Аннотация: О приключениях китаянки в Сибири в 70-х годах прошлого века.
***
Китайская Мата Хари
Иронический шпионский детектив
Николай вышел из купе и отправился к проводнику, чтобы спросить, когда будет его остановка. Он был одет в парадную железнодорожную форму, выше среднего роста, двадцати семилетний холостяк. За окном мелькали огоньки какой-то небольшой станции, по которой проходил поезд. Николай взглянул на часы, они показывали половину первого ночи. В вагоне - тишина, приглушённый свет пустого коридора и только стук колёс. Подойдя к купе, он дёрнул ручку. Купе проводников было закрыто. "Видимо хозяин прилёг отдохнуть", - подумал Николай и повернулся уходить, как вдруг, дверь чуть приоткрылась. Оттуда выглянула растрёпанная голова проводника.
- Что Вы хотели? - спросил он, смущённо.
- Да мне бы узнать, когда будет Бобровка, - Николай тоже смутился, увидев за парнем в трусах лицо девушки, чёрные глаза которой сверкнули в отраженном свете фонарей, мелькающих за окном. Она была полураздета.
- Через полтора часа прибываем, да Вы не беспокойтесь - я предупрежу! - взглянув на часы, заискивающе ответил проводник.
Николай вернулся в купе, вспоминая взгляд азиатских глаз, мелькнувших в купе проводника. Он прилёг на полку и в ожидании своей станции, невольно заснул. Проснулся он оттого, что его кто-то тормошил за плечо. Очнувшись, он увидел стоящую перед ним ту девицу, что была с проводником.
- Молодой человек, Петя сказал, что Вы тоже сходите в Бобровке, и попросил разбудить. Вставайте, подъезжаем! - она кокетливо на него посмотрела. - Вы будете моим попутчиком!
"Чёрт, я заснул. Кто такой - Петя? А...да, проводник!" - Он быстро собрал свои вещи; поезд уже замедлял ход. "Плохо, что я приехал ночью, - подумал Николай, - а тут ещё эта проводниковская подруга прицепилась! Ладно бы один - мог и у дежурного по станции перекантоваться, а эта повисла и щебечет: "Я - здесь впервые, Вы не бросайте меня, пожалуйста!"
Выйдя на освещённый перрон станции, Николай, наконец, разглядел свою попутчицу. Это была, китаянка или монголка, нет скорей китаянка, круглолицая (какая же ещё может быть китаянка!), плотного телосложения, небольшого роста, на вид лет тридцати пяти. Крупные черты лица не украшали её, нет, красавицей её назвать было нельзя, даже по китайским меркам. Но её улыбка несколько сглаживала первое впечатление. Она шутливо - заискивающе посмотрела на Колю и произнесла:
- Я надеюсь, Вы не бросите бедную женщину в незнакомом месте, тем более - ночью?!- Она явно напрашивалась на Колино гостеприимство, видимо приняв его за холостого местного железнодорожника, приехавшего домой.
Но вся беда была в том, что Коля тоже впервые ступил на этот перрон. Он прибыл на работу новым начальником станции Бобровка, отработав после окончания института диспетчером четыре года на другой станции.
- Простите, мы не познакомились. Меня зовут Николаем, можно - просто Коля.
- Очень приятно! А я - Люда.
- Мне - тоже! Вы меня извините, но я тоже здесь впервые! Я приехал сюда на работу, на станцию и меня никто не встречает. Я никого не предупредил, не стал беспокоить из-за того, что поезд прибывает ночью. Даже не знаю, как Вам помочь с ночлегом.
- Знаете, а я тоже сюда на работу, только в мостопоезд. Не знаю, даже, что это за поезд и куда он меня увезёт, - она засмеялась. - Просто я прочитала объявление на вокзале в Иркутске, что сюда требуются строители - отделочники, предоставляется общежитие - вот и захотелось на Байкале пожить.
- А, Вы, что заканчивали?
- Да, я - штукатур-маляр шестого разряда.
- Вот как! И, Вы, не побоялись ехать неизвестно куда?
- А чего мне бояться - я девушка свободная. Куда хочу - туда лечу! - она снова засмеялась своей лихой шутке. "Весёлая! Или разбитная? Скорей и то и другое вместе", - заключил Николай своё "глубокое" философское исследование.
Он обратил внимание, что она чисто говорит по-русски. "Да мало ли у нас нерусских, чисто говорящих по-русски", - подумал Николай и улыбнулся своей тавтологии. Люда приняла его улыбку, как ответ на её шутку. "И она легко знакомится с людьми"! - отметил он про себя.
- Ну, ладно, пойду на вокзал. Делать нечего, подожду до утра, - Люда, погрустнев, подняла свой чемодан.
- Я провожу Вас, а сам пойду к дежурному.
- Хорошо!
Так Николай первый раз встретился с Людой - китаянкой. Лёжа на диване у дежурного по станции он вспоминал, как его поезд, встретился на станции Тайшет с поездом "Пекин - Москва". По всему перрону, по двое у каждого вагона, как солдаты в строю стояли китайские проводники. Все они были одеты в одинаковую синюю форму, напоминающую летнюю робу наших строителей. У каждого на груди - большой значок с портретом "великого кормчего". Суровые и непроницаемые лица выражали отношения между СССР и Китайской народной республикой. Да, после событий на Даманском, напряжение между двумя коммунистическими державами продолжали оставаться напряжёнными.
На третий день после приезда Николай опять встретил свою знакомую. Он вышел из своего кабинета проводить начальника мостопоезда, контора и база которого находилась через пути от вокзальных служб, пришедшего к нему познакомиться. Попрощавшись с коллегой, он повернулся - перед ним стояла его ночная знакомая.
- Здравствуйте, Николай Михайлович!
- Люда, привет, Вы уже и отчество моё знаете? - спросил он, разглядывая её. Она была одета в рабочую куртку и брюки, волосы были собраны под лёгким платком.
- А, как же! Все девчата на станции уже знают, что появился молодой и красивый начальник, а главное - неженатый, - она смущённо улыбнулась. - Вы уж, Николай Михайлович, не "выкайте" мне больше.
- А, что так? Переходим на "ты"?
- Ну, Вам я разрешаю перейти, а мне, когда я узнала, кто вы такой - пока ещё рано!
- Ну, хорошо, куда ты направляешься?
- Мостопоезд строит новый клуб, здесь за станцией, так я пошла туда работать. Коробка здания готова, теперь наша работа - отделочников.
- Понятно. Желаю успеха!
- Взаимно! Пока, до свидания, не буду Вас задерживать, товарищ начальник, - она протянула ему руку, её чёрные глаза смеялись.
"Ну, чёртова девка"! - Николай улыбнулся и помахал рукой, удаляющейся Людмиле.
- Смотрите, вокруг Николая Михайловича уже девки иномарочные кружатся! - подошла его заместительница Надежда Сергеевна. Кто это?
- Да, вот приехали одним поездом с этой подругой, тогда ночью. Устроилась к мостовикам отделочницей, пошла на новом клубе - работать.
- Китаянка, что ли?
- Да, вроде того, но говорит чисто по-русски и общительная, не по - восточному.
Прошло месяца два, как Николай появился в Бобровке. Однажды в выходной, под вечер, он поехал в поселок, где ему ремонтировали квартиру. Посёлок находился со стороны мостопоезда километрах в двух от станции. Коля уже купил себе старенькую "Яву" у одного местного деда, на ней и покатил. Чтобы попасть на другую сторону станции, нужно было проехать от вокзала вдоль путей до моста и вернуться обратно уже по другой стороне путей, проехать мимо базы мостопоезда, откуда дорога вела в посёлок. Когда его мотоцикл вырулил к мостопоезду, Николай увидел свою знакомую Люду, стоящую на повороте. Она, похоже, тоже направлялась в посёлок, но ему показалось, что она специально его ждала. Она через пути могла видеть, как он выезжал из гаража путейцев, находящегося рядом с перроном.
- Здравствуйте, Николай Михайлович! - она поздоровалась первая, когда он остановился. Вы, в посёлок? - она задала бесполезный вопрос, потому как дорога была одна и она вела только в посёлок.
- Да... а ты тоже?
- Возьмите меня с собой!
- Ну, что же..., конечно..., садись! - он не очень-то обрадовался этой встрече и не хотел развивать знакомство: у него на примете появилась девчонка, с которой завязывался роман.
Когда они ехали по посёлку, Коля думал, что может китаянка скажет ему, где остановиться. Но она молчала, до тех пор, пока он не подъехал к своему дому. Она молча проследовала с ним в подъезд. Он достал из кармана ключ, открыл замок, и они вошли в квартиру.
- Мне, особенно, делать нечего - посмотрю твою квартиру, - сказала она, когда они вошли. Китаянка обошла всю его небольшую квартиру, почти готовую к заселению.
- Ну, вот, скоро я буду иметь своё пристанище, - Николай прошел на кухню поставить чайник, оставленный строителями.
- Да, хорошо иметь свою квартиру, а я вот по общежитиям..., сколько лет. Сначала - детдом, потом - интернат, а потом училище и рабочая "общага", ну это уже в Сибири. Мой отец - китаец, а мать русская. Родилась я во внутренней Монголии, это - провинция Китая, по-русски - область. Родителей помню смутно, они погибли в гоминдановских застенках. Меня отдали в детдом. Там была русская воспитательница, которая меня любила, она и научила меня говорить по-русски, - сказала она, словно, отвечая на вопрос Николая, откуда она так хорошо знает русский язык.
- Как же ты попала в Союз, - спросил Николай, - извини, может, я зря спросил?
- Да никакого секрета нет. Просто, моя воспитательница удочерила меня, а при Хрущёве попросилась на родину и ей разрешили приехать. А с ней приехала и я. Бедной моей мамочке досталось так в Китае и здесь, что недолго она прожила на родине. И я во второй раз осталась сиротой. Она подошла к Николаю и обняла его за плечи. По нему словно ток пробежал. Ему стало - её бесконечно жаль, и он тоже её приобнял, боясь пошевелиться.
За окном уже стемнело. Над Байкалом, который было видно из окна второго этажа, поднималась луна. По волнам побежала длинная серебристая дорожка.
Будь Коля опытней в общении с женщинами, он бы воспользовался состоянием китаянки, как это часто показывают в кино. Героиня, расстроенная и печальная, отдаётся своему утешителю. Но ему и в голову не приходили подобные мысли. Он стоял, держа Людмилу в руках и чувствуя её трепет, только сожалел, что судьба так жестоко с ней обошлась.
- Ну ладно , Люда, успокойся! Поедем на станцию - уже поздно.
Она продолжала стоять в его объятьях и, похоже, не услышала, что он сказал. Ей, видимо, хорошо было в его сильных молодых руках, под его защитой. Чувствовалось, что она хочет продолжения. Но, Николай, может, вспомнив про свою подружку, решительно повернул китаянку к двери и, взявши её под руку, вывел из квартиры на лестничную площадку. Закрыв замок, он, поддерживая Людмилу под локоть, которая нехотя спускалась по лестнице, вывел её наружу. Они молча сели на мотоцикл и поехали на станцию. Коля подвёз Людмилу прямо к крыльцу общежития, спешно попрощался, участливо пожал её руку и уехал. Она долго стояла на крыльце, глядя ему вслед, пока он не скрылся под мостом.
Больше они так близко не встречались. Иногда сталкивались - станция то была небольшая, но только здоровались и перекидывались парой слов. Николай слышал по "сарафанному" радио, что у китаянки иногда ночует один иркутский шофер, Толя, когда приезжает по работе в мостопоезд. Соседка по общежитию жаловалась, что когда Толя приезжает, то они с Людой не дают им спать своей горячей любовью: стенки - то тонкие в щитовом общежитии. Что тут скажешь: восточная кровь - горячая кровь!
Однажды, Николай заметил, что он давно не встречает свою экзотическую знакомую. Он спросил, как-то, девчонок - дежурных по станции:
- А, где эта, Люда-китаянка?
- Так она уехала, Николай Михайлович, сказала, что в Иркутск - брат у неё заболел! Он вышел из диспетчерской. "Нет у неё никакого брата!" - разозлился Николай, - врёт она всё и мне про себя, наверняка, солгала, так складно, чтобы разжалобить!"
В работе пролетел ещё один месяц, подготовка станции к зиме отнимала у Николая много времени. Он готовился к ежегодной осенней проверке комиссией, во главе с начальником отделения дороги.
Однажды, когда он был на территории станции, его по громкой связи позвал дежурный вернуться в свой кабинет. В приёмной его ждали два почти одинаковых мужчины, принадлежность к "конторе" которых, без особого труда мог определить опытный глаз.
- Николай Михайлович! Здравствуйте! Нам надо с Вами поговорить! - сказал один из них, видимо, старший по званию.
- Пожалуйста, проходите, - пригласил в кабинет Николай.
Они сели по обе стороны приставного стола, начальник станции сел на своё место.
- Николай Михайлович! Я, капитан госбезопасности Петров Иван Васильевич, а это старший лейтенант Ерёменко Владимир Петрович, - показал на своего соседа "старший".
- Скажите, пожалуйста, Вы были знакомы с Людмилой Петровной Ермиловой?
- А, кто это... Что-то не припоминаю!
- Это Люда-китаянка, как здесь, у вас, её называли,- сказал старший лейтенант.
- А-а, понял! Так случилось, что я приехал сюда по назначению с ней в одном вагоне. Вместе вышли, поезд пришёл ночью, ей идти было некуда - так мы познакомились. После встречались иногда на станции, она ходила на работу на строящийся у нас клуб.
- Да, мы знаем, где она работала. Мы были в мостопоезде, разговаривали с начальником по поводу того, как она здесь жила и куда уехала. У меня к Вам вопрос. Что Вы можете сказать про вашу встречу с ней на своей квартире? - прищурился капитан, глядя в глаза Николаю.
Николай, как будто вслух услышал известную из фильмов фразу: "В глаза смотреть, мне в глаза"! Ему стало неприятно, что они знают об этой встрече.
- Да, был такой случай. Я поехал посмотреть, как идёт ремонт в своей будущей квартире. А Люда попросилась подвезти её до посёлка, а потом - посмотреть квартиру.
- Значит, инициатором встречи была она? - капитан вытащил из кармана сигарету и, спросив разрешения у хозяина кабинета, закурил. Старший лейтенант - тоже.
- Выходит так, - Николай, тоже потянулся за пачкой сигарет, лежащей на столе.
-Хорошо, а что происходило дальше? Она говорила, что-нибудь о себе?
- Да, она рассказала мне, что её родители погибли, она осталась сиротой. Потом её удочерила её русская воспитательница, научила русскому языку. Люда сказала, что с ней она приехала в Сибирь, когда той разрешили вернуться на родину. Люда после своего рассказа очень расстроилась, я вывел её на улицу и отвёз в общежитие.
- Так, понятно. У Вас с ней что-нибудь было? Извините, я спрашиваю не из любопытства - это нужно для дела.
- Нет, всё было, как я сказал. Вы можете ответить, с чем связан ваш интерес к Людмиле?
- Да, могу. Вы же проходили секретную часть? Значит, предупреждены. То, что я Вам скажу - не подлежит огласке. Не нужно Вам, Николай Михайлович, говорить какие у нас сейчас отношения с Китаем. Прямо скажем - напряжённые. А у Вас находилась китаянка, которая могла быть завербована китайской разведкой, и работать против СССР. Или того хуже - она, может быть разведчица, подготовленная и заброшенная для работы к нам.
- Но, что она могла узнать у нас? Какие такие страшные секреты она могла найти на нашей маленькой станции? Я, конечно, понимаю, что можно сосчитать поезда, идущие на восток, увидеть какие грузы они везут, так сейчас со спутника видно номер автомашины.
- Э, уважаемый Николай Михайлович! Вы, конечно, специалист в своём деле, но, а мы в своём. Поверьте, мы знаем, как нужно рассматривать этот вопрос. Она могла, войдя в доверие к Вам, как носителю секретов, узнать о прохождении специальных поездов с известными нам грузами и организовать диверсию. Или, работая в мостопоезде, совершить диверсию на мосту. Ну, ладно, а что Вам говорила Ермилова про своего брата, к которому она уехала?
- Про брата она, я думаю, солгала. Мне она ничего такого не говорила, что у неё есть брат или сестра. Она ведь сказала, что она стала сиротой, а не мы с братом остались сиротами.
- Ясно. Будем её искать. Это вовсе не Люда и не Ермилова. Настоящая её фамилия - Ирина Ли. Она профессиональная разведчица. Коренная китаянка. Училась у нас в московском университете, поэтому хорошо знает русский язык и нашу страну. После возвращения на родину прошла обучение в разведшколе. Потом успешно работала в Японии и Сингапуре, а после, когда у нас испортились отношения с КНР, была заброшена на наш Дальний восток. Там её не смогли взять. Теперь она появилась в нашем регионе.
- Ну, ладно, Николай Михайлович, спасибо Вам за информацию. Следующий раз - будьте бдительнее. Хотя Вы и не совершили ошибку, но были на грани.
- Спасибо за науку. Я провожу вас.
После этой "беседы" прошло несколько лет...
Два года Николай не был в отпуске, и когда, наконец-то, подписали приказ, он в эту же ночь сел на ближайший поезд. Его ждала жена с дочкой, неделей раньше уехавшая к своим родителям.
В вагоне ему не спалось: видимо осталось возбуждение от бурных проводов со своими сослуживцами. Лёжа на полке, он почувствовал, что поезд стал сбавлять ход; показались станционные огни. "Тайшет", - выглянув в окно, определил Николай. Он вышел из купе, чтобы на остановке прогуляться по свежему воздуху: "Может, скорей засну".
Прогуливаясь по перрону, он заметил в толпе, входящих в вагоны пассажиров женщину, похожую на свою таинственную незнакомку, с которой он приехал в Бобровку начальником станции. "Может, мне показалось? Неужели, китаянка? - испуганно мелькнула мысль, - да ну, не может быть! Наши "унутренние" органы, как в шутку называл силовые структуры его тесть, не могли столько лет безуспешно охотиться за "бедной женщиной". Озадаченный, он прошел дальше по перрону.
Когда он вернулся к своему вагону, посадка заканчивалась. Женщина, видно, поднялась в вагон. Стоящие у вагонов проводники, приглашали гуляющих пассажиров занять свои места. Поезд отправлялся.
Николай медленно поднялся в свой вагон, не переставая думать о китаянке. Он подошел к своему купе, открыл дверь и ... обомлел, не в силах двинуться с места. На него смотрели знакомые чёрные раскосые глаза и улыбались!
- Коля! Что же ты так удивился? Ты забыл русскую поговорку: "Гора с горой не сходится, а человек с человеком"... ну и так далее. Проходи, дорогой, я теперь на правах старой знакомой буду называть тебя - на "ты". Не возражаешь? - она взяла Колю за руку, провела и усадила его на полку, где, наконец, он сумел взять себя в руки и улыбнуться.
- С тех пор, как ты уехала, я ничего о тебе не знаю. Где ты была, чем занималась? - спросил он, хриплым от волнения голосом.
- О, Коля, где я только не была! А, вот чем занималась?! Расскажу тебе по секрету - самое интересное, обещаю! Только не сразу. Давай, сначала выпьем за встречу. Обычно, кавалеры это предлагают дамам - первыми, но ты, я смотрю, так поражён нашей встречей, что я тебя великодушно извиняю.
Она быстро ставила на столик какую-то еду, доставая из своей сумки; Николай вытащил из чемодана бутылку коньяка.
- За встречу, Люда! Я, правда, очень рад!
Пока они выпивали и закусывали, Коля рассказал о своей семье, что он теперь женат и у него растёт маленькая дочка. Людмила с интересом слушала.
- Ну, а у тебя, Люда, есть изменения на семейном фронте или только на сердечном?
- Нет, Коленька, при моём характере никто не может ужиться со мной больше месяца. Она посмотрела ему в глаза, в них появилась затаённая грусть. Но вот они снова блеснули.
- Да и ладно, Коля! Проживу и одна. Мне с собой не скучно. Да и почему - я одна? У меня много друзей.
- Знаешь, Люда, я что подумал. А ведь у тебя характер русской женщины, не китаянки.
- Значит, Коля, я в маму свою русскую уродилась. Ну, послушай, о чём я обещала тебе рассказать. Надоело мне тогда в Бобровке и рванула я в Иркутск к знакомым ребятам и девчатам, а с ними - в Усть-Илимск, на строительство ГЭС. Там мне понравилось: много молодёжи, море, столичные артисты приезжали, чуть ли не каждый день. Представляешь, Кобзона, Пахмутову с Добронравовым, как тебя видела!
Однажды вызывают меня в штаб стройки и говорят: "Мы тебя отправляем с ответственным заданием в обком комсомола в Иркутск, быстро собирайся! Одна нога здесь - другая там". Ну, ладно, выехала я ближайшим поездом. Приезжаю в Иркутск, меня там встретили два дядечки, не комсомольского возраста. Посадили в машину, а там схватили за руки, обыскали и надели наручники. Всю дорогу с меня глаз не спускали.
Слушая Людмилу, у Николая, мысленно стала отпадать челюсть. Он уже ничего не понимал. Шпионка рассказывает мало знакомому парню, как её взяли "кэгэбешники"! И почему она на свободе? Она, что, сбежала от них, что ли?
- Ко - ля! Ты слушаешь меня?
- Да, да, конечно, продолжай! - Коля через силу улыбнулся.
- Ну вот, привезли меня в какое-то здание; я ничего не видела из-за шторок в машине. И сразу на допрос. Ну да, фактор внезапности боялись потерять. Видела я это в кино. А тут представляешь, Коля-это со мной и не в кино! Я в себя прийти не могу. Мысленно перебираю, за что меня могла арестовать милиция?
Допрашивать меня стал мужчина, один из тех, которые меня арестовали: "Расскажите, говорит, гражданка Ермилова, вы же - Юрико Сайто, вы же - Ирена Пак, а может вас зовут - Ирина Ли? Кто, - говорит, - ваш китайский резидент в Иркутске? С каким заданием вы прибыли в СССР? С какой целью вы ездили на станцию Бобровка? Молчать - не советую, мы знаем каждый ваш шаг".
Тут до меня стало доходить, что меня, наверно, приняли за китайскую шпионку. И я не в милиции, а в КГБ! Вот это я... влипла! Я прекрасно знала мнение об органах безопасности: "Раз арестован, значит - виноват!" И вряд ли я выйду отсюда, во всяком случае - в ближайшем будующем. А могут и расстрелять. От этих мыслей у меня слёзы брызнули из глаз, и я заревела белугой. Дяденька и ухом не повёл на мои страдания, (видно не такое видал), а только приговаривает: "Поплачь, поплачь, да и расскажи нам всё, а суд зачтёт тебе, примет во внимание твоё чистосердечное признание". Я стала ему объяснять, что я не та, за кого они меня принимают. Что я сирота, как я попала в СССР, ну и всё то, что я тебе рассказывала. Он, конечно, настаивал на своём утверждении, что я - шпионка и не хочу признаться. Не знаю, сколько времени он меня допрашивал; я уже ничего не соображала. Наконец, меня увели в камеру.
Короче, с допросами по ночам и увещеваниями с запугиваниями, я просидела в КГБ Иркутска около месяца. Как вдруг, однажды утром вызывают меня к следователю. Дают подписать бумагу о неразглашении того, что я услышала от следователя, и отпускают. Ну, ясное дело я побежала, не касаясь ногами земли, и сразу на вокзал. Села на поезд и доехала до Тайшета. Так, с тех пор в Тайшете и живу. А сегодня решила съездить к ребятам в Усть-Илимск и тебя встретила. Может кого-нибудь и там встречу, хотя прошло уже пять лет этой истории, может уже и разъехались кто куда? А, Коль, как ты думаешь?
- Да, конечно, Люда, съезди. Я смотрю, твой неуёмный характер долго не продержал тебя на месте! А, ведь меня капитан с лейтенантом тогда заверили, что ты по похождениям, тебе приписываемым - прямо китайская Мата Хари! - и он с облегчением рассмеялся.
- Коль, а ведь я в тебя тогда влюбилась, а ты меня испугался!
- Я больше блондинок люблю, ты уж, Люда, извини! - отшутился он.
- Ладно, что было, то прошло. Желаю тебе счастья в твоей семье.
Утром они простились на перроне. Люда с улыбкой смотрела ему вслед, пока Николай шел по перрону, потом поднялась в свой вагон.
После отпуска Николай встретил на совещании в Иркутске капитана Петрова, который открыл ему последнюю загадку в этой истории.
- Слушай, капитан, а я недавно Людмилу-китаянку встретил, ты мне можешь объяснить, в чём тут дело? Неужели вы, на счёт её ошиблись и взяли не ту?
- Представь, себе, сначала ошиблись. Хорошо, что так быстро попалась настоящая Ирина Ли, иначе свою знакомую ты встретил бы нескоро. Когда её взяли и положили рядом две фотографии - даже китайская мать, не то, что русская, не различила бы, до того похожи!
- Слушай, капитан, а может это её сестра, ну Людмилы. Людмила же не помнит даже своей китайской фамилии! Вдруг, они сиротами попали в разные семьи?! Одна стала русской китаянкой, а другая - китайской шпионкой в России. Шучу! Эту идею надо отдать режиссёрам индийского кино, вот они сняли бы душераздирающую историю двух сестёр! Да, капитан?