В моих бредовых сновиденьях 
дрожат аморфные основы
забронзовевших монументов 
песком присыпанных веков.
Ряды колеблются, редея 
под грузом венчиков терновых,
а те, что призваны на смену, 
уже совсем недалеко

чеканят шаг в желе гранита, 
увязнув в мраморе кисельном
и волоча помехой ноги - 
а хвост отброшен, обречён.
Эпоха матерно бранится, 
но голос мечется, рассеян,
и скачет эхо одиноким 
пустым пинг-понговым мячом.

Венцом вершины небоскрёба 
висит разорванное небо,
роняя клочья серой шерсти 
линялых мятых облаков,
а воздух, грязен и зарёван, 
во сне подрагивает нервно,
в нём транспаранты тучных шествий 
протуберанцевым плевком.

Тягуча ткань ночных кошмаров 
молчаньем выловленной рыбы,
застыло чавканье ботинок 
потёком грязи на лице.
Качнётся сон чугунным шаром 
и упадет на темя глыбой,
измазав скользкой липкой тиной 
в снега обряженную цель.