Аннотация: Меня попросили написать экологическую сказку, а получилась, как всегда, философская юмореска. так, маленькая сказочка, которую я настучала, сидя в Таврическом под осиной.
Эта Луна сводила с ума нас обоих. Мы были единогласны и неделимы, если дело касалось Луны...
Стоп-стоп, думаю, никто ничего не понял. Мы -- это я и растущий справа от меня Клен.
Я -- Осина. Самое несчастное дерево во всем городском парке. Если бы не это предание, будто якобы на ветвях моей пра-пра-еще много пра-бабушки повесился Иуда, то моя репутация приличного дерева была бы безукоризненной. Да еще эта легенда, про вампиров и осиновые колья... Одним словом, ко мне история несправелива.
Я расту на небольшой поляне, недалеко от озера, от холодного голубоватого овала. Рядом со мной живут шумная болтушка Березка, цветной Клен и совсем еще молодой Дуб. Березка была своя для всех -- никто не мог противиться этому обаянию, этой простоте. Дуб -- вопреки представлениям о старом, мудром дереве, был угрюмым, грубоватым. В общем, будь он одним из этих забавных людей, я бы назвала его подростком. А Клен -- цветной, яркий, осенью именно он был в самом центре внимания. Но, не могу сказать, что он был от этого в восторге -- земля вокруг него была вечно вся вытоптанная, а для деревьев хорошая земля очень важна -- мы дышим через землю, мы питаемся в земле.
Так вот, я и Клен имели неуемную страсть к Луне. Луна была коварна и появлялась далеко не каждую ночь. Поэтому,еженощно мы не дремали, мы ждали ее появления. Есл нам везло, и Луна выходила на небо, мы могли рискнуть с ней заговорить. Конечно, она нам не отвечала. Но все равно, мы продолжали говорить. Про себя, разумеется. Если уж совсем честно, то я узнала, что Клен говорит с Луной, только когда он сам мне об этом сказал. На этом мы и сошлись -- других поводов поговорить у нас не было.
Я спрашивала у Луны, почему она такая красивая. Клен спрашивал, почему она такая далекая. Я не знаю, хотели ли мы услышать от Луны ответ... Честно, не знаю.
Наша поляна находилась, судя по словам людей, в центральном парке. Ходили сюда все, кому не лень. Кому лень, расшевеливали конечности и тоже ходили. Меня люди немного раздражали -- бегают, шумят, тарахтят, жвачки свои мне в кору лепить пытаются.... А иногда люди рубят нас -- это совсем уж плохо. Однако, садовников я любила. Садовники чистили мне кору, разрыхляли землю. Это было истинным раем -- если вы не дерево, вы не поймете, о чем я.
На поляне часто собирались стайки девочек, явно только окинувших школу, группы панков с приёмниками -- брр, панки включали такую громкую музыку, что у меня аж корни тряслись, хотя,слова у панковских песен были классные. Бывало, приходили старички и старушки -- истый рай, они не шумели, только тихо переговаривались тихонько меж собой, да безмолвно глядели на светлое небо сквозь наши ветви. На скамейке под Кленом вечно сидели подростки, сидели на спинке скамейки, ногами на сиденье. Дуб облюбовали панки, он весь был исписан и изрезан из лозунгами и символикой, бедняга. Мамочки с детьми чаще сидели у Березки, а на моей скамейке не сидел почти никто. Иногда приходил молодой человек с ноутбуком. Он вечно садился на скамейку, что-то печатал часа два уходил. Что он печатал, я не видела- далеко все-таки! - но усвоила, что это что-то художественное. Как я это узнала? Однажды к нему подошла некая девушка, позвала его по имени, он с ней поздоовался, а она спросила: "Ну, как там твоя повесть?". Вот так я поняла, что он пишет какую-то повесть. А, может, уже даже закончил ее и начал новую.
Все мы на этой поляне немного боялись, что постареем, начнем разваливаться на щепки, и нас срубят. Однажды я видела, как это происходит. Недалеко от меня рос старый-старый Ясень. Этот Ясень был действительно древним, уже весь расслаивался и превращался в трухлявую колоду, но всеравно был очень уважаем. Еще бы -- шутка ли прожить столько, сколько он! Это не каждому из нас под силу! В общем, прошлой весной к нему подъехали двое крепких ребят с топорами, да срубили его... Одному я рада -- Ясень был настолько стар, что почти все время проводил в некоем забытье, ничего в это время не чувствовал. Когда его рубили, он не чувствовал боли... Не знаю, доживу ли до этого возраста, буду ли чувствовать кадый удар топора на моем стволе...
Напш парк был в центре города, поэтому качество наших листьев оставляло желать лучшего -- пыльные, грязные. Каждому дождю мы радовались как манне небесной. Березка -- особенно. Она была самая хилая из нас, самая хрупкая. Неделя без дождя -- и ей было уже плохо. Был случай, она едва не зачахла совсем -- лето тогда выдалось очень жароке. Еле-еле работники парка поливальную машину успели приволочь -- раньше не додумались, умники. Брезека наша тогда еле выкарабкалась.
Вот так и живу в этом парке, день за днем, ночь за ночью. Вижу Луну и людей, говорю с деревьями и облаками... Не такая уж и плохая эта штука -- Жизнь. Вы, если что, еще заходите в наш парк, может, я еще чего вспомню, вам расскажу, вы снова запишете. А, девушка, хороша мысля?