И, как назло, всю следующую неделю Варнаш был занят. Его курс учился прекрасно и без куратора, на уроках фехтования Охотника заменяла Ада, его верная помощница. В другой раз Тацше был бы только этому рад, но сейчас там, скорее всего, тренируется его Химмел,а он ходит по каким-то абсолютно бесполезным делам, вместо того, чтобы заявиться, и открыто высказать на него права. Тем более, судя по реакции Олеся на распределении, он был категорически не против такого обращения.
Но нет, брюнет стал вдруг всем сразу нужен, и Варнаш подозревал, не проделка ли это Бригит и Лорана в ответ на его собственнические намерения. Но делать было нечего, тем более, многие вещи касались поездки Грисаля в Белорусское Отделение для прохождения практики, и Тацше должен был сделать все, что в его силах, чтобы отправить юношу именно туда. Эти проблемы отвлекали от глубоких синих глазах, но привлекали к мыслям о встрече с Хранителем. Одно другого не легче. Рандеву с Амадеем ни к чему хорошему не приведет, разве что к очередной головной боли, задушевному разговору на правах старшего "брата" и зловредному замечанию по поводу одиночества Охотника.
Как и положено Хранитель Тверди, его кабинет располагался на восьмом этаже (эту цифру все очень чтили), в самой глубине, и занимал, смотря с улицы, не меньше десяти окон. Да и изнутри помещение казалось гигантским. Варнаш знал его до мельчайших деталей, - каждый Охотник знал, как свою собственную комнату, - и это бесило. Иногда казалось, что в кабинете Амадея он проводит больше времени, чем в личных покоях. Хотя, надо признать, что вернулся Тацше всего лишь неделю назад после трехмесячного отсутствия, да и вид у него был не самый лучший, поэтому старались не беспокоить.
И вот, Охотник стоит перед тяжелой дверью, расписанной рунами и иероглифами, кельтским узором, как ученик, пришедший к директору, и не может сделать шаг. Секретарши, сидевшие в приемной, с нескрываемым интересом наблюдали за душевными метаниями Варнаша. Брюнет то заносил руку, чтобы дернуть ручку, то вновь опускал ее, не в силах справиться с нежеланием войти. Наверное, Тацше бы так долго стоял, пока, в конце концов, взбешенный Амадей лично не распахнул "гостеприимные врата", и не втащил Охотника внутрь, рявкнув своим дамочкам: "никого не пускать!".
Варнаш волочился за Хранителем все те десятки метров, что отделяли кресло Амадея от дверей. Вообще, Охоника всегда угнетало огромное пространство кабинета, а еще множественные воспоминания о баталиях, проходивших за длинным столом из мореного дуба. Огромные стеллажи с книгами словно нависали над присутствующими. Добавляло гротескного антуража еще и то, что хозяин кабинета обожал темные цвета и тяжелую мебель. Открытые участки стен были завешаны гобеленами или картинами. В общем, от средневекового "Круглого Стола" помещение отличалось только тем, что вместо круглого был вытянутый прямоугольный.
Тацше усадили на стул с длинной спинкой, и он покорно сложил руки на столе, как первоклассник на уроке. Мужчина никогда не упускал случая сделать Амадею подлость, хотя бы своим чопорным поведением верного подчиненного. Хранитель с размаху сел в свое кресло, которое жалобно скрипнуло, прозванное Троном, откинулся на спинку и сложил руки на груди, смотря на Охотника тяжелым взглядом разгневанного босса. Варнаш стоически молчал, ожидая начало речи покровителя, который тоже никак не реагировал. Игра в молчанку-гляделку длилась еще некоторое время. Тацше уже потихоньку начал впадать в свое привычное отрешенное состояние.
-Ну, здравствуй, Энсом. - Бархатный, обволакивающий голос, с едва слышимыми нотками раздражения. - Как твое самочувствие?
-Все уже в порядке, достопочтимый Хранитель. - Не поднимая головы, ответил брюнет, сожалея, что по уставу нельзя носить волосы распущенными на приеме. А то бы не стоило прятать глупую улыбку. А так - только губы подрагивают.
-Ну да, это притом, что мы в буквальном смысле собрали тебя по кусочкам. Скажи спасибо Даймонду, он не стал упираться, и "спаял" твое бренное тело. - Амадей уже не просто злится, он впадает в ярость. Ему уже сложнее говорить ровным голосом, Тацше все чаще слышится хрипотца.
-Я высказал Казари свою благодарность, сопроводив ее соответствующими дарами. Кажется, Венценосный Охотник остался доволен моим воскрешением. - Холодно отозвался Варнаш. То, что он подарил Даймонду после чудесного оживления, привело некроманта в экстаз, и он попросил, чтобы Тацше умирал чаще. Охотник сердечно пообещал, что больше не погибнет никогда. Ему и так хватило впечатлений на долгое время.
-Не сомневаюсь. А теперь, может, ты поднимешь голову, и мы поговорим нормально? - Охотник, как и все другие, никогда не мог противиться этому тону и посмотрел на Амадея.
Мужчина почти не изменился за прошедшие годы. Но, если присмотреться... Русые волосы уже тронула седина, хотя, на самом деле, Хранителю и было-то... около сорока пяти. В уголках глаз и губ залегли морщины, особенно старя его. Но все равно, Амадей был силен, очень силен - как физической силой, так и ментальной. Но, несмотря на это, мужчина раздобрел; и это печалило Варнаша, привыкшего знать своего друга бодрым и подтянутым. Охотник смотрел куда-то в район лба Хранителя, вдыхая запах мужчины. Как обычно - одеколон "Золото Гор" (который в личной беседе с Бригит Варнаш обозвал освежителем для туалета) - прохладный, как морозный воздух, но такой ненавистный! И сквозь него едва пробивается лаванда, и совсем уж неуловимый... но Тацше знает - розы.
-Я пришел сюда не для того, чтобы разговаривать разговоры на отвлеченные темы. - Брюнет положил на стол папку с документами, стал их доставать. И прекрасно знал, что ничего не будет так просто.
-Я знаю, зачем ты явился. Но я не подпишу ни один приказ, пока мы с тобой не поговорим по-братски. - Амадей нахмурился, а Охотник трагически вздохнул, опять складывая руки, устремляя взгляд в окно. Отсюда были видны только бесконечные голые леса и грязно-серое небо. Весна, черти ее. Уныло. Даже озеро затянуто сероватым туманом, призрачно стягивающим берега. - Объясни, почему тебя убила обычная третьесортная химера?
Вообще-то, она там была не одна, и там были не только химеры. Там вообще было много такого, от чего Варнаш впал в шоковое состояние: добрая треть тварей, что он встретил, значилась в "Бестиарии" под грифом "особо опасно", а оставшиеся - как "экспедиция". Под этим понятием обычно шли Лорды или Вассалы нежити, самые опасные умертвия. На них обычно собирали отряд, укомплектованный двумя или тремя Охотниками, десятком Загонщиков и дюжиной Следопытов.
-Мое чутье меня не подвело, Амадей. - Тихо начал Тацше, и его голос зашелестел по всему кабинету. - Я говорил тебе - эта тварь ведет нас в западню. Я говорил Лорану - не охотятся химеры в одиночку, да еще и на такой оживленной трассе. Они не глупые. У них мозг не так работает. Спросите у Сатагаш. Она вам скажет. Мозг химеры может нормально функционировать только тогда, когда она не боится. А одиночества они боятся по определению. - Варнаш передернулся, вспоминая, каким смрадом дохнула Бездна. И тысячи глаз (именно глаз, потому, что на некоторых... частях тел их было больше, чем два) со злобой созерцавшие охотника. - Ты отправил меня в самое Пекло. В самое сердце Ада, одного. Я по твоему приказу ломанулся во Врата. Ты, Амадей, никогда не научишься прислушиваться ко мне. Мое чутье меня не подвело. Полюбовался на мои останки? Сколько людей на них стошнило? Сколько, Хранитель?..
-Перестань!!! - Мужчина вскочил со своего места, Трон громыхнул о стену. Хранитель не на шутку разозлился... или испугался?.. - Как ты смеешь такое говорить?! Дина-Ца едва успела тебя засечь, чтобы не дать закрыться Вратам и отсечь твой след! Мы специально дали тебя убить... - И, увидев, как смертельно побледнел брюнет, быстро добавил. - Чтобы не рисковать другими. Останки проще достать, чем живого человека. Тем более...
-...Тем более, что ты приказал Даймонду собрать меня, как паззл. - С горькой усмешкой оборвал Варнаш. Он давно научился принимать любые жертвы как должное. - Казари развлекся, мы получили данные о Бездне. Хорошую игру ведешь, Хранитель. Прости, я не хочу обсуждать это. Если тебе нужны еще какие-то данные о смерти или Пекле - отправь меня в лабораторию; меня просканируют - тебе расскажут.
-Ты просто неблагодарный ублюдок! - Амадей затрясся, побагровел, а Охотник, наоборот, сжал губы в тонкую нить, сминая в пальцах документы. Его друг никогда в жизни не позволял себе каких-либо оскорблений в адрес собеседников, а тем более Тацше. - Ты хуже этих немертвых из Бездны! Да как ты смеешь так говорить обо мне и о Венценосном?! Кто тебе дал такое право, бастард?!
Повисла тишина, в которой было слышно хриплое дыхание Хранителя и свистящее - Охотника. Они молчали очень долго, до тех пор пока Амадей не стал отходить от своей гневной вспышки. Варнаш подумал о том, что после возвращения с того света он потерял одного хорошего друга, слова этого человека ранили не меньше зубов нежити. На его глазах умер человек, которому Тацше доверял свою жизнь. Всю. Но теперь что-то словно оборвалось. Охотник еще не понял - что именно, он просто не позволял себе погружаться во всепоглощающее отчаяние.
Хранитель почувствовал себя неловко, он застыдился своей вспышки и слов. Мужчина пододвинул стул, сел, складывая пальцы домиком и упираясь в них лбом. Надо извиниться и сказать, что он был не прав. А он был не прав, но слова Варнаша задели в нем что-то очень больное. Мужчина вспомнил, как две недели назад лично переносил остатки друга; тогда каждый Охотник был по локти в крови, но не позволял себе дрогнуть. Из Бездны они достали... куски. То, что представляло собой это месиво... Амадей содрогнулся. Только Казари в тот момент сохранил бесстрастное спокойствие. Приказал оттащить рыдающую и захлебывающуюся Бригит от размозженного черепа, заставил Лорана отдать плащ для останков, прогнал Сатагаш, которую рвало с кровью от уничтожающих эмпатических ощущений.
-Извини меня, Варн...
-Уважаемый Хранитель. - Брюнет вдруг поднялся, голос его стал чужим и глухим. - Подпишите эти документы. Мой ученик должен быть направлен на прохождение практики в Беларусь. - Тацше не смотрел на бывшего друга и любимого. - Во имя Триединства.
Амадей подписал все измятые документы не произнеся ни единого слова.