В щели над притолокой жил да был сверчок. Самый обыкновенный сверчок: усики, крылышки, скрипочки на ножках. Каждый вечер, как только загорались звезды и гасла лампа, он заводил свою нехитрую песенку, и под нее спокойно засыпали обитатели дома: старик, старуха, и маленький внук. Когда сверчок уставал играть и замолкал, толстый кот Кыш, старый до того, что у него сточились зубы, забирался на подушку к малышу и заводил другую песенку, уютную мурчалку. Мальчик улыбался во сне, прижимал к себе тряпичную лошадку, и ему снилось, что она везет его далеко, по зеленым холмам, к маме.
Мамы у малыша не было. Точнее, была, но очень болела, и ее так редко выпускали из больницы, что она только раз в году, на Рождество, могла навестить своего сына. Она привозила подарки: игрушки, конфеты, связанные своими руками варежки. Варежки всегда были очень теплыми, потому что мама любила малыша и все тепло своей души вкладывала в подарки.
В прошлом году, кроме рукавичек, мама привезла мальчику лошадку, которую тоже сделала своими руками. С тех пор малыш с ней не расставался.
День рождения у мальчика был летом. Каждый год он загадывал желание: чтобы мама смогла к нему приехать. Но вместо мамы приходил почтальон, такой же толстый и усатый, как Кыш, и приносил мальчику письмо. Мама писала мальчику много писем, и бабушка читала их вслух, потому что малыш еще не ходил в школу и не умел читать. Но на день рождения в конверт с письмом мама вкладывала еще и открытку. Эти открытки мальчик ставил на полочку над кроватью. Они были очень красивые, и мама писала на них печатными буквами. Эти буквы малыш немного знал. Он мог прочитать свое имя, слово "люблю" и подпись: мама. Мальчик часто доставал открытки с полочки, раскрывал их и читал знакомые слова, а потом ставил на место.
Но и красивые открытки, и все подарки - и даже лошадку - малыш отдал бы за одно сбывшееся желание. Вот только оно все не сбывалось...
Сверчок видел, как огорчается мальчик, и тоже грустил, потому что любил ее. Мама никогда не ругалась, что он скрипит над притолокой, и говорила, что соскучилась по его песенке. Тогда сверчок очень старался, и его скрипочки было слышно на весь дом и даже на улице.
Открыток на полочке было уже три, и мальчик снова загадал свое желание. Но сверчок догадывался, что на день рождения - а он должен был случиться через два дня - малыш снова получит открытку, уже четвертую. Такая уж была у мамы болезнь: ей становилось легче только зимой. Когда папа еще был с ними, с мамой и малышом, он называл ее Снежной Королевой. А потом ее уже никто так не называл, и сверчок не знал, почему так стало, потому что мама никогда никому об этом не рассказывала. Даже сверчку.
Грустный сверчок прополз сквозь щель наружу. Еще не совсем стемнело, солнце уже закатилось, но звезды еще не зажглись.
- Если бы кто-нибудь отнес меня к маме малыша, я бы сыграл ей песенку, от которой она бы сразу выздоровела, - вздохнул сверчок. - Я знаю такие песенки, но вот беда - зимой их нельзя играть, только летом...
- Я бы тебя отнес, - отозвался с крылечка Кыш. - Но я не знаю дороги туда, где лечат маму малыша. Я бы спел ей свою песенку, когда она заснет под твои скрипочки, чтобы она проснулась совсем здоровой...
- Я знаю туда дорогу, - послышался чей-то тонкий голосок. - Я могу проводить вас туда.
Сверчок и Кыш посмотрели вверх и увидели маленькую живую звездочку. Она спускалась к ним с неба.
- Я не звездочка, я светлячок, - засмеялся их гость. - Я взлетаю высоко, почти до самых звезд, и танцую под ваши песни. И я тоже хочу, чтобы малыш наконец увидел маму на свой день рождения. Я знаю, куда нужно идти, я видел это сверху.
- Тогда веди нас, - сказали Кыш и сверчок.
И светлячок повел.
Старый толстый Кыш бежал всю ночь и весь день. У него болели мягкие лапы, которые никогда не ступали по жесткому асфальту, но он не мог остановиться и отдохнуть. У него на голове прятался в густой шерсти сверчок, а впереди маячила живая звездочка светлячка. И когда солнце снова закатилось, Кыш прибежал к больнице.
Это была очень большая больница, там было много зданий, в зданиях было много этажей.
- Мы никогда не найдем здесь маму, - огорчился сверчок.
Но светлячок попросил их подождать, взлетел и начал заглядывать в окна. Скоро он увидел знакомое лицо и начал плясать от радости.
- Она здесь, я ее нашел! - кричал он друзьям.
Мама не спала. Она увидела, как за окном пляшет огонек, подошла и открыла форточку. Светлячок влетел в палату, сделал круг и устроился на лампочке.
- У меня будет собственная живая звездочка! - обрадовалась мама и не стала закрывать окно. Вдруг светлячок захочет ночью улететь? Зачем же запирать его здесь? Довольно, что ей приходится жить тут почти круглый год...
Когда она задремала, в открытое окно пробрался Кыш. Сверчок залез на стенку над окном, почистил крылышки, настроил свои скрипочки, зажмурился и начал играть, как не играл никогда в жизни. Его стрекотание разносилось по палате, проникало в коридор, а оттуда в другие палаты, и безнадежно больные люди засыпали, улыбаясь во сне. Тогда за дело взялся и Кыш. Он пел свою ворчливую песенку, и больные слышали ее, и болезнь слышала тоже. И понимала, что она задержалась тут, что давно пора отпустить этих людей, что где-то под звездами в ночи ее давно ждет одинокая луна...
- Пойдем, я провожу тебя, - сказал ей светлячок, вылетая в открытое окно. И болезнь полетела следом за ним.
Утром врачи не верили своим глазам и приборам. Все больные вдруг выздоровели, а те, кто еще неважно себя чувствовал, уверенно шли на поправку.
- Наконец-то я могу поздравить моего дорогого мальчика сама! - обрадовалась мама, когда ей сказали, что выписывают ее из больницы. Она тут же надела самое красивое и яркое платье, выбросила в мусорное ведро больничный халат и побежала на вокзал - покупать билет.
Мальчик сидел за накрытым столом и плакал. На столе стоял большой торт, на нем горели свечи. Сегодня в первый раз мама не прислала ему письмо с красивой открыткой, чтобы он смог прочитать, как сильно она его любит. Малыш даже не заметил, что нигде не видно старого толстого Кыша. Старая мышка-мама заметила и очень удивилась. Кыш ее не обижал, если вдруг он пропадет и хозяева возьмут нового, молодого кота, плохо придется и ей, и ее мышатам.
Но в сенях вдруг послышались быстрые шаги, мальчик вскочил и побежал к двери - он подумал, что это пришел усатый почтальон и принес ему письмо.
Вместо почтальона в дверь вошла мама. Живая, здоровая, с румянцем на щеках и сияющими глазами.
- Маленький мой, с днем рождения! - сказала мама, поднимая мальчика на руки. И он обнял ее крепко-крепко.
Было уже совсем темно, когда Кыш и сверчок прибежали домой. Сверчок с трудом пролез в щель над притолокой - у него затекли лапки, которыми он так долго цеплялся за шерсть Кыша. Сам Кыш проплелся к печке, вылакал всю воду и упал - спать. Старая мышь выглянула из норки, увидела, как он устал, и велела своим мышатам не шуршать и не беспокоить кота.
Мама сидела на кровати у малыша и рассказывала ему сказку про то, как живая звездочка увела от нее болезнь туда, откуда та уже никогда не найдет обратную дорогу. Мальчик улыбался, обнимал обеими руками руку мамы и лошадку, и все никак не мог заснуть - очень боялся, что проснется утром, а мамы рядом не будет.
- А почему я не слышу нашего сверчка? - вдруг удивилась мама. - Под его музыку ты всегда так хорошо засыпал... Уж не случилось ли с ним чего?
Но тут послышалась первая тихая трель, и глазки у малыша сами собой начали закрываться. А от печки донеслось такое же тихое, усталое мурчание, и мальчик заснул.
Мама улыбнулась: она все поняла. Она поцеловала малыша в лоб, налила Кышу свежего молока и насыпала крошек в щелку, из которой слышались скрипочки сверчка.
- А чем тебя отблагодарить? - спросила она живую звездочку, танцующую над крыльцом.
Но светлячок ничего не ответил: он уже получил свою награду.