Аннотация: Очередь движется медленно. Отойти нельзя, вдруг пересчитают. Остаться без номера, значит, остаться без еды...
К новому месту жительства решили добираться по Волге. Водное путешествие располагало к неторопливости. Неспешный плеск набегающих волн, равномерные шлепки лопастей, медленно проплывающие волжские берега - короткая передышка, перед тем, как их поглотит водоворот новых забот. Фирочке, успевшей прибыть в Москву и присоединиться к семье брата, поездка показалась долгой, утомительной и голодной. А ее племянник, голубоглазый бутуз, только что научившийся смешно топать по комнате, очутившись на палубе и почувствовав, как шаток мир, еще некоторое время после плавания отказывался постигать его ногами.
Жизнь новоселов в Ульяновске постепенно налаживалась. Прежде всего они не чувствовали себя одинокими. Ниже по Волге, в Саратове, жил брат Арона и Фирочки, Абраша. И даже в самом Ульяновске незадолго до их прибытия поселился брат отца - Шая. К нему и вынуждена была переселиться Фирочка, когда выяснилось, что от поселка, где жили Арон и Рут, до ближайшей школы девушке надо было идти несколько километров по открытому всем ветрам пустырю новостроек.
Молодой семье дали комнату в коммунальной квартире. Пустота комнаты не так пугала, как пустота в продуктовых магазинах. Хорошо еще, что соседка Нюра научила Рут выращивать на пустыре картошку и капусту. Благо, что Нюра держала в сарайчике свою корову. На самый худой день в доме всегда был стакан молока для малыша и картошка с заквашенной в бочках капустой. Правда, Нюрин опыт по выращиванию дома поросенка в семье Рут не прижился. И не потому, что семья соблюдала кошрут. Просто маленький Витя так подружился с выращиваемым на убой животным, что его исчезновение стало для сынишки настоящей трагедией.
Арон с утра до вечера пропадал на стройке. На Рут оставались и дом, и огород, и добыча продуктов, и ребенок. Особенно тяжелы были походы за продуктами.
Зима. А до ближайшего магазина не ближний путь. Сын устает и просится на руки. В валенках и зимнем пальто - непосильная ноша для хрупкой Рут. Того и гляди, кольцо рук разомкнется само собой.
- А теперь ножками, - просит сына Рут.
Ветер на их пустыре норовит свалить обоих путников с ног.
За макаронами и крупой выстраиваются длинные очереди. Так тяжело выстаивать их с малышом.
- Мальчик, хочешь семечек?
Малыш держит в крохотной ладошке странные зернышки, покрытые черной шелухой. Пытается отправить их в рот. Очередь хохочет. Рут забирает у двухлетки нелепый "подарок". Очередь движется медленно. Отойти нельзя, вдруг пересчитают. Остаться без номера, значит, остаться без еды...
- Мама, пи-пи... - тянет ребенок.
- Нельзя, потерпи, сейчас нас пересчитают, тогда...
- Мама, пи-пи, - плачет несознательная двухлетка.
- Да, чего ж ты ребенка-то маешь? - возмущаются соседи по очереди.
Рут отходит в сторонку. Сколько надо времени, чтобы ребенок справил свои дела? Бегут назад, к очереди.
Так она и знала, очередь пересчитали, они остались без номера.
- Ну, как же так? Я здесь два часа с ребенком стояла! - взывает Рут к соседям по очереди. - Вы его семечками угощали!
Очередь молчит. Люди отводят глаза.
С закипающими в груди слезами возвращается Рут домой.
- Мама, пой, - просит сын.
У Рут красивый голос. Маленький Виктор подпевает матери. У мальчика великолепный слух.
Новое место жительства так пустынно, что даже деревья там не растут.
- Мама, что это? - испуганно спрашивает ребенок, когда они приезжают в центр, к дяде Шае.
- Деревья.
- А кто на них повесил бумажки? - удивляется малыш листочкам.
В их глуши, такие путешествия назывались: "съездить в город".