Что говорят жрецы в храмах Тима Пресветлого? Были та-ла - да нету их. Ушли, уснули старые боги, оставив наш мир и заботы о нем Великому Заступнику и матери его, Эйван Животворящей. А дикари, что порой встречают в глухих лесах, - это бывшие слуги, брошенные хозяевами. Все забывшие и забывшиеся. Одно умеют: жить, не нуждаясь ни в еде, ни в крыше над головой. Питаются солнечным светом да птичьими песнями, а зимой, когда стужа сковывает землю, спят под корнями деревьев, завернувшись в палую листву. Словно какой-нибудь барсук или еж. Какие из них боги? Нет в них ни света горнего, ни мудрости великой.
Бывает, честный витязь, заплутав на охоте, встретит такого вот полупрозрачного старичка с желтыми, как у кошки, глазами. Разговорятся они. Витязь, наслушавшись бабских сказок, начнет спрашивать лесного старца - как, дескать, славу добыть великую, богатство несметное, как сделать, чтобы красавицы любили? А старик пробормочет какую-нибудь чушь и уйдет тихонько - ни листочка не шелохнет. Будто и не было его. Где мудрость-то?
А подгорные та-ла - то вовсе порождения страха человеческого. Неуютно тому, кто привык по земле ходить, под каменной толщей, словно в могиле, оказаться. Вот и выдумывают рудокопы всякие сказки, чтобы оправдать свой страх.
Так говорят жрецы простецам, чтобы не впадали те в искушение, не тянулись к непонятному народу, владевшему когда-то этой землей. Да и тем, кто слушает эти речи, хочется верить в простой и понятный мир, поделенный на Свет и Тьму. Есть Тим и его матушка, которым всегда можно вознести молитву. Есть Кромешные владыки, от которых нужно держаться подальше. Все беды и несчастья - от темной нечисти. Но для того, кто искренне молится, кромешные не страшны. Тим Пресветлый заступится, Эйван защитит.
Да только верится в это лишь пока вокруг тебя - крепкие храмовые стены. А за ворота вышел - и вот она - Серая Сила. Безразличная к людской суете, равнодушная к молитве.Не злая и не добрая. Просто есть она - и все. Старые люди говорят, что раньше были умельцы, которые могли ту Силу на свою сторону перетянуть. Да мало ли что говорят старые люди...
Глава 21
Скакать сутки напролет не могут даже сунланские кони.
Принц Эдо рвался к Бенской заставе. Он знал, что там идет бой. И не только из короткой записки от маршала Мора, которую еще днем привез гонец. Об этом кричали пришедшие с запада тучи, об этом свистел ветер, об этом грохотали камни под копытами.
Но коням и людям нужен отдых.
Уже на закате сунланцы разбили лагерь возле небольшого городка на берегу Альвы. Отсюда дорога резко поворачивала на север, к ближайшим к перевалу мостам через Бен. Эдо рисковал. Если уторцы уже прорвались, то мосты они захватят в первую очередь. Но идти через Вельбир - это терять больше, чем полдня.
Не успели всадники расседлать коней, как к лагерю подъехала вереница телег.
- Кто тут главный? Примите помощь от матушки Эйван! - крикнул спрыгнувший с передка головной фуры монашек.
Вокруг телег засуетились солдаты с факелами.
- Что привезли, господа? - спросил начальника маленького каравана случившийся неподалеку командир гуннорского гвардейского полка Вартейн Дварский.
- Фураж, - коротко ответил монах. - Дальше на север вам трудно будет найти зерно.
Полковник подозвал одного из младших офицеров, отдал ему команду, и несколько дюжин солдат начали разгрузку телег.
- Как отблагодарить вас, слуга Животворящей? - обернулся Вартейн к монаху.
- Проводите меня к принцу Эдо, - смиренно попросил эйваниец. - У меня к нему письмо от настоятеля.
Через пару минут командующий Восточной армией с удивлением прочитал несколько строчек в переданной монахом записке. Потом перевел глаза на доставившего ее эйванийца:
- Хорошо, святой слуга, я рад приглашению вашего настоятеля. Мне ни разу не довелось побывать в этом храме. Говорят, он один из древнейших в Келеноре?
Монах кивнул:
- Да, еще три сотни лет назад здесь было только святилище Животворящей матушки Эйван. Монастырь построили лишь при Собирателе.
Принц, монах и несколько ординарцев пешком поднялся на вершину нависающего над городком холма. Идти им пришлось недолго. Вскоре взбегавшая на гору ухоженная дорога уперлась в тяжелые ворота. Но сейчас они были распахнуты - здесь ждали возвращения обоза.
Эдо на секунду замедлил шаг, чтобы взглянуть на освещенный факелами фасад.
Принц видел много храмов, но святилище не напоминало ни один из них.
Оно вообще не походило на место, где молятся. Никаких куполов, никакой торжественной монументальности, никаких тяжелых колонн. Обиталище богини больше напоминало городскую усадьбу. Изящное трехэтажное здание из розового камня. Затейливые башенки на крыше, широкие окна, несимметрично расположенные балкончики, узорчатый козырек над входной дверью. Сама дверь - узкие дубовые створки, изукрашенные серебряными узорами.
"А ведь святилищу душно в этом мощеном камнями дворе, - вдруг подумал Эдо. - Его должен окружать цветущий сад - и никаких стен. Это же был когда-то Ее дом, Дом-на-Холме. Как в древних песнях..."
Но принц не успел додумать о том, что увидел. Дверь распахнулась, на мостовую двора упало пятно золотистого света. Темная фигура в проеме помахала рукой.
Эдо с сопровождающим подошли поближе. У входа их ждал сам настоятель. Гелиос эт-Мароли облачился в переливающиеся золотом парадные одеяния, в которых служил на больших праздниках. Он коротко кивнул принцу и почти приказал:
- Ваше Высочество, прошу вас пройти в молельню. Ваши люди останутся здесь - в доме Милостивой вам ничего не грозит.
Эдо не понимал, что происходит, но уверенно пошел за жрецом. Что-то было в этом худощавом старике такое, что заставляло безоговорочно подчиняться.
Пройдя по ярко освещенному коридору, настоятель и принц вступили в молельню. Здесь были потушены почти все огни, поэтому Эдо не так и не понял, насколько велика комната. Стены терялись во мраке. Скудный свет лампад освещал лишь сам алтарь - квадратный постамент и непривычно полную фигуру Эйван Животворящей.
Идущий впереди настоятель приблизился к статуе. Эдо, словно зачарованный, следовал за стариком, не в силах оторвать взгляд от лица богини. Желтоватые отблески скользили по древнему мрамору, и казалось, что изваяние улыбается. Вот-вот вздрогнут ресницы, и прекрасные губ произнесут Слово...
Но - что это? У подножия статуи вдруг вспыхнул ослепительно-зеленый огонь. Маленькая фигурка кентавра, стоящая возле каменных складок одеяния Животворящей, засияла, словно магический "холодный огонь", которым освещают свои пещеры северные рудокопы.
Эдо замер в нерешительности:
- Матерь всего сущего! Эйван Светозарная! Что это? - невольно пробормотал он.
- Знак, - ответил настоятель. - И последняя проверка. Подойдите и возьмите, Ваше Высочество...
Принц протянул ладонь осторожно, словно перед ним - не игрушечная, ростом в ладонь, коняшка, а живой необъезженный трехлеток. Замер на секунду, потом дотронулся до светящегося камня:
- Спасибо, слуга Животворящей!
Больше не было сказано ни слова. Старый жрец слишком долго изучал истории обретения символов власти. А принц был наполовину та-ла. Стоило ему коснуться гладкого камня фигурки, как он вновь ощутил себя одновременно и молодой травой в сунланских степях, и скачущими по ней табунами, и стенами крепостиц на крайнем востоке - тех, что построены вдоль торгового пути, крепостиц, к которым спешат сейчас банды из Мэрида...
- Но... почему здесь, в Иртине? - удивился принц.
- Не знаю, пути мудрых неисповедимы, - ответил старик. - Но мне кажется, что камень ждал того момента, когда вы решитесь помочь Келенору.
- Да, именно так, - кивнул Эдо. - Сунланские шаманы говорили что-то о пророчестве. Дескать, чтобы править востоком, надо повстречать на западе зеленого всадника, скачущего вслед за Солнцем...
- И еще, - настоятель немного помялся, но продолжил. - Вы должны знать, что Знаки связаны не только с теми, кто их носит, но и с теми, кто создал вместилище силы. Эту фигурку много лет назад вырезал из малахита один мальчик... Сын барона Вельбирского. Это было подношение Эйван Животворящей в честь праздника урожая. Милая детская поделка...
Гелиус эт-Мароли и сам не знал, почему тогда он отнес сделанное юным баронетом подношение в тайную сокровищницу, в которой хранились самые дорогие из принадлежащих храму вещей. Словно какой-то внутренний приказ услышал...
Но, когда началась битва в Бенском ущелье, старику приснился скачущий по зеленому лугу кентавр. И Гелиус сразу же понял, что означает этот сон. Поднявшись утром в сокровищницу, настоятель храма увидел, что фигурка мерцает и переливается, словно рассветное солнце сквозь листву...
"Эдо? - спросил себя старик. - Да, его, Полукровку, ждут все. И богиня, оказывается, тоже..."
- Этот мальчик сейчас - барон Унтар Вельбирский, - продолжил эт-Мароли. - Он вместе с герцогом Мором повел ополчение на север. Мне кажется, ваши пути еще пересекутся. Но пока богиня просит вас поторопиться. Знак должен помочь. Как - я не знаю...
- Спасибо, слуга Светозарной! - повторил Эдо. - Я знаю, что мне нужно торопиться. Мы выйдем до рассвета.
Настоятель кивнул. К выходу из храма они шли молча - все, что нужно, уже было сказано. К чему говорить о благословении, если его сила плещется изумрудным светом в руках принца?
Покинув храм, Эдо спрятал фигурку за пазуху. Решился рассмотреть повнимательнее, лишь оставшись в одиночестве в своем шатре.
Небольшая, в ладонь высотой, каменная скульптура. Наверное, мальчик, который делал ее, задумывал что-то вроде пресса для свитков - такие каменные скульптурки ставят на верхний край пергамента, который хранили свернутым в трубочку. Тогда лист не скручивается, и можно, придерживая нижний край рукой, спокойно читать или писать. Поэтому у фигурки - тяжелое круглое основание, над которым, едва касаясь его копытами задних ног, парит вставший на дыбы кентавр. Передние ноги - словно маленький полкан собирается прыгнуть, человеческие руки раскинуты в стороны...
Говорят, когда-то полулюди - полукони жили на этой земле. Потом ушли. Только на древних камнях в степи можно увидеть выбитые кем-то барельефы... Шаманы говорят, что полканы так долго мечтали о полете, что, в конце концов, научились скакать по облакам. Земля уже не прельщала безумцев, и однажды, когда ветер гнал по небу плотные тучи, стадо кентавров поднялось ввысь и вместе с грозой умчалось на восток...
"Вот бы мне хоть сотню таких бойцов, - усмехнулся про себя принц Эдо. - Только сказки это все... красивые сказки... Время кентавров ушло, и приходится как-то обходиться обычными человеческими силами".
Убрав фигурку в ящик с картами, принц улегся на ковер. Он давно уже привык в походах следовать обычаю сунланцев, не признающих ни кроватей, ни стульев. И впервые за всю дорогу Эдо видел во сне не мирных келенорцев, гибнущих под мечами уторских наемников, а рассветное небо, по которому мчатся полулюди - полулошади. Юное солнце плясало в развевающихся волосах скакунов, и пролетали внизу горы и реки, и кружились над головой звезды, хотя не должно быть видно звезд на рассвете...
***
Тот же сон пришел и к дочери старого некроманта Генрике Лидрерри. Сотня стремительных кентавров, чья шкура на фоне рассветного неба казалась зеленоватой, словно присыпанной звездной пылью. Или травяной сок оставил метки на боках, когда катались полканы по утренней росе, набираясь силы перед скачкой? А под копытами - то ли весенняя степь, то ли рассветные облака...
Генрика открыла глаза. Комната была наполнена зеленоватой полутьмой. Солнце еще не взошло, и сумеречный свет пробивался сквозь молодую листву растущих под окном деревьев.
Теперь ей стало ясно, что пора собираться в дорогу. "Так вот о ком был мой сон, - подумала она".
Генрика быстро оделась и пошла в отцовский кабинет. Здесь она уложила в дорожную сумку несколько свитков и драгоценный ковчежец - то ли короб, то ли чаша, странная емкость из истинного серебра, которую отец заказывал знакомым магам-стихиальщикам.
- Едем? - спросил Генрику отцовский ученик Арчи, когда она спустилась в столовую.
- Да. Перекусим - и на коней, - кивнула девушка.
Они столько лет прожили в одном доме, что понимали друг друга лучше, чем иные брат и сестра.
- Меня тоже что-то зовет... манит, - Арчи тряхнул головой, отгоняя ставшие для него с некоторых пор привычными видения Кромешной стороны.
- Ешь быстрее, - наставительно проворчала Генрика. - Ты оседлаешь лошадей, я соберу что-нибудь в дорогу. Меньше, чем за пару дней не управимся - днем через мосты не пройти.
Арчи лишь молча кивнул.
Когда Генрика и ученик некроманта выбрались из городка, сунланкие кавалеристы уже свернули лагерь, и теперь с истоптанной луговины у дороги к верхним мостам уезжали артиллерийские двуколки. Дождавшись, когда арьергард скроется за ближайшим холмом, юные маги неспешно потрусили за солдатами.
Дорога впереди была пустынна. Десять тысяч всадников, спешной рысью скачущие навстречу битве, распугали все живое в округе. Даже собаки в паре деревенек, которые пришлось миновать, куда-то попрятались.
Крестьянам, которые могли заметить Генрику и Арчи, не было до них никакого дела. Для разговоров им хватало и только что увиденной картины: армия Востока на марше.
Гораздо больше Генрика опасалась столкнуться с едущими в Иртин лекарскими повозками - еще вчера в храм стали прибывать телеги с ранеными. Монахи могли задуматься о том, что нужно двум юным некромантам на поле боя.
Девушке не хотелось лишнего внимания. Дело, которое задумал отец, было тайным и вряд ли могло понравиться многим из жрецов. Старик Гелиус, настоятель храма Эйван, вроде бы знал о планах своего приятеля Титуса. Генрика не раз слышала, как эйванит спорит с отцом о тех границах, в которых человек имеет право решать, не отдаваясь всецело на волю богов. Но рядовые монахи... Многих из них Генрика считала тупицами, которые тянулись к силе богини из-за того, что не имели собственной. Поэтому, когда впереди показался небольшой обоз, девушка толкнула Арчи в направлении придорожных кустов.
- Тихо! - шепнула она, когда они спрятались в гуще листвы.
- Может, укрыться мороком? - предложил парнишка. - А то так каждый раз прятаться - мы к утру до мостов не добреемся.
Генрика покачала головой и еле слышно произнесла:
- Не стоит тратить силы. К тому же - а если там нанит? Уж что-что, а истинному зрению монахов-лекарей учат на славу. К тому же раньше, чем вечером, нам и не нужно переходить Бен.
Так, прячась от всех встречных, они добрались до мостов. Благополучно миновали свежее кладбище и раскинувшийся невдалеке от дороги лагерь монахов-нанитов. Но на самих мостах, к счастью юных магов, было лишь охранение из сунланцев. Укрывшись мороком, всадники осторожно миновали дозорных и перебрались на правый берег Бена. Никем не замеченные, Генрика и Арчи поднялись на холм.
- Рискуем? - с сомнением спросил парнишка, когда дочь некроманта потянула его в сторону ведущей вверх тропинки. - Вдруг рассмотрят на фоне неба?
- Им не до нас сейчас, - ответила девушка. - Неужели не чувствуешь?
- Я едва в седле удерживаюсь, тут столько неприкаянных душ! - кивнул Арчи.
- Посмотрим глазами, - Генрика решительно выехала на самую вершину.
Раскинувшаяся перед ними картина мало напоминала батальные сцены, которые показывали маги-иллюзионисты. На дне широкой долины кучками лежало то, что еще недавно было людьми, а теперь больше походило на ветошь. Взгляд зацеплялся лишь за лошадиные трупы да за перевернутые телеги. Но совсем мертвенным поле не назовешь - то там, то тут видны фигурки людей. Кто-то бродил между мертвыми, время от времени наклоняясь к ним. Кто-то ловил оставшихся без всадников лошадей. Вот подъехало несколько телег, на них начали грузить раненых.
Генрика и Арчи спустились с холма и спрятались в расщелине между камнями.
- Придется ждать до темноты.
- Угу, - кивнул ученик мага и занялся лошадьми. Повесив им на морды торбы с овсом, он взял вынутый девушкой из сумки кусок хлеба с сыром. - Жаль, что не удалось посмотреть, что тут было днем. Вот бы ехать вместе с Полукровкой! При штабе - чтобы вся битва - как на ладони! Кстати, ты заметила, на том холме, куда мы поднимались, совсем недавно было много лошадей.
- Заметила, - ответила девушка. - До сих пор сапог оттереть не могу.
- Вот она судьба, - рассмеялся Арчи. - Кому-то битвы и подвиги, а кому-то - то, что после них остается.
Генрика посмеялась вместе с названным братом, но на долго шутки не хватило:
- На то мы и некроманты. Меня сейчас больше волнует, как мы доберемся до Старой Заставы. Отец погиб там. Я это почувствовала днем... словно нечем дышать стало.
- Придется отводить всем глаза. Хотя вряд ли ночью тут будет многолюдно. По-моему, армия ушла на юг, ближе к Альве, - паренек что-то прикинул в уме и продолжил: - Да, на юг. А там, на севере, горит зеленый огонь. Я не знаю, что это. И все же интересно, как закончилась битва? Куда девались уторцы? Не всех же перебили?