Вечер придает мысли ясность. Так происходит каждую ночь. Вчера.
В июле этого года мой дед умер. Кровной связи у нас не было, он - отчим моей мамы. Наверное, не стоит вдаваться в подробности его жизни, но пил он страшно, много и всю свою сознательную жизнь. Уже на моей памяти, будучи законченным алкоголиком, его посещали 'лунные сны'. Он ходил, говорил, передвигал мебель во сне. Мне это казалось смешным, а бабушке - страшным. От чего зависели хождения деда по дому сказать сложно, он всегда был пьян - это точно.
Постепенно алкоголь довел деда к 'белочкам', но в трезвом виде он всегда выглядел прилично, естественно в этом есть и бабушкина заслуга. Однажды, он упал, но это было не первым публичным падением деда - и никто не удивился. Но после этого случая - он начал хромать. Трезвым он ходил ровнее, но едва, перебрав алкоголя, начинал волочить ногу и падать на ровном месте. Было страшно смотреть, а бабушка злилась.
Со временем, дед начал ходить с костылем, а пьяным, с напутствиями бабушки еле доползал в постель. Он умирал. Это было видно, но в смерти нет ужаса.
Когда началась война моя семья, включая деда и бабушку, осталась на поле сражения. Но куда бежать старикам, когда битва идет в городе? Из-за постоянной стрельбы они были вынуждены ночевать в подвале. Благо, что он был. Условия пещерных людей подрывают здоровье, особенно стариков.
В молодости у деда был туберкулез, где он его взял - поймите сами. Тогда дед его недолечил, уж больно привлекательными оказались медсестры. Бабушка терпеть не стала и деда отправили домой. Курил он много и все подряд.
Спустя несколько месяцев проживания в подвале Александр Васильевич слег. Это не было шоком или ударом, просто дед стал еще большей обузой для бабушки. Отсутствие денег, коммуникаций и связи стало началом ада для этой семьи. И какой грех совершила моя бабуля?
Роковая болезнь деда стала не только его кошмаром, но и моим. Я много месяцев над этим думаю и все никак не могу найти ответа: в чем наша связь? Я ведь не его кровь.
С глубокого детства я вижу вещие сны. Для меня это стало нормальным еще тогда, а сейчас меня удивляет, что иногда их нет. Возможно, мой интерес повлиял на то, что начало происходить.
С того момента как деда заболел мне начал сниться его дом. Он был не бабушкиным, хотя она давно переписала его на себя, а именно деда. Александр Васильевич в нем вырос, состарился и должен был умереть. Но он не умирал, в том смысле что смерть не приходила. Я мало знаю о его болезни, но то что есть и так достаточно.
Дед из тех людей, кто не любит ходить по больницам. Такие пустяки как насморк или кашель его не пугали, он лечил их водкой. Чаще - помогало. Но тут проблема стала серьезней - у деда температура 40 градусов. На протяжении двух месяцев. От такой температуры как говорят 'сгорают'. Но дед не сгорел от водки, не сгорал он и от высоченной, по меркам медиков, температуры. Было странно, но он жил.
Наконец, Александр Васильевич сдался, нет, он не умер. Просто поддался на уговоры бабушки и его увезли в больницу, на обследование. Через неделю его вернули с двумя один другого страшнее диагнозами. Рак легких и предстательной железы. Это был конец, так подумал бы каждый, но для деда это было началом конца. Не стану вдаваться в подробности его мук, хотя они то и послужили причиной появления моих.
Рак съедал деда изнутри и с разных направлений. Он жутко мучился, бредил, не спал ночами, так говорит моя бабуля. Но я думаю по-другому. Он спал, просто не в привычном для нас смысле.
В то время я жила на квартире, далеко от родины своего детства. Мое жилище снилось мне не впервой. Но что-то пошло не так. Уж больно мрачной была обстановка. Коридор, с которого и началось мое путешествие, был полон, если так можно говорить о людях, моих подруг. Не то чтобы мы крепко дружили, но проучились в школе 10 лет. Две из них мне были безразличны в принципе. У нас складывался интересный разговор, в котором я ничего не решала. Мы собирались куда-то идти. Скорее это был магазин с одеждой. Содержание этой части сна не столь важно для моего рассказа. Перемещались мы по тоннелю, и вскоре нас оказалось двое и были мы в магазине с вещами. Ничего ужасного в этом нет. Обычный девичий сон. Тоннель. Вещи. Все было в норме.
Магазин выглядел, мягко говоря, странно. Отделения с вещами очень плотно располагались, было ощущение, что находишься не в помещении, а в чьем-то шкафу. Маленький проходик привел в дом моего деда. Такая себе Алиса в стране Чудес. Но во сне, как спящую меня это мало удивило. Блуждая по дому, я нашла комнату, которой раньше там не было. Единственным ее свойством и странностью было то, что она сверху донизу, от потолка до пола, вместе со всей имеющейся мебелью была оклеена дешевыми черно-белыми, в психоделический цветочек обоями. Было жутко, но не особо и страшно. Мне просто захотелось выйти. И я вышла.
Следующей картиной, представшей перед глазами, стало помещение с жутким желтым светом, очень похожее на вестибюль школы. Я почему-то заняли оборонительную позицию в углу. Прямо был выход или вход в еще какую-то комнату. Слева от меня была стойка, которую ставят в барах, библиотеках или канцеляриях... На ней стояли горшки с цветами, такими же старыми как краска на стенах. И этот жуткий желтый свет. Я вышла.
Выход мой не был выходом из сна. Я снова оказалась в доме деда. Он лежал на кровати. Его тело было иссохшим, худым и усталым. Старик был мне рад, но радость не доставляла удовольствия. Странности настораживали. Запах смерти словно витал в воздухе, нет, им был пропитан дом. Но в нем не было жутких картин или монстров, как в дешевых фильмах. Нет. Это было простым пространством, своеобразным переходом из мира сна в мир смерти и постоянства.
С другой стороны дома было бабушкина спальня. С ней у меня связано много детских воспоминания. Это самая теплая комната в доме и в ней мне была отделена самая большая кровать с мягкими, всегда взбитыми, перинами. О, это самая сладкая постель. Во сне образ детской спальни был изуродован полностью. Мрачная комната, тона мебели и стен - 50 оттенков серого, выглядело, словно под пятью слоями пыли. И меня тянуло сверхъестественной силой зайти в бабушкину спальню.
Я аккуратно остановилась у самого края порога, в левом углу стояла кровать, та самая, из моего детства. Затертое, пропитанное потом и человеческим салом, постельное заставило остановиться. Мой, и без того воспаленный мозг рисовал образы грязной оргии, проходившей здесь и что самое ужасное с моим участием. Мысль была абсолютно нереальна, но плотно села в памяти. Мне надоело стоять и я - повернулась...
Бывают сны, когда события развиваются как сюжет голливудского фильма. Вокруг светло, красивая яркая обстановка и все поют и пляшут. А бывают сны, когда света нет. Свет это я. Нет входа, нет смысла, нет динамики. Нет ничего, что могло бы понять, что это я, мое собственное подсознание. Особое внимание стоит всегда уделять свету. Если он есть - это сон. Если его нет - это не твой сон. Или даже не сон.
Передо мной стоял дед. Его одежда была обычной, он всегда одевался в одном, если можно так говорить о вещах тракториста, стиле. А рядом с дедом была, я не говорю стояла, тень. Образ, силуэт, очертания абсолютно черного мужчины. Не в том смысле, что он был негром, нет, это была черная тень. Сгусток чего-то темного, холодного и точно не земного. Мне стало дурно и ноги понесли меня прочь из дома.
Я открыла входную дверь аккуратно, потому что иногда у самого порога, на низенькой табуретке башмачника сидел дед. Это было одно из его любимых мест, ему нравилось там курить и читать Шолохова. Все тома его сочинений были перечитаны десятки раз. Я не знаю, как можно читать одно и тоже десять раз подряд, но дед читал. Иногда, я бывало и спрашивала, что за интерес в этих книгах, но Александр Васильевич предпочитал отшучиваться. И вот сейчас он тоже там сидел, курил и ждал меня.
Когда в жизни происходят неприятные и сложные ситуации возникает страх, сердце начинает биться быстрее, давление повышается, и дрожат руки. Мозг лихорадочно пытается справиться с проблемой, выдумывая решение. Когда ясная мысль таки приходит, картина проясняется и организм начинает успокаиваться. Все нормализируется и страх отступает. У вас были кошмары?
Внутри меня все бурлило, казалось, что сердце переместилось в голову и неистово стучало там. Я была не в себе, мной руководил самый надежный из инстинктов. Я хотела выжить, но ничто открыто не покушалось на мою жизнь. Это был первородный страх. И тут дед начал говорить то, от чего мой просто жуткий сон превратился в кошмар.
В таких снах не бывает спасения, ощущения защищенности и того, что все переменится. Того самого чувства, которое в реальной жизни ставит все по своим местам и спасает от разрыва сердца. В аду нет времени.
Я была в этом сне не первый раз и неоднократно посещала КОМНАТУ. О ужас, о боги! Дед говорил что ЕМУ нужна я и он хочет дать мне силу. По его словам, я, чуть ли не сном ранее, вышла из этой комнаты вполне довольной.
Комната являлась своего рода ловушкой времени, минута в ее пределах превращалась в неделю. Я не верила такому феномену, уж больно все напыщенно и пошло. И как всегда, во всех странных и дурных ситуациях я решаю проверить. Что такого таит бабушкина спальня.
Я опять прошла по дому, дошла к спальне и просто в нее зашла. Ничего не произошло, потолок не падал на мою грешную голову и пол не трескался, и оттуда не появились языки пламени.
В образе детектива осмотрела комнату, ничего особенно. Обстановка выглядела так, как я ее запомнила. На шкафу лежали бумажки, разнообразные обрывки, вырезки, в общем, все то, что так любит собирать моя бабуля. На окне висели шторы, гардина и много пыли. Стояли стулья с небрежно брошенной на них одеждой. И в углу кровать, с грязным постельным. Мой интерес пропал и я решила уходить.
Едва переступив порог, я увидела освещенную комнату, она в доме есть и по сей день. Но что-то было не так. Свет исходил из ниоткуда. Было светло и в тоже время мрачно. У порога стоял дед, его вид меня напугал, он выглядел опять пустым. А вот рядом с ним стоял, парил в воздухе или просто был Тень. Я говорю был, а не была, потому что это был он. Никак такая темная сущность не могла быть ЕЮ.
Особый ужас навеивала мысль что я была в той комнате раньше и что нет из нее обычного выхода. Если пробыть в ней несколько минут, то за ее пределами пройдет неделя, а то и больше. Это ловушка, жестокая страшная ловушка и никто в ней не держит. Там нет оков и узник не сидит, как дворовая собака, на цепи. С чего у меня возникла такая идея не знаю, но страшно от нее становилось невыносимо. Но меня опять тянуло в комнату. Я боролась со страхом и желанием туда вернуться.
Поблуждав по хоромам деда я снова наткнулась на эту комнату. Мой интерес поборол страх и я в нее вошла. В самой комнате не было ничего, что могло бы напугать человека. Жуткой была кровать в которой мне казалось я была раннее. Эта комната одной стеной соприкасалась со спальней деда и мне как прирожденному детективу показалась неплохой мысль узнать у самого деда что тут происходит. Я пошла к нему, но в комнате его не было. Нашла я его курящим на пороге. И то что он начал говорить напугало меня до дрожи в руках.
Говорил он мягко, как бы успокаивающе. Та самая тень - есть мужчина, сам, мать его, дьявол. Для чего ему нужен был дед я не поняла. Но в моем мозгу прочно засела мысль что ему нужна я. По рассказу деда я не первый раз вот так прихожу в его дом, а на той кровати, что вселяла ужас, у нас происходила дьявольская оргия. Регулярно. Моему ужасу не было границ. Но я по-прежнему не просыпалась.
Идти, бежать, спасать себя и свою, не очень то и белую душу. Бывает, что манит и завлекает, то что в принципе и не нужно, но сопротивляться этому невозможно. Я хотела уйти и хотела знать, что будет дальше, но ноги уже несли меня прочь, по темной и серой дороге, несуществующей улицы. Давящая дымка, мрачная и густая, как табачный дым, парила и зависала вокруг, казалось, что кто-то пристально смотрит и играет мной, как марионеткой. Жутко. Бежать.
Бабушкин дом находился на углу улицы, в самом ее начале, и чтобы пройти на любую другую времени много не понадобиться, даже если ползком ползти. Время тянулось или не существовало вовсе, я шла по знакомой с детства местности, но она повторялась, будто я иду по кругу. Иногда такое бывает, когда мысли поглощают настолько, что управление телом происходит автоматически.
Деда был хорошим работником, от слова раб, и в каком бы состоянии он не был вечером, утром всегда шел на работу. А в конце дня, уже был навеселе... И когда он понимал, мне так думается, что веселье не полное и хотелось добавить, брал велосипед и мчался к ближайшему магазину, за добавкой. Никогда он не привозил ее домой, употреблял по дороге или прямо не месте.
В детстве я любила ходить к бабуле в гости, мне нравилось быть с ней, ее мягкость и доброта привлекали. И бывало, она брала меня с собой на рынок, когда была зима или холодная осень, мы шли за руки. Она всегда брала мою руку и согревала пальцы. Однажды, мы шли по тому же переулку и встретили деда, он вел велосипед или велосипед вел его. Тогда я не знала слова 'симбиоз', но пример соития человека и техники застрял в памяти на долгие годы. Даже бабушка тогда рассмеялась.
Липкая, тягучая улица, серые когда-то родные дома и непрекращаемая жуть, тяготили и ужасали мое сознание. Из облака мрачной пыли вышел дед, все с тем же велосипедом, или может с другим, ибо терял он их постоянно. Его намерением было проводить меня, он держался на расстоянии и шел...Мне захотелось его увести оттуда, спасти, может не совсем родного, но явно не чужого человека. Иногда родственные связи не имеют значения, и благие желания направляются в самое неожиданное русло. Помешать черным планам и спасти грешную душу, вырвать из лап всезнающего.
Мы шли, я что-то ему говорила, хотела вразумить, но он не слушал, был пустым и отстраненным, как тогда в доме. Бесконечности не существует, ибо если не было ее там, то нет и нигде. Передо мной появилась граница света, все вдруг стало необычайно ярким, но без красок. Яркий, режущий блеск, как искры перед глазами от дикой боли. Постепенно я начала различать цвета, затем и силуэты. По статистике, данной американскими учеными, человеческий мозг обретает свойство запоминать информацию примерно в возрасте двух лет. И, анализируя воспоминания, я прихожу к выводу, что не могу помнить себя в возрасте младенца.
Передо мной было два лица, мужчина и женщина, молодые, улыбающиеся. Они радовались мне, я их видела. Затем, как в хорошем фильме, ракурс изменился и стала видеть себя их глазами. Я действительно была ребенком, совсем маленьким, скорее всего девочкой. Была это я или любой другой ребенок не знаю. Но потом радость стерлась с их лиц, они становились старше, старели, появились морщины и черты стали грубее, глаза потускнели. И все опять превращалось в ужас. Такая неподдельная жестокость с ЕГО стороны, дать маленькую надежду и затем отобрать все, до дна, не оставив и малейшего шанса, самой узкой лазейки для счастья. Я чувствовала их любовь и радость, а затем, их лица изуродовал ужас, и из глаз потекла кровь...
Когда приходит глубокий сон, мы обычно не двигаемся, замираем и не изменяем положение тела вплоть до пробуждения, а проснувшись, чувствуем онемение. Да, это оно. Я онемела, все вокруг ломалось, раздавались выстрелы, крик раненного животного, который получил удар, не ожидая его. Разрушенные дома, сломанные судьбы, оружие и грязь. Крик отчаяния и боли, осознание необратимости и неминуемости собственной смерти. Разочарование в жизни, непонимание смысла таких мучений и такой жестокой кончины. Миллионы, заведомо мертвых людей, рожденных, чтобы умереть во славу, не менее мертвых, но более могущественных мертвецов. И я не проснулась, вокруг была смерть, не трупы, глупые люди, а смерть. Это было ее королевство, ее обитель, а я всего лишь забредшая душа, чья боль привела в ад.