Бывают дни, исчезающие из памяти сразу же, как догорят последние отблески заката. Бывают целые десятилетия, про которые историки-хронисты не могут написать ничего, кроме того, что страной правил такой-то король. Правил. Сидел на престоле. Держал на голове золотой венец. А умер - и пустота. Забыли.
Но бывают годы или дни, когда время свивается в тугой комок, а достойные памяти события происходят почти одновременно, и трудно уже отделить причины от следствий.
Тринадцатый день весеннего месяца Плуга только начался. Солнце уверенно взбиралось к зениту, равнодушно бросая лучи и на северные горы, и на восточную степь, и на волнующееся на западе море. Если бы солнцу были интересны людские дела, то оно, конечно же, не могло не заметить, что внизу происходит нечто необычное. Но светилу нет дела до земной суеты. Говорят, охватить внутренним взором пространство сотни лиг могли древние та-ла, но кто сегодня верит в эти сказки? Людям же остается только догадываться о том, что твориться чуть дальше их собственного носа. Гадать, додумывать, верить, надеяться...
Старый герцог Мор торопился к Узкому перевалу. Спешил к старой торговой дороге, что пересекает Бархатные горы, связывая южные окраины герцогства с долиной реки Альвы и убегая дальше, на восток, в степи Сунлана. Именно оттуда, с востока, можно ждать помощь, да и то лишь в том случае, если его, Эльрика, расчет верен.
Тем же утром командующий восточной армии Келенора - принц Эдо - выезжал на вороном жеребце из ворот крепости Дэгор, что в предгорьях Светлых гор, дабы устроить смотр войскам, которые он поведет на запад, в долину Альвы.
Ровное пространство перед мощными стенами заполнили прямоугольники выстроившихся полков. Принц неторопливо двигался вдоль рядов. Подумать только! Всего двадцать лет прошло с тех пор, как он, ненужный никому мальчишка, бежал из столицы, чтобы сохранить единственное, что у него было - жизнь. За эти годы он стал фактическим правителем доброй трети Келенора и верховным вождем всего Сунлана, с которым его венценосные предки воевали сотни лет.
Командующий остановился перед своим лучшим полком.
- Здравствуйте, гунорцы!
Голос у генерала зычный - такой, каким должен быть голос командира, привыкшего перекрикивать шум битвы.
Командир Гунорского кавалерийского полка, формально приписанного к королевской гвардии, отсалютовал палашом.
- Готовы драться?!
- Да-а-а!!! - рванул воздух рев пяти сотен глоток. Кричали закованные в кирасы рейтары, салютуя принцу палашами, им вторили драгуны, потрясая мушкетами.
- Лучшие сыны Келенора! - Эдо не скрывал радости. - Не посрамите памяти предков!
И ехал дальше.
Вторая, не менее достойная часть его личной гвардии - ргуты. Здесь только старшие сыновья племенных вождей Сунлана. Лучшая легкая конница на свете. Они не ждут приветствий и сами встречают восхищенными криками своего командира.
- Дети мои! - слезы навернулись на глаза принца.
С отцами этих парней он дрался, мирился и пил вино из одной чаши, смешивая его с кровью.
- Дети мои, - повторил принц. - Я знаю ваших отцов. Вы выросли у меня на глазах. Из беспомощных младенцев стали силой, способной потрясти мир. Для вас эта война чужая. Но враг пришел на земли ваших друзей. Так не посрамите же честь отцов, защищая Келенор!
Эдо едет дальше - мимо сунланских стрелков на тонконогих степных жеребцах. А вот Дэгорскирий кавалерийский полк - рейтары на высоких гнедых "тевонах".
Но дальше! Дальше!
Пароконные повозки, похожие на большие арбы, с установленными на них легкими пушками. Снова сунланцы - над головами колышутся пики с разноцветными вымпелами. Рейдеры-егеря со Светлых гор - к седлам невзрачных на вид, но выносливых коняшек привязаны огромные псы. И снова степные воины с длинными саблями и короткими луками...
Для каждого полка генерал находил свои слова. Он видел глаза воинов. Это его армия! И она пойдет за ним, не раздумывая!
- Вы порадовали мое сердце, господа! - принц отъехал подальше от строя, чтобы его видело все войско. - Теперь я уверен! Пусть уттроцев будет в три, в четыре раза больше, чем нас, но нам ли их бояться?! Это они будут страшиться, когда услышат топот копыт наших коней!
Вырвав из ножен палаш, Эдо крикнул:
- Я салютую вашей доблести, господа!
Рев тысяч глоток эхом отразился от каменных стен и ушел эхом в горы.
Принц вернул клинок в ножны, знаком подозвал к себе свиту, которая дожидалась окончания церемонии.
- Сир, гонцы отбыли, - доложил юноша-сунланец.
- Хорошо, Мек, - устало кивнул Эдо. - Мы выиграли немного времени, но спешить все же придется. Нужно успеть к Бенскому ущелью раньше, чем туда подойдет Двальди.
В глазах молодого степняка проскользнуло нечто, похожее на суеверный страх. Но юноша лишь вежливо, как это принято в Сунлане, поклонился командующему.
А принц, словно забыв об окружавших его командирах, смотрел на спускающихся по горной дороге всадников и в который раз думал о том, правильно ли он делает.
Что ему королевство Келенор? Если брат не может защитить вассалов, то почему он, никому не нужный полукровка, должен бросать в бой своих людей?
И все же...
Эдо чувствовал, что именно кровь та-ла заставляет его гнать в сражение поспешно собранные полки.
Кровь - и то странное стечение обстоятельств, которое позволяло ему успеть раньше, чем кто-нибудь мог ожидать.
Если бы ни весенний праздник, во время которого принц устраивал смотр недавно набранным рекрутам, то весть о нападении на Ааре застала бы его не в крепости Дэгор, а далеко на востоке, на границе с Маридом.
Если бы у Альберта Мора, когда утторцы, которыми командовал Антери Двальди-Ааре, ворвались во дворец, не было под рукой "говорящего шара". Если бы в жилах Драконов не текла кровь та-ла, позволявшая пользоваться наследием древних, не прибегая к магии.
Если бы Альберт не успел сообщить о нападении.
Если бы принц Эдо, покидая Келе три года назад, не выторговал у магов-некромантов такой же "говорящий шар".
Если бы... Если бы...
Но случилось то, что случилось.
Конечно, не сразу племена Сунлана из врагов превратились в друзей и вассалов. Пока принц делал карьеру, превращаясь из скромного адъютанта командира Гунорского полка в командующего восточной армией, он связал клятвами на крови, поединками и мирными договорами всю степь. Теперь под его началом больше суланцев, принесших присягу лично Эдо Желтоглазому и не желающих знать никакого другого сюзерена, чем солдат из центральных провинций Келенора. Да и те, кто родились на берегах Альвы или Келе, часто не очень-то рвутся возвращаться домой. Особенно в последние годы, когда в восточную армию начали переводиться офицеры из опальных родов. Король с легкой душой подписывал такие прошения: с глаз долой - из сердца вон. Хотят сами себя загнать в степную глушь - скатертью дорога. В столице еще мало кто понимал, что если придется выбирать между приказом короля и волей герцога Сунланского - гарнизоны приграничных крепостей охотнее подчинятся Эдо. Сместить принца с поста командующего Восточной армии простым королевским указом не удастся. Его придется подкреплять силами ВСЕЙ армии Келенора. В любой момент восток королевства мог превратится в провинцию герцогства Сунланского.
Но титул принца Эдо Иль-Келе носит только до тех пор, пока у Витталиса нет сыновей. Титула герцога Сунланского не существует ни в одном из геральдических списков.
И все же Эдо Желтоглазый шел защищать вассалов своего брата, до которых по большому счету ему не было никакого дела. Вел свою гвардию на запад, вниз по Альве. Разослал гонцов в пограничные с Маридом гарнизоны с приказом отправлять пехоту на север, на границу с Мором, чтобы пройти через перевал Бастол и обрушиться на Ааре с востока. Делал все это, прекрасно зная, что маридские кочевники не преминут воспользоваться моментом, и, вернувшись, сунланцы обнаружат не одну разоренную деревню на границе.
Принц придержал коня и поманил адъютанта. Юноша передал командующему небольшую укладку, в которой во время походов держали карты и наиболее ценные вещи. Эдо достал кристалл хрусталя - тот самый "говорящий шар", наследство древних та-ла.
Таких камней в королевстве - не более дюжины. Хранятся они в сокровищницах самых знатных родов или в магических орденах. С каждым связана легенда об обретении... Кажется, что "говорящие шары" сами выбирают себе хозяев. Очень часто - полукровок, хотя сегодняшние та-ла, которых изредка встречают в самых глухих уголках королевства, и представления не имеют о том, как можно создать подобное чудо. Сколько раз пробовали неуемные маги выведать секрет - все бесполезно. Но тот, в ком есть кровь та-ла, откуда-то знает, как пользоваться "говорящем шаром". Знает, но не может никого научить.
Несколько секунд принц перекатывал хрусталь из руки в руку, пока тот ни нагрелся. Потом тихонько позвал:
- Альберт сын Эльрика!
Камень потемнел, в сердцевине запульсировала рубиновая точка. Но - не больше.
Принц прекрасно знал, что это означает: наследник герцога Мор мертв. Но хотелось верить в невозможное...
Тяжело вздохнув, Эдо провел ладонью по поверхности шара, словно прогоняя морок. Потом четко произнес:
- Господин магистр эт-Вигерини, Онтоли сын Бата!
В глубине шара возникло изображение полутемной комнаты - личного кабинета главы ордена магов-стихиальщиков. Магистр, что-то писавший до этого у стола, поднял глаза - видимо, у него "говорящий шар" лежит на какой-нибудь полке:
- Сир! Рад видеть вас в добром здравии.
- Хоть кто-то в столице этому рад, - усмехнулся принц. - Я тоже счастлив, что ваш орден пока благоденствует. Но сейчас меня интересует другое. Вчера Альберт Мор сумел связаться с вами?
- Да. А потом - пустота, которая...
- Я знаю. Вы сообщили Его Величеству о гибели Альберта Мора?
- Да... или нет, - в голосе мага чувствовалась если не насмешка, то разочарование. - Доклад был передан в канцелярию департамента вассальных земель. Насколько быстро он дойдет до Его Величества...
Маг смиренно опустил глаза.
Стихиальщики - заклинатели ветров и огня, заговаривающие камни и водяные потоки - не были самым влиятельным орденом в Келеноре. Аристократы считали их чем-то вроде ремесленников. Высших магистров приравнивали к цеховым баронам. Но совладать с оставшимся в столице "говорящим шаром" сумел только эт-Вигерини. Бывший юнга с торговой шхуны, чьи родители, простые рыбаки, и не помышляли, что у их родового имени появится приставка эт. Сорванец Онти Вигер, которого приметил однажды портовый заклинатель ветров и взял в ученики...
И принц Эдо улыбнулся в ответ магу:
- Спасибо, господин эт-Вигерини! Вы сделали все, что могли!
И командующий, оглянувшись на терпеливо дожидавшихся его офицеров свиты, небрежно бросил:
- Боюсь, еще пару дней мой любезный брат не будет знать, что его владения значительно уменьшились. И вряд ли мы дождемся столичные полки на мостах через Альву.
2.
В Вельбире, куда направился Эльрик Мор, узнали о войне в то же бесконечное утро второго дня после праздника Эйван Животворящей. Весть о наступлении армии Утторга привез живший неподалеку от Вельбира магмейстер Титус эт-Лидрерри.
Информированности мага барон Унтар Вельбирский не удивился. Опытные некроманты способны переговариваться друг с другом, даже когда их разделяют сотни лиг. Ведь на путях мертвых расстояний не существует. Недоумение вызвало само известие. Зачем северянам понадобилось громить знаменитую лечебницу? Чем помешали королю Ас-Мавилу несчастные больные, для многих из которых колдовские пещеры на севере герцогства Мор были последней надеждой? Но не верить уважаемому в округе старику барон не мог.
- Вы что-нибудь понимаете, господин магмейстер? - спросил барон Унтар.
- Я не воин, - пожал плечами маг. - Могу сказать только одно: лечебница в Будилионе вряд ли имеет какое-то стратегическое значение. Мало того, зачастую там давали приют и утторцам из приграничных кланов. Нану Милосердному поклоняются и у нас, и на севере. Значит, причина жестокости захватчиков в чем-то другом. И еще могу сказать вот что. Магмейстер Эт-Баради не мог, конечно, сообщить точную численность утторских войск. Но в Будилионе их было не меньше полка. И это только там. Еще до того, как утторцы подошли к лечебнице, в начале ночи, настоятель послал мальчишку на крышу храма, откуда, как на ладони, видны Ааре и еще несколько мелких городков на южном берегу водохранилища. Везде - пожары...
Барон Унтар поблагодарил мага и послал лакея к командиру расквартированных в Вельбире королевских пикинеров.
- Надо срочно слать гонца в столицу, - полковник Ррорт примчался в баронский замок сразу же, как получил записку от Унтара. - Это - не обычный пограничный набег утторгских горцев. Это - война.
- Вы думаете, что цели северян гораздо серьезнее, чем захват герцогства Мор? - забеспокоился Унтар.
- Думаю, что да. В последние годы Уттор стал слишком серьезным соперником.
И вот тогда, после этих слов, юный барон испугался, как никогда не пугался еще в этой жизни. Буйное воображение нарисовало ему жуткую картину: полчища закованных в железо утторских рыцарей, лавиной выплескивающиеся из Бенского ущелья и растекающиеся по долине прекрасной Альвы. Дальнейший путь к столице им преграждает Вельбир, а он, барон, не может ни сражаться, ни уйти с дороги. Рикошник на гербе - словно гвоздь, которым его, Унти, судьба прибила к воротам старого замка, не спрятаться, не убежать...
- И что теперь делать? - спросил барон, стараясь, чтобы его голос не дрожал.
- Отправлять гонца в столицу. Вскрывать арсенал и собирать ополчение. Хотя...
Полковник помолчал несколько мгновений.
- Хотя боюсь, решать в столице будут долго... Конечно, это можно считать государственной изменой, но...
- Эдо Желтоглазый? - догадался Унтар.
- Да. Пусть он и та-ла, но эта земля ему тоже не чужая, - кивнул Ррорг.
3.
Герцог Эдо не ошибался: король Витталис Третий пребывал в блаженном неведении относительно происходящих событий. Но так уж устроен мир: если тот, кому судьбой уготовано править, не может или не хочет прислушаться к голосу разума, всегда найдутся те, кто возьмет на себя труд думать за своего владыку.
Король еще не вернулся в столицу. По древней традиции монарх вместе со жрецами Пресветлой богини благословлял засеянные поля. Дикарская, конечно, традиция (как считали многие в просвещенном Келеноре), но позволявшая монарху в эти теплые весенние дни выбраться из душного города на деревенский воздух, в одно из поместий, где устраивался карнавал. Высокородные дамы одевались селянками, кавалеры - пастухами. Балы чередовались с фейерверками, выступления мастеров иллюзий - со сценами из древних баллад, которые разыгрывали придворные. Сам король порой не без удовольствия участвовал в таких постановках. Ведь отличались весенние карнавалы не только изысканной простотой, но и некоторой фривольностью отношений, словно, вырвавшись за город, придворная молодежь отбрасывала все правила столичного этикета.
А вот в парке, окружавшем Большой королевский дворец, в дни праздника царила необычная тишина. Так что двое вельмож, гулявших в то же бесконечное весеннее утро между роскошных цветников, разбитых под окнами занимаемого королевой-матерью крыла, были уверены, что вряд ли встретят кого-нибудь из знати. Садовники же и прочие лакеи, чье присутствие в парке можно было предполагать, предпочитали таиться за непроницаемыми живыми изгородями, лишь бы не показываться, этим двоим на глаза.
Что не удивительно. Одним из вельмож был магистр Ливаль Эт-Вилисорри - глава ордена некромантов, самый сильный и самый страшный, по слухам, человек в столице. Да и во всем королевстве - тоже. Доверенное лицо вдовствующей королевы Алистой. Тот, благодаря кому на престоле сейчас находился Витталис Третий, а не его старший брат, принц Эдо.
Три года назад, незадолго до смерти старого короля, принц-полукровка вдруг появился в столице. Сопровождала его тысяча прекрасно вооруженных степных рыцарей-ргутов. А в Сунлане ргутом считается или вождь племени, или его старший сын. И многие из келенорских военных серьезно задумались: а что будет, если этот та-ла вдруг решит, что имеет на престол больше прав, чем Витталис. Но Эдо попрощался с отцом, встретился с магистром Эт-Вилисорри и несколькими старшими жрецами Тима Пресветлого и снова исчез, оставив пергамент, в котором официально отрекался от претензий на престол. О чем говорили некромант и Желтоглазый, не знал никто. Но королева Алиста заплатила и магическому ордену, и храмам столько денег, что взошедший на престол Витталис Третий был вынужден ввести новые налоги. Но налоги - это все же лучше, чем сунланская армия под стенами города.
Вторым собеседником был маршал королевства герцог Арас Вильмирский. Поговаривали, что после смерти супруга вдовствующая королева слишком приблизила к себе этого блестящего военного. Но что смысла в досужих сплетнях? Гораздо важнее том, что герцог Арас действительно неплохой стратег и умный организатор, который одним из первых сообразил, какую пользу могут принести армии новые открытия магов-стихиальщиков.
Только что закончился традиционный утренний прием у королевы-матери, на котором вельможи по установленному этикету засвидетельствовали свое почтение к первой даме королевства. За завтраком кем-то из свиты Алисты было вскользь упомянуто о "заварушке на севере". Но и Эт-Вилисорри, и герцог Вильмирский прекрасно понимали значение полученных ночью известий. Это заставило их искать места, где можно обсудить ситуацию без лишних ушей.
Магистр невзначай предложил прогуляться по дворцовому парку, а маршал счел, что утренняя прогулка будет ему полезна для здоровья.
- И все же жаль Альберта, - произнес маршал, когда они дошли скамьи возле клумбы с гиацинтами. - Он всегда вызывал у меня искреннее уважение. Помню его последний визит в Келенор. Мы говорили о поставках оружия и о новых типах мортир. Да, именно о них, об искусстве ведения навесного огня. И я вдруг поймал себя на мысли, что больше не замечаю уродства герцога.
- Сколько пришлось заплатить за мортиры? - с усмешкой спросил маг.
- Да, малыш Альберт умел торговаться и никогда не упускал свою выгоду, - кивнул герцог Арас.
И вдруг заключил, как казалось, совершенно без связи с предыдущими словами:
- А Мавил-Меченосец, мне кажется, сошел с ума.
- Да? - удивленно поднял брови Эт-Вилисорри.
- Посудите сами, господин магистр: нападение на Ааре совершенно бесперспективно. Чего хотят утторцы? Если это - просто обычный их набег, только более масштабный и организованный, то уже сегодня они должны начать отступление. Пограбили - и хватит. Но вы говорите, что ваши маги сообщают: Двальди, захватив Ааре, двинул войска на запад, к Виттиарду. А эту крепость можно осаждать до бесконечности, там слишком много наших войск.
- Ну и что?
- А то, что через пару-тройку седьмиц Меченосец окажется в мышеловке. С востока, со стороны перевала Бастол, подойдет Полукровка. От Бастола рукой подать и до Ааре, и до перевалов Ини, через которые прошли войска Уттора. Принцу не нужно будет ничего делать, кроме как захватить северо-восточный угол герцогства и укрепиться возле столицы. С юга обрушимся мы. А единственная дорога на север перекрыта, пока не взят Виттиард.
- А если Эдо не успеет захватить перевалы?
Теперь удивился маршал:
- Насколько я знаю, маневренность восточной армии...
- Вы не поняли меня, герцог, - перебил его Эт-Вилисорри. - Если королю Уттора доподлинно известно, что принц Эдо не станет принимать участие в этой компании? Что вы думаете по этому поводу?
- Независимость Сунлана - глупость. Это дикая страна, где нет ни собственных ремесел, ни развитой магии.
- Они есть в Море. Да по поводу Сунлана вы сильно ошибаетесь. Сколько тысяч недовольных королем, ушло на восток за последние три года?
- Даже если Эдо останется в своих степях, - сказал маршал, делая вид, что не заметил колкости магистра, - утторцы вряд ли удержат Мор. Кланы Мора не смирятся с владычеством Меченосца. И те, и другие - северные дикари, которые воюют между собой уже добрые полтысячи лет. Начнется свара.
Магистр кивнул:
- Вот именно. Поэтому-то, наверное, не стоит спешить с принятием решения. Торговать с десятком глупых дикарей проще, чем с одним карликом-горбуном, набравшимся столичного лоска и столичных хитростей. Заодно можно будет понять, кем стал Полукровка за двадцать лет. Слишком уж силен и независим он ...
Пока вельможи беседовали, сидя на скамье возле клумбы с гиацинтами, солнце успело несколько сместиться на небосклоне, и теперь его лучи заливали чудесную картину, созданную садовниками из цветов разных оттенков. Казалось, что под окнами дворца плещут бурунные волны, в глубине которых скрываются морские твари.
- Все-таки красиво сделали, - кивнул магистр в сторону клумбы.
- Да, великолепная фантазия, - согласился маршал, хотя мысли его были заняты совершенно иными предметами:
-- Почему никто в столице не захотел отряжать своих людей приглядеть за Эдо?
4.
А бесконечное утро все длилось и длилось.
Герцог Эльрик Мор молча ехал на золотистом "тевоне", подаренном ему когда-то старым королем.
Принц Эдо, не слезая с седла, беседовал о чем-то сиюминутном со старшими офицерами.
Король, проснувшись после ночного бала с факелами, завтракал на веранде, любуясь на то, как одетые пастушками фрейлины играют в парке с тщательно вымытыми и расчесанными белыми ягнятами.
В храме Нана Милосердного молились, провожая души погибших сквозь ужасы Кромешной стороны.
Где-то на острове в Вастальском заливе, таком крохотном, что не было на нем ничего кроме скал и цветущего тимирьянника, розовым водопадом сбегавшего к морским волнам, на берегу крошечной бухточки сидела женщина та-ла и задумчиво бросала в воду плоские камешки. И, что можно бы было считать чудом, разбегавшиеся от тех камешков круги не затихали, но, сливаясь с морской зыбью, превращались в тяжелые валы, все быстрее и быстрее спешащие на восток, к устью Альвы. Но никто не видел ни женщины, ни ее нехитрой забавы...
Титус эт-Лидрерри после разговора с бароном зашел в одну из Вельбирских таверн, которыми изобиловали центральные улицы этого торгового города, заказал себе легкий завтрак, но почти не ел. Сидел в глубокой задумчивости, еще и еще раз перебирая в уме все возможные последствия того, что он собирался сделать.
А Барон Унтар, проводив полковника Ррорта, пошел в замковую молельню. Лицо небольшой, всего в локоть высотой, статуи Эйван Животворящей всегда казалась Унтару чем-то похожим на лицо его покойной матери - то, которое он помнил. Тонкие черты, огромные, неземные глаза. Юный барон встал на колени перед алтарем, прижался щекой к каменному постаменту, словно к коленям любимой, и застыл, прислушиваясь к себе и к тихому шепоту, который всегда чудился ему здесь, в молельне. Постепенно исчезало ощущение огромного, словно целая скала, груза, давящего на плечи. Уходил страх.
- Все будет хорошо, мой мальчик... хорошо..., - почудилось барону. - Надейся, мой мальчик... надейся...