Босиком по мутным лужам, увязая в теле хляби
И хвостом виляя тучам, ожидающим конца,
Пробегает утлый лучик, и метельной цепью лязгать
Начинает злая сучка, подвывая у крыльца
На серебряный ошейник в ненарушенной обёртке,
Угрожающе нависший над мохнатой мордой дня.
Всё тоскливей голос, выше... Замирает, ветром сдёрнут,
И уже почти неслышен, только отзвуки саднят.