Аннотация: Убиты жрицы, храм разорен, артефакт древних утерян. Пройдут долгие триста лет, прежде чем мир почувствует отголоски его силы. Но ищейки по-прежнему готовы встать на "след" в поисках утраченного могущества. Обновление от 24.01.10 3 гл. cередина
Пролог
Старый храм, спрятавший от нескромных глаз в буйной зелени сада вычурные, украшенные барельефами и скульптурами, башни, много повидал за свое существование. Когда-то Древние Дети, которые не умели ходить, а только ползали, заложили первый камень на склоне холма, вырыли запутанную сеть подземного лабиринта, заполнив его сокровищами и подношениями богам. Вода времени смыла первый народ, унеся даже память о нем в небытие, а храм остался стоять.
Кто теперь помнит Древних? Кроме жрецов Васуги?
Киран отвела свой взгляд, от выложенного полудрагоценными камнями имени змеиного бога, переступила в нетерпении с ноги на ногу и в который раз заглянула в маленький, пронизанный солнечными лучами до самого дна, бассейн. Из него брал начало прохладный поток, струящийся по каменным желобам. Он разбегался сто одним ручейком по саду, чтобы встретиться вновь в священном озере луны и излиться через его край, с обрыва прямо в реку.
Сегодня большой праздник, она, Киран, старшая послушница храма Васуги, в эту ночь должна стать жрицей - невестой великого Нага.
Только жрицам доступно учение Древних Детей, оставленное Васуги своим земным потомкам. И она, Киран, прошлую луну доказала, что в ее венах течет кровь основателей храма!
Девушка гордо улыбнулась нарядному отражению и поправила белый цветок кунды* в прическе. Нежные атласные лепестки, усыпанные желтой бархатной пыльцой, сияли на фоне иссиня-черных волос.
Маленькие золотые бубенчики браслета отозвались на движение руки нежным перезвоном, вызвав новую улыбку на лице молодой послушницы.
Ей еще ни разу не приводилось надевать такой богатый наряд: яркий и легкий, как перья небесных птиц. Шелк цвета шафрана сам льнул к разгоряченной думами о предстоящих таинствах коже, лаская ее прикосновениями.
Младшая послушница потратила много времени, укладывая складки дхоти так, чтобы все хрустальные бусины на вышитом подоле остались на виду.
Девушка взялась за конец куска ткани, лишь слегка прикрывавшего обнаженную грудь, и пробежала тонкими пальцами по ярким сказочным цветам.
Как только солнце скроется, она, Киран должна найти путь в Золотой зал.
Сад ночью не такое безопасное место, как думается, но девушка могла пройти его из конца в конец с завязанными глазами и ни разу не споткнуться.
Каждый день послушница бегала по нему то с кувшинами полными воды, то с тяжелыми корзинами, выпалывала сорняки и разросшиеся цветы, на рассвете собирала лечебные травы, а после того, как обсохнет роса - плоды.
Киран знала, где вырыла нору мускусная крыса, и за какой плитой прячется белая кобра. У старой змеи в прошлом году выпали зубы, лишая возможности охотиться, и Киран каждый вечер ставила на плиту блюдечко молока.
Девушка вздохнула - ей полагалось прийти к бассейну намного позже, но нетерпение оказалось так велико, что высидеть в комнате лишнюю минуту мнилось невозможным.
Киран выгнула руки, словно распростертые крылья, и стала кружить, притоптывая в четком ритме босыми ногами и нашептывая слова древнего гимна.
Старшей послушнице нравилось смотреть на то, как поворачиваются, выплетая сложный узор, изящные смуглые кисти рук, украшенные браслетами. Как загораются от лучей заходящего солнца самоцветы в перстнях, и слушать, как золотые бубенцы подпевают хозяйке в такт гимну.
Сегодня, сегодня Васуги поделится с ней, Киран, своей силой! И тогда колдовство потечет с пальцев, как неиссякаемый прозрачный поток!
Девушка смущенно прихлопнула ладошкой крупный, аккуратно подкрашенный кармином рот, словно стыдилась чего-то. Густые ресницы вздрогнули и опустились, прикрыв заблестевшие глаза.
Сегодня Киран станет жрицей и через несколько лет ей позволят выбрать себе мужчину для встреч и продолжения рода, который тоже пройдет испытание. Но Вир справится! Она знает - он не обычный парень с улицы! Не из тех, кто целыми днями пялится на послушниц, боясь произнести хоть слово. Он готов бороться за любовь избранной девы! И потом... разве нельзя немножко схитрить, рассказав избраннику о грядущих испытаниях?
Киран вспомнила поцелуй и сильные руки возлюбленного, не побоявшегося явиться на свидание в храмовый сад, и глубоко вздохнула, стараясь унять волнение.
Послушница прикусила губу от досады и удовольствия.
Возлюбленный посмел обнять ее без разрешения! Но... Киран понравилось. Она даже подарила собственноручно вышитый платок, полюбившийся Виру.
Девушка снова закружилась в танце, будучи не в силах справиться со своей радостью, но потом остановилась и принялась охорашиваться, приводя в порядок наряд.
Невеста Нага должна оставаться совершенством.
кунда* /индийск/ - жасмин
Солнце село в высокое, словно небесный дворец, облако, раньше времени бросив храмовый сад в сумерки, но крепкие ладошки младших учениц коснулись натянутой кожи мридангов* точно в тот момент, когда светило скрылось за горизонтом.
Киран замерла на мгновение, закрыв глаза, а потом ступила на дорожку, петлявшую по саду, пересекающуюся с десятком точно таких же.
Послушница пройдет свой путь, слушаясь невидимых, словно они настоящие гандхвары**, музыкантш.
Когда-то Киран сама выбивала на мриданге древний, подчиняющий душу призыв, а теперь вот, следует чужим указаниям.
Ритм убыстрился, и девушка пустилась в танец, так и не открыв глаза. Но если бы она нарушила правило и огляделась, то увидела бы у самых ног большую белую змею, с раздутым в угрозе капюшоном и раскрытой пастью. И очень удивилась, потому что теперь у старой кобры даже в ночи можно было разглядеть тонкие смертоносные клыки. Один неверный шаг - и девушка наступит босой ногой прямо на гибкое змеиное тело, заслужив смертельный укус!
Однако танцовщица двигалась с отточенной годами занятий точностью, кружась вместе со священным гадом в едином танце. И у самых ворот, ведущих из сада, там, где поток снова собирает свои воды в единое целое, пальцы Киран почувствовали сначала прохладу влажной дорожки, а потом их сковал холод волшебства, лишая возможности двигаться.
Через мгновение камни под послушницей зашевелились и стали вращаться вокруг своей оси, ввинчиваясь в землю, проваливаясь сквозь нее вместе с застывшей девушкой. Последний удар маленьких барабанов возвестил, что послушница прошла путь Слышащей, ступив на следующую ступень таинства, и добралась в коридоры, ведущие в Золотой зал.
Змея скользнула обратно в сад, снова превратившись в обычную, доживающую свой век чешуйчатую гадину.
Небо быстро поглотила ночная тьма, не оставив даже напоминания о только что сиявшем светиле, и в этом мраке в открывшийся проем, прежде, чем камни снова стали на место, скользнуло несколько людей, больше похожих на призрачные тени, чем на живых из крови и плоти.
От важности грядущего момента тело Киран сотрясала мелкая дрожь. Послушница так долго ждала этого события, а теперь боялась сделать последние шаги по гладкому мрамору коридора.
Темнота облепила девушку со всех сторон, и только впереди светился ровным голубоватым светом прямоугольник входа, ведущего в зал.
Девушке не довелось раньше проходить этими путями, но она знала - там, на золотом подносе, укрепленном на головах ониксовых нагов, лежит главное сокровище храма - цветок Васуби.
Эту, нетронутую руками ювелиров, друзу кристаллов божественного камня, достали из головы павшего в битве с демоном Маяви первого царя, Васуги.
Могущество кристаллов столь велико, что для усиления магической силы в несколько раз хватает одного касания, а обладание камнем дает много лет жизни!
Но только в руках потомков Древних Детей, артефакт менял голубой цвет на пурпурный и творил настоящие чудеса.
Киран зашла в зал, не сводя взора с великой реликвии.
Цветок выглядел точно так, как его описывала Главная жрица.
Тонкие иглы прозрачных голубоватых кристаллов шпинели расходились в стороны, словно лепестки раскрывающегося лотоса. На гранях играли блики от огней светильника, и артефакт неярко светился изнутри.
Киран подошла вплотную, сложила ладони лодочкой и протянула их к реликвии, собираясь взять драгоценность в руки, но в последний момент замерла и подняла взор на стоящую за алтарем жрицу, испрашивая разрешения.
Величавая, седая женщина, в темно синем дхоти, украшенном по подолу вышитыми змеями, едва заметно кивнула, подбадривая послушницу.
Киран громко выдохнула и осторожно сняла реликвию с подноса.
Несколько томительных секунд ничего не происходило, а потом кристаллы начали менять цвет: сначала с голубого на сиреневый, потом - на розовый, а затем налились ярким пурпуром. И именно в этот момент тело девушки пронизал невидимый поток энергии, заполнивший ее, словно пустой кувшин, до самых краев.
Посвящаемая подняла цветок над головой и из него во все стороны хлынул яркий свет, озаривший зал подземелья до самого темного уголка.
Все получилось!
Киран перевела дух и радостно улыбнулась Главной жрице, но женщина смотрела мимо остановившимся взором, и из ее груди торчал тяжелый бронзовый дротик, брошенный сильной рукой.
Еще не понимая, что прежняя жизнь кончилась, девушка медленно повернулась.
В десятке шагов стоял красивый, стройный, словно молодая пальма, юноша. Его кудрявые волосы слегка взмокли от пота, а большие черные глаза смотрели на Киран со спокойной уверенностью. Он протянул к ней руку и девушка, скорее угадала по движению чувственных губ, чем услышала, - Киран, отдай мне Цветок.
- Вир? - не веря в происходящее, шепнула послушница и сделала шаг назад, уперевшись спиной в край золотого подноса.
- Ну, отдай же! - двинулся ей навстречу возлюбленный.
Младшая жрица зачарованно смотрела на его приближение, не в силах что-то предпринять, пока смертный хрип одной из жриц не заставил девушку очнуться.
Огненный смерч, рожденный движением ее рук, ударил в предателя, грозя испепелить его на месте, но Вир успел закрыться прозрачным воздушным щитом, сформировав над собой купол.
Сил волшебника хватило, чтобы переждать палящую бурю, усмирить ее и даже послать в ответ искрящийся белый шар, но когда языки пламени погасли, внутри храма остались только обуглившиеся трупы убийц и их жертв. Девушка и раненая Главная жрица исчезли, словно их и не было.
Первый ученик Верховного мага княжества грязно выругался и принялся искать выход из оскверненного убийством храма.
мридангов* - небольшие барабаны
гандхвары** -небесные музыкантши
Капитан двадцать пятого корабля императорского флота Ли Мин Хо стоял у сходней, озабоченно наблюдая, как с корабля выносят туго спеленатый небеленым холстом труп.
Теперь в команде стало еще на одного человека меньше - желтая лихорадка, подцепленная в джунглях Архша, сделала свое дело и лишила капитана четырех работников.
Последняя потеря оказалась самой нехорошей - умер слуга, отвечавший за зеленую ферму. Он знал, как ухаживать за нежными ростками, что дарили силы и здоровье матросам и воинам в плаванье. Без них десны начнут кровоточить, зубы выпадать, и, в конце концов, человек лишится сил и умрет. Особенно если учесть, что флоту предстоит пересечь океан, где на сто дней пути нет и малейшего клочка суши, кроме пустынных, каменных островов, облюбованных птицами и морскими зверями.
Адмирал будет недоволен. И тогда за несчастную голову Ли Мин Хо даже ломаной монеты не дадут!
Ну разве не мог этот пес сдохнуть раньше хотя бы на день ли вовсе не умирать?! Императорский флот отчалит, как только наступит час зайца, и не мгновеньем позже.
Капитан с надеждой на чудо посмотрел по сторонам.
Час слишком поздний для случайных гуляк и слишком ранний для обычных прохожих. Только одна женщина омывала лицо водой, спустившись по покрытым тонкими зелеными водорослями ступеням в море, замочив по бедра дешевое дхоти из белого хлопка. Ее смуглые, до черноты, руки с обломанными ногтями, с грязной каемкой, были дряблыми, спина, сгорбленная многолетним тяжким трудом, не распрямлялась, но в остальном - фань* выглядела вполне крепкой.
Ли Мин Хо задумчиво осмотрел незнакомку, помянув про себя бесстыдство местных жительниц, не носящих даже грудной повязки, и уже хотел окликнуть женщину, как она сама пошла к пристани, отжимая на ходу подол и прикрывая седые волосы платком.
Капитан не стал звать переводчика - Мин Хо сам неплохо знал местный язык - с любопытством ожидая вопроса дикарки.
Женщина нерешительно помялась перед чужеземцем, просительно заглядывая в глаза и, после пары томительных минут, решилась, - Не скажет ли высокий господин, куда плывет этот корабль?
- Зачем тебе, старуха? - задал встречный вопрос Ли Мин Хо, на всякий случай оберегаясь возможных шпионов княжества Калинга.
Смутная эта страна. Да и какой она может быть, если у власти стоит не император, посланный богами, а владеющий странною силой маг? Ведь нельзя же считать настоящим правителем двухгодовалого князя.
Просящая сразу же заныла и запричитала, кривя губы и часто моргая, - Я осталась одна, старик мой умер, еще несколько лет и руки совсем ослабнут, не смогут держать тяпку. Кто станет кормить меня? Мой старший сын умер в прошлом году от черной рвоты, а младший - уехал за океан, в страну млечхи. Он прислал мне письмо!
Женщина полезла за пояс и достала тонкий листок желтоватой бумаги, что делают из растущих вдоль рек тростников по Ту сторону океана.
Капитан отмахнулся, не желая опускаться до чтения кривых каракуль.
- Я продала землю, буйволицу и коз, чтобы оплатить проезд к сыну, - женщина утерла скатившуюся из мутного глаза слезу и выжидающе уставилась на капитана.
- Что ты умеешь? - невозмутимо спросил тот, ликуя в душе от нежданной удачи.
Старуха нервно облизала губы и принялась перечислять, - Стирать, готовить, шить, ухаживать за детьми, за скотиной, за птицей, за..
- На полях работала? - перебил просительницу Мин Хо.
- Да господин! - тотчас кивнула женщина. Ее взор наполнила безумная надежда.
- Будешь работать за проезд, еду и.... одежду! - высокомерно кинул капитан, неодобрительно посмотрев на пустые мешочки обвисших грудей крестьянки.
А потом отошел в сторону, освобождая дорогу на корабль.
Женщина шустро подхватила подол и как молодая кинулась по сходням на корабль.
Ли Мин Хо усмехнулся - похоже, сил новой служанки хватит на всю дорогу через океан.
- Хоу Цзин ! - крикнул капитан, дождался пока перед ним вытянется его помощник, и приказал, - Найди для фань подходящие штаны и рубаху! Она нанята ухаживать за нашим огородом.
А всего лишь через час, после того, как последний кораблю чужеземного флота покинул гавани княжества, над просыпающимся городом раздался тонкий звон, словно лопнул кубок из бесценного горного кварца. И тот час воздух пришел в движение, по улицам пронесся воздушный смерч, а потом гнусавый звук труб глашатаев возвестил о том, что городские ворота закроются до тех пор, пока не найдут беглую жрицу, сначала ограбившую, а потом спалившую храм Васуби.
/фань* - чужеземка или чужеземец/
- Ты, грязный шакал, как ты мог упустить ее?! - брызгал слюной маленький толстый чернокожий человечек.
Его окладистая, украшенная сединой, борода тряслась от возмущения, и легкое белое перо на тюрбане, выдранное из хвоста самца цапли, гневно подрагивало в такт.
- И все?! 'Я - виноват' - это все на что ты способен?!
Глаза Верховного мага округлились и почти вылезли из орбит, придав колдуну сходство с уродливым претом.
Юноша смиренно молчал, дожидаясь пока вспыльчивый наставник хоть немного успокоится, а потом чуть слышно шепнул, - Я могу найти ее.
- Что?! - снова пришел в ярость верховный маг, - Почему же ты не сделал этого раньше?!!
- Вы забрали у меня магическую силу, - осмелился поднять на учителя взгляд Виру.
- Благодари, что я не забрал твою никчемную жизнь! - уже спокойнее проворчал маг, опустился на стопку шелковых матрасиков и спросил, - Как ты это сделаешь?
Юноша полез за пазуху и достал, сверкавший переливами шелковых нитей платок.
В комнате распространился тонкий нежный аромат. Должно быть, хозяйка платка, сбрызнула его маслом кунды, прежде чем отдать в чужие руки.
- Хорошо, - усмехнулся Верховный маг, - Я смотрю, ты осмотрительный парень, Виру. Я помогу тебе. Завтра отправишься на поиски этой девки. Мы поставим ей такую метку, что пока она жива, ее не составит труда узнать, превратись мерзавка хоть в крысу! И еще я научу тебя, как продлевать свою жизнь. Чутье подсказывает мне - поиски будут долгими.
Ли Мин Хо не мог нарадоваться на новую служанку. Не смотря на почтенный возраст, женщина работала больше всех. Она легко приноровилась к качке и уверенно переваливалась своей утиной походкой, снуя по палубе.
Темно зеленые бобы маша, промытые несколько раз за день, давали дружные всходы, и женщина часами чистила подросшие ростки от сморщенных шкурок, готовя их для поваров. И зеленые плоские листья ёнди при ней заколосились гуще, занимая мелкие плоские ящики, расставленные по всей палубе.
Когда океан штормил - фань первой бросалась заносить драгоценные побеги внутрь трюма. И даже шторма теперь уже не так мучили суда, хотя в это время года обычно свирепствовали в этих широтах.
Одно беспокоило капитана - иной ночью ему слышался женский плач. Но плакала не старуха - голос был молодой.
Один из матросов клялся, что видел, как фань обращается в юную и прекрасную демоницу с кожей цвета полированной бронзы и синими глазами. Однако верить этому пропойце не стоило, он и морского змея видел по десять раз на день.
И потом, даже если она демоница, разве стоит лишний раз гневить злого духа расспросами? Кто знает, по какой причине он, всемогущий и крылатый, выбрал ненадежную человеческую посудину. Может, здесь находится оберегаемый им человек.
И тогда корабль обязательно доберется до цели, а ему, Мин Хо, большего и не надо.
И все-таки капитан двадцать пятого корабля империи Ци стал внимательнее присматривать за старухой.
Почтенный Ли не признавался себе, но на самом деле он тоже жаждал увидеть хоть раз вместо старой карги молодую красотку.
В один из вечеров флотилию догнали тяжелые грозовые тучи, налетел шквалистый ветер, и матросы едва успели спустить паруса, как на корабль обрушился настоящий ураган из больно секущих струй дождя, перемешанных с ветром.
Огромные волны перекатывались через палубу, унося плохо привязанные вещи.
Море расчертили странные молнии. Они тянулись к ворочающемуся океану не с неба, а расползались от горизонта, словно бесконечные жала кнута, цепляя белыми иглами мачты кораблей, стекая вниз живым пламенем.
Люди в ужасе шарахались прочь от гнева небожителей, забиваясь в темные углы, и молились всем богам, которых знали, обещая больше не грешить и жить по данным свыше законам.
Но небесный огонь обтекал испуганных людишек, словно искал кого-то. И когда молния коснулась мачты корабля фермы, его капитан увидел при вспышке, как стоит на коленях нанятая чужеземка, истово шепчет молитвы на своем языке.
Но больше опасных молний удивило Мин Хо в этот момент лицо женщины: молния выхватила лик темнокожей красавицы не старше шестнадцати лет отроду. Выхватила и ... погасла.
А потом от мачты, в сторону молящейся, протянулась многорукая вспышка, охватив скрученную девушку светящимся слоем.
Затем все пропало, словно и не было грозы. Ветер стих в одно мгновение, и только волны еще стонали за бортом, напоминая о пронесшейся стихии.
Капитан схватил фонарь и кинулся к распростертой на палубе фигуре. Но когда он коснулся фань, на него снова глянула пустыми испуганными глазами пятидесятилетняя старуха. В ее побитых сединой, словно инеем, волосах белела широкая прядь, делая бабку еще старше.
Колдунья! - уверился в своих догадках капитан, но сообщать об этом никому не стал.
Не хватало лишиться такой хорошей работницы. Что ему, Мин Хо, до ее тайн?
Вот если снова случится такая же гроза, то тогда он, пожалуй, выкинет наемницу за борт - путь добирается до берега вплавь!
Но опасения достойного Ли оказались напрасны: до самого порта Нарбатеи небо украшали только легкие белые облака. И лишь одной ночью трюм, где прятали рассаду, светился сквозь щели розовым светом.
Капитан не решился посмотреть, что там происходит.
Наутро служанка показалась еще более старой, чем была. Она даже за работу взялась позже, обессилено провалявшись на солнце несколько часов.
Больше никаких происшествий до самого окончания пути не случилось.
Служанка сошла на берег сразу по прибытию, даже не попрощавшись. Она словно опасалась, что капитан схватит ее за руку в последний момент. Женщина мгновенно затерлась в разноплеменной толпе, снующей по пристани с тюками на головах.
Через два года причалил к этой же пристани неприметный кораблик, потрепанный морем и ветрами, с которого сошел молодой человек со слугами.
Юноше предстояла нелегкая задача - разыскать беглянку, ступившую на этот берез две зимы назад. А если учесть, что напуганная мерзавка наверняка приложила все усилия чтобы исчезнуть...
Ничего... Вир готов искать ее хоть тысячу лет. Ведь сокровище того стоит. Может это и к лучшему, что дрянная девчонка спутала все планы наставнику? Ведь иначе его, Вира, так и не отпустили бы с поводка, и он навеки остался, пусть и могучим, но рабом! А тут...
Вир еще подумает, стоит ли вообще возвращать кристалл. Вот только как бы освободиться от клятвы?
Глава 1
Кривая старая ива нависала над самой водой, полоща в ней свои гибкие, похожие на зеленые волосы, ветви. Ее корявые корни спускались прямо в воду.
Дерево выросло на излучине реки, и каждую весну, жадные потоки вымывали из-под его корней новые порции земли, грозя обрушить растение в воду.
Среди зелени мелькнуло белое пятно - в реку посыпались кусочки коры, содранные когтистой лапой - на берег неуклюже слетела большая белая птица. Она приземлилась прямо у кромки берега, там, где мелкие волны толкались в желтый песок, и замерла, напряженно вытянув длинную шею, поджидая неосторожную рыбную мелочь или зазевавшегося лягушонка.
Но надеждам охотницы на сытный ужин не суждено было сбыться.
Справа от птицы, за густой порослью чакана раздался сильный плеск, мелкие круги разбежались во все стороны, разгоняя осторожную добычу.
Птица испуганно присела, а затем оттолкнулась сильными ногами и, тяжело хлопая крыльями, недовольно полетела прочь: искать более тихое место.
Круги расходились все дальше, однако существо, потревожившее спокойную водную гладь, так и не появилось. Но вот мелькнуло в прозрачной воде смутное пятно, и почти у самого берега вынырнула маленькая темноволосая голова, увенчанная рогатой водорослью на самой макушке, и тут же снова ушла под воду, чтобы показаться, уже свободной от колючего украшения.
Обнаженная смуглая девочка лет двенадцати выбралась из глубокого омута на короткое мелководье, по которому шныряли стайками мальки. Девочка сначала отжала длинную, доходящую до бедра косу, а потом запрыгала на одной ноге, вытряхивая воду из ушей. Скользкий берег оказался не самым подходящим местом для подобного занятия, и купальщица с шумным плеском опять слетела на глубину.
Стоило девочке заново попытаться выбраться на сушу, как пятипалая рука, с тонкими перепонками меж растопыренных пальцев, ловко сцапала порепаную пятку, и девчонка с шумным плеском ушла под воду.
- Ерш! Хватит баловаться! - возмущенно фыркнула купальщица, показавшись на поверхности, отодрала от ноги цепкую руку и сердито брызнула водой в улыбающееся лицо шалуна.
Довольный смех стал девочке вместо ответа.
Ее товарищ по купанию, тот самый, что носил имя колючей рыбы, сказал, - Ну куда ты торопишься, Чернава? Давай еще поплаваем! А то мне скучно!
Девчонка выбралась на берег и с серьезным достоинством ответила, - Некогда мне. Бабка еще с утра велела малины набрать, и нигде не задерживаться! У нас еще огород не полот. Увидит мокрые волосы - устроит нагоняй.
Обладатель рук с перепонками подплыл поближе к берегу и, глядя на подружку насмешливыми зелеными глазами, сказал, - А ты соври, что за водяными орехами плавала! Ну давай, Чернава, еще поиграем!
Девочка вздохнула, - Я бы соврала, да толку то. У меня же нет орехов. Они только осенью созреют.
- Я сейчас принесу! У нас остались с прошлого урожая! - тут же загорелся второй купальщик и нырнул, плеснув по воде, гладким серебристым хвостом.
Чернава посмотрела вслед дружку и забралась на иву: обсыхать, греться и ждать его возвращения. Теперь домой можно не спешить.
За колючие, рогатые и похожие на высохший цветок водяные орехи бабка простит не только купание до вечера, но даже отсутствие до первых звезд.
Орехи входили во многие снадобья, росли только в одном месте, и к его зарослям водяной народ никого даже близко не подпускал. Уж больно они сами любили это лакомство.
У девочки зачесалась ключица - там, где виднелись здоровенная шишка и розовый шрам. Это место четыре года назад пронзило копье, перебив тонкую кость и оставив большой рубец.
Чернава вздохнула - она хорошо помнила, как он ей достался. Это воспоминание висело над головой, словно грозовая туча. В тот день Чернава стала сиротой.
К их, стоящей наособицу у самого берега реки, избе вечером подплыли несколько лодок, полных незнакомых людей, в блестящих кольчугах, с комьями и мечами. Не говоря ни слова, как в самом страшном сне, они снесли голову вышедшей навстречу незваным гостям матери. Ударили копьем прямо в сердце - отца, который даже не успел схватиться за вилы. Чернава в это время стояла на мостках с младшим братом: дети выбежали на берег едва завидели непривычные, узкие и длинные лодки.
Высокий молодой воин метнул в Чернаву копье и немного промахнулся, видно поспешил - он метился в сердце, а попал выше.
Дальше, Чернава не помнит - упала в реку. Последнее, что встало пред ее глазами, была зеленая, постепенно заполняющаяся розовой кровяной мутью вода.
Пришла Чернава в себя уже на берегу, от боли и чужого прикосновения. Девочку легонько гладили по волосам, тихо причитая.
Тело вынесло далеко от деревни. Может, Чернава, конечно, и сама выплыла, да только потом забыла, - родичи нашли ее только через два дня. Нашли лежавшей на берегу в центре круглого капища, сложенного из белого камня в стародавние времена.
Что она делала эти два дня, Чернава не помнила.
Девочка вздохнула.
Многое изменилось с тех пор. Весь привычный уклад. Она не только осиротела. Если бы только эта беда.... Сложно остаться совсем одной в селе, где каждый третий родня.
И все же девочке пришлось уйти жить в маленькую избушку, ютившуюся на краю леса, к ведьме Клене.
Родичи стали бояться ребенка.
Чернава нахмурилась и сердито вытерла нос.
Ей до сих пор обидно вспоминать, что произошло, когда она откашлялась от воды и посмотрела на своих спасителей.
Здоровый, как медведь, дядька Веденя, отскочил прочь и даже замахнулся топором. Чернава тогда испугалась и заплакала.
Громкий рев и удержал родича от убийства, а потом подоспела ведьма. Она молча заслонила собой Чернаву и строго глянула на Веденя, так что он сразу принялся виниться.
Да толку то, от его слов, все равно через неделю к Клене пришли целой толпой и попросили оставить раненую у себя.
Чернава вытянула шею и посмотрела вниз. С такой высоты не было видно того, что так испугало сельчан. Ее глаза из обычных голубых стали желто-зелеными, но и это бы ничего, если бы не зрачок. Он вытянулся, превратившись в вертикальный. Как у змеи.
Мальчишки за глаза ее так теперь и величали - Гарафена.
Девочка запечалилась, а потом фыркнула, словно кошка.
Подумаешь! Нужны они ей! Зато теперь у нее много новых друзей, да таких, какие другим разве только во снах приходят! Из девчат все равно только Ягодка нужна, а с ней они итак дружат. А мальчишки.... Да ну их. Все равно толку от них как от козла молока. С Ершом намного интереснее.
- Чернава! - раздался тихий басок из зарослей широколистного лопуха.
Зеленые листья размером с гусиное крыло закачались, и из них выглянула лохматая головенка, заросшая щетиной по самые ноздри.
- Тут я, - откликнулась девочка, она узнала еще одного своего друга, лешеню Жмуренка.
С ним Чернава ходила по грибы и ягоды, помогала убирать сухостой и валежник, иногда брала на воспитание к бабке осиротевших зверят из лесного хозяйства.
Лесовик выбрался полностью, деловито таща за собой большой плетеный короб, дотянул его под дерева и обеспокоено сказал, - Ты это, не ходи домой. Клена велела тебе в лесу переждать несколько дней. Неладно у вас в деревне. Вот, я тебе еду и вещи принес, чтобы не задрогла.
Чернава плотно сжала, задрожавшие от пугающих новостей губы, и стала спускаться вниз, скользя шершавыми пятками по обросшему 'бородой' стволу.
Жмуренок молча протянул подруге рубашку.
Грубое домотканое полотно царапнуло свежую ранку на запястье, ученица ведьмы поморщилась, слизнула выступившую каплю крови, а потом принялась торопливо переплетать длинную черную косу.
Таких волос в деревне больше и у кого не было. Они достались ей по наследству от прапрабабки, взятой в род со стороны. От нее же достались девочке смуглая кожа, маленький рост и тонкая кость. За смуглоту и черные, как крыло ворона волосы девочку еще при рождении нарекли Чернава. Потом, конечно, дали истинное имя, только Чернава его забыла после того, как чуть не утопла. А может, она все же утопла и имя у нее забрали? Родичи хотели дать новое, да Клена запретила, сказала, что вспомнится, когда время придет.
Почему же бабка запретила ей возвращаться? А вдруг Клену тоже убьют? Что тогда Чернаве делать одной?
Страх заставил девочку крепко стиснуть узкие ладони в кулачки.
- Жмуренок, а почему мне домой нельзя? - тихо спросила Чернава, присаживаясь рядом с лешаком на траву.
- Комесы чужие пришли, много,- хмуро ответил леший, глядя из под кустистых лохматых бровей, - Народ у священного дуба собирают, то ли говорить хотят, то ли ищут кого. Злые, все железом заговоренным увешаны.
Девочка судорожно сглотнула, она очень боялась воинов, но, тем не менее, поднялась и сказала, - Нет, Жмуренок, мне надо к Клене. Вдруг ее обижать начнут? И Ягодка там. Я побегу.
- Ведьма не велела! - жалобно заскрипел лешеня, цепляя похожей на высохшую ветку рукой за подол девичьей рубахи.
Чернава сверкнула змеиными очами и нахмурилась, - Пусти! Все равно пойду!
Ее широкие и густые брови сошлись в прямую линию на переносице, придав девочке решительный вид.
- Заколдую! - припугнула друга маленькая ведьма.
Коричневая лапка разжалась, и Чернава метнулась по тропе в сторону деревни.
Леший огорченно покачал головой, глянул на забытую корзину с ягодами, так и не сгодившийся короб, и потащил добро в кусты, бурча, - От оглашенная. Доведет себя до беды. Нет, чтобы старших послушаться.
- Чернава! - раздался со стороны реки звонкий мальчишеский голос, - Ты где? Я тебе орехи принес!
Леший остановился, косолапя, поковылял к берегу и хмуро сообщил, - Нет ее. Убежала. Ты Ерш плыви к запруде, можа увидишь оттуда чего. Беда у них. Нюхом чую - большая беда! А орехи давай сюда, несподручно с ними плавать. Я их в короб покладу или в корзину, а потом Чернаве отдам.
Водяник послушно высыпал горсть почти черного чилима в подставленные корявые и мохнатые лапки лешего, а потом нырнул беззвучно, исчез под водой, даже кругов не оставил.
Чернава сначала шла быстрым шагом, потом перешла на бег и на опушке леса, когда оставалось только пересечь узкую полоску луга, остановилась, пытаясь унять тяжелое дыхание, и прислушалась.
Если бы не предупреждение Жмуренка, она бы ни за что не догадалась, что в деревне неладно. А может, он напутал что? И Клена наказать ее хотела, оставив в лесу одну ночевать? Только какое же это наказание... Да и не одна бы она там была.
Девочка облизала пересохшие губы и медленно, страшась нарушить спокойную тишину, пошла вперед, сокращая путь к деревенской площади прямо через луг.
Высокая трава, которую еще не успели обкосить, цепляясь, делала шаги ребенка еще медленней, словно пыталась помешать.
Чернава снова остановилась, с тоской оглянувшись на лес, где ее ждали друзья и где можно пересидеть любые несчастья. И вот, когда решимость маленькой ведьмы истаяла как прошлогодний снег, громкий отчаянный крик разрезал воздух, словно нож - масло.
- Ягодка.... - прошептала девочка, и побежала, не чуя под собой ног.
Правда в самой деревне она все-таки шаг сбавила, пригнулась и благоразумно выбрала себе путь через задние дворы. Именно там она и наткнулась на прижатую к взрыхленной земле огорода тяжелым мужским телом подругу. У Ягодки уже не осталось сил отбиваться, и грубые руки срывали последние остатки поневы.
Чернава увидела дикие от охватившего ужаса глаза подруги, и зрение замутила пелена, словно опять кто-то пустил кровь.
Голос, вырвавшийся из глотки ребенка, не походил на человеческий, ни одна живущая на земле тварь не могла издать такой звук.
Насильник замер и медленно повернул голову. Последнее, что он увидел в этой жизни, был летящий с раскрытой ладони маленькой и чернявой, похожей на скворца щуплой девчонки, светящийся щуп. Он ударил воина по глазам, а потом тело волной охватил нестерпимый жар, словно оно налилось изнутри огнем.
Насильник покатился по траве с жутким воем, его кожа покраснела, вздулась волдырями, а потом почернела. И когда она стала цвета обугленной головешки - человек затих, оборвав тянущий жилы крик. А Чернава стояла и смотрела, как трескается мертвое тело, и сквозь трещины проглядывает красный жар, словно это действительно было дерево, а не живая плоть. И прежде чем девочка пришла в себя, все, что осталось от воина обратилось в прах. Нетронутыми остались лишь сапоги и кольчуга.
- Ягодка?
Чернава присел на корточки рядом с подругой. У той тряслись губы и глаза еще были стеклянными от пережитого ужаса, но, похоже, комес не успел причинить девочке особого вреда, если только не считать вздувшейся от укуса губы и пары синяков на ребрах.
- Что ты с ним сделала? - прошептала Ягодка, пытаясь собрать в кулак остатки рубахи, прикрыть обнаженное тело.
- Я не знаю, - так же тихо ответила ученица ведьмы, разглядывая черные угли с отрешенным интересом, словно это было не ее рук дело, - Просто испугалась сильно, это само получилось. Ты беги в лес. Там никого нет, спрячешься. А не знаешь где бабка Клена?
Чернава старалась говорить спокойно, будто ничего не случилось - только так она могла удержаться от того, чтобы не забиться от страха в самый темный угол подпола ближайшей избы.
- Она вместе с остальными, у колодца. А меня этот.... поймал, когда я в огороде пряталась, - шмыгнула покрасневшим носом Ягодка.
Чернава вздохнула, она всегда немного завидовала подружкиной красоте: белокожая, румяная, с блестящими волосами цвета спелой пшеницы, с огромными серыми глазищами, затененными густыми темными ресницами, со смешливым пухлым ртом и бровями, похожими на крылья ласточки. Первая красавица в округе.
Не мудрено, что воин, обнаружив такой цветочек, не пожелал делиться с остальными. И ведь не скажешь, что Ягодке только тринадцать - вся налитая, словно спелое яблочко.
А у нее Чернавы, только мослы торчат. А вот сейчас оказалось, что красота тоже не всегда счастье.
- Чернава, пойдем со мной! - вывела девочку из оцепенелости подруга.
Маленькая ведьма помотала головой, отказываясь.
Не могла она бросить Клену в беде.
- Ты иди, Ягодка, я потом тебя догоню, - пообещала Чернава.
Просторная лужайка, служила в обычное время для вечерних игрищ парней и девушек, и посиделок немощных стариков, не способных делать тяжелую работу. Но сейчас, лужайка выглядела по-другому: сбившиеся в одну большую кучу родичи и молчаливые высоченные чужаки.
Кольчуги чужаков празднично блестели на солнце, отражались его лучи и на обнаженных мечах, испятнанных кровью. То ли человеческой, а то ли собачьей.
Чернава мышью шмыгнула под раскидистый куст боярышника и затаилась, пытаясь высмотреть ведьму. Наконец, взгляд разыскал в толпе знакомый узорчатый плат.
Клена стояла во втором ряду, опираясь на длинную сучковатую палку.
Зеленые глаза ведьмы смотрели с таким строгим спокойствием, что пришлые воины старались не встречаться с ней взглядом.
Девочка облизала пересохшие от страха губы и прищурилась.
Ей почудились еле заметные тени вокруг свирепых, облаченных в блестящие кольчуги воинов.
Действительно, от них расплывалась едва видимая глазу черная дымка. Она мелкими волнами расходилась во все стороны, задерживаясь и скапливаясь за спинами тесно стоящих людей.