Аннотация: Новая глава из произведения, которое должно стать продолжением БСО-1. Напоминаю, что главы я выкладываю не в хронологическом порядке.
Кларамонда еще раз припала губами к горлышку фляги, потом оторвала зубами кусок мяса и вдруг закружилась в пляске, так что земляная пыль поднялась из-под башмаков девушки, но при том ни ветки под ее ногой не хрустнуло. Бран и Сбислав смотрели на нее, как зачарованные, однако она также внезапно остановилась, поджидая остальных, которые сейчас выходили из-за деревьев. Восемь молодших дружинников Чурилы - Кларамонда девятая - в вечерних сумерках шли кромкой леса. Сегодня боевое железо никому не тяготило тела, оттого дышалось с непривычной легкостью, и казалось - взмахни руками, и полетишь над землей, туда, где солнце красит небо последними лучами, к небесным горам, медленно плывущим навстречу. Зато непривычно было видеть товарищей хоть и с луками да копьями в руках, но без кольчуг, одетыми в расшитые зелеными нитками белые рубахи. Ветер дул в лицо, и это было на руку, потому что избавляло от комаров.
Старшой поднял руку, подавая знак остановиться. В половине перелета от леса вы-сокий плетень отгораживал возделанную землю. Свиное стадо они раньше услышали, чем увидели - матки с поросятами ломились через чащу, похрюкивая в предвкушении, застав-ляя хрустеть ломающиеся ветки. Показавшись на опушке, первый кабанчик замер, потя-гивая ноздрями воздух, а потом пошел через луг, переваливаясь с боку на бок, вслед за ним потянулись остальные. Плетень повалился от легкого толчка рылом, и тут же орава полумесяцем рассыпалась по полю, аккуратно прибирая зеленеющие ростки.
Пора... Кабан видит плохо, против ветра воинскому человеку подобраться нетруд-но. Первые стрелы, сорвавшись с тетивы, пролетели над полем, чтобы впиться в мясо там, куда метили охотники - каждая под левую лопатку выбранной жертвы. Стая взорвалась пронзительным визгом, матки превратились в воинов - где какая стояла, с того места и бросилась навстречу стрелкам.
...Дикая свинья испокон века привыкла брать дань с засеянного поля, тем самым и человека приохотила к свинине. Разъяренная самка может до смерти затоптать охотника, свинья - противник достойный. Отроки встречали их копьями, с ловкостью, выработанной годами учения, стремительным прыжком в последний момент уклонялись от зверя. Хмелея от боевого азарта, Кларамонда сорвалась с места и бросилась наперерез.
Такой выходки от нее не ожидали, предполагалось, что она как-нибудь перестоит за спинами воинов, а уж ее как-нибудь сумеют защитить копьями. У нее и оружия не бы-ло, кроме ножа - какая же порядочная девушка выходит из дома без ножа ?- который она сейчас держала в руке обратным хватом, словно свинью можно свалить таким образом. Мирогость, стоявший ближе всех, оценил опасность, в два прыжка догнал красавицу, по-равнявшись, на ходу перекинул копье из десницы в шуйцу, сбил с ног ударом освобо-дившейся руки в плечо, разъяренную кабаниху встретил копьем. Копье у Мирогостя было с наконечником как лист, длиной четыре вершка - доброе копье, и древко выдержало, а подбежавший Славой добил свинью.
Храаа! Позже все спрашивали себя, почему, когда прорвавшиеся самки с подсвин-ками уже вереницей бежали через лес, секач-одинец, кормиться обычно выходивший поз-же всех и в одиночестве, решил, вопреки расчетам здравого ума, выйти на открытое поле. Наверное, кабаны, как люди, способны порождать хоть одного из сотни, да умеющего выйти за рамки закона выживания, а может быть, попросту Боги решили - пора Старому уходить в свою кабанью Валгаллу. Как бы то ни было, щетинистый зверь ростом не менее полутора аршин в холке, до того спокойно выжидавший где-то в стороне, пока стадо при-бирало колосящийся хлеб, теперь, ломая кусты, вылетел из чащобы.
В ту же минуту, ни раньше и ни позже, из-за холма появился всадник на рыжем жеребце. Не прикоснувшись к холеной шкуре, в воздухе свистнула-прозвенела нагайка с железными привесками, и умный конь, услышав звук, набирая скорость, бесстрашно по-шел туда, куда направлял его человек, ровно и неподвижно сидевший в седле, держа пику в согнутой руке - навстречу ревущему вепрю. Кларамонда и остальные заворожено смот-рели, как противники сближаются друг с другом. Доскакав, всадник чуть уклонился влево с пути кабана и одним движением руки вогнал четырехгранный клинок под лопатку зверя.
Сдвигая на затылок и набок шапки, стирая со лбов выступивший пот отроки пошли навстречу Пленковичу, который, будто ничего не было, уже стоял на земле - круглое стремя еще болталось в воздухе под брюхом коня. У Кларамонды на башмачок стекала кровь из разбитого колена - ударилась о камень, когда ее отбросил с пути Мирогость. Уз-нав девушку, Чурила вздрогнул, так как не знал, что и она только что подвергала себя опасности охоты, но ничего о том не сказал.
Убитых свиней собирали в одно место, прикидывая, как проще будет довезти на волокушах до замка Чурилы, а секача быстро разделали на куски, в пламени костра став-шие вкусными и мягкими, исходящими густым соком. Сидя рядом с Чурилой, Кларамонда ленивой рукой прошлась по струнам лютни:
-Ворон мой, ворон, темь, да курган, алый костёр у дороги зажгу, ворон мой, во-рон, белый туман залил все травы на берегу, вьётся река тёмной водой - не отыскать до-роги домой!
(Алькор - Ворон мой, ворон)
Луна освещала поле, слабый ветер приятно холодил разгоряченные лица. Отроки прислушивалась к словам песни, а голос Кларамонды, поначалу растягивавший слова, не-спешно набирал силу:
-Ворон мой, ворон, я ввечеру вскрою курган разрыв-травой, ворон мой, ворон, меч заберу, ножны истлели, клинок живой, вьётся река мёртвой водой - не отыскать дороги домой!
Ветер прибавил силы трепетавшим языкам пламени. Кларамонда теперь пела все быстрее и быстрее:
-Ворон мой, ворон, конь вороной, косы расплёл ветер в ночи, ворон мой, ворон, меч за спиной, только полынь в поле горчит, вьётся река тёмной водой -
не отыскать дороги домой!
Струны звенели под напряженными пальцами. Будто утомившись, девушка начала сбавлять ритм:
-Ворон мой, ворон, крылья бы мне, но под крылом море огня, ворон мой, ворон - их уже нет... тех, кто ушёл раньше меня, вьётся река мёртвой водой - не отыскать дороги домой!
Сидевший поодаль на камне Бран слегка изменил позу из-за затекшей ноги и тут же в душе обругал себя - Кларамонду можно было слушать, не отвлекая себя ни единым движением. Сейчас она допевала последние строки:
-Ворон мой, ворон, темь, да курган, ворон мой, ворон, белый туман...
Наутро Кларамонда сказала Чуриле:
-Научи меня владеть оружием.
"Эк придумала" - чуть не сказал вслух Чурила, но промолчал.
Они возвращались в усадьбу Чурилы. Кларамонда сидела на спине рыжего перед Чурилой, на этот раз вопреки своему обычаю свесив обе ноги на сторону, а левым плечом прижимаясь к закованной в броню груди боярина. Заметно отставая, за ними тянулись пешие отроки.
-Когда будет сражение - а какое-нибудь сражение непременно будет, - продолжала Кларамонда, - я нипочем в стороне не удержусь. Во мне бесы играют. Так лучше бы мне знать, как держать оружие.
Тогда Чурила повернул коня в весь, где селяне приветствовали его, приподнимая над головой колпаки, и подъехал к неприметной полуземлянке. Прежде чем он успел по-дать какой-нибудь знак своего появления, дверь со скрипом отворилась, и в темном про-еме появилось лицо Марибора.
Обменявшись приветствиями и привязав рыжего к врытому в землю колышку, Чу-рила указал на Кларамонду, которая нутром поняла, что речь пойдет о ней, и теперь стоя-ла с безразличным видом:
-Мудрый, это женщина говорит, что хочет броситься в первую же схватку, около которой она окажется поблизости. Я еще смогу примириться, если ей там сорвут с плеч ее глупую голову, но я не хочу, чтобы чужой меч или топор повредил такую красоту. Скажи, Марибор, если у нее будут шрамы на лице, ты сможешь что-нибудь сделать?
Действительно, Кларамонда обладала тонкими и правильными чертами, что было не всегда заметно из-за растрепанных волос, а также злого и решительного взгляда. Еще в детстве, когда ее только недавно подарили Маргерии, принцесса однажды решила привес-ти в порядок внешний вид Кларамонды; последняя по своему обыкновению оскалила зу-бы, так как в то время еще не привыкла признавать Маргерию своей госпожой, но та в данном случае проявила непреклонность:
-Не может моя служанка ходить с такими волосами; а ну, стой смирно!
-А ты красивая, - не без удивления сказала она потом, глядя на дело своих рук.
Кларамонда не удостоила ответом; в те поры она презирала все, что ее окружало, презирала Званштейнский замок, холмы и леса в округе, непохожие на окрестности ее родного Арелата, разве только поневоле отдавала в душе должное тому обстоятельству, что Маргерия, будучи слабее, дралась с ней всегда сама, никому не позволяя вмешиваться. Но с того дня Кларамонда не противилась, когда госпожа причесывала ее.
Марибор подошел и прикоснулся пальцами к подбородку Кларамонды, которая не пошевелилась, только пристально посмотрела в глаза волхва. Марибор улыбнулся такой улыбкой, какой, наверное, мог бы улыбаться Один или кто-то Ему подобный, так что даже Чуриле стало не по себе.
-Пускай делает что хочет, - сказал старый волхв. - Я, Марой избранный, обещаю тебе - если железо порвет эту кожу, я смогу затянуть так, что никто не заметит шва.
Сказав так, Марибор вернулся в землянку и затворил дверь, а Чурила, в задумчиво-сти, снова посадил Кларамонду на рыжего и поехал в свою усадьбу.
...Даже юношу трудно учить владеть оружием, если он с малых лет не посвящал себя изнурительным воинским упражнениям. Что же говорить о девице? Полагаясь боль-ше на обещание Марибора, Чурила показал Кларамонде несколько приемов, которые она повторяла снова и снова, пока не утомлялась. Удалось подобрать для нее меч, достаточно легкий, чтобы его могла удержать в руке женщина - с длинным и узким клинком, клейме-ным неведомым знаком, и удобной для пальцев рукоятью.
...Кларамонда как в воду глядела - не так уж много дней прошло, прежде чем под-вернулся случай применить в деле умение. Недавние вассалы, и, как в те годы писали ара-бы, "острие в руках русов", печенеги все больше наглели, чувствуя слабость киевского князя. Какая-то шайка степных бродяг снова, как прошлым летом газии, рискнула нале-теть на Чурилину весь.
Кларамонда в ту ночь, как и в другие, была с Чурилой. Боярину было достаточно сквозь сладкий сон услышать доносящийся шум, чтобы вскочить с ложницы и стреми-тельными движениями облачить себя в воинские доспехи, но и Кларамонда, пробудив-шаяся почти также быстро, выскользнула из светёлки, едва успев набросить на себя свое красное платье, которое она обычно носила. Понимая, что Кларамонду нельзя удержать, если она чего-то хочет, Чурила скрипнул зубами и сказал Честмиру, Сбиславу и Путше:
-Следите за ней, чтобы она не подвернулась под печенежью стрелу, меч или копье.
Трое отроков неотступно следовали за Кларамондой, и никто в дружине не считал, что это дело не стоящее; Чурила же на рыжем помчался прямо на врагов, думая о том, как бы побыстрее окончить дело. Его, как видно, узнали, потому что сразу несколько стрел сквозь ночную тьму полетели навстречу боярину - он сбил их щитом, и сам потом немало дивился, что рука успела так ловко повернуться, и вспоминал свои прежние стрелы, кото-рые в молодости он лихости ради надрезал так, что свистели они на лету.
...В темноте Килдарь, конечно, не видел, кто перед ним, только силуэты четырех славян, державшихся вместе, словно костяшки бьющего кулака. Из горящей веси выбежал мужик, достаточно смелый, чтобы попытаться ударом косы зацепить кого-нибудь из степняков, Килдарь легко уклонился и одним взмахом сабли перерубил древко косы, а по-том бросился навстречу четверым, зная, что несколько собратьев, всего на полшага отста-вая от ханского брата, повторят его движение. Железо встретилось с железом. Кларамонда видела перед собой только силуэт бойца в высоком башлыке на голове, и желала только одного - достать врага клинком, почувствовать, как бежит кровь по лезвию. А трое отроков думали о том, как не позволить степняку дотянуться до Кларамонды, и так был силен их напор, что кто-то из дружков Килдаря вдруг, сломавшись духом, подался назад, оступился и упал на землю, не успев вступить в драку. Сам Килдарь успел саблей ударить по щиту и Честмира, и Сбислава, но выдержали щиты, и тогда, видя что ему не устоять, брат Темира ловко укрылся за спиной одного из своих, а там и побежал, пригнувшись, в душе ругая себя и своих, за то что оставили спины коней (ах! вечно-то удаль губит кангара!), торопясь насладиться телом пленных славянок прямо в их домах - изголодались воины, печенег не араб, мальчиками для этой цели брезгует. Видно, рано было считать Русь легкой добычей, успех под Василёвом многим вскружил головы, шутка ли, сам великий князь русов прятался под мостом.
Возвращаясь с боя, Чурила искал глазами Кларамонду, торопясь узнать, что с ней. Новоявленная воительница брела по полю, и кровь из рассеченного плеча пятнала ее путь, а с лезвия меча, как она и хотела, стекала чья-то чужая кровь. Глядя на освещавшую мрак луну, Кларамонда пела на языке, незнакомом Чуриле и другим воинам:
Belle qui tiens ma vie Captive dans tes yeux, Qui m'as I'?me ravie D'un souris gracieux, Viens tot me secourir Ou me faudra mourir!
Красота, которая удерживает меня в плену твоих глаз, которая очаровывает меня своей улыбкой, приди же спасти меня, или я должна буду умереть!
(Ангел играет на лютне, взято со страницы vk Олега Верещагина, перевод мой - Ликол)
Некогда в Званштейне Маргерия, послушав игру и пение Кларамонды, воскликну-ла:
-Видно, сглазили мою сестрицу менестрели, которые приходят из итальянских зе-мель, а может, с юга Франции - вот уже целый час она сидит и воет, дергая пальцами струны лютни.
Чурила спешился, поддержал Кларамонду, которая продолжала петь.
...Марибор пришел взглянуть на кровавую рану, снова улыбнулся как тогда, возле своей землянки, сказал:
-На такую рану я не буду тратить свое искусство, и так заживет.
* * *
Вечер на дворе, в очаге огонь пылает, Кларамонда полулежит на лавке, плечо у нее перевязано расшитым убрусом, рядом с ней миска малины в меду. Пренебрегая лакомст-вом, Кларамонда желала использовать бездельное время, чтобы расспросить Пленковича:
![[]](/img/l/likol/bso-2nowajaglawa/klaramonda-1.jpg)