Задумался однажды Тютчев Фёдор Иванович, поэт, цензор и тайный советник, как это мы всё живём, живём... и всё хреново, да хреново...
И решил он разобраться. Россию умом понять.
Пошёл в Ленинскую библиотеку, которой тогда ещё не было, просидел там, ну, скажем, год, почитал других классиков, каких успел, ну, скажем Козьму Пруткова, Евг. Сазонова и др. Ума набрался, сложил его в чемодан и пошёл к России в гости.
Стучится в дверь. Россия дверь открывает, в горницу проводит. Сама такая... вся... от Москвы до самых до окраин... необъятная... в одну шестую... или чуть меньше... раздольная... обильная ...
Но неумытая какая-то, неухоженная.... В платьице ситцевом симпатичном, но в разводах нефтяных, местами драном, драном...
Кинулся Тютчев хозяйке в ноги:
- Матушка, Россия! Челом бью! Умом тебя понять хочется, как ты до жизни такой дошла?
- Ладно, - Россия отвечает, - задавай свои вопросы. Только не больше трёх. Как в сказке. А то у меня времени нету для всяких глупостей!
Тут в горницу вкатывается Гражданин. Такой крупный, упитанный, ухоженный, морда круглая, довольная. На пиджаке значок депутатский, орденок. За заслуги. Перед Отечеством третьей степени. Видимо, у него отечество такое - третьей степени. Ну, ему видней.
Россию за талию обнять хочет. Ну, как её необъятную обоймёшь? Так рядом отирается. Улыбается. Глазами играет.
- О! - увидел Тютчева, обрадовался как родному. - Электорат!
Тайному советнику сразу проголосовать за него захотелось, но сдержался, спрашивает:
- Кто ж это такой, Матушка?
- Не узнал, что ли? - удивляется Россия. - Это ж теперь муж мой законный! Мы ж с ним ещё при муже моём первом, Императоре Всея Руси, шуры-муры завели. При втором, при Сталине, помаленьку баловались. А уж потом, когда я по рукам пошла, он силушки поднабрался. В девяностые перестроился, как класс сформировался.
Тут мы законным браком и сочлись... Легетивно.
А ему всё мало! Партию завёл правящую. То сё... Молодёжь, опять же, в оборот взял.
Толстеет, спасу нет! Сам себя урезает, сокращает, на диеты сажает! А всё пухнет да пухнет... Беда, прямо. Не прокормить скоро станет...
Говорит, мол, у меня со мной проблем нету. Ни демографических, ни каких. Это у электората проблемы! Пусть и разбирается, мол, сам.
Россия вздохнула:
- Куда ж от него теперь денешься?
- Никуда! - ухмыляется Гражданин. - Я ж тебя так люблю! Ты ж такая... такая взяткоёмкая! А нефти! А газу! А рыбы! А лесу! Я тебя долго любить буду! Никто не помешает!
- Никто...,- потупилась Россия, - никто...
- Ты ж его, Матушка, не любишь? - Тютчев с надеждой спрашивает.
- Любит, любит! Это, кстати, второй вопрос! - осклабился Гражданин.
- Люблю, получается..., - вздыхает Россия - Ругаюсь, ругаюсь... скандал на скандале... А как выборы, так за него и проголосую. Подавляющим большинством. По бумажкам - всё правильно.
- Конечно, правильно! - ухмыляется Гражданин. - Бумажки они у меня всегда в порядке! Авария какая, там произошла, народ мёрзнет, ругается, а по бумажкам - давно всё в порядке. ЖКХ, одним словом.
Или дороги. Это ж, дно золотое! Тут главное, понимать надо, чтоб потоки разделить. Денежный и транспортный. Ну, транспортный, бог с ним. Сам себя пусть вывозит. А денежный - это уж дело моё. В каждую ямку на дороге столько утечёт, что сам себе, иногда, удивляюсь. Но не сильно. Главное, чтоб по бумажкам всё было чики-чики.
- Жизня, у меня, правда, трудная. - вздохнул Гражданин. - Скучно живём... Надоели, всякие там, "куршавели"... Новенькое приходится выдумывать!. То ударения в словах поменять. Как-нибудь позабавней. Вот "кофей" среднего роду - это хорошо! "Д`оговор" душу греет. Детство своё пролетарское вспоминаю. Эх! Ишо бы док`умент в п`ортфеле... или ш`офера бы. Или вот, время решили назад сдвинут, или вообще, остановить. Чтоб, значит, проще было страной управлять. Была, кстати, гениальная идея! Создать Министерство Восхода и Министерство Захода. Это ж какой бюджетный ход! Каждый заход по одному рублю. С человека конечно. И восходы ещё...
Но, заминка вышла! Деньги кончились. Эти "пиндосы" цены на нефть уронили. Народ мог, и того, заволноваться!
Гражданин возбудился слегка от собственных речей:
- Нет! И не говорите, и не уговаривайте! Мы все беды знаем, со всеми бедами боремся! Любим Россию нашу, ох любим! Как Лермонтов завещал "...но странною любовью...". Вот. Но, зато, "Крымнаш"! Ну, об этом не будем! Это - святое! Так что всё нормально!
Тут дверь отворилась, и девица вошла. Нарядная, румяная, с двуглавым орлом во лбу. Платье всё в плитках и парковках платных. Покрутилась и ушла.
- А это кто, Матушка? - спрашивает Тютчев.
- Ага, - говорит Гражданин - Это третий вопрос!
- Эх, барин! - отвечает Россия, - Это дочка наша с супругом. Москва-столица. Красавица.
- Всё! Всё! - зашумел детина. - Три вопроса задал? Ответы получил? Разговору конец! Главное - порядок! Чего ещё понять хочешь - снова на приём записывайся! В общую очередь! Или, вот, - протягивает брошюру, -читай внимательно программу моей партии. Всё!
Россия повернулась и на выход пошла. Только пятна нефтяные да запах газа остался.
А Тютчева за дверь вытолкали.
Сел он на приступочек, стал программу, которую ему Гражданин от щедрот выделил, изучать.
Читал, читал тайный советник программу. Долго читал. Лоб ладонью тёр.
- Гражданина понимаю! - говорит, - а Россию - нет!
И написал, прямо на брошюре:
"Умом Россию не понять..."
Вздохнул, вспоминая разговор, добавил:
"Аршином общим не измерить:"
Потом головой мотнул, вроде как все сомнения отбросил, гордо посмотрел в даль веков и закончил:
![Тютчев и Россия []](/img/l/liberman_a_s/1tutchew/622.gif)