(Часть вторая) 

Волки скучились в стадо, овцы стаями рыщут.
Холод в храме, а жар - суховеем с кладбища.
Даже солнце, и то в темноты ореоле.
И, как опухоль, здесь разрастается горе.

Здесь любовные узы податливо ломки,
безъязыкая совесть не мучит подонков.
Здесь "душа" от "душить", а "судьба" от "не сбыться".
Здесь посты да кордоны, отсюда не смыться.

Здесь на лести блестящую патоку падки,
милосердие только в кредит и за взятки.
Здесь гремучая смесь страха, злобы, уродства -
человечины масса - народом зовётся.

Здесь нужны аусвайс или римская тога
гражданину - подобию образа Б-га.
Этот Б-г создал мир без провинций у моря -
без провинций у моря, без права покоя.

Только старость кислинкой цепляется едко,
вот лицо - не лицо, а подобие слепка,
вот на маске предсмертной - блевотины пена,
констатация смерти и всхлипы Шопена.