Кулишева Виталина : другие произведения.

Без имени

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.51*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В ТЕКСТЕ ПРИСУТСТВУЮТ ОШИБКИ: ГРАММАТИЧЕСКОГО, ОРФОГРАФИЧЕСКОГО И РЕЧЕВОГО ХАРАКТЕРА. В ДАННЫЙ МОМЕНТ РУКОПИСЬ НАХОДИТСЯ НА ВЫЧИТКЕ!Спустя два года изнурительных тренировок и учений рядовой Евгения Гриневская выпускается из Лагеря выживания для военнослужащих. Ее больше не пугают строгие правила и жестокие сержанты. По выпуску из Лагеря девушка попадает в Столицу. На неё у главы Совета Безлицых большие планы. Она больше не маленькая девочка, потерявшая всю семью, Евгения сделает все, чтобы отомстить за смерть близких, даже если придется жить в одном доме со своим врагом.
  КУЛИШЕВА ВИТАЛИНА
  "БЕЗ ИМЕНИ"
  Аннотация
  Спустя два года изнурительных тренировок и учений рядовой Евгения Гриневская выпускается из Лагеря выживания для военнослужащих. Ее больше не пугают строгие правила и жестокие сержанты. По выпуску из Лагеря девушка попадает в Столицу. На неё у главы Совета Безлицых большие планы. Она больше не маленькая девочка, потерявшая всю семью, Евгения сделает все, чтобы отомстить за смерть близких, даже если придется жить в одном доме со своим врагом.
  Пролог
   Все началось внезапно. Смерти, предательства, нападения. Мне словно перекрыли жизненную энергию: не чувствую ничего, кроме ужасной усталости. Даже страха.
   Я открываю глаза и понимаю, что тяжелый груз, придавивший сердце, становится легче. В это мгновение приходит осознание того, почему я больше не боюсь: у меня все отняли.
   Мне нечего и некого терять.
   Моего отца?
   Сестру?
   Или друзей?
   У меня больше нет никого.
   Я устала настолько, что чувствовать боль от потери становится невыносимо, словно огромную, кровоточащую рану, посыпали солью. Не хочу об этом думать. Мотаю головой. Желаю забыться хоть на мгновение, перестать видеть во снах кровь и мертвых близких. Пытаюсь отвлечься, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. На какое-то время это помогает, а потом я смотрю в окно.
   Поезд мчится в Северную резервацию со скоростью света. Мы сели на поезд приблизительно минут сорок назад, но мне кажется, что я полжизни сижу в этом чертовом купе, запертая Дмитрием снаружи. Рада, что его нет рядом. А так же и тому, что меня закрыли, ведь моей первой мыслью, когда мы поднялись на поезд, было безумство. Я хотела умереть. Не знаю, как бы мне это удалось сделать. Может, ударила бы или толкнула Дмитрия, побежала, открыла дверь в тамбуре и прыгнула, когда бы поезд был на ходу. Или пролезла бы в окно, или разбила бы его, что маловероятно.
   Я не обдумывала детали, просто поняла, что хочу положить конец этой истории. Но Дмитрий, словно в голову ко мне влез, держался рядом, а потом просто затолкнул в купе и запер дверь с другой стороны.
   От Содержательного дома до Пограничного пункта примерно час езды. Мы проедем пункт, а потом направимся в Столицу. Так я предполагаю.
   Ковыряю лак на ногтях, чтобы отвлечься.
   Щелчок.
   Дмитрий открывает дверь и вваливается в купе.
   - Я могла бы быть не одна или раздета, - говорю, не отрывая взгляда от ногтей.
   Он фыркает.
   - Вряд ли. Ведь я тебя запирал.
   - Просто к сведению: я принадлежу тебе, так сказала Элеонора, но, пожалуйста, научись уважать мое личное пространство. Хотя бы стучись, - поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.
   Лицо Дмитрия непроницаемо, такое чувство, будто он меня совсем не слушает. Скорее всего, так и есть.
   - Зачем пришел? Мы еще не в Столице, рано меня забирать.
   - Сегодня ты не доедешь до Столицы, - говорит Дмитрий.
   Мои руки невольно сжимаются в кулаки, ком встает в горле.
   - Ты умрешь на Пограничном пункте, - его голос звучит зловеще.
   Внезапно меня охватывает паника. Странно. Разве не этого я хотела полчаса назад?
   Ошарашенная таким поворотом, я вскакиваю и набрасываюсь на Дмитрия. Конечно, я не умею драться, у меня мало сил, слабые мышцы, не знаю абсолютно никаких боевых приемов. Поэтому Дмитрий ловит мой кулак на половине пути со скучающим выражением лица.
   Кровь вскипает в жилах, я хочу закричать, взгляд Дмитрия падает на мои губы, и он в мгновение разворачивает меня к себе спиной, заламывает руку за спину, а другой затыкает мне рот.
   - Дура, - ругается он. - Умрешь официально, по бумагам. Тебе просто дадут новое имя и досье. Жизнь с чистого листа.
   Меня тошнит от запаха его одеколона. А может и от него самого. Вероятно, Дмитрий забыл, чем мы занимались с ним в Содержательном доме, а вот я - нет. Помню даже капельки пота, выступающие на его лбу, прерывистое дыхание и вкус губ. От воспоминаний мне становится не по себе. Ненавижу его. Их всех.
   Дмитрий все еще держит меня тесно прижатой к нему и затыкает рот. Он мне противен, и я знаю, что тоже ему неприятна.
   Дергаюсь, но он не отпускает, ждет, пока я успокоюсь. Это злит, поэтому, как только мне удается, я кусаю его, чтобы он отстал.
   Дмитрий дергается и выпускает мою руку из захвата. Он потирает красные пальцы от укуса, но не произносит ни звука, как будто это всего лишь комариный укус.
   - Зачем? - гаркаю на него, сверля глазами.
   - Элеонора хочет, чтобы ты стала одной из нас, а как ты можешь быть Безлицей, если такая слабая? Нужно научиться бороться, ты ведь не собираешься кусать врагов до смерти? - ехидничает Безлицый. Его глаза сужаются, а мои щеки вспыхивают.
   - Как смена имени поможет мне стать одной из вас? - скрещиваю руки на груди.
   Глаза Дмитрия округляются, ему не нравится возиться со мной, чувствую напряжение в воздухе.
   - Для начала, там, куда мы тебя отправим с новым именем и новой биографией, из тебя не сделают котлету. Лагерь выживания в основном состоит из солдат Северной и Восточной резерваций. Людей с Запада ты там редко увидишь. Если хоть немного знаешь историю, должна понимать почему.
   Западная резервация - самая бедная, разоренная и самая бесполезная. Никто не любит Западную резервацию и людей, живущих там. Ведь, как известно, Великую войну начали именно страны Запада, в результате чего, почти все погибли.
   Мне становится любопытно, как же тогда Элеонора может стоять во главе Совета, если сама родом из трущоб.
   Хотя это только мое предположение, что моя мать выросла на Западе, кто её знает. Она - сумасшедший убийца, может, родилась на другой планете?
   Я киваю Дмитрию.
   - И надолго вы сдадите меня в Лагерь выживания под фальшивым именем и родословной?
   Он ухмыляется.
   - До тех пор, пока не наберешься ума, - Дмитрий разворачивается и выходит из купе, закрывая за собой дверь.
   Щелчок.
   - Могу я хотя бы узнать своё новое имя? - повышаю голос, чтобы он услышал меня.
   Дмитрий прочищает горло.
   - Евгения Гриневская, - только и говорит он, а потом я слышу его удаляющиеся шаги.
   Евгения.
   Значит, благородная.
   Они надеются, что я такой стану?
   Глава 1.
   2 года спустя.
   Я люблю тренировки. Они помогают забыться: ты бьешь кого-то - и появляется чувство воодушевления; тебя бьет кто-то - и ты думаешь о ненависти.
  В течение двух лет я училась контролировать себя и свое тело, и сейчас могу похвастаться тем, что стану отличной Безлицей. У меня есть силы, потенциал и желание, - так я говорю на экзаменах. Обычно офицеры довольно качают головами, они просто не знают, о каком желании я говорю.
  Возглавить Совет? - нет.
  Избавляться от Мятежников и устранять проблемы? - определенно, нет.
  Быть частью армии и охранять Безлицых? - скорее наоборот.
  Знаете, есть такое выражение "пригреть змею на груди". Я устала бояться, теперь мы поменяемся местами. Отныне, я та самая змея.
  Бью по груше в спортивном зале. До финального испытания два с половиной часа. Здесь в Лагере выживания правила простые: долгие двенадцать месяцев тебя учат драться, управляться с огнестрельным и холодным оружием, делают из тебя патриота, заставляя зазубривать цитаты всяких военноначальников, которые уже давным-давно покинули этот мир, а в конце по каждому предмету проходит обязательный экзамен.
  Сегодня последний день, когда у меня есть возможность не упасть лицом в грязь. Ведь я одна из тех неудачников, которые не прошли финальное испытание в прошлом году. Нас шестеро рядовых, сержанты и другие новобранцы считают нас трусами, потому что завали финальное испытание и не выпустились из Лагеря выживания, нас, вроде как на второй год оставили учиться.
  Но сегодня я намереваюсь покончить с этим.
  Я бью по груше, представляя на ее месте собственную мать. Даже не слышу, как ко мне подходит девушка, до тех пор, пока она не прочищает горло, чтобы привлечь мое внимание.
  - Рада видеть тебя, Гриневская. Готова и в этом выпуске облажаться? - обращается ко мне Диана, выпускница прошлого года.
   Мы с этой девушкой никогда не ладили. Ее проблема в том, что она считает себя лучше всех. Мания величия рождается из неуверенности в себе.
  Диану можно назвать привлекательной девушкой, у нее черные, как смоль волосы, узкие карие глаза, вытянутое лицо, смуглая кожа. Она довольно высокая, у нее длинные ноги и спортивное телосложение. Единственный изъян во внешности Дианы это отсутствие переднего зуба.
  Однажды на тренировках мы с ней повздорили. Она меня тогда сильно отделала, после драки я ходила вся синяя еще месяц, мне повезло, что Диана ничего мне не сломала. Правда, я выбила ей зуб, так что можно сказать, что мы квиты.
   - А ты готова распрощаться еще с одним зубом?
   - Даже если в этом году ты сумеешь пройти финальное испытание, все равно мимо меня в Столице не пройдешь, - ухмыляется Диана. Девушка стряхивает невидимую пыль со своего кителя, гордо заявляя, - я одна из лучших сержантов батальона, поэтому мне поручили сопровождать Совет на сегодняшнем испытании. Буду издеваться над новыми рядовыми, устрою им сладкую жизнь. Надеюсь, и тебя встретить в своей роте.
   - Знаешь, это какой-то нездоровый интерес к пыткам. Тебе бы лучше не служить в армии, а отправиться в Чистилище, я слышала, там есть Содержательный дом, где работают шлюхи, ты бы со своими склонностями ко всяким извращениям там пригодилась, - говорю я, стараясь держаться как можно увереннее.
   Улыбка сползает с лица девушки. В ее глазах загораются огоньки злости, мне это нравится, но я должна быть осторожнее, поэтому добавляю:
   - Ты можешь сколько угодно пытаться мне досадить, но знай, я тебя не боюсь, - последний удар по груше, вытираюсь полотенцем и делаю глоток воды, - мне пора. Нужно подготовиться к испытанию.
   Поворачиваюсь спиной к девушке, чтобы удалиться, но она не дает так просто уйти. Ее голос пропитан ядом, она прыщет им, словно змея.
   - Маргарита говорила правду насчет тебя.
   Это заставляет меня остановиться.
   - Никого не знаю с подобным именем, - я сглатываю, чувствуя горечь во рту. Надеюсь, Диана не заметила волнение, пошатнувшее уверенность.
   Марго. Конечно же, я знаю убийцу моей сестры. Но меня похоронили в Чистилище, никто не знает мое прошлое, им известна ли придуманная Безлицыми история. Выдуманная, новая я.
   Полное имя: Гриневская Евгения Витальевна.
   Дата рождения: 15 декабря 2097 года.
   Место рождения: Северная резервация. Город Љ6 (бывш.Новосибирск).
   Образование: Закончила СГШГЉ12
   Семейное положение: Помолвлена.
   И еще черно-белая фотография.
   Так начинается мое досье, а дальше идет информация о моих родителях, об успехах в гимназии, о будущем муже.
   И хотя я никогда не была в Городе Љ6, не видела своих ненастоящих родителей и не сдавала экзаменов на отличные отметки в гимназии, то две вещи в целом досье были правдой: моя дата рождения и то, что моим женихом был Дмитрий Волков.
   - Капитан Маргарита Орлова, - уточняет Диана. - Сегодня я слышала, как она говорила о тебе с одним из членов Совета, - Диана довольно ухмыляется, мне хочется стереть эту ухмылку с ее лица. - В прошлом году она была здесь, это ведь она рассказывала нам правила финального испытания. Разве ты не помнишь? Она сказала, что видела тебя и скорее всего, в этом году ты вновь провалишься. Знаешь, почему она так думает?
   Знаю, но ничего не говорю.
   - Если ты трус по природе, то ничто не способно тебя изменить, - Диана не дожидается ответа. Девушка медленно разворачивается на каблуках и удаляется.
   Я сжимаю руки в кулаки. Старая Ева была недостаточно сильной и смелой, чтобы спасти свою семью и себя, поэтому сейчас я сделаю все, чтобы эта история не повторилась. Я уничтожу Совет Безлицых, чтобы они никому больше не смогли причинить боли, даже если мне это будет стоить жизни.
   1 год назад
   Я слышу все: тиканье часов, неровное дыхание рядовых, крики и удары. Слышу стуки своего сердца. Оно бежит, торопится, жаждет вырваться из груди. Руки дрожат, стискиваю их в кулаки. Я должна быть сильной, быть храброй. Осталось еще одно испытание. После него я выберусь из Лагеря и попаду в Столицу, отомщу Безлицым.
   Громкий гудок из колонок прерывает мысли:
   - Рядовой Евгения Гриневская, - доносится женский голос, - пройдите в зал.
   Еще гудок. Отворяется большая металлическая дверь. Я набираю в легкие побольше воздуха и встаю с кушетки. Не знаю, что ждет меня внутри, но обратно вряд ли выйду через эту дверь. Нас лишь вызывают на испытание. Снова и снова, но ни один из рядовых до сих пор не вернулся.
   Я прохожу вперед, не оглядываясь. Дверь за мной с грохотом закрывается. В конце коридора находится еще одна, стеклянная. Сквозь нее проходит свет. Тишина кажется оглушительной. Я стискиваю руки в кулаки, делаю глубокий вдох и шепчу себе под нос:
   - Давай, вперед, у тебя получится.
   Я иду на свет, стеклянные двери разъезжаются в стороны. За ними огромный куполообразный зал, на стенах висит разного вида оружие. Прямо над ножами и топорами каменные стены сменяются зеркалами, но это непросто зеркала, я точно знаю, что по ту сторону стекла кто-то есть, и он наблюдает. Чувствую на себе взгляды. Пол заляпан кровью, это вызывает дрожь.
   На противоположной стороне зала находятся три двери. Одна из них распахивается и ко мне быстрым шагом устремляется фигура. Девушка в военной форме, как у меня. На ней штаны, портупея с золотой бляхой, китель, а на погонах по четыре звезды. По званию она капитан. В одной руке девушка держит планшет с бумагами, в другой рацию.
   - Рядовой Гриневская, - говорит она, прищурившись.
   - Здравия желаю, товарищ капитан, - отдаю воинское приветствие.
   Марго ехидно улыбается, мне кажется, она стала еще привлекательнее, чем была. Эта мысль вызывает укол зависти.
   Я не видела ее с тех пор, как меня отправили в Лагерь выживания. И, признаюсь, была рада этому. Одного взгляда на нее недостаточно, чтобы пошатнуть мой настрой. В мгновение, я вспоминаю все, как будто это было вчера. Мои щеки вспыхивают от злости. Мысленно приказываю себе успокоиться, чтобы выжить и отомстить за родных, я должна стать Безлицей. Стать своей среди чужих.
   Марго листает страницы на планшете.
   - У тебя отличные баллы за предыдущие испытания. Ты хорошо стреляешь, с ведением искусства боя все в порядке, выучила Устав от корки до корки. Можешь оказать первую медицинскую помощь при необходимости. Нам нужны такие солдаты. Тебя неплохо подготовили за прошедший год, - она отрывает взгляд от планшета, наши глаза встречаются. - Решила взяться за ум и стать одной из нас?
   Я ждала этого вопроса.
   - Так точно, товарищ капитан. Сила народа в единстве, - цитирую одно из высказываний, которые нас заставляли учить наизусть.
   Марго натянуто улыбается. Ее так легко не проведешь. Мне придется сильно постараться, чтобы заслужить ее доверие. Зачем оно мне? Держи друзей близко, а врагов еще ближе.
   - Верно. Это твое последнее испытание. Если пройдешь его и останешься невредимой, выпустишься из Лагеря. Если нет - останешься еще на один год. Вся суть задания заключается в том, чтобы посмотреть, как ты будешь действовать в экстренной ситуации.
   - Что это значит?
   Марго сверлит меня взглядом.
   - Способна ли ты пойти на убийство врага.
   - Товарищ капитан, если я правильно понимаю, то сейчас мне придется убить человека? - сердце быстро пропускает удары. Кажется, будто температура в зале повысилась на несколько градусов.
   - Не человека, а врага, - говорит Марго. Она не улыбается, не смеется, но я чувствую, что мое волнение доставляет ей удовольствие. - Так же Совет оценит твои навыки в бою, рядовой. Не смотри на меня так, словно твой враг - я. Мы даем шанс ворам и убийцам. Либо они будут драться с солдатами на финальном испытании, либо отправятся в Чистилище. Если они выигрывают, мы их отпускаем. Все честно.
   Я снова чувствую себя той девушкой из Содержательного дома: слабой трусихой.
   - Рядовой, все понятно?
   - Так точно, товарищ капитан.
   - Отлично.
   Девушка оставляет меня. Она поворачивается ко мне спиной и заходит за ту стеклянную дверь, из которой я выходила.
   Марго подносит рацию и говорит:
   - Запускай, - я не слышу ее голоса, но в Лагере нас учили читать по губам. Полезный навык.
   Одна из дверей открывается. Мужчина в военной форме тащит тело. Это маленькая девочка. Он толкает ее вперед, она падает и взвизгивает, а военнослужащий закрывает дверь с другой стороны.
   Это враг? Ей на вид лет четырнадцать. Спутанные, грязные волосы, сложно определить какого они цвета. Кровь, смешанная с грязью и потом, покрывает синяки и ссадины на коже. Глаза красные от слез и недосыпа, на щеке огромный рубец. Девочка всхлипывает, вытирает слезы руками и пытается подняться. На ней длинные порванные штаны цвета хаки, ярко-красный свитер, который ей явно не по размеру, скрывает худощавые руки.
   Я вздрагиваю. Она совсем как Паника, самая юная жительница Содержательного дома. Еще дитя. Марго только что дала мне задание: убить врага. Лишить жизни этого ребенка то же самое, что выстрелить в сердце Паники.
   Я не смогу. Я не смогу. Я не смогу.
   Что такого может сотворить ребенок, чтобы в наказание его отправили на казнь? У меня нет более подходящего слова, потому что так оно и есть. Малышке не дали шанса. И я знаю, что все это неслучайно: заставить меня убить ребенка - то же самое, что подписать контракт с Безлицыми на пожизненное им поклонение, кровью, но только не моей.
   Я должна доказать свою преданность и вывести из игры врага. Только мои настоящие враги находятся по ту сторону зеркала и стеклянной двери.
   - Пожалуйста, - шепчет девочка, - я не хотела. Просто так вышло. Я хочу домой.
   Она поднимает глаза, и наши взгляды встречаются. Они у нее очень красивые, цвета океана, бездонные, словно скрывают какую-то тайну.
   Делаю вдох и считаю до трех.
   Один.
   От этой девочки зависит моя жизнь. Если я сейчас не сделаю то, что должна, мне придется проторчать здесь еще один год. Вероятно, Марго найдет еще какой-нибудь способ досадить мне или изуродовать.
   Два.
   Каждый день я нахожу в себе силы просыпаться только потому, что думаю о тех, кого потеряла. Ненависть и мысли о мести в течение двенадцати месяцев не давали мне наложить на себя руки. Заставляли выкладываться на полную, чтобы стать сильнее, храбрее и хладнокровнее.
   Три.
   Если я убью невинное дитя то, чем буду лучше Марго? Или моей матери, которая дала разрешение на убийство собственной дочери? Или Алекса, который меня обманывал, а сам всегда любил свою девушку? Правильно. Если я завтра проснусь уже в Столице в качестве Безлицей, то раз и навсегда стану одной из них. Тогда все смерти были напрасны. Тогда убийство этой девочки будет решающим: стану ли я Безлицей или же останусь человеком.
   Я мотаю головой. У этой малышки есть шанс. Неважно, что она сделала, ее в любом случае отправят в Чистилище. Там можно выжить, если попасть в Содержательный дом. Лучше убирать за клиентами, чем гнить под землей.
   - Я отказываюсь проходить финальное испытание, - говорю я, вскидывая голову вверх.
   - Так и знала, - голос, раздающийся за моей спиной, заставляет меня подпрыгнуть.
   Марго злобно оскаливается.
   - Рядовой Гриневская, я разочарована. Вы остаетесь в Лагере выживания до следующего года по причине отказа от выполнения задания, - ерунда. На лице у нее улыбка. - Беляева Елизавета, - девушка обращается к малышке, - Совет принял решение относительно вашей судьбы: вы приговариваетесь к смертной казни за связь с преступной группировкой, покушающейся на жизни высокопоставленных лиц.
   - Нет! - вскрикивает девочка.
   У меня внутри все переворачивается.
   Марго достает пистолет и стреляет.
  Глава 2.
   Мне тяжело дышать. Я стою посреди злополучного зала, прошел год, но все помню, словно это было вчера. Крик, выстрел.
   БАХ!
   Мертвое тело в красном свитере и широких штанах. Еще одна прерванная жизнь. Жертва бессмысленных и жестких законов.
   Когда я покидала зал, Марго мне ничего не сказала, мне и не нужно было ничего слышать, я все видела в ее глазах: она была рада, что я останусь в Лагере. В тот момент я подумала, каким нужно быть чудовищем, чтобы убить дитя только ради собственной выгоды.
   Настоящая Безлицая.
   Я делаю глубокий вдох и успокаиваюсь. Мне не стоит беспокоиться, нужно взять себя в руки.
   Сегодня я не видела Марго. Меня инструктирует другая девушка. По две звезды на погонах: лейтенант. Она блондинка с круглым лицом и маленькими голубыми глазами. Девушка не представляется, она даже не смотрит на меня, уткнувшись в планшет с бумагами.
   - Все ясно?
   Я киваю.
   А затем лейтенант уходит за стеклянную дверь.
   Громкий гудок успевает меня отвлечь, прежде чем на меня накатывает волна страха. Открывается металлическая дверь, мне кажется, будто время останавливается. Я готова вновь увидеть, как военнослужащий тащит тело беззащитной девочки, но вместо ребенка на меня надвигается огромный мужчина с топором в руке.
   Я срываюсь с места и бегу к оружию на стене. Мне не хватает воздуха. Столько раз тренировалась, но сейчас все кажется бессмысленным. Как только нахожусь на расстоянии метра от стены, над головой пролетает топор и врезается в стену. От неожиданности вскрикиваю.
   Я не оборачиваюсь, чувствуя врага за спиной. Добираюсь до оружия и вытаскиваю два ножа из ножен. Сзади меня обхватывают сильные руки. Мужчина в несколько раз больше, он толкает меня в сторону с такой легкостью, будто я ничего не вешу, а сам вытаскивает топор из стены. Я падаю и роняю один из ножей. Пытаюсь восстановить дыхание и вспомнить все, чему успела научиться в Лагере.
   Главное оставаться спокойной, не дать панике завладеть телом.
   Мой соперник смотрит на меня, как на грязь под его ботинками. Мужчина замахивается топором, но я уклоняюсь и ударяю одним ножом ему в ногу. Он кричит и ругается. Кровь хлыщет, как в фонтане вода, окрашивая бетонный пол в красный.
   Я думаю, что он упадет, но недооцениваю его. Он с ревом вытаскивает нож и отбрасывает его прочь. Я отхожу на несколько шагов, соперник оскаливается. Ему все еще больно, теперь нога его слабое место. Он прихрамывает и движется медленнее. В этом мое преимущество.
   Мужчина откидывает топор в сторону и набрасывается на меня. Мы падаем, я сильно ударяюсь затылком и взвизгиваю. Слезы стоят в глазах, тошнота подкатывает к горлу. Он ударяет по руке, и я теряю второй нож. Соперник придавливает меня к полу, под тяжестью его веса сложно дышать. Несмотря на сложности, заставляю себя сгруппироваться и ударяю мужчине с ноги прямо в его рану.
   Он кричит, его хватка слабеет, и я пользуюсь моментом. Приподнимаюсь и дотягиваюсь до ножа, прежде чем он успевает заметить мои действия. Втыкаю нож ему в плечо, он не успевает почувствовать всей боли, как я бью его в лицо и сбрасываю с себя.
   Мужчина лежит неподвижно. Он истекает кровью, чувствую его боль. Я развожу окровавленными руками в стороны, по-прежнему сжимая нож.
   - Все довольны? - кричу я в пустоту.
   Обращаю свое внимание к зеркалам, но на меня смотрит лишь мое отражение.
   - Он побежден, - хотя это не правда. Я не убила его, а только вырубила на время.
   Несколько минут ничего не происходит, я думаю, что, вероятно, они ждут, когда же я убью его. Напрасно. Больше никто не умрет по моей вине.
   Собираюсь прокричать и послать Совет к чертям, но как только открываю рот, раздается звук отворяющейся двери и ко мне идет он, человек, заставляющий мои колени дрожать. Мужчина, который подарил мне надежду, а потом разбил в дребезги мое сердце. Безлицый, которого я поклялась ненавидеть всю свою жизнь и похоронить его вместе с системой под грудой пепла.
   Алекс.
   - Рядовой, пройдем со мной, - обращается ко мне Безлицый.
   Он не смотрит мне в глаза, словно стыдится. Я чувствую напряжение, поэтому стою на месте, как приклеенная.
   - И оставь нож, - предупреждает Алекс, замечая мою нерешительность.
   Он идет вперед, но я продолжаю стоять, крепко сжимая нож в руке, прежде чем успеваю подумать о том, что делаю, метаю нож в Алекса, прямо как он однажды сделал это со мной. Нож пролетает у его головы и врезается в противоположную стену. От неожиданности Безлицый вздрагивает, он медлит в нерешительности. Я жду от него хоть какой-то реакции, но мгновение спустя, Алекс продолжает идти, не оборачиваясь.
   Я выдыхаю, даже не заметила, что затаила дыхание в ожидании ответной реакции. Иду за Алексом. Мы выходим из зала, проходим по узкому слабоосвещенному коридору. В это время я вспоминаю о бессонных ночах, которые проводила рядом с ним в Содержательном доме. Внезапно на меня накатывает волна сожаления, грусти и злости. Начинаю ненавидеть себя за то, что поверила ему. Я действительно думала, что между нами что-то есть.
   С самого начала все было ошибкой.
   Смотрю на его плечи и идеальную осанку, Алекс стал сильнее. Мышцы четче видны под кителем, кажется, будто одежда меньше должного. Пытаюсь понять, что чувствую к нему, но кроме слабого влечения и разочарования ничего не испытываю. Наверное, время лечит разбитое сердце, только шрамы от швов на нем все же остаются.
   Мне кажется, словно время застыло, а мы все идем по этому проклятому коридору. Не знаю, куда мы направляемся и зачем, но внутри нарастает волнение. Стискиваю руки в кулаки, они все в крови, от этого становится тошно. Прошло много времени с тех пор, как я была вся в чужой крови.
   Тишину нарушают лишь наше неровное дыхание и звуки шагов.
   - Куда мы идем? - наконец решаюсь произнести я.
   - Элеонора попросила привести тебя, - отвечает он, ускорив шаг.
   Коридор заканчивается, и мы поднимаемся по лестнице, ведущей на другой этаж, где располагаются кабинеты командиров. Алекс открывает одну из дверей и подталкивает меня рукой. От одного прикосновения моя кожа покрывается мурашками, а я чувствую себя так, словно меня ужалили.
   - Все выходит из-под контроля. Я сохранила тебе жизнь, вырастила тебя, как свою дочь, дала тебе все. Мне надоела твоя ревность, - Элеонора не кричит, но ее голос напряжен.
   Я вхожу в комнату, и меня встречает сцена между моей матерью и псевдо-сестрой.
   - Она недостойна быть среди нас, - отвечает Марго, поворачивая голову в мою сторону. - Элеонора, я дала ему топор, чтобы ты увидела, насколько она слабая.
   Меня это задевает. Марго вновь покушалась на мою жизнь, она дала топор моему сопернику. Мое лицо краснеет от злости, собираюсь наброситься на нее с кулаками, но вовремя останавливаюсь, понимая, что она сделала это по нескольким причинам: либо потому что она меня ненавидит и хочет избавиться, либо потому что боится.
   - Я не слабая, - говорю я. - Может раньше была, но сейчас нет. Я готова стать одной из вас.
   Глаза Марго расширяются, она тяжело дышит.
   - Что? - ухмыляюсь я. - Зрелищно получилось с топором?
   - Надо было дать ему что-нибудь более массивное, - фыркает Марго.
   - Хватит, - голос матери заставляет меня вздрогнуть. Она смотрит на меня с сомнением.
   Я по ней не скучала, нисколько. Даже сейчас, глядя ей в глаза, - настоящий и вставной, - думаю о том, как убью ее.
   Медленно на лице Элеонор расплывается улыбка.
   - Добро пожаловать в семью, рядовой.
  
   Сижу в казарме и собираю свои вещи. Что-то это мне напоминает.
   Другие рядовые на ужине, но после сегодняшней встречи с Безлицыми кушать совсем не хочется. Желаю поскорее уехать из Лагеря. Не представляю, что должна буду делать для Совета, чтобы стать одной из них. Зато, я точно знаю, чем следует заняться в Столице, чтобы уничтожить Безлицых. У меня было два года на размышления.
   Для начала стать одной из них.
   Стук по стене привлекает внимание. Я поворачиваю голову и вижу в дверях Алекса. Не думала, что он придет, а точнее, что Марго его пустит.
   - Думаю, твоя девушка снова попытается меня убить или покалечить, даже если я просто на тебя посмотрю, - говорю я, возвращаясь к сбору вещей.
   Алекс фыркает. Он подходит ближе, слышу его шаги и дыхание.
   - Зачем ты пришел?
   - Хотел попросить тебя об одолжении.
   - Неужели? - хмурюсь я.
   Алекс поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Впервые за два года я смотрю в эти голубые глаза, полные решительности. Они холодные, как лед, мне кажется, словно я никогда его и не знала.
   Я мотаю головой, прогоняя сожаления.
   - Держись от меня подальше, - говорит он.
  На удивление я больше не чувствую сильной боли в груди, его слова меня не жалят, скорее раздражают.
  - То, что было в Содержательном доме, должно там остаться, - продолжает он, - я увлекся тобой, но все это было давно. У меня есть Марго, и я не хочу, чтобы между нами было напряжение.
  По моему лицу расплывается улыбка.
  - Я поняла тебя, - говорю я, поднимаясь с кровати. - У меня есть только один вопрос к тебе, скажи, как можно полюбить такое чудовище, как Марго? Она бездушная.
  Алекс напрягается и сжимает руки в кулаки. Он разворачивается на каблуках и уходит к двери, но перед тем, как покинуть комнату, останавливается и кидает через плечо:
  - Наверное, все потому что я такой же бездушный, как она.
  Глава 3.
  Сразу после ужина всех рядовых, прошедших финальное испытание, собирают на отдельном построении. Нас пересчитывают, проходятся по спискам имен, и командир произносит напутственную речь. Конечно, Безлицых здесь нет. Они на то и Безлицые, что все их боятся, но мало кто знает в лицо, а я с сегодняшнего дня вхожу в состав Совета.
  Несмотря на мою ненависть к Безлицым, я рада, что теперь числюсь одной из них. Отныне я на шаг ближе достижению цели. Существует проблема в лице Марго. Знаю, что она не доверяет мне, скорее всего девушка будет следить за каждым моим шагом, признаться, меня это напрягает.
  Командир говорит о врагах, о долге каждого солдата и цитирует высказывания военноначальников, которые нас заставляли учить. Я слушаю вполуха, размышляя о сегодняшнем визите Алекса.
  Я очень долго заставляла себя ненавидеть его. Блокировала воспоминания о тех чувствах, которые когда-то питала к Безлицему. Два года назад он стал моей самой большой ошибкой и великим разочарованием.
  - Ты молчишь, - раздается голос откуда-то из-за спины.
  От неожиданности я вздрагиваю, понимая, кто со мной говорит.
  Командир закончил свою речь, солдаты ликуют, только я, задумавшись, молчу.
   - Ура! - кричу я, пытаясь придать себе невозмутимый вид. - Ура!
   На тройном ура! торжественная часть, если ее можно так назвать, заканчивается. Плац пустеет, все направляются к поезду. Я пытаюсь затеряться в толпе солдат, но Дмитрий хватает меня за локоть и притягивает к себе.
   - Ты поедешь в нашем вагоне, - только и говорит он.
   Дмитрий тащит меня в другую сторону от общей массы уставших и радостных молодых людей. Во мне вспыхивает мгновенная злость в ответ на его прикосновение.
   - Я могу идти самостоятельно, - сквозь зубы проговариваю я.
   - Знаю, - отвечает Дмитрий, но руку мою не выпускает.
  В течение десяти минут мы идём, не проронив ни слова. Я поглядываю на него со стороны, пытаясь понять, что же в нем изменилось. Цвет волос остался прежним, шрамы на лице отсутствуют, несмотря на это, он кажется другим человеком. Мне никогда не нравился Дмитрий, я считала его поверхностным. В Содержательном доме Безлицый не отличался серьезностью, но только до тех пор, пока я не узнала всей правды. Сейчас мне достаточно всего лишь взгляда на него, чтобы понять, что он стал взрослее.
  Мы подходим к поезду, я поворачиваю голову направо и вижу, как рядовые толпятся у вагонов. Дмитрий тянет меня за собой, мы поднимаемся в поезд, тот самый в котором меня сюда привезли. Проходим по узкому коридору, Дмитрий открывает одну из дверей и запихивает меня в купе.
  - Теперь я официально должна буду спать с тобой в одной постели? - язвительно говорю я, растирая запястья.
  Плечи Дмитрия напрягаются.
  - Вынужден отказаться от твоего предложения. Не хочу подхватить какую-нибудь заразу от девушки, которая работала в Содержательном доме, - его слова, как пощечина, выбивают весь воздух из лёгких.
  За два года я настолько привыкла к мысли о мести, что совсем забыла о том, как мне будет сложно воплотить свои намерения в жизнь. Забыла, что не представляю для них особой угрозы. Забыла, что я всего лишь бывшая проститутка, и если бы Элеонора не вытащила меня из Содержательного дома, то сейчас я бы надевала не берцы, а туфли на высоких каблуках.
  Дмитрий, молча, оставляет меня наедине со своими мыслями.
  Спустя, как мне кажется, вечность, поезд трогается и набирает скорость. Я ещё долго сижу и смотрю в окно. Темнеет и практически ничего не видно, только тени и свет фонарей. Усталость и головная боль от схватки на испытании дают о себе знать, я сворачиваюсь калачиком и засыпаю.
  Мне снится Рейчел. Она улыбается и кажется счастливой. Сестра что-то говорит мне, но я никак не могу расслышать её. Мы находимся в Содержательном доме, но кроме нас здесь никого нет. Все кажется таким родным.
  - Что такое? Рейчел, говори громче, - прошу ее я, но она не слышит.
  Девушка смеется и отдаляется. Рейчел радостно кружится и ведёт за собой. Мне становится так хорошо, неописуемая радость заставляет меня забыть обо всем плохом. Я поддаюсь ее влиянию, начиная пританцовывать. Чувствую, как развивается платье.
  - Я так скучаю о тебе, - говорю я, но Рейчел не отвечает.
  Закрываю глаза на какое-то мгновение, но когда открываю их, сестры нигде нет. Внутри нарастает тревога.
  - Рейчел? Где ты? - ответом служит тишина.
  Тепло сменяется холодом, мне кажется, будто из меня выкачали все счастье и безмятежность. Я чувствую дикий страх, поэтому начинаю бежать. Комнаты пустые и мрачные, спускаюсь в гостиную, но здесь темно и никого нет. Я смотрю на дверь бункера. Медленно подхожу к ней. Сердце стучит так быстро, что, кажется, в любой момент вырвется из груди. Смех, раздающийся за моей спиной, заставляет меня вскрикнуть, я поворачиваюсь и вижу сестру.
  Она улыбается, но я больше не чувствую воодушевления. Меня пробирает дрожь от одного ее вида. Перевожу взгляд на ее живот и вижу, как платье медленно окрашивается в красный, а улыбка превращается в зловещую гримасу.
  - Это ты во всем виновата, - говорит сестра, направляясь ко мне.
  С платья кровь капает на ковёр, Рейчел подходит ближе, мне становится дурно, когда раздается хлюпающий звук с каждым шагом ее босых ног. Я отхожу от неё, но упираюсь спиной в металлическую дверь бункера.
  Она приближается.
  - Тебе досталось все, что должно было быть моим, а я умерла, - кричит сестра. - Ты виновата в этом!
  Рейчел бросается на меня с криком, я не успеваю отреагировать, меня, словно заморозили. Мы падаем, а сестра, озверев, начинает меня душить. Я не могу вздохнуть, не могу отбиться. Отчаяние и страх заполняют каждую клетку тела, а потом я понимаю, что не могу дышать, не потому что сестра душит меня во сне, а потому что кто-то делает это по-настоящему.
  В мгновение я распахиваю глаза. Тёмная фигура мельтешит надо мной, я собираю все свои силы и толкаю человека. Ударяю с ноги, он что-то говорит и ругается, но все что я слышу, только стук собственного сердца.
  Тук-тук-тук-тук-тук-тук.
  Человек падает и тянет меня за собой. Он скидывает меня с себя, а сам оказывается на мне сверху. Я брыкаюсь и кричу, но он хватает меня за руки и держит их у меня над головой.
  - Ева, успокойся, - приказывает Дмитрий.
  От неожиданности я вздрагиваю, но прекращаю брыкаться, пытаясь в темноте разглядеть его черты лица. Проходит несколько минут, прежде чем мне удается увидеть знакомую пару глаз. Дмитрий и я тяжело дышим.
  Тук-тук-тук-тук-тук-тук.
  - Слезь с меня.
  - Что?
  - Слезь с меня! - говорю я громче.
  Дмитрий отпускает мои руки и встает, затем он нагибается и помогает мне подняться. Я потираю горло.
  - Что произошло?
  - Хотел бы я знать. Я пытался тебя разбудить, но вместо этого ты на меня набросилась.
  Я опускаюсь на сидение.
  - Кто-то пытался меня задушить, я решила, что это ты.
  - Это невозможно, ты была одна, я проснулся от звука твоего голоса, - говорит он, не сводя с меня пристального взгляда. - Ты кричала во сне. Я хотел тебя разбудить, но вместо этого получил отменный удар с ноги.
  Перед глазами всплывает озлобленное лицо сестры и кровь. Так много крови, что в ней можно утонуть. Я протираю лоб, мокрый от холодного пота.
  - Ты сделал это, - мой голос хриплый, я практически сама не узнаю его.
  - Что? - недоумевает он.
  - Ты назвал меня по имени, - я запинаюсь, - я уже забыла, как это - слышать собственное имя, настоящее, никем не выдуманное.
  Безлицый стоит как вкопанный, не зная как вести себя со мной. Я тоже не знаю, но почему-то моё имя, произнесённое случайно, нагоняет ужасную тоску. Два года я мечтала о мести, обдумывала каждую деталь, заставляла себя забыть об Алексе, но одно слово от Дмитрия и моя решимость тает на глазах. Я говорю с ним и не ненавижу его, как остальных.
  Все бессонные ночи, проведенные в Лагере, я думала только о том, как расправлюсь с Безлицыми, а сама забыла, кто я есть на самом деле. Чтобы уничтожить Совет мне придётся лгать, предавать и убивать. Сейчас, направляясь в Столицу, я уже не уверена получится ли у меня. Составлять план нелегко, но когда доходит до дела, ты понимаешь, что планирование - штука бессмысленная. Все может пойти не так, как ты думаешь.
  Дмитрий ничего на это не говорит, он просто садится рядом со мной, а я кладу голову на его плечо. Спустя вечность мне удается заснуть. На этот раз в моем сне никого нет.
  
  Утром я просыпаюсь, чувствуя ужасную боль в затылке. Все тело ноет после схватки с мужчиной. Я потираю глаза, вспоминая события минувшей ночи.
  - О, нет, - из меня вырывает стон.
  Не могу поверить, что полночи провела с Дмитрием. Я не сидела настороже, не боролась с ним или пыталась убить. Этой ночью я спала, а значит, была уязвима. Мне стоит взять себя в руки и сосредоточиться на своём плане. Я позволила себе расслабиться, как только услышала своё настоящее имя, разбудившее внутри воспоминания о моей прежней жизни. Та часть меня, что существовала раньше, должна быть забыта, иначе сила, которой я сейчас обладаю, перерастет в ненавистную слабость.
  - Я тоже так сказал, когда увидел твои слюни на своей рубашке, - ухмыляется Безлицый, поднося чашку с чаем ко рту.
  Он сидит напротив меня, а я лежу на полке, укрытая колючим одеялом.
  - Твой чай воняет, - говорю я, отбрасывая одеяло в сторону.
  - Ты путаешь аромат ромашки с запахом собственного пота. Если ты хочешь, чтобы я взял тебя в жёны, будь добра, хоть иногда принимай душ, - Дмитрий смеряет меня презрительным взглядом.
  После сегодняшнего ночного кошмара от меня действительно неприятно пахнет, но признавать то, что он прав, для меня пытка, поэтому в ответ я просто фыркаю. Кажется, ночью я подумала о том, что не ненавижу его? Забудьте.
  Дмитрий делает глоток, а потом ставит чашку на стол.
  - Если ты думаешь, что я испытываю огромное удовольствие от мысли, что мы поженимся, то ты заблуждаешься, - наши глаза встречаются, и я вижу, что он говорит серьёзно. - Я тоже этого не хочу, но раз от меня этого требует Элеонора, я сделаю все, что нужно.
  - Почему мы должны пожениться?
  - Как многие думают, в Совет входят одни мужчины, но тебе известно, что возглавляют его женщины, так проще скрывать вашу причастность. На наши жизни постоянно покушаются Мятежники, - когда мы были в Содержательном доме, я ненароком подслушала разговор Шона и моей матери, тогда я не видела смысла в их словах, они говорили о сопротивлении Мятежников в Чистилище, которые, как я понимаю, и напали на Совет во время их визита на базу. Мысленно я ставлю галочку, нужно узнать о них больше. - Если народ узнает, что всем правят женщины, это приведёт к бунтам.
  - С чего бы это?
  - А ты только представь, сколько женщин и девушек отправляют в Содержательные дома? Раньше ты нас ненавидела за то, что эти дома вообще существовали, можешь не отрицать этого.
  Я медленно киваю, кажется, понимаю, к чему он ведёт.
  - Женщин считают ничтожными, - говорю я. - Если мы годимся к такой работе, значит, речи быть не может о том, чтобы мы управляли целыми резервациями.
  - Именно, - соглашается Дмитрий.
  Я задумываюсь.
  - У всех Безлицых есть жены?
  - Элеонора замужем за Павлом. Александр и Маргарита вместе уже в течение пяти лет, но они все еще не женаты, - на мгновение я перестаю дышать. - Сейчас ты считаешься моей невестой, есть еще Чед и Симона, они управляют Западной резервацией. Пока все.
  - Значит, браки фальшивые, - я медлю, обдумывая полученную информацию. - Совсем никакой любви?
  Дмитрий мотает головой.
  - Настоящие отношения только у твоего бывшего дружка, - морщится Безлицый, - ревнуешь?
  Я поддаюсь вперед, и наши глаза встречаются. Дмитрий ждёт, что я разрыдаюсь? Поделюсь своими переживаниями об Алексе? На мгновение я задумываюсь и понимаю, что кроме презрения ничего не чувствую к человеку, в которого когда-то была влюблена. Улыбка медленно расплывается на моих губах.
  - Нисколько.
  Глава 4.
  Иногда я думаю о том, что все могло бы сложиться иначе. Если бы Рейчел не была беременна, то её забрали в Столицу, а я стала работать в Содержательном доме по-настоящему. Тогда моё сердце бы не было разбито Алексом и его предательством. Он подарил мне ложную надежду, я на самом деле поверила, что между нами существует некая связь, но, как он недавно сказал, все, что было в Чистилище, должно там и остаться. Возможно, спустя несколько лет, сестра стала бы достаточно влиятельной и сделала меня одной из Безлицых. Думаю, в этом случае я была бы рада этому. Выбраться из грязи и стать особенной - великий прогресс, только я уже состою в Совете, и мне ненавистна мысль, что я являюсь частью всего этого. Делать то, чего ты желаешь меньше всего на свете, требует смелости и стойкости. Я изо всех сил стараюсь соответствовать.
  Стук в дверь отрывает меня от анализа своих ошибок. Я лежу в огромных размерах комнате в официальной резиденции Совета Безлицых. Элеонора провела мне небольшую экскурсию по Зимнему дворцу, рассказав несколько фактов из истории. До Великой войны и создания резерваций это место было музеем, потому что ещё ранее здесь жила королевская семья. Во время войны Зимний дворец использовался как медцентр для военнослужащих и гражданских. Мне кажется, будто здесь до сих пор пахнет смертью, кровью, порохом и лекарствами. Апартаменты Совета можно описать лишь одним словом: роскошь. Не понимаю, для чего Безлицым полторы тысячи комнат. В этом здании можно потеряться.
  - Госпожа Гриневская, - доносится голос из-за двери, - господин Волков просил передать вам сообщение. Могу я войти?
  Меня передергивает от всего это. Этот дворец со слугами, картины, написанные более двух веков назад, роскошные спальни и блюда, названия которых слышу впервые. Все кажется напыщенным и фальшивым. Не знаю в чем дело, то ли это просто от того, что я привыкла к нищете, а может причина кроется в моей ненависти к Совету и тому факту, что теперь я его часть.
   - Входи, Софья, - говорю я, поднимаясь с кровати.
  Женщина средних лет с проседью в волосах заходит в комнату. Софья одета в черное платье по колено, с длинными рукавами и белым фартуком. Элеонора сказала, что она моя гувернантка, что из ее уст прозвучало, как рабыня. У Софьи вытянутое лицо, тонкие губы и бледно-зеленые глаза, в уголках которых видны морщины. Голос у женщины резкий, признаться, она ведёт себя недружелюбно, но я не могу ее винить в этом.
  - Господин Волков просил вас прийти к нему в личные апартаменты к одиннадцати тридцати.
  Из-за ее пристального, осуждающего взгляда, я чувствую себя распутницей, которой была два года назад. Стараясь вести себя соответствующе своему новому статусу, высоко поднимаю голову и заставляю свой голос звучать высокомерно и властно.
  - Спасибо, Софья, можешь идти, - уверена, что в ответ слышу хмыканье.
  Женщина выходит из комнаты, хлопнув дверью.
  Я подхожу к окну и открываю шторы. Свет заполняет комнату. Стрелки часов показывают девять. В Лагере нас всегда поднимали не позже шести часов утра. Половину ночи я не могла уснуть, а когда, наконец, засыпала, то видела всех тех, кого потеряла, в чьих смертях виновата. Так продолжается по сей день.
  Сегодня я позволяю себе расслабиться и уделяю время своему внешнему виду. Принимаю ванную, укладываю волосы, привожу в порядок кожу, даже наношу лёгкий естественный макияж. Мне кажется, что я могу опоздать на встречу к Дмитрию, но когда смотрю на часы, удивляюсь сама себе, у меня есть ещё целый час. Решаю, что стоит потратить время и приступить к поискам комнаты молодого человека.
  Я выхожу за дверь и понимаю, что не видела ничего прекраснее этого места. Зимний дворец хранит память о разных эпохах, хотя Безлицые сделали все, чтобы уничтожить нашу подлинную историю, языки и наследие. Они проделали это везде, кроме Северной резервации. Вокруг преобладают теплые цвета. Красные ковры, двери и стены с золотой отделкой. Множество причудливых картин и скульптур. Я даже нахожу Военную галерею с несколькими сотнями портретов различных военноначальников. Все выглядит впечатляюще, но я думаю о голодающих людях или о тех, кто попал в Чистилище, и у меня скручивает живот от болезненного спазма из-за чувства вины.
  Спустя несколько огромных комнат и залов с вычурными узорами на стенах, большими люстрами из хрусталя, лестничных пролетов, покрытых коврами, я добираюсь до комнаты Дмитрия. Открываю дверь, забывая о манерах, без стука. И первое, что вижу, это как мой жених, оголенный по пояс, целует рыжеволосую девушку в одном нижнем белье. Его руки скользят по ее талии, опускаясь ниже, а затем останавливаются на ягодицах. Девушка стонет, она подпрыгивает и обхватывает тело Дмитрия ногами.
  Эта сцена обжигает мои щеки воспоминаниями о проведенной ночи в компании Дмитрия. До сих пор я старалась не думать о том, что произошло между нами в Содержательном доме. Я не хотела, чтобы это случилось, но и сопротивляться не стала. Такова была моя работа.
  Я прочищаю горло и стучу по косяку костяшками пальцев.
  Дмитрий отрывается от девушки и переводит глаза на меня. Он кажется совершенно спокойным, будто это в порядке вещей, но девушка выглядит испугано. Она отпускает Дмитрия и встает за его спину, прячась от моих любопытных глаз.
  - Я надеялся, что ты заблудишься и немного задержишься, - ухмыляется Безлицый.
  Девушка сзади накидывает на себя чёрное платье, как у Софьи, и фартук. Она убирает волосы за уши, а потом наклоняется в поисках туфель.
  - Тоже рада тебя видеть, - легкомысленно отвечаю я, хотя внутри все сжимается. По какой-то причине я чувствую дискомфорт от одного взгляда на этих двоих. Я решаю, что это все из-за моего прошлого. Другого объяснения и быть не может.
  - Мне следует вернуться к своей работе, - шепчет девушка, прожигая взглядом пол. Ее щеки пылают. - Прощу прощения, госпожа...
  - Гриневская, - говорю я.
  - Верно, извините, - отвечает гувернантка.
  Она разворачивается на каблуках и пролетает мимо меня, закрывая за собой дверь.
  Дмитрий наигранно падает на кровать и произносит:
  - Раз уж ты напугала мой завтрак, то сама теперь будешь меня кормить. Раздевайся.
   Мое лицо предательски краснеет. Я заставляю свой голос звучать уверенно.
   - Ты мне противен, использовать девушек просто для того, чтобы справить нужду - отвратительно.
   Дмитрий быть меняет положение с лежачего на сидячее. В его бездонных глазах начинается шторм.
   - Это полностью взаимно, Евгения, и раз уж ты сама начала этот разговор, то хочу предупредить, что не стоит относиться к этому так категорично только потому, что сама была когда-то использована, - он делает паузу. Где-то глубоко внутри меня задевают его слова, но я делаю вид, что мне все равно. - Могу предложить тебе взять на место Софьи молодого человека, так ты сможешь удовлетворять свои потребности и справлять нужду, не срываясь на мне, - медленно по его лицу расползается улыбка.
   Ком встает в горле и единственное, что мне удается выдавить из себя это:
   - Меня от тебя тошнит.
   Дмитрий в ответ ухмыляется.
   - У нас будет идеальный брак.
   Безлицый встает и надевает на себя рубашку. Я отвожу глаза в сторону, чтобы не смотреть на него, но ничего не выходит. Тело у Дмитрия намного лучше, чем у Алекса. Шрамы не такие огромные и устрашающие, кроме креста на груди больше нет других татуировок, что весьма привлекательно, похоже этот крест - самое настоящее клеймо Безлицых. В прошлый раз, когда мы были вместе, мне мало что удалось увидеть, но сейчас к своему стыду, вынуждена признать, что рассматриваю его. Мне становится противно от самой себя.
   - Если и дальше будешь так смотреть, сделаешь во мне дырку, - говорит Дмитрий.
   Я оставляю замечание без внимания.
   - Зачем ты меня звал?
   Дмитрий застегивает рубашку, затем подходит к столу и достает из ящика папку.
   - Тебя нужно посвятить в наши проблемы, - Безлицый протягивает папку.
   Я беру за один конец, не глядя на него, но Дмитрий не отпускает ее до тех пор, пока я не поднимаю глаза.
   - Ты бы мог передать папку с Софьей.
   - Я просто хотел увидеть выражение твоего лица.
   Безлицый улыбается.
   Постоянно улыбается.
   Слишком много для одного из Совета убийц.
   Мне хочется познакомить его улыбку с моим кулаком.
   - Выражение моего лица, когда я застукаю тебя обжимающегося с прислугой? Меня это не волнует, - я мотаю головой.
   - Может быть, - Дмитрий наклоняет голову и шепчет мне на ухо, - но ты покраснела.
   Безлицый отстраняется, он вновь становится серьезным, когда видит, какую гримасу я состроила.
   - Папку просмотришь позже, я введу тебя в курс дела, а с деталями ознакомишься самостоятельно, - Дмитрий смотрит на часы. - На двенадцать тридцать назначен рейд, и ты поедешь туда.
   Сердце начинает быстро колотиться. Плохое предчувствие.
   - Зачем?
   Безлицый разворачивается и приобнимает меня за плечи, выводя из комнаты. Его голос звучит отстраненно, хотя выражение лица говорит о том, что он не шутит.
   - Брать пленных и убивать.
  
   Знаете, что бывает, когда тебя заставляют делать то, чего ты не желаешь? Наверняка знаете. Например, отец хотел выдать меня замуж за человека, которого я никогда не полюблю. Я сопротивлялась, но в итоге согласилась, хотя сейчас все это кажется нереальным, но это неважно. Главное то, что я была готова к этому браку, несмотря на неприязнь к будущему мужу.
   В этом вся суть, мы не хотим, сопротивляемся, рвем когти за то, чтобы все было по-нашему, но чаще всего проигрываем и поддаемся влиянию окружающих. Только после всего мы чувствуем себя предателями.
   Отталкивать свои же убеждения опасно. Чувство, которое вызывает предательство, рвет тебя изнутри. Оно теребит старые шрамы, заставляя их вновь кровоточить и увеличиваться в размерах. Убивать, лгать, притворяться больно, но я поклялась, что отомщу за всех, неважно, будет это стоить мне долгих лет или целой жизни.
   Я уверена в себе.
   Уверена.
   Уверена.
   Но я боюсь.
   Я должна убивать, должна быть хладнокровной, должна быть Безлицей.
   Каждый раз мысленно твержу эти слова, как заклинание. Я хочу уничтожить Совет и считаю свои намерения правильными, но убив их или людей, которые попадутся на пути, я не стану лучше Безлицых. Я буду такой же убийцей, как и они.
   Эта мысль не дает мне покоя, пока мы едем к заброшенному заводу, где предположительно собираются Мятежники. Рядом сидит Марго, ее лицо не выражает никаких эмоций, оно абсолютно пустое и бездушное, как будто на нее надели маску и в любой момент ее можно просто снять. Чувствую себя с ней некомфортно, кровь закипает, но сдерживаюсь, чтобы не наброситься на нее.
   Перевожу взгляд и обдумываю полученную информацию.
   Мятежники представляют из себя группу людей, выступающих против власти Совета. Ранее они устраивали протесты на площади, пропагандируя свободу. Безлицые всячески подавляли устраиваемые Мятежниками забастовки, бунты и публичные выступления, но тех стало больше. Сейчас враги Совета редко устраивают что-то на людях, они работают втихомолку и, как сказал Дмитрий, начали наглеть, устраивая налеты на членов Совета. Мятежники организовывают нападения на Безлицых. Я так же узнала, что налет на базу отдыха в Чистилище два года назад, был организован с целью уничтожения Совета. Вот почему мужчина, лицо которого отпечаталось надолго в моей памяти, не причинил вреда, а наоборот дал оружие в руки.
   В голове сложился план действий.
  • Пройти финальное испытание - сделано.
  • Попасть в Столицу - сделано.
  • Найти Мятежников и связаться с ними.
  • Уничтожить Безлицых.
  • Скрыться.
  Я нервничаю, но вида не показываю.
   - Мне кажется, или у тебя трясутся коленки? - спрашивает Марго, оценивая меня взглядом. - Я не в восторге, что ты с нами.
   - Ты считаешь, что я не готова, - говорю абсолютно спокойно, сама удивляюсь, насколько ровно звучит голос, - но я хочу доказать, что ты ошибаешься.
   Марго с вызовом смотрит мне в глаза, пытаясь понять, правду ли я говорю.
   - Я тебе не доверяю, - наконец выдает девушка.
   - Это из-за Алекса?
   - Отчасти. За то, что между вами было, Алексу изрядно досталось, но я не глупая, Евгения, твои глаза говорят мне о ненависти, - Марго переходит на шепот, мурашки проходят по коже от ее слов. - Я чувствую твою боль, знаю, как тебя рвет на куски. Вижу, что ты с трудом справляешься с собственными мыслями.
   Ком встает в горле, я сжимаю руки в кулаки, прежде чем они начнут предательски трястись.
   - Ты презираешь меня, думаешь, что лучше во многом, но однажды, когда ты поймешь, что человеческая жизнь не стоит абсолютно ничего, ты станешь такой же. Знаешь, чем мы отличаемся друг от друга?
   Не в силах отвести глаза в сторону, несмотря на то, что слова Марго мне противны. Становится страшно от того, что она может оказаться права.
   - Ты мучаешь себя терзаниями совести, жаждой мести смешанной с ненавистью и чувством вины, а я уже настолько привыкла к этой боли, что перестала замечать ее.
   - Сомневаюсь, что ты хоть что-то можешь чувствовать, - говорю я с отвращением, - у тебя нет сердца.
   - Сейчас нет, но когда-то оно было.
   Марго замолкает, а я в этот момент думаю о том, что это первый раз, когда она кажется беззащитной. Она чудовище, моя ненависть к ней настолько сильна, что сложно признаться даже самой себе, но мне ее жаль. Ты терпишь боль, душевные терзания, а в итоге сдаешься и становишься монстром. В голову приходит мысль, что мне хотелось бы узнать больше о прошлом Марго, почему она стала такой. Ничто не оправдает ее поступков, но любопытство слишком сильное. Должно быть, было что-то такое, отчего она не смогла спрятаться или стерпеть.
   Я оставляю это ей. Марго заслужила боль.
   Мы приближаемся к заброшенному заводу, но машина останавливается в нескольких кварталах от него, чтобы комиссары не спугнули Мятежников. Дальше мы пойдем пешком. Я выхожу из машины, чувствуя запах сырости.
   Грязный снег прилипает к берцам, ледяной ветер пробирает до костей. Небо затянуто тучами, я вздыхаю, думая о солнце. Как бы хотелось почувствовать его тепло на коже, увидеть все в другом цвете. Насыщенном и ярком.
   - Мы подойдем к заднему входу, - говорит Марго кому-то в рацию.
   Девушка идет впереди меня. Признаться, несмотря на ее крайнюю сосредоточенность, она по-прежнему напоминает мне куклу. Не знаю, почему Алекс любит ее, но догадываюсь, по какой причине изменил. Не в моем праве осуждать людей, но, вероятно, в какой-то момент он просто устал от нее и решил использовать меня в качестве развлечения.
   Тогда мне было очень больно, но сейчас все, что я чувствую, это холод. Ледяной, пронизывающий ветер, от которого начинают стучать зубы. Мы подбираемся к забору. На удивление он цел, в нем нет проломов, щелей или дыр. Я воспринимаю это как знак, что Мятежники вполне могут собираться в этом месте. Меня окутывает страх того, что сегодня их поймают. Эти люди - единственная возможность отомстить.
   Марго скрещивает руки, чтобы я смогла встать на них и перебраться через забор. Я обдираю кожу на пальцах, пока взбираюсь по каменистому забору.
   - Как ты заберешься? - спрашиваю ее, но Марго лишь ухмыляется.
   Девушка отходит на несколько метров, разбегается и прыгает так высоко, что мне кажется, будто она может взлететь. Я ловлю ее за локоть и помогаю подняться. Наши глаза на миг встречаются, уверена, что вижу в ее взгляде отвращение к моему прикосновению, но девушка ничего не говорит. Она вытирает черные от грязи руки о свою форму.
   Спускаться гораздо легче, нужно лишь правильно прыгнуть, чтобы не сломать себе ничего. Проще простого. Прежде всего, в Лагере нас учили, как нужно правильно падать.
   Путь до завода мы преодолеваем быстро и без лишних слов.
   Здание выглядит неприглядно, как и все в этом месте. В стенах зияют дыры различных размеров от мала до велика, краска местами выцвела или вовсе облуплена, металлические вставки изогнуты под неестественным углом, на более целых кирпичах красуются неприличные надписи и рисунки. На территории завода везде разбросаны металлические куски или запчасти от чего-либо, что когда-то, по всей видимости, использовали люди. Повсюду пахнет мочой и гнилью. Вряд ли здесь есть хоть кто-нибудь живой, завод выглядит так, будто в любой момент может рухнуть.
   Марго тычет пальцем себе в грудь и показывает один, затем указывает на меня и показывает два. Мне нужно обследовать второй этаж.
   Девушка скрывается в здании. Я делаю глубокий вдох и захожу внутрь. Оглядываюсь вокруг, но Марго не вижу. Это к лучшему, что мы разделились.
   Пахнет пылью и металлом. Повсюду разбросаны железные балки, расколотые напополам кирпичи, трещины от пола до потолка красуются на стенах. От представшего вида скручивает живот, скорее всего здесь нет Мятежников, и вряд ли они когда-нибудь тут появлялись.
   Я поднимаюсь по полуразрушенной металлической лестнице. Она вся покрылась ржавчиной, часть перил отсутствует, мне становится страшно. Стараюсь не думать о том, что в любом момент могу упасть прямо на торчащие балки. Несмотря на холод по лбу стекают капли пота, руки дрожат.
   Преодолеваю лестницу и опускаю оружие. Делаю несколько успокаивающих вздохов. Раздаются крики и выстрелы, в воздухе витает напряжение. Марго что-то кричит комиссарам. Звуки шагов, громкие приказы и всхлипывания создают огромную зловещею симфонию. Значит, Мятежники здесь. Я поднимаю оружие.
   В это мгновение откуда-то сверху на меня надвигаются ноги и ударяют по плечам. Не успеваю понять, что происходит, падаю на спину и теряю пистолет. Молодой человек спрыгивает с балки прямо у моих ног. Мне повезло, что я не высокая, иначе удар пришелся бы в грудь. Я инстинктивно отползаю назад, царапая ладони о пол. Плечи горят от боли. Не хочу терять времени.
   - Меня зовут Евгения Гриневская, - юноша недоуменно таращится на меня. - Я искала вас.
   Поднимаюсь на ноги и встаю лицом к лицу с противником. На нем шапка, скрывающая волосы, джинсы, разодранные на коленках, берцы и черная куртка. Лицо измазано в чем-то темном, похожем на смолу. Думаю, что вероятно, мы с ним одного возраста. Наши взгляды встречаются, я вижу сомнение в его глазах.
   Минуту он медлит, а затем набрасывается на меня с кулаками. Я успеваю спохватиться и блокирую удар. Техника боя у Мятежника слабовата, но мужская сила гораздо мощнее женской.
   - Я не хочу с тобой драться, - проговариваю я стискивая зубы.
   Юноша ударяет меня в живот, и я сгибаюсь пополам. Затем еще раз и еще. Боль такая резкая и сильная, что мне кажется, будто сейчас потеряю сознание. Заставляю взять себя в руки и изо всех сил отталкиваю от себя молодого человека, а затем бью с ноги по ребрам. Он не успевает даже ничего произнести. Мятежник морщится от боли, он отступает назад и спотыкается об один из кусков кирпича. Его пошатывает, и затем всё замирает.
   Крики, свист пуль, смешанные голоса и топот звучат так отдаленно. Я смотрю на молодого человека, наши глаза встречаются в понимании. Он сейчас упадет.
   Его ноги подгибаются, и Мятежник летит вниз. Я срываюсь с места и успеваю поймать его за локоть. Молодой человек на мгновение недоумевает, но затем, видимо, решает оставить размышление на потом. Я тяну его вверху, кажется, будто он весит тонну. Мятежник поднимается по грудь, затем ему самому удается подняться. Я отпускаю его и облегченно вздыхаю.
   Вскакиваю на ноги, вспоминая о втором пистолете. Выхватываю его и направляю на юношу. Он тяжело дышит, колени разодраны, джинсы покрываются кровью.
   - Ты сейчас меня спасала для того, чтобы продырявить? - говорит он, указывая пальцем на пистолет.
   - Рядовой Гриневская, - доносится до меня голос Марго, она где-то поблизости.
   Я тихо обращаюсь к Мятежнику.
   - Ты сейчас меня толкнешь, я упаду, а ты рванешь изо всех сил. Я буду стрелять, но целиться не собираюсь.
   Глаза у юноши сужаются в сомнении.
   - Передай Мятежникам, что мне нужно с вами связаться.
   - Гриневская! - кричит Марго. - Мы уложили нескольких, где ты?
   - Бей!
   Юноша толкает меня сильнее, чем нужно, я теряю равновесие и падаю, сильно ударяясь спиной. Он срывается с места и бежит вниз, перепрыгивая ступени. Я стреляю, но пули летят мимо. Слышу голос Марго, она что-то кричит, а затем начинает стрелять в молодого человека, но он уже выбежал из здания.
   - Какого хрена ты разлеглась? - орет девушка.
   Я с трудом встаю, внутренности скручиваются в тугой узел, и меня начинает тошнить от ударов Мятежника по животу.
   - Понятно, - слышу хриплый голос Марго полный гнева и отвращения.
   Мышцы горят, боль пульсирует во всем теле, а мой настоящий враг рассержен.
   Найти Мятежников - сделано.
   Глава 5.
   Я просыпаюсь в холодном поту, тяжело дыша. Мне приснился Мятежник, которому пустили пулю в голову во время налета на базу в Чистилище. Стеклянные глаза, кровь, стекающая по мертвенно-бледному лицу, рот, приоткрытый от беззвучного крика. Ком встает в горле.
   Откидываю одеяло в сторону и сажусь, свешивая ноги с кровати. Каждое движение дается с трудом, живот и спина покрылись синяками. Плечи до сих пор пульсируют от боли. Я восстанавливаю дыхание. Жуткая усталость накрывает с головой. Интриги, обманы, драки. Как бы мне хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, порой я думаю о том, какой могла бы быть моя жизнь.
   Я хочу влюбиться, хочу иметь детей, хочу состариться, но если смотреть правде в глаза, то моим желаниям не суждено сбыться. В этом мире каждый человек, даже самый потерянный достоин любви, просто ей нужно подходящее время. Я свой шанс упустила еще с Алексом.
   Делаю глубокий вдох и встаю с кровати. Мысль о Мятежниках не дает покоя, не знаю, передал ли тот парень другим о том, что я ищу их, но то, что его не поймали, дает мне небольшую надежду. Сейчас остается только ждать.
   Поднимаю с кресла халат, натягиваю на себя и выхожу из комнаты, мне нужно пройтись. В последнее время это случается все чаще. Не могу заснуть или просыпаюсь в холодном поту, а после никак не могу сомкнуть глаз. Я устала от постоянных кошмаров, ночь заставляет старые раны кровоточить.
  Я скучаю по сестре, ее улыбке, никогда бы не подумала, что буду тосковать по Содержательному дому и ночам, когда Рейчел возвращалась в бункер, а я пела, поглаживая ее длинные волосы. Мне не хватает стычек с Марией, колких замечаний и тычков локтями. Смех Хлои мучает меня, звуча в голове непрерывной мелодией, когда я хочу забыть о том, кто я и в чем виновата.
  Иногда я смотрю в зеркало и не вижу себя. Еву будто стерли с лица земли, на ее месте появилась другая девушка. Более холодная и такая же фальшивая, как все Безлицые. От этого становится тошно. Я ничем не лучше Марго.
  Спускаюсь вниз по лестнице и слышу музыку. Нежная мелодия заставляет сердце медленно пропускать удары. Я чувствую, как мое тело расслабляется, не могу думать ни о чем другом. Пытаюсь понять, откуда доносятся звуки.
  Направляюсь в большой зал, где прежде видела рояль.
  Я замираю, когда вижу, кто играет. В свете луны он совершенно на себя не похож. Дмитрий водит пальцами по клавишам. Его спина напряжена, кажется, будто то, что он делает, очень многое значит для него. В музыке столько нежности и боли, что ей совершенно не нужны слова. Это не тот Дмитрий, которого я знаю. Не желая прерывать его и быть замеченной, я отступаю назад, но наступаю ногой на свой длинный халат и падаю.
  Безлицый прекращает играть, он вскакивает с места. В темноте не вижу его глаз, но чувствую пристальный взгляд. Я быстро поднимаюсь, поправляя халат.
  - Что ты делаешь? - у Дмитрия хриплый голос, если бы не знала Безлицего, то подумала, что напугала его.
  Я приглаживаю волосы руками.
  - Извини, не могла заснуть.
  - Поэтому решила понаблюдать за мной? - уверена, что он приподнял бровь.
  - Гуляла и услышала музыку, - я мотаю головой.
  У Дмитрия ослаблен галстук и расстегнуто несколько верхних пуговиц на рубашке, а волосы в ужасном беспорядке. Он выглядит плохо, похоже, ни одну меня мучают кошмары.
  Несколько минут мы стоим в тишине. Я чувствую неловкость между нами, только что я застала Дмитрия за личным занятием. Не хочу портить и без того, наши с ним напряженные отношения.
  - Не знала, что ты умеешь играть, - наконец произношу я.
  Дмитрий облегченно вздыхает, улыбка появляется на его лице.
  - Удивлена, что у меня есть и другие увлечения помимо девушек? Знаешь, я ведь должен уметь еще их как-то завлекать.
  - Мне кажется, тебе это вовсе не нужно. Даже прислуга в твоем присутствии не в состоянии держать руки при себе, - ухмыляюсь я.
  Дмитрий садится ко мне спиной, но играть не начинает.
  - Этого больше не повторится, - говорит он серьезно.
  Мне неприятно говорить со спиной, поэтому я подхожу к нему и встаю рядом.
  - Что именно?
  Дмитрий поднимает голову, и наши глаза встречаются.
  - Между мной и той девушкой ничего не было, кроме того, что ты видела. В любом случае такого больше не случится.
  - Меня это не волнует, у нас ненастоящий брак. Ты волен делать то, что хочешь.
  - Может быть, - многозначительно отвечает Дмитрий. - Даже если мы фальшивые жених и невеста, я все равно не буду таким, как он.
  Дмитрий не сводит пристального взгляда. Я начинаю дрожать, когда понимаю, что он имеет в виду Алекса.
  - Изменять своей девушке, все равно, что изменять самому себе.
  Я проглатываю ком в горле, стараясь сдержать внутреннее волнение, а затем опускаюсь рядом с Дмитрием.
  - Ты умеешь играть? - спрашивает он, не глядя на меня.
  Безлицый переворачивает страницы нотной тетради.
  Отрицательно качаю головой, но потом понимаю, что он не видит моего жеста, поэтому просто отвечаю отказом.
  - Могу научить, - Дмитрий поворачивается ко мне лицом.
  Мое дыхание учащается, я чувствую необъяснимое волнение, думая о том, что его руки буду касаться моих, ставя в правильное положение. Это не то чем занимаются враги, один не учит другого делать прекрасные вещи, они не проводят вместе время за прослушиваем музыки, не улыбаются, глядя друг другу в лицо, отпуская глупые шутки, но поскольку Дмитрий не знает о том, что он мой враг, то я лишь покачиваю головой, вместо того, чтобы сделать ему больно.
  - Нет, лучше сыграй что-нибудь такое же красивое.
  
   Крики и свист не стихают уже несколько часов. Комиссары не справляются с количеством людей, собравшихся прямо перед резиденцией Совета. С плакатами в руках, громкими лозунгами "СКАЖЕМ, НЕТ! ВЫСОКИМ НАЛОГАМ" рабочие добиваются справедливости.
   Марго стоит рядом со мной у окна и смотрит на творящийся внизу хаос. Девушка нервничает, она постоянно перебирает руками шторы. Элеонора сидит в кресле, не шевелясь уже несколько минут. Женщина с закрытыми глазами тяжело дышит, пытаясь понять, как справиться с разъяренной толпой людей.
   СКАЖЕМ, НЕТ!
   СКАЖЕМ, НЕТ!
   СКАЖЕМ, НЕТ!
   У меня внутри все скручивается. Элеонора может дать приказ, открыть огонь по людям, но пока она этого не делает. Мой пульс учащается, боюсь решения проблемы, которое она может предложить.
   - Почему бы просто не дать им то, что они хотят? - говорю я прежде, чем успеваю хорошенько подумать.
   Элеонора медленно открывает глаза, и смотрит на меня, как на маленького ребенка.
   - Мы не можем, - женщина поднимается с кресла, направляясь ко мне. - Сегодня они не захотели платить налоги, а завтра не пожелают выходить на работу, а еще через некоторое время начнут творить то, что хотят, без страха попасть в Чистилище, - Элеонора останавливается напротив, глядя прямо мне в глаза, одним вставным, другим - настоящим. От страха у меня перехватывает дыхание. - Каждое решение несет за собой цепочку событий. Вопрос в том, сможем ли мы справиться с последствиями этого решения, - в этот момент мне кажется, будто она говорит, вовсе не о бастующих рабочих, не об их лозунгах или свисте комиссаров.
   СКАЖЕМ, НЕТ!
   Марго задергивает шторы и отходит от окна. В комнате становится темнее.
   - Это ответ, - говорит она, задумчиво.
   Элеонора обращает свое внимание, поворачиваясь лицом к девушке.
   - Мы накрыли завод, а Мятежники спровоцировали хаос среди рабочих, - женщина медленно кивает.
   Звук разбивающегося стекла заставляет меня вздрогнуть. Крики становятся громче и отчетливее. Марго настораживается, что-то разбилось в коридоре. Девушка достает оружие и подходит к двери. Несколько мгновений она медлит, прислушивается, а затем резко открывает ее. Марго выходит в коридор, я смотрю ей в спину, задерживая дыхание. Она опускает пистолет.
   - Они разбили окно, - говорит Марго, поворачиваясь к нам лицом.
   Под ее обувью лопаются осколки стекла.
   Элеонора направляется к своему столу, Безлицая поднимает телефонную трубку и начинает набирать номер, пока идут гудки, она дает нам указания:
   - Присоединяйтесь к Александру, Дмитрию и комиссарам. Думаю, пока не приедут военные, вам обеим лучше стоять на защите нашего дома.
   Марго кивает, а затем переводит взгляд на меня и хмыкает. Скорее всего, она думает о том, что я буду болтаться под ногами. После той поездки на завод, ее недоверие ко мне только увеличилось. Это создает проблему. Мне нужно быть одной из них, я должна влиться, чтобы суметь ударить по Безлицым со всей силы.
   Мы спускаемся к черному входу, где толпятся молодые комиссары. Они полностью сосредоточены, ожидая чего-то особенно опасного. Комиссары следят за соблюдением законов, отправляют преступников в Чистилище, организовывают рейды по проверке документов. Их форма черного цвета, в то время как у нас, - военнослужащих, - она зеленая. Мы нужны в ситуациях, когда комиссары не справляются с проблемой.
   - Здравия желаю, товарищ капитан! - обращаются комиссары, охраняющие черный вход.
   Марго поджимает губы.
   - Вольно. Доложите обстановку, - велит девушка одному из молодых людей.
   Пока он связывается по рации с теми, кто снаружи, я тщательно проверяю свое оружие, затем застегиваю китель и сверху надеваю бронежилет, который подает один из комиссаров.
   - Мы ждем подкрепления со стороны военных. Люди слишком агрессивно настроены. Я не сомневаюсь в том, что они пойдут в атаку, это лишь вопрос времени, - доносится голос из рации.
   Я замираю. Это говорит Алекс. Несмотря на то, что мы буквально живем под одной крышей, я с ним нигде не пересекаюсь. Признаться, после нашего последнего разговора, мне бы меньше всего хотелось, чтобы Алекс подумал, будто я буду пытаться сблизиться с ним.
   Между нами все кончено. Я говорю себе об этом каждый раз, когда вспоминаю о его существовании. Больше никто и никогда не предаст меня, потому что я не позволю никому подобраться достаточно близко. Я благодарна Безлицему за преподанный мне урок, благодаря его предательству, я поняла, что нужно делать, дабы не остаться у разбитого корыта. Не доверяй людям, и тогда тебе не будет больно, правило, которым я пользуюсь ежедневно.
   Марго надевает бронежилет, проверяет оружие, а затем мы выходим через черный вход. Ледяной ветер ударяет в лицо, глаза начинают слезиться. Мокрый снег падает с неба, путается в волосах и затрудняет видимость. Меня пробирает до костей, зубы начинают стучать. Я сразу же жалею о том, что не осталась внутри.
   - Никогда не думала, что Безлицые тоже подвергают свою жизни риску и принимают участие в рейдах или стоят в обороне, - говорю я, пока мы обходим угол, направляясь к комиссарам, сдерживающим толпу разгневанных рабочих.
   Марго, как всегда, идет впереди. Не вижу выражения ее лица, но могу представить.
  - Никто нас не знает в лицо, поэтому проще следить за всем, что происходит. Нельзя полностью полагаться на людей, которые на тебя работают. Они делают это только из-за денег, а значит, их в любой момент могут перекупить враги, - ее плечи напрягаются, но голос звучит очень сдержанно, скорее всего, она пытается совладать с собой.
  Мне не нравится ее отношение ко мне, из-за ее недоверия я не приближаюсь к собственной цели ни на шаг. Какой бы сильной не была моя ненависть к ней или моей биологической матери, я должна быть сильнее, умнее и хитрее их вместе взятых.
  Я прибавляю шаг и сравниваюсь с Марго.
  - Ты имеешь в виду Мятежников? Среди тех, кто служит у нас, могут быть шпионы?
  - Теоретически это возможно, - кивает девушка.
  - А что показывает практика?
  - У шпионов, которые были здесь до твоего приезда, низкий болевой порок.
  Я замолкаю, больше не задаю вопросов по тому, как в случае, если меня увлекут в измене, мне придется пройти девять кругов ада. Остаться наедине с Марго, - а я не сомневаюсь, что пытать меня будет именно она, - перспектива не из приятных. Более того, я предпочитаю молчать, когда мы приближаемся к комиссарам, среди которых выделяются две фигуры в военной форме.
  Алекс и Дмитрий разговаривают на повышенных тонах. Их голоса сливаются с криками толпы, но, несмотря на то, что не слышно их разговора, напряжение в воздухе не ускользает из-под моего внимания. Как только мы подходим достаточно близко, они успокаиваются. Алекс сверлит взглядом Дмитрия, в то время как Дмитрий сжимает руки в кулаки. Я заметила, что между ними было неладно еще два года назад, но, похоже, что сейчас их взаимная неприязнь только возросла. Я должна радоваться, что Безлицые ссорятся и не доверяют друг другу, это делает их слабее, но по какой-то причине, глядя на раздраженного Дмитрия, сама начинаю злиться. На Алекса.
  Марго, похоже, это совсем не волнует. Девушка подходит к своему молодому человеку и, привстав на носочки, поворачивает его лицом к себе, а затем целует. Я предпочитаю не смотреть, как губы парня, в которого я когда-то была влюблена, накрывают губы убийцы моей сестры.
  Дмитрий, кинув в сторону влюбленных многозначительный взгляд, открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем, передумав, закрывает его.
  - Евгения, - он обращает внимание на меня, Дмитрий так сильно раздражен, что его глаза метают молнии, - не могла бы ты помочь мне?
  Мы отворачиваемся от парочки и отходим подальше, чтобы они не смогли нас услышать. Дмитрий меня за плечи, оказывая поддержку, в которой я так сильно нуждаюсь, находясь в компании Марго и Алекса.
  - Что случилось?
  - Мы говорили о тебе.
  Эта новость приводит меня в недоумение. Я широко распахиваю глаза.
  - Если Алекс волнуется за его отношения с Марго, то напрасно, - говорю я, скрещивая руки на груди.
  Невольно отвожу взгляд от Дмитрия и смотрю на Безлицых. Марго качает головой, пока Алекс ей о чем-то говорит.
  - Думаю, ты его в этом смысле не интересуешь, - ухмыляется Дмитрий. - Он просил, чтобы я поговорил с Элеонорой. Эта парочка, - Безлицый кивает в сторону Марго и Алекса, - хочет отправить тебя куда-нибудь подальше от Столицы. Они ждали, что я поддержу их.
  Я опускаю глаза на свои ботинки.
  - Тебе не доверяют, - сдавленно произносит Дмитрий.
  Он поднимает руку и касается моего подбородка, заставляя меня посмотреть в его карие глаза.
  - В какой-то степени я согласен с ними, - Безлицый делает паузу, которая дает мне понять, что внутри него происходит маленькая борьба, он хочет что-то сказать, но не может решить, стоит ли, - я тоже тебе не верю, но это не значит, что я откажусь от моего единственного слушателя.
  Его слова придают мне сил, я собираюсь поблагодарить его за доброту, с которой он ко мне относится, но прежде чем успеваю произнести хоть слово, крики прерывают мою попытку высказаться. Комиссары разбегаются в разные стороны, размахивая руками и вопя что-то невнятное, как раз в этот момент раздается оглушительный взрыв.
  Глава 6.
  Дым очерняет и без того серое небо, время будто останавливается. Одни люди разбегаются в стороны, другие набрасываются на комиссаров, но все это отходит на второй план, поскольку происходящее кажется нереальным. Я практически ничего не слышу, лишь отголоски раздающихся криков боли и звуков взрыва. Чувствую только головокружение, тяжесть во всем теле и куски гравия под ладонями. Пытаюсь подняться, но спотыкаюсь о собственные ноги. Каждое движение отдается болью в груди.
  - Держись, - кто-то кричит мне на ухо, но до меня доходит лишь шепот.
  Сильные руки обвивают меня за талию и тянут вверх. Я не могу вздохнуть. Дмитрий поднимает меня на ноги и притягивает к себе.
  - Идти сможешь? - я киваю не в силах выдавить из себя хоть слово. Мне с трудом удается держаться в вертикальном положении.
  Похоже, никто не замечает нас в царящем хаосе. Дмитрий прихрамывает, я опускаю глаза вниз и замечаю кровь. Он ловит мой взгляд и губами произносит:
  - Все в порядке, - несмотря на то, что из-за визга и свиста пуль я не слышу слов, уверена, что его голос дрожит.
  Мы двигаемся медленно. Дмитрий поддерживает меня за плечи, сделав несколько глубоких вздохов, я восстанавливаю контроль над собственным телом. Голова перестает кружиться, слух приходит в порядок. Если кто-то из нас и нуждается в помощи, так это Дмитрий. Я оглядываюсь и вижу дорожку крови, что тянется за нами. Знаю, что Безлицему очень больно, но Дмитрий этого не показывает. Его выдает мертвенно бледное лицо и тяжелое дыхание.
  Одной рукой я поддерживаю его за талию, а другой беру под руку. Мы двигаемся к зданию, не оглядываясь назад. Мне хватает звуков выстрелов, взрывов гранат и предсмертных криков. Военные покончат с этим, главное, чтобы комиссары смогли продержаться до их приезда. Это хорошо спланированное восстание, а не забастовка. Я хочу положить конец Совету, но сегодняшний мятеж не сможет этого сделать, по той простой причине, как отсутствие Безлицых. Каждый член Совета прибывает в той резервации, за которую несет ответственность, а умирать, как одна из них, я не намерена.
  Мы огибаем угол, где крики уже не такие громкие, а дорога свободна от обезумевших протестантов.
  - Я вроде как пытался выглядеть героем, - ухмыляется Дмитрий.
  Его дыхание становится тяжелее, он с трудом стоит на ногах.
  - Ты ранен, не время для этого, - отвечаю я.
  Дмитрий облокачивается о стену здания и закрывает глаза.
  - Ещё немного, - говорю ему я.
  Я смотрю на его лицо, даже в копоти, грязи и крови оно остается привлекательным. Безлицый делает глубокий вдох и распахивает глаза.
  - Хватит меня рассматривать, - предъявляет он.
  Я беру его под руку и помогаю восстановить равновесие. Ему тяжело передвигаться, кажется, с Безлицым прежде такого не случалось, и, судя по количеству потерянной крови и его сдержанностью, у Дмитрия высокий болевой порок.
  - Беги, - Безлицый отпускает мою руку, доставая пистолет из кобуры.
  Я не сразу понимаю, что происходит, но затем поднимаю глаза на Дмитрия. Он смотрит куда-то вперёд. Его взгляд напряжен и сосредоточен. Обычно люди так смотрят на соперника - с готовностью и неприязнью.
  - Беги внутрь.
  Я поворачиваю голову в ту сторону, куда направляет пистолет Безлицый, и вижу Мятежника. Того, кому помогла сбежать. Он весь измазан в грязи и крови, как и в прошлый раз. Думаю, именно поэтому я его и узнаю. Молодой человек держит оружие в руке. Он собирается стрелять.
  Я не успеваю подумать о том, кому предназначается первая пуля.
  Не успеваю прикинуть, что в случае смерти Безлицего, я стану на шаг ближе к выполнению плана.
  Не успеваю взвесить все за и против: я просто кидаюсь на Дмитрия. Мы падаем на землю, закрывая уши руками.
  Раздаются выстрелы над нашими головами. Пули попадают в стену. Мятежник плохо обращается с оружием с такого расстояния. Он делает ещё несколько выстрелов, а затем у него кончаются патроны.
  Я должна его поймать.
  Пока он возится с пистолетом, я вскакиваю и бегу к нему, выхватывая из-за пояса оружие. Мятежник не отрывает взгляд от пистолета, пока не слышит, как Дмитрий кричит моё имя, и чтобы я остановилась.
  Но я этого не делаю.
  Я чувствую каждую клеточку тела, каждое биение сердца и каждый вздох. Адреналин разливается по крови и я, несмотря на боль в груди, прибавляю скорость. Мятежник убегает. Мы все дальше отдаляемся от центра, где крики становятся менее слышны.
  Он направляется к населенному району. Здесь много людей, ездит транспорт, что удивительно, ведь в нескольких кварталах отсюда царит настоящий хаос. Мятежник то и дело пропадает из виду, я практически теряю его в толпе.
  Мне гораздо проще пробиться, люди расступаются, когда видят пистолет у меня в руке. Они шарахаются в стороны и начинают кричать. Я рада, что благодаря военной форме, никто из мужчин не пытается меня остановить или обезоружить.
  Мое дыхание сбивается. Мятежник временами поворачивает, пытаясь понять, отстала я от него или нет.
  - Стой! - я кричу ему, собирая остатки сил.
  Молодой человек оборачивается и прибавляет скорость, он поворачивает в какой-то закоулок. Я следую за ним, надеясь на то, что не потеряюсь и смогу вернуться обратно.
  Голые стены из красного кирпича, мусорный банк, переполненный отходами и тупик. Стена между домами насмехается надо мной. Куда он подевался?
  Уверенная, что окончательно его потеряла, я сдаюсь. Наклоняюсь, упираясь руками в колени, и стараюсь отдышаться. Кажется, будто мои легкие наполнили металлом, я чувствую тяжесть во всем теле. Спустя несколько мгновений мне удается взять контроль над собой, и я выравниваюсь.
  - Евгения Гриневская, значит, - сзади раздается сиплый голос с сильным акцентом.
  Я поворачиваюсь на звуки собственного имени. Передо мной стоит высокий, худощавый мужчина. У него чёрные сальные волосы, вытянутое лицо, узкий разрез глаз. Он из Восточной резервации, не сомневаюсь. На нем штаны цвета хаки и чёрная кожаная куртка. Его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций. В отличие от мужчины, мое сердце бешено колотится, я чувствую, как уголки рта нервно подрагиваются.
  По бокам от него стоят два Мятежника. Один тот, за которым я гналась, а другой больше Дмитрия, со шрамами от ожогов на лице и практически без волос.
  Представшая картина вселяет ужас.
  - Рад, наконец, встретиться с вами, - говорит мужчина.
  Он скользит взглядом по мне снизу вверх, уделяя внимание пистолету в моей руке. Затем наши глаза встречаются, я чувствую себя мышью в мышеловке. Это была ловушка.
  Мужчина щелкает пальцами, и прежде чем я успеваю среагировать, на меня набрасываются другие Мятежники. Бороться не приходится, мне с трудом удается вздохнуть. Они завязываю руки за спиной и засовывают кляп в рот, хотя опешив, я не успеваю издать ни звука.
  - Меры предосторожности, - говорит молодой Мятежник, подмигивая, прямо перед тем, как накинуть мешок мне на голову.
  Я погружаюсь в полную темноту.
  Остается полагаться только на слух. Мятежники берут по бокам меня за локти и куда-то ведут, наверное, думают, что я буду сопротивляться. В любом случая, связанная и незрячая даже при сильном желании не смогу ничего сделать. Передвигаться вслепую нелегко, но благодаря поддержке мне удается идти ровно. Я слышу звук работающего двигателя автомобиля. Щелчок: открывается дверь.
  - Пригнись, - говорит Мятежник.
  Он подталкивает меня вперед, я наклоняю голову и усаживаюсь на сидение.
   Хлопок: дверь закрыли.
   Руки больно сводит за спиной, я пытаюсь их вывернуть, но Мятежник рядом не дает мне этого сделать.
   - Лучше не ерзай, - говорит он.
   Я чувствую, как в бок упирается что-то твердое. Пистолет.
   Автомобиль приходит в движение, и я начинаю считать. Мы едем приблизительно двадцать минут. Поворачиваем три раза направо и один налево. На светофоре стоим дважды. За это время я строю теории о том, что меня ждет впереди. Если вдруг Мятежники не захотят со мной сотрудничать, то, вероятно, убьют. Или будут пытать, чтобы я выдала информацию о Безлицых.
   Машина сбавляет скорость, делает еще один поворот и, наконец, останавливается. Гравий хрустит под шинами, когда двигатель глохнет. Пистолет, давящий в бок, исчезает. Слева от меня открывается дверь. Я чувствую, как рядом прогибается сидение, а затем кто-то берет меня под руку и вытаскивает из автомобиля.
   Хлопок. Дверь закрывается. Машина отъезжает.
   Человек держит меня за локоть, мы направляемся куда-то. Гравий под ногами сменяется грязью и камнями. В воздухе витает запах краски, мочи и отходов. Есть несколько теорий о том, где мы находимся, либо в заброшенном месте, наподобие завода, в котором Безлицые устроили рейд, или в бедном районе Столицы.
   - Не споткнись о порог, - раздается голос Мятежника.
   При шаге я поднимаю ноги выше. Мы заходим в какое-то помещение. Здесь пахнет так же, как и на улице, но нет ветра. Судя потому, как Мятежник замедляет шаг, внутри темно. Под ногами валяются камни и всякий мусор, о который я то и дело спотыкаюсь. Значит, заброшенное здание или здание с таким видом.
   Конечно, проще спрятаться там, куда ни один человек в здравом уме не сунется.
   Мы проходим несколько поворотов, а затем Мятежник велит мне остановиться. Он протискивается мимо, мысленно я делаю еще одну галочку: здесь тесно. Узкий проход. Два поворота ключом, металлический скрип открывающейся двери. Парень толкает меня вперед, оно придерживает, чтобы я не упала, затем он закрывает дверь с другой стороны.
   - Впереди лестница, осторожно, - предупреждает Мятежник.
   Мы преодолеваем три лестничных пролета, чем ниже спускаемся, тем температура в помещении становится выше, а запах терпимее.
   Еще одна дверь. Мятежник не открывает ее, он стучит.
   Длинный - длинный - длинный - пауза - длинный - пауза - длинный - короткий - длинный - пауза - короткий - длинный - короткий - пауза - длинный - длинный - длинный - пауза - короткий - длинный - длинный - длинный.
   Думаю, это Азбука морзе. Нас обучали этому, но очень поверхностно. Для меня точка и тире всегда сливалось во что-то одно целое, хотя для многих рядовых отличить их не составляло труда, я была исключением.
   Дверь открывается. Свет виден даже сквозь ткань мешка, который накинули мне на голову. Мятежник подталкивает меня вперед, я спотыкаюсь, но он удерживает меня. Чувствую на себе взгляды, слышу перешептывания. В помещении есть другие люди. И их много.
   Мятежник усаживает меня на стул. Руки за спиной затекли, я вожу ими, пытаясь найти что-то острое, о что можно расслабить веревки.
   К нам кто-то подходит, судя по запаху, это девушка, у нее сладкие духи.
   - Это она? - спрашивает она молодого человека. Ее голос раздается прямо над моей головой, из чего я делаю вывод, что она стоит слишком близко. Как раз для того, чтобы в случае проблемы, свернуть мне шею.
   - Идем, не хочу, чтобы эта, - думаю, он кивает в мою сторону, - нас подслушивала.
   Они отходят на столько, что я могу слышать их голоса, но разобрать слова мне не удается. Их прерывает стук в дверь, кто-то делает это с той же последовательностью, как и Мятежник, когда затащил меня в это место.
   Шаги.
   Поворот ключа.
   Скрип.
   Посторонний шепот стихает, и в помещении воцаряется мертвая тишина. Напряжение, витающее в воздухе, настолько сильное, что мне начинает мерещиться, будто в меня тыкают иголками. Вошедший направляется ко мне, я слышу его приближающиеся шаги, он идет медленно и уверенно. Мне становится страшно, пульс учащается.
   Он срывает с меня мешок. Свет режет глаза, и я щурюсь. Мне требуется время, чтобы привыкнуть.
   - Кто ты? - задает вопрос мужчина, которого я видела в переулке.
   Он наклоняется ближе, от него неприятно пахнет. Он сужает глаза, из-за чего выглядит очень нелепо, поскольку, как я догадываюсь, сам из Восточной резервации.
   - Евгения Гриневская, - выдыхаю я.
   Его ноздри широко раздуваются, он тяжело дышит.
   - Говори правду, - медленно произносит он.
   - Меня зовут Евгения Гриневская.
   Мужчина отворачивается, делает глубокий вдох.
   - Хотел по-хорошему, - бурчит он себе под нос.
   Он резко поворачивается ко мне, впивается своими длинными и худыми пальцами в шею. Я задыхаюсь. Мужчина поднимает меня со стула. Я пытаюсь сделать вдох, но тщетно. Его руки вцепились мертвой хваткой. Мое лицо горит, глаза наполняются слезами. Он толкает меня назад на стул. Я начинаю откашливаться и отчаянно вдыхать воздух. Шея, горло и легкие пылают.
   - Кто ты?! - кричит он, сжимая мои плечи.
   Вдох.
   Выдох.
   Вдох.
   Я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются.
   - Мертвая, - все, что я способна произнести.
  Глава 7.
   Мужчина отпускает меня. Он дает время отдышаться.
  - Развяжи ее, - говорит он, обращаясь к Мятежнику.
  Парень удивленно выпучивает глаза, но свои опасения оставляет при себе. Он кидает девушке рассеянный взгляд, а затем подходит ко мне и освобождает руки. Мятежник напряжен и осторожен, видимо думает, что я могу в любой момент кинуться на него.
  - Кто вы? - я обращаюсь к мужчине.
  Он, безусловно, лидер, я делаю такой вывод не потому, что ему подчиняются другие. Власть чувствуется в его голосе и манерах. Мужчина поворачивается ко мне лицом, наши глаза встречаются. Мы смотрим друг на друга продолжительное время. Он пытается, что-то вынести из моего взгляда, понять, являюсь ли я шпионкой Совета или пришла, чтобы помочь расправиться с ними.
  Я нервничаю, стараюсь совладать с эмоциями и не показать страха. Дышу размеренно, терплю боль от веревок на запястьях и отодвигаю все переживания о Безлицем в сторону. Я убеждаю себя, что Дмитрий в безопасности. Он должен быть в порядке. Не понимаю, почему меня это вообще волнует, но ничего не могу с этим поделать.
  - Кто тебя убил? - мужчина игнорирует мой вопрос.
  Внутри меня вскипает злость, когда я вспоминаю все, что сделали с моими близкими.
  - Моя мать, - я сжимаю руки в кулаки, - глава Совета Безлицых.
  Это сборище сопротивления могут помочь мне расквитаться с врагами раз и навсегда. Я решаю, что должна быть предельно честна с ними. К сожалению, не могу залезть в голову к этому Мятежнику и прочитать его мысли, кто знает, что он задумал. Они такие же опасные, как и Совет, сидя в стуле в окружении людей, которые готовы в любой момент сорваться с места и убить меня, я решаю, что максимально говорить правду - неплохая затея. Не хочу, чтобы меня уличили во лжи.
  - Зачем ты искала нас?
  - Хочу отомстить, - ответ не заставляет себя ждать.
  
  Мужчина медленно кивает, в его взгляде я читаю понимание. Он протягивает руку для рукопожатия.
  - Джеминг, лидер движения.
  - Евгения, состою в Совете.
  Джеминг отпускает меня, он поворачивается ко мне спиной и кидает через плечо:
  - Идем, нужно обсудить план действий.
  Я поднимаюсь со стула и следую за ним. С его появлением в комнате воцарилась неестественная тишина. Я осматриваюсь и понимаю, что на нас уставилось больше десятка пар глаз. Люди осторожно изучают меня, наверняка не доверяют, и правильно делают, я тоже не намереваюсь никому верить.
  Отворачиваюсь, стараясь смотреть прямо перед собой, чтобы не показывать, как меня пугает предстоящее общение с Джеминг. По бокам ко мне пристраиваются девушка и Мятежник.
  - Если думаете, что я убегу, можете расслабиться, - говорю я, глядя в спину, впереди идущему мужчине.
  - Всего лишь меры предосторожности, - мы покидаем комнату, оставляя позади озадаченных Мятежников. Думаю, сейчас они обмениваются мнениями по поводу произошедшего.
  Джеминг ведет нас по коридору. Здесь темно, но чисто, нет никаких неприятных запахов, что несказанно радует. Он открывает дверь ключом, пропускает нас вперед, а затем закрывает ее изнутри. Эта комната непохожа на предыдущую по нескольким причинам. Во-первых, освещение. Прошлую было практически не разглядеть из-за волнения и того, что там было довольно темно по сравнению с этой. Во-вторых, мебель. Посередине стоит большой стол, заваленный бумагами и макетом города. На стене висит деревянная доска, а над ней лампочка. Я подхожу ближе. Сердце уходит в пятки, когда я вижу фотографии всех членов Совета. Под каждой фотографией имя и краткая информация.
  Моя мать.
  Алекс.
  Марго.
  Дмитрий.
  Я ищу свою фотографию, но по стрелке, ведущей от Дмитрия, нахожу только пустой черный квадрат с надписью "Евгения Гриневская?".
  - Теперь все стало на свои места, - я слышу голос Джеминг из-за спины. - Мы проверили все источники, но так и не нашли хоть что-то подлинное о существовании девушки по имени Евгения Гриневская.
  Я смотрю еще раз на фотографии, Джеминг подходит ко мне и показывает пальцем на мою мать.
  - Я долго думал и не мог понять, кто ты. Начал поднимать старую документацию, о ее прошлом нам удалось найти очень мало полезной информации, но мы узнали кое-что, о чем не подозревали, - Джеминг переводит взгляд на меня. - У Элеоноры было две дочери, и они погибли в Чистилище.
  Мое сердце начинает безумно колотиться, дыхание учащается. Я сжимаю руки в кулаки, сдерживая дрожь.
  - Которая ты из сестер?
  - Младшая.
  - А где вторая?
  Я делаю глубокий вдох, мой голос сипнет.
  - Ее убили, когда мы были в Содержательном доме два года назад.
  Джеминг кивает, обдумывая полученную информацию.
  - Никита, дай ее папку, - мужчина обращается к молодому человеку.
  Тот подбирает что-то со стола и подает Джеминг.
  - У нас есть для тебя работенка, - говорит Джеминг, листая бумаги. - Если я правильно понимаю, ты сейчас считаешься чьей-то женой?
  - Невестой, - поправляю его и киваю на фотографию Дмитрия. - Он мой жених.
  Джеминг поджимает губы.
  - Какие отношения между вами?
  В голове проносятся воспоминания двухлетней давности. Мои щеки покрываются краской, когда я думаю о Содержательном доме и ночи, проведенной с Дмитрием. Кажется, будто все это было лишь сном. Тогда я ненавидела Дмитрия, но сейчас я понимаю, что не испытываю к нему того, что чувствую к Алексу, Марго или собственной матери. Дмитрий не притягивает меня, как это было с Алексом, но и не отталкивает, как Марго.
  - Непростые, но и небезнадежные, - отвечаю я, вспоминая, как оставила его раненного, укол вины не заставляет себя ждать.
  - Она тащила его на себе в безопасное место, - за спиной раздается сдавленный смешок.
  Я поворачиваю голову и встречаюсь с Никитой взглядом. Он, молча, кидает мне вызов, который я отказываюсь принимать. Недовольная гримаса напоминает мне Марго, она смотрит на меня с таким же выражением лица.
  - Ты заработала несколько очков доверия в свою пользу в его глазах, - он выплевывает слова, осуждающе.
  - Это только сыграет нам на руку, - подает голос Джеминг, - продолжай действовать в том же духе. Заставь его довериться тебе, так он станет посвящать тебя во все планы. Можешь, поиграть с ним в любовь, только не сильно увлекайся.
  - Между нами нет никаких романтических отношений, - я не готова входить в одну и ту же реку дважды, у меня нет сил заново влюбляться.
  - Значит, они должны появиться, - настаивает мужчина. - Лги, притворяйся, делай все, что может оказаться полезным.
  Я перевожу взгляд на фотографию Дмитрия. Он здесь переходит улицу, на нем военная форма, волосы в полнейшем беспорядке, он выглядит так, будто спал всего два часа в сутки, уставший и измотанный, но, несмотря на это, на его губах мелькает ухмылка.
   - Боишься, что не справишься? Ты говорила, что жила в Содержательном доме, может, я ошибся, решив, что у тебя должен присутствовать навык соблазнения? - Джеминг приподнимает бровь.
   Я обдумываю предложение. Это именно то, что я собиралась сделать самостоятельно. Втереться в доверие, стать частью Совета, но полагала, что Мятежники найдут для меня работу посложнее, что-то более существенное.
   - Они ничего не говорят мне, не выдают особо важной информации, все планы я узнаю за час или полтора до начала их реализации, - произнеся это вслух, я понимаю, что на самом деле являюсь бесполезной.
   Мне никто не доверяет ни среди Безлицых, ни со стороны Мятежников. Я не самый лучший союзник.
   - Ты должна завоевать их доверие. Я не прошу тебя стать среди них своей, но если ты найдешь правильный подход к Дмитрию, он может стать твоим оружием, - Джеминг протягивает руку. - Заключим сделку, поскольку ты входишь в состав Совета, тебя считают нашим врагом, но если ты поможешь нам, я дам тебе уйти после того, как мы покончим с ними.
   Он словно читает мои мысли, поскольку я планировала уничтожить Совет, а затем исчезнуть. Я протягиваю руку, но прежде чем пожать его, останавливаюсь.
   - Вы не рассказали, что именно собираетесь с ними сделать.
   - Это не твоя забота, - его властный тон, дружелюбная улыбка и пристальный взгляд говорят мне о том, что я играю в опасную игру.
   - Вы такой же, как она, - мужчина вопросительно приподнимает бровь, - моя мать.
   Он терпеливо ждет, что я продолжу осуждать его, но это было бы ошибкой. С такими людьми нужно всегда быть начеку. Я еще раз обдумываю наш разговор и принимаю решение, о котором, возможно, пожалею в будущем.
   - Можете делать с членами Совета все, что хотите, я помогу вам добиться их полного поражения, но вы должны гарантировать мне безопасность. Власть интересует меня в последнюю очередь, единственное, что я прошу, это собственную свободу. Вы и ваши люди позволите мне скрыться после того, как я выполню вашу просьбу.
   - Теперь ты должна сделать все, что в твоих силах, - мы скрепляем наш уговор рукопожатием.
   В течение следующего получаса Джеминг и Никита посвящают меня в планы Мятежников. Они не вдаются в детали, но у меня складывается приблизительная картина действий. Мятежники хотят напасть на членов Совета, когда те будут в сборе, но они не знают, когда это случится и где. Так же на макете они показывают расположения мест, в которых с ними можно связаться, чтобы передать информацию или получить задание.
  - Ты все поняла?
  - Сблизиться с Дмитрием, что тут может быть непонятного, - отвечаю я, думая о выполнении плана.
  Мне придется притвориться его другом, а, возможно, даже влюбить в себя. Джеминг говорит, что такая связь гораздо крепче, а проделать этот трюк с Дмитрием не составит труда. Невольно я сравниваю себя с Алексом, кто два года назад сделал то же самое со мной. Он завоевал мое доверие, не приложив особых усилий. Если быть честной, то я и не сопротивлялась. Люди склоны к вере в лучшее, надежда живет в нас до самого конца, и именно благодаря ей, мы не рассыпаемся на части, когда теряем все, включая собственное сердце.
  - Готова вернуться? - спрашивает Никита, на что я киваю. Я надеюсь, что возращение в Зимний дворец будет безболезненным, но внутреннее чутье подсказывает, что я заблуждаюсь.
  - Я должен тебя вырубить, поскольку тебе нужно алиби. Мы отвезем тебя обратно, оставим неподалеку от того места, где забрали.
  - А если меня не найдут?
  - Наши люди присмотрят за тобой, до тех пор, пока тебя не обнаружат, - Никита подходит ко мне ближе, ее глаза блестят, уверена, что ему доставит неописуемое удовольствие взять на до мной реванш за нашу стычку во время рейда комиссаров.
  Я делаю глубокий вдох и зажмуриваюсь, готовясь к удару.
  - Еще увидимся, - Никита издает короткий смешок, а затем я чувствую внезапную боль, словно моё лицо разбили на части.
  
   Я просыпаюсь от необузданной жажды, не сомневаюсь, что могла бы осушить озеро. Я пытаюсь открыть глаза, но поддается только один, второй отек от удара. Виски пульсируют от боли. Все тело ноет, а голова раскалывается, кажется будто по мне проехался танк. Вокруг тёмно, и я не сразу понимаю, где нахожусь. В нос ударяют запахи стирального порошка и свежести, ноги путаются в шелковых простынях. Я вожу ладонями по ним, чувствуя каждую царапину от падения.
  На лице появляется глупая улыбка, когда я припоминаю, в результате чего получила удар по лицу, мне удалось договориться с Мятежниками. Я провожу рукой по волосам и облегченно вздыхаю, с трудом верится, что я смогла добиться встречи с ними.
  Звук шагов заставляет меня забыть обо всем. Я напрягаюсь, дыхание учащается, сердце бьётся чаще. Я прислушиваюсь, в темноте невидно лица, но в стороне мелькает силуэт. Я не двигаюсь, человек приближается.
  Не теряя времени даром, потихоньку приподнимаю простынь до уровня груди. Шаги тяжелые и, судя по силуэту, это мужчина. Не хочу думать о том, что это может быть Дмитрий. Он бы не стал подкрадываться. Тревожное чувство растекается по телу, как кровь по венам.
  Прежде чем мужчина успевает подойти слишком близко, я накидываю на него простыни, и это сбивает его с толку. У меня нет сил на борьбу, поэтому я просто отталкиваю его и перекатываюсь на другую сторону кровати. Встаю, хватая с тумбочки пистолет, и направляю прямо на него.
  - Не двигайся! - я практически ничего не вижу, но мой голос, к удивлению, звучит очень уверенно.
  - Почему ты всегда лезешь в драку? - подает голос Алекс.
  Я немного успокаиваюсь и опускаю оружие, но не убираю его.
  - Что ты здесь делаешь? - говорю резче, чем мне бы хотелось.
  Алекс отбрасывает простыни и хлопает в ладоши. Загорается один из светильников. Из-за света, ударившего в лицо, я стону и зажмуриваюсь единственным целым глазом до тех пор, пока не привыкаю к освещению.
  Безлицый стоит, скрестив руки на груди. На нем серые спальные штаны и футболка, волосы в беспорядке, а под глазами тёмные круги. Я смотрю на него, и сердце в груди больно сжимается. Прошло так много времени с тех пор, как мы находились так близко друг к другу наедине при свете луны. В голове проносятся воспоминания. Мне кажется, будто не было предательства и смертей. Словно сейчас мы находимся в Содержательном доме, и между нами все по-прежнему. Я верю, что на его лице вот-вот появится улыбка, а голубые глаза будут смотреть на меня так, будто я что-то значу для него. Я удивляюсь сама себе, когда понимаю, что помню, какие мягкие на ощупь его волосы, сладкие на вкус губы и болезненные на вид шрамы.
  - Хотел узнать все ли с тобой хорошо, - голос Алекса звучит неуверенно, будто он сомневается, можно ли ему находиться здесь и дозволено ли разговаривать со мной. Его ответ заставляет моё дыхание участиться. Я кладу пистолет на тумбочку, в страхе, что от дрожи в теле смогу случайно нажать на курок.
  - С каких пор тебя заботит мое состояние? Если я не ошибаюсь, вы с Марго хотели, чтобы Элеонора отправила меня куда-нибудь подальше.
  Алекс не удивлён, что Дмитрий рассказал мне о просьбе поддержать их затею и избавиться от меня.
  - Я повторю свой вопрос, - обхожу угол кровати, Алекс двигается мне навстречу. Мы останавливаемся напротив друг друга. Я смотрю на него снизу вверх, но при этом не чувствую себя неловко. - Что ты здесь делаешь?
  Алекс сверлит меня взглядом, не могу с точностью сказать, о чем он думает, но напряженные скулы и играющие желваки не предвещают ничего хорошего. Безлицый молчит минуту или две или больше, но когда он открывает рот, чтобы заговорить, я перестаю дышать.
  - Я хочу, чтобы ты уехала, - не могу сказать, что удивлена его заявлению, меня скорее терзают догадки. Я не совсем понимаю, почему они так отчаянно желают, чтобы я оставила Столицу.
  Усталость даёт о себе знать, по моему лицу расплывается улыбка, я привстаю на носочки, ровняясь с ним ростом. Алекс напрягается, но не двигается, пришла его очередь затаить дыхание.
  - Нет, - шепчу ему в губы, - я больше никогда не позволю тебе или Марго испортить мою жизнь, - мои руки упираются в его грудь, чуть отталкиваю его от себя. - Уходи.
  Алекс награждает меня многозначительным взглядом, затем поворачивается спиной и покидает комнату, не сказав не слова. Я стою, глядя ему вслед, даже после того, как он ушел. Может, мои воспоминания живы, но голова все ещё на плечах. Я больше никогда не сделаю то, о чем просит Алекс. Старые раны можно залечить, но на это требуется много времени, мои часы все ещё тикают.
  Глава 8.
  После ухода Алекса, я не могу сомкнуть глаз. Все происходит слишком быстро. Я столько времени прибываю в Столице, но до сих пор не нашла того, к кому можно втереться в доверие. Очевидно, теперь это Дмитрий. Несмотря на то, что я воспринимала его как врага, сейчас понимаю, что он может помочь мне в осуществлении плана.
  К восходу солнца в голове появляется идея, я решаю не терять время и привести себя в порядок. Встаю с кровати, иду в ванную, включаю воду и раздеваюсь. Прежде чем залезть под горячую струю воды, набираюсь смелости и смотрю в зеркало. У меня перехватывает дыхание, с таким разукрашенным лицом вряд ли получится соблазнить Дмитрия. Несмотря на то, что опухоль спала, яркий синяк все же украшает щеку, на лбу и носу царапины после падения, а так же разбита губа. Придется сильно постараться, чтобы выглядеть привлекательно.
  Я вытаскиваю из волос куски засохшей грязи, аккуратно умываю лицо, избавляясь от следов крови, а затем принимаю душ. На меня наваливается ужасная усталость, несколько минут просто стою, позволяя воде смыть с себя грязь, пот и кровь, все то, что олицетворяет образ моей нечистой совести. Использовать людей для достижения собственных целей это именно то, что сделали со мной, то, что намереваюсь сделать я.
  После душа я сушу и укладываю волосы. Сажусь перед зеркалом, глядя в свое отражение. Я практически не пользовалась косметикой с тех пор, как покинула Содержательный дом. Не уверена, что смогу накрасить ресницы, не выколов при этом глаз. Странное чувство, я умею обращаться с холодным и огнестрельным оружием, но быть обычной девушкой у меня совсем не выходит. Я достаю из тумбочки тональный крем, пудру и блеск для губ. Перед использованием проверяю косметику на наличие осколков стекла или еще чего-нибудь, что может нанести вред. Все же в какой-то степени благодарна Марго за ее многочисленные попытки убить и покалечить меня, я получила ни с чем несравнимый жизненный опыт и еще поняла кое-что важное, без боли причиненной другими людьми, ты не станешь сильнее. Если бы со мной ничего подобного не произошло, я бы доверяла тем, кому не следует.
  Спустя тридцать минут мне удается сделать синяк менее заметным. Я достаю из шкафа чистые штаны и серую футболку. Не нужно, чтобы Дмитрий подумал, что я пытаюсь его соблазнить. Прежде чем покинуть Содержательный дом, он сказал, что не считает меня привлекательной, так что короткая юбка и обтягивающий топ мне вряд ли помогут. Сейчас я должна быть той, кому он сможет довериться. Стать девушкой не на ночь, а на всю жизнь.
  Я покидаю комнату в надежде, что все пройдет гладко. В резиденции стоит мертвая тишина, лишь слышу собственное дыхание и шаги. Кажется, будто внезапно все пропали, эта мысль вызывает у меня улыбку. Когда дохожу до комнаты Дмитрия, моя решительность улетучивается, возможно, сейчас он спит и вряд ли хочет меня видеть, но прежде чем я успеваю передумать, тихо стучусь и открываю дверь.
  Я захожу в комнату и вижу Дмитрия. Он задумчиво смотрит в окно, признаться, не то, что я ожидала увидеть. Несмотря на данное мне обещание, я полагала, что мой псевдо-жених возьмется за старое. Дмитрий из тех мужчин, что не пропускают ни одной юбки.
  - С добрым утром, - шепчу я.
  Он напрягается, когда слышит мой голос. Безлицый медленно поворачивается. В руках у него трость. Мне становится нехорошо, когда я вспоминаю о его ранении. Наши взгляды встречаются, я смотрю в его глубокие глаза, в которых читаю удивление со смесью отчаяния. Его губы сжаты в тонкую линию, нос разбит, на нем красуется пластырь. Дмитрий тяжело дышит.
  - Почему ты убежала? - его голос режет слух.
  Безлицый зол. Я чувствую, как напряжение вибрирует в воздухе. Под его пристальным взглядом ощущаю себя маленьким ребенком.
  - Хотела остановить Мятежника, - говорю, делая несколько шагов вперед. - Мне очень жаль, что оставила тебя, но я должна была доказать, что могу быть полезной, - я удивляюсь сама себе, как искренне звучит мой голос.
  Дмитрий хмурится, кажется, он вот-вот закричит.
  - Кому ты пыталась что-то доказать? - Безлицый повышает голос. - Марго? Хотела стать лучше, чем она?
  Его слова приводят меня в недоумение. Мои глаза расширяются, но Дмитрий не останавливается, он медленно подходит ко мне, прихрамывая.
  - Или может быть ты хотела, чтобы Элеонора начала воспринимать тебя всерьез, а не считать грязью под своими ботинками? - злость вскипает во мне с новой силой.
  Глаза Дмитрия метают молнии, мне кажется, будто в этот момент он по-настоящему ненавидит и презирает меня.
  - Как же я не догадался, - я подхожу вплотную к Дмитрию, еле сдерживаясь, чтобы не закричать на него в ответ, - все дело в Александре. Ты надеялась, что он вновь обратит на тебя внимание?
  Прежде чем я успеваю успокоиться, я заношу руку и даю ему пощечину. Голова Дмитрия откидывается в сторону. Воцаряется мертвая тишина. Он застывает в таком положении, мне кажется, будто проходит вечность, пока его дыхание из тяжелого переходит в размеренное. Я стою, еле сдерживаясь, мое сердце бьется так, словно я пробежала десятикилометровый кросс.
  Безлицый медленно поворачивает голову и встречается со мной взглядом, сейчас мне не удается ничего прочитать в его глазах, будто у него столько предположений, что он и сам не в силах осмыслить произошедшее.
  - Я хотела догнать его, чтобы он не смог навредить нам, - шепчу я.
  После беготни, драк, замыслов, бессонной ночи у меня нет сил на крик. Я не хочу что-то доказывать Дмитрию, тем более, мне все равно приходится врать.
  Я собираюсь развернуться и уйти, как вдруг Безлицый откидывает трость, с помощью которой передвигается, в сторону. От неожиданности я вздрагиваю.
  Дмитрий хватает меня за талию и притягивает к себе. Его губы находят мои, лишая возможности дышать. В первое мгновение я стою, не шевелясь, но затем зарываюсь руками в его волосы и отвечаю на поцелуй. Кажется, будто я разучилась быть так близко к кому-то. Дмитрий, дразня, прикусывает мою нижнюю губу. В ответ из меня вырывается стон, ноги подкашиваются.
  Безлицый хватает край моей футболки и начинает стягивать ее с меня, к удивлению, я не возражаю. Мы двигается к кровати. Дмитрий снимает свою рубашку, в чем я охотно ему помогаю. Я чувствую его гладкую кожу под своими пальцами, кажется, будто их покалывает током. Я вспоминаю, как когда-то поцелуи Дмитрия, его объятия были чем-то неприятным, но сейчас, чувствуя его дыхание на своих губах, глядя в темные, словно ночь, глаза, зарываясь пальцами в его волосы, я не могу понять, почему мне могло это не нравиться.
  Мы ложимся на кровать, Дмитрий покрывает мою шею поцелуями, отчего я начинаю дрожать. Это явно не то, что я собиралась сделать сегодня, но если для достижения цели мне нужно будет заниматься тем, чем хочет он, я буду.
  Наши ноги переплетаются, на мгновение Дмитрий замирает, он хмурится от боли, чтобы отвлечь его, я приподнимаюсь на локтях:
  - Просто дыши, - шепчу ему в губы.
  Безлицый наклоняет голову, наши лбы соприкасаются.
  - Сложно, когда ты так близко, - Дмитрий целует меня.
  Мне кажется, будто я погружаюсь в бездну. Голова кружится, если бы я сейчас не была в лежачем положении, то точно бы упала.
  Звук бьющегося стекла отрывает нас друг от друга.
  У двери с залитыми румянцем щеками стоит рыжеволосая девушка, та самая, которую я однажды видела с Дмитрием. Мой взгляд скользит вниз. Девушка уронила поднос с завтраком, она присаживается и начинает собирать осколки от разбитой посуды.
  Я чувствую, как мои щеки пылают, отвожу взгляд в сторону, лишь бы не смотреть на Дмитрия. Он не шевелится, похоже, Безлицый не собирается выпускать меня из объятий.
  - Господин Волков, - девушка поднимает свернутый листок бумаги и кладет его на угол кровати, - это вам.
  Она избегает его пристального взгляда. Меня вновь настигает чувство дежа вю, эта девушка напоминает меня два года назад. Прислуга поднимает поднос с осколками и удаляется. Я облегченно вздыхаю, когда девушка закрывает дверь с другой стороны. Дмитрий, лежащий на мне сверху, приподнимается и тянет меня за собой.
  Мы сидим друг напротив друга, тяжело дыша. Медленно по его лицу расплывается довольная улыбка, а затем он начинает смеяться. Смех Дмитрия кажется мне таким заразительным, что я не в силах игнорировать его. Рука Безлицего скользит от моей груди к шее и выше, я чувствую, словно по телу проходят электрические разряды. Он заправляет прядь волос мне за ухо, а затем едва касается своими губами моих.
  - Когда ты погналась за тем парнем, я подумал, что вижу тебя в последний раз, - шепчет Дмитрий.
  Ком встает в горле, искренность в его голосе заставляет меня затаить дыхание.
  - Я думала, что не нравлюсь тебе, - ухмыляюсь я.
  - А кто сказал, что нравишься? - Дмитрий наклоняется и целует меня.
  Совсем не то, что я ожидала от него, Безлицего словно подменили. Существует всего две стороны этого молодого мужчины: с одной - он отстраненный, жесткий и холодный, как лед, с другой - саркастичный. Дмитрий часто ухмыляется, когда говорит со мной или же подшучивает, отчего мои щеки розовеют, и я чувствую себя неловко. Если сравнивать его с Алексом, то можно понять насколько они разные, но их объединяет то, что ни того, ни другого я не знаю достаточно хорошо. Алекс идеален для человека, с которым можно прожить жизнь, а Дмитрий больше подходит под тот тип молодых людей, с которым можно остаться лишь на ночь. И сейчас, чувствуя мягкие губы Дмитрия на свои губах, мне кажется, словно я таю, как мороженое в летний зной, это пугает и удивляет меня одновременно.
  Я отстраняюсь от Безлицего, улыбка невольно расплывается по лицу.
  - Для меня это непривычно.
  Дмитрий берет мои руки в свои и тяжело вздыхает.
  - Есть вещи, которые я не в силах объяснить тебе, - он ловит мой взгляд, Дмитрий настроен решительно, - но после вчерашнего я еще раз убедился, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ненужных людей.
  - Что ты хочешь этим сказать?
  Дмитрий не улыбается и не ухмыляется, как это обычно бывает, его губы сжаты в тонкую линию. От взгляда его темных глаз, внутри разрастается огромная пропасть, по коже проходят мурашки. Я так давно не чувствовала ничего подобного, мне кажется, будто меня разрывает на части.
  - Ты нужна мне.
  Глава 9.
  Будто воздух выбили из лёгких. Внутри так сильно бьётся сердце, не знаю, от радости или страха. Правда в том, что я боюсь Дмитрия, меня пугает его заявление. На протяжении нескольких лет я старалась быть сильной. Изматывающие тренировки и бессонные ночи закалили меня. Если тебя бьют, ты должен бить в ответ. Я не боюсь, что Дмитрий навредит мне физически, меня пугает, что я могу привыкнуть к нему. Сейчас он единственный из Безлицых, к кому у меня нет отвращения или ненависти. Это заставляет задуматься, права ли я в своих намерениях.
  После долгого молчания, я собираюсь с мыслями и осторожно целую его в щеку.
  - Эта девушка, похоже, не хочет оставлять тебя в покое, - легкий флирт еще никому не вредил.
  Дмитрий ухмыляется, он чуть наклоняется в сторону и берет лист, оставленный прислугой на краю кровати.
  - Здесь сказано, что после завтрака Элеонора собирает всех у себя в кабинете.
  Я начинаю нервничать, вдруг, она как-то узнала, что я связалась с Мятежниками, и теперь заставит рассказать все, что мне известно.
  - Думаешь, это насчёт вчерашнего мятежа? - осторожно говорю, пытаясь не вызвать подозрений.
  - Иного объяснения не вижу, - он поднимается с кровати, наклоняясь за своей рубашкой. - Нам придётся много работать, чтобы схватить всех. Мы много лет боремся с Мятежниками, но до сих пор не можем дать отпор, тем временем они становятся сильнее.
  Дмитрий надевает рубашку, я не могу отвести глаз от его тела.
  - Народ недоволен властью Безлицых. Люди боятся, мне кажется, понятно, почему в рядах Мятежниках постоянно пополняется число людей. Они ищут союзников.
  - Я тоже во многом не согласен с Советом, а точнее с решениями Элеоноры, но для того, чтобы восстановить земли после войны, нужны средства и люди, которые будут этим заниматься, но если на них не надавить, то никто пальцем не шевельнет, чтобы сделать что-то полезное, - Дмитрий подбирает мою футболку и подает ее мне. - Как бы мне не хотелось и дальше смотреть на тебя в таком виде, вынужден попросить тебя одеться. Я хочу показать тебе кое-что.
  Я быстро натягиваю футболку, игнорируя учащенное сердцебиение, вызванное словами Дмитрия. Он смотрит на трость, лежащую в углу, но не поднимает ее. Дмитрий берет меня за запястье и тянет за собой. От его прикосновения кожу приятно покалывает.
  - Но ведь необязательно всех скидывать на территорию Чистилища. Эти земли можно использовать иначе.
  Мы направляемся в соседнюю комнату, которая является кабинетом Безлицего. От удивления я открываю рот. Высокие шкафы забиты сотнями книг разных размеров и цветов, на многих написано что-то на другом языке. Я подхожу к полкам и вожу пальцами по корешкам.
  - Ты все это прочитал? - в моём вопросе скептицизма столько же, сколько жестокости в Марго.
  Я достаю одну из ветхих книг в темно-зеленой обложке. Золотыми буквами посередине написаны слова на другом языке, название которого мне неизвестно. Dante Alighieri "La Divina Commedia".
  Дмитрий запускает руку в волосы и закатывает глаза.
  - О, Боже, конечно, нет. Боюсь, мне жизни не хватит, чтобы прочитать половину всего, что здесь есть.
  Я открываю книгу, любуясь незнакомыми буквами и словами.
  - Книгу, которую ты держишь в руках, я читал, - мои глаза взметаются к нему.
  - Врешь. Здесь все на другом языке. Уверена, что ты не знаешь даже названия и автора.
  На лице Дмитрия появляется его характерная ухмылка, в этот момент я понимаю, что ошиблась. После войны у других резерваций, кроме Севера, не осталось своего наследия. Даже язык постепенно вытеснили из употребления.
  - Данте Алигьери "ла дивина коммедиа", - от удивления у меня отвисает челюсть. Слова, которые он произносит своим грубым голосом, сейчас звучат как пение, его ухмылка становится ещё заметнее, когда он видит, как сильно округлились мои глаза. - Я учил языки по старым учебникам, которые сохранились здесь.
  Я не могу собрать с мыслями. Дмитрий знает другой язык? Один из мёртвых языков, на котором больше никто не говорит? На самом деле таких существуют тысячи, но мне все равно не даёт это покоя. Не в силах сдержать улыбку, с каждым днем Дмитрий удивляет меня все сильнее.
  - Это, - начинаю я, - то, что ты только что сказал, звучит красиво.
  Безлицый пристально смотрит на меня.
  - No, - шепчет он, - sei veramente bella.
  Я не знаю, что он сказал, но звучит приятно. От его взгляда у меня краснеют щеки, поэтому я снова обращаю своё внимание на книгу.
  - Научишь меня?
  Закрываю ее и возвращаю на полку.
  - Только если будешь хорошей девочкой, - насмешливо отвечает он. - Подойди, я хочу кое-что показать тебе.
  Посередине комнаты находится рабочий стол Дмитрия. Сейчас он абсолютно пуст, за исключением одной детали.
  - Смотри, - Дмитрий показывает на карту мира. Она старая, выцветшая, местами рванная. - Это все, что осталось, - Дмитрий указывает на часть территории. - Земли Чистилища заражены. Сейчас уровень радиации там в норме, но мы все равно считаем, что опасно заселять людей туда людей.
  - А как же преступники? Они разве не люди?
  - На обеспечение тюрем нужны средства, которых у нас нет. Мы даем второй шанс преступникам. Либо отправляем в шахты, либо в поля, все зависит от случая. Только самых опасных отпускаем в Чистилище. Это все миф, будто бы Совет отправляет туда даже тех, кто не платит налоги.
  - Но это не отменяет того, что существуют Содержательные дома, где девушки занимаются проституцией.
  - Тут ты права, но это лучше, чем умереть на улице. Девушки, которые оказываются там, далеко не невинны, более того Содержательные дома приносят хороший доход.
  - Сомневаюсь, я прожила там целый год, знаю, какие могут быть девушки, они вряд ли смогли бы кому-нибудь навредить.
  На лице Дмитрия играют желваки, он прикусывает нижнюю губу, размышляя о чем-то.
  - Хоть кто-нибудь рассказывал тебе, почему они попали туда? - я задумываюсь, пытаясь вспомнить кого-нибудь, но понимаю, что мне не приходит в голову ни один адекватный ответ.
  Спрашивать о том, почему ты оказался в Содержательном доме, было непринято.
  - Но ведь ни моя сестра, ни я никого не убивали. Мы не нарушали законов, но тем не менее оказались там, - говорю я
  Глаза Дмитрия встречаются с моими, ком в горле перерастает в камень, когда я понимаю, о чем говорит его взгляд.
  - Это сделала Элеонора, верно? Она отправила нас Содержательный дом.
  Дмитрий молчит в течение нескольких минут. Он садится на край стола, размышляя рассказывать то, что ему известно или нет.
  - Изначально, моей женой должна была стать твоя сестра.
  Колени подгибаются, я хватаюсь за спинку стула, стараясь удержаться на ногах. Элеонора и раньше говорила, что у нее были планы на Рейчел, но сейчас все, что происходило, обретает смысл.
  Моего отца обвинили в том, чего он не совершал. Его взяли под стражу, а нас отправили в Содержательный дом, хотя мы должны были остаться на свободе. Элеонора проверяла нас, она выжидала.
  У меня появляется подозрение, что это мама натравила комиссаров на отца, единственное, что я не могу понять, в чем была причина. Мой отец был хорошим человеком, даже, несмотря на то, что лишал нас возможности распоряжаться своими жизнями самостоятельно. Все же он любил нас и никогда не ставил под удар.
  - Зачем же тогда Элеонора велела убить Рейчел?
  Я поднимаю глаза на Дмитрия в поисках ответа. Он напряжен, вероятно, обдумывает каждую деталь, что ему известна. Дмитрий проводит рукой по волосам, и я ловлю себя на мысли, что мне нравятся какие они мягкие на ощупь. Наконец он подает голос.
  - Я неуверен на этот счёт, но, насколько мне известно, твоя сестра была беременна, - в знак подтверждения я киваю, - знаешь, почему девушкам в Содержательных домах это запрещено?
  - Они не смогут работать и станут бесполезными, можно сделать аборт, но это довольно тяжёлая процедура.
  - Это так, но ещё дело в том, что девушка может родить ребенка с отклонениями из-за того, что Содержательные дома находятся на зараженной земле.
  - Ты же сказал, что там относительно безопасно.
  - Иногда лучше перестраховаться.
  - А как же те девушки, которых выкупают мужчины?
  - Скольких девушек при тебе было выкуплено из Содержательного дома?
  Ни одной, думаю я.
  Дмитрий понимающе качает головой. Несколько минут мы стоим друг напротив друга в полной тишине. Я обдумываю все, что успела узнать за сегодняшнее утро. Информация, о которой я даже не подозревала, отдается эхом у меня в голове. Оказывается, все это время я жила во лжи, только что понимание мира перевернулось и усложнилось. Мне следует узнать, что случилось с отцом, виноват он или его подставили, но Дмитрия об этом спрашивать бессмысленно. Вряд ли Элеонора делилась с ним своими планами.
  - Когда ты узнал о Рейчел?
  - Прямо перед тем, как мы приехали в Содержательный дом. Представь моё удивление, когда вместо твоей сестры, я увидел тебя, веляющей бедрами на стойке.
  Мои щеки вспыхивают, я отвожу взгляд, думая о том, что до сих пор чувствую вкус его губ.
  - Мне показалось, что ты тогда расстроился.
  Улыбка Дмитрия моментально сползает с его лица, из-за чего мне вдруг становится грустно. Безлицый берет меня за плечи, разворачивает лицом к выходу и подталкивает вперед.
  - Да, - рассеянно отвечает он, - идём, нам пора к Элеоноре.
  
  Кабинет Безлицей полностью соответствует своей хозяйке, он пустой. Несмотря на всю красоту архитектуры, комната выглядит скудно. У окна стоит стол с компьютером на нем. Шкафы со стеклянными дверцами, сквозь которые видны стопки книг, папок и бумаг. У окна кресло, в котором удобно устроилась Элеонора, словно королева на троне. Перед ней крепко вцепившись в спинку стула, стоит Марго, а рядом Алекс бьётся в попытках успокоить свою девушку.
  Все это кажется мне привычным, я бы даже сказала родным. Каждый раз, когда я нахожусь в одной комнате с этими людьми, происходит одно и то же: Элеонора приказывает делать что-то неприятное для Марго, та с ней препирается, а Алекс мельтишит на заднем плане, пытаясь их успокоить. Мне становится смешно, оттого насколько я была глупа, когда думала, что он тот самый человек, которому можно верить. Сейчас я понимаю, что Алекс ничем не лучше девушек из Содержательного дома. Разница лишь в том, что вторых презирают за их занятия.
  Дмитрий молчаливо стоит рядом, на лице у него скучающее выражение. Наши руки соприкасаются, и, несмотря на одежду, между нами будто проходит разряд электрического тока.
  - Ты нужна мне здесь, - Элеонора встает с кресла, ударяя руками по столу, отчего клавиатура подпрыгивает.
  Марго выпрямляется и замолкает, мне кажется, что из напряжения, повисшего в воздухе, можно натянуть струны. Девушка отводит взгляд от Элеоноры. Она отходит в сторону вместе с Алексом, кидая на нас предостерегающий взгляд. Когда она становится рядом, а на ее лице появляется улыбка, я понимаю, что сейчас она скажет очередную мерзость.
  - Выглядите, как два подростка, которых застали за непристойным занятием.
  Ответная реакция не заставляет себя ждать, мои щеки вспыхивают.
  - Нас за этим занятием застукала прислуга, - невозмутимо отвечает Дмитрий.
  Элеонора прочищает горло, в попытке обратить на себя внимание. Я с трудом перевожу взгляд на нее. После разговора с Дмитрием, моя ненависть к ней возросла в несколько раз. Женщина выглядит помятой: под глазами залегли тени, на лице появились новые морщины, а в волосах пролегла седина. Кажется, будто за одну ночь Элеонора постарела на несколько лет.
  Она садится, но не говорит до тех пор, пока поочередно не посмотрит на нас. Мне до сих пор не по себе от взгляда ее, - настоящего и вставного, - глаз.
  - Вчера был непростой день, - начинает она, - мы все знаем, чьих рук это дело, поэтому не вижу смысла все затягивать. В следующие несколько дней будет проходить расследование, нам удалось схватить несколько людей, которые, вероятно, - слово вероятно она произносит как стопроцентно, - организовали забастовку и связаны с группировкой Мятежников. Посмотрим, что нам удастся выяснить. После мы проведем суд над теми, кто причастен ко вчерашним буйствам.
  Элеонора переводит дыхание.
  - Евгения, и, Дмитрий, - она по очереди смотрит на нас. Выглядит так, словно может видеть нас насквозь, из-за этого внутри разрастается огромная дыра, высасывающая все положительные эмоции. Мне хочется взять Дмитрия за руку, но все же я не решаюсь этого сделать. - На время расследования вы поедете в Чистилище за сбором средств.
  Наверное, это первый раз, когда мне не хочется ей возразить. В этой поездке я нахожу привлекательную перспективу забыть о существовании этих людей.
  - Когда нам выезжать? - спрашивает Дмитрий, я перевожу взгляд на него, чувствуя нарастающее напряжение с его стороны.
  - Завтра с утра. Доберетесь до Пограничного пункта на поезде, а оттуда отправитесь на машине. Так будет безопаснее, мне бы не хотелось, чтобы на вас напали Мятежники, как во время прошлого визита в Чистилище, - у меня сосёт под ложечкой от воспоминаний, меня по сей день преследуют мертвецы в кошмарах.
  Немного поразмыслив, я прихожу к выводу, что сегодня мне нужно встретиться с Мятежниками.
  - Могу я выйти в город сегодня?
  Элеонора поджимает губы и сощуривает глаза. Проходит несколько минут, прежде чем она отвечает.
  - Не думаю, что это хорошая идея. Если тебе что-то нужно, можешь попросить Софью, она регулярно выходит на рынок, - мне становится интересно, женщина не отпускает меня, потому что беспокоится обо мне или, попросту, не доверяет.
  Несмотря на ее отказ, у меня появляется идея. Пока Элеонора вводит Дмитрия в курс дела, я начинаю обдумывать полученную информацию. За такой короткий промежуток времени, мне удалось многое узнать, не только детали негласной войны за власть между Мятежниками и Безлицыми, но кое-что, касающееся лично меня.
  Когда, наконец, Элеонора заканчивает, мы покидаем кабинет вместе с Дмитрием. Я чувствую исходящее от него беспокойство, но ничего не могу с собой поделать. Улыбка появляется на моих губах, и я не уверена, это из-за хороших новостей или Безлицего, идущего рядом.
  Глава 10.
  Дмитрий говорит, что ему нужно отдохнуть после бессонной ночи, затем целует меня, едва касаясь губами, и уходит в свою комнату. Дух захватывает от его прикосновений, но я мотаю головой, чтобы прогнать это чувство.
  Я направляюсь в свою комнату, где надеваю верхнюю одежду, а затем спускаюсь в кухню. Найти Софью не составляет труда. Женщина сидит на стуле за стойкой, потягивая чай. Она и ещё несколько прислуг о чем-то шепчутся, вполне вероятно, что о Безлицых. Женщины так увлечены разговором, что не замечают меня, стоящую в дверном проеме.
  - Все мы совершали ошибки в молодости, - говорит Софья, - но, прежде чем что-то делать, нужно думать головой. Надя должна была понимать, что ее интрижка с Дмитрием ничем хорошим не кончится.
  Другая женщина, скрестив ноги, пожимает плечами.
  - Кто же знал, что у него есть невеста.
  - Свалилась, как снег на голову, - недовольно фыркает третья.
  Я непроизвольно закатываю глаза, а затем, пока не успела услышать про себя что-нибудь неприятное, прочищаю горло, чтобы привлечь внимание.
  Женщины одновременно поворачиваются ко мне, читаю испуг в их глазах. Наверняка прикидывают, могла ли я их слышать. Софья первая нарушает молчание.
  - Госпожа Гриневская, - ее голос теряет прежнюю уверенность, с которой она перемывала людям косточки, - вам что-то нужно?
  Женщины нервно переглядываются, ненужно читать мысли, чтобы понять, о чем они думают. Я подзываю Софью к себе, не хочу, чтобы другие подслушивали, хотя уверена, что после моего ухода женщины вернутся к сплетням. По правде говоря, их болтовня меня мало волнует, сейчас я лишь волнуюсь, что не смогу встретиться с Мятежниками до своего отъезда.
  Я натягиваю беспечную улыбку, надеясь, что сегодня у меня все получится.
  - Софья, я пришла по личному вопросу, - женщина прищуривается. - Мне нужно выйти в город, у меня назначена встреча с молодым человеком, - в глазах Софьи вспыхивает интерес, - я бы не хотела, чтобы кто-нибудь узнал об этом, - я делаю небольшую паузу, давая ей возможность обдумать полученную информацию. - Могу я рассчитывать на тебя?
  Женщина подозрительно косится на меня, ее пристальный взгляд меня смешит, и я с трудом сдерживаюсь.
  - Что от меня требуется? - наконец, кивает Софья в знак согласия.
  Я облегченно вздыхаю, наклоняюсь вперёд и, заговорчески, шепчу:
  - Мне нужен твой электронный пропуск.
  - Вы хотите пройти под моим именем, верно? Так никто не заметит, что вы покинули здание, - она отстраняется и, понимающе, качает головой.
  - Именно, - за исключением камер, но, не думаю, что Элеонора целыми днями сидит и пялится в монитор, дабы увидеть, кто и что делает во дворце.
  Женщина хмурится.
  - Хорошо, - она вытаскивает пластиковую карту из передника и протягивает ее мне, но прежде чем я успеваю ее взять, Софья ставит условие, - за это я хочу взять отгул.
  Поскольку мы с Дмитрием уедем завтра, мне не понадобится Софья еще несколько дней.
  - Можешь взять три, - говорю я, чем застаю ее врасплох.
  Я забираю карту, разворачиваюсь спиной и слышу, как прислуга презрительно фыркает.
  - Должно быть, это очень хороший молодой человек, - я чувствую, как ее взгляд прожигает дыру в моей спине. Похоже, сейчас прислуга будет мысленно воображать моего любовника. Он высокий, крепкий, но неприятен на вид, любит делать больно всем вокруг, а имя его Месть.
  - Ты не представляешь насколько, - отвечаю беззаботно.
  Я натягиваю капюшон и покидаю кухню.
  Выйти в город оказывается совсем несложно. Когда я прохожу через задние ворота, у меня никто не спрашивает мое имя или заглядывает в лицо, я просто провожу картой по электронному замку, и ворота открываются. Все время, что я иду по тротуару, отдаляясь от здания, борюсь с желанием оглянуться. Вдруг охрана следует за мной.
  Я жду, что меня схватят и потащат обратно, а Элеонора скажет, что знает о моей связи с Мятежниками, но ничего не происходит, поэтому я просто иду, постепенно ускоряя шаг. Люди держатся в стороне от резиденции Безлицых после вчерашнего бунта. На асфальте до сих пор видны следы борьбы. От вида крови, смешанной с грязью, тошнота подкатывает к горлу. Я делаю глубокий вдох, заставляя себя отвлечься.
  До ближайшей остановки дохожу быстро. Люди стоят в ожидании автобуса, этому я запросто теряюсь в этой толпе. Через несколько минут подходит нужный. Двери открываются, и народ, расталкивая друг друга, пробирается внутрь. Я захожу последняя, меня практически прижимает дверьми.
  В последний раз, когда я ездила на автобусе, училась в одиннадцатом классе. Я так добиралась до школы каждое утро. Это было до того, как мой мир перевернулся с ног на голову. Я чувствую приятную пульсирующую боль в области сердца. Ностальгия разливается по телу вместе со светлой грустью. Скучаю по тем беззаботным дням, когда приходилось переживать из-за домашней работы. Сейчас мне кажется, словно моя жизнь непросто осталась в прошлом, а будто ее не было вовсе.
  Автобус медленно едет, лавируя между машинами. Людям еле удаётся стоять на месте, все так тесно прижаты друг к другу, что нечем вздохнуть. Приятный женский голос объявляет остановку, двери открываются, и я быстро выбегаю наружу.
  Я дохожу до пешеходного перехода как раз, когда светофор загорается зелёным, и машины вновь возобновляют движение. В это мгновение я думаю о том, чтобы не переходить дорогу, не встречаться с Мятежниками и забыть о Безлицых. Я не хочу возвращаться обратно и не желаю двигаться вперёд. Если бы можно было взять и свернуть с этого пути, по которому я иду непременно бы так и сделала, но чувство вины перед сестрой так глубоко засело у меня внутри, что, зачастую, я чувствую, как оно растекается по моим венам вместе с кровью.
  Для машин загорается красный, для меня - зелёный. Прежде чем успеваю передумать, делаю шаг вперёд.
  Рынок нахожу быстро, что приятно удивляет. Здесь много людей, поэтому я не беспокоюсь, что могу неожиданно наткнуться на кого-нибудь. То и дело продавцы хватают меня за руку, дабы привлечь внимание к своим товарам, чтобы протиснуться через гущу людей, приходится толкаться. Если бы Ева была на моём месте, она бормотала бы извинения и подходила к каждой палатке, в которую приставучие продавцы смогли ее втянуть. Евгения внутри меня прокладывает дорогу вперёд, расталкивая всех вокруг, с невозмутимым выражением лица.
  Я прохожу целый ряд палаток с одеждой. Вид многочисленных вешалок, свитеров и брюк начинает надоедать. Я заворачиваю направо, проходя мимо десятков других точно таких же палаток. От мысли, что я могу потеряться в этом вещевом хаосе, становится не по себе.
  Спустя несколько рядов, я начинаю нервничать. Мои поиски не приводят к находке. Среди лиц продавцов я не узнаю ни одного. Решив, что нужно вернуться обратно, я поворачиваюсь, готовая идти. Кто-то проносится мимо с такой силой, что мне с трудом удаётся устоять на ногах.
  - Эй! - мой крик теряется в шуме так же хорошо, как маленький воришка с моей сумкой.
  Подобно урагану кидаюсь вперёд, разметая толпу у себя на пути, в то время как мальчишка с лёгкостью пробегает мимо людей. Видимо, ему это не в первой.
  Глупо ожидать от него повиновения, но я все равно выкрикиваю:
  - Стой!
  Женщина рядом взвизгивает, когда я отталкиваю ее с дороги. Она начинает махать сумкой, пытаясь ударить меня, но я удаляюсь достаточно, чтобы только слышать ругательства в свой адрес. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, не преследует ли меня женщина, из-за чего врезаюсь в манекены и продавца.
  Он падает на манекены, хватаясь руками за воздух. Одежда испорчена, грязь повсюду. Мужчина смотрит на меня, как на врага народа. У меня вспыхивают щеки, я понимаю, что должна помочь ему подняться, но я делаю то, чего сама от себя не ожидаю.
  Сбегаю.
  Я срываюсь с места, ища в толпе вора. Поначалу те, кто находится рядом, расступаются, но затем, я скрываюсь среди людей, надеясь, что продавец не погнался за мной. Мальчишка заворачивает за угол, я теряю его на несколько мгновений из виду, но, когда добегаю до конца ряда, меня ударяет что-то тяжелое. Удар выбивает воздух из легких, мне с трудом удается устоять на ногах.
  - Не нужно наводить панику, - шипит знакомый голос мне на ухо.
  Никита дергает меня за рукав, чтобы я выпрямилась. Черные пятна маячат перед глазами, я делаю глубокий вдох и закрываю глаза на пару секунд, чтобы успокоиться и прийти в себя.
  - Комиссары патрулируют территорию рынка, - отвращение в его голосе дает понять, насколько ему было сложно сдержаться, чтобы не ударить меня снова. - Нам не нужны проблемы.
  Злость во мне кипит, как вода при ста градусах. Мы союзники, но то, как Мятежники обращаются со мной, заставляет меня задуматься о моих действиях. Они ненавидят Безлицых, и, несмотря на мои заверения, считают одной из них. Глупо это отрицать, но все внутри меня кричит отказаться от сотрудничества с ними, вот только обратного пути нет. Мне не нравится, что я слишком часто сомневаюсь в решениях, которые принимаю. Я теряю ту уверенность, с которой приехала в Столицу.
  Поднимаю глаза на молодого человека, Никита в своей грязной, наполовину порванной одежде напоминает мне каннибалов из Чистилища. Различия лишь в том, что Мятежник не питается человечиной, хотя я не уверена в этом на сто процентов.
  Он кидает мне сумку с такой силой, что мне хочется его ударить.
  - Зачем пришла?
  Отвечаю не сразу. Не потому, что мне тяжело дышать после бега или удара, а скорее из вредности. Никита сощуривает глаза, посылая в меня молнии. Я медленно расправляю ремешок, а затем закидываю сумку через плечо.
  - Дела плохи, Элеонора отправляет меня и Дмитрия в Чистилище за сбором денег, в то время здесь, в Столице, будет идти следствие. Были схвачены люди, не знаю, имеют ли они к вам отношение или им просто не повезло попасться, но скорее всего их будут пытать, чтобы узнать правду о вас, - лицо Никиты ничего не выражает, словно я говорю ему какую-то устоявшую истину, вроде того, что Земля вертится вокруг Солнца, или, что снег не выпадает летом. По крайней мере, не в Южной резервации.
  Он скрещивает руки на уровне груди, вместо ответа, до меня доносится лишь фырканье.
  - Это все? - повышаю голос, не думая о том, что могу привлечь нежеланное внимание посетителей. - Я проделала такой путь, рискуя быть пойманной военными и комиссарами, чтобы в ответ на мои новости ты просто фыркнул?
  Никита не сводит с меня пристального взгляда. Его обеспокоенность выдают поджатые губы.
  - Ты в курсе, как Безлицые добиваются поставленных целей? - он не отвечает, и я нахожу в себе смелость подойти ближе. - Умереть проще, чем вытерпеть то, что они будут делать с ними. Я не уверена, что хоть кто-то из пойманных людей, виновных или нет, доживет до суда, - я выплевываю ему в лицо правду именно такой, какой она и является.
  Жестокой - да.
  Болезненной - да.
  Но не приукрашенной. Это я поняла, когда увидела, как Марго нажала на курок. Когда услышала звук выстрела, смешанный с собственным криком. Когда тело маленькой девочки обмякло, а кровь растеклась по бетонному полу.
  Я разворачиваюсь на каблуках, готовая уйти, но как только выхожу из-за угла, до меня доносятся крики:
  - Вон она! - в центре ряда, между палатками стоит мужчина, по колено измазанный грязью, он указывает перепачканным пальцем дрожащей руки прямо на меня. - Это она испортила мой товар!
  Несколько мужчин в форме поворачивают головы в мою сторону. Комиссары. Я чувствую, как у меня немеют конечности. Попалась. Кажется, словно время останавливается, а я наблюдаю за происходящим со стороны.
  Комиссары на долю секунды замирают, оценивая ситуацию. У меня расширяются глаза, и перехватывает дыхание от напряжения, скопившегося в воздухе.
  Никита дергает меня за руку, тем самым вновь заставляя меня оживиться.
  - За мной, - его слова эхом отдаются у меня в голове.
  Ему не приходится повторять дважды, я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и бросаюсь вслед за Мятежником. Он скрывается за углом, ныряя вглубь соседнего ряда. Двигается быстро и плавно, как маленький воришка, разница лишь в том, что он совсем непохож на ребёнка, а поэтому затеряться в толпе, гораздо сложнее. В памяти всплывают воспоминания нашей первой встречи с ним, мне кажется, будто я вновь могу почувствовать удары, которые он мне нанес. Техника боя, порой, подводит его, но скорость и сила все с лихвой восполняют.
  - Прочь! - выкрикивают комиссары, отталкивая покупателей в стороны.
  Один из них достаёт пистолет и среди людей поднимается больший шум. Одни женщины хватаются за свои сумки, прижимая ценности к груди, другие находят укрытие за спинами мужчин. Приказы комиссаров теряются в коллективном, испуганном вздохе. Никита, в отличие от меня, предпочитает не оборачиваться, я бегу за ним, разглядывая каждую деталь в его одежде, и отмечают все, что в дальнейшем сможет мне помочь противостоять ему, если это понадобится. Мы можем не знать, что нас ждёт, поэтому, никогда нельзя терять бдительность и забывать об осторожности. К сожалению, грань между другом и врагом такая же прозрачная, как между ненавистью и любовью. Невозможно определить точно, стоит ли перед тобой возлюбленный или соперник, готовый в любой подходящий момент воткнуть тебе нож в спину. Лучше полагаться только на себя.
  Впереди людей становится меньше, только приглядевшись, я понимаю из-за чего. Ряд заканчивается стеной, а прохода между палатками нет. Мы в тупике.
  Я борюсь с желанием вступить в схватку с комиссарами, понимая, что это принесёт мне неприятности. Я могу справиться с двумя, но к тому моменту, как покончу с ними, прибудут другие. Никита уверенно ускоряется, я следую его примеру, надеясь, что не пожалею об этом. До стены остаётся меньше пятнадцати метров, я только молюсь о том, чтобы не слиться с выпячивающими кирпичами в болезненном поцелуе.
  Мятежник сокращает расстояние между ним и стеной в считанные секунды. Он подпрыгивает, цепляясь за край стены, помогает себе ногами, отталкиваясь от торчащих кирпичей. Мне кажется, будто я слышу, как крошатся красные камни под его ботинками. Никита взбирается на стену, и, не оборачиваясь, прыгает.
  Я предпочитаю не задумываться и проделываю тоже самое. Благодаря подготовке, действую быстро и слаженно, словно всю жизнь только эти и занимаюсь.
  - Я буду стрелять, - доносится голос комиссара за спиной.
  Я замираю на месте.
  - Подними руки вверх и повернись лицом.
  Я медленно поднимаю руки вверх.
  - У меня нет оружия, - кидаю предупреждение через плечо.
  - Разворачивайся медленно, - в его голосе я разбираю нотки неуверенности.
  Он боится, что я могу быть опасна, решаю воспользоваться этим. Я чуть сгибаю ноги, и прежде, чем комиссары понимают, что я собираюсь сделать, я лечу вниз.
  Чувство полёта пропадает так же быстро, как в нос ударяет отвратительный запах отходов. Я приземляюсь прямо в мусорный бак.
  - Пригнись, - приказывает Никита.
  Он толкает меня вниз. Я лишь успеваю сделать глубокий вдох, как крышка бака закрывается надо мной, и все погружается во тьму.
  Слышу, как шаги Никиты отдаляются, а затем прямо у моей головы раздаётся оглушительный удар. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Закрываю уши руками, скрючившись от ужасного металлического скрежета. Кажется, словно я нахожусь в огромном барабане, по которому бьют несколько десятков рук.
  - Куда они делись? - один из комиссаров спрыгивает с бака на землю, другой прыгает со стены и приземляется прямо над моим животом.
  Металлическая крышка еле заметно прогибается.
  - Туда, - скорее всего он указывает пальцем куда-то в сторону или кивает головой.
  Стоящий на баке спускается вниз, следуя за напарником. Звуки хлюпающих луж и грязи дают знать, что они отдаляются. Я не тороплюсь покидать бак, потому как комиссары могут вернуться в любой момент, а незнание местности не позволит мне скрыться от них. Я зажимаю нос рукой, заставляя себя дышать через рот, вследствие чего появляется привкус картонных коробок и пропавшей пищи. К такому нас не готовили. В лагере проводили уроки по мусорологии, но там приходилось копаться в мусоре, а не скрываться в нем.
  Спустя вечность среди отходов, а на деле - триста двадцать семь секунд личного ада, я прислушиваюсь. Приближающиеся шаги и сбивчивое дыхание. Один человек.
  Либо это комиссар, либо Мятежник, взявший на себя ответственность за моё времяпровождение внутри мусорного бака.
  Крышка поднимается, сквозь дыру свет бьёт в глаза, несмотря на то, что на улице пасмурно, я чувствую, солнечные лучи, растекающиеся под кожей. Чужая рука ложится мне на плечо и сжимает его, вытаскивая наружу. Я отталкиваю его от себя, задыхаясь в безудержном кашле.
  - Ты позеленела, - ухмыляется Никита, он подходит ко мне, вытаскивая из моих волос картофельные очистки. Должно быть, мой ужасный вид приносит ему удовольствие. Ублюдок. - Мои поздравления, ты только что прошла обряд посвящения в Мятежники.
  Парень протягивает руку. Я кошусь на неё с недоверием и желанием сломать, но вместо этого подаю свою, и Никита помогает мне вылезти.
  - Пошёл ты, - отвечаю я, еле сдерживая улыбку.
  Глава 11.
  Наконец вечная серость уступает яркому солнцу. Я совсем забыла, как прекрасно небо, непокрытое занавесой грозных почти чёрных облаков, заставляющих поверить, что сама природа гневается на нас за наши пороки. Грязь, слякоть, ветер, пробирающий до костей, настолько приелись, что не в силах совладать с собой, я открываю окно, впуская в салон свежий воздух. Лучи солнца ласкают мою кожу, а лёгкий ветерок теребит волосы, выбившиеся из хвоста.
  - Это может быть опасно, - Дмитрий хмурит брови, бросая в мою сторону короткие, но многозначительные взгляды.
  Мы почти не разговаривали в поезде, он выглядит уставшим и напряженным, а я не хочу докучать ему. Между нами больше не было физического контакта, из-за этого я нервничаю, чувствуя неловкость от одного только взгляда на него. Прошли сутки с тех пор, как Дмитрий меня поцеловал, я стараюсь оградиться от этой мысли, ведь для меня все ещё остаётся неожиданностью тот факт, что я ответила на поцелуй. И это было не из чувства долга перед Мятежниками, а потому что мне хотелось вновь попробовать на вкус его губы.
  - О чем ты думаешь?
  Я бросаю взгляд на Дмитрия, надеясь, что моё выражение лица мало ему о чем говорит.
  - О тебе.
  Безлицый замирает, невысказанный вопрос повисает между нами. Делаю еле заметный вдох для храбрости.
  - Ты мой жених, а я твоя невеста, - голос звучит уверенно, несмотря на чувство тревоги. Не хочу словами разрушить то хрупкое, что мы имеем. - Это как плюс умножить на минус.
  - Получается минус, - подхватывает Дмитрий.
  Он кидает на меня короткие взгляды, не понимая, к чему я веду. Нотки заинтересованности в голосе выдают его с головой, я забавляю Безлицего.
  - Верно, - я закрываю глаза, стараясь собраться с мыслями. - Мы с тобой совершенно разные, как чёрное и белое, как нуль и бесконечность, как...
  Дмитрий резко бьёт по тормозам. Я упираюсь ладонями в приборную панель, благодаря Бога за ремень безопасности. Безлицый поворачивается ко мне лицом, бросая вызов.
  - Ты хочешь сказать, что я тебя недостоин? - глаза Дмитрия горят огнём, и причина во мне, я зажгла спичку недопонимания. - Желаешь вернуть все назад?
  Я удивленно кошусь на него, это совершенно противоположно словам, которые я собиралась произнести.
  - Ты неправильно меня понял, - улыбка появляется на моём лице, когда я вижу, как Дмитрий вопросительно хмурит брови. - Я совершенно не понимаю, что между нами происходит. В одно время ты грубишь мне, а в другое - целуешь.
  Дмитрий не меняется в выражении лица, но его взгляд смягчается, никаких вспышек злости, только глубокая темнота неуверенности.
  - Я ничего не знаю о тебе кроме того, что ты ужасно хорош во всем, что касается боя, чтения и музыки, - его губы искажаются в знакомой ухмылке, но она тут же гаснет, когда я повторно открываю рот, - после того, что произошло два года назад, не знаю, могу ли доверять людям. Я не хочу, чтобы все закончилось так же плохо, как и мои отношения с Алексом.
  Приятная тягучая боль внизу живота пульсирует с такой силой, что мне кажется, меня может стошнить бабочками. Дмитрий вытягивает руку и накрывает ею мою ладонь. Мурашки проходят по коже, меня настолько пугает это чувство, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отдернуть руку.
  Я напоминают себе о задании Мятежников. Мне никогда не удавалось быть искусной лгуньей, но существует универсальное правило, если ты хочешь, чтобы люди тебе верили, ври убедительно. Поэтому, невзирая на свои внутренние неуверенность и сомнение, я переплетаю наши пальцы. Мне неприятно обманывать Дмитрия, не только потому, что он единственный, кто не пытается навредить мне, есть ещё причина, в существовании которой я пока не готова признаться самой себе.
  - Когда ты нервничаешь, ты пытаешься скрыть подергивание уголков губ в улыбке, - Дмитрий кладет другую руку мне щеку, проводя большим пальцем по губам. Веки наливаются свинцом от удовольствия. - Ты чувствуешь неловкость, смотря людям в глаза, - его голос эхом отдается у меня в голове, - а ещё ты смелая, но в этом твоя слабость. Храбрость, смешанная с глупостью, приносит очень много боли.
  Я распахиваю глаза, стараясь держать себя в руках. Не те слова я ожидала услышать от Дмитрия. Между нами все так стремительно меняется, что происходящее очень сложно принять без усилий. Мне казалось, что даже нахождение со мной в одной комнате приносит ему дискомфорт.
  - Я думала, ты ненавидишь меня, - на выдохе шепчу я.
  На мгновение Дмитрий отводит взгляд, словно пытается найти ответ где-то в глубине себя.
   - Я ненавидел, - говорит он.
   Безлицый притягивает меня к себе. Я чувствую его дыхание на своих губах.
   - С тех самых пор, как увидел твой танец на стойке, - его глаза ловят мой взгляд. Он говорит совершенно серьезно, по коже проходится холодок. - Люди ненавидят именно то, что они желают получить больше всего на свете.
  Боль внизу живота становится сильнее, когда Дмитрий наклоняется ближе и целует меня.
  
  Через тридцать минут мы приближаемся к Содержательному дому, из которого меня когда-то забрали Безлицые. Невзирая на старания, мне не удается, оставаться равнодушной. Порой, я забываю о том, что здесь произошло. Из памяти постепенно удаляются воспоминания о моей сестре. Мне стыдно признаться самой себе, но я забываю ее. Прикусывала ли она губу в раздумьях или теребила волосы? Скрещивала ли она ноги, сидя в кресле? Как звучал ее голос во время смеха? Все это лишь детали, но именно они делают человека живым, настоящим. Забывая ее, я теряю часть себя.
  Дмитрий замечает мою внутреннюю борьбу, но ничего не говорит. Существуют мгновения, когда слова, как третья нога, считаются лишними.
  Дом становится все ближе, а паника внутри сильнее. Я чувствую дрожь в руках, ставшую на время обучения в Лагере моим личным врагом.
  - Могу я остаться в машине? - мы подъезжаем к воротам Содержательного дома. - Не хочу наткнуться на знакомых, - разумеется, это не совсем правда, но звучит убедительно, - могут возникнуть вопросы.
  Дмитрий сигналит, и ворота открываются. Перед глазами проносится воспоминание о том, как во время нападения Мятежников на базу, погибла Мария. Мы вместе пытались открыть злосчастные ворота, возможно, если бы они были электронные, как здесь, девушка могла остаться в живых. Конечно, при условии, если бы Марго была мертва.
  - Нет проблем, - Дмитрий давит на газ.
  У меня перехватывает дыхание от вида этого места. Здесь произошло столько невероятных, ужасных вещей, которые навсегда изменили мою жизнь, а чью-то, вовсе, прервали. Содержательный дом внешне остался прежним, как будто не прошло ни часа с тех пор, как я покинула его. Границы времени стираются на глазах, боль, которую я столько времени сдерживала внутри, вырывается наружу. Зрение затуманивается из-за непролитых слез, я отворачиваюсь к окну, чтобы Дмитрий ничего не заметил. Но этого оказывается недостаточно, я чувствую его взгляд на себе. Знаю, что ему хочется что-то сказать, но в данном случае лучше всего промолчать. Дмитрий открывает дверь, впуская в салон свежий воздух. Он замирает на мгновение, а затем делает правильный выбор: молча, удаляется из машины.
  Я смотрю ему вслед, припоминая его предупреждения об Алексе, который изменял своей девушке со мной. Я не жалею Марго, но Алексу в любом случае нет оправдания. Даже если девушка ненормальная, изменять ей все равно, что предавать, а он сделал это с нами обеими.
  Я вытираю соленые слёзы, скатывающиеся по моим щекам, и делаю глубокий вдох. К сожалению, прошлое нельзя изменить, но будущее можно, поэтому я обязана не забывать, ради чего все это затеяла, и серьезнее относиться к поручениям, которые мне доверяют.
  Я должна соблазнить Дмитрия, говорили Мятежники.
  Да будет так.
  
  Когда мы приезжаем в другой Содержательный дом, где останемся на ночь, я говорю Дмитрию, что устала и нуждаюсь в отдыхе. До комнаты меня провожает невысокая брюнетка приблизительно шестнадцати лет. На ней порванные джинсы, футболка и перепачканный передник, а волосы сплетены в торчащие по бокам косы. Я всячески стараюсь отогнать воспоминания о своих подругах из прошлой жизни, уделяя внимание каждой мелочи в интерьере. Вместо ковров, тёмный паркет, стены светлые, украшенные картинами, тематика которых не подходит этому месту, на дверях различные ветровые узоры из-за чего снаружи можно разглядеть комнату целиком. Лестница крутая с узорчатыми металлическими перилами, на которых можно прокатиться с ветерком.
  - На каком этаже комната? - спрашиваю я, когда мы проходим второй этаж.
  Девушка идёт впереди меня, не поворачиваясь, она отвечает полным безразличия голосом.
  - На четвёртом.
  Мы поднимаемся выше, комната располагается ближе к лестнице. Девушка достаёт ключ и открывает дверь. Она заходит первая, кладет ключ на прикроватную тумбочку и поворачивается ко мне.
  Ее впалые глаза полны недовольства.
  - Ты новенькая, не так ли? Быстро же Роман нашёл замену Бриттани.
  Девушка от злости готова прыгнуть на меня и таскать за волосы, я вижу это в ее выпуклых серых глазах.
  - А что случилось с Бриттани?
  Она поджимает губы в недовольстве, кажется, словно у неё дым пойдёт из носа.
  - Ее списали! - рычит девушка. Она сжимает руки в кулаки, с трудом сдерживая слёзы, я вспоминаю, что мне было так же больно после того, как Михаил избавился от одной из моих подруг.
  Девушка, ничего не говоря, бросается к выходу, хлопая дверью так, что на мгновение мне кажется, будто та сошла с петель. Она решила, что я новенькая, знала бы она, что я второсортный товар. К сожалению, Содержательный дом имеет способность привязываться. Если ты побывал там однажды, то вероятнее всего вернешься туда в скором времени. Меня успокаивает лишь то, что я останусь здесь не больше, чем на одну ночь.
  Звук быстрых, отдаляющихся шагов и всхлипывания девушки преследуют меня даже, когда я принимаю душ.
  Я чувствую, как усталость наваливается с новой силой, глаза слипаются, я вытираю мокрые волосы полотенцем, закрываю шторы на окнах, прячась от палящего солнца, и ложусь на кровать. Сон мгновенно притягивает в свои объятия.
  
  В первые секунды я даже не понимаю, что открыла глаза. Глубокая темнота вместе с оглушительной тишиной сплетаются в единую убаюкивающую колыбельную. Я готова вновь провалиться в мир снов, перекатываясь с одного бока на другой, как чувствую под щекой что-то холодное и мнущееся. Я включаю свет двумя хлопками, что вызывает во мне улыбку. Все-таки в двух абсолютно разных Содержательных домах есть кое-что общее.
  На подушке лежит сложенный вдвое лист бумаги. Я разворачиваю его.
  Жду тебя внизу, гласит надпись.
  Я перевожу взгляд на тумбочку, где рядом с ключом лежит красный кусок ткани и туфли на каблуках. Этим чем-то оказывается обтягивающее платье с ассиметричной плечевой лямкой. Неужели, Дмитрий думает, что в этом я буду выглядеть привлекательно? Маловероятно, учитывая синяки на теле и лице.
  Я решаю не отказываться от приглашения, поэтому быстро вскакиваю с кровати и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок у меня уходит полчаса. О платье и туфлях не может быть и речи, я надеваю серые спортивные штаны, которые выделяют мою задницу, и чёрный обтягивающий топ, недостаточно длинный, чтобы полностью скрыть живот. В этом и есть задумка. Волосы расчесываю, но оставляю распущенными, придавая своему внешнему виду немного небрежности.
  Босиком спускаюсь вниз, чувствуя под ногами ледяной паркет. На каждом этаже горит свет, благодаря чему я благополучно нахожу Дмитрия. Я застываю в дверном проеме, наблюдая за тем, как Безлицый сосредотачивается на шарах и кие в руках.
  Комната для развлечений гораздо больше той, где мне когда-то приходилось танцевать на стойке. Внутренности словно цепями сковывают от воспоминаний, но я заставляю себя забыть обо всем хотя бы на вечер и перестать сравнивать один Содержательный дом с другим.
  - Ты серьёзно думал, что я надену это? - я прохожу вперёд, вертя в руках туфли.
  Дмитрий отрывается от игры с самим собой. Задумчивость на его лице сменяется заинтересованностью. Он выпрямляется и запускает руку в волосы.
  - Я боялся, что ты не придешь.
  - Ты мог бы меня разбудить.
  Улыбка на его лице становится беспечнее. Безлицый оставляет кий на столе и подходит ко мне. Нас разделяют считанные сантиметры, от этой мысли мне становится ещё жарче. Наконец, в голову приходит разумная мысль, с помощью Дмитрия я могу не только справиться с Советом, но и нарастающей болью внутри.
  - Слюни на твоей подушке дали мне понять, что я не имею права вставать между тобой и кроватью.
  Я возмущенно бью его ладонью в грудь, отчего он заливается смехом, который не звучит как пение или музыка, а лучше того является искренним. Дмитрий ловит меня за запястье и притягивает к себе, стирая дистанцию между нами. Я рада, что мой сегодняшний выпад забылся.
  Дмитрий зарывается рукой в мои волосы, большим пальцем проводит по щеке.
  - Синяк ещё не сошёл.
  - Я маскируюсь, как могу, - говорю в свою защиту. К несчастью, тональный крем и пудра не позволяют полностью избавиться от ран.
  Улыбка Дмитрия гаснет, его взгляд становится мягче, я смотрю на его губы, понимая, что вновь хочу почувствовать их тепло на своих. Я замечаю вспышку желания в его глазах. Зная намерения Дмитрия, и пытая нас обоих, я высвобождаюсь из его объятий.
  - Думаю достаточно, - Дмитрий в недоумении распахивает глаза. Я вскидываю руки в знак того, чтобы он не перебивал меня. - До тех пор, пока ты не расскажешь о себе, не будет никаких поцелуев, объятий или...
  Безлицый вскидывает бровь.
  - Секса?
  - Свадьбы, - проговариваю я, стискивая зубы.
  Дмитрий оценивающе проходится взглядом по моему телу и вскидывает голову вверх, сверля потолок глазами. На шумном выдохе он сдаётся.
  - Хорошо, - чувствуя себя победителем, я освобождаю руки от туфель, кидая их на бильярдный стол. Улыбка от уха до уха появляется на моём лице. - Обыграешь меня, - Безлицый берет кий в руки, - и я отвечу на все твои вопросы.
  Я хмыкаю.
  - Есть другие варианты?
  Дмитрий драматично выдерживает паузу, испытывая моё терпение.
  - Как ты относишься к желаниям?
  - Твоим? - Безлицый ухмыляется, зная заранее мой ответ. - Не доверяю.
  Я подпрыгиваю и сажусь на бильярдный стол, раскачивая ноги, скрещенные в лодыжках, взад-вперёд. Свет падает так, что мне с трудом удаётся найти взгляд Дмитрия в темноте, когда он наклоняет голову, и волосы спадают ему на лоб. Он олицетворение всего того, что хорошим девочкам запрещают заботливые родители. Думаю, если бы он был обычным парнем, а я нормальной девушкой, мой отец сделал бы всё возможное, чтобы отвадить Дмитрия. Имея крылья, Алекс мог бы возглавить небесный легион, Дмитрию даже рога не нужны, один взгляд на него и хочется идти на поступки, которые совесть не позволяет.
  - Три твоих вопроса против одного моего желания, - ставит условия Безлицый.
  Мысленно взвешиваю все плюсы и минусы, поскольку другого выхода нет, соглашаюсь.
  Дмитрий не озвучивает своё изволение, он делает жест, чтобы я приступала к расспросам, а сам принимается гонять шары с кием в руках.
  Один шар отскакивает и попадает мне в бедро, я поднимаю ноги к себе и сажусь прямо посередине стола.
  - Если мне придётся сделать что-то, о чем ты даже не даёшь мне знать, то думаю, я имею право получить максимально правдивые ответы.
  - Справедливо, что именно ты хочешь знать?
  Я беру один из шаров, крутя его в руке. Почему-то все вопросы, скопившиеся у меня в мыслях за все время, куда-то пропали.
   - Что ты сделал? Как тебе удалось стать Безлицым?
   - Ничего особенного, ты служила в Лагере всего два года, а я пробыл там с двенадцати лет. Из всех рядовых я был самым умным, сильным и хладнокровным. Просто я лучший, - он говорит серьезно, но я замечаю в уголках его губ намек на улыбку.
   - И, безусловно, ты был самым скромным, - ухмыляюсь я.
  Дмитрий прикусывает нижнюю губу.
  - Я не понимаю, зачем это тебе? Безлицые. Вас знают в лицо единицы, а боятся все. Если бы я встретила тебя на улице, то не поверила бы, что ты состоишь в Совете. Почему ты один из них?
  - По-твоему, я слишком хорош?
  - По-моему, ты просто другой.
  Веселье сходит с лица Дмитрия так же быстро, как оно обычно появляется.
  - Существуют ситуации, когда нет другого выхода, - он протягивает руки ко мне, ладонями касаясь коленей. - Представь, что от тебя зависят жизни двоих людей, один из которых любит тебя, а в другого влюблена ты. Кого ты спасешь?
  Его взгляд прожигает во мне дыру, я чувствую себя кашей. Я закрываю глаза, стараясь создать в голове картину, о которой он говорит. Образы всплывают, как только смыкаются веки. Я представляю двоих: Алекса и Дмитрия. Из-за моего малого опыта в общении с мужчинами именно их рисую в воображении. Я даже не задумываюсь о том, кто есть кто, моё сознание само справляется с этой задачей.
  Алекс влюблен в меня, а я - в Дмитрия. Я с легкостью представляю, как Марго, чей вид с пистолетом в руках глубоко запечатлелся в моей памяти, направляет оружие на Дмитрия и стреляет. Звук выстрела эхом отдается у меня в голове, я мгновенно распахиваю глаза.
  Безлицый выжидающе смотрит на меня, я перевожу взгляд на него, запоминая каждую деталь в его внешности, и в это мгновение понимаю, почему он поцеловал меня, для чего стер эту границу между нами сразу после того, как я погналась за Мятежником и пропала. Дмитрий думал, что видел меня в последний раз.
  - Я кинусь спасать того, кого люблю.
  - В этом разница между нами. Я готов пожертвовать собой ради обоих. Вот почему я в Совете, там есть люди, которые вызывают во мне ничего, кроме отвращения, но если у меня будет выбор: спасти их или себя, я сделаю все, чтобы они были в безопасности.
  Я смотрю ему прямо в глаза, открывая для себя совершенно нового Дмитрия. Не циничного молодого человека, каким видела его два года назад, и не мужчину, любящего отпускать язвительные шутки и забраться женщине под юбку. Моё представление о нем меняется, я нахожу Безлицего более глубоким, чем видела прежде.
  - Долг, - Дмитрий начинает говорить, но я перебиваю его касанием руки.
  Я встаю на колени, ровняясь с ним.
  - Превыше всего, - заканчиваю его мысль.
  И после я делаю то, чего сама от себя не ожидаю: запускаю руки в его волосы и притягиваю для поцелуя.
  Это первый раз, когда я целую его не из-за вышеупомянутого чувства долга, а потому что хочу.
  Глава 12.
   Дмитрий с энтузиазмом отвечает на поцелуй, его руки мгновенно оказываются на моей талии. Несмотря на свое предназначение, Содержательный дом имеет положительную особенность - сближать людей. Боль внизу живота становится невыносимой, когда дыхание Дмитрия сливается с моим, а его руки сжимают мои бедра. В ответ на его прикосновения из меня вырывается смешок. Дмитрий улыбается мне в губы.
   - Кажется, я догадываюсь, какое желание ты загадаешь.
   Одним взмахом головы, он откидывает волосы с лица. Передо мной открывается прекрасный вид, я рассматриваю каждую деталь в его внешности, которая способна свести девушек с ума. Если Алекса можно назвать идеальным, то Дмитрия - нет, но благодаря этому он выигрывает на фоне другого Безлицего.
   - Это, - он проводит рукой по моему плечу и дергает за лямку топа, - одно из желаний.
   Дмитрий отстраняется, создавая между нами пространство.
   - Я, пожалуй, приберегу его для следующего раза, - глупая улыбка не сходит с моего лица, не думаю, что готова вновь оказаться с Дмитрием в одной постели в Содержательном доме.
   - Меня это вполне устраивает, - киваю я, - знаешь, не то время.
   - И место, - Дмитрий подмигивает, тем самым устанавливая между нами некую связь.
  Я спрыгиваю со стола, и он обнимает меня за плечи. Мы покидаем бар, отпуская бессмысленные шутки в адрес друг друга. Это выглядит так естественно, будто мы лучшие друзья, которые знают друг о друге все с самого детства, что я невольно задумываюсь и осознаю: сейчас первый раз за долгое время я не чувствую себя виноватой. Ни перед кем, кроме Дмитрия.
  Эту мысль я начисто стираю из головы.
  
  Весь следующий день проходит в дороге из одного Содержательного дома в другой, из третьего - в последний.
  Дмитрий учит меня новому языку, мне удается запомнить несколько фраз и слов: Buongiorno. Come ti chiami? Come stai? Arrivederci.
  То, как я произношу новые для себя слова, его забавляет и он постоянно надо мной подшучивает, передразнивая, но затем говорит, что у меня неплохо получается, хотя я знаю, что Дмитрий обманывает.
   Когда силы иссекают, он включает музыку, чтобы было веселее, и мы едем, подпевая плееру. Я давно не чувствовала такую легкость рядом с другим человеком, после двух тяжелых лет наедине со своими страхами и ненавистью. Дмитрий пробуждает во мне желание делать что-то естественное: смеяться, плакать или целоваться, несмотря на то, что все время после моего отъезда из Чистилища, в Лагере выживания я думала только об отмщении. Разумеется, я не собираюсь идти на попятную и быть настоящей Безлицей, как этого жаждет Элеонора, но каждый раз, когда я смотрю на Дмитрия, мне приходит в голову безумная идея - переманить его на свою сторону.
   Вечером мы преодолеваем Пограничный пункт, где у нас долго проверяют документы, что меня удивляет, учитывая власть Совета, но если посмотреть на это с другой стороны - осторожность никогда не помешает.
   Наконец, пройдя проверку, мы садимся в поезд. Ехать до Столицы недолго, но из-за сумасшедшего распорядка дня, утомленные, мы устраиваемся в купе вместе. Дмитрий сидит у окна, смотря на тени деревьев и заборов.
   - Ты можешь поспать немного, - говорю я, выключая свет.
   - Мы скоро приедем и разойдемся по разным комнатам, не хочу тратить последний час на сон, - несмотря на темноту, я чувствую, как он улыбается.
   Я сажусь рядом, подтягивая колени, и кладу голову ему на плечо. От Дмитрия приятно пахнет одеколоном.
   - Несмотря на мое отношение к Содержательным домам, эта поездка была увлекательной, - мой шепот сливается со звуками движущегося поезда.
   - Надеюсь, ты помнишь, что задолжала мне желание?
   - Я надеялась, что ты забыл.
   Дмитрий хмыкает. Я закрываю глаза, вдыхая его запах.
   - Знаешь, мы бы могли не возвращаться в Столицу, - в ответ на мои слова, его тело сразу же реагирует, он напрягается. - Например, взять и сойти с поезда на любой остановке.
   Молчание, которым награждает Дмитрий, становится мне ответом. Он не спрашивает, почему я не хочу ехать обратно, так как причина уже известна.
   - Ты все еще ненавидишь Совет, да? За то, что мы сделали, - голос Дмитрия становится голосом хладнокровного Безлицего, из-за чего я сразу же жалею о начатом разговоре.
   - Как бы я ни пыталась, у меня не выходит стереть воспоминания, - мне хочется прикусить язык, но уже слишком поздно. Я произнесла то, чего не следовало, буквально озвучила свою неприязнь к Безлицым. Было бы не так страшно, если бы Дмитрий не был в Совете, но он есть.
   Спустя несколько минут, которые длятся, как часы, он подает голос:
   - Ненависть - чувство дикое, но полезное, когда ты ненавидишь, ты становишься сильнее, нежели, когда боишься.
  
   - Пошел вон, - говорю я достаточно громко, чтобы он услышал.
   Алекса мои слова не заботят, наоборот, раззадоривают. Безлицый поудобнее устраивается в кресле.
   - Перестань ходить ко мне по ночам, - я откидываю одеяло в сторону и поднимаюсь с кровати.
   С тех пор как мы приехали в Столицу, прошло приблизительно три часа. Дмитрий и я разошлись по разным спальням, чувствуя напряжение, появившееся после моих слов в поезде. Я приняла душ и заснула сразу, как только моя голова коснулась подушки, но тут же подскочила, услышав кашель.
   Я подхожу к двери, в темноте нащупывая ручку, не хочу включать свет и видеть Алекса.
   - Я хожу к тебе непросто так, - Алекс скрещивает ноги, давая мне понять, что не собирается никуда уходить, - ранее я просил тебя уехать, но сейчас все изменилось.
   Оставляя дверную ручку, я встаю в оборонительную позицию, стараясь не выглядеть при этом глупо.
   - Что могло измениться за столь короткий срок?
   Алекс поднимается с кресла. Я не вижу выражения его лица, сложно даже разглядеть, в какую одежду он одет. Безлицый двигается беззвучно, он останавливается в нескольких шагах от меня.
   - Я.
   - И что тебе нужно? - качаю головой в недоумении.
   - Твоя помощь, - Алекс подходит ближе и берет меня за руку, заставляя посмотреть ему в глаза. - Это не обман или уловка, - говорит он быстро, но уверенно, - не думай об этом, просто с теми людьми, кто был схвачен во время мятежа, комиссары взяли не того человека.
   Волнение в его голосе говорит мне о многом. Может, я не знаю Алекса достаточно хорошо, но понимаю, что если бы ему действительно требовалась помощь, он мог бы переступить через свою гордость и подойти ко мне.
   - Кого они схватили?
   Алекс выдерживает паузу несколько секунд, решая, может ли довериться мне, и, в конце концов, говорит:
   - Моего брата.
   - У тебя есть брат? - его слова приводят меня в замешательство.
   Алекс прикладывает палец к губам и шикает, чтобы я успокоилась, но как я могу?
   - Этого не может быть.
   - Почему нет?
   - Ты ведь из Чистилища, верно? Я помню дом, куда ты возил меня учиться драться, в тот день на нас набросились каннибалы. Получается, ты жил там, но, Алекс, раньше ты не упоминал ни о родителях, ни брате, - я так давно не вспоминала о времени, которое мы проводили вместе, что сейчас мои слова звучат отстраненно, словно я сама сомневаюсь, что все это было на самом деле.
   Алекс медленно кивает, затем отстраняется и поворачивается ко мне спиной. Мне не нужно видеть, чтобы знать, насколько сильно он напряжен.
   - Я хочу, чтобы ты помогла мне, но не собираюсь открываться перед тобой.
   Я настолько возмущена, что не сразу нахожу, что ответить.
   - Как я могу помочь тебе, даже если не знаю, в чем заключается моя задача? - неужели он не понимает, что доверие, как честь, один раз потерял, больше не найдешь.
   Алекс издает гортанный звук больше похожий на рычание озлобленного животного и поворачивается ко мне с такой скоростью, что я не успеваю испугаться. Ручка двери упирается мне в спину, Алекс загоняет меня в ловушку из собственных рук по бокам от моего лица. Я зажмуриваюсь, внутренне борясь с собой, чтобы не оттолкнуть его от себя. Чувствуя опасную близость его тела, я наклоняю голову. Не желаю, чтобы он смотрел мне в глаза или у меня был соблазн сделать то же самое.
   - На некоторые вопросы лучше не знать ответов, - говорит он в отчаянии, - я прошу твоей помощи, но не жду, что ты откликнешься.
   Алекс берет меня за подбородок едва ощутимым прикосновением. Я заглядываю в его голубые глаза, которые в темноте кажутся черными. Лицо Дмитрия всплывает перед глазами, из-за чего по телу растекается знакомое тепло.
   - Я не могу поговорить с Элеонорой или заставить Марго пойти на то, что собираюсь сделать.
   - Тогда почему ты думаешь, что имеешь право просить об этом меня?
   Безлицый тяжело вздыхает, он нервничает, но я не думаю, что это из-за моих вопросов или отрицательных ответов. Создается впечатление, будто он вот-вот сорвется с места, как легкоатлет, который должен первым пересечь финишную линию.
   - Я больше не знаю таких людей, как ты, смелых и безнадежных одновременно.
   Осознавая весь масштаб личной трагедии Алекса, я иду на то, чего поклялась никогда не делать. Вместо того чтобы вернуть на место взаимную неприязнь после недлительного романа, я с поникшей головой соглашаюсь помочь одному из своих врагов.
  
   Я быстро надеваю форму и зашнуровываю берцы, мысленно проклиная себя за то, что согласилась. Алекс ждет меня по другую сторону двери, несмотря на то, что я не могу его видеть, отчетливо слышу, как он, нервничая, притопывает ногой.
   - Каков план? - выхожу из ванной комнаты в полном обмундировании. - Надеюсь, ты не будешь пытаться угробить нас обоих в попытке спасти твоего брата.
   Безлицый поднимается с кресла на ноги при виде меня, он ухмыляется в ответ на мои слова.
   - В отличие от тебя я не деструктивный человек.
   - Разумеется, - фыркаю я, - ты просто дотошный.
   Алекс смеряет меня многообещающим взглядом, а затем вновь смотрит на часы, циферблат которых светится в темноте.
   - У нас мало времени, - шепчет он себе под нос. - Пойдем, объясню все по дороге.
   Безлицый перекидывает сумку через плечо, а затем движется к двери, он с осторожностью открывает ее, опасаясь, что может наткнуться на кого-нибудь. Это приводит меня в недоумение, вряд ли кто-то будет гулять ночью по этим коридорам и залам. Он жестом велит мне следовать за ним.
   Мы двигаемся тихо, Алекс заранее достал фонарик из сумки, благодаря которому мы почти без проблем спускаемся вниз. Дело в том, что когда до меня доносятся звуки музыки, я останавливаюсь. Мелодия знакомая, представляю, как Дмитрий плавно водит пальцами по клавишам, от воспоминаний сердце останавливается. Мне бы хотелось сидеть рядом с Дмитрием и наблюдать, как он играет, но я собираюсь вызволить из заключения брата моего бывшего парня. Я стискиваю руки в кулаки от отвращения к себе. Алекс оборачивается и озадаченно смотрит на меня. Между нами повисает невысказанный вопрос, но затем я перебарываю себя и качаю головой, в знак того, что все в порядке. Я иду следом за Алексом в другую сторону. Постепенно музыка становится тише, а потом совсем теряется в безмолвии.
   Алекс ведет меня в подвал, а затем внизу, где пахнет сыростью и заброшенным хламом в виде старых выцветших картин, покрытых слоем пыли, и скульптур людей с обломанными конечностями, мы находим металлическую дверь. Безлицый достает связку ключей, он замечает мой вопросительный взгляд и тяжело вздыхает.
   - Не спрашивай.
   - У тебя от всех дверей есть ключи?
   - Не переживай, - ухмыляется он, - твою комнату я открыть не смогу.
   Я фыркаю, скрещивая руки на груди, пока Алекс ищет подходящий ключ.
   - Ты и так там постоянный гость, не боишься, что Марго может поймать тебя?
   Ключи звенят, постукивая друг о друга, когда Безлицый со злостью опускает руку. Его спина напряжена, я даже замечаю, как на шее вздулись вены. Думаю, он слишком переживает за брата, а мои замечания по поводу Марго способны довести его до белого каления.
   - Молчу, - поднимаю обе руки вверх, давая понять, что сдаюсь.
   Безлицый ворча что-то себе под нос, вновь принимается подбирать ключи. Наконец замок поддается, и дверь с характерным скрипом впускает нас в туннель.
   Мы спускаемся по лестнице. Свет фонарика освещает то малое, что здесь находится. Трубы сплетаются между собой в единую металлическую паутину. От неприятного запаха щипят глаза, я закрываю нос рукавом, стараясь дышать реже.
   - На стенах висят карты, так что мы точно не потеряемся, - Алекс пытается разогнать скопившееся напряжение, но это нисколько не помогает. Страх внутри меня нарастает с пущей скоростью, когда я думаю о том, что нас могут поймать. - Туннели ведут в город, я успел изучить их.
   - По связке ключей было ясно, что ты основательно подготовился. Лучше скажи, что я должна буду сделать.
   Алекс не подает голос, разбираясь со своими мыслями. Волнение, которое вызывает во мне эта пауза, сравнима с тревогой во время шторма.
   - Ты должна вывести его, - я резко останавливаюсь, и Алекс врезается мне в спину.
   Он тут же начинает тараторить, стараясь отвлечь меня от желания смыться.
   - Я подкупил кое-кого, проблем не должно возникнуть. Ты просто откроешь замки электронным ключом, зарегистрированным на мое имя.
   - И что в это время будешь делать ты?
   - Отвлекать охранника, который в это время будет наблюдать за камерами. Не переживай, сейчас там практически никого нет. Половину Мятежников перевезли в более охраняемое место, а там осталось несколько задержанных, - видя мое сомнение, Алекс берет меня за руку, - послушай, я там работаю, у нас не должно возникнуть проблем.
   Голубые глаза Безлицего застывают в немой мольбе, которой я поддаюсь. К несчастью, несмотря на два года, которые я провела в полном бичевании своих недостатков, одно из которых была и остается моя мягкотелость, не дали никаких плодов. Я клялась и верила в то, что никогда не смогу сработаться с кем-либо из Совета, в особенности с Алексом, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. За оказанную услугу, он будет передо мной в долгу.
  
   Чтобы проникнуть в охраняемое учреждение нужно знать следующее:
  • План здания. Импровизация хороша, когда дело касается крошечного вранья, но не в случае спасения жизни невиновного.
  • Время. В полоть до секунды следует знать, когда нужно приступать действовать, иначе схлопочешь пулю в лоб, скорость которой может превысить сто метров в секунду.
  • Напарник. Если ты не уверен, что можешь доверить свою жизнь и репутацию другому человеку на время операции освобождения, то не следует строить из себя героя.
  Исходя из этого небольшого списка, я могу с точностью заявить, что быть мне жертвой благих намерений Безлицего.
  - А тебе не кажется, что это слишком подозрительно? - спрашиваю я Алекса, когда мы пересекаем очередной квартал. Ноги ноют от усталости, но, по крайней мере, мы покинули туннели, к несчастью, если нас не поймают в процессе вызволения брата Безлицего из временной тюрьмы, домой придется возвращаться той же дорогой. - Смотри, ты возвращаешься на дежурство посреди ночи с пьяным рядовым без документов, сажаешь рядового в соседнюю камеру с подозреваемым, и буквально через час оба сбегают.
  Алекс идет рядом, он прибавляет шаг в знак того, что не собирается ничего менять в своем плане, и требует от меня безропотности.
  - Я сделаю это с тобой или без тебя, - бросает слова сквозь зубы.
  - Лучше бы ты сказал мне об этом, когда мы были у меня в комнате, - ворчу в ответ.
  Спустя несколько минут среди многоэтажных домов появляется очертание невысокого трехэтажного здания, огражденного сплошным забором и сетью колючей проволоки. Я бы ни за что не поверила, что здесь могут держать преступников даже на короткий срок. Правду говорят, если хочешь что-то спрятать, скрой это у всех на виду.
  - Ни пуха ни пера, - шепчет Алекс мне на ухо.
  Я облокачиваюсь на него, мои ноги подкашиваются, прижимаю голову к его груди и произношу, заплетающимся языком:
  - К черту!
  
  Когда Алекс набирает код на электронном замке и проводит своим пропуском по нему, я краем глаза отмечаю для себя расположение камер. Он заверил, что меня сложно будет узнать на видеозаписи из-за качества съемки и плохо освещения, тем более у меня есть алиби. Элеонора встретила нас с Дмитрием по возвращении из Чистилища. Из резиденции Безлицых нельзя выйти, не используя пропуск. В прошлый раз я улизнула с помощью Софьи, мне повезло, что Элеонора не проверяет записи с камер наблюдения, установленных на территории Зимнего дворца лично, иначе меня бы поймали.
  Я заранее распустила волосы, чтобы они скрывали лицо, но так же затрудняют видимость. Алекс практически тащит меня на себе. Я бормочу себе под нос всякие ругательства напоказ.
  Мы заходим в слабоосвещенное помещение. Стены выкрашены в синий цвет из-за чего при таком свете, кажутся практически черными. Так же висят несколько стендов с Уставом и планом эвакуации. За небольшим прямоугольным столом с кипой бумаг сидит сержант приблизительно моего возраста.
  Как только он видит Алекса, его глаза расширяются, и он вскакивает с места, помогая Безлицему тащить меня.
  - Товарищ старший лейтенант, не ждал увидеть вас здесь до утра.
  Я фыркаю в ответ на приветствие сержанта, как я успеваю заметить, Безлицые не скупятся на собственные звания. Звезды, на их погонах, абсолютно не соответствуют возрасту и жизненному опыту. Алекс прижимает меня ближе к себе, я чувствую, как его рука напрягается.
  - Ехал домой и увидел качающегося рядового, - отвечает Безлицый без запинки. - Надо посадить ее в камеру, пусть проспится.
  Сержант хватает папку со стола.
  - Как ее зарегистрировать?
  - Документов при ней не нашлось, а имя не говорит, подождем до утра, протрезвеет и узнаем.
  Я начинаю не по-настоящему икать.
  - Вы останетесь здесь или все же вернетесь домой? - спрашивает сержант.
  Алекс тихо произносит:
  - Если ты помнишь о нашей маленькой договоренности.
  Молодой человек медленно кивает. Алекс достает что-то из кармана, как я догадываюсь деньги, и сует их в карман кителя сержанта, затем он похлопывает его по плечу, этот жест вызывает у меня замешательство. Алекс не намного старше этого сержанта, но уже носит три звезды на погонах и ведет себя так словно ему не третий десяток, а шестой. Грустно, когда внутри молодого человека сидит старик.
  - Я теперь тоже помню о вашей, - смешок, - договоренности, - я подмигиваю сержанту, на мгновение его лицо искажается в отвращении, а затем вновь становится непроницаемым.
  Алекс отворачивается от сержанта и направляется к лестнице, ведущей на второй этаж.
  - Лучше бы ты помнила собственное имя, - подыгрывает он, тяжело вздыхая.
  Мы поднимаемся наверх и проходим длинный коридор.
  - Элеонора отправила меня проследить, чтобы с оставшимися подозреваемыми ничего не случилось. Обычно во время ночных дежурств я плачу сержантам, чтобы те не говорили о том, что на ночь я уезжаю домой.
  - Она знает, что здесь сидит твой брат?
  Алекс отрицательно качает головой.
  - Элеоноре известно, что у меня он был, я держу в секрете ото всех, что он жив и здоров.
  - А что касается твоего участия в Совете, другие военнослужащие из твоего окружения знают?
  - Ты забыла, почему мы Безлицые? - спрашивает он. - Затеряться в толпе гораздо проще, если все вокруг думают, что ты ее главная составляющая.
  Я ничего не успеваю ответить, поскольку мы подходим к стеклянной двери, сквозь которую я вижу еще одного военного, сидящего за столом с компьютером. Он стучит по клавишам, не замечая нас ровно до того момента, как Алекс проводит своей картой по замку, и тот подает слабый сигнал.
  Военнослужащий приветствует Алекса и вопросительно косится на меня.
  - Меня сейчас стошнит, - стону я, прикрывая рот рукой.
  Я стараюсь не обращать внимания на хмурый взгляд и сморщенный нос военного. Алекс тащит меня к ближайшей камере, замок здесь, как и на всех дверях, электронный, на одном единственном окне в другом конце комнаты стоит решетка.
  Он грубо пихает меня внутрь, я подбегаю к небольшому унитазу и издаю непристойные звуки, соответственные тем, которые не могут сдерживать выпившие люди. Алекс заново пересказывает историю о том, как он нашел меня. Военный ухмыляется и отпускает шуточку в мой адрес, но я хныкаю и кашляю, делая вид, что мне совсем плохо. Затем Безлицый говорит, что собирается проверить кого-то по имени Иван, как я понимаю, это еще один охранник, который наблюдает за камерами.
  Когда дверь за Алексом закрывается, военнослужащий произносит что-то, что, по его мнению, можно считать юмором. От издаваемых мною звуков, просыпаются несколько заключенных в соседних камерах и начинают молиться, чтобы я заткнулась. Следующие полчаса проходит именно в таком порядке.
  У меня дерет горло, скорее всего к утру я охрипну, когда силы притворяться иссекают, я ложусь на койку, делая вид, что сплю. Мне бы очень хотелось оказаться в своей мягкой кровати, поэтому я мысленно тороплю время. В комнате воцаряется мертвая тишина, нарушаемая постукиванием пальцев по клавиатуре компьютера.
  Спустя примерно сорок минут я медленно поднимаю голову и смотрю на военного мужчину за столом. Он сидит на стуле, скрестив руки на груди. Его глаза закрыты, а с уголка рта стекает слюна.
  Мы немного изменили план действий, пока шли по туннелям. Все-таки если бы Алекс оставил свой электронный ключ, это было бы слишком подозрительно, поэтому я предложила сделать кое-что малоприятное для меня.
  Я встаю с койки и снимаю с себя одежду, оставаясь только в штанах, берцах и черном бюстгальтере.
  - Эй, - подаю голос с трудом, горло горит.
  Мужчина дергается на мой зов и открывает глаза, не понимая, что происходит.
  - Помоги мне снять это, - показываю я на штаны.
  Его глаза опускаются с моего лица на мои ноги, затем он смотрит на мою грудь. Он сглатывает. Искры в его взгляде говорят мне о заинтересованности в моем предложении. Недолго думая, он кидает короткие взгляды на другие камеры, где спят заключенные, и достает свой ключ.
  Я облизываю губы, когда он подходит к двери. Замок, открываясь, пикает. Мужчина заходит и закрывает за собой дверь. Я делаю несколько шагов назад, упираясь спиной в стену. Он подходит ко мне и приживается губами к моей шее.
  - Хоть кого-то путевого сюда посадили, - шепчет он.
  Я чуть отталкиваю его и расстегиваю китель. Он загорается желанием. Мужчина хватает меня за ремень штанов, чтобы поскорее избавиться от оставшейся одежды. Я стараюсь не обращать внимания на отвращение, которое поднимается внутри меня с каждым его прикосновением. Когда я до конца расстегиваю его китель, он бросает мой ремень, чтобы высвободить рукава. В этот момент я с силой ударяю его коленом между ног. Его глаза широко распахиваются, он не сразу понимает, что произошло, чувствуя только боль. Мужчина даже не может схватиться руками за свое достоинство, поскольку те запутаны в кителе. Я пользуюсь случаем и ударяю его кулаком в лицо. Он падает на пол, скрючившись и стона ругательства.
  Я быстро подбираю свою одежду и в спешке натягиваю на себя. Забираю у лежащего тела электронный ключ и открываю замок.
  Это было проще, чем отнять конфету у ребенка.
  Алекс описал мне своего брата, но хорошенько подумав, я решаю, что было бы глупо не воспользоваться возможностью и освободить всех, кто здесь есть.
  - Вставайте, - велю я, открывая замки.
  Сонные заключенные не сразу понимают, что происходит, но когда видят, что их не держат взаперти, выходят наружу. Я открываю три камеры, в одной из которых узнаю сидящего брата Алекса.
  Он выше, чем Безлицый, больше по комплекции, а волосы светлее, но я точно знаю, что это он.
  - Меня послал твой брат, идем, - на мои слова он поднимает голову и с подозрением смотрит на меня.
  У него такие же голубые глаза, как у Алекса. От этого поразительного сходства у меня захватывает дух. Он одним движением встает с койки и оказывается за пределами камеры.
  В этот момент включается сирена.
  Глава 13.
  - Открывай! - рычит один из освобожденных Мятежников.
  Я подбегаю к двери и провожу электронным ключом по замку. Молодые люди отталкивают меня в сторону и проносятся мимо, боясь, что я в любой момент могу вернуть их обратно в камеры. Я падаю, больно ударяясь о стену. Длинная мускулистая рука хватает меня за плечо. Брат Алекса помогает мне встать.
  Я смотрю в его глаза одновременно знакомые и чужие, понимая, что Безлицый не мог оставить нас. Скорее всего, что-то пошло не так.
  - Он здесь?
  Я быстро киваю.
  - Стоять! - доносятся голоса из коридора.
  Мы выглядываем из-за стены. Двое военных, одного из которых я видела внизу, направляют оружие на Мятежников. Они полностью обращают на них свое внимание, а нас не замечают. Если сейчас я не сделаю что-нибудь, то мы попадемся, и все полетит в тартарары. Прежде чем я успеваю передумать, хватаю пистолет и целюсь в одного из солдат.
  Нажимаю на курок.
  Выстрел.
  Я попадаю ему в плечо, солдат падает, вскрикивая от боли. Действует цепная реакция: другой, не понимая, откуда его товарищ схлопотал пулю, стреляет в одного из Мятежников. Тот валится с ног.
  Все происходит очень быстро, как будто настоящее - это видеокассета, поставленная на перемотку. Словно из ниоткуда, позади военного появляется Алекс. Он обхватывает голову солдата и сворачивает ему шею. Мне кажется, будто сквозь рев сирены могу услышать хруст костей. Безлицый отпускает своего мертвого подчиненного, и тело падает, как мешок.
  - Быстрее, - кричит Алекс на удивленных Мятежников. Они срываются с места и бегут к лестнице.
  Брат Алекса подбегает к нему и хватает в медвежьи объятия. У Алекса на лице такое выражение, что на какую-то долю секунды я даже думаю, Безлицый может разрыдаться от счастья. Облегчение, которое он испытывает, полностью противоречит моему беспокойству.
  Я подхожу к Алексу и его брату, чтобы поторопить их. Кидаю взгляд на солдата, которого подстрелила. Он еще в сознании, а, значит, видел все, что произошло. Он не двигается в надежде, что мы забудем о нем, но Алекс знает, что не может рисковать. Он наводит пистолет на сержанта и стреляет. Его темные глаза становятся стеклянными, лицо замирает в понимании и страхе. Я смотрю на безжизненные тела солдат, которым сегодня не повезло оказаться на дежурстве и понимаю, что они погибли из-за меня. Пусть руки Алекса сомкнулись у одного на шее, а на другого направили пистолет, он - исполнитель, я - виновник. Мне не следовало соглашаться на это.
  - Через пять минут здесь будут военные и комиссары, нужно уходить! - Безлицый дергает меня за руку, но я не двигаюсь с места. Словно зачарованная, смотрю, как пол окрашивается в красный.
  Каждая клетка моего тела парализована.
  - Евгения! - Алекс кричит, пытаясь достучаться до меня, но я стою, не двигаясь. Он ругается, а затем хватает меня в охапку и тащит вниз.
  Я слышу, как он велит бежать. Алекс сует мне в карман диск с видеозаписями с камер наблюдения и говорит, что отключил все до единой, но то, что меня могут поймать или опознать, сейчас волнует меньше всего. Если бы не Безлицый, я могла бы сдаться.
  Наконец, я прихожу в себя, когда Алекс велит своему брату ударить его, тот бьет несколько раз с такой силы, что знакомое лицо превращается в кровавое месиво.
  - Вытащи ее отсюда! - командует Алекс, он опирается на стену и достает пистолет. Безлицый стреляет мимо нас, создавая видимость того, что шла борьба.
  Молодой человек хватает меня за локоть, заставляя шевелиться. Прежде чем покинуть здание я оборачиваюсь и смотрю в глаза человеку, которого когда-то любила. Сегодня он вновь предал меня. Алекс не попросил Элеонору выпустить брата, не уговорил Марго помочь ему. Он выбрал меня, зная, что я склонна идти на сумасшедшие авантюры. Можно быть слепым и не видеть свет, глухим и не слышать крик, но если ты, будучи в полном здравии, не можешь распознать ложь, ты обречен зваться глупцом.
  Я оставляю Алекса позади. Где-то неподалеку свистят шины, раздается сирена машин комиссаров, которая сливается в унисон с сиреной покинутого здания. Мы пробегаем несколько улиц на максимальной скорости. Мышцы ноют, горло сдавливает, а легкие отказываются работать. Наконец, когда все посторонние звуки кроме наших шагов стихают, мы останавливаемся в одном из многочисленных переулков, чтобы отдышаться.
   Я опираюсь на стену, а затем вовсе скатываюсь вниз, не в силах стоять на ногах. Брат Алекса следует моему примеру и садится рядом.
  - Он соврал, - говорю я осипшим голосом.
  Увидеть его лицо в кромешной тьме практически невозможно, но я знаю, что все его внимание приковано ко мне.
  - Ты один из Мятежников.
  
  Спустя неделю после того, как некая группировка повстанческого движения организовала нападение на одну из временных тюрем, где на время следствия прибывали обвиненные в сговоре с Мятежниками и покушении на жизни членов власти, в резиденции Совета творится сущий беспорядок.
  Элеонора впадает в ярость. Она обвиняет Алекса в том, что он не справился с налетевшими на тюрьму Мятежниками, а Марго злится на Элеонору за то, что та скидывает всю ответственность на одного Александра. Нас с Дмитрием случившееся мало касается лично, так же как и на протяжении семи дней мы практически не видимся. Я никогда не думала, что предательство способно ранить и самого предателя, но со времени нашего приезда и моей вылазки с Алексом, я все время чувствую себя изменщицей. Видимо, Дмитрий обходит меня стороной, ощущая стену, которой я оградилась вновь.
  Эти дни для меня топор, по ночам я - палач, каждый раз, когда закрываю глаза, вижу всех, чья кровь на моих руках, а смерть - на давно забытой совести. Лежа в постели, я шепчу имена знакомых мне людей, чьи лица постепенно теряют четкие очертания, глаза становятся стеклянными, а губы приоткрываются в последнем вздохе. Я пытаю себя, представляя, как мои пальцы сомкнутся на шее Элеоноры, как я нажму на курок, а пуля пробьет череп Марго, как кровь будет течь по ее лицу, окрашивая все в цвет боли.
  В одну из таких ночей рядом со мной прогибается кровать. Теплое одеяло соскальзывает и вместо него меня покрывает не менее горячее тело Безлицего. Дмитрий покрывает мою шею поцелуями, а руками играет с волосами, раскиданными по подушке. В первое мгновение я хочу его оттолкнуть, не потому что мне он неприятен, а по причине, что я его не достойна, но мое желание быстро забывается, когда его губы находят мои. Мое тело покрывается мурашками, когда Дмитрий снимает свою футболку, а затем помогает избавиться от моей. Мы целуемся так долго, что я забываю, где начинаются мои губы и заканчиваются его.
  - Я пришел, чтобы ты исполнила мое желание, - шепчет он мне на ухо.
  В этот момент я забываю, как дышать. Я чуть-чуть отстраняюсь, пытаясь заглянуть ему в глаза, хотя это совершенно бесполезно в кромешной тьме.
  - То, что мы сейчас раздетые, как-то связано с тем, что ты намереваешься сделать?
  Дмитрий начинает смеяться.
  - Чего ты смеешься?! - я легонько ударяю его в грудь.
  Он ловит мою руку и прижимает к себе.
  - Я приготовил для тебя кое-что интересное, но если ты хочешь, мы могли бы... - он не успевает договорить, как я начинаю отрицательно мотать головой. - Я подумал, что разбудить девушку вот так, - Дмитрий наклоняется и касается губами моей ключицы, - и так, - затем он поднимается к шее, - или так, - Безлицый целует меня в щеку, - гораздо приятнее, чем столкнуть ее с кровати.
  - Разумеется! - вскрикиваю я. - Если бы ты посмел толкнуть меня, от тебя и живого места бы не осталось. К твоему несчастью, я многому научилась в Лагере выживания и могу за себя постоять.
  - Не думаю, что ты смогла бы одолеть меня, - ухмыляется Дмитрий.
  - У всех женщин есть секретное оружие против мужчин, - я приподнимаю бровь. - И я в любой момент могу им воспользоваться, особенно это очень удобно сделать сейчас.
  - Правда? И что же это может быть?
  Сложно предстать перед кем-то, - особенно перед мужчиной, - обнаженной даже наполовину, но я стараюсь преодолеть эту кирпичную стену смущения. В конце концов, несколько лет назад, он был тем, кто купил меня. Предатели, как я, не должны краснеть, обнажить тело - для них не великое дело, а вот снять печать с души - истинная преграда. Я толкаю Дмитрия, хотя он ничуть не сопротивляется. Он перекатывается на другую сторону кровати, и я оказываюсь сверху.
  - У меня есть грудь, - выпаливаю я.
  Безлицый держит меня за талию, большим пальцем водя по животу.
  - Это и есть оружие женщин? Очень впечатляет.
  - Есть еще одно, - я наклоняюсь к нему.
  - Удиви меня.
  - Колено, - Дмитрий хмыкает, - очень эффективное средство против неприятных мужчин.
  - Первое оружие мне по душе, - Безлицый приподнимается на локтях, - надеюсь, второе испытывать не придется, все же мне бы хотелось иметь детей, - я целую Дмитрия, думая о том, какая я ужасная лицемерка и лгунья.
  У нас с ним никогда не будет детей, потому как я лишаю нас общего будущего. Однажды, я сделаю ему так больно, что он вряд ли сможет меня когда-нибудь простить. В этом дефект жизни, игра не стоит свеч.
  - Так, какое у тебя желание?
  Дмитрий хлопает себя ладонью по лицу.
  - Давай еще минут пять повременим с ним, - предлагает он, - оно требует от тебя быть одетой, а я еще не готов отпустить тебя на поиски подходящего наряда.
  
  Музыка заключает тебя в свои объятия, ласкает самыми красивыми словами, вибрации забираются под кожу и ноты растекаются по венам. Энергия, исходящая от толпы танцующих, настолько сильна, что даже у самого неумелого танцора появится желание задвигаться в такт. Желание Безлицего включает в себя наличие туфель и готовность протанцевать ночь напролет, не обращая внимания на усталость или мозоли. Меня охватывает неописуемая радость, когда мы заходим в подпольный ночной клуб, и перед нами предстает картина, рисованная самыми яркими цветами.
  Дмитрий берет меня за руку и тянет за собой на танцпол. В Столице достаточно ресторанов, но очень мало мест, где можно увидеть реки алкоголя, блеск украшений, разноцветный свет прожекторов и большое количество длинных стройных девичьих ног. Такое можно наблюдать разве что в Содержательном доме.
  Каждое движение, каждое слово, пропетое как посетителями, так и музыкантами на сцене, пропитано насквозь свободой. Улыбка от уха до уха еще долго не сходит с лица, чувство легкости и вольности накрывают меня с головой, когда очередная волна энергии от толпы повисает в воздухе. Мое сердце вместо равномерного биения отплясывает чечетку.
  Подпольный клуб является хорошо отремонтированным подвалом с барной стойкой, танцполом и сценой, где музыканты исполняют давно забытые, но знакомые всем хиты. Зал набит до отказа, от удивления я раскрываю рот. Дмитрий, которого я знаю уже несколько лет, который на самом деле состоит в Совете, который может часами водить пальцами по клавишам фортепиано и чей портрет висит на доске в штаб-квартире Мятежников, привел меня в это наполненное жизнью место. Наверняка, все, что здесь происходит незаконно, а люди, которые извиваются под звуки музыки преступники. Вероятно, что помимо молодых людей, считающих себя способными изменить этот мир и живущих в поисках приключений, здесь могут присутствовать и мои союзники Мятежники.
  - Вот значит как? - мы с Дмитрием останавливаемся посреди кричащих и танцующих молодых людей. Безлицый обхватывает мою талию и притягивает к себе, я поднимаюсь на носках, крепко обхватив его за плечи. - При свете дня представитель закона, а ночь ночью - их нарушитель?
  Дмитрий наклоняется и говорит мне на ухо так громко, чтобы я смогла услышать каждое слово, не охваченное музыкой.
  - В этом вся прелесть ночи, - мы двигаемся медленно, забывая о двигающихся вокруг людях. - В темноте быть настоящим гораздо проще, чем притворяться.
  В который раз убеждаюсь, что быть лгуньей не так просто, когда привязываешься к тому, чье доверие предстоит предать.
  - Значит, сегодня мы снимаем маски?
  - Только если захочешь.
  Я зарываюсь пальцами в его волосы и притягиваю к себе для поцелуя.
  - Я хочу.
  Глава 14.
  Мы танцуем до усталости в ногах, подпеваем музыкантам до боли в горле. Я ловлю себя на мысли, что Дмитрий единственный человек, в присутствии которого я чувствую себя свободной ото всех данных обещаний. Мы целуемся, обнимаемся; мы двигаемся в такт, выкрикивая слова знакомых песен; мы растворяемся в энергии, распадаясь на маленькие частицы.
  Волосы прилипают ко лбу и шее, а топ насквозь влажный. Настало время, чтобы передохнуть. Дмитрий ведет меня к барной стойке, где заказывает напитки. Мы устраиваемся друг напротив друга, я смотрю на него и невольно улыбаюсь.
  - Ты не такой, каким я тебя себе представляла, - говорю больше для себя, чем него. Не уверена даже, что Безлицый слышит мои слова.
  Правда, слух у Дмитрия оказывается отличный, он наклоняет голову в сторону, волосы падают ему на лоб, отбрасывая тени на лицо, а губы искривляются в полюбившейся мне улыбке.
  - Правда, кто же я, по-твоему?
  Я задумываюсь на мгновение, нервно покусывая губу.
  - Ты правильно-неправильный.
  Видимо, мой ответ кажется ему очень забавным, и Дмитрий начинает смеяться.
  - Каждый раз я удивляюсь все больше и больше, - он качает головой в недоумении. - Как это?
  - Понимаешь, - начинаю я, - если смотреть на тебя, как на члена Совета, то ты совершенно другой, неправильный. Ты плюешь на правила, делаешь, что вздумается...
  Дмитрий перебивает меня, высоко подняв указательный палец.
  - Все Безлицые вольны делать то, что пожелают.
  - Не думаю, что они пошли бы в подпольный ночной клуб, где помимо обычных людей, тусуются еще и Мятежники, - я приподнимаю бровь.
  - Я люблю рисковать, - подмигивает Дмитрий. Он берет стакан с янтарной жидкостью и делает глоток. - Ладно, предположим, ты права, и я не подхожу для управления государством. Я неправильный, иррегулярный, но что же тогда во мне хорошего?
  - Именно то, что должно быть плохим, - отзываюсь я, вспоминая все его положительные качества, которые он, как Безлицый, не должен иметь. - Если смотреть на тебя, как обычного человека, то можно увидеть все то, что сложно воспитать в себе, а еще труднее - сохранить.
  Улыбка Дмитрия гаснет. Он делает еще один глоток, избегая зрительного контакта. Спустя несколько секунд, он поднимает глаза, в которых зияет огромная пропасть. Я сразу понимаю, что что-то не так.
  - Я делал такие вещи, от которых кровь стынет в жилах, - произносит он сдавленным голосом, который практически не слышен. Я просто читаю слова по губам.
  - Ты жалеешь?
  Дмитрий отрицательно качает головой.
  - Нет, - отвечает он решительно. - Нельзя жалеть о том, что сделано, но можно не допустить повторения ошибок.
  Я поддаюсь вперед и накрываю ладонью его руку.
  - Я не жалею, - его слова насквозь пропитаны отчаянием, - я виню.
  
  Перед уходом из клуба я прощу прощения у Дмитрия и иду в уборную. Выпитый алкоголь не дает о себе забыть, меня слегка покачивает, а щеки пылают огнем. Сделав все свои дела, я выхожу из кабинки и вижу в зеркале отражение знакомой девушки, подхожу к раковине и мою руки, избегая ее взгляда.
  - Не думала, что он приведет тебя сюда, - говорит она медленно, растягивая каждое слово, так как водит красной помадой по пухлым губам.
  Я озираюсь вокруг, шикая на нее.
  - Успокойся, - девушка даже не смотрит на меня, она продолжает приводить в порядок макияж. - В отличие от тебя мне хватает ума, чтобы все продумать заранее и, например, проверить кабинки.
  Я мою руки, которые уже покраснели под струей горячей воды, а затем беру бумажное полотенце. Не к добру она здесь. Как я и подозревала Мятежников в этом месте предостаточно, проблема в том, что, как бы Дмитрий не тешил свое самолюбие, надеясь, что никому неизвестно, кто он; Мятежники никуда не денутся, им такая самоуверенность Безлицего только на руку.
  - Нас с тобой друг другу не представили, - у нее все тот же неприятный тон, как и в день, когда мы впервые встретились, - сразу после того, как Джеминг поймал меня во время забастовки, а позднее посвящал в свои планы вместе с Никитой и этой девушкой, которая либо молчала, либо фыркала. - Валерия, - произносит она собственное имя, но руку для пожатия не подает.
  В ответ я решаю промолчать.
  - Вы неплохо смотритесь вместе, - на ее лице появляется подозрительная улыбка, так улыбаются люди вроде Марго, когда собираются выпалить какую-нибудь гадость. - Смеетесь, танцуете, обмениваетесь слюной, - я замираю, пока девушка медленно по буквам перебивает каждое слово, Мятежники наблюдают за нами.
  Валерия поворачивает голову ко мне лицом, и я встречаю ее холодный взгляд.
  - Все это так мило, наверное, спите вы тоже вместе, - заявление, как ведро ледяной воды, вылитый мне на голову, оно напоминает мне о том, что я заигралась. Чувство такое, будто меня только что пырнули ножом.
  - Не твое дело, - огрызаюсь я. - Не забывай, что именно вы дали мне задание сблизиться с ним.
  Девушка зло ухмыляется.
  - Вот только толку от этого мало, - она подходит ближе и тычет указательным пальцем мне в грудь, - ты до сих пор не предоставила никакой интересующей нас информации, Гриневская. От того, что ты трешься своим телом об этого Безлицего, Мятежникам не захватить власть, - от ярости с какой она говорит, у нее слюна брызжет изо рта.
  Валерия проходит мимо, намеренно задевая мое плечо своим.
  - На прошлой неделе я помогла сбежать нескольким Мятежникам, - говорю я, не оборачиваясь.
  - Мне это известно, - девушка делает небольшую паузу. - Наверное, ты это сделала, дабы оправдать то, что раздвигаешь ноги перед врагом.
  Ошарашенная таким поворотом, я не могу даже шевельнуться. Звук каблуков эхом отдается у меня в голове. Скрипит дверь, а затем в туалетную комнату врываются звуки музыки.
  - Чуть не забыла, - я поворачиваю голову и всматриваюсь в ее довольное лицо, вероятно, сейчас она довольна собой как никогда. - После той суматохи, что ты устроила на рынке, вход тебе туда воспрещен. Отныне, информировать будешь меня. Я бываю здесь по субботам после полуночи.
  - Увидимся на следующей неделе, - сквозь зубы проговариваю я, изо всех сил стараясь сдержаться и не накинуться на нее с кулаками. Мы ведь союзники. До поры до времени.
  Валерия обнажает зубы в широкой улыбке.
  - Надеюсь, новости будут не о твоей беременности, - от ярости меня начинает трясти, скомканное бумажное полотенце выпадает из рук
  - Только о том, что ожидается двойня, - рычу я.
  Девушка безразлично пожимает плечами и выходит в зал.
  Я припадаю к раковине и умываю лицо, дабы все прояснилось. Глубоко дышу, чтобы успокоиться. Кажется, все гораздо хуже. Кажется, я чужая по обе стороны баррикад. Я поднимаю голову и вглядываюсь в собственное отражение.
  Мне не кажется.
  
  Дни летят напролет, пока Совет занимается организацией суда, - я имею в виду только собственную мать. Элеонора четко придерживается собственного плана и пускает все силы на охрану оставшихся заключенных. Они нужны ей, чтобы показать, насколько сильна власть Безлицых, но, как по мне, такие попытки тщетны, Совет едва держится наплаву. Власть - оружие, которое нельзя доверить людям, не умеющим владеть собой. Именно поэтому Безлицые стоят на краю пропасти, а Мятежники дышат им прямо в спины. Вопрос таков: спрыгнут ли Безлицые сами или позволят себя столкнуть?
  В новостях по телевизору говорят только о предстоящем суде: строят догадки, каков вердикт вынесут обвиняемым. Я придерживаюсь другого мнения, строить иллюзий по этому поводу не стоит: их признают виновными, а затем в качестве наказания отправят в Чистилище. Не лучшая перспектива, но, по крайней мере, когда Мятежники придут к власти, молодых людей освободят, при условии, что те к тому времени будут живы.
  В ночь перед судом мы с Дмитрием лежим в его комнате, просматривая старые фильмы о войне. С одной стороны стук его сердца, с другой - выстрелы и крики, как бы странно это не звучало, но напоминает наше настоящее: я будто канат, который по обе стороны дергают сильные руки. Меня разрывает на куски от отчаяния, я совершенно не знаю, кому двинуться навстречу: людям, которые подарят мне возможность быть отомщенной или к человеку, рядом с которым даже ненависть теряет смысл.
  Дмитрий гладит меня по спине в течение просмотра фильма, но внезапно его рука останавливается. Он приподнимается на локтях и выключает телевизор.
  - Мне нужно с тобой серьезно поговорить, - говорит он охрипшим голосом.
  Я тяжело вздыхаю: никогда, ни в коем случае не доверяйте людям, которые произносят эту фразу.
  - В чем дело? - я сажусь, потирая глаза.
  Дмитрий располагается напротив меня. Какое-то время он молчит, мне мерещится, что время остановилось. Он смотрит в одну точку, не двигаясь, признаться, меня пугает такая сосредоточенность.
  - Элеонора намекнула, что пора сделать тебе предложение, - выпаливает он.
  Должно быть, вся краска сошла с моего лица, когда слова слетели с его губ, потому как Дмитрий придвигается ближе.
  - А ты этого хочешь? - с осторожностью спрашиваю я.
  - Нет, - ничуть не смутившись, отвечает Безлицый.
  Я слегка шлепаю его по руке.
  - Мог бы и соврать ради приличия, - в ответ на мои причитания на его лице появляется ухмылка.
  - В чем смысл лжи, когда можно сказать правду? - Дмитрий берет меня за руки и притягивает к себе. - Ну, так что, выйдешь за меня?
  Я щипаю его за руку, и он вздрагивает.
  - Это еще за что?
  - За то, что не хочешь на мне жениться, - я вожу пальцами, вырисовывая невидимые узоры на его груди.
  - Справедливо, - он ловит мои запястья, заставляя посмотреть ему в глаза. - Ты согласна?
  Я поддаюсь вперед и в сантиметре от его губ шепчу:
  - Я подумаю.
  
  Во время заседания суда шумно. Несмотря на предпринятые меры по охране, здание окружено представителями СМИ. Неудивительно, что последнюю неделю новость, о забастовке плавно перешедший в мятеж, маячит на первых страницах газет, а организованный побег Алекса только добавляет жару.
  Элеонора настояла на том, чтобы я держалась подальше от зала суда, так как она не желает, чтобы меня кто-либо заметил, наверняка, здесь присутствуют, как она выразилась, шестерки Мятежников, которым нужно узнать о судьбе своих сообщников. Жаль, что она и не догадывается, как близка к одной из них. Так или иначе, я остаюсь в холле, в качестве охранника, как и несколько других военнослужащих. Не сомневаюсь в правоте Элеоноры, пусть я не замечаю ни одного из знакомых Мятежников, уверена, что кто-нибудь незаметный собирает информацию, пока ведется суд.
  Я не сильно напряжена из-за происходящего, наверное, потому как уже знаю, чем все это кончится.
  Чистилище.
  Очень странно вспоминать о нем. Раньше я воспринимала его, как место, где прервалась моя жизнь, а сейчас понимаю, что именно там, она началась.
  Секунды превращаются в минуты, а те в свою очередь - в часы. Сомнения медленно подползают по мраморному полу, крепко цепляясь за меня своими когтями. Я переговариваюсь с другими рядовыми, пока мы дежурим в холле, никого не впуская внутрь здания. Они делятся своими предположениями, я же стараюсь не показывать своего волнения, когда замечаю, что стрелки часов переваливают за полдень.
  Понятия не имею, что можно обсуждать на протяжении нескольких часов. Я падаю в одно из кожаных кресел и закрываю глаза, как раз в этот момент доносятся шаги и голоса. Я подскакиваю, когда вижу, что люди спускаются со второго этажа, где проходило слушание.
  Поток измотанных и напряженных слушателей, присяжных и допущенных к слушанию журналистов в полном онемении покидает здание не сразу. Я отхожу к стене, стараясь найти в толпе Дмитрия. Шум, поднятый вопросами и бурными обсуждениями, не доставляет ничего кроме головной боли.
  Чья-то рука ловит меня за локоть, когда я собираюсь пройти к лестнице. Я поворачиваюсь и вижу бледное лицо Безлицего.
  - Элеонора добилась, чего хотела, - бормочет он. - Их признали виновными.
  Его тон не сулит ничего хорошего, я читаю тревогу в его глазах, но не подаю виду, лишь пожимаю плечами.
  - Разумеется, они напали на нас, значит, виновны, - мой голос звучит отстраненно, я морщусь, понимая, что каждое лживое слово отравляет все настоящее, что есть между нами. - Ты даже был ранен, эти Мятежники заслуживают того, чтобы их отправили в Чистилище.
  Дмитрий берет меня за руку и отводит в сторону. Он взволнован, а это очень плохой знак.
  - В этом вся проблема, - тихо говорит он. - Элеонора не ведает, что творит, она договорилась с судьей. Виновных казнят.
  Глава 15.
  - Вы должны что-то предпринять!
  Битый час пытаюсь добиться понимания Мятежников, если они ничего не сделают, обвиняемых казнят, как выяснилось, из тринадцати оставшихся под стражей, двое не имеют никакого отношения к повстанческой организации.
  - Мы не можем идти на риск! - Валерия вскакивает на ноги и ударяет по столу кулаком. За все время моего присутствия в штаб-квартире Мятежников, - где я уже бывала прежде, когда присоединилась к ним, - девушка молчала. Я перевожу взгляд на Джеминг.
  Мужчина смотрит на доску, где висят фотографии Безлицых и вся собранная информация. Появилось несколько новых снимков, на одном из которых Дмитрий и я танцуем в подпольном клубе. У меня ком встает в горле от понимания, что этот вечер не принадлежал нам. Я испытываю злость, смотря на изображение, которое должно быть мне безразлично, но вместо равнодушия, чувствую ненависть к тому, кто посмел сделать фото, мне с трудом удается сдержать себя, чтобы не сорвать снимок.
  - Ну, конечно же, - шепчу я в понимании. Джеминг отрывает глаза от доски и впивается в меня взглядом, как утопающий цепляется за спасательный круг. - Вы не собираетесь ничего делать не потому что это опасно.
  - Евгения, - прерывает меня Джеминг, в его голосе без сомнений звучит предупреждение.
  Я отрицательно мотаю головой.
  - Все верно, - уверена, что мои глаза метают молнии, потому как ярость, которую я испытываю нельзя описать словами. - Спасать заключенных невыгодно, поскольку их казнь пойдет Мятежникам на руку. Люди ненавидят Совет, а казнь только укрепить это чувство.
  Мужчина медленно встает со стула, не разрывая зрительного контакта.
  - Тринадцать человек - ничто.
  - Тринадцать жизней, Джеминг, - напоминаю ему. - Не забывай, что грань между человеком и монстром ничтожна. Безлицые уже стерли границы и сейчас рискуют все потерять. Власть - все, ты стремишься к ней, вопрос в том, чтобы ты будешь с ней делать, когда получишь?
  Джеминг подходит к доске и срывает нашу с Дмитрием фотографию. Он смотрит на нее, а затем поднимает взгляд на меня. У меня перехватывает дыхание, его глаза сияют в просветлении.
  - Дело в нем? - мужчина вопросительно приподнимает бровь.
  Мой пульс учащается. Я сжимаю руки в кулаки, не решаясь ничего ответить, так как, уверена, мой голос предательски задрожит.
  В ответ на мое молчание губы Джеминг расплываются в улыбке. Он поворачивается на каблуках и приближается ко мне вплотную. Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не отступить назад.
  - Он тебе нравится?
  - Нисколько, - я поднимаю глаза и уверено качаю головой, мужчина пытается понять, вру я или нет.
  Джеминг медленно кивает, по-прежнему не сводя с меня пристального взгляда.
  - Ты такая же, как мы, Гриневская. Наша цель власть, твоя - месть. Забавно, - улыбка появляется на его лице, но она не затрагивает его глаз, - перед нами такие разные задачи, но решение одно. Этот путь тернистый, не забывай, кем являешься, - Джеминг поднимает фотографию и рвет ее на части, звук бумаги звучит для меня, как крик души. Не понимаю, почему этот снимок, так много значит для меня, но я готова вырвать оставшиеся кусочки из его рук и склеить заново. - Не строй из себя хорошего человека, когда, известно, что ты предатель.
  Мужчина поворачивается спиной и кидает разорванную фотографию через плечо.
  - Продолжай делать то, что начала. Ваша свадьба - отличная возможность для того, чтобы покончить с Безлицыми раз и навсегда.
  
  - Еще не поздно все отменить, - настаивает Дмитрий. Никогда не видела его таким напряженным, он едва сдерживается, чтобы не закричать на Элеонору, которая по виду, тоже теряет терпение.
  - Прекрати истерить, - рявкает она. - Ты ведешь себя несоответствующее.
  Дмитрий носится по кабинету из стороны в сторону, пока Марго, Алекс и я стоим в стороне. Я чувствую, что из-за царящего в комнате напряжения, температура повысилась на несколько градусов.
  - Он прав, это только пойдет на руку Мятежникам, - говорю я, в результате чего получаю толчок в бок от Марго и презрительный взгляд матери.
  - Вы оба с ума сошли? - Элеонора ухмыляется. Она откидывается в кресле и скрещивает руки на уровне груди. - Мятежники придут вызволять своих людей в день казни, в этот момент мы их схватим.
  План Безлицей был бы неплохим, разве что никто никого не собирается спасать. Мне это хорошо известно, как никому другому из присутствующих. Не знаю, почему меня так заботят проблемы Безлицых, но в данном случае я согласна с Дмитрием. Если Элеонора покажет палачу зеленый свет, он загорится и для Мятежников.
  - А что если ты казнишь их напрасно? Никто не придет спасать заключенных, а репутация Совета окажется под угрозой из-за твоего недоработанного плана, - Дмитрий озвучивает мои мысли.
  Губы Элеоноры сжимаются в линию, женщина встает с кресла, опираясь руками на стол. Мы рассердили ее, ставя под сомнение решения Безлицей. Она смотрит на Дмитрия так, словно готова спустить на него собак, если бы они у нее были.
  - Алекс, Марго, Евгения, оставьте нас, вы свободны, - обращается она к нам по очереди, но не сводит взгляда с Дмитрия.
  Я хочу побыть с ним, но не решаюсь возразить. Для Мятежников казнь их людей - потеря, но, несомненно, плюс, а поскольку я с ними заодно, то должна радоваться, что скоро всему придет конец: моим связям с Безлицыми, постоянному вранью, метаниям от Дмитрия к Мятежникам. Все это утомляет и изнашивает душу. Марго была права, я становлюсь такой же, как она.
  Мне кажется разумным подождать Дмитрия у кабинета Элеоноры. Представляю, каких гадостей она может наговорить ему в таком состоянии. В последнее время из-за суматохи с Мятежниками Безлицая потеряла много нервов и сил, я бы ей посочувствовала, не убей она мою сестру. Джейминг прав, моя цель, - месть, - помогает относиться ко всему Совету с огромным пренебрежением, за исключением Дмитрия.
  На удивление из кабинета не доносится криков, в коридоре стоит мертвая тишина, а, значит, дела обстоят еще хуже. Лучше пусть человек вымещает свою злость и обиду криком, нежели молчанием, так, по крайней мере, ты будешь знать, что у него на уме.
  Дверь открывается и Безлицый выходит из кабинета, хлопая ею с такой силой, что на мгновение мне кажется, будто она может слететь с петель. Дмитрий не выглядит напряженным, скорее разозленным настолько сильно, что если бы это было возможно, то вцепился в горло моей матери. Я его понимаю, как никто другой.
  Собираюсь открыть рот, чтобы спросить в порядке ли он, но тут же закрываю его, когда Безлицый проносится мимо, полностью игнорируя тот факт, что я стою перед ним в ожидании. Не сразу осознав, что происходит, я бросаюсь вслед за Дмитрием, который направляется вверх по лестнице.
  - Дмитрий? - зову я его, но вместо того, чтобы ответить, он ускоряет шаг. - Дмитрий!
  Он останавливается на лестнице и поворачивается ко мне. Безлицый довольно высокий, но стоя на несколько ступеней выше меня, кажется огромным, я чувствую себя ребенком рядом с ним. Наши взгляды встречаются, я замечаю, как его карие глаза стали практически черными, желваки заиграли на скулах от злости. Такое чувство, будто я смотрю не на Дмитрия, а льва, что вот-вот кинется и растерзает меня на части.
  - Держись от меня подальше, - сквозь зубы проговаривает он.
  Его слова подвергают меня в шок. Он быстро разворачивается и продолжает подниматься, прибавляя скорость, пока я, ошарашенная, стою на месте. Я понимаю, что по-настоящему привязалась к нему, когда чувствую себя оскорбленной от его слов. Он нужен мне ради того, чтобы отомстить, поэтому должна сделать все возможное, дабы быть к нему ближе.
  Я стискиваю руки в кулаки и поднимаюсь следом за ним.
  - Что она сказала тебе? - вполне терпеливо спрашиваю его, но он уходит от меня, избегая лишнего внимания. - Дмитрий, я с тобой разговариваю, а не со стеной.
  Он доходит до коридора, где находится его комната, я боюсь, что он сбежит от меня туда, закрывая перед моим лицом любой путь к его сердцу, поэтому я кидаюсь вперед и обгоняю его, прежде чем он успевает осознать, что пойман в ловушку. Я встаю перед ним, прикрывая собой дверь в его комнату.
  - Отойди, - рычит он. Его глаза метают молнии, мне становится не по себе, когда осознаю, что злится Дмитрий не на Элеонору, а меня. Я собираю всю свою смелость и с гордостью поднимаю голову вверх.
  - Нет, пока ты не объяснишь мне, в чем твоя проблема, - заявляю твердо.
  Безлицый колеблется, я замечаю неуверенность в его движении, но этот момент настолько мимолетен, что я даже задумываюсь, был ли он вовсе. Дмитрий наклоняется ко мне, и мой пульс учащается из-за близости его губ.
  - В тебе, - шепчет он.
  Безлицый не спешит выпрямиться и уйти, как он хотел прежде. Мы оба замираем на какое-то время. Я не сразу нахожу, что ответить, потому как его дыхание, смешивающееся с моим, наводит сущий беспорядок в моих мыслях.
  - Я для тебя - проблема? Мне нужно находиться на расстоянии? - Дмитрий кивает, но по-прежнему стоит слишком близко. - Скажи, почему?
  Ему трудно говорить, вижу, насколько отвратительными кажутся слова, готовые сорваться с губ.
  - Ты приносишь несчастье. Если она, - Безлицый делает акцент на последнем слове, и я понимаю, что он имеет ввиду Элеонору, - заберет тебя у меня, я останусь ни с чем. Ей в любое время по силам поменять одну девушку на другую.
  Невольно улыбка появляется на моем лице.
  - Боишься потерять меня? Думаешь, что однажды все кончится? - я не жду ответа от Дмитрия, потому как знаю, он достаточно упрям, чтобы не делиться со мной своими опасениями, особенно, если они касаются меня. Я эгоистка и обманщица, но самое ужасное, что рядом с ним мне становится легче, и я забываю обо всем. Наверное, это стоит ценить сильнее, чем силу: возможность почувствовать себя, как дома там, где его нет. - Всему придет конец, но какой смысл пытать себя и не наслаждаться происходящим? - я протягиваю руку к его и переплетаю наши пальцы. - Пошло оно все, - шепчу ему в губы, а затем целую так, как прежде только мечтала.
  Наплевав на правила игры, обязанности и страхи, я делаю выбор. Дмитрий не должен бояться, что однажды наступит тот день, когда все кончится, если чего и следует опасаться так это потери времени впустую. Я чувствую вкус его губ и осознаю, насколько была глупа и слепа прежде. Мне давно стоил признаться самой себе, что он мне не безразличен. Совсем скоро я предам нас, но сейчас позволяю себе оградиться от реальности, наслаждаясь ощущением его близости.
  Дмитрий отрывается от моих губ, тяжело дыша. Я знаю, что он хочет большего, и, да, наши желания совпадают. Все вокруг связывают меня с Содержательным домом, напоминают о том, откуда я, говорят о навыках соблазнения, которыми не владею. Все это угнетает и заставляет чувствовать себя хуже, словно я не принадлежу самой себе. Предательница Безлицых, шестерка Мятежников. Значит, так и должно быть.
  - Нам лучше остановиться, - шепчет Дмитрий, прижимаясь своим лбом к моему. Его глаза закрыты, но именно сейчас я хочу заглянуть в них и увидеть бездну, в которую готова провалиться, несмотря на страх падения.
  Я обвиваю его шею руками и улыбаюсь ему в губы, хоть он этого не видит, но уверена, что чувствует. Приподнимаюсь на носки и слегка целую его, а затем отталкиваю. Он распахивает глаза, не понимая, что происходит. Я стягиваю футболку через голову и кидаю ему в руки.
  Дмитрий пристально смотри на меня, не веря своим глазам. Мое сердце бьется как сумасшедшее, словно я пробежала несколько километров без остановки, но близость с Безлицым дает именно такой результат.
  - Я больше не хочу останавливаться или ждать, - говорю я, не разрывая зрительный контакт. - Не желаю больше говорить о том, что может быть произойдет или нет. Я устала бояться и бежать от того, что неизбежно, - я поднимаю руку и касаюсь груди Дмитрия, чувствую его сердцебиение, такое же быстрое, как и мое собственное.
  Он закрывает глаза лишь на мгновение, а когда открывает их, я вижу решительность, которой прежде не доставало. Я снова подхожу ближе и шепчу ему на ухо, стоя на носках.
  - Можешь догнать меня, если хочешь, - это последнее, что я говорю, прежде чем рвануть со всех ног по коридору. Мне не приходится оборачиваться, чтобы увидеть Дмитрия позади. Я чувствую на себе его прожигающий взгляд.
  Не могу сдержать смеха, когда слышу, как Дмитрий чертыхается. Я бегу в свою комнату, и Безлицый понимает это, он дает мне фору, чтобы я почувствовала себя победителем, хотя знаю, что он в два счета может обогнать меня. До комнаты остается несколько метров, как вдруг его руки обвивают меня за талию. Я перестаю чувствовать землю под ногами. Он закидывает меня к себе на плечо, пока я кричу и хохочу.
  - Поймал тебя, теперь ты не отвертишься, - говорит он, когда заходит в мою комнату и закрывает дверь.
  Он выпускает меня из рук.
  - Даже пытаться не буду.
  Его губы находят мои в считанное мгновение, он целует меня с такой жадностью, словно боится, что я могу испариться. Дмитрий прижимает меня к стене и поднимает за бедра, сокращая расстояние еще сильнее. Я обвиваю ногами его талию, и с его губ сходит стон.
  Безлицый переходит на мой подбородок, а затем шею. Я начинаю задыхаться от переизбытка чувств. Мои руки скользят по его груди, и я расстегиваю его рубашку. Дмитрий хватает меня за запястье, останавливая. Его глаза находят мой непонимающий взгляд.
  - Ты уверена, что хочешь этого? - хриплым голосом спрашивает он.
  Я вздыхаю, чувствуя, как улыбка расплывается на моем лице. Руками зарываюсь в его волосы и притягиваю к себе, мы стоим, соприкасаясь лбами, тяжело дыша.
  - В прошлый раз мне казалось, что это неправильно, - признаюсь ему я, вспоминая Содержательный дом. Его тело тут же реагирует, Дмитрий напрягается, я чувствую его желание отстраниться, но не даю ему этого сделать, заглядывая в его темные, как ночь, глаза. - Но сейчас я знаю, что все идет так, как должно.
  Проходит несколько мгновений, прежде чем Дмитрий расслабляется. Он берет меня за руку и тянет к кровати. Кожа покрывается мурашками, дрожь в теле сложно унять, но я напоминаю себе, что не должна бояться. Безлицый кладет меня на кровать и накрывает своим телом. Стон срывается с губ, когда он наклоняется и целует меня, прикусывая нижнюю губу.
  Поцелуй углубляется, и мне кажется, будто я падаю в пропасть. Каждое прикосновение Дмитрия заставляет мою кожу пылать. Прежде меня смущали любые отношения такого характера, но с Безлицым все чувствуется иначе. Будто бы так и должно быть, словно это естественно испытывать к кому-то столь сильное влечение, от которого щемит в груди. Если я закрою глаза, то буду видеть его лицо; если задержу дыхание, то все равно буду ощущать его запах; если приближусь - мою кожу будет пробивать током от его прикосновений. Алекса больше нет в моих мыслях. Здесь его место.
  Глава 16.
  За окном светит солнце. Его лучи пробираются под кожу, разнося по всему телу необычайное тепло. Сердце Дмитрия стучит прямо у меня под ладонью, и мне кажется, будто нет ничего прекраснее, чем находиться рядом с ним. Мне бы очень хотелось, чтобы этот момент длился вечно.
  Глаза Дмитрия закрыты, он крепко спит. Одна его рука покоится у меня на талии, а другая на спине, я не хочу будить его, поэтому осторожно выбираюсь из объятий. Одежда в беспорядке покоится на полу, мои щеки покрываются румянцем, когда я вспоминаю о прошлой ночи. Я подбираю рубашку Дмитрия и надеваю на свое обнаженное тело. Запах Безлицего окутывает меня воздушным облаком, и я моментально расслабляюсь.
  Захожу в ванную комнату, осторожно закрывая за собой дверь. Мне бы хотелось вернуться в постель до того, как он проснется. Не уверена, что готова попрощаться с Дмитрием после того, как прошлый ночью мы перешли на новый уровень отношений.
  Я включаю горячую воду и добавляю немного пены, пока ванная наполняется, нахожу в себе силы и смотрю в зеркало. Девушка, которую я вижу перед собой, координально отличается от той, что была два года назад. И дело вовсе не во времени. Воспоминания о событиях в Содержательном доме все еще живы в моей памяти, а так же я до сих пор помню, как мне было плохо после смерти сестры, предательства Алекса и Дмитрия, кто мной воспользовался. Сейчас, глядя на свое отражение: спутанные волосы, щеки, залитые румянцем, сияющие глаза, я могу сказать, что выгляжу гораздо лучше. Более счастливой. И все благодаря ему.
  Убедившись, что вода достаточно теплая, я поворачиваю кран и выключаю ее. Неожиданно ручка двери двигается и дверь распахивается.
  - Научись стучаться, я только что собиралась раздеться! - вскрикиваю я, когда Дмитрий врывается в комнату.
  Его глаза метают молнии, а грудь тяжело вздымается, руки стиснуты в кулаки, он кажется напуганным. Лицо бледное, волосы взъерошены. Дмитрий выглядит так, словно немедленно кинется в бой.
  - Что с тобой? - спрашиваю его, подходя ближе.
  Он закрывает глаза, и я касаюсь пальцами его щеки, молчаливо умоляя его посмотреть на меня. Безлицый делает несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем открыть глаза и впиться в меня взглядом. Дмитрий опускает руки мне на талию и притягивает к себе.
  - Хочу заметить, что ты так делаешь уже не в первый раз, - шепчет он, прижимаясь ко мне всем телом. Мне сразу же становится хорошо от его прикосновений.
  - Как? - недоуменно качаю головой.
  - Оставляешь меня, - немного отстраняюсь и хмурюсь, не совсем понимая, о чем он говорит. - Тогда в Содержательном доме после ночи, проведенной вместе, ты ушла, прежде чем я успел проснуться, а затем я увидел тебя только через несколько дней, когда ты пришла в себя после драки с Марго.
  - Плохие были времена, - я стараюсь сделать так, чтобы мой голос звучал беззаботно, но ничего не выходит, горечь, что так глубоко засела внутри вырывается наружу со словами.
  Дмитрий знает, что мне неприятно говорить о том, что произошло, он поднимает руку и проводит большим пальцем по моей нижней губе, успокаивая.
  - Еще как, ведь затем ты исчезла на целых два года, - в его глазах есть что-то, чего прежде я не замечала или, возможно, не придавала особого значения.
  - Я нравилась тебе?
  Вопрос простой, но почему-то воздух от него становится тяжелее. Мой пульс подскакивает, дыхание учащается.
  - Даже больше, чем я мог себе признаться, - слова так легко сходят с его губ, такое чувство, будто он давно хотел произнести это вслух, но никак не мог решиться.
  Я приподнимаюсь на носках и легонько целую его в подбородок, затем шею. Дмитрий закрывает глаза, стон касается моих ушей, а затем он резко поднимает меня и прижимает к себе.
  - Я собиралась принять ванну, поставь меня на место, - взвизгиваю, едва сдерживая смех, но Безлицый не слушается. Он все делает так, как хочет, и это заставляет мое сердце еще чаще пропускать удары.
  - Значит, мы сделаем это вместе, - заявляет он, и ответная реакция не заставляет себя ждать, щеки моментально краснеют, но я сразу же отгоняю глупые мысли прочь. Он уже видел все, что можно, поэтому смущению здесь не место. Если он хочет повторения, получается, ему понравилось то, что он уже наблюдал.
  Дмитрий подносит меня к ванной и опускает. Ноги погружаются в воду, и становится теплее. Он смотрит на меня снизу вверх, поскольку сейчас я стою, возвышаясь над ним, благодаря высоким ножкам у ванной. Безлицый не прикасается ко мне, а его взгляд говорит о том, что он не притронется до тех пор, пока я сама ему не позволю.
  Мои руки скользят к пуговицам на рубашке, я, не спеша, расстегиваю каждую, стараясь унять дрожь. Дмитрий берет меня за кисти и отводит их в стороны, решая взять инициативу на себя.
  - Пообещай, что не поступишь так, как было два года назад или как во время нападения Мятежников, когда ты последовала за преступником. Не сделаешь то, что было сегодня утром. Обещай, что не оставишь меня, - в его глазах мне хочется утонуть, я вижу в них мольбу и желание, прощение и боль. Я вижу в них то, что он скрывает от меня, скорее всего, потому что сам этого еще не осознал. Я вижу в его глазах любовь, которой не заслуживаю.
  Последняя пуговица расстегнута, и рубашка скатывается вниз, обнажая мои плечи и грудь. Я позволяю ей упасть в воду, потому что сейчас ничего не имеет значения, кроме Дмитрия, просящего остаться с ним.
  Я наклоняюсь к нему, и наши лбы соприкасаются. Я закрываю глаза и шепчу те слова, что он хочет услышать, слова, которые я хочу произнести.
  - Обещаю.
  Я лгу.
  
  - С тобой все хорошо? - Дмитрий заглядывает мне в глаза, пытаясь определить, совру я или нет.
  Я качаю головой, мне страшно. Мятежники не связывались со мной после нашей последней встречи, никаких новостей или предупреждений. Я до последнего надеялась, что они объявятся, поменяют свое решение, но когда сегодня утром открыла глаза, то осознала, что они позволят Безлицым казнить невинных людей.
  - Хоть они и преступники, мне все же кажется, что неправильно поступать с ними таким образом, - признаюсь я.
  Безлицый не находит слов, в данной ситуации лучше ничего не говорить. Мы несем ответственность за тех, чьи жизни рушим, а сейчас как раз именно такой момент. Кто-то связан с Мятежниками, а кто-то бунтовал, но ни те, ни другие не заслуживают смерти. По крайней мере, не такой. Быть обвиненном в предательстве неприятно, подобные заявления оставляют клеймо на целом роду.
  - Я не хочу этого видеть, - мы поднимаемся по лестнице наверх.
  На пролете выглядываю в окно. На улице очень много людей, здание окружено, но они собрались не для того, чтобы захватить Совет или спасти виновных. Первая казнь за столькие годы - достойное зрелище. Весь процесс будет транслироваться по всем каналам в прямом эфире, более того на территории временной тюрьмы установили огромный экран.
  - Похоже, они с тобой не согласятся, - Дмитрий приобнимает меня за плечи и отводит в сторону.
  Его присутствие успокаивает. Мне становится лучше от осознания того, что Безлицый против казни. Мы на одной стороне, но оба ничего не можем сделать.
  На втором этаже мы очередной раз подвергаемся проверке: в порядке ли наши документы, при нас ли оружие. Уверена, что сегодня Элеонора проснулась с мыслью о том, как поймает Мятежников, которые придут выручать своих товарищей. Наверняка грезила о победе в этой холодной войне, представляла, как потратит вечер на празднование. Только мне известно, что после казни Совет подвергнется нападкам со стороны, а остальные Безлицые засомневаются в решениях моей матери. Я в очередной раз напоминаю себе, что близка к цели. Элеонора сама роет себе яму, а я лишь орудие, которое ей в этом помогает.
  Охрана пропускает нас в комнату, откуда мы будем наблюдать за казнью. Зрителями будут Безлицые, присутствующие в Столице, судья и высокопоставленные лица. Судя по креслам народу будет немало. Мы с Дмитрием приходим самые первые и выбираем места в конце. Перед нами расстилаются ряды пустых сидений, я смотрю сквозь окно на кушетку.
  - Мы будем наблюдать весь процесс отсюда, но никто, находящийся по ту сторону стекла, не сможет увидеть нас, - вводит в курс дела Дмитрий. - Им поочередно будут вводить смертельную инъекцию.
  - Замечательно название, - бурчу я.
  Стены обеих комнат белые ровно настолько, чтобы мне почудилось, словно мы находимся в лаборатории, в ожидании опытов, которое будут проводить над нами.
  - Меня в дрожь бросает от всего этого.
  - Не тебя одну, - признается Безлицый.
  Я отрываю взгляд от кушетки и смотрю в его темные глаза, единственное, что выделяется на фоне всего белого безумия. Прежде чем кто-либо еще успевает войти Дмитрий, в успокаивающем жесте, целует меня в лоб.
  Постепенно прибывают люди. Все их незнакомые лица смешиваются, не могу сказать с уверенностью, что видела их когда-то и что увижу вновь. Алекс и Марго заходят в месте, на них, как и на нас, парадная военная форма, он решают остаться в тени и садятся на наш ряд, но в противоположном углу. Благодаря присутствию Дмитрия я сразу же о них забываю.
  В комнату для казни несколько раз заходят служащие. Сначала проверяют все ли на месте и готово, а затем работают ли камеры. Когда дверь открывается и входит Элеонора, у меня перехватывает дыхание. Она приветствует всех собравшихся. Безлицая скидает короткий взгляд в нашу сторону, удостовериваясь, что мы пришли. Несмотря на то, что ее лицо, как всегда, не выражает никаких эмоций, огонек в глазах дает понять, что она наслаждается происходящим.
  Элеонора садится за стол перед окном и велит в микрофон, чтобы охрана заводила преступника. Дверь открывается и входит врач, за ним следует мужчина в голубых штанах и такой же футболке, если бы его руки не были скованы наручниками, я бы решила, что он помощник доктора. Охранник приказывает ему лечь на кушетку, пока врач разбирается с препаратами.
  В это время Элеонора еще раз зачитывает приговор и спрашивает, не хотел бы обвиняемый сказать что-то в последний раз. Вместо ответа, он отрицательно качает головой. Меня вводит в ступор такая покорность.
  - Я бы не смогла так, - говорю я, глядя на мужчину сквозь стекло. Его глаза ничего не выражают, словно он находится в другом месте. Он не сопротивляется, вместо того, чтобы бороться, он делает так, как ему велят.
  Ляг. Он ложится.
  Протяни руки. Он вытягивает их вперед.
  Его привязывают. Он молчит.
  В него тыкают иглами. Ни звука.
  - Как?
   - Если бы мы поменялись местами сейчас, и меня бы вели на казнь, думаю, я бы дралась. Смириться, значит, остаться ни с чем.
   - У него и так ничего нет, какие бы Элеонора не строила фантазии, мы оба знаем, что за ними никто не придет, готов поспорить, что и им это известно, - Дмитрий кивает на мужчину. - Есть всего лишь три вещи, которые способны спасти: надежда, вера и любовь. Надежда умирает последней, а если он не сопротивляется, значит, и от нее ничего не осталось, - мне становится не по себе, ведь Дмитрий прав.
  Врач вводит хлорид калия. Он не двигается.
  Ни криков, ни стонов, ни каких признаков жизни.
  Рука Дмитрия находит мою и сжимает, так он говорит, что рядом.
  Его сердце останавливается.
  Глава 17.
  Слова Джеминг преследуют меня даже во сне. Он не уверен, что им удастся захватить власть. Мятежники настроены на борьбу, их боевой дух невозможно сломить страхом. Как бы Джеминг не пытался скрыть сомнения за красивыми речами, известно, что он все еще мне не доверяет. Вчера ночью, когда мы виделись в последний раз, он кинул мне в след такую фразу: "Если не знаешь, какую сторону принять, останови выбор на той, что близка твоему сердцу". Должно быть он полагал, это даст мне финальный толчок к предательству Совета, будто моя заветная мечта сбудется, когда с Безлицыми поступят так, как они этого заслуживают. Возможно, несколько месяцев назад, так и было, но сейчас я не уверена.
  Я по-прежнему считаю их монстрами лишь с той разницей, что сейчас мне известно: под масками хладнокровия, жестокости и двуличия скрываются люди. У них нет сверхспособностей, они не умеют читать мысли людей, а если посмотришь им в глаза, то не превратишься в камень. Все байки, которые ребята травят в школе, или родители пугают непослушных детей, остаются всего лишь сказками. Выдумкой.
  С обложек газет нам улыбаются своими ровными, вставными зубами Голоса. Их выступления на митингах и шествиях западают в душу, а встречи с ведущими новостных передач по телевидению заставляют нас прилипнуть к экрану. Совет приказывает, что те должны донести до людей, и пока Голоса толкают речь о Великой победе и каким трудом нашим предкам удалось построить новый мир на руинах старого, Безлицые, сливаются с толпой, притворяясь ее частью.
  Совет выработал свой план, выполняя пункты которого, всего его члены остаются в безопасности, а система работает без изъянов, вычисляя шпионов на скорую руку. Я не знаю, какова политика Мятежников и во что превратятся резервации, если те захватят власть, но в чем я действительно не сомневаюсь, так в том, что тактика сопротивления никогда не сможет сравниться со стратегией Безлицых.
  Одно название вселяет страх, но правда в том, что только в нем и заключается их сила, они уязвимы. Преимущество Совета в тайне их имен, но поскольку мне известен этот секрет, то для меня они безоружны.
  
  Дмитрий настаивает на том, чтобы провести последнюю ночь перед нашей свадьбой в разных комнатах. Он аргументирует это тем, что, мол, ожидание сделает первую брачную ночь незабываемой, если бы он только знал насколько прав.
  - Зачем терять время?
  Безлицых стоит в дверях, готовый в любой момент удалиться. Я готовилась ко сну перед его приходом, поэтому мое прозрачное шелковое платье настаивает на том, чтобы он остался, как бы одновременно намекая: глаз мы сегодня не сомкнем.
  - Я просто хочу, чтобы завтра все прошло отлично. Наша свадьба, твое посвящение в Безлицые, - его слова звучат не так уверенно, когда я приближаюсь и обвиваю руки вокруг его шеи.
  Он думает, что завтра у нас будет время, но на самом деле вечером Мятежники планируют захватить резиденцию. Эта ночь последняя. Слезы вот-вот хлынут у меня из глаз, чтобы Дмитрий ничего не заметил, я прижимаюсь щекой к его груди.
  - Это неважно. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной сегодня, завтра, каждый день, - я пытаюсь убедить себя, что специально лгу Дмитрию, но ком в горле говорит об обратном, если я кого и обманываю, то только саму себя, - представь, что перед тобой лежит нож и пистолет, что ты возьмешь?
  - Нож, - не раздумывая, отвечает Дмитрий.
  - А если тебе не нужно выбирать?
  Безлицый берет меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Мои ноги подкашиваются от этого всезнающего взгляда. Дмитрий проводит большим пальцем по моим губам, затем его рука опускается ниже, он спускает лямку платья с моего плеча.
  - Ты права, зачем ждать, когда можно взять то, что хочешь, прямо сейчас.
  
  Следующее утро я встречаю в одиночестве. На прикроватной тумбочке лежит записка от Дмитрия. "Сегодня у одних знакомых неудачников состоится свадьба, где будет много незнакомцев. Может, сбежим?". В голове звучит его голос, вызывающий у меня улыбку.
  В этом он прав, на свадьбе будет много гостей, не представляю, как такое событие может остаться незамеченным. Элеонора созвала не только Совет, но и всевозможных чиновников резервации. Сложно вообразить, что было сказано в свадебном приглашении.
  Тем не менее все сливки общества начали прибывать еще вчера. Комнаты в открытой для посещения части резиденции переполнены, если я не буду следовать согласно плану, последующие дни у поваров и горничных могут превратиться в сущий ад.
  Спустя час ко мне в комнату врывается Софья. Вид у нее небрежный, под глазами круги от недосыпа, а волосы, забранные в пучок на затылке, торчат во все стороны.
  - Госпожа Гриневская, ваша мать немедленно ждет вас в своем кабинете, - говорит она без присущей ей надменности. - Если вы не хотите разделить завтрак вместе с гостями, я могла бы принести его сюда сразу после встречи.
  - Будь так добра, - отвечаю в ее манере.
  Она кивает и разворачивается к двери, чтобы уйти. До меня доходит ее фырканье.
  Я расчесываю волосы и собираю их в хвост. Поскольку резиденция полна незнакомцев, я останавливаю выбор на бежевой рубашке в тон к туфлям лодочкам и темных брюках. В шкафу много красивой одежды, которая сильно отличается по стилю. Военная форма, спортивные штаны и футболки для тренировок, элегантные платья и строгие юбки. Видно, что гардероб подбирала Элеонора. Даже свадебное платье сшито по ее приказу, соответственно ее вкусу.
  Мне нисколько не жалко оставлять вещи, которые принадлежат кому-то другому. Сегодня ночью я сбегу из этого места. Я тайно сняла номер в гостинице, подкупила водителя, кто отвезет меня туда, запаслась непримечательной одеждой и деньгами на первое время. Надеюсь, революция не заставит себя ждать, и когда Мятежники придут к власти, мир станет другим.
  
  Элеонора ждет меня вместе с Голосом. Он встает, когда я вхожу, и протягивает руку.
  - Лев Бориев, - представляется он.
  - Я смотрю новости и знаю, кто вы, - пожимаю ему руку в ответ.
  Приятной внешности мужчина средних лет. Высокий, подтянутый, загорелый, словно сутками лежит на пляже, греясь на солнце. Его глаза сверкают, когда он смотрит на меня. Оценивает. Я вспоминаю все новостные передачи с его участием, которые смотрела, будучи обычной девчонкой. Он всегда говорит о единстве народов и любви к своей Родине. Вечно скалит свои огромные акульи зубы в фальшивой улыбке. Всего лишь Голос, человек, который должен преподнести события обычным людям в том свете, которые хотят Безлицые.
  - Евгения, сядь, пожалуйста, нам нужно поговорить, - одного взгляда Элеоноры хватает, чтобы я не задавала вопросов, а молча, повиновалась.
  Вместо ее кресла, я представляю трон. Королева поддается вперед, опираясь локтями на письменный стон, и скрещивает руки.
  - Только что мы с Львом обсуждали дальнейшую стратегию, - обращается она ко мне.
  Я вопросительно приподнимаю бровь, не решаясь перебить ее вопросом. Мужчина прочищает горло, он ерзает в кресле, поправляя галстук на шее.
  - Видишь ли, влияние Совета с каждым годом ослабевает, - вступает между нами Голос, он ищет мой взгляд, чтобы установить контакт, - за последние пять лет было устроено рекордное количество провокаций со стороны Мятежников. Люди перестают верить, что Совет на самом деле существует, потому что никто не знает его членов в лицо. Согласись, странно бояться людей, которых, возможно, нет на планете, - Лев говорит, как присуще настоящей публичной личности. Лаконично, убедительно, без какого-либо давления. Отличный психолог.
  - Тактика запугивания - единственное, что держит Совет на плаву, - говорю откровенно, глядя матери в глаза. - Неудивительно, что Безлицые теряют свое влияние, хотите оставаться на вершине, покажите себя.
  Уголки губ на ее лице приподнимаются вверх.
  - Для этого мы здесь и собрались. Я хочу раскрыть нас.
  - Разве это возможно? Как на это отреагируют остальные Безлицые? Не думаю, что они пойдут на это.
  - Согласно моему плану мы уничтожим Совет, а поскольку никто нас не знает, проблем не должно возникнуть. Мы, по-прежнему, будем стоять во главе, но открыто заявим о себе. Люди не узнают, что мы Безлицые, в их глазах мы станем спасителями.
  - Хотите попробовать что-то новое, отказаться от тирании?
  Лев издает смешок.
  - Евгения, тебе следует читать побольше книг, тогда ты будешь знать, что политика Совета не имеет ничего общего с тиранией, а вот насчет деспотии, я бы задумался.
  - Смысл от этого не меняется. Так, почему вы рассказываете об этом мне? Разве не стоит поделиться планами с Безлицыми?
  Элеонора на мгновение задумывается, а затем выпаливает то, чего вполне можно от нее ожидать.
  - Я хочу, чтобы ты высказала эту идею. Была, так сказать, ее инициатором.
  Как это похоже на мою мать. Хочет прикрыться мною. Если я выскажу эту идею, а Совет ее не поддержит, все шишки достанутся мне. Так или иначе, именно на такой расклад она рассчитывает в случае провала. Разумеется, сегодня могу соглашаться на что угодно, мне это ничего не стоит, все равно планы Элеоноры не воплотятся в жизнь, после этой ночи.
  Ее эгоизм еще раз доказывает, что я сделала правильный выбор, когда приняла сторону противника.ьЯ делаю вид, что взвешиваю все плюсы и минусы. Не хочу сразу соглашаться, иначе у нее могут закрасться сомнения.
  - А если никто меня не поддержит, я буду выглядеть глупо.
  - Поэтому я позвала Льва, мы с ним разработали план, хотим, чтобы ты приняла в нем участие, - она кидает взгляд на сидящего рядом мужчину. - Если ты согласишься, он подготовит тебя для выступления перед Советом с предложением.
  - И сколько у меня будет времени?
  - Разумеется, тебе не придется об этом думать сегодня, - подает голос Лев. - Кстати, прими мои соболезнования, брак сама по себе штука непростая, а с нелюбимым, и вовсе, непосильная ноша.
  Должно быть, мое лицо приобретает странное выражение, поскольку мужчина тут же исправляется.
  - Прошу прощения, не знал, что все по обоюдному согласию, - он даже не пытается скрыть удивление в голосе, - редкость в наши дни.
  Я оставляю без внимания его замечание, перевожу взгляд на Элеонору. Ее глаза светятся, она наверняка думает, что затея удалась. По крайней мере, мое согласие уже у нее в кармане.
  - Безлицые останутся в Столице еще на некоторое время, поэтому, сегодня ты можешь позволить себе расслабиться.
  - Отлично, - говорю я, поднимаясь с кресло. - Было приятно с вами познакомиться, - обращаюсь к Голосу, - мне пора идти, слишком много дел.
  Элеонора приподнимается в попытке задержать меня.
  - Так, я могу расценивать твой побег за согласие?
  Когда она произносит слово побег у меня все внутри переворачивается. Конечно же, она говорит о том, что сейчас я сбегаю из ее кабинета, а не о моей запланированной ночной вылазке.
  - Я сделаю так, как вы оба сочтете нужным.
  
  Прямо перед собой я вижу красивую девушку. Она не похожа на ту, что я привыкла видеть в зеркале. Вместо привычного хвоста, волосы завиты и спадают волнами на оголенные плечи. Платье с завышенной талией и расклешенной длинной юбкой. Верх свадебного наряда сделан из тяжелой ткани, а юбка из струящегося материала. Из-за удачно подобранной вышивки и выреза декольте бюст кажется пышнее. Платье идеально сидит, в некоторой степени я даже благодарна, что Элеонора выбирала фасон и ткань, сама бы я не сотворила ничего подобного. В нем я чувствую себя торжественно, в животе порхают бабочки. Волнение кружит голову. Создается впечатление, будто это один из самых счастливых дней моей жизни, когда я выхожу замуж за человека, которого люблю.
  Только это неправда. Я не влюблена в Дмитрия, мысленно повторяю себе, и никогда не была. Бесспорно, меня к нему тянет, а поскольку это взаимно, то притяжение только усиливается. Он хорошо относится ко мне, думаю, в этом причина той слабости, что я испытываю каждый раз, когда нахожусь с ним наедине. Необходимость найти в нем защитника, которого у меня никогда не было.
  Чтобы как-то отвлечься, я прокручиваю у себя в голове план действий. Ничего особенного мне делать не придется, главное незаметно покинуть резиденцию до того, как на нее нападут Мятежники. От меня требовалось провести их в здание мимо охраны. Показав им путь, через который мы с Алексом пробирались, чтобы вытащить его брата из заключения, я выполнила свою часть сделки.
  - Сделай лицо попроще, - ядовитый голос Марго нарушает спокойствие, которого я с трудом добилась.
  Я отворачиваюсь от зеркала и вижу ее, стоящую в дверях моей комнаты. На Марго красное ассиметричное платье, обтягивающее так, что видно даже места, которые не стоит выделять. Признаться, сидит оно отлично, хотя слишком откровенное, несмотря на его длину в пол. Волосы забраны на затылке, в ушах огромные серебряные серьги капельки. Когда я вижу ее в таком наряде, то невольно вспоминаю Содержательный дом. Не верится, что передо мной стоит одна и та же девушка. Пусть гости созваны на нашу свадьбу с Дмитрием, она не упустит возможности выглядеть, вести себя и казаться лучше.
  Она говорит, что мне следует спускаться вниз, так как все готово к началу церемонии. На удивление Марго ждет, пока я надену туфли, а затем вместе со мной покидает комнату.
  Мы спускаемся по лестнице, и я держусь за перила, стараясь не идти впереди Марго. Меня терзают сомнения, не хочу подарить ей прекрасную возможность сломать мне шею, скинув с лестницы. Преодолев пролет, я останавливаюсь.
  - Что? - Марго вопросительно приподнимает бровь.
  - У тебя кричащее платье, - на мои слова она фыркает.
  - И о чем, по-твоему, оно взывает?
  - О многом: ярости, внимании, страстном желании, - я смело смотрю в ее глаза, произнося то, что так давно хотела, - оно просит настоящей любви, которой ты никогда не получишь.
  Поскольку это последний день, когда я ее вижу, то могу себе позволить высказать все, что накопилось.
  - Можешь хоть все внимание на себя перетянуть неважно каким-либо способом, все равно того, кто мне нужен, ты отнять не сможешь. Не в этот раз.
  Марго сжимает губы в тонкую линию, на ее лбу выступают морщины, прежде чем она успевает что-то сказать, я пересекаю зал и заворачиваю за угол, где с маленьким свадебным букетом меня ждет Дмитрий.
  Гостей огромное количество, даже не хочу знать, кто все эти люди. В зале, где будет проходить церемония, царит сущий беспорядок. Несмотря на то, что двери открыты, а жених стоит прямо перед ними, никто не обращает на нас внимания. Все заняты разговорами.
  Как по мне, так это даже к лучшему.
  - Я уже решил, что моя невеста перешла в статус беглянки, - ухмыляется Дмитрий.
  У меня встает ком в горле, а колени подкашиваются. Я натянуто улыбаюсь, чтобы скрыть свое волнение. Если бы он только знал...
  Он дарит мне цветы, как только я приближаюсь.
  - Небольшое опоздание простительно, без нас церемония не начнется.
  - Ты прекрасно выглядишь, - Дмитрий наклоняется и шепчет мне на ухо. - Не могу дождаться, когда сниму с тебя это платье.
  Возможно, из-за слишком сильного волнения у меня кружится голова, а слезы вот-вот хлынут из глаз.
  - Не будем торопить время, - говорю я, глядя в его темные глаза, полные любви, которой я, как и Марго, не заслуживаю. - Я хочу запомнить этот день надолго.
  - У нас впереди еще много дней, которые будут гораздо лучше, чем сегодня, - Дмитрий приобнимает меня за талию, и мы ступаем вперед, когда раздается свадебный марш, который для меня звучит, как безутешный плач.
  
  Что мне известно о времени? Существует общеизвестный факт, когда ты хочешь, чтобы оно шло немного быстрее, вместо этого время медленно бредет в нужную сторону, но, когда ты желаешь остановить его, оно проносится мимо со скоростью света. В целом, мы не можем точно утверждать, что это происходит специально, но для себя я решила, что время - избалованное дитя, которое делает все наоборот, когда его о чем-то просят.
  Церемония проходит без запинок, разве что на вопрос беру ли я Дмитрия в законные мужья, мое "да" звучит страдальчески. Но мне сопутствует удача, и никто ничего не замечает.
  К моему удивлению на банкете вполне сносно. Гости веселятся как в последний раз. За исключением Безлицых и некоторых известных Голосов, которых постоянно показывают по новостям, всех этих людей я вижу впервые. Они не дают передохнуть, каждый хочет подойти и лично поздравить молодоженов.
  - Почему мне кажется, что ты чем-то расстроена? - мы с Дмитрием сидим за отдельным столом у всех на виду. Он потягивает шампанское, когда я не могу даже притронуться к еде. Мне кажется, что меня вот-вот вывернет наизнанку.
  Как я могу радоваться, когда через час здесь появятся Мятежники, и скорее всего ты не доживешь до завтрашнего дня, хочу закричать я, но вместо этого лишь пожимаю плечами:
  - Слишком устала, непривычно быть объектом повышенного внимания.
  Дмитрий разворачивается ко мне лицом и берет за руку.
  - Не обманывай меня, что-то случилось? Ты можешь довериться мне, - от его слов мне становится только хуже. Почему он не может быть мерзавцем, которого я могла бы оставить без зазрения совести?
  - Я просто вспомнила своего отца, - сама дивлюсь, как только у меня язык поворачивается непросто говорить неправду, а врать о своей семье. Я не забываю о родных ни на день, разве, что сегодня ни о ком другом, как о Дмитрии я думать не могу. - Знаешь, он ведь хотел выдать меня замуж. Не по любви разумеется.
  Дмитрий внимательно слушает, он смотрит на меня так, будто мы одни в этом огромном зале.
  - Я ненавидела его за это, не могла себе представить, что выйду замуж за нелюбимого, а сейчас, когда мое желание исполнилось, его нет рядом, - это не совсем ложь, я говорю искренне, с одной лишь разницей, что сейчас меня расстраивает не только воспоминание об отце.
  Дмитрий сжимает мою руку, привлекая к себе внимание, я заглядываю в глаза, полные сострадания. Ничего подобного от него я не заслужила, через какие-то шестьдесят минут он это осознает. В глазах стоят слезы, но я выдавливаю из себя улыбку. Мне пора уходить, но прежде чем я это сделаю, хочу в последний раз потанцевать с Дмитрием.
  - Не хочу запомнить этот вечер таким грустным. Эту унылую толпу пора научить, как нужно веселиться, - говорю я, скрывая коротким смешком готовый сорваться на крик голос.
  Мой муж берет меня за руку, помогая подняться. Вместе мы направляемся к центру зала. Дмитрий кладет руки мне на талию, а я обвиваю его шею. Танец, которому суждено стать последним. Мы двигаемся медленно, словно остались одни на всей планете. Я не свожу взгляда с его лица. Хочу запомнить каждую деталь.
  Когда я смотрю в его глаза, мне становится не по себе. Они будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь без всяких сомнений.
  - У меня кружится голова, мне нужно подышать свежим воздухом, - шепчу ему на ухо.
  - Мы можем выйти, пойдем, - Дмитрий тянет меня за руку, мы выбираемся из толпы, но вместо того, чтобы идти вместе, я останавливаю его.
  - Мне нужно побыть одной, не переживай, я вернусь через пять минут, - какая наглая ложь.
  Я нежно целую его в щеку
  - Я буду ждать тебя за нашим столом, - видимо моя утешительная улыбка сработала, и Дмитрий успокаивается.
  Он разворачивается, и я смотрю, как он отдаляется. Ему неизвестно, что ни через пять, ни через двадцать минут, я не вернусь, а когда здесь появятся Мятежники, он поймет, что я использовала его. Возненавидит меня, но больше всего будет обвинять себя в том, что доверился мне, а я не оправдала его ожиданий. Дмитрий будет чувствовать себя преданным, обманутым, брошенным, таким, какой я помню себя после того, как узнала правду об Алексе. Заслужил ли он такого обращения? Только не от меня.
  А что если отбросить все эти должна, обязана, надо и спросить чего же я на самом деле хочу? Джеминг сказал, когда мы виделись с ним в последний раз: "Если не знаешь, какую сторону принять, останови выбор на той, что близка твоему сердцу". Может быть, я снова делаю ошибку, но почему-то мне вдруг становится легче.
  Я иду вперед, не боясь того, какие последствия меня ждут в будущем. Он чувствует это и оборачивается.
  Слезы катятся у меня по щекам, когда я приближаюсь. Дмитрий смотрит на меня с недоумением, прежде чем он успевает, что-либо сказать, я делаю свой выбор.
  - Давай сбежим?
  Глава 18.
  Ему достаточно увидеть немую мольбу в моих глазах, чтобы не задавать вопросов и сделать то, о чем я его прошу. Дмитрий поднимает руку к моему лицу, слезы исчезают под его большими пальцами.
  - Только ты и я, - шепчу ему в губы.
  Я знаю, что он колеблется, эта нерешительность есть в его взгляде, потому как он не понимает, что со мной происходит, и чем я могу быть так сильно огорчена, что не могу сдержать слез. Несмотря на предрассудки и сомнения я знаю, что давным-давно заслужила его доверие, поэтому он делает выбор в мою пользу, он берет меня под руку, и мы покидаем зал, где смех и звуки музыки совсем скоро превратятся в крики.
  
  Всю дорогу до назначенного места, у меня трясутся колени. Я все время спрашиваю у водителя, который час, что кажется весьма подозрительным. Дмитрию я говорю, что немного взволнована предстоящей ночью. Конечно же, это полнейшая ложь и нам обоим это известно. Дмитрий прекрасно понимает, что происходит что-то неладное, но по какой-то неведомой причине не задает вопросов. Думаю, дело в сцене, которую я невольно разыграла перед ним. Мои губы до сих пор соленые от слез. Я этого не планировала, но одного взгляда на моего мужа достаточно, чтобы понять, поступить иначе я не могла.
   Когда машина останавливается у неприметного отеля, Дмитрий не может сдержаться и все же выпаливает:
  - Мне кажется, будто происходит, что-то важное, а ты не договариваешь.
  У меня внутри все переворачивается, по какой-то причине я не чувствую должного удовлетворения от свершившейся мести. Несмотря на то, что я так долго ждала, когда Элеонора и ей подобные получат по заслугам, я не могу сказать, что знание этого факта, меня радует. Скорее наоборот. Меня бросает в дрожь от мысли, что Дмитрий узнает о моем предательстве.
  Существует вероятность, что Мятежники будут преследовать нас, поскольку я не выполнила все условия нашего договора, согласно которому Дмитрий должен был быть вместе с остальными Безлицыми. Единственное на что я надеюсь, это суматоха, которая даст нам возможность оставаться какое-то время в тени. Мы сможем скрыться, уехать достаточно далеко, прежде чем они нападут на наш след. Разумеется, я хочу, чтобы Мятежникам удалось захватить власть, на что у них есть все шансы. Я приложила достаточно усилий для этого. Вместо того, чтобы сейчас думать о том, что возможно происходит в резиденции в настоящий момент, я напоминаю себе, что это может быть наша последняя ночь вместе, поэтому беру его руку и переплетаю наши пальцы.
  - Все эти незнакомые люди на нашей свадьбе выводили меня из себя. С самого начала церемонии мне хотелось удрать, - уголки его губ едва приподнимаются вверх. - Единственное, что меня останавливало, это мысли о вечере, когда мы с тобой останемся вдвоем. Я хотела, чтобы это было чем-то особенным, в месте, где будем только мы, а не сотни незнакомцев.
  - Поэтому ты решила сбежать на ночь в гостиницу, - заканчивает мою мысль Дмитрий.
  - Нет, я хотела, чтобы мы сбежали вместе.
  Возможно, где-то в глубине души Дмитрий подозревает, что происходит что-то неладное, но сигналы тревоги не срабатывают, потому как мои прикосновения их полностью блокируют. Мне нужно его доверие, так же сильно как ему нужна я.
  - Думаю, нам пора.
  Дмитрий выходит из машины, а затем открывает дверь с другой стороны и помогает мне выбраться. Мы заходим в холл в обнимку, мой муж кажется таким счастливым, что это причиняет мне боль. Он ведь еще не знает, как сильно я его подвела.
  У стойки регистрации я называю выдуманное имя, на которое забронировала номер, из-за чего Дмитрий удостаивает меня подозрительным взглядом, я заговорчески шепчу, что хочу пробыть с ним как можно дольше и дальше от моей матери, и не желаю, чтобы нас нашли. Он принимает это как шутку, даже не подозревая, что вторая часть признания является самой, что ни на есть истиной. Администратор отдает нам ключ, я хватаю его и бегу от Дмитрия в сторону лестниц.
  - Если не поймаешь меня, то тебе придется искать другой номер!
  Дмитрий ухмыляется, давая мне фору. Думаю, бег наперегонки становится чем-то вроде традиции.
  Наверху он догоняет меня и заключает в свои объятия. Несмотря на то, что я сделала, в его присутствии мне удается с легкостью обо всем забыть. Дмитрий целует меня в шею.
  - Я хочу забрать свой приз.
  Он выхватывает ключ от номера и тянет меня за собой, ища нужную дверь. Когда мы оказываемся внутри, Дмитрий подхватывает меня на руки. Я кладу голову ему на грудь, прислушиваясь к биению его сердца. Оно колотится, как сумасшедшее.
  - Я совершенно ничего не вижу, - притворяется Безлицый. Несмотря на то, что лампы выключены, лунный свет, струящийся из окна, позволяет увидеть все, что находится в комнате. - Я сейчас тебя уроню, - шутит он, пытаясь меня напугать. Он делает выпад вперед, я взвизгиваю и сильнее обхватываю его шею. - Боишься?
  - С тобой ничего не страшно, - речь идет не о падании или о боли физической, как таковой. Я говорю о трудностях, сомнениях и переживаниях. Когда Дмитрий находится рядом, я становлюсь сильнее.
  Дмитрий идет в правильном направлении. Мы падаем на кровать, смеясь и целуясь. Тяжесть его тела кажется такой приятной, поэтому, когда он немного отстраняется, меня наполняет пустота. Безлицый убирает непослушные волосы с моего лица.
  - Странно говорить об этом сейчас, но я хочу, чтобы ты знала, - он ловит мой взгляд, отчего по коже проходят мурашки. - Эти слова нелегко мне даются, но думаю, что сейчас самое время их произнести. Я женился на девушке не по приказу, а потому что, - мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди, - люблю ее.
  Его слова оказывают на меня странное влияние, глаза наполняются слезами. В последнее время я думала, что Дмитрий стал мне ближе, я чувствовала к нему симпатию, могла быть в него влюблена или заинтересована, но не предполагала, что могу питать к нему те же чувства, что и он испытывает ко мне. Внезапно я понимаю самую простую вещь, что упустила из виду ранее. Я первая призналась ему в любви. Не поцелуями, полуночными разговорами или ночами, проведенными в его объятиях. Я сделала это сегодня, когда выбрала не Безлицых и не Мятежников, а его. Я не использовала слова, чтобы сказать, как люблю его. Это был поступок.
  Я притягиваю его для поцелуя, отдавая ему единственное, что у меня есть, всю себя.
  
   Как бы мне не хотелось проснуться от поцелуя в объятиях мужа, но будит меня все же солнце, заставляя перекатиться на другую сторону кровати, только бы спрятаться от света. Я провожу рукой по подушке и когда не нахожу Дмитрия рядом, резко раскрываю глаза.
  - Решила, что я тебя оставил? - ухмыляется мой муж.
  Он стоит у подножия кровати, вытирая мокрую голову полотенцем, второе завязано на его бедрах. Одного взгляда достаточно, чтобы почувствовать, как внутри вскипает кровь. Я падаю обратно на кровать и закрывая глаза.
  - Думаю, тебе стоит одеться, - я переворачиваюсь на живот и стону прямо в подушку, которая пахнет Дмитрием. По правде говоря, здесь все, в том числе и я, окутано его запахом.
  Несмотря на то, что ночью мы практически не спали, я чувствую себя отдохнувшей. Кровать рядом прогибается. Дмитрий поднимает простыню, что накрывает мое тело. Его пальцы скользят по позвоночнику от лопаток к бедрам. Его прикосновения провоцируют меня на стыдливые мысли.
  - Как бы мне не хотелось повторить наш ночной марафон, думаю, тебе стоит принять душ и одеться. Я заказал завтрак в номер, не хочу, чтобы кто-нибудь увидел то, чем сейчас любуюсь я, - меня умиляет его забота, она вызывает у меня улыбку.
  - Как скажите, господин Волков, - нахожу простынь и натягиваю на себя.
  Прежде чем я поднимаюсь с кровати, Дмитрий притягивает меня для поцелуя. От вкуса его губ, от близости тела я превращаюсь в желе. Мы смотрим друг на друга, тяжело дыша. Не хочу начинать то, что потом может быть прервано официантом, что принесет заказанный в номер завтрак. У меня мелькает мысль включить телевизор, если бунт удался, то об этом, наверняка, будут говорить в новостях. Я ни капли не сомневаюсь, что все пошло по плану, и сегодня когда Дмитрий узнает, что Безлицые больше не стоят у власти, нам придется бежать. Ему не доведется узнать правду о том, что причастна к разрушению его привычной жизни.
  - У нас еще столько времени впереди, успеется, - я выбираюсь из его объятий и укутанная в простыню, скрываюсь в ванной комнате.
  Зеркало запотело, полы мокрые, а в воздухе витает запах шампуня и геля для душа. Я включаю воду, а затем вытираю зеркало. Несмотря на испорченный макияж, спутанные волосы я выгляжу счастливой. Румянец на щеках и блеск в глазах не скрывают того, как сильно я застряла. В своих чувствах к Дмитрию. Моему мужу. Не могу поверить, что теперь мы связаны узами брака. Будучи одной из девушек Содержательного дома, я не могла мечтать о том, что однажды стану чьей-то женой, а мысли о том, что у нас могут быть дети, вовсе, лишает меня способности дышать.
  Стук в дверь вырывает меня из размышлений. Я предполагаю, что это принесли долгожданный завтрак, и не предаю особого значения внутренней тревоге.
  - Что вы здесь делаете? Объясни мне, что происходит? - шум за дверью становится громче.
  Сердце уходит в пятки. Я в онемении стою на месте, прислушиваясь к голосам. Пальцы железной хваткой цепляются за простынь, прикрывающую мое обнаженное тело.
  - Где она? - кричит девушка, этот голос я узнаю где угодно, он до их пор преследует меня в кошмарах.
  - Остановись, куда ты идешь?
  - Дай мне пройти, - я не могу видеть, что делают Дмитрий и Марго, но судя по звукам, сбитый с толку, он преграждает ей путь в ожидании объяснений.
  Нет смысла оставаться здесь, бежать некуда. Я вспоминаю о потребности в воздухе и делаю глубокий вдох. Когда я открываю дверь, они перестаю спорить и смотрят на меня. Марго стоит в нескольких метрах, по всей видимости, она собиралась осмотреть ванную. Дмитрий возвышается над ней, не давая пройти вперед. Меня не беспокоит, что я стою практически голая, укутанная в простыню, среди незнакомых мужчин, что собрались меня арестовать. Я набираюсь смелости и смотрю в глаза Дмитрию, пока Марго что-то говорит с волчьей улыбкой на губах. Ее слова пролетают мимо ушей. Значение имеет лишь мой муж, который узнав правду, захочет перестать им быть.
  Взгляд глубоких карих глаз прожигает во мне дыру. Мне не нужно читать мысли, чтобы понять, что творится в его голове. Я предала его, а значит теперь все кончено.
  Глава 19.
  То, что происходит в последующие дни, практически убивает меня, я остаюсь в камере временной тюрьмы наедине со своими мыслями. Каждый раз, когда я закрываю глаза, передо мной всплывает лицо Дмитрия, отчего хочется стереть память, только бы забыть то, как он смотрел на меня. Это было в сто раз хуже, чем просто быть девушкой Содержательного дома, страшнее, чем быть преданной кем-то. В его взгляде было столько боли, что я чувствовала ее на подсознательном уровне. Я хватаюсь за голову, прокручивая события того дня, когда собственными руками разрушила то хорошее, что было между нами.
  По словам Марго меня заперли здесь на время следствия, до самого суда. Признаться, я настолько обессилена, что нарочно тороплю часы. Ненужно быть ясновидящим, чтобы понять, что за мое предательство я понесу суровое наказание, меня казнят. Самобичевание, чувство вины съедают меня заживо, мне было бы легче, если бы я подверглась избиению или пыткам. Люди склоны к саморазрушению, мы способны мучить себя куда сильнее, чем другие, и при этом оставаться целыми и невредимыми снаружи, но разбитыми внутри.
  Несколько раз меня допрашивает Марго, в основном я отвечаю на ее вопросы, мои же - оставляет без внимания. Я хочу знать, что произошло, почему все пошло не так, как планировалось изначально. В один такой день, когда меня ведут на допрос, я сталкиваюсь с Валерией, которую поймали во время налета на резиденцию. Ее выводят из кабинета, и мы сталкиваемся лицом к лицу.
  - Предатель, - проговаривает она сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на меня. Если бы не наручники и комиссар, сопровождающий ее, девушке бы ничего не помешало выцарапать мне глаза, и, судя по моему состоянию, я бы не посмела сопротивляться.
  Вместо того чтобы придушить собственными руками, она плюет в меня. Именно этого я и заслужила.
  
  Сначала допросы и дни в изоляции кажутся пыткой, но затем меня начинают навещать люди, о существовании которых я бы предпочла забыть. Первой оказывается Элеонора, она приходит, как раз когда я сплю, свернувшись калачиком, на железной койке. Если быть откровенной, я притворяюсь, потому что не хочу выслушивать то, что она собирается мне сказать, какое-то время она, молча, сидит напротив меня, сверля глазами. Я чувствую этот прожигающий взгляд, уверена, что ей стоит огромных усилий не разобраться со мной до суда.
  - Наверняка, ты слушаешь меня, - тихо начинает она, - я знаю тебя достаточно хорошо и понимаю, что, вероятно, после того, как тебя поймали, ты напрочь забыла о сне.
  Я хочу закричать, что она и понятия не имеет о том, кто я и что из себя представляю. Люди, которые действительно знали меня, были уже давно мертвы, а один, что остается в живых, ненавидит меня настолько, что, возможно, желает смерти. Разумеется, я остаюсь неподвижной, если начну с ней разговор то, потрачу последние силы, что у меня остались.
  - Когда я забирала тебя из Чистилища, подозревала, что рано или поздно ты воткнешь мне нож в спину, по правде говоря, я горжусь тобой, тебе удалось перехитрить меня, обвести Дмитрия вокруг пальца и даже стать на какое-то время своей. Уверена, это стоило тебе немалых усилий, - она делает паузу, что дает мне возможность хорошенько обдумать каждое ее слово. Ее манера вести разговор отличается от обычной, Элеонора устала, поэтому от привычного высокомерия в ее тоне нет ни следа. - Я чувствую себя виноватой перед Марго, что защищала тебя перед ней, ведь именно она спасла Совет от полного краха, после того как ты сбежала. Тебе бы следовало многому у нее научиться вместо того, чтобы ненавидеть.
  Я напоминаю себе о необходимости дышать.
  - Еще я бы хотела поблагодарить тебя, - эти слова приводят меня в недоумение, - помнишь мою просьбу в день твоей свадьбы? Взять ответственность на себя, выступить перед Безлицыми, предложить показать себя, - я не совсем понимаю, к чему она ведет, - своим предательством и связям с Мятежниками ты помогла осуществить задуманное, - она кладет что-то рядом со мной, - почитай, как только будешь готова.
  Элеонора поднимается с места и покидает мою камеру, не сказав ни слова. Я слышу, как открывается и закрывается электронный замок.
  Спустя несколько минут я раскрываю глаза, мой взгляд сразу же находит сложенную газету. Я сажусь и начинаю читать статью на первой полосе, где красуется фотография моей матери, а под ней подпись "Лидер повстанческого движения". У меня перехватывает дыхание, буквы сливаются, когда я понимаю, что случилось. В статье говорится о нападении Мятежников на резиденцию Безлицых, которое увенчалось успехом. Все члены Совета будут отданы под суд.
  Элеонора смогла обернуть предательство в выгодном для себя свете. Теперь настоящие Мятежники будут казнены, а Безлицые продолжат быть у власти с той лишь разницей, что теперь их будут считать героями, спасших людей от тирании.
  Отныне настоящие члены Совета - отважные Мятежники, осмелившиеся бросить вызов системе, а истинные повстанцы - Безлицые.
  Меня будут судить не за предательство, а за причастность ко всем жестоким деяниям, которые успела сотворить моя мать. Оказывается, дети все же расплачиваются за грехи родителей.
  
  В день суда за мной приходит Марго, она мой сопровождающий. Мы несколько раз мы виделись на допросах, которые, как я поняла, проводились с целью выяснить остался ли кто-то из Мятежников на свободе или же они заперли всех. Поскольку мне даже неизвестно точное количество повстанцев, то пользы от меня мало.
  - Развернись лицом к стене, руки за спину, - велит Марго, она счастлива, мое заключение доставляет ей огромное удовольствие, спорить бессмысленно.
  Я не ожидаю, что суд будет справедливым, мне даже не интересно, в чем меня будут обвинять, могу сказать лишь, что хочу положить всему конец.
  - Элеонора сказала, что ты спасла Совет от нападения, как так вышло?
  - Не сводила с тебя глаз, - Марго надевает наручники, а затем берет меня за локоть и выводит из камеры. - Видела ту сцену, что ты разыграла перед Дмитрием, чувство к нему тебя подвели, - одно упоминание его имени причиняет мне боль. - Я сразу поняла, что происходит что-то неладное, когда вы покинули резиденцию.
  - Как тебе удалось нас найти? - не унимаюсь я, все эти вопросы я задавала ей раньше, когда она допрашивала меня, но все время их игнорировала.
  - Дело в водителе, которого ты подкупила, - ухмыляется Марго, - ты привыкла использовать метод пряника, хотя мой, способ кнута, на деле оказался куда эффективнее.
  Я замолкаю, думая о том, что по моей вине пострадал еще один человек. Марго не оставляет меня в покое, она наклоняется ближе, чтобы только я могла услышать то, что девушка собирается сказать:
  - Ты привыкла к мысли о том, что все мы злодеи, а ты - воин, вынуждена тебя разочаровать, не у всех героев бывает счастливый конец.
  
  Здание суда переполнено. В прошлый раз заседание проходило за закрытыми дверьми, но сейчас все иначе. Вспышки фотокамер, вопросы журналистов и толкучка вызывают у меня гнев. Судить собираются не всех, кто напал на резиденцию, а только людей, которых Элеонора считает более опасными, людей, которых другие обвиняют во всех грехах Совета.
  Мятежники, которых сейчас называют Безлицыми, полностью игнорируют факт моего существования. Джеминг не удостаивает меня и взглядом, когда нас, двенадцать человек, сажают за решетку в зале суда. Валерия держится рядом, исподлобья я подглядываю за ними, потому как опасаюсь, что кто-нибудь может кинуться на меня. В конце концов, я предала предателей. Звучит очень глупо, а на деле иначе не скажешь.
  Все замолкают, когда судья заходит в зал и объявляет о начале слушания. Пока зачитываются материалы дела, я ищу в толпе присутствующих Дмитрия. Я понимаю, что от одного его вида мне станет еще хуже, но ничего не могу с собой поделать. На суд явились все Безлицые, кроме него. Я несколько раз просматриваю зал, надеясь и в то же самое время, опасаясь, поймать взгляд моего мужа, но его карих глаз так и не нахожу.
  Сегодня мне вынесут смертный приговор, а на днях моя жизнь оборвется, похоже, он так сильно ненавидит меня, что не желает увидеть даже в последний раз. Думаю, я поступила бы так же. Такова человеческая природа, людям делают больно, поэтому они причиняют боль в ответ.
  Глава 20.
  Я оказываюсь права, когда предполагаю, что нас казнят. Судья озвучивает решение, стучит молотком, и зал оживляется. Журналисты подпрыгивают на своих местах, вопросы сыпятся градом, щелчки, вспышки фотокамер. Я начинаю паниковать из-за повышенного внимания, мечтая лишь о том, чтобы меня оставили в покое. Прикрываю лицо волосами и сутулюсь, только бы стать менее заметной. Мятежники толкаются, когда проходят мимо, что меня совсем не удивляет.
  Джеминг подходит ко мне, несмотря на то, что прежде полностью игнорировал мое присутствие. Валерия маячит за его спиной.
  - Ты пыталась спрятать Дмитрия от нас, - подает голос мужчина, - и тем самым вырыла себе яму. Прежде чем собираешься кому-то мстить, подумай о том, готова ли ты отказаться от всего, что любишь.
  Я читаю смирение в его взгляде, он принял тот факт, что я подвела Мятежников, несмотря на наш уговор. Джеминг опускает голову и проходит вслед за остальными, Валерия не упускает шанса высказаться:
  - Они не поймали Никиту, если бы ему не удалось улизнуть, клянусь, я бы сделала все, чтобы ты умерла задолго до смертной казни, - девушка выплевывает слова с желчью.
  В глубине души я рада, что Мятежнику посчастливилось скрыться, возможно, через лет десять, он отомстит Безлицым, которые сейчас купаются в славе за счет повстанческого движения и их стараний. Надеюсь, к тому времени Дмитрий не будет состоять в Совете, я бы не хотела, чтобы его это коснулось. Он говорил, что совершал ужасные деяния и насколько тяжело ему примириться с тем, что сделал. Чувство вины по сей день преследует Дмитрия, где бы он ни был. Я полюбила его, возможно, поэтому оправдываю, хотя знаю, что все присутствующие в зале суда достойны самого сурового наказания.
  Марго сопровождает меня на обратном пути. Одно ее присутствие для меня пытка. Девушка не произносит ни слова, но это совсем необязательно, мне мерещится, будто я слышу, как бешено колотится ее сердце, - тук-тук-тук-тук-тук, - а по телу разливается тепло из-за внутреннего фейерверка.
  Я успела немного узнать Марго за то время, что мы были по одну сторону баррикад, по словам Алекса он испытывал к ней сильные чувства, но никогда даже не отрицал тот факт, что она бездушная. Она становится счастливее, зная, что другим людям плохо.
  
  Этой ночью я не могу уснуть, думаю лишь о том, какую ошибку совершила. Мне стоило быть внимательнее, я позволила себе отвлечься на Дмитрия и пока разрывалась между ним и местью, Марго следила за каждым моим шагом. Я вспоминаю прошлую казнь Мятежников и понимаю, почему никто из них не пытался сопротивляться. Они примирились с тем, что их ждет, и, кажется, я тоже. Мне следует понести наказание за свой проступок, и речь идет не о предательстве Совета и связях с Мятежниками, я говорю о моем муже.
  Обманув его, я причинила нам обоим столько боли, что готова отсчитывать часы до казни, лишь бы найти утешение в собственной смерти. Я снимаю кольцо с безымянного пальца и подношу его ближе, чтобы рассмотреть.
  - Я не помешаю? - раздается голос по другую сторону решетки, от неожиданности я подпрыгиваю на месте.
  Чувствую себя зверем, загнанным в клетку, отчасти, это правда. Я испытываю что-то среднее между желанием броситься к нему и кинуться под поезд, именно это люди называют любовью.
  Не нахожу ничего умнее, чем промолчать. Мне хочется подойти к нему и рассказать всю правду, что не хотела сделать ему больно, каждое прикосновение или поцелуй случились лишь потому, что я желала этого, а не по приказу Мятежников. Зная, что мое признание заставит его ненавидеть меня еще больше, я остаюсь на месте, давая событиям идти своим чередом.
  - Почему ты позволила мне уйти с тобой? - Дмитрий не ждет, пока я начну говорить, поэтому сразу же спрашивает то, что его интересует больше всего.
  Я смотрю ему в глаза, не видя того к чему пристрастилась. Больше нет мужчины, от чувств к которому меня разрывает на части, своим предательством я растоптала его. Дмитрий никогда не был примером для подражания, идеальным, каким, однажды, предо мной предстал Алекс. У него есть проблемы, он способен принимать неверные решения, делать ошибки, а потом чувствовать себя виноватым. Думаю, в последние дни только и занимался самоанализом, не понимая, как ему удалось влюбиться в девушку вроде меня, каким образом я смогла сыграть похоронный марш с его чувствами. Может, он и заслужил быть обманутым за те ужасные поступки, что когда-то совершил, но не от меня. Я не являюсь тем человеком, кто имеет право судить и наказывать его.
  - Это было ошибкой, - знаю, что если скажу ему правду, то он может выкинуть что-нибудь глупое. Завтра меня казнят, и вся боль превратится в прах, как и мое тело. Возможно, это наш последний разговор, и я не вижу другого выхода, кроме того как солгать. - Я жалею, что взяла тебя с собой, иначе, ты бы мог заподозрить что-то неладное.
  Руки Дмитрия сжаты в кулаки, от него исходит такое сильное напряжение, что мне хочется провалиться сквозь землю. Я собираю все оставшиеся силы на припасенную для него ложь. Однажды, он поймет, что на самом деле значит для меня, и почему я вру о своих к нему чувствах. Когда мы были в Содержательном доме, он сказал, что готов пожертвовать всем ради тех, кого любит и тех, кто любит его. Проблема в том, что я не такая самоотверженная.
  - Ты лжешь.
  - Нет, это правда, - удивляюсь собственному спокойствию, хоть раз в жизни голос меня не подводит, - я полагала, что Мятежникам удастся захватить власть и планировала сдать им тебя после нашей брачной ночи. В любом случае, я могла разобраться с тобой самостоятельно, если бы это потребовалось, - слова, что я произношу отравляют воздух, которым мы дышим. Если бы не разделяющая нас решетка, уверена, Дмитрий бы заставил меня сказать всю правду. Ему достаточно прикоснуться ко мне и увидеть реакцию, которую оказывает одна лишь его близость. - Ты клюнул на мою удочку, не могу сказать, что время с тобой было пыткой. По правде говоря, ты действительно хорош и знаешь, что нужно девушке.
  Безлицый готов сорваться.
  - Я бы никогда не смогла полюбить тебя, Дмитрий. Ты один из тех людей, что разрушили мою жизнь, не оставив мне ничего кроме пустоты. Вы превратили меня в ничто, поэтому я отплатила вам тем же.
  Молчание, что служит мне ответом, похоже на пытку. Я жду, что мои слова заставят Дмитрия кинуть в меня обручальное кольцо и уйти, но он как всегда делает не то, что я от него ожидаю. Спустя вечность он подает голос, от звука которого я даю слабину. Отвращение и ненависть в его взгляде приносит такую боль, что не в силах стерпеть, я отворачиваюсь. Слезы катятся по моим щекам.
  - Я не хочу тебя убивать, но и спасать больше не намерен, - это последние слова, которые он произносит.
  
  После ухода Дмитрия я не могу сомкнуть глаз до самого утра, поскольку сегодня день моей казни, то не вижу причин для волнения, к полудню меня накроет вечный сон. Мне с трудом верится, что все это происходит по-настоящему. Я мерю шагами комнату, с каждым часом уверенность потихоньку покидает меня, и я начинаю волноваться. Думаю, испытывать страх перед смертью вполне нормальная реакция. Я стараюсь успокоиться, вспоминая все хорошее, что когда-либо было в моей жизни. Совсем скоро я, наконец, встречусь с людьми, по которым тосковала на протяжении нескольких лет.
  Когда за мной приходит комиссар, чтобы сопроводить до пункта назначения, то удивляюсь, насколько быстро пролетело время. Я последний раз окидываю взглядом камеру, оставляя страхи, что преследовали меня с начала следствия. Как и прежде казнь будут транслировать в прямом эфире, более того на территорию временной тюрьмы вернули огромный экран, я слышала разговоры дежурных, на его установку ушел весь вчерашний день.
  Мне не нужно выглядывать в окно, чтобы увидеть как много людей снаружи. Я слышу их голоса сквозь стены, я читаю их мысли, не глядя в глаза. Они собрались перед этим чертовым экраном, чтобы увидеть смерть Безлицых. Людей, которых они так долго ненавидели и боялись, кто вселял страх одним своим названием. Из двенадцати Мятежников, что умрут сегодня вместе со мной, я единственная, кто хоть как-то связан с Советом.
  Я стараюсь успокоиться, хотя тот факт, что мою казнь будут снимать несколько камер, а по другую сторону стекла ее будут наблюдать те, кого я больше всего презираю, вселяет страх. Я так долго была слабой и трусливой, но у меня остался последний день, когда я могу показать, что во мне еще есть силы.
  Комиссары говорят, что я первая на очереди, глубоко вздохнув, и высоко подняв голову, я заставляю себя думать о тех днях, что провела в компании Дмитрия.
  Меня заводят в ослепительно белую комнату. Представляю, как собравшиеся в соседнем помещении Безлицые, молча, наблюдают за процессом. Мне с легкостью удается вообразить улыбку Марго и каменное выражение лица моей матери. Я мотаю головой, прогоняя мысли о них прочь.
  На мне голубые штаны и такого же цвета футболка, руки за спиной скованы наручниками, от которых у меня ноют запястья. Охранник приказывает мне встать лицом к стене, чтобы освободить мне руки, затем велит лечь на кушетку, пока врач разбирается с препаратами.
  Мое сердце готово вырваться из груди. Я глубоко дышу, вспоминая, какие темные у Дмитрия глаза, мягкие на ощупь губы, теплые прикосновения. Я думаю о словах любви, произнесенных в мой адрес, и мне тотчас становится легче. Я чуть приподнимаю голову и смотрю на свое отражение в зеркале, ненавидя саму мысль, что Дмитрий сидит по другую сторону, думая, что я его не выношу и никогда не питала к нему каких-либо чувств, кроме отвращения.
  - Евгения Гриневская, - раздается голос из колонок, прикрепленных к стене, - вам предоставляется право последнего слова, вы можете сказать все, что считаете нужным, - Элеонора дает мне возможность высказаться, но вместо душераздирающей речи, я предпочитаю мучительное молчание. - Что ж, это ваш выбор.
  Я опускаюсь обратно на койку и закрываю глаза, по крайней мере, это будет не больно и закончится в мгновение ока. Комиссар по-прежнему стоит рядом, держа оружие наготове, чувствую, какое огромное давление оказывает его присутствие. Врач все еще занят лекарствами, ожидание неминуемой гибели оказывается очередным испытанием, которое я должна выдержать.
  - Сержант, придержите ее, - просит доктор.
  Я распахиваю глаза на звук его голоса. Невероятное облегчение разливается по всему телу, когда я смотрю на врача. Его лицо прикрыто медицинской повязкой из-за чего я совершенно не обратила на него внимание. Комиссар наклоняется ближе, чтобы успокоить меня, в случае, если что-то вдруг пойдет не так. Я перевожу взгляд на Мятежника, скрывающегося под маской доктора. Никита подмигивает мне, а затем начинается сущий хаос.
  Глава 21.
  Прежде чем я успеваю собраться с мыслями, Мятежник втыкает шприц в глаз сержанту. Тот вскрикивает от боли, хватаясь руками за лицо. Он падает на пол, окрашивая все до чего касается в цвет крови. Дверь в комнату открывается и вбегает еще один охранник, Никита выхватывает пистолет из-за пояса штанов и стреляет на поражение. Не теряя времени, я скатываюсь с кушетки, прячась от летящих в нас пуль. Вытаскиваю у съежившегося комиссара оружие.
  Звук выстрелов теряется на фоне раздающейся сирены.
  - Давай за мной! - перекрикивает ее Никита.
  Он тянет меня за собой, мы проскальзываем мимо убитого Мятежником охранника. К моему удивлению мы все еще остаемся в живых.
  - Через двадцать секунд здесь будет столько военных и комиссаров, что, вероятно, нам даже не удастся выбраться наружу. Воспользуйся лестницей, у запасного выхода тебя будет ждать наш человек.
  Я кошусь на железную дверь, за которой заперты члены Совета, наблюдающие за казнью. Они изо всех сил долбят в дверь, чтобы их выпустили.
  - Мне нужно вытащить остальных, прежде чем мы взорвем это чертово здание вместе с ними. Поторопись!
  Мой взгляд выражает благодарность, какую нельзя передать никакими словами. Никита срывается с места, оставляя меня с кучей вопросов, на которые нет времени искать ответы. Я поворачиваюсь в противоположную сторону и бегу к коридору, что ведет к лестнице у черного входа.
  Медлю на каждом повороте, проверяя, не бегут ли навстречу вооруженные охранники, в любое время готовые открыть огонь. Безлицые смогут выбраться до взрыва, поэтому я предпочитаю не останавливаться, думая какой шаг следует предпринять. Сегодня действую по обстоятельствам.
  Осмотрев коридор из угла, я набираю в легкие побольше воздуха и мчусь со всех ног. Чем ближе дверь до лестницы, тем счастливей я становлюсь. Еще пару метров и я буду свободна.
  Едва я достигаю цели, как кто-то кидается на меня со спины, и вместе мы падаем, разлетаясь в разные стороны. Я сильно ударяюсь о стену и взвизгиваю от боли.
  - От меня так просто не убежишь, - рычит Марго, поднимаясь на ноги, ее волосы растрепаны, а в глазах горит огонь. - Говорила, что нужно было прикончить тебя еще до суда.
  Она кидается на меня, едва я успеваю подняться на колени. Девушка падает сверху и бьет меня по лицу из всех сил, разбивая нос. Моя кровь покрывает ее руки.
  - Как жаль, что мне не дали возможности разобраться с тобой лично, - сквозь зубы проговаривает Марго.
  Я пытаюсь скинуть ее с себя, но мне не хватает сил. Если бы я знала, что Никита приготовил план по спасению Мятежников, то не отказывалась от еды и сна последние дни, проведенные в камере. Девушка берет меня за голову, а затем с силой ударяет о пол, я перестаю сопротивляться. Ее руки находят мою шею, пальцы цепляются за горло мертвой хваткой. У меня мутнеет перед глазами, я чувствую боль по всему телу. Мне не хватает воздуха. Что-то вдруг оживляется внутри меня и, преодолевая жгучие слезы, я подтягиваю руки в попытке ослабить ее захват.
  Внезапно раздается треск, Марго замирает, ее голова наклоняется, а потом безжизненное тело падает на меня тяжелым грузом. Я сталкиваю ее с себя, пытаясь отдышаться. Хватаю ртом воздух, кашель раздирает горящее горло.
  Я смотрю на девушку, лежащую рядом со мной, из раны на затылке виднеется кровь.
  - Ты так и будешь здесь сидеть? - мои глаза тут же находят Дмитрия, спасшего меня от Марго, еще чуть-чуть и она бы задушила меня.
  Он подается вперед и по-хозяйнически берет меня за руку, заставляя подняться.
  - Что ты здесь делаешь? - охрипший голос кажется таким незнакомым, что я сама удивляюсь своей способности произнести хоть слово.
  - Спасаю свою жену от смертной казни, разумеется, - отвечает Дмитрий так словно это самая очевидная вещь на свете. - Кто, по-твоему, провел Мятежников через охрану и запер Безлицых?
  Облегчение сваливается, как снег на голову. Он не оставил меня умирать, не смотрел за тем, как мне собираются ввести смертельную инъекцию. Если Дмитрий пошел на предательство Совета, члены которого всегда были для него семьей, значит, он не ненавидит меня, как я полагала ранее. Не в силах сдержать эмоций я кидаюсь к нему и целую, вкладывая в объятие всю ту любовь, что испытываю. Дмитрий жадно впивается в мои губы, как будто это наш последний поцелуй.
  - Я не успела сказать тебе прежде, - начинаю, не давая ему возможности перебить, я хочу, чтобы он знал о том, что значит для меня, а все сказанное вчера было ложью, дабы уберечь его от глупости, которую он уже совершил. Дмитрий спас меня. Я смотрю ему в глаза и говорю то, что он имеет право знать, - я люблю тебя.
  - Я знаю, - отвечает он, стирая большим пальцем кровь с моих губ, - этот Мятежник, - полагаю, речь идет о Никите, - нашел меня после твоего ареста и рассказал всю правду. Он предложил мне сделку, ты в обмен на Совет.
  Глядя ему в глаза, я с точностью могу сказать, что этот выбор дался ему нелегко.
  - Ты говорил, что готов пожертвовать все ради тех, кого любишь, и людей, что любят тебя, - припоминаю наш разговор в Чистилище.
  - Заключив договор с Мятежниками, я потерял все.
  Дмитрий берет меня за руку, не ожидая ответа. Мы, молча, разворачиваемся к двери, за которой скрывается путь к свободе.
  - Стоять! - раздается голос за нашими спинами, я смотрю через плечо и вижу Алекса, направляющего на нас оружие. - Руки за голову! - Безлицый приближается к нам. Его взгляд мечется от меня к Дмитрию, а затем он замечает тело Марго. - Отойдите к стене!
  Мы двигаемся в одном направлении, по словам Никиты скоро здание взлетит на воздух. Взбешенный Алекс представляет опасность, он опускается рядом со своей девушкой и нащупывает пульс.
  - Алекс, в здании заложена бомба, - медленно проговаривает Дмитрий, пытаясь достучаться до Безлицего, что с трудом дышит. Он похож на быка, перед которым машут красной тряпкой. Я хочу прикоснуться к Дмитрию в качестве предупреждения, но если опущу руки, то Алекс, скорее всего, расстреляет нас обоих. - Нужно уходить отсюда, как можно скорее.
  - Она мертва, - его взгляд становится стеклянным, как у мертвеца. Он качает головой, будто не веря в происходящее. Меня пугают его неизвестные намерения.
  - Ты ведь знаешь, что все кончено, Совет потерпел поражение, - я стараюсь говорить спокойно, как это делают взрослые с маленькими детьми, не хочу умереть, находясь в паре метров от долгожданной свободы. Может, я потеряла надежду, когда легла на чертову кушетку и приготовилась получить свою дозу смертельной инъекции, то сейчас не тот случай. У нас троих есть шанс получить свою нормальную жизнь обратно. - Алекс, мы должны уйти, оставь ее. У тебя есть брат, которому может понадобиться твоя помощь, помнишь? - при упоминании брата он оживляется.
  - Я перед тобой в долгу, - едва слышно проговаривает Алекс, скорее для себя, чем нас.
  Дмитрий кидает на меня вопросительный взгляд, не понимая, о чем идет речь.
  - Уходите, - Алекс опускает пистолет, давая нам возможность покинуть здание.
  Я подхожу к нему и беру за руку, заставляя посмотреть мне в глаза.
  - Ты не должен оставаться здесь, пойдем с нами, - оба Безлицых смотрят на меня, как на сумасшедшую не веря своим глазам.
  Мои слова будто пробуждают Алекса, который при виде своей мертвой подруги впал в транс. Он качает головой, понимая, что не готов последовать за ней.
  - Я возьму ее тело, - Безлицый убирает пистолет и наклоняется к Марго.
  Дмитрий тащит меня за руку к двери, как только он открывает ее, из другого конца коридора раздаются выстрелы. Все происходит так быстро, что я едва успеваю перевести дыхание. Я поворачиваю голову и вижу Алекса, следовавшего за нами, держа на руках безжизненную Марго. Сзади него толпа комиссаров открывают огонь, они стреляют по Алексу. Его ноги подкашиваются, а лицо застывает в выражении ужаса. Они выпускают целую обойму только в одного Безлицего. Из его рта рекой льется кровь, смешиваясь с кровью, сочащейся из ран. Он закрывает глаза, принимая смерть в свои объятия.
  Слезы застилают мои глаза, я слышу собственный крик. Дмитрий хватает меня за талию, притягивая к себе. Он затаскивает меня на лестничный пролет, захлопывая перед комиссарами дверь. Мы сбегаем по лестнице вниз, перепрыгивая ступени. Сверху по нам стреляют комиссары, я взвизгиваю, прикрывая голову.
  Дмитрий выбивает дверь, ведущую наружу, мы выбегаем как раз в тот самый момент, когда раздается оглушительный взрыв и здание начинает сыпаться, словно карточный домик.
  2 недели спустя
  Мы решили, что засесть на дно остается для нас самым безопасным вариантом. Дмитрий взял карту, каждый раз мы выбираем место, куда отправимся, ткнув наугад пальцем. Сейчас путь лежит в Восточную резервацию. В связи с последними событиями задерживаться на одном месте больше чем на несколько дней опасно. Люди до сих пор не понимают, что же произошло в Столице и кто виноват в том, что Безлицым удалось сбежать, а героев-Мятежников взорвали в здании временной тюрьмы. Так говорится в газетах, и заявляют в новостях. Конечно же, ложь.
  С помощью Дмитрия Никита освободил подсудимых Мятежников, а потом они скрылись, что касается настоящих Безлицых, то мы единственные, кто действительно был когда-либо с ними связан, остались в живых. Сейчас в Столице стоит вопрос о том, что будет дальше, и кто собирается управлять резервациями, если ни от Совета, ни от повстанческого движения не осталось и следа. Нас не волнует власть, поэтому на эту тему возложено табу, о котором мы даже не договаривались.
  Мы учимся заново доверять друг другу, после всех вещей, что успели натворить и слов, что не смогли сдержать. Большую часть времени мы говорим ни о чем или делимся воспоминаниями о прошлой жизни до Совета. Между нами вновь завязывается дружба. Последний раз мы были близки в нашу брачную ночь, и пусть никто из нас не снимает обручальное кольцо с безымянного пальца, наш брак тоже остается темой, которую только предстоит обсудить. Я скучаю по прикосновениям Дмитрия, но если быть честной, то после пережитого ни он, ни я еще не готовы начать все заново, зная, что это способно снять швы со свежих ран.
  Ночами он превращается в моего лучшего друга, успокаивая от разбудивших кошмаров. Люди, пострадавшие от моей руки, приходят ко мне во снах, мучая и выворачивая меня наизнанку. Дмитрий никогда не спрашивает, кто в этот раз нарушил мой покой, он лишь крепко сжимает меня в своих объятиях, освобождая от скопившейся боли. У нас впереди еще много времени, чтобы обсудить вопросы, от которых мы бежим, или же снова поддаться чувствам, что разрывают на части, а пока это время не наступило, я вернула себе настоящее имя, данное при рождении, а Дмитрий не осмелился поменять прежнее, связанное с воспоминаниями о том, как сильно он полюбил кого-то, что пожертвовал ради него всем.
  
  КОНЕЦ
Оценка: 7.51*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"