Левина Екатерина : другие произведения.

Соловей для черного принца. Главы 37-39

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


ГЛАВА 37

   - Найтингейл, ты не видела мистера Уолтера?
   Жаннин на цыпочках вошла в комнату деда и, прикрыв скрипнувшую дверь, застыла на пороге, вцепившись пухлыми пальцами в изогнутую в виде розы медную ручку. Ее лоснящийся лоб, похожий на катыш мягкого сливочного масла, прорезала тревожная морщина.
   - Нет, только вчера во время ужина, - отозвалась я шепотом. Дед спал, беспокойно постанывая и покряхтывая во сне. С утра он чувствовал себя немного лучше, похлебал куриный бульон и после даже выдал какой-то анекдотец времен своей молодости. Но доктор снова и снова повторял, что не знает, стоит ли доверять этим обнадеживающим признакам.
   - А в чем дело? - властно осведомилась леди Редлифф.
   - Мистер Уолтер пропал, как сквозь землю провалился, - всплеснула руками Жаннин. - Эллен сказала, что он не ночевал в своей спальне. Я опросила всех, но никто не знает где он. Бедняжка страшно обеспокоилась. А в ее состоянии нервическая паника крайне не желательна!
   - Это ее обычное состояние, и она всегда в панике! - высказала Элеонора и присовокупила. - Пора бы уже привыкнуть к ее мифической инвалидности!... А его вещи на месте или пропали вместе с ним? Мало кому не опротивеет вид моей дочери. Не много же радости жить бок о бок с выходцем с того света!
   - Все на месте. И его книжечка...без нее он бы не...он бы не ушел без нее.
   - Да тебя никак всю трясет! - заметила старуха с сарказмом. - Эллен беззастенчиво глупа! Как я вижу, некоторым от этого польза. И не смей отпираться, милочка! Но меня абсолютно не заботит с кем из прислуги муж моей безмозглой дочери крутит амуры... Ты хотела что-то сказать, Жаннин? Или тебя покоробило слово "прислуга"? Не думала, что ты до сих пор находишься в безмятежном неведении относительно своей роли в Китчестере... Найтингейл, твоя помощь мне не требуется. Сходи к Эллен и узнай в чем дело. Главное, постарайся привести ее в чувство. Я не в силах выдержать еще и ее затяжные приступы.
   - Вы намереваетесь довериться мне? Помнится, в прошлый раз вы были недовольны моим посещением Эллен.
   - А разве есть выбор? Мисс Рассел уехала по моему поручению в Солсбери. Я же не ожидала, что мой размазня-зять создаст нам проблемы.
   Закрыв книгу, я положила ее под подушечку на стул, и, прежде чем выйти, подошла к старику. Он спал. Но его истрескавшиеся губы непрерывно шевелились, как будто во сне он вел с кем-то оживленную беседу. Над кроватью повис тяжелый запах кислятины, исходивший из стоявшей на тумбе оловянной плевательницы, в которую дед отхаркивал мокроту. Там же лежала и вишневая трубка, набитая крепким табаком. Курить старику было строго запрещено, и он довольствовался тем, что во время бодрствования частенько подносил трубку к своему грушевидному носу и вдыхал вожделенный табачный дух.
   Жаннин вызвалась проводить меня. После гнусных нападок Элеоноры деланное радушие на ее лице сменилось страдальческой гримасой, по всей видимости, не мнимой. Как только мы скрылись от свинцового взгляда старухи, женщина привалилась к стене и запричитала, жалуясь на несправедливость обманщицы-судьбы. В конце концов, фейерверк слов и эмоций сменился неиссякаемым потоком слез, которые Жаннин судорожно растерла на пухлых щеках.
   Мне было и жаль ее, и в то же время я гадала об ее истинном облике. Вполне возможно, что сейчас передо мной была убийца. И тогда ее щедрые слезы были не чем иным, как блестящей и, несомненно, лучшей частью продуманной игры. Без сочувствия в голосе я напомнила ей о мистере Уолтере. И миссис Клифер, шмыгая носом, поплелась за мной.
   - Я просто старалась всем угодить, - призналась она, доверительно косясь на меня. Слезы уже высохли и лишь красноватые следы на припухших щеках свидетельствовали о недавней сцене. - Я смирилась с участью бедной родственницы, и всеми силами старалась терпеть и угождать, чтобы заслужить одобрение... Я делала все, что они требовали! И даже больше! Старалась, чтобы всем было хорошо... Но так и осталась приживалкой! А какая-то мисс Рассел, бесстыжая гадюка, пользуется в этом доме большим уважением, чем я... Я ненавижу их всех! Я так мечтала, что, когда Дамьян станет хозяином, я хорошенько намылю их спесивые рожи... А теперь... теперь старику осталось недолго, и как только он преставится, нас вышвырнут отсюда. Обратно в грязь, обратно в клоповник...
   - Но вы не будете бедствовать. Дамьян много работал, он сможет обеспечить вас.
   Мы уже поднялись на третий этаж и остановились у входа в солярий, за которым находились спальни Уолтеров.
   - Ха, не смеши меня! Вроде бы Дамьян сделал какой-то капитал на своих делишках, но этих денег - мизер! Он без продыху гнул спину, трудясь в теплицах, принадлежавших графу. Но полагал, что скоро станет хозяином всего этого. А в итоге - все, что заработал мой сын, досталось Китчестерам! Из-за тебя мой сын оказался ни с чем!
   - Значит, если бы не мое появление, вы бы катались как сыр в масле, став здесь хозяйкой. А я расстроила ваши блаженные мечты. Я очень сильно мешала вам...
   - Еще бы, конечно... - но вдруг Жаннин резко оборвала себя. Ее влажные глаза ошеломленно округлились и, казалось, готовы были выскочить из орбит, так она была встревожена и поражена. - Постой, постой, Найтингейл, дорогая, уж не думаешь ли ты, что это я пыталась причинить тебе зло! Это оскорбительно...это унизительно! Когда-то я была очень, очень известна и слава обо мне гремела во всех театральных кругах! И опорочить имя, увенчанное лаврами, подобным срамом... Нет, это немыслимо! Найтингейл, дорогая, скажи, что это всего лишь бестактная шутка. Ты не можешь так думать!
   Я сжала губы и придала своей физиономии неприступное выражение, дабы продемонстрировать ей, что я, хоть и соловей, но баснями меня кормить не следует.
   - Тогда почему вы сильно испугались, когда я в бреду сказала, что вас не было в спальне? А в отваре, которым вы меня угостили, было снотворное! Кто еще мог подсыпать туда его кроме вас? Ведь вы же готовили отвар!
   - Да кто угодно! - воскликнула Жаннин звенящим голосом. - Ты думала, я не пойму, что ты подозреваешь меня? Я же не дурочка, Найтингейл!... В тот вечер я не сразу поднялась к тебе. Надо было взять грелку и... кое с кем договориться о...об одном деле. Я отлучилась, оставив поднос на кухне. Так вот, любой мог подсыпать туда снотворное! Правда, я спрашивала потом Гривз и служанок, они сказали, что никого не видели. Но им было не до этого, ведь ужин к тому моменту закончился, и они убирали стол.
   Сама святая простота сейчас выжидательно глядела на меня. Столько искренности и участия светилось на лице Жаннин, что не поверить ей - значит свершить жестокосердное преступление.
   - Тогда чего вы так испугались с мистером Уолтером?!
   - Так это ты подслушала нас! - на краткий миг за вуалью простодушия в коровьих глазах сверкнула злость. Но Жаннин тут же подавила в себе истинный порыв чувств - недаром ее имя когда-то гремело во всех театральных кругах! Хотя как сие чудо осуществилось с ее то весьма скромными талантами, осталось для меня необъяснимым.
   - Значит, ты все знаешь про меня и... Мэтью! - она прижала кулаки к вздымавшейся груди, от волнения рисковавшей покинуть границы декольте. - Ты никому не сказала?
   Я промолчала, но женщина, не дожидаясь моего ответа, взмахнула руками, точно подстреленная утка, и сдавленно забормотала:
   - Хотя какая теперь разница! Я все равно окажусь на улице. Но это же несправедливо! Несправедливо... Я столько всего сделала для этого дома, и ни капли благодарности! Лишь презрение и одиночество! А раньше меня всегда окружали толпы джентльменов... Ах, как я скучаю по ним! Это были лучшие годы моей жизни! Но я нашла отдушину в мистере Уолтере. Конечно, он не мог воспламенить меня, но за неимением другого... Да и он был явно не против... Еще бы, двадцать лет трястись над чахлыми мослами!!! Только мы сильно рисковали. Если бы связь раскрылась, граф не пощадил бы нас. Мэтью всегда трусил! На наших встречах он дрожал, как гороховый стручок на ветру... В ту ночь мы таились в служебных помещениях а, когда возвращались, услышали крики и пошли со всеми... Но только представь, как мы испугались после! Ведь нас могли не только уличить в адюльтере, но и заподозрить в сговоре против тебя... Что в гневе мог сотворить с нами граф, даже страшно было подумать!!! А я еще тогда смела надеяться... Еще не знала, что Китчестер может уплыть из под носа Дамьяна! А теперь уже все потеряно! И Мэтью куда-то пропал! Куда же он мог деться?!
   Я слушала ее, а сама спрашивала себя: "Верю или не верю ей". С одной стороны Жаннин говорила так, будто слова шли от чистого сердца, правдоподобно и непритворно. Но с другой - она сама себя считала мастером тонкой игры, так что, навострившись в лицемерии и изворотливости, могла лгать весьма искусно.
   Разговор с ней не принес мне заметного облегчения. Хотя кое-какие факты я узнала. Например, что в стакан с отваром, снотворное мог положить любой из обитателей Китчестера. Но что мне это давало? Только еще больше вопросов и подозрений!
   Когда мы, после короткого стука в дверь и едва прошелестевшего "войдите", попали в комнату Эллен, то обе сощурились от непривычного дневного света, бившего в незашторенное окно. Миссис Уолтер лежала на тахте, сильно зажмурившись и обхватив голову руками.
   - Может быть, закрыть шторы? - предложила я.
   - Нет! - резко выдохнула Эллен и разлепила глаза. - Надо просто привыкнуть к свету, и резь пройдет. Я позволила себе маленькое баловство со шторами, но мне так надоел сумрак. И впрямь, чувствуешь себя погребенной в могиле.
   - Яркий свет - встряска для больного организма. Вам итак пришлось сегодня понервничать. Так что будьте душечкой, Эллен, давайте занавесим окно.
   - Жаннин, вы радеете обо мне не менее горячо, чем моя Тереза. Если бы она была здесь, то, несомненно, запретила бы мне подобное ребячество.
   И вправду, стоглазого Аргуса, денно и нощно стерегущего здоровье и сон своей многострадальной хозяйки, на своем посту не наблюдалось.
   - Куда же подевался ваш сторожевой пес? - шутливо спросила я.
   - О, сегодня на мою голову сыплются все тридцать три несчастья! - раздраженно ответила Эллен. - Закончилась микстура для очищения крови, и Тереза поехала за ней аж в Солсбери. У доктора Тодда иссяк запас еще на прошлой неделе... Жаннин вы что-нибудь узнали?
   - Я опросила буквально каждого! Никто не видел мистера Уолтера со вчерашнего ужина.
   С губ Эллен сорвался тревожный возглас. Щеки ее горели лихорадочным румянцем, а пальцы, теребившие белое кружево на воротнике, сильно дрожали. Мне совершенно не нравилось ее состояние. Женщина была необычно возбуждена, будто стояла на грани истерики.
   - Где же мой муж? Неужели... неужели с ним что-то случилось? - нервно воскликнула она - После всего, что произошло... Я так боюсь! Страшно боюсь.
   - Только не вздумайте мандражировать! - Жаннин сдавила хрупкое запястье больной. - Ох, у вас ритмы частые! Сейчас я спущусь и сделаю вам отвар, он ослабит горячку и успокоит. Эллен, вы не должны впадать в панику!
   - Жаннин вы так добры! Вы и Найтингейл, единственные, кто печется обо мне... Но как же мне не беспокоиться? Он не мог уйти, не сказав никому ни слова. Нет, с ним что-то произошло. Что-то нехорошее... Да, да... нехорошее...
   Негромкий стук в дверь прервал ее. Робко вошла Джудит и сообщила, что леди Редлифф требует к себе миссис Клифер. Жаннин на мгновение скуксилась, но уже в следующую секунду поспешно засуетилась вокруг изможденной женщины, растирая ей руки и обещая тотчас же вернуться с отваром, как только леди Редлифф отпустит ее.
   - Идите, идите, Жаннин! Не гневите матушку задержкой из-за меня, - нетерпеливо велела миссис Уолтер. - Вы же знаете, как она будет возмущена. Мы обе... я буду виновата.
   Когда мы остались одни, Эллен вновь закрыла глаза. Но через пару минут, вдруг поднялась с тахты и неровным шагом направилась к узкой двери в дальней стене, ведущей в спальню ее мужа.
   - Я должна еще раз все осмотреть, - услышала я торопливые слова. - Может быть, он оставил мне записку. Он не мог... исчезнуть... Он где-то спрятался. Это так на него похоже... спрятаться.
   - Ну, конечно же, он спрятался! - воскликнула я, озаренная догадкой. - Эллен, помните, он все время твердил, что спустится в подземелья и напишет свой шедевр! Он там! В подземельях!
   - В подземельях, - бессмысленно повторила она, точно не осознавая, о чем речь.
   - Наверняка, он там! Я возьму лампу и спущусь туда. Я приведу его, даже если он будет сопротивляться! Если его там нет, то о крайней мере, мы будем точно это знать.
   - Нет! Нет, нет, нет, - надрывно выдохнула Эллен, и бросилась ко мне. - Нет, Натингейл, ты не можешь туда спускаться. Там... там... живут мертвецы. Я слышала, как они стонут... Это ужасно, ужасно... И там сквозняки, они убьют тебя, убью, как моего мальчика.
   - Эллен, успокойтесь, прошу вас, - я осторожно высвободилась из ее судорожной хватки, - Я уже однажды спускалась туда. Уверяю вас, там нет ничего смертельного, хотя и жутковато немного. А сквозняков и привидений я не боюсь.
   По ее телу прошла сильная судорога. Я испугалась, что еще чуть-чуть и бедная женщина лишится чувств.
   - Тогда я пойду с тобой! - неожиданно твердо произнесла она.
   - Что вы говорите, Эллен! Вы же еле на ногах держитесь!
   - Там мой муж!
   Против столь категоричного заявления я не могла ничего возразить.
   - Хорошо. Но дайте мне слово, как только почувствуете себя хуже, сразу же вернетесь.
   Но женщина не ответила мне, я сомневалась, что она вообще услышала меня. Ее воспаленные глаза, очерченные темными кругами, были абсолютно пусты, словно сознание самовольно покинуло ставшее неугодным тело.
   - Эллен, Эллен! Это безумие! - я сжала ее плечо. - Никуда вы не пойдете. Оставайтесь тут. Скоро к вам поднимется Жаннин. А я схожу и посмотрю, это займет всего четверть часа.
   - Я должна быть сильной, - прошептала в ответ Эллен. Ее стеклянный взгляд стал более осмысленным. Веки несколько раз медленно, словно нехотя, опустились и поднялись, и взгляд остановился на моем лице. - Я должна, должна... надо пойти туда... Там мой муж, я найду его.
   Немного пошатываясь, она прошла в свою комнату, взяла с тахты толстую шерстяную шаль и старательно обмотала ею плечи. Затем зажгла керосиновую лампу и, держа ее в одной руке, кивнула мне, дав понять, что готова.
   Моросил мелкий дождь, окропляя лицо и холодными струйками скатываясь по шее за воротник блузы. Весь путь до высокой башни с огромной дверью, ведущей в подземелье, мы проделали молча. Эллен будто не замечала неприятной сырости, так же как не замечала и меня, шедшую чуть позади. Только беспрерывно теребила бахрому на шали.
   Дубовая дверь оказалась открыта настежь.
   - Он там, - выдохнула Эллен и, не раздумывая, скрылась в чернеющем проеме.
   Только однажды я была здесь. Это не то место, куда тянет вернуться еще раз. Более того, в этих подземельях до сих пор витал дух чего-то невыносимо гнусного и страшного, так что даже в прошлый раз, когда мы с Джессикой были здесь, единственным желанием моим было - как можно скорее выбраться на свет.
   Я шагнула следом за Эллен. Все время, пока мы спускались по истертым ступеням, мне казалось, что я слышу позади себя чьи-то шаги, и чьи-то ледяные руки тянутся ко мне, чтобы утащить в непроглядную бездну. Все это было, конечно, игрой воображения, но сердце тяжелым камнем бухало в груди, потворствуя страху.
   Мы вышли на площадку перед арочным входом, оскалившимся острыми зубьями решетки. Желтое пятно света пробежало по стене и низкому потолку, на краткий миг выхватив львиную морду, высеченную под полуистлевшим щитом. Я точно почувствовала на себе застывший взгляд каменных глазниц льва, немилосердно проникший в самые потаенные глубины моей души. Пока я оробело всматривалась в очертания грозного стража, Эллен скрылась во тьме. Ни секунды не задумываясь, она устремилась в один из туннелей, в тот, который вел к тюремным камерам. И я торопливо последовала за ней.
   Вдруг что-то коснулось моего лица, словно холодная, влажная ладонь. Я отшатнулась и вскрикнула, и мой собственный голос эхом вернулся ко мне. Я протянула руку к лицу и поняла, что угодила прямо в паутину. Стряхнув ее, я поспешила уверить Эллен, что со мной все в порядке, но женщина, даже не заметила мой вскрик. Она застыла в проеме, ведущем в длинный зал, и что-то невнятно бормотала.
   Нервы мои были натянуты до предела, я еле удерживалась от того, чтобы поминутно не оглядываться через плечо. Мне хотелось повернуть назад, но я не могла оставить больную женщину одну в этом ужасном месте. Тем более я сама подала идею спуститься сюда, о чем теперь сильно жалела. Однако мне самой было досадно за свою трусость, поскольку Эллен, по сравнению со мной, оказалась храбрее.
   - Мистер Уолтер! - позвала я и прислушалась. Несколько долгих секунд мы стояли в безмолвии, словно отрезанные от всего мира, и ни одного звука не раздалось в ответ. Нас окружала непроницаемая темнота.
   - Вашего мужа здесь нет, - сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
   - Ты ошибаешься, он там, - прошептала Эллен и махнула рукой, указывая вперед. Крохотное пламя в лампе взвилось и затрепыхало, от чего наши тени заплясали по стенам в диком вертеже.
   - Но...
   - Надо все осмотреть здесь. Вдруг с ним случилась беда!
   Она подняла лампу высоко над головой и осветила заплесневелые стены, покрытые копотью и грязью, и ряд крошечных клетушек, зарешеченных толстыми прутьями. Решетка самой первой от нас камеры была поднята. Именно сюда мы с Джессикой зашли, когда осматривали подземелье. Мне совершенно не хотелось искать мистера Уолтера.
   Рядом со мной, сомкнув узкие пальцы на своем горле, надрывно вздохнула Эллен. Все это время она храбрилась, скованная страхом за мужа. Но силы покинули и ее. Только горестные всхлипывания слетали с ее обескровленных губ.
   - Пожалуйста, Найтингейл, - надрывно выдохнула она и застонала, крепче стискивая горло. - Я... я чувствую, что он там. Ты должна... пожалуйста.
   В ее голосе сквозила невыразимая печаль. Еще миг и мучительные, безудержные рыдания сотрясут ее изможденное тело. Протяжный стон вновь сорвался с ее губ. Такой до боли скорбный, такой щемящий, он прошелестел в воздухе и растворился, вызвав у меня дрожь в коленках. Мне показалось, что я уже слышала похожие звуки... Но, нет, нет, в этих стенах все кажется каким-то нечеловеческим, каким-то душераздирающим...
   Набрав в грудь, наверное, целый галлон воздуха, я спустилась с высокой ступени, разделявшей коридор и тюремный зал, и шагнула к клетке. Заглянула в нее. В крошечную щель под потолком, забитую грязью и паутиной, все же умудрялась проникать тусклая, рассеянная полоска дневного света. Без лампы в руках Эллен этого слабого луча было бы недостаточно, чтобы разглядеть испещренный трещинами пол с огромной отхожей дырой в центре и исцарапанные надписями стены. В камере никого не было.
   - Пусто, - громко произнесла я. - Нам надо возвращаться. Возможно, его давно нашли...
   Я повернулась, но, не сделав и пары шагов, застыла, не веря глазам. Эллен все так же стояла на ступеньке, держа на уровне груди лампу. Но теперь она возвышалась надо мной. Очертания фигуры терялись в полумраке, желтый свет снизу падал на ее лицо, и чудилось, будто оно, отделившись от тела, зависло в воздухе и сияло в темноте. Словно бесплотный дух, призрак, забредший в мир живых и занявший место Эллен.
   Другим был теперь ее облик, другим стало ее лицо; передо мной стояла совершенно другая женщина. Глаза ее сузились, рот сжался в жесткую тонкую линию, будто маска сползла с ее лица и обнаружила то истинное, что под ней скрывалось. Сама ненависть была здесь.
   - Эллен, что с вами? - я никак не могла поверить в ее преображение.
   - А что со мной? - голос ее был тих и спокоен, словно в глазах не светилось холодная злоба, так мать могла бы обратиться к непослушному малышу. - Ты же умная, должна все понять.
   - Так это вы!
   - Ты удивлена? Но почему? Неужели ты никогда не думала обо мне, когда искала ответ? Но нет! Кто будет подозревать убогую идиотку? Видишь, я все продумала. Я умна, Найтингейл. Гораздо умнее тебя.
   - Вы хорошо разыгрывали болезнь и немощь!
   - Да. Я обманула их всех! - она удовлетворенно кивнула.
   - Но ведь вы столько лет, еще до моего появления, изображали больную! Зачем? Вас же считали сумасшедшей!
   - Так было нужно! Ради моего сыночка Леми! Они не должны были видеть во мне врага. Для них я стала безвольной, слабой, хворой... Они видели во мне только безмозглую дурочку, но мне было все равно... Долгие годы мучений, тревог, ожидания и, наконец, мой Леми появился на свет. Я была горда, неимоверно горда им... Но разве ты можешь понять, что чувствует мать?!
   Эллен зажмурилась, стараясь подавить подступившие слезы. Ей потребовалось время, чтобы собраться с силами и продолжить говорить. Голос ее был полон непереносимой боли.
   - А я была, была матерью целых одиннадцать месяцев!!! Мой малютка, мой Леми, мой сынок...Одиннадцать месяцев он улыбался мне, любил только меня одну, свою мамочку! Но потом... потом он ушел. Потому что они убили моего сыночка! И я должна была отомстить им! Я знала, что время придет, и я отомщу, отомщу с лихвой!
   - Но ваш сын был болен! Он простудился.
   - Это они так сказали! - вскричала Эллен, вцепившись стальной хваткой в концы шали. - Они думали, я ничего не пойму. Но я все, все поняла... Я сразу раскусила их хитрую уловку.
   - Что вы поняли? Какую уловку?
   Женщина крепко сжала губы, запрещая самой себе говорить. В уголках рта проступила кровь. Она хрипло застонала, и слова сами, против ее воли, вырвались наружу:
   - Они специально подстроили так, чтобы Леми заболел! Они всюду шастали, распахивали двери, впускали сквозняки... Холод был повсюду: бушевал, свистел, и только и думал, как подкрасться к моему сыночку, как забрать его у меня. Я твердила им, что сквозняки смертельны, но они все смеялись надо мной... А потом это случилось... Я смотрела, как он мучается, как ледяные жестокие пальцы сквозняков душат моего сыночка, высасывают из его крохотного тельца теплую жизнь... Я смотрела и не могла помочь, я была бессильна, бессильна...Я не смогла уберечь его! О, как я несчастна!
   Нестерпимый крик вырвался из ее груди. От этого крика внутри меня все перевернулось. Где-то у горла стоял ком ярости, беспросветного отчаяния, жалости и чего-то еще, чему названия я не знала. В эту минуту я должна была бояться за свою жизнь, но я думала только об этой несчастной.
   - Все решили, что я сошла с ума. Но я хотела этого. Так легче мстить! Мне надо было только дождаться подходящего момента. И, когда бы он наступил, я сразу поняла бы, как надо действовать... Нет, я не сошла с ума, я умнее, гораздо умнее всех вас! Если бы у меня помутился разум, разве я смогла бы узнать моего мальчика, когда он пришел ко мне?
   - Леми пришел к вам?! О чем вы говорите, Эллен? Он не мог прийти к вам, он умер!
   - Да, да, он умер, и не мог прийти - она лихорадочно закивала головой. - И в то же время мой сын вернулся ко мне. Я молилась, чтобы Господь сжалился надо мной, и он услышал бедную мать!
   - Мне кажется, я понимаю. Вы приняли Дамьяна за вашего маленького Леми?
   - О, нет! Конечно же, нет!
   Внезапно Эллен наклонилась. От ее резкого движения я сделала шаг назад, встав под нависшую над головой решетку камеры. Мне почему-то показалось, что Эллен сейчас кинется на меня. Но женщина только поставила лампу на каменный пол, чуть в стороне от ступени, и выпрямилась. Она снова заговорила. И сделала это, прижав дрожащие пальцы к виску, словно пытаясь утихомирить боль, раскалывающую череп.
   - Мой Леми теперь всегда со мной! Он здесь, - она с силой сжала голову. - Однажды он пришел ко мне и больше никогда меня не покинет... Он говорит со мной, говорит, как любит свою маму, как скучает... Он знает, что я вижу его... Ах, как я хочу взять моего ангелочка на руки, прижать к сердцу! Мой... только мой...Теперь моему мальчику нечего бояться, никакие сквозняки не страшны ему... Но скоро я приду к нему... и тогда все будет хорошо...
   Ее неподвижный взгляд уперся в стену позади меня. Она принялась раскачиваться. Неистово, слепо. Все ее тело сотрясалось в немом рыдании.
   - А Дамьян... Он мог бы быть моим сыном. Правда, правда... Я люблю его, так же как и моего мальчика. И Леми нисколько не возражает, наоборот, хочет, чтобы я помогала ему во всем. Ведь он тоже одинок... Его настоящая мать - бессердечна, она не любит его! А я... я заботилась о нем, ласкала, как мать ласкает сына. Я заменила ему мать. Мы очень сдружились...Такой сын мог быть у меня, если бы ему дали вырасти!
   - И вы решили, что Дамьян получит самое лучшее, то, чего лишился ваш сын, - Китчестер?
   - Было совершенно правильно, что дядя выбрал его. Он любит замок, он боготворит его! Я была спокойна и счастлива, зная, что теперь он навсегда останется здесь, со мной. Это его дом... Он достоин владеть Китчестером больше, чем кто-либо другой... Но потом появилась ты!... И тогда я поняла, что наступил момент, какой я ждала долгие годы. Пришло время мести! Мести за моего ангелочка, за моего сына, которого они убили! Раз Дамьяну не достанется замок, разве справедливо, что он достанется тебе? Они все хотели, чтобы это была ты. "Чистая кровь Китчестеров", - вот кто ты для них. А мой Дамьян - жабеныш, позор, осквернитель! Но я не могла допустить такой несправедливости. Я должна была убрать тебя, чтобы освободить место для того, кто достоин занять его. Для моего Дамьяна! И тогда они бы все взвыли, они были бы уничтожены, растоптаны в грязи позора! Особенно моя драгоценная матушка. Она бы не пережила... И Леми подсказал мне, как надо действовать! Мой Леми, он очень, очень умный!
   - Никогда бы не подумала, что у призраков такой высокий интеллект, - съязвила я.
   Но мне самой было не до насмешек. Я утратила всякое представление о времени. Мне чудилось, что мы провели в этом жутком месте вечность. Когда же нас хватятся? Кто-нибудь догадается, что мы тут? То, что Эллен была безумна, не было сомнений. Хотя сама себя она считала абсолютно здравой, умнее всех нас. Пока она говорила, я не боялась ее нападения, но что произойдет, когда ее исповедь закончится? В памяти с яркостью всплыла кошмарная ночь в башне. А ведь она была там! Эллен пыталась столкнуть меня в провал. До сих пор мое тело хранило отпечатки ее сильных, ловких рук, когда она цеплялась в меня и тащила к провалу.
   Миссис Уолтер оказалась вовсе не беспомощной, не изможденной и совсем не хрупкой женщиной, требовавшей постоянного ухода и ежедневно страдавшей приступами.
   - Но сначала мы не хотели тебя убивать! - тем временем продолжала говорить Эллен. - Леми сказал, надо напугать. Помнишь, мы пошли в часовню? Как замечательно, что матушка решила отыграться на мне и послала тебя сопровождать! Лучшего места и не придумаешь! Тогда ты сильно испугалась, думала, что столкнулась с привидением!!! Ха-ха, я сделала все правильно, и мой мальчик был доволен мной... Но ты не уехала! Как говорит мать, ты слишком упряма... А потом я поняла, что случилось самое страшное, то, чего я никак не ожидала.
   - Неужели? И ваш Леми ничего не сказал вам или он тоже не знал? Удивительно...
   - Тебе стало мало Китчестера, так ты решила отобрать у меня Дамьяна! Моего, моего Дамьяна! Сначала я надеялась, что его увлечение тобой скоротечно. Но ты оказалась сильнее, ты сгубила его! Он стал слишком слабым, потерял голову... Но я сама знаю, что лучше для него, я сама дам ему это! Ты не оставила мне выбора! В этот раз я не буду бессильной, я не стану бездействовать, я уберегу моего мальчика... Я освобожу Дамьяна от тебя!
   - И вы решили ночью проникнуть ко мне в комнату, чтобы убить меня? Но у вас ничего не вышло, я всегда оставляла ключ в замке.
   - Но я надеялась, что ты забудешь об осторожности... Мой Леми был добр к своей мамочке и подсказывал, как надо действовать. Он сказал, воспользоваться моментом! Как-то я заметила, как ты выходишь из дома и идешь к сторожевым башням. Это был хороший момент! Мне надо было только столкнуть тебя вниз, но ты заметила меня...
   - Мне повезло, что рядом гуляли дети.
   - Да, да, дети... они помешали мне. Я бы не стала причинять им вред...
   - Тогда вы заманили меня в переход, где на лестнице был провал.
   - Мы все блестяще спланировали. Все бы подумали о несчастном случае. Но ты оказалась слишком сильной, хотя я и подсыпала в отвар снотворное... Наверное, его было мало, раз ты так сопротивлялась. Но я боялась переборщить, тогда бы я не смогла тебя разбудить.
   - Вы оказались талантливой актрисой.
   - Я многие годы жила притворством... Но все эти мучения не напрасны! - лицо Эллен наполнилось какой-то безудержной радостью. Она подняла глаза, словно в молитве обращаясь к небесам. - В этот раз Господь не допустит моего поражения. Я не ошибусь, я буду сильной! Ради моего мальчика! Ни ты, ни сквозняки - ничто не сможет разлучить нас! Он останется со мной... Навсегда, навсегда, как и мой ангелочек, как мой Леми... Никто не получит его, он любит только меня, только мне он улыбается... Мне - своей мамочке.
   - Вы сумасшедшая! - не отдавая себе отчета, выплюнула я слова, точно ядовитых жаб. - Вы убили Сибил! Вы сами уподобились вашим треклятым сквознякам, и подобно им забираете чужие жизни. Неужели вам безразлично, что вы причинили столько боли? Ведь вы сами пережили смерть сына и должны знать, насколько велико это горе - потеря близкого! Но вам ...
   Она перебила меня.
   - Все для него. Мое сердце. Мой разум. Ничто не повредит ему. Ничто. Никто. - Она прижала руки к груди, сминая и с силой, до хрипоты, стягивая на шее шаль. - Я не стала бы ее убивать. Нет, нет... Ты - сгубила его. Ты, не она... Но Леми сказал, она навредит нам! Сибил Рид - плохо! Я не могу огорчить моего мальчика... Ничто, никто не отберет его у меня.
   Вдруг она опустилась на пол и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони, в свои исхудалые белые ладони, которые начали мять, коверкать лицо, несмотря на то, что женщина пыталась найти в них защиту.
   - Так ее смерть не была ошибкой? - переспросила я. Возможно, я неправильно поняла бессвязные слова, но я не могла поверить, что эта безумная женщина разглядела в Сибил опасность. Что она могла сделать? Как помешать ее сумасшедшим идеям? - Зачем?
   Эллен не ответила. Она сидела совершенно неподвижно, освященная рассеянным, ламповым светом, таким умиротворенным, таким спокойным. Но вот ее ладони отлепились от лица, и она уперла в них взгляд, поворачивая их то тыльной стороной, то внутренней, точно пытаясь что-то рассмотреть. Внезапно ее мокрое, покрасневшее лицо исказилось, изо рта вырвался вопль, и руки молниеносно протянулись к стоявшей рядом лампе и в тот же миг с силой метнули ее в меня.
   Я увернулась. Но лампа пролетела выше и ударилась в перегородку камеры, в которую уходила решетка. Над головой раздался звон. Стекло брызнуло мне в лицо, причиняя острую боль. В глазах защипало, я часто заморгала, но тотчас ощутила нестерпимый ожег, словно под веки сунули пылающие угли. Закричав, я прижала пальцы к глазам и почувствовала влагу. Вокруг резко завоняло керосином. Я была ослеплена!
   Не успела я осознать, что произошло, как яростная атака сбила меня с ног. Падая, я ударилась головой о камень. Волна боли окатила меня. В следующую секунду тяжелое, точно чугунное, тело Эллен придавило меня к полу. Извиваясь, я попыталась сбросить ее с себя. Но холодные руки, стальными прутьями обвились вокруг шеи, и чем отчаяннее я дергалась, тем ожесточеннее становилось давление тисков.
   До моего слуха донеслось собственное охрипшее дыхание. Глаза все еще жгло, слезы катились градом, и единственное, что я видела - это фиолетовые искры в кромешной тьме. Клещи на шее сжались еще сильнее. Из моего горла вырвалось свистящее сипение... Нет! Я не умру! Не умру! Перед глазами поплыли белые круги. Я напружинилась, чувствуя, как приливает сила к рукам, ногам, спине, и что есть мочи рванулась, отбрасывая от себя Эллен. Мне почудилось, что с меня упала наковальня - такая невероятная легкость сделалась во всем теле! Жадно заглатывая воздух, я тут же вскочила на ноги и беспомощно выставила перед собой руки. Я не сдамся! Я буду бороться! Совсем рядом раздался пронзительный смех.
   - Ты слепа, как котенок! Какая жалость.
   - Я буду бороться! - взвизгнула я. - Нас хватятся в замке! Нас будут искать.
   - Они не станут искать здесь.
   Она была права. В самом деле, с чего бы им пришло в голову спускаться в подземелье?
   - И даже если бы они знали, где мы, - продолжала Эллен, - им не удастся прийти тебе на помощь. Я покончу с тобой быстрее... Думаешь, мне самой хочется оставаться тут? Я чувствую, как волнуются сквозняки. Они довольны! Они чуют жертву!
   Я начала звать на помощь. Это было глупо. Кто мог меня услышать? Зато я услышала сквозь нервное хихиканье Эллен, звук осторожных шагов. Она приближалась ко мне. Так расчетливо и неторопливо подкрадывается к кровати больного старуха-смерть, которая уверена, что в этот раз точно уйдет с поживой.
   Мной завладел панический страх. Я начала осознавать, что и в самом деле сейчас умру. Я начала звать кого-то, даже не понимая кого. Потом поняла, что кричу:
   - Я не хочу умирать! Не хочу!
   Но она неумолимо приближалась. Невольно я сделала шаг назад. И вдруг... с беспредельным ужасом поняла что стою на самом краю дыры. Одно неловкое движение - и я сорвусь вниз. Я замерла. Пустота под ногами веяла ледяным холодом, в нем явственно ощущался омерзительный запах смерти, ощущался даже не разумом, а какими-то древними инстинктами до предела обострившимися. Так я стояла, снедаемая разрывающими на части паническим ожиданием. Стояла, казалось, часами, потому что время остановилось, растекшись в густое, тягучее желе.
   Пока не появилось еще что-то. Движение беззвучное, но ожидаемое и потому невыносимо страшное. Эленн поняла, что я оказалась в западне! Ее горячее дыхание обрушилось на меня вместе с остервенелым криком:
   - В прошлый раз мне не удалось столкнуть тебя! В этот раз - тебе не избежать падения!
   Ее исступленный крик пришелся мне в самое ухо и яростно взорвался в мозгу. Тотчас я ощутила толчок в плечо, легкий, но достаточный, чтобы ноги дрогнули. В самый последний отчаянный миг я попыталась ухватиться за убийцу, но пальцы, тщетно перебирая воздух, рассекли пустоту. Эллен успела отпрянуть. А я ступила в пустоту...
   Через долгий, несказанно долгий миг ко мне вернулась способность мыслить. Первое, что я осознала, - я висела, вцепившись в каменный край, а ноги болтались в воздухе, не находя опоры.
   - Найтингейл, - как будто издалека донесся до меня голос Эллен. Секунды она вслушивалась, затем позвала снова, каким-то неестественно вялым голосом, - Найтингейл, ответь мне!
   Над моей головой раздались ее шаги. Она нависла над дырой, всматриваясь в чернеющую бездну. С бешено бьющимся сердцем я представила, как ее ботинки давят мне пальцы и, не выдержав боли, я лечу вниз. Откуда-то из глубин памяти родились слова молитвы. Снова и снова я повторяла их в надежде на милосердное избавление от боли... Но Эллен чего-то ждала...
   Внезапная мысль обрушилась на меня ослепительной надеждой - она не видит меня! Она думает, что я упала! Слабый луч света, пробивавшийся сквозь грязную щель оконца, не рассеивал темноту в камере, а лампа была пущена ею в ход в качестве оружия.
   Возможно... О Боже, помоги мне! Я неистово молилась, боясь еще поверить в такое невозможное, немыслимое, сверхъестественное везение! Я затихла, силясь не дышать, не дрожать, не существовать... Боже, Боже... Боже помоги! Секунды бежали за секундами - сколько прошло времени? Сколько я не дышала? В голове помутилось, еще мгновение и она разорвется от натуги.
   Эллен отступила.
   - Леми, мы сделали это, - пробормотала она, выходя из камеры. - Ты будешь мной доволен, я знаю. Я сделала все как надо. Дамьян спасен, мой мальчик спасен. Никто, никто не отнимет его...
   Она все говорила и говорила, но я уже не разбирала слова. Я почти видела, как она на ощупь брела по коридору, спеша к спасительному выходу.
   Между лопаток по спине загулял холодок от ощущения бездны подо мной. Я напряглась, силясь подтянуться. Но онемевшие руки, будто набитые опилками и иглами, не желали подчиняться и вытягивать, ставшее стопудовым, тело. Только пальцы бесплодно царапали камень, едва ли ощущая его поверхность. Все тело казалось чужим, и лишь страх, живший в сердце, был неотъемлемой частью меня.
   Оставалось только ждать. Но долго ли я могла продержаться так? Десять минут, час, сутки... И кто придет сюда? Никому нет дела до этого кошмарного места, разве только крысам... Я зажмурила глаз и открыла, повторив так несколько раз. Слава богу, зрение потихоньку стало возвращаться ко мне. Если бы только я могла промыть глаза!
   Тут в голову пришла мысль, а что если Эллен скажет всем, что я ушла, бросила всех и ушла. Она может даже написать записку, объясняющую мой уход. Ее воображение без труда справится с такой легкой задачей.
   Сырость и холод начали просачиваться мне в кости. По телу прошла волна озноба. Я хотела закричать, позвать на помощь, но вовремя передумала. А вдруг Эллен все еще в подземелье? Вдруг она услышит мои крики и вернется?
   Окутанная непроглядной тьмой, я висела и слушала, как глухо ухает мое сердце и как медленно, словно толчками, движется кровь в руках и ногах. И мысли тоже тяжелые и медлительные, неторопливо ворочались одна за другой, точно разленившиеся перекати-поле, не давая сосредоточиться.
   Пальцы свело судорогой от ожесточенного напряжения. Неужели конец?
   - Нет, нет! Только не сейчас, только не сейчас... - безумно зашептала я.
   Но я боролась... Нет, нет же. Я не могу умереть! Должно случиться чудо! Дамьян спасет меня! Конечно, это будет Дамьян. Если бы только он мог услышать меня, почувствовать, как я нуждаюсь в нем!
   - Дамьян, - провыла я, с силой вжавшись виском в вытянутую руку. - Кто-нибудь... хоть кто-нибудь... Помогите! Помогите...
   Кричать я уже не могла. Силы оставили тело, превратив его в безвольно болтавшийся куль. Я только тихо поскуливала, не узнавая своего жалкого голоса.
   Внезапно слух мой напрягся. Я как будто что-то услышала. Далеко, в глубине коридора, торопливые шаги, тяжелые, с металлическим перестуком, как от мужских сапог. Дамьян! Это Дамьян! Боже, это Дамьян! Безмерный восторг опалил меня. Только бы удержаться! Держись, держись, молила я себя. Это он! Он идет к тебе! Он спасет тебя! Только держись...
   - Дамьян! - выкрикнула я, но с губ сорвался только рыдающий всхлип. Но и он как будто достиг цели. Человек пустился в бег. И уже через минуту оказался в камере. Я задрала голову, чтобы видеть его.
   Сквозь белесую пелену в моих глазах, прорвался свет лампы. Я различила склоненное надо мной лицо Дамьяна, расплывчатое и немного мутное.
   - Слава богу! - выдохнула я, чувствуя, как глаза наполняются нестерпимыми слезами. Все-таки пришел... Он пришел ко мне, он спасет меня! Теперь все будет хорошо...
   Я всматривалась, стараясь разглядеть протянутые ко мне руки. Но Дамьян бездействовал. Он неподвижно стоял над дырой и смотрел на меня, освещая лампой. Насколько я могла видеть, лицо его было белым, как у мукомолов после трудного рабочего дня. Белым и застывшим...
   - Дамьян, - прошептала я. Слезы высохли. Я не могла ничего понять, почему он медлит, почему стоит и так смотрит на меня... Неужели он наслаждается моими муками? Голова загудела от нахлынувших подозрений. Пальцы заскользили. Лишь в самый последний момент мне удалось впиться изломанными ногтями в камень.
   - Прошу тебя, - почти беззвучно выдавила я. Сердце мое бухнуло в пропасть. В ту самую пропасть, куда через миг полечу я... Он не спасет меня! Ему нужен Китчестер! Почти физически я ощущала, как неистовое желание безраздельно владеть замком поработило его.
   - Ты же понимаешь, какая это отличная возможность? - спросил он, не сводя с меня глаз. Говорил он ласково, будто утешал раненую птицу. - Если ты упадешь, мне достанется все!
   Его рот судорожно исказился, словно не желая говорить, словно сопротивляясь воле хозяина. Его лицо наполнилось отвращением, точно в этот миг он ненавидел и презирал себя. Казалось, внутри него боролось два человека: один, видевший во мне беспощадного врага, а другой, любивший меня и страшившийся за мою жизнь. Борьба длилась недолго, всего несколько тяжелых ударов моего сердца. Затем я уловила резкую перемену в его лице - отвращение сменилось какой-то бесповоротной решимостью. И даже пелена все еще мешавшая мне отчетливо видеть, не сумела скрыть зажегшийся в его глазах огонь.
   - Но с другой стороны... Что ты со мной сделала, золотко? Заколдовала?... Чертовски сложно - сделать выбор и не ошибиться.
   - Прошу тебя, - вместо ответа проскулила я. Рук я уже не чувствовала. Они настолько затекли и онемели, что в следующий раз я уже не смогу передвинуть их по краю. Неожиданно он лег на живот и, свесившись в дыру, ухватил меня чуть выше локтей и стал вытаскивать.
   Когда ноги ступили на твердый пол, они затряслись и подкосились, точно скованные параличом. Я рухнула на колени, но и в этой позе не удержалась, а повалилась боком, скрючив оцепеневшее тело. "Спасена!": мелькнула мысль, прежде чем я провалилась в темноту.
   Очнувшись, я не сразу осознала, что происходит и где я нахожусь. Вокруг все так же клубилась тьма, и в первый момент я вообразила, что до сих пор пребываю в беспамятстве. Но, нет. Меня несли на руках. Окостеневшее, будто обратившееся в соляной столп, тело чувствовало крепкую хватку сильных рук и полностью подчинилось их надежной и удивительно спокойной силе. Размеренный ритм шагов словно убаюкивал. Я закрыла глаза, не желая думать, не желая двигаться, не желая выбираться из спасительного забытья. Но все же у меня хватало сил радоваться тому, что Дамьян спас меня, значит, он сделал свой выбор.
   В следующий раз я открыла глаза, когда услышала голоса. Дамьян отдавал приказы, требуя позвать доктора. Он бережно уложил меня на диван в голубой гостиной, подложив под голову несколько маленьких подушечек. Потом он ушел, оставив меня одну. Правда, вскоре вернулся и, пододвинув стул, сел рядом со мной, сцепив руки в замок.
   - Неугомонная девчонка, - прошептал он, одновременно укоряя и лаская. Он взял мою ладонь, черную от грязи, с изломанными ногтями и ссадинами, и, повернув внутренней стороной, осторожно коснулся кожи. Мне почудилось, будто боль, пульсирующая в руке, немного угасла.
   - Как... как ты узнал, где я? - горло саднило, будто безжалостные пальцы убийцы все еще стискивали его. Слова дались с трудом.
   - Эллен сама пришла ко мне в теплицы и все рассказала. Она была сильно возбуждена. Ей не терпелось объявить о своей победе. Я... - Дамьян нахмурился, - я не предполагал, насколько Эллен больна на самом деле. Она сказала, что убила тебя ради моего блага. Сказала, что восстановила справедливость. И хотела, чтобы я оценил, как велика ее любовь ко мне. Она все время путалась, называла меня своим мальчиком, будто я сын ей. И не могла понять, почему ее слова привели меня в ярость... Она абсолютно невменяема! До сих пор я не понимаю, как проглядел ее безумие! Но я даже не подозревал ее. Она всегда была добра ко мне!
   - Она убила Сибил!
   - Да, я знаю. Она призналась во всем содеянном. Призналась на виду у работников. Хотя вряд ли она вообще их заметила. Ее так лихорадило, что она ничего не сознавала.
   - Что теперь с ней будет? - вопреки всему мне было жаль Эллен Уолтер. Она была больна. И именно болезнь и неумолимое горе подвигли ее на преступление.
   - Я запер ее в библиотеке. У двери поставил слуг. Но вряд ли нужны такие меры предосторожности. У нее случился эпилептический припадок. Я направил к ней врача, а сам поспешил в подземелья. Я знал, что ты жива, несмотря на заявление Эллен. Я чувствовал...
   - И ты спас меня, - натужливо произнесла я, боясь заглянуть ему в глаза.
   - А что еще мне оставалось делать? - расплылся в ухмылке Дамьян. - Пришлось. Из чистого эгоизма!
   - Спасибо, - прошептала я. Но мне вдруг стало так чудовищно неловко, что я поторопилась заполнить возникшую паузу. - А как же мистер Уолтер? Его она тоже убила?
   - Нет. Она использовала его, чтобы заманить тебя в ловушку. Эллен знала, что ты не раз слышала, как он говорил о подземелье. Поэтому была уверена, что ты, не раздумывая, будешь искать его там. На самом же деле она усыпила его и перетащила тело в свою гардеробную. Сейчас я узнал, что Джордан нашел его под горой пледов.
   Нас прервали. В комнату вошел врач, которого Дамьян привез из Солсбери для графа. Со скучающим выражением на лице, будто бы все произошедшее в доме было самым обыкновенны житейским делом, он осмотрел меня и назначил постельный режим и укрепляющее питье. Закончив со мной, мужчина обратился к Дамьяну:
   - Я осмотрел вашу больную родственницу. После осмотра она впала в обморок, и, скорее всего, пребудет в нем еще долгое время. Слишком уж сильный эмоциональный стресс испытала она. Но я пришел к интересному заключению...
   Дамьян поднял бровь, призывая доктора продолжать.
   - Смею утверждать, что миссис Уолтер завзятая морфинистка. Все признаки употребления налицо. Вы сказали, что она долгое время разыгрывала немощную больную, вот именно морфий в малых дозах и дал ей такую возможность. В состоянии наркотического опьянения...
   - Я знаю, как действует морфий на человека, - жестко сказал Дамьян. - Но где она брала его?
   - О, вот на это я не могу вам ответить. Возможно у врача, который лечил ее.
   Дамьян сжал челюсти, так что слышно было, как заскрипели зубы.
   - Это все?
   - Нет. У нее явная склонность к галлюцинациям. Конечно, полиция будет решать, как поступить с ней, но едва ли она может отвечать за свои поступки. Я советую вам настаивать на помещении ее в специальное учреждение, где ее будут наблюдать и лечить... Однако я не пойму природу ее галлюцинаций. Мне приходилось сталкиваться с больными, чей рассудок был замутнен, но все действия миссис Уолтер говорят о холодной расчетливости и обдуманном планировании, а для этого нужно иметь трезвый ум. Морфий? Сомнительно. Те малые дозы, которые она принимала, чтобы сказаться больной, не могли стать причиной столь ярких и реалистических видений... Я в полном недоумении, мистер Клифер. Хотел бы я подвергнуть ее более тщательному осмотру...
   Дамьян задал врачу еще несколько вопросов, но я уже не слушала их разговор. Думать об Эллен и ее воображаемом Леми мне тоже не хотелось. Хотелось спать. Но мне не дали заснуть. Появилась запыхавшаяся Жаннин. Комната сразу же наполнилась взволнованными восклицаниями и смятенными вздохами. Однако за всей этой беспокойной трескотней ощущалось еле сдерживаемое любопытство и ошеломление.
   - Кто бы мог подумать! Наша бедняжка Эллен - убийца! - трепетно заахала раскрасневшаяся миссис Клифер, смазывая мои ссадины мазью. - Господи, мы едва поверили, когда услышали новость! Старик чуть дуба не дал! Все норовил соскочить с постели и прямо в сорочке направиться к тебе, удостовериться, что его обожаемая внучка цела и невредима... А Элеонора, вообще, как услышала, так сделалась синее мертвеца! Еще бы, кто захочет иметь дочку-убийцу! Она даже мистера Уолтера чуть не убила... Ах, ты же не знаешь, его нашли в ее гардеробной. Она опоила его какой-то гадостью из того запаса, каким пичкала себя... Бедный, бедный Мэтью...
   - Успокойся уже! - процедил Дамьян, с раздражением, взглянув на мать. - Лучше поднимись наверх и приготовь Найтингейл постель и чего-нибудь успокоительного. Ей надо отдохнуть.
   Не ответив сыну, Жаннин поднялась, явно с большим сожалением, и, одарив на последок доктора ласковым взглядом, выплыла из гостиной.
   - Попытайся заснуть, - обратился ко мне Дамьян, его твердая рука на моем запястье предавала мне спокойной уверенности в том, что все в порядке. - Как только мать все приготовит, я отнесу тебя наверх. А пока поспи. Мне еще нужно отправить кого-нибудь за полицией. И старик, наверняка, захочет услышать все подробности... Лишь бы это не доконало его...
   - Что ты, наоборот, это его взбодрит. Его может доконать только невыносимая скучища.
  

ГЛАВА 38

   Кошмар преследовал меня. Мне снилось бестелесное лицо, выхваченное из глубины мрака тусклым ореолом света; лицо, открывшееся мне во всей своей жути, оно было так хорошо знакомо мне под маской искренности и сострадания, отчего теперь казалось еще более отвратительным. Во сне я с ужасом ощущала, как стальные тиски сжимаются на моем горле, а что-то острое впивается в щиколотку... Очнувшись, я поняла, что это всего лишь деревянный край подлокотника, на котором лежала моя вытянутая нога.
   Сколько я проспала? Видимо недолго, так как ни Жаннин, ни Дамьян еще не появлялись. Я приподнялась, чувствуя ломоту и боль во всем теле, и откинулась на спинку дивана. Мне  не  давало  покоя ощущение,  что почему-то было очень важно перебрать в памяти все, о чем говорила Эллен; что от этого зависело очень многое и, если я сделаю это, то найду правильный ответ. Но ответ на какой вопрос?! Однако чем  упорнее я пыталась схватить неотступную мысль, тем дальше она ускользала от меня. 
   От размышлений меня отвлек щелчок дверного замка. Но вместо Дамьяна в комнату вошла леди Редлифф, неся поднос со стаканом отвара и золотистыми бисквитами с изюмом, от которых поднимался душистый теплый аромат.
   - В суматохе все разбрелись кто куда, приходится самой опускаться до прислуживания, - сквозь зубы процедила старуха, считая, видимо, что подобная манера говорить в данную минуту внушила бы мне трепет и продемонстрировала ничем непоколебимую властность. - Пей. Позже Жаннин приготовит тебе легкий обед.
   Она поставила поднос мне на колени, а сама села на краешек стула, который до этого занимал Дамьян. Почуяв аппетитный запах бисквитов, я поняла, насколько голодна. Не обращая внимания на грязные руки, я жадно набросилась на еду.
   - Ты имеешь исключительно неприятную особенность - создавать нервозную обстановку там, где прежде было спокойствие, - заявила она уничижительно. Мой явно несветский вид вызвал у нее раздражительную морщину в углу рта, словно бы неразбериха в моей одежде волновала ее гораздо сильнее случившейся трагедии. - Полагаю, нет ничего удивительного, что ты все время попадаешь в затруднительные ситуации.
   Я видела, что даже в такой нелегкий час она всеми силами хранит верность своей излюбленной манере держать себя. Но за видимостью высокомерия, проступала чуждая для ее китчестеровского нрава и от того ненавистная ей растерянность. Простой чепчик и черное платье, лишили ее привычной спеси. Даже плечи, казалось, поникли под грузом навалившихся бед. Она, видимо, не знала, как вести себя со мной после случившегося, и нашла выход в нападении.
   - Вы злитесь на меня. Но разве я виновата перед вами? - горячо воскликнула я. - Если вы думаете, что мое появление подтолкнуло вашу дочь к сумасшествию, то вы ошибаетесь! Оно зрело в ней долгие годы, с тех пор, как она потеряла сына. Эллен больна. И только ее больной разум виновен в трагедии. Мне глубоко жаль ее, несмотря ни на что.
   Элеонора резко поднялась и прошлась по комнате. У окна она остановилась и крепко вцепилась в портьеру, скомкав ткань в кулаке.
   - Что мне сказать? Моя дочь - убийца. Не очень-то приятно это осознавать. Но сумасшедших ведь не судят... Что с ней будет?
   - Не мучайте себя, леди Редлифф. По-видимому, ее отправят в специальное учреждение для больных. Я не знаю. Но полиция разберется.
   - Ее оставят жить? После того как она убила человека и пыталась дважды убить тебя? Разве ее сумасшествие больше не опасно?
   Она обернулась ко мне. Глаза ее затуманились, но были это слезы жалости к своей дочери или раздражение, проскальзывавшее в ее голосе, я не поняла.
   - Но в любом случае я не могу позволить, чтобы мою дочь, одну из Китчестеров, отправили в психушку или повесили! Это не-до-пус-ти-мо! Есть и другой способ наказать ее! Она понесет заслуженное наказание... Я вижу, ты уже выпила отвар!
   Элеонора подошла ко мне и забрала из моих рук поднос. Поставив его на столик, она взяла стакан и выплеснула прямо на ковер оставшиеся в нем несколько капель жидкости. Затем вытащила из рукава носовой платок и тщательно вытерла стакан. Ее действия меня сильно удивили. Впрочем, как и последние слова.
   - О каком способе вы говорите? Что вы имеете в виду?
   - То, что я не допущу позора в семье! Я сама прослежу за тем, чтобы репутация Китчестеров осталась незапятнанной. Если чахоточная больная умрет после тяжкого приступа, никто из соседей не заподозрит ничего неладного.
   - С чего вы взяли, что Эллен умрет? - перебила я ее.
   Она брезгливо поморщилась.
   - Временами ты бываешь до безобразия ограниченной.
   Поставив стакан на поднос, старуха вновь опустилась на стул, сложив руки на коленях. Глаза ее, не мигая, наблюдали за мной, словно выискивая что-то в моем лице.
   - Конечно, она умрет, - едва кивнув, безапелляционным тоном изрекла Элеонора. - Когда я закончу с тобой, я спущусь к своей дочери и немного побуду с ней, ведь это так естественно... Вот только после приступа, бедняжка Эллен так и не оправится.
   - Это чудовищно! - вскричала я, сраженная ее словами.
   - С того самого момента, как я приступила к выполнению своего плана, я знала, что мне придется пожертвовать ею и, возможно, еще не одной жизнью. Но Китчестеры всегда шли на жертвы! Долг и честь для нас превыше каких-либо сантиментов... Ты все еще не понимаешь? Возможно, ты еще не совсем пришла в себя и не можешь уловить смысл моих слов?
   - Мне кажется, я вполне уловила смысл, - вкрадчиво сказала я. Неужели это не сон? Нет! Наверное, я сплю. И мне сниться кошмар! Я хотела ущипнуть себя, но боялась пошевелиться, чтобы не выдать своего смятения. - Что за план у вас был?
   Элеонора фыркнула.
   - Тебе не удастся потянуть время с помощью разговоров. Вряд ли на этот раз тебя спасут - я не совершаю идиотских ошибок как моя дочь. Братец продержит у себя Дамьяна о-очень долго, он так же безобразно любопытен, как и ты. А сладострастная Жаннин в данный момент млеет в объятиях своего любовника...Уж очень сильно она переживала за него, раз не дотерпела до ночи... Так что сожалею, милочка, тебя некому спасать. Да, и поздно уже.
   - Вы отравили отвар? - спросила я, и поразилась спокойствию в голосе.
   Борьба за жизнь в подземелье отняла у меня слишком много сил и эмоций. И сейчас, когда я вновь была на краю гибели, мной будто овладело равнодушие к собственной судьбе. Я словно не могла поверить, что мне все еще грозит гибель; что я стою в шаге от смерти и чуда, второго за столь короткое время чуда, уже не случится!
   - Еще минут десять, и ты начнешь засыпать. Передозировка лауданумом. Тихая смерть.
   - Но что я вам сделала?
   - Ты? Ничего. Мне даже немного совестно перед тобой, ведь ты наполовину Китчестер. Но ты идеально подошла для моего плана. С твоим появлением все только упростилось. Ты - соперница Дамьяна Клифера. Всем известно, что он без сожалений пойдет на преступление, чтобы добиться желаемого. Так почему бы ему не убить тебя? Я оказалась права, все решили, что это он охотился за тобой.
   - Вам тоже нужен Китчестер? Но ведь теперь, когда и я, и Дамьян отказались от него - он перейдет к вам!
   - Не притворяйся глупее, чем ты есть. Мой брат никогда не оставит владение мне! Но я не брежу замком, как многие в нашей семье... Я хочу избавиться от Дамьяна! С той самой минуты, как он появился в Китчестере, мне нет покоя! Род Китчестеров не должен быть осквернен нечистой кровью!!! Мы, чей предок воевал еще с Вильгельмом, обязаны пресмыкаться перед наглым выскочкой с заплесневелой лужицей вместо крови?! Никогда! Мой брат лишился ума на старости лет, но я все еще в полном рассудке и не позволю бесчестью осрамить наш род! Разумеется, Дамьяна надо было убрать не сразу... Он отлично зарабатывал деньги. И мы сумели выбраться из нужды, тяготевшей над нашим домом уже долгие годы. Сейчас я обойдусь без него... Но, он сильный враг и чтобы выжить его, мне пришлось прибегнуть к хитрости, заставив болезнь Эллен играть по моим правилам.
   - Но вам не удастся свалить всю вину на Дамьяна! Работники в теплицах слышали, как Эллен во всем призналась! И слуги в доме, и Жаннин, и доктор и, наконец, граф, - все знают, кто убийца! Они не поверят вам!
   - Еще как поверят! Это легко! Точно так же все знают, что Эллен испытывала к жабёнышу... хм... материнские чувства. А лишившись рассудка, она стала еще более уязвима и подвластна этому мерзкому отродью! Он сумел внушить ей, что нуждается в ее помощи. И несчастная дурочка стала в его руках орудием убийства! А полиции не обязательно все знать. В прошлый раз Лемуэл пресек лишние разговоры, и полиция удовлетворилась беглецами с болот. Кстати, их появление было весьма неожиданным. Хотя я надеялась, что они схватят жабёныша...Теперь же им будет достаточно его одного. Тем более, они сами имеют на него зуб.
   - Но все равно пойдут разговоры. Вы не сможете заставить всех замолчать!
   - Если полиция что-то услышит, то не поверит досужим вымыслам. Слово Китчестеров против сплетен неотесанных деревенщин - смешно даже вообразить такое!!! Они не посмеют пойти против нас! Уж я то постараюсь, чтобы ни одно пятно, ни одно подозрение не коснулось нашей семьи! Тем более своевременная смерть Эллен будет всем на руку. Мертвые ведь не говорят, не оправдываются и не отрицают! Они мертвы и безмолвны!
   - Не слишком ли много смертей для одного дня? - я почувствовала, что у меня начала кружиться голова, меня словно засасывало в водоворот.
   - Едва ли это будет кого-то волновать! Лемуэл слишком болен, сейчас его заботит только собственное здоровье и... Китчестер.
   - Предположим, что вы сделали свое дело, - продолжила я. - Я останусь здесь...Как вы объясните, что со мной произошло?
   - О, проще простого! Дамьяну ничего не стоило дать тебе лауданум, после того, как Эллен провалила дело. А опасаться ему нечего, ведь он рассчитывает, что обвинят во всём ее. Поверь мне, все и без того уверены в причастности Дамьяна. Несколько правильных слов - и ни у кого не останется сомнений. На этот раз он не сможет отвертеться! Теперь мне осталось только довести начатое до конца, и он уже в ближайшее время будет болтаться на виселице.
   - Но ведь это вы принесли мне отвар.
   - А кто докажет, что яд был в отваре? Дамьян, например, мог принести тебе стакан воды... Я сам видела это! Ты будешь мертва. А я расскажу всем историю о том, какое чудовище мы пригрели в своем доме и как он обошелся с бедняжкой Эллен.
   - Как вы управляли ею? Там в подземелье она ничего не говорила о вас... Ох, ну конечно же, вы были Леми! Это вы говорили ей, что делать!
   - Да, милочка. Но впервые это произошло случайно.
   Она говорила покровительственно. Тембр ее голоса усыплял. Чтобы не уснуть, я сфокусировала взгляд на акварели с изображением легкой лодки с парусом, висевшей на стене, но мне это мало помогло. Веки налились свинцом.
   - Знаешь, что такое дурман? В Индии его называют "цветком Шивы" и считают священным и лечебным растением. Но у него есть и другие достоинства... Я недолго прожила с мужем в Индии, но за это время многое узнала. В нашем доме была служанка, старая индианка, местные уважали ее, считая колдуньей и знахаркой. Временами она впадала в транс и после рассказывала о ярких видениях... Еще она умела лишать человека собственной воли. Старуха поила его из пиалы и через несколько минут человек становился похож на марионетку. Ей оставалось только дергать за ниточки, он исполнял все, что она говорила... От нее то я и узнала о волшебном растении...
   Леди Редлифф улыбнулась. И от ее слащаво-медовой гримасы мне сделалось страшно.
   - Уже там, в Индии, я сумела им воспользоваться. Вернуться в Китчестер было на то время мое единственное желание. А мой муж тогда еще был человеком весьма упертым, настоящим солдатом, не желавшим растрачиваться попусту в мирном существовании в Англии. Тогда я стала вливать ему настойку из дурмана в виски и уже через пару недель он превратился в "пьяницу" и "безумца". Его отправили в отставку, и мы переехали в Китчестер. Навсегда!
   Я молилась про себя, прося Господа помочь мне не заснуть. Пока я бодрствую, я в безопасности. Нужно заставить ее говорить как можно дольше.
   - Эллен вы тоже поили настойкой?
   - Первый раз она сама выпила ее, найдя ее у меня и решив, что это лекарство. Результат оказался ошеломляющим. Видения настигли ее в часовне. Она увидела младенца, который пустился в разговоры с ней. Но доза оказалась чрезмерной. Несколько дней Эллен провела бес сознания, и мне пришлось сидеть с ней. Ее разум итак был ослаблен, а наркотик вызвал на свет все ее потаенные мысли и чувства. Она много бредила. Тогда я узнала все ее тайны! - лицо старухи скривилось, и мне показалось, что она вот-вот расхохочется. - О мести, о притворстве... Мне было весело осознавать, что моя безмозглая дочка столько лет дурит нам головы! Нелепое лицедейство! Но потом я придумала план использовать ее жажду мести и больную симпатию к Дамьяну в своих целях. Мне совсем не пришлось трудиться. Морфий, который она принимала, сделал ее организм слишком восприимчивым. Ей требовалось всего несколько капель настойки, чтобы вызвать галлюцинации.
   - Эллен ничего не подозревала. Она и впрямь думала, что с ней говорит ее сын. Она была счастлива, что он приходит к ней.
   - Это я говорила с ней. Первое время я опасалась, что она сможет распознать меня за завесой видений. Но все шло как по маслу. Это как рисковая игра. Я никогда не была азартной, а тут почувствовала вкус. Мне даже немного жаль расставаться с таким будоражащим развлечением...Но когда игра закончена, нет смысла лелеять бесполезные игрушки...
   Леди Редлифф не отрывала глаз от своих рук, сложенных на коленях. Она все так же слащаво улыбалась. Я подумала, не броситься ли к двери, но ноги стали тяжелыми, словно на каждой висели гири. В голове кружилась одна и та же мысль: "Я не должна заснуть...". Нужно собрать все силы и перехитрить ее. Нужно выиграть время!
   - Чем вам помешала Сибил? Когда я спросила у Эллен, она ответила, что Леми сказал, будто Сибил Рид может навредить. Зачем вы убили ее?
   - Из-за Лемуэла! И из-за его невозможного, просто непростительного намерения отправиться на свадьбу! - Ее елейная улыбка в один миг стерлась с изменившегося лица. В негодовании Элеонора чеканила каждое слово, припечатывая меня к дивану ожесточенным взглядом. - Китчестеры были бы осуждены и заклеймены презрением каждого уважаемого человека, если бы старый дуралей сделал это. Безумец! Якшаться с кузнецами, с убогими побирушками, со всякой дрянью, не достойной даже стирать грязь с нашей обуви! Его поступки говорили сами за себя. Начиная с появления в доме этой гадкой крысы, который, насмехаясь и глумясь, растоптал и вывалил наше имя в грязи, и заканчивая полоумным желанием пойти на свадьбу к этим... этим... Мой братец такой же как и моя дочь. Юродивые!!! В них та самая червоточина, которая сгубила многих Китчестеров... А-а, вижу, ты не знала, что безумие в крови Китчестеров... Сам Вильм Снежный был безумен... Разве братец не рассказывал тебе о нем? Как он убивал для собственного наслаждения, и как он сдох, вырвав свои проклятые волосы и разодрав себе шею? Ему мерещилось, что его пожирают крысы, и он пытался отодрать их от себя. Вот так то, милочка... А разве ты не видела наших подземелий, разве ты не слышала зловещих историй, как пытали и истязали Китчестеры, желая удовлетворить свои безумные наклонности?
   Я слышала ее голос - ликующий, надменный, страстный. Он звучал точно далекое многократное эхо. Спать, как же хочется спать!
   - Вы также безумны, как они! Вы даже безумнее, - выдавила я, еле ворочая непослушным языком. Слова куда-то разбегались из моей головы. - Горе лишило Эллен разума. А вы... Что лишило разума вас? Вы готовый принести в жертву собственную дочь, родную кровь...
   - О, нет. Я не безумна. Я еще не перешагнула черту умопомрачения, когда не замечаешь собственного падения и гибели. И я не могла допустить, чтобы глава рода собственными руками задушил те крупицы достоинства, остатки того прежнего величия, что я с таким усилием берегла.
   Сон накатывал волнами. Я напрягала глаза, боясь закрыть их и тогда уснуть навсегда... Под рукой я нащупала подлокотник дивана и изо всех сил сжала его, чувствуя, как дерево впивается в израненную ладонь. Боль немного отрезвила.
   И вдруг... Все, что произошло дальше, было настолько поразительным, что в моем затуманенном сознании отпечаталась лишь беспорядочная картина.
   - Эллен! - пораженно вскрикнула старуха, глядя на дверь.
   Я тоже увидела ее. И уже не смогла отвести взгляд от ее перекошенного злобой рта. Верхняя губа наморщилась и приподнялась, обнажив передние зубы, точно звериный оскал. Оскал сумасшедшего, доведенного до последней точки.
   - Зачем ты пришла сюда? - орала старуха. - Как ты узнала, что мы тут?
   - Она... она должна быть тут, - процедила Эллен, не сводя глаз с матери. - Слуги говорили... за дверью... Думали, я не слышу... Они смеялись! Потешались надо мной... Говорили гадости про меня и Леми...Так она не упала?! Я не верила...
   - Да, она не упала! Не умерла! Ты плохо сделала свое дело! Леми будет недоволен!
   - Нет! - дико взвизгнула Эллен и вцепилась в свои волосы. - Нет! Это ты! Ты... Нет моего Леми! Его нет! Я все слышала... Ты говорила, ты все говорила и смеялась... Мой Леми, мой ангелочек, мой мальчик... Нет, нет, тебя нет... Ты смеялась надо мной... над моим Леми...
   В следующий миг она рванулась к матери. Душераздирающий крик разнесся по комнате. Перед глазами все плыло. Я не различала, где сон, а где явь. Мне чудилось, что я вижу борющихся людей. Их фигуры мельтешили передо мной... Потом возникло лицо Дамьяна. Помню, я старалась объяснить ему, что кроме Эллен, надо опасаться еще и старуху. А потом все стихло. И темнота поглотила меня...
   Вдруг чей-то голос ворвался в мой мозг, раздвигая тьму и вытаскивая меня из нее, словно за шкирку. Сквозь какой-то сумрачный занавес я видела лица. Тревожные взволнованные лица. Кто-то вливал в мой рот горькую жидкость. Она выплескивалась из меня. Но человек упорно продолжал лить...А потом мне сделалось дурно. Дурно до безобразия. Меня выворачивало наизнанку так, как однажды в детстве, когда я объелась вяленой тыквы. Когда все закончилось, я не могла даже вздохнуть, так саднило все внутренности и горло... Меня оставили в покое. И я вновь погрузилась в сон - беспокойный сон, в котором меня куда-то несли, где все кричали, бегали и жутко пахло гарью...
   Проснувшись, я не могла понять, как очутилась в своей комнате в Сильвер-Белле. У кровати, утонув в глубоком кресле, сидела тетушка и вязала махровый плед. Вид у нее был уставший.
   - Как я здесь очутилась? - прохрипела я. - Где леди Редлифф? Эллен?
   - Проснулась?! - радостно воскликнула тетя. - Пойду, скажу Фини чтобы принесла крепкого чая с мятой. Ну ты и засоня! Все на свете проспала!
   - Проспала? Что проспала?
   - Сначала подкрепись! Такие новости на голодный желудок не рассказывают, - отрезала тетя Гризельда и вышла из комнаты. Через секунду по дому разнесся ее громовой крик.
   - Финифет! Роби проснулась! Неси все, что у тебя есть съедобного! И мед, мед не забудь!
   Когда я уютно устроилась на подушках, блаженно разомлев от количества съеденных пирожков с корицей и яблоками, тетя пересела из кресла ко мне на кровать.
   - Я все знаю о том, что произошло в Китчестере, - начала говорить она. - И виню себя, что невольно позволила такому случиться. Если бы я была немного внимательнее... Но оставим мои самоистязания при мне. Тебе незачем их слушать. Ведь тебя сейчас волнует совсем другое. Дамьян поведал мне обо всем, и я могу представить полную картину...
   Как Эллен покинула библиотеку, никто не знал. Слуги, которых Дамьян поставил стеречь ее, лишь пожимали плечами и переглядывались. Вспомнили, конечно же, о потайных ходах, но как ни старались потом отыскать в библиотеке хотя бы один - лишь напрасно тратили время. Когда Дамьяну доложили о том, что Эллен сбежала, он тотчас рванулся ко мне. В гостиной он застал погром: стол и стулья были перевернуты, на полу валялась шаль Эллен. Но кроме меня никого не было. Я же находилась явно в одурманенном состоянии, и все время повторяла имена: Эллен, Леми, Элеонора - и так без конца, пока сон не свалил меня. Мое состояние для Дамьяна было важнее, чем поиски сумасшедшей, поэтому он побежал за доктором. Тогда еще он не знал, чем обернется это промедление... Вместе с доктором они отхаживали меня, возвращая из костлявых лап смерти. Должно быть прошло не более получаса с того момента, как Дамьян нашел меня и до того, как они услышали крик: "Пожар!". Когда разобрались в чем дело, огонь вовсю полыхал, пожирая пристроенную часть замка, ту, где находились спальни. Позже выяснили, что пожар начался с нижних этажей и распространялся с быстротой молнии, грозя перекинуться на главное здание. Больного графа Китчестера вынесли во двор. Говорили, что когда он узнал про пожар, то чуть не лишился разума; он стенал и выл, как раненное животное, и пытался броситься обратно в дом. Джордану приходилось держать его хилое тельце, и как позже вспоминал дворецкий, с него сошло аж семь потов!
   Но самое жуткое случилось, когда тушили пламя. Вдруг поднялся крик. Дамьян увидел, что многие смотрят куда-то вверх. Высоко над ними, в окне под самой крышей, там, где были спальни Уолтеров, появились две фигуры, казалось, они исполняли какой-то непонятный танец. Они то стискивали друг друга руками, то отталкивали, то опасно приближаясь к окну, то скрываясь в глубине комнаты и пропадая из видимости. Замершие зрители со страхом глазели на кружившихся в безумной борьбе женщин. Но вот, окольцевав мать в своих смертельных объятьях, Эллен, подтащила упиравшуюся старуху к самому окну и что есть мочи толкнула... Проследив, как падает, размахивая руками и вопя, ее мать, Эллен перевела свой дикий взгляд на публику, увидела побелевшие от ужаса лица и что-то прокричала, погрозив кулаком. Затем захохотала и шагнула за край... Говорят, ее вопли были настолько пронзительными, что даже перекрывали рев пламени.
   Люди все еще стояли в оцепенении, когда внезапно раскалившиеся добела стекла в окнах пристроя жалобно застонали, по ним словно прокатилась предсмертная судорога, и они рассыпались, оросив розы и изувеченные тела осколками.
  

ГЛАВА 39

   Рождество прошло медленно. Накануне лил дождь. Финифет запекла гуся. С нами обедали Тернеры и Ливингтоны. Праздник прошел тихо по сравнению с тем, как мы отмечали его в прошлые годы. День никак не хотел заканчиваться.
   После праздников я отправилась в Дарем. За две недели до этого я написала письмо мисс Эббе Дарлингтон, сообщив ей, что хотела бы приехать в Академию, не дожидаясь начала следующего учебного года, и если существовала такая возможность - начать работать уже после рождественских каникул. И в результате я получила приглашение присоединиться к штату учителей. Директриса писала, что будет мне рада и найдет чем загрузить меня до того, как миссис Эбинест уйдет на покой и я официально займу ее должность.
   Я не могла бы дать точный ответ, что заставило меня бежать, спасаясь в промозглом северном краю. Тысячи причин, что приводила я в свое оправдание, не могли отразить то душевное состояние, в каком я пребывала после кошмара в Китчестере.
   Я нуждалась в одиночестве. Мне хотелось скрыться от задумчивых и долгих взглядов, которые я неизменно ловила на себе. Тетушка ни разу не спросила меня о Дамьяне и моих намерениях, однако я видела ее беспокойство по этому поводу и понимала, что она поощряет меня принять предложение Эббы Дарлингтон для моего же блага.
   И кроме того мне нужно было разобраться с собственными чувствами и, наконец, принять решение. Я не знала, сколько времени потребуется, чтобы понять себя и ответить на мучивший меня тревожный вопрос: действительно ли я могу отречься от страстно любимого мной человека во имя своих принципов и идеалов или же вопреки всем убеждениям, поправ благоразумие, поддаться чувствам, приняв его настойчивость и соединив с ним судьбу.
   "Чего я хочу? - спрашивала себя я. - Благородного рыцаря с кодексом чести или же мужчину, который бы любил и ценил меня?".
   Теперь уже несовершенство Дамьяна, все его недостатки и пороки не столько беспокоили и страшили меня. Однако, несмотря на то, что я была обязана жизнью этому человеку, я все еще не могла доверять ему. И это удерживало меня от решения. Мысли неотступно угнетало воспоминание о его сомнениях в ту роковую минуту, когда моя жизнь висела на волоске. Я не могла смириться и простить Дамьяну его колебания. Если он и испытывал ко мне какие-то чувства, то в тот момент Дамьян увидел шанс отомстить своему самому беспощадному врагу. Врагу, который сумел обнажить его слабости, завладеть без остатка его сердцем и душой, сделав безоружным и беззащитным. Да, он любил меня, но вместе с тем и ненавидел за то, что я владела им. И, зная, что я могу сорваться в любой миг, Дамьян все же не смог вовремя усмирить себя, пойти против привычной жестокости. Он нашел способ отомстить мне за свою слабость. Но безжалостно тратя драгоценное время, играя моей жизнью, Дамьян глубоко презирал себя и испытывал неподдельный страх.
   Но моя любовь к нему не стала меньше. Она жила во мне всегда - с тех пор, как я увидела его, будучи еще девчонкой, и я не верила, что она когда-нибудь увянет. Каким бы он ни был, меня влекло к нему. Единственное, чего я не смогла бы вынести, - это его безразличия. Ибо, даже чувствуя себя обиженной и униженной его поступком, я не могла совладать с чувствами.
   За долгие недели, прошедшие со дня трагедии и до моего отъезда, я не видела Дамьяна. В Сильвер-Белле он не появлялся, а я не стремилась в Китчестер. По отрывочным слухам и по тем корявым записочкам, что писал мне дед, я узнавала о том, что творится в замке.
   Ослабленный затяжной болезнью, граф Китчестер, вопреки всем прогнозам благополучно пережил серьезное увечье своего "идола". Под чутким присмотром и неусыпной заботой Жаннин, он поправлялся и наливался новыми силами, как опара на дрожжах. Правда та устрашающая масса дел и трудов, которая требовалась для восстановления Китчестера, привела старика в ужас. Потому граф наделил своего воспитанника еще большими полномочиями, фактически при жизни передав ему все права на владение землей и замком, точнее тем, что от него осталось. Бумаги, подписанные Дамьяном в ту ночь, когда погибла Сибил, были уничтожены по обоюдному согласию сторон.
   Мистер Уолтер, сраженный необычайной активностью своей музы, то ли духовной, то ли вполне облеченной плотью, едва ли осознал гибель жены, а днями напролет строчил в блокнотике, оставляя вокруг себя вырванные листочки с шедеврами. Мало что изменилось и в жизни полковника Редлиффа, правда, многие заметили, что бутылки с бренди стали пропадать намного реже. А вот для Джессики наступили нелегкие дни - преждевременная смерть нанимательницы вынудила ее искать новую возможность заработка. Впрочем, она до последнего надеялась, что Дамьян не допустит ее отъезда и найдет способ решить проблему, например, женившись на ней.
   Но, по словам деда, сам Дамьян был совершенно далек от женитьбы на ком бы то ни было, так как целиком и полностью был озабочен "привидением Китчестера в пристойный вид".
   Как ни странно никакие заботы не помешали Дамьяну приехать на вокзал Солсбери, в то январское утро, когда я отправлялась в Дарем. При его появлении тетя тактично отошла в сторону и, помахивая зонтиком, висевшем на пальце, следила за противником с пристальностью удава.
   Мы стояли на платформе. С минуты на минуту поезд должен был дать оповестительный гудок и тронуться в путь. Носильщики сновали мимо нас, задевая чемоданами и саквояжами. Где-то над нами пыхтела труба.
   Я ясно увидела, словно со стороны, как через миг поднимусь по ступенькам в купе и в поисках одиночества уеду на другой конец Англии. И еще я поняла, что разлука продлится не несколько минут. А неопределенно, бесконечно, невыносимо долго.
   - Соловей, - произнес он. - Ты же знаешь, что должна выйти за меня.
   У меня вырвался смешок - не от веселья, а от отчаяния. И тут кондуктор открыл дверь вагона, приглашая пассажиров занимать места. Это словно придало мне смелости, и я сказала:
   - Ты колебался!
   - Соблазн был слишком велик.
   Я слабо шевельнула рукой, точно в безнадежности.
   - Но как я могу верить тебе? Вдруг в следующий раз ты не устоишь?!
   - Я многому научился.
   - Теперь и я должна научиться доверять тебе.
   - Вдали от меня?
   Сердце мое заныло от боли.
   - Мне нужно время, Дамьян.
   - Сколько?
   Я пожала плечами, так как не нашла нужных слов. Я не знала ответа.
   - Это как смертный приговор, - горько хмыкнул он. - Хорошо, уезжай! Но я не позволю пропадать тебе слишком долго! Когда я устану ждать, я приеду за тобой! Я хочу, чтобы ты поняла, я не зверь! Я люблю тебя и хочу твоей ответной любви.
   Его голос звучал ровно, но ломко, словно при малейшем поводе Дамьян готов был потерять самообладание.
   Кондуктор нетерпеливо поглядывал на меня. На негнущихся ногах я прошла мимо Дамьяна и, обняла тетю. Та была сама сдержанность и строгость, видимо, боялась проявить при неприятеле слабину. Когда я подошла к вагону, Дамьян не протянул мне руки, чтобы помочь подняться, предоставив эту привилегию служащему поезда. Дверь за мной закрылась. Я заняла свободное место и через минуту увидела, как кондуктор дал отмашку зеленым флагом. Поезд тронулся...
   Прошел почти год. Я работала в Академии. И была почти счастлива. Наверное, меня можно было бы назвать удачливой. Ведь дело, которым я занималась, мне нравилось, с воспитанницами у меня были чудесные отношения, и мисс Дарлингтон как-то намекнула мне, что я имею все шансы стать ее преемницей. Меня, так же как и тетю с Финифет, данное обстоятельство порадовало.
   Летние каникулы я провела у своей подруги Софии Ларкем в Йоркшире. Гувернанткам не дозволяется привечать своих гостей в хозяйском доме, поэтому я сняла маленькую комнатку в ближайшей деревне. Когда у Софии было свободное время, мы проводили его вместе. А когда она была занята, я гуляла по окрестностям или ездила в Йорк, осматривала средневековые дома и римские укрепления. Одиночество меня нисколько не угнетало.
   Китчестер стал для меня далеким и безликим. А время, проведенное в нем, я вспоминала, как туманный сон. Но я знала, что моя жизнь никогда уже не будет такой, какой она была раньше, и в ней навсегда останутся вопросы без ответов и память о той страшной трагедии.
   В моей душе жил Дамьян, я не могла не думать о нем. Все время, ежедневно, ежечасно, неотступно он был со мной. Но я все еще не знала, как быть, не могла решиться сделать бесповоротный шаг: либо принять его, либо отринуть навсегда. Эта трусость изводила меня. Я ловила себя на мысли, что было бы гораздо легче, если бы я забыла о том, что должна выбрать.
   Временами мне казалось, что все уже прошло, потеряно для меня навсегда, и мне остается только поддаться размеренному, монотонному течению дней.
   Дед скупо писал о нем в тех редких письмах, что я получала из Китчестера. Граф был зол, и не удивительно, ведь в последние месяцы Дамьян почти не уделял замку должного внимания, разъезжая по городам и заключая сделки. Он работал на износ. И старик выражал опасения, что "мальчишка сожжет свечу не только с обоих концов, но и посередине", нагружая себя сверх меры.
   Приближалось рождество. В Академии царила предпраздничная суматоха. Я получила письмо от тетушки, они ждали меня домой на время праздников. Однако я не торопилась с ответом, хотя сама сильно скучала по ним. Я чувствовала себя так, будто впала в спячку.
   На рассвете я поднялась с холодной постели. Умылась ледяной водой из кувшина. За окном серело утро. Я подошла к стеклу и выглянула на улицу. Деревня на берегу моря казалась вымершей, ни красок, ни звуков. Я коснулась окна и вздрогнула, ощутив влажную холодную поверхность стекла. Пальцы бессильно скользнули, оставив мокрые полосы.
   Перед занятиями я сходила в библиотеку и выбрала книги для чтения в классе. Сегодня, как, впрочем, и всю неделю читали лорда Байрона. Воспитанницы были от него без ума. После обеда я сделала обход групп под моим началом, и составила список тех, кто на неделе поедет в Хартлпул за рождественскими подарками. Правда, никто не знал, состоится ли поездка, так как принадлежавшая академии бричка развалилась еще в конце осени. Мисс Дарлингтон обещала арендовать повозку в деревне, но до сих пор никаких новостей не было.
   Как было заведено, перед пятичасовым чаем мы отправились на прогулку. Девочки разделились. Младшие убежали вперед и на опушке леса принялись дурачиться, забрасывая друг друга охапками сухих листьев. Я не препятствовала игре, хотя и могла бы сделать замечание об их не слишком образцовом поведении. Старшие же ученицы шли рядом, окружив меня со всех сторон. Они наперебой болтали, строя планы на рождественские каникулы. Их смех заглушался сильными порывами ветра, налетавшими на нас с моря солеными вихрями. Мы спустились к деревне, понаблюдали за стаями чаек, увлеченно кружившихся над раскиданными на берегу сетями и вытащенными лодками. Рыбаки только что вернулись с моря и теперь делили улов. Но в такой стылый день, хочется поскорее очутиться в тепле. И мы повернули назад.
   - Ой, мисс Сноу, - вдруг воскликнула одна из девушек, когда мы подходили к Академии. - Смотрите, у крыльца экипаж!
   - Может быть, его наняла мисс Дарлингтон, чтобы мы могли съездить за подарками?! - спросила другая, и все девушки разом загалдели, так им понравилась эта идея.
   - Вряд ли, Мари. Это же дорожный экипаж, - улыбнулась я.
   - Но он намного удобнее! - возразила она. - Я не хочу трястись в деревенской колымаге!
   - Наверняка, его прислали за одной из нас, чтобы забрать на каникулы! - выдвинула новую версию одна из младших учениц. И вновь поднялся гвалт. Все принялись гадать, кто же эта счастливица, что покинет школу чуть ли не за неделю до конца занятий.
   Мы подошли к крыльцу. Девушки замедлили шаг и от любопытства повытягивали шеи, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь за чернеющим оконцем экипажа. Я открыла тяжелую дверь и, придерживая ее рукой, стала торопить их. Я уже основательно озябла на пронизывающем ветру, и скорее хотела согреться чашкой горячего чая.
   Я не видела, как распахнулась дверца экипажа, так как стояла спиной к нему. Но наступила тишина. Девушки замерли, устремив взгляды мне за спину. Сквозь гул ветра, окутавшего нас новым порывом, я услышала до боли знакомый голос.
   - Найтингейл!
   Я обернулась. Ветер дыхнул мне в лицо. Я схватилась за шляпку, придерживая ее. Минуты бежали, а мне казалось, что время повисло и колыхалось, как занавеска на сквозняке...
   И тут я почувствовала, как подступают слезы, под веками стало горячо-горячо. Я, сморгнув, загнала их назад, не в силах отвести взгляд... Теперь я знала, что ждало меня впереди.
  
  
   Дурман: Галлюциногенные способности дурмана замечены ещё в древности. Применяя это растение, жрецы "говорили с Богами" и использовали его наркотический эффект для массовых видений и гипноза. В религии вуду дурман был основным компонентом в магическом напитке, применяемом для превращения человека в зомби.
   Действие на организм: При легкой дозе появляются сухость во рту, расстройство речи, расширение зрачков, светобоязнь, сухость и покраснение кожных покровов, возбуждение, бред и сильные галлюцинации.
   При тяжелых дозах резкое повышение температуры тела, одышка, слабый пульс, падение артериального давления, полная потеря ориентации, резкое двигательное и психическое возбуждение, иногда судороги с последующей потерей сознания и развитием коматозного состояния.
   Индейские брухо утверждают, что дурман вызывает безумие. (По материалам Википедии и Интернета)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"