Южный тракт, соединяющий Североземье с Арханой и Лаксором, вьется среди холмов Дэль-Гервада причудливо брошенной лентой. Иногда чересчур прихотливые изгибы можно бывает срезать по труднопроходимым тропам, но купеческие караваны предпочитают торные пути, и только спешка или любопытство порой принуждают некоторых путешественников избирать прямую дорогу.
Одна из петель тракта ведет в обход гряды холмов, уже более похожих на горы, и выбирается к постоялому двору "Три топора". Путь по тракту занимает почти весь день, но если есть желание или необходимость, тот же путь можно сократить почти втрое, если вскоре после поворота, отмеченного двуглавой скалой, свернуть налево, к перевалу, по едва заметной тропе.
Тому путнику, который привык в дороге смотреть не только себе под ноги, наверняка бросится в глаза еле видная из-за седловины вершина горы, очертаниями своими смутно напоминающая развалины замка. Когда же перевал окажется за спиной, такому путнику станет очевидно, что гору и впрямь венчает творение человеческих рук - вернее, то, что некогда было этим творением. Башни и стены обрушились, ворота развалились, а дорога на вершину, к белеющим руинам, заросла неохватными дубами - много веков никто не поднимался туда, где когда-то гордо и величаво высилась неприступная твердыня...
Даже теперь еще видно, как высоки были стены, как могучи башни, как узок и крут путь к воротам. Властитель этого замка мог не бояться, что его возьмут штурмом или осадой - однако нашелся кто-то, кто сумел это сделать.
Конечно, воображение услужливо нарисует случайному путнику картины осады: отсветы бивачных костров на остриях пик, тяжелые удары тарана по воротам, скрежет стенолома и конь победителя-полководца, лязгающий подковами по каменным плитам двора...
Но если любопытный путник, остановившись на ночлег в "Трех топорах", пожелает узнать, как же все было на самом деле, ему поведают совсем другую историю...
***
Недавно посвященный в рыцари сэр Лодрик, юный граф Торон, с трудом сдерживал ликование. Это был его первый турнир, и буквально все притягивало его внимание. Ослепительный зной летнего полудня, трепет ярких вымпелов на горячем ветру, облака пыли, поднятые на ристалище копытами коней, запах лошадиного и человеческого пота и нагретой стали... и дамы. Конечно же, дамы! Их пестрая стайка пересмеивалась и шепталась возле королевского помоста, обсуждая участников.
Сегодня, возможно, ему предстоит избрать себе даму сердца... В груди сладко заныло. Он всмотрелся в лица, укрытые от нескромных взглядов кружевными и шелковыми вуалями, мечтая о том, чтобы рассмотреть их поближе и повнимательнее. Словно подслушав его мысли, порыв ветра ворвался в дамское общество, сдувая вуали, а кое-где и взметая юбки. С дружным визгом дамы схватились за шитые золотом драгоценные платья, чтобы не предстать прилюдно полуобнаженными. Вуали были забыты, и молодой рыцарь успел вволю налюбоваться стыдливым румянцем, блеском глаз и нежным рисунком губ каждой из них.
Одна из всех, в лиловом - вдовий цвет - закрытом платье, высокая и величественная, не визжала и не краснела. Плотно прижав раздувающуюся юбку к бедрам, она спокойно осмотрелась и с достоинством прошествовала к свободной скамье. Усевшись, она поправила вуаль и приготовилась наблюдать за очередным поединком. У юного графа екнуло сердце.
- Тусан! - окликнул он своего конюшего. - Кто та дама в лиловом платье?
Старый слуга всмотрелся.
- Под вуалью не разглядеть, - сказал он, - но она возле королевского места, значит, герцогского рода. А из таких я знаю только одну вдову - Эстлару, она была замужем за герцогом Коствером, что прошлой зимой погиб на королевской охоте.
- Прошлой зимой? - переспросил Лодрик. - Тогда год траура уже истек. Почему же она до сих пор носит лиловое?
- Говорят, она поклялась хранить верность своему покойному супругу, - отозвался слуга.
"Она! - сказал себе граф. - Если мне суждено сегодня стать победителем, я изберу ее королевой турнира!"
- Герольд трубит, сэр! - сказал ему конюший. - Ваш поединок.
Перехватив поудобнее копье, сэр Лодрик пришпорил коня и помчался на ристалище.
Юность удачлива. Влюбленная юность - удачлива вдвойне. Сэр Лодрик стал чемпионом турнира.
Когда он выехал на ристалище под рев труб, блистая парадным доспехом, ослепляя шитой золотом сбруей, которую надевал на своего скакуна в исключительных случаях, и заставил жеребца опуститься на колени перед королевским помостом, ликующие трибуны оглушили его аплодисментами и приветственными кликами.
Королева встала со своего кресла и подошла к краю помоста.
- Протяните мне свое копье, сэр Лодрик, - сказала она, - чтобы я могла надеть на него венец, которым вы возведете ту, которую сочтете достойной, в сан королевы этого славного турнира!
Юный рыцарь повиновался. Наконечник копья поднялся к рукам королевы, и венец из редкостных голубоватых жемчужин, искусно оправленных в серебряное кружево, закачался на острие.
Поклонившись королеве, сэр Лодрик направился к скамьям, где взволнованно шептались дамы. Остановившись перед скамьей леди Эстлары, он протянул ей копье со словами:
- Прекрасная дама, окажите мне честь и примите этот венец, ибо сердце мое говорит мне, что вы - достойнейшая средь достойных носить его.
Дамы притихли. Любая из них приняла бы с радостью королевскую награду - рыцарь был юн и хорош собою, а венец прекрасен, как сон ангела. Все они были готовы поклониться в ответ и полюбить юношу. Но им предпочли вдову, которой не на что было рассчитывать - разве что на замужество за каким-нибудь вдовцом или безземельным младшим сыном знатного, но обедневшего рода...
На беду сэра Лодрика, дама Эстлара всегда любила только одного человека - себя.
- Сэр Лодрик, - сказала она, - вы просите слишком многого. Я - герцогиня, а вы - всего лишь граф, и звание чемпиона турнира отнюдь не поднимает вас до меня. Я не приму венца - изберите ровню себе.
Безусловно, она была в своем праве, но все-таки неписаный закон турниров требовал принимать награду без возражений. Королева нахмурилась.
- Леди Эстлара, - властный голос правительницы был тверд и суров. - Если чемпион турнира недостаточно хорош для вас и вы пренебрегли из-за этого м о е й наградой, будьте любезны, скажите сэру Лодрику, что он должен совершить для того, чтобы удостоиться чести называть вас своей дамой сердца.
Леди Эстрала немного подумала.
- Если сэр Лодрик выиграет подряд сто поединков - не сразу, разумеется, - может быть, я и дам свое согласие на то, чтобы он мог назвать себя моим рыцарем.
Недовольный ропот был ей ответом. Выиграть сто поединков, ни разу не оказавшись побежденным, немыслимое дело. Тем не менее юный рыцарь склонил перед ней голову:
- Да будет так, прекрасная дама. Ради вас я готов и на большее.
Затем он вновь подъехал к королевскому помосту.
- Моя королева, - сказал он, - как справедливейшую из женщин, я умоляю вас принять на хранение ваш дар, с тем, чтобы я мог передать его моей избраннице, когда она сочтет меня достойным своей благосклонности.
И драгоценный венец вернулся к королеве.
Сэр Лодрик старался изо всех сил. Он не пропустил ни одного, даже самого незначительного турнира. Его турнирный доспех покрылся вмятинами и дырами, потому что у юного рыцаря просто не было времени на то, чтобы починить его. Его конь отощал, лоснящаяся шерсть стала тусклой и взъерошенной, потому что редко когда он видел больше двух-трех дней отдыха, которые в основном проводил в дороге, и питаться ему приходилось кое-как. Когда через год, на очередном королевском турнире, сэр Лодрик предстал перед королевой и протянул ей копье, жалок был его вид, и не одна дама прослезилась, глядя на эту странную пару - осунувшийся рыцарь и изможденный конь.
Венец королевы турнира вернулся на острие копья, и сэр Лодрик вновь предложил его леди Эстларе.
- Я выполнил ваше условие, прекрасная дама, - сказал он, - окажите мне честь и позвольте назвать вас моей дамой сердца.
- Вы не выполнили моего условия, господин граф, - ответила леди Эстлара. - Последний поединок окончился вничью.
- Но я не проиграл его! - в отчаянии воскликнул сэр Лодрик.
- Но вы не выиграли его, - ответила леди Эстлара. - Я не могу принять ваш дар.
- Чего же вы хотите? - спросила королева, и голос ее был сродни ночному зимнему небу - ледяным.
- Я слышала, что у эльфийской принцессы есть венец, который раскрывает подлинную красоту женщины. Если сэр Лодрик привезет его мне, может быть, я и соглашусь стать его дамой сердца, - безмятежно ответила леди Эстлара.
- Но мы воюем с эльфами! Вы посылаете его на верную смерть! - не выдержал король.
- Он может отказаться, - пожала плечами вдова.
На несколько секунд воцарилась тишина.
- Я привезу вам венец, прекрасная дама, - сказал сэр Лодрик. - Моя королева, я вынужден вновь просить вас о милости - сохраните свою награду до моего возвращения.
Королева ничего не сказала, снимая жемчужный венец с рыцарского копья, но две быстрых слезинки оставили влажный след на ее щеках, прежде чем кануть в пыль, под копыта клячи, когда-то бывшей боевым конем...
Путь до владений эльфийского владыки был долог. Конь сэра Лодрика, которого теперь никто не заставлял сражаться чуть ли не каждый день, отдохнул и отъелся, и прежний огонь загорелся в его глазах. Не такая уж и тяжелая работа - день за днем проходить по двадцать-тридцать миль шагом и легкой рысью, неся на себе только рыцаря в походном доспехе - сэр Лодрик не стал брать с собой ничего, кроме постели, плаща, оружия и небольшого количества припасов.
Равнины Североземья сменились холмами, а потом и скалистыми кручами Туманного Хребта, за ними пришел черед Черных Болот, а там уже начинались тысячелетиями нетронутые пущи Арханы - королевства Бессмертных.
Сэр Лодрик не тешил себя надеждами. Он просто не мог отступить - раз взявшись добиваться благосклонности леди Эстлары, он должен был или получить желаемое, или погибнуть. И он почти испытал облегчение, когда прямо перед ним возникли две одетые в зеленое тени. Один из эльфов остановил его коня, причем боевой жеребец даже не сделал попытки освободиться, второй держал натянутой тетиву, и наконечник стрелы смотрел сэру Лодрику прямо в лицо.
- Кто ты и чего ищешь здесь, смертный? - спросил тот, кто взял под уздцы коня.
- Я сэр Лодрик, граф Торон, королевский рыцарь, и у меня дело к сестре вашего короля.
Какого бы ответа ни ожидали эльфы, они услышали то, чего ожидать никак не могли, судя по их растерянности.
- Смертный, с твоим разумом все в порядке? - осторожно поинтересовался один из эльфов.
- Это зависит от того, с какой стороны посмотреть, - ответил сэр Лодрик. - Многие мои соплеменники считают, что я сошел с ума. Я же считаю, что обязан сдержать обещание. Но должен признать, что утомлен жизнью, и если сейчас вы убьете меня, то окажете мне тем неоценимую услугу.
Эльфы переглянулись.
- Какое дело у тебя к принцессе? - спросил то, кто все еще держал натянутым лук.
- Я могу сказать об этом только вашей госпоже, - ответил сэр Лодрик. - Но даю слово рыцаря, что не замышляю зла и не имею намерения причинить вред кому бы то ни было из ваших соплеменников.
- Между нами война, ты знаешь об этом? - спросили его.
- Знаю, - ответил рыцарь.
- Твое дело столь важно, что ты поставил на кон свою жизнь?
- Я поставил на кон свою честь, - ответил сэр Лодрик. - Это гораздо важнее жизни.
Эльфы еще раз переглянулись.
- Мы отведем тебя к принцессе, - сказал один из них. - Мы поняли, что жизнью своей ты не дорожишь, но дорожишь честью. Пусть твоя честь послужит залогом ее безопасности.
- Ты только что оскорбил меня, бессмертный, - рыцарь непроизвольно стиснул кулаки. - Война или мир между нами, но твоя госпожа - женщина, она неприкосновенна.
- Я приношу извинения, - убрав лук, эльф вежливо поклонился. - Как правило, те, кто с нами воюет, не делают разницы между мужчинами и женщинами.
- Это позор человеческого рода, - произнес, успокаиваясь, сэр Лодрик. - Куда мне ехать?
- Следуй за мной.
Тень в зеленом плаще растаяла в сумерках древнего леса.
Угнаться за провожатым было непросто даже верхом на коне. К счастью, ехать пришлось не так долго - через четыре дня эльф и его спутник были в столице Арханы. Первым делом сэр Лодрик попросил провести его на конюшню - его конь валился с ног от усталости. Эльф одобрительно глянул на него, но промолчал и пошел показывать дорогу.
Рыцарь не успокоился, пока не убедился, что конь его вычищен, напоен и поставлен в большой светлый денник с полной кормушкой тщательно провеянного ячменя. Удостоверившись, что скакуну оказан поистине королевский прием, сэр Лодрик решился его покинуть и на выходе из денника увидел своего проводника беседующим с прекрасной девой. Та вычищала денник серебристой кобылы, заставившей дрогнуть сердце рыцаря. Лошадь была не просто хороша - она была великолепна. Выше человеческого роста в холке, с прямой широкой спиной, выпуклой поясницей, могучей грудью, которую не обхватить было и самому сэру Лодрику, она тем не менее выглядела изящной и стройной, а от взгляда ее темно-огненных глаз перехватывало дух.
Звонкий смех эльфийской девы привел рыцаря в сознание.
- Принцесса, - ответил эльф, - этот смертный желал встречи с тобой.
Сэр Лодрик не поверил своим ушам.
- Моя госпожа, - пролепетал он, - вы - эльфийская принцесса? Сестра короля?
- До сих пор была ею, - пожала плечами дева. Как не похож был этот жест - выражение легкого удивления - на пожатие плечами леди Эстлары, полное холодного равнодушия к судьбе плененного ею рыцаря! - Что так удивило тебя?
- Госпожа... но вы сами чистите денник своей лошади!
Теперь пришел черед удивляться принцессе.
- А что в этом такого необыкновенного?
- Но вы принцесса!
- Принцесса, - согласилась дева. - Почему я не могу сама прибрать за своей лошадью?
- Но разве у вас нет слуг? - прошептал потрясенный рыцарь.
- Есть, - сказала принцесса. - Если я верно тебя поняла, слуга - это тот, кто помогает выполнить работу. Если я хочу быстро вышить ковер, то зову своих слуг - дев, которые помогут мне справиться с этим делом. Но вычистить денник я могу и сама, без посторонней помощи - я же не калека, чтобы поручать другим такую простую работу!
- И у вас все так поступают? - спросил потрясенный рыцарь. - Даже король?
- А чем король хуже других?
Сэр Лодрик сел там, где стоял, прямо в ворох золотой ячменной соломы, приготовленной для подстилки в деннике серебряной кобылицы...
Первым к нему вернулись слух и осязание. Он понял, что лежит на жестком, но удобном ложе и услышал тихий ожесточенный спор.
- Келгар, как ты мог замучить до такой степени этого смертного?! - шепотом бранилась принцесса. - Он даже своего коня вычистить не смог, поручил это другим! Ясно же было, что он уже на пределе своих сил!
- Но принцесса, - оправдывался эльф, - он сам попросил сначала провести его на конюшню! Если бы я знал, что он так обессилел, конечно, я сначала отвел бы его к целителям, поручив кому-нибудь из конюших заботу о коне!
- Где было твое чутье?! - не унималась рассерженная дева.
- Госпожа, - подал голос сэр Лодрик, - не браните моего проводника, он не виноват. Я лишился чувств не от усталости, а от безмерного удивления. Я не в силах представить, чтобы сестра моего короля взяла в руки лопату и пошла чистить конюшню. Мы слишком разные, только и всего...
- О, ты пришел в себя! - принцесса склонилась над ним. - Я не думала, что это так на тебя подействует, человек... Келгар сказал, что у тебя дело ко мне. Если ты в состоянии вести беседу, можешь рассказать мне о нем. Что привело тебя сюда?
- Видите ли, госпожа...
- Рыцарь, - с улыбкой прервала его принцесса, - я буду очень признательна, если ты не будешь обращаться ко мне на "вы". Я понимаю, что таков человеческий обычай, но мне каждый раз хочется обернуться и поискать взглядом своих двойников - мне начинает казаться, что меня несколько.
- Простите, госпожа...
- Опять?!
- Види...шь ли, госпожа, я рыцарь, и как рыцарь, принимаю участие в турнирах. Мы проверяем доблесть друг друга в поединках, чтобы король мог избрать достойнейших для своего войска. Тот, кто становится чемпионом турнира, может избрать себе даму сердца и называть себя ее рыцарем.
- Смешной обычай, - сказала принцесса, - но для вас, наверное, он многое значит. Продолжай.
- Я стал чемпионом на первом же турнире, в котором мне довелось принять участие. Я избрал даму... леди Эстлару... но она отказала мне.
- Что в этом страшного? - спросила принцесса. - Ты не пришелся ей по сердцу, а заставить любить никто не в силах.
- Речь не о любви, госпожа, и не о замужестве. Просто все свои подвиги я совершал бы в ее честь, и говорил бы, что именно она - дама моего сердца.
- И она отказала тебе в такой малости?!
- Да, госпожа. Она сказала, что, может быть, согласится на это, если я выиграю подряд сто поединков.
- Ты сделал это? - принцесса была поражена.
- Да, госпожа. Но последний поединок был окончен вничью. И леди Эстлара сказала, что раз я его не выиграл, пусть даже и не был побежден, то она не дает своего согласия.
- Заставить тебя сто раз рисковать своей жизнью - и отказать? Это чудовищно.
- Нет, госпожа, просто она выше родом, чем я. Я должен был доказать свое право звать ее дамой сердца.
- Я выше родом, чем любой из подданных моего брата, - сказала принцесса. - Но я считаю, что недостойно так поступать с кем бы то ни было. Впрочем, продолжай.
- Госпожа, моя королева спросила леди Эстлару, чем я могу заслужить ее милость. И она сказала, что если я привезу ей венец эльфийской принцессы, раскрывающий подлинную красоту всякой женщины, то она, может быть, даст свое согласие.
- Опять - только "может быть"? Сэр Лодрик, эта женщина послала тебя на верную смерть - и ты еще надеешься обрести ее милость?
- Я полюбил ее, госпожа. А любовь стоит любых жертв. Даже жизни. Могу ли я надеяться получить твой венец, госпожа? Назови цену или скажи, что я должен сделать, чтобы ты согласилась с ним расстаться...
Дева изумленно уставилась на рыцаря.
- Ты равняешь меня с этим чудовищем в женском обличье? Я не торгую своей благосклонностью, человек!
- Прости, госпожа, - прошептал рыцарь. - Тогда мне остается только умереть.
- Я не сказала, что ты не получишь того, что искал, - покачала головой принцесса. - Только я не потребую с тебя никакой платы. Я отдам тебе венец - просто так. С одним только условием - когда он перестанет быть нужен, постарайся вернуть его мне. Если сможешь.
- Клянусь, госпожа.
- Если сможешь, сказала я. Мне не нужны напрасные жертвы. Нет таких вещей, которые стоили бы дороже, чем жизнь.
Она ушла и вернулась через некоторое время с плоским ларцом.
- Здесь то, чего жаждет твоя избранница, - принцесса положила шкатулку на грудь рыцаря. - Она заслужила этот урок. Выздоравливай... и желаю тебе удачи.
Никто не ждал возвращения сэра Лодрика. Два года - долгий срок...
Тем неожиданнее было его появление на королевском турнире - верхом на полукровном арханском скакуне, в наряде эльфийской работы - и с ларцом в руке.
- Я привез венец эльфийской принцессы, прекрасная дама, - сказал он, с поклоном вручая ларец леди Эстларе.
Вдовствующая герцогиня сначала уставилась на сэра Лодрика как на привидение, потом осторожно приняла ларец и открыла его. В ларце лежал серебряный венец, простой с виду, но веточки, цветы и листья, составляющие его, были такой тонкой работы, что казались живыми.
- Это действительно он? - с подозрением спросила она.
- Эльфийская принцесса сказала, что это то, о чем вы просили, прекрасная дама, - с новым поклоном ответил рыцарь.
Леди Эстлара подумала и удалилась в свой шатер, чтобы в одиночестве насладиться подарком - миг своего триумфа она не желала разделить ни с кем.
Что она увидела в зеркале, осталось неизвестным, но из шатра леди Эстлара явилась подобной гневным богиням древности - смертельно бледная, глаза мечут молнии, скрюченные пальцы готовы растерзать виновника.
- Вы обманули меня, сэр Лодрик! - выпалила она в наступившей тишине. - Этот венец не делает женщин прекрасными. Он делает их... - в ярости леди Эстлара едва не проговорилась, какими делает женщин эльфийский венец, но вовремя спохватилась. - Вы посмеялись надо мной, сэр Лодрик. Я не желаю больше вас видеть!
И она швырнула серебряный венец к ногам арханского скакуна.
Королева встала.
- Сэр Лодрик, вы действительно обманули леди Эстлару? - спросила она.
_ Честью своей клянусь, моя королева, что я не обманывал леди Эстлару и привез именно тот венец, о котором она просила, - ответил рыцарь.
- Тогда окажите мне честь, поднимите этот венец и подайте мне, чтобы я могла надеть его и уверить всех в вашей правоте или виновности.
Соскочив с коня, сэр Лодрик поднял венец и хотел стереть с него пыль, но обнаружил, что металл девственно чист.
- К эльфийскому серебру грязь не липнет, - тихо сказал король.
Королева приняла венец из рук сэра Лодрика, поколебалась мгновение и решительным движением опустила его на свои косы. Только король и сэр Лодрик видели, как она зажмурилась при этом, боясь увидеть отвращение на лицах людей.
Она услышала дружный вздох: тихий, но вырвавшийся из груди каждого, кто видел ее сейчас, этот вздох был подобен порыву ветра, предвестника урагана.
Королева была красива. Теперь ее можно было назвать разве что... несравненной. Не изменилось ничего - прежними остались цвет волос и глаз, прежними остались черты лица и робкая улыбка. Но все существо ее преобразилось - люди увидели душу своей королевы. Чистую, гордую, прекрасную душу...
- Я уродлива? - спросила королева.
- Нет, моя королева. Вы прекраснейшая из женщин, - ответил сэр Лодрик, и его слова подхватили все, кому повезло увидеть ее в этот миг.
Королева постояла еще немного, бережно сняла венец и передала его сэру Лодрику. Все это время леди Эстлара стояла, то бледнея от ненависти, то пунцовея от стыда. И когда королева повернулась к ней, вдовствующая герцогиня прочла в ее глазах свой приговор.
- Сэр Лодрик, - сказала королева, и ее тихий голос услышали все. - Я запрещаю вам называть леди Эстлару своей дамой сердца - эта женщина недостойна вас. Леди Эстлара, я повелеваю вам удалиться в свой замок и запрещаю вам покидать ваши владения без королевского разрешения. Прощайте.
После изгнания леди Эстлары сэр Лодрик не задержался при дворе - он попросил об отставке, получил ее и отбыл. Куда - не знал никто. Лишь однажды придворный менестрель удивил королевскую чету и гостей странной песней:
О, женские чары страшней, чем ножи -
Безумцами делают мудрых...
Но облик желанной моей госпожи
Невинней весеннего утра.
Когда б мне дозволили Даме служить,
Я б вычерпал море ладонью...
Но очи прекрасной моей госпожи
Закатного Моря бездонней.
Я в жизни ни слова не вымолвил лжи,
Ложь с правдой ни разу не спутал...
Но голос сладчайший моей госпожи
Ложь делает правдой в минуту.
Я подвиг свершил и остался в живых,
С надеждой склонился пред нею...
Но сердце жестокой моей госпожи
Седых ледников холоднее.
- Откуда такая печальная песня? - спросила королева.
- Тот, кто спел мне ее, говорил, что сочинил ее сэр Лодрик, - отвечал менестрель.
- Неужели он все еще любит эту негодную кокетку? - удивился король.
- Как знать, - сказала королева. - Пути любви неисповедимы... Пожалуй, я дам им еще один шанс.
Вскоре леди Эстлара получила приказание прибыть ко двору.
- Могу ли я надеяться на прощение? - спросила она, приблизившись к трону.
- Можете, если сумеете найти сэра Лодрика и получить е г о прощение, - ответила королева. - Я повелеваю вам отправиться на его поиски, потому что он все еще томится по вам.
Леди Эстлара стиснула руки под вдовьей вуалью.
- Моя королева, - сказала она, - я не могу заставить себя полюбить того, кто унизил меня прилюдно.
- Моя леди, - ответила королева, - если бы ваша гордыня не потребовала от юноши непосильных подвигов, этого не случилось бы. Он не виноват в том, что сердце ваше чернее осенней ночи. И я не тешу себя надеждой, что оно может измениться. Но хотя бы попытаться я должна. Ступайте.
Леди Эстлара искала своего поклонника три долгих года. Наконец до нее дошли слухи, что в самой глубине Туманного хребта некий печальный рыцарь основал неприступный замок и поселился там, оплакивая свою загубленную любовь.
- Это может быть только он, - сказала вдова.
Расспрашивая о дороге, она узнала, что замок стоит в некотором удалении от караванного пути, и ближе всего к нему постоялый двор "Три Топора". Еще ей сказали, что ехать лучше всего Южным трактом - так будет короче всего. Наутро она с небольшой свитой отправилась к Дэль-Герваду.
Сэр Лодрик смотрел в окно своего кабинета. Дождь. Мелкий осенний дождь барабанил по стеклу и стекал в каменный желоб.
В его памяти ожил вечер во дворце эльфийского короля. Он и принцесса стояли у окна в крытой галерее, молчали. Эльфы вообще очень много молчат. Сначала он удивлялся этому, но потом ему объяснили, что зачастую слова просто не нужны - Перворожденные понимали друг друга без слов.
- Дождь, - сказала принцесса. Рыцарь всмотрелся в темноту, но ничего не увидел.
- Это тебе подсказало эльфийское чутье, госпожа? - спросил он.
- Нет. Всего лишь зрение. Вон там, на стене конюшни, факел, видишь?
- Да.
- А под ним лужа. Видишь?
- Вижу.
Он снова всмотрелся. Поверхность лужи рябили невидимые в темноте капли дождя.
- Так просто, - удивленно сказал он. - Почему же я сразу этого не увидел?
- Потому что люди не привыкли видеть, - отозвалась принцесса. - Вы видите только внешнее и не стремитесь всмотреться в то, что внутри...
От воспоминаний его отвлек осторожный стук в дверь.
- Кто там? - откликнулся он.
Дверь приоткрылась, показался слуга.
- Сэр, там у ворот дама, просит впустить ее. С ней отряд из двадцати человек. На вид не опасны, простая охрана.
- Дама? Какая дама?
- Она сказала, что ее зовут леди Эстлара, сэр.
Сэр Лодрик вздрогнул. Этого не могло быть. Что она делает здесь, вдовствующая герцогиня, пренебрегшая юным графом?
- Впусти, - сказал он. - Негоже заставлять даму мокнуть под дождем. Проводи в гостевые покои. Если нет своих горничных, пошли к ней кого-нибудь. Вели приготовить ужин на всех.
- Сэр, дама сказала, что у нее к вам дело.
- Скажи ей, что мы встретимся за ужином.
- Да, сэр.
Дверь тихо закрылась. Сэр Лодрик вернулся к созерцанию дождевых струй, сбегающих по стеклу.
Ужин накрыли в каминном зале. Ради такого случая в камине разожгли огонь - не ради тепла, поскольку стояла ранняя осень и было еще достаточно тепло, а ради уюта. В канделябрах горели витые свечи янтарного воска, стол покрывала дорогая скатерть, на серебряных блюдах исходили аппетитным паром груды жаркого и благоухал приправленный ароматными травами густой суп.
Такой прием был впору и королю, но леди Эстлара ожидала большего. Ей представлялось, что сэр Лодрик, едва узнав, кто пожаловал в гости, выбежит ей навстречу, преклонит колено... но сэр Лодрик не соизволил даже показаться - передал свои распоряжения через какого-то слугу! Грубиян.
Леди Эстларе и ее свите предложили садиться за стол. Она хотела было вспылить и отказаться, не обнаружив за столом хозяина замка, но тут и он появился на пороге. Годы приключений и странствий добавили ему мужественности, а после поездки за эльфийским венцом в глазах у него горел какой-то странный тихий свет - словно видел сэр Лодрик нечто, другим невидимое, но прекрасное. За те три года, которые прошли со дня их последней встречи, он сильно переменился, и леди Эстлара неожиданно для себя обнаружила, что ее волнует этот рослый, молчаливый незнакомец в шитой шелком эльфийской одежде.
- Садитесь, леди Эстлара, - сказал он, - окажите мне честь и разделите со мной этот скромный ужин.
И вдова покорно села на любезно пододвинутое к ней кресло.
Ужин прошел за неторопливой беседой. Сэр Лодрик интересовался последними вестями из метрополии, спрашивал о здоровье общих знакомых - и будто бы совсем не желал знать, что привело под его кров знатную гостью. На самом деле он понял все с первого взгляда, едва увидев обветренные щеки, предательский страх в глубине зрачков и легкую дрожь стиснутых рук. Она давно в пути. Она поехала не по своей воле. Она что-то хочет от него получить. И сэр Лодрик с грустью осознал, что его юношеское увлечение прошло... Ничего общего не было у этой утомленной женщины с гордой красавицей, пленившей его сердце...
Когда ужин закончился, сэр Лодрик пригласил свою гостью в кабинет.
- Зачем вы приехали, леди? - спросил он.
- Сэр, вы все еще хотите, чтобы я позволила вам называть меня дамой сердца?
Рыцарь задумчиво смотрел на нее, и она затрепетала под его взглядом, осознавая, что, скорее всего, услышит "нет" - и заранее ненавидя его за это.
- Почему это так важно для вас, леди Эстлара? - спросил он. - Предположим, я отвечу "да" - что вы попросите на этот раз?
"Предположим?! Да как он смеет!" - ей с трудом удалось погасить рвущуюся наружу ярость, но сэр Лодрик видел - видел ее гнев так же ясно, как если бы она завизжала и швырнула в него графином с дорогим вином.
Она попыталась обратить все в шутку.
- Немного, сэр Лодрик. Например, этот прекрасный замок.
Он молча прошел к своему столу, взял лист пергамента, обмакнул в чернильницу перо, быстро начертал несколько строк, присыпал влажные чернила песком, выждал несколько минут, стряхнул песок и положил пергамент на колени леди Эстларе.
"Сим удостоверяется, что леди Эстлара, герцогиня Коствер, урожденная Ноэли, является полновластной владелицей замка Женский Каприз и прилегающих угодий..." - успела прочесть она прежде, чем слезы ненависти и обиды ослепили ее.
Леди вскочила, подошла к окну, чтобы скрыть их. Проморгавшись и украдкой осушив глаза краем лиловой вуали, она окинула взглядом открывшийся ей пейзаж. Взгляд ее зацепился за величественную вершину, окутанную облаками. План мщения созрел мгновенно.
- Я сохраню этот документ, сэр Лодрик, - сказала она, повернувшись к бывшему владельцу замка. - Но меня оскорбляет то, что эта гора выше, чем м о й замок. Разрушьте его. До основания. Потом можете приехать в столицу и объявить себя моим рыцарем.
Сэр Лодрик молча поклонился. Ломая пальцы, она развернулась и стремительно вышла из кабинета. Стало слышно, как она распоряжается слугами, приказывая запрягать лошадей. Сэр Лодрик не стал ее удерживать.
Леди Эстлара так и не дождалась своего рыцаря, хотя посланный ею слуга вернулся с докладом, что замок разрушен. До самой старости она ждала, что вот-вот сэр Лодрик предстанет перед ней и скажет, что готов исполнять ее волю. Сэр Лодрик исчез бесследно.
Впрочем, ходили слухи, что эльфийская принцесса снова носит свой волшебный венец, а в свите ее брата появился рыцарь-человек. Но стоит ли верить слухам?