Утро встретило ее на пороге. Салли уже приготовилась заснуть, как это всегда бывало раньше, но вот лучи коснулись ее тряпичных ножек и ослепило нарисованные глазки, а Салли по-прежнему не ощущала привычной дневной скованности.
- Глупая, - засмеялся рядом Свет. Сквозь неплотно закрытые ставни старого дома, сквозь щели в двери, Свет просачивался в Старый Дом, вновь оживляя его, как в старые времена. - Тебе же сказали: теперь не надо засыпать!
- Но почему?
- Потому что людей нет, - Свет был разочарован непонятливостью Салли. А сама Салли с восхищением прислушивалась к ощущениям: она еще никогда не двигалась днем.
- Значит я могу идти днем?
- Конечно, можешь! Дорога свободна.
- А дверь?
Свет вздохнул. Он подошел к двери и легонько толкнул ее. Дверь скрипнула - ну куда же без вездесущего Скипа?! - и отворилась. Скрип, выскользнув из-за несмазанных петель, даже чуток покачал дверь туда-сюда, наслаждаясь звуком, а затем галантно придержал ее и посторонился, пропуская Салли.
- Прошу, сударыня, путь открыт!
Салли послушно ступила на порог и прикрыла нарисованные глазки рукой. Свет лился со всех сторон, просачиваясь сквозь желтеющие листья и красные гроздья рябины, низко склонившиеся над крыльцом. Салли еще никогда не бывала снаружи.
Здесь было очень шумно: щебетали воробьи, купавшиеся в еще теплом песке у крыльца, где-то звучно каркали вороны, шумели шинами одинокие машины, проезжая мимо пустеющих домов, поскрипывали старые деревянные качели во дворе, поскрипывали ставни Старого Дома и потрескивало, прогреваясь на солнце, крыльцо.
Салли встала на цыпочки: там, за забором, она увидела такой же старый дом - большой, больше чем тот, где они жили, и тоже пустой. Только большой рыжий кот развалился на крыльце, лениво щурясь. А за домами начиналось огромное желтеющее поле, похожее на старое выцветшее лоскутное одеяло, его прорезала серебристая дорога. Еще дальше были дома, старые, пустые и заполненные людьми, которые все еще суетились, и косые заборы, и лес, который уходил к полю - и еще дальше, за горизонт. Салли вздохнула и сделала шаг.
Она прошла мимо воробьев, мимо косых лучей солнечного света, спадавших на дорожку из гипса и осколков битых блюдец и чашек, вышла в ворота и ступила на дорогу. В последний раз она оглянулась на Старый Дом: Свет и Скрип махали ей рукой с крыльца. Салли вздохнула и зашагала по дороге наугад. Почему-то она решила, что там где домов больше, скорее всего будет сам город. Она не ошиблась.
Долго шла Салли. Тряпичные мягкие ножки не предназначены для длительных прогулок по камням и асфальту. Куколка шла вперед, а город все не показывался.
"Наверное, он очень-очень далеко", - думала Салли и продолжала идти, несмотря на усталость. А на самом деле она даже не ушла от Старого Дома. Он все еще маячил позади, тоскливо глядя пустыми темными окнами на соседей.
Салли присела на камень, чтобы немного передохнуть. Мимо нее неторопливо прошел рыжий кот, едва не задев ее своим пушистым хвостом. Он прошел на пару шагов, затем повернулся и подошел к Салли.
- А кудаааааааааау делся Ваааааааська? - поинтересовался он, присаживаясь напротив Салли и оборачивая свой шикарный хвост вокруг лап.
- Уехал, - грустно сказала Салли.
- А тебяаау забыли?
- Забыли, - вздохнула кукла и почти заплакала. Она просто вовремя вспомнила, что нарисованные глазки потекут и она не сможет смотреть.
- И меняяяяяяяяяяяу, - кот потянулся, демонстрируя острые когти.
- Ты не хочешь вернуться домой?
- Зачем? - не понял кот. - Мне и тут хорошоооооооу.
- А мне плохо. Я к Девочке хочу, - и Салли все же заплакала.
Кот недовольно мяукнул и мазнул пушистым хвостом по тряпичному кукольному лицу.
- Только не плаааааааучь. Я помогуууууу.
Рыжий кот лапами подсадил куклу себе на спину и пошел дальше по дороге. Салли крепко вцепилась тряпичными ручками в шерсть кота, но все равно ей казалось, что она вот-вот соскользнет. Коты же не предназначены для поездок верхом. Наконец, они добрались до какого-то одинокого строения из бетонных плит. Тусклый свет горел в зарешеченном окошке. За стеклом были разложены на чистых салфетках пирожки, булочки и разноцветные шоколадки в ярких обертках.
- Это уже город? - спросила Салли, зачарованно глядя на витрину.
- Это остановкааау, - мявкнул кот и потянулся, спуская Салли на землю.
- И что нам тут делать?
- Ждааааааауть, - кот зевнул и скользнул в приоткрытую дверь одинокого здания.
Салли присела к столбу с яркой синей дощечкой на верхушке, обхватила коленки руками и стала разглядывать заплатку на коленке. Темнело. Свет в зарешеченном окошке разгорался ярче и приветливее, но это был не тот Свет, к которому Салли привыкла за время жизни в Старом Доме, и она не решилась с ним заговорить.
Вернулся кот, на ходу дожевывая кусок колбасы, выпрошенный у продавщицы. Облизнувшись, кот принялся вылизывать себе лапу.
- Мы не идем?
- Ещеоооу нет.
И Салли снова стала разглядывать заплатку на коленке - и ждать.
Автобус приехал неожиданно. Он был большой, Салли показалось, что он намного больше Старого Дома. Внутри было много людей. Они выходили из дверей, смеялись. Несколько мужчин и женщина подошли к столбу, где сидела Салли, и стали зажигать тонкие белые и желтые палочки из бумаги с ужасно едким запахом. Люди подносили палочки ко рту, а потом выдыхали дым - и смеялись. Кот сказал, что это называлось "перекур".
Салли и кот боком двинулись к автобусу. Большой смуглый мужчина в кепке как раз выпрыгнул из передней двери и теперь ковырялся у автобуса в боку. Стукнув пару раз по корпусу, мужчина отодвинул в сторону небольшую дверцу, открывая небольшое пространство, забитое чемоданами и сумками. Какая-то женщина как раз вытащила из автобуса сложенную детскую коляску и теперь передавала ее мужчине в кепке. Кот и Салли шмыгнули мимо них прямо в багажное отделение и спрятались среди сумок. Дверца с шипением закрылась. Кот вальяжно развалился на чьем-то чемодане.
- А нас не высадят? - с опаской спросила Салли. Кот мявкнул что-то невнятное и засопел. Салли приникла к щели у двери и стала смотреть.
Автобус шел медленно, слегка потряхивая на кочках. Сначала Салли волновалась. Пару раз автобус останавливался и подолгу стоял без движения, но в багажное отделение больше ничего не ставили - и Салли успокоилась, даже вздремнула немного. Она видела во сне Старый Дом, Скрипа и Пыль, и Девочку...
Город обрушился на Салли внезапно. Неожиданно и как-то вдруг, мгновенно ослепив сиянием тысячи огней, оглушив и ошарашив грохотом машин и музыкой из динамиков на вокзале, куда они приехали. Салли запряталась в чью-то сумку и с замиранием сердца смотрела в щелку молнии, как чьи-то руки подхватывают и несколько невежливо выбрасывают сумки и чемоданы из багажника автобуса.
В темноте сумки зашипело - оказывается, кот тоже нырнул в эту сумку, даже еще раньше Салли, а она сейчас очень неудачно села на его превосходный хвост.
- Прости... - прошептала Салли, ворочаясь в сумке.
- Как только сумку постаааааааавят на землю, выскакиваем и бежим, понялааааааааау?
- Но тут люди, я не могу при них.
Кот так злобно сверкнул глазами, что Салли испугалась. Но он уже лапой раздвинул застежку и, ухватив куклу за тряпичную руку, закинул себе на спину.
- Сидииииу, - мявкнул он и подобрался перед прыжком.
Сумка гулко стукнулась об асфальт, и в то же время из нее вырвалась рыжая пушистая молния и припустила, петляя между колес стоящих машин и ног пассажиров. Вслед им понеслись крики удивленных хозяев багажа.
Салли подпрыгивала на спине кота и радовалась, что она тряпичная. Тряпичное тело не болит от ударов и укуса острых зубов, которыми кот удерживал ее руку. Наконец, кот остановился, выплюнул руку Салли, скинул ее с саму и запрыгнул на какой-то приступок у большого дома.
- Где мы? - Салли оглядывала темный закоулок, замшелую стену дома с отваливающейся краской, высокое-высокое небо, где-то прореженное белым. Музыки здесь практически не ощущалось - она осталась на вокзале. Салли поежилась. А кот невозмутимо вылизывал свою шкуру.
- Где мы? - повторила Салли вопрос. Она ухватилась руками за край выступа и попыталась подтянуться. Получилось у нее это только раза с пятого. Кот уже закончил умываться, когда Салли, наконец, забралась и уселась рядом с котом.
- В гоооооооуроде, - зевнул кот. Он встал, выгнул спину и с наслаждением потянулся. - Я пошеэээул.
- А я?
Кот неопределенно мотнул головой. Он задрал хвост и спрыгнул на асфальт. Посмотрев снизу вверх на Салли, он лапой указал куда-то в сторону забора.
- Ноооооувый дом таааааааам.
И кот медленно пошел прочь, покачивая своим пушистым хвостом. Салли смотрела ему вслед, пока кот совсем не скрылся за поворотом, махнув ей кончиком хвоста напоследок.
На город опускалась ночь. Понемногу загорались окна в каменном доме с обшарпанными стенами. Они светили тускло и совсем неприветливо. Тишину разрезали хриплые крики, доносившиеся в форточку сквозь задернутые желтые шторы, детский плач и звуки футбольного матча - Салли вспомнила, как Хозяин тоже любил их смотреть. Сейчас ей снова хотелось плакать. Весь день она потратила на дорогу, но все еще была очень далеко от дома. От Нового Дома, где теперь жили Старшая Мама, Мама, Хозяин, Кот и Девочка... Особенно Девочка. Что она сказала Маме, когда узнала, что ее друзья остались в старом подвале? Огорчилась? А может она и не вспомнила о ней, ведь ей обещали другие, новые и яркие игрушки.
Салли вздохнула и посмотрела на забор. По правде говоря, он мало напоминал забор - так, сплошной лист железа, проржавленного, неаккуратно прошитого железными штырями. Он почти вплотную подходил к дому, перегораживая крошечную улочку. Возле него стояли железные баки и лежали мешки строительного мусора. С приступка, на котором сидела Салли, вполне можно было перелезть через забор на ту сторону. Вздохнув еще раз - для храбрости - Салли осторожно пошла по узкому уступу к забору. Ухватившись за штырь, торчащий чуть выше ее головы, она уперлась ногами в железо и стала подниматься.
Перелезать через забор оказалось сложнее, чем думала Салли. Тряпичные ноги и руки вообще не предназначены для лазанья по стенам. Салли соскальзывала, едва не падала, но снова лезла. Наконец, забралась. Перекинув одну ногу, она уселась на заборе и осмотрелась.
Город начинал ей нравиться. Залитый светом даже ночью, словно тысячи светлячков расселись на деревьях и домах по всему городу, громкий, вечно живущий и никогда не спящий. Салли увидела дом - новый, блестящий, тот, в котором, должно быть жили теперь Старшая Мама, Мама, Хозяин и Девочка. А еще Кот. Еще Салли видела дорогу - всю черную, новую, как после дождя, наверное, даже пахнущую сыростью. По ней ползли и катились большие и маленькие машины, самые разные - цветные и черные, с торчащими штырями, с вертящимися бочками, с прицепами... Их было много, казалось, это не дорога, а целая река. Реку перегораживали шлагбаумы - и за ними мчались быстрые синие и зеленые поезда. От некоторых рек отходили притоки - и скрывались в зарослях домов, в лабиринтах пятиэтажек, в гуще дворов, еще зеленых и не верящих в скорую осень.
Салли еще немного посидела на заборе, оглядываясь. Внизу она заметила кучу листьев - туда вполне можно было прыгнуть. И Салли прыгнула. Только вот штыри, оказывается, торчали с двух сторон. Тряпичная рука зацепилась за штырь, вернее это штырь зацепился за тряпичную руку, прошив ее насквозь. Салли беспомощно повисла на заборе. Хорошо еще, что она не умела чувствовать боль - тряпки не могут болеть.
Впрочем, долго висеть на заборе она не собиралась. Салли начала качаться. Сначала она качалась сама, а потом на помощь пришел ветер. Он стал ей помогать качаться, задувая то в одну, то в другую сторону. И вот, наконец - кррррракс! - Салли упала прямо в кучу листьев. Рука оторвалась ровно по шву, а все остальное осталось целым. Это не могло не радовать. Но в то же время не печалить тоже не могло - теперь без руки она выглядела еще нелепее. Наверное, Девочка ее такой не узнает - с одной рукой и размазавшимся потускневшим лицом. Впрочем, Салли не хотела об этом думать. Сейчас она чувствовала себя даже лучше, чем когда выходила из Старого Дома навстречу неизвестности. Она ощущала себя пиратом из приключенческих романов, которые иногда вслух читала Мама, и страшных сказок, Джоном Сильвером или Капитаном Флинтом - бесстрашным, готовым к
приключениям. А рука - а что рука. Пришить новую можно, она ведь всего лишь кукла. И Салли бодро выбралась из листьев и зашагала по улице, окунаясь в ночной город, как в море.
По правде говоря, он и был морем. Безбрежным морем огней и звуков, которые захватывали Салли, увлекали за собой, затягивали в водовороты. Салли упрямо шла, держась курса, который она наметила, сидя на заборе. Впереди из-за всех домов и деревьев выглядывал Новый Дом, словно парусник на горизонте. Салли шла, прячась по углам и темным улицам, прижимаясь к стенам высоких домов. А мимо нее сновали деловитые голуби, шныряли ободранные кошки, пробегали собаки, спешили одинокие прохожие, не замечавшие ничего, что творилось у них под ногами, спрятавшись за воротами своих драповых пальто. Из окон домов лилась музыка, падали обрывки голосов и телепередач, выплескивался смех, словно вода окатывающий Салли свежестью и растворявшийся в ночной прохладе. В городе над небом не было видно звезд - их заменяли фонари с теплым и немного тревожным светом и неоновые вывески. Даже когда последняя машина смолкала, спрятавшись где-то в недрах темных дворов, Салли продолжала прислушиваться к гулу города - он что-то шептал, гудел, говорил, бурчал - и вздыхал, как настоящее ночное море.
Салли шла вперед. Перед ней вырастали высокие крылечки булочных и кафе - их приходилось обходить по полоскам света, отбрасываемым фонарями, чтобы затем снова нырнуть в тень дома. Иногда дорогу перечерчивали переходы и выезды из подворотен - Салли преодолевала их едва ли не бегом, с испугом заглядывая в темные пасти под арками въездов, как будто где-то там в глубине их невиданные чудовища караулили заплутавших путников. Однажды она даже забрела в церковный садик и замерла, разглядывая высокие, пронзавшие небо шпили с крестами. Она прошла сквозь заросли опадавших роз - изрядно изодрала платье, зато набила карманы еще пахнущими летом влажными лепестками - и выскользнула через решетку в противоположном конце садика. Она видела пустующие ночные магазины с тусклыми ночниками в витринах. Одинокие скучающие манекены стояли и сидели, глядя в окно. Некоторые из них все еще были в купальниках и легких платьях и, наверняка, мерзли. Возле одной из витрин Салли замерла - девочка-манекен в веселеньких шортиках с бабочками очень напомнила ей Девочку. Салли помахала манекену рукой - и девочка-манекен ответила ей.
"Наверное, это тоже чьи-нибудь игрушки", - подумала про себя Салли, двигаясь мимо витрин. Манекены, словно в подтверждение, тоже оживали, махали Салли руками, даже говорили что-то - ей и друг другу, только за толстыми стеклами слышно не было.
Ночь медленно подползала к утру. Становилось все холоднее. Салли не чувствовала холода, зато ощущала, как намокают тряпичные ноги и платье - капельки тумана оседали на ней и идти становилось все тяжелее. Впереди был парк. Тихий и безлюдный в такой час. Редкие, еще не улетевшие птицы - наверное, они еще надеялись на солнечные дни - кричали где-то в полутьме-полусвете, перелетали с ветки на ветку, осыпая с ветвей красные ягоды и бронзовые листья. Салли почти утопала в этих листьях, но продолжала брести вперед, пока совсем не выбилась из сил. Она привалилась спиной к скамейке с облезлой ножкой и стала смотреть в небо.
- Бог ты мой, какая замарашка! - вдруг раздалось над ней и ласковые руки подхватили ее с земли. Салли провалилась в свой игрушечный сон.
Глава Четвертая. Добрая фея.
Салли проснулась на полке. Вокруг было тихо и только размеренное тиканье часов раздавалось откуда-то сверху. Салли готова была поклясться, что вторая рука вновь на месте - да она и была на месте. Такая же тряпичная, даже цвет подобран такой же зеленый, только чуть-чуть светлее, чем другая рука. Кроме того Салли определенно чувствовала себя чистой и обновленной. Ощупав себя, она поняла, что ее выстирали и заново набили чем-то душистым, кажется, теми самыми лепестками и сухой ароматной травой. Ноги стали крепче и легче было на них стоять, руки тоже стали более хваткими, словно внутри был крепкий стержень. И платье на ней теперь было новое - зеленое в зеленую клетку, с аккуратным черным пояском, и волосы ей заплели в две толстые косички. Прежнюю Салли напоминал только цвет рук и ног. И лицо... Ах, да, лицо!! Салли бросилась искать хоть что-нибудь отражающее - наткнулась на что-то большое, яркое, желтоватое, сильно искажающее - и увидела себя. Глаза стали яркими, синими-синими, с задорными смешинками в глубине, и губы улыбались веселой и задорной улыбкой. Новый художник подарил ей густые ресницы и зачем-то пририсовал цветок на щеке, возле уголка глаза.
- Какой ты стала красавицей! - раздалось сверху, и Салли, подняв голову, радостно вскрикнула. Большим, ярким и желтоватым было ни что иное, как самовар Старшей Мамы, а наверху, как в старые добрые времена, сидела... Любава. Обновленная, с новым, обшитым кружевом, передником, по-прежнему радушно улыбающаяся.
- Любава! Как ты здесь оказалась?
Салли была вне себя от радости, и радость эта только усилилась, когда с соседней полки ей помахал старый приятель-Медведь с новым бархатным бантиком на шее.
Салли с Любавой щебетали до утра, рассказывая о своих приключениях, смеясь, вспоминая... А утром часы пробили восемь, возвещая наступление утра - и игрушки вновь замерли на своих местах до следующей ночи.
Вы, наверное, уже поняли, что место, куда попала Салли, было не совсем обычным - иначе откуда бы тут оказались ее старые друзья? Для начала надо сказать, что попала Салли не куда бы то ни было, а в самый что ни на есть дом доброй феи. Да-да, именно так называли хозяйку квартиры, что почти под самой крышей, на последнем этаже старого пятиэтажного дома, соседи и все, кто просто проходил мимо. Смешливая чистенькая старушка, способная появиться в любое время дня и ночи там, где именно ее больше всего ждут, никогда не расcтающаяся с допотопной шляпкой с пыльными капроновыми розами и с кружевными перчаточками, всегда в аккуратненьком темной материи платье старомодного покроя, обязательно с накрахмаленными кружевами у ворота, с черным зонтиком-тростью и сумочкой на застежке-жабе. Добрая волшебница из сказки про непослушных детей, волшебные приключения и таинственные подарки.
Дом, где жила старушка, стоял в одном из глухих старых дворов почти в центре города. Казалось, что вот уже сто с лишним лет он спит посреди зеленых деревьев, глядя окнами на узенькую улочку, заканчивающуюся тупичком - с одной стороны, а с другой - на шумную магистраль с мчащимися по ней железными агрегатами, яркую, тревожащую покой дома и его обитателей. Но не смешливой старой феи. Она любила сидеть на своем крошечном балкончике под самой крышей, пить чай на устланном салфеточками складном столике, смотреть вниз, в глухую, укрытую тенью улочку, и ждать, пока внизу пройдет кто-нибудь настолько увлеченный своими мыслями, что нет-нет, да и спросит вслух о том, что его волнует. Тогда старушка обязательно кричала ему с балкона ответ - и он обязательно оказывался единственно правильным. Так она развлекалась. А еще, бывало, любила она ходить в какой-нибудь парк, в заброшенные дома, в старые магазины - и искать там пластиковых зайцев, потрепанных медведей и тряпичных кукол. Все знали, что в комнате, выходящей окнами в тупичок, у старушки-феи целая кладовая потерянных игрушек. Любой мальчик или девочка могли просто без приглашения зайти к ней - и отыскать давно потерянного плюшевого друга с пуговками вместо глаз или случайно забытую в парке куклу Катю, Таню или Машу с грустными стеклянными глазками и песочными кудряшками. Старушка тщательно приводила найденышей в порядок, чинила, мыла, справляла им новые одежки, а если хозяева не объявлялись, то оставляла игрушки у себя. В комнате на столиках и полках на кружевных салфеточках, в тряпичных конвертиках, как новорожденные, только подвешенные к стене, на спинках дивана, в креслах и даже под ними - сидели, лежали и стояли многочисленные Тани, Кати, Тедди и Васьки, все как один обновленные руками доброй волшебницы. Поговаривали, что старушке лет сто, не меньше, и она всегда жила в этой уютной квартирке под крышей, на пятом этаже.
Вот именно к ней-то и попала Салли. Старушка-фея как раз совершала утреннюю прогулку по парку, который где-то далеко-далеко за городом встречался с лесом, и наткнулась на уставшую промокшую куклу с оторванной рукой, лежащую у скамейки. Кукла сразу же перекочевала в сумку доброй феи где уже была припрятана допотопная, потемневшая от времени пластиковая Барби и чей-то недошитый котенок с одним ухом. Всех их старушка подобрала в парке и уже собиралась домой, когда вдруг подчиняясь сиюминутному порыву, она поехала на вокзал и купила билет на автобус. Вернулась старушка уже к вечеру - и сразу же отправилась в ванную, сгружать найденышей. На сей раз улов был большой - целая коробка игрушек, забытых в подвале, старый самовар, из которого, конечно же, приятно будет пить чай на балкончике, чайная баба - и еще много кого. Почти до ночи добрая фея приводила в порядок игрушки и только когда за окном смолкли последние шины, игрушки гордо заняли свое место в комнатке с кружевами и балконом.
Теперь, когда вы знаете, в какое замечательное место попала Салли, вы, конечно же, не удивитесь, что едва старушка-фея вошла в комнату с балкончиком, она тут же хлопнула в ладоши и громко крикнула:
- Просыпайтесь, сони!
Обращалась она, конечно же, к своим многочисленным игрушечным гостям. И они, конечно же, не заставили себя упрашивать. Комнатушка наполнилась тысячей голосов - низких и высоких, писклявых, рычащих, ноющих, смешливых, ворчащих, сладких, кислых - и топотом множества маленьких ножек. Куклы и мишки спрыгивали с полок, выпутывались из тряпичных конвертов, вылезали из-под столов и кресел. Довольная старушка уселась в кресло посреди этого гама и принялась вязать - не то очередную салфеточку, не то кружевное платье для найденной Барби - поди разбери.
Салли и ее друзья были, пожалуй, единственными, кто не принял участия в общем галдеже. Они остались на своих местах и старательно притворялись спящими. Сверху они смотрели, как игрушки носятся по комнате, играя в догонялки, как куколки собираются в кружочек, обсуждая свои новые наряды, а солдатики начинают маршировать, выстраиваясь в ромбы и квадраты. Но вот старушка-фея подняла голову, хитро прищурилась и вдруг погрозила Салли пальцем:
- А вы чего там прячетесь? Ну, спускайтесь, будете мне свои истории рассказывать...
Салли робко оглянулась на друзей, но Медведь уже кувыркнулся вниз с полки и неуклюже потопал к новой хозяйке, а Любава, с удивлением обнаружив у себя новые ножки, пыталась слезть с верхушки самовара. Только Салли по-прежнему сидела, прислонясь к стенке, и не желала спускаться. Тогда фея встала с кресла, отложив вязание, и сама подошла к полке. Помогла Любаве спуститься с самовара, опустила ее на пол к остальным, а Салли понесла с собой, но не к креслу, а почему-то к балкону.
- Ну путешественница, рассказывай, куда путь держала?
- Имей в виду, при мне можно не притворяться. Я же знаю, что ты за хозяйкой отправилась. Да только напрасно - не тот дом ты выбрала, идти тебе надо было воооооооот туда, - и она указала с балкона на дальние домики, притулившиеся друг к другу где-то у самой кромки зеленых насаждений. Отсюда, издалека, они казались совсем маленькими, как спичечные коробки или фишки домино, и стояли так же, поблескивая белыми стенами. Казалось, толкни один - и обвалятся друг за другом.
- А вы знаете всех детей в городе? - наконец, осмелилась подать голос Салли.
- Всех. И тех, кто был детьми давным-давно, и тех, кто еще не перестал ими быть.
- Вам игрушки рассказывают?
- И они тоже.
Старушка усадила Салли себе на плечо и вернулась в комнату.
- Ну, что, озорники, сегодня у нас гости будут. Танечка с Садовой очень ждет своего одноухого котенка, а еще будет Никита - кажется, де-то здесь были его гренадеры...
Из-под кресла бодрым шагом колонна солдатиков с зелеными рубашками, крест-накрест пересеченными какими-то белыми лентами, с высокими шапками с алыми плюмажами и одновременно вяли на караул.
- Молодцы, - похвалила их фея. - Полезайте-ка в коробку, что я для вас приготовила, и пушку свою не забудьте... А ты, Салли, - и старушка спустила куклу с плеча, - ступай-ка на кухню и приведи Ваську. Ты его узнаешь, у него одно ухо из синего меха.
И Салли пошла. Она привела котенка, вернее приехала на нем, а потом они все вместе встречали обещанных гостей - и Салли все не могла понять, откуда добрая фея знала, что они придут именно сегодня. А потом они снова собирались в комнатке, и делились историями, и встречали голубей, влетавших прямо в комнату с балкона - они приносили старушке красную смородину и орехи, а потом вновь били часы - и игрушки возвращались на места, и снова продолжали разговаривать... И Салли казалось, что время, проведенное у старушки - это один большой, бесконечно веселый и солнечный день, который никогда не кончится. И все же по вечерам, когда игрушки возвращались на свои места и замирали в ожидании боя часов и старушкиных сказок о маленьких и взрослых детях из ближайших домов, Салли грустила и смотрела туда, где закат красил в красный домики, одинаковые, как фишки домино.
- А когда придет наша Девочка? - как-то спросила она добрую фею. Фея пожевала губами, словно вспоминая. Потом она вздохнула и, посадив Салли себе на колени - они как раз пили чай на стареньком балконе, вернее, чай пила фея, а Салли и Любава просто сидели возле самовара - сказала как-то очень грустно:
- Знаешь, Салли, бывает так, что хозяева вспоминают о сових любимых игрушках через много-много лет, когда становятся взрослыми и у них появляются свои дети. Тогда, если им удастся вспомнить о том, как они сами были детьми, в сердце закрадется тоска и острое, как иголка, желание вновь обнять плюшевого зайца или тряпичную куклу, которые были у них давным давно. И тогда они приходят ко мне.
- Но ведь к вам приходят только дети, - удивленно протянула Любава.
- Конечно, дети, - улыбнулась фея. - Только некоторым из них уже давно не пять лет, а среди моих найденышей нередко попадаются игрушки их детей и внуков...
Салли во все глаза смотрела на фею.Так вот, оказывается, чем она занимается - возвращает детство на время, вместе с потерянными много лет назад игрушками.
- А... - Салли собралась с духом и все же спросила. - А бывает так... что хозяин не приходит?
- Бывает, - фея сразу как-то погрустнела. - И с этим ничего не поделать.
Салли вздохнула и снова посмотрела вдаль, туда, где белые одинаковые дома становились красными, лиловыми, а потом и вовсе синели в наступающих сумерках. Любава молча теребила кончик косы. В комнатку с кружевами и балконом вплывало молчание.
Глава пятая. Ошибка и новый дом.
Время в старушкином доме двигалось как-то по-особому. Конечно же и ночи и дни там сменяли друг друга так, как надо, и даже ровно по часам, но все равно не так, как на улице. Там словно всегда царили приятные вечерние сумерки, когда пора пить чай и слушать сказки, но еще не пора спать. А еще там не чувствовались времена года. Салли и ее друзья видели, как за окном сменяют друг друга листопад, дождь, снег, капель и солнце, но тут, внутри комнаты, в вазе по-прежнему стоял букет больших желтых листьев и пахло смородиновым вареньем со свежим хлебом.
Каждый день в квартиру доброй феи на пятом этаже приходили ребята - мальчики в трижды перешитой школьной форме, с красными галстуками и нелепыми шапками с торчащими ушами, которые они мяли в руках, или девочки в устаревших платьицах с белыми фартучками и пальтишках с пуговками на одной нитке, или, наоборот, почти неотличимые друг от друга, в одинаковых драных джинсах и заплатками на коленках, или маленькие принцессы в кружевных вязаных платьицах - под стать куклам, которых они прижимали к себе, убегая вниз по лестнице со счастливым смехом.
Однажды Салли попросила старушку оставлять ее на балконе, у перил, чтобы было видно, когда приходят гости. На самом деле Салли по-прежнему ждала Девочку. Ну или хотя бы Маму. Ну кого-нибудь... А вместо них приходили совсем чужие солидные дяди в зимних черных пальто и шляпах. Они топтались у подъезда, придерживая слетающие шляпы, запрокидывали голову, чтобы рассмотреть балкон, нервно курили, выбрасывали дрожащими пальцами окурок в урну - и ныряли в подъезд, как в холодную воду. Или тети, под сорок, а то и вовсе как Старшая Мама, приходили в шубах и меховых шапках, в платках и пальто - они шли целенаправленно, по-деловому, неся сумки в руках, как спортивные снаряды. Иногда приходила стайка девушек в коротких курточках с мехом и сапогах на высоком каблуке, с распущенными локонами и теплыми шарфами до самых глаз, они хихикали, переминаясь с ноги на ногу на морозе, подталкивали друг друга ко входу в подъезд, а потом вбегали все разом. Иногда были дети - настоящие дети, мальчики и девочки, с портфелями за спиной, кто-то даже с футляром для скрипки или сумкой с булавами для гимнастики. Все заходили к старушке по-разному: кто долго топтался на пороге, поминутно извиняясь, кто просто хотел позвонить и уйти - и делал так трижды, прежде чем переступал порог, кто врывался, и дверь распахивалась со стуком, кто даже позвонить не решался, так и стоял, пока старушка не открывала сама. Но уходили все одинаково - вылетали, как на крыльях, высыпали стайками, рассыпались по дворам и улицам, как маленькие сорванцы после школы, бежали, прижимая свои вновь обретенные сокровища к груди, и, кажется, не взрослели уже, только росли на ходу, постепенно принимая свой прежний облик. Но где-то в глубине их глаз так и замирал десятилетний мальчишка с заплаткой на коленке или девочка лет семи с отчаянной верой в чудеса. Салли улыбалась, глядя на них - и грустила, ведь за ней так никто и не приходил.
Но вот однажды... Нет, давайте по-порядку. Много времени прошло. С того дня, как Салли появилась в доме феи, сменилось уже столько дней, что Старый Дом остался только лишь в ее снах, а от Скрипа, Пыли и Света остались лишь воспоминания. И вот когда осень вновь вступала в свои права, как тогда, когда Салли впервые появилась в этом новом городе, когда утро становилось холодным, а солнце все чаще ленилось подниматься с постели и предпочитало светить, лежа в мягких облаках, в дверь постучали...
Эта девочка на пороге не раз появлялась в доме старушки. Но всякий раз добрая фея разводила руками - "у меня для тебя ничего нет" - правда после неизменно угощала ее чаем с вареньем и девочка, вздохнув, уходила. И дело вовсе не в том, что старушка была жадная - вы же уже знаете, что это не так. Дело в том, что эта девочка никогда не теряла своих игрушек. Потому что ей нечего было терять.
Когда ты растешь не в семье, а в специальном общем доме, где кроме твоей кровати еще десять в комнате, а игрушки на всех общие, очень сложно что-то потерять. Оно как бы и не твое вовсе - а значит того самого ощущения щемящей тоски и не предвидится никогда, на самом-то деле. Она это знала, но все равно, услышав от кого-то из подружек про волшебную старушку, пошла. Пришла и долго топталась на пороге - уже большая, взрослая, у нее отдельная комната в общежитии, работа, где платят - не сильно много, но хватает, и кормят бесплатно. А все равно пришла, как школьница какая-то - самой стыдно.
Старушка и правда оказалась доброй. Она открыла дверь, не дожидаясь звонка, и долго смотрела на нее - Марта (ее звали Марта, потому что нашли на скамейке ранним мартовским утром, а нянечки в детдомах все с юмором) даже решила, что надо бы уйти. Но не ушла. Старушка посторонилась, пропуская ее в дом, но в заветную комнату так и не повела, отвела на кухню, налила душистого чаю из самовара, угостила свежим хлебом с вареньем - такого вкусного она никогда не ела. Покупала в магазине, конечно, но это все не то было, а тут - как у бабушки, вернее было бы как у бабушки, если бы она у нее была. А так был только кот. Рыжий такой, с пушистым хвостом. Недавно, кстати, появился - просто пришел и остался. А к старушке она потом еще не раз ходила. Чаю попить с вареньем. Иногда ее даже ужином кормили - особенно сытное картофельное рагу с кусочками мяса и подливой, или пирогами, такими ароматными, что дух захватывало еще в подъезде. Но ни разу она не видела волшебной комнаты с игрушками. Ну а сама она и не напрашивалась - от добра добра не ищут же.
Марта поднималась по лестнице - новые резиновые сапожки надежно спасли ее от угрозы промочить ноги, пальто, старое, конечно, отданное подружкой с работы, но все равно отлично греющее, ярко рыжело в полумраке подъезда. "Я как будто светлячок. Или фонарик", - думала она и улыбалась от удовольствия. И размахивала варежками на резинке, по привычке пришитыми к рукавам пальто - как в детстве: воспитатели всем так делали, иначе варежек не напасешься на всю ораву. Ей всегда нравились синие, со снежинками...
Старушка открыла почти сразу, не успели пальцы звонка коснуться. И вопреки обыкновенному, сегодня добрая фея с порога огорошила ее радостным "а у меня для тебя кое-что есть"...
В комнату вошла девочка. Салли видела, как она заходила в дом - молодая девушка с косой светлых волос, в старом оранжевом пальто с варежками на резинке, зато в ярких солнечных резиновых сапожках. Даже интересно стало, как она выглядела в детстве. А выглядела она нескладной, худой, в линялых фиолетовых колготках и теплом платье неопределенного цвета, с коротким ежиком светлых волос. Она стояла посреди комнаты, широко раскрыв глаза, и тонкие губы ее расползались в восторженной улыбке.
- Значит, правда? - прошептала девочка, да так доверчиво, что Салли не выдержала и вышла из своего укрытия.
Марта смотрела, раскрыв рот. Комната и верно была волшебной: игрушки заполняли комнату почти до отказа, они были везде: на полу, на полках, в шкафах, на креслах, на стенах - висели в тряпичных конвертиках, на столах, даже на самоваре. И они были живыми. Двигались, говорили, смеялись, топали крошечными ножками по ковру, прыгали по столу и креслу, выбегали на балкончик. Словно Марта сейчас попала в какое-то заколдованное царство, как легендарная Мари Штальбаум в мир Щелкунчика. А когда из-за балконной двери вышла эта удивительная кукла, Марта и вовсе потеряла дар речи. Это была она. Конечно же это была она - нелепая, необычная, сшитая из старых лоскутков, из чего было под рукой - на уроке труда, а потом неумело расписанная на ИЗО. В каком же это было классе? В пятом? В третьем? А может быть она только ХОТЕЛА ее сшить? Всегда хотела, даже несколько раз рисовала ее на кривых листах, выдранных из общего альбома, раскрашивала ее карандашом цвета травы, пока не стирала до деревяшки - и приходилось снова точить. А потом еще на асфальте, возле входа, зелеными мелками, от которых потом долго не отмывались руки - воспитатели сами делали для детей мелки из обыкновенного мела и засохшей гуаши. А еще она представляла, как режет на кусочки старое платье, сшивает, и рассказывает сказки своей новой подружке, и наплевать, что ей давно не десять и даже не двенадцать, и работа занимает большую часть ее жизни...
- Можно? - как-то по-особому робко спрашивает Марта и, едва дождавшись рассеянного кивка старушки, подхватывает Салли на руки. Салли растеряна и испугана, но почему-то рада. Как будто так и должно быть - и нескладная девочка с коротким ежиком светлых волос и была ее хозяйкой. Всегда была. И только добрая фея, которая на самом деле приготовила для девочки совсем другой подарок, понимала, что произошла ошибка, но, возможно, самая счастливая в жизни этих двоих. Ну и не важно, ведь обе в один миг стали нужны - друг другу. А это уже не мало.
Домой Марта бежала, как и все, кто приходил к старушке-фее, не чуя под собой ног от радости, прижимая к груди заветное сокровище, возможно, самое ценное, которое могло бы быть...
Рыжий кот встал и потянулся, топорща свой пушистый хвост. В Новом Доме было светло. Свет падал косыми лучами из больших окон детской прямо на пол, и в центре детской танцевала Пыль, золотая от по-осеннему щеголеватого Света. Поскрипывали деревянные балконные и оконные рамы - это Скрип сочинял новую симфонию, снова осеннюю, только теперь с припиской "детская". На ковре, вокруг мурчащего рыжего кота с шикарным хвостом сидели в кружок куклы, большие и маленькие, фарфоровые и пластиковые. И особняком среди них выделялась необыкновенная кукла из зеленой ткани от старого платья, с розовыми волосами из толстых ниток, заплетенными в две косички, в аккуратненьком платьице в черно-зеленую клетку. Ее звали Салли. А рядом с ней сидела ее точная копия, только из пластика, найденная Мартой где-то на улице в парке и подобранная по примеру старушки-феи. Да и сама Марта была тут как тут - лежала на животе прямо на ковре, и Девочка - пятилетняя дочка Марты - сидела рядом, серьезно разглядывая рыжего кота.
- Мам, а это все правда?
- До последнего слова, - улыбнулась Марта. И добавила: - Коты и куклы никогда не врут, уж можешь мне поверить...