наверняка, поразился еще сильнее!
   Он осклабился.
   - Я не отрицаю, мне нужен Китчестер. Я буду удовлетворен вдвойне, получив и тебя, и замок. Мы поженимся, хочешь ты этого или нет! Но надеюсь, к тому времени ты будешь хотеть этого, так же сильно, как я. Впрочем, уже сейчас достаточно одного поцелуя, чтобы ты сдалась и забыла всю свою чопорную холодность. Кстати, у тебя есть еще время посопротивляться, поиграть со мной, если тебе так этого хочется. Меня забавляет твое...трепыхание. Свадьбу я хочу пышную и будет она тогда, когда я встану на ноги и смогу обеспечить стабильным доходом Китчестер и нас...
   - Свадьбы не будет! Никакой! Никогда! - воскликнула я в сердцах. - Неужто ты думаешь, что я смогу выйти за тебя после всего, что ты творишь...Зная, о твоих гнусных, омерзительных поступках...Что ты за человек, когда спокойно можешь брать девушку силой и оставаться бесстрастным к ее мольбам!
   - Ее никто не принуждал, она сама пришла!
   - Не принуждал?! Вздор, я видела вас. Это было насилие в самой вопиющей форме.
   - Если тебе угодно, - кротко ответил он. - Только повторяю, она сама пришла. Девчонка знала, что ее здесь ожидает, и все же пришла. Почему я должен отказываться от того, что мне так покорно преподнесли?
   Он откровенно разглядывал меня и был до отвращения уверен в себе.
   - И потом, не верю, что ты такой тугодум и не сообразишь, что я никогда не выйду замуж за того, кто видит во мне наследство...к тому же только предполагаемое, а не меня саму. Тебе нужен Китчестер, а не я! Забирай его, а меня оставь в покое. Я отказалась от замка! Сколько раз уже можно повторять это! Ты же мне ненавистен, я презираю тебя, презираю твое бездушие, твою жестокость, твое высокомерие, твой цинизм, с которым ты смотришь на жизнь.
   - Надо же, сколько впечатляющих достоинств ты во мне разглядела! - ехидно пошипел он.
   -...Никто, ни один человек, даже твоя собственная мать, не может вызвать в тебе по-настоящему искреннюю любовь! Я вообще сомневаюсь, есть ли...
   - Не криви душу, маленькая лицемерка. Ты же знаешь, что есть... - глаза его блестели, их выражения я не могла понять. Целая гамма чувств - страсть, ярость, ирония, лукавство, удовольствие. Удовольствие того рода, которое испытывает кошка, забавляясь с мышью.
   Не нужно было говорить все это, но так долго копившиеся эмоции вырвались наружу, и я ничего не смогла поделать с собой. На мгновение Дамьян затаил дыхание, и я приготовилась к гневному отпору - от него исходила волна едва сдерживаемой ярости, и, зная бешеный характер этого человека, я должна была бы испугаться. Но в душе царило такое смятение, что даже ударь он меня, я только обрадовалась бы: тогда ужасное напряжение, державшее нас словно в цепях, ушло бы. Но Дамьяну, не в пример мне, удалось сдержаться.
   - Больше нам не о чем говорить, не так ли? Пока...Я не отступлюсь, Найтингейл! Пойдем, я провожу тебя, в такое позднее время опасно ходить одной, - бесстрастно повторил он мои слова и протянул руку, но я проигнорировала ее, больше боясь прикоснуться к нему.
   - Спасибо, справлюсь сама, - по-детски огрызнулась я, чувствуя, что голос все еще дрожит.
   Не теряя времени, я проскользнула мимо него и вылетела в коридор. Я вихрем промчалась по лестницам и коридорам и ворвалась в свою комнату. Первым делом я ополоснула лицо ледяной водой, пытаясь смыть горький вкус его поцелуя и унять охвативший меня жар. Вскоре волнение утихло, и хотя руки все еще тряслись, чувствовала я себя уже гораздо спокойнее.
   Лежа в постели я никак не могла перестать думать о нем и о том, что случилось.
   Этот человек завораживал и притягивал. Сколько бы я ни отвергала своих чувств, пытаясь сохранить хотя бы каплю достоинства, в душе я понимала, что действительно питаю к нему гораздо большее, чем простое проявление дружелюбия. Истина была мучительной, но я не могла больше бежать от нее. Не могла больше лицемерить! Я хотела быть с ним! Хотела - несмотря на то, что знала, какой он. И вот сейчас, когда Дамьян так манил меня за собой, мне предстояло дать ответ на жизненно важный вопрос: добивается он меня или Китчестер? Ответить, конечно, можно было бы, что добивается он и того, и другого, кстати, он и сам не отрицал этого. Но суть была в другом: действительно ли он любил меня? Или - в его сердце был лишь Китчестер! Я должна умерить свой пыл. Я прекрасно сознавала его намерения и должна быть осторожна! Он видел себя соблазнителем; я же считала себя женщиной, которая, даже впав в искушение, не собирается отбросить гордость настолько, чтобы забыть о достоинстве и потерять голову.
   Когда я уже засыпала, мне вдруг пришло в голову, что мой ночной гость так и не появился. И хотя мои мысли были заняты Дамьяном, шелестевшие за дверью шаги я бы услышала. Это навело меня на определенные подозрения...
   В течение следующих дней Дамьян как будто преследовал меня. Этого невозможно было избежать. Куда бы я ни направлялась, везде оказывался он. Он смотрел на меня с легкой усмешкой, как бы говоря: "Бесполезно пытаться бежать. Ты же знаешь, что никогда не сможешь от меня скрыться". Иногда на короткое время он уезжал по делам, я радовалась этому и в то же время постоянно бросала взгляд на часы, ожидая его приезда. Атмосфера в доме накалялась. Каждый час, проведенный с ним в доме, казалось, был чреват опасностью. И все же я чувствовала, что живу жизнью вдвое более насыщенной, чем обычно.
   Для дневных прогулок я стала выбирать такое время, когда была точно уверена, что Дамьян работает в теплицах или же уехал. Я твердо решила разобраться со своими мыслями. А делать это лучше в одиночестве, а не под прицелом пронзительных, все понимающих глаз.
   Погода в эти дни была унылая, как и мое настроение. Холодный дождь начинал лить с утра, радуя нас лишь короткими перерывами. Небо нависло так низко, и чудилось, будто деревья своими разлапистыми верхушками рвут тучи, закрывшие рассеянный диск солнца, который вот-вот скатится на землю. Целый день стоял плотный туман, и лишь яркие цветы - мальвы у дороги, вдовушки среди полей и розы в саду - радужными пятнами выделялись в туманной серости.
   В один из дней, когда дождь на время утих, дав небольшую передышку своему усердию, я была в своей комнате. Беспокойные мысли заполняли сознание. За окнами свистел ветер. Я прижала нос к стеклу, стараясь отвлечься, разглядывала очертания конюшни, но видела лишь, как в тумане мерцает желтый фонарь над входом. "Могу ли я верить ему?" - вновь и вновь задавала вопрос. Но как сочетать такой холодный расчет с огнем в его глазах, когда он говорил о своих чувствах ко мне? Здравая сторона моей натуры, возмущалась, и заявляла, что этот огонь предназначался вовсе не мне - а Китчестеру! Но как же хотелось верить...
   Комната давила на меня, хотелось подставить лицо холодному, пронизывающему ветру. Не могу больше оставаться тут! Выйдя из замка, я пересекла сад и пошла к крепостной стене туда, где высилась одна из сторожевых башен. В последнее время мне нравилось забираться на самый верх и стоять, обдуваемая своевольным ветром, у края зубчатого парапета, обиталища вечно пребывавших на страже воронов и летучих мышей.
   Направляясь по дорожке между домами, я вдруг ясно ощутила, что за мной кто-то идет. Иногда слышался стук камешка под чьей-то ногой, иногда - поскрипывание гальки. Я обернулась, но так как кругом были дома и заборчики, за которые можно без труда спрятаться, я никого не увидела. Мне стало не по себе. Глупости! Это какой-нибудь здешний житель. Но обычно они приветствовали меня, а не шли бессловесно за мной. И все же я ускорила шаг.
   Недалеко от конюшни бегали дети, играя в прятки. Туман располагал к игре. Они визжали от восторга, когда водивший проходил совсем рядом с тем, кто спрятался, не замечая его в тумане. Среди них я заметила рыжие патлы Леми Стоуна. Он помахал мне, подбоченясь, и, назвав меня "леди Найтингейл", хвастливо оглядел друзей.
   Через пару минут я подошла к башне. Стоя у входа, я прислушалась. Но никаких шагов или подозрительных звуков не наблюдалось. Опять я фантазирую. Я стала слишком трусливой, шутливо пристыдила я себя. Наверх вела винтовая лестница с веревочными перилами. Из всех башен - эта была самая сохранившаяся. Деревянный настил здесь еще держался, а не грозился провалиться от одного лишь дуновения ветра. Внизу в стены были вбиты крюки, полностью проржавевшие от времени, и можно было представить, что когда-то здесь висело оружие. Винтовая лестница вела на самый верх, под крышей она сужалась, и крутой подъем выводил на площадку. А сбоку от подъема находилась каморка, куда прятались стражники от непогоды. Она была очень низкой, и, осматривая ее в прошлый раз, мне приходилось нагибать голову.
   Я поднималась, слушая завывания ветра. Погода наводила на мрачные мысли. Я вспомнила, как дед, когда мы зашли сюда первый раз, рассказывал историю о благочестивой жене графа, которая, согрешив с любовником, не выдержала тяжести греха и бросилась вниз с башни. Только старик, рассказывая, все время путался и никак не мог решить - то ли жена сама спрыгнула, то ли ее сбросил оскорбленный муж; и случилось ли это здесь или в какой другой башне, а может быть и вообще в одной из башен дома... За давностью лет такие мелочи забываются.
   Лестницы были очень крутыми, и на полпути я остановилась, чтобы перевести дыхание. Странно, что жена графа не осталась на земле в качестве некой призрачной "белой леди", третировавшей последующие поколения обитателей Китчестера своим жалостливым видом, как обычно бывает в старинных легендах. Хотя она прекрасно подходила на эту роль. И все же, по словам деда, после наступления темноты никто не поднимается на сторожевые башни, и даже стараются не ходить мимо них. Мало ли, что может привидеться! Может быть, ни одна бедная женушка распрощалась со своей бренной жизнью, падая с древних стен.
   Как бы то ни было, но сейчас стоял день, а не ночь. И хотя я с мрачной веселостью вспоминала эту историю, меня охватил легкий трепет, когда представила, как измученная отчаянием женщина поднималась по этим скрипучим крутым лестницам, держа в руках хрупкую свечу, и метущийся танец огонька разбрасывал по стенам зловещие, алчущие душевных тревог тени. Захваченная этой мрачной картиной, мне показалось, что я даже услышала звук шагов на ступеньках, тихое поскрипывание досок под ногами. Я даже почувствовала, что внизу кто-то есть... Но я тряхнула головой, отгоняя нелепые фантазии.
   Я стала торопливо подниматься наверх. К чему спешка? Наверное, просто хотелось скорее подняться наверх, и отдаться на волю неуемного ветра. Наконец, я добралась до конца лестницы. Крутой дощатый подъем вел наверх. Справа от него была покосившаяся дверь в каморку. Дверь едва держалась на петлях и поскрипывала. Между неровными досками, почерневшими от сырости и прочерченными неглубокими канавками, оставленными жучками, были большие щели, в которые пробивался дневной свет из узкого стрельчатого оконца.
   Я вышла на площадку и подошла к парапету. Ершистый ветер тут же сорвал с головы капюшон и принялся играть с плащом, раздувая его, как парус, за моей спиной. На миг я закрыла глаза, ощутив тугие струи ветра, бросавшего мне в лицо пьянящий аромат омытого дождем, туманного луга. Ни леса, ни деревни, ни края лугов не было видно - все утопало в тяжелой, клубящейся пелене тумана, который не могли развеять даже самые сильные порывы ветра.
   И снова раздались шаги. Кто-то медленно, крадучись шел за мной следом. Едва уловимо поскрипывали ступени. Я прислушалась. Все тихо. Воображение, сказала я себе. Или нет?
   - Кто здесь? - крикнула я.
   Тишина. Пугающая тишина. Нет, я не одна в этой башне! Я была уверена в этом. Я отступила в угол и застыла, не сводя глаз с проема. Кто-то поднимался по ступеням. Почему он не откликается? Я позвала вновь. И вновь тишина. Если его намерения чисты, разве он пугал бы меня, разве молчал? Тут я вспомнила о ночном госте, о шелестевших у моей двери шагах и осознала, что, кто бы это ни был, но тот, кто сейчас поднимается в башне и мой гость - один человек. И с каким-то сарказмом подумала, что, видимо, и я стану героиней таинственной легенды замка Китчестер.
   - Кто вы, отзовитесь! - но в ответ лишь мучительное безмолвие. Он приближался. Шаги раздались совсем рядом, скрипнул настил у подъема наверх. Меня охватила паника. Я уговаривала себя, что бояться нечего, что это просто кто-то...свой. И с чего вдруг я забеспокоилась? С чего вдруг эти глупые, совершенно идиотские, необъяснимые мысли, что меня хотят убить?! Вздор, бред, чепуха...И все же я стояла, прильнув к стене, и молилась о чуде. Иногда мне кажется, что за нами и впрямь приглядывает ангел-хранитель, который оберегает нас.
   Внизу у самой башни раздался гвалт ребячьих голосов. Судорожно бросившись к парапету, я перегнулась через край, вцепившись в камень руками, и закричала, что есть мочи:
   - Леми, Леми Стоун!
   - Я здесь, леди! - отозвался мальчишка.
   Сердце бешено колотилось. Руки скользили. Это его шанс! Пронеслось у меня в голове. Ему стоит только выскочить и перевернуть меня через парапет. Я отпрянула и вжалась в стену, уставившись в проход.
   - Леми, поднимайтесь на башню. Все! Все поднимайтесь!
   Что я им скажу, когда они придут?! Что испугалась шагов? Что меня вдруг одолели какие-то смутные предчувствия? Но ведь человек так и не появился. Если он ничего не имел за душой, он бы вышел. Он бы вышел!
   Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я услышала у входа на площадку шумные, веселые возгласы. Дети гурьбой вывалились из проема и тут же разбежались в разные стороны, встав у парапета и осматривая открывшиеся виды.
   - Вы...вы никого не видели, когда поднимались? - осторожно спросила я Леми.
   - Нет, леди... А здесь здорово! Отец не разрешает сюда подниматься, да и никому не разрешают. Но с вами то можно! Ведь можно же? И нас не наругают?
   - Нет, не наругают, - поспешно сказала я, занятая своими мыслями. Мальчишка говорит, что никого не видел. Но человек то был! Кто-то же поднимался по ступеням. Куда он делся? Не растворился же в воздухе. И тут я подумала о двери. Ну конечно, каморка! Он скрылся там. Вряд ли сейчас он рискнет выходить из башни. Мы можем заметить его. Значит, он будет сидеть здесь до тех пор, пока я не уйду. А мне хотелось этого больше всего на свете.
   - Ну что, - сказала я громко, обращаясь к детям, - предлагаю нам всем отсюда спуститься и совершить набег на кухню в Китчестере. В такой промозглый день, вам наверняка хочется чего-нибудь вкусного. Миссис Гривз найдет, чем вас угостить, будьте уверены.
   Детские личики засветились широкими улыбками, и ребятня восторженно загалдела, предвкушая самое упоительное приключение, какое они когда-либо могли себе вообразить.
   - Но нам туда нельзя...- послышался тоненький голосок. - Ужасный граф украдет нас!
   - Пусть только попробует! Мы с Леми надаем ему таких подзатыльников, что он навек отучиться пакостить! - весело сказала я. Меня переполняло чувство облегчения.
   Выходя с площадки, я невольно взглянула на покосившую дверь. И запнулась, чуть не упав. Меня пробрал холод. Все мои страхи оправдались! За дверью кто-то прятался! В щелях меж кривых досок явственно виднелись очертания человека. Он притаился. Следит сейчас за мной. Я как завороженная смотрела на дверь. А что если подойти и распахнуть. Вот так просто - взять и распахнуть. Кто бы там ни был - я должна знать, кто это! Бояться мне нечего, он не посмеет ничего сделать, когда тут целая ватага детей. Бояться нечего...Я сделала шаг, другой...
   - Леди, леди - ворвался в мое сознание звонкий голос Леми Стоуна, - чего вы там возитесь? Вы же обещали отвести нас на кухню и угостить чем-нибудь...вкусню-ю-ющим, помните?
   Я нехотя оторвала взгляд от двери и начала спускаться, улыбаясь.
   - Помню, помню. Будет тебе что-нибудь вкусню-ю-ющее!
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"