Лихоборов-Нижний Сергей Николаевич : другие произведения.

Нефертити из Раши

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вниманию читателя предложен третий роман из серии о Константине Гуделия -грузинском бизнесмене в России. Победа представителей контрразведки над ушедшими в бизнес разведчиками, тем не менее, остается пирровой. Главный свидетель погибает. Вопрос о судьбе его подельников оставлен открытым. И все это происходит на фоне истории любви русской девушки Наталии, вышедшей из простой семьи инженера и учительницы математики, и египетского парня Абу-Маита, рожденного в известной деловой семье, ныне несколько обедневшей. Стремительно и драматично развивается сюжет. Красноречиво описаны национальные особенности, влияние разных культур даже на быт будущей молодой семьи. Вскрыты и проблемы подобных международных браков, прохладное отношение к ним со стороны консульских работников. Но и странное поведение консульских работников имеет свое объяснение. Они совсем не "консульские", а "соседские". С другого конца "военно-грузинской дороги". Понимание этой проблемы наступает медленно, через описание работы местной контрразведки, которая еще не утратила способности жертвовать собою во имя блага своей страны. И все это пропитано любовью. Любовью двух юных сердец, любовью к родине, хоть она у каждого своя. По мнению отдельных читателей, последняя часть трилогии захватывает даже больше, чем два предыдущих. И, наконец, появляется долгожданная вера в торжество справедливости, практически уничтоженная в двух предыдущих романах. Логическое завершение перипетий одной судьбы на фоне других, жизни разных стран и народов. Сам Лихоборов-Нижний - эта совесть "совести спецслужб", остается, как всегда, на втором плане повествования, хотя его личные проблемы наконец-то получают предсказуемое разрешение. Все совпадения, если таковые могут иметь место, с реальными людьми и юридическими лицами случайны и только случайны.
  Вместо вступления.
  
  Сергей который час по разным программам центрального телевидения пытался найти что-нибудь осмысленное. Кроме передачи про кошек и ремонта подержанной мебели с бабочками из золота, ничего не подворачивалось. Коряг с подиума он добровольно оставил любителям погорячее. Ксюшу с ее очередным домом он игнорировал с самого начала проекта. С тех пор, как он узнал, что она закончила МГИМО, он никак не мог понять ее говор простолюдинки. Еще свежи были в памяти изнурительные занятия лингофоном, способные отбить любой неправильный акцент. Малахов потрясал выбором тем. Дибров после развала очередного брака смотрелся только в паре с Жириновским, оказывая последнему всяческие почести. Сразу по двум каналам на него наседал родственник Берзина. Его фамилию Сергей всегда вспоминал с подсказки Елены, но той, как назло, не было дома.
  Безработица не обошла Сергея стороной. И, несмотря на все связи, надо было сидеть дома. Умильно сообщали о росте безработицы. Семь с половиной миллионов вместо трех. Это еще не предел. Идиотски улыбались официальные лица, обсуждая возможность переквалификации "белых воротничков" в строителей дорог где-то в Сибири. Рапорты о сайтах с вакансиями благосклонно принимались лидером правящей партии. Никто не попытался найти там хоть одну вакансию, кроме разрекламированного на всю страну библиотекаря, и то - в Питере. По другим каналам радостно сообщали о сокращении безработицы на 200000 человек. Не иначе, как все они вымерли от голода, если правительство в процентном отношении так и не создало ни одного нового рабочего места, чем, судя по лозунгам правящей партии, безмерно гордилось: "Слово держим. Дело делаем".
  Сергей не поленился и в тот же день в Интернете нашел и сайт, и библиотекаря. Каково же было его удивление, когда на всю Московскую область он нашел всего три вакансии бухгалтера, и те не откликнулись на дальнейшие запросы, ссылаясь на ошибки на странице. В остальном была еще более удручающая картина. Сидевший на гособеспечении председатель требовал сократить себестоимость продукции ВПК, боясь назвать своими словами сокращение рабочих мест. Остальные показатели себестоимости можно было только увеличить. Госпожа Голикова с господином Жуковым явно обсуждали серьезную тему увеличения объема денег на выплаты пособий по безработице и так весело смеялись, что новостное шоу больше походило на стриптиз. Сергей не понаслышке знал, где жил и сколько имел господин Жуков. Они были соседями. Мог посчитать, и сколько имела госпожа Голикова. Не сравнить с пособием по безработице, где-нибудь на просторах России. А что они сделали для создания рабочих мест? Как всегда, ничего. Глава минэкономразвития в каждом выступлении ратовала за сокращение рабочих мест, ей не возражал Шмаков. Достойный лидер достойных профсоюзов. В свое время именно Сергей консультировал его, где лучше спрятать деньги профсоюзов, не сопоставимые по объему с деньгами партии, которые рассовывали по закромам кэгэбешники, и теперь с умилением разглядывал картинку единения партии власти и профдвижения. Чем им был социализм не хорош?
  Бесконечные походы Сергея к врачу из-за перенесенного год назад инфаркта изматывали. Нет, не необходимостью лечения, а невозможностью что-либо вылечить из-за характера самой болезни и бесконечных разговоров в очередях об игнорировании трудового законодательства работодателями. Весь доблестный аппарат ФСБ ничего не мог узнать об этом и доложить по инстанциям. Или просто погряз в бизнесе, и тот беспредел, как голод на Украине, творился ими по заказу лидера правящей партии. Не непосредственно ими, а их агентурой. Очень уж совпадали сроки сворачивания грузинского бизнеса в Москве по всем направлениям с последующим началом военных действий на Кавказе. Весь грузинский бизнес в это время отсиживался в Швейцарии и Германии. Водители маршруток не в счет. Собственно, по этой причине Сергей и оказался не у дел. И именно лидер правящей партии, а не Президент, первым выступил по поводу конфликта. Значит, знал и был готов изобразить решительность во взоре. Сергей опять посмотрел на экран телевизора. Господи, как скучно.
  Переключил на Культуру. Би-Би-Си пришла на помощь. В очередной раз какой-то чудак раскапывал чью-то могилу. И не лень ведь. Профессора всего мира хвалили этого гробокопателя и рвались ему помочь, кто расчетами размеров черепа, кто изысканиями в текстах древних папирусов. В их действиях присутствовала логика. Они хотели результата, а не процесса. И это заставило Сергея молча наблюдать за действиями героев документального фильма в надежде понять, чем кончится все это. Конец не заставил себя долго ждать. Объектив наехал крупным планом на мумию. Нефертити. Египет.
  "Значит нам туда дорога", - невесело пошутил про себя Сергей. Боже, если бы он только знал, как близок в тот миг оказался к истине.
  
  
  
  
  
  
  Глава Первая.
  
  - Мам, я ухожу от Ашота, - Наталия была упряма с детства. Антонина, ее мать, и не пыталась спорить. Это был странный союз двух одиноких сердец. Ашот полностью зависел от отца и, судя по всему, тот не собирался давать ему разрешения на брак с русской. А Наташа была русской до мозга костей. И влюблялась по-русски, до глубины души, и хранила верность своему избраннику, словно он стал ее мужем и единственным поклонником. Потом чаша терпения лопалась, и Наталия с присущей истинным русским решимостью рвала все отношения, сжигала мосты, если было необходимо - меняла работу. Это не помешало ей получить два высших далеко не простых образования в области филологии и стройиндустрии. Получился менеджер по строительству со знанием двух или трех европейских языков.
  - Как думаешь, пойдет или подкоротить? - Наталия примеряла у зеркала халатик для пляжа. Антонина молча взглянула в окно. Минус двадцать три по Цельсию, если верить портативной метеостанции, висевшей на стене.
  - Не рановато? - с улыбкой поинтересовалась мать. - Это тебе потребуется не раньше, чем через полгода. На дворе почти зима, хоть и величают осенью.
  - В самый раз, - Наталия, не снимая халатика, подошла к своей дамской сумочке, вмещавшей до трех килограммов ноши формата А4, и достала два комплекта загранпаспортов, страховок и авиабилетов. - Через неделю мы летим с тобою в Шарм-эль-Шейх. Я решила проветриться, а заодно заняться дайвингом.
  Антонина потеряла дар речи, молча глядя на дочь.
  - Я не могу, у меня работа, - неуверенно начала мать, но что-то подсказывало ей, что она поедет. Неделю назад во сне она увидела себя под пальмами, изнывающей от зноя, нянчащей на руках двух ребятишек, будто бы - своих внуков. Сон был цветным, а теперь становился вещим.
  - А как же ты со своей работой? - вдруг поинтересовалась Антонина. Дочь недавно купила в кредит новый 3-ий Фокус от Форда. И ее зарплата очень даже была нужна для выплаты кредита. Отец платил по кредиту сына. Тот почему-то все вещи покупал в кредит в конце месяца. И срок выплат по кредиту подходил, когда до зарплаты оставалась неделя. Сынуля без зазрения совести перекредитовывался у папы, не погашая перед ним своих обязательств. Наталия же сама платила по кредиту, чем обеспечивала семье довольно сносное существование в трехкомнатной квартире в "хрущовке" на проспекте маршала Жукова.
  - Меня сегодня сократили, - порадовала дочь. - Дядя Ашота сослался на кризис и сократил меня на следующий день после того, как я порвала с Ашотом.
  - Деньги-то хоть все выплатили? - осторожно спросила мать, предполагая самое худшее.
  - Не поверишь, за четыре месяца и еще премию дали. Наверное, за то, что не претендую на Ашота, - Наталия улыбнулась и продолжила выкладывать на столе в своей комнате причиндалы предстоящей поездки. У Антонины отлегло от сердца. Хоть деньги на погашение кредита будут. А там можно и машину продать.
  - Ну, так работу искать надо, - неуверенно заикнулась по поводу доходов будущих периодов мать.
  - Какая работа, мам, на дворе кризис, всех выгоняют, - спокойно парировала дочь. - Поедем, отдохнем, а там видно будет.
  Леденящее душу спокойствие дочери озадачило Антонину. Никогда ее Наташка не была безрассудной. А тут хочет спустить все полученные деньги на увеселения. Видимо, переживает, но не хочет виду подать.
  - Знаешь, а я составлю тебе компанию, - неожиданно для себя согласилась Антонина. - Надо будет только лекарства взять. А то давление не выдержит. Подскочит.
  Наталия улыбнулась.
  - Еще как подскочит, - то-ли пошутила, то-ли предупредила она. Антонина замерла от неожиданности. Но дальнейших пояснений не последовало. Зазвонил телефон. Антонина механически подняла трубку.
  - Здравствуйте, - еврейско-кавказский акцент выдал говорившего раньше, чем он представился, - Антонина Сергеевна, а Наташа дома? Это Ашот.
  Антонина вполоборота глянула на дочь, ожидая указаний. Наталия молча показала на аппарат в своей комнате.
  - Сейчас, подожди, Ашот, переключу, - ответила Антонина, перебрасывая звонок на второй аппарат. Наталия молча взяла трубку.
  - Слушаю, - голос у Наташи был ровен и безразличен. Это даже насторожило мать.
  - Наташа, дорогая, я тебя люблю. Не бросай трубку. Я тут внизу. Поедем, покатаемся. Я машину возьму. Или - на твоей?
  - Если бы ты меня отцу представил или в загс позвал, то, может быть, мы бы и договорились. А так, зачем? Я за тебя и премию у твоего дяди получила. Не возвращать же.
  Вопрос прозвучал для Ашота, по всей видимости, странно.
  - Ты же знаешь, мне надо встать на ноги. Тогда я смогу на тебе жениться самостоятельно.
  - И когда это будет? Лет через тридцать, когда ты вместо меня женишься на секретарше?
  - Ты меня не понимаешь, - брякнул Ашот. - Я сейчас поднимусь. Я действительно люблю тебя.
  - Не стоит. Дверь для тебя будет закрыта.
  - Я все равно поднимусь.
  - Твое право, - Наталия положила трубку, направилась к двери и выключила звонок. Выключатель на звонке был установлен, еще когда она была крохой, чтобы не будить ребенка, когда тот спит. Потом появилась вторая металлическая дверь. И с выключенным звонком в квартиру было не достучаться.
  - Ты зачем звонок отключила? - поинтересовалась Антонина с кухни, где молча ждала развязки драмы, литрами попивая Панангин, Валосердин и прочие полезные для сердца таблетки и напитки.
  - А зачем он мне со своим предложением покататься? Накатались уже. Хватит. С отцом не знакомит. С семьей тоже. Пусть живет, как может.
  В дверь несколько раз постучали. Мягко говоря, постучали. Но металлическая дверь выдержала чужеродную агрессию. Зазвонил телефон. Никто не снял трубку. Заиграли мелодии мобильников. Наталия взяла у матери бокал и, не спрашивая о содержимом, молча выпила.
  - Какая гадость, - прокомментировала она.
  - Просто концентрация высокая, - пояснила мать.
  Пропикал СМС. Наступила тишина. Наташа пошла прочитать текст СМС и вернулась бледная, как мел. Мать осторожно забрала телефон из ее рук и взглянула на текст. Там были сплошные угрозы человеческой жизни, на которые только и способны брошенные малообеспеченные, а то и просто нищие обитатели кавказских гор. Антонина в свои пятьдесят продолжала оставаться капитаном запаса войск связи и дочерью пусть медика, но полковника ГРУ, не замеченного в кабинетной работе. Она молча отстучала текст без единой угрозы в ответ с тактичным напоминанием о юридической ответственности за угрозы человеческой жизни и простым сочувствием, что теперь автор первоначального СМС ответит в любом случае, если с ее дочерью что-либо случится. Телефон отпипикал почти мгновенно. Ашот опять твердил о любви к Наташе. То-ли любовь, то-ли трусость. Но Наташа и ее мать облегченно вздохнули.
  До прихода с работы отца оставалось минут тридцать.
  - Звонок включи, - обратилась Антонина к дочери, - а то отец не поймет.
  Наталия молча включила звонок и пошла крутиться в своем халатике перед зеркалом.
  - Мам, его надо удлинить, - неожиданно услышала Антонина голос дочери.
  - Зачем? - не поняла она.
  - Чтобы ноги были закрыты, - пояснила Наташа. - Да и плечи надо бы убрать, а то -слишком голые.
  Антонина вернулась с кухни и спокойно разглядывала дочь.
  - Ты что-то не договариваешь? - предположила она.
  Дочь лукаво улыбнулась, но не сказала ни слова.
  - Проще пойти и новый купить, чем делать все эти вставки, - заявила Антонина.
  - Проще, - согласилась дочь, - но не лучше. Я этот халат люблю. Мне в нем везет.
  - Ну, ты даешь, подруга, я тебе что - рабыня Изаура что-ли? С утра в школе, с обеда репетиторство, а по ночам - твой халат.
  - Ну, мам, ну, так надо, - не пояснила ничего Наталия.
  В дверь позвонили.
  - Если это опять Ашот, я его выброшу в окно, - решительно заявила Антонина и направилась к двери. Наталия спряталась в своей комнате, ожидая развязки.
  Это был Ашот. В демисезонном однобортном черном пальто с глубоким вырезом на груди, без шарфа, но в перчатках, сером костюме в полоску, в белой рубашке при галстуке, в остроносых черных ботинках под крокодиловую кожу, как у всех российских сенаторов из кавказского региона, или североитальянских мафиози, он стоял на коленях у двери, а вся лестничная площадка была устлана букетами роз. Розы не висели разве что на потолке.
  - Антонина Сергеевна, позовите, пожалуйста, вашу дочь, - попросил он, не меняя позы.
  Антонина потеряла дар речи и остолбенела, благодаря своей комплекции полностью перекрывая вход в дом. Сзади ей в ногу тыкался мордой огромный кавказец по кличке Шип, то-ли овца, то-ли корабль. Иногда, когда он особо отличался, его называли Ш-и-и-т с долгим-предолгим "и", что в переводе на русский звучало весьма грязно. Его миролюбивый характер не позволял ему сразу раскусывать надвое случайных визитеров. Но долго ждать он не привык.
  - Фу, Шиит, - почему-то произнесла Антонина. Пес поднял на нее озадаченно морду. Он явно не чувствовал за собою никакой вины. Он даже не мешал женщинам разговаривать, хотя вполне мог бы и попроситься на улицу. Но он знал, что скоро придет хозяин, и они вместе пойдут гулять. За семь лет своей жизни он уже привык к такому распорядку и не искал перемен. С расстройства он грозно рыкнул в сторону визитера, запах которого бередил его нос.
  - Шип, ко мне, - скомандовала Наталия из комнаты. Шип еще раз рявкнул и нехотя пошел к ней. Как минимум, она погладит его за ухом, а покусать визитера он еще успеет. Шип расположился у ее ног на диване, не мало не беспокоясь о том, что при его росте молодой хозяйке оставалось сидеть на подлокотнике. Надо же было дать понять, кто в стае главный. С Антониной он никогда бы себе ничего такого не позволил бы. Она его кормила. И хоть он не признавал ее главной, но она его кормила. Регулярно. А в отсутствие хозяина даже выгуливала.
  Услышав рык, Ашот вскочил на ноги. О существовании собаки в доме родителей он не подозревал, поскольку у Наталии была своя квартира. И там собак не было. Даже фотографий. Вообще, та квартира была какая-то служебная. В ней даже мужской бритвенный прибор стоял в ванной. И Ашот полагал, что там они только изредка встречаются с Наталией, а живет в ней Наташин брат. Его, как истинного кавказца, это устраивало. Но в этой квартире жил другой кавказец. И его, этого другого, его кавказский дух явно вывел из себя.
  - Проходи, - предложила Антонина, - только без фокусов. Иначе Шип тебя порвет и не заметит.
  Шип рыкнул из комнаты. Он любил, когда им стращают. Ашот аккуратно приблизился к двери Наташиной комнаты и заглянул внутрь. Шип на диване поднял голову. Наташа двумя руками вцепилась в его ошейник, но команды "свой" не подала. Шип, если бы не Наташа, был готов к прыжку. С ней на шее он явно не допрыгнул бы. Он решил обождать, пока Наташины руки устанут.
  - Наташа, я тебя люблю, - начал Ашот, - вернись. Я все улажу с дядей. Тебя опять возьмут на работу.
  - Значит, меня действительно уволили из-за тебя?
  - Дядя посчитал, что так будет лучше для нас обоих.
  - Он оказался прав, - согласилась Наталия, еле сдерживая Шипа уже своим весом. Руки затекали. Ашот это понял.
  - Но ты же будешь всю жизнь жалеть, - простонал Ашот.
  - О чем? О том, что перестану отвечать по твоему мобильнику, когда ты за рулем. Тоже мне, нашел секретаршу.
  - Я думал, что тебе это нравится. Все знают, что ты моя девушка.
  - А я хочу быть женой.
  - Вернись, дай мне время. Я все улажу.
  - У тебя было достаточно времени. Мы знакомы несколько лет. За это время ты меня ни разу не пригласил в свой дом.
  Ашоту нечего было возразить. Он и сейчас не мог пригласить ее в свой дом. Дорога с ней туда ему была заказана. Ни мать, ни отец не одобряли его выбора. Девочка из простой русской семьи с непонятным дедом, малообеспеченным отцом устраивала их только в качестве игрушки для сына с последующей женитьбой на респектабельной невесте из своих. Москву уже давно пожирали кланы, и быть вне клана становилось не выгодно. Как следствие - династические браки. Русские со своей культурой и правилами общежития не котировались. Бал правили национальные меньшинства. А русских все учили в школе терпимости и интернационализму. Прямо, как белых в Америке.
  - У тебя мало времени, - бросила Наталия, - руки затекают. А он тебя порвет.
  Шип привстал и протащил Наташу по дивану. Даже рычать не стал. Ашот быстро ретировался. Хлопнула дверь. Шип потащил Наташу вперед.
  - Да уймись ты, - обратилась она к собаке.
  Но Шип повернул к ней голову с настолько добрыми глазами, что от удивления Наташа отпустила руки. Завиляв хвостом, Шип устремился к двери и стал рвать когтями на ней обивку. Зазвенел звонок.
  - Отцу открой, - прозвучал с кухни голос Антонины. Наташа встала и пошла открывать дверь. Шип был сам не свой от восторга, стараясь вывернуться из-за хрупкой Наташи и лизнуть хозяина в лицо.
  - Ну, хватит, хватит, - нехотя отмахивался от него Игорь, сияя от счастья. - Измажешь. Уйди. Дай тапочки одеть.
  Шип побежал на кухню, чтобы проверить, готов ли ужин. В шестиметровой кухне с холодильником, Антониной и мойкой ему было не развернуться. И он, по всей видимости, был единственной в мире собакой, которая умела ходить задом, не поворачивая головы. Он как вошел, так и вышел. Развернулся в прихожей и помчался к Наташе, чтобы сообщить ей о том, что на кухне все готово к ужину. Наташа плакала. Он ткнул свою мохнатую морду ей в лицо и стал слизывать слезинки со щек.
  - Это что за дела? - голос Игоря звучал нарочито грозно. Он как отец души не чаял в своей дочери и сделал все, что мог, для ее благополучия. Но работа с шифраторами и дешифраторами подводных лодок сделала его сначала невыездным, а потом и бедным. Безденежье последних десятилетий давало себя знать. Крутились, как могли. Но государство сначала обложило его флажками, а потом еще и посадило на голодный паек. Он не принял перестройки, олигархов и рынка. Он оставался верен присяге и долгу. Хотя одной слабой утечки информации вполне хватило бы на безбедное существование где-нибудь там, за околицей новой России, все еще верующей в собственное процветание. - Сходила бы лучше на лестничную клетку и убрала бы все эти веники, пока кошки их не обоссали.
  Подобная резкость ошеломила дочь, которая ничего не знала о букетах. Но глаза моментально просохли. И гордый собою Шип сразу же метнулся к Игорю, ожидая похвалы.
  - Иди, иди, - то-ли ей, то-ли Шипу сказал Игорь.
  На всякий случай пошли вместе. По дороге Шип даже оглянулся. Его глаза явно вопрошали: "За что?" Игорь направился на кухню, грустно улыбаясь.
  - Есть будешь? - поинтересовалась Антонина.
  - А что у нас на ужин? - парировал Игорь, заглядывая в кастрюлю Шипа.
  - У него или у тебя? - проворчала Антонина, голосом изображая раздражение.
  - У него? Мне и каши достаточно, - примирительно отреагировал Игорь, наблюдая, как жена накладывает ему полную тарелку гречки.
  - Извини, все мясо Шииту ушло, - съехидничала Антонина, закрывая собою тарелку с кашей, плиту и пол-окна. Когда тарелка появилась в пределах видимости, на ней лежало несколько кусочков мяса.
  - Шип их не стал, - пояснила Антонина.
  - Вот что значит - настоящий пес, - улыбнулся Игорь, - Всегда позаботится о хозяине.
  - Да его вообще надо на самообеспечение перевести, - предложила Антонина.
  - Он себя прокормит, - согласился Игорь и замер с вилкой во рту.
  У входа в кухню стоял Шип с букетом роз. Даже Наталия рассмеялась в прихожей. Шип глазами спрашивал разрешения войти. Когда Игорь ел, он на кухню даже не заглядывал.
  - Ладно, так и быть, заходи, - сказал ему Игорь.
  Шип поднес букет Антонине. И как только она его взяла, попятился к выходу по отработанной схеме.
  - У-у-у, подхалим несчастный, - грозно улыбнулся Игорь. Шип виновато посмотрел в прихожую, выясняя, что он сделал не так. Раздался смех Наташи, и Шип повеселел. Не раздумывая, он побежал в ее комнату, чтобы отхватить место на диване.
  Антонина воткнула розы в ближайшую вазу, не снимая обертки.
  - Что тут у вас случилось? - поинтересовался Игорь.
  - Да так, твоя дочка ушла с работы, порвала с Ашотом и купила путевки в Шарм-эль-Шейх, чтобы утопиться, но с комфортом.
  - Мам, все не так, - послышался голос Наташи, которая явно терзала Шипа, как плюшевого мишку. - С работы меня сократили. Ашота я выгнала. А на море хочу заняться дайвингом.
  - А папа будет платить за тебя кредит по машине, - подытожил Игорь.
  - Нет, я договорилась. Машину у меня купят.
  Отец и мать посмотрели друг на друга. Такой прыти дочь раньше никогда не демонстрировала. Да и вправе были они рассчитывать, что она предложит машину им взамен той старой Волги, которой они так гордились. Хотя, кредит платить из-за сына им было нечем.
  - А цветы зачем? - поинтересовался Игорь. - Меня Ашот на лестнице чуть не сбил. Даже не поздоровался.
  - Это он от Шипа бежал, - пояснила Антонина. - Наташка ему сказала, что руки затекли, вот-вот отпустит ошейник.
  Игорь расхохотался.
  - А зачем он приходил? - поинтересовался отец.
  - Просил вернуться, - пояснила за свою дочь Антонина.
  - Ну, а ты что? - спросил он у Наталии.
  - Я не согласилась, - раздался голос из соседней комнаты.
  - И правильно сделала. А то вернись, чтобы не ты меня, а я тебя выгнал.
  Эта фраза подвела все итоги. Каша и мясо кончились. Наступила очередь Шипа. Не успел Игорь отдать тарелку Антонине, как в дверях появилась морда Шипа с поводком в зубах. За ним стояла Наташа. Наступала очередь второй смены на кухне. Пока отец с собакой гуляют. Потом будет и третья очередь, когда ест один Шип. Но это потом после прогулки.
  - Ну, что, вражья морда, готов? - Игорь улыбнулся Шипу и потрепал его по загривку, пристегивая поводок. Шип стоял не шелохнувшись. Как только щелкнул замок двери, он рванул поводок.
  - Полегче - полегче, - послышался с лестничной клетки голос Игоря, так и не успевшего до конца засунуть ногу в одну из кроссовок.
  - Проходи, поедим, - предложила Антонина дочери. - Тебе макароны по-флотски, со вчера остались, или гуляш с кашей гречневой?
  - Давай макароны, - согласилась Наталия.
  Антонина положила себе только гречку и полила ее подсолнечным маслом.
  - Я - на диете, - пояснила она дочери.
  - Тебе не надоело. Какое сердце выдержит все эти диеты? Вон, отец, как был толщиной с карандаш, так и остался. А ест не меньше Шипа.
  - Мне бы его комплекцию, - согласилась Антонина.
  - Мам, а тебе действительно удастся договориться на работе? - поинтересовалась Наташа.
  - Пока не знаю, - задумчиво ответила Антонина, - надеюсь, пойдут на встречу.
  - Только ты там уж очень страшных картин моей жизни не рисуй. А то мои девчонки все узнают, расспросами достанут.
  - Нет, я буду только о себе. Мол, здоровье и так далее.
  - Мам, какое здоровье, - усмехнулась Наталия, - на юге тебе может стать только хуже.
  - Спасибо, что помнишь.
  В дверь опять позвонили.
  - Для отца - рано, - засомневалась Антонина, но направилась к двери. Щелкнул замок.
  - Андрей, заходи, - приветствовала она сына, - какими судьбами?
  - Да, оказался в вашем районе, - ответил Андрей. - Для начала: " Всем привет".
  Андрей махнул рукой Наташе и прижался щекой к матери. Он работал уже несколько лет в "Новом желтом такси" и исколесил всю Москву. В те редкие моменты, когда он оказывался в этом районе один, он обязательно заезжал домой перехватить кусок-другой, или просто попить чайку.
  - Ну, что, Натаха, как дела? - задал он свой дежурный вопрос, рассчитывая на не менее дежурный ответ, - брата покормишь?
  - А ты что-нибудь принес? - Наталия регулярно приучала его к мысли о самоокупаемости. Сколько заработал, на столько и поел. Андрюха же исповедовал принцип, несколько отличный от ее, "сколько заработал, столько съел, а потом - навестил родителей". Эта перепалка иногда выливалась в продолжение. Начинали делить имущество: кому, сколько достанется от родителей. Но это не мешало ему самозабвенно любить младшую сестру, которую он практически вынянчил и вырастил в школьные годы. Сам он учиться не любил, рано возглавил всю школьную шпану, легко влезал в любые разборки. Но от Наталии требовал хороших результатов в учебе, и запросто осаживал любого потенциального обидчика. Перестройка пришлась ему по душе. Он увидел в ней возможность прожить на то, что заработаешь. Но быстро понял, что жить будут другие, а ему оставили право на нищенское существование. Тогда он еще больше навалился на сестру, чтобы она выбилась в люди.
  - Что, Натаха, на пенсию собралась? - поинтересовался он, - Или стоящего жениха нашла?
  Наталия зарделась. Это не ускользнуло от матери. Но Антонина молча выжидала, не задавая лишних вопросов. "Откуда он может знать?" - невольно мелькнуло в голове у матери. - "Наверное, Наташка сама трепанула".
  Отношения брата и сестры моментами были куда как более откровенными, чем у дочери с матерью, тем более - с отцом.
  - А что, есть повод так подумать? - вслух поинтересовалась она. - Или ты чего выведал?
  Антонина внимательно взглянула на сына, потом перевела взгляд на дочь.
  - Подумать всегда можно, - парировал Андрей.
  - Да врет он все, - стушевалась дочь.
  "Опять темнят", - решила Антонина.
  - Мой руки, проходи на кухню, сейчас у Шипа каши отберу, - вслух произнесла она, - Наташ, поела, освободи место брату.
  Наташа зыркнула на Андрея, тот улыбнулся и направился в ванную комнату. Кто не жил в "хрущовках", тот наивно представит себе от 20 до 30 квадратных метров с джакузи. Это его право. На самом деле идеи архитектора-француза были развиты и дополнены советскими строителями и архитекторами. И то, что великий француз предлагал для одного неимущего, советские мастера циркуля и рейсфедера адаптировали к проживанию пяти человек, или четырех человек и собаки. Сами они в таких домах не жили, предпочитая квартиры с плавающими полами, в двух уровнях или с выходами в разные подъезды и через этаж. Андрей вымыл руки над ванной, некогда ослепительно белого цвета. Теперь о том величии остались лишь серо-ржавые воспоминания. На месте раковины стояла стиральная машина с верхней загрузкой белья, и висели бесконечные тазы. Над ванной сохли белье и полотенца для лица и для рук. На стенке примостилось зеркало со стеклянным подзеркальником, сплошь уставленное кремами и пастами. На стиральной машинке валялись щипцы для завивки, фен и бритва отца. Андрей, подобно Шипу, предпочел не разворачиваться и задом вышел из ванной.
  - Чего так долго, остывает, - грозно сделала ему замечание мать. Нет, она его любила и баловала. И отсутствие дисциплины компенсировала показной строгостью и резкостью. Он это понимал. И чем старше становился, тем меньше обращал на это внимания.
  - Как дела на работе? - поинтересовалась мать.
  - Да так. На забастовку тягают, - проронил Андрей.
  - Зачем? - не поняла Антонина.
  - Поназаключали договора с водителями, которые на своих машинах таксуют, - начал объяснять Андрей сквозь набитый рот, - у нас отстежка 75 процентов, а у них только 25. С одного и того же рейса доход, а разница в три раза. А диспетчера тех тоже не обделяют.
  - Ну, ты бы шоколадку диспетчерам подбросил, - посочувствовала сыну Антонина. - В некоррумпированном государстве, построенном военными и спецслужбами, без смазки, где сядешь, там и слезешь.
  - Мам, шоколадками давно не берут, - парировал Андрей. - Думаешь, не отстегиваем? Еще как отстегиваем. Просто их все больше становится. Охрана, механики, доктор перед выездом. А клиентов все меньше. Все на свои пересаживаются.
  - Андрюш, отец и так за тебя везде платит, - насупилась Антонина, - побойся бога. Он деньги не штампует. Он меньше тебя зарабатывает. А платит даже за твою квартиру. Куда ты деньги деваешь?
  - Я тут автомодельным спортом увлекся. Такие радиоуправляемые модели. Мы с ребятами каждые выходные соревнуемся. Знаешь, есть даже специальные полигоны с проложенными трассами.
  - А почему ты решил, что отцу это не интересно? - Антонина почувствовала себя обманутой. Пока они с отцом последнюю копейку тратят на долги сына, тот ведет жизнь, которая ему явно не по карману.
  - У отца Шип все заменил, - улыбнулся Андрей. - Сейчас из машины посмотрел, как они бегают. Не понял даже, кто кого выгуливает. Разве что, не лают одновременно.
  - И тебе бы собаки хватило, - едко заметила из соседней комнаты Наталия, - а то нашел на кого равняться: на олигархов и их прихвостней.
  - Какие прихвостни? - не согласился Андрей. - Там ребята простые: из охраны "Лукойла".
  У Антонины перехватило дух.
  - Они, небось, в месяц тыщ по десять получают гринов, а ты? Дай бог, на одну наскребаешь.
  - Мам, не будь занудой. Не в деньгах счастье.
  - А в их количестве, - опять Наталия из-за стенки поучаствовала в кухонной беседе.
  - Наташка, кстати, права, - согласилась мать. - Ты когда начнешь все покупать в кредит в начале месяца? Сразу после зарплаты. И отцу было бы проще. Не надо было бы на ушах стоять каждый раз, как только погашение по твоим кредитам наступает, - проворчала Антонина.
  - Со следующего месяца, - примирительно произнес Андрей.
  Антонине нечего было возразить. Цель воспитательной беседы была достигнута. Как и в прошлые его посещения.
  - Мам, спасибо, все было очень вкусно, - начал Андрей, вставая из-за стола, чтобы покинуть кухню. - У вас комп свободен?
  - Не пущу, - завизжала Наталия из-за перегородки.
  - Почему? - удивилась Антонина.
  - А он его часа на три займет своими стрелялками. Мне в чат надо. Пусть едет деньги зарабатывать.
  - Кстати о деньгах, - начал Андрей, - Наташ, не дашь денег на машину?
  - Не дам, - отрезала она.
  - А саму машину? - поинтересовался Андрей.
  - Тем более, не дам, - опять отрезала она.
  - А я матери все расскажу, - беззлобно улыбнулся Андрей.
  Антонина замерла на кухне.
  - Черт с тобою, комп свободен.
  - Ну вот, а говорила, что занят, - рассмеялся Андрей и направился в большую комнату, где и находился компьютер.
  - Шантажист, - бросила ему вдогонку Наталия со своего дивана.
  - Просто старший брат, который за тебя сильно переживает, - парировал Андрей, распароливая компьютер.
  У входной двери началась оживленная возня.
  - Да, уймись ты, - прозвучал голос Игоря, который пытался удержать Шипа на поводке, но тот рвался в квартиру сквозь вторую дверь.
  - Уймись, я тебе сказал, - опять заорал на него Игорь, но тут разглядел ботинки сына. - А этот тунеядец что здесь делает? Свои деньги кончились, к маме подкормиться приехал?
  На свою беду в автоматическом режиме Игорь отстегнул поводок. Шип, сметая все на своем пути, бросился в большую комнату.
  - Стоять, место, - завопил Игорь.
  - Уйди, морда, и так всего испачкал, - закричал на Шипа Андрей, - хоть бы лапы помыл. Сам при этом поцеловал Шипа прямо в горячий пятачок его носа. Шип с чувством выполненной миссии возвратился из большой комнаты. За ним простиралась дорожка мокрых и грязных следов. Осматривая брюки, за собакой следовал Андрей.
  - Привет, пап, - бросил он как можно равнодушнее, - ты чего своего пса отпустил? Смотри, как он меня уделал.
  Андрей показал свои джинсы, равномерно испачканные лапами Шипа, особенно в области паха.
  - У, зверюга, - шутливо он потрепал Шипа за ухом. Шип опять попробовал полезть целоваться.
  - Сидеть, я сказал, - Игорь ревниво наблюдал за собакой.- Два балбеса. И стоят друг друга. Вот и идите в ванную отмываться.
  Шип понял команду правильно. Мордой открыл не плотно закрытую дверь ванной комнаты и в полной темноте запрыгнул в ванную. Андрей щелкнул выключателем, зажигая свет.
  - У, морда, сейчас я на тебе отыграюсь, - с этими словами Андрей взял в руки душ и включил воду, пользуясь размерами ванной. Шип стойко принял из его рук всяческие поношения, словно подозревал, что победа останется за ним. Его мокрая шерсть подобно веревкам свисала вниз. Он ждал, когда Андрей вымоет ему последнюю лапу. Затем, не встряхиваясь, он выпрыгнул из ванной и побежал жаловаться к Наталии в ее десятиметровую комнатушку.
  - Ма-а-а, скорее убери его отсюда, - Наталия запрыгнула на спинку дивана.
  - Ты что, с ума сошел? - нечеловеческим голосом вопил Игорь. - Убью.
  Относилось это к Шипу или к Андрею, он не уточнил. Счет шел на секунды. Антонина успела. Схватив первое попавшееся банное полотенце из вывешенного для просушки на кухне чистого белья, она с не свойственной полным людям прытью, оказалась в наташиной комнате и бросила банное полотенце на Шипа как раз в тот момент, когда тот начал сушить свою шерсть.
  - Слава богу, - облегченно вздохнула Наталия, слезая со спинки дивана и направляясь за половой тряпкой. - Он бы мне все обои испортил.
  - Где этот паршивец? - заголосил Игорь, имея в виду Андрея. - Вот заставлю тебя всю квартиру переклеивать.
  - Угомонись, пап, переклею, - улыбающийся Андрей спиной выруливал из ванной.
  - Тряпку бы лучше прихватил, - заметила Наталия, обтекая его со стороны прихожей. - Там сейчас соседи прибегут жаловаться, что ты их затопил.
  Наталия протерла пол под Шипом, который снисходительно поглядывал на нее с ее же дивана.
  - Пошел вон, - Наталия несильно ударила его тряпкой, - весь диван из-за тебя мокрый. Как я на нем сидеть буду?
  Шип почувствовал, что переиграл, и виновато удалился. Следом за ним поплелся отец.
  - Кто комп не выключил? - прозвучал голос Игоря из большой комнаты. - Опять этот лоботряс на моем компе играл? Уберу модем, так и знай.
  - Да, ладно, отец, я на пять минут. Наташкину почту посмотреть, - пошутил Андрей.
  - Зараза, - Наташка бросилась на него с кулаками.
  - Шучу, шучу, - миролюбиво произнес Андрей, удерживая обе ее руки, а она пыталась пнуть его ногой, но не больно.
  - Надоели, - произнесла Антонина. - Разбирайтесь сами.
  И пошла в самую дальнюю комнату, увеличенную за счет кладовки и превращенную в родительскую спальню.
  - Ну, вот, доигрались, - пожалел о заварушке Андрей, отпуская руки Наталии, которая больше следила за матерью, чем воевала с братом.
  - Наташ, закрой, я пойду, - попросил Андрей сестру.
  - Ты там, на дороге, поосторожнее, - попросила она его. - А на счет машины ты серьезно? Просто, я ее продаю.
  - У меня денег нет, - без обиды пояснил Андрей, - а так ты хоть деньги в семью принесешь. Ну, ладно, пока.
  - Пап, Шип, пока, - крикнул он.
  - А что, матери уже и доброго слова жалко? - раздался издалека голос Антонины.
  - Я подумал, что ты прилегла, - примирительно крикнул в ответ Андрей, - пока.
  Раздались легкие удары о пол. Это Шип рысью прибежал из комнаты матери и остановился в дверях, всем своим видом прощаясь с Андреем.
  - Пока, - крикнул отец, не отрываясь от компьютера, - всю оперативную память засрал своими игрушками.
  - Извини, - буркнул Андрей и приобнял сестру на прощание.
  Наташа закрыла за ним дверь. И стала собираться.
  - Я пойду к Анастасии. Ключи у меня есть. Буду поздно, - крикнула она в пустоту и захлопнула за собою дверь.
  Шип опять процокал по полу в большую комнату. Дальше путь ему преградила Антонина. Она, молча, сквозь проем двери спальни, смотрела на супруга.
  - И долго это будет продолжаться? - поинтересовалась она. - Думаешь, не знаю, что ты в чате с молодыми девахами общаешься. Знаю.
  - Но, ведь, не ревнуешь, - парировал Игорь.
  - Больно надо. Кому ты, мой облезлый, нужен, кроме меня - дуры.
  - Тонь, а чего еще в командировках делать, - рассудительно начал Игорь, - или пить, или с местными романы крутить. В какую гостиницу не приедешь, звонок. И будто голос дежурного по отделению милиции спрашивает: "Вам девушки не нужны?". Сам не верит, что кому-то нужны. И где столько девушек набрать?
  - Ты мне зубы не заговаривай, - Антонина грозно продвинулась в проем двери. - Девчонка того и гляди с пути собьется, а ты все по девочкам в Интернете ползаешь.
  - Ты о Наташке? Мне бы ее рассудительность, - улыбнулся Игорь. - Не собьется с пути. Наши корни.
  - Послушай, облезлый мой, может, оторвешь свой зад, на вторую работу пойдешь. Девчонке и одеться хочется, и мир посмотреть. Почему я должна ей халат перешивать?
  - В этом мы с тобою никогда не договоримся. Я всю зарплату в дом приношу. На нее и живите. А то сынуля в кредит домашний кинотеатр покупает, папа плати. В папиной квартире живет. Опять папа плати. Соизмеряйте доходы с расходами.
  - Да твой Шип нас объедает и за Андрея, и за Наташку, - не выдержала Антонина.
  Шип удивленно поднял глаза. В таком ракурсе его еще не рассматривали. Игорь притянул его к себе за ошейник и потрепал за ухом.
  - Шипа не тронь. Я с ним только и отдыхаю.
  - Я тебе не хороша?
  - Глупостей не говори. Но больше, чем есть, мне взять негде.
  Антонина и сама понимала, что взять негде. Циничные заявления депутатов звучали призывом к бунту. Учителя должны туже затянуть пояса. У них и без того высокая зарплата. Надо сокращать количество платных мест. Кому надо? Своих детей за границей учат. И на детей у них откуда-то в Думе деньги есть. А на учителей нет. Ее зарплата отличалась от депутатской в ноли, а не в проценты. Да и у Игоря та же картина. Без его продукции все эти герои-подводники просто утонут. Но им и зарплаты, и квартиры. Все больше в Москве. А ему дырку от бублика. Будь сыт рекламой, что ты работаешь на страну. Не на страну, а на собственников в этой стране. Небольшая разница, но существенная.
  Антонина тихо вздохнула и пошла в наташину комнату разбираться с халатиком. Мысль уже активно рисовала, из какой рубашки можно выкроить рукава для него и за счет чего надставить его снизу. "Зачем ей это?" - невольно стучало в голове. "Уж, не в мусульманскую ли страну девица намылилась. Только этого не хватает. Оттуда возврата нет". Невольно потекли слезы. Так организм сбрасывал и без того высокое давление.
  Антонина разложила материалы, о которых подумала вначале. Вроде, все подходило. Она решительно взялась за ножницы и булавки.
  Активность жены в комнате дочери привлекла внимание Игоря.
  - Ты чего там затеяла? - поинтересовался он. - Оставь наткины вещи в покое. Придет, шуму будет.
  - Щас, - не согласилась Антонина, - сама просила. Ей из-за такого папаши не в чем в Шарм-эль-Шейх ехать.
  - Куда? - не понял Игорь.
  - В Шарм-эль-Шейх, - пояснила Антонина.
  - Это же за границей, - не понял Игорь.
  - За границей чего? - ерничала Антонина, - Москвы и Московской области?
  - Вообще-то, России, - принял все за чистую монету Игорь.
  - Вот и славно, - подытожила Антонина, - может, жениха себе там найдет, из бедуинов. У него, хоть, верблюды будут, а то у папы все-про-все одна Волга. Стыдно в аэропорту показаться.
  - Допустим, такой Волги, как у нас, олигархи обзавидуются, - усмехнулся своим же словам Игорь, - а серьезно?
  - Облезлый ты мой, ты, хоть, знаешь, что твою дочь выгнали с работы, что теперь и по ее кредиту тебе платить? У них кризис, видите ли.
  - Откуда мне знать, при мне что-то говорили?- поежился Игорь. Перспектива платить за автомобиль дочери ему явно не улыбалась. - Но ты же мне ничего конкретного не сказала.
  - Ну, так ты отец или пустое место? - не унималась Антонина.
  - Отец, отец. Вы об этом вспоминаете, когда вам деньги нужны.
  - Что правда, то правда, - согласилась Антонина. - Все остальное время ты с Шипом проводишь. Мне уже места в постели нет. Там Шип спит.
  - Может, тебе таблеток дать? Ты какая-то красная стала, - забеспокоился Игорь.
  - На кухне возьми. Они у приемника лежат.
  Игорь сутуло направился по квартирному лабиринту на кухню за лекарствами. Это были не ведомые ему владения жены, куда он без надобности не заглядывал. Она все делала сама. И ремонтировала краны, вызывая мастера, и клеила панели на стены и потолки. Он только прокладывал кабель-каналы для телевизоров и телефонов. Когда Наталия впервые пришла на работу в офис, то искренне удивилась, что там позапрошлый век в средствах связи. Это была заслуга Игоря. Но в отличие от сына у него домашнего кинотеатра не было. Игорь быстро нашел таблетки и прихватил с собою бокал воды.
  - Тонь, я принес.
  Но Антонина откинулась на диване. Ей было плохо. Что делать, он не знал.
  - Тонь, прими.
  Он протянул ей таблетки и бокал воды. Как-то остро ощутил, что без нее он даже не знает, где и что лежит. Антонина вяло взяла таблетки и проглотила их, запив водой из бокала.
  - Может, врача вызвать? - несмело спросил Игорь.
  - На хрена они мне, сейчас пройдет, - все еще красная от прилива крови Антонина начинала испытывать действие лекарств. - Мы с Наташкой собрались на курорт, а они меня не выпустят.
  - Какой курорт? - взвился Игорь, искренне боявшийся потерять Антонину.
  - Шарм-эль-Шейх, - уже бодро ответила Антонина, порываясь встать.
  - Да полежи ты, без тебя Наташка все доделает.
  - Чего лежать? Вот поедем на море, там и належимся.
  - В могиле тоже не плохо, - черно пошутил Игорь.
  - А ты проверял? - улыбнулась Антонина, приобретая человеческий цвет кожи лица. - Отец, пойдем, чайку попьем.
  - Я сейчас сделаю, - принял ее предложение Игорь.
  Молча подошел Шип и улегся у дивана, даже не предпринимая попыток подвинуть ее на диване, что непременно сделал бы с Наталией.
  - Собрались, - улыбнулась Антонина, поглаживая рукой Шипа. - Один чай бежит заваривать. Второй - на его место, меня успокаивать. Подхалимы.
  - Что есть, то есть, - согласился Игорь, понимая, что жене уже лучше. - Тебе черный или зеленый?
  - Лучше зеленый, - Антонина опять выпрямилась на диване.
  - Только пусть вернутся, я им покажу, - Игорь грозно бросил в пустоту свою речь, обращенную к детям. Судя по интонации, он поверил, что опять пронесло, что Антонина сейчас отлежится и встанет. Шип приподнял голову, готовый броситься в пустоту и разобраться с теми, кто заставил нервничать его хозяина.
  - Успокойся, - Антонина погладила Шипа, - все будет хорошо.
  
  
  
  Глава Вторая.
  
  Телефон, как всегда, зазвонил неожиданно. Сергей за время своей инвалидности уже привык к его звенящей тишине. Она наступила не сразу. Какое-то время знакомые и коллеги по бывшей работе поддерживали его, интересовались здоровьем, материальным положением. Были и такие, кто лелеял тайную надежду, что им удастся поссорить его с Константином Гуделия. Они непрозрачно подталкивали его к конфликту, но Сергей воздерживался от прямой конфронтации. Все-таки свой. Помимо увольнения по инвалидности и того случая в Женеве, было много и хорошего в их жизни. Интерес к нему медленно угасал. Дольше всех держались те, кто хотел продолжить с ним работать. Они в глубине души надеялись, что Сергей встанет в полный рост, создаст бизнес, что-нибудь в железнодорожных перевозках нефти и нефтепродуктов, пригласит их, и они начнут получать достойную зарплату и еще приворовывать, как у Кости. Но время шло, а он упорно занимался своим здоровьем. В его планы абсолютно не входило кормить и без того разжиревший чекистский аппарат на южном, ранее президентском, а теперь председательском, направлении. С легкой подачи государства, все грузоперевозки на северо-кавказском направлении прикрутили якобы криминальные структуры, которые вышибли оттуда якобы грузинских бандюганов, к числу которых были отнесены все те люди, с которыми Сергею довелось работать последние годы. Частично, и он сам, как их главный зарубежный финансист. И он не спешил.
  А тут и Шредер подтянулся. Мало кто обратил внимание на ту непродолжительную встречу двух старых друзей. Действительно друзей и действительно старых. Впервые на нагловатом лице безнаказанного чекиста была растерянность. Золотовалютные резервы страны во вверенном ему правительстве превратились в труху, растаяли, как дым. Почему об этом сообщил Шредер, а не свой в доску Минфин, он понять не мог. Опять подставили. Теперь уже питерские. Страна и раньше делилась для него на врагов и предателей, а теперь она вся стала состоять из предателей. Сергей с умилением наблюдал за метаниями человека на экране телевизора. Ставка на погоны выглядела карикатурно. Ну, не знали полевые учреждения, как руководить денежным обращением страны. Не привыкли думать. И все тут. А Минфин знал только, как создавать фонды за рубежом и прятать их от Геращенко. Опять же - за рубежом и в долларах. Это был крах. Крах, который проспал даже Лужков. Он продолжал оклеивать Москву транспарантами типа "Создай свой бизнес", а то деньги кончаются. Объявили кризис.
  Была ли экономика России настолько интегрирована в мировую экономику, чтобы импортировать кризис, Сергей даже думать не хотел. Он вспоминал старый анекдот про слесаря, когда у того спрашивают, что он будет делать, если деньги обесценятся. А бедный и "тупой", по мнению правящей элиты, слесарь отвечает, что как стоила эта штуковина бутылку водки, так и будет стоить. При стабильных объемах экспорта сырья, не марганца и молибдена через мелкие фирмешки типа "СовЭкэ", а нефти, анекдот про слесаря вполне компенсировал отсутствие знания марксистско-ленинской политэкономии.
  Но телефон был настойчив. И почему-то Сергей не хотел снимать трубку. И все-таки снял. До боли знакомый голос произнес всего несколько слов: "Я только что из Лондона. Борис умер. Похороны послезавтра. С тобою свяжутся". И не дожидаясь ответа, звонивший положил трубку. Нет, тот, кто звонил, не опасался прослушки. Его погоны и кавалерийские форменные галифе не уступали большинству на Охотном ряду. Он просто боялся разрыдаться в трубку.
  Сергей остолбенел. Не для его сердца подобные новости. Взгляд упал на таблетки. Пальцы в полной тишине отсчитывали и ломали упаковку. Семь видов лекарств, якобы бесплатно выделяемых ему государством. В общей сложности где-то на три тысячи рублей в месяц из семейного, а не государственного бюджета. При пенсии 4150. Молча налил воды в стакан и выпил. Молча сел на диван. Молча усилил звук у новостных программ. Российское телевидение хранило молчание. В рот воды набрали. По щекам потекли непрошенные слезы. Вот так, без помпы, уходить и ему. Борьке хоть дали заработать, а тут - сплошная личная скромность. Сергей поднял левую руку и заложил ее за спинку дивана. "Только бы выдержало", - подумал он про свое сердце. И, как много лет назад, перед глазами опять всплыл образ той милой латышки, которая, если не обманывать самого себя, и стала причиной его инфаркта. Она почему-то в его мозгу всегда ассоциировалась с чьей-то смертью. Хорошо посмеялся над ним лечащий врач: "Что, влюбился? А рассказать некому. Дурак, лучше бы жене рассказал. Ну, облила бы она тебя ведром холодной воды, чтобы остыл малость, зато инфаркта не было бы". Воспоминание не оттеснило мыслей о Борисе. Тридцать лет из жизни не выкинешь. Интересно, а знал ли кто-нибудь, что они с Борисом были не только друзьями? Кроме звонившего, разумеется. Сергей опять почувствовал, что глаза не слушаются его. Слезы потекли уже водопадом. Наружу прорвались рыдания. В голос. Хорошо, хоть, Ленки нет. Сергей пытался овладеть собою. Вначале не получалось. Потом мысли стали приобретать более или менее, но стройный порядок. Кто-кто, а уж он-то вполне мог допустить мысль о постороннем вмешательстве с летальным исходом. Но в его обязанности не входило разгребать дерьмо по другому ведомству. Пусть свои там и копают. Взгляд на мир сквозь призму ведомств высушил слезы и остановил рыдания. "Господа, ставки сделаны, ставки сделаны, господа".
  Щелкнул замок входной двери. Елена возвращалась из похода по своим делам. Сергей не пошевелился, продолжая восседать на диване.
  - Хоть бы сумки на кухню отнес, - высказала она свое неудовольствие. - Я, понимаешь, в "Азбуке вкуса" для тебя твой любимый английский лимонад купила, а ты его даже на кухню отнести не сподобился.
  При слове "английский" слезы хлынули из глаз Сергея, но он продолжал молчать.
  - Что, опять о своей сучке подумал? - довольно резко для интеллигентной женщины, но Сергей не обратил на это внимания. Елена давно все и правильно поняла, как тот лечащий доктор. Но, по-своему привязанная к Сергею, она не смогла его бросить в таком положении. О чем всегда жалела. А Сергею бросить ее было сложно. Он и сам не знал, почему. Когда ты бросаешь себя вперед усилием воли и накручиваешь метры пешком, словно самолет на испытаниях, хочется, чтобы кто-то был рядом. Эгоистично? Безусловно. Но это - правда жизни. А той сказочной латышки рядом именно в это время и не было. Приходили на ум стихи Константина Симонова про взрывов тень. Опять Константина. Просто какое-то помешательство на этом имени.
  - Борька умер, - тихо произнес Сергей.
  Лена опустилась на калошницу в прихожей.
  - Как умер?
  - Как все. На посту. В Лондоне.
  - Какой страшный город. Ваши мрут в нем, как мухи. Уже третий из твоего окружения.
  - А ты все пристаешь, когда мы туда поедем, - улыбнулся Сергей.
  - Никогда, - подытожила Елена. - Хоть ты и зараза, но живым ты мне дороже, чем мертвым.
  Оба улыбнулись черному юмору жизни. Все личные перепалки отступали на второй план.
  - Не знаешь, от чего? - поинтересовалась она.
  - Нет, Андрей не сказал.
  - Что, из МГУ позвонил? - не поверила она своим ушам.
  - Нет, другой, редактор, - не стал уточнять Сергей.
  - Ты пойдешь? - это был далеко не праздный вопрос.
  - Теперь я не могу ему навредить. Пойду. Все-таки одно и то же дело делали.
  - Только он миллионер, а ты дворник, - подколола Елена.
  - Видно, судьба такая, - не обиделся Сергей. - Одни по алмазному делу проходят, другие внимательно изучают материалы следствия. Одни к американскому послу ездят чай пить, а другие визу в Штаты по рекомендации нелегального резидента и его русской жены получают. Каждому - свое.
  - Достал, - призналась Елена, скрывая то, как она расстроилась от новости.
  - Зато живой, - согласился Сергей.
  - А что по новостям? - поинтересовалась Елена.
  - Тишина, - улыбнулся горько Сергей. - "Они уходят, выполнив задание..."
  - Хоть звезда осталась.
  - И дети, - подхватил Сергей, направляясь на кухню с сумкой с лимонадом.
  Лена так и осталась сидеть в прихожей. Не было сил двинуться с места. В голове стучало: "Их отзывают высшие миры..."
  - Ты чего? - поинтересовался Сергей, открывая бутылку и наполняя хрустальный фужер лимонадом. С тех пор, как он стал стеснен в средствах, он старался есть и пить на фарфоре и хрустале. Своего рода, бегство от осознания трудностей бытия.
  - Да, так, - отмахнулась Елена. - А Ольге каково? Младшему, ведь, около пяти.
  - Когда он свой бизнес продавал, семейную часть он надежно укрыл. Не переживай.
  - Ты-то откуда знаешь? - не поверила Елена. - О тебе тоже легенды ходят, насколько ты богат.
  - Слухи о собственном богатстве трудно опровергнуть, - согласился Сергей, - О бедности - легко. Купил вертолет и свободен.
  - Расшутился, - укоризненно заметила Лена, проходя в помещение кухни.
  - Я уже отплакался, - оправдался Сергей. - В голос.
  Его это ни мало не смущало. Он не плакал даже, когда хоронил свою мать. Только твердил слова Юлиуса Фучека "В горле сдержите стоны..." А здесь не мог удержаться. Почти тридцать лет они с Борисом общались только через секретаря. Особенно, когда тот занял министерское кресло. Чебрикова просто распирало. Он послал, ну не лично, а через помощника, Сергея с какой-то бумагой к Борису. А Сергей попросил передать ее с водителем. Водитель вернулся и пояснил, что секретарь явно ждала кого-то другого. Секретарь. Не Борис. Тот ни на секунду не сомневался, что приедет не Сергей. В крайнем случае, он упадет с лестницы, но не дойдет.
  
  А началось все при Горбачеве. Это фанаты перестройки думают, что Горбачев начал и возглавил. Бог им в помощь. Пусть будут счастливы. Сергей же знал точно, кто, где и когда. Такой провинциал, как Горби, был только куклой в натруженных, но твердых руках кукловодов. Они даже по-русски между собой не разговаривали. Особенно, когда волновались. Один из них занимал целую комнату в здании Государственного банка СССР. И оттуда осуществлял общее руководство банковской системой Советского Союза. От него зависели все основные назначения. Сергей пошел на собеседование с ним после Бориса. Сергей собеседования не прошел. Приведут тысячу доводов, чтобы обгадить, но основной был в том, что Сергей плотно работал с экспертной комиссией, созданной чуть-ли не по личному распоряжению Андропова и расположившейся во дворе Госплана СССР. Полкаши, засевшие там, ничего не понимали в вопросах, которые анализировали. Ими руководило пролетарское чувство справедливости, и их объединяла навязчиво славянская внешность. И вдруг экспертиза проектов начала давать результаты. Появились цифры убытков, да еще с коэффициентами приведения. Срочно умер ряд академиков, особенно из тех, что проводили в жизнь компенсационные сделки. Сидеть никто не хотел. Ожидать подобной прыти от линейных и одноплоскостных полковников не приходилось. Товарищи быстро разобрались. Тех, кто повыше, - на загранработу, тех, кто пониже - на улицу. Нет, не полковников, а тех, кто действительно считал цифры. Сергей был десятой спицей в колеснице, но и его зацепило.
  Бориса же вели на работу в ЦК. Он был достоин. Но смущал один-единственный недостаток: со студенческой скамьи он дружил с Сергеем. И Борис снял трубку цековского аппарата. Это был один из первых его деловых звонков.
  - Сергей, привет, - раздался голос Бориса в трубке.
  - Привет, - удивленно посмотрел на телефон Сергей. Он знал, что Бориса взяли на работу в ЦК, и никак не ожидал его звонка при своей должности.
  - Как Елена? - металлически потрескивая, спросил голос.
  - Спасибо, хорошо, - цель звонка по служебному телефону вообще размывалась. Предположить, что Борис хвастается, Сергей не мог. Что ему нужен сотрудник и выбор пал на Елену, тем более. Жена Бориса не поняла бы. Оставалось ждать.
  Пауза затягивалась.
  - Что за ерунду прислал Внешэкономбанк, читал? - если бы на этом конце провода был не Сергей, то можно было бы ожидать и мата. В ЦК часто незнание русского компенсировали матом.
  - Ты о чем? - осторожно поинтересовался Сергей. Личное давно ушло в сторону. Он теперь общался с большим начальником из ЦК, и ошибка в разговоре могла стоить дорого. Металлическое потрескивание настораживало.
  - Вчера пришло письмо из Внешэкономбанка за подписью Алипегова, где он дает зеленый свет Свободной экономической зоне в Шереметьево, а его изъяли, и передо мною лежит письмо нового шефа банка, где он сводит на нет наши усилия в этой области.
  Сергей отвечать от лица чужого ведомства уполномочен не был. Но и нескольких телефонов у него в кабинете не было. Связаться с Внешэкономбанком он не мог.
  - Ты о бланке с красным гербом? - осторожно задал вопрос Сергей.
  - Да, а что бывают другие?
  - Да, сэр Фома Иоахим-оглы Али-бек, в просторечии Фома Иванович, например, у них там пишет только на именном бланке с черным гербом, - пояснил Сергей, уходя от решения и скандала. - Он попросил себе бланки с красным гербом у нового шефа, но ему отказали.
  - Да плевать мне, кто на чем пишет, - Борис был откровенен, или ему суфлировали.
  Время в распоряжении Бориса было не ограничено. Сергею надеяться было не на что.
  - Это я вчера отвозил в Кремль письмо с красным гербом от той же даты и с тем же номером, а с черным я забрал. Передо мною лежит. Так что, Боря, не мог ты прочитать текст письма Алипегова, - Сергей решил прибиваться к берегу, а то смоет.
  Борис проглотил это замечание и замолчал.
  - Алипегов у тебя? - поинтересовался Сергей, - Или шавку прислал?
  - Дурак - этот новый шеф, - прорвалось в трубке, - а Фома Иванович - единственный из современных руководителей, кто знает дело.
  То-ли это был запоздалый совет, то-ли прямой ответ на поставленный вопрос.
  - Значит, Фома у тебя, - сделал вывод Сергей, - Борь, будь человеком, по позиции ведомства набери шефа Внешэкономбанка. Мне кажется, что он много лучше Фомы Ивановича разбирается в некоторых вопросах. А на Фому одного Софрапласта хватит и просаженных на дилинге миллионов. Не отмыться.
  Сергей предположил реакцию Фомы на эту оплеуху. Мира не будет. Это ясно.
  - Ладно, какой номер вертушки у шефа Внешэкономбанка?
  - Извини, Борь, посмотри в справочнике. Я не уполномочен.
  Телефон дал отбой. Сергей позвонил своему человеку в банке по прямому номеру. Сразу после этого у него на столе зазвонил телефон. И голос с мягким кавказским акцентом предложил зайти к нему для объяснений. Позиция, изложенная в письме с красным гербом, полностью соответствовала позиции не только Сергея, но и ведомства звонившего. Просто подпись на сей раз была нового шефа Внешэкономбанка СССР. За ней Сергей вчера и мотался.
  Диалог с Борисом прервался на долгие тридцать лет.
  
  - Надо же, совсем недавно были на его пятидесятилетии, - вдруг вспомнила Елена.
  - Да, я тогда очень удивился приглашению. Вначале даже хотел отказаться.
  - Твой приход выглядел так, словно тебя под дулом пистолета туда пригнали. Даже охрана растерялась, когда ты спросил, куда тут подарки складывают.
  - А я и не собирался к нему подходить. Он - через секретаря, я - через охрану. Полная гигиена. Бесконтактный метод общения.
  - Ну, Борис же сам к нам подошел, - заметила Елена.
  - А у него был выбор? - криво улыбнулся Сергей. - Я бы к нему точно не подошел.
  - Почему? - Елена никогда не могла понять, почему Борис и ее Сергей всегда мило раскланивались при встрече, всегда мило отзывались друг о друге, всегда могли прийти на помощь друг другу, но "через секретаря", как называл это Сергей. А Сергей никогда не давал ей пояснений. Она в свое время даже книжку про Столыпина у него ухватила с автографом автора. А Сергей ее поставил на самом видном месте, но без комментариев. В то время Сергей работал в МПС РФ, и Лена по-своему истолковала его жест.
  - Борис делал то же дело, что и я. Просто, когда было необходимо, он пошел дальше, а меня отцепили, и я выполнил роль представителя спецслужб. Он демонстративно со мною порвал. Ему поверили. А мог бы его спалить, - Сергей опять улыбнулся. Сколько раз он спорил с прожженными вербовщиками, что брать надо "не сломанных жизнью". А те упрямо делали ставку на вербовку калек, духовных и физических. Чем больше внешних уродов в разведке, тем хуже она работает. Просто, не уроды как-то сами устраиваются по жизни.
  Раздался звонок мобильника. Жизнь возвращалась в милую сердцу железяку.
  - Это Яна - секретарь Бориса Федорова, - проговорил спокойный дежурный голос, - Сергей Николаевич, панихида состоится в морге ЦКБ.
  Далее шли детали. Как проехать.
  - Да, спасибо. Я знаю, - ответил Сергей, - там забирали мою маму.
  Яна растерялась от подобной трактовки сюжета.
  - Мы будем, - Сергей окончил беседу и положил мобильник на стол.
  - Вот и все, - повернулся он к Елене, - названо время и место. Сомнений не осталось. Умер лидер общественного движения "Вперед, Россия", дважды министр, сподвижник Ельцина и Чубайса с Немцовым, не получавший предложений стать губернатором Нижегородской области, к примеру. А средства массовой информации по-прежнему молчат.
  - Ты хочешь сказать? - голос Елены дрогнул.
  - Я хочу громко промолчать, - согласился Сергей, - уж больно рано начали расчищать дорогу к трону. Теперь, как у дона Карлеонэ, кто первый подхватит знамя, тот и при делах...
  - Скажи мне, что это не твои? - взмолилась Елена.
  - Мне, а, следовательно, и им, он не мешал. Пусть себе бы и дальше резвился на просторах России. Подумаешь, ездил по городам и весям. Кто-то эти поездки организовывал. Не сам же на площади сторонников вербовал. Ты что, действительно веришь, что ему бы позволили стать президентом? - Сергею стало смешно от самой мысли, - ну, если только с Буковским на пару. Он перед кризисом обналичил такую сумму через эфэсбешников, что его тут же накрыли бы. И сам бы ушел в тень. Здесь кто-то другой. Из тех, что его вели.
  - Но ты же говорил, что вас вместе пропускали через собеседование.
  - На меня компромата не хватило. Мне все только твердили: "Уберите защиту, Раскройтесь, пожалуйста. Пейте коньяк, а то вы все больше на шампанское налегаете".
  - Ты же с ним однажды сцепился?
  - Не сцепился, а объяснил, что ему не следует думать, что он - "пастух", если его на встрече эта штатовская сучка так назвала. По крайней мере, в моем присутствии. Он поинтересовался, почему. Ну, я и рассказал ему, как сам ее спросил, кто сказал ей, что она "пастух", если она меня раскрыть не может.
  - И что ты имеешь? Был бы сейчас министром.
  - Или лежал вместо Бори, - съязвил Сергей.
  Тишина пришла в дом. Ее не нарушали даже соседи. Молча слушал тишину телефон. Прислушивалась к ней Елена. Казалось, что Борис тоже был здесь.
  - За тебя, Борь, - Сергей достал французский коньяк в граненой бутылке, небрежно плеснул на дно стакана для виски и залпом выпил, - Пусть тебе повезет. Не на все вопросы ты сможешь ответить.
  - Можно подумать, что сам не такой же, - Лена пришла в движение. Сама она никогда не пила и не могла понять, зачем пьют другие.
  - Солдаты, павшие на поле брани, отправляются прямо в рай.
  - Тоже мне, солдат нашелся, - Елена улыбнулась.
  - Каждый день борюсь с недугом, столько лет воюю с женой, авось, зачтется, - невесело улыбнулся Сергей. СМИ хранили молчание. Даже Интернет.
   * *
   *
  Милиционер устало разгонял машины при въезде на стоянку морга ЦКБ на Рублевском шоссе. Неумелые руки горе-водителей никак не позволяли им въехать во двор. Только черные лимузины иностранного производства со спецпропусками достойно проскакивали мимо него, слегка снижая скорость. Сегодня ожидался наплыв высокопоставленных посетителей. Ожидался даже помощник Президента. Надо было глядеть в оба, не в один. Потом им предстояло сопроводить гроб до Троекуровского кладбища. В кортеж включили всего три машины. Это означало, что покойник - из бывших. Все эти лимузины слиняют после гражданской панихиды. Милиционер устало посмотрел на приближающуюся пешком пару средних лет. "Слишком хорошо одеты для метро", - про себя отметил он и хотел уже заступить им дорогу во двор, как услышал слова мужчины: "Смотри, только шведское телевидение". Милиционер взял под козырек. Так, на всякий случай, в оправдание своих намерений. "Наверное, живут рядом", - решил он для себя.
  Лена дернула Сергея за рукав.
  - Говорила же я тебе, что надо на машине поехать.
  - Ну, смешались бы с толпой, а так нас каждая собака видит, - успокоил ее Сергей.
  - И цветы ты не купил, - заметила Лена.
  - Их и здесь продают, - парировал Сергей.
  - А вдруг не хватит? - беспокоилась Елена.
  - Ты хочешь сказать, что все эти букеты роз они за свой счет купили? - недоумевал Сергей. - Да они удавятся за копейку.
  - А если гвоздик не будет?
  - Эти гавнюки только розы покупают. Им теперь гвоздики претят. На нашу долю останутся.
  С этими словами Сергей и Елена втиснулись в толпу, накопившуюся в предбаннике. Сергей оставил Елену возле Андрея, а сам поспешил к лестнице, где местные власти устроили распродажу венков и букетов. Он сразу разглядел красные гвоздики и взял всего пару штук. Отпускавший цветы мужчина очень внимательно посмотрел на Сергея. В море огромных букетов из роз две гвоздички выглядели, по меньшей мере, цинично или вызывающе. Продавец тоже оставался профессионалом.
  Толпа ожила. Появился Чубайс. За ним пропихивался Немцов. Где-то в подворотне маячил Гарик, он же Гарегин. Сергей с Костей Гуделия его обули на несколько миллионов долларов США, и теперь он не спешил здороваться с Сергеем. А Сергею было не до него. Он был знаком чуть ли не с половиной пришедших. Рука уже отсохла от рукопожатий. А вежливые поцелуи зародили подозрение, что он уже в чьей-то губной помаде. Мимо протиснулся главный колдун России Юра Тарасов. Тоже пришел.
  Там, за стеной в это самое время семья прощалась с Борисом. Но у тусовки свои законы. Что свадьба, что похороны. Результат один. Все чмокаются. Наконец, распорядитель открыл двери зала Љ1. Заиграла музыка. Пришедшие выстроились в длиннющую очередь. Как показалось Сергею, Кудрин первым подошел к Ольге после гроба. За ним завернула вся очередь. Просто, далеко не все были с ней знакомы. Но битва локтями требовала не уступать. Некоторые размещались вокруг Ольги, превращая пространство в трибуну для VIP- персон. Другие откатывались к стенам. И опять - группками, по ведомствам. Несколько человек прибыли в клетчатых демисезонных пальто. Не принято как-то в России ходить зимой в пальто в клетку. Что поделаешь? Служба. "Питомцы Омской танковой школы..."За наблюдениями Сергей не заметил, как подошла его очередь. Прямо у гроба сломалась одна гвоздика, и он оказался с нечетным количеством цветов напротив покойника.
  "Он для меня все равно останется живым", - решил Сергей и положил цветы рядом с Борисом. - "До встречи".
  Сергей непроизвольно похлопал труп по плечу, мол: "Держись".
  И почувствовал на себе чей-то взгляд. Это Кудрин дернулся на его немного фамильярный жест. Кудрин хоронил своего предшественника, а Сергей друга. Того самого друга, который выговаривал ему после инфаркта, что надо ровняться на него, спортивного и похудевшего. Родившего третьего сына после появления первого внука. "Вот и доравнялись".
  Полились речи. Кудрин сожалел о потере государственного деятеля. Починок - своего сменщика. Конца и края не было видно теплым речам. Теперь он им не конкурент. Сошел с дистанции. Достали какую-то старушенцию из МЭИМО, которая заговорила о том, что только они, мол, знали и ведали, как руководить страной, потому что только они изучали западный опыт, когда остальные пальцами в носу ковыряли. Такая "дочка Иноземцева со своими воспитанниками". Сергею хотелось крикнуть: "Что ж вы страну просрали, если такие грамотные?" Но он понимал, что это похороны, а не клуб по интересам. И все покойники всегда хороши. Он снисходительно смотрел на старую женщину. И вдруг почувствовал, что Кудрин опять отслеживает его взгляд. Сергей отвернулся от женщины и стал смотреть в дальний от себя угол. Гарик притулился в дверях. И тоже внимательно смотрел на него. Явно не ожидал увидеть Сергея здесь. Выставка "перестройщиков" была в разгаре, когда прозвучало, что гражданская панихида заканчивается, и желающие могут остаться на панихиду церковную.
  Друзья Бориса не дрогнули, остались. Остальные бросились к дверям. Несколько человек вспомнили об Ольге. Остальные бежали от православия, боясь испоганить свою веру. Все руководящие кадры испарились, прихватив шестерок. Остались только свои. И дышать как-то сразу стало легче. И крестились, когда надо, и кланялись, когда надо. Сергей остался, но не крестился. Он, хоть, и считал себя католиком, но крестился редко, дабы не выделяться и не прослыть не знающим канонов церкви.
  
  Вот так же он хоронил свою мать. На этом же месте стоял гроб. Все было также. Только чинопочитания было больше. В отличие от Ольги он заказал все на самое раннее утро.
  - Зря вы так, - предупредил его распорядитель с выправкой "девятки". - В девять пойдет кортеж президента, потом к одиннадцати пойдет кортеж премьер-министра. Ваш автобус не пропустят.
  Сергей устало посмотрел на распорядителя, глядевшего на него с высоты своего знания.
  - Президент завтра не поедет, - сухо обронил Сергей. - А премьер-министр поедет другой дорогой.
  Распорядитель улыбнулся.
  С утра радио сообщило, что президент рано утром приземлился в Бельгии, а премьер-министр проследовал на работу через Ясенево. "Девятка", хоть и бывшая, вытягивалась под взглядом Сергея в струнку. На том и порешили.
  
  Сергей опять посмотрел на Ольгу. Жена Бориса крепилась на пределе своих сил, но выглядела достойно. Каково это, видеть, как убегают дежурные друзья. Больше дружить нет повода. А остаются такие, как он, Сергей, которых она видела последний раз, еще, когда ее будущий муж возглавлял Комитет комсомола Госбанка СССР. Кто друг, кто враг? "Разберется", - подумал Сергей и опять посмотрел на Бориса. " И нужно было ему летать вокруг света?" - невольно подумал он.
  
  Сергей снова вспомнил их последнюю встречу. Если не считать этой, в морге. Борис был расслаблен. Он, видимо, начал понимать, что жизнь проходит, а поговорить-то не с кем. Дежурные фразы не в счет. Его понесло. Они с Толиком Поливановым просто обхохмили весь стол. Толик рассказывал про посещение имения Бориса. Борис вдруг увидел мир глазами рассказчика и забился от смеха прямо на столе. Такой искренний и открытый.
  
  Панихида закончилась. Все направились к автобусу. До Троекуровского кладбища от ЦКБ рукой подать. Особенно - без пробок. В интернете же сообщили, что похороны состоятся на другом кладбище. СМИ на Борисе ошибались на каждом шагу. Только грязью мазали исправно.
  На самом кладбище царил жуткий холод. Навес для последнего прощания дергался от ветра. Явно не хватало снега. Мороз прожигал одежду. По соседству с новопреставленным покоился последний руководитель КГБ СССР.
  - Всю жизнь Боря мечтал о таком соседстве, - ехидно заметил Сергей, обращаясь к Елене. - То же из ЦК.
  - А тут все кладбище такое, - заметила Елена. - Посмотри на размер могил и памятники.
  - Да, говорят, они мало получают.
  - Полагаешь, они за свои это все построили?
  - Я - человек испорченный. Наворовали. Откуда у полковника или опального руководителя КГБ СССР деньги на такие монументы?
  - Контора за них платит, наверное, - предположила Елена.
  - Да, из сэкономленных на борьбе с коррупцией, - поерничал Сергей.
  
  Сергей вспомнил одно из выступлений Крючкова в КДС. Налег на кафедру, подобно больному Андропову. Выпятил руку. На ней поблескивали часы. Золотые. Не наши. Предположительно, - Ролекс. Тогда Филлип Патек был не в моде. И это у руководителя ведомства, присвоившего себе право называться совестью нации. У руководителя, пришедшего из аппарата ЦК, где денег не было даже на автобус до дачи, ездили на казенном. И в буфете платили, если верить Геращенко, в ценах 37 - го года. У того всегда мелких денег на оплату расходов не хватало.
  
  Подошел катафалк. Четверо ребят в униформе подхватили гроб и установили для последнего прощания на морозе. Сергею показалось, что Борису холодно. Он отвернулся . Непрошенная слеза скатилась по щеке. Он был не одинок. Простилась Ольга, простилась семья и близкие. Простились друзья.
  Гроб медленно отправился к своему последнему пристанищу. Полетели комья земли. Землю заменял песок. Песок был подан в специальных металлических вазах на ножках. Сергей наклонился и поднял ком земли из отвалов могилы. Могильщики проводили его взглядом. "Не местный", - скорее всего, подумали они. "Прощай навсегда. Пусть земля тебе будет пухом", - произнес Сергей и отошел от могилы.
  Споро заработали лопаты. Очень быстро оформился холмик. Воткнули крест и установили большой портрет. Сергей не понимал этой традиции. Семья знала, кто там лежит. А американский спутник-шпион вряд ли интересовался этим событием. Своей матери Сергей фото не поставил. Но это были его принципы. С ними он и жил. Все устремились к выходу. Была еще и неофициальная часть, но Сергей с Еленой на нее не поехали. Зачем было вытрясать деньги из вдовы с малолетним ребенком на руках. Они молча направились домой.
  Но жизнь не позволяла им расслабиться.
   * *
   *
  - Алло, Лен это ты? - мобильник резанул ухо своей громкостью. - Ты где?
  - На Троекуровском кладбище, - ответила Елена.
  - Извини, - произнесла Антонина в трубке. - Я перезвоню.
  - Да, нет, все уже закончилось. Мы идем к выходу, - Елена показала Сергею на туалет, чтобы помыть руки. Есть такая традиция вымыть руки перед уходом с кладбища и не уносить с кладбища мусор.
  Сергей пошел мыть руки, а Елена осталась с мобильником.
  - Послушай, Лен, - Антонина была знакома с Еленой со школьных времен, когда они вместе учились водить "ГАЗик" на танкодроме, - моя собралась в Шарм-эль-Шейх, а с билетами вышел затык.
  - Не поняла, - попыталась разобраться в ситуации Елена. - У вас что, билетов нет?
  - Нет, на эту поездку есть, но она через неделю опять туда собирается, а денег нет.
  - И? - Елена ждала продолжения разговора.
  - Не мог бы твой Сережа купить ей билет за мили, а я потом тебе отдам. В зарплату.
  Сергей к этому времени уже покинул трепетное заведение, куда теперь направлялась Елена.
  - Слушай, Тонь, я сейчас тебе отдам Сергея, а сама пойду руки вымою после кладбища. Потом опять махнемся.
  И Елена объяснила суть просьбы Сергею, передавая мобильник.
  - Нет проблем, привет заодно, - отреагировал Сергей.
  Он не любил аэрофлотовские мили. Аэрофлот их нагло приворовывал. И любая возможность избавиться от них была для него подарком судьбы. Антонина начала по новой пересказ проблемы. Сергей покорно слушал, изредка напоминая, что он уже согласился. Разговор медленно сошел на нет. Договорились о времени и месте встречи. Антонина отключилась. В этот момент пришла Елена.
  - Договорились? - поинтересовалась она.
  - Разумеется, - ответил Сергей.
  Опять погрузились в кладбищенское настроение.
  - Может быть, стоило поехать? - неуверенно начала Елена.
  - Зачем? - не понял Сергей. - Мы чужие на этом празднике жизни. Многие даже не знают, как нас зовут.
  - Имя их не известно, подвиг их бессмертен, - пошутила Елена.
  Но как-то не шутилось. Сергей взял ее под руку и направился к остановке автобуса. С этого кладбища своим ходом уезжали только избранные.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Третья.
  
  - Отец, мне уже 34 года, - убеждал Абу-Маит своего отца, 80-летнего старика, некогда владевшего империей кожгалантереи в Египте. - При встрече я не могу сказать друзьям, что я женат и у меня двое детей. Они сразу понимают, что я - нищий.
  - Ну, так заработай себе на жену, - посоветовал отец. - Ты отказался десять лет назад жениться по моему выбору. Сейчас у тебя было бы больше, чем двое детей. Ты жил бы в Каире, ездил бы на белом Мерседесе, а не на какой-то французской кляче. Ты хотел все сделать по-своему. А я в то время еще что-то мог. Не то, что теперь. Теперь всеми делами занимается брат моей жены.
  - Я знаю об этом. Он снял нашу с матерью семью с твоего содержания. Мы не получаем от тебя ни копейки.
  - И рад бы помочь, но не могу. Они объявили меня недееспособным. И все из-за твоей матери. А я ее любил. О, Аллах, всемогущий и справедливый, если бы ты знал, как я ее любил. Но не мог уйти из семьи. Ты идешь по моим стопам. Я рад за тебя, но благословения не дам. Когда будешь в моих летах, надеюсь, поймешь, почему. Омен, рахман.
  Разговор был окончен. Старик махнул ему на прощание рукой. Разрешения на брак с неегиптянкой отец так и не дал. Абу-Маит направился к двери. Жена отца, нет, не его мать, молча проводила его взглядом. О, Аллах, уже около сорока лет длится эта странная история. Две семьи одного человека не общаются друг с другом. Ей уже за шестьдесят. Ее сопернице - за пятьдесят. И в каждой семье по несколько детей. И надо же так случиться, что у этой наложницы Коко только мальчики. Старый козел, как будто нарочно поделил детей. У нее только девочки. До двадцати пяти лет Абу-Маита она терпела. Но когда тот закончил университет, она поставила вопрос ребром, девочкам нужно имя и приданное. Старый хрыч засуетился. Хотел даже проженить Абу-Маита, но тот, как последний осел, уперся. Старик и снял всю ту семью со своего содержания. Это теперь он разглагольствует о происках законной жены. А делал все сам. Тот еще фрукт.
  Дверь на первом этаже захлопнулась. Она хорошо знала Абу-Маита. Он больше не придет. Даже на похороны отца. Теперь, когда ему восемьдесят, он целиком ее. Кому он нужен теперь? Победа не принесла удовлетворения. Неиле-ханум отвернулась от проема двери и пошла вглубь своей половины. Странная штука - эта жизнь. Последние десять лет они даже с Коко стали общаться. А как все начиналось?
  
  Неиле-ханум вспомнила Порт-Саид, переполненный русскими. Тогда везде были русские. В жару в коричневых костюмах из сукна второй категории и белых кепках. И все время что-то строили. Зеленые приморские египетские города просто изнывали от пыли. Мохаммед приехал за ней в элегантном черном костюме. Преуспевающий бизнесмен на белом авто. Машина была, вроде бы, английская. До сих пор она не научилась разбираться в авто. Ехали через весь город в шикарный ресторан. У входа заиграли барабанщики. И они танцевали. Мохаммед, как красивый верблюд, выставлял одну ногу вперед, а второй выделывал коленце. При этом руки выполняли движения, напоминавшие распростертые объятия. Абу-Маит так похож на своего отца. Того. В молодости. Потом были фрукты, сладости. А они все танцевали. Он кормил ее с ложечки. О, Аллах, ей было всего шестнадцать. Ему давно перевалило за тридцать. Она поверила в него, как ребенок. Из рук родителей попала прямо в его мужские объятия. И был шикарный дом, и просторные постели, и море любви. Но долгое время не было детей. Словно этой Коко не хватало.
  
  Неиле-ханум спустилась по ступеням в гостиную. На ее женской половине была даже своя гостиная, куда приезжали на журфикс все ее подруги. Прислуга уже накрыла чай на двоих. Коко запаздывала. Не успела Неиле-ханум так подумать, как дверь отворилась, пропуская мать Абу-Маита.
  - Здравствуй, Неиле, - Коко не церемонилась. Они обменялись поцелуями.
  - Добрый день, Коко. Что привело тебя в этот дом? - поинтересовалась хозяйка. - Абу-Маит только что покинул его стены.
  - Не говори, что я была у тебя, - попросила Коко. - Он собрался жениться и очень хотел, чтобы отец благословил его брак.
  - Присаживайся, - Неиле-ханум на правах хозяйки предложила Коко присесть к чайному столику. Коко с радостью согласилась.
  - Тебя здесь не было десять лет. С того самого дня, как Абу-Маит поссорился с отцом, - заметила Неиле-ханум.
  - Он справился, - гордая за сына, Коко не могла сдержаться. - Поднял и выучил своих братьев. Меня не забывает. А как твои девочки?
  - Спасибо, хорошо, - Неиле-ханум не была расположена обсуждать свои проблемы. - Старшая в Германии, младшая заканчивает Американский колледж в Каире. Потом отправим ее в Англию.
  - Пора выдавать замуж, - улыбнулась Коко.
  - Мой пример, боюсь, отбил у них мысли о замужестве.
  Возникла легкая заминка в беседе. Коко громко втянула чай, который прислуга налила ей в чашку, даже не поинтересовавшись, что она предпочитает.
  - Я к тебе с просьбой, Неиле, - начала Коко. - Мой мальчик собрался жениться. Выйдет-не выйдет, не знаю. Но, сама понимаешь, денег у нас нет. Все живем на его зарплату. Помоги ему.
  - Он - гордый, - заметила Неиле-ханум.
  - Он не возьмет, - согласилась Коко. - А ты попроси брата. Скажи, что вернулись деньги по российским долгам. Ну, придумай что-нибудь, чтобы взял. А то по миру пойдем.
  Неиле-ханум задумалась. Пускать сводных родственников по миру не входило в ее планы. Ей надо было выдавать дочерей замуж. А кто возьмет с такой родней? Да и российские долги пока удавалось перекредитовывать. Если же они не вернутся, то им предстоит жить так же, как и Коко. В верхних эшелонах все переплетено значительно плотнее, чем в нижних.
  
  Шел уже пятый или шестой год замужества. Мохаммед уже подумывал, не вернуть ли ее родителям из-за отсутствия детей. А ей ничего не помогало, даже врачи из русского госпиталя. Тогда было модно лечиться у русских. И Мохаммед по делам фирмы попал в Ниццу, где и оттянулся по полной. Понравилась ему эта красивая египтяночка Коко в каком-то ночном клубе. Хотя Неиле-ханум всю жизнь считала Коко еврейкой, но разумно помалкивала. Без роду, без племени. Но сразу забеременела. Мохаммед примчался в Порт-Саид с желанием вернуть Неиле. А она встретила его радостной вестью, что у них будет ребенок. Помог русский врач. Мохаммед не рискнул ссориться с родителями и братьями Неиле. Началась жизнь втроем. Если бы у нее был мальчик, все изменилось бы. Но мальчик был у Коко. Потом были другие дети, уже от Мохаммеда, но отвязаться от Коко ее муж почему-то не мог. Стал перебрасывать часть бизнеса на российское направление. А во время перестройки его просто кинули. Правда, обещали заплатить.
  
  Неиле-ханум внимательно взглянула на Коко.
  - Хочешь, я отдам тебе Мохаммеда с его российскими долгами?
  Вопрос застал Коко врасплох. Ей этот старик давно не был нужен, как и его российские долги. Она чуть не опрокинула чашку.
  - Ты о чем, Неиле? - не поняла она. - У меня даже средств на его содержание нет.
  - Ну, твой сын женится на русской, пусть она и выплачивает.
  Коко пристально взглянула на Неиле-ханум. Нигде еще не звучало, что предполагаемая невеста Абу-Маита из России, тем более, что она - русская. Следовало предположить, что Неиле знала много больше, чем говорила. И до этого дня тоже.
  - Ты поэтому меня и терпела? - поинтересовалась Коко.
  - Не все же в стране идиоты, как думают твои друзья в Алексе, с кем ты так часто вертишься на барахолке, традиционно именуемой базаром.
  У Коко перехватило дыхание.
  - Я тебе дам деньги, - продолжила Неиле-ханум. - Через брата. Пусть Абу-Маит к нему обратится. Но это будут российские векселя.
  Шах и мат. К тому же с обратным адресом. Возьмите, Коко, что вашим друзьям, особенно - в России, и в дурном сне не снилось.
  - Спасибо тебе, Неиле. Да преисполнится твой дом счастьем и благоденствием, - пролепетала потрясенная Коко.
  - Прощай, Коко. Омен, рахман, - передразнила она своего мужа. Только по реакции Коко она поняла, где спрятана истина. И ей стало легче. - Скажи Абу-Маиту, что двери этого дома для него всегда открыты.
  Коко была уничтожена. То, что выходило за дверь, не напоминало больше веселой и вечно пляшущей девицы.
   * *
   *
  Сотрудник аппарата Консульства Российской Федерации в городе Александрии Михаил Анатольевич Узлов, он же - Моисей Натанович Узловской, настоящий русский, получил назначение сюда, в Египет, после активизации переговоров по ближневосточному урегулированию. Вообще, все, что касалось Ближнего Востока, в Министерстве иностранных дел РФ курировали лица только одной национальности, включая министра. По паспорту, особенно дипломатическому, они числились русскими. Михаил Анатольевич улыбнулся своим мыслям. Была ли это шутка спецслужб, или им действительно было легче работать из-за своих внешних данных, он не знал.
  День выдался на редкость мерзопакостным. Его предшественник на этой должности сдавал дела. Впервые за всю историю Генконсульства Михаил Анатольевич потребовал составить акт приема-передачи дел и имущества. Это касалось и служебной квартиры. Сдававший дела уже упаковал все сковородки и чайники вместе с посудой. Часть же давно отправил домой. На подарки кадровикам. Михаила Анатольевича всегда удивляло, что сотрудники Управления кадров МИДа РФ живут лучше послов. И коттеджи повыше, и унитазы покруче. Сам он взяток не давал. Он был из "соседских". Он отстегивал подарки только своему непосредственному начальнику. А тот был доволен и магнитофону, и ночной рубашке для своей молодой жены. Главное, чтобы от чистого сердца. У старика было свое чекистское видение мира. Он любил искренность. Можно было даже заблуждаться, но искренне.
  Михаил Анатольевич улыбнулся и присел на скамейку. Шикарный парк окружал здание Генконсульства. Целый квартал. Умели работать в Царской России. Не то, что сейчас. Выберут себе горку на солнцепеке и жарятся. Главное, чтобы террористы не подобрались. Да тут, в Африке, такие температуры на солнце, что взрывчатка стекает со смертника вместе с потом.
  Михаил Анатольевич вернулся мыслями к акту. Не хватало погашенных векселей. Акт об их оплате наличными был, а самих погашенных векселей не было. Кто-то их видел, кто-то о них слышал, кто-то даже деньги на них выдавал из резерва для спецопераций, но бланков не было. А должны были быть. Аккуратно перечеркнутые двумя параллельными линиями из угла в угол со словами "аннулировано". А их не было. Сдававший дела утверждал, что он их никогда не принимал, что все это было до него. Показывал акты трех ревизий. Он, может быть, и не виноват, но принимать на себя такие долги, будучи "соседским", Михаил Анатольевич не решался. И шефу не позвонить. Старик впервые за многие годы поехал отдыхать на Красное море по линии военного туризма. В России все разделили на военных и не военных. Такая уж оперативная обстановка. Вроде рядом, а на самом деле - далеко. Выполняют данные обещания. Интересно, когда шеф пойдет на пенсию, ему шашку и коня дадут? А положено. Он ведь полковник и на генеральской должности. Господи, фрамбоян, как на Кубе. Он там бывал еще стажером. Потом попал в Африканский отдел, хорошо, хоть, не во второй. Там бы и до тридцати не дотянул.
  - Михаил Анатольевич, - из полуоткрытого окна его позвала жена одного из военспецов, по совместительству - секретарь отдела.- К вам пришли.
  - Иду-иду, - ответил он ей, встал со скамейки, оставив на ней мокрые разводы, и направился в здание. Он сам назначил эту встречу по линии Общества дружбы с народом Египта.
  - А-салям-алейкум, - приветствовала его женщина, сидевшая на стуле возле секретаря.
  - Малейкум-салям, - флегматично произнес он, приглашая даму к себе в кабинет. - С чем пожаловали.
  - Дорогой Михаил Анатольевич, - на очень ломанном английском начала визитерша, - обстоятельства непреодолимой силы привели меня к вам.
  Терминология не оставляла сомнений в ее плохом английском. Набор дежурных фраз, хоть и правильно скомпонованных.
  - Мне объяснили, что ваш предшественник - Москва, - дополнила она свою фразу жестом.
  - Вам правильно объяснили, - согласился Михаил Анатольевич, поймав себя на мысли, что она такая же египтянка, как он - русский. В зеркало не смотрись. Видны общие корни. - А что привело вас ко мне?
  Этот обыденный вопрос открыл для него ящик Пандоры. Он потом не раз жалел, что его задал. Но сейчас он благодушествовал в прохладе своего кабинета, стараясь не напороться на скандал. В первые дни своего пребывания здесь скандал был нежелателен. Еще не покинувший Египта его предшественник мог этим воспользоваться.
  - Я - активный член Общества дружбы, - начала объяснять цель своего визита незнакомка. - Еще со времен Саддата и Асуана.
  Михаил Анатольевич устало посмотрел на незнакомку. "Будет просить за детей от какого-нибудь грушника или гэтэушника, что одно и то же", - подумал он про себя, а вслух произнес.
  - Хорошие были времена. Два народа, как единое целое, строили новый Египет.
  Из памяти выпало имя тогдашнего президента. А Саддат для него оставался агентом Абвера и сторонником Гитлера. Так учили, так он и запомнил. О нем он предпочитал помалкивать.
  - Я сама из Асуана, - продолжила повествование незнакомка.
  " А мне-то что?" - подумал Михаил Анатольевич. Но промолчал. Долгие годы работы с людьми научили его не спешить. Консульская служба выгодно отличалась от посольской. Здесь милая беседа с иностранным гражданином считалась работой, а не тратой рабочего времени.
  - Точнее, из его окрестностей.
  Незнакомка взяла паузу, видимо, на что-то решаясь.
  - Хотите чай, кофе? - предложил Михаил Анатольевич.
  - Спасибо, ничего, - отказалась незнакомка, поправив платок, закрывавший нижнюю часть лица.
  - Я тогда была еще юной девушкой, - продолжила она беседу. - Верила в идеалы новой жизни.
  "Понесло", - решил про себя хозяин кабинета, жалея, что она отказалась от кофе. Придется теперь пить после ее ухода из своей банки, спрятанной в нижнем ящике стола. Одни убытки.
  - А мой отец работал с русскими геофизиками. Кабели таскал, Батареи.
  При этих словах Михаил Анатольевич напрягся. Ребята из этого ведомства подчинялись только Брежневу. Еще с тех пор, когда Леонид Ильич возглавлял Главное Политуправление армии и флота. Ни Щелоков, ни Андропов, ни Устинов им были не указ. Имели всю боевую технику, состоявшую на вооружении, кроме баллистических ракет. И отмороженных боевиков, которых набирали из бывших уголовников со стажем от десяти лет и выше. Даже Андропов побаивался их. И предпочитал отходить в сторону. К тому же никогда нигде не скапливались больше трех. Попробуй уничтожить. И жили, как скот. Без претензий. Разбросанные по просторам России в своих экспедициях. Такие безобидные геофизики. С 1943 года, кажется, оформившиеся в свою собственную георазведку. А какие деньги накопили за счет международного сотрудничества? Миллиарды евро. При желании могли бы и землю повернуть. Дай им только точку опоры. Брежнев подписывал им любую переброску воды, хоть из Тихого океана в Атлантический. Лужков этого не может. Так, по мелочевке.
  - Мой отец попросил меня помочь русским в укреплении сотрудничества между Россией и Египтом, - между тем продолжала незнакомка, теперь уже пробудившая к себе интерес у хозяина кабинета. Он не отрывал от нее взгляда, но покрывало оставило только узкую щель для глаз. На глазах же у нее были голубые линзы.- Я смогла убедить крупного коммерсанта, ранее никогда не интересовавшегося Россией, перебросить часть бизнеса на Союз. Но в начале девяностых прошлого века ему не заплатили. Выдали векселя.
  Михаил Анатольевич почувствовал подвох. Если сейчас еще и суммы совпадут, то это точно происки предшественника. Придется официально запрашивать Москву. Следовательно, подставлять всех предшественников. Он сам читал акт об оплате векселей. "Только бы не те самые", - взмолился он. И стал ждать.
  - До настоящего времени векселя не оплачены, - продолжала незнакомка. - Лежат в Египетском национальном банке эль- Насера. Сейчас мне очень нужны деньги. И я пришла попросить вас помочь в оплате векселей. Я никогда раньше не обращалась к вам с подобной просьбой.
  Наступила пауза. В России сейчас найти плательщика не представлялось возможным. Все перетряхнули. Это с одной стороны. Акт об оплате наличными - это с другой стороны. И все это совершилось, когда здесь был в командировке его непосредственный шеф. Ларец захлопнулся. А с ее ведомством, если она представляет ведомство, а не сама по себе, шутки плохи. Они по судам не ходят. Это, как дополнительная вводная. Михаил Анатольевич посмотрел в окно. Теперь ему стало ясно, на какие его любимый шеф преклонного возраста прикупил молодую жену и загородный коттедж. Стало ясно, почему все покрывали, пока он не разбух с этим актом приема-передачи дел. Оставалось выяснить, почему она пришла только сейчас и кого она представляет.
  - Простите, - Михаил Анатольевич стремился выиграть время, пока в голову не постучится светлая мысль, - а чем вы занимаетесь?
  - Я - артист, - "художник" сам себя поправил Михаил Анатольевич, выслушав ответ незнакомки.
  - Выставляетесь? - это был еще более дежурный вопрос. Светлая мысль где-то задерживалась.
  - Да, у меня проходят выставки весь мир, - последовал преисполненный гордости ответ. - Последняя была в Аргентине. Кстати, в вашем посольстве.
  - Прекрасная мысль, - облегченно вздохнул Михаил Анатольевич. - Давайте начнем наше с вами знакомство с организации выставки ваших работ у нас в Консульстве. Вы согласны?
  - Но это стоит денег, - резонно заметила незнакомка, которая давно обратила внимание, что ее собеседник не может вспомнить даже ее имени.
  - Полагаю, - улыбнулся Михаил Анатольевич, - если выставку сделать платной и подтянуть весь актив и друзей России, нам удастся собрать сумму, приближенную к сумме просроченных векселей.
  Идея показалась Михаилу Анатольевичу просто бесценной. Во-первых, уцелеет его шеф, и он вместе с ним, во-вторых, не придется больше трогать фонд для спецопераций. КРУ не пропустит. В-третьих, эти арабы сами заплатят по долгам России. Не зря он - настоящий русский. Со стажем.
  - Я не могу отдать свои работы на длительный срок, - заметила художница. - У меня есть определенный график показов. От продажи работ я и живу.
  - Прекрасно, - согласился Михаил Анатольевич, - Консульство купит несколько ваших работ, скажем, для моего кабинета и приемной. Посетители будут их постоянно видеть вывешенными для просмотра. Потом мы купим еще несколько работ. А на ваши выставки поедут уже наши работы. Мы будем их собственниками. Вас устроит такое решение вопроса?
  - Это вопрос цены, - заметила художница.
  - Не больше, чем долг по векселям, - улыбнулся Михаил Анатольевич. В поддержке идеи со стороны шефа он уже не сомневался. МИДу придется раскошелиться на Общество дружбы "соседских" и местных. Акт можно подписывать. Да здравствует "военно-грузинская дорога", связавшая оба ведомства.
  - Мне следует вам сделать какой-либо подарок? - в лоб спросила художница. - У вас борьба с коррупцией.
  - Да, мы боролись и будем нещадно искоренять это зло в наших рядах, - заметил хозяин кабинета. - А если вы и сделаете подарок, то я буду вынужден отдать его Консульству.
  По тону незнакомка поняла, что "соседский" МИДу не согласен делать подобных подарков. Странные люди - эти русские. Но ей дешевле встанет.
  - Я бы попросила вас оформить всю необходимую документацию, - она имела в виду деньги, - не позднее следующей недели.
  - Не сомневайтесь. Мы все подпишем завтра, а послезавтра мой предшественник вылетит в Москву с готовым комплектом, - заверил ее Михаил Анатольевич. - Вы обратились ко мне как никогда вовремя.
  На прощание они обменялись крепким мужским рукопожатием. До чего эти египтяне усвоили немецкие привычки, ну, может быть, американские, просто диву даешься.
  Секретарь проводила художницу к выходу. День все-таки задался.
   * *
   *
  Коко схватила первое попавшееся такси и помчалась к брату жены своего мужа. Медлить было нельзя. Абу-Маит мог быть у него. "Зачем мальчику ползать перед этим человеком на коленях", - промелькнуло в голове, - "Я сама погашу эти векселя".
  Машина медленно продиралась в пробке у железнодорожного вокзала. Построенная относительно недавно эстакада не решила проблем движения. Пробки захлестывали Александрию. От набережной в промзону поездка занимала уйму времени. А с началом осушения плавней вдоль Каирского шоссе интенсивность потока возросла существенно. И эстакада над железной дорогой явно не справлялась. Машины бампер в бампер преодолевали пробку. Коко нетерпеливо бросала взгляды на соседние автомобили, словно они могли расступиться и пропустить такси к цели. Зазвонил телефон.
  - Мама, дорогая, ты где? - голос Абу-Маита выражал неподдельное беспокойство.
  - Я еду на такси, мой мальчик. Хочу встретиться с Абдель-Рашидом, братом Неиле-ханум.
  - Зачем? Не станешь же ты просить у него денег. Я же тебе постоянно подкрепляю кредитную карточку.
  - Не для себя, мой милый. Не для себя.
  - А для меня ничего не надо. Я сам за все заплачу.
  Водитель внимательно посмотрел на свою пассажирку. Женщины в Египте воздерживались от самостоятельного решения финансовых вопросов в семье. Для этого существовали мужья и старшие сыновья. Другое дело - Израиль. Там велико было влияние женщин. Они практически руководили своими мужьями. Но сейчас-то они были в Египте.
  - Тебе на все денег не хватит, - твердо заявила Коко.
  - Я в банке, - признался сын. - Договариваюсь о дополнительном кредите. Они тут интересуются, не можешь ли ты заложить часть своих работ в качестве обеспечения моего кредита. У них тогда бы оформилась твоя коллекция, которая, как единое целое, будет стоить больше, чем разрозненные работы.
  - Нет, сынок, не могу, - отказала она. - Я их продаю. Русским. У них сейчас огромные деньги. Они открывают выставку в помещении Генконсульства в Алексе. Объясни это своим банкирам. И немедленно поезжай к Абдель-Рашиду, забери у него российские просроченные векселя. Все. Скажи, что я заплачу за них на следующей неделе.
  Коко положила трубку. Устало посмотрела на водителя.
  - Разворачивай, уважаемый, поедем домой. Кинотеатр Монтаза, - произнесла она.
  - Зачем мы пробивались через эту пробку? Я уже накрутил на добрые двадцать фунтов. Кто мне их вернет? - возмутился водитель.
  - Плачу тридцать и ни копейки больше.
  - По рукам.
  Водитель промчался мимо крупного торгового центра и пошел на разворот. Дорога в обратную сторону не знала пробок. Миновали трамвай. Выскочили на набережную. Проскочили "Фор сизонс", Генконсульство, с которого и начиналась поездка. Машина юркнула в переулок и остановилась у магазина, торгующего спиртным из Европы, а также египетскими винами. Напротив, за покосившимся деревянным забором четверо египтян бурили скважину. Шурфили. На треноге был укреплен блок. Через него был пропущен трос, который они дружно натягивали и отпускали. Вместе с тросом по трехметровой трубе поднимался и падал метровый бур. Все это обильно поливалось водопроводной водой. За день они прошли уже восемнадцать метров скважины, забирая по пути пробы грунта. Оставалось накрутить всего одну секцию, и их работа будет завершена. Так, наверное, бурили еще в древнем Египте при строительстве пирамид. Но это было дешевле, чем вызывать УГБ - установку глубокого бурения. Да и работали четверо, а там бы и один справился.
  - Ты чего меня привез в винный погребок, - отчитала Коко водителя, отсчитывая ему тридцать фунтов. - Я в мусульманской стране и чту законы ислама.
  - Ханум, я не хотел вас обидеть. Просто грузовик, что привез песок на соседнюю стройку, перегородил проезд.
  Коко только теперь заметила, как маленький самосвал японского производства выгружал песок прямо на улицу, а двое рабочих споро перекидывали песок в корзину, которая стремительно исчезала где-то на десятом этаже небоскреба. Эта новостройка оттеснила ее дом на вторую линию от моря, что тут же сказалось на цене на квартиру.
  - Шайтан, - обругала она водителя самосвала, - придется прыгать по этой строительной грязи.
  Подъезд в ее доме был значительно чище, чем подъезды окружающих домов. У входа сидел консьерж. Точнее, весь его выводок, включая жену. Две комнаты, которые они занимали, не имели мебели. Вся семья подрабатывала доставкой продуктов по звонку кого-либо из жильцов и выносом мусора. В результате у входа в подъезд всегда лежала гора пакетов с гниющим мусором. Некоторые жильцы оставляли мусор прямо в лифте. Но можно было позвать "рашида", и он тут же забрал бы мусор. На этот раз пакета с мусором в лифте не было. Коко нажала на кнопку своего этажа. В лифте не было двери. И стены с дверьми медленно поплыли мимо нее. Вот и ее этаж.
  Коко вышла из лифта и устало посмотрела внутрь колодца, который образовался между ее и соседними домами. Кто не жил под палящим солнцем, тот не поймет преимуществ такого колодца. Это единственный источник прохлады летом и грязи зимой. На лестничную клетку выходило всего три квартиры. Должно было быть четыре, но ее муж, когда еще у них были деньги, купил две квартиры и объединил их. За каждой дверью царила роскошь, доступная обеспеченным людям. На лестничной клетке это никак не сказывалось. У каждого были даже свои лампочки над дверью. Ключи приходилось доставать в темноте. Но пока еще не стемнело.
  Она вынула ключи и открыла тяжелую массивную дверь, инкрустированную резьбой, а с внутренней стороны - зеркалами. Зеркала увеличивали объем. Напротив двери располагалось массивное бронзовое зеркало с бра и подзеркальником. Пол укрывал ковер. Справа на возвышении была выделена обеденная зона с дорогой посудой и хрусталем. Огромный обеденный стол прикрывал окно на кухню. Налево расположились еще несколько зон. Для визитов, для кофе, домашний кинотеатр. И балкон с половину комнаты. Спальни и кухня располагались за стенкой. Их объединял коридор.
  "Не то, что у Неиле-ханум. Там несколько этажей", - грустно сравнила она достижения обеих жен. - "И дом у них во дворе русского подворья. Постоянно слушают колокольный звон. Говорят, что Неиле выбирала".
  Коко переоделась, сняла накидку на нижнюю часть лица и отправилась на кухню. "И никакой тебе прислуги", - подытожила она. Женщина славянской наружности из числа русских жен, что убиралась у нее в квартире два раза в неделю, была не в счет. Она придет только послезавтра, а кофе хотелось сегодня и сейчас.
  "Откуда Неиле знает, что ее сын выбрал русскую?" - вопрос мучил ее уже полдня. Он даже ей не говорил об этом. - "За что такая напасть на ее семью?"
  Коко зашла в гостевой туалет, чтобы зажечь газовую колонку. Это тебе не Россия. Здесь на все установлены счетчики. Ходят, проверяют. И все плати, плати, плати. Газовая колонка упорно не хотела зажигаться, хотя все рычажки были расставлены по местам. Зажглась с шестого раза. А в России есть газовые колонки? Их телевидение о России ничего не рассказывало. Спутник, зависший на геостационарной орбите, передавал сигнал из Катара, Кувейта, но не из Европы и России. Коко задела половые тряпки и швабры, с грохотом повалившиеся на пол. Пришлось поднять. Мыть руки она пошла в основную ванную комнату за стенкой. Горячей воды еще не было. Не нагрелась. Пришлось мыть руки холодной, но из горячего крана. Она к этому давно привыкла. И кран холодной воды был просто сломан. Давно не работало беде. Его заменил самодельный медный трубопроводик прямо в унитаз. Говорят, турки давно завалили мир своими унитазами с этим шлангом, но она не успела купить себе такой, пока еще муж им помогал. А теперь было как-то стыдно просить об этом сына. Про ванну и говорить было смешно. Вода не поднималась до уровня шланга. Она уже и забыла, когда мылась в свое удовольствие. Наверное, когда ездила в Аргентину на открытие своей выставки, в трехзвездном отеле. Кому расскажи, не поверят.
  Коко вернулась на кухню и чиркнула спичкой. Конфорка загорелась. Коко бросила спичку прямо рядом с конфоркой на металлическую фольгу, которой была укутана вся плита. Замена фольги обходилась дешевле, чем чистка моющими средствами. Коко устало подошла к полкам и стала искать кофейник. Опять она забыла, где он у нее стоит. Отделений, правда, было всего два. В одном стояла армия разношерстных тарелок и кружек, в другом вся металлическая утварь, включая чайник - он же кофейник с мятыми бортами и мутным отражением действительности. Воду налила из-под крана. Те полбутылки чистой воды, что она спрятала в холодильнике, Коко оставила до приезда сына. В том, что он приедет, она не сомневалась.
  Коко устало посмотрела из окна кухни на стены соседнего дома. Опять колодец. Невольно стало жалко себя. "Почему Неиле все, а мне только это?" - этот вопрос ее мучил всю жизнь с Мохаммедом. Она даже спрашивала его об этом. Особенно после истории с векселями. Все думали, что она виновата в его повороте к сотрудничеству с Россией. Мол, молодая юбка вертит им, как хочет. Но она-то знала, что он ей плакался на свою судьбу, что он должен, обязан. Кому должен, кому обязан? Даже ее друзья из Мосад не знали ответа. А они по обыкновению знали все на востоке. Вот даже сейчас они подсказали ей, что надо обратиться в консульство. И все вышло прекрасно. И деньги вернут. И картины попадут на выставку. А она еще нарисует. Каждый еврей должен внести свой вклад в дело создания Великого Израиля. Так ей объяснили там в Ницце. А результат? Эта квартира, да трое сыновей без отца и мужа. Но в борделе было бы еще скучнее.
  Коко поставила кофейник в окошко и направилась в большую комнату. Ей, возможно впервые, расхотелось пить кофе в этом загоне для свиней, именуемом кухней. Она, как и Неиле, заслужила право пить и есть на фарфоре и из хрусталя. Коко медленно обошла полквартиры прежде, чем попала в обеденную зону. Достала из серванта ручной работы тонкую кофейную чашечку и маленькую ложечку. Налила кофе. А сахар остался на кухне. Коко беспомощно махнула рукой. Там, в Ницце, она пила кофе без сахара, чтобы не располнеть. Может и сейчас. Коко взялась за спинку стула ручной работы. В дверь позвонили.
  - Кого еще там несет? - вслух произнесла Коко и направилась к двери. У сына был ключ, он бы не стал звонить.
  - Это проверка газовых счетчиков, - раздалось из-за двери.
  Коко щелкнула выключателем, осветив лестничную клетку, и медленно открыла входную дверь. Вошел мужчина с девочкой лет пяти.
  - Я из газовой компании, - начал он. Ребенок послушно держал его за руку. - Мне необходимо сверить показания счетчика.
  - Пожалуйста, - разрешила Коко.
  - А вы не могли бы зажечь свет в прихожей? - полюбопытствовал он.
  - К сожалению, уже полгода забываю ввернуть новую лампочку. - посетовала Коко.
  - Бывает, - согласился мужчина и стал подсвечивать себе мобильником.
  Потом он достал какие-то записи и вынес вердикт.
  - С вас пять фунтов.
  Коко не стала спорить. Пошла к подзеркальнику, где оставила свой кошелек. И расплатилась с контролером. Дверь опять захлопнулась.
  "Кофе, наверное, уже остыл", - подумала она. - "Ладно, разогрею и сахар возьму".
  И направилась на кухню кипятить кофе.
  Входная дверь опять щелкнула.
  - Это я, мам, - крикнул Абу-Маит.
  - Проходи, будем пить кофе, - предложила Коко, наполняя кофейник новым содержимым.
  - С удовольствием, - принял приглашение сын и направился в обеденную зону.
  - По какому поводу праздник? - поинтересовался Абу-Маит, разглядывая маленькую китайскую фарфоровую чашку. Каждое вытаскивание сервиза на суд гостей и Аллаха уносило жизнь одной чашечки. Из двадцати четырех чашек оставалось не более пяти. После сегодняшнего пития останется не более четырех. Такова сила традиции.
  - Была в доме отца, твоего отца, - пояснила Коко.
  Установилась пауза. Они никогда не ходили туда, А сегодня пошли оба и сразу.
  - Видела там тебя, - немного приврала Коко. - И часто ты туда ходишь?
  У Абу-Маита перехватило горло. Он не знал, что ответить, потому что не понимал, какой ответ больше придется по душе его матери. Но, с другой стороны, она сама туда пошла, тоже.
  - Неиле-ханум сказала, что ты можешь приходить, когда захочешь, - продолжала Коко.
  - Ты ходила к ней за деньгами? - в лоб спросил сын. - Разве я не зарабатываю?
  - Зарабатываешь, - согласилась она. - Но если ты женишься на русской, то это еще один рот на твою шею.
  - Откуда ты знаешь, что она русская? - чуть не сорвался на крик Абу-Маит. - Я никогда не говорил об этом.
  - Мне сказала Неиле.
  Абу-Маит задумался. Никто в его окружении, кроме IT-шников в офисе, не мог и не должен был знать, с кем переписывается по Интернету он в свободное время.
  - Нас свел Аллах, - произнес он как заклинание.
  - Меня с твоим отцом тоже свел слуга Аллаха, - иронично передразнила его мать. - В полковничьих погонах. И видишь, что получилось.
  - Ты никогда не говорила об этом, - подавленно обронил Абу-Маит. - Не хочу об этом ничего знать.
  - А больше ты ничего и не узнаешь. Больше ничего и не было. Ни великих тайн, ни конспиративной работы, ни перестрелок, как у Джеймса Бонда. Всю жизнь отработала постельной принадлежностью. Даже не смогла понять, почему твой отец не бросил Неиле. До сегодняшнего дня.
  Абу-Маит подошел к матери и встал перед ней на колени.
  - Ты дала мне жизнь, а остальное, поверь, мне не интересно.
  Коко потрепала его по голове.
  - Встань, ты знаешь, как я тебя люблю. С тобою были всегда связаны мои самые большие надежды. Ты забрал векселя?
  - Он отказался их отдавать. Он надеется, что русские рано или поздно их выкупят.
  - Глупец. Мы еще будем жить в доме твоего отца. А они будут ютиться в этой квартире, - произнесла Коко. - Женись, Абу-Маит, я даю тебе свое благословение. И на русской.
  Фраза резанула Абу-Маита. В ней было больше мести, чем любви к нему. Кофейник залил газ. Коко поспешила на кухню.
  - Вот, дура. Последнюю воду просто так выкипятила.
  - Да, ладно, мам. Налей из-под крана. Ты же всегда так делаешь, - улыбнулся Абу-Маит, бережно забирая чашечку со стола.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Четвертая.
  
  Наталия спустилась по ступеням лестницы своего подъезда. Ашота нигде не было видно. Хоть в этом повезло. Вышла на улицу и направилась к машине. Странная практика развилась в современной Москве. Автовладельцы ставили везде выгородки под свои автомобили, но за землю не платили. В результате всюду торчали столбики, цепи и замки. А оставить автомобиль рядом с домом не представлялось возможным. Разумеется, у Лужкова не было ни сил, ни средств на борьбу с самозахватом земли. Обычно говорят, что, когда сам воруешь, то надо позволить и другим хоть что-нибудь украсть. Тогда не будут кричать, что ты - жулик. Но она была слишком молода, чтобы успеть узнать его с этой стороны. Значит, этому явлению в Москве существовало какое-то другое объяснение. И оно ее не касалось. Пришлось пройти до проспекта. Там, у магазина "Ветеран", и была припаркована ее машина. Почему-то вдоль проспекта маршала Жукова землю под машины не захватывали.
  Наталия подошла к машине. Под дворником была закреплена одна-единственная сломанная алая роза. Наташа огляделась. Ашота не было видно. Наверное, уехал. Она взялась за ручку автомобиля и задумалась. Очень хотелось вернуть, все вернуть. Покоряло и море цветов. Но степень пережитого унижения, когда тебя только используют, чтобы развязать очередного кавказского кобеля, не позволяла вернуться. Лучше идти вперед и не оглядываться, чем без конца жалеть о своем малодушии. Наталия отпустила ручку двери. И пошла в Интернет-кафе, что располагалось неподалеку. Надо было поменять пароли. А то брат явно залезал в ее почту. По-английски он не читал, но почтовый адрес абонента разобрал.
  Вход в Интернет-кафе оплачивался чашечкой кофе, которая стоила далеко не по себестоимости. Самая дешевая - 120 рублей. При ее зарплате - это не деньги. Но это была последняя зарплата. Об этом стоило задуматься. Наталия разместилась за столиком и включила компьютер. Молодой человек лакейского вида принес чашечку кофе и поставил на столик перед ней.
  - А салфетки принесите, пожалуйста, - попросила Наташа.
  - Одну минуточку, - согласился официант. И исчез за салфетками.
  Наташа расслабилась. Этот час принадлежал ей. Она имела шанс остаться наедине с собой. Высокие перегородки между столиками создавали иллюзию приватности. И этим надо было воспользоваться в полной мере. Комп грузился очень медленно. "Наверное, Виндуза ворованные", - подумала Наталия. Но она была не права. Программное обеспечение было абсолютно легальным. Слабая пропускная мощность канала и удаленный терминал делали свое дело. Биномы доставали всех. На одного пользователя приходилось до десяти проверяющих, начиная с админа-модератора и кончая Управлением "К", существовавшем под разными названиями минимум в пяти ведомствах. В России все крутилось медленно, но крутилось.
  Открылась почта. Наталия увидела пару новых писем. От него. Нет, не от Ашота. А от того парня из далекой страны, где она никогда не бывала. Теплые слова завораживали и невольно открывали ее сердце. Он восхищался ею, хотя никогда ее не видел. Только фото, выложенные на ее сайте. Он просто был потрясен ее внешними данными. Светлые волосы. Голубые глаза. Рост. Все, о чем она ему писала, вызывало его умиление. Особенно фотографии. Прислал свое фото в ответ. Наталия раскрыла приложение к письму. Она впервые видела своего визави по переписке. Овальное лицо с мягкими чертами. Темные волосы. И нос, занимающий одну треть лица. Морально к этому она не была готова. Ее передернуло. Наташа отпила глоток из чашки, хотя к этому пойлу она даже не собиралась прикасаться. Дешевые сорта кофе из Израиля сильно отдавали жжеными картофельными очистками. Но на них, ведь, не стояло отметки, что они - кошерные. Никаких претензий.
  Она заставила себя медленно повернуться к экрану. Все бы хорошо, но нос. Нос не давал ей привыкнуть к визави. Орлиный кавказский шнобель Ашота не шел ни в какое сравнение с этим чудом природы. "Надеюсь, у детей будут мои носы", - про себя подумала Наталия. Она вышла из почты, предварительно сменив пароль, чтобы брат туда не лазил. И пустилась в Интернет-поиски.
  Минут через двадцать она отыскала сайт русских жен в Египте. Их было не так уж и много. По данным Посольства - около двухсот. И все из провинции. Одна была даже из Киргизии. Где Каир, где Киргизия? Наталия набрала город своих интересов - Александрию. На несколько миллионов человек нашлось всего 60 жен. И далеко не все были женами по закону своей страны. По законодательству страны рождения многие числились матерями-одиночками. Некоторым уже перевалило за пятьдесят. Бывшие переводчицы, студентки, так и не ставшие учителями или манекенщицами. Две-три серьезные дамы со специальным образованием, осевшие в Египте домохозяйками. Сведения нагнетали тоску. "Я обязательно пойду работать", - решила для себя Наталия, абсолютно ничего не знавшая о рынке труда в этой отдельно взятой стране. Может, там вообще женщинам нельзя работать. Открыла советы начинающим. Один противоречивее другого. Одни рекомендуют сразу потребовать от мужа социальный пакет. Другие советуют запастись деньгами, чтобы вытащить мужа, а заодно и себя из нищенского существования. И практически все цепляются за свое гражданство. Хочется и жизни импортной вкусить, и в любой момент домой сбежать. Как будто, в чужой стране так легко убежать из какого-нибудь маленького аула.
  Наташа устала читать все эти страсти про жизнь в чужой стране. И опять открыла почту. Села писать ему, своему корреспонденту, очередное послание. Она решила откровенно рассказать, что сама вышла из бедной семьи. Денег у нее нет. Машина, которой нет и года, взята в кредит. А сейчас, когда она собралась к нему в гости, ее придется продать. Наталии стало немного не по себе. Горло сжал ком не ведомых ранее чувств. Она преодолела переживания и продолжила рассказ. Наталия поблагодарила его за купленные путевки и приглашение на двух персон в Шарм-эль-Шейх на неделю. Заверила, что возьмет с собою мать. Там они могут встретиться. Наталия задумалась, вдруг он беден настолько, что у него нет средств на визит в Шарм-эль-Шейх. Вот, дура, если нет средств, то зачем за него выходить. Видно, судьба такая. Приехали. Не хватало еще там погрязнуть в нищете. Но он же купил путевки, у него есть машина. Захочет, приедет. Наталия успокоилась. Приедет. Современное знание географии и рынка транспортных услуг позволяло спокойно воспринимать расстояния от Москвы до Питера. Приедет. А если нет денег на бензин? Или колесо проколет? Пусть это будут его трудности.
  Наталия нажала кнопку "Отправить" и опять взялась за кофейные помои. Господи, откуда это дерьмо? С самого Израиля. Почти из Египта. Наталия улыбнулась. Она не любила кофе. И если в Египте все пьют такой, или как теперь модно - такое кофе, она как-нибудь выживет.
  - Молодой человек, - обратилась она к официанту, - счет, пожалуйста.
  Официант тут же принес счет, и они рассчитались. Наталия ссыпала ему мелочь.
  - Заходите еще, - сухо бросил молодой человек.
  - Непременно.
  Наталия направилась к выходу, не оглядываясь. По иронии судьбы в дальнем темном углу сидел Ашот. Он тоже молча наблюдал за Наталией. Два смешанных чувства боролись в нем. Теплый и наглый ветер с гор толкал его к ней. А холодный климат России говорил ему, что ты будешь с нею делать, если она согласится? Ответа он дать не мог. И молча наблюдал за нею в отражение в тонированной перегородке. Последнее "прости" умирало в нем. И было себя жалко сверх всяких сил. Плакать он не привык. А демонстрировать свою значимость в присутствии трех официантов славянской внешности его никак не тянуло. Можно было, конечно, выбежать за ней. Но вдруг этот кавказский кобель сидит на привязи у входа. Необходимой самообороной тут не закончится. Как кавказец кавказца он его может и порвать, не обращая внимания на официантов со славянской внешностью. Дверь захлопнулась. Наталия исчезла из его жизни. Было очень грустно. Хотелось что-то сотворить, но что? Он придумать не смог. Позвонить? Как назло, закончились деньги на телефоне. И надо было ехать к дяде на фирму, чтобы бухгалтер выдала ему на пополнение счета.
  - Официант, принесите, пожалуйста, виски, - попросил он.
  - Не бывает, - снисходительно улыбнулся долговязый блондин.
  - А что у вас бывает?
  - Кофе, чай, пепси, другие напитки. Вам дать меню?
  Это было громко сказано. Все меню умещалось на одном листке формата А5 с одной стороны. На обороте помещались только подписи. Зато - целых три. И круглая печать.
  - Спасибо, как-то расхотелось, - уныло произнес Ашот.
  Ему действительно расхотелось. И пить, и любить. Он молча вышел из Интернет-кафе. Наталии и ее машины след простыл. Ашот пошел на троллейбус. Свою машину именно сегодня он оставил на работе. Спешил к Наталии в обход пробок. И все равно опоздал.
  Наталия же тем временем направилась в спортивный клуб, расположенный недалеко от шлюза. Там обреталась ее закадычная подруга школьных лет Анастасия. Когда-то и Наташа была завсегдатаем этого спортивного заведения. Но постепенно пути их разошлись. Наталия вынуждена была много работать и учиться. Анастасия же погрязла в личной жизни. Роман сменял роман. И всюду были неистребимые чувства, умиравшие в среднем раз в полгода. Один раз был даже Клуб на Петровке, 26. Но материальный уровень поклонников неизменно повышался. На смену холостым пришли женатые. И кто был у нее сегодня, Наталия даже не догадывалась. Единственное, в чем Наталия была абсолютно уверена, так это в том, что Анастасия в клубе. Преимущества мобильной телефонной связи были на лицо.
  Шаркнули двери, пропуская Наталию в клуб. Почти ничего не изменилось внутри. Такая же мрачная атмосфера. Та же музыка, больше напоминающая "Мурку". Те же вышколенные официанты.
  - Привет, Натали, - обронил один из официантов. - Давненько ты к нам не захаживала.
  - Еще со времен прежнего хозяина, - подтвердила Наталия.
  - Жалко Егорушку, - посочувствовал официант.
  Егорушка появился в бизнесе и здесь на реке из ниоткуда. Тут же получил все разрешения на кусок берега. Сразу нашел деньги на строительство клуба. Закупил плавсредства прямо за рубежом. И стал жить-поживать. На одесские вопросы типа "ты откуда такой взялся?" всегда бодро отвечал ссылкой на высокую секретность своей бывшей работы, которой отдал десятки лет своей жизни. Оттуда, мол, и деньги. Такой ответ вполне устраивал налоговые органы времен Починка. Ошибся Егорушка, как всегда, на мелочи. То ли ему, то ли его друзьям захотелось свежего женского тела. И Егорушка ничего лучше не придумал, как установить камеры в женские душевые. Бедный Егорушка, вскоре его труп нашли водолазы в реке. Оступился с водного мотоцикла. Его собственность за отсутствием родственников перешла к новому хозяину, которого никто в лицо не видел. Да и не хотел видеть.
  - Наташка, привет, - Анастасия вошла в бар со стороны раздевалки. - Сколько лет, сколько зим?
  - Настюха, привет, - добро откликнулась Наталия.
  Подруги обнялись, словно не виделись целую вечность.
  - Не уж-то занимаешься коррекцией фигуры? - поинтересовалась Наталия. - Такая стройная.
  - Еще как, - бодро поддакнула Настя. - Чтоб Гоша по сторонам рот не разевал.
  - Кто у нас Гоша? - поинтересовалась Наталия.
  - Так, есть тут один, - отмахнулась Настя. - На Геленвагене рассекает. Питерский. Жена молодая. А все туда же.
  - А тебе он зачем? - вырвалось у Наталии.
  - Прикольно, - призналась Настя.
  У нее дома был только продавленный диван, купленный еще ее бабушкой. А Гоша нес ей плоды цивилизации в распакованном виде. Он даже брал ее на встречи с друзьями, которые тоже приводили своих любовниц. Просто конкурс красоты в узком кругу. Жен никто не брал. И одевались все девушки в спецбутиках на Горьков-стрит. Стоило назвать, от кого ты пришла, и продавщицы сразу начинали суетиться. Это завораживало.
  - А вот и Гоша, - Настя махнула в сторону двери. - Смотри, какой важный.
  - И чем он у тебя занимается? - поинтересовалась Наталия.
  - Не поверишь, - засияла Настя, - замглавврача в ЦКБ. Ничего не боится.
  - Как говорит мой дедушка, - улыбнулась Наталия, - все они не боятся, пока плохо видят.
  - Гоша, - Настя помахала ему рукой. - Иди сюда. Я тебя со своей подругой познакомлю.
  Гоша направился прямиком к их столику у дивана.
  - Григорий, - моложаво представился он.
  - Наталия, - представила подругу Анастасия. - Инженер-строитель.
  - Да ладно тебе, - улыбнулась Наталия. - Будущий. А настоящий переводчик с английского и французского. Преподаватель по диплому.
  - Как много достоинств у одного человека, - съехидничал Гоша.- Не то, что мы - серые убогие люди, прожигающие жизнь в барах и кабаках.
  - Не прибедняйся, - заметила ему Анастасия. - Замглавврача на Геленвагене. Это круто.
  - Это все сопутствующие жизни элементы. Ни в деньгах счастье.
  Гоша явно ждал традиционного продолжения: "А в их количестве". Не дождался. Обе молодые женщины как-то туманно и рассеянно посмотрели на него, словно он растаял в их глазах, и они отслеживают медленное движение пара.
  - Что-то не так? - поинтересовался Гоша.
  - Просто вспомнилось одно изречение, - начала Анастасия, но вовремя спохватилась. Наталия строго взглянула на подругу.
  - Гоша, а где ты был всю эту неделю? - Анастасия поменяла тему разговора, или попыталась это сделать.
  - Отдыхал. Отдыхал от трудов праведных.
  - За морями, за горами? - не унималась Анастасия. Ей почему-то очень хотелось услышать, что он делал это с женой. Появился бы повод срубить с него какой-нибудь подарок.
  - Нет, - просто ответил Гоша. - На Волге. В пансионате УД Администрации Президента.
  - И как всегда один? - дожимала его Анастасия.
  - Нет, - признался Гоша, - С одним ответственным пациентом из питерских.
  Гоша нагло врал. Он был в Италии с женой и маленьким ребенком. Жена у него была молодая и не первая. Приходилось вертеться.
  - Простим его, - улыбнулась Анастасия, - он - из Питера.
  - Предлагаю что-нибудь выпить. Как вы? - Гоша посмотрел на подруг.
  - Я за рулем, - отмахнулась Наталия.
  - А у меня калории, - не поддержала Гошу Анастасия. Она чувствовала, что Гоша врет, мелко и по-детски. Но прав на него у нее не было. Да и расклад был не в ее пользу. Предположить, что, если она обрадует Гошу беременностью, то тот уйдет из семьи, ей было сложно. Ребенок от последней гошиной жены еще не достиг и трехлетнего возраста. Но, судя по отсутствию беременности у нее, ребенок мог и не быть гошиным.
  .- А я выпью, - решился Гоша. - Официант "Дениэлс", пожалуйста.
  - Не понимаю, что люди находят в самогоне, - откомментировала Настя.
  - И два кофе, - закончил заказ Гоша.
  - А как ты провела все это время? - поинтересовался, в свою очередь, Гоша.
  - Прекрасно, - улыбнулась Настя. - Посетила клинику фитотерапии на Горьков-стрит, что ты мне рекомендовал. Там подобрали несколько запахов, от которых я становлюсь просто тигрицей. Никогда бы в это не поверила.
  - И знаешь, - она взглянула на Гошу. - Там тоже ничего не боятся.
  Анастасия перевела взгляд на Наталию, ожидая повтора ранее произнесенной фразы. Наталия сделал вид, что не понимает Настю. Это не ускользнуло от Гоши.
  - А что, есть уверенность в обратном? - он внимательно посмотрел на Наталию.
  - Да, мой дедушка, когда встречает людей из вашего курятника, любит повторять..., - и Наталия повторила то, что сказала ранее Насте.
  - И кто у нас дедушка? - снисходительно улыбнулся Гоша.
  - Полковник ГРУ, - за подругу ответила Анастасия. - Его питомцы - пациенты еще ни разу не оплошали.
  - Даже Чубайса убрать не смогли, - криво и холодно улыбнулся Гоша. Как-то не чувствовалось, что он ничего не боится.
  - Если бы была задача убрать, то зарезали бы при выходе в туалет, выполняя указание мочить в сортире, - почему-то обидевшись за деда ответила Наталия. - А так только пошумели между двумя дачами КГБ, предварительно наняв водителя из информаторов МВД. И автоматы, говорят, были короткоствольные.
  Гоша побледнел. Эта пигалица распространялась на темы, не во всем понятные даже ему.
  - Странная у тебя подруга, - заметил он Насте.
  - Очень, - согласилась Настя. - А вот если она тебя через стол швырнет, то ты точно ничего бояться не будешь. Не за что будет переживать. Все отвалится.
  Наталия хмыкнула. Невольно вспомнился визит Лайзы Минелли. И как ее отвезли на полигон ГРУ, где маленькая девушка раскидала в присутствии Лайзы десять мужиков двухметрового роста. Лайза была тронута и вспомнила что-то из своей юности. Даже расчувствовалась.
  - Ваш виски, - официант поставил на стол бокал виски, вазочку со льдом и швепс. После чего расставил чашечки с кофе.
  - Какой приятный запах, - восхитилась Наталия, вспомнив бурду, что пила минут сорок назад.
  - Настоящий, - подтвердил официант. - Что-нибудь еще желаете?
  - Запиши на мой счет, - предложил Гоша.
  - Хорошо, - согласился официант, не довольный отсутствием чаевых.
  - И музыку поменяйте. Ваша "Мурка" бросает тень на наш имидж. Серегу поставьте или "Санкт-Петербург".
  - У нас только Сукачев, - парировал официант.
  - Пусть будет Сукачев, - согласился Гоша. - Про страну счастья, где никто не был.
  Гошу явно озадачила подруга Насти. А если и Настя такая же, то он вляпался по самое никуда. И прежняя, ставшая его очередной женой, - просто семечки. Но она была от куратора. Если опять жениться, то можно сойти с ума. Гоша пристально посмотрел на Настю.
  Музыка смолкла на мгновение, и в зал влился Сукачев со своей страной, где все проезжали свою стрелку.
  - Странные у вас симпатии, - заметила Наталия, обращаясь к Гоше. - Вы тоже проехали свою стрелку?
  - Почему "тоже"? - вопросом на вопрос ответил Гоша.
  - Преуспевающий врач, солидный глава семьи. И вдруг - стрелка, - не унималась Наталия.
  - Настя, где ты откопала себе такую подругу? - Гоша не имел намерения отвечать. Он ничего не боялся. Даже своих ответов.
  - Гош, не поверишь, в школе, - Настя поддержала Наталию в прессовании Гоши. - У нас там все такие были. Внимательные.
  Посеревшее лицо Гоши свидетельствовало о том, что его поймали на лжи. Но ложь давно стала основой его общения с Настей. Некая условность, при которой никто ничего не меняет в своей жизни. А с появлением Наталии его подруга явно стала демонстрировать характер.
  - Солнышко, - обратился он к Насте, - не поехать ли нам покататься?
  - Покататься или покататься? - уточнила Анастасия.
  - И то, и то, - признался Гоша.
  - Я тебе не девочка по вызову: хочу прижму, хочу брошу, - вдруг начала борьбу за независимость Анастасия.
  - Зачем переводить вопрос в такую плоскость? - не понял Гоша. Искренне. - Мы - цивилизованные люди.
  - А если я сейчас загляну в нагрудный карман пиджака, а там посадочные талоны на рейс Эйр Италия до Милана? - наступала на него Анастасия. - И на два лица?
  - Я был в дорожной куртке, - Гоша запнулся, помолчал, разглядывая Анастасию, и заулыбался. - Твоя взяла. Шопинг, так шопинг.
  - Это меняет дело, - просияла Настя. - А то пули льет про Волгу. Поехали.
  - Приятно было познакомиться, - бросил на ходу Гоша, обращаясь к Наталии.
  - Извини, подруга, но не каждый день такой жирный карась плывет в мои объятия, - принесла извинения Анастасия.
  И взяв Гошу под руку, она направилась к выходу.
  "Дела. Настька совсем сбрендила", - глядя ей вслед, подумала Наталия. -"Хоть стой, хоть падай". Наталия нехотя встала из-за стола и направилась к выходу. "Повидались. Хотела с ней поделиться, а тут, того и гляди, шантажировать начнут", - странно и нелепо было так думать, но что-то было не так в подлунном мире. Наталия развернула свой автомобиль и поехала домой. Больше было некуда. Мир сузился до размеров трехкомнатной квартиры.
  Ашота у дома не было. Свободных мест тоже. Совершив круг почета вокруг насаждений внутреннего дворика, Наталия вырулила к "Ветерану". Там и оставила своего любимца. Путь домой лежал через выбоины в асфальте, собачье дерьмо и помойку с огромным количеством кошек. Если ее пес выходил на прогулку, то кошки куда-то исчезали. Он их не любил и перекусывал пополам с первого раза. После двух-трех случаев с его появлением во дворе кошки исчезали. Но он, видимо, в данный момент сидел дома, и кошки просто обнаглели. Все время пересекали дорогу. Наталия устала закладывать пальцы, тереть пуговицы и отплевываться. Грязный подъезд тоже провонял кошками. Лампочки отсутствовали. Если бы не ее брат, давно бы ее подстерегли в темноте подъезда и отобрали единственную шубу с итальянскими сапогами. Но его невидимая тень прокладывала ей дорогу. После первого пролета появилась первая лампочка Ильича. Свечей пятнадцать, не более того. Но ориентироваться стало легче, тем более - на каблуках. А вот и долгожданная энергосберегающая, как на товарной станции. Ватт на 200 мощнее всех лампочек района. Это отец приделал над дверью, протянув провод от вечно не работающей лампы на лестничной клетке. Наталия нажала кнопку звонка. Грохнул замок внутренней двери. Раздался тяжелый удар в дверь и радостное повизгивание. Шип узнал ее и пытался сам открыть дверь.
  - Да отстань ты, - прозвучал голос отца. - Дай дверь человеку открыть.
  Легкое цоканье свидетельствовало о том, что Шип освободил проход. Лязгнул внутренний запор внешней двери.
  - Ты что так рано. Кавалеры разбежались, или у Насти любовник приехал? - голос отца был нарочито строгим, но глаза просто таяли при виде дочери.
  - Угадал, - Наталия прижалась к щеке отца и прошла внутрь. - Шип, уйди. Я при параде.
  Шип и не собирался к ней приставать. Он терпеливо ждал, когда отец закроет двери, и они на пару пойдут играть в компьютер.
  - А мать где? - проявила заботу Наталия.
  - У себя, - ответил отец. - Лежит. Опять давление.
  - Врача вызвали?
  - Она отказывается. Завтра у нее районная контрольная.
  Отец подхватил Шипа за ошейник, и оба пошли к компьютеру.
  - Пап, а кто из вас играет на компе: он или ты?
  - Он, - бросил отец, потрепав Шипа за ухом, - я ему только за ухом чешу.
  Наталия прыснула. Такая дружная и в то же время одинокая пара исчезла в большой комнате.
  - Пап, ты не помнишь, где у нас академический Атлас мира завалялся? - бросила Наталия им вслед.
  - Мать, слышишь, у твоей дочери запоздалая тяга к знаниям проснулась, - раздался голос отца.
  - Слышу, - ответил голос матери из самой дальней комнаты. - Наташ, по-моему он во втором ряду на книжной полке рядом с сервантом. Там на кухне в полотенце каша завернута. Может, еще теплая.
  - Спасибо. Как-нибудь разберусь, - поблагодарила Наталия.
  - Девке уже за двадцать, а ты ее все с ложечки кормишь, - послышался суровый, нарочито суровый голос отца.
  - Мог бы и сам покормить, - пошутила Наталия.
  На пороге большой комнаты материализовался Шип с широко раскрытыми глазами. Поведение хозяина не вписывалось в понятные ему рамки. За ним следом появился отец.
  - Тебя за ручку проводить на кухню? - проворчал он, следуя мимо нее на кухню.
  Наталия опешила.
  - Да нет. Я и сама дорогу найду.
  - Мой руки, - распорядился отец уже с кухни, - я сейчас на стол накрою.
  Наталия поспешила в ванную комнату. Как в рубке акустика она услышала движение двух видов шумов слева направо. Это Шип задним ходом и выпихивающий его с кухни отец опять направились к компьютеру.
  - Каша еще теплая, чайник включил, посуда на столе, - раздался речевой залп из прихожей.
  Наталия вытерла руки и вышла из ванной. Щелкнул тумблер электрочайника. "Может, матери плохо". - подумала она, удивляясь поведению отца. Но виду не подала и пошла на кухню. Всего-то метр дистанции. После бара в спорткомплексе кухня выглядела убого. Кофе дома пил только отец. Но запах от Нескафе никогда не теребил ноздри. Наталия медленно пережевывала гречневую кашу с подсолнечным маслом. С молоком она не ела ее с детства. Чаще - с хлебом с маслом. Хоть мать и была против смешения двух видов масел, но она упорствовала в своем выборе. И так каждый раз. Из мира иллюзий в мир реалий. "Откуда у них столько денег", - невольно задумалась она. - "Страна нищая, поликлиника обдрипанная, школа убогая. А они на геленвагенах из заграницы в заграницу. Вот так и рождаются революционеры".
  Каша наконец закончилась. Недопитый чай она просто выплеснула в мойку и вымыла тарелку с чашкой. "У Настьки квартира получше будет", - непроизвольно подумала она, вспомнив подругу, и направилась к матери, не переодевшись. По центру большой комнаты стоял Шип. У него все было под контролем: отец за компьютером, мать на кровати в спальне и выдвигающаяся с кухни Наталия.
  - Уйди, - Наталия ладонью отвернула голову Шипа, и тот отступил на шаг.
  - Мам, ты как? - Наталия присела на край кровати.
  - Ничего, вроде бы полегчало, - мать лежала на белых подушках, красная, как вареный рак.
  - Ты мне-то ерунду не говори. Вон, все лицо, как помидор.
  - Серьезно? - не поверила мать.
  - Мам, а зачем мне врать?
  - Принеси тонометр из серванта. Померяешь мне давление, - попросила мать. - А то этот черт все на своем компьютере с молодыми девушками треплется.
  Окончание фразы было произнесено значительно громче, чем ее начало. Не успела Наталия подняться, как услышала голос отца.
  - Шип, отнеси.
  Шип вошел в спальню с тонометром в зубах.
  - Пап, когда ты успел? - Наталия специально для матери задала этот вопрос, двумя руками забирая у собаки тонометр.
  - Сейчас, мои поклонницы по Интернету прислали, - грубовато и деланно равнодушно ответил отец, не отрываясь от компьютера.
  - Помирать буду, а он все в стрелялки играть будет, - посетовала мать.
  - Мам, ну хватит, он же его сразу взял. Ты наверняка отказывалась.
  Антонина, скрывая свое удовлетворение, заохала, придавая телу полувертикальное положение.
  - Тебе какую руку, правую или левую? - поинтересовалась она.
  - Обе, - ответила Наталия. - По разности давлений определим твое состояние.
  Наталия обмотала черную шину вокруг руки и стала мерить давление.
  - 220 на 180, - сухо произнесла она. - Давай другую.
  Антонина подчинилась.
  - 200 на 160. Ну, что, мать. Надо вызывать скорую. Если верить тому, что пишут в журналах, то у тебя предынфарктное состояние.
  - Какое предынфарктное? В таком теле умрешь, сам до кладбища дойдешь. Не дождетесь, - Антонина стала в неконструктивную оппозицию дочери. - У меня контрольная завтра. Если я сейчас слягу, то меня никто с тобой не отпустит.
  Последний довод возымел действие на Наталию. Но в соседней комнате отец придерживался жесткой позиции.
  - Все. Мне надоело. Я иду и вызываю скорую. А то у них там какие-то контрольные. Пусть директор сам их проводит. Все равно ему там делать нечего. Прямо сама незаменимость, - бушевал отец, не отрываясь от компьютера.
  - Чем орать без конца, - сама закричала Антонина в адрес невидимого ей супостата, - лучше бы бросил свой комп и принес валосердин.
  В такие моменты Наталия ощущала себя лишней в квартире. А тут подвернулся хороший повод, если не уйти из квартиры, то хотя бы уйти с линии огня.
  - Я принесу, - тихо сказала она матери и вышла из спальни. Шип давно устроился на диване в большой комнате и лениво проводил ее взглядом.
  - Где этот ваш чертов валосердин? - бушевал голосом отец, смутно представляя, где хранятся лекарства для людей. Где хранятся лекарства для Шипа, он знал твердо.
  - Пап, я принесу, успокойся, - обронила Наталия, проходя мимо него.
  - Чего успокойся, чего успокойся, - не унимался отец. - Говорил же я ей, чтобы не нервничала по пустякам. И вы тоже хороши с братцем. Мать совершенно не щадите.
  Наталия даже улыбнулась на смену направления удара. Шип равнодушно закрыл глаза. Его эта перепалка не касалась. Он был любимцем. Это дети какие-то странные. Хозяин ими постоянно недоволен. Шип лениво сполз с дивана и направился к Игорю.
  - Ты еще тут, - не унимался Игорь. - Чего на диван залез?
  Шип молча положил голову на колени Игоря. Тот нервно стал гладить его за ушами, постепенно успокаиваясь.
  - Балбес, - сказал он Шипу.
  - Даже собака понимает меня лучше, чем ты, - раздался голос из соседней комнаты. Антонина явно смеялась. - Шип, разъясни своему папе, что он не прав.
  Игорь посмотрел на Шипа с улыбкой. Шип поднял на него глаза и промолчал.
  - Наорались? - Наталия появилась с кухни со стаканом воды. - Заняться нечем? Мам, уймись.
  Наталия прошла в спальню и отдала стакан с лекарством, разбавленным водой, матери. Антонина в несколько приемов осушила стакан.
  - Спасибо, - Антонина вернула стакан. - Хоть ты сегодня дома оказалась. А то этот супостат ни за что не принес бы.
  - Конечно, а зачем? - подтвердил Игорь из соседней комнаты. - Чем раньше это кончится, тем раньше овдовею.
  - Нет, ты посмотри на него, кобель облезлый. Волосинок-то осталось три штуки, а все туда же, - не унималась Антонина.
  Наталия отнесла стакан на кухню. Вымыла его и убрала в сушку. Потом вернулась в прихожую и начала собираться.
  - Это куда это ты, на ночь глядя? - всполошился отец.
  - Пойду, у подруги заночую, - пояснила Наталия.
  - Я тебе покажу подругу, - всполошился отец. - Мало тебе Ашота. Хочешь других неприятностей себе на задницу?
  - Пап, я уже не маленькая, - защищалась, как могла, Наталия.
  - Матери плохо. Совсем ее добить хочешь? - не унимался отец.
  - Ладно, убедил, - Наталия скинула сапоги и прошла без тапочек в свою маленькую конурку, именуемую детской. В комнате помещался диван, шкаф и стол, за которым она изредка занималась. Все это было завалено горами книг. В основном, по фонетике. Не по строительству. И на стенке висел телевизор, предмет особой гордости Игоря. Он закрепил его после многочисленных инженерных расчетов. Толщина стен не должна была его выдержать, но он прилип к этому месту много лет назад и не собирался его покидать. Система противовесов сработала.
  Наталия щелкнула выключателем и взяла пульт управления в свои руки. Первый - про Египет, второй - про Израиль, Московский - про Палестину, НТВ - про Российское консульство в Палестине, которое размещено на территории Израиля, Культура - БиБиСи про гробницы фараонов. Кошмар не заканчивался до Третьего Мистического, где сфинкс смотрел в созвездие Льва. Наталия выключила телевизор. Сговорились что-ли? Без Египта жить не могут. Хоть бы слово про Россию. Наталия включила свой портативный компьютер и стала рассматривать фотографии. Последний корпоратив на фирме. Переполненные столы. Дорогие напитки. Красивые девушки в модных нарядах. Кавказцы, кавказцы, кавказцы... В свою бытность на фирме она как-то не обращала внимания на отсутствие парней со славянской внешностью. А вот сегодня, перебирая фотографии, она призадумалась. Невольно стали приходить на память служебные романы. Почти у всех девчонок были поклонники. И все кавказцы, кавказцы, кавказцы... И ни одна не вышла замуж. Ребята потом женились на своих, из клана. Мысль поразила ее. Она почувствовала себя по меньшей мере Коллонтай, бросившей вызов старому миру, окружавшему ее. И вдруг поняла, что она с избранного пути не свернет. Не свернул бы ее визави.
  Мысли вновь обратились к темноволосому египтянину. Как он красиво пишет пусть и на чужом языке. Слова западают в душу. Интересно, а сколько у него было девушек до встречи с ней? Глупо, у него их не было. Чтобы жениться, надо накопить состояние. А у него денег нет. В каких-то из Путевых заметок, которых теперь множество на экране, рассказывали, что египетские женщины живут, как принцессы. Мужья все время на работе. Их надо обслужить утром и вечером. Потом они валятся с ног от усталости, а жены предоставлены сами себе. Страшная демографическая проблема для страны. Мужчины вынуждены искать жен вне Египта, а то никогда не женятся. Сколотить состояние никто из них не может. Приходится уезжать из страны на заработки. Но это для имеющих образование. А у этого парня хорошее образование. И работа хорошая.
  - Наташ, ты бы легла нормально, - мать потрепала ее по плечу, пытаясь разбудить.
  - Да я не сплю, - пробормотала Наталия. - А ты чего встала?
  - Отпустило, вот и встала, - оправдалась мать.
  - Тебе лучше отлежаться, - посоветовала Наталия.
  - Как же, отлежишься тут. Ты только посмотри на нашу кровать, - предложила Антонина, махнув рукою в сторону спальни.
  Наталия вышла из комнаты и пересекла гостиную. Потом тихо прыснула в кулачки. На большой кровати, где вечером лежала при смерти Антонина, возлежали почти обнявшись двое: ее отец и Шип. Места для матери совсем не осталось. Натали с улыбкой вернулась в свою спальню, где мать присела на край ее дивана.
  - И куда ты теперь? - поинтересовалась она у матери.
  - В гостиной на диване прилягу. Ну, Шип, чертяка, среди ночи залез на кровать и улегся между нами. А кровать не трехспальная. Откормила его на свою голову.
  - Не отчаивайся. Тебе вредно переживать, - посоветовала дочь.
  - Какой тут переживать, - улыбнулась Антонина. - Сфотографировать бы их в обнимку. Да начнешь шуметь, Шип проснется.
  - Хороши, - согласилась Наталия. - Может, у меня ляжешь, а я в гостиной?
  - Да, нет. Тебе надо выспаться, - Антонина взяла из шкафа постельное белье и пошла в гостиную. - Ты спи.
  - Сплю, сплю, - согласилась Наталия, разбирая свой диван.
  Тяжелый день увольнения с работы и из прошлой жизни закончился. Впереди была неизвестность.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Пятая.
  
  
  Абу-Маит дочитал факс до конца. Факс содержал предложение о покупке танкера "Мэри Вэ" портом приписки Хошимин под либерийским флагом. Танкер верой и правдой служил своим хозяевам на протяжении 7 лет. Имел двойное днище. И на чартере мог служить еще столько же, как минимум. Его собрали на вервях в старой Югославии по проекту шведской фирмы "Дена". Его аналоги были заложены на верфях Самсунг в Южной Корее и могли бы быть достроены не ранее двух-трех лет. У "Мэри Вэ" практически не было конкурентов. Ее взяли за крепкий корпус, и она не была рентабельна, пока русские не угробили пляжи Португалии своим мазутом. После того знаменитого, но не объяснимого крушения Евросоюз потребовал танкера с двойным корпусом и не старше 10 лет. Теперь все барахло фрахтовалось на Новороссийск и Турцию. А ее аналоги пошли на Европу. Она стала курицей, несущей золотые яйца.
  Он медленно нажал цифру четыре на клавиатуре телефона.
  - Исмаил, зайди.
  И сел за стол руководителя департамента перевозок, каковым он и был назначен полгода назад в египетском филиале финской шиппинговой компании. В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в дверь вошел крепкий египтянин под два метра ростом с наголо остриженной головой.
  - Почитай, - Абу-Маит протянул Исмаилу пришедший факс. - Твое мнение?
  Исмаил, предполагая неладное, внимательно вчитывался в английский текст. В отличие от Абу-Маита он не кончал специальной гимназии Королевы Виктории, где, можно сказать, ученики с детства учились английскому, как родному. Он сдал экзамен на язык экстерном. Но сдал. И забыл. Несколько лет он занимался каботажными перевозками. Овладел всеми диалектами арабского в регионе. Но повысили Абу-Маита. Абу-Маит прихватил и его. Так английский опять активно ворвался в его жизнь.
  - Не понял, - искренне признался Исмаил.
  - Не понял текст? - уточнил Абу-Маит.
  - Нет. С текстом проблем нет. Но эти русские совсем оборзели, - Исмаил употребил довольно резкий арабский речевой оборот. - Они думают, что прикрутили весь мир. Тогда нас подставила "Тре фигура", теперь эти лапы тянут.
  - "Тре фигура" - английская компания, - уточнил Абу-Маит.
  - Такая же английская, как мы с тобою финские перевозчики.
  - По формальным признакам английская, - настаивал на своем Абу-Маит. - А эти ребята сидят на Кипре. Только факс пришел из Москвы.
  - Москва - порт пяти морей. Кажется, так они пишут в своих буклетах, - не сдавался Исмаил.
  - Да, так, - улыбнулся Абу-Маит. Его переполнило теплое чувство к Москве, в которой он никогда не был. Но там жила молоденькая женщина, с которой он тайно переписывался через американский сайт знакомств. Ее фотографии произвели на него неизгладимое впечатление. Он очень боялся, что его фото ей может не понравиться. Но на прошлой неделе и этот страх отступил. Она ему ответила. Значит, его фото было акцептовано. А в жизни он считал себя не фотогеничным.
  - Ты посмотри, что они предлагают? - не унимался Исмаил. - Отдать им танкер в аренду и получать ежемесячную ренту вне зависимости от того, ходит она или нет.
  В английском языке судно всегда женского рода. Как и корабль.
  - Думаю, мне надо согласиться. - улыбнулся Абу-Маит. - Тогда всех вас выкинут на улицу, а я буду получать свои 50 долларов с тонны общего тоннажа. Мне даже зарплату прибавят.
  Исмаил похолодел. Такой подставы от Абу-Маита он не ожидал.
  - Потом и тебя выкинут, - рассудил он. - А у тебя трое на руках.
  - Вот мне и надо, чтобы ты пошел и посчитал, выгодно это нашей компании или нет? Оставить предложение русских без внимания я не могу. У них в пуле уже 50 танкеров.
  Про себя же он подумал: "Собирают империю Онасиса под своим флагом". Но вслух не произнес ни слова.
  - В тексте два предложения, - уточнил Исмаил.
  - Там, по-моему, опечатка, - улыбнулся Абу-Маит. - Не обращай внимания.
  - Я все-таки запрошу уточнение. Не может быть, чтобы они были согласны взять "Мэри Вэ" по тройной цене. Это же позволит нам без проблем купить оба танкера на вервях Самсунга. Их же строят на деньги судостроительной компании. Один вообще только-только заложили.
  У судостроительных компаний существовала такая практика. Делать задел за свои. Потом привлекать банки или брать авансы с потенциальных покупателей, тем самым, перекладывая кредитные риски на конечного пользователя. Это позволяло удерживать рабочих при отсутствии заказов. Рынок портили русские, которым всегда и все надо было сейчас. До завтра ничего нельзя было отложить. Но русские и спасали. Прибегая с бешеным взглядом на верфи и с криком: "Заверните". Появление русских означало беспредельное обогащение продавца. Русские рассовывали доллары так, словно знали, что завтра эти дензнаки не будут ничего стоить.
  - Запроси, - согласился Абу-Маит. - Но помни, информация по рынку распространяется стремительно. Будет неловко, сели мы прославимся, как беспардонные жулики. Все знают реальную цену "Мэри Вэ". Да, и уточни подпись. Странная для России фамилия - Гуделиа. У нас был кто-то с похожей фамилией, но фрахт был, кажется, на Батуми.
  - Сделаю, шеф, - Исмаил только не щелкнул каблуками, поняв, что разговор об увольнении был просто шуткой. В отличие от русских интернационалистов, стремившихся любой ценой выгнать на улицу всех, кто еще работает, египетские работодатели умышленно сохраняли рабочие места, чем-то напоминая в этом вопросе китайцев.
  - Исмаил, меня тут недельку не будет, - стушевался Абу-Маит, - отлучусь в Шарм-эль-Шейх поправить здоровье. Ты за эту неделю не вздумай продать "Мэри Вэ".
  - А на чем ты поплывешь в свадебное путешествие? - Исмаил стремительно закрыл дверь кабинета и поспешил по коридору. Он сдал Абу-Маиту слухи, которые уже месяц переполняли молодой коллектив их шиппинговой компании. А на днях раскололась одна из молоденьких бухгалтерш, имевшая виды на Абу-Маита, что тот впервые в жизни купил на корпоративную карту три путевки на курорт Шарм-эль-Шейх. Три. Не две и не одну. Не братьев же он повезет на море в декабре. Коллектив замер в ожидании новостей.
  Абу-Маит замер вместе с коллективом. Или напротив него. Хлопок двери промчался мимо его ушей, не задев их. В шутке Исмаила была утечка информации. У матери тоже прослеживалась утечка. Неиле-ханум и то знала. Абу-Маит всегда подозревал, что Алекс - небольшой город, но не деревня все-таки. Абу-Маит подошел к окну. Это было странное окно. Во внутренний двор, перекрытый стеклянной крышей. Тонированное стекло создавало ощущение вокзала. Ему много раз хотелось, чтобы суда их компании уходили в плавание прямо отсюда. Из фонтана в центре дворика. Он продолжал оставаться неисправимым романтиком. Перед глазами всплыла фотография его новой знакомой. Милое женское лицо с голубыми глазами. И как хорошо она пишет по-английски. Много лучше него. Но станет ли она учить арабский? Не фыркнет ли она, увидев его мать, закутанную в платок по самые глаза? Как перенесет их пятьдесят градусов в тени в начале лета? Сколько их, этих "если", не пересчитать. Но ему исполнилось 35. Пора жениться. И ни гроша за душой. Такие симпатичные девчушки работают в бухгалтерии. Но они настоящие египтянки. Если берешь замуж - содержи. А эта русская наоборот требует, чтобы в случае замужества он не запрещал ей работать. Второй заработок им бы не помешал. На этой мысли он силой заставил себя вернуться к работе. Он сам будет зарабатывать. И все тут.
  О работе не думалось. Странные эти русские. Зачем платить три цены за танкер, который занесен в регистр, который может оценить в любом порту группа экспертов, желательно - из Польши. Въедливые они до жути. Некоторые даже на люльке свешиваются за борт, как будто нельзя обойти судно на мотоботе. Ему стало жалко в принципе новую "Мэри Вэ". Он кожей ощутил, как из нее вырезают куски металла на пробу усталости. Может, для этого и задумали? Но на ходовых качествах это не скажется. Почему тройная цена? Вот, в чем вопрос.
  Абу-Маит подошел к столу и нажал на телефоне цифру один.
  - Да, слушаю тебя, - на сносном английском ответил его непосредственный начальник, он же директор филиала и финн по национальности, мистер Микки Ваатонен, в просторечии - Макс. На американский манер.
  Абу-Маит изложил суть проблемы, связанной с русскими, и принятые им решения. На другом конце провода установилась мертвая тишина.
  - Странно, - наконец произнес Макс. - Обычно так они отмывают деньги. Но за помывку не бывает таких комиссионных.
  Он, как никто другой, владел этим вопросом в совершенстве. Хозяин их шиппинговой компании, голубоглазый и русоволосый американец, выиграл сто миллионов долларов США в казино. И вложил все деньги в шиппинговый бизнес. Единственный вид бизнеса, о котором он до этого даже не слышал. И все поверили. Микки попытался как-то, так, для себя, выиграть в покер хотя бы миллион. Законы математики встали дыбом. Он еще и остался должен. Пришлось заплатить корпоративной картой. За это Микки был изгнан из благословенных Афин в эту богом забытую дыру, Алекс, без всякого шанса вернуться. Ссылка продолжалась добрые семь лет. И ни разу напрямую его владелец фирмы не выслушал. Но и не выгнал.
  - Послушай, Абу-Маит, ты все правильно сделал. Поезжай, встреться с невестой и ее мамой. Если тебе повезет, то я с супругой с удовольствием погуляю на твоей свадьбе.
  Аду-Маит упал в кресло. Этого он не ожидал. Все, включая шефа, говорят о свадьбе. Теперь и не откажешься.
  - Ты на самолете или своим ходом? - не унимался Макс. Это его интересовало куда больше, чем судьба "Мэри Вэ"
  - На машине, - признался Абу-Маит. - Часов за восемь доберусь, надеюсь.
  - И правильно, - согласился с его выбором Макс. - Вдруг она захочет покататься по окрестностям.
  Макс расхохотался.
  - Какие там окрестности? - не понял шутки Абу-Маит. - Там вокруг пустыня.
  Теперь расхохотался и он. Правительство Египта отделило этих голых немусульман от всей страны, загнав их в резервацию неверных. И, как ни странно, доход рос от года к году. Бледнолицые неверные любили жить в резервациях вне какого-либо контакта с аборигенами, даже с тысячелетней историей. Сами же египтяне купались во всем, в чем пришли на пляж. Где-то в далекой России объявился кутюрье, стряпающий купальники для мусульманок. Сам он в них не плавал. Да и другим этого не пожелал бы. Но зайти в воду и присесть, это со стороны выглядело грациозно. Большинство же мусульманок такие купальные костюмы не покупали. Не по карману. А на пляжи ходили. И ноги в море мочили. Особенно на их фоне выделялись арабки, вернувшиеся из Европы. У тех даже нормальные купальники были. Но не все и не везде решались оголиться до состояния купальника. По этой причине поездка для египтянина в Шарм-эль-Шейх чем-то напоминала поход европейца в стриптиз-клуб.
  - Договорились, - согласился Абу-Маит. - Для вашего сведения - я отъезжаю сразу после работы.
  - Успехов тебе, - Макс закончил разговор.
  Абу-Маит тоже положил трубку. Снова встал и подошел к окну. Не было пароходов. А душа требовала такого вида из окна. Абу-Маит посмотрел на часы. Еще тридцать минут до конца рабочего дня. Уходить досрочно не было принято. Особенно, если Макс оставался на месте. Но и ждать не было сил.
   Абу-Маит набрал на телефоне цифру два. Ответил милый женский голос.
  - Да, господин Йасен, вам что-нибудь нужно?
  - Очень. Машида, как думаешь, Макс не очень обидится, если я сегодня отъеду с работы на полчаса пораньше? Если я вдруг потребуюсь, переключи на мой мобильник.
  - Макс с вами беседовал тоже по мобильнику. Его не будет сегодня в офисе, - приятный женский голос вылил ведро бальзама на истекающее кровью сердечных ран ухо Абу-Маита. - Поезжайте смело. Вдруг она передумает.
  Машида положила трубку. Стоявший в дверях Макс послал ей воздушный поцелуй и приветливо помахал рукой на прощанье.
  - Хороших выходных, - пожелал он своей секретарше и исчез в дверном проеме.
  Абу-Маит не ожидал подобной фамильярности со стороны секретарши. Но она была секретарем шефа уже много лет. И то же, как все, подиздевывалась над ним. Скорее, подтрунивала над его планами. Абу-Маит опять посмотрел на часы. Оставалось двадцать пять минут до конца рабочего дня.
  Он решительно направился к шкафу в углу кабинета и переодел вместо пиджака и галстука спортивную куртку. Пиджак и галстук повесил на плечики и забрал с собою в автомобиль, закрепив вешалку на задней левой двери. Путь предстоял неблизкий. Но мосты были уже сожжены. Его не покидало чувство, что весь офис прильнул к окнам и наблюдал его отъезд. Особенно - женская составляющая.
  Море машин вернуло его к реальности. Опять эти пробки у эстакады над железнодорожными путями. Опять эти плавни и самосвалы, самосвалы, самосвалы. Справа промчался природный зоопарк, где содержали диких зверей, которыми гордился Египет. Прежде всего, львов. Зачем он выбрал дорогу на юг через Каир, он и сам не ответил бы. А была ли другая дорога? У них, как в Италии, все дороги ведут в Рим. Точнее, в Каир. Там видно будет. Потекли похожие друг на друга пейзажи. Плавни сменились осушенными болотами. Грядки клубники подходили вплотную к дороге. И всюду желтый песок.
  Неожиданно впереди на ровном месте образовалась пробка. Абу-Маит начал лихорадочно вспоминать, не превысил ли он на трассе скорость. Дорожная полиция очень любила свои рейды. Расставят радары, как рыболовную сеть, а потом собирают урожай в конце участка. Он так разнервничался, что руки вспотели. Но дорожный полицейский не обратил на него никакого внимания. "Хороший знак", - подумал про себя Абу-Маит. С детства он был страшно суеверен. И если бы сейчас по дороге у него спустили бы все колеса или оторвались пуговицы, он бы никуда не поехал. Но все складывалось в его пользу.
  Очередной Парадиссо замаячил впереди. Его трехлетнему Рено требовался бензин. Ему самому не мешало бы перекусить. "Перекушу в Каррефуре в Каире", - решил он и зарулил на заправку. Но, выйдя из машины, он увидел занимательную сценку. Мальчишки буквально переваливали с руки на руку маленького львенка. Умнейшие глаза животного жалостливо просили о снисхождении. Абу-Маит подошел к пацанам и дал им на прокорм животного. Он понимал, что деньги потратят сами мальчишки. Однако оставалась слабая надежда, что если они и не покормят малыша, то хотя бы уйдут домой, дав ему отдых до следующего дня. Продлив паузу, Абу-Маит невольно потерял темп. А, потеряв темп, он решил выпить чашечку кофе в местном баре и заглянул в меню. Цены его ошеломили. Это было дорого по сравнению с кафе на заправке в самом Каире. Он передумал. Львенок, положивший голову на плечо одному из своих мучителей, смотрел ему вслед. Абу-Маит помахал ему рукой, сел за руль и продолжил свой путь. Одно доброе дело он сегодня сделал.
  Каир встретил его многоголосием гудков, пробкой и кромешной темнотой. Нет, объездное шоссе было хорошо освещено, был освещен и магазин. А вот сама развязка тонула во тьме. Света от столбов с лампами не хватало, чтобы перекрыть всю ширину отведенной под дорогу полосы. А чтобы припарковаться, надо было развернуться за мостом и вернуться обратно. Абу-Маит устало посмотрел на указатель бензина. Еще километров на пятьдесят хватит. Абу-Маит решительно пошел направо на объездную дорогу. "На ближайшей заправочной попью кофейку. Этого хватит", - решил он.
  Машина помчалась в ночь. Качество покрытия не давало повода расслабиться. Абу-Маит внимательно считывал указатели. Он впервые ехал в Шарм-эль-Шейх. И все, что он знал о нем, так это то, что экскурсионные автобусы из аэропорта Каира частенько отвозят туристов в Шарм-эль-Шейх. Встать за таким автобусом, и дело в шляпе. Но он боялся уснуть. Он вовремя поймал указатель и свернул вправо. Нужное шоссе оказалось под колесами его автомобиля. Шуршание шин и гудки остервенелых водителей. Ночь для Египта - это время деловой активности. Ночью прохладно. Движки тянут лучше. Фуры на марше. Здесь спят днем, ночью работают. Глаза навязчиво начинали слипаться.
  Абу-Маит открыл окно. Прохладный декабрьский воздух немного взбодрил его. Выключить отопление он не решился, перевел его на ноги. Мелодии сменяли одна другую. Радиостанции то появлялись, то исчезали. Грузовики становились на его пути все реже. Он упорно рвался на юг к намеченной цели. Самолет прилетает в первой половине дня. Надо успеть.
  * *
   *
   - Наташ, надо отца попросить взять Волгу из гаража. А то, как мы попадем в Шереметьево в такую рань? - резонно предположила Антонина.
   - Ты это серьезно? - не удержалась Наталия от улыбки. - Не помню случая, чтобы мой папочка взял свою Волгу из гаража среди зимы. Хоть умри на холоде.
  - Предлагаешь мне переть все эти сумки на себе? - поинтересовалась Антонина. - Игорь, чего молчишь?
  Игорь играл на компьютере. Только абсолютно белые скулы выдавали то, что он нервничает. Но чем бледнее он становился, тем глубже уходил в свой компьютер.
  - Стану я из-за вас машину портить, - разжал он скулы. - Ее потом лужковская соль в металлолом превратит.
  - Не, ну ты послушай его, - не удержалась Антонина, обращаясь к дочери, - Пусть лучше жена и дочь надорвутся, чем машина.
  - Тяжести все равно нести мне, - не соглашался Игорь.
  - Ты на себя посмотри, - ерничала Антонина. - Какие тяжести ты поднять-то сможешь?
  Игорь действительно был в два раза тоньше Антонины. И мебель в квартире она передвигала самостоятельно или вызывала на помощь сына. Отец в этом никогда не участвовал и обратно ничего не переставлял.
  - А чего вы туда наложили? - не унимался Игорь. - Едете на неделю загорать, а тряпок набрали на несколько лет вперед. Взяли бы джинсы и кроссовки. Ну, еще пару маек. Одна стирается, другая работает. Я так в командировки езжу.
  Он понял, что сказал что-то лишнее. Обе женщины застыли в оцепенении. Подобные тайм-ауты в перепалке ничего хорошего не обещали.
  - Мам, отстань от него, - взмолилась Наталия. - Я уже давно заказала такси. Придет ровно в три часа. У нас еще есть пара часов поспать.
  - Если я сейчас лягу, то самолет улетит без меня, - сказала, как отрезала, Антонина. - Ты Сергею деньги вернула?
  - Прилечу, верну, - пообещала Наталия.
  - Понятно, мне за вас всех платить надо, - тяжело вздохнула Антонина. - Ты не права. Ленка меня всегда выручает. А ты его без денег оставила.
  - Мам, да ему все равно. Ну, лежали эти мили мертвым грузом, а теперь он их отоварил, - продемонстрировала свою логику Наталия.
  - Он тебе это сказал, или сама дотумкала? - Антонина покраснела до состояния свеклы.
  - Мам, срочно присядь, а то ты так покраснела, - забеспокоилась Наталия. - Какое лекарство тебе дать?
  - Разведи пару таблеток аспирина, - попросила Антонина.
  Шипа не было видно и слышно. Вдруг он стремглав бросился к входной двери. Немного погодя раздался звонок в дверь. Шип радостно залаял и заскребся в дверь. Антонина удивленно наблюдала за происходящим. Наталия умчалась на кухню за лекарством.
  - Игорь, открой. Это, наверное, такси, - Антонина взглянула на часы. Была половина первого ночи. - Рановато чего-то.
  Игорь прошел к двери.
  - Кого там черт несет? - поинтересовался он.
  - Такси вызывали? - послышался знакомый голос.
  Шип с размаху ударился о входную дверь.
  - Тебя тут еще не хватало, - выговорила ему Антонина, принимая лекарство из рук дочери. - А ну пошел прочь.
  Шип обиженно отошел на метр, продолжая глядеть на дверь.
  - Пап, открывай, это твой сынуля, - пояснила Наталия, с улыбкой глядя на мать и отца.
  Игорь открыл дверь.
  - Такси подано, - Андрей протиснулся в прихожую и тут же облобызал Шипа. - Чего нести?
  - Куда нести? - не поняла Антонина.
  - В машину, - парировал Андрей. - Ведь, сеструха уезжает. Я еду, и вдруг диспетчер называет наш адрес. Я сразу заказ принял. Вам еще не отзванивали?
  Игорь и Антонина переглянулись. Они совсем забыли, что их сын работает в такси.
  - Ладно предков разыгрывать, - вмешалась Наталия. - Ты еще скажи, что с них по блату в тройном размере.
  Андрей улыбнулся.
  - Неплохая идея.
  - Охламон, - только и выдавил Игорь, закрывая дверь. Но улыбнулся. Сколько их семью не прессовало государство, все время находился путь уменьшить издержки от радости жить в России.
  - Мам, тебе плохо? - Андрей заметил материнское красное лицо.
  - Уже лучше, - улыбнулась Антонина, потрепав его по щеке. - Идите на кухню, чайку попейте.
  - С удовольствием, - Андрей и Наталия ушли на кухню.
  Шип, расстроенный отсутствием внимания, взгромоздился на диван в гостиной. Игорь остался один на один с Антониной.
  - Мать, и куда ты лезешь? - задал он тривиальный вопрос. - Ведь одни запчасти привезут. И те БУ.
  - Игорь, нельзя ее одну отпускать. Дров бы не наломала, - мирно произнесла Антонина.
  - Предки, - раздалось с кухни. - Рано нас хороните.
  Щелкнул тумблер чайника.
  - Идите чай пить, - позвала Наталия.
  - Поздно уже, - отказалась Антонина.
  Игорь ничего не сказал, а опять ушел играть в свой компьютер, пока его место не занял Андрюха. И опять скулы начали медленно бледнеть.
  - Наташ, на хрена тебе это? - задал вопрос Андрей, ее родной брат явно переживал за нее.
  - Что это? - Наталия не хотела, чтобы услышал отец, и понизила голос.
  - Отец позвонил, интересовался, что ты забыла в Египте? Это он твои пароли взломал. Да и ломать-то было нечего, - улыбнулся Андрей. - Вы же по привычке дни рождения ставите, как он вас всех научил.
  Наталия подпрыгнула. Как это не пришло ей в голову? Она и в этот раз поставила дату рождения Андрея вместо своей, когда меняла пароль.
  - А что, он часто залезает в почту? - поинтересовалась она у брата.
  - Ты что, отца не знаешь? Никогда. Просто вы его с матерью довели высокой степенью секретности своей подготовки. Он решил разобраться.
  - Ты хочешь сказать, что он все знает? И давно?
  - Как минимум, с сегодня, - брат снисходительно посмотрел на младшую сестру.
  - Это он тебя вызвал? - не унималась Наталия. - Я же матери просто так брякнула.
  - А ты как думаешь? Ты мне ничего не говорила.
  Наталия молча уставилась в потолок. Вот это да. Отец-то у нее не прост, совсем не прост. А они его за полоумного держат. Наталия встала из-за стола и налила еще один бокал крепкого кофе.
  - Я кофе не буду, - вмешался Андрей.
  - А тебе и не предлагают, - парировала Наталия. - Дай пройти.
  Андрей попытался вжаться в стол, чтобы пропустить сестру между собой и плитой. Благо, у той комплекция позволяла. Наталия с отцовской чашкой направилась к компьютеру. Шип проводил ее взглядом со своей господствующей высотки дивана.
  - Пап, - Наталия поставила перед ним чашку кофе вместимостью литра на полтора. - Не обижайся. Так будет лучше.
  -Что? Охламон трепанул? - розовый цвет стал возвращаться к коже лица.
  - А кто еще?
  - Вот, трепло.
  - Перестань. Тебя берегли. Не хотели, чтобы ты нервничал раньше времени.
  - Ты прямо сразу замуж выйдешь? - сквозь зубы спросил Игорь. - Или он все-таки сподобится у меня твоей руки попросить.
  Пикантность ситуации была налицо. Игорь был не против брака дочери. Она у него была одна. Но он хотел соблюдения приличий.
  - Щас, - раздалось из соседней комнаты. - А я на что?
  Антонина поняла, что секретность их миссии разрушена. Надо было брать в свои руки разрастание ситуации, пока не оформился бунт и отторжение.
  - Помолчала бы лучше, - беззлобно предложил Игорь жене. - Без меня бы и в аэропорт не попали бы.
  Антонина уже была готова возразить, но вмешался Андрей, вернувшийся с кухни.
  - Там свободно, можете с матерью чайку хлебнуть, - он сделал вид, что забыл о Наташиной попытке примирения с бокалом кофе.
  - Мать, я тебе даже чаю уже налил. Остывает.
  - Иду, - нехотя согласилась Антонина.
  - Наташ, отнеси этот бокал на кухню. Не здесь же его пить, - улыбнулся Игорь, направляясь на кухню. Все трое улыбнулись. Шип довольно зевнул. Кавалькада направилась через узкий коридор между прихожей и кухней к столу.
  - Э-э-э, все не поместятся, - прозвучал окрик Антонины. - Андрей, Наташ, идите в большую комнату.
  Они оставались для нее детьми. Можно сказать, несмышлеными.
  - Мать, оставь их в покое, - довольно жестко попросил ее Игорь. - К тому же Наташка мой бокал кофе несет. Дала бы лучше пройти.
  Протиснуться между Антониной и плитой было физически невозможно.
  - Черт с тобою, садись, - произнесла Антонина, уступая ему свое место и усаживаясь спиной к окну.
  - Давай наоборот, - предложил Игорь, памятуя о ее радикулите.
  - Не дождетесь, - бросила, улыбаясь, Антонина.
  Оба уселись пить чай и кофе, предоставив квартире несколько минут отдыха. Даже ленивый Шип слез с дивана и пришел в прихожую, чтобы убедиться, что все в порядке. С дивана из большой комнаты кухня не просматривалась.
  - Ну, что, людоед, - обратился к нему Игорь. - Спать не дают?
  Шип словно кивнул ему в ответ. Развернулся, боком задев угол, и пошел проверить, что делают Наталия и Андрей. Наталия молча сидела на диване, заняв место Шипа, и явно не собиралась ему его уступать. Андрей занял место отца за компьютером и уже открыл какую-то игру. Шип сонно проследовал в хозяйскую спальню.
  - Оборвет все обои, будешь сам переклеивать, - донеслось с кухни. Антонина не оставила без внимания движение Шипа.
  - Успокойся, - бубнил примирительно Игорь. - Сам и переклеит.
  Антонина, Наталия и Андрей прыснули, но комментировать не стали.
  - Почему он у тебя на двух ногах не ходит? - поинтересовалась Антонина, обращаясь к мужу.
  - Чтобы вам реже на глаза попадаться, - отшутился Игорь.
  Чуть было не вспыхнувшая перепалка медленно умерла.
  - Который там час? - посмотрел по сторонам Игорь. - Нам не пора?
  - Андрей, нам не пора? - прокричала с кухни Антонина, домывая посуду.
  - Вообще-то, пора, - уныло подтвердил их опасения Андрей. - Домывай посуду, и присядем на дорожку.
  Антонина не могла без комментариев.
  - Вы что, уже оделись?
  - Я и не раздевался, - признался Андрей, взглянув на свои ботинки.
  Остальные начали одеваться.
  - Сейчас, подождите. Я еще не готова, - Антонина проследовала в спальню. Оттуда пулей вылетел Шип.
  - Еще раз увижу тебя на кровати, пеняй на себя, - Антонина грозила собаке. Остальные только улыбались. Эти угрозы на Шипа не действовали.
  - Мать, ты только эти сумки берешь? - поинтересовался Игорь.
  - Еще одна большая была. Наташкина, - уточнила Антонина.
  - Ее уже Андрюшка забрал, - успокоил жену Игорь. - Пошли.
  Антонина оглядела квартиру, словно прощалась навсегда.
  - Не бери в голову. Все будет хорошо, - Игорь выставил сумки на лестничную площадку и начал закрывать двери. Потом взял ношу и медленно направился вниз по лестнице. Антонина шла впереди с пластиковым пакетом.
   - Где вы пропадаете? - недовольный задержкой Андрей стоял у открытой дверцы машины такси. По иронии судьбы это был опять Форд Фокус, полугрузовой вариант.
  - Мать долго копалась, - оправдался Игорь, укладывая сумки в багажник.
  Двери захлопнулись. Спереди расположились Андрей и Наталия. Мать с отцом запихнули на заднее неотапливаемое сиденье.
  Машина тронулась в долгий путь, которому не было видно ни конца, ни края.
  * *
   *
  Абу-Маит сонно подрулил к ресепшену. Точнее, к зданию, где находился ресепшн. Никого не было видно. Все спали. С 3-х часов ночи до 5-ти персоналу разрешалось вздремнуть. В отсутствие прилетающих рейсов и идущих в отель автобусов с туристами персонал не спешил бодрствовать круглосуточно. Ох, уж, этот Египет, живущий вне времени и пространства, исполненный необыкновенного величия за собственное прошлое.
  - Эй, кто-нибудь есть живой? - не очень громко поинтересовался Абу-Маит.
  Хлопнула дверь. Откуда-то сбоку, из-за стойки появилась смуглая египтяночка в европейской униформе.
  - Иду, одну минуточку, - попросила она. - Вы задержались в дороге?
  - Нет, - улыбнулся Абу-Маит. - Я прибыл строго по расписанию.
  - Каким рейсом? - не поняла шутки девушка.
  - Египетских автодорог, - уточнил Абу-Маит. - Я звонил и предупреждал, что буду рано утром.
  Девушка осмотрела поверхность ресепшена.
  - Да, точно. Господин Йасен плюс двое. А где остальные? - невольно вырвалось у нее.
  - Они еще не приехали, - признался Абу-Маит.
  - Вы их подождете? - дежурно спросила девушка.
  - Лучше, в своем номере, - грустно улыбнулся Абу-Маит.
  - За вами зарезервированы два бунгало. Одно - на вас, одно - на двух женщин, - девушка хихикнула.
  - Почему вы смеетесь? - вспыхнул Абу-Маит.
  - Простите, - извинилась молоденькая девушка. - Обычно семейные пары отселяют престарелых родственников или братьев и сестер. А у вас наоборот: отселяют вас.
  - Бывает, - поменял гнев на милость Абу-Маит. - Это невеста с матерью.
  - Могу вам предложить более шикарное бунгало за ту же цену. Как раз вчера вечером у нас сняли заказ. Некто Ваатонен. Финн.
  Абу-Маит резко проснулся.
  - Кто? - не удержался от вопроса Абу-Маит.
  Девушка повторила, не ожидая подобной реакции.
  - А что? Номер значительно лучше? - по-детски спросил Абу-Маит.
  - Да, у него двуспальная кровать. И с видом на море. Как раз стоит перед вашим бунгало, чуть заслоняя вид на пляж.
  - Там только одна двуспальная кровать? - полюбопытствовал Абу-Маит.
  - А вам сколько нужно? - удивилась девушка. - Можем установить раскладушку. Во второй комнате есть диван. Его можно разложить.
  - Зарезервируйте это бунгало для тех двух женщин, а мне отдайте мое, - попросил Абу-Маит.
  - Хорошо, - согласилась девушка. - Вашу кредитную карту, пожалуйста.
  Абу-Маит протянул корпоративную карту. Девушка прокатала ее, забрав резерв на бой посуды и порывы белья, и выдала ему ключи. Затем объяснила, где можно оставить автомобиль и как пройти к его бунгало. Абу-Маит покинул ресепшн с двояким чувством радости и раздражения. С одной стороны, его шеф специально снял для него бунгало, зарезервировав его заранее и отказавшись от него ночью. С другой стороны, весь коллектив явно жил его жизнью. И ему теперь будет трудно, если при встрече они все-таки не понравятся друг другу. В сопровождении тяжелых мыслей он добрался до бунгало через паркинг, где оставил автомобиль, и направился в душ. Если он сейчас заснет, то проснется только после обеда. Хорошо это или плохо?
  В начале пути он надеялся встретить свою, как ему теперь казалось любимую, в аэропорту. И прямо там узнать, нравится он ей или нет. В пути он хотел уже встретить ее за завтраком или за обедом в ресторане. И прямо там узнать, нравится он ей или нет. Стоя под душем в своем бунгало, он представлял возможность встречи уже за ужином, чтобы прямо там узнать... Малодушие преследовало его. Он подспудно оттягивал тот миг, когда ему могут указать на дверь.
  Абу-Маит огляделся. Погруженный в свои мысли, он не заметил, как добрался до спальни. Он сдернул покрывало и плюхнулся в кровать. Пусть все идет, как идет. На сонную голову верного решения он все равно не примет. И уснул. Тихо и глубоко.
  Где-то недалеко о берег билась волна и с милым шелестом отступала.
  Снился ему залитый солнцем берег. Желтый песок, как в Алексе, и прозрачная слегка голубая вода. Пальмы. Песок медленно краснел, чернел, становился вязким. На место солнца пришел дождь. Но не такой, как в Алексе, сильный и скоротечный, а долгий и нудный, который просто висел в воздухе. Он такого и не видел. А пальмы прямо на глазах опускали свои листья, и те медленно превращались в иголки, как у сосен, но только короче. И все это припорашивал крупный снег. Снежинки крутились в воздухе. Он подставлял им ладони, а они касались ладоней и таяли. Один раз он видел и трогал снег в Турции, в командировке.
  Абу-Маит силой встряхнул себя во сне и проснулся. Электронные часы на видике показывали половину десятого утра. Пора было завтракать. Он быстро оделся и поспешил на завтрак в ресторан. Даже забыл побриться. Хотя его трехдневная щетина скрывала этот факт. В зале оставалось всего несколько человек. Он равнодушно скользнул взглядом по сидевшим за столиками. В дальнем углу зала сидела голубоглазая блондинка с полной женщиной. Абу-Маит промчался по залу взглядом и стремительно вернулся назад. Блондинка. И очень похожа на ту - с фотографии. Ее мать он никогда не видел. Блондинка то же выделила его из толпы отдыхающих и ненавязчиво рассматривала в стекло.
  Наступила точка принятия решения. Если он уйдет сейчас за другой столик, она может решить, что они ему не понравились. И все будет кончено. Если он сядет рядом, то будет выглядеть идиотом. Если же направится за их столик, то вдруг обознается? Эта мысль резанула по живому. У нее тоже есть право на отступление. И этим правом она может воспользоваться в любой момент их сегодняшнего очного знакомства. Да и не только сегодняшнего.
  Блондинка встала из-за стола и направилась за фруктовым салатом. Его ноги понесли в ту же сторону. Вот они оба оказались у одного и того же ананаса.
  - Вы Абу-Маит? - спросила блондинка на хорошем английском.
  - Да, - сдавленно прошептал он и чуть не выронил тарелку с мюсли, уже наполненную им.
  - Приятно познакомиться. Меня зовут Наталия. Не отпирайтесь. Вы мне писали.
  Абу-Маит был счастлив, как ребенок. Глаза засветились. Его признали. Он понравился.
  - Идемте, я познакомлю вас с моей мамой.
  И они вдвоем направились к столику, где изнывала от любопытства не говорившая по-английски Антонина.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Шестая.
  
  Сергей полдня бился не на жизнь, а на смерть с Яндексом. К картинке с надписью, подтверждающей права студии Артемия Лебедева, у него претензий не было. Но дальше начинались сплошные непонятки. "Биномы" творили очередное беззаконие. А началось все вполне безобидно. Сергей решил создать для общения свою страничку в "Моем круге". И началось.
  Сначала "Мой круг" предложил загрузить фото. Фото упорно не грузилось. Сергей бился минут сорок, пока его портрет не появился на страничке. И то, внизу. Видно так было принято у разработчика, подавать руку и представляться после того, как обед уже съеден. Вполне в "биномовском" духе. На своих конторльных они сначала пишут слово "Готово", а потом долго и нудно дописывают программу. Кто не верит, пусть заглянет на Mail.ru. Но самое странное в этой процедуре состояло в том, что серый человечек при появлении нормального фото не исчез. Его тупой серый профиль продолжал олицетворять присутствие Сергея в Интернете. Сергей взялся за и-мейл. Служба поддержки ему вежливо объяснила, что они ничего не могут поправить. И тут же поинтересовалась, быстро ли ему ответили, вежливо ли ответили. Только третьим шел вопрос, решили ли они его проблему. Он честно ответил "нет", на чем и разошлись.
  А страсти все разгорались. Сайт взял инициативу в свои руки. Его фамилию срочно перевели на английский, демонстрируя незнание не только языков программирования, но и правил аллитерации. Фамилия при этом изменилась до неузнаваемости. Все закрытые слоги превратились в открытые. Фонетически произнести его фамилию по-английски не представлялось возможным. Точнее, произнести-то было можно, но догадаться, что речь идет о нем, было трудно. Тупость "биномов" била ключом. Опять был обмен и-мейлами. Опять его спрашивали о скорости ответа. Опять ничего не менялось. Попытки исправить их ошибки механически не давали положительных результатов. Сергей опять видел перед собою тех самых маленьких зеленых человечков, марширующих по плацу. И это придавало сил. Он не выходил из себя, а только усложнял задачи.
  Добрались до адресов электронной почты. Тут "биномы" дали себе полную волю. Они выплюнули ему в лицо пять адресов электронной почты, якобы созданных им в Интернете. Все адреса объединяла первая часть адреса. Концевики были разными. Некоторые адреса были вообще открыты на Украине. Но "биномы" в лучших традициях своих дедов и прадедов бросали адреса в лицо Сергею и словно кричали: "Мы все знаем. Это вы писали?" Сергей почувствовал их настрой, сидя у экрана компьютера. Его слабая попытка признать, что только один адрес открывался действительно им, была достойно отвергнута. Невольно вспомнил, как в детстве его учили цокать языком. Не дай бог, пригодится. Для тех, кто не знает, заключенные во время конвоирования во внутренней тюрьме Лубянки должны были цокать языком, как гондольеры в Венеции кричат в узких каналах и на пересечениях. Опять был обмен посланиями. Опять тупые админы советовали удалить остальные адреса самостоятельно. Сергей улыбнулся и задал им бестактный вопрос, на каком основании они вообще следят за ним в Интернете, раз притащили даже украинские адреса. Он даже представил себе допрашивающего его "бинома": "Это ваш адрес?" Но ссылка на Конституцию и действующее законодательство была не для "биномов". Они закрепили своей безраздельной властью над сайтом все адреса за ним. И Управлению "К" это, надо полагать, очень понравилось. Как-никак, свои, пусть и дебилы.
  Но битва переходила в следующее измерение, именуемое фотоальбомом. Сергею четко предложили внести свою лепту в создание собственного досье. Разделы импорта фотографий предполагали детство, школьные годы, студенческие и коллег по работе. Логика последующего задержания и крика "Не отпирайтесь" была в каждой букве админа. Сергей и здесь не поленился и попытался загрузиться не так, как ему предписывал строгий начальник. Компьютер завис. Компьютер висел так часто, что Сергей спокойно начинал процедуру с самого начала многократно. Победил все равно Сергей. Иначе и быть не могло. Каким бы тупым не был "бином", но деньги он получал за сыск, а сыск предполагал вывешивание фотографий. Эта ущербность позиции админа, надо полагать, делала его особо сердитым, и он полностью игнорировал все пожелания Сергея. Но чем больше он игнорировал, тем вежливее становилась переписка с обеих сторон. Мочить в сортире "биномов" Сергею не приходилось.
  Сергей наконец добрался до раздела, который он окрестил "Настучи на себя сам". Разработчик программы предлагал облить грязью кого-нибудь из знакомых, чтобы они в ответном порыве вылили ушат помоев на тебя. "Метод работы - провокация", - заключил Сергей и улыбнулся. Он, возможно, как никто другой знал этот метод. Здесь в нем проснулась профессиональная гордость. И он схлестнулся с "биномами" в их же ловушке. Елейно-приторные истории о друзьях сами стали ложиться на бумагу. Самый жуткий костоправ стал виртуозом-хирургом, пропойца - творцом, взяточник - опекуном и добропорядочным гражданином. У Сергея даже сложилось впечатление, что все эти люди сидели за стенкой и читали текст по мере его создания. Не успел он закончить, как ему пришли их хвалебные отзывы. Профессионал даже в таких мелочах обязан оставаться профессионалом. "Биномы" были повержены.
  И тут настала очередь раздела о его работе. Он уже год не работал. Но программа упорно, подчиняясь воле невидимых хозяев жизни, писала, что он не ищет работы и что он работает. Никакие попытки исправить ситуацию не проходили. Словно кому-то очень было нужно, чтобы кто-то и где-то видел, что он жив, здоров и продолжает работать. Коса нашла на камень. Сергей не жалел ни сил, ни средств. Но каждый раз все грузилось и перезагружалось с ошибками на странице. Сергей отступал и снова шел в атаку. Уже загрузились долгожданные фотографии, выстроившись одна под другой. У разработчика сайта было такое видение мира. Вертикальное. После нескольких часов бодания удалось занести информацию, что он ищет работу с того дня, как он связался с "Моим кругом" и что он - безработный. Появилась запись "Не работаю".
  Машина чуть-чуть подумала и выдала ему 500 человек, которые в означенные им сроки работали в компании "Не работаю" вместе с ним. Это был пик торжества "биномов" и их Академии. Достойные выпускники достойного вуза. Сергей откинулся в кресле. Он впервые с начала битвы за разумное, доброе, вечное засомневался, что этих недоумков можно победить. Бедная Россия. С экрана на него смотрели "гениальные", а главное - молодые, преобразователи России. Обмен электронными письмами с админами, а их уже было около десятка, свидетельствовал о полной деградации обслуживающего персонала. И. словно луч света в царстве тьмы, ему написала девушка-программист. Ему всегда везло на женщин. Она тепло и вежливо объяснила, что если он укажет, что он работает, но ищет работу, то его перестанут кошмарить и перестанут искать ему коллег в фирме "Не работаю". Злой и добрый следователь добивались от него признания, что он продолжает работать. Так было надо их ведомству. Так не было нужно ему. Их интересы не совпадали. Сергей не стал выполнять ее советы, но уровень "биномов" зафиксировал. В конечном счете, эти неудаляемые сообщения о неработающих позволяли ему в автоматическом режиме создать картину безработицы в стране. Да и странно он бы при своих регалиях выглядел бы, если бы, работая, искал работу. За одно это его можно было бы уволить без выходного пособия.
  В очередной раз он откинулся на спинку кресла и запел во весь голос: "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"..."
  - Ты чего? - Елена заглянула в комнату. - Случилось что-нибудь?
  - Все в порядке, - улыбнулся Сергей. - Падаю.
  Эта сцена из кинофильма "В бой идут одни старики" ему очень нравилась. Она так часто повторялась в его собственной жизни, что он без нее не мыслил своих будней.
  - Иди, взгляни на этих идиотов, - пригласил Сергей супругу к экрану и поведал историю многочасовой битвы с "биномами".
  - Это почище всех стрелялок, - пошутила Елена.
  - Стрелялки отдыхают, - согласился Сергей. - Но с переводом у них затык. Не могут они меня на английский перевести.
  - А ты попробуй на Facebook, - предложила Елена.
  - Ты полагаешь, что там другие "биномы"? - устало пошутил Сергей.
  - Если и те же, то под контролем америкосов, - оправдалась Елена.
  - Это мысль, - согласился Сергей и набрал в поисковике необходимую страницу.
  Колер найденной страницы недвусмысленно выдавал обратный адрес бело-голубых. Оформление страницы прошло много легче, чем в "Моем круге", но и там были свом заморочки и сюрпризы. Больше всего Сергею понравился финал, когда машина выдала ему собственный диагноз: "У вас нет друзей в сообществе Россия".
  - А может быть ты и прав, - почему-то согласился Сергей вслух.
  Занятая своими делами Елена переспросила его из соседней комнаты.
  - Ты меня?
  - Нет, просто мысли вслух, - крикнул Сергей и поехал обратно в Яндекс.
  В Яндексе его ждало сообщение, что он в автоматическом режиме размещен на ХедХантерс и что теперь его шансы найти работу утраиваются. Строчкой ниже висело письмо от модератора ХедХантерс, который не утвердил месяц назад его резюме. Один и тот же орган, один и тот же человек, одно и то же резюме. Что хочешь, то и думай. Сергей ограничился кривой усмешкой.
  Это слово "модератор" заменило набившее оскомину "цензор". Теперь во всех местах судьбу людей и произведений решали модераторы. По сути - те же биномы, с тем же уровнем подготовки. Но западные СМИ почему-то молчали о свободе в России. Интересно, почему? Не потому ли, что в советское время этот вопрос педалировался с Лубянки. Стоило передать власть на время чекистам, и страна стала свободной и демократической. А что они сделали за двадцать лет правления? По сравнению с партией за тот же период? Сергей знал ответ на этот вопрос и не собирался обсуждать его с женою на кухне. По стране бродили толпы нищих, бездомных, беспризорных, а теперь и безработных. Через подставу наружки к премьеру прорывались женщины, которым не на что было кормить детей, а одетые в дорогих бутиках работники соцслужб осаживали этих женщин. Госпожа Голикова, отправлявшая деньги в рост в банки, не выплачивала инвалидам по три месяца пособие. Все были при деле. На слуху были триллионы и миллиарды, а ЖКХ с экрана телевизора признавался, что обирает пенсионеров и инвалидов, как основной слой плательщиков. Жириновский решил в очередной раз разыграть русскую карту. Да, это была его вторая крупная попытка дать жвачку русским, чтобы не очень переживали, когда делят российский чернозем. Сергею с его сердечными проблемами не хотелось углубляться в дебри большой политики, как это именовалось в современной России. Он сконцентрировался на бойне с "биномами" и, как и прогнозировал, выиграл ее за явным преимуществом. Победа внутренним теплом разливалась по телу. Радость победы - великая вещь.
  - Лен, тебе Антонина отдала деньги за билеты? - поинтересовался Сергей.
  - Нет еще, - ответила Елена. - Вернется, отдаст.
  - Интересно, у них там все свяжется или разбегутся? - Сергей играл в тотализатор, причем ставки явно были выше на разбег, чем на единение.
  - Все у них будет хорошо, - заверила Елена.
  - Верится с трудом, - засомневался Сергей. - Это, все-таки, Египет, а не Ташкент.
  - Думаешь, в Ташкенте было бы проще? - не унималась Елена.
  - Проще - не проще, а дешевле и ближе. Туда, хоть, пешком дойти можно. В крайнем случае, на поезде доехать.
  - В Александрию тоже можно на поезде доехать, - пошутила Елена.
  - Только колея другая, - согласился Сергей.
  - Антонина вчера звонила, - поведала Елена. - Долетели успешно. Разместились.
  - И как прошла встреча? - не вытерпел Сергей.
  - Ни слова. Выжидает, - улыбнулась Елена.
  - Сколько ж можно ждать, народ тут умирает от любопытства, - пошутил Сергей. - Да нам пора тоже билеты покупать, если на свадьбу ехать. А то я Наталии все аэрофлотовские мили отдал. Остались только импортные.
  - А надо выяснить, можно ли эти билеты сдать. Если можно, то пойдем и купим на всякий случай, - предложила Елена.
  - На какие числа? - не унимался Сергей, сгорая от неведения.
  - На те же, что и у Наталии, - высказала предположение Елена.
  - Ты сначала уточни, а потом пойдем, - принял окончательное решение Сергей. - Как там Игорь?
  - Антонина говорит, что все в порядке. Даже добро на брак дал.
  - Неисповедимы дела твои, господи, - Сергей только не перекрестился.
  - Представь, что нашу младшую туда выдадим, - пошутила Елена.
  - Шаг в сторону, прыжок на месте - попытка к бегству. А за попытку расстрел, - сурово и наигранно произнес Сергей.
  Эта мысль тоже приходила ему в голову. Особенно в свете предстоящего приглашения на свадьбу туда. Если взять младшую с собой, то вполне можно огрести на свою голову приключений. Девчонка она симпатичная и со знанием нескольких языков. К тому же математик. А у математика работа даже на дому, если он математик. Хочешь, бери учеников, хочешь, преподавай в вузе. Язык математики доступен всем, но не все его понимают.
  Сергей выключил компьютер. Зачем было иметь круглосуточный Интернет и при этом выключать модем, мог ответить только Сергей. Елена его не понимала, но не спорила. Сергей медленно оглядел стены своей квартиры. Они были сплошь увешаны фотографиями, которые дочь делала во время своих поездок по Европе. Франция с ее парками и каналами, Англия с ее газонами, Бельгия с мостами, Германия с ее чистыми домиками. Список можно было продолжать бесконечно. Он представил Египет с традиционными пирамидами. Они не вписывались в интерьер. "На пирамиды мы не поедем", - решил он для себя. А вслух произнес:
  - Лен, есть предложение пройтись до офиса Люфтганзы и решить вопрос с билетами.
  - Ты готов? - поинтересовалась Елена.
  - Айн минутен, - пошутил Сергей и пошел собираться.
   * *
   *
  Офис Люфтганзы находился недалеко от штаб-квартиры коммунистов. Их запах отравлял атмосферу в районе, а наглые водители на своих Ауди просто давили пешеходов. Они были уверены, что их не любят, и платили случайным прохожим тем же Очередная Ауди, сметая все на своем пути, влетела в лужу. Фонтан брызг, как в рекламе, устремился к Сергею и Елене. Елена замерла. Сергей подхватил ее за талию и скомандовал: "Прыгай". Они оба подпрыгнули. Подчиняясь законам физики и силам земного тяготения, грязная вода из лужи по параболе упала на асфальт. Спустя мгновение приземлились и они. Остатки лужи омывали их обувь.
  - Ты как? - поинтересовалась Елена у Сергея. - Такие спортивные мероприятия не для тебя.
  - Нормально. В престижном центре живем, однако, - отшутился Сергей.
  - Морду бы ему набить, - высказала в адрес водителя свое пожелание Елена.
  - Он на классовой войне, - пояснил Сергей. - Из Восьмой Ауди очень удобно бороться за коммунистические идеалы.
  - По крайней мере, не пыльно, - согласилась Елена.
  Мимо проплывал банк спортивного клуба АК Барс. По крайней мере, с его символикой и его атрибутикой. Множество офисов вообще оставались безымянными. Но все что-то делали. Пробегали мужики с букетами, секретарши с тортами. "Партийцы" жили полной жизнью. Многие, возможно, по привычке носили часы "Омега".
  - Пришли, - Сергей открыл Елене дверь.
  Лицом любого офиса в России является не милая секретарша, как принято на Западе, а якобы суровое лицо охранника. Здесь было сделано исключение. Охранник в чистом костюме стоял посреди холла и ни во что не вмешивался, подобно статуе. Сергей и Лена поздоровались и прошли в подвальное помещение - офис Свис Эйр-Люфтганзы. На удивление все сотрудники в нем мило улыбались. Даже стул разрешили передвинуть, в чем еще несколько лет назад ему было бы решительно отказано. Аэрофлотовские привычки куда-то исчезли.
  - Добрый день, - обратился Сергей к молодому человеку, занимавшемуся льготными билетами. - Я хотел бы приобрести два билета до Александрии Египетской.
  - Здравствуйте, - ответил молодой человек, - А почему "Египетской"?
  - Потому что в Александрию Штатовскую мне не надо, - уточнил Сергей.
  - Вы не первый раз туда направляетесь? - не то высказал предположение, не то задал вопрос молодой человек.
  - Второй, - признался Сергей. - Первый раз я летел туда через Югославию на Ил-18 пятьдесят лет назад.
  - Вам больше пятидесяти не дать, - сделал комплимент молодой сотрудник.
  - Вот тогда и летел, - не принял комплимента Сергей.
  За беседой молодой человек со славянским именем Богдан запустил программу поиска мест. Они обсудили с Сергеем даты, время в пути, количество пересадок и пришли к неутешительному выводу, что удобно лететь только в ту сторону. Обратно всегда приходится от трех до восьми часов ждать в пункте пересадки.
  Еще один неутешительный вывод состоял в том, что при кажущемся многообразии рейсов, все сводится к трем пересадочным узлам. А летать можно хоть целый день.
  - И теперь вопрос цены, - уточнил Богдан, - за 37000 миль билет не подлежит переоформлению, а за 40000 миль он может быть переоформлен.
  - При моих запасах 6000 миль погоды не делают, - заметил Сергей.
  - Согласен, - ответил Богдан и застучал клавиатурой. - Есть еще рейс через Каир.
  - С тремя пересадками? - поинтересовался Сергей.
  - Почему? - не понял Богдан. - Только с двумя: во Фракфурте и в Каире.
  - А напрямую нельзя? - вмешалась Елена. - По карте Александрия все-таки расположена на юге.
  - Самые короткие пути всегда идут в обход, - улыбнулся Сергей.
  - Вы правы, машина не бронирует пересадку менее 45 минут, а у Вас будет всего 40, - произнес Богдан.
  - Следующий рейс? - уточнил Сергей.
  - Только в три часа утра.
  - Я не буду сидеть на пересадке в Каире шесть часов, - возмутилась Елена. - Проще доехать на поезде.
  - Успеешь. И на поезд, и на автобус, - улыбнулся Сергей. - А нельзя ли прилететь в Каир часика на два-три пораньше?
  - Можно, - признался Богдан. - Но вы же летите в Александрию?
  - Я лечу в Египет, - уточнил Сергей. - Остальное - на волю случая.
  - А как вы попадете из Каира в Александрию ночью? - изумился Богдан.
  - На верблюдах, - пошутила Елена.
  Все улыбнулись.
  - Ну, если для вас не все так принципиально, то могу порекомендовать наших партнеров Иджипт Айрлайнз. Но это не Люфт. Все много проще. Да и у принимающей стороны к вам будет совсем другое отношение, - попытался защитить престиж Люфтганзы Богдан.
  - С этого места и поподробнее, пожалуйста, - настойчиво попросил Сергей.
  - Все престижные пассажиры предпочитают перелеты через Франкфурт. Египетские авиалинии, как бы, на каждый день.
  - Переживу, - даже не поморщился Сергей. - При моем-то запасе миль я могу просто стряхивать пепел на голову этих престижных пассажиров. У меня давно уже в Люфтганзе должно быть мое любимое кресло, а не какой-то там любимый обед.
  Богдан улыбнулся. Такой услуги у Люфтганзы еще не было. Как в пивбаре - любимая кружка.
  - Если для вас это не принципиально, - продолжил рассуждать Богдан, - то вы прилетите в Каир где-то в семь вечера. Можете даже успеть на самолет до Александрии.
  - Беру, - согласился Сергей. - Только я читал, что у Вас можно взять билет с указанием мест.
  - Да, - признал этот факт Богдан. - Выберете место при оплате. Портовые сборы оплачиваются наличными.
  На том и порешили. Сергей и Елена впервые уходили из офиса продажи билетов удовлетворенными и без перенесенных переживаний, как это бывало раньше с Аэрофлотом. В стране все-таки что-то менялось к лучшему. И это радовало.
  На улице была все та же зимняя распутица из соли и масла. Все также между луж лавировали пешеходы. Вокруг валялись остатки некогда белого снега. Да и сам снег больше напоминал большие сахарные кучи. Не было видно снежинок правильной формы.
  - Почему ты не взял еще один билет? - поинтересовалась Елена. - Дочь бы проветрилась.
  - Во-первых, ей пока еще не прислали приглашения. Во-вторых, - Сергей улыбнулся, - это приглашение на свадьбу, а не на посещение пирамид.
  Лена знала нелюбовь Сергея к пирамидам. Она прекрасно поняла недосказанное. И улыбнулась, крепче уцепившись в его локоть.
  - Кстати, - Сергей вынул бумажник и демонстративно потряс им перед носом Елены, - после уплаты портовых сборов у меня совсем не осталось денег. Твоя Антонина выпотрошила меня до корки.
  - Придется до дома идти пешком, - согласилась Елена. - Если по прямой, то тут недалеко.
  Оба рассмеялись. После охлаждения их семейных уз трехлетней давности мир медленно вползал в дом. Медленно и осторожно. Ни Сергей, ни тем более Елена не стремились к накалу напряженности. Но что-то все-таки было утеряно. И, может быть, - навсегда. Эта поездка в Египет могла их соединить, а могла и разрушить столь непрочный мир. Но оба жили здесь и сейчас. Вокруг была Москва, зима и непролазная грязь.
  Елена направилась в сторону большого серого здания на Лубянке.
  - Давай пройдем по Неглинке, - предложил Сергей. - Там как-то спокойнее.
  - С каких это пор ты стал обращать внимание на подобные мелочи? - улыбнулась Елена.
  - Сразу после инфаркта, когда бегать перестал, - поддержал ее шутливый тон Сергей.
  - Теперь на Лубянке много ресторанов. Можно зайти, выпить кофе, - продолжала подиздевываться над ним Елена. - Мне тут предложение пришло отметить нашу годовщину на Малой Лубянке.
  - Интересно, кто из наших друзей туда придет, увидев обратный адрес? - Сергей даже замер от неожиданности.
  - Думаю, все, - обернулась Елена. - Как по команде. И в форме.
  - На следующий день их заставят писать объяснительные, - предположил Сергей.
  - Но это будут уже их проблемы, - криво улыбнулась Елена. - А то только ты оправдываешься и думаешь за них, как бы их не свалили.
  Елена болезненно стала относиться к этому вопросу после той злосчастной поездки, закончившейся для Сергея инфарктом, а для нее - утратой любви.
  Сергей внимательно посмотрел ей в глаза.
  - Ты действительно хочешь острых ощущений? - лукаво улыбнулся Сергей.
  - Да, как тогда в Париже, - в ответ улыбнулась Елена.
  - Пошли, - Сергей взял ее под руку.
  - Куда? - растерялась Елена.
  - В пекло цивилизации. Там ты поймешь, почему в эти рестораны никто не ходит.
  Сергей решительно направился к площади Воровского. Грязь с водой хлюпала под ногами. Наконец, в поле зрения попал полуподвал, стилизованный под Ретро-кабак. Справа от входа была установлена швейная машинка. На стенах висела старинная утварь.
  - Добрый день, - поприветствовал их официант в абсолютно пустом зале. - Вешайте пальто слева от входа.
  Сергей и Елена подчинились. Раздевшись, Сергей осмотрел зал.
  - Что предпочитаете, мадам? Внутри или у окна?
  - Лучше - у окна, - объявила Елена.
  - У окна, так у окна, - согласился Сергей.
  Официант исчез.
  - А где официант? - не выдержала ожидания Елена.
  - Вон за тем зеркалом, - показал Сергей на зеркало шириной во всю стену, смонтированное внутри зала.
  - Сергей, ты что? - смутилась Елена. - Так не принято.
  - Зеркальные стены в ретро-ресторане тоже не принято, - парировал Сергей.
  Материализовался официант с одним меню для Сергея. Сергей отложил в сторону меню.
  - Давайте танцевать от ваших возможностей, а не наших желаний, - предложил он официанту. - Окрошка мясная?
  - Не бывает, - отнекивался официант. - У нас французская кухня.
  - Французская, так французская, - согласился Сергей. - Тогда салат Паризьен и бутылку белого вина без изысков, желательно с юга Франции.
  - Что-нибудь на горячее? - поинтересовался официант.
  - Да, антрекот с картофелем фри и овощами, - Сергей выждал, но уточняющего вопроса не последовало, - средней прожарки.
  - Что-нибудь из воды? - настаивал официант.
  - Да, Перье.
  - Не бывает. Есть Витель.
  - Пусть будет Витель, - благосклонно согласился Сергей.
  Официант исчез на добрых полчаса.
  - Куда он пропал? - удивилась Елена, оторвавшись от обозревания Приемной ФСБ.
  - Помчался в Сороковой, ныне Седьмой континент, за водой и вином, - улыбнулся Сергей. - При такой наполняемости держать ресторан в центре города нерентабельно.
  - Ты-то откуда знаешь? - удивилась Елена. - Как же они выживают?
  - Приказано сидеть здесь, они и сидят. В свое время они даже концессии Форда смогли сделать убыточными.
  Минут через сорок появился запыхавшийся официант. Он поставил на стол две бутылки Перье.
  - Мы вроде договорились на Витель? - не понял Сергей.
  - Я специально для вас сбегал в соседний магазин за Перье, но если вы настаиваете...
  Сергей не дал ему закончить.
  - Спасибо. Вы правильно сделали, - поблагодарил он официанта. - Но если я захочу еще, то мне надо рассчитывать на Витель?
  - Вы правильно меня поняли, - потупил взор молодой парнишка.
  Елена давила улыбку. Когда официант ушел на кухню, она прыснула.
  - Ты будто всегда тут работал, - заметила она Сергею.
  - Тут принято иметь гешефт, - объяснил ей Сергей. - Эти бутылки нам пойдут по ресторанной цене, а по кассе он их нам не проведет. И начальник доволен, что держит его на крючке, и подчиненный наращивает стартовый капитал. Они так понимают капитализм. Воруй без оглядки.
  - Ты драматизируешь, - успокоила его Елена.- Так всегда было.
  - Но с оглядкой, - согласился Сергей. - А сейчас тащут без тормозов. У всех либо удостоверение, либо подписка. Честь мундира.
  Появился официант с салатом Паризьен, который на первый, равно как и на второй взгляд, ничем не напоминал то, что им с Еленой доводилось есть в Бистро Ромен на парижских бульварах. Салат был страшно холодным.
  - Из холодильника? - поинтересовался Сергей.
  - Да, - признался официант. - Повар у нас к четырем выходит. На обед мы все из холодильника берем.
  Честность этого парня подкупала. Сергей и Елена торчали в ресторане уже третий час. Сергей посмотрел на часы на своем телефоне.
  - Скоро и повар придет, - улыбнулся он Елене.
  - Предлагаешь подождать или пойдем? - спросила она.
  - Сначала доедим. Ты же хотела посетить этот культурный центр столицы, наслаждайся, - Сергей ехидно улыбнулся ей.
  - Очень вкусно, - нарочито произнесла Елена, пытаясь Перье согреть зубы после вилки салата.
  - Пока ты не доешь салат, - заметил Сергей, - нам горячее не принесут.
  - А если его и принесут, то его есть будет нельзя, - произнесла в ответ Елена. - Зубы в германской клинике дорого стоят.
  - Не отчаивайся, если остатки салата смешать с горячим, то получится нечто нейтральное.
  Как был не прав Сергей. В столь престижном ресторане и к вопросу горячего был свой подход. Мясо было зажарено до состояния углей. Его, надо полагать, подавали уже несколько раз, после чего оно опять попадало в холодильник. Картофель фри, напротив, был ледяным. Сергей не выдержал.
  - Молодой человек, - обратился он к официанту, - а нельзя ли разогреть картофель?
  - Можно, - признался официант, - но тогда мясо просто превратится в угли.
  - Попробуйте раздельно, - предложил Сергей. - Картофель согрейте, а мясо пусть полежит, подождет.
  - Под вашу ответственность, - согласился официант и унес горячее.
  Сергей и Елена молча смотрели друг другу в глаза. Не хотелось комментировать происходящее. Елена пыталась вспомнить что-нибудь пострашнее.
  - Помнишь, как в Торонто нам подали кофе со следами губной помады на чашках? - вдруг вспомнила Елена.
  - Твой довод "сам дурак" меня обезоруживает, - признался Сергей, глядя в окно.
  Колокольчик у входной двери тихо и мелодично звякнул. Появились первые за последние четыре часа, что Сергей с Еленой провели в этом ресторанчике, посетители. Их было двое. В пиджаках и без пальто. Они удивленно глянули в сторону занятого столика и проследовали к барной стойке.
  - Вот и "идущие за нами" подтянулись, - улыбнулась Елена.
  - Ты не права, - мягко улыбаясь в ответ, произнес Сергей. - Сейчас они думают о нас то же самое. Но мы их разуверим. Мужики в лучших традициях ведомства пришли обсудить какую-нибудь сплетню и уверены, что мы прибежали на пять минут раньше их.
  Сергей повернулся в сторону кухни и громко крикнул:
  - Официант, счет, пожалуйста. Мы уходим.
  Молнией появился молодой официант с уже готовым счетом.
  - Если вы из-за них, то зря, - ответил он Сергею. - Сейчас по стопарю махнут и пойдут опять на работу.
  - И часто это у них? - спросил Сергей.
  - Последнее время частенько заходят, - подметил официант. - Ведомство лихорадит, расформировывают, переформировывают.
  Официант улыбался милой невинной улыбкой.
  - А эти двое переживают, что их на пенсию выгонят? - Сергей лукаво посмотрел на официанта.
  - Как вы догадались? - мальчик замер от удивления.
  - Не трудно себе представить по их возрасту, - признался Сергей. - Да и пьют в рабочее время.
  - Это у них обычное дело, - прозвучал диагноз официанта.
  Елену резануло какое-то мало понятное единение Сергея и официанта. Оно вначале не было ярко выражено. Но вот это последнее "у них" резало слух. Сергей и официант, словно знавшие друг друга долгие годы, обсуждали этих со стороны, как будто, отстраняясь от них. Елена задумчиво уперлась взглядом в Сергея.
  - Не смотри так, - попросил он. - Дырку прожжешь.
  Сергей отсчитывал молодому человеку купюры. Те двое удивленно сидели на мелких, но высоких стульях. Их никто не обслуживал. Впору было достать удостоверения и начать восстанавливать справедливость.
  - Если я скажу, что вы очень важный гость, вы не обидитесь, - поинтересовался официант. - А то они сейчас бушевать начнут, а я тут один.
  - Наоборот, почту за честь, - улыбнулся Сергей, докладывая официанту чаевые. - Скажите, что я из Трешки.
  - А они поймут? - поинтересовался официант.
  Сергей только посмотрел на него и ничего не ответил. Игра есть игра.
  Официант поблагодарил за чаевые и поспешил за барную стойку. Через некоторое время взгляды пришедших уперлись в Сергея и Елену. Они явно не могли их вспомнить. Потом решили, что эти двое, видно, из московских, не из центрального аппарата, и успокоились. Сергей с Еленой молча оделись и вышли.
  Как только дверь за ними захлопнулась, Елена расхохоталась в голос.
  - А почему именно из Трешки? - давя смех, спросила она.
  - Потому что мы не похожи, - спокойно ответил Сергей. - У них манера такая. Читала Куприна? "То ли глаза под околыши, то ли околыши под глаза". В Трешке у всех крысиная внешность, оттопыренные уши и тонкие губы. Ну, почти у всех.
  Елена плотнее прижалась к нему, повиснув на рукаве. Старый больной человек после перенесенного инфаркта, находил в себе силы издеваться над ведомством, которое само себе казалось страшным. Один плевок этого ведомства мог раздавить его прямо здесь на улице. И сидящий в будке милиционер подтвердил бы, что ничего не заметил. Если бы Сергей пошутил бы так в свои двадцать, то она легко предположила бы простую юношескую браваду. А в пятьдесят?
  - Чего на тебя нашло? - поинтересовалась Елена. - Не мальчик, ведь?
  - Знаешь, если бы нашло только на меня, - решил пояснить ей Сергей, - то мы завтра уже растворились бы в окружающем пространстве. Но нашло на многих. Гитлера воспитали, Сталина проспали, Щелокова расстреляли, СССР разрушили. Даже Андропова проспали. Теперь боятся в его кабинете работать.
  - Ну, если они такие плохие, то где вы, хорошие? - разумно возразила Елена.
  - Внедряемся с целью последующего уничтожения, - расхохотался Сергей. - Все как у них.
  - Не понимаю, - искренне призналась Елена.
  - Это трудно понять, - согласился Сергей. Потом задумался и добавил, - если верить в добро и зло.
  - А во что же надо верить? - не унималась Елена.
  - В черное и белое, - очень просто объяснил Сергей. - В чересполосицу. Под единым началом.
  Последние слова выбили Елену из колеи.
  - Ты у меня - санитар леса? - Елена с интересом смотрела на откровения мужа.
  - Если бы, - грустно вздохнул Сергей. - Просто сочувствующий.
  - Откуда же ты такого набрался? - Елена становилась прокурором в масштабе семьи.
  - Загранработа натолкнула на подобное восприятие мира.
  - И тебе доставляет удовольствие издеваться над людьми, которые с риском для жизни защищают Родину? - Елену понесло. За папу. За маму. За того парня, которому надо иметь квартиру и только в Москве.
  Сергей с интересом разглядывал жену. Он совсем забыл в этот миг и час, что рядом с ним умудренная прожитыми годами женщина, которая может воспринимать мир совсем не так, как он, что ее, в принципе, могут не волновать его переживания, домыслы или знания. Что ей может быть просто страшно за зятя, работающего в этой системе, за старшую дочь, закончившую Академию. Что он, Сергей, для нее в этой череде ставок может вообще не значиться. И это после того, как она вынянчила его после инфаркта. После смерти их однокашника Бориса, так никогда и не приблизившегося к торжеству демократии, то есть - власти правящего класса. Сергей пожалел о своих откровениях. Не стоило ему заходить с ней в этот ресторан, который открыла контора, чтобы держать под присмотром двери Приемной. Но и круто выходить из пике не получалось.
  - Ты меня утомила, - начал он довольно сухо. - И десять штирлицев и майоров вихрь, спасавших польских евреев в Варшаве и Кракове, не могут своей тенью прикрыть те миллионы русских, отправленных ими на бойню без оружия в руках только потому, что им было страшно, что солдаты повернут ружья против них. О концлагерях я не говорю. Об этом и без меня много сказано.
  - Эк, тебя понесло, - снисходительно улыбнулась Елена. - Завтра твой зять и твоя старшая дочь окажутся на улице. Ты им будешь из своей инвалидной подачки доплачивать?
  Сергей устало посмотрел на жену. Надо было тогда решиться и уйти из семьи. Дышать одним воздухом с прочекистски настроенными родственниками становилось все труднее. Страна в чекистских руках просто разваливалась. Их назначенцы на роль оппозиции откровенно спали. Все трещало и рушилось. Рушился и хрупкий мир, царивший в их доме. Не из-за той, почти забытой, милашки, не из-за перенесенного инфаркта и потери своей роли в семье и обществе. Он рушился из-за гражданской позиции сторон. Аргументы "за" и "против" не действовали. Начинал работать принцип "а не так, как у тебя". Или ему это все только привиделось. И улицы были чистыми. И пенсии достойными. И кризис был не настоящий. И деньги давали в производство и только тем, кто нуждается, например, Грузии через США. На поправку после победы.
  Сергей мог, конечно, сбросить руку жены со своего локтя. Мог шагнуть в пустоту. Мог ли? Сам он в этом не был уверен. Их семья, нормальная и полновесная ячейка общества, существовала во многом за счет того, что была едина и в горестях, и в праздниках. Вот и сегодня они вышли из дома, чтобы купить билеты для полета на свадьбу в доме друзей, а переругались, оказавшись в ресторане, где пахло конторой. Застойный запах плесени можно проветрить. Подернутый плесенью ресторан сжечь. И дыши себе полной грудью.
  Сергей обнял Елену.
  - Знаешь, ты, наверное, права, но не могу я воспринять твою правоту. Тошнит.
  - А меня от тебя тошнит, - обиделась на него Елена. - Вроде, не мальчик, а все в каком-то розовом мире живешь. Лучше бы подумал, что дарить на свадьбу будем.
  - Для этого есть ты у меня, - Сергей поцеловал жену в щечку.
  Елена надулась на него, но против поцелуя не возражала. Так, впервые, Сергей изменил самому себе и выработанной годами привычке не целоваться на улице. Бывают обстоятельства и обстоятельства.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Седьмая.
  
  Наталия вытряхнула все белье из своей дорожной сумки на кровать и принялась раскладывать его аккуратно по полочкам в гостиничном шкафу.
  - Полагаешь, он чище, чем твоя сумка? - озадачила ее своим вопросом Антонина.
  - Чище - не чище, а так аккуратнее, - ответила Наталия, продолжая работать.
  - Господи, и в кого ты только такая педантичная? - опять вздохнула Антонина, поудобнее располагаясь в кресле с видом на море. - Хорошо тут. Море. Хоть и холодное.
  - Оно не всегда холодное, - равнодушно заметила Наталия.
  - И пальмы. Почему в Подмосковье не растут пальмы? - Антонина не слышала свою дочь.
  - Очень даже растут. И прямо в Москве, - Наталия настаивала на том, что она - часть окружающей действительности.
  - В кадках? - поинтересовалась Антонина.
  - Нет. В Главном ботаническом саду. В Оранжерее. Там каждый день льет экваториальный дождь, - Наталия улыбнулась этому факту.
  - До экватора я не дотяну. Сердце остановится, - прагматично заметила Антонина. - Слушай, я воду в самолете оставила. У тебя есть с собой бутылка?
  - Мам, у нас "все включено", - снисходительно улыбнулась дочь.
  - Что это значит? - искренне заинтересовалась Антонина.
  - Ну, вот, стоит бар, - Наталия указала рукой на тумбочку, внутри которой был спрятан холодильник. - Открой дверцу и возьми, что тебе нужно.
  - Открывала, - отмахнулась Антонина. - Там такие наперстки, что ими не напьешься. Мне бы сейчас пару стаканчиков нормальной воды махнуть. Может быть, и полегчало бы.
  - Сходи в бар. Он там, где столовая. Только вот эту ленту не забудь, - Наталия показала ей на ленту, закрепленную вокруг кисти левой руки.
  - Как бройлеры, все окольцованные, - пошутила Антонина. - Я лучше до полдника подожду.
  Наталия рассмеялась.
  - Мам, здесь нет полдника.
  - А жаль, - вздохнула Антонина. - Сейчас бы компотику. Вашей Пепси никогда не напьешься. Только пучит.
  Тут уж рассмеялась Наталия. Она хорошо знала свою маму. И всякий раз, покупая Пепси, брала ее с запасом, потому что пара бутылок уходила сразу Антонине на утоление жажды.
  - Мам, а ты здесь лучше соки пей. Они натуральные.
  - Что я, апельсинового сока не видела? - как от назойливой мухи, от нее отмахнулась Антонина. - Все детство на этих соках провела. А вот Пепси там не было. Блокада, однако.
  - Тяжелое детство на Балканах, - передразнила материнскую подругу Наталия.
  - Зря смеешься, - безобидно подхватила Антонина. - Ты видела бы, какие там тараканы.
  Наталия завизжала. Она не любила даже тех, что изредка наведывались в московскую квартиру. О более крупных она даже не мечтала.
  - Ну, что, подруга, - Антонина посмотрела на дочь. - Чего делать будем?
  - Он мне понравился, - призналась Наталия.
  - Что, и даже сравнивать не стала? - не унималась Антонина.
  - Не с кем. Он - сам по себе, - ответила почти искренне Наталия.
  Круглое полноватое, но очень миловидное лицо Антонины вытянулось. Она знала, что ее дочь легко влюбляется и хранит верность своей влюбленности до первого предательства со стороны этой самой влюбленности. Но чтобы так?
  - А то, что он - араб, тебя это не смущает? - Антонина внимательно всматривалась в лицо своей дочери, пытаясь прочитать скрытые от нее самой мысли и чувства.
  - Мам, я тебе уже сто раз говорила, что он - египтянин. Да, мусульманин. Но не араб, - Наталия слегка даже зарделась от нотации матери. При этом она почти закончила перекладывание своих вещей и принялась за материнские.
  - Знаешь, и мне показалось, что он от арабов отличается. Так на их фараонов похож, - Антонина думала об этом с первого мига их встречи. - Тогда ты у меня Нефертити.
  - Нефертити из Раши, - пошутила Наталия. - Из Бьелораши.
  Наталия вдруг неожиданно для себя вспомнила, что она из белорусских дворян по одной ветви родственников, и из Сибири - по другой.
  - Эк, тебя закандобобило, - усмехнулась Антонина. - Из грязи полесских болот и прямо в колыбель человеческой цивилизации. Морда-то не треснет?
  Наталия запустила в мать подушкой. Антонина лениво поймала пущенный снаряд и швырнула его обратно. У них, у дворян, подобная драка практиковалась с детства. Ни мать, ни дочь не хотели уступать, давая выход своей энергии. Причем дочь еще бегала по комнате в поисках подушек, Антонина же делала это, не вставая с кресла.
  - Уймись, - попросила Антонина. - А то придется бежать за водой для лекарства.
  - Ладно, - согласилась Наталия и устало присела на краешек кровати. - Твоя взяла. Я опять влюбилась. Не гнать же его в шею. Он мне нравится.
  - Да, - согласилась Антонина, - больной никак не хочет выздоравливать.
  - Какой больной? - не поняла Наталия.
  - Ты - больной. Сергей тебя так называет за глаза, - Антонина усмехнулась. - Любя.
  - А тетя Лена как на это смотрит? - во всей фразе матери она сделала упор на слове "любя".
  Антонина зашлась до колики и чуть не выпала из кресла.
  - Думаю, что ни Сергей, ни Елена тебя серьезно не рассматривают. Сейчас играют в тотализатор на твое возвращение. Ты для них все та же пигалица в детском платьице. Это мы с отцом уже почувствовали, что ты стала взрослой.
  - Слава богу, - Наталия облегченно вздохнула. - Хоть кто-то меня воспринимает маленькой и наивной.
  - А ты у нас большая и себе на уме? Не смеши, - Антонина отмахнулась от нее жестом руки. Ее поражало то, что дочь после той памятной сцены ни разу не упомянула Ашота. Неужели здесь все так серьезно? Или переживает и молчит?
  - Мам, а что с отцом будем делать? Вдруг он упрется? - озадаченное лицо Наталии стало по-детски наивным. Она-то, будучи на него похожей, не по наслышке знала про его упертость.
  - Предлагаешь взять его на себя? - Антонина вопросительно взглянула на дочь. - И как ты себе это представляешь?
  Обе задумались. Почему-то, не сговариваясь, они представили себе, как отец один дома получает СМС о том, что дочь, поехав отдыхать, нашла себе мужа из местных и осталась у него в гареме. От такой новости даже у Шипа волосы встанут дыбом. Это при самом хорошем раскладе.
  - Может ему СМС послать? - неуверенно начала Наталия.
  - Вот, сижу, думаю, - начала Антонина. - Не помер бы по прочтении.
  Наталия похолодела. Она не очень учитывала интересы родителей в своей жизни, но априори исходила из их бессмертия. Слова матери ее озадачили.
  - Но как-то надо его ввести в курс дела? - подрагивающим голосом промямлила Наталия.
  - Надо, - согласилась Антонина, - ох, как надо.
  Нет, Игорь не был тяжел на руку. В доме если и бывали разборки, то Антонина гасила их своим весом. Рукоприкладства никогда не было. Но Игорь умел обижаться. И долго мучить всех своей обидой. У него как-то виртуозно получалось, что все начинали переживать о том, что допустили в отношении него несправедливость. Лучше бы на работе так поступал. Но на работе он защищал Родину. Какие там обиды.
  - Послушай, подруга, - обратилась Антонина к дочери, - а твой египтянин собирается просить у него руку дочери, или вы это уже решили в рабочем порядке?
  - Решили в рабочем порядке, - Наталия посмотрела куда-то вдаль, хотя за спиной Антонины была стена. Взгляд настолько завораживал, что Антонина невольно оглянулась.
  - Лихо, - произнесла Антонина, увидев за своей спиной деревянную стенку. - А почему я не в курсе?
  - Ты тогда осталась в бунгало отдохнуть, а мы отправились на море, - начала свою исповедь Наталия.
  - А попали в кровать, - за дочь завершила повествование Антонина. - Зачем ты меня сюда притащила, если сама уже все решила, могу я узнать?
  Антонина рассердилась. Действительно рассердилась. Дочь сбивала на себя цену, как могла. Надо же быть такой дурой. Значит, опять влюбилась, как кошка.
  - Мам, он так красиво признавался в любви. Я посчитала неудобно отказать, - потупила взор Наталия. - Вы же с отцом тоже не церемонились.
  Антонина удивленно подняла брови. Дочь напомнила ей молодость, которой уже давно не было места в голове Антонины. Боже, какими ненасытными они были. Они искали близости везде, где не оказывались. И какими счастливыми были оба. Пока жизнь не замордовала своей нищетой. Тут про любой секс забудешь. Антонина перекинулась на Повзнера с его "в СССР секса нет". А ведь действительно нет. Не у всех, но все-таки. Какой там секс, когда жрать нечего. Только и думаешь, как детей накормить, как их одеть. Это хорошо, когда твой папа ногою дверь в ЦК открывал. А ее отца арестовали только за то, что он однажды после выхода на пенсию решил посмотреть, как люди на Рублевке живут. Тогда вдоль всей трассы "кирпичи" стояли. И снизу у каждого знака еще кирпичный фундамент. И эту публику ее отец защищал. Нелегально и с оружием в руках. Тогда он впервые пожалел о том, что хорошо это делал. Но это она считала, что он пожалел. Сам он молчал на эту тему. Даже сейчас. Антонина взглянула на дочь. Другой дочери у нее не было. Надо было выпутываться из ситуации с такой, какая есть.
  - Как честный человек, он обязан на тебе жениться, - криво улыбнулась Антонина.
  - Он готов. Прямо сейчас Никах, А потом все остальные формальности, - глаза Наталии просветлели.
  - Что такое "Никах"? - поинтересовалась Антонина.
  - Это типа помолвки, но на самом деле мусульманская свадьба. Приходит мула или какой-то там святой человек, бывавший в Мекке, читает молитву в присутствии свидетелей. С этого момента мы перед Аллахом муж и жена, - протараторила Наталия залпом.
  - А где это регистрируется? - не унималась Антонина.
  - По-моему, нигде, - призналась Наталия.
  - Так не пойдет, - решила за всех Антонина. - Нужна регистрация. И по законам страны пребывания, и в Консульстве. Мне твоего Алякса мало.
  - Какого Алякса? - не поняла Наталия.
  - Так в нашей прессе называют вашего Аллаха, - улыбнулась Антонина. - Воины Аляксы. Про палестинцев.
  Антонина встала с кресла и направилась к бару. Достала маленький наперсток виски и небольшую бутылочку Швепса и вылила их содержимое в стакан.
  - Тебе, подруга, не предлагаю. Ты теперь живи по мусульманским законам. Надоест, сама прибежишь, - Антонина выпила содержимое стакана. - А ничего. Христианкой быть все-таки легче.
  Антонина вернулась в кресло. В комнате все замерло. Стал слышен даже прибой. Наталия тоже задумалась над вопросами веры. Но по-своему. Надо будет выучить. И Коран, и язык. Для начала перестать есть свинину. А свинину она любила, особенно в мамином приготовлении. На их обеденном столе свинина была куда чаще говядины. Дешевле. Придется ограничиться курочкой и рыбой.
  - А в чадре ты ничего будешь смотреться, - словно читала ее мысли Антонина. - На твой курносый нос это покрывало для рта как раз будет впору. Не соскочит.
  Антонина издевательски захихикала.
  - Не одену, - запротестовала Наталия.
  - Вот и первая непокорная женщина Востока, - еще больше разыгрывала дочь Антонина. - Представляешь, ты во главе женщин Египта, борющихся за равноправие.
  - Мам, охолонись, - жестко предложила Наталия.
  - Это ты выбрала свое будущее. Не я, - пожала плечами Антонина. - Тебе жить.
  - А что? Вокруг так и вились поклонники с предложением руки и сердца? - Наталия становилась агрессивнее. - Что-то не припомню.
  - Да, нет, - Антонина задумалась. - Просто это как-то неожиданно и немного странно.
  - А чего тут странного? - Наталия никак не могла впихнуть в шкаф материнский банный халат, привезенный из дома. - И зачем ты его только притащила?
  Антонина внимательно оглядела помещение. Ни одной брошенной вещи. Все аккуратно разложено по своим местам. И только ее халат никак не влезает в шкаф. Антонина внимательно посмотрела на дочь.
  - Подруга, - начала она, взвешивая каждое слово, - у нас сегодня гости?
  - Почему ты так решила? - Наталия замерла у шкафа с халатом в руках.
  - Колись-колись, - не унималась Антонина, - чисто уж больно.
  - Да, - призналась Наталия, - он где-то в течение часа заглянет поговорить с тобою и попросить моей руки.
  Антонина, возлежавшая до того в легком ситцевом платьице в кресле, вскочила на ноги.
  - Не могла предупредить, - зарделась она. - Я бы виски пить не стала.
  - Поэтому и не стала тебя предупреждать, - отмахнулась Наталия. - Посмотри на себя. Уже вся красная, как вареный рак. Ты мало виски выпила. Надо еще. Может, отпустит.
  - Лыко вязать не буду, - резанула Антонина. - Надо бы переодеться.
  Она увидела в руках Наталии свой халат.
  - Да брось его в ванную, - приказала она дочери. - И где мое красное платье.
  - Мама, не стоит, - взмолилась Наталия.
  - Ты ничего не понимаешь, - настаивала Антонина. - Не каждый день у меня просят руки моей дочери.
  - Мам, мы договорились без лишней помпы, - взмолилась Наталия.
  - Почему? - Антонина проницательным взглядом уперлась в дочь.
  - Он идет на брак против воли отца, - выпалила Наталия и села на кровать, так и не выпустив материнский халат из рук.
  - Я вас не прокормлю. - резонно заметила Антонина. - У тебя еще брат есть.
  - Да с этим у него все в порядке, - успокоила Наталия.
  - Тогда, в чем проблема? - не поняла Антонина.
  - С его стороны на свадьбе может присутствовать тоже только мать.
  - И что? Мы что, Игоря бортанем? Объявим ему, что у его дочери тоже нет отца?
  Антонина присела на диван, стоявший невдалеке от окна.
  - Ты меня хочешь вдовой сделать? Отец этого удара не перенесет, - на глазах Антонины появились слезы.
  - Все не так, как ты думаешь, - начала объяснять Наталия. - Просто руку, мою руку, он будет просить у тебя и сегодня. А отцу мы потом сообщим.
  - Ловко придумали, - Антонина думала об Игоре. - А если он нас всех с лестницы спустит?
  Наталия тоже понимала алогичность происходящего, но поменять что-либо уже не могла. Могла только остаться без предложения руки и сердца, но с мамой и папой. А ей очень хотелось иметь официальный статус.
  - Мам, прикинься, - взмолилась она. - Отца я беру на себя.
  - И остаешься здесь, - продолжила за нее Антонина. - А мне возвращаться.
  - Как ты догадалась? - дочь смотрела на Антонину широко раскрытыми глазами.
  - И здесь я угадала, - Антонина стала похожа на сеньора-помидора из детской сказки.
  - Мам, прими срочно лекарства или выпей, - завизжала Наталия. - Ты страшно красная.
  - Неси быстрее аптечку и воды, - распорядилась Антонина.
  Наталия примчалась с аптечкой и своей бутылкой воды. Пока наливала воду, пока мать пила лекарства, в комнате воцарилась тишина. Наконец, стакан легко стукнул по поверхности тумбочки-бара. Антонина молчала, выжидая начала действия сердечных. Наталия искала признаки побледнения в лице матери, но пока безуспешно. Через несколько минут Антонина начала резко бледнеть. Наталия тут же воспользовалась моментом.
  - Понимаешь, мы решили, что нам будет достаточно благословения только наших матерей, - пояснила она. - Я не вникала, но с отцом там без перспектив.
  Антонина прижала к себе голову дочери и погладила ее.
  - Видно, у нас с тобою судьба такая. Вечно шить, да перешивать. Живут же другие. Не знают, как хлеб дома появляется. Может, на дереве в саду растет.
  - Я о том же подумала, - призналась Наталия. - Но ты не волнуйся, он мне нравится.
  - Я уж не волнуюсь хотя бы потому, что он не на верблюде за тобой приехал, - призналась Антонина.
  - Мам, он хорошо зарабатывает. Не очень много, правда. Плюс на иждивении два брата и мать. Но я пойду работать.
  Антонина еще крепче прижала голову дочери к груди.
  - Не такой я тебе судьбы желала, - призналась она со слезой в голосе. - Нищета и безысходность - не лучшие спутники по жизни.
  - Слава богу, об этом речь пока не идет, - Наталия высвободилась из материнских объятий.
  - Как я тебе помогу, когда ты так далеко? - простенала Антонина.
  - Через Вестерн Юнион, - улыбнулась Наталия.
  - И тут за меня посчитала, как я твои кредиты гасить стану, - Антонина напустила на себя грозный вид.
  - Мам, не ты, а мы тебе станем помогать, раз он своей матери помогает.
  - Да ты бы лучше посчитала, сколько у него на руках остается после всех выплат. Может, он с голоду на тебя позарился, - брякнула Антонина.- Русские - они все богатые.
  Наталия побледнела. Она так привыкла, что вокруг нее только обеспеченные мужчины, что эта простая мысль не пришла ей в голову.
  - Знаешь, он сейчас придет, - буркнула она матери, - вот и расспроси.
  - И расспрошу, - произнесла задумчиво Антонина. - Халат убери в ванную.
  Произнесла она свое приказание как ни когда вовремя. В дверь постучали. На двери бунгало был закреплен специальный молоток в виде лапы льва.
  - Это он, - прошептала Наталия и юркнула в ванную комнату.
  - Входите, открыто, - нарочито громко и как-то мало естественно произнесла Антонина. В подобной ситуации за границей она оказалась впервые.
  Дверь отворилась, пропуская Абу-Маита. В руках у него была корзина с фруктами. Он что-то произнес по-английски. Антонина уже было собралась жестами ответить, что она не понимает, но перевод подоспел из ванной комнаты вместе с Наталией.
  - Здравствуйте, - начал Абу-Маит. - Не знаю, как положено по русской традиции в таких случаях заходить в дом невесты...
  Наталия запнулась.
  - ..., но я решил прихватить на всякий случай корзину с фруктами, чтобы жизнь моя и вашей дочери была всегда сладкой.
  - Я правильно поняла, - Антонина обернулась к дочери, - Он назвал тебя невестой?
  - Правильно, - по-русски уточнила Наталия.
  - Присаживайтесь, - предложила Антонина ему место за большим обеденным столом, стоявшим по середине большой комнаты. - Обсудим.
  Абу-Маит поставил корзину с фруктами на журнальный столик и прошел к большому столу.
  - Может чего-нибудь из бара ему предложить? - поинтересовалась мать у дочери.
  - Мам, он не пьет, - уточнила Наталия. - А вымыть фрукты мне некогда, иначе вы будете здесь молчать.
  - Чай поставь. Я кипятильник из дома привезла, - нашлась Антонина. - Заодно и фрукты вымоешь.
  Наталия направилась к шкафу, где она только что спрятала материнский кипятильник и достала его. Потом заполнила кипятильник остатками воды из своей двухлитровой бутылки и воткнула в розетку. Чашки и ложки были также аккуратно уложены в сумке Антонины. Был даже сахар из Макдональдса и салфетки оттуда же.
  Абу-Маит улыбнулся, встал и подошел к шкафу в дальнем углу комнаты, позвав Наталию следовать за ним. Подобно факиру он открыл дверцу шкафа. Внутри была смонтирована кофеварка, висели четыре чашки, были сахар, соль, перец и столовые приборы на четверых, даже были тарелки. Наталия расхохоталась. Антонина, напротив, смутилась.
  - Предлагаю пить чай из маминой посуды, - на хорошем английском произнесла Наталия.
  - С удовольствием, - поддержал Абу-Маит, поднимая уже закипевший кипятильник.
  - Ты что? - набросилась на него Наталия, но было поздно. Кипятильник выстрелил и умер. - Придется выбрасывать.
  Абу-Маит виновато потупил взор. Даже Антонина расчувствовалась, увидев его переживания.
  - Не отчаивайтесь, - произнесла Антонина. - Ему давно пора было на тот свет. Просто повода не было его выкинуть.
  Наталия перевела. Абу-Маит так и не понял, что такое "тот свет". Пришлось долго объяснять. В результате дошли до царства мертвых в Египте, но вовремя спохватились и вернулись за стол. Наталия взяла часть фруктов из корзины и вымыла их, после чего положила в отдельной тарелке на стол.
  - Чай с финиками, - прокомментировала Антонина. - Ну, так вернемся к цели вашего визита. Вы хотите взять мою дочь замуж. Я вас правильно поняла?
  - Да. Я в восторге от вашей дочери и хотел бы соединить наши судьбы навек.
  Антонина посмотрела на дочь. Та от произнесенных слов пребывала в полуобморочном состоянии. Глаза заволокла некая пелена загадочности.
  - Наташ, вернись с небес на землю и не забывай, что ты у нас переводчик, - одернула она дочь.
  Абу Маит посмотрел на Наталию в ожидании перевода, но та не стала переводить слова матери.
  - Он попросил твоей руки? - настаивала Антонина.
  - Да, - еле выдавила Наталия.
  - Ну, так переводи, - потребовала Антонина. - Зачем же ты меня сюда тащила, если будем играть в молчанку.
  Наталия уступила требованиям матери и начала перевод так, как говорил Абу Маит. Тот же, в свою очередь, пытался понять, что произошло между матерью и дочерью, почему Антонина рассердилась. Но лишних вопросов не задавал.
  - Ответь, - попросила Антонина дочь, - что по нашим обычаям принято просить руки дочери у отца, главы семьи.
  Наталия перевела и посмотрела жалобно на мать. Мол, если будешь настаивать, то можешь меня и без мужа оставить. Абу Маит, напротив, оживился.
  - Если вы, мама, не против, то мы можем сейчас же связаться с отцом Наталии по Скайпу, и я попрошу руки его дочери в прямом эфире.
  У переводчицы вытянулось лицо. Антонина вообще ничего не поняла.
  - Ну, Скайп, такая система связи, - пояснила Наталия матери, - смотришь в камеру и разговариваешь. На другом компьютере появляется твое изображение, а в колонках - речь.
  Антонина медленно вползала в ситуацию. Говорят, что прошлый век был веком больших скоростей. А этот? Уже руку дочери виртуальный жених будет просить у виртуального папаши. Дожили.
  - Но у нас нет камеры, - резонно заметила Антонина, явно имея в виду большую цифровую камеру. Наталия, не думая, перевела.
  - Это не проблема, - улыбнулся Абу Маит. - Я сейчас вернусь.
  И не дожидаясь окончания перевода, выскочил из помещения. Антонина опешила.
  - Куда это он? - поинтересовалась она у дочери.
  - Помчался за своим компьютером, - резонно предположила Наталия.
  Не прошло и пяти минут, как в дверь уже без стука влетел Абу Маит со своим компьютером. На верхней панели компа была закреплена камера, из USB-порта торчал портативный радио-модем. Абу Маит, как профессиональный радист, огляделся и сразу нашел розетку электропитания. Через пару минут он уже настраивал компьютер на журнальном столике.
  - Идите сюда, - пригласил он Антонину с дочерью. - На диване удобнее. Камера сразу захватит нас троих.
  Не осознавая свои действия до конца, Антонина подчинилась. Наталия зашла с другого края дивана, равнодушно поглядывая на экран. Антонина же во все глаза наблюдала за разворачивающимся действием. На экране компа она отчетливо увидела себя, дочь и Абу Маита. В глубине души Антонина восхитилась прогрессом техники.
  - Наташ, а как Игорь-то нас увидит. У нас такой системы нет? - озадачилась Антонина.
  - Мам, это ты в своей школе в прошлом веке живешь, - возразила уверенная в себе Наталия. - Отец давно это использует. Только у нас камера встроенная. Ее не видно и нельзя поворачивать.
  - Приеду, разберусь, - прошипела Антонина. - Ты это не переводи.
  Тем временем Абу Маит вместе с Наталией вышел на комп Игоря.
  - Пап, привет, - несколько напряженно начала Наталия. - Тут с тобою поговорить хотят.
  И повернула камеру в направлении дивана. На экране у Игоря появилось изображение ее матери и Абу Маита, сидящих парочкой на диване в номере. Лицо Игоря окаменело. В последний момент он все-таки успел вспомнить, что где-то рядом с ними еще его дочь. И не все так однозначно.
  Абу Маит заговорил с ним в витиеватой восточной манере. Наталия еле-еле успевала передавать нюансы его пламенной речи. Там были и слова восхищения Наталией, и почтение к матери, и просьба отдать самое ценное, что есть у Игоря в жизни, это его дочь. Синхронно с текстом менялось выражение лица Игоря. Синхронно с выражением его лица менялся цвет лица у Антонины. Она то краснела, то бледнела, справедливо ожидая решительных слов от Игоря. Но тот, как в рот воды набрал.
  - Пап, ты чего молчишь, - первой не выдержала Наталия, переводя камеру на себя.
  - Думаю, - прошипели динамики, настроенные на полную мощность. - Ты-то как?
  - Я уже, - заискивающе призналась Наталия.
  - Мамина дочка, - просипели динамики.
  Абу-Маиту никто ничего не переводил. Он и не требовал, внимательно вглядываясь в абсолютно правильные черты потомка древнего дворянского рода из глухого белорусского полесья.
  - Если ты все решила, - начал Игорь, - то чего ко мне пристаешь?
  И ни слова, порочащего дочь, об ее увлечениях. Наталия сжалась в ожидании хлесткого удара. Но лицо на экране расплылось в улыбку. Абу-Маит не выдержал. Упал на колени и поцеловал экран компьютера, оставив следы на пленке. Все было ясно без слов.
  - Спасибо, пап, - завизжала Наталия и повернула камеру на Абу-Маита.
  Лицо на экране улыбалось.
  - Ладно, хватит деньги впустую тратить. Наверняка связь по радио. Я отключаюсь, - Игорь оборвал связь.
  - Я что-то сделал не так? - большие восточные глаза Абу-Маита наполнились слезами.
  Но прежде, чем Наталия успела его перевести, Антонина похлопала его по плечу.
  - Все нормально, - произнесла она. - Не бери в голову.
  Абу-Маит поднялся с колен и успокоился. Язык жестов был ему вполне понятен.
  - Предлагаю переместиться в бар и там отметить это событие, - обратился он к Наталии. - Твой отец не против нашей свадьбы.
  - Ты же не пьешь? - удивилась Наталия.
  - Но вы с мамой можете поднять бокал шампанского за наше счастье, - предположил Абу-Маит.
  - Если не пьешь ты, то не пью и я, - улыбнулась Наталия и приобняла Абу-Маита за шею. - А маме нельзя. У нее давление.
  - Ты становишься мусульманкой больше, чем я, - не то похвалил, не то удивился Абу-Маит.
  - Не поверишь, - отмахнулась от его губ Наталия, - но я не ем свинину с тех пор, как мы стали с тобою переписываться.
  - Это судьба, - Абу-Маит приподнял Наталию над полом и сделал круг с нею на руке, словно они кружились в вальсе.
  - Опусти, а то до свадьбы не доживете, - вмешалась Антонина. - Жаль, шампанского не выпить: вы же теперь басурмане.
  Антонина улыбнулась столь радостно и добродушно, что Наталия не стала переводить ее. Так Абу-Маит и не узнал, что они - "басурмане".
  Праздничную выпивку заменили походом к ночному морю. На радость маме море было спокойным и безмятежным. Волны нехотя лизали берег и, не откатываясь, уходили в песок. Оставалась только ребристая полоска. След от наката волны.
  - Вот бы вам так жизнь прожить, - вырвалось у Антонины. Наталия перевела. Абу-Маит улыбнулся.
  - А почему вы решили, что наша жизнь сложится иначе? - вопрос Абу-Маита застал Антонину врасплох. Она задумалась.
  - "Потому что я с севера что-ли...", - процитировала она Есенина. - Понимаешь, Маит, мы на севере привыкли все время готовить себя к лишениям. Поэтому все, что лучше наших ожиданий, для нас уже праздник.
  Абу-Маит проглотил тот факт, что его имя слегка подсократили. Но Наталия сделал замечание матери.
  - Ладно, извини, - произнесла Антонина, - больше не буду.
  Перевод не потребовался. Все рассмеялись. Этот прохладный вечер на морском берегу стал первой ступенью Наталии и Абу-Маита в новую жизнь. Никто из них и не думал, что где-то в России по рыхлому снегу два одиноких существа бегут через лес, чтобы выжать из себя горечь переживаний за ту таинственность, которой была окружена эта поездка к морю, за эту столь беспардонную издевку, когда ставят тебя перед фактом, словно ты самый главный враг во всей истории. Шип и Игорь просто на износ мчались по рыхлому снегу. Игорь стиснул зубы и бежал, подгоняя обрюзгшего Шипа. То ли пот, то ли слезы стекали по его лицу. Изредка он обращался к собаке, заставляя ее бежать быстрее.
  - Увалень, что, быстрее не можешь? А то им, видите ли, шейхи понадобились. Своих не хватает, - собака не понимала множества слов, произносимых Игорем. У нее эта пробежка была внеплановой и далеко не радостной. Обычная прогулка закончилась бы уже час назад. А здесь марш-бросок какой-то. И все время с ним разговаривают, а он не понимает, чего от него хотят. То ли он оплошал, то ли те, что звонили. Но кто-то что-то натворил. Игоря он таким давно не видел. И бежали все время от дома. А ведь придется возвращаться. Но, похоже, Игорь о возвращении не думал.
  Шип просто встал на улочке Серебряного Бора.
  - Ты чего? - опешил Игорь.
  Кавказец мотнул головою, намекая на путь домой. Игорь осмотрелся, с трудом узнавая местность. Вокруг теснились коттеджи с мощными параболическими антеннами. Некогда это было зоной отдыха трудящихся. Теперь забором перегородили даже пруд, видимо, опасаясь подводных боевых пловцов. До дома был минимум час ходьбы. А в троллейбус с этим красавцев с теленка величиной не пустят.
  - Не мог раньше остановиться? - упрекнул он Шипа. - Теперь сколько до дома плюхать по этой жиже.
  Шип молча посмотрел в глаза Игорю: "Мол, я-то тут причем?"
  - Не причем, - согласился Игорь. - Извини.
  И Игорь потрепал его за ухом. Шип довольно мотнул хвостом. Так, разок, для острастки. Чтобы хозяин не задавался. И оба побрели в сторону дома. Ноги у Игоря гудели с непривычки. Перебои в пробежках давали себя знать. Слева появился танк. Он спокойно наблюдал за Игорем с пьедестала. Один из немногих памятников, где стоял не Т-34, а Иосиф Сталин. Такой был еще в Наро-Фоминске. Как брат-близнец, охраняющий второй вход в один и тот же тоннель. А говорят, что до появления проходческого щита из Германии в Москве, кроме метро Один, Два, Три, строить ничего не умели. Врут на каждом шагу. Игорь перешел на бег трусцой. Стало подмораживать. Шип лениво перешел на аллюр. Расстояние все равно не поддавалось. До дома было еще далеко. Запипикал телефон. Пришел СМС: "Пап, а можно мне остаться?" Игорь рванул на тысячу, как на пятьсот. Кавказец даже немного отстал, но наверстал упущенное, пролетев мимо Игоря, когда тот остановился, чтобы написать ответ: "Я сказал. Домой".
  Наталия уронила телефон в морскую волну. Так обдало ее холодом далекой Москвы.
  - Ну, получила папочкино благословение? - поинтересовалась Антонина. - Думаю, там то же, что я тебе ответила.
  Абу-Маит переводил взгляд с одной женщины на другую.
  - Да, - подтвердила Наталия и прижалась к плечу Абу-Маита.
  - Отец требует, чтобы я вернулась, - пояснила она.
  - Зачем? - не понял Абу-Маит. - Завтра организую Никах. Подадим документы. Съездим в Генконсульство. Месяца через два все будет закончено. И мы сыграем настоящую свадьбу по вашему обычаю. Будет около двух тысяч гостей. Приедут родственники из Абу-Даби. Все будет хорошо.
  Наталия перевела сказанное Антонине. Та призадумалась. Она не была готова к подобному штурму. Она приехала на смотрины. Программа смотрин была выполнена. Вполне успешно. Можно было возвращаться. Завтра должен был их забрать чартерный рейс до Москвы. Месячишко-другой был бы у дочери на раздумья. А там, валяй, если замуж не в терпеж. Принять на себя смелость решения о расставании с дочерью прямо сейчас она не посмела. Поэтому и послали СМС отцу. Тот взял решение на себя. В этом они были с Абу-Маитом чем-то похожи. Только Игорь никогда не обещал безоблачного счастья. От этого он выглядел только надежнее и как человек, и как муж.
  Антонина невольно всматривалась в затылок Абу-Маита, идущего с ее дочерью под руку немного впереди и справа по воде. Насколько можно ему верить? Обещает золотые горы, но утверждает, что не богат. Откуда же возьмутся деньги на их совместную жизнь? Заработает? Что же он на местную жену не заработал. Мысли теснились в голове Антонины. Но никак не получалось перевести вектор тяги на недовольство поведением сторон. В каждом слове, в каждом жесте сквозила мягкость и уважение. Ох, уж это восточное воспитание. Наташке бы такого. И она хороша. Словно приклеилась. Чуть в рот не смотрит. А дома какие кренделя выписывала. Неужели влюбилась по-настоящему?
  Антонина немного приотстала. Тяжело при ее самочувствии давалась ей эта прогулка.
  - Мам, тебе плохо? - обернулась Наталия.
  - Не поверишь, уже много лучше, - Антонина улыбнулась, представив, как Игорь сейчас выясняет отношения с Шипом где-нибудь в районе Серебряного Бора. Ей просто привиделись глаза Шипа. Такие грустные и без вины виноватые.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Восьмая.
  
  Сергей внимательно слушал новости по Рен-ТВ. В четвертый раз диктор объявлял крестовый поход на собственность чиновников. Во второй или третий раз первые лица государства собирались заполнить декларацию о доходах. Так поступил в свое время Ельцин. У него зарплата получилась на уровне семи тысяч долларов в месяц. Тут же пал смертью храбрых Полежаев, руководивший тогда БТБ. У него зарплата зашкаливала за президентскую. Он получал целых 10 тысяч долларов США в месяц. Сразу отрубили ему голову, перевели на работу в Лондон и тут же назначили приемника. Приемник выписал себе подъемные, как говорят, тысяч на сорок баксов. С кем не бывает. Да и повод достойный. За назначение надо платить. Ему простили. А про кого-то забыли. Все в возрасте. Память иногда подводит. Сергей же по иронии судьбы вылетел в апреле того года в Лугано. Есть такой городок в Швейцарии. А в пригороде есть поместье. Очень напоминает нашу Рублевку. Хозяева редко пользуются калиткой. Все больше летают на вертолете. Сергей не поленился и зашел в их любимый банк в форме книжки. С ним там и разговаривать не захотели после таких клиентов из России, которым они руку жали. Сергей напрягся, и все-таки прошел. Он привык проходить сквозь стены.
  Потом он долго ждал, когда же тайное станет явным. Оно так и не проявилось, но холодной ноябрьской ночью решение созрело. Озвучили его, правда, только в новогоднюю ночь. И сразу замочили всех в сортире. Тех, кто способствовал принятию этого решения. Наученный горьким жизненным опытом Сергей вовремя спрятался. Его разыскали, отмыли, отчистили. И запустили туда же и за тем же. Теперь требовался компромат на нового хозяина. Только он уже проходил мимо этого банка, небрежно отворачиваясь в сторону цветущих каштанов. На сей раз, сами банкиры хотели с ним встретиться, а ему было недосуг. Изредка поглядывая в небо, он опять видел все тот же вертолет и, как ему показалось с земли, все с теми же пассажирами. Только теперь на другом склоне все той же горы строилось еще одно российское имение с лифтом в гараж, расположенный у подножия горы. Раскритикованный банкир уступил право на землю грузинскому бизнесмену из России совсем по дешевке, за 4,5 миллиона евро. А банк ЮБС отказал застройщику в кредите. В Швейцарии тоже боролись со взятками. Но своими особыми методами. Фамилия этого беглеца из России была Сергею хорошо знакома - Гуделия. И опять все крутилось вокруг деклараций о доходах. Опять резали по живому у начинающих бизнесменов, опять донасчитывали пени за собственные ошибки налоговики. А первые лица рисовали картины и писали портреты друг друга, честно зарабатывая на жизнь. Не в одну декларацию не попал и не был обложен отдых семьи на вилле Берлускони, или Сергей проглядел этот момент. Никто не отчитался за покупку острова в Эгейском море. А может быть, газеты исказили истину, и остров остается в народной собственности. Никто не рассказал о разделе акций совместных предприятий в Венгрии. Список приобретал свойства евклидова листа. Все уже было. Только тогда фамилии были иными.
  - Сереж, - прервала ход его мыслей Елена, - Татьяна приглашает нас на свадьбу дочери почти в те же числа, на которые ты взял билеты. Что отвечать?
  - Что мы уже там, раз свадьба подстроена под наши билеты, - Сергей улыбнулся двусмысленности ситуации. Действительно, со стороны было не понятно, как два разных человека, живущие разными интересами, смогли так точно скоординировать даты мероприятия. - Только скажи, что проживание за их счет. Чай, не в Америке.
  - Они уже выкупили квартиру с тремя спальнями в твое распоряжение, - откликнулась Елена, продолжавшая беседу по телефону. - На неделю.
  Сергей откинулся на спинку дивана и забыл про телевизор. Разрыв между датой прилета и датой отлета был больше, чем неделя.
  - А что я буду делать в оставшиеся дни? - не понял Сергей.
  - Путешествовать по Нилу, - пошутила Елена. - Потом расскажу.
  Сергей не любил неожиданности. Что-то наклевывалось за его спиной, а он был не в курсе. Но пока Елена не закончит беседы, ему все равно не узнать. Сергей затих. Налогообложение первых лиц государства его перестало волновать. Да и исповедовал он один простой принцип: двух-трех человек Россия прокормит, только не надо делать из всех моральных уродов. Надо помнить, что знает Болгария, то знает и Россия. У нас же думают наоборот. Поэтому и смеется над нами весь мир.
  Телевизор начал трансляцию новостей из Лондона с заседания Г-20, по определению Геращенко. Простуженная и сопливая корреспондентка с выговором в нос поведала миру, что нас послали. Послали и с резервной валютой и со всем остальным, подарив на прощанье одно большое восхищение хорошим английским. На смену гнусавой замарашке пришел трепетный репортаж из Тольятти, где перед тружениками автопрома размахивали большой пачкой денег и все время заверяли, что их им не дадут, а дадут дяде, который кум их начальника. Усталая массовка красноречиво переглядывалась, что не ускользнуло от оператора. За один день послали дважды: и свои, и чужие. Круг общения партийцев сузился до одной комнаты. Дрожащим голосом Грызлов решил указать лидеру партии на причины, по которым от партии разбегаются простые граждане. Лидер оттянулся по полной. Прошли времена, когда он мог все это высказывать другим лидерам партий. Теперь тусовка урезала сама себя до размера однокомнатной квартиры, а в роли мальчика для битья выступил Председатель Государственной Думы. Сергей улыбнулся, вспомнив Грибоедова: "Упал он больно, встал здорово". Не одному же Миронову солировать: "Я за действующего Президента, поэтому я составлю ему оппозицию на выборах". Что-то в этом роде. Чуть партию не потерял.
  Сергей переключил репортаж из кремлевской палаты без номера. Но его настиг Повзнер. Тот отловил в коридорах власти очередного Федорова. Фамилия весьма распространенная в России, особенно в Госсовете и Госдуме. Этому Федорову Сергей искренне симпатизировал с тех самых времен, когда тот восстал против очередной глупости БН. Восстал, остался жив, как и сам Сергей, к чести БН будет сказано, и продолжал сохранять свой пост. Ведущему очень хотелось поймать героя передачи на беспринципности. Он обливал его цитатами из прошлого, а Федоров разъяснял сою позицию. Ведущий ловил его на противоречиях, а тот ссылался на трудности роста. Сергея захватило зрелище беспомощности профессионала перед грамотно выстроенной обороной. Сцепились шахматист и картежник. Федоров строил ответы от конца встречи, а Повзнер верил в свой фарт картежника. Ведущий любой ценой хотел узнать, чего боится Федоров. Любой. Сергей даже замер. Скажи тот, боюсь, мол, того и того, и завтра это у тебя будет. Пауза затягивалась. Шахматист и адвокат в одном лице просчитывал партию, картежник ждал раскрытия карт. Пришли не те карты. Федоров заявил, что не знает, чего он боится. Дальнейшие попытки использовать тот же прием не увенчались успехом. Партийцы со своей разведшколой умылись. Такое не часто увидишь. Сергей продолжал выходить из пике не меньше самого Федорова, глаза которого продолжали просчитывать результат ответа.
  - Сереж, ты чего затих? - Елена появилась в проеме двери. - Два лишних дня мы проведем совсем в другом месте.
  Елена еще была вся поглощена рассказами Антонины и не знала, почему притих Сергей. Тот же, в свою очередь, не собирался посвящать жену в нюансы большой политики в собственной интерпретации.
  - Да, вот, - начал Сергей, - битва титанов. Талант против блата. Адвокат против журналиста. Юрист с большой буквы против биолога-переучки, подвязавшегося, якобы, вопреки стараниям Лубянки, на поприще политического репортажа. По крайней мере, он так утверждал.
  - И кто победил? - формально поинтересовалась Елена.
  - Победил тот, кто не пританцовывает у входной двери чужой квартиры в свои семьдесят, как пионер.
  - Ты опять о той встрече, - Елена ухмыльнулась.
  - Знаешь, как увидел мальчика на побегушках, так не могу забыть, - признался Сергей. Много лет назад он случайно столкнулся с Повзнером у входа в подъезд серого дома в центре Москвы. И Владимир Владимирович так пританцовывал у домофона, с кем-то разговаривая, что Сергею померещился неоперившийся юнец. Было ли это крайне субъективно? Да, было. Но мир субъективен. Именно великое множество субъективного дает ощущение объективной реальности.
  - Брось заниматься глупостями, - Елена, видимо, хотела поговорить о чем-то серьезном. - Антонина просит их встретить в аэропорту.
  - А Игорь где? - искренне удивился Сергей. - Потом, у них есть мой любимец на такси.
  - Любимец попал в аварию и остался на время безлошадным. Механиком вкалывает. А Игорь лодку ищет. Потеряли. У них игра такая. Кто найдет, тот и герой.
  - Не люблю я это, - искренне посетовал Сергей. - Ты из меня водилу уже сделала. А если я там кого-то встречу, он решит, что я по бедности за баранкой на жизнь зарабатываю.
  - Одень фрак и бабочку с лакированными штиблетами, - усмехнулась Елена. - И говори только по-английски.
  - Решат, что англичане уже подтянулись. Левачат, - засмеялся Сергей.
  - Она на проводе. Ждет, - напомнила Елена.
  - Скажи, что только для нее, - сдался Сергей. - Бензин за ее счет. Инвалид я или не инвалид?
  - Тонь, - услышал он голос Елены, - он встретит. Единственное, ему нельзя тяжести поднимать.
  Хоть в этом заступилась Елена за Сергея.
  - Спроси, когда и где? - напомнил Сергей.
  - Она уже сказала, - призналась Елена. - Завтра, Шереметьево - 2. Рейсом из Парижа.
  - Они же у черта на куличках, - не понял Сергей.
  - Летят с пересадкой. Наталии потребовалось кое-что к свадьбе купить.
  - Чтоб я так жил, - вошел в роль инвалида и пенсионера Сергей.
  - Не согласна, - решительно заявила Елена. - Меня наша жизнь вполне устраивает. Они летят за свои, а мы на твои мили раскатываем.
  - Подожди, но парижский идет где-то рядом с рижским, - вдруг брякнул Сергей.
  Лицо Елены побелело. Об этом она не подумала. Вернее, не знала или не придала значения.
  - А что, все не можешь забыть? - не удержалась Елена.
  Тут повело Сергея. История многолетней давности продолжала стоять между ними незримой тенью. Никто из них не смог бы доказать, что оба поступили правильно. Но дело было сделано. Именно так, а не иначе. И с этим надо было жить. Кому надо? Каждый решал за себя. На развод никто не подал. Никто не ушел из семьи. Более того, если кому и доверял Сергей в этом мире, кроме себя, так это Елене. Хотя по всем канонам логики, она была его смертельным врагом, обуреваемым жаждой мщения. Мщения за что? Измены физической не было. Но и моральной устойчивости не наблюдалось. Мир не был или белым, или черным. Частота белых и черных линий возрастала. Он стал серым с размывами по краям.
  - А если я встречу ее и останусь, - сухо произнес Сергей, - тебе станет лучше?
  - Нет, - призналась Елена, - я буду рыдать в голос.
  Оба сухо, но не ненавидяще смотрели в глаза действительности.
  - Зачем же ты об этом заговорила? - поинтересовался Сергей.
  - Сдуру, - прозвучало в ответ.
  - Видишь ли, Лена, - начал занудно Сергей, - если это Провидение, и оно толкает меня в объятия другой женщины, давая мне еще один шанс исправить свою изломанную жизнь, то я просто должен бежать в ту сторону.
  - Ну, и беги, - бросила ему в лицо Елена.
  - Я не кончил, - парировал Сергей. - Если же это очередной трюк товарища полковника, присвоившего себе права Бога по организации случайностей и медовых ловушек, то я должен бежать в Домодедово и сказать, что перепутал аэропорты. Не организует же он нелетную погоду в Шереметьево, когда Домодедово открыт.
  Елена улыбнулась. Сергей явно не собирался бежать к той, к сожалению, известной ей незнакомке. Он вообще не любил бегать. Мог только отступать, ведя затяжные оборонительные бои, изматывая и своих, и чужих.
  - Поедешь один, - прозвучал приговор Елены. - Если что, машину отдашь Наталии. Она пригонит ее вечером.
  Сергей опешил. Его не оскверненный вирусом сомнения разум сразу просчитал алгоритм ловушки. Ладно, ловушки. Сговора.
  - Зачем тебе это надо? - мягко спросил Сергей.
  - Не знаю. Так получилось, - пожала плечами Елена. - Пусть будет. Она мне все время мешает. Нас трое.
  - А если я вернусь, то тебе кажется, что нас останется двое? - спросил Сергей.
  - Боюсь, что я одна, - Елена просто посмотрела ему в глаза.
  Ничто не предвещало Сергею подобной развязки. Он давно привык обходить эту тему. Елена тоже не усердствовала в данном вопросе. Жизнь вполне сложилась. И вдруг такое.
  - Лен, ты все продумала? - поинтересовался Сергей. - Такое впечатление, что ты знаешь список пассажиров рижского рейса.
  - Не знаю, а чувствую, - огорошила его своим ответом Елена. - Меня просто трясет.
  - Это меняет дело. Я встречу их. И специально пропущу всех пассажиров рижского рейса через себя в присутствии Антонины, - Сергей закусил удила. - Неужели ты думаешь, что ко мне кто-то рискнет подойти, если рядом будет стоять Антонина с багажом и молоденькой дочерью, только что с югов?
  - Об этом я не подумала, - призналась Елена.
  - А с чего тебе захотелось мести прямо сейчас, когда я не могу даже побежать за другой юбкой? Умру, не догнав, - Сергей уже улыбался. Его действительно заинтересовал факт воздействия извне на сознание его жены.
  - Вчера пришло в голову, - призналась Елена. - Неожиданно. Как по команде.
  - Значит так, как по команде, марш в душ. И представь себе, что ты внутри ледяной пирамиды. Вода все смоет.
  Елена странно посмотрела на него. Другой бы подумал о помешательстве, о мщении, а Сергей работает так, словно их семья подверглась вторжению извне, ни на секунду не предполагая, что ей этот бред действительно пришел в голову. Странно, и она ему верит. Зачем ей было устраивать ему тесты. За прошедшие после инфаркта годы он много раз мог бы уйти, а он оставался. Трусость. Может быть. Нерешительность. Может и это быть. Боязнь неведомого. Вполне вероятно. Отсутствие уверенности в партнере. Том. Далеком. Но не забытом. И это возможно. А может быть - просто лень. Нежелание шевелиться.
  Елена направилась в душ. Сергей осторожно поглядел ей вслед, словно хотел убедиться, что она пошла именно в душ. За долгие годы своей болезни Сергей привык к этому странному состоянию: ни мира, ни войны. Он старался уклоняться от воспоминаний. Елена вела себя так, словно она верит, что прошлое быльем поросло. И вдруг такой всплеск. Не спровоцированным он быть не мог. Ищите товарища полковника. Своего или чужого. Но если это не полный бред, то на него опять вышли и чего-то хотят. Оставить в одиночестве, развести? Чего? Сергей задумчиво уселся на диван и опять стал листать телевизор. Шум падающей воды из душа его успокоил. Ситуация с вторжением оставалась, хотя бы частично, под контролем. "Еще повоюем", - решил он.
  Повторяли Парламентский час. Отчет Правительства за первый год планового развала экономики. Почему первый, и с кем невидимым ведет бой докладчик, когда, опровергая сам себя, говорит, что не потерял ни рубля золотовалютных резервов. Поэтому и курс рубля обрушил, чтобы дебет с кредитом свести. Но есть коррелирующие статьи. О них ни слова. А кудринские потери - два процента, четыре процента. Процент - это 10 в минус второй. Речь же идет о миллиардах. Это 10 в девятой. Сотнях миллиардов - это 10 в одиннацатой. Десять в одиннадцатой умножить на десять в минус второй равно десять в девятой. Иными словами, речь идет о потерях, исчисляемых в миллиардах долларов. А четыре миллиарда долларов США из России в Грузию через США за два дня? Уж не плата ли это за победоносную войну? А обесцененный материнский капитал, который надо выкачать из матерей любой ценой. Может им разрешить на него газировку "Елкины сосны" покупать? Лишенное эмоций лицо Жириновского, суетливый дядюшка Зю. Наверное, взял, раз так суетится. Сергей равнодушно глядел на кальку жизни, но ее не видел. Елена выполнила свою роль. Она передала ему весточку от неизвестного корреспондента. И теперь он только тем и был занят, что думал о латышской незнакомке. А что он мог думать? Замужем? Двое детей? Так эта информация была для него также далека, как висевший перед глазами Парламентский час. Он точно также мог гадать, с кем спят любые действующие там лица и спят ли они вообще. Может быть, им здоровье уже не позволяет.
  Сергей улыбнулся неожиданному решению, найденному мозгом. И переключил канал. Договорной матч Локо - Барс был в самом разгаре. Локо сливал цифры. Защитники разбегались. Гелашвили падал в противоположный угол. Судьи видели только ошибки Локо. Все работали на результат. Угадайте с трех раз, кто должен победить в серии, если финальный матч изначально задуман в Казани? Здесь даже взяток не надо. Или хоккеисты отказались бы выходить со стадиона в город.
  Сергей посмотрел в сторону ванной комнаты. Там прекратился водопад, послышались звуки массажных струй. Пришла в себя. До отъезда в аэропорт оставалось менее шести часов.
   * *
   *
  Сергей сонно промахнул поворот на Ш-2. Не потому, что не знал, а потому, что знал и предвидел. Он обошел аэропорт со стороны Ш-1 и въехал на стоянку у Ш-2 задворками. Судя по отсутствию хвоста, его с этой стороны не ждали. Первая машина появилась на стоянке, когда он уже подходил к входным дверям. Сергей не стал заморачиваться, хвост это или не хвост. Такой дистанции ему вполне хватало. Его больше печалил тот факт, что он опаздывает к выходу пассажиров. Прямо под телевизорами, демонстрирующими багажные транспортеры, стояли двое, Антонина и Наталия.
  - Сереж, привет, - начала Антонина, расцеловывая Сергея, - извини, что так получилось.
  - Здравствуйте, - произнесла Наталия.
  - Здравствуйте-здравствуйте, - удивленно оглядел с ног до головы вновь прибывших Сергей, - а вещи где?
  - Сереж, - начала Антонина, - я так спешила, чтобы ты нас не ждал, что проскочила все посты и только тут сообразила, что вещи остались на ленте.
  Сергей поднял голову. Вещи действительно еще были на ленте. По крайней мере, в лайф-ТВ висела картинка с ними. Сергей рассмеялся.
  - И когда их отдадут? - пытался он подавить смех.
  - Часа через два, - виновато оправдывалась Антонина. Наталия молча закатывала глаза. - Только я не пойму, как это могло случиться. Корешки на билеты наклеены. А мы такие радостные выбежали.
  - Наташ, чего молчишь? Расскажи дяде Сереже, как ты мать до такой ручки довела, - попросил Сергей, подчеркивая ее молодость.
  - Оставь, - вмешалась Антонина. - Она сама в шоке. Она даже представить не могла, чтобы про вещи забыть.
  "И здесь внушение", - заключил про себя Сергей.
  - Представляешь, - продолжала Антонина, - мы с перевесом вылетели. Карточки почти пустые. Все оплачивали. А тут даже не хватились.
  - А в Париже много шмоток накупили? - поинтересовался Сергей.
  - Только по мелочи, но тяжелые, - вступилась за дочь Антонина. - Посуда ей понадобилась в новую квартиру. Якобы, родители подарили.
  "Забыть такой груз - это круто", - отметил автоматически Сергей.
  - И что теперь? - поинтересовался он.
  - Мы с Наталией сейчас пойдем в Камеру хранения бумаги заполнять, - начала разъяснять Антонина. - Вся процедура часа на два. Извини, ради бога.
  "Как раз до рижского рейса", - подумал Сергей. А вслух произнес: "Пойду, попью кофейку под потолком".
  - Я оплачу, - вмешалась Антонина, - иди, выпей кофе.
  - Век не расплатишься, - согласился Сергей. - Звони, если помощь нужна.
  Антонина и Наталия понуро направились в Камеру хранения. За два часа они были бы уже дома. Но что-то пошло явно не так. А что, они понять не могли. Сергей молча смотрел им вслед, размышляя о своем, о девичьем.
  - Вы отдыхаете за рубежом? - незнакомый сухопарый и седовласый мужчина тряс перед ним буклетом.
  - Не сегодня, - примиряющее произнес Сергей, а про себя подумал: " Фейс-контроль. Ну, держитесь, шалавы. Сейчас потанцуем". И решительно направился к лифту, а не эскалатору. Аэропорт Шереметьево-2 он знал не хуже оперативных работников, организующих случайную встречу, если таковая действительно была запланирована. Логика его действий была проста, но прослеживалась не явно.
  Лифт умчал его в гордом одиночестве сначала в поднебесье, где расположился ресторан, а потом вернул на третий этаж в кафе, из которого Сергей мог спокойно наблюдать зал вылета. Теперь, если случайная встреча запланирована, идущему на встречу должно было очень захотеться кофе, и он пойдет через массу кафе сюда. Но вряд ли рижанин знает здание аэропорта, как Сергей. Он или она поднимутся на эскалаторе и пойдут вверх по лестнице, отсекая его от лифта. Для них другого пути нет. А для него есть. Справа от лифта идет служебная лестница без окон и дверей. Она свободна. И он успеет по ней спуститься. Остается вопрос: "От кого и чего он бежит? От судьбы? Какая судьба. Один полковник. Но и полковник может стать судьбою, если он тебя так преследует, не взирая на всех твоих родственников".
  Сергей услышал объявление о том, что рижский рейс приземлился. Включился давно забытый за годы инвалидности обратный отсчет. Сорок минут до выхода, тридцать... Сергей подошел к кассе.
  - А где у вас кофе наливают? - поинтересовался он у молоденькой официантки.
  - Ой, извините, я сейчас, - официантка покинула место у кассы и появилась у кофе-машины. - Вам какой?
  Сергея резануло. Употреблен мужской род. Не привычно. Двадцать пять минут.
  - Эспрессо, пожалуйста, двойной, - невозмутимо произнес он. - А круассаны у вас теплые?
  - Нет, только эти. В пленке, - извинилась официантка. Двадцать минут. - Ваш кофе, пожалуйста.
  Сергей взял чашку кофе и налил себе стакан апельсинового сока. Затем проследовал к кассе. Пятнадцать минут. " И не выпьешь, если бежать", - непроизвольно отметил он. Зашуршал аппарат прокатки. Сергей подписал чек, поблагодарил кассиршу и занял крайний из трех столиков в ряд, у парапета. Эскалатор был как на ладони. Лестница тоже. Десять минут.
  Опрокинув чашку кофе себе в рот, Сергей решил рисковать только соком, если не допьет. Пять минут, четыре, три... ноль.
  Сергей опять посмотрел на эскалатор. Картина не менялась. Чужие ему люди спешили и не спешили. Болталась наружка, медленно прогуливались пограничники и таможенники. Какой-то экипаж спешил к своему спецпроходу. Со стороны первого этажа по эскалатору поднималась светловолосая кудрявая женщина с маленьким ребенком на руках. Девочкой. Сергей замер. Если это по его душу, то он ошибся в расчетах. Ребенка он не предполагал, хотя все шумные операции всегда предполагали использование маленьких детей. Даже для защиты важных персон. Словно, снайпер не сработает, если на руках лежит ребенок. Но с ребенком он просчитался. Теоретически, у нее могло бы быть уже двое детей, если она вышла замуж сразу после их последней встречи. Но он не принял этого в расчет. Чувство напряженности исчезло. Ему не станут бросаться на шею, его не позовут в светлое далеко. Он уже сейчас избавлен от необходимости решать, с кем быть ему и где ему оставаться. Он может быть только единственным и, желательно, первым. Так уж он устроен.
  Сергей молча откинулся на спинку стула и медленно втянул в себя глоток апельсинового сока из стакана. Блондинка тем временем подошла к подножию лестницы. В Ш-2 не так много места, где можно расположиться с маленьким ребенком. Это не была навязчивая погоня. Это была вынужденная необходимость. И очень жаль, что она не знала здание аэропорта так, как он. Ей не пришлось бы тащить ребенка наверх на руках.
  Ребенок все время отвлекал ее, и Сергей не мог разглядеть лица блондинки. Фигурой вроде бы она была похожа. Но почему одна? Любопытство брало верх. Сергей следил уже за каждым жестом женщины, за поведением ребенка. Боже, как давно он ее видел. И похожа, и не похожа. Одета простовато, но кафе не боится. Она. Не она. Женщина достигла верхней ступеньки. Сергей разочарованно вздохнул. Не она. И допил апельсиновый сок, чтобы столкнуться с ней у входа в кафе. Они прошли молча мимо друг друга.
  Сергей раскладывал по косточкам и жену, и Антонину, и себя - дурака, поддавшегося на их провокацию, плохо спавшего прошлой ночью, и свой обратный отсчет, и фейс-контроль в лице обычного распространителя билетов. Ноги легко и непринужденного отсчитывая ступеньки лестницы, сами донесли его к эскалатору.
  - Сергей, слава богу, - услышал он голос Антонины, - пошли, поможешь. А то таможенники заставили нас весь груз по памяти описать, а теперь начались несовпадения. Я написала полувер, а там свитер. А с сервизом вообще проблемы. Доплачивать надо.
  Антонина взяла его под руку и потащила в сторону Камеры хранения. В этот миг из дверей зала Прилета вышла Ксана. Красивая и эффектная, словно сошедшая с обложки журнала мод. Со своей, видимо, полюбившейся ей сумкой трехлетней давности. Они встретились взглядами. Словно и не было этих трех лет, словно все было только вчера. Ксана волею судеб была знакома с женою Сергея. Увиденное просто обездвижило ее. Пропал и голос. Ей хотелось позвать Сергея, как водителя, чтобы он отвез ее, но она не смогла выдавить из себя ни звука. Это точно был тот самый Сергей, которого она впервые встретила в Вене, тот, из дорогого ресторана. А теперь работающий таксистом или левачивший в Ш-2.
  - Сереж, ты чего застрял? - громко прикрикнула на него Антонина, как на человека, на которого у нее есть все права. - Наталия ждет.
  "Во, влип", - улыбнулся про себя Сергей. - "Если это ленкины проделки, то высший пилотаж".
  Он решил доиграть роль водилы до конца и громко ответил Антонине.
  - Хозяйка, сейчас все будет в лучшем виде. Домчу с ветерком.
  Дар речи теперь потеряла и Антонина, начавшая нервно оглядывать окрестности, дабы выяснить, к кому обращается Сергей. Давя улыбку, Сергей впихнул Антонину в закуток, по которому проходила таможенная граница России.
  Заваленные наташкиными вещами три молодых парня в форме пытались нащупать коробку из-под обуви, спрятанную на дне огромной сумки. Изображение на экране не давало четкого объяснения, что же в коробке. Наталия стояла рядом, выставив колено, и руководила процессом. По столу и стульям было разбросано французское нижнее белье, но со срезанными ярлыками и в одиночных экземплярах.
  - Наташ, ты задержала контрабандистов? - пошутил Сергей. - Это же финики.
  Сергей показал на экране, как проходят границы между тремя упаковками фиников, которые были куплены на сувениры еще в Александрии.
  - Ребят, простите меня, это точно финики, - взмолилась Наталия.
  - Они у вас не указаны, - махнул рукой в сторону заявления тот, что помладше.
  - Да я свое имя уже забыла, если вещи на ленте оставила.
  - Может, вы специально это сделали, чтобы обойти таможенную границу России? - высказал подозрение второй из парней, вытаскивая руки из сумки вместе с колготками. - Надо было все содержимое выложить, чтобы мы не капались в вашем белье.
  - Так у вас же места не хватает, - оправдывалась Наталия. - Мне что, на пол все класть?
  - Сами виноваты, - изрек третий из них.
  Сергей молча оглядывал склад невостребованных вещей. Огромное помещение было доверху забито даже детскими велосипедами. Все было аккуратно упаковано в пластиковые прозрачные пакеты. И занимало три или четыре этажа полок.
  - Можно забирать? - поинтересовался Сергей.
  - Я что-то вас не припоминаю, - изрек один из таможенников. - Новые водители тут не работают.
  - Я просто давно через вас не проходил. Сижу на инвалидности. Вот, друзьям решил помочь, встретить. А то ее муж сейчас субмарину американскую в районе Кольского залива ищет, ему не до них.
  Все дружно рассмеялись. Краем глаза Сергей заметил тень и решительно обернулся. За его спиной просто сияла от счастья Ксана. "Услышала, что я не водила", - раздосадовано подумал про себя Сергей. Ему очень хотелось, чтобы она разочаровалась в нем. Оттолкнуть ее у него не было сил.
  - Простите, вы тоже что-то забыли? - поинтересовался таможенник у Ксаны. - Здесь госграница.
  - Нет, ничего, - Ксана повернулась спиной к ним и поспешила к выходу. Она тоже не знала, что ей делать. Самой броситься ему на шею, ее просто распирало от счастья, или ждать, что он окликнет? В присутствии Антонины она не рискнула даже поздороваться.
  - Сереж, бери тележку, - произнесла сдавленным голосом Антонина. Она явно поняла, к кому обращался Сергей десять минут назад.
  Ксана замерла. С тележкой он уж точно не побежит. Так и направились к выходу из Таможенной зоны России: впереди Ксана, следом тележка, потом Сергей с Антониной. Наталия и двое молодых таможенников, пытающихся навязать свою дружбу Наталии, весело с ними кокетничающей. Кавалькада проследовала к выходу. Ксана направилась заказывать такси, таможенники - в туалет, а остальные выполнили команду "По машинам".
  Если бы Сергея вели связанным, под дулами автоматов, он бы изловчился и что-нибудь крикнул ей. Даже ценою собственной жизни. Если бы, да кабы. Был бы свободен. Без жены. Но он тянул чужую тележку. И даже не остановился у офиса заказа такси, чтобы предложить ей свои услуги, как тогда, в Латвии. Если бы. Жизнь не бывает в сослагательном наклонении.
  - А вы с нею знакомы? - Антонина глазами показала на Ксану и выжидающе замерла. Это странное "вы" в исполнении Антонины озадачивало.
  - Были представлены друг другу по прошлой работе, - не стал отнекиваться Сергей.
  - А Ленка знает? - не унималась Антонина.
  - Она, можно сказать, с нею и познакомила, - отчитался Сергей.
  - А что вы так и не поздоровались? - не унималась заинтригованная Антонина.
  - Первой здоровается женщина. Увидев тебя в роли моей родственницы, она обомлела, - улыбнулся Сергей. - А ты мне сразу тележку в зубы. Мол, нечего от хозяйства на сторону отвиливать. С такими габаритами ей явно не сладить.
  Антонина внимательно стала всматриваться в Сергея, желая понять, он говорит правду или разыгрывает. Продолжала она его рассматривать и всю дорогу до ее дома. Сергей же время от времени посматривал в зеркало заднего вида. Форд Мондео-Бонд стального цвета с шашечками на борту завис на хвосте. Но не впритык. Сергей не сомневался, кто и почему. Антонина тоже поправила волосы, глядя в зеркало щитка от ослепления. Интересно, когда рядом с тобою едет офицер связи, по совместительству дочь полковника ГРУ. Ничего лишнего.
  Сергей плавно ушел на МКАД.
  - Зачем? Через Волоколамку быстрее, - осудила его Антонина. - И заход с нашей стороны.
  - А так симпатичнее, - усмехнулся Сергей. - Потом, я за рулем. Недовольные могут пойти пешком.
  - Да, Ленка рассказывала, что у вас с этим строго. Я своего в черном теле держу, - улыбнулась Антонина.
  - Как с Шипом, - поддакнула с заднего сиденья Наталия. - Сидеть, лежать, голос.
  Сергей не до конца понял черный юмор дочери Антонины, но попытался представить, как стокилограммовая махина быстро выполняет эти команды. Должно быть, смешно.
  - Как-нибудь продемонстрируешь, - попросил он Наталию.
  Навстречу накатывался урбанистический пейзаж. Тоннель. Небоскребы. Мост вдоль реки с каплей ресторана на апогее арки. Как в Нью-Йорке. Как в Париже, Как в Цюрихе. Но только, не как в Москве. Может быть, это и хорошо, что все, как у них. Еще бы асфальт класть научились. Можно подумать, что там не те же самосвалы ездят. Везде колея продавлена, трещины, ямы. На время Сергей даже забыл про идущий сзади Форд-такси. Развернувшись у Макдональдса, Сергей прополз среди машин во внутренний двор. Странно организовано движение в местных дворах. Одной машиной можно запереть десятка полтора-два автомобилей. Но протиснулись к подъезду и разгрузились.
  - Наверх не приглашаю, там не убрано, - Антонина начала благодарственную речь, оглядывая выгруженное имущество.
  - Без меня, - пошутил Сергей. - Я - инвалид, у меня душа болит.
  - Берись за ту ручку, - обратилась Антонина к дочери.
  И они исчезли в темноте обшарпанного подъезда со сверхсовременными батареями водяного отопления. В Москве вообще принято перед сломом ремонтировать дома и дороги. Сергей занял свое место за рулем и начал протискиваться к выезду на проспект Маршала Жукова.
  Прямо у магазина "Ветеран" он уперся капотом в одинокую женскую фигуру с дорожной сумкой в левой руке. Сергей остановился, вышел и вплотную подошел к Оксане. Незначительная разница в росте позволяла ему глядеть сверху вниз. Оксана не отводила глаз.
  - До дома не подвезете, - улыбнулась Ксана.
  - Садитесь, - согласился Сергей.
  Ксана сама положила сумку на заднее сиденье, а потом села на переднее. Рядом с водителем.
  - Здравствуйте, - наконец-то произнесла она. - Я не помню, поздоровались ли мы в аэропорту.
  - Нет, вы меня проигнорировали, - ответил Сергей. - Но все равно, здравствуйте.
  Ксана вполоборота повернулась к Сергею. Обе коленки уперлись в переднюю панель.
  - Вы занимаетесь извозом? - неожиданно спросила она.
  Сергей попал в ловушку. Он не забыл, что она знает истинную причину его появления в аэропорту. Но зачем-то она его переспрашивает.
  - А чем еще может заниматься финансист международного класса в таком городе дилетантов? - горько пошутил Сергей. - У нас даже Министерством обороны руководит лейтенант. Об остальных помолчу. Их прикрывает закон.
  - Так быть не должно, - заметила Ксана.
  Господи, он был на седьмом небе от счастья. Она рядом, Она разговаривает с ним после стольких лет забвения. Этот акцент. Он только не облизывался от счастья.
  Сергей начал выруливать на 3-ье кольцо в сторону квартиры ее бабушки.
  - Я ничего не перепутал? - спросил он. - Может быть, вам в другую сторону? К мужу, семье, детям?
  - Надо же, - удивилась Ксана, - а я думала, что вас это не интересует.
  Ксана довольно, по-детски, улыбнулась. Только руки не потерла удовлетворенно.
  - Мне кажется, я вас давно и правильно поняла, - начала она. - Такие, как вы, не подбирают одеванные вещи. Даже в нищете.
  Автомобиль вылетел на Савеловскую эстакаду. Сергей задумался над ее словами. Она была права. Личная брезгливость уберегла его от многих связей на стороне. Но по странному стечению обстоятельств, она под его ранжиры не подходила. И не потому, что была уже женщиной. Он просто, по меткому определению Елены, не распространял на нее свои завышенные требования. Чем сильно злил Елену. Она-то вела борьбу за существование, отвечая всем его критериям, без скидок и льгот. "Мы в очереди первыми стояли, а те, кто сзади, те уже едят", - пропел про себя Сергей слова песни Высоцкого. Если бы эта юная красавица догадывалась о глубине его чувств к ней, то, скорее всего, не знала бы, что с ними делать. Он мог любить. Сильно любить. Но после перенесенного инфаркта и гепаринового курса каждый подход к женщине был пыткой. Пыткой для сердца. Сильная сковывающая боль охватывала грудную клетку. Казалось, что это уже конец. Потом боль отступала. Сергей прохаркивался. Дыхание восстанавливалось. Жена могла еще понять его. А как к этому отнеслась бы эта молодая женщина, вполне способная получить нормального секс-партнера и прожить счастливую жизнь?
  Машина нырнула в тоннель у Маринского Мосторга.
  - Зря, вам будет неудобно выруливать на Олипийский, - заметила Ксана.
  - Разве вам не в Холлидей Инн, - удивился Сергей. - Ваша бабушка умерла год назад. И насколько я знаю, квартиру вы продали.
  Ксана смотрела на Сергея широко раскрытыми глазами. То, что умерла бабушка и продана квартира, она могла переварить. А, вот, бронь в Холлидей Инн была известна только ей. Она сама сделала эту бронь, чтобы жить поближе к Сергею и Рижскому вокзалу. Пауза затягивалась. Сергей перестраивался на правый поворот. Ксана молчала.
  - Угадал? - улыбаясь, Сергей посмотрел на нее.
  Его распирало, как мальчишку, от собственной информированности. Автомобиль въехал на парковку для такси.
  - Приехали, - произнес Сергей все еще веселым голосом.
  - Спасибо, - произнесла Ксана задумчиво и как-то механически добавила. - Сколько с меня?
  Теперь уже Сергей внимательно вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, за что она решила его оскорбить. Каждый из них в принципе знал границы своей вольницы. И пока они не пересекались, для конфликта причин не было. Сергей отвернулся. Ксана вышла из машины и пошла в сторону отеля, кляня себя за то, что все испортила. Сергей нажал на кнопку стеклоподъемника и громко крикнул:
  - Ксана.
  Она остолбенела и обернулась. Она надеялась, что он идет за ней.
  Крикнуть: "Вы забыли свои вещи", - Сергей не смог. Он молча указал на сумку. Ксана вернулась и забрала ее. Он не пошевелился. Теперь уже она уходила от него по пыли тротуара, унося последнюю надежду на то, что линии их жизни пересекутся когда-либо.
  - Шеф, свободен, - незнакомец постучал в окно со стороны водителя.
  Сергей открыл окно.
  - Это частный автомобиль, а не такси.
  - Извините, - произнес незнакомец.
  Когда Сергей обернулся в сторону Ксаны, ветер подчищал уже ее следы на асфальте. "Была ли эта встреча случайной?" - невольно подумал Сергей и нажал на газ.
  "Последней, наверняка", - решил он, выезжая на Трифоновскую улицу. Слезы не душили его. Он давно свыкся с мыслью, что не смеет портить ей жизнь, что должен оставить ее в покое. И каждый раз переваривая свои мысли о ней, Сергей удивлялся, что заботится о ней в ущерб своим эгоистичным интересам, и абсолютно забывая об Елене и ее жизни. Елена была константой. Все остальные - величины переменные. Дети его не волновали. Если только от Ксаны. Но их, к счастью или несчастью, не было, как и не было ни секунды близости за полные три года мучений и душевных метаний. Тонкая упругая невидимая нить тянула за сердце. Становилось трудно дышать. Сергей подал машину на несколько метров назад. Вроде бы отпустило. Подал вперед. Боль усилилась.
  Сергей остановился у здания ГИБДД. Это не вызовет вопросов и подозрений. Пересел на то место, где только что сидела она, и закрыл глаза. Было больно, очень больно.
  "Господи, как больно", - произнесла Ксана, падая в кресло в своем номере. - "Так можно и сердце сорвать". Она закрыла глаза, пытаясь сдержать рыдания. Но ей это не удалось. В который раз он был рядом, в который раз она не рискнула даже дотронуться до него. Голос, и тот был странным. Ей с трудом удавалось выдавливать звуки. Зачем ей это все? Но только с ним она чувствовала прилив чувств, только при нем она теряла рассудок и захлебывалась в потоке счастья. Только его внимания она жаждала. Вот и сейчас она прилетела в Москву только за тем, чтобы увидеть его и проститься с ним навсегда. Такая странная мысль овладела ею месяц назад. Увидела. Можно ехать обратно. Больше с Москвою ее ничего не связывало. В ее сумочке лежал билет Свис Эйр до Женевы через неделю.
  "Надо будет перенести вылет", - подумала она, рассматривая в зеркало пятна на кофточке от пролитых слез.- "Или не надо".
  Ксана прошлась по комнате. После смерти бабушки идти было некуда. Визит был частным. В их офисе никто не знал, где она. С тех пор, как она поругалась с матерью, ее телефон большую часть дня молчал. Самой звонить не хотелось. Она набрала телефон своей латвийской бабушки.
  - Ба, - начала она, - все в порядке. Я долетела.
  - Судя по голосу, - ответила трубка, - уже и встретилась.
  Ксана хлюпнула носом.
  - Он привез меня в гостиницу. И уехал.
  - Матерь божья, - вскрикнула бабушка, - Ты ему позвонила?
  - Нет, случайная встреча. Он своих провожал, - соврала Ксана.
  - Не обманывай себя, внучка, - пробурчала трубка. - Он рядом, но не твой.
  - Ты не права, ба. Он далеко, но он мой, - Ксана дала отбой.
  Почему она верила, объяснить не могла, но верила, сильно верила. До боли в груди.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Девятая.
  
  Лайнер авиакомпании Олимпик коснулся колесами бетона греческого аэропорта в Афинах. За иллюминатором был знакомый до боли безжизненный пейзаж. Все, как в аэропорту Каира. Песчаные дюны, бетон и бесконечная рулежка. Было что-то общее в аэропортах Средиземноморья, которые ему довелось посещать. Самолет довернул направо, и в иллюминаторе появились горы. Они были значительно ближе к полосе, чем в Каире. Террасами высаженные деревья придавали горам зеленый вид. А в Каире песчаник. Такое впечатление, что на нем нет никакой растительности. Все выгорело на солнце.
  Абу-Маит посмотрел на своего соседа.
  - Ну, что, Исмаил, как оно ничего? - эту дурацкую фразу на английском он перенял от своей невесты, которая через неделю станет ему женой. Только бы скорее закончилась эта неделя. Абу-Маит сгорал от нетерпения. И гости уже приглашены, и зал заказан с ресторанным обслуживанием. И даже платье невесте уже шьют. И эта дурацкая командировка. А все из-за "Мэри Вэ". Пристали русские, как с ножом к горлу. Хотим, и все тут. Цена уже почти сравнялась с двумя судами этого класса.
  - Так себе, - по-арабски ответил Исмаил.
  Он был по-своему рад этой командировке. В отличие от Абу-Маита он был женат уже девять лет. У него подрастали мальчик шести лет и девочка двух лет. Жизнь вполне удалась. Но отдохнуть от семьи он мог только во время редких командировок в европейские страны. Командировки по арабскому миру должного отдохновения не приносили. Всегда присутствовала опасность, что слухи дойдут до семьи. Из Европы слухи не доходили.
  - Как поедем? - по-арабски задал вопрос Абу-Маит. - Такси здесь дорогое.
  - А какие есть варианты? - отозвался Исмаил.
  - Как всегда: поезд или автобус.
  - Для автобуса жарко, - вздохнул Исмаил. - Давай, на поезде. Там, хоть, кондиционер включен.
  - Согласен, - поддержал его Абу-Маит. - Тем более, что нам в район Олимпийского стадиона. Там гостиница приличная, но много дешевле, чем в центре города. А на окраинах гостиницы весьма посредственные.
  - Да и эта не Фор Сизонс, - пошутил Исмаил.
  Фор Сизонс была красой и гордостью Александрии. Расположенная в первом ряду на набережной по соседству с Александрийской библиотекой и университетом, она стала Меккой для туристов с деньгами и местных жителей, но тоже с большими деньгами.
  - А ты на нее пока не зарабатываешь, - ехидно поддел собеседника Абу-Маит.
  Абу-Маит ввел тяжелые нравы в офисе после того, как его назначили еще и заместителем директора филиала. Он позаимствовал этот подход у японцев. Руководители ездили в командировки на таких же условиях, что и исполнители. Исключение делалось только для директора филиала и для него, но он этим исключением не пользовался. Отель бронировался только двухзвездочный. Хочешь лучше, плати из своего кармана. Никаких суточных, только оплата расходов по факту, если они будут признаны необходимыми. Но сотрудники любили его даже после этих нововведений. Он разрешил им три ужина с представителями противоположной стороны на переговорах в неделю за счет фирмы. Правда, после этого распоряжения все стали ездить в командировки вдвоем. Но он старался пресекать подобную расточительность. Данная командировка была исключением. Ехать одному на переговоры с русскими было нельзя. Нужен был свидетель. Абу-Маит доверял Исмаилу.
  - Поезда идут каждые полчаса, - заметил Исмаил, разглядывая расписание, - плюс-минут десять минут.
  - Пошли за билетами, - предложил Абу-Маит.
  - В этом нет необходимости, - пояснил Исмаил. - Автоматы перед нами. Язык бы еще понять.
  Все надписи были сделаны по-гречески, или им попался не тот автомат. Впервые после визита в Японию и Малайзию Абу-Маит почувствовал себя иностранцем. Каково им, приезжающим в арабский мир, например, из Европы.
  - Надо кого-нибудь спросить? - предположил Абу-Маит.
  - Или сесть в вагон и просто ждать, когда придет контролер, - высказал альтернативное предложение Исмаил.
  - Видишь, молодая гречанка, недурна собою, - Абу-Маит поморщился. Нос не уступал египетскому, - Исмаил, действуй.
  Исмаил не посмел ослушаться и, блестя обручальным кольцом на руке, направился на переговоры. Вернулся он уже с двумя билетами.
  - Все в порядке? - поинтересовался Абу-Маит. - Или я сегодня ужинаю в одиночестве?
  - Нет, надеюсь, ты меня возьмешь с собою, я даже визитки припас, - по-арабски ответил Исмаил. - Она прилетела вместе с нами из Каира и запомнила нас. Она - египтолог.
  - Кто? - удивился Абу-Маит.
  - Нас с тобою изучает, - усмехнулся Исмаил, - чем мы отличаемся от нормальных людей.
  - Ты ей объяснил?
  - Еще как. Даже руками размахивал.
  - Она вошла в положение?
  - Сначала решила, что я сбежал из музея, - продолжал плести небылицы Исмаил. - Как мумия в кино. Потом поняла всю опасность общения с ожившей мумией и помогла купить билеты.
  - Какого класса?
  - Опять ты за свое, все в офисе знают, что ты ездишь 2 классом. Или что-то изменилось?
  - Пока нет, - засмеялся Абу-Маит.
  - Слава Аллаху, - воздел руки к небу Исмаил. - Можно подумать, что мир перевернется, если ты проедешь 1 классом.
  Подошел поезд. Чавкнули двери. Прошипел сжатый воздух. На перроне было достаточно людей, чтобы заполнить вагоны на две трети.
  - А до какой станции ты взял билет? - неожиданно спросил Абу-Маит.
  - Какой я глупец, - запричитал Исмаил. - Теперь ты вычтешь у меня из зарплаты?
  - Ну, сели ты все и так понял, то зачем вычитать. Просто больше так не делай. Надо было узнать, где нам лучше сойти, - поучал Абу-Маит.- Кстати, ты не спросил?
  Исмаил растерянно посмотрел по сторонам. В дело вступил Абу-Маит. Он быстренько узнал у соседей по электричке, где им надо сойти, и успокоился. Было еще в запасе около пяти остановок.
  - Учись, как надо работать, - наставительно обратился он к Исмаилу.
  - Каждое слово ловлю на лету, - потупив очи, признал свое ученичество Исмаил.
  Абу-Маит добродушно улыбнулся. Он вполне допускал мысль, что Исмаил заранее, еще при покупке билетов, выяснил, до какой остановки им ехать, и купил билеты только до этой остановки. А остальное было концертом самодеятельности, театром одного актера. Но правила восточного воспитания не позволяли ему выставить себя умнее начальника.
  Опять чавкнули двери, прошипел сжатый воздух. Абу-Маит и Исмаил вышли на перрон. Поезд стремительно исчез из поля зрения.
  - Какой прекрасный вид, - изумился Абу-Маит. - Невысокие домики, а дальше сплошь оливковые деревья. Море зелени
  Он повернулся к Исмаилу:
  - Нам куда?
  Исмаил пошел чуть впереди, показывая дорогу. Оказывается, у него был план, выданный турфирмой, бронировавшей номера. На нем также было выписано греческими буквами, куда, зачем и почему. Абу-Маит громко рассмеялся.
  - И тебе не стыдно? - спросил он.
  - Нисколечко. Один-ноль в мою пользу. Как я тебя за нос водил? А ты все умничал.
  Абу-Маит ускорил шаг, чтобы толкнуть Исмаила. Исмаил, как мальчишка, ссыпался по лестнице. Абу-Маит не побежал. Он все-таки был начальником Исмаила.
  * *
   *
  Для поездки в офис греческой шиппинговой компании "Акрополис Медитераниан" необходимо было взять такси. Исмаил изложил веские доводы в пользу такого решения. Поезда в ту сторону просто не ходили. А на автобусах было необходимо несколько раз сделать пересадку.
  - Придется вызвать такси, - согласился Абу-Маит. - Учти при калькуляции цены на "Мэри Вэ".
  И улыбнулся. Цена судна приближалась уже к ста миллионам долларов. Такси, в лучшем случае, потянуло бы на 20 евро.
  - Непременно, - согласился Исмаил и достал блокнот, чтобы записать мудрое указание начальника.
  - Запиши, запиши, а то забудешь, - Абу-Маит ткнул пальцем в лист блокнота.
  Исмаил не нашелся, что ответить.
  - Один - один, - изрек Абу-Маит. - Это тебе за вчерашнее.
  Оба рассмеялись, допивая по чашечке кофе в ресторане местной гостиницы. Завтрак подходил к концу.
  - Как ты можешь пить черный кофе без сахара? - Исмаил знал вкусы своего друга и босса, но не мог им потакать. Сам он сыпал сахар по вкусу.
  - Ничего ты не понимаешь, - опять начал поучать его Абу-Маит, - сахар и соль способствуют закупорке сосудов головного мозга. Кровь перестает приносить кислород. Я стану хуже соображать.
  - А мне с детства рекомендовали есть больше сахара, если я хочу быть умным, - не согласился Исмаил.
  - Ну, тогда закуси ложечкой сахара и пошли. Нас ждут великие дела. Если все сложится удачно, то мы вернемся назад Рокфеллерами. Меня наш финн предупредил, что они будут нам делать предложение, от которого трудно отказаться, - Абу-Маит улыбнулся. - Не каждый день у нас просят суда.
  Оба встали из-за столика в ресторане и направились на Ресепшн, где до завтрака оставили свои вещи.
  - Господа, машина вас ждет, - проинформировал их дежурный.
  - Но мы не заказывали, - удивился Абу-Маит. - Это, наверное, ошибка.
  - Никакой ошибки, - вчерашняя молодая гречанка встала с кресла в глубине фойе. - Меня зовут Алекс. На американский манер. Меня наняла фирма "Акрополис Медитераниан" в качестве вашего гида и переводчика.
  Абу-Маит не изменился в лице. Морально он был готов к чему-то подобному. Лицо Исмаила вытянулось. Его с такой помпой еще не встречали. Оба почти одновременно поняли, что они этот раунд проиграли. Специалист - египтолог в совершенстве владела их языком. Не арабским вообще, а их языком. Теперь они были лишены возможности что-либо обсудить прямо за столом переговоров, чтобы это не стало известно противоположной стороне. Оба египтянина переглянулись и представились.
  - Ну, с вами мы уже знакомы, - напомнила Исмаилу вчерашнюю встречу гид-переводчик. - Владелец компании несколько задерживается с прилетом, поэтому он просил перенести переговоры на полтора часа, а за это время мы можем на его автомобиле совершить маленькую экскурсию по Афинам.
  Трюк, срабатывавший безотказно с русскими, здесь дал осечку.
  - Спасибо за ваше предложение, - с трудом выговорил Абу-Маит, - но у нас работа. Мы лучше проведем эти полтора часа в местном бизнес-центре на связи с нашим офисом. Если ваш босс не передумает, то пусть пришлет машину через час.
  - Хорошо, - согласилась Алекс, - я отпущу водителя на время и подожду этот час в баре. Мне все равно гонорар капает. Я вам не помешаю?
  - Нисколько, - Абу-Маит мило улыбнулся гиду-переводчику. - Через час здесь в холле.
  Абу-Маит в сопровождении Исмаила направился в бизнес-центр. Ему явно не понравилась подобная подстава со стороны принимающей фирмы. Дома могли подумать, что он не работать сюда приехал. Исмаил решения Абу-Маита не обсуждал. Особенно, после своего повышения по службе.
  Бизнес-центром называлось удобное помещение в другом конце здания, оснащенное всеми видами связи. Египтяне развернули свои компьютеры и включились в работу всемирной паутины их внутреннего фирменного интернета, защищенного от потустороннего вмешательства. Исмаил читал свои сводки, а Абу-Маит залез на Facebook и стал сочинять письмо Наталии. Он мягко и нежно поведал ей о месте своего нахождения, о погоде и природе страны пребывания. Наталии на сайте не было. Он еще раз напомнил ей о своих чувствах и о том, что к выходным будет дома. А на следующей неделе свадьба. От написанного текста он невольно размяк. Это даже отразилось на его внешности.
  - Тебе что, жарко? - спросил его Исмаил, который, в общем-то, поеживался от холода кондиционеров.
  - Нет, - пришел в себя Абу-Маит, - сижу, думаю, что они так в судно вцепились. Посмотри рынок, на ближайшие пять лет много аналогов?
  - Думаешь, с даты нашего отъезда что-то могло поменяться?
  - На всякий случай, запроси наших брокеров, - попросил Абу-Маит.
  Рынок фрахта стоял без движения. Имел даже тенденцию к падению, если цены на энергоносители пойдут вниз. Новых сообщений о закладке судов такого класса на вервях Азии и Южной Европы не поступало. Остальные будут дороже.
  Час пролетел незаметно.
  - Не понимаю, - произнес Абу-Маит. - Пошли, Исмаил, нас ждут.
  Оба, не спеша, направились в холл гостиницы. Прикрепленная к ним Алекс пила кофе прямо в холле и курила. Рядом сидел водитель. Он тоже интенсивно курил. Между собой они разговаривали на непонятном языке, который явно не был греческим. Зазвонил телефон у водителя.
  - Ара, я слушаю, - произнес водитель на непонятном языке. - Нет, мы в отеле. Еще не выезжали.
  - Шеф уже приземлился, - прозвучало в трубке. - Можете выезжать.
  - Едем, - подтвердил водитель и отключил абонента.
  - Ну, вы готовы? - поинтересовалась Алекс, обращаясь к Абу-Маиту и Исмаилу.
  Недопитая чашка кофе и горка окурков в пепельнице мирно замерли на журнальном столике.
  - Вполне, - подтвердил Абу-Маит, разочарованный тем, что их не угостили кофе за счет принимающей стороны.
  - Идемте, - Алекс направилась к выходу.
  Водитель уже вышел и открывал дистанционно Эмэльку.
  - Вы спереди? - поинтересовалась Алекс, обращаясь к Абу-Маиту.
  - Нет, спасибо, лучше Вы, - уступил место на первом сидении Абу-Маит, чтобы видеть Исмаила, а тот, в свою очередь, видел его.
  - Я согласна, - Алекс сама открыла дверцу черного джипа фирмы Мерседес.
  Оба египтянина последовали ее примеру, слегка пропустив вперед водителя.
  - Нас уже ждут, - пояснила Алекс, пристегивая ремни безопасности. - Шеф только что прилетел из Берна на своем самолете. Звонила секретарь фирмы.
  - Так у вас швейцарская фирма? - задал вопрос Абу-Маит.
  - Нет, мы входим в большой холдинг, который объединяет несколько десятков фирм. Вы знаете морскую специфику: на каждое судно открывается новая компания. На случай ареста имущества по решению суда.
  - Да, нам это знакомо, - подтвердил Абу-Маит.
  - Он владеет контрольным пакетом акций в нашей компании через фонд, который владеет контрольным пакетом акций холдинговой компании. Мы разбросаны по всему миру. Шеф постоянно в воздухе. Приземляется, чтобы принять какое-нибудь решение.
  - Он у вас еще не стал Вери Импотент Персон? - пошутил Исмаил.
  - Я не знаю его с этой стороны, - приняла шутку Алекс. - Но стюардесс он меняет в среднем раз в месяц.
  - Значит, с ним все в порядке, - закончил шутку Абу-Маит. - Хорошо, хоть, пилотов так часто не меняет.
  - Алекс, вы случайно не в курсе, почему ему так нужна "Мэри Вэ"? - осмелился задать вопрос Исмаил.
  - В общих чертах, - ответила Алекс. - Сейчас модно создавать пулы по управлению чужой собственностью. Мы тоже решили в этом поучаствовать. Шеф где-то наскреб лишних деньжат и очень хочет сколотить такой пул. Детали мы с вами скоро узнаем.
  Компания в машине оказалась из разговорчивых. Стали перемывать косточки и себе, и другим. Незаметно проскочили весь город по диагонали. Въехали в богатый район с тенистыми садами. Открылись автоматические ворота. Джип совершил круг у фонтана и остановился в тени у парадной двери. Все вылезли.
  - Наша фирма занимает третий этаж, - пояснила Алекс, направляясь к входной двери.
  У двери сидел охранник. Если кто-то не видел греков, то решил бы, что это один из потомков тех 300 спартанцев, что защищали Грецию.
  - О, Аллах, у них даже на часах сидит русский мордоворот, - шепнул Исмаил Абу-Маиту.
  - Мы к шефу, - по-русски произнесла Алекс.
  Охранник нажал на кнопку. Тюремные нравы перешли в большой бизнес. Он только не произнес: "Лицом к стене". Абу-Маит и Исмаил переглянулись. Никто, кроме них, не знал, что Абу-Маит собирается жениться на русской и уже выучил несколько слов. Внутри помещения было пусто. Алекс проследовала к лифту. Следом прошли Абу-Маит и Исмаил.
  Лифт ничем не выделялся среди прочих градусников у домов в округе, но был от КОНЕ. Мебель была под старину, что не вязалось с модерном в отделке фасада здания.
  - Присаживайтесь, - предложила Алекс, - чай, кофе?
  - Лучше кофе, - за двоих ответил Исмаил.
  - Вам тоже? - уточнила Алекс у Абу-Маита.
  - Да.
  Алекс подошла к телефону и позвонила. Опять зазвучала непонятная речь. Точно, не греческая. Ухо резали бесконечные "Ара", но это не был иврит. Исмаил говорил на иврите, поскольку занимался каботажными перевозками. Абу-Маит тем временем продолжал осматривать помещение. Удивляло обилие пепельниц. От строгих до фривольных. Одна из пепельниц была выполнена достаточно экзотически. Стройная блондинка, Абу-Маит решил, что "блондинка", далеко не греческого профиля, держала ногами таз для окурков. Для переговорной комнаты это было несколько вызывающе, по мнению Абу-Маита. На стенах совсем не было морских карт, как это принято в шиппинговых компаниях. Висели горные пейзажи. Не было даже штурвала-барометра, что использовали практически все декораторы. И эта подделка под старину. Запад давно отказался от подобного стиля.
  - Не обращайте внимания, - Алекс следила за взглядом Абу-Маита. - Это все, что осталось у нашего шефа от его прежнего бизнеса.
  - Он был скалолазом? - улыбнулся Абу-Маит.
  - Нет, - удивленно подняла брови Алекс, - нефтяником. Еле вывел капиталы из России. Теперь пытается найти свое место на Западе.
  Внизу зашуршала галька. Судя по звуку двигателя, подъехала Беха. Пятая или Седьмая. "Черная". - почему-то подумал про себя Абу-Маит. Эта слабость была присуща только кавказцам: черное в жару. "Он - русский", - решил Абу-Маит. В здании все пришло в движение. Уже из лифта понеслись бесконечные "Ара", английский, русский и этот непонятный. Телефон звонил беспрерывно. Неведомый сидевшим в переговорной человек объяснял звонившим, что он с утра уже весь в делах, что он вылетел в пять утра, а сейчас он уже на переговорах. Сразу после переговоров он улетает в Брюссель, а оттуда возьмет машину до ... Фраза оборвалась, потому что хозяин телефона вошел в переговорную. Извинившись, он отключил абонента.
  - Гуделия, - произнес вошедший, - владелец всего этого бизнеса.
  - Йасен, - представился Абу-Маит. - А это мой коллега Исмаил. Его лучше называть но имени. Фамилия очень длинная.
  Алекс перевела с арабского. Абу-Маит специально не перешел на английский, чтобы не выключить ее из беседы.
  - Меня можно звать Абу-Маит, - закончил он.
  - А меня Константин, - ответил собеседник. Взял с этажерки "блондинку" и поставил на стол переговоров. - Вы не возражаете, если я закурю.
  Абу-Маит и Исмаил переглянулись.
  - Нет, - произнес Абу-Маит. - Кстати, не могли бы вы уточнить, кто является владельцем этого бизнеса. Мы наводили справки, там нет вашей фамилии.
  Костя затянулся. Зло посмотрел на Алекс. Та всем своим видом продемонстрировала, что она тут не при чем. И заспешила к телефону, чтобы заказать кофе для шефа, хотя тот ее ни о чем не просил. Костя взял телефон и выключил его совсем.
  - Мне эта компания напрямую не принадлежит. Она принадлежит холдингу, который на 5 процентов принадлежит мне.
  - А остальные 95? - уточнил Абу-Маит.
  Костя опять затянулся. Последнее время его все чаще доставали эти зануды. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что он больше не олигарх, что у него нет перевалки в Новороссийске, что наследники Бадри все ближе подходят к тем шестидесяти пяти миллионам, которые он у них украл, якобы, на неудачном свопе. А что будет дальше, он и сам не загадывал. Результат он поменять не мог, он мог только выиграть время.
  - Вам это зачем? - улыбнулся Константин. - Для России это государственная тайна. Достаточно сказать, что в моей компании работает родственник первого лица в России.
  Обычно этой информации хватало, чтобы усмирить собеседника. Обычно. Но Абу-Маит не хотел продавать "Мэри Вэ". Он просто стремился познакомиться с тем, кто ее хочет купить. С этой целью он и напросился на переговоры.
  - Понимаете, - начал качать маятник Абу-Маит, - поскольку вам не принадлежит даже в фонде контрольный пакет, мне необходимо знать, каковы ваши полномочия. Согласитесь, просто так терять время не интересно ни вам, ни мне.
  - У меня неограниченные полномочия, - начал закипать Константин.
  - Мистер Гуделия, я готов поверить вам на слово, - без тени эмоций продолжал качать маятник Абу-Маит, - но у меня есть Правление, есть свой президент. Он, хоть, и пишется с прописной буквы, но для меня он стоит выше вашего. Прошу меня понять правильно.
  Исмаил заворожено смотрел на Абу-Маита. Он и предположить не мог, что у его друга и непосредственного начальника такой неуступчивый характер.
  Константин взял у офис-герл свою чашку кофе и отпил из нее без сахара.
  - Мать вашу, - вырвалось у него по-русски, - где вы нашли этого урода?
  Обращение было в никуда. Офис-герл не говорила по-русски, или делала вид, что не говорит по-русски. Алекс вздрогнула и поймала на себе спокойный взгляд Абу-Маита.
  "Он понимает по-русски. По меньшей мере, отдельные слова", - сообразила она. Но фраза уже была озвучена. Не воробей - не поймаешь. Она попыталась смягчить слова Константина собственным переводом.
  - Не юли, - приказал ей Константин. - Долго переводишь.
  Абу-Маит сохранял невозмутимость.
  - Мне нужно ваше судно, и я его получу, - напряг бицепсы Константин.
  - Мне абсолютно не нужно мое судно, и я верю, что мы можем договориться, - согласился Абу-Маит. - Это вопрос цены и ваших полномочий.
  Над столом зависло облако дыма, выпущенного Константином. Он впервые столкнулся с проблемой полномочий. Юридически закрепленных полномочий. Раньше ему верили на слово. А бумаги подписывали совсем другие люди, которых он никогда и не видел. Сейчас они разгребают за него дерьмо в России. Трудный орешек.
  - Я мог бы просветить вас в вопросах российского бизнеса, но на это уйдет масса времени, - улыбнулся примирительно Константин.
  - Я верю только бумагам и подписям, - признался Абу-Маит. - Вашему юристу придется подготовить все необходимые сведения, доказывающие ваши полномочия на данных переговорах. Заодно пусть уточнит, от лица какой фирмы вы покупаете наше судно. Допускаю мысль, что не от этой.
  Константин опять отпил кофе и опять без сахара.
  "И как он может пить такую дрянь?" - озадачился Исмаил.
  - Сколько вам времени потребуется на оформление всей необходимой документации? - безразличным тоном поинтересовался Абу-Маит.
  - Полагаю, всего несколько дней, - Константин попытался выпустить кольцо дыма, но у него ничего не получилось. - Но это же не может помешать нам обсудить детали предстоящей сделки?
  Абу-Маит выиграл первый раунд. В роли просителя теперь был Константин. Оба это понимали.
  - Разумеется, - согласился Абу-Маит. - Но пока не будут представлены с вашей стороны полномочия, мы не сможем подписать никаких протоколов о намерениях, не говоря уже о более солидных обязательствах.
  "Так ли ты запоешь, когда услышишь, что я тебе предлагаю", - злорадно подумал Константин. А вслух произнес:
  - Согласен. Ну, так вы готовы?
  - Вполне.
  Абу-Маит раскрыл блокнот и взял ручку. Его примеру последовал Исмаил.
  Костя чуть было не начал речитатив, к которому давно уже привык про пять долларов с тонны, но вовремя себя поймал за язык. Не было ни долларов, ни тонны, если не считать той мелочевки, что ему задолжали за прошлые услуги.
  - У меня есть сорок пять миллионов долларов США, которые оказались временно не у дел, - Костя срезал свои комиссионные с суммы, что он увел у Бадри. Жить-то на что-то надо. - У вас есть судно, которое мне нравится. Я навел соответствующие справки. Его рыночная цена где-то тридцать пять миллионов долларов США. Оно требует осмотра в доке и, предполагаю, мелкого ремонта судовой силовой установки.
  Костя взял паузу. Надо было чуть-чуть покурить и допить этот несладкий кофе.
  - Вы в факсе упоминали 100 миллионов долларов США, - уточнил Исмаил.
  - По последним котировкам, - Абу-Маит вынул из папки телекс, - "Мэри Вэ" свободно уйдет за шестьдесят пять миллионов долларов США. Учитывая предполагаемое падение курса доллара, потянет на все восемьдесят.
  "Откуда они могут знать о падении доллара?" - задумался Константин, - "Это сверхсекретная информация. Инсайдерская". Его об этом предупредил хозяин. Сам. Где-то с августа все допущенные в России бросились скупать доллары США. Фокус задуманной аферы был прост: хозяин обрушит рубль, и тогда скупленные доллары окажутся в цене, но только в России.
  - Полагаю, вы ошибаетесь, - начал самоуверенно Константин. - Весь мир прогнозирует рост доллара.
  - Мы - маленькая страна. Нам нет дела до всего мира, - улыбнулся Абу-Маит. - Мы равняемся на своих соседей и на русских.
  Исмаил задержал дыхание. Соседом Египта был традиционно Израиль.
  - И что из того? - не понял Константин.
  - Последние шесть месяцев Израиль перекладывается в евро, а русские скупают все, что можно, чтобы избавиться от наличных, даже амнистию придумали. - Абу-Маит снисходительно посмотрел на Константина. В этот момент он и сам понял, зачем у него просят "Мэри Вэ". - Вы полагаете - доллар рухнет?
  Константин втянул сигаретный дым и забыл его выпустить.
  - Вы достаточно наивны, - продолжал Абу-Маит оказывать на него давление. - Я не имею в виду лично вас. Но любая покупка предполагает либо использование, либо просто вложение. Вы ничего не используете. Ждете кризиса и его окончания. А кризис может продолжаться от двух до десяти лет. За это время весь ваш танкерный и контейнерный флот превратится в труху. Или у вас появятся статьи экспорта?
  Константин внимательно всматривался в каждую черточку лица собеседника. Где-то в прошлом, и не так давно, ему уже кто-то так же портил нервы. Точно. Бывший финансовый, доставшийся ему вместе с бизнесом, Сергей, кажется, так его звали. "И откуда вы только беретесь на мою голову?" - подумал он.
  - Я предлагаю вам увеличить цену на "Мэри Вэ" до ста миллионов долларов США, - произнес Константин. - Только мне нужен официальный ответ, скажем, факс от вашей фирмы.
  - В чем наш интерес? - уточнил Абу-Маит.- Почти всю прибыль придется отдать налоговым органам.
  - А вы купите у меня два панамакса, бывших в зксплуатации, а потом продайте их третьей фирме. Я ее вам назову. Себе в убыток.
  Последняя фраза звучала двусмысленно.
  Абу-Маит задумался. В обороте будут сто милиионов долларов США, не известно где добытых этим русским. Он за сто миллионов купит два панамакса, а продаст их третьей компании за шестьдесят пять миллионов долларов США. Убыток - тридцать пять миллионов долларов США. При этом он вернет компании плановые шестьдесят пять миллионов долларов, что и подтвердят шипперы. Все по рынку. Убыток и танкера осядут в кармане этого русского.
  - Пятьдесят миллионов долларов на счет, что я вам укажу, - улыбнувшись произнес Абу-Маит.
  Алекс поперхнулась. Карандаш выпал из рук Исмаила. Константин замер. Дымилась только сигарета в его руке.
  - С такими деньгами вы даже не сможете доехать до гостиницы, - не нашелся, что еще можно сказать, Константин.
  - Я полечу на вертолете, - без тени улыбки отреагировал Абу-Маит.
  Исмаил кончил записывать что-либо. Он прикидывал, сколько из этой суммы перепадет ему и перепадет ли вообще. Он был обязан Абу-Маиту и должен был молчать.
  Константин обратился к Алекс:
  - Попросите принести нам еще кофе.
  И опять на непонятном языке. Алекс позвонила. Привезли термос с кофе и бутерброды. Никто не нарушал тишины. Обе стороны думали. Было о чем. Константин крутил в руках свой любимый телефон и размышлял. Затем медленно включил аппарат и позвонил. На том конце трубку долго не снимали. Константин ждал. Ответили.
  - Это я, - на грузинском начал Константин, - сколько наличных у нас есть. Да, нет, очередного козла развожу. Хочу у него судно купить. Чтобы снизить цену, нужны наличные.
  Возникла пауза. Константин ждал. Тишина взорвалась неожиданно.
  - И всего, - закричал Константин, - с такими деньгами в казино играть надо, а не делом заниматься. Сколько мне не хватает? Сорок пять миллионов.
  Константин решительно швырнул телефон на стол.
  - Избастовались все, - кричал на неизвестного собеседника по-грузински Константин. - Работать бы начали что-ли от безделья.
  Абу-Маит спокойно наблюдал. Ему без перевода было ясно, что его условия выполнены быть не могут.
  - Пять миллионов, - перевела Алекс слова Константина, обращаясь к Абу-Маиту.
  - Это не деловой разговор, - улыбнулся Абу-Маит. - Такие деньги мне заплатит и моя фирма в виде бонуса, когда узнает суть вашего предложения, и прогноз рынка от творцов кризиса.
  Исмаил облегченно вздохнул. Никто никакой взятки не дал и не принял.
  - Напрасно вы так, - заметил Константин. - Это хорошие деньги.
  - Но я врядли смогу донести их до гостиницы, - улыбнулся Абу-Маит. - Если только Исмаил мне поможет.
  - Будем менять, - решительно заявил Константин. - Вас будем менять.
  Абу-Маит и Исмаил переглянулись.
  - Успехов вам на этом поприще. Мы проконтролируем ваши возможности.
  Константин задохнулся. Такие несгибаемые парни и где-то там, в Египте.
  - Откуда вы только на мою голову? - искренне изумился он. - Сначала финансовый, теперь этот. Вас что, в одном курятнике воспитывали?
  Вопрос его самого застал врасплох.
  "Какой я идиот", - подумал он про себя и закурил очередную сигарету. - "Если не берут и не боятся, то, значит, знают, почему".
  Этот простой вывод сделал все переговоры бесперспективными. В своей фирме он еще мог избавиться от таких людей, но в чужой?
  - Приятно было с вами познакомиться, - сухо произнес он по-английски.
  - Взаимно, - подтвердил Абу-Маит.
  - Знаете, я сейчас уезжаю, мне потребуется та машина, что привезла вас. Вы не обидетесь?
  Мерзкая ухмылка исказила лицо Константина.
  - Полагаю, ваш секретарь в состоянии вызвать такси для нас, - попросил Абу-Маит.
  - Сейчас я распоряжусь, - Константин, не прощаясь, вышел с переговоров.
  - Пошли, - предложил Абу-Маит Исмаилу. - Машина наверняка ошибется адресом.
  - Знаешь, я тут подумал, - Исмаил осторожно показал глазами на стены. - Нас писали. А ты торговался по сумме взятки.
  - Ты правильно сделал, что заговорил об этом здесь, - похвалил Абу-Маит. - Теперь они не смогут предъявить эту пленку без ее финальной части. Будет монтаж. Пойми. Он ворует у своих. А мы, сдав взятку, сможет купить еще одну "Мэри Вэ". Таким образом, наша фирма вместо одной "Мэри Вэ" будет владеть двумя.
  Абу-Маит сделал знак рукой остановить беседу на этой радостной ноте. Судя по лицу Исмаила, тот так и не понял, почему двумя. Никто не вышел их проводить. Двери открывались и закрывались автоматически. Во дворе стояли все те же авто, что и в начале переговоров. Но уходить им надо было пешком. Лязгнул замок выходной калитки.
  Абу-Маит огляделся. Откуда сверху спускалась машина такси.
  - Вас подвести? - поинтересовался водитель.
  - Нет, спасибо, - ответил Абу-Маит, - Мы хотим прогуляться.
  "Странно", - отметил про себя Абу-Маит, - "врядли наш визави позаботился о такси. Какое-то левое".
  Абу-Маит и Исмаил вышли на перекресток. За углом, у забора резиденции фирмы, где они только что были на переговорах, стояла разбитая машина "Рено" с водителем за рулем.
  - Шеф, не подвезешь, - обратился к водителю Абу-Маит по-арабски.
  - С удовольствие, - ответил водитель и не спросил адреса.
  Исмаил ничего не понял. Они отказались от прекрасного Мерседеса - такси и сели в какого-то грязного левака, который и счет-то не выпишет.
  - Держи, - Абу-Маит вытащил из внутреннего кармана пиджака ручку, толщиной с мизинец, и отдал ее водителю. - Дистанции хватило? Слабенькие они.
  - Записалось вполне прилично, - ответил водитель, забирая ручку. - Не бери в голову, Исмаил, за взятку тебя не посадят.
  Абу-Маит и водитель расхохотались. Исмаил ничего не понимал. За окном мелькали довольно однообразные кварталы новых пригородов Афин.
  - Вас сразу в аэропорт? - поинтересовался водитель.
  - Да, вылетим первой же лошадью, пусть и с пересадкой. Исмаил вчера заплатил всего за одну ночь.
  - Спасибо, ребята, - поблагодарил водитель, - хорошо отработали.
  Только теперь до Исмаила начало доходить, что их хвалят, а не ругают, и что его приятель не так прост, как он себе это представлял. И, как всякий восточный человек, он стал из эфира набирать вместе с нейтрино собственную гордость. К концу поездки машина была уже тесновата для него при его росте. "Могли бы и получше прислать"? - бесцеремонно решил Исмаил.
  Абу-Маит думал о своей невесте, где она сейчас и что она сейчас делает. Уже ничто не могло помешать им сочетаться через два дня. Как ни странно, риск полета на самолете не рассматривался.
  В то же самое время Алекс обрывала трубку телефона отеля, где с утра она забирала Абу-Маита и Исмаила в тщетной попытке договориться о новой встрече. Москва требовала рассовать золото-валютные резервы страны в надежные активы, даже по двойной, а то и тройной цене. "Время все спишет", - так думали одни. "Время все расставит по своим местам", - так думали другие. А социальная перспектива была и у тех, и других. Немного разная, но была.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Десятая.
  
  Михаил Анатольевич тупо смотрел на документ, с которым его знакомил шифровальщик Посольства. Он уже четвертый раз прочитал его, но никак не мог взять в толк. И стоило ради этого срочно ехать из Александрии в Каир. Москва под грифом "Особой важности" требовала, чтобы он вмешался во внутренние дела суверенного Египта. Нет, он не был против вмешательства. За этим его и прислали. Но вопрос стоял о людях, с которыми он вступил в контакт буквально через два дня после своего прибытия в Александрию. "Неужели это месть предшественника за акт?" - навязчивая мысль не давала ему покоя. Изощренная месть. Не прошло еще и недели после его отъезда, а в воздухе запахло "персоной нон-грата" для самого Михаила Анатольевича. Плюс та встреча с представителем Моссада на барахолке, где Михаил Анатольевич хотел по дешевке накупить каких-никаких раритетов для своего кабинета на даче в России. Случайный попутчик слово в слово просил его об этом же. Михаил Анатольевич почувствовал, как вспотели руки.
  - Распишитесь, - шифровальщик подсунул ему регистрационный журнал. - Вот здесь и здесь.
  Михаил Анатольевич расписался в журнале и на бланке.
  Дожили. Москва дает указания по конкретному гражданину Египта. И этот гражданин далеко не президент. Заняться там, в Москве, что-ли нечем? А если все так важно, то на чьей стороне сыграть ему? Иногда в России неисполнение приказа - путь наверх.
  Еще были свежи воспоминания об отключении от связи Горбачева. Если бы те два полковника его не отключили от связи, выполняя устное распоряжение Плеханова, то сейчас бы ходили в генералах.
  Михаил Анатольевич промахнулся мимо ступеньки и чуть не упал на глазах у сотрудников Посольства. "Во было бы смеху", - улыбнулся он свидетелям своей оплошности. И невольно вспомнил своего старого наставника, любившего повторять: "Миш, ты запомни. В нашей системе не существует слова "нет". Всегда бери под козырек и беги исполнять. А если не хочешь исполнять, упади с лестницы, одень себя в гипс. Тебе гипс простят, а отказ - никогда". Видимо, этот момент наступил.
  Михаил Анатольевич вышел во двор Посольства. Смеркалось. До Алекса еще надо было отмахать полтораста километров. И, как назло, без почты и сопровождающих. Дипномера-то защищают, но стрелять пока не научились. Все сам, все сам. Михаил Анатольевич в задумчивости сел за руль и пристегнул ремни. "Одеть себя в гипс", - мелькнуло в голове. Ночью, на трассе? До утра никто не остановится. Но и другой возможности не будет. Не падать же в центре Александрии с лестницы? Упасть-то упадешь, а если ничего не сломаешь? Машина выехала за пределы Посольства и легла на курс до дома, до хаты, медленно освобождаясь от урбанистических пейзажей за окном.
  После пройденных пятидесяти километров начались туманы. Он нигде не встречал таких туманов. Свет противотуманных фар абсолютно бессилен. Пробивает не более трех-четырех метров. Габариты видны метров за десять. И никаких ориентиров. Где обочина, где разделительная? На лобовое стекло налипает какая-то белая масса, которую с трудом счищают дворники. Лобовое стекло потеет изнутри, и его надо постоянно протирать тряпкой. На худой конец, носовым платком. Тряпки у Михаила Анатольевича не было, и он решил открыть окна в автомобиле, оставив печку включенной. Машина заполнилась туманом. Не было видно даже заднего стекла. Только фары идущих сзади редких автомобилей. Постепенно и фары исчезли. Он оказался посреди белого безмолвия. Действовала только сила тяжести. Это он ощущал по звуку резины.
  Неожиданно сзади появилась группа автомобилей, которые знали, куда ехать. Их скорость превышала его в два-два с половиной раза. Они умудрялись даже ехать наперегонки. Но группа как появилась, так и исчезла в белой и плотной дали. Медленно выплыл автобус. Его Михаил Анатольевич четко различал в свете фар. Не мудрствуя лукаво, он повис на габаритах. Все-таки рейсовый автобус лучше знает дорогу, чем он, пребывающий в Египте без году неделю. Водитель автобуса словно угадал его мысли и включил поворотник. Будь ты трижды не ладен. Михаил Анатольевич опять погрузился в туман. На обочине все чаще попадались автомобили, пережидавшие туман. А если он до утра? Михаил Анатольевич тоже съехал на обочину. Туман прощал все, особенно мужчинам. Можно было даже не отходить от машины. Нарушая инструкцию, Михаил Анатольевич знал, что рискует, но нужда заставляла. Он вышел и хлопнул дверцей. Не успел он сделать и двух шагов, как в его машину, оставленную им без включенных габаритов, ударил огромный трейлер. Авто сделало кульбит в воздухе и упало метрах в трех от дороги.
  Трейлер остановился и включил фары. Медленно из кабины вылез водитель и что-то начал говорить по-арабски, активно жестикулируя. Михаил Анатольевич с детства знал иврит, его мать была еврейкой, но это знание здесь и сейчас вряд ли могло помочь. Скорее, - усугубить. Михаил Анатольевич посмотрел на телефон. Никакого приема. Водитель на него тоже не обращал внимания, осматривая повреждения своей машины. Михаилу Анатольевичу показалось, что в лучшем случае на бампере есть задиры краски. Дурацкая ситуация. До ближайшего жандарма около ста километров. Сам он приедет не раньше следующего дня, если другие водители не сообщат. Но пока их было только двое. И без языка. Египтянин кончил осматривать свою машину и направился к нему, спокойно наблюдающему за аварией со стороны. Что-то было нереальное в походке египетского водителя. Нормальные люди так не ходят. Михаил Анатольевич посмотрел на свои ноги. Так и есть: носки вместе, пятки врозь. Узлов приготовился к самому худшему.
  Завизжали тормоза. Сразу два автомобиля оцепили место аварии. Один включил люстру. Стало светло, как днем. Только блики оранжевого и синего наводили на мысль о неотвратимости наказания.
  - Рашид, - окликнул водителя пассажир машины без люстры по-арабски. - Оставь его нам, ты хорошо сделал свое дело.
  - Я из-за вас чуть шею себе не свернул, преследуя его в кромешной темноте, - поворчал на говорившего водитель тоже по-арабски. - Я поехал?
  - Подожди, - приказал собеседник, - сейчас поговорим с ним, и ты поедешь.
  Водитель молча полез в кабину. Там было сухо и тепло. Остальные сгрудились вокруг улетевшего в кювет авто. На дороге остались двое: Узлов, который не сходил с места, и подошедший незнакомец. Первым заговорил незнакомец:
  - Извините, - начал незнакомец по-английски, - но вы сами виноваты. Во-первых, вы не включили в тумане аварийные огни, а во-вторых, вы вчера встречались с представителем Моссад на барахолке и о чем-то долго разговаривали. Вы человек новый, но его мы давно и хорошо знаем.
  У Михаила Анатольевича отлегло от сердца. "Это почище гипса будет", - как-то по-доброму подумал он. - "Двадцать четыре часа".
  - Не надейтесь, - ответил незнакомец на его мысли, - водитель этого трейлера умер от разрыва сердца сразу после наезда. А вас растерзала толпа других дальнобойщиков прежде, чем мы подоспели. У вас наверняка шарик в желудке, так что давайте договоримся прямо здесь, пока ваш спутник не засек, что вас увозили с места аварии. Мой антирадар предательски показывает странное излучение.
  - Вы кто? - поинтересовался Узлов по-английски.
  - А разве это имеет значение? По характеру вопросов вы уже все поняли. Что хотел моссадовец?
  - И я буду свободен?
  - Да, дорожная жандармерия не будет иметь к вам никаких претензий. Только вам самому придется залезть в машину и включить аварийные огни. Отпечатки - великая вещь.
  - А как я доберусь до Александрии? - поеживаясь от холода, спросил Узлов.
  - Вас подбросит попутный трейлер. Ведь тот скрылся с места аварии, - улыбнулся собеседник и махнул рукой в сторону теплой кабины, на ходу меняя версию случившегося.
  - Он просил принять меры против сотрудника одной вашей шиппинговой компании, вплоть до устранения, - Узлов назвал фамилию сотрудника и наименование фирмы.
  - Почему он может вам приказывать? - поинтересовался незнакомец.
  - Потому что я - еврей, а каждый еврей должен оказывать содействие этой службе. Я давно работаю за пределами России и хорошо знаю, кто и кому приказывает.
  - Звучит вполне убедительно. И главное - мне достаточно такого объяснения. Указанного вами сотрудника не трогать ни при каких обстоятельствах.
  - Но у меня аналогичное приказание из Москвы, - почему-то брякнул Михаил Анатольевич.
  - Так вот зачем вас вызывали в Посольство, - незнакомец улыбнулся. - Мы его скоро переведем на другую работу. И упаси вас бог что-то предпринять против него.
  Узлов озадаченно посмотрел на незнакомца. Разговор, скорее всего, писался. И каждое обещание фактически подписывалось кровью.
  - Приятно было познакомиться, - на хорошем русском произнес незнакомец и помахал своим спутникам рукой.
  Группа оставила автомобиль и собралась вокруг них. Жандарм передал акт о ДТП с сопровождающими документами незнакомцу.
  - Подпишите? - он протянул комплект документов Узлову.
  - Я ничего подписывать не буду, - решительно ответил Михаил Анатольевич.
  - Ваше право, - согласился незнакомец. - Завтра вас ждут в дорожной полиции. Там и подпишите. Полезайте в машину. Включите аварийку и прогуляйтесь метров пятьсот для вашего спутника. Потом Рашид подберет вас. Я не прощаюсь.
  Прибывшие расселись по машинам и разъехались. Остался свет фар трейлера. Узлов подошел к своему авто и включил через разбитое окно аварийку. Заодно вытащил документы на машину и медленно пошел вдоль дорожного полотна. Бензовоз тронулся за ним. В былые годы офицеры разведки стрелялись в подобных ситуациях, но теперь мелодраматизм вышел из моды. Жизнь продолжалась.
  Скрипнули тормоза тяжелого трейлера. Узлов влез в кабину и отвернулся. Двигатель взревел, и они помчались в ночи и тумане. В кабине было душно и жарко. До пробки у ворот Александрии было еще около сорока километров. Михаил Анатольевич начал подремывать. Нервное напряжение спадало. Конечно, можно было напасть на водителя, но зачем? Это только выдало бы Узлова. Проще было молчать. Он и молчал. "И молчали дома. Боже, какими мы были наивными", - крутилось в голове. Впервые ему захотелось быть русским, и не только по паспорту.
   * *
   *
  - Чему вас только учат в ваших разведшколах? - сорвался почти на крик Генеральный консул. - Я понимаю, когда мальчишки попадают в аварии, вы-то, вы...
  Ему перехватило дыхание. Генконсул подошел к графину с водой и выпил стакан. Затем долго и внимательно стал рассматривать осадок на дне графина. В голове вертелся код начала шестидесятых: "Когда стакан полон, я его выпиваю. Когда же он пуст, я плачу над ним". Французская поговорка. Игра слов. Сигнал - я свой.
  - Ни черта не умеете, я буду вынужден доложить в Москву, что вы пострадали по своей линии, что Генконсульство не имеет к этому никакого отношения, - Генконсул облегченно вздохнул и обмяк. Пар весь вышел. Он больше переживал за себя, чем за "соседского". Просто инцидент мог зацепить и его. Ведь речь шла о гражданине России. Ну, не повезло ему с профессией, но он все-таки обычный командировочный. И попал в ДТП. Теоретически, с кем не бывает.
  - Я уже написал обо всем произошедшем в Москву. Отдал вашему шифровальщику, - спокойно отреагировал Михаил Анатольевич. - Секретарь звонила в жандармерию. Они просят подъехать к месту аварии. Вы не будете возражать, если я возьму с собою представителя Аэрофлота, и мы поедем на его автомобиле. Он уже приехал из Каира.
  - Надо было и вчера так поступить, - снизошел до проблем и тягот "соседского" Генконсул.
  Михаил Анатольевич направился, было, к двери кабинета. Вот так, запросто, не прощаясь. Генконсул был ему не указ. Скорее, подчиненный. Хотя, формально, он мог за него переживать.
  - Михаил Анатольевич, - окликнул его в затылок Генконсул, - а моссадовец - ваших рук дело? Если да, то вы меня скоро со всей Александрией перессорите.
  Узлов замер, как от выстрела в спину. Он был не в курсе. Ему никто ничего не доложил. Он медленно повернулся, продолжая обдумывать услышанное.
  - Что-то не так? - безразлично поинтересовался Михаил Анатольевич, пытаясь скрыть отсутствие знания вопроса.
  - Сегодня с утра передали по израильскому радио, что слуги Аляксы замочили одного сотрудника Моссад, когда тот возвращался домой под утро. Теперь в городе обязательно прогремят взрывы. Их служба найдет и уберет виновных. Нас бы не замели для остроты ощущений. Я уже распорядился предупредить сотрудников о непосещении мест массового скопления арабов.
  - Мы не можем ему последовать, - улыбнулся Михаил Анатольевич, - работа, знаете ли.
  - Это не более, чем дружеское предостережение, - улыбка Генконсула стала загадочной. - Всякое бывало на моем веку.
  - Спасибо, - в ответ улыбнулся Михаил Анатольевич. - Кстати, у нас намечена встреча с местным активом друзей России. Будем открывать выставку местной художницы. Может быть, вы выступите с приветственной речью?
  - Ваш актив я вам и доверяю. Да и из Москвы вы только что прибыли, лучше меня ориентируетесь в обстановке. Мы все больше с местными ортодоксами, в большинстве своем уже отошедшими от дел, общаемся, - Генконсул ввернул фразу из докладной Михаила Анатольевича своему шефу.
  Узлов даже не покраснел. Не впервой. "Надо перекрыть утечку и заменить местного шифровальщика". - про себя отметил он.
  - Сегодня в два, иншала, - произнес Узлов и вышел из кабинета.
  В его кабинете за чашечкой кофе уже сидел сотрудник Представительства Аэрофлота. От нечего делать он интенсивно курил. Кабинет переполнял дым от Житань - французского Беломора.
  - Привет, Саш, - протянул руку Михаил Анатольевич, - а чего, сам не смог?
  - Да вчера прием у Люфтганзы был. Он еле до койки добрался. Сегодня бы рассольчику попить или щец похлебать.
  - А ты? - Михаил Анатольевич озадачился. Могли бы и его пригласить, тем более, что он вчера был в Каире.
  - Я вчера развозящим работал. Можно сказать, ночь не спал. Вашим кофе только и держусь, - Александр небрежно показал на чашку остывшего кофе.
  - Свеженького не хочешь? - поинтересовался Михаил Анатольевич.
  - Спасибо, скоро из ушей выливаться начнет, - поблагодарил Александр.
  Не зная, как перейти к делу, Узлов подошел к окну и посмотрел во двор. На утреннем египетском солнце жарился черный Форд-Фокус Два.
  - Твой? - Михаил Анатольевич показал рукой в открытое окно. - Один такой.
  - Мой, - признался Александр. - В Египте вообще нет фордов. Поэтому Москва нам выделила сразу три и черных. Для выполнения секретных операций, типа встреч на конспиративных квартирах.
  - В лучших традициях, - согласился Михаил Анатольевич. - Послушай, мне сегодня не резон общаться с местными властями. Сходи в Генконсульство и оформи от моего имени доверенность на свое имя. Ты же говоришь по-арабски?
  - В Сирии меня понимали, - признался Александр. - А здесь пока есть проблемы.
  - Хрен с тобой, перейдешь на английский, - отрезал Узлов.
  - Есть на английский, - встал из-за стола и вытянулся Александр.
  Михаил Анатольевич развернулся у окна на каблуках.
  - Саш, ты что, сдурел? - не понял юмора Узлов.
  - Это я, чтобы не заснуть, - улыбнулся Александр, ранее уверенный в том, что разговор уже окончен.
  - Иди, иди, - примирительно махнул рукой Михаил Анатольевич. - Да, чуть не забыл. Тряпку заведи - руль прикрывать. Мы так на Кубе делали. А то руки сожжешь.
  - Разрешите идти, - почти официально испросил разрешения Александр.
  - Вольно, иди, - Узлов пожал ему руку на прощанье.
  Дверь за сотрудником Аэрофлота захлопнулась. Пусть вместо него разберется с жандармерией. Москва сможет проверить его, Узлова, действия. Если что, то пожурит. Но он, со своей стороны, ничего не пытался скрыть. Виноват, ответит. Надо быть объективным.
  На повестке дня оставался еще один нерешенный вопрос. Египтянин. Михаил Анатольевич направился в сад. В тени деревьев легче думалось. Хоть бы платановую аллею сделали, тогда бы никакая жара не была страшна. После сегодняшнего инцидента у "друзей" в его распоряжении оставалось два-три дня на решение всех проблем. Рано или поздно они узнают об его встрече на барахолке и о просьбе, после которой просившего сразу же убили. Вариант первый, совпадение. Возможно, но вряд ли поверят. Вариант второй, наших рук дело. Но самого Узлова даже не было в Александрии. Это вызовет подозрение. Скорее всего, на него и подумают. Вариант третий, все обсудят в Москве в спокойной обстановке, и его оставят в покое за непричастностью. Этих вариантов было великое множество. Особенно после 1991 года. Но это все о нем. А что делать с египтянином? Спасать или плюнуть на него. И этот незнакомец в ночи? Даже не запросишь его через Москву или Посольство. Придется долго рассказывать о встрече. А если не рассказывать о встрече, то можно дотянуть до пенсии. Не долго осталось. Тень листвы не давала прохлады. Парня-то под горячую руку могут и замочить. Или поймут сегодняшний инцидент, как предупреждение? Кстати, не мешало бы газеты почитать и шифровку в Москву стукнуть. Иначе обвинят, что мы тут ничего не делаем. Мысли роились в голове. От страха. Знает кошка, чье мясо съела.
  Птичка размером с воробья села на ветку и стала раскачиваться. Михаил Анатольевич заворожено глядел на ее эквилибр. "Вся в меня", - подумал Узлов и пошел назад в кабинет. Решение было принято. Сначала выставка, потом все остальное.
  В это время уже стали подъезжать первые активисты общества дружбы с Россией. Некоторые даже на своих автомобилях. Они подъезжали заранее, чтобы утрясти мелкие проблемы. У кого - с паспортами, у кого - с визами. Помещения Генконсульства медленно заполнялись. Кто-то пытался почитать свежую прессу, кого-то интересовали новости культуры. Газеты и брошюры были выложены на стендах. Секретарь Михаила Анатольевича суетилась среди вновь прибывших, олицетворяя собою родину. В дальнем углу зала на домашнем кинотеатре крутился диск с фильмом про Джеймса Бонда на русском языке. Египтяне замирали от неожиданности. Им бы что-нибудь про сегодняшнюю Россию, но ни у кого ничего без криминала не нашлось. Вот и придумали: и русская речь, и западный достаток. Правда, в конце фильма Джеймс Бонд убивает араба, но говорит-то при этом по-русски. Чисто конкретно. Сплошная жесть.
  Михаил Анатольевич проследовал в свой кабинет и сел ждать автора выставки. Она должна была подъехать за час до начала. Кажется, вместе с кем-то из родственников. Медленно тянулись минуты. Странное чувство бесконечного счета: пять, десять..., полчаса. Сплошная иншала. Договариваешься на полдень, встречаешься в полночь. И все мило улыбаются.
  В приемной послышалась возня. Это местная художница, автор всех выставленных картин, наконец-то, приехала. Михаил Анатольевич хотел выскочить ей навстречу, но вовремя передумал. Что скажут в Москве? Особенно после шифровки. Он просто встал из-за стола и направился вокруг него к двери своего кабинета. Сегодня, после вчерашних событий, дверь его кабинета держали закрытой. Вдруг Москва отзовет? А они тут с ним за панибрата.
  Дверь распахнулась стремительно. У Михаила Анатольевича закралось подозрение, что ее открыли ногой. Он даже посмотрел, нет ли черной полоски там, внизу. Но дверь распахнули руками. Теми самыми руками, что нарисовали все выставленные картины. Это были сильные мужские руки, привыкшие с нажимом размазывать краски по холсту.
  - Добрый день, Коко, - произнес Михаил Анатольевич как можно радушнее, протягивая руку для рукопожатия.
  - Здравствуйте, мистер, - тряся руку Михаила Анатольевича, ответила Коко. - Все документы уже готовы?
  Михаил Анатольевич не был готов к столь стремительному переходу к финансовым вопросам.
  - Да. Все в порядке, - промямлил он, направляясь к столу. - Вот. В трех экземплярах.
  Он выложил на стол договор о сотрудничестве художницы и Генконсульства, уже подписанный с российской стороны. Договор был составлен на базе английского права. Местом подписания был указан Лондон.
  - Абу-Маит, - позвала Коко, - подойди сюда. Это по твоей части.
  Только тут Михаил Анатольевич заметил замершего в приемной молодого человека, чертовски похожего на всех этих египетских фараонов вместе взятых, как их себе представлял хозяин кабинета.
  - Абу-Маит Йасен. - представился молодой человек.
  - Будем знакомы, - Михаил Анатольевич протянул ему руку через стол.
  - Очень приятно, - с легким поклоном пожал протянутую руку Абу-Маит и взял у матери все комплекты документов.
  " Мне тоже". - подумал Михаил Анатольевич. - "Что ты за птица, если из-за тебя кипят такие страсти?"
  - Можно я присяду на диван? - испросил разрешения Абу-Маит.
  - Пожалуйста, пожалуйста, - не возражал Михаил Анатольевич.
  В его жизни Абу-Маит был далеко не первым кандидатом на устранение, заказанным свыше. Обычно удавалось ограничиться снятием со всех должностей и полным безвестием. Наказание для непокорных. Один раз пришлось все-таки стрелять. А так, как правило, хватало любовниц или проституток. Ни один еще не вошел во власть по-новой. И чем им не угодил этот маменькин сынок? Что он вообще-то может?
  - У меня нет возражений, - прервал ход его мыслей Абу-Маит. - Только английское право - прецедентное. Вдруг во времена Ричарда-Львиное сердце был какой-нибудь прецедент?
  - Мы о нем тактично забудем, - улыбнулся Михаил Анатольевич. - Вы принесли векселя?
  - Нет, - доброжелательно ответил Абу-Маит. - Мы принесли соглашение с банком, который кредитует нас под эти векселя, что по мере ваших перечислений они будут высылать в указанный вами адрес, желательно - банк, погашенные векселя.
  Михаил Анатольевич опять оказался в западне. Согласно подписанному им акту со своим предшественником комплект погашенных векселей уже лежит в его сейфе. Согласно этому документу векселя лежат в банковском сейфе и не погашены. Михаил Анатольевич задумался.
  - Хотите кофе? - задал вопрос хозяин кабинета, пытаясь выиграть время.
  - Не откажусь, - произнесла Коко, помятуя о выражении лица владельца кабинета в прошлое свое посещение.
  - И я - с удовольствием, - поддержал мать Абу-Маит.
  Михаил Анатольевич напрягся. С утра Саша, теперь эти двое. Будет ему нагоняй от хозяйственника за перерасход. Но по селектору сказал секретарю:
  - Любочка, сделайте нам три кофе, пожалуйста.
  Все замерли в ожидании кофе. Мысль стучала в висок. Но ничего не несла с собою. "Может, просто давление после напряженной ночи", - предположил Михаил Анатольевич. И его осенило. Договор на оплату векселей надо оторвать от договора на экспозицию. Оставить только экспозицию и оплату за нее. Пусть векселя проплатят сами. Но тогда, почему они должны приносить эти векселя ему? И этот малый с оливоподобными глазами. Он сразу почувствует подвох. Михаил Анатольевич сломал грифель на своем механическом карандаше. Молча взглянул на него и стал выдавливать остатки, чтобы продолжить рисовать кренделя на листочке бумаги.
  В кабинет вошла женская нижняя часть спины довольно приятного обхвата. Следом за ней показались ноги в одноразовых стиранных колготках с катушками на пятках. И только потом вся остальная часть конструкции, прикрывавшая двухэтажный кофейный столик на колесах от возможного покушения со стороны двери. Обычно, это производило сильное впечатление на визитеров кабинета. Но не в данном случае. В глазах Коко и Абу-Маита отразился испуг.
  - Спасибо, Любочка, - произнес Михаил Анатольевич и широким жестом пригласил собравшихся. - Угощайтесь, господа.
  - Михаил Анатольевич, - обратилась к нему Любочка по-русски. - У меня больше кофе нет. Это я из личных запасов.
  - Хорошо, Любочка, - ответил он по-русски, - возьмете из нижнего ящика моего стола.
  Любочка удалилась.
  - Как вам кофе? - поинтересовался хозяин кабинета у гостей. - Это вам не Нескафе какой-нибудь. Я его специально из Германии привез.
  Коко, пивавшая в своей жизни и много лучшие сорта кофе, чем германские, рассыпалась в восторгах по поводу чашечки кофе чуть более наперстка. Абу-Маит не почувствовал разницы и справедливо предположил, что кофе местный завхоз покупает на соседнем базаре, где отоваривается и сам Абу-Маит. А в Египте продают только Нескафе. Но вслух поддержал мать. Каждая из сторон подумала о противоположной стороне несколько в уменьшительном значении.
  - Есть проблема, - Михаил Анатольевич перешел к делу. - Я хотел бы, чтобы все оплаченные векселя никогда больше нигде не всплыли. Поэтому не могли бы вы передавать мне каждый погашенный вексель на хранение самостоятельно, минуя ваш банк. Знаете, наши финансовые начальники в Москве такие тупые, что пока не увидят сам погашенный вексель, не успокоятся.
  Ох, уж, этот оливоподобный взгляд. Как рентген. А с виду такой простой. Может, действительно его лучше убрать, и дело с концом.
  - Да, о тупости ваших финансистов ходят легенды, - неожиданно поддержал хозяина кабинета Абу-Маит. - Все Средиземноморье только и судачит о ваших танкерных пулах. Потребление нефти в ближайшие годы сократится, а ваши покупают танкера по двойной, а то и тройной цене. Или берут в чартер. Доллар по три доллара покупают, а по пятьдесят центов продают. Оборот сводит с ума даже итальянцев.
  "Мерзавец," - подумал про себя Михаил Анатольевич, - "еще смеется. Теперь понятно, почему Москва тебя просит убрать. Мешаешь бизнесу".
  - И вы можете это доказать? - хозяин кабинета откинулся на спинку кресла.
  - Без проблем, - невозмутимо произнес Абу-Маит. - Я только не взял с собою компьютер. Но поверьте, это правда.
  Коко, как художник, наблюдала за игрою света и тени на лицах разговаривающих. Они что-то не договаривали, но понимали друг друга. Изредка по лицу хозяина кабинета метался глубоко скрытый гнев. Это ее настораживало.
  - Господа, - взмолилась она, - нельзя ли ближе к теме. Меня интересует договор, а то мои картины уже вывешены на стенах коридоров Генконсульства, а я пока не получила за это ни цента.
  - Не волнуйтесь, Коко. Деньги вам перечислят, как только мы подпишем эти бумаги. Мне будет достаточно одного вашего слова, что погашенные векселя будут переданы мне.
  - Я даю вам это слово, - произнесла Коко.
  - Прекрасно, - Михаил Анатольевич изобразил на лице умиление. - Есть предложение подписать.
  И он передал ручку Коко. Та, не глядя, подмахнула все соглашения. Михаил Анатольевич забрал два экземпляра из трех и убрал их в сейф.
  - Нас ждут, - обратился он к Коко и Абу-Маиту. - Предлагаю пройти в зал.
  Все трое направились в конференц-зал, где уже собралось до ста человек актива Общества дружбы. Зал гудел.
  - Мистер, - Коко обратилась к Михаилу Анатольевичу на одном из поворотов коридора, - вы не будете возражать, если я приглашу вас на свадьбу моего сына. Она состоится на следующей неделе.
  Михаил Анатольевич задумался. "Кто они такие, чтобы я к ним пошел на свадьбу?" - невольно мелькнуло в голове. - "Но и отказать нельзя. Вдруг завтра придется его устранять физически".
  - С превеликим удовольствием, - Михаил Анатольевич даже в знак благодарности слегка сжал локоть Коко.
  Мать была на седьмом небе от счастья.
  - Я пришлю вам официальное приглашение, - произнесла она уже у входа в зал.
  Зал замер. Коко здесь знали. О ней неоднократно писали местные газеты. Последний раз - о ее взаимоотношениях с мужем.
  Коко и Михаил Анатольевич проследовали в импровизированный президиум. Абу-Маит присел в зале. Прибежала Любочка и что-то прошептала на ухо Михаилу Анатольевичу, после чего он постучал по микрофону и взял слово.
  - Уважаемые господа, - начал он, прокашлявшись, - господин консул слегка задерживается, но обязательно подойдет минут через пятнадцать. Иншала.
  Зал прыснул. Посыпались комментарии. Все были связаны с Россией и прекрасно представляли, что такое "иншала" глазами русских. Улыбнулся и Абу-Маит. Ему предстояло привыкать к посещению здешних мест. Во-первых, из-за жены. Во-вторых, из-за будущих детей. Он невольно передернул плечами. Это помещение имело намерение войти в его жизнь надолго, если не навсегда. Выступление Михаила Анатольевича не мешало ему думать о своем. Время текло размеренно. Вдруг все зашевелились. Это пришел консул. Он тоже пламенно расписывал преимущества новой России по сравнению со старым и дряблым Советским Союзом. "В чем разница для этих консульских работников? Как работали, так и работают. Даже праздники те же. И враги те же. Как не любили нашего Саддата, так и не любят. Как любили Насера, так и любят. Асуан не Россия строила, а Советский Союз. У России и возможностей-то таких нет", - Абу -Маит почувствовал, как слипаются веки. - "Хоть о матери бы слово сказали".
  Но слов о матери он не дождался. Так, в конце, слегка упомянули, зачем собрались. А вот о помощи Обществу дружбы говорили много. Словно надеялись, что она отпишет все доходы от показа картин в пользу Общества. Коко даже расчувствовалась, но на провокации не поддалась. Друзья России расходились не удовлетворенными.
  - Я пригласила этого мистера к тебе на свадьбу, - похвасталась Коко перед сыном. - Ты не обидишься?
  - Наоборот, буду рад. Для него там слишком высокий уровень гостей. Надо было бы Генерального консула позвать, - предположил Абу-Маит, открывая дверь своего автомобиля перед матерью.
  - Не пойдет, - решительно оценила перспективы Коко. - Он еще твоего отца знал. Вряд ли он снизойдет до нашего уровня.
  - Снобы, - без всякой злобы отозвался Абу-Маит, усаживаясь за руль. - Мам, откуда они все знают, что невеста должна быть из России?
  Коко посмотрела на сына вопросительно.
  - А ты не понял? - улыбнулась она.
  Абу-Маит растерялся.
  - Чего замолчал? - Коко опять улыбнулась. - Поехали домой, а то вот так и просидим здесь. Я и сама только недавно поняла, когда с Наиле-ханум беседовала.
  Абу-Маит четко следовал круговому движению вокруг забора консульства. Наконец вырулил на набережную. Машина влилась в общий поток.
  - И что тебе поведала жена отца? - чувствовалось нетерпение в словах Абу-Маита.
  Коко задумчиво смотрела на давку автомобилей.
  - Как люди, - прокомментировала она. - Толпятся, давят друг друга, а не все в аварии попадают. Вот так и мы с Наиле-ханум всю жизнь друг друга локтями пихали, а в результате что? Старый бедный муж, заложенный - перезаложенный бизнес. И предавший хозяин.
  Абу-Маит плохо понимал рассуждения матери. Его больше всего поражала оценка Наиле-ханум. Не было прежней горечи. Но и нотки победительницы отсутствовали.
  Автомобили сгрудились в пробку из-за очередного наезда на пешехода. Мужчина лет сорока лежал на асфальте, не подавая признаков жизни. На одной ноге отсутствовал ботинок. Вокруг собралась толпа зевак. Через поток пытался пройти полицейский. Где-то вдали звучали сигналы скорой.
  - И всего-то двадцать метров до подземного перехода. Надо было ему перебегать через улицу? - Абу-Маит высказал свое неудовлетворение.
  - Значит, на то воля Аллаха, - задумчиво произнесла Коко и отвернулась. - Сынок, почему я всегда и все узнаю последней?
  - Ты о покойнике? - черно пошутил Абу-Маит.
  - Причем тут покойник, - тяжело вздохнула мать. - Наиле-ханум в курсе. Этот, из консульства, и то, наверное, знает. А я ничего не знаю.
  - Мам, а что ты хочешь знать? - улыбнулся, забыв об аварии, Абу-Маит.
  - Кто твоя невеста? - не унималась Коко. - Уже платье заказали, зал оплатили, а я даже ее фотографии не видела.
  - Зачем тебе? - искренне не понял Абу-Маит.
  - Как зачем? Я все-таки твоя мать. К тому же я - художник. Могла бы нарисовать ее поясной портрет. Мы бы выставили его в зале в качестве моего подарка. Я уже шесть месяцев не рисовала новых полотен. Обо мне, если бы не сегодняшняя встреча, газеты начали забывать.
  - Так ты о себе волнуешься? - Абу-Маит продолжал хранить молчание по главной интересующей его мать теме.
  Впереди замаячил указатель "Монтаза".
  - Почти приехали, - произнес Абу-Маит.
  - Сынок, я настаиваю. Пришли мне хотя бы ее фотографии. Я сделаю презентацию к свадьбе.
  - Мам, я пришлю, как только приеду к себе домой. На твой е-мейл. Только у тебя моих фотографий, боюсь, не хватит.
  - Ты что говоришь, милый мой. Я на тебя ничего не жалела. У меня их три альбома, - искренне расстроилась Коко от упрека, как ей показалось, сына.
  - Просто ты не видела, сколько у меня фотографий невесты. Твой почтовый ящик просто треснет от их количества.
  Абу-Маит подрулил к подъезду и остановился.
  - Не зайдешь выпить чашечку кофе? - с надеждой спросила Коко.
  Сын давно отделился и проживал в их старой квартире на задворках отеля Фор сизинс. Адрес был центральнее, а, следовательно, - престижнее. По этой причине она и уступила ту квартиру ему. У него еще вся жизнь впереди.
  - Нет, мам, в следующий раз. И не траться на воду для меня. Попью кофе, как и ты, из-под крана, - Абу-Маит улыбнулся.
  Мать обняла сына и вылезла из автомобиля. Если русские вернут деньги, у них опять быт наладится. И зарабатывать она начнет больше, чем Абу-Маит.
  Навстречу Коко выскочил из подъезда мальчуган из семьи местного дворника. Им в доме полагалась двухкомнатная квартира метров тридцати. Они и жили в ней мала-мала меньше. Дети постарше уже помогали отцу, за младшими ухаживала мать. Ни мебели, ни тюфяков.
  - Госпожа, может вам купить что-нибудь? - поинтересовался мальчуган. Такая скрытая форма нищенства.
  Слезы навернулись на глаза Коко.
  - Да, милый, - произнесла Коко. - Сбегай за угол к Юсуфу и возьми у него для меня две бутылки воды. Я пока поднимусь к себе. Знаешь, где я живу?
  - Знаю, мадам. Сейчас принесу, мадам, - обрадованный мальчуган скрылся за углом.
  - Вот видишь, сынок, - обратилась она через открытое окно к Абу-Маиту, - придется тебе пить не из-под крана. Иногда я специально выливаю купленную воду в раковину.
  - И часто ты покупаешь воду? - спросил Абу-Маит.
  - В среднем, раз в два дня, - печально улыбнулась Коко.
  
  
  
  
  Глава Одиннадцатая.
  
  Сергей открыл глаза на звонок мобильного телефона. Нехотя нажал кнопку. Мобильная связь в салоне автомобиля сработала.
  - Алло, Сергей, ты где? - Елена нервничала.
  - Я здесь, в машине. Слышу тебя хорошо, - Сергей посмотрел по сторонам. Вечерело.
  - Что-нибудь случилось? Антонина давно отзвонилась, что тебя отпустила, - Елена улыбнулась. - За тобою не заехать?
  - Нет, спасибо, - поблагодарил Сергей. - Я перезвоню.
  И дал отбой. Елена в этот миг его явно не поняла. Скорее всего, расстроилась, что он оборвал беседу на полуслове. Но перезванивать она не станет. Сама заварила эту кашу. И на кой черт ей это все было надо. Сергей пошевелился. Сердце вроде бы отпустило. Он завел двигатель и протащил машину вперед. Хуже не стало. Можно ехать. Сергей вырулил на улицу Советской Армии и влился в поток. Путь его лежал на дачу. К Елене он поехать не мог. Не мог, и все тут. Медленно потянулись минуты. Он бежал ото всех окружавших его женщин. Ото всех, без исключения. Даже от дочерей.
  Медленно проползали за окном пейзажи послевоенной России, по меткому определению бывшего начальника штабов американских армий. Строительство больше напоминало разруху. То слева, то справа ряды колючей проволоки обозначали объекты оборонного значения. Первые десять километров трассы тянулась колючка дивизии Дзержинского. Следующие десять километров - колючка Монинской дивизии особого назначения. Затем - госпиталь погранвойск. Далее она плавно перешла в колючку ВВА им. Гагарина. Беспредел колючки прервала железная дорога. Появились бескрайние поля, которые тут же уперлись в БМД с надписью "Никто, кроме нас" Напрашивался простой ответ: "Да мы, ребята, мы, а не вы. Эту БМД, кстати, тоже мы, а не вы сделали. А вас в боевых условиях, как обещал Грачев, еще на построении в круг у аэродрома взлета всех положат". Сразу за речкой появилась колючка глушаков. Они, как грибы после дождя, торчали под каждым деревом. Высота некоторых антенн достигала пятидесяти метров. Бескрайние леса сплошь были загажены антеннами. А прием радиостанций в радиоприемнике становился все хуже и хуже. Станции умирали одна за одной. Помог мост на объезде Богородска. На время прием улучшился. Опять появилась колючка. Вокруг коровников. Там зеки добывали молоко. Возили их, чуть ли не "с самого Владимиру".
  Сергей прибавил скорость. Он любил этот поворот при выходе из Ногинска, когда четыре полосы смыкаются и плавно расходятся. Как на американских горках. Вылетаешь из горнила судьбы и свободен. Никакой колючки до самого Владимира. ДОТ у поворота на Орехово, и можно чувствовать себя в свободной стране. После этого поворота ты никому не нужен. Вертикаль власти за этим ДОТом заканчивается. Начинается горизонталь. А за Покровом заканчивается и Европа. Начинается Россия с ее дорогами, описанными еще Блоком.
  Не доезжая КПП под именем поста ГИБДД в Покрове, Сергей развернулся на светофоре у церкви и помчался в Москву. Жизни за пределами Европы для него не существовало. Пейзаж за окном раскручивался в обратную сторону: Россия, Европа, Москва. Он чувствовал себя свободным человеком. Чем больше вокруг было колючей проволоки, тем свободнее он себя ощущал. После реки Чернавки он даже забыл про свое сердце. Ничто его не подергивало, ничто его не привязывало.
  Опять зазвонил телефон.
  - Сергей, что случилось? - голос Елены не спрашивал, он требовал ответа. - Прошло уже четыре часа. Скоро полночь. Ты где?
  - Въезжаю в Москву, - ответил Сергей.
  - Откуда? - удивилась Елена.
  - Из России, - пояснил Сергей.
  Елена задумалась над ответом. Там даже аэропортов нет. Гражданских.
  - И как это прикажешь понимать? - Елена насторожилась.
  - Понимай, как знаешь, - просто ответил Сергей. - Воздуха свободы захотелось. Смотался. Подышал.
  - Не ври.
  - Хочешь - верь, хочешь - не верь.
  - Поезжай-ка ты лучше к себе, - предложила Елена, имея в виду квартиру Сергея, доставшуюся ему по наследству от бабушки. - Там и решишь, как тебе жить дальше.
  Сергей опешил. Он для себя уже много раз все решал. А Елена продолжала жить прошлым. И в этом несовпадении временных отрезков крылась драма их отношений. Он проскочил прошлое и вычеркнул его из памяти. Если ему не напоминать, то он может без этого прошлого жить счастливо. Елена же, напротив, вся ушла в это прошлое, ни до, ни после, и только в нем и варилась, выдавая неординарные решения. Разрубить узел не получалось, хотя каждый знал, как это надо сделать.
  - Ты настаиваешь? - голос Сергея стал бесцветным. - Сейчас проверю, взял ли я ключи.
  Сергей сунулся в бардачок.
  - Да, на месте, - подтвердил он наличие ключей. - А где там полотенца?
  - В бабуленом комоде, - ответ Елены ей самой указал на то, что без нее, как без рук.
  - Приеду, позвоню, - Сергей опять отрубил телефон и ушел вправо на внешнее кольцо МКАД.
  Путь его лежал на квартиру, где он провел все свое детство. Хорошее воспоминание в его почти пятьдесят. После смерти бабушки квартира стояла без изменений. Туда никого не пустили. Изредка в ней убирались пришлые люди, разумеется - за деньги. Мыли окна. У них это лучше получалось, чем у женщин в семье Сергея. Почему квартиру не продали, на этот вопрос не существовало ответа. То была иная крайность тесноты советских квартир. Теперь почти у всех было по две-три квартиры. В том числе и у военных. Но не у всех. Многие из знакомых Сергея просто проживали раздельно, но не разводились. Как правило, ссылались на детей. Вот вырастут, им достанется. Сергей не лицемерил. В квартиру пускал только младшую дочь с ее друзьями. Вход для семейной старшей и для Елены туда был заказан. Своеобразно, но заказан. Даже продукты покупала приходящая прислуга. Раз в месяц женщина средних лет вытирала пыль и закладывала в холодильник джентльменский набор провианта, включая долгоиграющее молоко.
  "Почему бы не пригласить туда Ксану?" - подумал Сергей. - "Сразу бы и определились с отношениями. Кому нужна эта бесконечность? А может быть, именно бесконечность и сохраняет эту глупость? Столько разбитых сердец".
  Сергей начинал думать о себе, как о постороннем. Полный идиотизм. У него хотя бы семья, дети. А у нее? Он мог допустить, что сделал все, что мог. Он встал и ушел. Живи. Если сможешь. А если не можешь. Если не получается. Если свет далекой звезды греет сильнее очага у ног. Так не бывает. Бывает. Еще как. Сергей вспомнил отца своего одноклассника по фамилии Сморчок. Он был Самуилом, а в жизни стал Семеном. Он был евреем, а младший сын его стал русским. По документам. Он служил штурманом на торпедоносце. Горел, падал, тонул. И никто не вспоминал, что он - еврей. А вернулся с Северного флота после войны, вспомнили. И награды не помогли. И главное, кто вспомнил? Те же евреи, что отсиживались здесь, в Москве, в глубоком тылу, получая генеральские звания с фамилиями типа Бобров. Старший брат одноклассника еще сдуру записался евреем, младший же стал русским. Так и здесь. Ленку он, как облупленную, знает. По движению глаз может определить, о чем думает. А Ксану? Кто разберет, что у нее там на уме. Может и любит как кошка, а может... Сергей достал ключи из кармана. Он и не заметил, как припарковался, как взял ключи из бардачка, как запер машину. Бывает. А запер ли машину?
  Сергей достал ключи от машины и проверил сигнализацию. Все в порядке. Он открыл дверь дома и шагнул к лифту. Сердце не давало о себе знать. Все шло в полной гармонии с окружающим миром. После инфаркта сердце стало доминантой. Если не болит, значит все правильно.
  Сергей вошел в квартиру. Даже запах законсервировался. Пахло его детством. На подзеркальнике еще стояли бабулины духи. В комоде лежали ее вещи. Вообще, ее комната осталась без перемен. В остальных двух похозяйничала дочь со своими приятелями. Осовременили. Хорошо, когда молодежь может жить так, как ей хочется. Сергей взял пульт и врубил кинотеатр. Зачем нужны такие колонки, чтобы слушать, как России ничего не надо. Остров отдали. Теперь гряду отдадим. Его ведомство явно мало отлавливало агентов влияния. Эти нищие офицеры разведки продавались врагу направо и налево пачками. Падали резидентуры в Дании, Франции, Норвегии, а провалившие их резиденты рассаживались в кресла Государственной думы, Администрации Президента, правительства. Это уже от него не зависело. Но упрекнуть себя он все же мог. Надо было валить. Тогда валить, даже если бы припаяли измену родине. Хотя, как сказать. Власов так и остается изменником родины, а ведь он сражался против СССР, как Ельцин. И под его флагом живем. А по данным Сергея за ним не зря так охотились. Надо было успеть, пока его Смерш на самом высшем уровне не допросил.
  Сергей подошел к телефону.
  - Лен, я на месте, - коротко доложился он и положил трубку.
  Телефон перезвонил. Это была дочь. Она начала детально инструктировать отца, где и что лежит. Инструктаж длился минут пятнадцать. Опять наступила тишина. Кинотеатр не в счет. Это фон для записывающей аппаратуры, работающей на голос. Сергей осмотрелся. Все-таки, это была не его квартира, а правнучки его бабушки. Ему принадлежала только комната бабули. Все остальное даже пахло иначе, не говоря о полях. Они были чужими.
  Сергей отправился в комнату бабули, к ее серванту. Там, в закромах родины, за двумя резными дверками прятался пузатый графин и батарея бутылок ракии. Не водки, не виски, а ракии. Ее ему доставляли два раза в год. И запасы не иссякали. Так получилось. Он не мог пить этот свекольно-пшеничный самогон под названием водка и виски, только виноградную ракию. Сергей налил себе в стопку девятнадцатого века желтоватую жидкость и уселся в кресло напротив зеркала. Старинного зеркала в резной оправе. Барокко. Один. Как перст. Без семьи. Без любовницы. После полувека топтания земли. Со стены на него молча глядели поколения его предков. Вспомнилось пятидесятилетие Бориса Федорова. Как ударила по ушам фраза, что фотографию деда Бориса удалось найти только благодаря КГБ у них же в архивах. Из серии: "Купи кирпич". А у него, пожалуйста, на стене фотография прапрадеда. Середина или вторая половина девятнадцатого века. Вот. Висит на стене. И его жена рядом. Деда сколько раз сажали за антисоветскую агитацию, а сам Кабулов выпускал. И никакой конфискации. И у Сталина работали. И не сажали. Чего никогда не говорили, так это: "Да здравствует Советская власть". Только: "Да здравствует товарищ Сталин\ Ленин\ Хрущев\ Брежнев". Маленкова пропустили вместе с Булганиным за маловажностью. Наверное, и Берию славили. Жукова никогда. О нем всегда отзывались плохо. Заслужил. Он был семье должен, не семья ему.
  Сергей выпил рюмку и поставил ее на нижнюю часть буфета. Выпил - закуси. Так его воспитали. Пошел на кухню. По пути нырнул в холодильник. Урвал кусочек из нарезки и сулгуни. Сулгуни тоже присылали из Грузии раз в месяц. Какой-то особый, не такой, как в Москве.
  Безлюдно. Тихо. Спокойно. Нет чувства опасности. Мысль не возвращается к Оксане. Ее просто нет. Странно. Может быть, она уехала из Москвы? Не сегодня. Хочется начать думать о ней. А в голову лезет Елена. Маятник качнулся в другую сторону. Теперь главенствует Елена. Оксана где-то там, на вторых ролях. Чего Ленке неймется? Все есть. Он при ней. Правда, последние три года ни слова о чувствах, не то, что о любви. Но он-то с ней, не с Оксаной.
  Сергей разложил нарезку, добавил сулгуни, на вторую тарелку положил овощи и пошел к кинотеатру. Напиться или нет - вот в чем вопрос. Не до Гамлета. Молча посмотрел в сторону бабулиной комнаты. Явственно увидел ее кулак в проеме двери. Мол, я тебе выпью. Сергей невольно улыбнулся. Это не было бредом пьяного человека. У бабули было страшно сильное поле. Даже после смерти. Он допускал мысль, что с нею можно и побеседовать. Но примут за сумасшедшего алкоголика. Поэтому своими мыслями на этот счет он ни с кем не делился. Лена, Ксана? Пропади все пропадом. Он. Здесь и сейчас.
  - Чего делать, ба? - вслух произнес он и взял кусочек сулгуни с зеленью. Варварский обычай есть руками был ему на пользу. Это вам не Третий Мистический с постановочными трюками и подставными профессорами оккультных наук, фамилии которых напоминают карту Москвы и Московской области. Это жизнь. В конечном счете - это и есть Родина. В ответ - тишина. Да и как могло быть иначе? Все ушли, как им было положено. Никто не задержался. Сергей молча оглядел квартиру. Боже, как ему нужен был совет. Простой и понятный. Что-то щелкнуло в бабулиной комнате. Сергей молча встал и пошел. Стопка, из которой он только что выпил, раскололась вертикально пополам. Но обе половинки еще держали друг друга. Если не трогать, то так и будут стоять.
  Сергей поднял глаза на портрет бабули. Молодая женщина смотрела на него с улыбкой с портрета и молчала. Рядом висел серьезный портрет деда.
  - Спасибо, ба, - вслух произнес Сергей.
  Он подошел к стопке и взял ее аккуратно, чтобы не рассыпалась в руках. Его путь опять лежал на кухню к мусорному ведру. Что разбилось, то новым не бывает. Половинки порознь упали на дно ведра, давя и добивая друг друга. Сергей вернулся к буфету. Достал графин и граненый стакан начала двадцатого века.
  - Пусть земля будет вам пухом, - пожелал им Сергей, опорожняя свои фронтовые сто грамм. А фронт проходил для него на каждом метре дистанции. Фронт без демаркационной линии. Ни бабуля, ни дед его не осудили. И он пошел на кухню вымыть посуду и, тем самым, убрать отпечатки пальцев со стекла. Привычка, выработанная у него с малолетства.
  Опять зазвонил телефон.
  - Это я, - голос Елены свидетельствовал о том, что она ревела. Сергей ужасно не любил, когда она плачет. Но не знал, что делать в такой ситуации. Он молчал.
  - Чего молчишь?
  - Думаю, - ответил Сергей.
  - Тебя туда не затем послали, чтобы ты напился, - сделала замечание Елена с металлом в голосе.
  - А что, трубка стала передавать запах? - улыбнулся Сергей.
  - Еще как, - улыбнулась и Елена. Сергей даже представил, как она кулачком вытирает слезы. Нежность не покидала его отношения к Елене. Он чувствовал себя виноватым, но только в том, что она плачет. За все остальное чувства вины не было. Даже если бы сейчас у него на коленях сидела другая. Рви отношения, пожалуйста, но не издевайся. Как хирург, срывающий бинты.
  - Да я тут с бабулей советовался, - пояснил Сергей.
  - Получил от нее по шее за меня? - опять улыбнулась Елена.
  - Практически, да, - не стал вводить в курс дела Сергей. - Ты у нее в любимицах.
  - А ты как думал?
  - Так и думал.
  Елена хлюпнула носом.
  - Прости, я не хотела, - произнесла она. - Не знаю, что на меня нашло.
  - Да, вот, и бабуля то же самое говорит, - улыбнулся Сергей. - Пролито полно не бывает.
  - Так и сказала? - голос Елены становился все увереннее.
  - Почти. Наглядным примером. Стопку вертикально расколола, но половинки не распались в разные стороны.
  - Можно инсталляцию сделать, - предположила Елена.
  - Я уже выкинул, - признался Сергей.
  Голос Елены выровнялся, хлюпанья ушли в прошлое.
  - Тебя к завтраку ждать? - поинтересовалась она.
  Сергей посмотрел на часы. Половина второго ночи. Рижский экспресс подходит к границе. Может быть, увозит Оксану. Сергей улыбнулся. Как только отношения с Еленой выравнивались, тут же голова освобождалась для мыслей об Оксане. Замкнутый круг. Сергей и сам улыбнулся.
  - А место за столом найдется? - ответил он вопросом на вопрос.
  - Если дочка за тебя попросит, - голос стал отдавать металлом.
  - Тогда ждать, не стоит ее будить. Лучше посмотри на время.
  - Спокойной ночи, - пробурчала Елена.
  - Спокойной ночи, - улыбнулся Сергей и положил трубку. "Контрольный звонок, дома ли я? Ну, дома. А вдруг не один? Тогда та, другая, услышит, что она все равно на втором плане. Кто поймет этих женщин? Если та вторая услышит, то та первая узнает, что есть вторая. Неужели кто-то довольствуется вторыми ролями?" - Сергей убрал объедки в холодильник до появления прислуги и пошел спать.
   * *
   *
  Оксана сидела в номере отеля уже два с лишним часа. Не Европа. Уже отзвонились, не нужны ли женщины на ночь. Она не стала отвечать, но съежилась. Было страшновато выходить за пределы гостиницы. Не у бабушки. Ни родных, ни знакомых. Знакомых-то много, но она приехала в тайне ото всех. Вот и сиди теперь. Сердце не ныло. И то хорошо. Он где-то там, в сумеречной дымке мчится к своей жене и детям. Ни слова любви. Ни слова надежды. Надежды на что? Живет себе в свое удовольствие. Но без него, как без воздуха. Баллон с кислородом, а не поклонник. Какой к черту поклонник? Ни разу слова доброго не сказал. Просто есть на свете, и все тут.
  Ксана подошла к окну. Солнце заходило на западе. Там, на ее родине. Она считала родиной Латвию, хоть бабушка и жила у нее в свое время в Москве, но та, настоящая, бабушка жила в Латвии. И акцент у нее был латышский. И чего бы ей не выйти замуж за латыша или латышского еврея? Была бы сейчас как все, при муже. А не с этим дуралеем, который не хочет видеть, как она его любит. Не хочет. Это главное. Он не захочет этого даже оказавшись с ней в одной постели, если вообще дойдет до этого. "Дура, дура, дура", - повторяла она про себя. "Люблю, люблю, люблю", - отвечало ей эхо. "И он меня любит. Только он старше, а, значит, опытнее", - мысль задела ее за живое. Опытнее в чем? В жизни? Водила. Таких у нее в Латвии сотни, если не тысячи. Оглянись, дура, по сторонам. Он больше никто. Нищий, хоть и на Мондео. А у тебя миллионы. Правда, папины, но миллионы. Что ты здесь забыла?
  Оксана задернула занавески. Ей не хотелось больше видеть из окна Москву. Женеву, Лондон, Нью-Йорк, пожалуйста, но не Москву. Она начинала себя ненавидеть. Засосало под ложечкой. Выйти поужинать женщине одной и то негде. Умрешь от истощения. В ресторанах один Кавказ. Сразу начнут клеиться. До ближайшего торгового центра язык высунешь.
  Ксана снова прошлась по номеру. И в номер не закажешь поесть. Не известно, как тебя поймут. Уже звонили с женщинами. А так и мужиков приволокут. Перспектива ее не радовала. Без Сергея Москва становилась чужой. Инородной. Город для женщин с мужьями или для мужчин без жен. Нераспакованная сумка продолжала стоять в углу. Оксана посмотрела на часы. Первый поезд на Ригу уходит через десять минут. Она отвернулась. Следующий - через два часа. Стоило прилетать? Стоило. Все как-то успокоилось. Встало на свои места. Если бы Сергей вышел ей навстречу из лакированного Мерса, а ему при этом дверку открывал водитель, то она сейчас бы чувствовала себя абсолютно разбитой и подавленной. А простой водила. Не впечатлил. Она взяла сумку, плащ и направилась к выходу. Не помирать же с голоду.
  - Девушка, рассчитайте меня, - попросила Ксана на ресепшене.
  - Вам у нас не понравилось? - девушка была искренне удивлена отъезду в день приезда.
  - Очень, - едко улыбнувшись, Ксана забрала документы и карту.
  Она медленно направилась к подземному переходу в сторону Рижского вокзала. Ее не покидало чувство уверенности, что билеты в кассе будут. Не может так быть, чтобы билетов не было. С экрана телевизора только и неслось, что латыши не любят русских, а русские - латышей. Особенно после переноса памятников на кладбище из центра города. Злость прибывала. На выходе из перехода Ксана уже стала настоящей латышкой, ненавидящей Москву. Ее все раздражало. И этот полупустой вокзал, где нельзя перекусить. И эти старушки в железнодорожной форме. Она уже ненавидела все славянское. Она стала немкой. Даже русский улетучился.
  - Один билет. Рига, пожалуйста, - бросила она в окошко.
  - Вам какой? - поинтересовалась женщина в форме. - И на какое число?
  - Что значит, какой? - возмутилась Ксана. - Не плацкартный, разумеется.
  - В поезде есть только купейные и СВ, - пояснила кассирша.
  - Давайте купейный, - смилостивилась Ксана.
  - На какое число? - уточнила кассир.
  - На сегодня, - резанула Ксана.
  - На сегодня билетов нет, - равнодушно ответила кассир.
  - Вы хотите сказать, что вся Москва уезжает каждый день в Ригу? - вырвалось у Ксаны.
  - Не знаю, - призналась женщина-кассир в железнодорожной форме, - но ближайшие свободные места только на послезавтра.
  - Тогда СВ, пожалуйста, - снизила уровень агрессивности Ксана.
  - СВ есть только на завтра. Это самое раннее, - улыбнулась кассир.
  - Спасибо, - растерянно приняла новость Ксана, забирая документы.
  Пустое помещение вокзала ей нисколько не посочувствовало. Отдельные граждане начали подтягиваться ко второму поезду на Ригу, но их было еще очень мало. Есть было негде. От гостиницы она отказалась. Правда, на пустой кабинке без человека внутри было написано, что бронь номеров в гостиницах Москвы, но от этого легче не становилось. Сотрудника внутри не было. Ксана присела с сумкой на пластиковое кресло Зала ожидания. Приехали. Внутри стало пусто.
  "Авиабилет", - промелькнуло в голове. У нее оставался авиабилет, но с датой вылета через неделю. Раньше ее там никто не ждал. Но хоть поужинать там не страшно. Ксана поднялась и подошла к справочному бюро.
  - А где можно купить авиабилеты? - спросила она у засыпающей от отсутствия работы сотрудницы.
  - Вон там, в углу, - ответила дремлющая женщина и ушла в себя.
  Ксана обернулась. Авиакассы располагались по соседству с вокзальными. И там была кассирша. Ксана направилась к ней.
  - Скажите, пожалуйста, на сегодня есть билеты на рижский рейс? - Ксана не верила в успех.
  - До конца недели все раскупили, - Ксана оказалась права.
  - А скажите, пожалуйста, у меня есть билет до Женевы, я хотела бы его переоформить, - начала Ксана.
  - Мы только на внутренние, - пояснила кассир, намекая на суть взаимоотношений с Латвией. - Вам лучше обратиться в авиакассы у Метрополя или на Павелецком вокзале.
  Совет был от потолка. Свисы с Люфтом сидели на Сухаревской. Ксана это знала. Но на дворе была уже почти ночь. Их офис был явно закрыт.
  - Можете поехать в Домодедово и там поменять дату вылета, - кассир вошла в ее положение.
  Где Домодедово, где Москва? Да еще на ночь глядя.
  - Спасибо, - поблагодарила Ксана кассиршу и вернулась на пластиковый стул в зале ожидания. Под ложечкой сосало все сильнее, но поесть можно было только в местном буфете и то, с риском для жизни, если не пить пиво ведрами. Ксана достала свой ноутбук. Вошла в расписание отлетов, потом на сайт. Исправила свою дату вылета на утро следующего дня в электронном билете. Забронировала отель в Женеве. Посмотрела расписание электричек до Домодедова. Последняя уходила через час. Надо было спешить. До Павелецкого рукой подать. А Белорусский был еще ближе, но оттуда электрички отменили. С помпой открыли и отменили. Наверное, по просьбе наружки. А то слишком легко можно было бы с двух аэропортов в город попадать. Из Домодедова на Белорусский, а из Шереметьева - на Савеловский. В перспективе можно было бы сделать с Белорусского и в Шереметьево. Хоть наружку отменяй. А как же майор ФСБ в личине таксиста за три тысячи рублей мчащий иностранного шпиона из Домодедова в Шереметьево? Граждане России перебьются со своими проблемами. Главное - шпионы. Их тысячи, а теперь, наверное, - и миллионы. Ксана улыбнулась. Она тоже - шпион. В Москве одинокой женщине поужинать негде. Проще вылететь в Женеву. Ксана вышла из здания вокзала и пошла на подземный переход до метро. Тридцать минут помойки, и ты в фешенебельном экспрессе до Домодедова. Там можно и поужинать, несмотря на цены. На прилете-отлете клеятся только водилы. Ухажеров нет. Опять водилы? Ксана встряхнулась. Вопрос о Сергее для нее не стоял. Водила ей был не нужен. Романтика прежних встреч отступила в прошлое. Да и стар он для нее. История, мучавшая их последние три года, подходила к концу. Оба выздоравливали от приворота. Расстояние и время лечили. А еще был достаток. У нее был. А Сергей в ее глазах упал в финансовую пропасть, из которой не так-то легко выбраться. Прыгать за ним она не собиралась. Она любила того, преуспевающего. Этого же она спокойно могла отдать Елене.
  Темень за окном. Перестук колес. И покой. Если бы не голод, то можно было бы и расслабиться. Поезд медленно втянулся на перрон Домодедова. На дворе была ночь, но аэропорт жил, как днем. И этой жизни ей сейчас явно не хватало.
  * *
   *
  
  Елена положила трубку и улыбнулась. Сергей был дома. Выпил, следовательно, за руль уже не сядет и никуда не поедет. Выпил-то наверняка из-за нее. Сколько можно выяснять, любит- не любит. Да и рюмка произвела на нее впечатление. Очень сильная аллегория. Под стать его бабуле. Елена вспомнила времена, когда она только-только познакомилась с этой женщиной. В квартире нельзя было находиться, если что-то сделаешь не по ее. Она с тех пор старалась и не отсвечивать в той квартире. Даже после смерти хозяйки.
  Елена посмотрела на себя в зеркало. Красные после рыданий глаза выдавали всю степень ее переживаний. Хорошо, что она отослала Сергея. Сейчас бы был скандал. И именно из-за того, что она плачет. А почему плачет? Потому, что дура, что никак не может довольствоваться частью Сергея. Он нужен ей весь. Без остатка. Больной. Здоровый. Богатый. Нищий. Но весь. А в нем все время присутствует что-то закрытое для всеобщего обозрения, какая-то недоговоренность. Эту недоговоренность она наивно приписывала той самой латышке. И от этого лишь сильнее ненавидела ее.
  Нет. Не то, что бы он ее меньше любил или баловал. Просто он перестал после перенесенного инфаркта быть податливым. Глаза никогда не светятся от счастья. Его что-то гнетет. Думала, гнетет то прибалтийское знакомство. Но Антонина рассказала в красках про утреннюю встречу. Ничего особенного. Как-то блекло получилось. А для Сергея и вообще неудачно. Ни помпы, ни шика. Так, водила приблудный. Небось, в себя приходил полдня. Как же это он - и водила. За то на нее и наехал.
  Елена улыбнулась. Анализ ситуации давал результат в ее пользу. Ксана должна была от него отказаться. Просто обязана. Не полная же она дура, чтобы свою молодую жизнь положить на алтарь борьбы за его благоденствие. Или же ее любовь сильнее всего того, что было у них с Сергеем.
  Лена взглянула еще раз на себя в зеркало. Сильнее не бывает. Она была слишком хороша для своих лет и в меру умна. А наступательная операция, как известно, требует дополнительных жертв. Лена же работала от обороны. Силы были слишком неравны для Ксаны. Главное, Сергей не стремился упасть к ногам Оксаны, чем сводил на нет любые ее чувства. Но что-то здесь все-таки было не так. Просто так, он не мог влюбиться. Просто так, она не могла вдруг не с того, не с сего начать думать о нем. Где-то рядом была истина. Но ее-то Елена никак не могла ухватить за хвост.
  Елена посмотрела на часы. Голубые цифры в ночи показывали три часа ночи, ночи без сна. Сергей заварил всю эту кашу и наверняка спит. Интересно, а что делает Ксана? Спит рядом с ним. Исключено. Бабуля не позволит. Он специально звонил по шнурку, чтобы определитель дал его номер. Одна в ночи пересекает границу России. Если на поезде, то не одна. В купе. Если на самолете, то тем более не одна. И уже пересекла? Или еще в Шереметьево.
  Как так получилось, что все трое опять переплелись своими судьбами? С какого- такого Антонине приспичило лететь через Париж вместо Цюриха, чтобы явиться в Москву через Ш-2 вместо Домодедова? И почему ей это все вдруг стало так важно сейчас? Елена подняла взгляд на часы. Пять тридцать утра. Пошел женевский рейс. Следом пойдет цюрихский. Елена перевернулась на подушке. Потом перевернула подушку. Затем поменяла место на кровати. И уснула.
  Ей снилось, как Ксана проходит таможенный контроль, как ей ставят штамп о пересечении границы, как она садится на борт Свисов, занимая кресло в эконом-классе. Как Ксана машет в иллюминатор... Сергею.
  Лена рывком оторвала голову от подушки и некоторое время удерживала себя на руках над подушкой. Была - не была. Она опустила голову на подушку. Сон возобновился с этого же момента.
  Сергей продолжал стоять на летном поле, где обычно стоит старший смены, и махал рукой ей, Елене. Елена тоже была уже на борту этого же самолета, но в бизнес-классе. "Так хочется выделиться", - во сне прокомментировала Елена. И стала вытягивать себя из этой вязкой тягомотины. "Какой самолет? Я - в кровати, дома". Сон отступил. Было семь часов утра. Рейс на Женеву уже ушел. Рейс на Цюрих пошел на рулежку. "Приснится же такое", - невольно подумала Елена.
  Щелкнул замок входной двери.
  - Кто там? - нервно спросила Елена.
  - Я, - ответил Сергей.
  - Ты что? Из Домодедова? - сонно уточнила Елена.
  - Делать мне больше нечего. От бабули. Там спать совсем не получается. Бабуля разбушевалась, что у нас все не как у людей, - Сергей подошел к Елене и чмокнул ее в щечку. Елена слегка отстранилась. - У тебя такой союзник. Всю ночь мне нотации читала.
  - Мне тоже какая-то ерунда снилась, - призналась Елена. - Твоя зазноба из Прибалтики со мною вместе улетала в Женеву.
  Елена виновато улыбнулась, словно часть вины за происходящее лежала на ней.
  - Свершилось, - Сергей картинно воздел руки к небесам. - Обе улетают из моей жизни. Хоть на старости обрету покой.
  Последние слова совпали по времени с легкой оплеухой, которую ему отвесила Елена.
  - И не надейся, я себя разбудила чуть раньше, чем самолет оторвался от земли, - Елена начала улыбаться.
  - Опять облом, - улыбнулся и Сергей, обнимая Елену за талию. - Плохо выглядишь.
  - С тобою с ума сойти можно, - отвернулась от него Елена, не вырываясь из его объятий.
  - Вообще-то ты со своей подругой все это замесила. Из меня водилу сделала. Как я теперь своей любимой в глаза глядеть стану?
  - Ах, любимой, - реакция спасла Сергея от хлесткой оплеухи. Он со спины захватил Елену, которая продолжала биться не на жизнь, а на смерть за равноправие. От бессилия она даже попыталась его укусить, но кожа куртки была ей не по зубам. - Я тебе покажу любимую.
  Сергей пожалел о сказанном. Под этим словом он действительно имел в виду совсем другого человека, не Елену. Но мог бы и помолчать. Искренность его подвела. Теперь все надо было обращать в шутку.
  - Тебя, идиотку, тебя, - соврал Сергей.
  То была святая ложь во спасение. Спасение ситуации, семьи, мира в этой семье. Елена обмякла и опять зарыдала.
  - Сколько можно, - поинтересовался Сергей.
  - Сколько нужно, - сквозь слезы ответила Елена.
  - Но это же полный идиотизм, - не успокаивался Сергей. - Ты сама все придумала, сама все провернула, сама не довольна результатом.
  - Да. Ты меня не любишь, - Лена жестом расчертила воздух.
  - Лен, опомнись. Кому в пятьдесят важно, кто кого любит, - урезонивал ее Сергей. - Вон, Борька, уже на кладбище. Завтра меня отнесут. А ты все будешь выяснять у покойника, любит- не любит.
  - Буду, - сквозь слезы решительно огрызнулась Елена. - Иначе на кладбище своим ходом будешь добираться.
  Сергей приумолк. Как это на нее похоже. Он опустился перед ней на колени.
  - Лен, - он прижался к ее коленям. - Успокойся. Не могу видеть, как ты плачешь. Тем более, повода нет. Улетела. Думаю, навсегда.
  - Так ты был в Домодедово?
  - Нет, я так думаю. Бабуля сегодня на гора выдала.
  - Не вали все на нее.
  - А я и не валю. Просто она была в ударе. Учила меня жить. Я даже встал и уехал, не дожидаясь утра.
  Лена начала успокаиваться, но продолжала хлюпать носом.
  - Все ты врешь, - вынесла она вердикт.
  - Хотел бы, - грустно улыбнулся Сергей. - А вообще еще одна такая проверка, и я спущу тебя вместе с твоей подругой с лестницы. Обе полетите через Цюрих в Египет. Там и останетесь.
  - Как бы не так, - Елена уже просыхала от слез. - Или все, или ничего.
  - Довольствуйся тем, что имеешь, - посоветовал Сергей. - Это все равно больше, чем могло бы теоретически достаться другим. Пошли завтракать.
  - А пошел ты, - прошипела Елена. - Там тебе дочка с вечера сырники сделала.
  Сергей молча пошел в ванную вымыть руки. Наличие детей и прежней истории не позволяло ни ему, ни Елене с размаху уничтожить не только свое, но и их прошлое. Принцип же худого мира давал надежду на длительное выживание. Жизнью назвать отложенный скандал было трудно. Каждый раз перемирие достигалось все более значимым расходом нервных клеток. Хорошо, хоть, посуду не били, как бывало у его родителей. Мать тоже по-своему любила отца. Но очень по-своему.
  Сырники покоились в большой глубокой тарелке в холодильнике. От этого слегка намокли и имели не очень презентабельный вид. Открытой сгущенки вообще не было. Сергей включил кофеварку. Взревели жернова.
  - Тише ты, дочь разбудишь, - Елена вошла на кухню и плотно закрыла дверь. - На мою долю тоже сделай.
  Сергей увеличил количество чашек на кофемашине. Взял электрическую открывалку и начал открывать сгущенку. Грохот на кухне стоял, как в цеху. Не хватало ножеточки для полноты ощущений. И комбайна. Постепенно все звуки умолкли.
  - Не знаю, как ребенок, а соседи проснулись, - Елена начала расставлять на столе посуду и раскладывать приборы.
  - Мне раньше просто молотого кофе хватало и ковшика, в котором я обычно варил лапшу, а по выходным - кофе. Сгущенку вообще вручную открывал, - Сергей ударился в воспоминания. И невольно заулыбался.
  - Ты чего? - не поняла Елена.
  - Так. День схожести с родителями, - ответил Сергей. - Мать также ревновала отца. Была ли она права, не берусь судить. Но ревновала до боя посуды. Отец также варил кофе и рассказывал истории из жизни. Только кофе он молол в кофемолке, которая мелодично жужжала, и вспоминал про ручную кофемолку. А когда речь заходила о сгущенке, то он обычно демонстрировал шрам на руке, который получил, открывая банку ножом. Мало кто знал, что банка была с патронами, а не со сгущенкой.
  Сергей и Елена вместе хихикнули. Третье поколение на их памяти в семье выясняло отношения по принципу "он, она и кто-то" и продолжало жить, не делая резких движений. Они не стали исключением. Но невольно было жаль подрастающее поколение. Им не хотелось желать такой жизни. Но может быть, это была оборотная сторона материального достатка в семье: от ручной кофемолки до кофемашины. И каждая из женщин требовала себе все или ничего. А молодежь-то с каким характером росла. И с каким материальным достатком. Обзавидуешься.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Двенадцатая.
  
  - Вам необходимо расписаться в материальном расходном ордере за вексель, что я вам отдал, - банковский служащий был неумолим.
  Абу-Маит улыбнулся. "Знал бы этот бедолага, как его семья выживала, когда им не оплатили эти самые векселя. Но все хорошо, что хорошо кончается. Отец тоже хорош. Умыл руки. Во всем обвинил мать. А причем тут мать? Она слыхом не слыхивала о его расчетах с СССР. Да и не ее это была головная боль".
  - Доброго вам здоровья, - пожелал банковский служащий, получая обратно бланк с подписью Абу-Маита. - Мы и не верили, что эти векселя когда-нибудь оплатят.
  - Зачем же кредитовали? - полу шутя, полу серьезно поинтересовался Абу-Маит.
  - Понимаете, у нас своя отчетность. Ваша задолженность нас вполне устраивала, - уточнил служащий.
  - А ваша помощь вполне устраивала нас, - уже серьезно подвел итог беседе Абу-Маит. - Могу я рассчитывать на помощь вашего банка в дальнейшем?
  - Без проблем. У нас очень мало клиентов, которые гасят свои долги через двадцать лет, - служащий подобострастно улыбнулся.
  - Ну, не двадцать, а чуть меньше, - в задумчивости подсчитал Абу-Маит, - почти стопроцентное увеличение задолженности. Вы на нас неплохо заработали?
  Банковский служащий улыбнулся, но промолчал. Затем воздел глаза к небу и заговорил.
  - Если вам потребуется финансовая помощь, то согласно последнему циркуляру Главной конторы вы вправе рассчитывать на беспроцентную ссуду на свадьбу, похороны, рождение второго и третьего ребенка.
  - И что от меня вы потребуете, - заинтересовался Абу-Маит, - у меня, кроме совести, ничего не осталось? Все заложено в вашем банке. Даже еще не нарисованные картины матери.
  - Эти ссуды не требуют обеспечения, - елейная улыбка банковского служащего будила скрытые чувства.
  - Ну, я, например, собрался в конце недели жениться, - уточнил Абу-Маит.
  - Нет проблем, - банковский служащий заерзал на стуле. - Вы приносите договор на аренду ресторана, на музыкальное оформление вечера. Мы все проплатим. А потом, со следующего месяца, начнем удерживать по тысяче египетских фунтов в месяц. И вам хорошо, и нам - не накладно.
  - Если все так просто, - оживился Абу-Маит, - то я побежал.
  Абу-Маит протянул банковскому служащему руку для рукопожатия, после чего направился к выходу.
  - Вы - один из наших надежнейших клиентов, - услышал он за спиной голос банковского служащего.
  "Действительно, - подумал он. - Куда надежнее? Отец заимел долги, мать их прогарантировала, а сын оплатил. Два поколения вкладчиков заботятся о благоденствии банка. В России давно бы их кинули, как нас".
  "О, Аллах, - вознес молитвы к всевышнему банковский служащий, - сделай так, чтобы все мои клиенты были, как этот парень. Это первый случай в моей практике, когда сомнительные долги оплачивают вместе с процентами. Я бы ему их простил, если бы он мне только основной долг вернул. Но если платит, то почему бы и не взять. У меня свои начальники есть".
  Абу-Маит тем временем поспешил на почту отправить вексель в Генконсульство заказным письмом с уведомлением о вручении. Он мог бы и сам занести погашенный вексель, но тогда у него на руках не осталось бы свидетельств передачи бумаги. А так - почтовая расписка. Сама процедура не заняла много времени. "Теперь, скорее, к Наталии", - мысль не давала покоя Абу-Маиту. Он невольно посмотрел по сторонам, словно боялся, что кто-то за ним подглядывает. Ветер навалился на Александрию. Ни тепла, ни холода он не добавил, но устроил повсеместный стриптиз. Обычно ниспадающие вниз бесформенные одеяния местных женщин теперь прилипали к их телу, подчеркивая все линии, ранее глубоко упрятанные от мужских глаз.
  "Какой разврат", - подумал Абу-Маит. - "Наталия в своем демисезонном пальто выглядит пуританкой. Никакой ветер не оголяет формы ее тела".
  Наталия, конечно же, не была пуританкой. И приехала она к нему домой на совсем, не дожидаясь документального оформления отношений, но ее одежда не открывала ничего лишнего и не только посторонним мужчинам. Даже ему. Глухой черный свитер под горло и джинсы выглядели здесь в Египте в ветреную погоду более аскетично, чем наряды местных красавиц из тонкой шерсти слегка коричневого цвета, элегантно облегающие бедра, на которых ничего не было.
  Абу-Маит поймал себя на мысли, что еще несколько месяцев назад он не задумывался над деталями женского туалета. А теперь стал специалистом даже по белью. Приходилось постоянно поднимать глаза, чтобы не видеть всего этого разврата на набережной и в переулках, где гулял ветер. До дома было рукой подать. И он прибавил шагу.
  - Милый, - по-английски приветствовала его Наталия прямо на пороге его же квартиры, нежно обнимая его за плечи. - Где ты был? Я уже не знала, что мне подумать. Хотела звонить твоей маме.
  Абу-Маит растаял. Последние десять лет он частенько задумывался, как его будет встречать жена и дети по возвращении с работы. Видел это прямо наяву. А действительность оказалась еще прекраснее.
  Наталия помогла ему снять черное демисезонное пальто и тут же убрала его в шкаф в прихожей. Этот шкаф типа Стенли он купил по ее настоятельной просьбе перед самым ее приездом. А теперь не мог вспомнить, как он без него обходился. Иногда ему казалось, что шкаф купил еще его отец, когда он был маленьким.
  Абу-Маит обхватил Наталию за талию и прижал к себе.
  - Ни-ни, - Наталия покачала пальцем у него перед носом, - сначала женись, потом все остальное.
  Абу-Маит уже вкусил пустоту этих угроз при их первом свидании и не очень-то собирался прислушиваться к словам, звучащим для него на чужом языке.
  - Сначала надо руки вымыть, - Абу-Маит пояснил мусульманский порядок действий, - а потом жениться.
  Оба расхохотались. Оба были счастливы.
  - А что у нас на ужин? - неподдельный интерес Абу-Маита к русской кухне объяснялся многими причинами. Во-первых, его мать практически не готовила. Ее фирменное блюдо, как и у большинства египтян, состояло из зажаренных макарон с курицей. Вечно это есть невозможно. Суп скорее напоминал шурпу. С приездом Наталии он начал оттягиваться по полной. Борщ и кислые щи из специально заквашенной капусты вытеснили луковый суп с заправками. Картошка вытеснила макароны. На место баранины водрузилась говядина. И то, в виде фарша. Появились в доме котлеты. Все стало от пуза. Он так не привык и продолжал переживать за кошелек, полагая, что все это ему обойдется значительно дороже, чем раньше. Но тактично молчал, боясь разрушить свадебные планы. Изменились даже салаты. Они потеснили свежие овощи, во-первых, и стали с хлебом, рисом, рыбой, во-вторых. Даже хлеб стал подаваться кусками от французских батонов, а не лавашами и лепешками, которые он традиционно рвал в начале еды. Но это нововведение ему не очень нравилось, принижая его главенствующую роль за столом. Особенно Наталии удавалась фасоль. Абу-Маит и не представлял, сколько блюд из нее можно приготовить. Она различалась у Наталии даже по твердости, не только по цвету. И самое главное - он все меньше ел руками. Жизнь все больше напоминала европейскую. Ему это нравилось.
  С приездом Наталии изменилась каждодневная сервировка стола. Раньше он себя не баловал. Пил из кружки. Ел из глиняной посуды, отдаленно напоминающей фарфор. Вилки и ложки были из разных коллекций, собранные по остаточному принципу. Дурацкая традиция забирать на похоронах один предмет на память, если покойник прожил долго и умер не в муках, приводила к истощению любых наборов ножей, вилок и ложек. Все, что осталось, он и забрал у матери к себе на квартиру. Наталия же привезла из Франции не только стеклянную посуду на 12 человек, но ножи, вилки и ложки. Даже моющуюся клеенку. И теперь каждый день он садился за стол, практически не напоминающий о Египте. Дольше всего ему не поддавалась давилка для лимона. Он привык его выдавливать чайной ложкой прямо в чашке. Но Наталия его перевоспитала.
  На кухне вообще был совершен исторический переворот. Началось все с плиты. Наталия выкинула фольгу, которой была укрыта плита вокруг конфорок, а вместе с нею выкинула и спички. Пьезорозжиг от французской механической зажигалки и набор моющих средств внесли в его быт чувствительное ощущение чистоты. На помойку были вынесены все жеванные алюминиевые кастрюли и нечищеные сковородки из серого чугуна, завезенные в Египет еще при англичанах. На их месте стояли горки обливных кастрюль какой-то украинской фабрики, висели французские ковшики из того же алюминия, но не жеванные, и тефлоновые сковородки самых разных размеров. Особенно ему нравился сотейник. Не то сковорода, не то кастрюля. В багаже Наталии нашлось даже место для кухонного комбайна и пароварки. Сорок килограмм Египетских авиалиний сделали свое дело. Если бы она летела Аэрофлотом, то не смогла бы привезти и половины. Чайник оставался допотопным, и не было кофеварки. Но и денег на них у него не было.
  - Твоя мама прислала фотографии для презентации? - поинтересовался Абу-Маит, приканчивая горячее. Котлета с полтарелки величиной была подана вместе с зеленым горошком. Он и не знал, что это так сытно. - А то я попросил свою маму подыскать мои детские и юношеские фотографии, но она нашла не больше десятка.
  - Тебе не повезло, - ответила Наталия, разливая чай. - Мои даже пересылать не стали. Они просто вывесили их на сайте. Можешь забирать, какие тебе понравятся.
  Абу-Маит озадачился. Интернета у его матери не было. Ему придется скачать все фото на диск на работе и передать ей. А у родителей Наталии был даже свой сайт. Прогресс не в его пользу. Он решил поменять тему.
  - Ты была сегодня у портнихи? - неожиданно для Наталии поинтересовался он.
  - Была, - невесело буркнула Наталия.
  - Наташа, - с ударением на последней гласной, не характерным для арабского языка, Абу-Маит обратился к невесте, - что-то не так?
  - Платье не понравилось, - призналась она.
  - Ну, ты бы попросила поменять то, что не нравится, - Абу-Маит слегка замялся. Он и по-арабски-то не знал, как называются все эти защипы и выточки, а по-английски тем более.
  Наталия тоже не знала, как это будет по-английски.
  Оба кисло улыбнулись. Далеко не все они могли сказать друг другу. Тут Абу-Маит вспомнил, что Наталия была у портнихи не одна, а с его младшей сестрой. И набрал номер телефона. Айша - его сестра долго рассказывала ему, что не так с платьем. К концу разговора он уже свободно разбирался в портновской терминологии. Наталия все это время молча наблюдала за происходящим, не понимая ни слова из сказанного. Она в шутку стала представлять, о чем они говорят. Но у нее получилось, что они бранятся. И она отказалась от глупой затеи. Абу-Маит наконец положил трубку.
  - Ты не хочешь такое декольте? - спросил он напрямую.
  - Да, - удивилась Наталия познаниям жениха в английском. - Я хочу его прикрыть.
  - Зачем же было выбирать модель с таким глубоким вырезом, если ты хочешь закрыть его материалом.
  - Не материалом для платья, а шифоном, - пояснила Наталия.
  Абу-Маит ее не понял. Тогда Наталия ушла в спальню и вернулась со своим халатом и марлей для глажки брюк. Неловко соорудив декольте на халате, она прикрыла вырез марлей. После чего повела Абу-Маита к занавеске и буквально на пальцах объяснила, что вместо марли должен быть прозрачный материал, который называется шифон.
  - Я понял, - улыбнулся Абу-Маит и опять взялся за трубку телефона.
  Он снова и снова объяснял своей сестре, чего хочет Наталия от платья и портнихи. Минут через десять он вернулся к чаепитию. Чай остыл. Наталия заменила чашку на горячий чай.
  - Присядь, - попросил Абу-Маит. - Сестра наоборот уговаривала портниху сделать более глубокое декольте, учитывая размер твоей груди. Теперь я во всем разобрался.
  - И кому я должна демонстрировать свою грудь? - не поняла Наталия. - Ты ее и так видишь каждую ночь.
  Абу-Маит довольно улыбнулся. Логика его жены была ему доступна. Да и с каждым прожитым днем он все больше ощущал себя собственником, не желавшим делиться с кем бы то ни было доставшимся ему кладом.
  - А туфли? - поинтересовался он.
  - Купили, - тяжело вздохнула Наталия. - Под платье.
  - Почему так нерадостно? - озадачился Абу-Маит.
  - Колодка итальянская, - удрученно вздохнула невеста.
  - Это же очень хорошо, - недоумевал жених.
  - Для итальянцев, - скривила губы Наталия, - а я из России, если ты еще не забыл. Полнота не та.
  - А почему ты не купила в России? - задал он наивный вопрос.
  - Потому что я не знала, каким будет платье, - лаконично объяснила Наталия.
  Она не стала вдаваться в подробности, что у нее банально закончилось выходное пособие. А у родителей деньги ушли на погашение кредита Андрея. Убила бы братца.
  Абу-Маит лихорадочно соображал, как можно выйти из возникшего положения.
  - На кого похожа русская колодка? - неожиданно спросил он.
  - Я даже не знаю, - призналась Наталия. - Вся обувь, которую производят в России, автоматически отправляется в Среднюю Азию и Сибирь, кроме кирзовых и резиновых сапог, конечно. "Красный треугольник" очень востребован в Афганистане. Еще с царских времен, когда он был просто "Треугольником"...
  Наталия развела руками.
  - Но вы же носите какую-то обувь? - растерялся Абу-Маит.
  - Хороший вопрос, - озадачилась и Наталия. - Ну, чешскую, фэргешную, реже итальянскую. Финскую. Финская - самая удобная.
  - Попробую завтра подкатить к нашему Максу, - поделился идеей Абу-Маит. - Может, его жена чего присоветует. Финская мы компания или нет?
  - А что ты пристал ко мне с моим нарядом? Сам-то в чем пойдешь под венец? - прорвало Наталью по-русски.
  - Что ты сказала? - попросил перевода Абу-Маит.
  Наталия широко улыбнулась и перевела вопрос.
  - Не волнуйся, - в ответ улыбнулся Абу-Маит. - У меня все в порядке. Костюм и рубашка, все готово. Осталось лицо нацепить.
  - Как это? - Наталия решила, что имела место ошибка перевода.
  - Ну, приклеить дежурную улыбку, - пояснил жених.
  - Только дежурную? - Наталия поймала его на слове.
  - Я не это имел в виду, - стушевался Абу-Маит.
  - Это, это, - насела на него невеста.
  От расстройства Абу-Маит пролил чай на скатерть и еще больше стушевался.
  - Не отчаивайся, - ободрила его Наталия. - Все будет хорошо, а может быть даже лучше.
  - Ты в это веришь?
  - Больше, чем ты, - призналась Наталия.
  Абу-Маит допил свой чай и жестом показал, что больше не хочет. Наталия начала убирать со стола. Постепенно осталась одна скатерть. Но Абу-Маит не спешил уходить. Да, по правде говоря, уходить особо было некуда. Одна комната. Еще одна спальня. И ни в чем себе не отказывай.
  - Сегодня пытался устроить тебя на работу, - начал Абу-Маит. - Ничего не получилось. Надо, чтобы мы с тобою были расписаны.
  - Какую работу? - не поняла Наталия, забывшая о своих феминистических претензиях в проекте брачного договора.
  - На соседней фирме требуется секретарь, - пояснил Абу-Маит. - Твоя зарплата нам бы не помешала.
  Впервые Абу-Маит затронул тему доходов. Нет, он не хотел, получилось само собою. Навеяло. Материальная помощь из России все чаще заставляла его задумываться, почему "бедные" родители Наталии в состоянии жить так обеспеченно и помогать дочери в то время, как его собственные родители, по местным меркам "богатые", живут впроголодь. Сначала он все списывал на "русские долги" отца, в которых Наиле-ханум обвиняла его мать, повзрослев - стал понимать, что он - незаконнорожденный, но ведь признанный и не только отцом, но и Наиле-ханум, его законной женой. Отец даже оплатил его образование и эту квартиру. Была квартира у матери, где жили его сестра и братья. И немаленькая, по местным масштабам. А местные масштабы во много раз превосходили российские. Его задумчивость прервала Наталия.
  - А кто-то совсем недавно требовал, чтобы я не работала?
  - Ты должна меня правильно понять. Как только я взгляну на тебя, то сразу понимаю, что на любой фирме мужчины просто будут, как мухи на мед, слетаться к такой хорошенькой секретарше. Но ты потребовала, чтобы я разрешил тебе работать. Я не смог отказать. Вот и ищу тебе работу.
  - Во фразе, которую ты произнес, была и вторая составляющая, - тонко подметила Наталия. - Мы - банкроты? Ты профуфычил все наше богатство еще до свадьбы?
  - Почти так, - признался Абу-Маит. - У меня появилась еще одна статья расходов. Я погашаю обязательства семьи двадцатилетней давности. Нет, не волнуйся. Основной долг мне платят из России, но за эти годы набежали немалые проценты. А проценты - за мой счет.
  У Наталии вытянулось лицо. Сбывалось то, о чем судачили дома. Будешь помогать ему долги платить. С таким мужем и по миру пойдешь.
  - Какие долги? - не поняла Наталия. - Тебя тогда и в помине не было.
  - Ну, в помине, как ты говоришь, я уже был, - улыбнулся Абу-Маит ее реакции. - Но расписываться на векселях еще не умел.
  - Тогда почему ты платишь?
  - Долг семьи. Доходы только у меня. Мне и платить. Я - старший.
  - Прекрати разводить меня на бабки, - по-русски резанула Наталия.
  - Что? - не понял Абу-Маит.
  - Раскрывай карты, - приказала Наталия по-английски. По-русски это звучит, как "деньги на бочку".
  Абу-Маит попробовал отшутиться, но Наталия была неумолима. Поняв бессмысленность дальнейшего сопротивления, Абу-Маит поведал Наталии историю русских векселей. Наталия ничего не могла понять.
  - А при чем тут вы все? Твой отец с его женой пусть и платят.
  - Наиле-ханум считает, что отец никогда бы не стал торговать с СССР, если бы не моя мать. Что именно она толкнула его в объятия русских. И решительно отказывается платить по этим долгам. Ей можно. Она богата. И один непогашенный долг никак не повлияет на ее репутацию. Просто добавит политической риторики. Для нас же это смерти подобно. Закроются двери всех банков. Мою сестру и братьев автоматически вышибут из круга общения.
  Наталия не совсем понимала, почему все должно развиваться по столь драматичному сценарию, но аргументов против у нее не нашлось. Она молча слушала. Но и предложить своим родителям погасить этот долг она не могла. Отец с матерью просто умерли бы от цифр задолженности. Никаких квартир не хватило бы на погашение.
  - И что ты собираешься делать? - полюбопытствовала она.
  - Мыть посуду вместо тебя, - улыбнулся Абу-Маит, - чтобы сохранить кожу твоих рук хотя бы до свадьбы.
  Наталия обняла его за плечи и чмокнула в щеку.
  - Прорвемся, - утешила она суженого.
  В открытые окна квартиры влетел призыв муэдзина к вечерней молитве. Наталия замерла. Абу-Маит взял коврик, расстелил его и сел на колени лицом на восток. Она наблюдала эту процедуру ежедневно. Иногда - по несколько раз на дню. И никак не могла к этому привыкнуть. Нет, не к молитве. А к тому, что ее европейски рассуждающий, в общем-то, супруг в мгновение ока превращается в механического человечка, который вращает головой, бьет поклоны, двигает руками, подчиняясь чьей-то невидимой воле. Воле Аллаха. И на этот период даже она, его жена, перестает для него существовать. Она не противилась этому, даже внутренне, не противопоставляла себя ему, как ортодоксальная христианка мусульманину. Наталия просто не могла понять.
  Впервые она испытала шок от увиденного, когда была в командировке в Сургуте. Море людей на снегу без ковриков бьет поклоны, поворачивает головы, двигает руками. Большинство из них - лица славянской внешности. Очень мало традиционных мусульман. Они - в мечети. Предположить, что все эти люди на снегу татары, она не смогла. Слишком светловолосыми и голубоглазыми они были. И вот теперь та же история, только у нее в доме и с ее мужем. Хорошо, хоть, он не требует от нее верноподданнических настроений. Или пока не требует. Наталия представила, что у них уже взрослые сыновья. И тогда все трое будут бить поклоны, вращать головами и двигать руками. Она по необъяснимой причине была уверена, что у них будут два мальчика. Погодки. В этом она не сомневалась ни секунды. Она автоматически перешла в кухню и вымыла посуду.
  Появился Абу-Маит.
  - И где посуда, которую я должен вымыть? - поинтересовался он. Опять уже не мусульманин, а европейского вида мужчина.
  - Вот она, - Наталия указала рукой на сушку для вымытой посуды. - Ты опоздал. Тебя Аллах уберег от грязной работы.
  - Аллах все видит, Аллах все знает, - отшутился Абу-Маит, довольный, что ему не придется мыть посуду.
  - Почему же он всегда только на твоей стороне? - поинтересовалась Наталия.
  - Я - его истинный сторонник. С детства, - Абу-Маит довольно ухмыльнулся.
  - Нахал ты, - по-русски обронила Наталия, шутя отталкивая Абу-Маита, чтобы выйти с кухни.
  - Только учусь, - на неплохом русском вполне по месту возразил Абу-Маит.
  Наталия обмерла.
  * *
   *
  Абу-Маит минут пятнадцать молча смотрел на офисный телефон, пытаясь его загипнотизировать. Традиционный звонок шефа с вопросами о положении дел запаздывал. А самому звонить, чтобы заговорить об обуви для жены на свадьбу как-то не получалось. Но и время доклада начало минусовой отсчет. Минус пятнадцать минут - это много. Надо звонить самому. Тяжело вздохнув, Абу-Маит нажал цифру один на клавиатуре телефона.
  - Ты сегодня припозднился, - заметил Макс вместо приветствия. - У нас неприятности?
  - У меня, - ответил Абу-Маит. - У фирмы все в порядке.
  - Какие могут быть неприятности у талантливого шипера накануне свадьбы? - попробовал отшутиться Макс.
  - Пока судно и женщина именуются "она", ты прав - никаких. Но как только "она" из металла превращается в "ону" из плоти и крови, жди проблем, - начал издалека Абу-Маит.
  - Ну, так женись на "она" из металла, - заржал в трубку Макс. - Хотя лично мне больше по нраву "она" из плоти и крови. Что случилось?
  - Макс, у тебя жена - финка? - Абу-Маит перешел к волнующей его теме.
  - Не спрашивал, - признался Макс, - наверное. Дети получились финнами. А в чем проблема?
  - Не поверишь, Макс, в ноге, - выпалил Абу-Маит.
  - Поменяй на новую, - пошутил Макс, явно не въезжая в тему. Беседа для каждого их них велась на языке третьей страны с тяжелым переводом на страшно трудный родной язык. Где одних падежей не сосчитать.
  - Не могу, Макс, без ущерба качеству, - пошутил Абу-Маит. - Послушай, ты не мог бы узнать у своей жены, какая финская фирма делает туфли с полнотой больше, чем у итальянцев.
  - Ну, ты даешь, - искренне удивился Макс. - От такого вопроса меня из дома выгонят. Но ради тебя я рискну. Тебе самые крутые? Или?
  - Или, Макс, или, - признался Абу-Маит, наступив на горло собственной песне. - Денег уж почти не осталось, а до зарплаты еще жить и жить.
  - Ладно, возьму грех на душу, - вполне серьезно произнес Макс, - разрешаю тебе до конца месяца перерасходовать представительские. Не помирать же тебе с молодой женой с голоду. В следующем месяце войдешь в норму.
  - Спасибо, Макс, но речь не об этом. Понимаешь русская колодка похожа на финскую. У нее полнота бывает выше пятой. А у нас в стране только итальянская. До пятерки. Ну, как осадка у судов.
  - Да выбрось ты это из головы. Сказал, что сделаю, значит сделаю. Сейчас секретаршу нашего чифа заряжу на решение этой проблемы. Ей все равно заняться нечем, он в отпуск с очередной женой уехал. На две недели. Пусть побегает.
  - А нам ничего не будет? - по-детски поинтересовался Абу-Маит.
  Он справедливо считал, что к секретарю владельца компании с подобной просьбой обращаться опасно. Никогда не знаешь, чем все закончится.
  - Беру все на себя, - улыбнулся Макс, - бай.
  В трубке завис отбой. Беседа так и не затронула ни одной производственной темы. И было ясно, почему. Чиф в отпуске. Никаких докладов наверх. Жизнь замерла. Смущало только то, что он в отпуске не один. Передышка могла оказаться меньше двух недель. Приходилось надеяться, что жена держит его в руках. Значит, со временем свадьбы он угадал. Никто не заметит, чем живет офис в эти дни.
  Абу-Маит поглядел в окно своего офиса. И явственно увидел "Мэри Вэ", швартующейся у его окна. Но сейчас было не до нее. Он опять набрал номер телефона. На этот раз трубку сняла Наталия.
  - Дарлинг, - сделав упор на "р", начал Абу-Маит, - сегодня мы с тобою ужинаем в очень хорошем ресторане. Приготовься, заеду за тобою к половине восьмого.
  Абу-Маит положил трубку. Еще надо было взять счет за услуги ресторана и музыкантов с фотографами, отдать на оплату в банк. На все про все три дня. И Абу-Маит решительно покинул кабинет, оставив пиджак на спинке кресла. Сотрудники и сотрудницы по пути его следования растворялись, завидев его. Никто не хотел нагружать его делами. Все, как и он, жили ожиданием его свадьбы. Они уже были приглашены.
  В потоке машин Абу-Маит несколько унял свое волнение. И чего нервничать? Все будет хорошо и даже лучше, как говорит его жена. Сработала громкая связь в автомобиле.
  - Абу-Маит, - знакомый голос секретаря Макса был напряжен, - тебя секретарь чифа. Зовут ее Нинел. Плохо говорит по-фински, но сносно по-английски. Ей пятьдесят, но выдает себя за тридцатипятилетнюю. Соединяю.
  Раздался щелчок. Абу-Маит напрягся.
  - Меит, хай, так что у вас за проблемы? - скрипучий женский голос даже при самом удачном раскладе не тянул на пятьдесят, тем более - на тридцать пять.
  - Добрый день, - ответил Абу-Маит, - мне неловко вас обременять своей проблемой...
  - Бросьте. Макс уже все рассказал. Меня интересуют размер и полнота. Этот дуралей, твой шеф, не удосужился даже спросить тебя об этом.
  - Размер четыре и три четверти, а полнота восьмая, - голос Абу-Маита дрогнул.
  - Расслабься, сынок, я никого еще не съела. Мне Макс в сыновья годится. Ты что, на балерине женишься? - вопрос не предполагал ответа.
  - Надо же, - наигранно удивился Абу-Маит, - а голос такой молодой.
  - Подхалим, - ответил динамик, но явно пропустил удар к сердцу. - Какой цвет?
  - Что-то в золотисто-палевом варианте.
  - И по какой цене?
  - Хотелось бы уложиться в пятьсот долларов, - стушевался Абу-Маит.
  - Молодой человек, на женщинах нельзя экономить, - динамик отключился.
  Абу-Маит только тут услышал, что вокруг него собралась пробка, и сообразил, что все время разговора он оставался на перекрестке без движения. Абу-Маит вежливо стал раскланиваться с водителями и постарался побыстрее освободить перекресток. Кто не знает Востока, тому не понять. Все свое недовольство водители вкладывают в сигнал автомобиля. На свое счастье он уже приехал.
  Припарковаться удалось только метрах в ста от самого зала торжеств. Город работал, но город и отдыхал. Абу-Маит неспешно зашел в помещение зала торжеств. Его проводили к администратору.
  - Чем могу быть полезен? - поинтересовался администратор, имени которого Абу-Маит так и не смог запомнить.
  - У меня через несколько дней свадьба, - начал Абу-Маит.
  - Я помню, - прервал его администратор, - в четверг вечером. Все готово. Кроме продуктов, разумеется. Но их приготовим день в день.
  - Рад это слышать, - слегка замялся Абу-Маит. - Но у меня невеста из России. Есть свои обычаи. Ее надо выкупать.
  - Этот обычай есть и у нас, - улыбнулся администратор.
  - Но не в той форме, - согласился Абу-Маит. - Нужно отдельное помещение, где она будет до выкупа.
  - У нас есть гримерка для актеров, -задумался администратор. -Можно ее использовать. Надо только убраться и поставить цветы. Это не намного увеличит оплату.
  - Спасибо, - поблагодарил Абу-Маит. - Что касается видеосъемки и проектора на экран, надеюсь у вас все готово.
  - Не сомневайтесь, профессиональное оборудование, - заверил администратор.
  - Тогда мне хотелось бы увидеть счет и отдать его в банк на оплату, - слегка стеснительно улыбнулся Абу-Маит.
  - Сейчас я поправлю последние цифры, буквально пять минут, иншала, - администратор ушел.
  Абу-Маит поудобнее расположился на стуле. Он хорошо знал обычаи Востока. Иншала сказала за собеседника все. Зазвонил телефон.
  - Меит, это опять я - старая бестия, - старческий надтреснутый голос заставил его чуть ли не вытянуться по стойке смирно. - Ну, и задачу ты мне задал. Туфли заберешь послезавтра с утра в Отеле Мидитерейниен в Каире вместе с мужчиной, который их тебе привезет. И не благодари. Не надо.
  - А как я его узнаю? - невольно вырвалось у Абу-Маита.
  - Ты просто будь в холле в девять утра. Он подойдет к тебе с обувной коробкой в руках. Да, он будет не один. Так что, заготовь два места в машине. У тебя приличная машина?
  - Рено-седан в полной комплектации, - отчеканил Абу-Маит.
  - Пусть тебе повезет, сынок, - абонент отключился.
  Администратор взял аккуратно Абу-Маита под руку, но тот какое-то время не мог сообразить, где он и кто с ним.
  - Важный звонок? - участливо поинтересовался администратор.
  - Да, туфли жене купили, - выпалил все еще приходящий в себя Абу-Маит.
  - Ох, уж, эти молодожены. Радоваться надо. Вот и мой счет, - с этими словами администратор передал счет Абу-Маиту.
  - Спасибо, - Абу-Маит пришел в себя, - сегодня, самое позднее завтра, я передам его в банк на оплату.
  - Ну, что вы, кто не знает вашего отца и вас, я вам абсолютно доверяю.
  С этими словами они чуть не расцеловались с администратором на прощанье. Молодой муж или жених, все зависит от взгляда на вещи, направился к машине. Никах уже был. Свадьбы не было. Бумаги же о браке будут готовы через два месяца после свадьбы.
  Абу-Маит сел за руль и оглядел салон. Вполне пристойно. Но не для гостиницы такого уровня. Сам он никогда не останавливался в подобных отелях. Дорого. И ему казалось, что всякий, кто там останавливается, заказывает на подачу не меньше, чем Мерседес С-класса. Четверг, утром. А когда он будет готовиться к свадьбе? Черт бы побрал эти туфли. Абу-Маит нервно оглянулся, не заметил ли Аллах, что он помянул одного из апостолов. Но небо не разверзлось, молния не поразила Абу-Маита. И он решил, что надо ехать. А то банк закроется.
  Все тот же служащий, но в более дорогом одеянии по случаю своего повышения встретил Абу-Маита прямо в холле.
  - Добрый день, господин Йассен, что вас привело к нам в столь неурочный час? - намекнул он на конец рабочего дня.
  - Вы прошлый раз сказали, что я могу рассчитывать на вашу помощь в случае бракосочетания, - не по-восточному решительно взялся за дело Абу-Маит, взглянув на часы. Рабочий день заканчивался через двадцать минут.
  - Вы привезли счет за ресторан? - не то спросил, не то просто озвучил свои мысли служащий.
  - Вы угадали, - улыбнулся Абу-Маит.
  - Проходите в мой кабинет, - предложил служащий, у которого раньше было только место за стойкой. - Я сейчас приглашу нашего юриста. Вам надо будет только поставить несколько подписей.
  Служащий слегка неуверенно показал на дверь своего кабинета. Чувствовалось, что он пока еще не привык к своему повышению, поскольку сам пошел звать юриста. Или так показалось Абу-Маиту. Неужели его векселя?
  Абу-Маит с интересом наблюдал за новоиспеченным начальником кредитного департамента. Сам когда-то все это проходил впервые. Заискивание подчиненных. Покачивание в кресле. Отсутствие бумаг на столе. Абу-Маит попутно ставил подписи, где покажут. Спорить ему было бессмысленно. Других источников денег у него все равно не было.
  - Приятно с вами иметь дело, - закончил встречу новоиспеченный начальник, забирая счет за ресторан и подписанные бумаги, при этом отделяя свои экземпляры от файла Абу-Маита. - Обращаю ваше внимание, что взимать мы будем по полторы тысячи египетских фунтов вместо обещанных мною тысячи, но зато мы даем вам грейс-период в три месяца вместо тех условий, что я вам называл ранее. Я решил, что так вам будет легче рассчитаться по долгам.
  Это "я решил" прозвучало для Абу-Маита сигналом, что и этого служащего надо пригласить на свадьбу.
  - Не смогли бы и вы посетить нас в день бракосочетания, - Абу-Маит возблагодарил Аллаха, что при нем было несколько пустых приглашений. - Супруге будет очень приятно с вами познакомиться.
  - Не обещаю, не обещаю, - произнес малоизвестный ему начальник, почти выхватывая приглашение. - Это так любезно с вашей стороны. Постараюсь заскочить на пару часов. Больше не обещаю, планы, знаете.
  После длительного рукопожатия Абу-Маит вышел за стены банка. Наступала ночь, а с нею шла и прохлада. Но необходимо было спешить за Наталией. Он пригласил ее на ужин в ресторан.
  * *
   *
  Машина медленно протискивалась на парковку во внутреннем дворе огромного торгового центра. Раздался скрежет металла по металлу. Абу-Маит вышел и обошел машину с противоположной стороны. Он не заметил кусок бетонной трубы, торчащий вместо клумбы, и наехал на него. Повреждение было небольшим, но за два дня до свадьбы. А именно на этой машине они собирались совершить прогулку и именно на ней ему предстояло смотаться в Каир за туфлями. Все было не вовремя.
  Абу-Маит молча сел за руль и сдал назад.
  - Что-то серьезное? - поинтересовалась Наталия. - На тебе лица нет.
  - Все в порядке, - утешил ее Абу-Маит. - Так, царапина.
  - Чего ты так тогда расстроился? - не поняла Наталия.
  - Просто одно к одному, - не стал вдаваться в подробности Абу-Маит. - Сегодня, когда за тобой ехал, колесо пропорол. Не заделать. Сейчас едем без запаски. А мне еще в Каир надо съездить.
  - Без запаски не пущу, - решительно заявила Наталия.
  - А с другой женщиной пустишь? - улыбнулся Абу-Маит и мягко и нежно посмотрел в ее сторону.
  - С другой женщиной, пожалуйста, но сначала документы оставь, что я - твоя жена. А то все больше на словах, - Наталия начинала придавать голосу обидчивые интонации.
  - Пойдем, жена, приехали, - нежно улыбнулся Абу-Маит.
  Они вылезли из машины прямо по центру автостоянки. Со всех сторон гремела музыка. В одном из ресторанов играли свадьбу. Настоящую. Египетскую. Звучали национальные ритмы. Танцевала невеста. Рядом выкидывал коленца жених.
  - Тебе тоже так придется, - обратил внимание Наталии на танец невесты Абу-Маит.
  - А тебе? - поинтересовалась Наталия, внимательно впитывающая все движения невесты.
  - Как-нибудь, - признался Абу-Маит. - Я - плохой танцор. Специально двоюрного брата из Абу-Даби вызвал, чтобы нас никто на свадьбе не переплясал. Знаешь, как он танцует? Постараюсь от него не отстать.
  - О, Абу-Маит, - незнакомый голос прервал их разговор, - приветствую тебя. Проходи, садись. Специально для тебя столик выбрал. На двоих, как ты просил.
  - Спасибо, Исайя, спасибо. И добрый вечер. Знакомься, моя жена, - Абу-Маит указал на Наталию.
  - А это мой друг детства, - показал он на Исаю.
  - Добрый вечер, очень приятно, - Наталия надулась. Она ожидала европейского одиночества.
  - Очень рад нашей встрече, - радостно сообщил Исайя. Он был профессионалом и, в отличие от Наталии, умел скрывать свои чувства.
  - Ты не рада, - Абу-Маит тоже обратил внимание на изменения в настроении Наталии. - Привыкай. Алекс - маленький город. Все знают всех. В своем кругу, конечно.
  - А причем тут официант? - вырвалось у Наталии.
  - Он - владелец всех ресторанов на площади, - пояснил Абу-Маит. - Просто, если он запрется в своем кабинете, то все друзья будут ходить мимо. И скоро о нем забудут. Так дела не делаются. Почитай за честь, что он с нами разговаривает.
  У Наталии проявилось подобие виноватой улыбки на лице. К ним уже спешил Исайя с кучей официантов и подносов.
  - Сейчас, милая, сейчас, хорошая. Мы познакомим тебя с настоящей египетской кухней, - Исайя старался создать видимость услужливости. Остальные действительно работали.
  - Да угомонись ты, - обратился к нему Абу-Маит. - Ты уже разбил сердце моей супруги, и она будет теперь ходить только в твои рестораны.
  Исайя расплылся в улыбке.
  - И это правильно. Рад был вас увидеть, но присесть не могу. Дела. Приятного аппетита, - Исайя с этими словами покинул их столик и не подходил до самого конца ужина, пока они не начали расплачиваться.
  - Абу-Маит, - обратился он к своему гостю, - считай, что это мой тебе подарок на свадьбу.
  - Мелко же ты меня ценишь, Исайя, если решил отделаться парой антрекотов, - шутливо отклонил его широкий жест Абу-Маит. - Приходи, как все, приноси подарок, поздравляй, ешь, пей, а на прощанье пожелай мне чего-нибудь несбыточного. Твое пожелание обязательно сбудется,
  - О, Аллах, ты меня все же услышал. Этот мерзкий негодник все-таки вспомнил своего старого друга. И пусть устно, но пригласил на свадьбу.
  - Ну, почему устно, - Абу-Маит раскрыл папку, которую бессмысленно таскал с собою от самой машины. - На, смотри, типографским шрифтом, твое имя и фамилия. Или не твое?
  - Спасибо, Аллах, что ты услышал мои молитвы, а то я собирался закрыть двери всех моих ресторанов перед этим скверным мальчишкой.
  - Ладно тебе, Исайя, извини, закрутился. Да и типография заказ задержала, - оправдывался Абу-Маит.
  Они обнялись и расцеловались. Исайя повернулся к ожидавшему их официанту и забрал у него счет.
  - Это мой друг детства с молодой женой. Сегодня ему бесплатно.
  Мальчишка-официант исчез.
  - Ну, так я тебя жду, - напомнил о себе Абу-Маит.
  - Буду, обязательно буду. От меня не отвертишься. Они еще раз обнялись, и Исайя занялся своим привычным делом.
  - Пошли, - предложил Абу-Маит Наталии.
  - А счет? - испуганно поинтересовалась Наталия, вовсе не желавшая убегать из ресторана, не заплатив. Еще камнями закидают.
  - Нам сегодня бесплатно. Я о нем чуть не забыл. Хорошо, сегодня наткнулся на его приглашение.
  Оба были несколько озадачены визитом. Абу-Маит и не предполагал, что Исайя, тот самый Исайя, который владел тремя ресторанами из четырех на этой торговой площади, так нервно ждет его приглашения, уже зная, что Абу-Маит будет праздновать свадьбу не у него, а в зале торжеств, что выше уровнем, чем его общепит. Наталия же, в свою очередь, озадачилась вопросом, как может быть такой друг у "бедного" Абу-Маита.
  - Кстати, может, заглянем в торговый центр, вдруг там есть обувь, - предложила Наталия.
  - Поздно, моя дорогая, - улыбнулся Абу-Маит. - Выбор за тебя уже сделали. И ты оденешь эти туфли, даже если они окажутся красного цвета.
  Наталия озадаченно посмотрела на мужа. Она не была из разряда тех женщин, что принимают волю мужа без обсуждений.
  - И где они? - озадаченно поинтересовалась она.
  - Летят, - улыбнулся Абу-Маит. - Как в вашей детской книжке.
  - Про черевички?
  - Я не могу выговорить это слово, но в детстве мне Наиле-ханум как-то рассказывала сказку про русских крестьян и их обычаи. Я запомнил. Я тогда тяжело болел, и отец забрал меня к себе в дом. Мама только навещала, а Наиле-ханум присматривала за мной.
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Тринадцатая.
  
  - Проснись, ау, - Елена толкала в бок Сергея, - к тебе обращаются.
  Сергей сонно открыл глаза, явно смутно соображая, где он находится. Еще пять, а может быть, и пятнадцать минут назад он, как все, поедал дежурный обед на борту Египетских авиалиний. Затем отключился. Просто вырубился. Под мерный гул турбин. "Стареем", - подумал про себя Сергей и внимательно посмотрел в сторону, указанную ножом Елены.
  - Вам чай или кофе? - улыбнулась бортпроводница, привыкшая и не к такому.
  - Кофе, пожалуйста, - автоматически произнес Сергей, хотя предпочел бы чай с молоком.
  - Какой кофе? - возмутилась Елена. - У тебя давление. Вон, как отрубился.
  - Кофе, пожалуйста, - уже потребовал Сергей.
  Стюардесса виновато улыбнулась Елене и налила полную чашку черного кофе.
  - Сам себя потащишь, - не унималась Елена.
  - Как говорила моя бабушка, а она знала толк в этой жизни, только с Кабуловым общалась несколько раз по поводу судьбы своего мужа,...
  - Знаю, слышала, - прервала его Елена.
  - "...В таком теле умрешь, сам до кладбища дойдешь", - не обратил на ее замечание никакого внимания Сергей.
  Впереди возникло замешательство. Стюардессы поспешили на помощь. Неловкий пассажир седьмого ряда так толкнул кресло впереди сидящего пассажира, что последний опрокинул на себя чашечку кофе. На Египетских авиалиниях большинство пассажиров едут в белом, по понятным причинам. Теперь там возникла разборка.
  Елена молча посмотрела на Сергея.
  - Да, дарлинг, пора начать ценить своего мужа, - улыбнулся Сергей. - Если бы я не охмурил тех двух стройненьких девчонок из Люфтганзы, а те, в свою очередь, не переговорили со старшим египетской смены, на месте жертвы сидела бы ты. А виновата та резервация мест при покупке билетов. Как обратно полетим?
  - А почему не ты? - не удивилась услышанному Елена.
  - Потому что я предпочитаю сидеть у прохода, а не по середине.
  - Но у них на ряду всего один мужчина, и он сидит по середине. Это совпадение. Покушались на мужчину, а не на женщину. Так что, я бы не пострадала.
  Сергей улыбнулся. Он вспомнил свой полет в Вологду из Быково. "Все уже было. И когда они только научатся работать", - странное отношение к действительности вырабатывалось годами. За эти годы он поменял две пары брюк и одну рубашку. В остальных случаях удалось увернуться. Сложнее было со спиной. Упертые агенты молотили в спинку кресла, как в боксерскую грушу. Приходилось делать вид, что хочется сидеть, не касаясь спинки кресла. И эти костоправы все равно летали за границу, как, в прочем, и он сам. Каждый его рейс обходился государству втридорога. Поскольку "дети сыска" летали парами. Вот и сейчас на седьмом ряду сидели два мужчины характерной внешности.
  Забавная история приключилась с ним, когда он возвращался из Ухты. Два барбоса бойцовских пород, размахивая удостоверениями, ворвались на борт Ту-134, распихивая мирных граждан в предутренний час. Самолет вылетал рано поутру. И бросились в конец салона. Каково же было их удивление, что Сергей сидел на самом последнем ряду. Между его креслом и стенкой туалета лежала двухметровая красная рыба и еще кое-какой скарб экипажа. Даже если вышибить стенку, то рука вряд ли дотянется до пассажира. Полные разочарования чекисты разместились на два ряда впереди. Но всю дорогу пытались хоть как-то достать его своим поведением. Сергей умел спать в полете. Самолет давно стал для него самым безопасным местом на свете.
  - Ты пить-то будешь свое пойло или убирать? - Елена вернула его к действительности.
  - Нет, спасибо, - произнес Сергей и отдал поднос к вящему удивлению стюардессы, которая от неожиданности или по неосторожности резко передала поднос второму бортпроводнику, что вез контейнер. Чашка плеснула кофе на пассажира седьмого ряда. Салон замер.
  - Один : один, боевая ничья, - громко произнес Сергей, и все русскоязычное население не засмеялось, оно заржало. Остальным текст перевели, и салон стало раздирать от хохота.
  Ненавидящий взгляд пассажира седьмого ряда сказал Сергею многое, но и взгляд Сергея ответил ему тем же. К удивлению стюардессы у пассажира седьмого ряда не было претензий ни к ней, ни к экипажу. Он даже отказался от предложенного полотенца. Стюардесса потом долго и внимательно присматривалась к Сергею, пытаясь объяснить напарнику, что она сама никогда бы не обронила чашку с кофе на голову пассажира.
  - Да, дарлинг, весело начинается твой вуаяж, - криво улыбнулась Елена, употребив французское слово. - Доедем ли?
  - Доедем, - спокойно отреагировал Сергей. - И их еще на себе довезем.
  - Но ты же не на службе, - засомневалась Елена.
  - Как любят говорить их однокорытники, - Сергей даже головой не повел в сторону пассажиров седьмого ряда, - бывших не бывает. Но ты права, затравка весьма впечатляет.
  Елена встала и прошла к стойке буклетов, выбрала парочку и вернулась на место. Пострадавший от сережиного кофе пассажир под смешки своего напарника не поленился и взял те же буклеты. Вызов был принят.
  - Интересно, - Сергей обратился к Елене, - как эти рыжие попытаются слиться с толпой? Египет - не Европа. Внешность и манера поведения другие.
  - Скажи спасибо, если он хоть рубашку поменяет с пиджаком, а то так и будет ходить, как в маскхалате, - Елена не любила ездить с Сергеем: все время какие-то неприятности. То ли дело одной или с дочерью. Тогда наоборот - охраняют.
  - Сереж, а те и эти - это одни и те же? - внезапно спросила она.
  - Ну, что ты. Разве по мордам лица не видно, - спокойно улыбнулся Сергей. - Хотя ведомство одно.
  Большего он объяснять не собирался. У него самого иногда возникали подобные вопросы. Особенно его донимал один вопрос: "А ведает ли шеф этого ведомства, чем он руководит, или спокойно сидит на мешке с порохом и пыхтит своей трубкой, изображая Сталина, в ожидании пенсии. Бог не выдаст, свинья не съест". Во многом именно этим Сергей сам себе объяснял процессы, вяло текущие в этом ведомстве. Проспали социализм, проспали капитализм с человеческим лицом, просевают капитализм без лица, но в погонах. И все время ходят в церковь, где их коллеги по разведшколе отпускают им грехи. А может быть, и не ходят. Вызывают к себе. Ведь, попросили Алексия отслужить всенощную по утру для Шредера, а то тот ее проспал. И как миленький.
  Еще три часа полета. Сергей отвернулся от прохода и задремал. За три часа можно выспаться на целые сутки. Глядя на него, как по команде, задремали и пассажиры седьмого ряда. Елена углубилась в туристические изыскания. Оказалось, что в Египте есть железные дороги. И цены вполне сносные. И есть даже первый класс. Есть и автобусное сообщение между городами, но надо правильно выбирать рейсы, чтобы не оказаться в панамке и шортах среди феллахов и их жен. Могут не понять. Иностранцам пользоваться автобусов не рекомендовалось. Лучше выбирать местные авиалинии. Там хоть есть шанс, что кто-то говорит по-английски.
  Очень интересно описывались отели Египта, их звездность. Ниже трех звезд просили не рассматривать. И ни слова про аренду квартир и домов. Довольно странно для высокоразвитой страны.
  Сергей слегка придавил ее локоть на подлокотнике. "Сколько можно спать, тут так интересно", - подумала она, но не стала отодвигаться. - "Надеюсь, нас встретят. Антонина обещала".
  По проходу повезли напитки.
  - Апельсиновый сок, пожалуйста. Со льдом, - попросила она.
  - А ему ничего, - ответила она за Сергея, - пусть поспит.
  - Так будет лучше, - улыбнулась стюардесса, так и не поверившая в случайность произошедшего.
  Египет - одно слово. Черная магия здесь все еще в ходу. Стюардесса осторожно обтекла колено Сергея, дабы не разбудить его. Лучше не тревожить, авось долетишь до земли и не за десять секунд.
  Вскоре салон опять затормошило. В Гизе ночью подсвечивают пирамиды. И с борта в ясную погоду открывается прекрасный вид на пирамиды. Тем более, что самолет проходит над ними почти на бреющем полете.
  - Проснись, посадка скоро, - в который раз Елена толкнула в бок Сергея.
  - Послушай, как тебя дочь выносит? - сонно спросил Сергей. - За рейс ты будила меня три или четыре раза. Я так начну страдать бессонницей на борту. Я не вынесу лицезрения этих рож в долгих перелетах.
  - Слава богу, тебе это больше не грозит. Ты - постинфарктник. Никакой разъездной работы.
  - Ни ключи, ни шифры я никому не передавал, - задумчиво произнес Сергей. - Так что, думаю, ты не права. За мое здоровье еще поборются.
  - Ну, да. Как эти двое, - не унималась Елена.
  Самолет пошел на посадку. Колеса плавно коснулись полосы. Салон разразился аплодисментами. Стюардесса не выдержала и поклонилась. От лица экипажа. Опять был теплый, по прибалтийским меркам, воздух из дверного проема. Невидимый ветерок мирно играл одеждами прибывших граждан. Была ночь, и был автобус. Наверное, потому, что Сергей был с женой. Столько лет прошло, а воспоминания все не давали покоя. Если то была спецоперация, то Сергей пропустил удар. Он это понимал. Полагаю, понимала и Елена. Но она имела на него куда больше прав, чем та случайная в его жизни блондинка. Она вырвала его у смерти. Выходила. Фактически, он родился в ее объятиях. А он умел быть благодарным. Правда, знали об этой особенности его характера только очень близкие люди и пара-тройка разведок мира, оказавшие ему услуги по сохранению его жизни от приставучих однокорытников.
  Дело было в Париже. Ему дали жесткие установки лететь первым классом. Это автоматически означало проход по длинному коридору без людей, но со множеством дверей. Стопроцентная возможность замены на двойника. Первую свинью однокорытникам подложила французская контрразведка. Она взяла группу на прилете. Вторую подложили немцы. Они вывезли Сергея в Шарль де Голь через Версаль. И третью, как всегда, доблестная милиция, которая вывела его из здания аэропорта через служебный выход Шереметьево-1. У семи нянек и с глазом. Поверишь после этого во всесилие своей службы. Еще как.
  Длинная очередь жаждущих земли египетской чуть уступала другой такой же очереди. Очередь эта была единственным неподкупным местом в аэропорту. Везде за определенный гешефт можно было сделать что-то вне очереди: получить въездную визу. Обойти таможню. Но паспортный контроль работал механически. Мужчина встречал, беседовал. Брал паспорт и передавал его в бэк-офис, где женщина ставила необходимые отметки. Паспорт возвращался к мужчине, и он вежливо вручал его соискателям. Никакой робот не смог бы заменить такой сработанный дуэт. Люди в определенной одежде, которая не была униформой, сновали взад и вперед, осуществляя услуги по встрече.
  Сергей молча ждал своей очереди. Елена тоже не нервничала. Всего за несколько долларов, не подтвержденных квитанцией, молодой человек без очереди купил им визы и теперь терпеливо ждал, когда они пройдут паспортный контроль. Рыжие же решили сэкономить, и сами бросились за визами. Но паренек, который продавал визы, обслуживал, в первую очередь, людей в спецодежде, а только потом желающих сэкономить. Разрыв в очереди на паспортный контроль стремительно увеличивался. Оказывается, экипажи тоже шли в порядке общей очереди. И знакомая стюардесса всем членам экипажа рассказывала про Сергея, без конца указывая то на него, то на рыжих. Наконец им удалось получить визы, и они встали в общую очередь. От Сергея и Елены их уже отделяло человек двадцать.
  Паспортные формальности не заняли много времени. Молодой человек, обеспечивавший их прибытие, подошел к окошку и все уладил. Сергей повернулся и помахал рыжим на прощанье. Больше они не встретились. Рыжие, выскочив на подиум здания аэропорта, уже были не в состоянии разглядеть кого бы то ни было в свете галогеновых ламп, и, скорее всего, рванули на вокзал.
  - Здравствуйте, меня зовут Абу-Маит, я зять вашей подруги, - представился миловидный египтянин с огромным носом, пытаясь заплатить молодому человеку, обеспечивавшему прибытие Сергея, но тот не брал денег, поскольку Сергей ему уже заплатил.
  - Сергей, - представился вновь прибывший, - а это моя жена Елена.
  - Идемте со мною, - предложил Абу-Маит.
  Предложение насторожило Сергея и Елену. Им была нужна Антонина. Абу-Маит это понял.
  - Не беспокойтесь, - он махнул рукою в сторону бара, - они воду допивают. Кстати, вы не хотите?
  - Нет, спасибо, - поблагодарил Сергей, провожая взглядом Елену, устремившуюся навстречу Антонине. - Как у вас тепло? А, вроде, зима?
  - Да, зима, - подтвердил Абу-Маит, - поэтому так тепло. Летом здесь просто жарко.
  - Я бы летом и не поехал, - признался Сергей.
  Волна поцелуев, наконец, докатилась и до Сергей. Антонина обнимала и тискала его, как плюшевого мишку. Чувства переполняли ее. Дошла очередь и до Наталии. Как ни странно, она тоже была счастлива видеть Сергея и Елену. Не так много ее друзей решились прилететь на свадьбу. Игорь тоже был здесь.
  - Игорь, какими судьбами? - удивился Сергей. - Ты продал все секреты нашего подводного флота и сразу стал выездным?
  Игорь, обнимаясь с Сергеем, улыбнулся.
  - Под гарантию министра. Наверное, на тебя надеются. Не дашь меня украсть.
  Игорь забрал один из чемоданов у Сергея, и оба, беседуя, замкнули кавалькаду.
  На стоянке их ожидал микроавтобус марки Рено красного цвета. Сергей улыбнулся. Мелкие детали свидетельствовали, что он среди своих, которые о нем знают больше, чем все домашние вместе взятые.
  Расселись, уложив поклажу Сергея и Елены поверх вещей Антонины и Игоря.
  Микроавтобус тронулся в путь. Антонина и Елена после дружеских поцелуев и объятий обменивались впечатлениями от египетской жизни. Наталия и Абу-Маит предпочитали отмалчиваться, изредка комментируя пейзаж за окном. Игорь и Сергей развалились на заднем сидении и уже уснули. Или сделали вид, что уснули. Их не интересовали ни пальмы, ни трамваи. А рассматривать в лоб Абу-Маита было как-то неловко. Антонина и Игорь прилетели утренним рейсом Аэрофлота. Уже успели побывать на пирамидах. И порядком устали от этого микроавтобуса. Водитель изучал Сергея в зеркало заднего вида. Он целый день мотался вокруг Каира, чтобы ночью встретить этого человека и рвануть в Алекс. Это могло быть праздное любопытство. Сергея и Игоря растолкали только один раз на выезде из Каира у Каррефура - огромного супермаркета, в общем-то, больше используемого как престижный туалет. Там и поужинали. В кафе на втором этаже.
  Им достался почти семейный столик на восемь человек.
  - Кто что будет? - поинтересовался Абу-Маит.
  - Я суши, - задала тон Наталия.
  Даже египетская жизнь не поменяла пока еще ее московских привычек. Есть морепродукты вдали от моря, можно сказать, в египетских песках, на это могла решиться только русская.
  - Наташа, ты так до дизентерии докушаешься, - попытался урезонить ее Сергей.
  - Все равно суши, - настаивала на своем Наталия.
  Абу-Маит попросил перевести их диалог, Наталия на время занялась переводом. Интересно складывалось общение за столом. Антонина и Игорь говорили только по-русски. Абу-Маит с ними только по-английски. Наталия работала переводчиком. Елена и Сергей говорили на двух языках в зависимости от собеседника. А с официантами Абу-Маит говорил по-арабски. Диалоги вынужденно становились по-восточному неторопливыми и обстоятельными со множеством уточнений.
  - Не беспокойтесь, - заверил Абу-Маит Сергея, - здесь продукты очень хорошего качества.
   Сергей улыбнулся в ответ. Он имел в виду совсем другое: Наталии пора переучиваться на восточную кухню, но не японскую. Она ей абсолютно не ко времени.
  - Я буду мясо с картошкой, - заявил Игорь, уже уставший от местных перекусов.
  - И я, - улыбнулся Сергей.
  Антонина и Елена выбрали какую-то экзотику, напоминавшую им детство.
  - Дамы, - пошутил Сергей, - вы бы лучше макароны выбрали. Когда-то еще нас покормят.
  Но дамы настояли на своем.
  После оформления заказа Антонина стала пересказывать их поездку в Гизу. Наталия ограничилась в переводе Абу-Маиту одной фразой. Игорь устало закатил глаза. Сергей слушал в пол-уха, рассматривая натальиного мужа. Последний египтянин, который жал ему руку, был Саддат. Сегей был тогда еще ребенком. И вот теперь Абу-Маит. Молодой супруг был явно не у дел. Сергей решил его занять.
  - Абу-Маит, - обратился он к нему по-английски, - говорят, что египтяне - инопланетяне. Глыбы перевозили на вертолетах. Владели секретами сверхпроводимости.
  - Больше читайте желтую прессу, - улыбнулся Абу-Маит. - Вся история Египта высечена в камне. Надо только не полениться и просмотреть все рисунки. Там показано, как древние египтяне строили пирамиды, как возили плиты по реке. Есть даже объяснение, почему они красили веки сурьмой.
  - То есть вы не хотите быть потомком инопланетянина? - Сергею начинал нравиться этот парень.
  - О чем вы? - поинтересовался Игорь по-русски.
  - Об истории Египта, - ответил Сергей тоже по-русски.
  - Что-то нужно? - напряженно спросил Абу-Маит по-английски, поскольку к Сергею обратился его тесть.
  - Он просто поинтересовался, о чем мы беседуем. Я ответил, - объяснил Сергей по-английски.
  - Наташ, ты бы не увиливала. Переводила бы отцу, - попросил Сергей.
  Наталия включилась в беседу, и говорить стало легче. Теперь ни Абу-Маит, ни Игорь не чувствовали себя выключенными из беседы.
  - А десять династий после того, как к власти в Египте пришли евреи? Почему о том времени так мало известно? - не унимался Сергей.
  - Просто все начали перестраивать из руин ранее построенных храмов. Многое порушили. А так вся история Египта записана в камне, - оправдывался Абу-Маит.
  - Дядя Сереж, чего вы к моему мужу пристали? - вмешалась Наталия. - Он тогда еще не жил.
  - А так похож на одного из фараонов, - улыбнулся Сергей.
  - Вылитый Рамзес, - вступил в беседу Игорь, которому как раз принесли его заказ.
  - Интересно, - не унимался Сергей, - если он дочь выдал за египтянина, то ему принесли. А я должен ждать.
  - Да, хочешь, бери, я еще не ел, - смутился Игорь.
  - Нет уж, нет уж, я за глобальную справедливость, - нарочито бушевал Сергей, ободряемый Антониной и Еленой, тоже не получившими своих блюд.
  - Да, ладно, не буду я есть, пока и вам не принесут, - смилостивился Игорь.
  - Нет уж, нет уж, получил, так ешь, - настаивал Сергей, - а то потом скажешь, что по нашей милости пришлось есть холодное.
  - Они зря нервничают, - на ухо Наталии произнес Абу-Маит. - Всем достанется.
  Наталия расхохоталась и перевела то, что сказал Абу-Маит. Захохотали все. Больше всех - Игорь. Он живо представил, как нищая русская семья выдала дочку в Египет замуж, чтобы сэкономить на расходах. А теперь еще и приехала подкормиться на халяву. Мало того, еще и друзей прихватила. И вот тут в кафе чуть не подрались из-за тарелки мяса с картошкой. После его рассказа всех собравшихся было уже не отпоить. Сергей хохотал до слез. Елена вставляла усугубляющие ситуацию ремарки. Антонина пыталась руками ее заставить замолчать, иначе она умрет от смеха. Один Абу-Маит внимательно слушал разъяснения Наталии по ситуации, но до конца не мог понять, над ним или над чем смеются.
  За это время официанты успели поставить все заказанные блюда, смех сменился звоном ножей и вилок. Вуаяж начинался весело.
  Огромная луна как станционный прожектор освещала все вокруг. Ее свет проникал даже сюда, на второй этаж.
  - Дядя Сереж, а вас не узнать, - вдруг прорвало Наталию.
  - Как это? - не понял Игорь.
  Антонина и Елена отложили в сторону свои тарелки. Озадаченно стал осматривать сидевших за столом ничего не понимающий Абу-Маит.
  - Ну, вы какой-то по-детски радующийся жизни, - уточнила Наталия.
  - Всего две тысячи километров отделяют его от города его детства, - улыбнулась Елена. - Ты переведи, а то твой муж явно не понимает, что произошло. Он (она вернулась к теме Сергея в Египте), как только ступил на землю египетскую, то чуть не встал на колени. Долетел, мол. Живой. Вот все и приплясывает.
  - Да, и не скрываю этого, - Сергей полез в карман и вытащил из него бумажник из кожи с типично египетским орнаментом. - Вот, прихватил. Он - мой ровесник. И тоже из Египта. Еще мои родители покупали.
  Абу-Маит, вытаращив глаза, разглядывал бумажник, которого даже не было у его отца. Он впервые видел нечто подобное. Портмоне с наскальными рисунками из египетской жизни.
  - Это точно египетская вещь, - только и смог выговорить он.
  - На нем есть тиснение, - Сергей показал, где оно находится. - Там даже год указан.
  Абу-Маит мог поверить в случайный выбор своей супруги, но что друзья ее семьи сами почти из Египта, это было слишком. А он очень верил в судьбу. Абу-Маит медленно переводил взгляд с Сергея на Игоря, потом - на Наталию.
  - Не отчаивайся, Абу-Маит, - обратился к нему Сергей по-английски, - вот у самого дети пойдут, так они тоже по снегу тосковать будут.
  - А я видел снег, - признался Абу-Маит, - когда ездил на горнолыжный курорт в Ливане. Один раз.
  - Теперь ты его будешь часто видеть, - заверила зятя Антонина. - Каждую зиму. На Новый Год, надеюсь, будете приезжать?
  - Можно подумать, - вмешался Игорь, - что у тебя каждый Новый Год снег идет. А что, если дождь?
  - Спокойно, спокойно, - вступила в раговор Елена, зная перспективы развития беседы этих двух любящих друг друга существ. - Сегодня не ваш день. Ограничимся молодыми.
  Так и не возникшая перепалка сошла на нет. Наталия благодарно посмотрела в адрес гостьи. Только Елена имела право успокаивать Антонину. Та, как-то, поддавалась на ее уговоры. Остальные были бессильны.
  - Господа, а мы ничего не забыли? - поинтересовался Сергей.
  Все начали нервно оглядываться. Только Игорь равнодушно смотрел на стол. В силу своего характера он всегда знал, где и что у него лежит.
  - Вроде все на месте, - произнесла Антонина.
  - На месте-то на месте, а ехать еще полночи, - улыбнулся Сергей.
  И все, как по команде, засобирались. Абу-Маит даже растерялся.
  - Куда они? - вопросительно глядя на Наталию, спросил он.
  - К тебе, - улыбнулась Наталия и потрепала его по загривку, - в Алекс. Еще долго ехать.
  - Понял, - улыбнулся Абу-Маит и пошел расплачиваться к стойке.
  Эскалаторы работали бесшумно.
  - Вот бы так нашим субмаринам, - вздохнул Игорь, обращаясь к Сергею, - а то идет, а за ней пол-океана дрожит.
  - А вторая половина всплывает на поверхность после выброса хлорки, - поддакнул Сергей. - Что-то не так?
  - Да, заколебали меня, - признался Игорь, - даже сюда отпускать не хотели. Вторую неделю ищем подводную лодку, а она на связь не выходит. Связались с командиром соединения, он говорит, что несет дежурство в заданном квадрате. С нею все в порядке.
  - "Борис Поль"? - спросил Сергей в лоб. - Класс "Орион-2" по натовской классификации. Убийца авианосных соединений. Место швартовки у второго причала на Черной речке.
  - А ты откуда знаешь? - Игорь недоумевал.
  - Я на импортные газеты в Интернете подписываюсь, - грустно улыбнулся Сергей. - Зайдем?
  Они стояли напротив туалета.
  - А почему бы и нет, - согласился Игорь.
  Их примеру последовали и остальные участники пробега Каир-Алекс. Возникло некоторое замешательство. Только Наталия и Абу-Маит остались дежурить у выхода из коридора. Им женщины отдали свои сумки и куртки. Гордый житель Востока медленно начинал осознавать особенности русской культуры.
  - Твой отец выглядит расстроенным, - прокомментировал ситуацию Абу-Маит.
  - Не обращай внимания, - выдала Наталия. - Что-нибудь по работе.
  - Хорошо, - согласился Абу-Маит. - Просто я думал, что это из-за меня.
  - Нет, милый, - Наталия обняла его и поцеловала. - Ты у меня - умница.
  Абу-Маит просто растаял на глазах.
  - Может им пирожные предложить? - не унимался он. - Они же не стали есть десерт.
  - Тебе же деньги сэкономили, - Наталия взяла его под руку и прижалась грудью к руке.
  Абу-Маит был в восторге.
  - Хватит мужика развращать, - Игорь отвесил Наталии легкую оплеуху. - Дома намилуетесь.
  Хмурый вид Игоря опять привел в трепет Абу-Маита. Тем более, что он так решительно пресек наташины ласки.
  - Завидно, так и скажи, - это был голос Сергея.
  Он появился откуда-то сзади. Игорь улыбнулся.
  - Там второй выход, - пояснил Сергей. - Я его и опробовал.
  По жестам Абу-Маит догадался, что обсуждается второй выход.
  - Совершенно верно, - вмешался в беседу он по-английски, - там есть второй выход. Мы можем им воспользоваться.
  - Сейчас, только наших кумушек дождемся, - согласился Игорь.
  Из коридора медленно выплыла Антонина, раздвигая пространство богатством форм. Следом за нею бледной тенью на фоне стены выпорхнула Елена.
  - Ну, мальчики, готовы? - Антонина все больше ощущала себя во главе прайда. - Тогда вперед.
  Она решительно направилась к выходу, через который она и вошла, увлекая за собою Елену. За нею рванули Наталия с мужем. Переглянувшись, устремились и Игорь с Сергеем. Мало что могло изменить этот порядок вещей. Ну, уж, точно не Игорь и не Сергей. Мимо поплыли витрины престижных марок. От бутиков не было спасения. Проплыл как-то мимо и просторный холл. Все вышли на улицу.
  - Куда дальше? - спросила по-русски Антонина у зятя.
  Абу-Маит не говорил по-русски, но все понял и показал на дверь супермаркета.
  - Не поняла, - искренне удивилась Антонина и посмотрела на дочь.
  - Мам, он тебе объясняет, что нам нужен другой выход, - хихикнула Наталия.
  Абу-Маит затряс утвердительно головой.
  - Что ж он молчал? - выказала неудовольствие Антонина. - Мне ходить тяжело, а я весь день на ногах.
  - А тебе никто не перечит, - рассмеялся Сергей. - Видишь, даже я после инфаркта хожу за тобою, как на привязи.
  - Ладно тебе, - рассмеялась, стушевалась и одновременно покраснела Антонина, став просто пунцовой.
  - Мам, тебе плохо? - Наталия слегка подалась в ее сторону.
  - С Сергеем всегда так, - оправдывалась Антонина. - Умеет человека в краску вогнать.
  Абу-Маит по-восточному мягко предложил проделать путь в обратную сторону. Караван вытянулся вдоль витрин.
  - Ты так и не закончил, - напомнил Игорь Сергею.
  - А нельзя все сразу и в одном месте, - грустно улыбнулся Сергей.
  Эта привычка вырабатывалась годами. Шеф начинал беседу сегодня, а заканчивал ее через неделю, месяц. Один раз беседа длилась полгода. То был очень трудный год: дочери больших руководителей бежали из страны, их мамы переправляли им бриллианты, за всем надо было уследить, и все пресечь, по-возможности. И уцелеть. В тот год яростный КГБ СССР просто творил чудеса услужливости. Сам даже брался за перевозку ценностей. Так сказать, готовился к большим переменам. Искал себе нишу в будущем. И нашел. Кинул страну вместе с ее строем. Но выжил. Есть чему поучиться.
  - Ты же о западных источниках, - не понял Игорь.
  - А у нас никогда не знаешь, что опаснее: читать "Завтра" или "Файнэншл Таймс". Все зависит от ветра за горизонтом, - Сергей был неумолим.
  Игорь не стал уговаривать и остановился у дверей, выпуская кортеж на улицу через второй выход. Сияла зловеще огромная луна, заливая все пространство светом. Ей вторили лампы искусственного освещения. А вдали была непроглядная темень. И крупные звезды. Игорь невольно залюбовался открывшимся ему видом.
  Подъехал микроавтобус. Водитель ужинал в другом месте в этом же комплексе. Он отчитался Абу-Маиту о произведенных расходах и получил из его рук компенсацию.
  - Прошу садиться, - пригласил египетский зять всех собравшихся.
  Машина тронулась в ночь. За окном проплывали парадные въезды в новоиспеченные фазенды новых египтян. Всюду были "новые". Куда девались "старые" и почему они обнищали, не уточнялось. Опять картина выглядела недвусмысленно. Доллар за доллар тридцать покупаем, за девяносто центов продаем. Прибыль не считали, но оборот крутой. Под это дело уламывали действующего президента заказать у русских строительство АЭС. И реактор не самый, и экология не как во Франции или Штатах. Да и разбомбить легко: подлетное время - тридцать минут. Желательно было станцию воткнуть где-то недалеко от моря, тогда точно не перехватят низко летящую цель. А израильские пилоты свое дело знали хорошо. Все шло к тому, чтобы воткнуть АЭС в окрестности Александрии. Тогда и туризм на Мертвом море обретет второе дыхание, и фазенды получат столь необходимое им электричество. Про Асуан как-то забыли. Вообще решили его сломать. А то заболоченность берегов Нила стала катастрофической. Все очень напоминало трагедию 2000 года у компьютерщиков. Если не дать денег, то все ядерные ракеты сразу стартанут от компьютерного сбоя.
  - В газете "Канадиен Трибюн" была статья, - неожиданно начал Сергей, обращаясь к Игорю, - недели две назад, на второй полосе. Интересный текст: "Русские отметили годовщину... Гибелью атомной подводной лодки класса Орион... "Академик Седов" со своими батискафами прервал катание иностранных туристов к погибшему... и срочно вышел в район катастрофы... Согласно источникам в Норфолке..." И прочая дребедень. Кстати, там на тот момент бушевал шторм.
  Игорь молча смотрел в окно. Время и место сходились до деталей. И они сами попросили научное судно срочно выйти в тот район и проверить геомагнитное поле. Не могли радиоволны не проходить. А командование флота молчало. Зарабатывало себе место под солнцем. Нет, на пулю в висок никто не рассчитывал. Их эти две недели материли, как школьников, за неумение наладить связь с подводной лодкой, которая в ней так нуждалась. А нуждалась ли? Игорь этого уже не знал. Он сомневался, будучи уверенным в своем профессионализме.
  За окном была густая темная ночь. Южная ночь. Отдельные въезды на фазенды были освещены. Ярко были освещены ремонты автошин и бензоколонки. Проскочили за окном две или три едальни. Их трудно было назвать кафе. Шоссе ужалось до двух полос в одну сторону. Встречная полоса шла метрах в пятидесяти левее. Полосы разделял овраг с пологими склонами. Пересечения были каждые десять - пятнадцать километров. Иногда чаще. Игорь думал о своей незавидной роли в этой истории. Тысячи людей, как Сергей, прочитали газету. Как минимум, в Посольстве и в местной резидентуре в этой, как ее там, Канаде. И тишина. А их мордуют. Где хваленая морская контрразведка с ее радиоперехватом. Тоже тишина. Зато приказ готовиться к учениям флота через два с половиной месяца. Чтоб связь была на уровне. Ожидается сам главком. И эта лодка тоже будет участвовать. Подтянется из восьмимесячного плавания, чтобы провести торпедную атаку лидера группы на мелководье. При ее-то объемах. Длина с футбольное поле. Высота с пятиэтажный дом. При таких глубинах след от винтов будет виден на поверхности. А то все дизельные индусам продали с китайцами. Теперь удочек нет, глушить рыбу будут динамитом. Игорь неуклюже повернулся. Затекла нога.
  Сергей беззаботно смотрел в окно. Игорь отвернулся. И тоже уставился в окно. Темень.
  - А вчера читаю "Файнэншл Таймс", - раздался голос Сергея. - Радостные англичане сообщают, что их ядерная подводная лодка в надводном положении на самом малом ходу две недели добиралась до порта приписки, и наконец-то ее встретили. Часть команды пострадала во время аварии. Малым ходом она шла две недели. Если взять циркуль, то легко прикинуть возможное место аварии их лодки. Пять узлов, двадцать четыре часа, попутное течение, четырнадцать суток.
  Игоря передернуло. Он, хоть и не штурман, мог спокойно прикинуть дистанцию. Если речь шла о главной базе ВМФ Ее Величества, то сроки совпадали, и место тоже. Игорь молчал. У него напряглись кончики ушей. Он ждал продолжения, а Сергей слушал тишину. Убил бы за эту дозированность информации. Но надо что-то сказать. Сергей и так отступил от своих правил и сократил сроки выхода в эфир.
  - Наташ, обратился Игорь к дочери, - тебе Шип передавал свои поздравления.
  - Как это? - удивилась Наталия и перевела новость мужу.
  Оба повернулись к Игорю.
  - Прощаюсь с ним и спрашиваю: "Что Наталии передать? Все-таки замуж выходит". Шип, не долго думая, подходит ко мне и лижет руку. Я решил, что он просил тебя поцеловать, - Игорь невесело засмеялся.
  Остальные просто повалились от хохота. Машина пару раз подпрыгнула.
  - Если Шип не возражает, то я ее поцелую, - Абу-Маит начинал проникаться русским юмором.
  Всеобщие аплодисменты укрепили его в своем намерении. Наталия подставила щеку.
  Игорь отвалился на спинку сидения поближе к Сергею и подставил ухо.
  - Вчера же прошло сообщение, что все атомные подводные лодки Ее Величества покидают места своего дежурства и возвращаются в порты приписки до особых указаний. На их место встают немецкие.
  - У немцев нет атомных лодок, - удивился Игорь.
  - Лодки идут с развивающимися флагами и в надводном положении, - Сергей информацию не комментировал. Все было и так очевидно. - Чуть не забыл. Один российский адмирал срочно вылетел в Брюссель для переговоров.
  - Суки, - только и смог выдохнуть Игорь. В нем кипела справедливая злоба на этих ублюдков, которые, качая собственную значимость, держали его и таких, как он, за полное болото. О тех, кто в море, сейчас речь не шла. И так все ясно.
  Игорь повернулся к Сергею, но тот опять смотрел в окно. Медом ему там намазано что-ли? За окном появились огни заправочной.
  - Водитель просит прощенья, но мы вынуждены остановиться. Бензин на нулях, - перевела слова Абу-Маита Наталия. - Предлагаю пропустить по чашечке кофе.
  - И сходить в туалет, - дополнил текст Сергей.
  - Вот этого не обещаю, - смутился Абу-Маит, - по ночам туалеты иногда запирают. От наркоманов.
  - Будем надеяться на лучшее, - провозгласил Сергей и решительно направился внутрь кафе при заправочной станции. Туалет работал. За ним поспешили остальные. За это время Абу-Маит заказал кофе и уже успел расставить чашечки из бумаги на столе. В Египте один сорт кофе - Нескафе. Сергей это уже усвоил.
  Единственный вид из окна был на заправочную станцию. В два часа ночи было достаточно прохладно, и все спрятались внутри помещения. Наталия отправилась выбирать конфеты, так понравившиеся Игорю при посещении пирамид. Абу-Маит составил ей компанию. Антонина и Елена продолжали говорить о чем-то своем, словно век не виделись.
  - А спасать-то когда будут? - не выдержал Игорь.
  - Через два с половиной месяца, - спокойно ответил Сергей. - По действующим соглашениям выйти в море всем флотом можно только на учения, а учения намечены на июль-август. Вас же должны были уже на уши поставить?
  - Уже поставили, - вздохнул Игорь. - Море мерзавцев. Море.
  - Но мы как-то плывем, - не то успокоил, не то согласился Сергей.
  - Как после этого родину защищать? - не унимался Игорь.
  - По велению сердца, - обронил двусмысленность Сергей.
  В его планы не входило раскручивать Игоря на откровения.
  - Пап, смотри, такие же, как в Гизе, - Наталия протягивала отцу коробку леденцов.
  Игорь угрюмо посмотрел на коробку.
  - Дядя Сереж, вы что, поругались? - поинтересовалась она. - Отца не узнать.
  - Что ты, Наташечка, что ты, - замахал руками в знак протеста Сергей. - Это мы про пирамиды и их историю. Строили титаны, а живут карлики.
  - Нет, Наташ, Сергей прав, мы о пирамидах, - Игорь тяжело вздохнул.
  Антонина и Елена прервали свою беседу и тоже обратили взоры на двух мужчин.
  - Какие-то вы не радостные? - серьезно заметила Антонина.
  - Так, какая жизнь без водки, - кисло улыбнулся Игорь. - Что русскому хорошо, то египтянину смерть. Едем что-ли?
  - Пап, у вас правда все в порядке, - не унималась Наталия.
  - У нас все в порядке, - Сергей взял ее и Игоря под руки и повел к машине. - Просто сейчас кто-то где-то погибает. А на его место кто-то рождается. Круговорот воды в природе.
  Наталия еще долго оглядывалась на отца и дядю Сережу, которые, усевшись на заднем сиденье, уничтожали из английской фляги канадский виски, по очереди прикладываясь к горлышку. Неприкосновенный запас на не предвиденный случай с сердцем таял на глазах. Водитель деликатно отвернулся. Иностранцы, что с них возьмешь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Четырнадцатая.
  
  - Ты что так рано? - заспанная Наталия не могла взять в толк, почему Абу-Маит уже на ногах.
  Она посмотрела на часы. Всего час назад они расстались с родителями, а муж уже проснулся и почти собрался. При полном параде.
  - Свадьба у нас только вечером, - настаивала Наталия.
  Абу-Маит подошел к дивану и поцеловал ее.
  - Спи, дорогая, мне сегодня в девять надо быть в Каире. Привезут тебе подарок. Загляни к маме, попроси укоротить платье, если она умеет, а у меня сложилось впечатление, что твоя мама все умеет, чтобы было видно туфли.
  - Это уродство нельзя демонстрировать, - урезонила его Наталия.
  - Это - да, - согласился Абу-Маит, - у тебя будут другие туфли. Я пошел.
  Хлопнула входная дверь. Наталия выглянула в окно и посмотрела на отъезд Рено. Сегодня он ее не взял. Впервые. Надо привыкать. А как она доедет до своих? Машину-то он забрал. Оставил ли деньги на такси? Наталия огляделась. Что-то не видно. Наталия подошла к дивану, упала на него и задремала.
  "О, Аллах, забыл ей деньги оставить", - подумал Абу-Маит, - "как она доберется?"
  Возвращаться не имело смысла, машина шла точно по графику. Впереди уже маячил поворот на Каирское шоссе. Абу-Маит набрал номер телефона квартиры матери, в которой он разместил вчерашних гостей. Там все-таки три спальни. Мать на время приютила одна из сестер.
  - Алло, это Абу-Маит, - начал он по-английски, когда ему ответили.
  - Привет, это Игорь, - по-русски и сонно ответил отец Наталии.
  - Я забыл оставить Наталии деньги на такси. Она к вам сегодня приедет. Спуститесь вниз и расплатитесь с водителем, пожалуйста. Я потом верну, - медленно по-английски проговорил он.
  Игорь понял только "Натали, вам, деньги, такси".
  - Не бери в голову, я заплачу, Окей, - ответил Игорь по-русски.
  Абу-Маит ничего не понял, кроме того, что все будет Окей. Или сделал вид, что не понял.
  Солнце начинало разогреваться, накаляя все вокруг. Машина пока еще резво мчалась в Каир. Где-то далеко сзади шел джип КИА Спортаж и тягач МАН с полуприцепом. Так, в пределах видимости. Больше никого на дороге не было. Отдельные встречные грузовики оживляли пейзаж. Трасса Алекс-Каир стала для него в последние несколько месяцев улицей одного города. Так, втроем, они и примчались в Каир. На объездной дороге Абу-Маит их потерял.
  В отель он прибыл за пятнадцать минут до назначенного времени. В холле было уже многолюдно. В основном, мужчины. Одна пара и никаких коробок. Практически все интенсивно курили и пили кофе. Абу-Маит расположился на единственном свободном кресле.
  - Вам кофе? - услужливый молодой человек с подносом стоял рядом с Абу-Маитом.
  - Нет, свежевыжатый апельсиновый сок и круасан, пожалуйста, - произнес Абу-Маит.
  Сегодня предполагался длинный эмоционально насыщенный день его свадьбы. Надо было верно рассчитать силы. А кофе он уже выпил на заправочной станции.
  Молодой человек удалился на время и принес то, что просил Абу-Маит. До встречи было еще минут десять. Абу-Маит быстренько умял принесенное и положил деньги на стол, рассчитывая на неожиданный вызов. Он не ошибся.
  - Меит? - прозвучало над ухом из-за спины.
  Абу-Маит распрямился, как на пружинах, и повернулся на каблуках. Перед ним стоял высокорослый голубоглазый американец, судя по костюму, состоявшему из темного клубного блейзера и белых брюк, со своей молодой спутницей, чем-то напомнившей Абу-Маиту его мать. Только моложе.
  - Абу-Маит, - представился Абу-Маит.
  - Извини, - не протягивая руки, продолжил голубоглазый американец, - звонила Нинел, просила купить и доставить подарок к твоей свадьбе.
  С этими словами он протянул Абу-Маиту пакет, в котором была обувная коробка с коллекционной парой туфель требуемого размера.
  - Прими мои поздравления. Надеюсь, у вас в офисе Микки не разрисовывает мой портрет по утрам карандашом?
  - У нас в офисе нет портретов, - зачем-то выпалил Абу-Маит. - Только фотографии судов.
  - Еще раз прости, - незнакомец улыбнулся своей спутнице. - Я - Алекс, владелец всего этого бизнеса.
  И протянул руку. Абу-Маит похолодел, но ответил на рукопожатие.
  - Знаешь, я тут пролетом, - он взял Абу-Маита под локоть. - Не отвезешь нас в аэропорт? Мы без поклажи.
  - Почту за честь, - промямлил неуверенно Абу-Маит. - Только у меня не Роллс-Ройс.
  - Но и у меня самолет - не аэробус, - улыбнулся чиф. - Идем.
  И первым направился к выходу. Абу-Маит, не взглянув на коробку, засеменил следом и опоздал открыть дверь автомобиля. Все сели так, словно каждый день сами себя обслуживали. Абу-Маит - за водителя в пиджаке и при галстуке. Не хватало белых перчаток.
  За всю дорогу до аэропорта не проронили ни слова, а путь не близкий.
  По прибытии все вылезли без посторонней помощи и направились к стойке, где их уже ждал персональный менеджер и командир экипажа.
  - Еще раз поздравляю тебя со свадьбой, - повернув голову, обронил чиф, - и надо что-то решать с "Мэри Вэ".
  Стойка отсекла Абу-Маита от дальнейших расспросов. Он так и остался стоять, не понимая, что это было. Постепенно осознал, что рука потеет от ноши. Он так и не оставил пакета в машине. Взглянул на пакет, развернулся и направился к Рено. На стоянке вокруг него разместились несколько авто, как ему показалось, с теми же мужчинами из холла гостиницы. Надо было спешить. Все-таки, свадьба.
   * *
   *
  - Шеф, - динамик вернул человека, сидевшего рядом с водителем КИА Спортаж, к жизни. - Тут такое.
  Человек нехотя взял рацию в руки.
  - Что случилось?
  - Угадайте. Тронулось Рено. За ним пошел Тойота Лендкрузер на 8 горшках и черный Форд седан. В каждой машине по трое.
  - Значит, эта сволочь его специально вытянула из Алекса, чтобы показать этим ребятам, - предположил человек в джипе.
  - Похоже на то. Но у русских Форд слабоват, а вот Тойота его на трассе сделает.
  - Свяжись с Рашидом. Пусть ждет гостей. Действуем, как всегда. Гони, мой друг, - последние слова относились к водителю джипа, - только не за ними, а по прямой.
  Джип выехал на перекресток и взял левее, отпуская вновь образовавшийся кортеж в сторону города.
   * *
   *
  - Михаил Анатольевич, это я, - водитель черного Форда слегка нервничал. - Мы тут с ребятами из Москвы уже готовы выполнить приказ, но перед нами Тойота Лендкрузер на 8 горшках, и он тоже ведет объект.
  - А как сработал наш проводник? - Михаил Анатольевич был озадачен. Прибывшие из Москвы "мясники" не могли наследить. Его приятель из местной жандармерии не дорос до Тойота Лэндкрузер, да еще на 8 горшках.
  - Сработал чисто. Предъявил его нам, как и договаривались. Хотя мы бы его и так узнали.
  - А в Крузере сколько?
  - Тоже трое.
  - Как думаешь, кто они?
  - Не местные. Судя по их манерам, он им его тоже предъявил.
  Подворачивался неплохой шанс при полном стечении свидетелей выполнить обещание, данное той ночью после аварии.
  - Не потеряйте их из виду, - распорядился он. - Остальное - по обстановке. Приказ есть приказ. Тем более, из Москвы ребята подтянулись.
  Последнее он добавил специально для них. Они укажут его слова в отчете.
   * *
   *
  
  - Шелом, - водитель черного джипа Тойота Лэндкрузер заговорил по телефону с кем-то в невидимом далеко. - Пора выезжать. Приблизительно в двадцати километрах от Алекса. За зоопарком.
  Он отключил связь и посмотрел в зеркало.
  - А эти русские - молодцы. На такой лайбе, а цепко держатся. Против нашего движка не всякий смог бы.
  - Они и полпути не выдержат, - улыбнулся собеседник, сидевший справа. - У фордов генераторы горят. На следующую спецоперацию пойдем на Форде со Всеволжского завода. Пусть на них подумают.
  - А куда мы едем? - голос с заднего сиденья задал вопрос по существу. - Может, ему дорогу на Алекс показать, а то заблудится.
  В салоне зазвучал здоровый смех. Было еще часа два свободного времени. Можно было расслабиться.
   * *
   *
  Абу-Маит всегда чувствовал себя неуверенно в Каире. Вот и сейчас он настойчиво искал то место, от которого он знал, как выехать из города. Удача сопутствовала ему. Он его нашел. И не важно, что эта точка была на другом конце города. Абу-Маит уверенно выполз на кольцевую автостраду и рванул к Каррефуру. Время близилось к одиннадцати утра. А в четыре уже назначено начало мероприятия. Надо поспешать.
  Плотный поток автомашин не позволял ему выделить ту парочку, что следовала за ним. Да в этом не было и необходимости. Он достал мобильник и позвонил.
  - Наташа, я выезжаю домой. Все в порядке?
  - Да, - ответил сонный голос. - Ты мне денег не оставил. Как я доеду до своих?
  - Я договорился с твоим отцом. Он тебя встретит и заплатит таксисту.
  - Интересно, как это ты мог с ним договориться? Вы же на разных языках говорите.
  Абу-Маит задумался. Действительно, как? Почему он так уверен, что тесть его правильно понял. Он об этом раньше и не подумал.
  - Знаешь, ты позвони ему, проверь. Мне кажется, что мы правильно поняли друг друга. Целую, - Абу-Маит отключился.
  На столбе показался единственный указатель на Алекс. Три машины плавно прошли под него. Никто никого не обгонял. Справа уже формировалась вереница грузовиков. Некоторые даже обгоняли собратьев, но до двух полос было еще далеко.
  Дорога медленно сужалась. Вот и две полосы. Дальше, как клев пойдет. Если кто-то займет левую полосу намертво, то придется тащиться до Александрии. На свадьбу бы не опоздать. Абу-Маит уперся в габариты КИА Спортаж. С ним из Алекса выезжали. А может, и не с ним. И чего тащится?
  Как бы отвечая на поставленный вопрос, мимо по правому ряду промчался МАН с полуприцепом и встроился в левый ряд. Джип юркнул направо и обогнал тяжелый грузовик. Абу-Маит не был ассом, но повторил маневр джипа и, к своему удовольствию, обошел даже джип. Он весело наблюдал, как МАН занял место в правом ряду, а джип "тупит" в левом. Колонна стала медленно отставать.
   * *
   *
  - Молодец, Рашид,- похвалил в динамик седок из джипа и спросил кого-то третьего. - Как они там?
  - В той же последовательности, но водитель Тойоты очень дергается. Пытается даже пройти по обочине, - ответил динамик.
  - У тебя движок посильнее будет. Если что, спихни его с трассы. Русских возьму на себя, пока ты с дорожной полицией будешь разбираться.
  В КИА раздался здоровый смех. На заднем сидении два человека в форме дорожных полицейских посмотрели друг на друга.
   * *
   *
  - Пап, Абушка сказал, что договорился с тобою и ты оплатишь мое такси. Это так? - Наталия хихикнула в трубку.
  - Да, приезжай, - спокойно произнес Игорь.- Я спущусь и оплачу, как он просил.
  - Пап, вы же на разных языках говорили? - Наталия хихикнула еще громче.
  - А ты смейся больше. Договорились, ведь, - Игорь обезоруживал ее своей искренностью.
  - А я не поверила, - удивилась Наталия. - Снизу позвоню, чтобы ты спустился.
  - Позвони и сообщи номер машины, на которой ты поедешь, - серьезно потребовал Игорь.
  - Ладно, - Наталия повесила трубку и озадаченно посмотрела на свое отражение в стекле окна. Большого зеркала у них не было. Поверить, что ее отец, впервые оказавшись в чужой стране, вот так свободно объяснялся со своим зятем, ей было трудно. Но надо готовиться к свадьбе, а без мамы это сделать трудно.
  Наталия уложила все свои принадлежности в огромный баул, туда же запихнула платье и щипцы для завивки и задумалась. Вызвать такси по телефону она не могла. Пришлось все взвалить на себя и спуститься вниз. Как назло, такси долго не было, а то, что приехало, имело номер с арабскими цифрами. Это только в нашей школе говорят, что они арабские, попробуй, прочитай. Она назвала адрес. Водитель назвал цену. Она его не поняла, но согласилась. И они понеслись по улицам Александрии. Много раз бибикали, перестраивались, мчались переулками, но живые и здоровые затормозили у нужного подъезда.
  - Пап, я внизу, - произнесла Наталия в трубку.
  Через несколько минут из подъезда вышел Игорь и направился к их машине. Он предложил водителю все купюры, что нашел в кармане. Водитель осторожно выбрал двадцать египетских фунтов, от остальных отказался. Потом они долго что-то говорили друг другу, но Наталия уже втащила баул в подъезд. От услуг живущего на первом этаже молодого мужчины с большой семьей она отказалась и стала ждать отца.
  - Пап, о чем можно так долго трепаться? - от усталости Наталия стала агрессивной.
  - Он думал, что ты моя жена, и давал советы, что тебя нельзя отпускать одну, - передавал ей содержание беседы с таксистом Игорь. - Я объяснил, что ты - дочь.
  Глаза Наталии стали сопоставимы с размером пуговицы.
  - Пап, или я - полная дура, или что-то тут не так. Он не говорил по-английски, - Наталия вошла в прибывший лифт.
  - Он говорил по-арабски, - согласился Игорь, втаскивая баул в лифт.
  - Как же вы понимали друг друга?
  - Не знаю. Возможно, мимика помогала.
  Они замолчали, думая каждый о своем. Так, молча и вошли в квартиру.
  - Что такие мрачные? - Сергей, голый по пояс, стоял перед огромным зеркалом в прихожей с полотенцем на шее.
  - Да, вот, она все удивляется, как я нахожу общий язык с местными, - Игорь вяло улыбнулся. Баул был тяжеловат даже для него.- А ты тут что, свои бицепсы рассматриваешь?
  - Если бы. Веду переговоры с женщинами по поводу завтрака. Ленка заставляет меня яичницу готовить с сосисками, а твоя подруга настаивает на омлете.
  - Я - за омлет, - Наталия скинула туфли и направилась в комнату матери, - кстати, здравствуйте.
  - Кстати, - ответил Сергей. - Обижусь, не достанется тебе омлета.
  - Ну, дядя Сереж, - Наталия наигранно улыбнулась. - У меня сегодня свадьба. Я нервничаю.
  - Оно и видно, - Игорь потащил баул следом за дочерью в комнату.
  - Извини, - Сергей чуть отступил в сторону, - помощи не предлагаю. Сам - отец двух дочерей. Дотащишь баул, возвращайся. Будешь на стол накрывать.
  - Сделаю, - Игорь исчез в проеме двери.
  - Антонин, хватит макияж наводить, освобождай ванную. Там второй туалет есть, - Сергей всегда брился до завтрака.
  - Сереж, забыла, - Антонина со своими щипцами проследовала из одной ванной комнаты в меньшую по размеру.
   * *
   *
  Абу-Маит шел на пределе своих возможностей. Где-то 120 км в час. Ему казалось, что он оторвался от колонны и ничто ему не может помешать успеть в Алекс часа за два до мероприятия. Можно будет даже душ принять. Мысли были о Наталии. Подойдут ли туфли? Такие должны подойти.
  На противоположной полосе дорожные полицейские собирали нечто вроде пробки из грузовиков,- выставляя их даже на обочины. Абу-Маит удивился, поскольку видел это впервые, но не придал особого значения. Они были все заняты на встречной полосе. Следовательно, сам он мог гнать домой, игнорируя ограничения скорости.
   * *
   *
  - Что за бедлам? - поинтересовался основной седок в КИА Спортаже у водителя.
  - Пробку собирают, - пояснил тот. - Обычно так угонщиков ловят.
  Седок побледнел. Сидевшие сзади переглянулись.
  - Амир, - крикнул седок в динамик, переключая волну, - Что у вас случилось?
  - Двадцатитонный самосвал прет, не разбирая дороги, - ответил динамик. - Его пытаются остановить, создавая пробку. Висим на хвосте, но он наши мигалки игнорирует.
  - Вы сейчас где? - седок нервно впился пальцами рук в рацию.
  - За зоопарком.
  - Сколько перекрестков до нас?
  - От силы два.
  - Что-то можете сделать?
  - Нет. Если открыть стрельбу, то у него шин столько, что одну-две он не заметит. А до остальных мы не дотянемся. А вот и перекресток прошли. Остался только один. Не два.
  - Понял, - седок переключил номер на пульте. - Рашид, эти твари нас перехитрили. Они действуют с подстраховкой. Двадцатитонник на следующем перекрестке раздавит объект. Прости, но он нам очень важен.
  - Аллах Акбар, - ответил динамик.
  Седок опять поменял цифру.
  - Слышишь меня? - поинтересовался он.
  - Слышу, - ответил динамик. - В курсе?
  - В целом, да.
  - Руби Тойоту. Русские бы до этого не додумались. А мы пошли в отрыв.
  - Есть шеф, - в динамике хорошо был слышен удар и скрежет металла. Владелец рации не посчитал нужным ее отключить.
  Седок повернулся к водителю.
  - Притормози, и выпусти ребят. Вы знаете, что делать. Позади произошла авария. Нужна помощь. Мобилизуйте попутный транспорт. Задержите их.
  Джип резко затормозил, перекрыв обе полосы. Из него выскочили двое дорожных полицейских с жезлами и лентами и стали создавать неразбериху.
  В это время МАН с полуприцепом уже ушел в отрыв от основной колонны. Этот тягач мог потягаться с КАМАЗами на Дакаре. Он тоже был усиленным и проваренным. Как бы сказали о нем профессионалы, цельнометаллический кузов с независимой подвеской. Он только внешне напоминал свой прототип. По желанию Рашида в кузове он возил несколько тонн воды. Идею он позаимствовал у русских. Те на параде имитируют ракеты, а он имитировал груз. Любой плечевик легко определит, с грузом ты или без. Машина без груза вызывает много вопросов. Когда-то он начинал в заводской команде как водитель грузовика, но особых высот не достиг. Теперь был его звездный час.
  Рашид нажал на кнопку. Из полуприцепа начался сброс воды. Машина стала быстрее, но легче. Своротить с пути двадцатитонник он мог только прямым ударом. Любое другое решение означало бы, что самосвал просто раздавит его. Скорость в обмен на вес. Все по законам физики.
  Вдали замаячило Рено. Рашид включил фары и нажал на клаксон. До перекрестка оставалось менее ста метров. Надо было успеть. По встречной полосе летел самосвал в сопровождении патрульной машины. Ему оставалось петров семьдесят.
  Абу-Маит увидел в зеркало заднего вида, как на него стремительно надвигается тот самый МАН, который он заметил еще утром, и требует пропустить его. Дистанция сокращалась стремительно. На какой-то момент Абу-Маит даже подумал, что он стоит на месте, но на перекресток уже вылетал самосвал, который, надо полагать, не собирался останавливаться. Пути самосвала и Рено перекрещивались через двадцать метров. Абу-Маит потерял голову. Он нажал на тормоз, приняв вправо. Машину слегка стало подкручивать, но скорость уменьшалась медленнее, чем было нужно для ухода от удара.
  Мимо слева по асфальту перекрестка промчался поезд. Автопоезд. Абу-Маит даже не услышал удара. Он только увидел, как над ним пролетели два обезглавленных трупа и запасное колесо грузовика. Была то запаска автопоезда или самосвала он не понял. От испуга он нажал на газ. По багажнику ударил песок. Остатки груза самосвала. Хорошо, что не щебень. Уже в зеркало он увидел, как преследовавшая самосвал машина дорожной полиции остановилась, и полицейские начали оцеплять местность. Пропустили только КИА Спортаж. И тут Абу-Маиту стало плохо. Он нажал плавно на тормоз и остановился прямо в правом ряду.
  - Идти сможешь? - еле расслышал он чей-то голос.
  - Смогу, - прошептал он.
  - Пересядь на место пассажира, - попросили его.
  Далее он отключился.
   * *
   *
  - Михаил Анатольевич, - докладывал водитель Форда, - тут такое. Ребята пошли посмотреть. Тойоту протаранил старенький Берлиэт тонн на тридцать. Просто взял и протаранил. Два дорожных полицейских организуют эвакуацию. Как из-под земли выросли. А объект, кажется, догорает метрах в ста от нас на перекрестке. Его там два грузовика накрыли.
  - Точно накрыли? - Михаил Анатольевич не мог поверить, что фортуна ему улыбнулась. Объект устранен на глазах ребят из Москвы. Да еще и силами третьей службы. Они - не при чем.
  - Поближе подойдем, узнаем точно.
  - Мне нужны только проверенные данные. И узнайте, кто там был в Тойоте.
  - Есть.
  
   * *
   *
  В дверь квартиры позвонили.
  - Это Абуша, - уверенно заявила Наталия, доедавшая свой омлет.
  - Иди, открывай, - почти приказал Игорь дочери.
  Наталия беззаботно выпорхнула из-за стола и направилась к двери, чуть не навернувшись на ступеньке подиума.
  -У, черт, - выругалась она.
  - Европейская жена правоверного мусульманина, - откомментировал Сергей.
  Сидевшие за столом улыбнулись.
  Из прихожей донесся душераздирающий крик.
  - Ма-а-а, - Наталия не знала, что делать.
  Открывая дверь, она увидела, как на нее плавно падает тело Абу-Маита. Она даже не заметила, что его перекладывают на нее чьи-то руки. Под тяжестью тела она отступила назад, а Абу-Маит крепко обнял ее, чтобы не упасть.
  - Игорь, Сергей, - теперь уже орала Антонина, прибежавшая на зов дочери.
  Все трое, включая Елену, побросали свой не то завтрак, не то обед и поспешили в прихожую. Там уже командовала Антонина.
  - Несите его на кровать, - прозвучал первый приказ.
  - Наташ, мой тонометр.
  - Шиша, - промычал Абу-Маит.
  - Я тебе такую шишу сейчас покажу, век не забудешь, - бушевала Антонина. - Наташка, тащи аптечку.
  Занятые Абу-Маитом люди не заметили, что позже всех подошедшая Елена в дверях с кем-то продолжает беседовать. Пожилой седовласый человек передал ей ключи от Рено и пакет с туфлями для молодой жены.
  - Он пережил страшную аварию, - объяснил седовласый человек. - Хорошо, что я там случайно оказался. Ехал в Каир. У него шок. Это пройдет. Я привез его домой. Машина у подъезда.
  Фонетически плохой русский пожилого человека и правильная грамматика озадачили Елену.
  - Может быть, вы зайдете? - поинтересовалась она по-английски.
  - Я - брат его отца. Бизнесмен. Мы не переступаем порога этой квартиры. Но приду на свадьбу, - заверил он и удалился.
  У Елены не было повода задерживать этого человека. Она понесла туфли и ключи от машины Наталии.
  - Он попал в аварию. У него шок, - обрадовала она собравшихся вокруг Абу-Маита квартирантов. - Это тебе.
  Елена передала ключи от машины и туфли Наталии.
  - В гробу, - Наталия швырнула пакет в открытую балконную дверь, а ключи осторожно положила у изголовья Абу-Маита.
  В квартире матери были очень большие балконы, но коробка в пакете пролетела через него столь стремительно и высоко, что ее последний раз видели пересекающей не только перила, но и улицу.
  - Ты чего наделала? - Антонина не могла припомнить подобной вспышки ярости у Наталии. - Это же его подарок?
  - Они его чуть не угробили. Куда я в них без него пойду. На кладбище? - глаза Наталии зверски сверкали, метая громы и молнии. Единственный шанс в ее еще непродолжительной жизни почувствовать себя невестой и женой, как у всех, мог сорваться из-за этой дурацкой поездки.
  - Он не поймет, - резонно заметила Антонина. - Мужики, вы где? Давайте его напоим лекарством,
  Игорь и Сергей в это время заканчивали закусывать пропущенный по случаю счастливого избавления от смерти зятя стакан местной анисовки. В теплом виде она шла трудно, но для русского человека возможно. Ее они обнаружили на подоконнике. Видно, мама не гнушалась, даже будучи мусульманкой.
  Игорь и Сергей приподняли зятя, и Антонина влила в него два стакана разных лекарств. До свадьбы оставалось полтора часа.
  - Пусть полежит, а то давление на нулях. Сереж, ты бы кофе ему покрепче сделал, - попросила она. - А ты куда?
  Это уже относилось к Игорю.
  - Сходи вниз, может туфли еще не уперли, - попросила она.
  Игорь послушно отправился вниз в полной уверенности, что коллекционные туфли, а он видел клеймо на пакете, уже ушли вместе с чьими-то ногами. Так оно и оказалось.
  Сергей принес кофе. Абу-Маит открыл глаза. Антонина взяла у Сергея чашку и протянула Абу-Маиту.
  - Пей, - приказала она ему по-русски.
  Оглядев сначала ее, а потом - чашку большими восточными глазами Абу-Маит по-детски подчинился и выпил.
  - Мне сейчас будет плохо, - перевела Елена его слова.
  - Не будет, - сделала она обратный перевод слов Антонины, - Дважды за день не умирают. А ты нам сегодня нужен живой.
  Абу-Маит сдавленно улыбнулся.
  - Там, в машине, пакет и туфли, - произнес он. - Их надо одеть на свадьбу.
  - Я их выкинула, - со слезой в голосе и капельками росы на глазах произнесла Наталия. - Они тебя чуть не убили.
  - И правильно сделала, - заключил очень суеверный Абу-Маит, - но платье-то отпустить ты уже не успеешь.
  - А я его не укорачивала, - призналась Наталия.
   * *
   *
  В кабинете Михаила Анатольевича уже тридцать минут длился разбор полетов. Вспоминали детали. Чертили схемы. Что-то вымеряли. Но, в основном, пили кофе, жрали его собственное, а не казенное печенье и нервно и обильно курили. Он не слушал собравшихся. Москва будет анализировать. Москва определит, кто есть ху. Его дело доложить. Да, доложить. И раньше, чем это сделают визитеры.
  - Ну, что? Провалили? - он сурово на полуслове оборвал речевой поток визитеров. - А то же мне. Пришлем из Москвы. Вы не умеете. Лаптем щи хлебаете.
  Собравшиеся сразу поняли, чем пахнет. Опередить его с докладом никто из них не сможет. Даже при наличии прямого провода.
  - Шифровальщика ко мне с шифроблокнотом, - бросил он в селектор.
  Это было вопиющее нарушение инструкции. Но после появления в Генконсульстве черного Форда из самого Каира, двух взъерошенных неизвестных и сотрудника Аэрофлота, который только-только от них уехал, причем один неизвестный был облит кофе с головы до ног, не предвещало ничего хорошего. Генконсул тайно пытался выведать, что за облом случился у Михаила Анатольевича. Надежда появилась, когда вызвали шифровальщика. Начался подсчет нарушений режима.
  - Составьте отчет для Москвы, - Михаил Анатольевич начал играть в демократию, поручая москвичам отчитаться о провале операции. - Подпишем все. И в конце предложите прекратить преследование объекта до выяснения мотивов третьей стороны. Кстати, вы узнали, кто это был? Положить пять человек за здорово живешь. Раньше только мы так умели.
  - Нет, у всех местные паспорта. Может, фальшивые, - предположил сотрудник Аэрофлота. - Машины тоже местные. А вот полицейские странные. Как будто в окопе сидели.
  - Мы уже это слышали, - прервал Михаил Анатольевич, - этот текст не для Москвы. Он живо представил образ своего собеседника в ночи.
  - Разрешите войти, - шифровальщик стоял на пороге его кабинета.
  - Войдите, - разрешил Михаил Анатольевич.
   * *
   *
  - До свадьбы остался один час девять минут. Женщины, вам не пора приступить к своим делам, - Сергей пребывал в хорошем расположении духа.
  - Пора, - согласилась Антонина, - а с ним что?
  - Сейчас напоим водочкой, и будет, как огурец, - пошутил Игорь.
  - Пап, ты что, ему нельзя, - вступилась за мужа Наталия.
  - Иди-иди, - улыбнулся Игорь. - Тебе он нужен через час и на ногах. Остальное тебя не должно волновать.
  Женщины поняли, что мужчины шутят, и удалились. Игорь и Сергей перешли в гостиную.
  - Как все у вас тут интересно? - первым нарушил молчание Сергей.- А я - дурак не хотел ехать.
  - Хоть бы Тонька дожила до конца вечера, - на выдохе произнес Игорь. - У нас все как-то попроще в России.
  - Если убивают в день свадьбы, то невесту, а не жениха, - согласился Сергей.
  Оба переглянулись. Этот резерв сегодня еще не был задействован. Видно, полагались на первый вариант.
  - Давай, по маленькой? - предложил Сергей.
  - Я вам покажу по маленькой, - ответила ему за Игоря Антонина. - Уже, небось, несет, не отвертишься. Это же мусульманская свадьба.
  - Но мы-то русские люди. Нам можно, - продолжал разглагольствовать Сергей.
  - Ему нельзя, - решительно заявила Антонина, - а мне налей, а то не доживу до вечера с таким нервным истощением.
  Сергей принес два стакана анисовки.
  - Сереж, а где ты ее нашел? - подозрительно спросила его Антонина.
  - У мамы твоего зятя, - искренне глядя ей в глаза, отчитался Сергей.
  - Подтверждаю, - ехидно улыбнулся Игорь, - вместе искали.
  Антонина отхлебнула глоток и передала стакан мужу.
  - Не могу, - призналась она.
  - А мы можем, - Сергей и Игорь пропустили содержимое внутрь.
  В дверях появился Абу-Маит.
  - Смотри, как огурец, - откомментировал его появление Сергей. - Мало похож на заново рожденного.
  - Как себя чувствуешь? - спросил Сергей Абу-Маита.
  - А как я здесь оказался? - вопросом на вопрос ответил Абу-Маит.
  - На то была воля Аллаха, - съерничал Игорь.
  - Честное слово, не помню, - признался Абу-Маит.
  - А то, что сегодня свадьба, помнишь? - Игоря одолело сомнение, не подстроено ли все это только за тем, чтобы сорвать свадьбу.
  - Через сорок минут, - Абу-Маит посмотрел на часы. - А невеста готова?
  Он огляделся, не увидев Наталии.
  - Готова, - Наталия вышла из комнаты в свадебном наряде и со свадебной прической.
  За всей возникшей сутолокой мало кто заметил, что Наталия сменила цвет волос на черный.
  - Ты что, покрасилась? - поинтересовался Игорь, наивно полагая, что это у нее парик.
  - Пап, а тебе не все равно? Я уже несколько часов с вами, а вы даже не заметили, - обиделась Наталия.
  - Это же очень хорошо, - вмешался Сергей. Он заметил перемены еще при входе, но комментировать не стал. - Если хвалят галстук, значит, он не подходит к костюму.
  - Можно ехать, - заявил Абу-Маит.
  - В мятом костюме? - не поняла его Наталия. - Ма, тащи утюг.
  И стала снимать при родне и друзьях с Абу-Маита пиджак и брюки. Египтянин растерялся. Игорь подвинул ему ширму, стоявшую в гостиной. Так, за ней, Абу-Маит и ждал, пока теща погладит ему костюм.
  - Как новенький, - довольно заявила Антонина.
  Сергей улыбнулся, не понимая до конца, замечание относится к самому Абу-Маиту или только к костюму.
  - Игорь, выключи телевизор, ехать пора, - Антонина взяла на себя функции директора-распорядителя.
  - Подожди, тут кто-то опять гробанулся. Судя по эмблеме, Чешские авиалинии, но показывают Ригу, аэропорт.
  Елена и Сергей одновременно побледнели. Они хотели перестройки отношений в своем бермудском треугольнике, но не такой ценой.
  - Жаль, все по-арабски, - признался Игорь. - Я понял, что это римский рейс.
  Елена и Сергей переглянулись. Игорь щелкнул пультом.
  - Пошли? - повернулся Игорь.
  Про гибель нашей субмарины, про аварию на трассе Алекс-Каир ни слова. Только авиакатастрофа. Это, наверное, судьба.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Пятнадцатая.
  
  Самолет совершил посадку в Ремини - одном из аэропортов Италии, точнее Милана. Константин направился к выходу.
  - Вам звонят из Москвы, - стюардесса протянула трубку переносного телефона.
  - Да, Гуделия слушает, - резко бросил в трубку Константин. - Что там еще?
  - Взяли твоего "черного" бухгалтера, - произнес спокойный голос в трубке. - Тебе лучше не возвращаться.
  - Вы там оборзели все что-ли? Можно подумать, что я не ваши распоряжения выполнял, - лицо Константина покрылось пятнами. - Давите на что хотите, но ее надо срочно освободить.
  - Ее взяла военная контрразведка, не мы и не милиция, - уточнили в трубке.
  - С каких это пор военная контрразведка занимается не своим делом? - растерялся Константин.
  - Речь идет о шпионаже в пользу Грузии, подкупе должностных лиц в российском правительстве, копают под премьера, - в трубке хихикнули.
  - Стоит покинуть страну, и ты уже шпион, - ничего не понимал Константин. - Я что? Не ваш?
  - Это дела еще твоего предшественника на твоем посту, - так мило Москва обошла тему двойника в разговоре. - Очередной перебежчик принес копии его согласия на сотрудничество с органами безопасности Грузии. Поверь, мы ничего не знали.
  - Найдите эту девку Эку. Узнайте.
  - Ищем, но след ее затерялся.
  - Вы решили меня сдать? - напрямую поинтересовался он.
  - Нет, что ты. Выпускаем нашу артиллерию главного калибра. Он проведет у них совещание и попросит не лезть не в свои дела.
  - Что автоматически подтвердит, что они на правильном пути, - в трезвой оценке ситуации Косте нельзя было отказать.
  - Еще одна новость, - Москва проигнорировала его замечание. - Твоего виз-а-ви по "Мэри Вэ" сегодня должны были шлепнуть, а танкер продать нам.
  - И в чем новость? - не понял юмора Константин. - Я вам неплохие бабки отстегиваю.
  - В том, что не смогли, - Москва взяла паузу.
  Костя с размаху шмякнул трубку о бетон аэропорта. Перепуганная стюардесса отступила в кабину пилотов. Командир удивленно поднял на нее глаза.
  Константин вышел из салона, не попрощавшись. Ветер трепал его волосы. Оборзели. Мало того, что его могут отдать под суд за дела его двойника по расстрельной статье, так еще не смогли убрать какого-то мальчишку. Чик, и никаких вопросов. Ветер усилился, и Костя с трудом дошел до стеклянной двери аэропорта. Даже машину к трапу не подали. У стойки его ждала растрепанная секретарша.
  - Константин, - на американский манер начала она, - Эсеэльки нигде нет.
  Костя замер. В дополнение к только что полученной новости у него угнали машину.
  - В полицию заявили! - обрушился он на хрупкую женщину.
  - Да, они говорят, что у них это самая угоняемая машина. Мол, не волнуйтесь, она застрахована. Купите новую.
  - Что значит "купите"? - Косте не хватало даже сил на крик. - Полгода ждать, минимум. Да и денег нет.
  Он впервые признался, что денег нет настолько, что негде украсть. Это было испытание, посланное небом, или предупреждение.
   Зазвонил телефон на стойке. Милая брюнетка в форме Ал Италии сняла трубку.
  - Вы господин Гудлая? - поинтересовалась она.
  - Гуделия, - чуть не выматерился он, но сдержался.
  - Прошу прощения, - виновато улыбнулась девушка, передавая ему трубку. - Это вас.
  - Слышь, ты, как тебя там? - все тот же голос из далекой Москвы не оставлял его в покое. - Еще раз швырнешь трубку, заставлю по полю ползать и собирать обломки.
  Константин молча проглотил пилюлю.
  - При попытке покушения на него, - голос возобновил прерванный разговор, - потери нападавших составили пять человек. С его стороны только один труп. Ты - профи. Сам должен все понять. Кстати, у тебя в офисе в Афинах сделали копию записи ваших переговоров. Она уже в Москве. После нее и взяли твоего "черного". Разберись сам, а то это сделают другие. Ты влип.
  Костя услышал гудки. Молча вернул девушке трубку. Изобразил некое подобие благодарственной улыбки. В жизни двойника его устраивало все, кроме ответственности не за свои грехи. Невольно вспомнилась Ухта и взрыв продмага, избиения владельцев заправочных станций при создании холдинга Московская Территориальная Компания за то, что они не хотели ему подчиняться. Даже битва за кафе, что открыли его родственники, теперь для него становилась строчкой обвинительного заключения. "Засранец". - подумал он о своем предшественнике на посту бизнесмена Гуделия. - "И этот хорош". Костя был профи. Потери один к пяти означали, что их расстреливали, как куропаток. Он невольно вспомнил лес в Абхазии, день своего первого знакомства с настоящим Гуделия. Тогда он снимал их, как куропаток. Ни один не дернулся.
  - Константин, - секретарша взяла его под руку, - что будем делать?
  Костя взглянул на нее.
  - Искать работу разносчика пиццы, - улыбнулся Константин. - Может, тогда не найдут.
  - Это в перспективе, - поддержала шутку секретарь, - а сейчас?
  - Возьмем такси, - Константин принял единственно верное, как ему казалось, но в реальности крайне ошибочное решение. Он повторил ошибку пастора Шлага. В Риме два аэропорта. И самолет из второго аэропорта в тот день вылетел в Москву с двухчасовой задержкой из-за технических проблем в аэропорту прибытия. Военная контрразведка действовала быстро и слаженно.
   * *
   *
  Алекс смотрел на стол сквозь абсолютно черные стекла очков. Когда их тонировали, пришлось вырубить все электронагревательные приборы в салоне. Но очки того стоили. Глаз не было видно, даже при изменении угла атаки. Они были просто черные. Очки обеспечивали короткие мгновения отдыха за карточным столом. Если не отдыха, то уединения. Он ждал. Ждал "каре". На руках у него были две дамы. И спасти его могли только две дамы.
  Алекс улыбнулся игре слов "две дамы". Одной была Нинел - его секретарша. Она, как верный сторожевой пес, охраняла деньги, вложенные в бизнес. У нее был прямой провод, по которому ей звонили. Она никогда. Он спокойно допускал мысль, что если ей прикажут его отправить на тот свет, то она, не дрогнув, это сделает. А в те редкие отпуска, что она брала, секретарша уезжала отдыхать на Канары, после чего оказывалась в Москве на номерной даче на Рублевке. А на Канарах под ее именем отдыхала другая старушка, из немцев. Где немцы, где евреи? Кто их разберет.
  Алекс ждал. На стол осталось выложить всего две карты.
  Вот так, много уже десятилетий назад, он выиграл деньги на свой бизнес. И тогда его выручило "каре". Какой-то состоятельный эмир легко сбросил ему сто миллионов долларов. Он уже забыл о его существовании, а вот сегодня вспомнил. Не стоит думать о нем. Это к несчастью. Алекс и так еле договорился, чтобы приняли вексель на всю стоимость его компании. Обычно такие ставки не принимают, но для него - известного в карточных кругах игрока, одни часы чего стоят, сделали исключение. Спутница, правда, отговаривала. Кстати, а как ее зовут? Алекс с нею уже неделю, но так и не узнал ее настоящего имени. То, что она назвала, Мишель - явно липа. Ее французский больше похож на грузинский.
  Из последних двух карт открыли одну. Алекс приподнял очки. Дама. За столом замерли. На кону почти миллиард. И пошла последняя карта. Семерка крестей. Семерка. Алекс надел очки. Встал из-за стола. Пожал руку своему партнеру по игре. Тот печально улыбнулся. Подошла Мишель, чтобы проводить его до номера гостиницы.
  - И как ты теперь? - поинтересовалась Эка. Да, под именем Мишель скрывалась все та же Эка. Ее повысили. Перевели на загранработу. Назначили дорожной секретаршей к миллионерам и миллиардерам. Есть в разведке и такая работа. Где нет ни девственности, ни иллюзий. Чтобы на нее попасть, необходимо закончить академию. Прием ограничен, а конкурс умопомрачительный. Эка "академиев" не кончала. Она заслужила своим горбом это повышение. Зато теперь она принимала душ в таких ванных комнатах, что во всей Грузии не сыскать ни одной.
  Алекс шел твердой походкой. Деньги приходят и уходят, жизнь продолжается. "Где-то я наследил?" - резонно предположил он. - "Наверное, с этим Меитом. Да, они увидели второй хвост. Идиоты".
  - Вернешься на родину? - вопрос застал Алекса врасплох. Где она, эта родина? И что Мишель имеет в виду. И не переспросишь.
  - Не знаю, как я, а тебе мне больше нечем платить, - кисло улыбнулся Алекс.
  - Я без работы не останусь, - улыбнулась Эка. - Держи.
  Она протянула ему новый паспорт и билет Аэрофлота на фамилию Алексея Приблудного.
  - Долетишь? Или тебя проводить? - Эка открыто смеялась над ним.
  - Спасибо, - произнес Алекс, опуская паспорт и билет в соседнюю урну. - Не правда ли, у нас будет, о чем вспомнить?
  - Да, ты милый парень, - Эка перешла на русский. - Но ты сейчас ошибся. Уведенные деньги тоже придется возвращать.
  И ее сумочка уперлась ему в левый бок.
  - У тебя нет револьвера, - улыбнулся Алекс, начав было поднимать руки.
  - Не дури, инфаркт, как минимум, и руки опусти, - Эка не шутила. - Видишь черный джип Лендровер, иди к нему. А я пока заберу билет и паспорт.
  И Эка отступила от цели. Этого расстояния было вполне достаточно, чтобы его убрали, не задев Эку.
  Но Алекс не любил постановочных сцен. Он спокойно направился к джипу, пока Эка пыталась достать билет и паспорт из урны.
  - Здравствуйте, господа, - произнес он в открытую дверь джипа.
  - Как пишут на дверях клуба "Белый попугай": "Оружие и мобильные телефоны сдавать при входе".
  - Есть даже такой клуб? - пошутил Алекс, усаживаясь на заднее сиденье и не закрывая дверь в ожидании Мишель. - На такие мероприятия оружие не носят.
  - Все в порядке? - поинтересовался водитель у подошедшей Эки.
  - Нет, из этого контейнера ничего не вытащить, - призналась Эка.
  - Ну, что, еще одного сдал, радуйся? - прошипел водитель и обратился к Эке. - Садись, поехали.
  На Эку сполз всем своим весом Алекс. Она пощупала пульс. Пульса не было.
  - Собака, принял яд. - брезгливо произнесла Эка.
  - Подержи его пока, за поворотом выбросим, - водитель был абсолютно спокоен.
  Работа такая. Вырабатывает мусульманское отношение к жизни и смерти.
  - Тебя куда подбросить? - поинтересовался водитель после того, как они выбросили тело Алекса. - Тебя будут искать.
  - В представительство Аэрофлота, у них сегодня подмена экипажа на грузовом Ил-76. Не хватает одной стюардессы. Заболела.
  Машина резко развернулась на площади с круговым движением и понеслась в сторону представительства Аэрофлота. Через два часа Ил-76 вылетел по установленному маршруту.
  Еще через несколько часов нашли труп Алекса, а на следующий день - и его паспорт и билет Аэрофлота. Эмираты - не Россия, тем более не Грузия. Портрет Эки был занесен в число разыскиваемых по всему миру террористов. Теперь ей грозила или пластическая операция или достойная пенсия с бесплатными диспансеризациями и мешком картошки раз в год. Всего одна операция на международной арене, и ты - ветеран внешней разведки. Жизнь - не сахар, но много лучше, чем в других родах войск.
  Последние годовщины Великой Победы с экрана телевизора встречают одни ветераны внешней разведки. Им было трудно, но они выжили. А вот Ротмистров, который всю войну на танке с комфортом провоевал - не выжил. Покрышкин, тот вообще всю войну белый хлеб ел, да в баньке парился, не дожил. Даже Кузнецов, славный военмор, каждый день принимавший ванну и брившийся по утрам перед зеркалом в теплой ванной комнате, не дотянул. А эти нелегалы всех пересидели. И своих, и чужих. На то они и нелегалы. Закрадывается предательская мысль, что во всем виновата некачественная русская водка. Вот, нелегалы глушили шнапс. И живы до сих пор. Пережили даже тех, кто пил виски.
   * *
   *
  Михаил Анатольевич подошел к окну, выходившему в сад Генконсульства, и задумался. "Мясников" сегодня отгрузят. Аэрофлот напишет свой отчет, консул - свой. Но никто не знает, кто были те пятеро, что учинили сегодня кровавое месиво на трассе Александрия - Каир. Он подозревает, кто их убрал, но кто они? Если рассуждать от противного, то возможны два варианта: первое, - Москва получит информацию откуда-то и узнает, затем сообщит ему; второе, - он сам должен встретиться со своим ночным ангелом и спросить. В лоб. Но для встречи нужен повод и разрешение. Разрешение можно проигнорировать. Результат все спишет. А вот повод? С этим посложнее.
  Михаил Анатольевич отошел от окна и сел за стол. Взгляд его уперся в красочное приглашение посетить свадьбу сына, полученное от этой, как ее там, художницы, имени которой он так и не запомнил. Хозяин кабинета посмотрел на картину художницы в надежде найти на ней подпись. Но подпись была на обороте. Он взял приглашение и взглянул на дату. Сегодня. Полчаса, как началось. Плохо. Но это же египетская свадьба. Только первый танец заканчивается. А он - уважаемый гость. Много работы, но нашел время.
  Михаил Анатольевич подошел к шкафу и начал переодеваться.
  Услышав шум в кабинете, заглянула секретарь. Она просто опешила, увидев самого секретного из секретных в носках и трусах.
  - Михаил Анатольевич, что-то случилось? - без тени юмора поинтересовалась она.
  - Знаешь, срочно возьми в спецхране какой-нибудь альбом на мое имя. Хохлома. Русский север. На худой конец - самовар. И принеси.
  Галстук не поддавался. Михаил Анатольевич нервничал.
  - Давайте завяжу, - предложила секретарь.
  - Мигом за подарком, - прикрикнул хозяин кабинета на нее, пытаясь одеть брюки, - сам справлюсь.
  Секретарь исчезла в проеме двери. Михаил Анатольевич, уже в брюках и рубашке с накрахмаленными манжетами, застыл перед зеркалом на внутренней стороне двери шкафа, предпринимая сотую попытку выровнять галстук по талии.
  - На хрена такие длинные выпускают, - не удержался он от комментария.
  Вошла секретарь с самоваром, выпущенным к прошлой годовщине Победы над фашистской Германией.
  - Актуально. - улыбнулся Михаил Анатольевич.
  - Остальное Генконсул забрал. Сегодня у какого-то бизнесмена день рождения. Из местных.
  - Он под это дело и списал, - Михаил Анатольевич твердо знал свою работу. - Напишешь объяснительную, укажешь, куда уходят раритеты из России. И акт приложи. Пусть видят, в каких тяжелых условиях мы родину защищаем. Да, и вызови такси. Адрес на столе.
  - А обратно как? - не поняла секретарша.
  - Подручными средствами. Скажи дежурному, чтобы держал машину наготове. На случай непредвиденных обстоятельств.
  - Они же на свадьбе не пьют, - не поняла секретарь.
  - Возможна погоня, пусть оружие прихватит, - секретарь побледнела.
  С прибытием нового шефа жизнь в Генконсульстве все больше начинала напоминать театр военных действий. То эти с головы до ног в кофе, то машину шефа раздолбали на трассе. А теперь речь идет о погоне и перестрелке.
  - Он машину-то с горем по полам водит, - заметила она, - а стрелять с двух рук вообще не умеет.
  - Я сам поведу, пусть машину подгонит и оружие захватит, - Михаил Анатольевич сиял от произведенного эффекта. Завтра все Генконсульство будет судачить о его непростой работе.
  - Пакет дай, там валялся из-под печения, - попросил он.
  Секретарь принесла трижды или четырежды мытый и стираный пакет. Михаил Анатольевич провернулся на каблуках и начал засовывать в него самовар.
  - Вообще-то они в ресторан ходят без подарков, - заметила секретарь.
  - Но я же из России, - гордо отчеканил он. - Машину вызови.
  Секретарь позвонила по телефону заказа такси. Генконсульство не так часто заказывало такси. Дежурная машина сорвалась с места и, совершив круг почета вдоль забора Генконсульства, прибыла к входным дверям. На ее место спешила другая, такая же. Раскрашенная под такси. Адрес был назван звонившим. Туда же сегодня отправился и их шеф. Молебен у них там что ли? Совместный. Но этот на араба явно не тянет.
  Из дверей Генконсульства выходил Михаил Анатольевич с объемным пакетом. Он специально остановился у выхода и долго рассказывал, куда, зачем и, главное, с чем он едет.
  - Добрый вечер, - начал седок по-английски.
  - Я не говорю по-английски, - с хорошим произношением ответил араб. Почти мальчик.
  - Ну, и ладно, - добавил от себя Михаил Анатольевич и махнул рукой, - поехали.
  Жигули без пробуксовки ушли со старта.
  Странное дело, их такси чем-то неуловимым раздвигало толпу машин на проезжей части, тем всем надо было направо. Ни разу не посигналив, махнув пару раз через осевую и проехав трижды по тротуару, такси замерло у входа в банкетный зал.
  Настал миг расплаты. Михаил Анатольевич полез в карман и вспомнил, что бумажник забыл в кабинете.
  - Я, понимаешь, деньги оставил на работе, - начал по-русски неуверенно он, представляя, как едет обратно на работу, а потом возвращается сюда же.
  - Нет проблем, - на хорошем русском ответил водитель и взял в руки рацию. - Абдурахман, зайди в консульство, скажи, что их начальник секретной службы уехал без денег. Пусть отдадут двадцать фунтов.
  - Придется обождать, - водитель улыбнулся.
  Минут через десять сработала рация.
  - Заплатили, вы можете идти, - все так же по-русски обрадовал его водитель.
  Михаил Анатольевич улыбнулся и подал на прощанье руку. Паренек за рулем тоже улыбнулся и пожал протянутую руку. После чего отъехал на несколько метров и разговорился с водителем уже припаркованной машины.
  " Я оказался прав", - улыбнулся довольной улыбкой и про себя Михаил Анатольевич.
  В холле зала для празднеств танцевали гости. Били бубны. Горели фейерверки, или ему показалось, что горели, но лампы точно мигали.
  - О, господин, как я счастлива, что вы приняли наше приглашение, - мать Абу-Маита тоже не помнила, как его зовут. Это делало диалог более открытым. - Проходите, проходите. Я сейчас провожу вас к стенду, где надо оставить свою подпись. Только подпись. Пожелания пишут одни родственники.
  Ее английский выворачивал Михаилу Анатольевичу душу, но она так цепко держала его за рукав, что гость явно должен был выбирать: или рукав, или послушание. После оставленной подписи его повели к молодым
  - Наташа, Абу-Маит, смотрите, кто к нам пожаловал, - мать тащила за рукав гостя к дивану, стоявшему на возвышении.
  Важность гостя обязывала. И невеста, и жених встали. Остальных они принимали сидя.
  - Поздравляю вас с замечательным событием в вашей жизни. - Михаил Анатольевич обнял жениха, поцеловал руку невесте и отдал пакет, не раскрывая, матери жениха. Он неожиданно для себя вспомнил, что невеста - русская, и может прочитать надпись на самоваре. Мать ухватила пакет и потащила гостя к столу, где сидели русские родственники невесты.
  - Тоня, Тоня, - обратилась она к матери невесты, глядя на Елену и ожидая перевода, - Он русский. Очень уважаемый человек в Генконсульстве. Примите его, как родного.
  - Примем, Коко, не волнуйся, - заверила через Елену Антонина.
  Михаил Анатольевич как-то не предполагал, что русская составляющая свадьбы будет столь многочисленной и англоговорящей. Он важно сел на указанный ему стул и замкнулся, соблюдая уровень.
  Игорь и Сергей не въехали в его поведение и обменялись взглядами.
  - Игорь - отец невесты, - представил Игоря Сергей по-русски, - надеюсь, вы говорите по-русски.
  Михаила Анатольевича передернула эта издевка.
  - Михаил Анатольевич, - представил Сергей все еще молчавшего гостя Игорю. Михаил Анатольевич Узлов, он же - Моисей Натанович Узловской. Завербован агентом Мосад Самуилом Рябчиком, он же Семен Рябов, предположительно в августе 1991 года как сторонник ГКЧП. Используется пассивно ввиду характера его деятельности.
  - Простите, откуда такая информированность? - не удержался Михаил Анатольевич.
  Сергей достал свой любимый смартфон и продемонстрировал его фотографию с краткой биографической справкой.
  У Михаила Анатольевича поехала вниз челюсть.
  - А это жена Игоря, мать невесты, Антонина, - Сергей указал на тещу.
  - Это моя жена Елена, - представил он Елену.
  - Ну, а меня вы все знаете, - Сергей поклонился и умолк.
  Михаил Анатольевич озадачился. Во-первых. Его тут знали, а он никого не знал, во-вторых, этого мужчину, которого все знали, он точно не знал.
  - Простите, я не расслышал, как вас зовут? - произнес он.
  - Сергей, - парировал Сергей, - а разве вы не получали указаний с этими двумя оболдуями в костюме, обильно политым кофе?
  Михаил Анатольевич напрягся. Эти два кретина еще и не сказали ему ничего об этом парне. А если не знали? Может, это он и провалил операцию, раз он их знает.
  - Костюм действительно хорош, - принял правила игры Михаил Анатольевич, - ваша работа?
  - Да, - не стал отпираться Сергей, - они не за что, не про что облили египтянина, с которым я махнулся местами. Пришлось ответить.
  - Надеюсь, вы этим и ограничились?- Михаил Анатольевич намекал на дальнейшее развитие событий.
  - Я - в отпуске, поправляю здоровье после перенесенного инфаркта. Какие могут быть крутые разборки, - печально улыбнулся Сергей.
  - А сегодняшняя катастрофа на Каирском шоссе с виновником мероприятия? - не унимался Михаил Анатольевич.
  - Я полагаю, что это ваша работа, как всегда - неудачная, - не унимался Сергей. Его развлекала прямолинейность спеца из Генконсульства. И он все больше переходил на двусмысленности.
  - Вы о чем? - Игорь пробудился от созерцания дочери на подиуме.
  - Про твоего зятя, - ответил Сергей.
  - А-а-а, - Игорь опять увлекся наблюдением за дочерью.
  - Если не секрет, то кто вы-то сами будете? - Михаил Анатольевич решил раскрутить собеседника. Завтра он и так все проверит.
  - Не поверите, - улыбнулся Сергей, - Антонина, теща, - подруга детства моей жены. А мы, следовательно, их мужья.
  Михаил Анатольевич расхохотался над шуткой.
  - Мне кажется, это недостаточный повод, чтобы пролететь четыре часа на самолете, а потом столько же - на автомобиле, чтобы съесть банан на свадьбе дочери друга жены? - Михаил Анатольевич гнул свою линию.
  Египетские свадьбы играют без вина. Зато - море фруктов на аперитив и десерт.
  - Полюбуйтесь танцами, - Сергей играл с ним, как кошка с мышкой, - где еще такое увидишь. Если только на Кубе.
  Михаил Анатольевич внутренне вытянулся в струну. Собеседник знал о его работе на Кубе. А он не знал о собеседнике ничего. И эти "мясники" хороши, забыли рассказать, так их увлекла авария.
  - Там женщины более раскрепощенные, - не стал отвергать предложенной темы Михаил Анатольевич.
  - Обратите внимание, здесь танцуют даже парами, - Сергей действительно был удивлен. - Они так близко подошли к Европе.
  - А вы ожидали увидеть женщин в чадрах на светском рауте? - попытался перехватить инициативу Михаил Анатольевич.
  Но с собеседником ему положительно не везло. Через зал проследовала живописная группа женщин в ослепительно дорогих, но не броских нарядах от лучших домов моды Европы. Зал притих. Гремела только музыка. Все почтительно расступались перед пожилой женщиной. Абу-Маит соскочил со своего места и, увлекая Наталию, поспешил навстречу женщине и ее дочерям.
  - Наиле-ханум, как я счастлив. Спасибо, огромное спасибо, - выпалил он.
  - Что ты, мой мальчик, что ты. Это твой день. Мы зашли поздравить вас с бракосочетанием. Уже все оформили? - поинтересовалась жена отца.
  - Нет, в лучшем случае через два месяца закончат, - посетовал Абу-Маит.
  Наталия дежурно улыбалась. Она не понимала ни слова из их беседы.
  Из-под земли выросла мать жениха.
  - Здравствуй, Наиле. Идем, вам накрывают стол на самом уважаемом месте, - пригласила она.
  Действительно, группа официантов накрывала новый стол впереди всех других столов рядом с подиумом, на котором сидели жених и невеста или муж и жена.
  Вся группа медленно направилась к столу. Молодожены на последних метрах отделились от гостей и заняли место на подиуме.
  - А это кто? - не понял Игорь, переживая за дочь, которая тоже ничего не понимала.
  - Это законная жена отца с дочерьми, - пояснил Михаил Анатольевич. - Вы не знали?
  - Нет, нас не знакомили, - чистосердечно признался Игорь. - Так вот почему на свадьбе нет отца?
  - Вам предстоит узнать еще очень много интересного о своих родственниках, - снисходительно улыбнулся Михаил Анатольевич.
  - И об их финансовом положении, - добавил Сергей. - Михаил Анатольевич для них сейчас - просто ангел во плоти. Возвращает долги, о которых давно забыли на родине.
  Сергей начинал раздражать Михаила Анатольевича, и он решил взять паузу. Помолчать. Но сделать это оказалось значительно труднее, чем он предполагал. По залу, опять охваченному музыкой и танцами, пробирался до боли знакомый ему седовласый человек. Он направлялся к молодоженам. Михаил Анатольевич напрягся.
  - Знакомы? - въедливые глаза Сергея просто сверлили отверстия в его голове.
  - Знакомы, - подтвердил Михаил Анатольевич.
  - А не доложили, - заметил Сергей.
  "Началось. Понятно. Внешняя контрразведка", - мелькнула запоздалая мысль. - "Но и не признать знакомства я не мог. Аэрофлотовец все равно доложил".
  - Это троюродный брат отца, - пояснил Сергей. - По совместительству, бизнесмен. Торгует кожей верблюдов. Преуспевает. Вам бы не плохо поучиться у местных. Их легенды всегда соответствуют действительности.
  - Откуда, вы - такой правильный, на мою голову? - не выдержал давления Михаил Анатольевич.
  - Из Москвы, Михаил Анатольевич, из Москвы, - Сергей стал раздевать банан. - И готов повторить те слова, что этот гость сказал вам ночью на обочине. Помните?
  Михаил Анатольевич побледнел. Об этой беседе могли знать трое. Один сегодня погиб. Второй поздравлял молодоженов. Третьим был он сам. Михаил Анатольевич медленно перевел взгляд на молодую пару. Седой мужчина что-то говорил на ухо Абу-Маиту. Тот слегка бледнел, но кивал. Наталия дежурно улыбалась, хотя улыбка была очаровательной.
  - Поздравляю, Абу-Маит, и тебя, и твою жену. Ты сегодня заново родился. Когда у вас будут дети, назови первенца Рашидом. Он это заслужил.
  - Спасибо. Обязательно, - прошептал в ответ Абу-Маит бледными губами.
  Подскочила Коко и забрала за стол Наиеле-ханум уважаемого гостя.
  - Тебе плохо, - Наталия спросила сквозь улыбку.
  - Я справлюсь, - ответил Абу-Маит.- Наташа, смотри, слайд-шоу.
  На большом экране в центре зала стали показывать фотографии молодоженов. Сначала шли детские фото. У Наталии их было множество. Абу-Маит смог найти две-три фотографии. Наталия же была на коне. Она на руках у родителей, она в коляске, она в бассейне. Она на руках у дедушки. Дедушка был такой безобидный, в зеленой майке.
  Зал охнул. Погоны деда "торчали" из-под майки. Охнули и Наиле-ханум с Коко. Следующее фото, где Наталия замерла на столе между дедом полковником и прадедом генералом, не произвело на зал столь ошеломляющего впечатления. В Египте святое отношение к военным, почти как к божествам.
  - Узнаешь? - обратилась Коко к Наиле-ханум. - Это же тот самый заместитель главного врача медицинского госпиталя, где тебя лечили. Я его сразу узнала.
  - А разве ты не была с ним знакома в Ницце? - парировала Наиле-ханум. - Он частенько посещал ваше заведение.
  Коко не удивилась информированности Наиле-ханум. Когда речь идет о таких деньгах, как у ее мужа, разведки отдыхают.
  - Похож, - призналась она. - Но он же не мог быть и там, и здесь?
  - Почему? - удивилась Наиле-ханум. - Он искал мне замену, зная положение дел с наследником. Они дали отцу Абу-Маита в свое время неплохие деньги. Он поднялся, а они попросили их вернуть. Вот и появились российские долги, которые тебе сейчас погашают за счет местных пожертвований.
  - Так это ты "Нефертити"? - Коко была потрясена. - А мы столько лет в Мосад бились над этой проблемой.
  - Увы, - Наиле-ханум улыбнулась признанию Коко. - Почему ты решила, что "Неферитити" - женщина?
  Настала очередь терять ход мысли Коко.
  - Ты хочешь сказать? - Коко озадачилась не на шутку. Она подумала об отце Абу-Маита.
  - Именно, - улыбнулась Наиле-ханум. - Как только я это поняла, я начала поддерживать вашу семью.
  - Успокойтесь, - прервал их беседу седовласый родственник. - Вы обе не правы. Он тут не причем. А "Нефертити" - женщина. И она - из России. Так сказать, "Нефертити" из Раши. Наиле, ты должна помнить третью любовницу своего мужа. Погибла три года назад при невыясненных обстоятельствах. Теперь, вот, ее смена подрастает.
  Его взгляд уперся в Наталию.
  Женщины переглянулись. А их седовласый спутник долго и внимательно стал разглядывать Наталию. Его интересовало сходство с дедом и прадедом. Он давно никому не верил на слово. Медленно перевел взгляд на мать невесты и ее мужа. Взгляды его и Михаила Анатольевича встретились. Мужчина отложил правой рукой салфетку и поклонился. Михаил Анатольевич поклонился в ответ.
  - Встреча фронтовых друзей, - пошутил Сергей, - как у Штирлица с супругой.
  Михаил Анатольевич отвел глаза. Это парень его достал. Но ничего пока не скажешь, у Сергея закрытая информация, а у него ничего.
  - Вы - граждане России, - начал Михаил Анатольевич, - приглашаю вас завтра в Генконсульство. Чайку попьем, познакомимся. Я проведу с вами беседу об особенностях поведения наших граждан в мусульманском мире.
  Игорь его не расслышал. Сергей удивленно поднял брови. Впервые в его жизни "дичь" пыталась огрызнуться "охотнику".
  - Непременно, - согласился Сергей. - А что делать нам, если мы вас там не застанем? Можно обратиться к Генконсулу?
  Михаил Анатольевич задумался. Что-то не больно они испугались. Не похожи на простых туристов.
  - Да, и по поводу самовара, - продолжил Сергей, которому никто не рассказывал о подарке Михаила Анатольевича, - вы не будете возражать, если Генконсул заменит его на альбом с Хохломой или Русским Севером?
  Шах и мат. Михаил Анатольевич нервно посмотрел на выход из зала. От дверей ему махал рукой дежурный, прибывший за ним на служебном автомобиле.
  - Сегодня ваш шеф и наставник с молодой женой попросили гражданство Израиля, - проинформировал Сергей Михаила Анатольевича, - знаете, как себя вести в подобной ситуации?
  - Да, спасибо, - промямлил Михаил Анатольевич и направился к выходу без всяких пожеланий молодоженам на прощанье.
  - Это что за тип? - спросил Игорь, отвлекшись от церемонии на мгновенье.
  Он так и не заметил комментариев Сергея. Точнее, не запомнил. Он весь был поглощен свадьбой дочери. Елена внимательно посмотрела вслед Михаилу Анатольевичу. Ей показалось, что его походка явно не соответствовала занимаемой должности. Ее взгляд проследил седовласый родственник отца наташиного мужа.
  Абу-Маит не сумел досмотреть этой сцены. Раздался звонок. Он взял свой мобильник.
  - Абу-Маит, бичарушка, поздравляю тебя, - голос Нинел в трубке почти дрожал. - Жив? Здоров?
  - Спасибо, - без тени улыбки произнес Абу-Маит.
  - Абу-Маит, еще раз поздравляю тебя, - продолжала Нинел, как ни в чем не бывало, - Туфли, наверное, не пригодились? Ну, и леший с ними. У нас новый владелец компании. Из султаната. Он назначил тебя Президентом. Ты у нас - единственный мусульманин на руководящем посту. Послезавтра он ждет тебя в Абу-Даби. Я осталась секретарем Президента. А Микки гони в шею.
  Наступила пауза. Длинные гудки свидетельствовали об окончании разговора. Абу-Маит нашел взглядом за одним из столов Макса и его жену. Они приветливо помахали ему рукой. "Утро вечера мудренее", - подумал он и отвел глаза.
  Гости начали прощаться. Подходили группами и по одному. Все были в восторге от мероприятия. Больше всего светились глаза невесты, несмотря на разодранные в кровь ноги от этой итальянской колодки. Праздничный вечер заканчивался. Абу-Маит задумался, как отгрузить домой родственников жены. Их четное количество превосходило возможности одного такси, а разделять их почему-то было нельзя. Он уже пробовал.
  - Исмаил, - обратился он к своему другу, - ты не забросишь моих домой.
  - С удовольствием, - развел руки Исмаил, - но у меня жена в машине с младшенькой. Она только что уснула.
  Взгляд Абу-Маита медленно пополз по коллегам по работе. Никто ничего не знал. Это завтра они будут готовы лизать пятки, а сегодня он для них почти ровня. Опять подвернулся Макс.
  - Микки, - обратился к нему Абу-Маит без трепета в голосе, - не подбросишь моих до дома?
  - Запросто, - ответил Макс, - у меня в джипе заднее сиденье раскладывается. Как раз все и влезем.
  Абу-Маит почувствовал, как испарина выступила у него на лбу.
  - Спасибо, Макс, век не забуду.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава Шестнадцатая.
  
  
  - Танюш, не знаешь, кто в кабине пилота? - командир экипажа поинтересовался у бортпроводницы.
  - Понятия не имею, - призналась стюардесса. - Пыталась им за бронедверь чай, кофе пронести - не открыли. Пришли с представителем Аэрофлота.
  Весь экипаж лайнера вместо пилотской кабины расположился в салоне бизнес-класса.
  "Ну, дела", - подумал Костя и молча взглянул на сопровождавших его двух парней.
  - Я узнал одного, - раздался в тишине голос борт-инженера, тоже сидевшего в бизнес-классе. - Лучший экипаж Туркестанского военного округа. Могут сесть на пятачок в любую погоду.
  - А что в Москве нелетная погода? - командир решил, что что-то изменилось по маршруту полета.
  - Солнце, и солнце с утра, - невесело улыбнулся штурман. - Наверное, из-за этого.
  И он легонько качнул головою в сторону Константина. Все повернулись и посмотрели на Костю. Константин не стал прятать глаз.
  Самолет получил разрешение на рулежку и взлет. Машина нигде не притормозила, практически начав разбег, как только ее отвели от рукава. Чуть оторвавшись от земли, самолет заложил правый вираж с набором высоты на предельных углах атаки.
  - Фраера, - не удержался командир экипажа, - людей везут, не десантников.
  - А мы бы сейчас минут тридцать на курс ложились да высоту набирали, - заметил штурман.
  - Слушай, ты у меня дошутишься, - не выдержал командир, - не возьму тебя больше в полет.
  - Алексей Олегович, я больше не буду, - все расхохотались.
  Улыбнулся и Костя. Хотя ему было совсем не до смеху. Эти два парня с запахом сыромятины от портупеи не внушали иллюзий на счет своего будущего.
  Штурман посмотрел на солнце.
  - Командир, он идет вне трассы по особому коридору. Мы так в Москве через два часа окажемся, - заметил штурман.
  - Не собьют? - не то пошутил, не то обеспокоился командир.
  Штурман посмотрел в иллюминатор.
  - Истребителей не видно. Подождем до Украины. Те могут.
  - Ну, если он, как при взлете, с десяти тысяч на сверхмалые высоты перейдет, то проскочим, - командира задевала эта завеса секретности над его рейсом.
  Все члены экипажа улыбнулись, но как-то не дружно. Каждый подумал о своем. Но в целом - об одном и том же: "Как можно жить и работать, когда в тебе постоянно видят врага? Когда тот, которого никто не знает и нигде не видел, все знает и умеет лучше тебя? А кто сравнивал? Тот, кто сам ни в чем не разбирается".
  Мысли были правильными и неправильными одновременно. На борту был опасный государственный преступник. Многие, включая премьера, хотели бы его смерти. И в таких условиях лучший экипаж Туркестанского военного округа был куда надежнее любого гражданского экипажа. По крайней мере, знаменитый брежневский противоракетный маневр они бы выполнили, не задумываясь, как это сделать.
  Константин чувствовал себя в роли Паулюса, когда тот во владимирский период своего заключения с пулеметом в руках отстреливался от немецкого десанта. Все-таки жить хотелось. Даже ему, практически приговоренному к смерти. Хоть день, но его.
  Стюардесса хотела предложить обед всем троим, но сопровождающие Константина лица гордо отказались. Действительно, а если отравят на последних метрах? Им хотелось служить. У них были семьи, которые надо было кормить. Впервые Константин не думал о взятке. Эти ребята не возьмут. Их высокие начальники - другое дело. Но до встречи с высокими начальниками надо было дожить.
  Через два часа полета самолет действительно резко покинул свой эшелон и устремился к земле. Экипаж и пассажиры испытали чувство невесомости. Продолжалось оно сравнительно недолго. Колеса неожиданно коснулись бетона и весело побежали по нему. Милый женский голос объявил, что экипаж приносит свои извинения, но одному из пассажиров резко стало плохо, и самолет совершил вынужденную промежуточную посадку.
  - Пошли, - сказал один из сопровождавших Константина. - Это тебе стало плохо.
  Все трое поднялись и направились к выходу, где стюардесса действительно уже отдраивала люк. Трап был приставной. Аэропорт какого-то сельского значения. Так решил Константин. Но у трапа уже стояла газпромовская скорая помощь на базе Мерседеса или раскрашенная под нее. "Мы - в России", - уверил себя Константин.
  Последнее, что он услышал в самолете, так это было приглашение экипажу занять свои места и возмущение командира экипажа, что ему не хватит полосы для взлета.
  - Ну, здравствуй, - в проеме двери скорой помощи в белом халате была Эка. - Говорят, ты очень хотел меня видеть?
  Константина прошиб холодный пот. Шансы на встречу с высоким начальством резко сокращались. Он видел ее в деле. Там, в Абхазии. Взревели турбины Ильюшина. Экипаж пытался оторвать махину на сверхкороткой полосе.
  - Здравствуй, - ответил он, усаживаясь на кресло внутри салона.
  Очень удобно. Стекла закрашены белой краской. Куда везут, не понять. Мерседес рванул с места.
  - А где охрана? - обеспокоился Константин.
  Он уже смирился со своей судьбою. И отсутствие охраны скорее ассоциировалось с приближающейся смертью, чем наоборот - свободою.
  - Они - тактичные люди, - заверила его Эка. - Согласились дать нам поговорить. Помнишь дело киевского профессора, который продавал секретную торпеду американской разведке. Ему сделали предложение, которое тебе сейчас повторяю я.
  - Это, когда он заявил, что в глаза не видел американского шпиона? Но суд ему все равно не поверил.
  - То самое. А подполковник ФСБ поверил. Профессор тоже встречался с двойником шпиона, а двойник профессора встречался с настоящим шпионом. Получилось, что секретами родины торговал лично комитет. А так не бывает. Понял?
  - Кажется. Начинаю понимать, - признался Константин.
  - Это хорошо. Потому что третьего Константина у нас сегодня нет. Придется хоронить в закрытом гробу, если что.
  Машина мчалась на предельных скоростях. Дороги России, когда на вас будут не воровать, а ездить. Самые дорогие метры асфальта получались почему-то не самыми гладкими. Это не способствовало плавному ходу их беседы. Но и бежать Константин не собирался.
  Часа через три поездки скорая помощь замерла перед воротами номерной дачи. Охранник заглянул внутрь и убедился в наличии двух пассажиров.
  - Женщина в пропуске не указана, - спокойно произнес охранник. - Прошу освободить салон.
  Эка опешила. Как известно, у номерных дач такси не дежурят. Да и въезды в них не располагаются на интенсивно используемых трассах.
  - Это мой тренер по физкультуре, - пришел ей на помощь Константин.
  - Знаете, скольких мы тут вытаскиваем, - улыбнулся охранник. - И все тренеры.
  Эка вышла из салона, сняла белый халат и небрежно бросила его на сиденье. Стало прохладно. У нее не было даже денег на такси. Все деньги и документы приказали оставить при погрузке в скорую помощь.
  - Держи, - Константин протянул ей стодолларовую бумажку. - Мне уже не пригодится.
  Скорая помощь въехала в ворота, и они с шумом закрылись. Эка стояла одна в лесу. Где-то стучал дятел. Птицы не пели. Было даже не совсем ясно, в какую сторону идти. Ну, если не пустили в ворота, то надо идти в обратную сторону. Теперь уже у нее возникли мысли о собственной безопасности. Дойдя до первой извилины дороги, она сошла с полосы асфальта и углубилась в лес. Возможно, вовремя. Буквально через минуты прошел темно-синий Мондео с затонированными стеклами. Эка стала пробираться параллельно дороге по лесополосе.
  Константин же тем временем прогуливался среди полированных горок с хрусталем. На кофейном столике стоял термос с горячим кофе и лежали на блюде булочки. Костя боялся к чему-либо притронуться. В лак паркетного пола можно было смотреться, как в зеркало. Но это не радовало.
  Бесшумно открылись двери, пропуская давно забытых им братьев по шпионажу, с которыми свела его судьба где-то там, в далекой Абхазии. Они бесцеремонно уселись за кофейный столик и начали разливать кофе.
  - Присаживайся, что ты, как не родной? - произнес один из них.
  Он уже отвык от них. Вытер из памяти ту сцену в номере гостиницы, когда он стал Константином Гуделия. И, честно говоря, не хотел их видеть, предпочитая диалог по телефону. Но отказать им он не мог. Костя присел, но чашку не взял.
  - Одичал ты там в своем самолете, - вынес вердикт второй из визитеров. - Чаще надо на грешную землю возвращаться.
  Костя молча смотрел на них.
  - Мы тут кое-какие бумаги прихватили - начал первый из близнецов. - Тебе их надо подписать.
  Костя посмотрел бумаги. Речь шла о передаче собственности из его рук в руки одного из близнецов. Костя не стал разговаривать и молча подмахнул все бумаги.
  - Ручку-то не подаришь - попросил один из них, - тебе она больше ни к чему.
  - Не понял, - впервые вступил в беседу Константин.
  - Протоколы будешь дежурной ручкой подписывать, - улыбнулся тот из них, что, видимо, был постарше. - Той, что следователь даст.
  Константин решил не вскипать. Эка ему все объяснила. А потом и ее сюда не пустили. Может, уже и в живых нет.
  Один из братьев-акробатов подошел к телефонному аппарату и, не набирая номера, спросил, не нашли ли Эку.
  Константин напрягся.
  - Да сидит на поваленном дереве в перелеске, - ответил голос. - Наши ребята пару раз мимо махнули. Даже не стала прятаться, как в начале.
  - Позовите ее из матюгальника. Сами не приближайтесь, а то мало ли что.
  - А если не пойдет? - резонно спросил голос.
  - Пусть сама до Москвы добирается. Профессионал все-таки, - бородка весело затряслась. - Да, и запускайте парней, что с нашим гостем были. Пусть забирают.
  После истории с Экой Костя даже не дернулся на "парней". Он просто представил, как она там, в перелеске в туфлях на каблуке и импортных колготках. Да, не Абхазия, где и он, и она были экипированы под самое никуда. Всех бы здесь сейчас положили.
  Он демонстративно протянул руки под наручники. Вместо этого ему протянули чашку кофе.
  - Выпей, - приказал тот, что постарше, - унижений меньше будет.
  Константин залпом выпил предложенный кофе.
  - И сколько у меня времени? - поинтересовался он.
  - Только на дорогу, - равнодушно обронил собеседник. - Ничего серьезного сдать не успеешь.
  Они вышли. Как и вошли, почти бесшумно. Из других дверей появились охранники. Костя послушно шагнул им навстречу.
   * *
   *
  Макс подвез родню Абу-Маита и их друзей прямо к подъезду. Теплая сцена прощанья не заняла много времени. Джип взял налево на перекрестке и исчез в тесноте александрийских улиц.
  - Игорь, с тебя причитается, - Сергей вернул Игоря к действительности. - Ты же советский человек.
  Игорь огляделся. В соседнем с подъездом магазинчике продавалось спиртное. Но бутылки тактично заворачивали в бумагу, чтобы не оскорблять чувства верующих. Отец невесты направил свои стопы в магазин.
  - Ты куда? - опешила Антонина. Половину сегодняшнего свадебного торжества оплатила она с Игорем.
  - Не боись, - улыбнулся Сергей, - я - с ним.
  И они вместе нырнули в магазинчик.
  - Тонь, оставь, - вмешалась Елена. - Пошли, клубнику намоем. Целая ночь впереди. А потом - в Москву.
  - "В Москву, в Москву...", - спародировала Антонина чеховских героинь. - Как тебе свадьба?
  - Мне понравилось, - призналась Елена. - Только я не поняла, почему отец не пришел.
  - Этого никто не понял, - подтвердила ее впечатления мать невесты.- А как тебе наш особист?
  - Ты о Сергее?
  - Нет, этот, из Генконсульства. Припер самовар чуть ли не к 50-летию Победы над фашистской Германией и еще разорялся о родственниках.
  - Уймись, Сергей сказал, что завтра самовар Генконсул заменит на достойный подарок. Им это для чего-то было нужно.
  - Ничего себе, - удивилась Антонина, - он и на свадьбе работал?
  - Я не знала, - поклялась Елена.
  - Ну, молодец, - Антонина пыталась вернуться к теме свадьбы. - А мой-то хорош. Всплакнул пару раз. Один раз чуть не в голос.
  - Он Наташку с детства обожает, - заметила Елена.
  - А вот и мы, - Сергей и Игорь успели туда и обратно, пока Антонина и Елена шли к лифту. У каждого в руке был сверток.
  - На нашу-то долю взяли? - поинтересовалась Антонина.
  - Как ты любишь, - пробубнил Игорь. - Белое.
  - А если мне красного хочется? - Антонина наседала на Игоря.
  - Пожалуйста, - Сергей протянул ей сверток.
  Антонина не нашлась, что сказать.
  - Я решил все египетские вина попробовать, - начал объяснять Игорь, - а у продавца их всего два сорта. Ну, мы и взяли по одной каждого.
  - Сереж, тебе же нельзя. Ты после инфаркта? - удивилась Антонина.- Тебе водку надо.
  - Это в России водку. Там качество вина не предсказуемо, а водка - разбавленный спирт. В идеале - пищевой. Южане после инфаркта красное вино пьют. Говорят, помогает.
  Так, не заметно, за болтовней, обе пары поднялись на лифте на нужный им этаж.
  - Ой, - Елена вздрогнула и отпрянула к Сергею.
  На лестничной клетке, слегка оперевшись на подоконник несуществующего окна, стоял седовласый родственник Абу-Маита, который привел его домой после аварии.
  - Не пугайтесь, - заговорил он на правильном русском, но звуки давались ему с трудом.
  - Милости просим, - первой нашлась Антонина на правах хозяйки. - Проходите в дом. После свадьбы можно?
  Ехидная Антонина запомнила утренний диалог.
  - Я был уверен, что вы продолжите празднование, и позволил себе присоединиться к вам, - в руках у него был пакет с дорогим виски и тоником. - Кажется, это в русской традиции?
  - Вы решили поднять бокал за новую "Нефертити", - дружелюбно пошутил Сергей.
  Но когда Сергей шутил и смеялся, даже Елена задумывалась смеяться ей или плакать. Что говорить об остальных.
  - Вы почти угадали, - признался пожилой египтянин. - Меня зовут Сулейман. Я третий брат отца Абу-Маита. Через отца отца, деда деда.
  - Троюродный, - поправил Сергей.
  - Да, верно, троюродный, - седовласый мужчина всмотрелся в лицо Сергея. - А вы тот мальчик, что пожимал руку нашему Президенту?
  Дверь наконец-то открылась, и все ввалились в квартиру.
  - Это он мне руку пожимал, - выдал свою версию Сергей. - Я бы не дотянулся.
  - Вы очень похожи на своего отца, - отметил гость.
  - Что есть, то есть, - согласился Сергей.
  - Обувь не снимайте, - попросила Антонина, скорее из-за гостя. - Завтра после нас квартиру все равно убирать будут.
  Мужчины радостно прошли на подиум к большому столу и начали выгребать посуду из серванта. Гость был несколько озадачен. В Египте мужчины не работают по дому. Или делают вид, что не работают.
  Сергей отобрал у гостя виски и жестом спросил, наливать ли ему. Сулейман махнул рукой в знак согласия. От тоника отказался. Игорь и Сергей тоник даже не планировали.
  - Дамы, как вы на счет аперитива? - поинтересовался Игорь, взявший шефство над винами.
  - Ну, чего вы гоните лошадей? Дайте клубнику вымыть, - взмолилась Антонина.
  Елена что-то хотела спросить у гостя, но Сергей показал ей на присутствие прослушки. Она отвернулась. Сулейман заметил этот диалог жестов.
  - Не переживайте, - первым нарушил молчание в эфире он сам. - Это я слушаю.
  - Игорь, ну и родню ты себе подобрал, - улыбнулся Сергей. - Себе под стать.
  - Почему? - не понял гость.
  - Он тоже специалист по этим штукам. - Сергей не стал раскрывать настоящую профессию Игоря. - Даже сломал вам парочку, но не со зла. Мы пытались через приемник Россию поймать.
  - Я понял, - улыбнулся Сулейман. - А то мы даже забеспокоились. Хотя, у меня другая информация. Игорь - специалист по шифраторам и дешифраторам, а это не слабые токи.
  Настала очередь Игоря удивляться. Он нигде не указывал в анкетах истинную работу. Мы вообще недооцениваем контрразведку молодых мусульманских стран, если к Египту вообще применимо это понятие. С его-то историей. У него была контрразведка, когда наши предки с дубиной бегали по лесу за медведем, или он за ними с той же дубиной. Кто первый встал, того и тапочки.
  Сергей слегка усмехнулся. Этот бизнесмен, торговец кожей, преуспевающий торговец знал больше, чем они с этим спецом из Генконсульства вместе взятые. А сели их ряды усилить аэрофлотовцем на черном Форде и теми "мясниками" в костюме, облитом кофе, то держись, лютые вороги.
  - Пока женщины готовят, давайте за тех, кто в море, - предложил Игорь. - Я сегодня даже дважды из-за них всплакнул на свадьбе. Мы тут, они там.
  - Не понял тоста, но поддерживаю. Вы потеряли очередную субмарину, - произнес Сулейман. - Сто пятьдесят человек плюс ведущие конструктора.
  Сергей выпил, не чокаясь. Что тут добавишь. Остальные последовали его примеру.
  - Нас не могли дождаться, - проворчала Антонина, но, взглянув на лица, осеклась. - Вы чего?
  - Да, так, пустяки, - пояснил Сергей. - В океане 150 человек последний воздух добирают, а наш по ковровым дорожкам ходит, очень за иностранных гостей переживает.
  - Вы это серьезно? - Антонина не могла поверить.
  - Да, вот фотокопии газетных статей, - произнес Сулейман и вытащил из нагрудного кармана диск. - Ваша страна закрыла все сайты с этой информацией. Так мне докладывают.
  Сергей забрал диск, который Сулейман пытался отдать Игорю.
  - Ему это только повредит, - прокомментировал он свой жест.- Скажите, а что произошло сегодня на трассе.
  - Столкнулись два грузовика, - улыбнулся Сулейман. - Абу-Маит чуть не оказался между ними. У парня сдали нервы.
  - Вы закусывайте, - Антонина придвинула подносы с клубникой ближе к мужчинам.
  - Спасибо, - поблагодарил гость.
  - Не берите в голову, - Сергей налил в стаканы еще по порции виски. - Ситуация в корне изменилась. Сегодня собирают отдельные фрагменты общей коррупционной составляющей. Абу-Маита назначили Президентом их шиппинговой компании. Он, скорее всего, переедет в Финляндию или Грецию. Вам надо продержаться буквально несколько месяцев.
  Последние слова были адресованы Сулейману.
  - Но там я не смогу его защищать, - опечалился гость.
  - Там у него будет своя охрана, - заверил Сергей. - Так, кто это были?
  - Мы считаем, что израильтяне, но у всех местные паспорта, - Сулейман обменял информацию на только что полученную. Не придется даже вытирать с пленки.
  - Что мы все о грустном, - ворвалась в беседу Антонина, - давайте за молодых.
  Все чокнулись, даже Сулейман, который очень редко сидел за одним столом с женщинами. Но эти странные родственники Абу-Маита ели и пили вместе.
  Он грешил, но по службе. Рисковал. Шел на провал, но хотел, чтобы там, в далекой России, знали правду. А сытая и довольная Россия срыгивала честных людей, как отраву.
  - Давайте поднимем бокалы за Нефертити, - произнес Сергей, - за эту красавицу и просто мудрую женщину.
  Его глаза уперлись в глаза Сулеймана. Антонина молча наблюдала диалог взглядов.
  - Согласна, - произнесла она, - за Нефертити.
  Все чокнулись и выпили.
  - Она плохо кончила, - внес поправку в тост Игорь.
  - Согласен, - поддержал его Сергей. - Китайцы любят говорить, что хороший разведчик - мертвый разведчик. Но я так и не выяснил, о чьем разведчике они говорят, своем или своего врага?
  Все дружно рассмеялись. Даже Елена, которая терпеть не могла разговоры на эту тему, переживая за мужа, зятя и дочь.
  - Мне пора, - признался Сулейман. - С вами я получил урок русского языка. Почти бесплатно.
  - Нам тоже было приятно познакомиться, - произнесла за всех Антонина.
  Последовали рукопожатия. Сергей почувствовал, как Сулейман задержал его руку чуть дольше, чем у Игоря. Формально это объяснялось тем, что он знал Сергея еще ребенком. Хлопнула входная дверь.
  - Сереж, колись, - Антонина пристала к Сергею. - Что еще у нас за родственник объявился. Наташка не пострадает?
  - Ты чего не поняла? - это встрял Игорь. - Он тебе сегодня зятя спас.
  Антонине стало плохо. Действительно плохо. Она только в этот миг поняла, скорее - осознала, что Наталия могла остаться вдовой, даже не пройдя официальной процедуры регистрации.
  Сергей плеснул виски в чистый фужер. Антонина залпом его осушила, и крупные слезы градом хлынули из глаз. В них было все: и горечь предстоящей разлуки с дочерью, и пережитые неприятности, и потраченные на такую ораву деньги. Самое главное - неясное будущее. Полный туман. Слезы снимали давление. Антонина становилась почти бледной. Сергей ждал. Когда цвет ее лица приблизился к натуральному, он вмешался.
  - Есть предложение выпить за будущее твоего зятя, Тонь, - начал он. - Сегодня его назначили Президентом всей шиппинговой компании. Теперь у него даже свой самолет будет. И твоя дочка будет одеваться в самых дорогих бутиках.
  - Не понимаю, о чем ты, - Антонина действительно не могла понять эту новость, зная в какие долги ей пришлось влезть, в том числе - у Елены.
  - Игорь, переведи ей, пожалуйста, - попросил Сергей. - Она только по-арабски понимает.
  В дверь позвонили.
  - Кого еще там черт принес? - разгневалась Антонина, которой лишали сказки о кисельных берегах и молочных реках.
  Игорь пошел открывать.
  - Мам, пап, у нас новость, - закричала в прихожей Наталия, тиская отца.
  Абу-Маит шел за ней бочком.
  - Мы ее уже обмываем, - ответил ей Игорь.
  - Не может быть, - не унималась она, улыбаясь. - Вы знали и не сказали?
  - Ты о чем? - по ходу дела Игорь пытался отдать инициативу дочери.
  - О том, что у нас будет ребенок, - удивленно произнесла Наталия. - Тесты показали, что я беременна.
  Антонина сама налила себе виски и махнула стакан.
  - Тонь, побойся бога, - вмешалась Елена.
  - Мне бы все это пережить, - искренне посетовала Антонина.
  - Как я тебя понимаю, - уже ерничал Сергей. - Придется оставить работу. Будешь только бегать по магазинам и покупать распашонки.
  - Иди ты, - беззлобно отмахнулась от него Антонина, счастливая от полученной новости.
  - Есть предложение, - Сергей коварно улыбнулся, Антонина протрезвела, чувствуя подвох. - Давайте напоим Абу-Маита до поросячьего визга. Должен же он почувствовать себя русским.
  Антонина первой кинулась в последний и решительный бой, чтобы отобрать у Сергея виски, словно он мог спокойно влить содержимое в Абу-Маита против его воли. Наталия стала прикрывать ничего не понимающего мужа от возможного нападения. Елена села на стул и зашлась от смеха.
  - Дурдом, - спокойно произнес Игорь. - Тонь, уймись. Как такого взрослого верзилу можно напоить, если он сам этого не захочет.
  Антонина замерла в своем рвении отобрать бутылку. Наталия продолжала спиной прикрывать мужа от возможных посягательств этих странных русских. Сергей, воспользовавшись моментом, опять наполнил бокалы страждущих.
  - За нового Президента шиппинговой компании Абу-Маита Йасена и его супругу. Ура! - провозгласил он тост.
  - Ура-ура-ура, - троекратно прокричал Игорь.
  Наталия перевела тост Абу-Маиту. Его восточные глаза стали еще круглее.
  - В нашем офисе об этом еще никто не знает, - прошептал он.
  Все уже чокались и пили.
  - И мне налейте, - попросила Наталия. - За это грех не выпить.
  Игорь плеснул вина, чисто символически.
  - Наташа, тебе нельзя, - опешил Абу-Маит.
  Наталия обняла его за шею и поцеловала, хотя он и пытался вырваться, стесняясь гостей.
  Елена переводила слова Наталии.
  - Абушка, выпить - не значит напиться, это просто означает, что надо поднять бокал. А глотал ты вино или выплюнул - твое личное дело.
  С окончанием перевода Абу-Маит попросил и себе выпить.
  Застолье становилось окончательно русским. Но закусок в доме не было. А клубника подходила к концу.
   * *
   *
  Невыспавшийся Абу-Маит специально приехал в офис задолго до начала рабочего дня. Его интересовало, правда ли все то, что ему вчера сообщили, не передумал ли новый владелец, и как вообще происходит назначение на столь высокий пост. Он медленно прошел через охрану. Никто не выказал сверхпочтения. Он подошел к двери своего кабинета. Ничего на ней не изменилось. Мебель внутри стояла на прежнем месте.
  Абу-Маит уселся за свой стол и стал ждать. Нет, официально он был в отпуске. Но если вам скажут, что через два дня вы должны быть в Абу-Даби на встрече с владельцем компании, то вы, скорее всего, прервете свой отпуск, чтобы, как минимум, подготовиться к встрече. Абу-Маит посмотрел в окно. Нет, "Мэри Вэ" там не пришвартовалась. Был все тот же стеклянный стакан.
  Стали прибывать сотрудники. Чем ближе к началу рабочего дня, тем становилось их больше. Уровень шума возрастал. И вдруг наступила тишина. Офис умер. Было слышно, как работает кондиционер в конце коридора. Тишина стала звенящей. Абу-Маит даже подумал, что вырубили компьютеры. В дверь постучали, Это была секретарь Микки.
  - Доброе утро. Как самочувствие? Вам чай или кофе? - поинтересовалась она. - Пока Макс ищет вам секретаря, он просил взять все хлопоты на себя.
  - А что случилось? - Абу-Маит сделал вид, что он удивлен.
  - Пришел приказ из Главной конторы о вашем назначении Президентом компании, - пояснила секретарь Макса. - Сейчас срочно переделывают комнату переговоров под ваш новый кабинет. У нас никогда не было кабинетов такого уровня. Макс связался с офисом проката автомобилей и заказал авто соответствующего вам уровня. Самолет находится на стоянке в Эмиратах и ждет указаний. Все звонки пока переключены на меня. Да, Макс просил узнать, ваш портрет должен быть поясной или в полный рост? Это большая честь для нас. Еще никто и никогда отсюда не поднимался так высоко.
  Секретарь старалась разговаривать с ним, как с мало знакомым человеком, чтобы не допустить фамильярности.
  В дверь заглянул Исмаил, видимо, удивленный наличием света в кабинете. Секретарь захлопнула перед ним дверь.
  - Извините, больше не повторится. Только по вашему вызову, - произнесла она и покраснела. Она сидела в другом конце коридора и не имела возможности контролировать этот процесс.
  - Покажите мне, пожалуйста, приказ, - попросил Абу-Маит. - А то я сам не могу поверить в произошедшее. Ступайте.
  Оба улыбнулись, но без тени панибратства. И Исмаила уже кто-то увел от двери и посвятил в суть перемен. Секретарь покинула кабинет, так и не узнав, чай или кофе он хочет. Дверь опять отворилась. Она вернулась за ответом.
  - Вы не сказали, чай или кофе?
  - Чай, пожалуйста.
  Дверь мягко закрылась. Тишина в офисе сохранялась.
  Офис взорвался в десять утра. Пошли доклады со всего мира. Если раньше они мало кого интересовали, то теперь Абу-Маит пытался вникнуть в каждую букву доклада. Но его офис не был еще готов. И ему приходилось открывать дверь в коридор и кричать секретарю Макса, с кем его соединить. Первым пришел на помощь Исмаил. Он стал бегать в роли порученца, изредка присев на стул у двери, который принес из приемной Макса. Потом стали передавать распоряжения по мобильнику. Мелкий офис в какой-то там забытой Аллахом Александрии вдруг стал центром вселенной, пусть и для небольшой шиппинговой компании. Через два часа доклады иссякли. Опять наступила тишина.
  - Исмаил, зайди, - пригласил Абу-Маит своего друга к себе в кабинет. - Спасибо, что помог, но надо бы и своей работой заняться.
  Исмаил покраснел до кончиков ушей. Он хотел, как лучше. Сам погибай. Но товарища выручай.
  - Мне сейчас делают кабинет. Когда я съеду отсюда, ты переедешь в мой кабинет. Понял?
  - Это коснется и зарплаты? - поинтересовался Исмаил.
  - Не хами, я тебя никогда не обижал, - ничего не пообещал Абу-Маит. - Дай с собою разобраться.
  Когда Исмаил вышел из кабинета Абу-Маита и прошел в свой кабинет, то ему по пути никто не встретился. Во избежание случайностей все попрятались на своих рабочих местах и зарылись в документы. В офисе опять нависла тишина.
  - Абуша, - это позвонила Наталия по мобильнику. - Ты не забыл, что сегодня мама и папа с друзьями уезжают. Мы тебя ждем к обеду, иначе опоздаем на самолет.
  Звонок из потустороннего мира, где никто ничего не знает или не понял.
  - Хорошо, Наталия, я сейчас перезвоню, - Абу-Маит положил трубку и задумался.
  Подумать было о чем, в частности, у кого должен отпрашиваться президент пусть не великой, но мирового уровня компании. Ответ сам собою не приходил. У владельца? Еще до встречи с ним? Он нажал привычную 1. Короткие гудки свидетельствовали о том, что телефон занят, Он нажал секретарскую 2. Длинные гудки говорили, что секретарь отсутствует. Где они? Ни Макса, ни секретаря. Аппарат зазвонил сам.
  - Прошу прощения, - секретарь Макса извинялась по телефону, - сделали перекодировку: у вас- 1, у Макса - 2, а у меня -3, остальные без изменения.
  - Очень хорошо, - ответил Абу-Маит, хотя и сам не знал, почему хорошо, - соедините меня с Нинел.
  - Она сегодня ушла на пенсию, поэтому Макс и ищет вам секретаря, - опешила его своим ответом секретарь Макса.
  - Простите, но не могли бы вы с сегодняшнего дня называть своего шефа, как записано у него в паспорте, в крайнем случае - Микки, - попросил Абу-Маит.
  - Извините, это больше не повториться, - в голосе секретаря зазвучали слезливые нотки. Второе замечание за день.
  - Зайдите, - миролюбиво попросил Абу-Маит. - Мне надо посоветоваться.
  Секретарь, почти запыхавшись, влетела в его кабинет. Абу-Маит изложил суть проблемы. В первый же день своего назначения он не хотел бы, чтобы все увидели, как он злоупотребляет своим положением. Теперь даже просьба Исмаилу подвезти до аэропорта Каира родственников выглядела, как злоупотребление служебным положением. О самолете речь вообще не шла.
  - Поняла, что-нибудь придумаем, - ответила секретарь. - Микки, он мастер на такие вещи.
  - Но учтите, что он тоже не может лично в этом участвовать, - заметил Абу-Маит.
  Секретарь ушла. Абу-Маит призадумался. Новое положение создавало пока больше проблем, чем их решений. Время медленно и тягуче продолжило свой ход. Тишина висела в коридорах.
  Зазвонил телефон. Абу-Маит снял трубку.
  - Есть решение, - обрадованный женский голос докладывал ситуацию. - К прилету Люфтганзы из одного из дорогих отелей в Каир идет шатл. Его заказали и оплатили. Они согласны за символическую доплату непосредственно водителю взять пассажиров до каирского аэропорта. Но вам придется ехать с ними в шатле или взять свою машину, чтобы потом вернуться в Алекс.
  - Предложение принято, - облегченно вздохнул Абу-Маит и услышал, как секретарь обращается к его водителю с требованием на выход. - Подождите, подождите. Водителя не надо я поеду на своей.
  - Хорошо, - согласилась секретарь, отпуская водителя.
  Абу-Маит позвонил Наталии, что он выезжает и чтобы все были готовы ехать на шатле. Но навязчивая мысль не покидала его, что он что-то не сделал. Он не поговорил с Микки. Абу-Маит встал из-за стола и направился в кабинет Микки. Секретарь преградила дорогу.
  - Он так занят обустройством вашего рабочего места и решением остальных проблем, что с утра еще не возвращался, - доложила она.
  - Хорошо, - принял к сведению Абу-Маит. - Свяжитесь с ним и скажите, что я просил его заняться подготовкой моего визита в Абу-Даби. По всем вопросам.
  Абу-Маит закрыл дверь уже почти сформировавшимся Президентом компании.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Вместо эпилога.
  
  Абу-Маит тащил до тележки носильщика все чемоданы и сумки своих родственников, расплачивался с водителем шатла, оплачивал сопровождение родственников до вылета самолета. Для родственников жены он оставался тем мальчишкой, за которого вышла замуж их дочь.
  - Ну, дорогой Абуша, дай я тебя расцелую на прощанье, - притянула его к себе Антонина.
  - Дочку не обижай, - обнял его на прощанье Игорь.
  И они шагнули в сектор вылета. Услужливый молодой человек показал им, куда, к какой стойке, следует подойти.
  - Ты сам к нам приезжай, - крикнула с той стороны границы Антонина.
  На глазах Наталии застыли слезы. Она прощалась с родителями на целых шесть месяцев минимум, а то и больше. Это зависело от школьных каникул матери. Отца больше не выпустят. В этом у нее сомнений не было.
  - А где ваши друзья? - поинтересовался Абу-Маит. - Они пересели в такси и уехали из аэропорта.
  - У них дела в американском Посольстве, - пояснила Наталия.
  Лицо Абу-Маита вытянулось.
   * *
   *
  Такси остановилось у кафе недалеко от Посольства. Все в мире относительно. Американские посольства строят так, чтобы любая ракета выдохлась раньше, чем достигнет цели. Особенно новые.
  - Вроде это, - произнес Сергей и обратился к Елене. - Мадам, на выход.
  Сзади остановился мятый фургон.
  - Черт с ним, - прокомментировал Сергей. - Диски взяла?
  - Я тебе их еще в аэропорту отдала, - защищалась Елена. - Может, я не пойду?
  - Пошли, уже подъезжает, - Сергей вытащил из Жигулей Елену.
  - Подождите нас, пожалуйста, - попросил он шофера по-английски.
  Тот кивнул.
  Из роскошной американской машины, припарковавшейся тут же, уже вылезала еще моложавая блондинка c серыми светящимися глазами, довольно стройная для своих лет. Вьющиеся естественно волосы были с двух сторон слегка пришпилены, что придавало им форму прически. Тонкие и стройные ноги заставили даже Елену взглянуть на свои. Секс-символ американской ФБР.
  - Деби, - с распростертыми объятиями Сергей направился к ней.
  Елена молча наблюдала, как они расцеловываются.
  - Деби, это моя жена Елена, - представил супругу Сергей.
  - Серж, я всегда подозревала, что ты женат, - на сносном русском произнесла блондинка.
  - А это Деби Хрюкова, с которой я знаком..., - Сергей начал подсчет.
  - Не стоит, - вмешалась Деби, - я выгляжу значительно моложе.
  
  - Шеф, они говорят по-русски, - водитель фургона передал наушник Сулейману. Сам он владел тремя диалектами английского и кокни, но русского не знал.
  
  - Мы познакомились на конференции ООН по проблемам голода в развивающихся странах, - рассказывала Деби Елене. - Я тогда еще не была замужем и работала дорожным секретарем у знаменитого старичка Ростова. У вас он известен как экономист Ростоу. Ваши чекисты всегда спали на этих конференциях, вытянув грязные и вонючие носки вместе со старыми ботинками в проход. Я просто задыхалась. И Серж предложил пересесть к нему. У него шеф не пришел. Так мы и познакомились.
  - Он - не чекист, таких чекистов не бывает, - улыбнулась Елена.
  - Я тоже так подумала, но коллеги по работе быстро меня разубедили. У русских другие на такие мероприятия не ходят.
  - Он - странное исключение. Шутка Андропова, - улыбнулась Елена.
  - Не Андропова, а Брежнева. Я даже был представлен одному из заместителей начальника его охраны, - вмешался в их диалог Сергей, но его ремарка для них не имела никакого значения.
  Каждая все равно осталась при своем мнении.
  - Деби, мне нужен твой совет, - начал Сергей, как только они заняли место в кафе. - Мне передали подборку материалов по лодке, но мы молчим. Может, ваша московская резидентура даст утечку?
  - Сережа, мы тоже молчим, - горько улыбнулась Деби. - Наша лодка была там, прихватила два подарка. Один по пути потеряли. Сейчас ищут. Кстати, когда англичанин всплывал, то снес часть нашей обшивки рубки. Могло бы быть и три лодки.
  - То есть теперь у вас есть и скоростная торпеда, и ракета-убийца авианосцев, Всего четыре года, а такие успехи. После следующих четырех лет не удивлюсь, если очередной Беленко угонит Тополь-М через Берингов пролив, - резюмировал Сергей.
  - Ты все правильно понял. Мне кофе, пожалуйста, - обратилась она к подошедшему официанту по-английски.
  - Нам тоже, - за себя и Сергея ответила Елена.
  - У вас хороший английский, - Деби сделала комплимент Елене.
  Елена молча поклонилась.
  - Я тебе привез русские песни в цыганском исполнении, - Сергей резко поменял тему. Он думал.
  - Прекрасно, я испугалась, что это опять матрешки, - простодушно заявила Дебора.
  - Нет, что ты, - оправдывался Сергей. - С тех пор, как вы провели своего агента в высшие эшелоны власти, мы не имеем права повторяться.
  - Елена, вы не обидитесь, если я его поцелую, - обратилась Деби к Елене. - Если бы не Холодная война, я могла бы быть на вашем месте.
  - А вы об этом жалеете? - Елену почему-то заинтересовало ее признание.
  Она знала о Прибалтике, знала еще что-то из его юности, знала его знакомых во Франции, Швейцарии, Австрии, Бельгии. Список был бесконечен. Но ни слова о Деборе.
  Деби задумалась.
  - Иногда, - странно ответила она. - Я тоже припасла вам подарок.
  Дебора поменяла тему разговора и стала вытаскивать из сумки миниатюрные плеера с гигантским объемом памяти.
  - Последняя наша разработка. Взяла всего два: для него и для его дочери. Он утверждает, что она чем-то похожа на меня. Но и вам пригодится, - Дебора вручила подарки. - Вынуждена вас покинуть. Я обещала вам выделить всего пять минут, а прошло уже семь. Рада была вас увидеть.
  Прощальные рукопожатия и обнимания были уж больно какими-то прощальными. Сказалось присутствие Елены.
  Дебора уехала. Тишина осталась. Сергей жестом пригласил официанта и расплатился.
  - Ну, что? В отель? - поинтересовался он.
  - Сереж, а ты меня любишь? - неожиданно спросила Елена.
  Она не спрашивала его об этом даже в Прибалтике. А тут ей внезапно захотелось узнать ответ. Тень его недосказанности развеялась. Он был с американской принцессой простым и открытым. Почти мальчишкой. Все остальные его увлечения чем-то отдаленно напоминали Елене Дебору.
  Сергей внимательно посмотрел ей в глаза. Он понял, что вот этот ответ решит все. И не стал увиливать.
  - Да.
  Елена поцеловала его при выходе.
  - Хоть и врешь, но вовремя и красиво, - улыбнулась она.
  - Подожди, - попросил Сергей.
  
  Он подошел к микроавтобусу и вложил диск под дворник. Водитель хотел изобразить гнев, но Сулейман удержал его левой рукой. Сергей сдал ему все о той родине, которой Сулейман не знал. Боле того, он показал пути отступления, где, как, через кого. Если Сулейман решится, то не будет об этом жалеть по гроб жизни.
  Сулейман взял рацию и позвонил в машину такси, куда уже усаживался Сергей с Еленой. Водитель подхватил свою рацию и после нескольких слов передал ее Сергею.
  - Если вам потребуется помощь, вы знаете, где ее вам окажут, - рация дала отбой.
  - В отель Медитерейниан, - произнес Сергей, не оглядываясь.
  
  На следующий день они с Еленой вылетели в Москву. Впервые все кресла за его спиной были пустыми.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"