Аннотация: Никакой Иви - онлайн, никаких нейросетей. Старая, добрая НФ. Солнечная система, спутники Юпитера, космическая драма с элементами мистики.
Пролог
Система Юпитера. Европа. Станция 'Восток - 2'.
Начало. 2 года назад.
Скаф 'Мангуст' скользил в подводной тьме плавно и бесшумно. Марио порой перекладывал его с крыла на крыло, скольжением и виражами, обходя крупные в несколько сотен метров выступающие сверху кили гряды буммоков (прим.) торчащих из 'ледяного потолка' Европы. Они шли достаточно высоко и нагромождения льда, 'сосулек' и айсбергов висящих прямо над головой над фонарем кабины только слегка нервировали. Все переживания, страх, волнующие ощущения исследователя неизведанного, остались где - то далеко в прошлом и в подсознании. Рутинная, местами даже скучная работа гляциолога и акванавта притупила свежесть первоощущений и страх неизвестного. Только профессиональная привычка заставляла Марио Камоса и Нормана Экка, не сбрасывать концентрацию внимания. Подледный океан Европы не прощал пренебрежения и карал за малейшую ошибку. Впрочем, как все Внеземелье.
Навигационная сфера, строившая маршрут четко показывала ландшафт подводного канопая (прим.). Толщина ледяного покрытия в этом районе, по эту сторону 'Хеопса', была значительна. Температурные показатели в норме, фон подводных источников и гейзеров не превышал обычного, а ближайший подводный вулкан был в ста километрах. К тому же Европа была в перииовии, поэтому риск внезапного выброса был минимален.
И все же, они нервничали. Не показывая друг другу, но нервничали. Не из - за неравномерного рельефа местности или риска внезапного выброса или трещины во льдах. Только не здесь в окрестностях 'Хеопса', где как показало сканирование, не было разломов уже более 500 тысяч лет, что для Европы с ее яркой геологической активностью было невероятно.
Они нервничали из - за пропажи сигнала с одного из маяков над плато Уротана, как раз поблизости от действующего подводного вулкана Айюб, где и произошел сегодня утром выброс. Эпическая картина разлома многокилометровой ледяной коры Европы и океанский гейзер из трещины во льдах, высотой в сотню километров над поверхностью. Конечно маяк - научная станция в бронированной капсуле весом в четверть тонны с собственной двигательной установкой, не пушинка. Но в масштабах разыгравшихся стихий, охватывавших десятки и сотни километров, и сотни тысяч тонн воды это ничто. Давлением и подводными потоками ее могло вымыть в трещину, размазать об ледяные стены, а то и выбросить с водяным гейзером в космос, бывали случаи.
Но не это сейчас волновало Марио, и даже не то, что придется оперировать в вулканоопасном районе, рискуя повторить судьбу злополучного маяка. Дело в том, что и разлом, и маяк, находились на той стороне за 'Хеопсом', который глубиной достигал почти десяти километров. А Марио, категорически не хотел обходить его снизу. Но обходной путь вокруг 'Хеопса' занимал вдвое больше времени. В этом и заключалась тема его спора с Норманом Экком. Для педантичного австрийца, потеря нескольких часов была неприемлема. К тому же потеря времени грозила критическими повреждениями маяку и утратой связи. Марио Камос парировал тем, что только поиски аппарата займут несколько часов, а в районе поисков бушует циклон мощностью не менее 50 свердруппов, и пока они не получат конкретных координат, спешить туда бессмысленно. На самом деле, и Экк это знал, Марио Камос просто не хотел идти напрямик через седловину Камарры, место разрушенной подводной вершины пика 'Хеопса'.
- Ну чего ты боишься? - устало спросил Норман, высокий, худощавый немец, с рыжевато - желтой шевелюрой и трехдневной жесткой, редкой щетиной, на впалых щеках, и с глубоко посаженными, воспаленными до красноты зелеными глазами, - это же просто глупо...
Он был инженером, и казалось, для него не существовало ничего, что находилось вне предела законов механики, математики и физики. Тем не менее, он был прилежным католиком, посещал все выездные мессы католического придела Юпитерианской Католической Церкви, носил крестик и держал в каюте библию. И как любой старый космолетчик придерживался верных примет. Как все это в нем совмещалось неизвестно. Однако все это сейчас становилось таким далеким и неважным, потому что с каждым мгновением, в каждую секунду реальность вокруг разрывалась и таяла, как акварельный рисунок, забытый в саду под бурным ливнем. Нормана подташнивало, в голове звенела пустота, ему было не по себе, но еще удавалось держать себя в руках.
- Там ЗЛО, - упрямо повторил Марио Камос. Он родился в Масейо, но в отличие от Экка, ни отец испанский рыбак, капитан трейлера, ни мать танцовщица, этническая бразильская португалка, не смогли привить ему пиетет перед религией. Он не был атеистом, но называть его чересчур религиозным никто бы не стал, - нельзя к нему приближаться, я чувствую...
- Это суеверия, ерунда, - раздраженно, и в то же время неуверенно бросил Норман. Конечно, он знал о царящей на станции атмосфере страха и ужаса, сам стал участником безумной фантасмагории творившейся на 'Востоке', что пошатнуло его научноцентрическую картину мира и вывело из себя. И положа руку на сердце, испугало до дрожи. Но что чувствовал Марио Камос? - ты же не можешь верить в es ist Scheiße?
- Сейчас я верю только в то, что мне говорит это, - Камос, невысокий косматый брюнет с небольшой неухоженной бородкой и пронзительным взглядом черных выразительных глаз, стукнул кулаком в грудь, - разум может солгать, сердце никогда...
Как сговорившись, они не обсуждали и не вспоминали то, что действительно волновало их обоих. То, что происходило на станции последние две недели, ежедневный, ежечасный кошмар, на грани реальности на пределе устойчивости для психики. Собственно эта авария с маяком стала счастливым случаем, за который они оба ухватились со смутно скрываемой радостью. Несколько часов побыть вдалеке от заполненной непознанным ужасом станции, только ради этого стоило искать злополучный маяк до скончания века.
А говорить о том, что происходит на станции, означало выворачивать наизнанку душу. То о чем можно было рассказать с уверенностью, касалось настолько личного, тщательно скрываемого и заботливо похороненного в глубинах памяти прошлого,что стоило его там и оставить. Да и было ли это? Марио постоянно задавал себе этот вопрос. Может он просто понемногу погружается в 'безумие одинокого космолетчика', известную в кругах пустотников форму сумашествия? Видения, галлюцинации, в том числе и слуховые, были одним из рядовых симптомов этого психического расстройства. Как рассказать об окровавленном, искалеченным Марко, с выбитым глазом, уже неделю живущем в его каюте? Его закадычном друге детства и юности, вдвоем с которым они держали одну из самых жестоких банд в фавелах, убитом почти пятнадцать лет назад на Земле. Они били его битами всей бандой, а он не хотел умирать. Оставляя кровавый след, он пытался от них уползти, оглядываясь наполненным ужасом глазом, за неторопливо идущими за ним мальчишками. Они весело переговаривались и помахивали битами и железными трубами. Второй глаз выбил ему Марио Камос, он должен был это сделать, иначе свои его бы не поняли. Марко был ему вместо брата, и наказание это можно было бы объяснить рукою Господа, если бы Марио верил в Бога.
Но Марио не верил. Иначе пришлось бы объяснить божественным проявлением и подводный батискаф 'Милькар', висящий в подводной тьме прямо перед ним метрах в ста. Марио даже казалось, он видит в иллюминаторе, белое лицо Греты Скаччи. Такое же, как тогда в последний раз, когда он видел его в поврежденном батискафе стремительно проваливающимся в бездонную глубину. Это было близ чилийского побережья там, где глубины океанского шельфа резко обрываются вниз. Консорциум 'Караско' строил очередную очередь подводного мегалополиса, и из потревоженной бездны всплывала всякая муть.
С мегалодоном они столкнулись внезапно. Он буквально вынырнул из тьмы и сразу повредил им инженерный отсек, рули управления и двигатель. Теряя кислород и давление, аппарат начал погружаться за край шельфа. Марио вышел из батискафа, попытался починить привод, но аппарат погружался слишком быстро. Давление росло. Возвращаться обратно в батискаф было самоубийством, счет решали секунды....
И Камос остался на месте, бессильно наблюдая, как удаляется все глубже в чернильную тьму, поврежденный батискаф. Грета Скаччи, горячая, сексуальная, зеленоглазая блондинка из Буэнос - Айреса со смешливым лицом и легким характером, была биологом. Ему нравились легкие, осторожные движения ее изящных ладоней. Любовниками они стали почти сразу, в первый же день знакомства. От одного прикосновения его рук Грета, сходила с ума, плавилась и плыла как глина в руках скульптора. Он знал все изгибы, все черточки ее роскошного тела.
...и ее взгляд полный надежды и веры в него. Ее прекрасное, бледное, немного испуганное лицо за иллюминатором, уходящего в глубокую бездну батискафа он не забудет никогда...
Разумеется, батискаф они не нашли. Связь была потеряна сразу, а дальше давление, скорее всего, раздавило аппарат как воздушный шарик, все - таки это была Земля, а не Европа, со смешной гравитацией.
И висящий впереди 'Милькар' всего лишь галлюцинация, приборы его тоже не видят. И лицо Греты тоже только видение, ведь правда же? И Марио Камос с надеждой посмотрел на Нормана Экка.
Но Норман не смотрел ни на него, ни вперед, на светящийся, елочной игрушкой аппарат - мираж. Он немного нервозно изучал показания приборов и периодически суетливо оглядывался назад. Норману Экку было еще тяжелее. Несмотря на маркируемую им явную принадлежность к религиозной конфессии, по сути, он оставался ученым - агностиком трактуя все божественные проявления с точки зрения науки. Но последние недели дались нелегко и ему. И, похоже, только он видел ужасающую истину. Больше никто не реагировал и не хотел обсуждать происходящие события.
А между тем быстро накапливающиеся поломки и дефекты конструкций и систем станции переходили из количества в качество. И он ведущий инженер станции видел это как никто другой. Станция 'Восток' стремительно разрушалась. Опорная плита несущей конструкции, закрепленная на обратном ледяном шельфе, сдвинулась на пять метров, хотя это даже теоретически невозможно. Хорошо хоть компенсирующие демпферы пока позволяют этот люфт, но все инженерные коммуникации и гидравлические опоры не рассчитаны на такие нагрузки. Даром что станция предполагалась для автономного плавания, но таких экспериментов с ней не проводили. Не под многокилометровым панцирем льда.
Внутри станции тоже творилось черти что. Ежедневные отключения света, из - за чего помещения станции в аварийном освящении, которое практически не отключалось, приобрели мрачноватый красный оттенок. Передвигаться по полутемным коридорам, залитым кое - где лужами воды, с обледеневшими стенами, или парящими трубопроводами и впрямь было жутковато. Декорации фильма ужасов, Нормана Экка не впечатляли, но жутко было другое. В местах этих непонятных протечек или прорывов не было никаких коммуникаций и трубопроводов. Да, большинство коммуникаций требовали ремонта, никакие обводные схемы уже не помогали, но внешне в тех местах все выглядело в порядке. Кстати, все эти мелкие поломки и аварии могли бы объяснить все подозрительные звуки, которые звучали по всей станции. Скрипы, скрежеты, периодическое ухание, грохот и тоскливый вой. Вибрации, сотрясения и тени, можно было объяснить сдвижками станции, и трением жидкого льда. Правда пару раз Экк отчетливо слышал женский плач, переходящий в инфернальный инфразвук, но он просто перестал ходить в ту часть станции и все.
Удивительно, что никто этого не замечал. Все казались, глубоко погружены в себя, словно переживая свои внутренние трагедии и не обращая внимания на окружающее. Никто не бежал в радиорубку с криками о помощи, хотя периодические сбои связи, могли и не дать осуществиться этим намерениям. Никто не пытался покинуть станцию, будто все шло своим чередом, и выглядело нормальным.
Коммандер станции Аксель Грин, которого он посетил, сидел за рабочим столом в своем кабинете, в парадной форме отставного космолетчика застегнутый на все пуговицы, неестественно бледный. В кабинете отчетливо пахло запахами застарелой пьянки, в полуоткрытую дверь личной каюты была видна скомканная постель и пустые бутылки на полу, но рабочий стол был девственно чист. Только старая стереография, семейный портрет в сельском антураже, который коммандер крепко сжимал в руках. Все время пока Норман Экк докладывал обстановку Грин не отрываясь смотрел на стереографию, и даже скорее сквозь нее. Казалось ему наплевать и на аварийную ситуацию, и на саму станцию, и на беспокойного инженера. На мгновение показалось, что он вообще не заметил его прихода. Но едва Норман заикнулся, что необходимо отключить компрессорный отсек, как Аксель Грин внезапно поднял голову и неодобрительно взглянул на Экка.
- Что вы собираетесь сделать? - и, не дав больше и слова сказать Норману, включил обзорные камеры контрольного пульта управления и последовательно отсек за отсеком, коридор за коридором показал Экку, перечисленные им объекты, включая внешние опорные конструкции с камер о которых Экк даже не подозревал. Нигде и следа не было аварийной обстановки и малейшего намека на какие либо повреждения.
Напоследок, Грин посоветовал ошеломленному Экку выспаться и обратиться к доктору Кланцу, станционному медику и, не дожидаясь его ухода, опять погрузился в свою стереографию.
Норман не знал, что и думать и даже начал склоняться к мыслям о шизофрении. А потом опять решил пройтись по аварийным отсекам. Не сразу, правда, а после долгих, занудных причитаний его старика. И все оказалось, как прежде. Ничего не изменилось, протечки, конструкционные нарушения, ничто никуда не делось. Норман для проверки сунул руку под капли аммиака и разумеется, получил ожог. Что - то действительно не в порядке. Либо с наблюдательными камерами и контрольным пультом Грина, либо с восприятием Экка. Никто не видит, как станция стремительно движется к гибели. Все заняты собой, своим внутренним миром, личными переживаниями. А ведь нужен всего лишь небольшой толчок, малейшая трещина и станция отвалится от опорного стола и уйдет на дно. Никакая автономность не поможет, некому расконсервировать управляющие механизмы, да не рассчитывал никто на плавание в подледном океане, максимум перебазирование по готовым реперным точкам, при помощи буксира. Только его отец, брюзжащий семидесятилетний старик, непостижимым образом добравшийся до него и здесь, понукает его, тыкая носом как нашкодившего щенка в свои лужи. Надо исправить то, надо отремонтировать это. Нравоучения, тусклым скрипучим языком доводящие до нервной дрожи. Ненависть....
Все детство и юность Экка, его отец бурчал, недовольный Норманом. Он был уверен, что отец его ненавидит. Иногда он думал, что лучше было бы, если бы отец вообще его не замечал, был бы равнодушен или вообще бросил семью. Но у жизни иногда извращенное понятие юмора. Мать Нормана бросила семью, когда ему и не исполнилось двух. Наверное, ее тоже достал отец Нормана. Возможно, поэтому его отец и ненавидел его. Он напоминал ему о ней. Он никогда не бил его, но нашел более изощренный способ выражения своих чувств. Он занялся его воспитанием. (добавить историю с отцом по награждению)
...ненависть. И время платить по счетам. Еще никогда Норман Экк не был так уверен в своих действиях. Люди слишком запуганы, что бы что ни - будь предпринять. Станция разваливается слишком быстро. Необходимо остановить процессы разрушения. Закладка на магистралях хранилища хладагента сработает через два часа, люди будут заморожены жидким гелием и, следовательно, останутся живы. Дождутся прибытия спасательных служб. И процессы деградации станции заморозятся. Авария с этим маяком произошла очень вовремя. Экку необходимо было проконтролировать процесс на расстоянии. Пришлось сильно извернуться, что бы организовать сигнал аппаратной поломки, маяки очень надежны. И теперь он сможет издалека наблюдать за агонией разрушения, а потом и присоединиться. Правда им и самим надо успеть вернуться, времени слишком мало. А один мерзотный старикан, которого он не предупредил превратиться в таракана, замороженного в гелии и наконец, заткнет свои бесконечные нравоучения.... Норман ты бесполезное животное ты опять не сделал то, ты не сделал это.... Сейчас ведь все сделано как надо, правда папа?
И Норман Экк в который уж раз оглянулся на заднее кресло...
В этот момент Марио Камос, сделал резкий маневр и не пристегнутого Экка, здорово приложило об кресло.
- Teufel, - выругался он, - что ты творишь?
Они разговаривали по-португальски, но в моменты волнения Экк начинал коверкать язык и переходил на немецкий. Марио не ответил ему продолжая маневрировать. Он не мог сказать австрийцу, что пассивный до сего момента 'Милькар' резко ускорившись, полетел на него. Сияющий как новогодняя игрушка, он ослепил Камоса и только по наитию в последний момент Марио дернул аппарат вправо, что бы избежать столкновения. Судя по реакции Экка, он не видел никакого 'Милькара' да и сам Камос в глубине души начал осознавать, что это иллюзия. Однако разум воспринимал это все как реальное, волосы стояли дыбом, сердце бешено стучало, но руки в это время заучено крутили фигуры подводного пилотажа. К тому же Марио не был уверен, что это стопроцентная иллюзия.
Однажды в самом начале Марко очень сильно ударил его и доктор Эркюль Кланц невозмутимо, словно на станции такие вещи происходили каждый день, обработал его ушиб и ссадину. Последствия оказались вполне реальными.
Между тем 'Милькар' почти синхронно повторял маневры 'Мангуста', совершая порой почти невероятные для такого класса аппаратов фигуры, и Марио Камос понял, что 'Милькар' не дает ему двигаться, отжимая вниз. Он решил проверить и отжал ручку управления от себя. 'Мангуст' плавно скользя начал погружаться. 'Милькар' сразу стал уходить вверх и вперед. И Марио предпринял последнюю попытку вырваться.
Почти на месте, мастерски совершив разворот, он дал ускорение и попытался уйти назад к станции. И был сразу наказан. Откуда - то прямо из тьмы на него выскочил ярко слепящий 'Милькар' и стремительно надвинулся на него. Это не было столкновением, батискаф как бы прошел через них, покрыв все внутренности изморозью.
А потом он увидел прямо перед собой лицо Греты Скаччи искаженное ужасом и болью, она кричала. Лицо надвинулось на него, и он познал кошмар последних минут Греты, ее панический страх и ужас смерти. Инфернальный крик умирающей женщины достиг его, заледенив все нутро. Марио Камоса больше не осталась, только пустая оболочка, наполненная обрывками ускользающих мыслей и эмоций.
...перерождение. Марио все также молча развернул 'Мангуст', и начал спуск к седловине Камарро.
Норман Экк ничего не видел. Во время маневров Марио он крепко приложился головой о фонарь кабины, и казалось, потерял сознание. Из под волос на лоб и скулу, стекала и набухала струйка крови, глаза были закрыты, тело безвольно распласталось в кресле, он не дышал и не шевелился, выглядя мертвым. На безмятежном лице застыла жутковатая улыбка, из плотно закрытого рта звучало какое то неприятное механическое гудение. И если бы Марио Камосу в этот момент это стало интересно, он расслышал бы за этим холодным нечеловеческим жужанием, мотив незатейливой немецкой колыбельной песенки....
...Schlafe, mein Prinzchen, es ruhn
Schäfchen und Vögelchen nun
Garten und Wiese verstummt
Auch nicht ein Bienchen mehr summt
Luna mit silbernem Schein
Kucket zum Fenster herein
Schlafe beim silbernen Schein
Schlafe, mein Prinzchen, schlaf ein
Schlaf ein, schlaf ein
https://www.youtube.com/watch?v=cJJoBqpxvWs
...вечный Моцарт преобразованный в вибрацию растворялся во тьме подледного океана.
Марио Камосу было хорошо. Словно не было этих долгих мучительных лет. Крепкой рукой он вел свой 'Милькар' в зеленоватых сумерках подводной Атлантики, слева громоздились бело - серые корпуса подводного мегаполиса 'Auqa', почему - то пирамидой уходящие вниз. Но он не обращал на эти ничего не значащие мелочи внимания, потому что его вела Грета.
В голубом гидрокостюме, но почему - то без ребризера и маски, она плыла прямо перед аппаратом, периодически оглядываясь и улыбаясь Камосу. На фоне подступающей подводной тьмы в месте резкого перепада глубин, подсознательный инстинкт самосохранения Марио Камоса в последний раз воспротивился неестественному ходу событий, и руки крепче взяли рычаг управления....
Что бы тут же отдать его от себя и перевести 'Мангуст' в резкое пикирование. Голубой гидрокостюм Греты, чем глубже, тем полнее наливался фиолетовым цветом, глаза потемнели, волосы стали желто - серыми. 'Мангуст' стремительно проваливался в глубину, но не мог догнать маленькую фигурку, крестом падающую вниз.
Волосы Греты, на большой глубине потерявшие цвет, распушились в воде как водоросли, гигантскими косматыми лентами, растянувшись на многие десятки метров, охватывая все вокруг батискафа. Змееподобные, переплетающиеся как щупальца, играющие цветными светлячками, они постепенно выпрямлялись и наполнялись ярким светом, пока не превратились в непрерывный ослепительный дождь из ярких нитей, идущий снизу вверх. А там внизу в глубине, где уже не было никакой фигурки женщины, поднималось навстречу им и распускалось какое то дикое буйство разноцветных огней, словно сияющие лепестки гигантской, распускающейся ослепительной розы, поднимающиеся из глубин подледного океана, что бы поглотить скаф...
Норман Экк внезапно открыл глаза и сказал тихо просительно по-немецки
- ....темно, мама, мне страшно.... оставь мне свет, пожалуйста....
В глазах его была только пустота и не капли разума, только багровый океан, расчерченный извилистыми черными линиями. Лицо Марио было одухотворенным и спокойным
- Боже, как много огня... - сказал он.
Потом пришла Тьма.
Примечание:
Европа - один из четырех больших галилеевых спутников Юпитера, наименьший из них. Открыта Галилео Галилеем 8 января 1610 года, Падуя, Италия.
Вторая по расположению луна Юпитера, если не считать мелких спутников и пылевых колец гиганта. Радиус обращения вокруг Юпитера почти круговой, эксцентриситет менее одной тысячной, составляет около 671 тысячи километров, со слабым наклоном к плоскости экватора планеты, всего 0,466R. Период обращения вокруг планеты составляет 3,5 земных суток, и синхронизирован с периодом вращения самой Европы, всегда обращенной к Юпитеру одной стороной, как и все галлилеевы луны. Диаметр Европы 3122 км, плотность 3,014 г/см³, площадь поверхности (S) 30,61 млн. км², масса (m) 4,8017"1022 кг, объём (V) 15,93 млрд. км. Ускорение свободного падения на экваторе (g) 1,315 м/с². Температура на поверхности 50 Kельвина, −220 RC (на полюсах) - 110 Kельвина, −160 RC (на экваторе). Атмосферное давление 0,1 мкПа, или 10−12 атм. Состав; кислород, водород. Физическо-геологические характеристики; горно - силикатные породы, подледный океан глубинами до ста километров, жидкий лед и ледяной панцирь на поверхности от 5 - ти до 20 километров толщиной.
Буммок (Bummock),Подторос: С точки зрения подводника, направленное вниз нагромождение обломков льда под торосом (подводная часть тороса).
Ледяной киль (Ice keel): С точки зрения подводника, гребень подводной части ледяного потолка гряды торосов. Ледяные кили могут простираться до 50 м ниже уровня моря.
Канопай (Ice canopy), Ледяной потолок: Дрейфующий лед с точки зрения подводника.
Аналитическая записка к докладу Белецкого. Специально для комиссии Совета Корпораций ООП. Только для служебного пользования.
'... первичное освоение спутника Юпитера Европы началось в конце ХХI - начале ХХII века. Металл - силикатное ядро, глубокий океан, ледяная кора, предполагаемая бедность минеральных пород, заметные сложности с геологическими изысканиями и разработками обусловили низкий интерес добывающих корпораций, в то время лидеров и основных инвесторов освоения околосолнечного пространства. Заметный интерес для исследований и инвестиций представлял только подледный океан, как оказалось богатый эндемичной флорой и фауной, и разнообразной биомассой, устойчивыми биоценозами и закрытой экосистемой сложившейся в подледном океане в течении миллионов лет. Гидротермальные, биохимические, симбиотические системы, развивавшиеся без солнечного фотосинтеза на основе геологической, химической и термальной активности ядра Европы и кинетической энергии подледных приливов.Вследствие этого первые обитаемые станции на Европе появились достаточно поздно, были в основном исследовательскими и принадлежали корпоративно - государственным структурам Европы (зем.), США и Китая. Пока на Европе не обнаружили нефть....
На сегодняшний момент на Европе существует 212 станций, из них более двух третей буровые и добывающие. Самыми крупными концессионерами являются госкорпорации Китая, России и США...'
Ганимед - 'Юпитер- Орбитальная'
На станцию 'Юпитер - Орбитальная' грузовой челнок с Ганимеда прибыл с опозданием на два часа. Старый потрепанный балкер времен покорения Марса, потертые борта которого, еще помнили марсианские песчаные бури, троянцев в точках Лагранжа и магнитные ловушки Фобоса.
Списанный Марсианским Бюро подчистую, купленный по остаточной стоимости Корпорацией 'Ганимед Харвести', он все еще уверено бороздил прилунные маршруты Юпитера.
Однако, как и любая частная корпорация проповедовавшая принцип 'ни грамма топлива при пустом трюме', 'Харвести' требовала нагружать челнок так, что казалось, он развалится еще до выхода на орбиту Ганимеда, так его трясло на разгонной глиссаде, я выглядывал в иллюминатор, всерьез ожидая увидеть позади отвалившиеся элементы силового набора.
Но 'семейная троица' Бен, Юки и Аланта вели корабль уверенной рукой. В грузовом трюме, где и приютились несколько противоперегрузочных кресел для таких незадачливых случайных пассажиров вроде меня, все тряслось, гремело и вибрировало. Кантовочные сети раскачивались так, будто в них бился гигантский спрут, и опасения что мне на голову упадет какой - ни будь, плохо закрепленный контейнер, вовсе не выглядели беспочвенно.
Однако когда все стихло, наш раздолбанный тарантас, сделав разгонный виток, вывалился в невесомость и начал падать на Юпитер, так всегда со стороны выглядит переход с прилунных орбит в гравитационное поле гиганта, оказалось что все не так плохо. В грузовом трюме немедленно появилась Аланта, в видавшем виды красно-коричневом инженерном комбинезоне, монтажных ботинках и солнцезащитных очках, увешанная ремкомплектами. Однако мешковатый комбинезон, на пару размеров больше чем нужно и несуразные космоботы, гравиприводом которых Аланта и не думала пользоваться, они не могли скрыть изящества маленькой ладной фигурки и некую небрежность бывалового пустотника, снующего в невесомости как рыба в воде.
Ослепив меня улыбкой из под непрозрачных очков, она быстро без суеты облетела весь трюм, дернув в паре мест крепления контейнеров, и удовлетворилась осмотром. Повиснув где то между грузов, она включила интерком
- Бонни, все в порядке, но еще такой нагрузки сети не выдержат. Обойдись без рывков и резких торможений.... Делай все плавно и нежно. Представь, как ты входишь в Юки!
Голос у нее оказался сексуальным контральто с хрипотцой. Я никогда не был фанатом этих переходных полутонов, но попробуйте сдержаться, когда сексапильная обладательница такого голоса разговаривает рядом с тобой. Кажется, волосы встают дыбом даже на мошонке, не говоря уже про член. Из интеркома донеслось что неразборчиво - недовольное и, кажется женский смех на заднем плане.
- Целую тебя, мой карлик. Будь нежнее...
И Аланта отключив интерком, тихо засмеялась, от чего мне стало тесно в штанах. Похоже чертовка прекрасно понимала мое состояние. Отцепившись от сетей она подлетела ко мне и закрепилась в соседнем кресле. На мой вопросительный взгляд, она ответила
- В кабине и так тесно, а втроем там для этого не развернешься....
- Для чего?
В ответ на мой глупый вопрос она только насмешливо улыбнулась и, отвернувшись, вставила в уши горошинки аудикампа и откинула голову на подголовник. А я еще успел услышать начало какой то классической музыки.
Групповой секс на орбитальных маршрутах, я об этом только слышал, но пока еще не сталкивался. 'Шведские семьи', 'амстердамский брак', 'кольца венеры', семейные ячейки из разного количества мужчин и женщин, были популярны на Марсе лет двадцать - тридцать назад. На какое то время они получили широкое распространение по Системе, на пустотных и орбитальных станциях, кое - где на Венере, и совсем немного на лунных станциях и Земле.
Хотя все началось именно с Земли. Как и любой мусор и гадость, все всегда начиналось с метрополии. Впрочем, и все хорошее тоже приходило с Земли. Но редко. К концу 21 века, кризис и тупик в социальных и гуманистических ценностях, привели к некоторой эволюции в институте брака. Не все эксперименты с межличностными отношениями оказались жизнеспособными и дали долговременный результат. 'Тибетский брак' например, стал в этом ряду исключением. Возможно потому, что имел хоть какие-то корни в истории и оказался более менее безобидным и достаточно живучим. Во всяком случае, безобидным для властей. 'Секты - семьи', или браки людей с андроидами доставляли гораздо больше хлопот. Операции по смене пола делали чаще, чем вырезали аппендицит. Двухполые существа, гермафродиты, киборги, трансмоды, с органами животных, где звериный фаллос или вагина, были самым безобидным из имплантаций. Содом и Гоморра космического века ожидали своего потопа.
Я проснулся, от какого то толчка. Черт, не заметил даже как заснул. Больше суток без сна в чехарде дел и заполнении формуляров. Некогда было даже поесть не то что поспать, слишком неожиданным был вызов и направление. Корабль, судя по всему менял ориентацию, видимо переходя на тормозную глиссаду. Но не это разбудило, хотя конечно 'выворачивание кишок' разбудило бы и менее чувствительного человека, но здесь ощущения были другими. Будто кто-то толкнул в плечо. Я посмотрел на Аланту, она спала. Или нет? За облегающей поляризационной пленкой, дешевой подделкой под солнцезащитные физиофильтры 'Короны', глаз не было видно. Она лежала на кресле расслаблено, откинув голову назад и набок на плечо, повернувшись ко мне. Яркое альбедо Юпитера играло тенями на красивом лице, пока корабль раскручивал маневровые петли, разворачиваясь задом наперед. Полуоткрытые пухлые алые губы притягивали взгляд. Черт, я опять вспомнил Кэсси. Мы виделись, получается больше месяца назад. Даже для такой крупной станции как 'Ганимед Юнион Централ' это очень долго, не так уж там много людей. Я звонил ей пару раз и оставлял сообщения, но она не ответила. Собственно я не стал уточнять, почему мы разошлись, но было неприятно. Хотя сейчас я вспоминал не это. Губы у нее тоже были немного припухлые, их было приятно целовать...
- Мы пролетаем над северным полюсом Юпитера, - вдруг произнесла девушка, и теперь я понял что она смотрит прямо на меня, - вы уже видели Сияния?
Да Юпитерианские Сияния это НЕЧТО, что не объяснить словами, это надо видеть. Я видел их всего несколько раз, но меня до сих пор потряхивало от яркости впечатлений. Полярные сияния на Земле лишь бледное подобие Сияний Юпитера. Тысячекилометровые полотнища света высоко над густым океаном облаков, играющие разноцветными зарницами всполохов. Гигантские протуберанцы голубовато - зеленых, оранжево - красных, желтых огней отрывающихся от поверхности и уносящихся в космос, словно танцующих на магнитных меридианах Юпитера. У внеземельщиков не так много поводов гордиться тем, что у них есть что то, чего нет на Земле, и ради чего они разменивают свою жизнь на Пустоту. И это один из них, ради чего стоит терпеть вечный холод космических станций, безвкусную еду, неживую воду, противорадиационные препараты, одиночество, страх, преждевременную старость и ежедневный, ежесекундный риск остаться в этой Пустоте навсегда.
Жаль яркие Сияния бывают нечасто. Обычные Сияния происходят после сильной солнечной активности, когда остатки солнечных протуберанцев, 'солнечный ветер' добирается до орбиты Юпитера, и длятся довольно долго. Но настоящие световые бури происходят только после сильных извержений на Ио. Правда, по прогнозам геотермальной службы Ио, такой всплеск уже прошел, и повториться нескоро, и о чем она тогда говорит? Она внезапно отстегнула ремень, и притиснулась ближе к иллюминатору, навалившись грудью мне на плечо. Я проследил за ее красивым указательным пальцем, с неожиданно ухоженным ногтем, которым она ткнула в моноплекс иллюминатора и не сразу, но заметил блеснувшую искорку, над верхним краем облачности. Впрочем, визуальная близость здесь ничего не значит, это может быть и в тысяче километров над экзосферой Юпитера, и все равно будет казаться близко. Такие расстояния незаметны на фоне гиганта. Юпитер огромен.
- Что это? - голос у меня охрип и немного сел.
- Это 'Горизонт - 6', - девушка немного помолчала. - Это началось несколько месяцев назад, без всякой связи с солнечными бурями, и периодически повторяется. Мы пройдем совсем близко, смотрите...
Мне стало немного жутко, по спине повеяло холодком, слегка свело живот. Девочка возможно не знала о чем говорит, в общедоступные сети закрытая информация не попала. Для нее это загадочная, немного пугающая история. Но я читал случайно попавшие ко мне протоколы и кое-что знал.
Начиналась эта история почти двенадцать лет назад достаточно обыденно, хотя для любого знающего подоплеку уже настораживающе, а после и пугающе. Метеорологический зонд потерпел аварию над Северным полюсом Юпитера, но прежде чем сгинуть в водородном океане передал несколько пакетов информации. Он зафиксировал несколько магнитно-резонансных сигналов с четкой структурой, идущих из предполагаемого ядра планеты. Поговаривали даже о гравитационных волнах и даже струнах. Ученые и весь околонаучный мир перевозбудились до невозможности. Также предполагалось что изучение ядра планеты поможет в понимании термогравитационных процессов солнечного ядра, ведь Юпитер, по сути недоразвившаяся звезда.
Международную станцию под патронажем американцев собрали и притащили на орбиту Юпитера просто в рекордные сроки, меньше чем за год. Подозреваю, кто то очень хорошо погрел на этом руки, деньги были вбуханы просто гигантские. Да и с самой станцией не все было чисто, американцы те еще загадочные потомки масонов. Были там закрытые сектора, с оборудованием неизвестного предназначения. То ли военные, то ли еще для чего. Может для Контакта, мало ли. Сплетни тогда ходили разные. Даже по поводу названия. Почему именно 'Горизонт-6'? Были известны 'Горизонт - 2' и 'Горизонт - 3', один на Земле, другой на орбите Меркурия, а где остальные три и были ли они, ходили только слухи.
Станцию открыли с большой помпой, с Земли даже пригнали отдельный чартер - пассажирский лайнер с туристами, кучей зевающей публики, разнообразным начальством и тому подобным высоколобым балластом. Сети заполнили головидео с перерезанием красных ленточек, пафосными речами и умными говорящими головами на фоне панорам Юпитера. А потом наступила неожиданная тишина. Что то там происходило на станции, что то делалось, но до широкой публики доходило неясно и скорее слухами. Как всегда больше всего слухов, иногда даже с видео, в сеть выкладывали связисты. Ну, это как обычно, они всегда были в курсе всего и раньше всех. На станции проводили эксперименты, некоторые с пространством - временем, некоторые с гравитацией, в общем, опасные игры с мирозданием которое никогда не любило шутить.
Корабль начал еще один маневр медленно разворачиваясь. В моноплексе проплыло желтовато - мутное марево облаков Юпитера, а потом как то резко снизу совсем близко появилась станция 'Горизонт'. Похоже, Бен решил сделать незапланированную экскурсию, давая возможность рассмотреть матово - черный вертикальный относительно атмосферы, параллелепипед в три сотни метров со срезанной наискосок верхушкой, последствиями аварии. Даже на фоне окружающей черноты космоса 'Горизонт' выглядел сгустком инфернальной тьмы, провалом в преисподнюю. Только неестественно ровный срез поблескивал серебристыми гранями.
Катастрофа произошла на третьем году существования станции. Судя по всему, исследования зашли в тупик и с Земли был приглашен новый руководитель научного отдела, очередное светило мировой науки, молодой гений, творец теории гиперполей и квантовых перемещений Радд Геворкян. Который едва успев прилететь, мгновенно ускорил темпы работ в новом направлении. Они были в шаге от открытия, которое могло привести созданию гипердвигателя и теории подпространственных перемещений. Но очередной эксперимент привел к катастрофе.
По остаточным данным других экспедиций они предположительно обнаружили маленькую черную дыру в ядре Юпитера что, в общем-то, предполагалось давно. Однако попытка построить подпространственный туннель к черной дыре, закончилась разрушением и исчезновением трети станции, большей части команды и научного персонала. Не спасся никто. Те, кто не исчез, погибли при разрушении станции в завихрениях гипераномалий и изломах пространственно - временной метрики. Об этом еще успел сообщить спасательный корабль перед тем исчезнуть в одном из таких разломов пространства. Буйство аномальных стихий продолжалось еще несколько суток, было потеряно несколько зондов - разведчиков, но потом все вернулось в норму.
За станцией наблюдали еще год, прежде чем решились послать еще одну экспедицию. Она продвинулась дальше всех и почти добралась до научного сектора, где и исчезла в полном составе. Корабль с остатками экипажа ловили в астероидном поясе, куда они ломанулись даже не пытаясь выйти на связь. Удивительно, что они вообще куда-то добрались, сознание у всех было стерто напрочь до растительного уровня.
Следом за станцию взялись военные. Как водиться, засекретив все и вся, они собрали внушительные силы и попытались проникнуть на 'Горизонт'. Но потеряв сотню зондов, пару десятков человек, патрульный фрегат ООП, они тоже отступили. Окружив 'Горизонт' несколькими автоматическими боевыми платформами, они объявили зону вокруг него запретной, и все успокоилось на долгие восемь лет.
Но полгода назад под эгидой научно - исследовательского фонда при ООП на станцию организовали очередную экспедицию, которую возглавил доктор Раджеш Сурендра директор Европейского института Высокой физики. Утверждали, что экспедиция оснащена по последнему слову техники и имеет средства защиты от аномалий. Сурендра говорил, что необходим особый алгоритм изучения станции и проникновения на нее. Якобы другие исследователи совершали ошибку пытаясь реанимировать последствия эксперимента Геворкяна и даже восстановить граничные условия, предшествующие катастрофе. А у него есть четкое понимание того что необходимо сделать.
Это понимание стоило жизни сто тридцати членам экспедиции и самому Сурендре. Хаос очередного гиперпространственного завихрения уничтожил исследовательский корабль экспедиции 'Энигму', военный корвет ООП, все боевые платформы и спутники возле станции, очистив пространство вокруг 'Горизонта' на несколько десятков километров. В этот раз все кончилось довольно быстро, продлившись чуть менее универсальных суток. Саму злополучную станцию буйство высокоэнергетических стихий, казалось бы не затронуло, она внешне абсолютно не изменилась. Что творилось внутри оставалось только предполагать.
Это было полгода назад, но с тех пор никаких попыток изучения станции не предпринималось. До сих пор я думал что, в общем-то, никаких изменений и не было. Но сейчас меня посетили смутные подозрения.
- Почему мы летим таким странным маршрутом, - спросил я Аланту, и она кивнула мне на иллюминатор. Корабль опять разворачивался, мы удалялись от станции, и теперь мне ясно была видна панорама облачной экзосферы прямо под станцией.
Все было похоже, на какую-то гигантскую воронку, заворачивающуюся прямо по виртуальной оси 'Горизонта'. Облачные полосы медленно и неторопливо закручивались по внешнему краю и приближаясь к центру исчезали в глубине, в каком то чернильном мутном мареве. Это совсем не походило на обычные ураганы в верхних слоях атмосферы Юпитера. К тому же такие ураганы в северном полушарии были достаточно редки и относительно краткосрочны. Но здесь прямо под этой жуткой воронкой скрывался северный полюс гиганта.
Медленно закручивающиеся в спираль облака притягивали взгляд и вызывали легкое головокружение. Я с трудом оторвал взгляд от этого провала в ничто, так он воспринимался подсознанием.
- Ты так и не ответила, - повторил я вопрос Аланте, тоже завороженной гипнотическим зрелищем.
- Это началось месяца три назад, - Аланта говорила замедленно, словно в полусне. - Мы проходили здесь случайно, была срочная доставка на Ио. На участке свободной траектории, мы начали терять скорость, а потом и орбиту. Такое бывает в астероидном поясе, когда встречаются массивные концентраты больших объемов металлических руд. Бывают астероиды, которые сами по себе являются гравитационными аномалиями. Но здесь под нами была экзосфера Юпитера, а тянуло так будто под нами несколько миллионов тонн металла. Но там ничего не было.... Кроме 'Горизонта'.
Я посмотрел на удалявшийся остов станции режущий глаза сверкающими срезами грани. 'Горизонт' был достаточно типичным проектом и никак не мог весить больше нескольких десятков тысяч тонн и конечно не мог оказать такого влияния на близко пролетающие корабли. Разумеется при условии, что он еще оставался обычной земной станцией.
- Тогда мы выбрались, - продолжила Аланта, - но потеряли много топлива. Компания нас оштрафовала, так как не поверила в эту гравитационную аномалию. Даже не послала зонд, проверить. И не предупредила Комиссию по полетам. Может, не захотела лишней возни. А может у них были закрытые инструкции по 'Горизонту', уж очень от этого дела тянуло всякой чертовщиной. Однако все осталось как есть. А поскольку Бен очень опытный пилот, он решил использовать эту аномалию как точку либрации, для разгона и экономии топлива. Вы знаете, как сложно маневрировать в гравитационном колодце Гиганта, а такой маскон просто подарок для пилотов прилунных маршрутов Юпитера.
Она еще раз посмотрела вниз на воронку и помолчав, добавила
- Правда, ТОГДА, этот ураган был едва заметен...
Вне всяких сомнений все происходящее тут было последствиями экспедиции Сурендры на 'Горизонт'. И последствиями пока что еще трудноразличимыми, но уже сейчас достаточно пугающими, сулящими изменения возможно не только в масштабах Юпитера, но даже в масштабах Солнечной системы, как бы, черт побери, не хотелось бы ошибиться.
- А вы не заметили никаких последствий...Э-э...изменений в самочувствии, сознании...? - я пытался подобрать слова что бы не задеть и в то же время сформулировать, беспокоящий меня вопрос. - Вы ведь, теперь тут частые гости?
- Последствия? - рассеяно переспросила Аланта, казалось ее мучает какой то вопрос, и она пытается что то вспомнить. А потом она посмотрела на меня. - А вы? Вы ничего не чувствуете?
- Что? - в ее зеркально - черных очках отражался заломленный горизонт клубящихся облаков Юпитера и серебристая искорка аномальной станции. Внезапно я заметил совсем рядом ее полуоткрытые слегка припухлые алые губы, скрывающие жемчужно - белые зубки. И только сейчас осознал насколько она близко. Очень и очень близко. Упругая грудь упиралась мне в предплечье, точеный профиль касался моего лица, ее дыхание обжигало мои губы. Потом она сняла очки. Глаза у нее оказались зеленые с желтоватыми крапинками как два гипнотических зеркала затягивающих в омут. Я не заметил, когда она пересела ко мне на колени и слепая животная всепоглощающая страсть захватила нас. В такие моменты все запоминается, какими то урывками, как в калейдоскопе. Ее красивая упругая грудь в моей ладони коричневый сосок, подрагивающий между пальцев. Ее комбинезон и ботинки, рукава моей куртки, какие-то ремни, летающие вокруг нас все время падающие мне на лицо. Ее округлые смуглые бедра на холодном блестящем металле противоперегрузочных кресел. Мимолетная мысль, что ей наверно холодно, смытая ее рычанием - стоном, когда она рвет на мне белье. И опять какие-то отвлеченные мысли. Секс в невесомости достаточно непростое дело даже для опытных людей, слишком много нюансов. А получение удовольствия сродни большому искусству. Но для Аланты это было видимо просто, как дышать. Первое прикосновение обнаженной кожи как удар тока. Внутри она такая горячая и тугая, что первый толчок сбивает дыхание. Стоны... Я сильно сжимаю ее бедра, не отпуская, иначе в условиях невесомости она тут же улетит от меня. А так я пристегнутый к креслу только чувствую, как она с силой накручивается, насаживается на меня, и я погружаюсь так глубоко в нее что ей, наверное, больно. Но она не останавливается ни на миг, словно загоняя колесницу куда-то высоко на гору, хлеща кнутом по распаренным бокам лошадей, что бы там, на высоте замерев на мгновение над пропастью ухнуть вниз, срывая сердце. И в этот момент взлетаю сам, прижимая ее разгоряченную, мокрую от пота, все еще слегка взбрыкивающую, к себе. Конвульсии еще потряхивают наши тела, и в это момент я опять бросаю взгляд за иллюминатор и вижу неторопливо раскручивающуюся спираль урагана, предвестник либо очередного пятна на Юпитере, либо очередных ужасающих катаклизмов. И какое то странное потустороннее чувство посещает меня, будто с потоком спермы из меня изливается жизненная энергия. Аланта сворачивается клубочком у меня на коленях и тоже сморит на гигантскую воронку, уже понемногу скрывающуюся за горизонтом.
Мы переводим дыхание остывая. В буквальном смысле. Здесь все-таки грузовой трюм, а не Хилтон. Стены в некоторых местах покрыты изморозью. Только сейчас замечаю, как изо рта идет пар. Странно, что раньше не заметил, может это мы так сильно разгорячились. Обнаженная Аланта на моих коленях, понемногу остывая, начинает покрываться мурашками, но одеваться не спешит.
- Ты спрашивал о последствиях? - тихо спрашивает она и, подняв голову, смотрит на меня с тоской - С каждым разом ЭТО становится сильнее...
- Что ЭТО? - внезапно я осекаюсь. Бывало, конечно, разное. Внезапные симпатии, влечения, спонтанный секс. Но такого неожиданного слепого безумного взрыва страсти, безотчетного, да что греха таить почти неосознанного, я от себя не ожидал. Было во всем этом полете через северное полушарие Гиганта с лихими закрутками вокруг аномальной станции, что-то странное, неожиданное.
- Вы знали кто я? - утвердительно спросил я Аланту мучительно думая, было ли все произошедшее действием аномалии или безотчётным всплеском гормонов. - Вы хотели мне ЭТО показать.
Аланта грациозно оттолкнувшись от меня сверкнув округлой попой, перехватила в полете свой комбинезон, стала одеваться. Я опять почувствовал возбуждение.
- Неделю назад на 'Ганимед - орбитальный' буквально через несколько часов после отлета вернулся танкер 'Люсинда'. Там было четверо хороших ребят, - голос ее слегка дрогнул - наших друзей. Адам Мартенс, Павел Белов, Эмиль Ноа и Джозу Ибарра. У Белова и Ноа были семьи. Последнюю корректировку орбиты они делали у 'Горизонта', но вместо Каллисто они вернулись назад. Вернее вернулся. Ибарра был тяжело ранен, потерял много крови и практически ничего не соображал. Просто чудо, что ему удалось вернуться, причаливал уже автопилот. Сейчас он в коме и что произошло, мы не знаем. Остальные ребята погибли. Их тела обнаружили в разных частях корабля, все со страшными травмами. Похоже, - Аланта запнулась на мгновение, - они пытались убить друг друга. Тела Адама Мартенса так и не нашли. Только фрагменты одежды с кровью...
Она оделась и застегнула ботинки. Гравиподошвы клацнули об пол. Не поднимая головы, она произнесла
- Теперь мы знаем, что последствия могут быть разные.
- И тем не менее, вы опять здесь, - усмехнулся я грустно, - готовы рискнуть и собой и мной...
- Вы ничем не рискуете, если не вернетесь сюда еще раз, - она подняла на меня свои чудесные зеленые глаза и сказала с болью, - а мы уже не можем сюда не возвращаться. Теперь это как наркотик. И с каждым разом все сильнее.
- Зачем вы потащили меня сюда? Не проще было рассказать на станции? Или вообще обратится в Комитет?
- Что проще? Люди гибнут здесь каждый день. И не всегда, от каких то загадочных причин. Бывает от глупости, от небрежности, от усталости или отчаяния. Внеземелье не прощает ошибок, вам это должно быть известно лучше, чем мне. Но здесь не тот случай. Вы удивитесь, как всем наплевать на все вокруг, пока дела не коснется их лично. А я не могу притащить сюда Комитет в полном составе и засунуть их задницы в эту аномалию.
- А мою значит можно? - саркастически спросил я
Она приблизила ко мне свое лицо и посмотрела прямо в глаза.
- У вас хорошее лицо. И хорошие глаза. Грустные усталые, но не злые. И вам еще не наплевать.
Она прикоснулась ко мне губами. Поцелуй вышел долгим, мягким и нежным. Потом она оттолкнулась от кресла и полетела к выходу.
Ошибаешься девочка, еще как ошибаешься, думал я, все еще чувствуя вкус ее губ. Я застегнул штаны, кое-как достал летавшую неподалеку куртку накинул ее, пристегнулся, уже ощущая наваливающуюся на тело нагрузку тормозного импульса. Мне тоже все равно. Но эта проклятая работа не дает мне наплевать на все и на всех, хотя порой иногда очень хочется. Это только кажется, что космос задает нам загадки. На самом деле это мы сами себе их задаем. И часто боимся получить ответ. И мне иногда кажется, что это и есть моя работа, получать ответы, которые другие боятся получать.
'Юпитер - Орбитальная'
- Мы не полиция и не КомКон - 2, - жестко ответил Питер Даан, заместитель директора Комиссии ООП, - мы даже не служба безопасности одной из из нескольких сотен вонючих корпораций, дьявол их забери, при ООП. О - о, да если бы мы работали в зажравшейся СБ. какой ни будь занюханной корпорации, мы разве сидели бы здесь разгребая все это дерьмо? Ты не летал бы на раздолбанных попутных челноках на разведку аномалий. У тебя был бы свой собственный персональный служебный фрегат с блекджеком и шлюхами. А у меня был бы кабинет как у главного СБшника корпорации 'Киносита' на Марсе, с видом из гигантского окна на свой собственный 'Зимний сад' и бассейн с дельфинами, а не этот тошнотворный кисель из гелия и водорода, по недоразумению называющийся атмосферой Юпитера. Не-е-ет, недаром Совет по делам корпораций в котором сидят эти слизняки из Директоратов компаний так волокитят принятие закона о расширении полномочий корпоративных служб. Это же тогда работать придется. Пачкать руки, лезть во все дыры с риском для жизни, боже упаси. Проще вот так вот. На все готовенькое. При этом еще брезгливо сморщив нос от запаха горелой мертвечины. Суки...
Если бы, какой ни будь рекламной компании, для пафосного ролика понадобился бы образ героического космолетчика, то Питер Даан вон Ваанстрат вписался бы в эту картину просто идеально. Высокий широкоплечий потомок викингов с непокорной седой шевелюрой цвета стали, таким же стальным взглядом цепких, глубоко посаженных серых глаз на изрезанном морщинами загорелом лице. Выдающийся лоб, кустистые брови, резко очерченные скулы и жестко сжатый рот дополняли образ вполне подходящий и конунгу на палубе драккара, и капитану рейдера в Далеком Внеземелье.
Но в кабинете директора Комиссии ООП по делам внеземелья при Системе Юпитера он смотрелся так же естественно как носорог в магазине интим услуг. Мол, я все равно плохо вижу, и хорошая смазка тебе не помешает. Кстати неплохой такой кабинет пусть и без бассейна с дельфинами. Метров на двадцать с широкопанорамным голопроэктором во всю стену, с видом и звуками бушующего моря и мебелью в субэтническом стиле под бук. Никаких иллюминаторов с видом на Юпитер здесь не было. Только пара семейных голографий на стенах. Семья Даана жила на Земле, и он виделся с ними от силы раз - два в год. Тем не менее семейные узы его были крепки, любому на зависть.
- Мы не будем заниматься этим, - жестко сказал Даан и посмотрел на меня, - чему ты улыбаешься?
- Всегда мечтал о собственной яхте с блек джеком. Только кому бы продаться? Не знаешь, кому нужен старый, потрепанный инспектор из комиссии по техническому контролю биосфер?
- Об этом позже, - отрезал он - не вижу тут места для иронии.
- А чему тут остается место? - меня распирала злоба, - Каждый день тут встречаются загадки, от которых весь мир может полететь в тар - тара - ры. Люди дохнут как мухи ежедневно, ежечасно по всему Внеземелью. На станциях, на кораблях, на астероидах. На безжизненных планетах и спутниках. Сотнями, тысячами. Калечатся, убиваются, исчезают.... Нигде в этой гребанной солнечной системе нет уютного, укромного уголка для людей. И только потому, что наша чудовищно перенаселенная метрополия ежедневно заполняет эти вакансии и выплескивает новые потоки человеческой крови в космос, это позволяет продолжать нам экспансию. Можешь не напоминать мне о теории Рогена 'Экспансия или война'. Представление человечества как загнанной лошади, которую нахлестывая, гонят по очень узкому серпантину, каждую секунду рискующей сорваться в пропасть или встретить за очередным поворотом обрыв, меня не вдохновляет.
Питер смотрел на меня очень долго. Потом поднялся и подошел к бару. Налил в два стакана немного содовой, бросил по два кубика льда и по кубику двухсолодового скотча, из знакомой мне упаковки 'Лунар Кристи'. Протянув мне один, он не стал возвращаться за стол, а грузно опустился рядом со мной в кресло.
- Cheers. - он отхлебнул половину и, поморщившись, захрустел кубиком льда. - Мы с тобой знакомы уже много лет. Ты меня знаешь. Неужели ты думаешь, я пропустил бы такое мимо себя.
Я не ответил, разглядывая, как лед растворяется в стакане. Терпеть не могу виски, и Даан это знает. Я вновь посмотрел на него и внезапно поразился, как он постарел. Я не видел его вживую несколько месяцев, а казалось, прошло несколько лет.
- Я не сказал, что этим не будут заниматься, - наконец произнес он. - МЫ этим заниматься не будем. Но дело достаточно серьезное, даже не представляешь насколько.
Не обратив внимания на мое хмыкание, он поднялся и вернулся за рабочий стол. Вытащив откуда то несколько верипластин, мелькнувших радужными 3 - д заставками, он, не показывая мне, бросил их на стол.
- Твой танкер 'Люсинда' это только видимая верхушка айсберга. - мрачно сказал Даан, - С окончания последней экспедиции Сурендры 134 разведывательных зонда, патрульный корвет 'Фрес' 12 человек, ремонтный бот станции Гамма связи 2 ремонтника, яхта мать его прогулочная 'Фарадей', какого-то м...илы китайского, б...ь, нувориша с 'Центральных Лун', экипаж 3 человека с нуворишем и секскиборгом 'Долли' последнего поколения. Научный корабль ООП 'Мела' 8 человек, автоматический грузовой челнок с 'Каллисто - орбитальная', телескоп 'Коперник', военный фрегат американцев 'Нуке' состав экипажа неизвестен... И еще несколько десятков случаев и подозрительных моментов за последние полгода....
- Подожди, подожди. Это все что жертвы?
- Нет, слава богу. Только трое погибших и двое пропавших без вести, если не считать 'Долли', но ту, скорее всего, спасатели сперли. А так все живы, но в каком состоянии не знаю. Но такое как с 'Люсиндой' впервые и тенденция настораживает.
Что то меня зацепило в его словах, но я спросил о другом
- Постой, как это ты не знаешь их состояния? Это что тебя не интересует?
- Это интересует теперь научную комиссию Корпоративного Директората ООП и научный отдел Военного Департамента ОК ООП. Я тебе сказал что МЫ, теперь этим заниматься не будем, - он прямо посмотрел мне в глаза, - ты понял меня? Разве что, подозреваю, что военные опять сядут в лужу и опять подтянут нас.
Я махом выпил виски, переждал 'сивушно - картонный' выхлоп через нос и спросил Даана.
- А причем тут грузовой челнок и 'Коперник'? Их засосало в эту воронку или они хряпнулись об 'Горизонт'? 'Коперник', насколько помню, вообще над плоскостью эклептики висит?
Даан тоже допил свой стакан, даже не поморщившись, что я посчитал 'эпическим подвигом' несмотря на то, что это пойло стоит вне Луны несколько тысяч Эртов за сублимированную упаковку.
- Я тебе отвечу, - он убрал верипластины в стол и я подумал, что в первый раз вижу секретные документы в голографическом оформлении, - а потом мы займемся делом, хорошо?
Я не ответил в ожидании глядя на него.
- С грузовиком, все просто. Ты же не думал что секрет с гравитационной аномалией и закрученными маршрутами, позволяющими сэкономить время и топливо, надолго останется только между пилотами Прилунья Юпитера? Суперкарго с грузового терминала 'Каллисто - орбитальная' подозреваю, имеющий нехилый такой приварок с левого топлива, решил тоже воспользоваться такой упавшей с неба Юпитера халявой и запустил очередной груз на Ио по хитромудрой орбите. Результат - суперкарго размазывает сопли по стенам изолятора на Каллисто, а грузовик с месячным запасом макарон и прокладок и исследует приполярные зоны Юпитера. С 'Коперником' информация вообще секретная, но с твоим уровнем доступа ты все равно рано или поздно узнаешь. Военные, которых надоумил какой то шустрый умник из научного отдела ООП, сообразили посмотреть на этот геливорот из случайно, на беду себе, пролетавшего мимо телескопа 'Коперник'. Зонды все равно не долетают, а так хоть что - то можно разглядеть под горизонтом воронки, тем более расположение получилось очень удачное, прямо по оси воронка - 'Горизонт' - 'Коперник'. Задумка получилась то ли сверх гениальная, то ли сверх идиотская. Телескоп перенацелили, а это что б ты знал, херова туча денег и согласований. И не сказать, что у них ничего не получилось. Какие то данные они получили. Все, разумеется, сразу засекретили. А потом связь с 'Коперником' прервалась. Что там произошло пока неясно, но дежурная смена 'Коперника' покинула его, даже не воспользовавшись челноком. Просто одели скафандры, и вышли в открытый космос. Что-то так их напугало, что они улетели от станции на порядочное расстояние. Спасатели еле нашли двоих в полубредовом состоянии, третий самый шустрый погиб, умудрившись на ранцевых двигателях удалиться дальше всех. Его спасти не успели, задохнулся, до последнего пытаясь сбежать еще дальше. А 'Коперник' потерял ориентацию и теперь падает, куда-то в сторону Плутона. Его пытаются поймать, но пока безуспешно.
- Чем же его достало? Если не ошибаюсь до него несколько миллионов километров.
- Двенадцать, - Питер Даан смотрел на меня, не мигая, - ты должен благодарить меня, что я не сую тебя в это 'очко Дьявола' как уже называют его наши ребята. Хотя для тебя еще не все потеряно, вояки из Департамента близки к фиаско и тогда начнется новый 'боди каунт'.
- Я уже был там, и очень близко
- Тем более, лимит везения для тебя исчерпан, - он отвернулся, опять разглядывая какие - то документы на столе, - и давай закроем эту тему и займемся тем, для чего я тебя вызвал.
Я внутренне извинился перед Алантой, я сделал все что мог и что от меня зависело.
- Ты прочитал мой 'пилотный брифинг'? - спросил Питер Даан.
- Пит, там одна вода. Я понимаю режим секретности и все такое, но хотя бы куда я должен лететь, можно было написать.
- GS - 3 - 12 базовая станция 'Восток', Европа, - Питер Даан мельком глянул, как у меня искривилось лицо.
- Ты только что предлагал мне не рисковать, а теперь бросаешь меня на закуску Бездне.
- Во-первых, все что произошло, было несколько лет назад. Там все теперь изменилось, хотя тебя там не было и ты все равно не оценишь. Во - вторых, все касалось людей, а не станции и никого из них там сейчас нет. Во всяком случае, всех кто входил в 'меморандум Белецкого'. Черт, да там и людей сейчас, почти нет. И в - третьих, у меня все равно нет специалистов по ледовым станциям производства русских. А ты даже проходил практику на орбитальных верфях 'ПКП Рубин'.
- И что? Я теперь стал специалистом по ледовым станциям? Питер, это было почти двадцать лет назад. И только не говори, что это еще и потому что я русский.
- Ну, если ты так говоришь, значит это действительно так, - абсолютно серьезно ответил Даан, - дома и стены помогают.
Последние слова он сказал по-русски почти без акцента.
- Но если без шуток, то свободных специалистов твоего уровня у меня все равно нет. И потом ты же знаешь, это наследство Белецкого, а ты ему должен, - жестко припечатал Даан, - это вообще было изначально твоим делом. И если бы не...
Тут он вовремя осекся, поняв, что доводить меня напоминанием о Жасмин и Электре не стоит, продолжил, сбавив тон
- И кроме того, что вы были друзьями, никто лучше тебя не знал его дел.
- Это нечестно, - я стиснул зубы, переждав вспышку злости, - это даже подло, вешать на меня его дела. Я не буду в этом участвовать, найди кого - ни будь другого.
- Другого... - протянул Питер Даан глядя на меня и откинувшись в кресле, - У меня пожар на оранжерее 'Каллисто - 4', целый купол несколько тысяч человек, сидят на аварийных запасах кислорода. Военно - транспортный челнок, протаранивший причальную палубу 'Ио - орбитальная', и куча лайнеров с последними запасами по жизнеобеспечению ждущих очередь на посадку. Массовая драка с резней в баре метеорологов, судя по всему последствия новомодного искусственного наркотика 'рукон'. Весь отдел в разгоне, а я зачем то вызываю тебя с Ганимеда, хотя у меня есть два сопливых практиканта только прибывших с Земли. А давай ты отдохнешь, а на Европу я лучше отправлю двух этих зеленых сосунков, у которых еще молоко на губах не обсохло. А что Бездна любит таких.... Молоденьких...
- Не дави на мою совесть, я все равно в нее не верю. Совесть это последнее прибежище негодяя, самый дешевый способ манипуляции.
- А я и не давлю на совесть. Я надеюсь на твою ответственность. Это твоя вторая национальная черта, этого ты не будешь отрицать?
Мы помолчали, он продолжал смотреть на меня и, не дождавшись ответа, сказал
- Самое приятное напоследок. Ты ведь что то говорил о продаже души оптом и розницу? Заказчиком выступает фармакологическая корпорация 'Novartis astro space inc', подразделение транснациональной 'Sinealog', 114 место в Корпоративном совете ООП. Они выкупили станцию несколько лет назад, из под мандата ООП, сразу после той истории. Разумеется, по бросовой цене, и без всякого аукциона, ты же знаешь какая коррупция в Управлении администрации ООП. Сейчас они там проводят, какие то эксперименты с крупными млекопитающими. Создают лекарство от старости.
Последние слова он сказал с сарказмом, но меня зацепило другое.
- Подожди. Эта не та ли мексиканская 'Sinealog', с которой была связана мутная история с синтетическими наркотиками, боевыми киборгами и контактами в марсианских наркокортелях?
- Эта транснациональная корпорация. - поучающе заметил Питер Даан, - и денег у них, как дерьма на лопате. Забросают тебя с ног до головы. Расслабься, здесь ничего мутного. Никакой тайной лаборатории по производству синтета там нет, если ты этого опасаешься. Они просто хотят продать станцию. От нас им нужен только сертификат. Закроешь глаза на пару шероховатостей, подмахнешь пару документов...
- Ага, а тебе уже значит занесли, - злобно брякнул я, сразу пожалев об этом
Питер Даан прожег меня взглядом
- Ты забываешься, - холодно сказал он, и начал опять перебирать документы на столе, а я опустил голову, вспоминая сколько раз, корил себя за невоздержанность и неконтролируемый гнев.
- Я ненавижу все это корпоративное дерьмо, - сказал он, наконец, - и ты это прекрасно знаешь. Тебя же такие условности не беспокоят. Здесь планируется сделка одной корпорации с другой, и все это дерьмо, которое они переваливают из кармана в карман, нас не должно волновать. Это грызня корпоративных крыс в банке. Смотри на это так. И если ты продаешься, то сделай это за достойную цену. Ты знаешь что это было последнее дело Белецкого? И нас заставили его закрыть?
- А как же то дело с гейзерным выбросом в лагере геологов на Ио?
- Не было никакого выброса. И никаких геологов. Просто им нужно было быстро и незаметно провести сделку, а 'меморандум Белецкого', наделал слишком много шума. И какой то жирный червь в Экспертном отделе КомКона, сидящий на подсосе у Корпоративного совета, просто спустил нам вниз директиву - обоснование за номером 0035 и все. Дело закрыто и передано на доследование в КомКон - 2. Периодические бодрые рапорты наверх - 'Дело расследуется - в Багдаде все спокойно', шумиха в сетях сходит на нет, переключаясь на очередную катастрофу, а бедный Юра Белецкий летит на Ио.
- Ты думаешь, та авария с его катером не случайна?
- Как и в большинстве наших дел, не ищи преступление там, где все можно объяснить глупостью. Лавовый гейзер и лагерь геологов были отмаской, что бы все выглядело красиво, для начальства КомКона. И Юра это знал. В отличие от тебя он был дисциплинированным парнем, и знал когда нужно остановиться. Ему сказали отставить, и он взял под козырек. Его они и не опасались. Хотя может быть и зря. Он очень хорошо умел копать. Лучше тебя. И накопал до своего отставить, очень много интересного. А потом станция стала корпоративной, мы потеряли к ней доступ на несколько лет. А в частное владение, ты же знаешь, попасть можно, только через резолюцию СБ ООП. И вот такой случай, наконец, закончить начатое. Юра Белецкий был дисциплинированным парнем. А еще он не любил незаконченных дел. Тебе, как его другу это хорошо известно. Ради его памяти. Я думаю это достойная цена за твою совесть.
Даан бросил мне через стол, опционал ДНК - декодера
- Мне нужен твой доступ
Я взял декодер в руку и почувствовал укол в палец. Даан забрал его и подключил его к квантовому архиватору.
- Я привяжу твою метку к нескольким документам для служебного пользования. Это закрытая часть доклада Белецкого. Я совершил подлог и не отправил его в КомКон, потому что подозреваю, что Юра, тогда бы так легко не отделался.
- Он же все равно погиб...
- Знаешь, - Даан впервые за весь разговор посмотрел на меня, как то неуверенно и устало, - из слов его доклада выходит, что смерть еще не самое страшное, что может случиться с человеком.
В коридорах станции было холодно. Раньше, в первых поколениях станций, были большие проблемы с энерговооруженностью. Пока станции были маленькие и располагались в пределах марсианской орбиты, на это не так обращали внимание. Наоборот были проблемы с выводом лишнего тепла в космос. Теплообменники, конденсаторы, батареи, накопители. Но люди мирились с этим. То, что им было то жарко, то холодно. То, что приходилось пить собственную переработанную мочу, и дышать переработанным воздухом. В течении долгих недель, обходиться без умывания, вытираясь только влажными салфетками и без перерыва жрать антирадин, выглядя как больные желтухой. Времена были такие. Суровые. Времена начала покорения Солнечной системы, первых робких шагов по другим планетам. И люди были такие. Суровые. Потому что умели терпеть. Но прошло время. Человечество уверено выплеснулось на просторы ближайшего космоса. Научилось строить огромные станции. На спутниках и планетах даже огромные города. С орбитальными и пустотными станциями было сложнее. Чем больше становились станции и чем дальше располагались от Солнца, тем ощутимее становилась нехватка энергии. Экономили на всем. На обогреве, освещении, порой даже на защите. С тех пор реакторы, силовые блоки и конденсаторы, стали мощнее, компактнее, надежнее. А привычка к экономии осталась. Зачем обогревать воздух в переходах? Зачем там лишний свет? Если люди бывают там не больше часа в сутки, зачем расходовать на это энергию? Нет, конечно, там где это можно себе позволить и это имеет какой - то смысл, пожалуйста. Но просто так для удобства людей? Вы серьезно? Мы живем в 22 веке, оставьте костры для пещерных людей. Для чего придумана 'интеллектуальная одежда' с терморегуляцией и кондиционированием, контролем биопараметров, онлайн - связью, квантовым миникомпом, встроенным в сеть? Рабочая одежда всех космолетчиков и жителей пустотных станций.
Но сколько я себя помнил, на пустотных станциях, дальше орбиты Марса, мне всегда было холодно. Даже в 'интеллектуальных трусах и комбинезоне'. Наверное, чисто психологически.
Конечно, я был на 'Луна - Сити', строящемся до сих пор 'Орбитальном кольце Земли', марсианском 'Метрополисе' и других огромных космических муравейниках человечества разбросанных на просторах Внеземелья. Подобно земным городам, они были залиты светом, далеко видным в пустынном мертвом космосе. Их улицы, переходы и коридоры были полны тепла, расцвечены рекламой и искусственным 'солнечным светом' и заполнены людьми. Жизнь, в росчерках траекторий космических кораблей, текущих потоках электромобилей и почти овеществленной, дополненной сетевой реальности, била там ключом.
Но не здесь. Я был здесь несколько раз, но почти всегда в огромных коридорах 'Юпитера - Орбитальной', станции на несколько тысяч человек, было тихо и пустынно. И чертовски холодно. А так, встретится пару человек, спешащих по своим делам и все. Впрочем, справедливости ради говоря, я редко заходил куда ни будь дальше служебных уровней ООП на внешнем кольце и бара для космолетчиков, неподалеку от грузовых причалов Карго - сектора, куда обычно и причаливали наши служебные челноки. И еще служебной гостиницы для пилотов дальних лайнеров, где для нас всегда было забронировано несколько номеров. И где сейчас меня ждала Аланта. Их рейс обратно на Ганимед через несколько часов и она недвусмысленно дала понять, что будет рада меня видеть. Не знаю, правда, чего в этом больше. Сексуального подтекста или желания узнать о результатах моего разговора с Дааном. Не знаю. Не сейчас. Я пока не готов к общению с ней. Да и нечего мне сказать.
Я повернул к лифтовым колодцам, и увидел несколько человек, ожидающих лифта. Пара молодых ребят, операторов грузовых манипуляторов, с ног до головы залепленных эмблемами Карго - службы, немолодой уже механик в потрепанном пустотном скафандре, лощенный пилот 'Америкэн спайс лайн', в форме с иголочки, и в черных физорах, закрывающих глаза, по форме лица, и молодая женщина с ребенком, холенная, крикливо по последней марсианской моде одетая, красивая блондинка с девочкой лет пяти. Блондинка недовольно взглянула на меня, мгновенно сменив цвет глаз с зеленых на синие, вполголоса отчитала и так мирно стоящего ребенка, прижимающего к груди, какую то игрушку, и принялась что то шептать на ухо, даже не изменившего выражения лица, пилота. Кто ни будь неискушенный, мог принять эту пару с ребенком за образцовую семью, прямо с разворота 'Марс Олимп Вижн', совмещающих работу с отдыхом. Я же видел только, завершение банальной интрижки, начавшейся в затянувшемся рейсе Луна - Юпитер. Мимолетная, необременительная связь, между скучающей старлеткой с ребенком, женой какого ни будь чиновника из марсианских полисов, достаточно богатого, что бы оплатить жене модификацию фенотипа глазных волокон и тур по Солнечной системе, пока он развлекается со шлюхами, и пресыщенным вторым пилотом корабля, большая часть работы, которого и состояла в развлечении таких дамочек. Жалко было только ребенка. Девочка не отрывала от меня взгляда, голубых, очевидно естественного цвета матери, глаз, пока не пришел лифт наверх. Мать нетерпеливо дернула ее за руку, и девочка обреченно, не переставая оглядываться на меня, поплелась за парочкой. Да, собаки и дети меня любят, грустно усмехнулся я про себя, но в лифт не вошел. Мне надо было вниз. А они очевидно перепутали уровни.
Двумя уровнями выше протянулась обзорная палуба, делающая полный оборот за час. Роскошные виды на Юпитер, его кольца и спутники, периодически, собирают толпы людей. Туристы в день прилета пассажирского лайнера, битком забивают всю немаленькую обзорную. Шум, гам, селфи, крики и вопли бегающих детей, слышны за пару уровней. В остальное время там почти никого не бывает. Завсегдатаям и обитателям станции и в голову не приходит, любоваться Юпитером и его окрестностями, как например человеку живущему у моря обращать внимание на шум волн и живописные виды.
Я шагнул в следующий лифт. Чем ближе к внутренним секторам, тем больше людей. Это простое утверждение мне и предстоит проверить. Я вытащил маленький прозрачный бокс, вытащил клипсу внешнего нейроинтерфейса второй реальности и под насмешливым взглядом механика, которому тоже надо было вниз, прикрепил ее к виску.
- Wellcome to Orpheus, version вторую обновленную, дополненной реальности, сразу подстраиваясь под меня, мелодично произнесла система. Цвета налились сочной яркостью, вокруг закружились бабочки, под ногами запрыгали розовые кролики. Скафандр механика окрасился в кислотно зеленый цвет, на голове появилась шляпа. Мда, неожиданно. Может Питер Даан, перепутал боксы? Похоже, интерфейс адаптирован под ребенка, под детское восприятие. Или это такая устаревшая заставка?
- Внимание! Данный продукт 'Орфей' реальность 2.0, проходит тестовую отработку. В случае, каких либо вопросов, обратитесь в сервисную службу.
Вот так сразу без проверки, сырой продукт на испытания во Внеземелье, шикарно. Пожалуй, не стоит злоупотреблять подарками. Использовать по назначению, а Даан сказал, это вместо визитки, навигатора и пропуска, потом снять и забыть. Если не считать курсантской службы, то это мой второй интерфейс наложенной реальности. Пилотам, диспетчерам, спасателям, военным, работникам служб жизнеобеспечения, и других ключевых специальностей, во Внеземелье, запрещено пользоваться неслужебными нейроинтерфейсами, даже во время отдыха. Считается, что это может повлиять на работу синапсов головного мозга, мышечную и нервную реакцию, вызвать привыкание и заторможенность, и еще длинный список противопоказаний. Так во всяком случае говорили многочисленные исследования, финансируемые в основном государственными фондами. Понятно, компании торгующие устройствами нейроинтерфейса, проводили широкие рекламные акции, доказывая обратное. Служебные, специализированные нейросистемы, были скудны, ограничены и заточены под конкретные задачи и работу. Зато и не нагружали нужные для непосредственной работы по специальности, отделы мозга. Розовые кролики во время какой ни будь спасательной операции могли стоить кому ни будь жизни.
Первый личный интерфейс наложенной реальности мне подарила Жасмин, еще во время работы на Марсе. Это было чертовски, дорогое устройство, но она, наследница немаленького состояния, могла себе это позволить. Я уже работал тогда в Отделе, но служебные инструкции мне не запрещали пользоваться нейроустройствами. Интерфейс последнего поколения, был эксклюзивным продуктам, не просто дополненная, augmented reality device, (reality overlay device) ,а так называемая адаптивная реальность, device for adaptive reality, оно умело не только надстраивать реальность, а обладая зачатками искусственного разума, оно подчеркивало черты существующего, иногда концентрируясь на деталях, иногда показывая обыденные вещи под другим углом. Однажды, по дороге домой, мы с Жасмин, зашли в какую - то лавку, где ей пообещали редкую музыкальную программу. В магазинчике было негде повернуться, все было заставлено полками, шкафами и стеллажами с продукцией, красочными рекламными стендами, голографическими плакатами. Жасмин немедленно стала обсуждать, что то с продавцом, молодым тощим парнем со встрепанной шевелюрой и красными, воспаленными глазами. А у меня что то случилось с интерфейсом. Дополненная реальность стала слезать с настоящего как горящая шагреневая кожа. Исчезли плакаты, рекламные стенды, потом товары с полок, затем сами полки, открывая грязные, неприглядные стены, все в разводах и заляпанный чем - то бурым пол. Последним исчезло окно на улицу. И мы трое, остались в грязном, пыльном, пустынном помещении, похожем на внутренности грузового контейнера. Вполне возможно так и было, я ведь не видел его снаружи без интерфейса ауреала. В одном углу помещения было свалена груда, каких то коробок и пакетов, в другом под сплитом климат контроля, стоял одинокий стул. Больше в магазине ничего не было, все было надстроено оверлеем. И посреди этого почти пустого помещения, стояли и торговались, моя жена и продавец, размахивая руками, передавая друг другу и разглядывая что то невидимое. Это было так комично и нелепо, что я еле удержался от смеха. Только вид продавца удержал меня от немедленной реакции и заставил задуматься. У него было желтовато - зеленое лицо любителя 'синтета', ниточка слюны протянувшаяся до подбородка, неопрятная замызганная одежда, со следами еды, наверное, за последний месяц. Я даже удивился что не чувствую запаха, но overlay, добросовестно удалил его, как и подретушировал весь образ этого урода, который к тому же похотливо - плотоядно, все время облизывая языком тонкие губы пялился на мою жену, которая накрытая плотным слоем второй реальности, ничего этого не видела. Я не знаю что это было, программный сбой или взбрык чересчур разумного искусственного интеллекта. Но пользоваться интерфейсом оверлея я перестал.
Лифт остановился на 1 уровне корпоративного сектора, который охватывал два с лишним уровня, включая службы обеспечения и техподдержки, и собственный, отдельный шлюзовой причал. Юпитер - Орбитальная, во общем то огромная станция, и немудрено, что я никогда не был в этом секторе.
Двери открылись прямо в Сад. Так поначалу и показалось. Ни какой ни будь огромный, рабочий отсек биоформинга, с бесконечными рядами вертикальных ферм насекомых и растительных пищевых культур. Нет. Настоящая оранжерея, с настоящими деревьями пахнущими какими то особенными запахами. Легкий ветерок шелестел огромными листьями, воздух заполнял аромат знойного лета, откуда то доносилось пение птиц, а над деревьями оверлей нарисовал глубокое безоблачное голубое небо. Действительно большие деревья и большая оранжерея, даже без оверлея, потолок терялся где то вверху за макушками деревьев. А неплохо живут корпоративщики, мельком подумал я и вышел из лифта. Механик остался в лифте, буркнул что то неодобрительное, кажется что то на норвежском, двери закрылись и лифт уехал вниз.
Между деревьев, под кроной образующей своеобразный коридор, протянулись, перфорированные металлические подмостки, где то на полметра возвышающиеся над грунтом. Жаль. При виде такого роскошного уголка природы в нескольких сотнях миллионах километрах от Земли и Марса, мне жутко захотелось пройтись босиком по траве и земле.
Интерфейс augmented reality, ауреала, наконец то подстроился под мои нетренированные синапсы. Роща незаметно расширилась до джунглей, оверлей достроил деревья на заднем плане и превратил подмостки в тропинку. А из - за ближайшего дерева вышел настоящий индеец. Все его бронзовое тело было покрыто вязью искусных татуировок, шкурой леопарда и разноцветными перьями. Могучее лицо словно высеченное из камня, было безмятежно и спокойно как морской бриз. В руке он свободно держал плоскую булаву из кости зазубренную обсидиановыми осколками. Он с достоинством кивнул мне и произнес
- Следуй за мной, - перевел мне ауреал с языка ацтеков науатль
Да, я много видел навигаторов, но такого аутентичного впервые. Он шагал широко и в то же время неторопливо и плавно, уверенно прокладывая путь, среди толчеи людей и образов. Выход из оранжереи в корпоративный сектор в реальности оверлея был стилизован под выход из парка на улицы ночного Токио. По абсолютному времени Системы уже наступила ночь. Океаны огня заливали ущелья - переходы улиц. Темные громады небоскребов из стекла и стали, отражали слепящие вывески, кричащую рекламу известных брендов, иероглифы, иероглифы. Большое количество массовки, безликой гомонящей толпы, разбавленной аурелом несколькими яркими мазками маркеров. Семенящие на высоченных гета, гейши, самураи в доспехах с катанами, борец сумо, с которым индеец обменялся презрительными взглядами. Этот экспериментальный девайс оверлея не переставал меня удивлять. Взаимодействие с окружающей виртуальной средой было организовано даже на уровне человеческих эмоций. Хотя настоящих людей на этих улицах было не так то и много. Все в деловых мундирах различных корпораций, несмотря на нерабочее время, спешащие куда то, по своим делам, с серьезными неулыбчивыми лицами. Впрочем на Земле, где ни будь в Шанхае или Сиднее, еще рабочий день, а деньги никогда не спят. Впрочем, даже без оверлея, переходы корпоративного сектора не потеряли своего очарования. Много открытого стекла, обнажающего внутренности работающих деловых офисов, неяркий теплый свет, льющийся со всех сторон, шум, где то падающей воды, и зелень вокруг, много зелени. Скверики и переходы, засаженные деревьями, кустарником и травой. Как то абсолютно не верилось, что где то в нескольких сотнях метров отсюда, холодный, бесконечный космос. Я вернул навигатор и увидел стоящего впереди индейца. Мне показалось, что он усмехнулся. Мы прошли еще немного, свернули в переулок, прошли мимо двух харчевен. Одной обычной японской мейд - кафешки, в стиле жесткого хентай, с сексуальными куколками в коже, с хлыстами. За стеклом другой сидели две голубые совы с умными янтарными глазами, оверлей ожидаемо перевел мне название, росыпь иероглифов, как 'Кафе у Голубых Сов'. Я не стал проверять за реальностью оверлея, настоящие ли девушки из хентая и совы, все это должно быть дичайше дорого, в нескольких астрономических единицах от родины этих изысков. Но люди готовы платить порой и за большие глупости.
Мы пришли. Здание 'Novartis astro space ' даже в реальности оверлея, выглядело ничем не примечательным серым кубом из пористого тетрона, висящим над насквозь прозрачным, первым этажом. За обманчиво хрупкими стеклами, никого не было видно, холл и фойе были пусты, только движение и огни на соседней улице. Над входом, на фоне, почему то Луны, с характерными морями и кратерами, голубым неоном, в стилистике 60 - х годов 20 века, была исполнена надпись 'Novartis'. И только на самих стеклянных дверях были видны полупрозрачные символы 'Sinealog', всадник на вздыбленной лошади в сомбреро. Перед дверьми индеец остановился, повернулся ко мне и кивнул.
- Твой путь начинается здесь, - произнес он и исчез. В каком смысле? Черт, что за переводчик с науатля. Прелестно. Система которая не может перевести сама себя.
Я толкнул незапертые стеклянные створки и вошел. В холле пахло пылью, пустотой и затхлостью, будто здесь давно не было людей. Интересное место. Я огляделся и сделал шаг к лестнице. И услышал стук каблучков. Мерный и неторопливый. Так может шагать только уверенная в себе женщина. Крупная женщина. И я увидел ее. Только что там не было ничего, и вот уже прямо из пустоты на меня вышла она. Похоже в 'Sinealog' сидят полностью отмороженные ребята, ни боящиеся никаких судебных исков. Передо мной стояла Эванджелин Уорли, самая сексуальная звезда середины 21 века, в образе умопомрачительной блондинки в деловом костюме стиля авангард, который ей был похоже мал на пару размеров, насколько у нее все выпирало и подчеркивало роскошную фигуру. Хотя, пожалуй, даже в образе Марии Магдалены она будет выглядеть воплощением сладостного порока. Ее образ, как и множество образов других кинозвезд и медийных личностей 20 - 21 века, принадлежали компании 'Юнайтед Артистс', которая в свою очередь принадлежала китайскому холдингу "Чайна Тривелистинг Групп', занимавшему не последнее место в Корпоративном Совете ООП. А китайцы, какая ирония судьбы, очень чувствительно относились к нарушениям своих имущественных и авторских прав. Эванджелин улыбнулась мне, слегка приоткрыв рот и белые зубки
- Добрый вечер, мистер Нойман, - казалось бы просто произнесла она, но у меня зазвенело в штанах, - месье Гальяр, ждет вас. Я провожу.
И повернувшись ко мне спиной, направилась к лифту. Я потерял пожалуй несколько секунд, заглядевшись на плавное покачивание ее затянутых в короткую юбку ягодиц и бедер, переходящих в стройные лодыжки и силуминовые шпильки, пока не пришел в себя и не устремился ей вслед. В лифте, несмотря на его размеры, она стояла рядом, прямо передо мной и улыбаясь, смотрела на меня веселым, непринужденным взглядом, снизу вверх. Мне показалось она выше ростом, пока она не подошла к мне вплотную. Она была так близко, что я смог рассмотреть рыжие крапинки на радужке ее насмешливых, голубых глаз и почувствовать, несмотря на понимание оверлея, горьковато - терпкий запах ее духов. Такого не увидишь и не почувствуешь даже в самом лучшем голофильме и я по настоящему пожалел что Энджи Уорли, давним - давно нет в живых.
Лифт приехал. Створки открылись, очевидно, прямо в офис Роже, кто бы это не был. Уорли отступила давая мне пройти. Кабинет Роже произвел на меня двойственное впечатление. Он был больше похож на диспетчерскую космопорта или рубку космического рейдера. Полусферическое панорамное окно на все помещение, с видом на Юпитер и причальный терминал, возле которого сейчас висел белоснежный, пассажирский лайнер Лунных линий 'Америкэн спайс лайн', окруженный сейчас светящимся роем космоботов, обслуживающих и профилактических служб космопорта. Несколько голоэкранов передающих какие то сводки, небрежно расставленный по кабинету, скупой набор недорогой мебели, как будто с распродажи 'Марта', зеленый ковер и пара кожаных кресел возле, единственной, по настоящему дорогой вещи, карликового дерева 'бонсаи', освещенного рассеянным светом, в стеклянной колонне. Настоящего дерева, не нарисованного аурелом. Из реальности оверлея здесь не было ничего, кроме Эванджелин Уорли. Которая, непринужденно расположилась в одном из кресел, по прежнему насмешливо глядя на меня, закурила сигарету, в длинном мундштуке, пуская дым к потолку. Хозяин кабинета, широко расставив ноги, стоял у панорамного окна, наблюдая за суетой космических светлячков рядом с тушей лайнера и пил кофе. Настоящий кофе, запах я чувствовал даже отсюда, пинта которого, наверняка стоит месячной зарплаты всего нашего отдела.
- Правда красиво? - спросил Гальяр не оборачиваясь
- Простите? - не понял я, о чем он. О виде на Юпитер и лайнер 'Америкэн спайс'?
- Она не может не понравиться, наша Эванджелин Уорли, - хозяин кабинета, наконец, повернулся ко мне. И я увидел, как мне показалось, достаточно молодого человека, с усталым, открытым, располагающим лицом и умными глазами, в свободном костюме, не мундире. И почему то босиком. Не знаю, чего я ожидал, но видимо подсознательного образа, некоего бездушного хищника от корпорации, навеянного мне общением с Питером Дааном. Поэтому задержался с ответом, - вы знаете, что Лунная ассоциация геев, признала ее красивейшей женщиной 21 столетия? Какая горькая ирония, не находите?
Я посмотрел на образ Уорли. Она по - прежнему сидела в кресле, но смотрела теперь не на меня, а на клубы дыма, поднимающиеся наверх и тающие в рассеянном свете.
- Почему горькая? - ожидаемо спросил я, принимая правила игры хозяина.
- Дело в том, что в семье Бенджамина Уорли и Симоны Готье из Веллингтона, Новая Зелландия, родилось три мальчика и не одной девочки. И Эванджелин Уорли, в девичестве звали Реем Ангелом Уорли. У семьи к сожалению, не оказалось денег, оплатить дорогостоящую операцию по смене пола ребенку еще в утробе матери, предписанной перинотальным центром, после предродовой генетической диагностики. И Эванджелин до девяти лет, ходила в платицах, по сути оставаясь мальчиком. Потом семье Уорли повезло с грантом от 'Фонда Паланика Рейнбоу', операцией и переездом в Нью - Дели, и мы в конце концов, получили самую сексапильную звезду прошлого века. Подозреваю, что именно эти первые 9 лет, в статусе мальчика, и сделали из нее эту звезду. Помните как инь и янь? Осознание мужского и женского начал в одном человеке. Уорли слишком хорошо понимала мужчин, оставаясь женщиной. Что вам не нравиться? Надеюсь вы не гомофоб? Это сейчас конечно модно, но я придерживаюсь старой политики 'широких' взглядов. Эти сексуальные контрреволюции не по мне. Возврат к старому, доброму институту евангельского брака кажется мне самым большим ханжеством и лицемерием, со времен Понтия Пилата.
Во время всего этого монолога я смотрел на Эванджелин Уорли. Я не заметил, когда она сменила образ, превратившись в платиновую блондинку, в коротком красном платье и тоже босиком. Она с какой то печалью и укоризной, хотя может мне это и показалось, смотрела на Роже. Потом поднялась, потянулась всем телом, силуэт ее грациозной фигуры, четко высветился под тонким платьем, на фоне стеклянного столба с деревцем. Только теперь это уже не пробуждало никаких чувств. Наверное, некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми. Тем более о покойниках либо хорошо, либо ничего. Эванджелин грустно улыбнулась мне и повернувшись прошла через столб света окольцованный стеклом, и исчезла. Я отвернулся и увидел как Гальяр, с усмешкой, наблюдает за мной.
- Наверное, тяжело расставаться с мифами? - спросил он, заметив мое недовольство, - Люди всю свою историю создают мифы. И всю жизнь их разрушают. Это верно для цивилизации в целом, и для отдельного человека в частности. С самого рождения ребенку внушают проверенные временем и поколениями образы и условности, которые не имеют никакого смысла и ценности вне человеческой реальности. Летящий по небу на оленях Санта - Клаус и дни рождения, человеческие эмоции и моральные ценности, понятие законов и условность денег. Эфемерность Бога, наконец. Нет ничего пошлее и глупее, высокой цены химического элемента аурум, и концепции раздельного потустороннего мира, оплачиваемого человеческими поступками, оцениваемыми по абсолютно условной шкале понятий добра и зла, вызванной элементарным страхом смерти. Диффамация человеческого сознания с появлением второй, третьей, надцатой дополнительной реальности, достигла абсолюта. Человек обманывает других, создавая себе удобный привлекательный образ, и с радостью готов обманываться сам. Готовый всю жизнь, от рождения и до смерти, жить в атмосфере лжи и самообмана, придуманных кем то образов и условностей. С этим уже ничего не поделаешь, такова природа человека. Из дерьма, в дерьме и в дерьмо. Но отделять зерна от плевел, сознавать обманчивость образов, видеть настоящую реальность и суть человеческую, нам никто не мешает.
Он сделал пару неторопливых широких шагов ко мне и протянул руку.
- Пол Игнасио Гальяр, директор Департамента Развития компании 'Синеалог', в системе Лун Юпитера.
Ладонь у него оказалась сухая и неожиданно крепкая, жилистая ладонь, борца - рукопашника. Я не успел ничего ответить, да даже и не знал что сказать, как он, сжав мою ладонь, правой рукой, левой придержал меня за локоть, продолжил с улыбкой
- Можете не представляться, мистер Виктор Нойман. Легенда Внеземелья, ваша слава бежит впереди вас. Я думаю найдется немного людей не слышавших вашего имени, и так же немного людей знающих вас лично. Я счастлив и горд, таким знакомством. Более того я мечтал встретиться с вами лично. Герой во плоти и крови. Одна ваша высадка на пиратский танкер 'Деметра', чего стоит. А карантин 'венерианской лихорадки' в лунном космопорту? Тогда вас многие называли палачом невинных. А в результате именно ваши действия остановили распространение смертоносной эпидемии на Луне, а может и на Земле. Но вас тогда даже не поблагодарили, это я помню. А это дело с картельным сговором в Олимпик - Сити, в долине Фарсиды, на Марсе? Мы признаться смогли воспользоваться случаем, и неплохо заработали на скачках Марсианской Биржи. Так что мы у вас в долгу.
И он дробно мелко рассмеялся. Вот смех у него был неприятный, и сразу снял очарование этакого располагающего к себе собеседника, расставив все по местам. По смеху и предмету смеха, можно хорошо увидеть душу человека, его искренность и добродушие. Еще меня неприятно поразила осведомленность Пола Гальяра, о моем послужном списке. Во время десанта на 'Деметру', я был всего лишь сопливым лейтенантом, рядовым молокососом, только из учебки, одной из абордажных групп захвата. Мне просто чуть повезло позже, и самое главное остаться живым. Но об этом, и особенно, об истории с 'лихорадкой Ноймана', хоть было много сюжетов и статей в Сетях, пусть мне и неприятно об этом вспоминать. Но вот о моем участии в делах марсианских корпоративных картелей, не было записей даже в моем личном деле. К чему вообще все эти дифирамбы? Он что? Решил меня подманить лестью, хотя вроде не кажется таким глупым.
- У нас говорят, не с лица воду пить, - сказал я по русски, и перевел, - не судите по лицу, образ может быть обманчив.
- А-а-а, - воскликнул Игнасио, хитро прищурившись, и шутливо погрозил мне пальцем, - я совсем забыл, что вы наполовину немец, наполовину русский. Как вы быстро обернули против меня мои слова.
А хорошо играет. Ага забыл он, как же. Рожа хитромудрая. Чего же ты от меня хочешь?
- Откровенно говоря, не совсем понимаю для чего я здесь? - прямо спросил я, - у вас уже есть договоренность с Питером Дааном. Что - бы, я не написал, рапорт все равно попадет к нему. И что бы там не происходило...
Я почти открыто сказал, что если они купили Даана, на меня тратиться необязательно. Но Пол Гальяр повел себя неожиданно.
- Значит вот как, вы все себе представляете? - он опять засмеялся, - жаль, очень жаль.... Впрочем, в определенном контексте, ваши подозрения, могут показаться обоснованными.
Он помолчал глядя на меня, словно принимая, какое то решение. Потом спросил
- Хотите кофе? Настоящий колумбийский кофе из Боготы сорта Бурбон. Даже на Земле сейчас такой непросто достать. - с какой то гордостью заметил он. И почти удивленно вытаращился, когда я сказал, что не пью кофе. Получив, такой же отказ на предложение сигары, он чему - то покивал и жестом указал на кресла, - прошу вас, хоть присядьте, не травите мне душу таким немилосердным неприятием.
Мы присели в кожаные потертые кресла, и я понял, почему Гальяр, щеголяет босиком. То, что показалось мне зеленым ковром, оказалось небольшим газоном из натуральной травы. Мне даже стало как то не по себе, наступать на декоративную траву, тяжелыми ботинками, на что Игнасио помахал разрешающе рукой. Присев он достал сигару, но так и не закурил. Немного похмыкав, он продолжил.
- Представляю, что вы там себе вообразили. Какой ни будь наркопритон, или подпольный склад оружия, подо льдами Европы? Я конечно ожидал нечто подобного после общения с Дааном, но признаться рассчитывал на ваше здравомыслие.
Он откинулся в кресле, сцепив ладони домиком и пристально глядя на меня. Опять хмыкнув он сказал
- То что я скажу, конечно, не является секретом. Но и не приветствуется как официальная история зарождения корпорации 'Sinealog'. Хотя конечно все все знают. То, что начиналось больше ста лет назад как швейцарская компания 'Loggi' по производству медицинских препаратов и оборудования, по сути, превратилось сейчас в гигантскую трансистемную корпорацию, известную во всем обитаемом человеческом космосе, только с приходом Луиса Фернандо Мануейра, ставшего ее основателем и первым президентом. По совместительству бывшего на тот момент правой рукой лидера мексиканского наркокартеля 'Синеалоа' Пако Оливейра, его советником по непрофильным активам. Времена тогда были смутные. Государства и корпорации выдавливали теневой и криминальный бизнес из, привычного им, рынка, занимая их место. Хозяева подпольных империй изворачивались, как могли. Кто то уходил еще глубже на дно, кто то пытался всех купить и во - общем то это получалось. Но только с одним изменением. Раньше коррупция шла снизу вверх, преступный синдикат пользовался связями в государственном аппарате, что бы проворачивать свои дела. Теперь чиновники из госаппарата и менеджеры корпорации управляли делами синдикатов и распределяли финансовые потоки. Картель 'Синелоа' ждала печальная участь, никто в руководящем звене не умел договариваться. Это было, по сути, невозможно для полных отморозков, которые и владели картелем, договариваться с государством. Тут и появился Луис Фернандо Мануейра, один из дилеров среднего звена, но с дипломом Стенфорда. Он и предложил один из путей выхода, которым попытались пройти многие преступные кланы и синдикаты, и перейти в легальный бизнес. Не у всех получилось. У Мануейры получилось. Правда, не у самого 'Синеалоа', но это другая история. Картель канул в лету, но Луис Фернандо, оставшись единственным живым боссом 'Синелоа', не пошел по стопам предшественников, и не воссоздал организацию в прежнем виде. Когда ни - будь, об этой истории коварства, жестокости, бескомпромиссности, реках крови и отрубленных голов,напишут. Фернандо Мануэра, шел к своей цели по головам и трупам, буквально вырезав всех несогласных, он смог перестроить картель. Мануэра понял одну простую вещь, которая собственно и помогла ему взобраться на вершины финансового Олимпа. Если государство и частный бизнес пытаются взять на себя функции, обязанности и главное, доходы преступного мира, то неизбежна обратная трансформация, когда размываются сами понятия закона, морали и этики, и преступный мир, как в сообщающихся сосудах занимает ниши государства и частого бизнеса, по сути становясь легальным. Корпорация 'Sinealog' создала 'Синий руаяль' один из нейросинтетов первого поколения, монопольное право торговли которыми, теперь имеют только и исключительно государственные корпорации. Вы понимаете к чему я?