Шестьдесят лет назад, вскоре после завершения второй мировой войны, Ж. Дюмезиль в своей книге 'Локи' написал: '... он сбил с толку, замучил, запутал все школы толкователей, и трудно даже перечислить те логические несуразности и противоречия, которым довелось свидеться в образе этого персонажа'.
Вот славная рекомендация! С таким существом трудно не захотеть познакомиться поближе. Уж во всяком случае - он вызывает большее любопытство, чем ординарный как молоток Тор. Или Индра. Или ближайший их родственник Зевс. Особенно, принимая во внимание то бесплодное мыслительное напряжение, в которое он ввергает многочисленных исследователей, от Я. Гримма до В. Топорова. Вот, например, Е. Мелетинский, заканчивая свою статью о Локи в замечательном сборнике 'Мифы народов мира', не находит ничего лучше, как всего лишь свести в единый перечень все обнаруженные характеристики этого персонажа. И отказать ему в простом понимании: '... [Локи] комически-демоническая фигура, отрицательный вариант культурного героя и мифологический плут-трикстер с отчетливой хтонически-шаманской окраской'.
Н-да. Трикстер с отчетливой хтонической окраской. Весной линяет. На север и очень быстро.
Что же такого привлекательного в этом Локи, помимо его принципиальной не-интерпретируемости? Помимо его прозвища 'Отец лжи', так заворожившего христиан, полагавших это имя забронированным за сатаной?
Его абсолютная естественность и обыденность. Поведение Локи, столь загадочное и необъяснимое в рамках мифа, совершенно нормально и узнаваемо в каждодневной жизни.
Вот прекрасный пример. Умерла жена короля лейнстерцев Ронана, и взял он себе молодую прелестную девушку. И возжелала она симпатичного сына короля от первой жены. А тот отказался. В итоге - восемь трупов, несколько хороших стихов и сага 'Убийство Ронаном родича'.
Значит ли это, что виновница произошедшего есть культурный герой? Или сам вдовец Ронан, который сдуру женился на молоденькой, и есть главный вредитель самому себе и всем остальным?
Нетрудно ответить. Некий персонаж, так и оставшийся неназванным, рассказал королю, что 'в Дун Собайрхе есть прелестная девушка'. А дальше все уже само закрутилось.
И кто же этот неизвестный?
Угадайте с трех раз.
Другой пример. Сидели как-то у Петровича гости. И Маринка сказала: 'А знаешь, Серега, что Саня тоже десантник? Надо вам вместе выпить за десант'. Но комбат Саня оказался из дэшэбэшников, а старлей Серега - из эрдэгэшников. И не знала дура-Маринка, что диверсанты не любят штурмовиков как кошки собак. И наоборот.
Погиб диван, погибло пианино, самого Петровича, хоть и был не при чем, забрали в ментовку, а Маринке достался фингал. Чуть ли не месяц она пыталась вспомнить, кто ж ей мимоходом сказал в коридоре, что Саня - десант. Так и не вспомнила.
А никто не говорил. Отец лжи на ухо шепнул. Жизнь культуры так устроена. Если б не Маринка, никому бы и не вспомнить о той пьянке. А сейчас - пожалуйста. Восемь лет прошло, а полет Кавторанга на пианино 'Аккорд' и финальное их адажио - вечно живая легенда.
Впрочем, функций у Локи гораздо больше, чем просто побуждение к действиям и провокация развития сюжета. Это, к тому же, совершенно неверные, некорректные формулировки.
Трикстер
Считается, что трикстер есть брат (близнец) культурного героя, который заключает в себе универсальный комизм; с помощью этого комизма он преодолевает чрезмерную упорядоченность Мироздания. И, разумеется, этим способствует 'развитию сюжета мифа'.
Так-то оно так, да только чушь все это. И с братом-близнецом, и с комизмом. Это все как раз и есть поздние культурно-героические напластования. А реальное, первичное трикстерство, оно совершено в другом.
Мифология складывается из нескольких обстоятельств. Во-первых, из шаманской действительной практики. Со всеми ее элементами и персонализациями, которые встречаются шаману во время камлания (т.е. шаманского путешествия). Во-вторых, из нормы психических и умственных реакций обычного индивида на достижение пиковых состояний - ужаса и вдохновения.
Так, мы хорошо знаем, что змей Вритра, противник громовержца Индры, есть никакой не змей, а тот же самый Индра, только из предыдущего цикла. То психическое образование, точнее - психофизиологическое - которое был Индра (и все остальные боги), когда он победил своего врага и заполнил собою вселенную, - вот это состояние, которое было, но потеряло статус освоенности, которое уже не принадлежит нынешнему Индре, а есть память всего коллектива, но память гораздо более фрагментарная и менее детализированная, чем само по себе было переживание - вот оно, эта сильнейшая и разорванная (т.е. не целостная и не детализированная) эмоция и становится, не в состоянии быть освоенной - чуждым.
Это чуждое теперь есть 'Вритра'.
Вообще, двойственность, бинарность есть прежде всего не физиологический - в смысле биологический - факт, а свойство сознания и/или психики. Простая повторность памяти, которая утверждает, что 'ЭТО' и - через мгновение - 'ЭТО же' не есть тождество, а - противопоставление.
Возвращаясь к Локи - при чем здесь Вритра?
О нем мы вспомнили затем, чтобы утвердить: любой 'брат', 'близнец', 'дубль', хоть бы антагонистический, есть тот же самый персонаж, только из другого (пред- или после- шествующего) времени.
Тем не менее, Вритра враг. А Локи - друг. Такой, что и врага не надо. Но в раннем божественном разделе индийской мифологии такого персонажа как Локи просто нет.
Среди вполне однозначных - в сравнении с Локи - богов в индийском пантеоне есть разве что один персонаж, частично напоминающий некоторыми своими действиями модель поведения скандинавского великого шутника. Но он формально даже не бог, а лишь его заменитель. Это лже-Индра.
Был такой мужик, Нахуша. Царь. Из хорошей семьи. Так вот, после того, как Индра победил Вритру и в ужасе от собственного величия сбежал на край света прятаться в травинке, на его место сел этот самый Нахуша и назвался Индрой. Почудил он тогда не хуже Локи. Поиздевался над богами всласть. И, вроде бы, даже поимел индрину жену. В общем, добился своего - прокляли его брахманы и превратили в гигантского змея на тысячи лет.
// Кстати, в змея - т.е. во Вритру? Или в Валу, другого змеюку, тоже прибитого Громовержцем в свое время? Не важно как называть, главное, чтобы преемственность не прекращалась: громовержец-змей-громовержец-змей-... //
Впоследствии, по мере развития индийской мифологии, а особенно ее героической части, функции провокатора и почти-Локи начинают брать на себя и Индра, и Шива, и Вишну, и другие 'высоко сидящие'. Но более всех, конечно, Индра. Он частенько ходит среди героев (в индийской традиции функции героев частенько выполняют праведники) в чужом обличии и подбивает их на такие поступки, которые они бы ни за что по собственному разумению не совершили. А непосредственно в героическом разделе индийской мифологии есть уже отчетливо 'локистое' поведение. Например, в Махабхарате жест 'саморазрушения для развития сюжета' исполняет Юдхиштхитра (царь и старший брат, аналог верховного бога), проигрывая в кости все свое царство и себя с братьями впридачу.
У скандинавов функции Локи, как это ни странно, в героическом разделе исполняет сам Один. Точно так же как Индра или Зевс переодеваясь в чужое платье и надев чужую личину. И провоцируя героев на казалось бы совершенно дурацкие поступки. Больше того, именно Одина зовут Хникаром, 'сеятелем раздоров', и одну из своих своих самых наглых шуток - воровство ожерелья Фрейи - Локи исполняет по просьбе Одина. В скандинавской традиции никто более не способен - кроме отдельных сверх-одаренных великанов - на шаманство уровня Локи и Одина.
Никто не знает, что делал Один, когда висел на дереве?
А что тут знать. Был Локи.
Да, кстати, вот пример еще одного 'Локи'. Бог-Отец под видом Христа спровоцировал публику на такой мощный культурный героизм, что скандинавскому его коллеге даже и не снилось. Разве можно сравнить жалкие 600 лет жизни скандинавского пантеона и почти 2 000 лет для христианского?
Отец лжи реальности
Повторим еще раз, полагать, будто функцией Локи является развитие сюжета - неправильно. Как, впрочем, и называть его акции 'деятельностью культурного героя' (не важно с каким знаком - плюс или минус).
Это не имеет никакого отношения ни к культуре, ни к героизму, ни к развитию. В суфической традиции есть такой замечательный термин 'гнев единства реальности', 'и-хадийят-и-хак'ики'. Суть его заключается в том, что мироздание, придя в свое идеальное - целостное, единое, хорошо структурированное, обустроенное - состояние, уничтожает себя.
Т.е. вот оно стало совсем хорошо, а следом надо это хорошее ликвидировать. Зачем? Почему?
Дело в том, что образ, дух совершенства испытывает жгучую ревность к своему воплощению. И уничтожает его.
Кстати сказать, будь суфии более персонажно ориентированы, как славяне-скандинавы, скажем, или древние греки, они наверняка нашли бы для обеих этих сущностей собственных божеств, с именами, атрибутами и свитой. Но суфизм, как и поздняя абхидхаммистская традиция, преодолел уже этот этап и именовал логические позиции не персонально, а функционально.
Вот, собственно, и все про Локи.
Еще раз, чтобы это было сказано.
Локи - это Один. Это один и тот же шаман, который и создает мир, и разрушает его. Но разрушает частично и регулярно, просто, чтобы не создать окончательно. Потому что окончательное созидание предполагает окончательное разрушение.
Локи - это распределенный Рагнарек. Это Рагнарек, который всегда с тобой, небольшой местный дубль отдаленного конца света, который своими минималистскими повторениями отодвигает самого себя в неопределенную даль.
И кстати, о вульгарном этимологизировании. Оно, если честно, не вульгарное. Оно варварское, дикарское. Оно иноязычное. И кажется полным бредом, если не знать одного забавного обстоятельства: язык Поэзии - един. И как не отказывайся от этого очевидного поэтам факта, а любое славянское сознание обязательно привносит в имя 'Один' коннотацию уникальности, единичности. Первичности, наконец. И точно так же любой 'ром-герм', вкупе с отдельными славяноязычными пользователями пусть даже совсем уж вульгарных латинизмов будет видеть (слышать) в 'Локи' - 'здешнесть', 'о-пределенность', 'о-граниченность'. Локи - это не просто хтонический (изначальный) шаман и гений локуса, он и есть воплощение этого локуса, этой земли. А Один есть персонализированное божественное воплощение Локи.
P.S.
Дважды два - пять
Мы не упомянули еще об одном обстоятельстве, говоря об удвоении сущностей. А именно о том, что это удвоение само не одинарно. Ведь коллектив, социум, внутри которого и разворачивается все мифологизирование проявлений психики и/или сознания, тоже состоит из частей. Как минимум - из двух не очень дружественных друг другу сообществ. Племен. Этносов. Местных и пришлых, короче говоря. Которые промеж себя имеют устойчивые отношения. Настолько устойчивые, что боги племени А есть демоны племени В.
Разумеется, в итоге образуется племя С. И все конфликты утрясаются в мифических боевиках и мелодрамах. Но надо иметь в виду, что двойственность первичная, психофизиологическая, накладывается в итоге на двойственность вторичную. Условно этническую. И слегка смещает акценты. И вот мы видим, что Локи есть прародитель титанов (прикованного Фенрира, земного хребта - Ермунгад и т.п.), есть отец конца света и наверное, тогда уж, начала. А значит и Одина, и прочих ванов, асов, турсов и т.п. А вместе с тем, он шут, актеришко, болтун и мелкий пакостник.
Так потому, что он, кроме всего прочего, был Одином племени А, а Один - Одином племени В. Не так однозначно, конечно, но приблизительно. Особенно, если учесть, что мифологии создаются в тот промежуток времени, когда почти на равных сосуществуют племена и А, и В, и С. Поэтому два раза два есть четыре, а все это вместе есть пятое. Иное.