Ли Марина : другие произведения.

Тринадцатая девушка Короля

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пока без аннотации. Просто решила посмотреть, что получится, если взять немного магии и добавить к ней загадку, страсть и противостояние.

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МОЛОДАЯ ЖЕНА
  
  С женихом мне, откровенно говоря, не повезло. Так себе у меня был жених. Руки у него дрожали, и ноги тоже, и голова. Нет, пока мы шли к Храму, да и в Храме тоже, его, само собой, поддерживали рабы, но как только жрец объявил:
  - То, что соединили Боги, не разлучат смертные, - хилое на вид (а на самом деле, морги* знают, до чего тяжёлое) тело взвалили на мои уже успевшие многое повидать плечи, и я поняла, ох...
  По традиции, молодые (Живая Вода! Мой муж был старше меня лет на семьдесят, даже если бы мы сложили прожитые годы вместе и разделили их надвое, молодыми назвать нас было бы очень сложно) дорогу от Храма до Двора невесты должны были преодолеть пешком, поэтому я, с радостью взглянув на жаркое солнце средолета*, искренне понадеялась, что к отчему дому вернусь уже официальной вдовой. И уж тогда-то людям Короля я буду нужна, как рыбе зонтик. Да и родителю будет не к чему придраться, как говорится, и шерхи* сыты, и сети полны.
  Жаль, что всё складывается именно так, как ты задумывала, только в мечтах, а в реальности получается, что человек располагает, а Боги смеются над его планами. Потому что, несмотря на все мои старания и на всевозможную помощь сводных сестёр и Маарит, жених, который теперь уже муж, всё-таки выжил.
  - Рада приветствовать тебя на своём Дворе, мальчик! - традиционно произнесла мачеха, глядя на того, кто мальчиком был ещё до её, мачехиного, рождения.
  "Мальчик" дышал надсадно, хрипло и с пугающим присвистом, одной рукой ухватился за моё плечо - точно синяк останется, тут и к гадалке не ходи, - а второю пытался удержать рвущееся из хилой старческой груди сердце. Брезгливо скривив губы, я отвела глаза от того, который уже давно не мальчик, но муж, и тут же наткнулась на осуждающий взгляд мачехи.
  А я что? Я ничего. Я уже давно привыкла. Она - Нийна - у родителя же третьей была, ей пятеро пасынков досталось только от моей маменьки, да от второй жены ещё четверо, вторая тоже родами умерла, как и матушка моя. Так что нынешняя мачеха на нас пятерых - последних, кто еще остался при Дворе - смотрела неодобрительно всегда. Ну, оно и понятно, не родные ведь...
  Счастье ещё, что Живая Вода благословила батюшку дочерьми, сыновей у него родилось только двое - один, первенец, мой единоутробный, который давно уже вёл собственный Двор, Мэй-на-Йо, и второй, последыш, от теперешней мачехи - Кайаро. Так что, да, Боги щедро одарили папеньку дочерьми, за дочерей Король не медными чешуйками платил - золотом да камнями... За самую старшую, Вирру, к примеру, нам прислали целый кошель золотой чешуи, да ещё жемчужную подвеску. Ну, удивляться тут нечему - хотя всё Озеро после того события кипело, как котел с рыбной юшкой: виданное ли дело, за какую-то девку столько деньжищ отвалили! - потому что Вирра была исключительной красавицей, такой, каких в Храмах на стенах рисовали. Не достанься она Королю, точно, говорю вам, ходила бы сейчас по одному из лучших Дворов Ильмы хозяйкой. А вместо того - кошель чешуи да диковинная жемчужная подвеска, что теперь красовалась на груди моей мачехи Нийны.
  Да ещё, как дань памяти, новая мода на медовый цвет волос и косу вокруг головы, короной. Вирра всегда волосы лишь так и укладывала... Только не в причёске дело, а в том, что сестрица моя старшая была Богами отмечена, не иначе. Потому как и красивая, и добрая. А уж вышивала как - хоть с магией, хоть без магии - глаз не оторвать... Да что теперь вспоминать? Вошла Вирра в Комнату Короля, только мы её и видели. А уж достаточная ли цена за такую девушку в мешок золотой чешуи да одну жемчужную подвеску, то не мне судить. На то у нас глава Дома есть, батюшка, а уж он-то цену посчитал достойной, нашего с сёстрами мнения не спрашивал, а Мэй-на-Йо собственноручно на стайне выпорол, чтоб язык укоротить. Хотя, как по мне, вожжами да по спине... разве таким лекарством сделаешь язык короче? Осторожнее если только. Мы той ночью, помню, с Маарит - с ней у нас только девять месяцев разница, потому, наверное, из всех сестёр она всегда была мне ближе всех - когда вымоченные в дурман-воде* примочки братцу нашему болтливому меняли, много чего интересного от него услышали. Про родителя нашего, кобеля безголового, успевшего уже новую жену присмотреть, про жрецов жирнопузых, да про Короля, чтоб ему в бездну провалиться, да до дна не долететь. Маарит к утру рук поднять не могла - измоталась вся магические заглушки ставить. Так что нет, вожжами язык не укоротишь... приглушишь если только.
  Ну, а ещё семь дней спустя в наш Двор хозяйкой вошла Нийна. Подружка Вирры по Храмовой школе - Мэя аж заколотило от злости. И не диво, у нашей старшей сестры и новой мачехи лишь четыре дня разницы в возрасте было. Осторожная, испуганно оглядывающаяся по сторонам, она и взглянуть-то в глаза нам сначала боялась! Сначала... Теперь-то не боится ничего, сидит по правую руку от папеньки, нашёптывает тому что-то на ухо, да дурман-воды щедро подливает в кубок.
  Храни меня Живая вода, но мне совсем не нравились взгляды, которые мачеха бросала в мою сторону, да в сторону моего всё ещё не испустившего дух муженька.
  Если мне придётся подниматься с ним на брачное ложе... Меня передёрнуло от отвращения и я, пользуясь тем, что сегодня, наверное, был единственный день в моей жизни, когда мне можно было - совершенно безнаказанно! - делать всё, что душа пожелает, последовала примеру папеньки.
  Дурман-воды глотнула из женского кубка, ага. И пусть глаза полопаются у деревенских сплетников, а языки пойдут на корм моргам. Если я переживу эту ночь, завтра мне будет уже на всё наплевать.
  - Не пей дурман-воду, - прошипела в ухо Маарит, которая прошлым летом ушла на Двор Айху. Уж как негодовал Королевский посланник, да против Закона не пойдёшь.
  Вот, кстати, да! Не с того я свою повесть начала. Не со свадьбы надо было бы, а с Закона, потому как только благодаря тому, что этот Закон между ильмами и люфтами положили, я в тот средолетний день в Храм-то с древним, как Вечное Озеро старцем и пошла.
  Кто положил, спрашиваете? Так прародитель нынешнего правителя. А вот отчего да почему - не скажу, и не потому, что в Храмовом классе на часах истории карфу* мошкарой кормила, хотя и это бывало, что уж там, а потому что жрицы не только не отвечали на этот вопрос, а ещё и лозами пороли тех, кто спросить осмеливался, да так, что батюшкины вожжи как благо вспоминались.
  Мэй - он всё-таки самый старший у нас, а стало быть, самый умный, - как-то с поручниками* своими болтал, дурман-воды налакавшись, а мы с Маарит не спали, да уши об их болтовню сушили. Так вот, Мэй говорил, что жрецы потому о причинах появления Закона говорить запретили, что именно по их вине он возник. Мол, давно это было, ещё когда Гряда только-только проявляться начала, и в некоторых местах сквозь неё ещё свободно можно было проходить хоть в Ильму, хоть в Лэнар, решили наши жрецы оттяпать у люфтов всего и побольше. У нас магия сильная ещё до Гряды была, да не по одному виду. (Мэй вон, и жнец, и некромант, и зверолов. Потому и поручников у него не два, как у многих его сверстников, а аж целых шестеро), а у люфтов что? Две махины да один огнедышащий пистоль. Вот наши жрецы войну-то и развязали в надежде награбить, да за Грядой скрыться: было де у них предсказание, в какой день Гряда окончательно встанет и стоять будет нерушимо три тысячи лет, триста дней и три ночи, ну или примерно столько. Уж не знаю, что там у них случилось, только просчитались они, и войну ту, как Мэй говорил, ильмы проиграли (услышал бы кто такую ересь, не посмотрели бы, что Мэй-на-Йо первый папенькин сын, не угрюм-лозами, кожаными плетьми бы запороли братца моего языкастого, да безголового), а потому теперь и вынуждены воду на мельницу Короля лить.
  Мол - это опять-таки Мэй говорил - наши столько люфтов за время войны изничтожить успели, что по сей день своими девками - лучшей кровью своей - расплачиваются... А уж что там с ними, с девками, после сияющего зеркала происходит - то никому не ведомо, потому как, коли уж кто в зеркало вошёл - назад дороги нет.
  Так кто туда входит и что за Закон, спросите вы? Да простой Закон, проще только карфу на моль ловить. Каждое селение, что хотя бы Ручейком в Бездонный Океан впадает, раз в год обязано отдать Королю двенадцать юных дев, только в силу вступивших. Каждого первого числа каждого месяца, в течение всего года, жрецы во главе с Королевским посланником проводят отбор. Собирают в Храме всех девушек, кому в этом месяце пятнадцать исполниться должно, жриц зовут, чтоб те проверили, вправду ли дева чистая, или уже успела с кем из местных ильмов на сеновал сбегать, а потом выбирают одну по жребию (А чтобы неповадно было, тех, кто сбегать-таки успел, сначала порют прилюдно да по голому телу, а потом на Грязный Двор отправляют: раз уж девка в таком раннем возрасте до мужиков охоча, всё равно, мол, из неё путной хозяйки не выйдет). И так каждый месяц, пока к Новорожденной Звезде не соберётся двенадцать красавиц. Вот тогда Комнату Короля и открывают, чтобы двенадцать девушек вошли в сияющее зеркало, а что уж с ними дальше становится - это никому не известно, ибо ни одна из них, как и было сказано, до сего дня ещё не вернулась. Кто-то шибко умный да шустрый мог бы сказать, а что ж вы, такие разнесчастные ильмы не пошлёте Короля куда подальше вместе с его Законом? Гряда же между Ильмой и Лэнаром непреодолима, так что нам то Величество сделать сможет, коли мы на него наплюем и девок своих, красавиц, отдавать ему не будем, ни по двенадцать в год, ни по одной в двенадцать лет? Смотреть будет из своего Лэнара на нашу чистую синеокую Ильму да локти от бессильной злости кусать...
  Ага-ага. Лет двадцать назад, ещё до моего рождения, южные провинции Ильмы тоже так подумали, мол, пусть плывёт этот Король далёким морем, а нашему кораблю и в малой речке места хватит. Да вот беда, это ж только для живых существ Гряда непреодолима, а для неживых - вполне себе. И ладно, кабы зомби, умертвия да прочая нежить, с ними наши маги да магички быстро справились бы... Да что магички? Свежего зомбика и младенец годовалый упокоит на раз. А коли младенец - некромант, так сначала упокоит, потом поднимет, наиграется вволю, да снова в землю спать уложит.
  Не-ет. Величество наше нежить в Ильму отправлять не станет. На то он и Король, чтоб головой думать, а не тем местом, которым на трон садятся. Он, коли что вновь, сквозь Гряду железных воинов пошлёт, а против тех и магия бессильна, и лук их не берёт, и меч, говорят, не один надо сломать, прежде чем ту махину смертоносную уложишь. А уж она-то смертоносная! Я в запрещённом отделе Храмовой библиотеки в одной книжке картинку видела: здоровая дура, снизу колеса, как на телеге, только с шипами, сверху носяра длинный, в доброго сома длиной, а из этой носяры огонь льется. И огонь этот, ежели верить подписи под картинкой, ни водой, ни магическим порошком погасить нельзя.
  Вот так-то. А вы говорите, пусть морем Король идёт. Мы б отправили, кабы не южные провинции. А что с ними, спрашиваете? Так нет их больше. Двадцать годочков как нет уже. Ни угрюм-лоз, самых мягких на всю Ильму (ах, какие из той лозы прялки делали! Я бы за то, чтоб за такую сесть, половину души Бездонным продала бы!), ни сладких медоносных трав, с которых собирали лёгкую и пьяную дурман-росу, ни птиц ярких, ни рыб-летунов (хотя эти, говорят, потихоньку возвращаться стали, тут врать не буду, сама не видела), ни гордых широкогрудых фью*, ни добрых и ленивых мау*. Мне от маменьки по наследству, как самой младшей, достались летние чимы*, так Маарит говорит, что их ещё бабка наша носила. А всё потому, что у мау была заговорённая шерсть, и не было обувке из той шерсти сносу, хоть тысячу лет носи.
  Только что теперь об этом говорить? Ничего этого давно уже нет - лишь чёрная пепельная пустыня, в которой даже дурной каюк не растёт.
  Как бы там ни было, но в тот рыбень*, когда маменька, жизнь мне давая, сама в Светлые Воды ушла, ни одной другой девки в Озере на свет не появилось. И значит это, что мне прямая дорога в Комнату Короля и светящееся зеркало. А уж что там меня за этим зеркалом ждёт - неизвестно. Красавец ли жених, хозяин с ошейником или, тьфу-тьфу, Великий Змей и его огромные зубы - ходили слухи, что Король девственниц ему в жертву приносит, якобы чтоб тот уберёг земли королевства от большой воды?.. Хотя это, по-моему, чистое враньё. Ему за все эти годы, Змею этому, стольких девок скормили, что не о большой воде бояться надо бы, а о великой суши. Да вот только как ни водень*, так нижние земли нашего Двора обязательно подтоплены! Так какой тут, спрашивается, Змей?
  Я, само собой, как и всем девкам положено, нос имею любопытный, но не настолько, чтобы этот самый нос добровольно в силок совать и на личном опыте узнавать, кто и что меня по ту сторону зеркала ждать будет.
  Так что выход у меня только один был: мужа взять, да как можно скорее, и не простого, а обязательно с собственным Двором. Только так от Короля с его Законом отвертеться и можно было. И не сказать, чтоб такие явления редкостью были, хотя б на Маарит мою посмотреть, она тоже единственной девицей на целехонький месяц в своё время была, а замуж за младшего Айху вышла. Двора своего молодые пока не имели - да и откуда, все пятнадцать старцев нашего Озера здравствовали, хвала Живой Воде, - но жили при отце мужа, да при мачехе до той поры, пока Айху-старший в Светлые Воды не уйдёт. А случится это, если верить жрицам в Храмовом классе, уже совсем скоро. Говорят, гнилая болезнь на старца напала, а от неё никакое лекарство, никакое заклинание не поможет.
  Одна беда, из Дворовых во всем Озере только Рейху-на-Куули и остался, а тому, как известно, сто лет исполнилось ещё тогда, когда между люфтами и ильмами не встала непреодолимая Гряда, то есть ровно три тысячи триста лет, три года, три месяца и три дня назад. А точнее, морги его знают, как давно. И от одной мысли, чтобы стать женою этому старому чучелу, становилось муторно и тошно.
  - А может, тебе сбежать? - предлагала Маарит, но тут же с сожалением отметала собственное предложение:
  - Хотя сбежишь тут, когда папенька, что тот пес цепной стережёт, да и Королевский посыльный слюнями своими уже весь Двор закапал...
  - Закапал, - печально соглашалась я, думая о том, что от родителя я бы ещё и нашла где спрятаться, а вот от Короля... И на кой я ему сдалась, Величеству этому? Сам не знает, какой подарочек ему в моём лице достанется.
  - Вздорная, дрянная, паршивая девчонка! - это если только мачеху послушать.
  - Моржье отродье, - это папенька уже. Помню, когда он меня впервые так назвал, я заявила, что уж если я отродье моржье, то родитель мой никто иной, как один из вёртких моргов, что живут в океанской бездне и только и думают, как честным ильмам жизнь испортить. Нет, потом-то уж я ничего такого не говорила никогда, хотя и очень хотелось, потому что у папеньки рука была ух какая тяжёлая. Синие полосы от вожжей со спины месяц сходили. Так что с родителем я впредь уже не спорила, как и со жрицами. Те вожжами через спину не перетягивали, но зато сажали рукописи древние переписывать, а за каждую помарку гибкими стеблями угрюм-лозы так по пальцам хлестали, что о вожжах с радостью вспоминалось.
  - Рыжая бестия! - цедили они, яростно сверкая глазами над традиционной джу, закрывающей всё лицо служительницы Храма. - Дочь морга и веи*!
  Не знаю уж, чем им цвет моих волос не угодил, мы у папеньки все рыжие, как один, по-разному только. Маарит, вон, скорее желтая, а Вирра медовой была. Я же... я как морковка молодая, такая красная, что аж глазам больно, когда на солнце. Хотя и без солнца буйная вьющаяся копна на моей голове смотрелась пугающе... Эх, вея и есть.
  Хотя что вея-то сразу? Ничего порочного за мной пока никто не замечал, так что наговаривать нечего. У меня не то что гарема, у меня даже парня не было, к которому б сердце присушило, чтоб повздыхать по ночам да помечать, хотя б о том же сеновале. Не то чтобы я туда с кем пошла, но вообще, в общем плане, так сказать. Хотя... если б было с кем...
  Так что, нет, напрасно меня жрицы дочерью веи обзывали. Не такая я. Морги - это ладно, тут не поспорю. Они меня сызмальства на разные шалости да глупости подбивали. Спина до сих пор болит, как вспомню батюшкины вожжи...
  А в тот день они, видать, с меня на сестрицу мою старшую переключились. Потому как отродясь за ней не водилось, чтоб она глупости говорила или делала. А тут, сидит-сидит, да как ляпнет вдруг:
  - А ты, Эстэри, к старому Куули сходи. Сходи, Эстэри... потерпишь чуть-чуть, зато потом свобода! Ни батюшки, ни Короля, сама себе хозяйка, да ещё и при Дворе.
  Я качала головой, не соглашаясь. Потерпишь... Как тут терпеть, когда меня тошнить начинало, стоило представить, как потенциальный женишок целоваться лезет. А тут же не только целоваться, тут же надо было на брачное ложе восходить... Да и беззубый он, со слюнявым ртом и руки всё время трясутся, как хвост у молочной лэки. Нет уж, если выбирать между Куули и Великим Змеем, лучше уж тому в пасть... или не лучше?
  Ох, разбередила душу Маарит. Хотя понять я её могла. Всех наших сестёр единоутробных Король уже себе забрал. Вот уж подвезло родителю моему, так подвезло. Ничего не скажешь. Нет, правитель наш за девушек хорошо платит, никто не спорит, да только и батюшке обидно было, стольких девок настругал, мечтал, что в каждом Дворе будет хоть одна его кровиночка, пусть и в младших домах, из младших-то старшие и вырастают. А тут, как назло - что ни девка, то к Королю. Маарит вон о прошлом годе повезло, да и то посланник чуть не удавился со злости. Так что да, сестру я могла понять. Мне бы тоже тоскливо было от мысли, что уйди она и никого, кроме Мэй-на-Йо, из родных на целую Ильму и не останется. Да и что Мэй? Он папенькин наследник, братец наш старший, у него своя жена, да первый ребёнок на подходе, ему до нас скоро и вовсе дела не будет.
  Всю ночь я глаз не сомкнула, думала, что лучше: смерть в пятнадцать лет в зубах Великого Змея или жизнь, но со старым мужем, из которого не то что опилки не сыплются, из него уже даже вода не капает - высох от старости весь. Усох, как куст угрюм-лозы.
  А наутро меня вызвал в главный Дом родитель единственный и, поглаживая медную бороду, в которой уже отчетливо были видны толстые серебряные нити, сообщил:
  - Завтра пойдёшь к старому Куули. Скажешь, что хочешь его в мужья взять. И не спорь. Я так решил.
  - Но...
  Что "но" я не знала. Нечего мне было возразить, да и папенька припечатал напоследок:
  - Дикому васку* нокать будешь, а мне за тебя посланник Сэйми хорошие деньги посулил, если ты на Двор Куули уйдёшь... Приглянулась ты ему чем-то, посланнику-то. Хоть убей, не пойму, чем.
  Приглянулась, как же! Я чуть не расплакалась от досады. Королевскому посланнику приглянуться могли только деньги. Ну, ещё рабы, конечно, но деньги - в первую очередь. А кто на Озере готов отдать такие деньги, чтобы даже Сэйми клюнул? Племянник Рэйху, Адо-са-Куули, к которому перейдёт весь Двор, с землями, водами, деньгами и рабами, если дядюшка помрёт до брака или брак консумировать не успеет.
  - Всё поняла? - вырвал меня родитель из невесёлых дум, и я обречённо кивнула. Что там Маарит говорила? Потерпишь чуть-чуть, а потом свобода? Ну-ну... Что-то мне подсказывало, что посланник Сэйми просто так деньгами разбрасываться не станет. Да и папенька сверкал хитрым зелёным глазом, сыто и довольно поглаживая густую бороду. Первый признак - ничего хорошего не жди.
  Я вздохнула, поплакалась Маарит, помолилась Богам, маменькиным Земным и батюшкиным Водным, моргам посулила мешок сладкой чамуки, если они надоумят меня, как выбраться из той ловушки, в которую меня жизнь загнала. И спать легла, зарёванная и от слёз чумазая.
  Не надоумили, не помогли, не поддержали и не оберегли. Потому и вышло так, что семнадцатого средолета, утром рано, ещё до того, как солнце встало, вошли в мою спальню, что я с младшими сёстрами делила, мачеха да Маарит, да ещё пять или шесть баб из Дворни, и в руках они несли длинное красное платье, золотом вышитое да черный, матушкин ещё, джу*.
  А вот теперь уже, да, можно рассказать о том, что жених мне достался неважный. Аховый достался мне жених. Да что из пустого в порожнее переливать, достаточно знать, что я у него десятой была, юбилейной, так сказать, однако ни одна из жен Рейху дочери не подарила, а это о многом говорит.
  Маарит рассказывала - а Маарит, была первой сплетницей в Озере, всё знала, всегда и обо всех, - что Рейху и к мажиням ходил, проверял семя, и у магов консультировался по вопросу порчи, и даже, говорят, жертву Бездонным духам приносил, чтобы благословили его хотя бы одной девкой.
  Да видно Бездонным до него не было никакого дела, потому что дочерей ему Боги не дали, а сыновья все как-то растерялись в старых войнах и междоусобицах, и один, кто остался у Рейху-на-Куули - это не кровный племянник - седьмая вода - Адо-са-Куули. А уж ему-то, Боги ведают почему, Рейху отдавать Двор категорически не хотел.
  - Не пей дурман-воду, - вновь зашипела мне прямо в ухо Маарит, когда я проигнорировала её слова и во второй раз приложилась к кубку. - Там сонное зелье!
  А я глаза выпучила, по сторонам оглядываясь, проверяя, не смотрит ли кто в нашу сторону, да и выплюнула всё назад в кубок, до последнего, правда, сестру в мелкой пакости подозревая: ей-то муж дурман-воду пить строго-настрого запретил. Глянула на неё шерхом голодным и прошипела:
  - Спятила?
  - Я же как лучше хотела! - задрожала обиженным голосом Маарит.
  - Думаешь, если я вырублюсь, мужёнек на моё тело постесняется покуситься? - тихим шёпотом спросила я, поглядывая, не подслушивает ли нас кто.
  - Покусится... - Маарит закатила глаза и пальцем у виска покрутила. - Думай, что говоришь! - а потом схватила меня за локоть и к дверям, что из зала в сени вели, потащила.
  - Эй, молодая! - пьяно пошатываясь, окликнул меня Адо-са-Куули. - Ты куда плавники навострила, вертлявая? Плыви сюда, познакомимся поближе.
  - Пасть закрой, - осёк его Рейху, по традиции сидевший на другом конце стола и, как мне казалось, в мою сторону даже не смотревший, голову повернул, окинул испуганную меня благосклонным взором и милостиво позволил:
  - Бегите, детки. Нечего вам за дурным столом делать.
  Мы с Маарит только переглянулись, да тут же стрекача дали, только нас и видели.
  - Конечно, - зашипела сестра, как только мы из зала для торжеств выскочили в студёные даже несмотря на жаркое лето сени. - Как за столом, так нам делать нечего, а как на ложе молодую жену тащить, так уж наверное не откажется.
  - М-а-ар! - застонала я.
  Я бы, наверное, заплакала, если бы толком знала, как это делается, а так как я этого не знала, оставалось лишь в лицо сестры всмотреться внимательным взглядом и спросить:
  - Что ты там с сонным зельем придумала-то?
  Спросить и порадоваться тому, что пугающие мысли о моём ближайшем будущем можно на время засунуть в самый дальний уголок мозга.
  - А что? - Маарит шмыгнула носом. - Если Рейху вырубится, то утром ему можно будет сказать, будто он позабыл о том, что ночью всё было... Ну, ты понимаешь. Я про ЭТО!
  От отвращения, ни в коем разе не от страха, меня зазнобило, я обхватила себя руками за плечи и с тоскою посмотрела на жёлтую луну, что рассматривала своё отражение в зеркальных водах Большого Озера.
  - Карфу в жертву богам принесёшь, - продолжала нашёптывать мне свой план Маарит, - а кровью простыни измажешь, чтоб он точно ничего не заподозрил. И всё, дело сделано!
  Я вздохнула. В то, что у нас всё получится, верилось слабо, но без надежды было и того хуже.
  - А мне в кубок зачем зелье подливала, дурья твоя голова? Думаешь, я во сне и карфу поймаю, и в жертву её принесу, и простыни кровью измажу?
  Маарит фыркнула.
  - Сама ты дурья! Буду я ещё разбираться, куда лить! Пошла в погреб и насыпала порошок во все бочки, что батюшка к свадьбе приготовить велел.
  Я в ужасе прикрыла глаза. Даже думать не хотелось, что сотворит с нами глава рода, если когда-нибудь об этом узнает.
  - Да не дёргайся! - сестра беззаботно рассмеялась. - Это меня свекровь научила. Говорит, лучшее средство от дурного муженька избавиться. Наш-то батюшка, как налакается, так прямо в сенях рухнет и спит до утра, а Айху другой. Ему всё мало - сначала льёт дурман-воду в глотку, как в бездну, а потом во Дворе ко всем цепляется и жизни не даёт. Да ты не бойся, Эстэри, никто ничего не заподозрит! Самое страшное, что может случиться - все подумают, что батюшка дурман пересушил, потому всех и срубило.
  Я неуверенно кивнула, соглашаясь. Но всё-таки:
  - А если он прямо за столом уснёт? Кто его в спальню-то потащит? Опять я? Вот уж дудки! Я его из Храма чуть доволокла, так он тогда хотя бы ногами шевелил...
  - Тебе, Эстэри, не угодить! - Маарит не на шутку обиделась, даже со скамьи вскочила, на которой мы устроились, чтобы убежать. - Что ни сделаешь, всё тебе мало!
  - Да не мало мне, - я порывисто обняла сестру. - Не мало. Страшно только очень.
  - Тебе? - смешно округлила глаза Маарит. - Ты же ничего никогда не боишься...
  Я только вздохнула печально и, чтобы поменять тему, предложила:
  - Пошли наверх!
  За окончанием торжества мы наблюдали с галереи: лопали сладости вместе с младшими сестрёнками - счастливицы, самой старшей из них едва исполнилось двенадцать, а значит, впереди ещё целых три года беззаботной жизни - да смотрели, как лучшие ильмы Озера упиваются до состояния нестояния.
  Празднество затянулось глубоко за полночь. Гости приходили и уходили, а мы с Маарит всё смотрели и смотрели, и дождаться никак не могли, когда же уже сонное зелье начнёт действовать.
  Но вот потихоньку у мужей стали слипаться глаза, а жены, привычно подхватывая грузные тела и подзывая рабов для помощи, потащили своих благоверных по Дворам. Зал пустел и становился тише. Маарит клевала носом в окружении видевших седьмые сны младших, а батюшка всё шептался о чём-то с Адо-са-Куули, и мне даже с галереи было видно, как довольно розовели его щёки да разгорался жадный огонь во взгляде.
  Наконец, и глава нашего рода не выдержал - уронил тяжёлую голову на грудь. Мачеха недовольно щёлкнула языком и убежала за рабами, а Адо, спотыкаясь, побрёл к моему мужу. Я понимала, что как единственный наследник, он не мог уйти с торжества не попрощавшись, обязан был выказать почтение, но со стороны казалось, что подходит он, скорее, для того, чтобы добить едва дышащего главу своего рода. Они перекинулись парой слов, и отзвуки их рычащих голосов докатились даже до галереи, а потом я растолкала Маарит, велела ей отправлять сестёр в спальни, а сама поторопилась вниз: в конце концов, я теперь мужняя жена - хочу я этого или нет, мне моего мужа до спальни и тащить.
  - Куули-на, - я несмело заглянула в мутные глаза муженька. - Не пора ли нам уходить?
  - Мне-то давно пора, - хмыкнул старик и попытался встать из-за стола, оперевшись двумя руками о край столешницы, - да незавершённые дела не отпускают. А тебе, детка, на мой взгляд, торопиться совершенно ни к чему.
  Я закусила губу и отвела глаза, внезапно осознав, что в другой ситуации я бы к старому Рейху совсем не так относилась: он хотя бы на меня не рычал.
  - Я не о том вовсе. Поздно уже. Спать пора.
  Муж мой устало кивнул и со второй попытки всё же поднялся, чтобы тут же упасть назад в кресло.
  - Не-а, не получится, - закашлялся от смеха. - Видать, на сегодня я уже находился. Беги-ка, детка, на стайню. Там мои рабы ждут с носилками, вели, чтоб меня прямо из зала забрали.
  - А послушаются? - засомневалась я и тут же стукнула себя раскрытой ладонью по лбу. Как бы они не послушались? Я ведь с сегодняшнего дня их хозяйка, они скорее уж на приказы старого Куули наплюют, чем на мои.
  Рабов в зеленых скиртах* - цвет моего нового дома - на стайне было всего четверо.
  Они полулежали на куче сухой травы и дружно дымили листьями чамуки. Завидев меня, старший - о чём говорила медная цепочка на его поясе - подскочил на ноги и низко мне поклонился:
  - Что прикажете, хозяйка?
  Захотелось оглянуться назад, чтобы проверить, точно ли он ко мне обращается, но я отбросила в сторону этот детский порыв и, нервно сжав руки в кулаки - благо, длинные рукава свадебного платья позволяли этому жесту остаться незамеченным, - пробормотала:
  - Там Куули-на... его забрать надо. Из зала, - обвела испуганным взглядом доброжелательные лица и, остановившись на старшем, который так и стоял, почтительно склонившись, спросила:
  - Тебя как зовут?
  - Рой-а, старший раб Двора Куули, хозяйка.
  - Старший, - протянула я и всё же оглянулась на выход из стайни, не подслушивает ли кто, - а вообще, много вас у... у меня?
  Все четверо расплылись в понимающих улыбках. Рабы не были людьми по рождению, их создавали в алхимических лабораториях столицы, а потом продавали на Большом рынке. И не знаю, как в других поселениях, а на Озере, если верить главам родов, рабов жило больше, чем ильмов. Батюшка, например, клялся, что Двор Йо насчитывает пятнадцать голов, якобы каждому ребенку по защитнику покупал, тогда как на самом деле их было только семеро.
  - Мы четверо, да на Дворе двое осталось, - перечислял Рой-а, - а ещё двоих хозяин в Ильму с караваном услал, завтра к вечеру должны вернуться.
  Четверо, да двое, да ещё двое. Восемь, стало быть. Папенька удавится, если узнает... Хотя кто ему скажет-то правду? Если спросит, скажу, что восемнадцать. Или вообще, двадцать восемь!
  Я коварно улыбнулась, а затем, приложив правую руку к сердцу, пообещала:
  - Постараюсь быть вам хорошей хозяйкой.
  Рабы ответили мне ритуальным жестом, поднеся левое запястье к середине лба и поторопились выполнить мой приказ. И всё равно, пока мы грузили Рейху на носилки, да выслушивали традиционное напутствование от мачехи моей, да пока шли на другой конец посёлка, луна давно растаяла на небосводе, а солнце нещадно жгло глаза, оранжевым диском поднимаясь из-за крыш Двора Куули.
  Рабы внесли моего мужа в спальню.
  - На носилках оставить или на кровать скинуть, хозяйка? - прохрипел Рой, вопросительно глядя на меня.
  Я закусила губу и с сомнением посмотрела на своё брачное ложе. Одного бы человека оно вместило без труда, а вот двоих... И потом, мне ещё карфу резать и всё остальное, получится ли вообще поспать в эту брачную ночь? Или правильнее будет сказать, день?
  - Давайте на кровать, - махнула рукой я, и все четыре раба посмотрели на меня с жалостью. - И карфу мне жертвенную принесите кто-нибудь. Живую.
  Жалостливые лица стали ещё более жалостливыми, и я покраснела. Вот же морги, теперь они точно решат, что я буду богов просить о том, чтоб они меня от лишней боли уберегли или, что скорее всего, помогли моему мужу эту боль мне причинить... Одно радовало: рабы, как создания магические, приказов не обсуждают, а выполняют всё чётко и беспрекословно. В этом я ещё во своём Дворе убедилась, глядя на то, как наши семеро сначала с моей первой мачехи пылинки сдували, а потом и со второй.
  Рабы Двора Куули от наших ничем не отличались - разве что цветом скирты - сгрузили муженька, куда им велено было, и молча ушли. К счастью, вернулся только один, Рой. Минут тридцать спустя - я уже забеспокоиться успела, - но зато с нереально огромной карфой в руках.
  - Простите хозяйка, ночь. Только мелочь на приманку лезла, столько времени потерял, пока хорошую жертву поймал...
  Живая вода! У этой жертвы шея была с мою ногу толщиной. Как я её убивать буду?
  - Желаете, помогу с алтарём?
  - Не надо! - слишком поспешно выкрикнула я. - Я сама. Сама хочу. Ступай.
  Рой-а поклонился и, попятившись, закрыл за собой дверь, а я с опаской посмотрела на шевелящую плавниками карфу и мысленно обратилась к Светлым и Бездонным богам, заранее прося прощения.
  - Ведь это же ничего, что не на алтаре? - спрашивала я у них. - Я её на кровати прикончу, зато всё остальное вам отдам, вместе с кишками и плавниками. А?
  Карфа обречённо разевала рот и смотрела на меня пустыми рыбьими глазами, а я на неё страдальческими. Морги! Бросив короткий взгляд на храпящего мужа, я покрепче стиснула кою* и решительно полоснула ею прямо под жабрами, чтобы бедная карфа недолго мучилась.
  Позже я поняла, что именно в этом и была моя ошибка: надо было всё-таки смертоубийство на алтаре совершить, а уже оттуда нужное количество крови - знать бы ещё, сколько её нужно! - на простыни перенести. Но хорошая мысля, каждому известно, приходит опосля. Поэтому когда из карфы исчерна-алым потоком хлынула кровь, я тихо взвыла и схватилась сначала за голову, а потом уже за рыбину, из которой текло и текло - на пол, на ковры, на красное свадебное платье, на бежевый костюм жениха...
  - Ой-ё-ё-ё!
  Сначала я избавилась от жертвы: вбежала в жертвенник и, разложив под медным конусом ритуальный огонь, поплотнее закрыла за собою дверь, чтобы запах гари в спальню не просочился. И уже после этого стащила с себя свадебное платье и принялась за уборку.
  На мое счастье, бегать до студни за чистой водой мне не пришлось. У Рейху, видать, и впрямь денег было намного больше, чем у батюшки, потому как между жертвенником и кладовой, где мой муж хранил свои костюмы, обнаружилась комната с краной. Я три года назад, когда, прыгая с обрыва в Озеро, ногу до кости разодрала, у столичного лекаря была - батюшка решил, что с таким шрамом за меня не только Король, самый захудалый жених в Озере и медной чешуйки не даст, вот и отправил на лечение. Вот там-то, в мажьем госпитале, я эту крану впервые и увидела. А не узнай я три года назад, как из неё воду добывают, ни за что бы не поверила, что если у двух серебряных отростков, что из стены торчат, в разные стороны головы отвернуть, они холодной и горячей водой плеваться начнут. Правильно люди говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. А шрам... Так он исчез - и следа не осталось.
  Увы, но ничего хотя бы отдаленно напоминавшего ведро, я в комнате не обнаружила. Здесь вообще было как-то пусто: три крюка в стене, на которых висели два полотенца и один мужской халат, лохань для купания, намертво привинченная к полу, большая причудливая ваза с узким дном и широким горлом - не знаю, кто и с какой целью её сюда поставил, но я только обрадовалась возможности оживить успевший завянуть невестин букет, всё-таки мне его Маарит подарила, жалко, если он быстро погибнет - да странной формы стеклянная миска, обыкновенная, белая, но с дыркой на дне и почему-то приклеенная к стене примерно на уровне моего пупка. Пахло из неё сладкими фруктами, но для чего она нужна, я, сколько ни думала, так и не смогла понять, а потому, сделав руками знакомый пасс - благо, по маг-домоводству у меня всегда только хорошие оценки были - я эту посудину от стены отодрала да бесполезную дырку поплотнее куском тряпки, тут же валявшейся, заткнула.
  Первым делом я в спальне полы от крови отмыла, потом уже ковры почистила да платье застирала, а когда пошла с мужа штаны, забрызганные карфьей кровью стаскивать - не мог же он меня самого ценного, не сняв штанов, лишить! - на всякий случай мокрой тряпкой по простыне прошлась, чтобы цвет немного подсветлить да лишнее убрать.
  В общем, только-только я с уборкой закончила да стеклянную миску, из которой фруктами теперь несло так, что у меня глаза слезиться начали, обратно к стене приклеила, Рейху-на-Куули в себя приходить и начал.
  - М-м-м-м... - простонал он, и я торопливо закрутила серебряной кране головы на место.
  - Куули-на?
  - Кхе-кхе, - старик приподнял голову, посмотрел на меня красными, совершенно больными глазами и тут же рухнул обратно. - Ты что здесь забыла в такую рань, Эстэри?
  Я посмотрела в окно, откуда мне насмешливо подмигивало полуденное солнце.
  - В смысле, зачем ты вообще сюда пришла? Почему не в своих комнатах?
  Хорошенькие новости! Я от обиды даже губы поджала. У меня, оказывается, есть собственные комнаты, а я об этом впервые слышу!
  - И почему здесь так воняет рыбой и цедрой! Как в сортире рыбацкой харчевни, чтоб мне провалиться.
  Я с независимым видом расправила складки отвратительно мокрого платья и предложила:
  - Могу окно открыть.
  - Можешь - открывай! - разрешил Рейху, и я поторопилась выполнить его приказ. Морги его знают, может он, как батюшка, по два раза повторять не любит, сразу вожжи в ход пускает. - Йитит твою мать! Это что такое?
  Я замерла с поднятыми руками, закусила губу и решила, что в сложившейся ситуации лучше всего делать вид, что я вообще не понимаю, о чём речь.
  - А? - толкнула ставни, впуская в спальню знойный воздух, и только после этого решилась оглянуться.
  Рейху-на-Куули сидел на кровати и, выпучив глаза так, что, казалось, ещё секунда и они, если не выскочат из орбит, то, как минимум, лопнут, смотрел на творение рук моих. Ну, то есть на старательно измазанные карфьей кровью простыни.
  - Вот это вот что такое, я тебя спрашиваю? - страшным голосом спросил он, впрочем, в мою сторону не глядя.
  Я решила, что пора смутиться, старательно напряглась и промямлила:
  - Ну, это... это.
  Рейху наградил меня мрачным взглядом.
  - Это?
  Заглянул под покрывало, которым я его укрыла после того, как всё, что на нём было ниже пояса надето, сняла, и странно хрюкнув, пробормотал:
  - Вот же мерзавка, даже нательное снять не постеснялась.
  - Я? - мне всегда говорили, что вру я просто виртуозно, вот и сейчас даже обиженные слёзы на глазах выступили. - Да вы сами... И сняли.. и это... и потом.
  Куули внезапно закашлялся, что, как я уже успела узнать, заменяло ему смех, и упал на подушки, а я осталась переминаться с ноги на ногу у подоконника, раздражаясь из-за его веселья и не зная, как на всё это реагировать.
  - Дурища! - наконец выдавил из себя Рейху. - Да даже если бы я мог... Светлые воды, послали боги наследницу, даже если бы я мог сделать тебя своей женой по-настоящему... То чем, по-твоему, я должен был нанести тебе такую рану, чтобы из неё столько крови вылилось?
  Теперь мне уже не пришлось изображать смущение, потому что щёки запылали так, словно я два часа на солнцепёке проспала.
  - Может быть, коей? - насмешливо изогнул бровь старик и уже не закашлял - забулькал.
  - Очень смешно, - процедила я.
  - А то нет? - всхлипнул и закрыл лицо руками. - Клянусь, я первый в истории ильмов муж, которого жена со свету решила сжить тем, что заставила со смеху лопнуть... Ой-й-ё-ё... Я старый человек, такие потрясения вредны для моего здоровья...
  Я молча взяла с прикроватного столика стакан и, сходив к кране, принесла этому весельчаку ледяной воды.
  - Выпейте сами, - ласково попросила я. - А то я ведь и на голову могу вылить.
  Рейху благодарно кивнул, сделал несколько жадных глотков, а потом снова рассмеялся, но уже совсем другим смехом, словно в этот раз он смеялся над самим собой:
  - Надо же, а я боялся, что мне в старости некому стакан воды подать будет... Ладно, балбеска. Рабов и слуг мы звать не станем, нечего им на то непотребство, что ты тут устроила, смотреть. Сами справимся. Сейчас я только срам прикрою, а потом ты мне до уборной добраться поможешь...
  - А где у вас уборная-то? - этот вопрос был актуален вот уже часа два как, терпеть ещё, конечно, было можно, но определённый дискомфорт уже чувствовался.
  - Так ты же только что оттуда, - муж кивнул в сторону комнаты с краной. - Не разобралась?
  Я неопределённо пожала плечами. Не то чтобы совсем не разобралась, но отхожей ямы там точно не наблюдалось.
  - Пойдём, покажу... Да не за руки хватай, плечо подставь... Вот так.
  Очень медленно мы доползли до комнаты с краной. Я открыла дверь, и муж тут же снова начал принюхиваться.
  - С канализацией, что ли, что-то... - непонятно пробормотал он, шагнув внутрь, а затем снова затрясся, глядя на вазу с цветами.
  - Ой-й-й-ё... - уже знакомо простонал Рейху, а я закатила глаза.
  - Уйди от греха, а то я точно сдохну, - обидно всхлипнул он, выталкивая меня вон. Я немного потопталась под дверью, не зная, что сказать и куда пойти, а когда в уборной сначала послышался шум воды, а вслед за ним невнятная ругань и вполне разборчивое:
  - Йитит твою, Эстэри! Я тебя выдеру за вредительство! - я решила, что нечего мне здесь околачиваться, когда у меня свои комнаты есть, и выскочила из спальни, намереваясь найти Роя или кого-нибудь из слуг.
  - Хозяйка? - старший раб Двора Куули сидел на полу сразу за порогом мужниной спальни и, увидев меня, тут же вскочил и почтительно склонился. Причём, вот же странное дело, склонился-то он почтительно, но смотрел на меня при этом самым что ни на есть укоризненным взглядом.
  - Что? - буркнула я, хмурясь. Если и этот надо мной смеяться станет, то я не знаю, что с ними со всеми сделаю. - Ну, что молчишь? Я же вижу, что сказать что-то хочешь.
  - Вы бы сами тяжёлое-то не поднимали... - проворчал Рой-а и неодобрительно покачал головой, пристально рассматривая моё вконец испорченное и совершенно мокрое платье. - И переодеться бы вам, а то простудитесь же...
  Про то, откуда раб знает о тяжёлом, я спрашивать не стала, памятуя, что ему по статусу положено чувствовать мои проблемы, страхи и желания. Кстати, о желаниях!
  - Послушай, Рой, а где тут у вас... ну, то есть у нас...
  - Я покажу, - понятливо кивнул. - Сюда прошу.
  Мы вошли в соседнюю со спальней мужа комнату, и я с интересом огляделась по сторонам. В этой комнате было больше окон, а соответственно, больше воздуха и света. Впрочем, сейчас я бы любому помещению порадовалась, в котором не воняло бы рыбой и... как там Рейху сказал? Цедрой? Надо будет у него спросить, что это такое.
  А ещё эта комната совершенно точно была женской. И я так решила не только потому, что здесь до блеска отполированным боком подпирала стену трёхногая кембала, такая же, как в батюшкиной гостиной и, надо сказать, она мне и там успела изрядно надоесть. Нет, не из-за кембалы я решила, что комната женская, а из-за общей атмосферы. Здесь воздух был теплее и мягче, что ли. Цветы на подоконниках, новёхонький зеркальный столик - умереть не встать, даже лучше, чем в спальне у Нийны - секретер, уютный уголок для рукоделия, атласная ширма и манекен - настоящий! - стало быть, чтобы я могла сама себе платья на свой вкус перешивать.
  - Хозяйка, вам сюда, - окликнул меня Рой и, надо сказать, вовремя, я уже чуть было от восторга не сделала все свои дела прямо там, посреди спальни.
  - Это ведь моя комната? - боясь услышать разочаровывающий отказ, спросила я у Роя, но тот лишь кивнул и улыбнулся, когда я, не выдержав, радостно взвизгнула и подпрыгнула на месте.
  Святая вода! Моя собственная комната! Кровать, которую не надо делить с младшими сестрами! И уборная, судя по тому, что раб сделал приглашающий жест в сторону одной из двух внутренних дверей, тоже собственная. Нет, я точно умру от счастья!
  Влетев в нужную мне комнату, я расстроенно огляделась по сторонам. Серебряная крана, зеркало во всю стену, лохань, две полки, плотно заставленные соблазнительными пузатыми склянками, стеклянная миска в стене - правда, другой совершенно формы и не вонючая - и всё та же странная ваза, намертво привинченная к полу.
  - А где?.. - я с несчастным видом оглянулась на Роя.
  - Прямо тут, - невозмутимо ответил он. - Вот сюда, если позволите.
  Широким жестом он указал на ту самую вазу, а я чуть сознание от ужаса не потеряла, представив, что я вот в эту вот красоту должна буду сделать.
  - Вот эту пуговку серебристую потом нажмёте, как... все дела закончите. Вам ванну наполнить? Девушку из служанок прислать?
  Я подумала, что, наверное, надо бы смутиться, но потом решила, что со смущением можно и подождать, отказалась от ванны и девушки и выставила Роя вон, вдруг вспомнив, что Рейху не хотел к ликвидации последствий нашей бурной брачной ночи посторонних привлекать, а потому мне не мешало бы вернуться в спальню мужа.
  Сделав все свои дела и ополоснув руки водой из краны, я выбежала из уборной и рванула на выход, но тут мне преградили дорогу.
  - Ну, что опять? - возмутилась я. - Меня Куули-на ждет.
  Рой прикрыл глаза на миг, словно прислушивался к чему-то, а потом покачал головой:
  - Нет, хозяин пока ещё занят. А вы заболеете, если не переоденетесь. Если позволите, хозяйка, я вам кое-что сухое приготовил.
  Я вздохнула. Платье неприятно липло к коже и его в самом деле хотелось снять как можно скорее.
  - Ладно, - наконец решилась я, рассматривая простую домашнюю пару, что Рой мне приготовил: робу с коротким рукавом и пуговицами спереди и юбку до середины икры. Всё совершенно новое из мягкой, приятной на ощупь ткани. - За дверью подожди.
  Переодевшись, я пожалела о том, что не знаю, где мои чимы, они бы здорово смотрелись с этим костюмом. Но не успела я толком об этом подумать, как дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы в неё пролезла мужская рука.
  - Под кроватью, - спокойным голосом сообщил Рой, ткнув указательным пальцем в сторону спального места, занимавшего изрядную часть комнаты, а я закатила глаза. Интересно, я когда-нибудь к этому привыкну? Всё-таки знать о том, что в твоих мыслях постоянно кто-то копается...
  - Я могу не слушать, - тут же отозвался старший раб. - Но тогда мне будет сложнее угадывать, чего вы хотите.
  Я улыбнулась, найдя под кроватью свои любимые чимы и, обувшись, выскочила в коридор.
  - Ну и пусть, - беззаботно тряхнула головой я. - Не надо угадывать, Рой. Если мне будет что-то нужно, сама попрошу. Договорились?
  - Вам стоит только приказать, - раб неуверенно кивнул головой, было видно, что моя просьба - пока ещё не приказ - ему не пришлась по вкусу, но и отказать он мне не мог. - Вас хозяин зовет. Хотите, чтобы я пошёл с вами?
  - Нет! - воскликнула я. - Я сама... Мы сами.
  И добавила торопливо:
  - Обещаю, никаких тяжестей! - а после этого проскользнула в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.
  Муж бросил в мою сторону недовольный взгляд, и на мгновение всё внутри меня сжалось: а что если рано я обрадовалась? Что если показалось только на миг, что ничего страшнее ругательств и добродушных насмешек мне в этом доме не грозит, а та комната, в которой я только что была, вовсе не для меня приготовлена...
  - Ну, что, вредительница, успела переодеться?
  Я кивнула, опасливо поглядывая на старика. Он сидел за массивным письменным столом, который, пожалуй, был единственным местом в этой спальне, которое не успела затронуть моя кипучая деятельность.
  - Иди сюда.
  - Куули-на? - я несмело подошла, не отводя глаз от морщинистых рук, что сейчас спокойно лежали поверх каких-то бумаг.
  - Сядь куда-нибудь и не дрожи. Ничего я тебе не сделаю. Тем более, что всё, что ты испортила, удалось починить без проблем...
  Уф... Я выдохнула и едва не рассмеялась от облегчения. Всё-таки, что ни говори, а слова Рейху о том, что он готов меня выпороть за вредительство, не давали мне дышать полной грудью.
  Присесть я решила на край стола, потому что единственное кресло в спальне занял мой муж, а садиться на кровать мне было как-то боязно.
  - От простыни, пока ты переодеваться бегала, я избавился, - сообщил Рейху, соединив перед грудью кончики пальцев в подобие какого-то домика.
  - Да? - я виновато улыбнулась.
  - Да. Подчистил немного и над Двором велел повесить. Уж прости, не смог отказать себе в такой малости, как позлить перед смертью ублюдочного племянничка. Он-то уже успел все закрома мои не только пересчитать, но и под свою руку примерить, а тут такая незадача...
  Моя улыбка стала радостнее и шире. Адо-са-Куули мне и самой не очень нравился, скользкий тип, неприятный.
  - Комнату видела свою уже? Понравилось?
  - Куули-на...
  - Рейху, - поморщившись, перебил меня муж.
  - Рейху, - послушно повторила я. - Я... у меня слов нет. Это что же, всё мне? Одной? Боги...
  - Хорошо, что понравилось, - старик довольно зажмурился.
  - Только...
  - Да?
  - А можно я на кембале играть не буду. У меня на кембале, знаете...
  - Нельзя, - он категорично рубанул рукой по воздуху. - И на кембале будешь играть, я уже учителя нанял. И заниматься со мной будешь каждый день. История, география, экономика, математика...
  Я загрустила и скривилась. Опять заниматься? Да когда это закончится уже? Дома - учись, в Храме - учись, замуж вышла - и опять, что ли?
  - И не кривись, балбеска, - старик закашлялся - именно закашлялся, не рассмеялся, - потянулся к стоявшему на краю стола графину и попытался налить из него какой-то резко пахнущей жидкости, да только расплескал больше. Я подскочила, чтобы помочь, и Рейху, выпив лекарство, благодарно похлопал меня по руке, а потом откинулся на спинку кресла и, посидев пару минут с закрытыми глазами, продолжил:
  - Тебе учиться надо, детка. Мне лекари и маги больше трёх лет жизни не дают. И нам с тобой, Эстэри, за эти три года надо успеть больше, чем иные за тридцать три успевают...Я ведь не хотел тебя брать, знаешь? А потом посмотрел, думаю, почему бы и нет. Девка хорошая, хоть и бестолковая, живая. Огонь вон горит такой, что глазам больно, - я обиженно надула губы и заправила за уши выбившиеся из прически пряди. Огонь ему, видите ли, горит. Могу и платок надеть. Или джу, чтоб так больно не было. - Пропадёшь ведь... А у меня всё равно никого не осталось. Вот и взял. А раз взял - надо до ума довести. Тебе ж после меня на хозяйство становиться. Одной.
  - У меня по маг-домоводству всегда хорошие оценки были, - проворчала я, но Рейху лишь рассмеялся, качая головой.
  - Малёк ты совсем ещё, не понимаешь, что наши шерхи, как только ты без моей защиты останешься, тебя или подмять попытаются, или разорвать на части. Так что, обижайся, сколько угодно, но сегодня - выходной, а с завтрашнего дня кембала, география с математикой, магия и стрельба.
  Новость о том, что меня будут учить магии, порадовала и испугала. Потому что магом я была слабеньким, если по общим параметрам смотреть. То есть на домоводство меня хватало, покойника там уложить всегда смогу, злой глаз отвести... Но так чтобы что-то серьёзное - так нет. Это если по общим. Так что порадоваться тут было чему... А вот если по индивидуальным... Тут было сложнее. О том, что я умею прясть, я вообще никому не говорила, никогда, даже Маарит. Не говорила и не скажу.
  - Ну, что нахмурилась? Мощин не боишься, красивая?
  - А стрельба-то мне зачем? - вовсе не о том, о чём на самом деле хотелось спросить, спросила я.
  - Чтобы было, - ответил Рейху, и тут же велел:
  - Ну, всё. Беги уже. Насчет обеда распорядись и гуляй. Попроси Роя, он тебе поместье покажет... Завтра в девять утра жду.
  Я вышла из спальни и, глянув на услужливо подскочившего ко мне старшего раба, сообщила:
  - Хозяин велел распорядиться насчет обеда и по поместью погулять.
  Рой кивнул и вдруг улыбнулся.
  - Что?
  - Если позволите заметить, хозяйка... Он тоже не хочет, чтобы мы слушали его желания.
  Надо же... Я с удивлением посмотрела на закрытую дверь в спальню Рейху. А я думала, что это только я такая, с придурью. Ведь рабы за то и ценятся так высоко, что с полувзгляда понимают тех, к кому их привязали магическими путами.
  - А ты точно не читаешь? - подозрительно сощурилась я, и раб искренне ответил:
  - Иногда не нужно особых умений, чтобы понять, чего хочет твой хозяин. Например, сейчас я вижу, что вы совсем не хотите гулять по Двору и осматривать поместье.
  Я вскинула бровь.
  - А чего же я, по-твоему, хочу?
  - Возможно, пройти в голубую столовую, где для вас накрыли столик с холодными закусками...
  О-о-о! Желудок издал печальный до неприличия звук, и я сглотнула. Рой же, внезапно утратив весёлое расположение духа, скроил страшно трагическую мину и горестно признался:
  - К сожалению, горячего раньше шести не будет, так что...
  Клянусь, бедняга чуть не плакал из-за того, что бедная я без горяченького осталась! И так мне его жалко стало, до невозможности прямо!
  - Да ладно, - я беззаботно рассмеялась. - С нашей Нийной мы без горячего, бывало, по три дня обходились... Сам себя не накормишь - никто не накормит. Зато я на костре такую юшку варить научилась - пальчики оближешь... Вот я тебя как-нибудь с собой на рыбалку возьму, сам увидишь.
  - Конечно, хозяйка, - скорбно кивнул Рой и открыл передо мной двери голубой столовой.
  Надо сказать, что в тот день я поместье так и не посмотрела, налопалась до отвала, еле до своей комнаты доползла, и, как была, в платье рухнула на кровать, проспав и обед, и ужин, если он был - интересно, во сколько они тут ужинают, если обед в шесть вечера подают?
  Где-то среди ночи я сквозь сон почувствовала, как чья-то рука провела по моим волосам, легонько коснулась горячей со сна щеки, а затем до моих ушей долетел короткий разговор:
  - Малёк и есть... Рой, ты горничную нашёл?
  - Да, хозяин...
  - И где она? Почему я до сих пор её не видел?
  - Её маг задержал, но теперь уже всё в порядке. Уже утром она будет в поместье, хозяин.
  - Хорошо. И ещё, Рой...
  - В оба глаза, я помню.
  Я заворчала, переворачиваясь на другой бок, и в комнате сразу же стало тихо. До следующего дня меня никто уже не потревожил.
  Утро же началось со знакомства с горничной, которая с этого момента и вплоть до последнего мига моего пребывания в доме Рейху-на-Куули не отходила от меня ни на шаг - разве что нужду позволяла справить в одиночестве, - а если и отходила, то её место тут же занимала другая нянька - Рой-а. Ну или муж.
  Муж... Рейху оказался тем ещё деспотом. Изо дня в день мучил меня географией мира так, что названия рек и озёр мне иногда снились. Он терзал меня математикой и экономикой, и я рыдала по вечерам из-за того, что не получалось найти решения. Он нанял жуткого типа, который больно бил меня по пальцам, если я недостаточно хорошо играла на кембале заданный урок, а раз в седмицу устраивал урок танцев, что было ещё хуже, ибо после него у меня болела спина, руки, ноги и голова. Голова особенно - не представляю, как кто-то, кто в здравом уме, вообще способен запомнить, какая фигура идёт после какой и в котором танце. Это было даже хуже, чем математика с экономикой вместе взятые. А ещё был вульгарный* магистр магии. Этот невзлюбил меня с первого взгляда за то, что я рассмеялась, услышав его полный титул. Вульгарный? Я раньше думала, что вульгарными бывают только девки в грязном доме, а тут - целый магистр магии! Как не рассмеяться? Вот только мой новый учитель моего чувства юмора по достоинству не оценил и гонял по основам магии до тех пор, пока у меня мигрень не началась и не пошла носом кровь.
  Я попробовала было пожаловаться Рейху, но тот лишь бровью повёл и сказал, что впредь, возможно, я буду думать прежде, чем говорить.
  - Или вожжи тебе всё-таки привычней? - спросил он, а я обиженно поджала губы.
  Может быть, и привычнее. Что он вообще знает о моей жизни? Я, может быть, и не просила ни о чём. Меня, может, устраивало всё. И не мечтала я ни о комнатах с личной кембалой, ни о горничных с рабами, ни об учителях этих бесконечных. Я просто хотела жить своей жизнью. Своей!
  Я так прямо обо всём Рейху и сказала, а он, не отрывая глаз от книги, которую читал в этот момент:
  - Думаю, нам стоит ещё один предмет в твоё расписание ввести. А именно: историю ильмов и люфтов. Чтобы ты поняла, почему человек, живущий среди людей, должен соблюдать некоторые законы.
  Я аж взвыла:
  - Да за каким моргом мне нужны эти гнилые люфты, Рейху? Ладно ещё математика и кембала, но люфты...
  - За таким, - коротко ответил муж и глянул грозно. - И я тебе сколько раз говорил, ты высокородная ильма, ты не можешь изъясняться, как портовая девка. Я скажу Лийэне, чтобы она получше следила за твоим словарём.
  Я только губу от злости закусила, потому что горничная Лийэна была той ещё пилой. Пилила и пилила с утра до ночи. Да вежливо ещё так, аж зубы сводило.
  - Держите голову ровно, хозяйка.
  - Высокородные ильмы не едят птицу руками, хозяйка.
  - Высокородные ильмы не ругаются... Не бегают... не прыгают с обрыва в озеро. Плечи ровнее!.. Не рыбачат и не варят рыбную юшку на костре. Не позволяют себе спать до обеда. Не. Не. Не. Не...
  И единственной отдушиной во всём этом кошмаре были те занятия, которые со мной проводил Рой. Каждый день по одному часу мы с ним бегали, или стреляли из самострела, или дрались на ножичках, или без ножичков боролись. Правда, все занятия, кроме бега, проходили во дворе, под неустанным контролем Рейху, который замечал каждый мой даже самый маленький промах, но даже это позволяло мне расслабиться и почувствовать себя живой.
  А муж следил за тем, как старший раб учит меня делать подсечки и перебрасывать через бедро, и бормотал недовольно:
  - Поздно начали. Поздно. И времени мало, ни морга не успеваем! Руки как держишь, Эстэри?! Это оружие, а не столовый нож... Хотя ты и столовый так держишь, что сдохнуть хочется...
  И первого дождня* у меня сдали нервы. Я проснулась рано, ещё до рассвета, прислушалась к тому, как за стеной посвистывает носом Лийэна, как шелестит за окном неспешный дождь, вытащила костюм для борьбы, который мне Рейху специально из самой Ильмы заказывал, открыла пошире не запертое на ночь окно - и выскочила вон. Свобода! Я непрерывно бежала в сторону моря, оставив за собой поселок, Большое Озеро, дома, Дворы, хозяев и рабов, бежала, бежала, пока в воздухе не запахло песком и водорослями, а в боку не закололо от приятной усталости.
  Полчаса я просто лежала на песке, подложив руки под подбородок и неотрывно следя за тем, как серые волны накатывают на берег. И плевать мне было и на непрекращающийся дождь, и на холод, и на ноющие ноги - а ведь надо было ещё возвращаться назад - и даже на то, что - я точно это знала - в прибрежных кустах за моей спиной сидел упрямый в свой заботе раб. И точно так же, как я неотрывно смотрела на море, он смотрел на меня. Я затылком чувствовала его осуждающий взгляд и, казалось, даже слышала шёпот возмущённых мыслей:
  - Под дождём, на мокром песке... Простудитесь, хозяйка!
  Обязательно простужусь и умру в самом расцвете! Уж лучше смерть, чем жизнь в мучениях...
  Назад мы бежали рядом, так и не сказав друг другу ни слова.
  И честное слово, мне было чудовищно хорошо! Наверное, как никогда в жизни.
  - Отдохнула? - бросил мне с порога Рейху вместо приветствия, стоило нам вернуться, и я невозмутимо кивнула. - Тогда, думаю, к утру успеешь ещё написать эссе по экономике Первого Королевства люфтов.
  - Легко, - я мило улыбнулась, хотя очень сильно хотелось послать в Бездну этого тирана-учителя, да в такую глубокую, чтоб он и выхода не нашёл, но я точно знала: сделай я это сейчас, поспать мне вообще не дадут и заставят не только эссе писать, но и ещё интегралы - чтоб их морги разодрали - решать принудят. - Вы самый заботливый муж в Ильме, Рейху, только любимые темы мне всегда задаёте.
  Муж в ответ удовлетворённо хмыкнул и перевёл вопросительный взгляд на Роя.
  - Три с половиной часа, - сдал меня с потрохами раб, и Рейху поджал губы.
  - Ай-ай, Эстэри! Один уль* за три с половиной часа? Рой, с пробежками Эстэри хорошо придумала, ты не находишь?
  - Хорошо побегали, - согласился раб. Чудовище. Он даже не запыхался.
  - Ну и молодцы. Каждый десятый день теперь будете на море бегать, раз вам обоим так понравилось.
  Я скрипнула зубами и выдавила сквозь улыбку:
  - Отличная идея, Рейху. Морские пробежки очень бодрят... А в какой, скажите, день я смогу просто отдохнуть?
  - На отдых ты пока ещё не заработала. Иди эссе пиши, балбеска.
  Когда два дня спустя к нам на ужин пожаловали Мэй с женой и Маарит с мужем, я чуть не завизжала от восторга, и только яростный блеск глаз Лийэны да насмешливо вздёрнутая бровь Рейху помогли мне удержаться на месте, а не пуститься в пляс.
  Маарит смотрела на меня, выпучив глаза, когда я старательно нарезала на маленькие кусочки поданную к обеду рыбу и не менее старательно её потом пережевывала.
  - А ты изменилась, - сказала она, когда мы прощались, и посмотрела странным взглядом. - Поправилась... Не тяжёлая, нет?
  Я смутилась и опустила глаза. Врать сестре не хотелось, но и правду сказать я не могла, ведь мы с Рейху договорились о том, что никому не скажем, что же на самом деле произошло в его спальне в нашу первую брачную ночь.
  - Не думаю, - наконец, ответила я.
  Маарит хмыкнула.
  - Не думаешь?.. А как же наш план? Ну, про карфу? Не сработал?
  Хороший план, нечего сказать. Вот интересно, что бы я врала, если бы муж спустя какое-то время и в самом деле пришёл ко мне за супружеским долгом? То-то смеху бы было...
  - Какая теперь разница, Мар? - тихо ответила я. - Всё так, как есть. Мне хорошо, муж счастлив. Батюшка получил свои деньги... Может, не всё потратит на Нийну и её детей. Может, и старшим что-то достанется.
  Сестра щурилась, качала головой. Не верила мне, а я вдруг поняла, что не вру. Всё так и есть. Мне и в самом деле хорошо. Нет, учеба эта проклятая хуже сушёной корьки* надоела, но как бы там ни было, свои плоды она успела дать: теперь я уже понимала, что всё, чему меня учат, в первую очередь, нужно мне самой.
  Вечером я стояла у окна одной из нежилых комнат, что располагалась под самой крышей, и бездумно смотрела на то, как огни Озера подмигивают друг другу, и вдруг спросила у темноты, не поворачивая головы:
  - Скажи, Рой, а хозяин ведь сильный маг?
  - Сильный, - спокойно ответили мне из темноты.
  Сильный. Заботливый. Тот, кому можно верить. Наверное, можно, потому что если нельзя...
  - Хозяйка?
  - Всё хорошо, - я резко развернулась, взмахнув юбками, и направилась к мужу.
  Он сидел за столом, где проводил, наверное, большую часть незанятого мною времени, и что-то чертил. Услышав меня, вскинул голову. Улыбнулся.
  - Чего тебе, детка?
  - Хочу показать вам одну вещь.
  Я поставила на пол корзинку для рукоделия и сама тоже опустилась рядом.
  - Эстэри...
  - Простите, Рейху, но я умею это делать только так. Не по-высокородному, на полу.
  Было немного боязно - вдруг я всё же ошиблась в муже? - но я достала спрятанное на самом дне веретено, бросила на своего старика короткий взгляд и дёрнула за нить.
  - Эстэри? - я не могла отвлечься от процесса, поэтому не видела, что делает муж, но по тому теплу, что коснулось моих волос и тут же исчезло, поняла: он только что использовал одно из вульгарных заклинаний - из тех самых, которые мне так плохо давались, и защитил спальню от подслушивания и подглядывания.
  - Дайте руку, Рейху, - попросила я двадцать минут спустя, и он беспрекословно выполнил мою просьбу, чтобы я могла завязать на его запястье простую серую нить. - Это ничего особенного. Так, ерунда. Гарантия того, что голова утром болеть не будет... и с тем человеком, которого вы ждёте, вам обязательно повезёт... Вы ведь ждёте кого-то завтра?
  - Жду, - Куули-на посмотрел на меня долгим странным взглядом, а потом спросил:
  - Пряха?
  Я кивнула. Да, пряха. Да, могу спрясть небольшой кусочек судьбы - для кого угодно, дайте только волос или капельку крови. Таких, как я, сильные мира держат в клетках, чтобы не убежали. О нас сочиняют такие небылицы, что я бы посмеялась, если бы это не было так страшно, нам завидуют, нас ненавидят и боятся...
  Я прямо смотрела в глаза своему мужу. Боялась ли я увидеть в них алчный огонь? Не стану врать, был такой страх.
  - Кто ещё знает? - после нескольких минут молчания спросил Рейху.
  - Только вы.
  - Ну что ж... - пару раз кашлянув, он устало потёр переносицу. - Думаю, в услугах вульгарного магистра мы больше не нуждаемся. Дальше я тебя сам всему научу... Только один вопрос, Эстэри.
  - Да? - я поднялась с пола и уже успела спрятать веретено в корзину.
  - С чего вдруг такое доверие?
  - У меня кроме вас нет никого, - честно ответила я. - Раньше думала, что есть, а теперь поняла - никого. Ведь это вы моих пригласили сегодня, да? Подумали, что я устала, захотели порадовать... Ни Мэй, ни Маарит... они же ведь не пришли бы сами. Скажете, нет?
  - Скажу, что тебе пора спать, рыба моя. Завтра тяжёлый день... Смотри, ещё пожалеешь о том, что мы от магистра избавились.
  Я улыбнулась. Ну уж, нет! Ни за что не пожалею! И кроме того...
  - Я знаю, что вы не можете научить меня прясть, что с этим может только другая пряха помочь, а та единственная, которую я встретила... - я осеклась, а Рейху понятливо кивнул. Конечно же, он сразу понял, о ком я говорю. Вряд ли в Озере когда-либо была другая пряха. Не то чтобы мы редко на свет появлялись, скорее, нас просто очень умело отлавливали, чтобы повыгоднее продать Наместнику или кому-то из его приближённых.
  - Была не в том состоянии, чтобы учить? - спросил Рейху, прикрывая глаза, и тут же добавил задумчиво:
  - Не знал, что ты её помнишь. Мне казалось её привозили ещё до твоего рождения.
  - После.
  И пусть я была совсем малышкой. Чуть старше двух лет, думаю, потому что батюшка уже привёл в дом вторую жену, но она ещё не успела родить свою старшую дочь. В тот день родитель решил вывести нас на ярмарку. Одни-то у нас женщины редко ходят - если сирота только или вдова. Или при Храме служка, та тоже ещё может пробежаться по улицам в одиночку. Ну, и девки из Грязного Двора, тем на правила приличия вообще наплевать, на все, а не только на такие.
  Но в те времена я об этом ещё не думала, до пятнадцати мне было ещё далеко, а значит, все ворота посёлка были передо мной открыты, а все дороги стелились ровным полотном. Батюшка вывел нас на прогулку, но, как водится, застрял в первом же инне*, однако мы всё равно хорошо погуляли.
  Мои старшие сёстры говорили, что я не могу всего этого помнить, однако же я помнила. И сахарного петушка на палочке, и скоморохов, и кукольный театр, и внушительных размеров толпу, что собралась вокруг клетки, в которой сидела седая горбатая старуха. На её шее было железное кольцо, какое надевают на сильных, но, к сожалению, свихнувшихся магов, а на ногах кандалы, будто клетки для ограничения свободы было недостаточно.
  Старуха сидела на пятнистой шкуре, принадлежавшей когда-то, скорее всего, дикому или домашнему васку, и не глядя по сторонам, крутила колесо деревянной прялки.
  - А почему она в клетке? - шёпотом спросила, кажется, Вирра.
  - Так пряха же, - ответил кто-то из толпы. - Боятся, что убегёт.
  И в этот момент старуха подняла взгляд и посмотрела прямо мне в глаза, а мне стало так страшно, что я расплакалась, и плакала, плакала, всё никак не могла успокоиться, Мэй был вынужден нести меня домой на руках, но и после этого я не хотела его отпускать, боялась, что тот, кто посадил ту старую пряху в клетку, обязательно придёт и за мной.
  Не помню, кому удалось меня успокоить, но уверена, именно с той короткой встречи началось моё безумное увлечение пряхами. Я не отставала от старших сестёр до тех пор, пока они не прочитали мне все сказки, в которых пряха судьбы была главной героиней или о ней упоминалось хотя бы раз. Я рисовала прялки, я пыталась прясть сама и не раз попортила нервы мачехе, надо сказать, пока Мэй не догадался подарить мне веретено. Простенькое и деревянное, он сделал его сам, чтобы я хоть на день оставила всех в покое...
  Я отстала от них на месяц. Причем первую седмицу из этого месяца я не могла сидеть, потому что родитель выпорол меня за то, что остригла наголо его любимого хорда. Ну, просто веретено-то Мэй мне сделал, а вот тем, чтобы раздобыть младшей сестрёнке хоть клок шерсти, не озаботился. Нет, молочные лэки, которых стригли строго два раза в год, в нашем Дворе, конечно, были, но они до икоты пугали меня своими крутыми длинными рогами, а хорд - вот он, рядом, с большими ушами, тёплым языком и грустными глазами. И пусть, что зубы у него гораздо острее и смертельнее, чем у лэки, я знала, что хорд никогда не навредит никому из детей.
  В общем, обрила я хорда самым безобразным образом, за что и получила. Счастье ещё, что батюшка не отобрал с таким трудом добытую шерсть!
  Сначала я просто играла в пряху. Пряла тонкие нити, плела из них тонкие браслетики, колечки или амулеты - всё точно так, как в книгах про прях было написано. Где-то через полгода мне надоела шерсть, и я решила попробовать с волосами. Вооружилась острой бритвой - той самой, что на хорде успела опробовать - и ночью, пока все спали, оттяпала у Маарит половину косы. Волосы я, ясное дело, спрятала (каждая настоящая пряха знает, что именно на этом в первую очередь можно погореть) и до последнего стояла на своём, кричала, что это не я, даже тогда, когда у родителя рука пороть устала.
  Ну, а когда синие полосы на спине, а главное, на том месте, что чуть пониже, зажили настолько, что можно было сидеть, не морщась при этом, я стала выдёргивать из припрятанной косы по волоску и прясть судьбу. Нет, поначалу-то я не знала, что мои амулеты чего-то стоят, но когда удача, которую я так старательно призывала к своей любимой сестре, стала ходить за ней по пятам, я с ужасом поняла, что игры кончились.
  Я экспериментировала с формой и размером, с соотношением шерсти, волос и крови, пристально следила за результатом и спустя полгода сделала два неутешительных вывода. Первый: я ничего не могла сделать для себя. Второй: и в этом деле, как и во всех остальных, я звёзд с неба не хватала, поэтому максимум, на что были способны сделанные мною амулеты - это принести немного везения. Вот и всё.
  В тот день, когда Вирра должна была войти в Комнату Короля, я тоже сделала амулет и, пока сестра спала, потихоньку привязала его к её платью. Уж не знаю, помог ли он ей хоть чем-то, хочется верить, что помог.
  Тогда я была слабой и ничего не умела. Сейчас я умела не намного больше, но зато рядом был кто-то, кто был несравнимо опытнее и мудрее, и кому я от всего сердца желала добра и хотела помочь.
  - Я правда видела ту пряху, которую много лет назад провозили через Озеро по пути в Ильму, - проговорила я. - Но тогда я ещё не знала, что я такая же, а если бы и знала, то всё равно не смогла бы расспросить её обо всём. Сейчас же... я подумала, что, может, можно как-то увеличить мою силу? Может, есть какое-то средство, артефакт или зелье? Я бы тогда могла сплести такой амулет, чтобы вы поправились, Рейху. Чтобы вы могли... чтобы вам не надо было умирать так скоро...
  Старик удивлённо моргнул и с признательностью и сожалением посмотрел на меня.
  - Детка, - произнес он ласково, подзывая жестом к себе. - Иди сюда.
  Я привычно устроилась на краю стола, и муж признался:
  - Даже если мы тебя сделаем самой сильной мажиней во всём Королевстве, это ничем не поможет. Пряхи не меняют судьбу, не лечат смертельно больных и не возвращают к жизни умерших, как бы порою этого ни хотелось. Максимум, на что они - вы - способны, это немного повлиять на путь человека. Подсказать, где свернуть правильно, у кого дорогу спросить, с кем поделиться последним куском хлеба...
  Рейху выдвинул нижний ящик стола, где у него, я знала, хранилась трубка и коробочка с сухими листьями чамуки, которую он любил курить по вечерам.
  - Вот же незадача, - он удивлённо вскинул брови, с подозрением глядя на меня. - Я был уверен, что велел Рою её наполнить... Эстэри, детка, будь добра...
  - У вас опять приступ будет, - поджала губы я.
  - Одним больше, одним меньше... Крикни Рою, чтоб принёс.
  Не скрывая своего недовольства, я прошла к двери и выглянула наружу. Старший раб по своему обыкновению сидел в коридоре, ожидая распоряжений. Выслушав меня, он кивнул и быстрым шагом направился в сторону кухни, а я вернулась в спальню.
  - А если мы, например, найдём учёного, который при должной степени везения сможет изобрести лекарство от вашей болезни... - вернулась я к прерванному разговору, и Рейху снова рассмеялся.
  - Рыба моя, нужно обладать поистине зверским везением, чтобы придумать лекарство от старости и смерти. Ты как думаешь, сколько мне лет?
  - Много, - буркнула я, покраснев от стыда, осознав, что не только не знаю возраста моего мужа, я вообще не представляю, когда у него день рождения.
  - Не много, а очень много. Поверь, когда тебе перевалило за сотню, мечтать о бессмертии уже попросту стыдно.
  Я повесила голову.
  - Значит, всё напрасно? Какой вообще толк от прях, если они ничего серьёзного всё равно сделать не могут? От меня какой толк? Ем, сплю, на кембале играю... Зачем всё это?
  В это мгновение в комнату заглянул Рой и с виноватым видом признался, что в доме закончились запасы листьев чамуки.
  - Ума не приложу, как так получилось, - бормотал он. - Я даже у слуг поспрашивал и у других рабов - вообще ни одного листочка на весь Двор!!
  Рейху откинулся на спинку кресла и довольно хмыкнул.
  - Ну, и морги с ней, с чамукой. Тем более что мне и жена её курить не велит, - весело подмигнул мне и отчего-то погрозил пальцем. - Ступай, Рой.
  А когда старший раб вышел, вздёрнул бровь и спросил:
  - Теперь видишь?
  - Что?
  - Как амулет работает. Ты же хотела, чтобы у меня с утра голова не болела?
  - Хотела, - кивнула я.
  - А из-за чего она у меня обычно болит?
  - Чамуки много курите, вот и... - я споткнулась на слове и коварно усмехнулась.
  Рейху хмыкнул.
  - Даже не думай, - велел он. - Мне не так много дней жизни осталась, чтобы отказываться от любимых привычек, но за заботу и помощь я благодарен. Не думай, что не оценил. И не занижай свои способности. Ты умница, научиться такому без посторонней помощи - это не шутки. Верь мне. Кстати, Эстэри, с чего ты взяла, что научить ремеслу тебя только другая пряха может?
  - А разве нет?
  Когда наутро я увидела, сколько книг о магии прях для меня приготовил Рейху, стало понятно, почему он был так уверен, что я ещё пожалею о том, что решила во всём ему признаться.
  С другой стороны, среди них почти не было учебников по общей и, будь она проклята, вульгарной магии, так что особых изменений я не почувствовала, и продолжила учиться в прежнем режиме, в прежнем темпе и с прежней нагрузкой. Наоборот, даже интереснее стало, потому что унылую теорию Рейху из наших занятий полностью исключил, заменив её интересными примерами из собственной жизни.
  Он вообще оказался замечательным учителем и очень интересным рассказчиком, мой муж: не злился, когда я просила повторить тот или иной жест, используемый для простейших заклинаний, с охотой помогал разбираться в сложных терминах прядения. И тут меня тоже ждало море открытий! Я-то, наивная, считала, что о том, как и что прясть знаю всё, что мне только сил не хватает, а выяснилось, что и здесь у меня вместо знаний была одна большая дырка.
  Даже думать не хочу, кто и на чьём примере изучал работу прях, но неведомые авторы утверждали, что качество амулета зависит не только от того, сколько сил при его создании потратила мажиня, но и от свежести материала - лучше всего для этого дела подходила капелька теплой крови или волосок, отделённый от тела не более двух часов назад - от способа складывания и скручивания волокон, от того, каким образом сучат вспомогательный материал, наконец, от того, что именно пряха использует для работы - веретено или прялку.
  Последнее стало для меня открытием. Для Рейху, по всей вероятности, тоже. Он задумчиво потёр подбородок, когда я зачитала ему отрывок из книги, и пообещал:
  - Я решу этот вопрос уже к концу седмицы.
  Два дня спустя, проснувшись утром, я обнаружила, что в моей спальне, рядом с тем самым манекеном, который я так ни разу и не использовала, поблескивая отполированным от старости и долгого использования красноватым боком, стояла самая настоящая четырехногая прялка, из тех самых лоз, что росли когда-то в южных провинциях.
  Рейху потом три дня ворчал и клялся, что я сделала его на старости лет глухим, пенял, что порядочные ильмы - а уж высокородные и подавно! - не врываются в спальню к отдыхающим мужчинам и не визжат прямо в ухо что-то пугающее и невнятное, доводя тем самым несчастных до сердечного приступа.
  - Так я же не к кому-то, Рейху! - улыбалась я, слушая стариковское ворчание. - Я же к вам!
  И в щеку поцеловала.
  На мгновение мне показалось, что в прозрачных от старости голубых глазах блеснула слеза, но Рейху быстро взял себя в руки и велел мне убираться.
  - Позавтракай хорошенько, рыба моя. Будем испытывать в деле мой подарок.
  Впрочем, не всё и не всегда было так безоблачно. Всё чаще и чаще у мужа случались приступы, всё чаще он заговаривал о том, что не так уж и много времени ему осталось.
  - Не хочу об этом слышать! - я злилась, стучала ногами и хлопала дверьми, но слушать всё равно приходилось.
  - Ты же у меня умненькая рыбка, - говаривал Рейху, и я, улыбаясь, соглашалась:
  - Ага, хитрая и верткая, как юз*.
  - Хорошо, кабы как юз, - усмехался муж. - Я бы тогда мог умереть со спокойной душой. Да боюсь, ты, скорее, малек юза, Эстэри. Ни яду, ни хитрости, зато любопытства столько, что из сотенной кладки хорошо, если один выживает.
  - Рейху!! - возмущалась я.
  - Ну, не рычи, не рычи. Ты лучше послушай, что я тебе скажу. Когда я умру... Эстэри! А я умру, и тебе меня хоронить. Так вот, когда я умру, ты первым делом Роя к Наместнику отправь, чтобы он мои печати на твоё имя переписал. Он отказать не сможет, хоть и не захочет девку во главе родового Двора ставить, потому как многое мне задолжал. Ну, и нет у меня никого, кроме тебя. Не хлюпай носом! Терпеть не могу!
  - Я не хлюпаю, - хлюпнула я и вытерла нос тыльной стороной ладони.
  - Значит, Роя к Наместнику с печатями, и пока он назад не вернётся, не смей никого пускать. Вообще никого, даже если Маарит придёт или твой обожаемый Мэй. Ты не подумай, я этим двоим верю. Возможно, во всем мире только они и переживают о твоём будущем - в рамках своей выгоды, конечно, - но все равно не пускай. Дождись возвращения Роя. А уж как Дворовая святильня новые печати признает, тогда уж можешь и гостей принимать. Всё поняла?
  Я всхлипнула и кивнула.
  - Кстати, о твоём отце... - Рейху виновато глянул в мою сторону, и я, шмыгнув напоследок носом, милостиво позволила ему говорить гадости:
  - Да ладно, я-то лучше всех знаю, что он хуже самого гнилого овечьего киру*.
  - Эстэри!!
  - А что Эстэри сразу-то? Я взрослая женщина, замужняя, между прочим! Я просто обязана знать о таких вещах, как киру!
  - Всё-таки надо было тебя хотя бы раз выпороть, взрослая ты моя женщина, - усмехнулся Рейху, но врёшь, меня уже не испугаешь! Мало того, что я теперь знаю, что он на подобное попросту не способен, он смог и меня приучить к мысли о том, что порка - это низко и неправильно. А уж если мужчина поднял руку на женщину - это вообще за рамками прощения и понимания.
  Я доплела косичку браслета, над которым работала с самого начала нашего разговора и, без спросу усевшись на подлокотник мужа, завязала тот на его запястье. Рейху благодарно поцеловал меня в плечо и вернулся к прерванному разговору:
  - Не думай, что я не знаю почему твой отец решил тебя мне продать. На что угодно готов поспорить, что он с пасынком моего Йелу какую-нибудь каверзную сделку заключил.
  Адо-са-Куули, которого я ошибочно считала каким-то дальним племянником мужа, оказался приёмным сыном его покойного брата. Я вообще без слёз не могла слушать об истории жизни мужа. Вот уж кого прокляли все боги мира и бездна вместе с ним. И абсолютно незаслуженно, я вам скажу!
  За свою долгую жизнь Рейху успел схоронить не только родителей, не только всех многочисленных братьев и сестёр, но и их детей тоже. И я уже не говорю о его женах и сыновьях - ни один отца так и не пережил.
  - Не знаю, что уж они там придумали, - говорил Рейху, вспоминая причины нашей свадьбы, - но уверен, что ничем хорошим тебе это не выплеснется. Поэтому не вздумай никого из них пускать во Двор, пока Рой с печатями не вернётся!!
  - Рейху! - корчила жалобные рожицы я. - Ну, зачем вы опять? У нас ещё столько времени впереди!! Успеем ещё об этом.
  Как выяснилось, времени было не так много, как нам обещали лекари. А ещё выяснилось, что полностью подготовиться к смерти невозможно. Я знала, что Рейху очень старый. Знала, что уже совсем скоро мне придётся его похоронить, и всё равно, когда однажды утром, за седмицу до второй Новорожденной Звезды, которую мы должны были встречать вместе, я вбежала в его спальню, чтобы вместе позавтракать и приступить к учёбе, и увидела Роя и семерых его братков - именно так рабы называли друг друга, братка Рой, братка Ной, братка Аффа - которые омывали и заворачивали в белые простыни то, что ещё восемь часов назад было моим мужем, а сейчас стало пустой оболочкой, бездушным телом, я вскрикнула и впервые в жизни потеряла сознание. В себя пришла уже в своей комнате. Рядом Лийэна, перепуганная до бледноты, и зеленоватый от волнения Рой.
  - Хозяйка... - выдохнул он, не скрывая облегчения, когда я открыла глаза. - Вы нас так напугали...
  - Лийэна, выйди, - велела я, принимая сидячее положение. Горничная, она же учительница и самая близкая подруга, посмотрела обиженно, но покинула комнату без возражений.
  - Рой, ты знаешь что делать, - шепнула я, щёлкая пальцами в безуспешной попытке выстроить заглушку.
  - Вы позволите? - старший раб перехватил мою руку и помог правильно сложить пальцы. - Хозяин меня уже лет сорок учит, но магии-то всё равно нет. Зато все фигуры помню наизусть... Хозяйка, вы спрашивайте, я... помогу.
  Я зажмурилась от тоски и боли, и кивнула. А затем, как была в ночном платье, подскочила к корзине с рукоделием и достала веретено Мэя.
  - Рой, иди сюда, мне нужна капля твоей крови.
  - Конечно, - он невозмутимо протянул мне руку и даже не поморщился, когда я уколола его острым концом.
  - Прости.
  - Мне не больно.
  - И всё же, - не согласилась я. - Как думаешь, мы хорошую заглушку поставили?
  - Я не думаю. Я знаю, хозяйка.
  И добавил, заметив мой удивлённый взгляд:
  - Вам ли не знать, что я слышу желания всех обитателей Двора, если мне не запрещают этого делать. Сейчас абсолютная тишина.
  Я улыбнулась.
  - Вот и славно. Тогда я тебе спокойно спряду амулет для защиты... Тебе ведь в Ильму ехать. К Наместнику.
  Минут пятнадцать прошло в безмолвии, а потом, заметив моё волнение, Рой проговорил, следя за тем, как я завязываю нитку вокруг его запястья:
  - Три дня - и я буду дома, хозяйка.
  - Возьми с собой двоих, - попросила я, не желая признаться в том, что боюсь оставаться без ставшей привычной защиты старшего раба. - Мне так спокойнее будет.
  Рой кивнул и отбыл в Ильму в тот же день, а я занялась похоронами.
  В первую очередь нужно было оповестить жрецов, Адо-са-Куули (фактически, он всё-таки числился за родом Куули, хоть Рейху и не оставил ему ни чешуйки) и Двор моего отца. Именно батюшка первым постучал в главные ворота.
  - Прикажете впустить? - спросил мальчик-привратник.
  - Не спеши, - я покачала головой. - Его один раз пустишь, потом поганой метлой не выгонишь.
  Поднявшись на крепостную стену, я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть родителя. За полтора года, прошедших со дня моей свадьбы, он не очень сильно изменился, разве что седых волос в медной гриве прибавилось.
  - Что привело тебя в мой дом, отче? - спросила я, а когда Дафу-на-Йо запрокинул голову и отыскал меня взглядом, поняла, что правильно я решила не открывать ему ворота. Уж больно много было жадного, нетерпеливого огня в его взоре.
  - Вели слугам, чтобы впустили меня, - крикнул батюшка, ни секунды не сомневаясь в том, что я, не раздумывая, выполню приказ.
  - Хорошая жена не принимает у себя посторонних мужчин, пока тело её мужа не предано земле, - чинно ответила я и отвернулась, не обращая внимания на разъярённый рёв:
  - Эстэри!!! Моржье отродье!!
  Вслед за батюшкой явился другой родственник, но тут меня дворовые даже тревожить не стали, разумно предположив, что если хозяин Адо-са-Куули не особо жаловал, то и хозяйка его видеть не захочет.
  Четверо жрецов из Храма пришли, как им и положено было, ближе к закату, перевязали завёрнутое тело моего мужа красными хайу и под завывание всего Двора унесли Рейху-на-Куули в его последнее путешествие.
  Остаток вечера и всю ночь я сидела за осиротевшим письменным столом и ревела, как рыба-плач.
  Если бы в день моей свадьбы мне кто-то сказал, что я буду плакать, узнав о смерти мужа, я бы рассмеялась. Теперь же я готова была весь свой смех отдать коварным веям, лишь бы Рейху не умирал.
  Но он умер, а я осталась наедине со своими страхами и проблемами, которые никто кроме меня не смог бы решить.
  Начать с того, что жрецы назначили прощание с Рейху на первый день после Новорожденной Звезды, и я без подсказок Роя и советов мужа поняла: что-то здесь нечисто. С чего бы иначе храмовникам тянуть с погребением восемь дней, когда обычно церемонию проводили в течении ближайших суток?..
  Не успокоило меня и то, что после своего визита ни батюшка, ни Куули-са не вернулись, чтобы вновь попытаться проникнуть в мой Двор. Кроме того, время шло, а Рой с обновлёнными печатями и грамотой от Наместника всё не возвращался.
  Чтобы не думать и не бояться, я дни напролет решала какие-то немногочисленные хозяйские дела или, будто в наказание, зубрила историю люфтов. В общем, старалась занять себя чем угодно, а вечером седьмого дня, часа за четыре до Новорожденной Звезды, зачем-то - даже не помню зачем - зашла в спальню мужа, да так и замерла на пороге.
  Рейху-на-Куули сидел в своём кресле с таким выражением лица, будто ему удалось провернуть какую-то удивительно каверзную штуку, как тогда, когда он вывесил над крышами Двора простыню, измазанную карфьей кровью.
  - Рейху? - я прижала руку к груди, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. - Вы...
  Полтора года замужней жизни приучили меня не задавать глупых вопросов. Уж что-что, а глупостей мой муж не прощал, откровенно высмеивая их. Вот и сейчас я не знала, что сказать и как поступить. Спросить о чём?
  - Рейху, это вы? - самый глупый из всех возможных вопросов.
  Конечно, это он! При всем желании никто не смог бы подделать замысловатую сеть морщин на красивом когда-то лице и причудливо торчащие в разные стороны, всегда всклокоченные, жёсткие, как шерсть хорда, белые от старости волосы. И глаза. Глаза бы точно меня не обманули, потому что никто и никогда не смотрел на меня так, как Рейху. С легкой насмешкой, признательностью и прямо-таки согревающей гордостью.
  - Вы живы? - ещё хуже.
  Конечно, он умер. Жрецы забрали его в Храм и, полагаю, давно совершили обряд, вот только земле ещё не предали. Ждут чего-то. Возможно, дозволения Наместника...
  - Что происходит?.. - ну, тут мне и самой следовало бы догадаться. - Как это возможно? Я ведь не одна из говорящих с призраками.
  Вот бы был сюрприз! Говорящие не были такой редкостью, как пряхи, но тоже очень ценились. Чаще всего они вертелись в Ильме, промышляли сыском или работали на королевских шерхов. Я одной из них совершенно точно не была, ибо за всю свою жизнь не встретила ни одного призрака, хотя, если верить сплетнице-Маарит, их в Озере было полным-полно.
  - Ты - нет, - проговорил Рейху после того, как я нашла в себе силы, чтобы подойти к столу и, протянув руку, дотронуться до плеча мужа. Хотя бы попытаться, потому что пальцы, не встретив на своём пути препятствия, прошли сквозь бесплотное тело призрака, ухватившись за пустоту. - Да и я тоже, хотя с одним призраком я разговаривал довольно долго и вполне себе регулярно.
  Он усмехнулся своим мыслям и, видя моё недоумение, всё же сжалился:
  - Мой отец. Бывший глава рода. Меня, если честно, уверяли, что это проклятие. А оказалось, что благословение.
  - Я не понимаю, - прошептала я, хотя, если быть до конца честной, всё-то я поняла ещё до того, как увидела призрак Рейху. И то, почему Рой до сих пор не вернулся, и почему батюшка и Адо не требуют моего внимания и не пытаются проникнуть во Двор. Может, всех подробностей я и не знала - да и откуда? - но какие-то подозрения у меня были. Пугающие и неутешительные, но до того, как призрак мужа их озвучил, они были всего лишь подозрениями...
  - Мы зря недооценивали твоего отца, - проговорил Рейху. - Как выяснилось, он знал о том, что ты пряха.
  - О, нет...
  - Не вини себя, Эстэри, дети вообще плохо умеют держать что-то в тайне, но ты старалась. Просто он догадался.
  - Догадался... - я сжала руки в кулаки и зажмурилась, потому что на миг показалось, что мир вокруг меня покачнулся, а стены спальни растаяли, превратившись в жёсткие прутья клетки, из которой мне не выбраться до скончания дней.
  - Не смей падать в обморок, Эстэри! - грозно окликнул меня муж. - У тебя нет на это времени.
  Хотелось возразить, что как раз теперь-то мне спешить некуда. Если батюшка рассказал о моём даре Наместнику - мои дни на свободе сочтены.
  - Я говорил тебе много раз. Повторю снова: безвыходных ситуаций не бывает и иногда, чтобы выйти из комнаты, стоит воспользоваться входом.
  Я моргнула. Иногда Рейху говорил уж слишком заковыристо. Какой, к моргам, вход?
  - Твой отец продал тебя дважды: один раз мне и один раз Адо-са-Куули. По их замыслу, после моей смерти тебя бы выдали за ублюдка, и не думая интересоваться, хочешь ты этого или нет...
  - Но...
  Но был же закон! Закон, который защищал вдов от подобных действий. За этим следили очень строго и показательно карали преступников. Не для этого ли при каждом Храме находился посланник Короля...
  - Посланник! - я вспомнила, какие взгляды он на меня когда-то бросал. Проклятье, мы с Маарит были слишком глупы, и перепутали алчность с желанием.
  - Именно, - призрак Рейху кивнул. - Но после того, как ты не открыла ворота, они решили действовать по-другому.
  - И отец продал меня в третий раз, - догадалась я. - Наместнику.
  Неизвестно, что ещё хуже: войти в Комнату Короля или в клетку Наместника. Я горько усмехнулась.
  Ещё десять минут спустя я вышла из спальни мужа в поисках кого-нибудь из рабов. Не знаю, было ли это распоряжением Роя, или они действовали по собственной инициативе, но после того, как старший раб покинул Двор, в поле моего зрения почти всегда был один из них.
  - Мне нужна помощь, - шепнула я, отыскав глазами массивную фигуру.
  - Конечно, хозяйка.
  И глазом не повел, когда я, вытащив из гардероба перемётную сумку, велела:
  - Прялку разбери и детали сюда сложи...
  Рейху, конечно, велел, чтобы я взяла только самое необходимое, но что-то внутри меня подсказывало, что пора мне учиться думать самой, а не жить чужим умом.
  - Колесо в сумку не войдёт, - спокойно заметил раб.
  - Не страшно. Его я понесу в руках.
  Итак, прялка, веретено, шкатулка с украшениями - Рейху дарил их редко, но всегда что-то совершенно сказочное по красоте и, вероятно, баснословное по цене - сменное платье, мамины чимы, чёрный джу... Костюм!
  Я скрылась в гардеробе, чтобы переодеться в костюм для бега и ещё раз прокрутила в голове всё, что мне предстоит сделать в ближайшие несколько часов.
  Незаметно покинуть Двор, пробраться на главную площадь Озера - опять-таки незаметно, войти в Ратушу и, наконец, войти в Комнату Короля. Благо, именно сегодня была та единственная ночь в году, когда её открывали, чтобы принести в жертву сияющему зеркалу двенадцать юных дев.
  - Одной больше - одной меньше, никто и не заметит! - уверял меня Рейху. - Ты, главное, спрячься так, чтобы тебя никто не видел и шагай на свет последней.
  - А может, я лучше где-нибудь в лесу спрячусь? Я выживу, я смогу!
  - Я не хочу, чтобы ты выживала, - мягко перебил меня призрак. - Я хочу, чтобы ты жила. А там тебе ничего не грозит: ни обморожение, ни хищные звери, ни голодная смерть. Верь мне, детка.
  Там... За тридевять земель, чужие люди, другие традиции, непонятная жизнь, тогда как здесь всё было знакомо и привычно. Не хочу, боюсь...
  - Ты сможешь вернуться, - обещал мне Рейху. - Как только о тебе тут все забудут, ты сможешь вернуться, не в Озеро, конечно, в какой-нибудь другой городок...
  - Правда?
  - Когда это я, интересно, тебе врал?
  Никогда... Поэтому я и поверила на слово и бросилась, не раздумывая, собирать сумки. Ох, что же ты творишь, глупая девка? Напрасно тебя называли моржьем отродьем! Ты дочь васку и лэки. Трусливая, ленивая и совершенно безмозглая. Взгляд задержался на замершем в ожидании новых указаний рабе, и я неожиданно для себя спросила:
  - Как тебя зовут?
  - Юфий.
  Глупо, потому что все рабы на одно лицо. Я Роя-то отличаю от остальных только потому, что на его поясе висит отличительная цепочка. Впрочем, нет. У Роя взгляд совершенно другой. И вот вроде то же смуглое лицо в обрамлении чёрных прядей, те же карие, шоколадные глаза, а всё равно отличие есть.
  - Спасибо тебе за помощь, Юфий. Можешь идти.
  И удивленно моргнула, когда раб не сдвинулся с места.
  - Вам нельзя выходить за ворота, хозяйка, - хмуро сообщил он и упрямо скрестил на груди руки. - Я не пущу вас.
  Я растерялась. С таким открытым противостоянием не решался выступить даже Рой... А что если они уже чувствуют, что мне недолго оставаться их хозяйкой? Что если какой-нибудь столичный маг уже начал работу над тем, чтобы перенести печати Рейху на Адо-са-Куули?
  - Ты не понимаешь, Юфий, - как можно более мягко возразила я.
  - С меня старший братка голову снимет, если с вами что-то случится, - проворчал раб, вырывая у меня из руку сумку. Ох, вернулся бы он живым и здоровым, чтобы её снять...
  - Он вернётся, - тут же заверили меня. - А за воротами следят, вы не сможете пройти незамеченной. Мы с братками вас своим путем проведём. Вам ведь в Ратушу?
  - Я ведь запретила слушать мои мысли! - сквозь слёзы пробормотала я.
  - А Рой и не слушает никогда, - Юфий пожал плечами. - И перчатки наденьте. Сегодня морозная ночь, а у вас кожа нежная, немедля цыпки схватятся.
  Пришлось надеть перчатки, шапку и коротенькую шубку, и только после этого мне, окружённой пятью рабами, позволили покинуть дом.
  Я не оглядывалась. Торопливо шла по вытоптанной между высоченными сугробами тропинке и смотрела в спину шагавшего впереди раба. По словам Юфия, за домом следили со дня смерти Рейху, но только вчера утром вокруг него выставили караул.
  - А почему вы мне сразу об этом не сказали? - возмутилась я.
  - Братка Рой не велел вас расстраивать.
  Бездна его задери, этого Роя!
  - А караул? Они что же, никого не оставили охранять калитку для слуг?
  Юфий отвел глаза и нехотя ответил:
  - Да был тут... один.
  Морги... Мне стало страшно. До меня только сейчас стало доходить, что сегодняшней ночью решится не только моя судьба. Только что мои рабы избавились - возможно, даже убили! - одного из соглядатаев. Сколько судеб они изменили ради меня? Одну? Больше? Были ли у него жена и дети? Родители, сёстры?.. А ведь он не единственный, кто пострадал из-за меня. К утру изменятся судьбы всех слуг и дворовых Двора Куули и, что самое печальное, скорее всего, не в лучшую сторону.
  Я остановилась и всё-таки оглянулась на чернеющую за спиной махину дома. Тёмная фигурка на фоне окна моей спальни - Лийэна. Свет на кухне. На стайне...
  - Хозяйка?
  Рывком сдёрнула перчатку с правой руки, сняла кольцо с безымянного пальца - подарок Рейху на свадьбу, когда-то символ хозяйки, теперь печать вдовы, последняя печать, которую не нужно заверять у Наместника и освещать в Светильне. Та защита, которая не позволяла кому бы то ни было посягнуть на свободу вдовы, вновь выдать замуж против её воли или лишить всего. В борьбе против Наместника мне это мало поможет, а вот справиться с местными желающими поживиться за счёт чужого горя я смогу.
  Думаю отец и Куули-са - оба или по отдельности, не знаю, смогу ли когда-то узнать об этом более подробно - планировали держать меня в доме до самой свадьбы. Не удивлюсь, что и кольцо бы у меня отняли. Хотя отец с таким пренебрежением относился к моим умственным способностям... Думаю, он даже мысли не допускает о том, что я способна на такое...
  А я способна. И именно сейчас, когда во Дворе ещё не появился новый хозяин - а я была уверена, что он появится в самые ближайшие сроки - не ради того, чтобы насолить напоследок, а во имя будущего людей Двора Куули.
  Я вспомнила, чему меня учил муж, о чём рассказывали жрицы на уроках домоводства, опустилась на одно колено и, расчистив от снега небольшой островок земли, прижала к нему последнюю печать, шепнув:
  - Отпускаю.
  Адо-са-Куули очень удивится, обнаружив, что в его Дворе нет ни одного человека. В моих силах сделать так, чтобы люди не перешли к нему по наследству, а сами решали, приносить ли присягу новому хозяину или поискать счастья в другом месте.
  Я сделала что смогла.
  - Вас я тоже отпускаю, Юфий, - проговорила я, глядя на раба снизу вверх.
  - Боюсь, что это невозможно, - он вдруг усмехнулся, и я несколько раз моргнула от удивления - уж больно редко рабы проявляли какие-либо эмоции, не замешанные на заботе о хозяевах. - Позвольте я помогу вам подняться. Земля холодная, простудитесь.
  На площади перед Ратушей, на счастье, народу было не очень много: несколько женщин в сопровождении рабов - видимо, матери тех, кто уже вошёл в Комнату Короля - три или четыре мужчины, в которых я из-за темноты не смогла опознать никого из своих знакомых. Впрочем, я и не знала толком никого, кроме хозяев Дворов, а их тут точно не было.
  - Что теперь? - спросил Юфий и выжидающе посмотрел в мою сторону.
  - Не знаю, - я переводила взгляд с одного темноглазого раба на другого и тревожно сжимала руки. Как, спрашивается, незаметно пробраться к Ратуше, когда здесь столько народу?
  С другой стороны, было достаточно темно для того, чтобы отличать скирты по цветам. Как говорится, в мутной воде все рыбы серы... Поэтому я достала из сумки матушкин джу и ловко повязала его вокруг головы, закрыв половину лица.
  - В шапке теплее было, - упрямо заметил Юфий, но я на него только цыкнула. Нашел время и место!
  - Идем внаглую, - озвучила я план. - Ты и я. Если всё будет хорошо, донесёшь сумки до Ратуши и сразу уходи... А если что-то пойдёт не так...
  Я посмотрела на четверых рабов, и они дружно кивнули. Оставалось лишь надеяться, что их помощь не понадобится.
  Через площадь я шла, высоко подняв голову и смело глядя в лица собравшихся у Ратуши людей, всем своим видом показывая, что мне нечего скрывать и что мне страшно, а уж чего я там на самом деле боюсь - того, что во мне узнают вдову Эстэри-на-Йо-на-Куули, или того, что ждёт меня за сияющим зеркалом - этого по глазам да в темноте прочитать мало кто сможет.
  - Мам, ма-ама, - донесся до меня тихий шёпот, и я скосила глаза в сторону девчушки лет шести, что жалась у материнской юбки. - А зачем ей колесо от коляски?
  Я хмыкнула, колесо от моей прялки внезапно сыграло роль отвлекающего элемента. Никто не пытался рассмотреть меня, все таращились на моё колесо, думая, зачем оно мне.
  Поэтому до Ратуши мы с Юфием дошли без проблем, а вот уже у двери в Комнату Короля он нахмурился, явно не желая отпускать меня одну.
  - Ступай к братьям, - едва шевеля губами прошипела я и взмолилась мысленно, почти прокричала, надеясь, что раб по-прежнему игнорирует мой приказ и продолжает слушать: "Миленький мой, хорошенький! Будь человеком, уходи! Тебя внутрь всё равно не пустят, только выдашь меня или погибнешь... Не хочу, чтобы ты умирал. Уходи, найди себе другую хозяйку! Я же отпустила вас!"
  Юфий вскинул брови и удивлённо посмотрел на меня, наклонил голову, явно собираясь мне что-то сказать, но в самый последний момент передумал, осторожно опустил на пол перемётную сумку, приложил своё запястье к середине лба и прошептал:
  - Будьте осторожнее, хозяйка.
  Развернулся и ушёл, а я, кивнув стражникам у двери, вошла в Комнату Короля, благодаря богов за то, что в комнату пускают абсолютно всех провожающих женщин, но не утруждают себя проверкой, все ли лишние вышли. С другой стороны, кто в здравом уме захочет там остаться по доброй воле? Правильно, никто, кроме того, кто хочет убежать от клетки Наместника.
  Ох, Эстэри, Эстэри! Во что ты опять вляпалась? Права была жрица Тийна, что читала нам магическое домоводство в Храмовом классе.
  - Вот смотрю я на тебя, Эстэри, - частенько говаривала она, - и меня терзают смутные сомнения. Уж не подменили ли тебя в колыбельке морги... Хорошего младенца выкрали, а на его место своё дитя подкинули...
  А что, если правда?
  Я огляделась. В Комнате Короля мне раньше бывать по весьма понятным причинам не приходилось, да и не на что тут было смотреть, по большому-то счёту. Стены как стены, каменные, окна из кусочков разноцветного стекла, жутко дорогого. Я как-то у Рейху в счётных книгах цены видела - он специально заказывал мне для занятий по искусству. Я сразу подумала: вот же блажь! Что я - дитё, чтоб с цветными стёклышками играть?! А потом увлеклась, мне даже понравилось. Сделала мужу к празднику урожая картинку вместо одной из секций в окне его спальни. Рейху клялся, что ничего прекраснее он в жизни не видел.
  На глаза навернулись слёзы, и я, скрипнув зубами от злости на собственную несдержанность, вернулась к изучению интерьера.
  И вот что самое забавное: в Комнате Короля не было ни одного зеркала, ни сияющего, ни обычного. Да здесь даже медного таза не было, в котором можно было бы рассмотреть своё отражение... Дела...
  Я удивилась этому внезапному открытию, но волноваться не стала. Подумаешь! Ну, нет здесь зеркала. Значит его слуги чуть позже принесут, ближе к полуночи. Ведь, если я не ошибаюсь, именно в полночь и происходит переход двенадцати жертвенных овец... прошу прощения, девственниц. Кроме того, Рейху сказал, что волноваться мне совершенно не стоит, что всё будет хорошо, если только я смогу добраться до Комнаты Короля. А я смогла.
  - Дождись своей очереди, - вещал призрак, - и просто шагай в свет.
  Я было засомневалась, откуда муж может знать про очередь и про свет? Мужчин к сияющему зеркалу и близко не подпускали.
  - Потому что я умер, балда! - разозлился Рейху, а я крякнула от досады. Не иначе, что после своей кончины он от чтения по лицам перешёл на чтение мыслей. - А с этой стороны бытия всё открывается несколько в ином свете! Ясно тебе?
  - Ясно, - нехотя буркнула я.
  - Будешь меня слушаться?
  - Можно подумать, я вас когда-то не слушалась...
  - Вот и умница, - призрак успокоился и, как мне показалось, даже расслабился. Хотя кто их поймёт, этих призраков и их настроение. - Тогда ступай и делай всё, как договорились. А я тебя дней через пять навещу...
  Я обрадовалась и одновременно испугалась. Обрадовалась, потому что Рейху и дальше не планирует меня бросать, а испугалась, потому что пять дней без него, пусть и призрака, без Роя, без Лийэны, совсем одна в чужом мире люфтов...
  - Ничего не бойся, рыба моя! - повторил он. - Всё будет хорошо.
  "Всё будет хорошо!" - мысленно повторяла я, сидя в одном из кресел, что стояли по периметру Комнаты Короля и стараясь не смотреть в сторону прощающихся. Батюшка никогда не пускал нас с Маарит провожать сестёр, с каждой из них мы расставались у ворот Двора, чтобы больше никогда уже не увидеться, и я, если честно, думала, что это в порядке вещей, что это правило такое... Не думала. Позволяла Дафу-на-Йо (пора прекращать называть человека, который умудрился дважды меня продать, отцом) думать за себя.
  "Бояться совершенно нечего!" Ведь Рейху обещал, а он, во-первых, старше, во-вторых, теперь ему виднее, в-третьих, он никогда меня не обманывал.
  Сверху что-то мелодично зазвенело. Я задрала голову, пытаясь сообразить, что это за звук, но поняла только после того, как один из стражников, стоявших по ту сторону двери, заглянул внутрь и сказал:
  - Пора.
  "Мне не страшно, мне не страшно!" - мысленно взвыла я и поглубже забилась в кресло, желая слиться с обивкой и хоть на миг стать невидимой. Больше всего я боялась, что кто-нибудь заметит, что нас здесь тринадцать, ещё до того, как двери Комнаты закроют для посторонних.
  Не знаю, как для моих товарок по несчастью, а для меня эти последние пятнадцать минут тянулись целую вечность. Когда же, наконец, за последней из провожающих закрыли дверь, я вздохнула с облегчением, и в ту же секунду вскрикнула, потому что в помещении разом погасли все свечи - уж не знаю, каким образом невидимый распорядитель этого жертвоприношения добился подобного эффекта, но допускаю, что без магии здесь не обошлось.
  Не стану врать, на секунду подумалось, что вся эта история с Королём - выдумки чистой воды, что нет никакого зеркала, никакого Лэнара, а есть только торговцы живой плотью, из тех, что продают глупых девок хозяевам Грязных Дворов. К счастью, темнота не была долгой, и я не успела впасть в панику.
  Нет, свечи назад не зажглись, но и без них в Комнате стало светло, как днём, потому что на дальней стене вдруг ослепительно вспыхнуло овальное пятно, очертаниями, не спорю, напоминающее большое сияющее зеркало. Вокруг меня зашевелился и зашептался перепуганный народ.
  - Девки, кто знает, - пискнули слева, - они по месяцам вызывать будут? Или снова жребий кидать заставят?
  А вот, да! Я задумалась. Что там Рейху говорил о моей очереди? Что значит, дождись своей очереди? Меня же здесь вообще быть не должно... А что я буду делать, если всех двенадцать девушек зеркало примет, а меня не пустит?
  Я почувствовала, как по позвоночнику ледяной капелькой пота скатился ужас и зажмурилась, а тем временем сияющее пятно утробным голосом, будто кто-то говорил, засунув голову в пустое жестяное ведро, произнесло:
  - Холодень*!
  И я поняла: вызывать по месяцам будут. И когда, спрашивается, моя очередь? В рыбне, когда родилась я и ещё кто-то из здесь присутствующих? Или после того, как все двенадцать месяцев шагнут в сияющее зеркало, невидимый распорядитель с гнусным голосом вспомнит обо мне?
  Пока я нервничала и грызла ногти, первая девушка подхватила свои вещи и смело шагнула навстречу неведомому.
  Ох, Рейху, что ж вы подробностей об очереди-то не рассказали? Что мне теперь делать?
  За холоднем был вьюн*, потом, как ему и положено, водень.
  Наконец, настала очередь рыбня.
  И, клянусь, я уже решила было ждать, пока передо мной пройдут все двенадцать месяцев, а уж потом соваться в петлю, но тут, как назло, за дверьми Комнаты послышалась какая-то возня и крик Посланника Короля:
  - Отворите! Чрезвычайная ситуация!!
  И другой голос, дребезжащий от еле сдерживаемой ярости, родителя моего, Дафу-на-Йо:
  - Там она, ваша светлость, дочь библиотекаря видела, как она внутрь входила.
  "Значит, всё-таки кто-то меня узнал", - с тоскою подумала я и вздрогнула, когда дерево, из которого была сделана дверь, застонало под ударами чьих-то кулаков.
  - Рыбень!! - более настойчиво повторил гнусавый голос, и девушка, бывшая на очереди, перевела свой взгляд с дрожащей двери на пятно света и наклонилась, чтобы поднять с пола свой узелок.
  Я тоже наклонилась, но не для того, чтобы вещи взять - мои вещи давно были при мне: сумка на плече да колесо под мышкой - а чтобы бежать было ловчее. Это не низкий старт, конечно, но вряд ли кто-то из оставшихся девок бросится меня догонять.
  - Ры-ы-ыбень! - рявкнул гнусавый распорядитель и я рванула, с разгона врезалась в спину девчонки, которой, как и мне, не посчастливилось родиться в месяце рыбне, и уже с ней вдвоём не вошла - влетела - в сияющее зеркало.
  
  Выкладка по адресу https://prodaman.ru/Marina-/books/Trinadcataya-devushka-Korolya
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"