Император спал. Дверь в его опочивальню была приоткрыта, и лорд Ирем иногда ловил себя на том, что он прислушивается, стараясь различить любой случайный шорох, который мог свидетельствовать о повторном покушении на жизнь правителя. Рыцарь прекрасно понимал, что главная опасность миновала, но не сомневался, что после вчерашней ночи еще долго будет наблюдать за каждым шагом друга с удесятеренным вниманием. А Император, разумеется, станет подшучивать над его мнительностью и упрекать за бесполезное усердие. И пусть.
Устроившись в своем любимом кресле в кабинете Валларикса, Ирем чувствовал себя измотанным и совершенно обессилевшим. А вот на сидящем напротив коадъютора седом и худощавом человеке, возраст которого не поддавался даже приблизительному определению - он выглядел одновременно молодым и старым, а еще точнее - неподвластным человеческому времени - все тяготы минувшей ночи совершенно не оставили следа.
И в этом была главная причина, по которой рыцарь оставался здесь, вместо того, чтобы дать себе хоть немного отдохнуть после сражения с Безликими и хлопотливого "улаживания" проблем с бастардом. Да, по большому счету, главная причина заключалась не в правителе, а именно в Седом. Лорд Ирем часто замечал, как странно присутствие этого человека действует на остальных людей. Валларикс, например, рядом со Светлым словно сбрасывал с плеч тяжелый груз, который нес все остальное время. Лицо Императора заметно прояснялось, исчезала напряженная морщинка над бровями, и правитель делал то, на что был неспособен в остальное время - просто отдыхал, передоверив всю ответственность кому-нибудь другому.
Слуги, если им случалось ненароком встретиться со Светлым во Дворце, выглядели так, как будто их внезапно осеняла мысль, что завтра будет праздник, и вместо приевшейся работы их ждут ярмарочные балаганы, танцы и дешевое вино.
А вот лорд Ирем чувствовал азарт и странное волнение, словно вчерашний рекрут, переброшенный из тренировочного лагеря на настоящую войну. И даже сильная усталость не могла заставить коадъютора подняться и, признав, что он устал, отправиться в свои покои, расположенные в гостевом крыле Дворца.
Кроме того, шанс поговорить со Светлым выпадал не так уж часто, а вопросов к нему у мессера доминанта накопилось очень много.
Некоторые из них звучали нелепо в его собственных ушах. Ну например, ему давно хотелось знать, откуда Светлый узнает про все, что происходит во Дворце и за его пределами. Или как попадают к Императору его записки, вроде той, с предупреждением. И где, в конце концов, находится загадочный Туманный Лог, если Седой с одинаковой легкостью может попасть оттуда хоть в Адель, хоть в самую далекую провинцию?
Естественно, лорд Ирем слишком уважал себя, чтобы смешить своего собеседника подобными вопросами.
Охотнее всего он спросил бы у Князя, что им теперь делать с Олваргом. Ведь нападение на город могло повториться, а повторной помощи от Альдов ждать не приходилось. Чудеса не повторяются - кажется, именно так он сказал Криксу?..
Вспомнив о бастарде, лорд невольно сбился с мысли и задал своему собеседнику совсем другой вопрос.
- После того, как я второй раз съездил в Приозерное по поручению Валларикса, я усомнился в том, что десять лет назад мы сделали разумный выбор, - сказал Ирем. - Я все понимаю, Чернолесье - это отдаленное, глухое место, где ребенка можно было относительно надежно спрятать, но подобных мест в Империи не так уж мало. И потом - я точно помню, что вы выбирали человека, а не место. Когда мы спросили вашего совета, вы сразу назвали имя Валиора Вин-Амера, бывшего стрелка из Энмеррийской крепости. Почему?... Этому Валиору я бы не позволил присмотреть даже за своей лошадью или собакой. Было просто неразумно доверять ему ребенка.
- Я выбрал для Рикса то, что будет для него лучше всего, - сказал Седой спокойно. - Уж кто-то, а ты, Ирем, должен бы знать, что "лучше" не всегда значит "приятнее".
- То есть "лучше всего" ему было жить без имени в деревне, где его считали парией?.. - желчно осведомился Ирем.
- А тебе не кажется, что ты отмечаешь только то, что тебе выгодно отметить? - холодно осведомился Светлый. - Попытайся посмотреть чуть шире, рыцарь. Может быть, его приемные родители не так уж плохи, если они вырастили мальчика таким, каким он стал? Или ты полагаешь, что они тут ни при чем?
- Как знать. Наставник Хлорд, с которым я однажды по беседовал в Лаконе, именно так и сказал, - хмыкнул лорд Ирем.
Седой слегка пожал плечами, словно говоря, что не желает даже обсуждать подобную нелепость.
- Отправляя Крикса в ту семью, я, разумеется, не мог предвидеть все, что с ним случиться, но я доверяю своей интуиции. И - в особенности - тайной магии. Если спрашивать у Изначальных сил совета в выборе пути, то нужно быть готовым, что он вряд ли будет легким. Но, в конечном счете, тем, кто ищет легкой и спокойной жизни, ни к чему советы Изначальных сил.
- Значит, то, что его били деревенские мальчишки, открыто презирали за его происхождение и даже называли Безымянным - все это, с вашей точки зрения, должно было пойти ему на пользу, закалить его характер... и так далее? - мрачно осведомился доминант.
- Да, - без намека на улыбку согласился собеседник рыцаря. - В конечном счете - да... Но, разумеется, мне это нравилось ничуть не больше твоего. Не надо считать меня бессердечным интриганом, готовым идти к своей цели невзирая на такие "мелочи", как чье-нибудь благополучие или душевное спокойствие. Просто, вопреки расхожим убеждениям, я вовсе не всесилен и не управляю обстоятельствами. Я должен был искать не самый лучший путь, а только "лучший из возможных".
- Да, но почему крестьяне? - не сдавался коадъютор. - Неужели тайной магии было угодно, чтобы мальчик рос среди навоза и даже не знал, с какой стороны держат меч?..
- Я бы мог найти для мальчика приемного отца из рыцарского рода, и тогда его таланты к воинскому делу обнаружились, конечно же, гораздо раньше, - согласился Князь. - Но только вряд ли он дожил бы до того момента, когда смог бы как-нибудь их проявить. Вспомни лорда Дарена, усыновившего ребенка в тот же год, когда мы увезли бастарда из Адели. В его замке перебили всех, не исключая даже слуг и мальчиков с конюшни. Вспомни про Маршанк, где глава городского магистрата тоже пожалел какого-то подкидыша - и где теперь тот город?... Не забудь, что поиски "дан-Энрикса" велись в первую очередь в рыцарских замках и в имперских городах. Отдать его в крестьянскую семью было гораздо безопаснее.
- Мне кажется, что вы могли бы забрать мальчика к себе, в этот ваш... Леривалль, - заметил Ирем.
- Да, но если бы я взял его с собой в Туманный Лог, он уже не смог бы снова жить среди людей. Тот, кто вырос среди Альдов, никогда не приспособится к вашим законам. Думаю, его бы просто посчитали сумасшедшим. Наконец, я мог отправить его жить на родину его отца, но там... - Седой запнулся и пожал плечами - Просто поверь мне на слово, что вариантов было много. И у всех имелись недостатки, куда более весомые и очевидные, чем у того, на котором я в конце концов остановился.
- Валларикс считает, что Крикс будет первой целью Олварга, как только он оправится от поражения, - сказал Ирем, решив сменить тему. - Я с ним не согласен. Думаю, уничтожение всех представителей Династии является для Олварга скорее актом мести... ну, и самым простым способом добиться власти над Легелионом. А предотвращение гипотетической возможности, что кто-нибудь добудет меч, пусть даже легендарный - это несерьезно. Что такое меч в сравнении с Великим городом и императорской короной?.. Если бы я только знал, чего он хочет, было бы гораздо проще, но пока мы действуем вслепую.
- То же самое можно сказать о нем самом, - откликнулся Седой, глядя куда-то в темноту за окнами. - Наш враг фатально заблуждается по поводу своих поступков. Он считает, что он сражается против тебя, или меня, или Валларикса. И преследует при этом собственные цели: месть, могущество, возможность безраздельно подчинить себе других и насладиться этой властью... А на деле все совсем не так. Он вовсе не сверхчеловек, который овладел силами Темного Истока, чтобы с их помощью добиться своего. Я бы сказал, что он, наоборот, безвольное орудие Истока. Выражаясь образно, он щепка, которую несет вперед потоком Тьмы. И, что бы он о себе не думал, от него зависит так же мало, как от щепки, подхваченной сильным течением.
- То есть? - поднял брови Ирем. - Олварг, с вашей точки зрения - пустое место?
- Именно, - кивнул Седой - Нужны усилия нескольких тысяч человек, чтобы построить город, но даже один калека или нищий в состоянии его поджечь. Для этого не нужно обладать ни мудростью, ни волей, ни талантом. Так что Олваргу гордиться нечем. Сила, до которой он дорвался, велика... я бы сказал, что даже слишком велика - в первую очередь для него самого. Он думает, что подчинил ее - а сам давно стал для нее послушным инструментом. У него есть цели, до которых Тьме есть дело лишь постольку, поскольку они позволяют ей исполнить _свою_ цель. Которую сам Олварг вряд ли понимает.
- Боюсь, я тоже перестал вас понимать, - нахмурился лорд Ирем.
Князь вздохнул.
- Конечно. Очень трудно верить во врага, который хочет не добиться пользы для себя, не подчинить своих противников - а заставить их страдать ради страдания, а после уничтожить. Но все дело в том, что зло всегда бессмысленно: и в самых мелких своих проявлениях, которые мы можем наблюдать в обычной жизни, и в особенности в своем абсолютном выражении, которое мы называем Тьмой, - голос Седого, чаще всего резкий и категоричный, на сей раз звучал задумчиво и как-то удивительно печально. - А главное, оно не остановится не перед чем, чтобы добиться своих целей. Силе, воплощающей лишь ненависть, чужда забота о самосохранении.
"Валларикс прав, - подумал доминант с досадой. - Если бы Князь хоть иногда способен был бы изъясняться не туманными метафорами, а нормальной речью, было бы гораздо проще. Нам нужно понять, что делать с Олваргом и его сбродом - а Седой вместо ответа начинает философские беседы о добре и зле. Наверное, жизнь с Альдами действительно меняет восприятие. Вместо рациональности - одна поэтика, патетика и мистика..."
Озвучить свое наблюдение лорд Ирем, к счастью, не успел.
В эту минуту комнату вошел слуга, и, все время косясь на Светлого, вручил коадъютору записку.
Ирем развернул пергамент и прочел:
"Прости, сегодня не могу приехать. Действие люцера прекратилось несколько часов назад. У Рикса лихорадка. Сижу с ним. Горячка сильная, он даже начал бредить. Могу только порадоваться, что правитель больше не нуждается в моих услугах: не представляю, что бы я стал делать, если бы пришлось поехать во дворец. Рикса в таком состоянии нельзя оставить даже на минуту.
Рам Ашад"
Лорд Ирем выругался и отбросил смятую записку.
- Подготовьте крытые носилки, - распорядился он, порывисто вставая на ноги. И, обернувшись к Светлому, сказал - Прочтите, Князь, это о Риксе. Если Валларикс проснется, скажите ему, что я поехал за мальчиком. Привезу его сюда.
* * *
- Вычеркнуть из списков? Крикса?... - растерянно переспросил наставник Хайнрик, близоруко щурясь на предъявленный ему пергамент.
- Совершенно верно, мэтр. Он покинул Академию по предписанию Совета.
Хайнрик еще раз прочитал пергамент и решительно сказал:
- Послушайте, это какое-то недоразумение. Он исключительно способный мальчик.
- Да уж... исключительно способный, - выразительно скривился мастер Вардос. Хлорд сцепил пальцы рук, лежавших на столе, и разглядывал их с таким вниманием, как будто все происходящее в скриптории его ничуть не занимало.
Хайнрик не сдавался.
- Я не знаю, как он проявил себя на тренировочной площадке, но, по крайней мере, на моих занятиях он учится блестяще. Почти все первогодки обучались еще дома, до приезда в Академию, а сейчас он пишет и читает лучше большинства из них. Саккронис говорит, что Рикс бывает у него в Книгохранилище, а мне уже давно не приходилось видеть, чтобы кто-то из его ровесников сидел над книгой просто так, для собственного удовольствия. И я _действительно_ не понимаю, как Совет мог исключить его. Мальчику явно нравилось учиться.
- Мэтр Хайнрик... - попытался вклиниться Талгвир, слушавший пылкую оправдательную речь помощника Саккрониса с таким видом, словно у него болели зубы. Он не понимал, как Хлорд способен сохранять такое безучастие к происходящему, но не сомневался в том, что это равнодушие было не более чем маской, за которой его друг скрывал совсем иные чувства.
Да и самому Талгвиру, хотя дело не касалось его лично, было не особенно приятно видеть безучастное лицо товарища, непроницаемые взгляды Элпина и Дейрека и высокомерную улыбку Вардоса. В зале Совета все отчетливее пахло новой ссорой.
Несомненно, обсуждение "вопроса о "дан-Энриксе"" следовало закончить как можно скорее.
- Я не знаю, что он сотворил, но я уверен, что вы могли наказать его как-то иначе, - игнорируя Талгвира, продолжал рассерженный наставник Хайнрик. - Повторяю вам еще раз: мальчик исключительно талантлив. Если вы не доверяете моим суждениям, спросите хоть у самого Саккрониса. Он проводил вступительные Испытания в отряде Хлорда. Крикс смог выполнить одиннадцать заданий из предложенных двенадцати. В его отряде только двое показали такой же высокий результат. Вы понимаете?..
- Боюсь, это _вы_ не понимаете! - не выдержал Талгвир. - Нам всем... - мастер запнулся, искоса взглянув на Вардоса. - Конечно же, нам было неприятно принимать подобное решение. Но Крикс не просто опоздал к отбою или с кем-нибудь подрался. Он...
В эту минуту в двери аулариума просунулась кудрявая светловолосая голова Кэлрина Отта, а потом и вся его высокая и легкая в кости фигура, закутанная в плащ дозорного. Талгвир, запнувшись, с удивлением взглянул на старшего ученика. Вардос недовольно сдвинул брови. Впрочем, даже если Кэлрин и заметил это, то нисколько не смутился.
- Извините, мастера, - сказал он, - Мне поручили разыскать мастера Хлорда. К нему гость. Мы говорили, что Наставник на совете, но тот человек сказал, что он не может ждать, а разговор, с которым он пришел, не терпит отлагательства.
- Что за нахал, - скривился Дейрек. Остальные мастера всем своим видом демонстрировали полное согласие с его высказыванием. Не участвовал в этом молчаливом осуждении только Ратенн, который несколько месяцев назад лично проводил к мастеру Хлорду посетителя, который оказался коадъютором правителя, мессером Иремом.
Да и сама манера, в которой неизвестный сообщил о своем желании видеть Хлорда, показалась мастеру Ратенну удивительно знакомой.
Глава Академии подозревал, что гость, посмевший требовать наставника с совета, был ему известен.
Хлорд встал, со скрипом отодвинув кресло.
- Мастер, вы уверены, что это срочно?... - скептически спросил Вардос.
Хлорд не удостоил своего противника ответом, направляясь к выходу.
В отличие от мастера Ратенна, ему и в голову не пришла мысль об Иреме. Но он был рад, что у него нашелся повод уйти. Никогда еще присутствие на заседании совета не было для младшего наставника столь тягостным, как в это утро.
Выйдя из Лакона, он вдохнул морозный, чистый воздух, и его лицо несколько прояснилось. Но уже через несколько шагов мрачные мысли, истерзавшие наставника в скриптории, вернулись с новой силой. "Исключительно талантлив"! Фэйры!.. Уж кому, как не ему, знать это лучше, чем любому Хайнрику.
Наставник Хлорд всегда старался никого не выделять, особенно по их способностям на тренировочной площадке. Слабые ученики и так все время чувствуют себя не слишком-то уютно в окружении преуспевающих товарищей, а если еще и Наставники все свое внимание и одобрение сосредоточат на талантливых учениках, то пропасть между самыми способными и всеми остальными будет шириться день ото дня. Но Хлорду поневоле пришлось уделять "дан-Энриксу" особое внимание - ведь, как-никак, он был совсем не подготовлен к жизни в Академии. Хлорд нередко был свидетелем того, как на тренировке Крикс с почти с отчаянием наблюдал за остальными, стараясь если не понять, то хоть скопировать какой-нибудь прием, и чаще всего ошибаясь.
В первые недели обучения Рикс казался неуклюжим по сравнению с другими новичками, да и сам, по-видимому, с каждой новой ошибкой только убеждался в собственной никчемности, но мастер Хлорд не мог не видеть, что он быстро догоняет своих сверстников. Хлорд знал, что Рикс тайком берет уроки у Димара Арклесса, с которым умудрился подружиться, и фехтует с Юлианом Лэром, но, как ни крути, одного лишь упрямства было мало, чтобы делать на занятиях такие быстрые успехи.
Крикс имел гораздо больше, чем упрямство - он имел талант.
Еще несколько месяцев, а может быть, даже недель, и это обстоятельство стало бы очевидно даже ему самому, не говоря уже о Льюберте Дарнторне, до поры до времени шпынявшему "дан-Энрикса" на ежедневных тренировках. Ставя двух непримиримых недругов в одну пару, Хлорд не только шел на поводу у Крикса, пожелавшего "помочь" озлобленному юному аристократу, но и рассчитывал, что Льюберт, сам того не зная, будет лучшим из учителей для своего врага.
Дарнорн наверняка не станет поддаваться или делать что-нибудь вполсилы, и тем самым, не желая этого, поможет Криксу приучиться выполнять любой прием безукоризненно. Расчет Наставника довольно скоро оправдался. Из всего энгильда только в этой паре никогда не отвлекались и не пересмеивались за спиной у мастера. В ней тренировались с редкостным остервенением и пылом. Правда, Льюберт был одним из лучших фехтовальщиков в отряде и уже давно освоил то, чему учили остальных, поэтому в их паре чаще всего делали совсем не то, что требовал Наставник. Зато делали всегда на совесть. После возвращения из Деревянной крепости их поединки стали еще продолжительнее и ожесточеннее, а насмешки и придирки, которые Дарнторн измысливал для своего напарника по тренировочной площадке, еще язвительнее и грубее. Иногда, посматривая издали на эту пару, Хлорд гадал, знает ли Льюберт, что он сам готовит своего преемника на место "первого меча" энгильда.
Хлорд откровенно любовался Криксом, когда тот с легкостью выполнял какое-то задание, с которым не могли с первого раза справиться все остальные - а подобное происходило каждый раз, когда "дан-Энрикс" увлекался и благополучно забывал, что он, по собственному утверждению, "вечно все путает" и "ни на что не годен". По временам наставник чувствовал такую гордость за "дан-Энрикса", как будто тот был его сыном. Конечно, это было дурно, потому что мастер не имеет право выделять кого-то из своих учеников. Но, в очередной раз замечая, что он нарушает собственные принципы, которые еще вчера считал самыми главными в своей работе, мастер Хлорд ловил себя на том, что он ничуть об этом не жалеет.
Хлорд не сомневался, что из Крикса может выйти что-нибудь вполне незаурядное, и в глубине души гордился тем, что он смог разглядеть подобные задатки в уличном мальчишке, который в силу своего происхождения не мог даже мечтать о поступлении в Лакон.
И вот, все его планы и надежды рухнули в один момент, когда "дан-Энрикса" приволокли под утро в Академию - беспамятного, грязного, залитого вином и с сильным запахом ячменной водки изо рта. Хлорд старался убедить себя, что, даже если бы об этом происшествии узнал бы только он один, он все равно потребовал бы исключения "дан-Энрикса". Ученик младшего отряда, валяющийся пьяным на краю канавы, не только совершает непростительный проступок, но и возмутительнейшим образом позорит весь Лакон. По справедливости, единственным достойным наказанием за эту выходку является немедленное исключение. Наставник Хлорд знал это лучше, чем кто бы то ни было. И злился на себя, поскольку понимал, что, будь у него хоть малейшая возможность как-нибудь замять эту историю - ничтожная лазейка в волос толщиной - он бы обязательно воспользовался ею.
Сегодня на совете, слушая, как Хайнрик хвалит Крикса, Хлорд внезапно ощутил приступ сильнейшего раздражения. Талантов в Риксе, что и говорить, было достаточно. А заодно - с избытком глупости, неблагодарности и наглости.
Он получил возможность обучаться в Академии, куда простолюдинов принимали только в краткое десятилетие правления Гвидарикса. Наследники знатнейших рыцарских семей Легелиона приняли его в свой круг, как равного. В конце концов, Хлорд сам потратил на него так много сил и времени, как ни на одного другого первогодка. А "дан-Энрикс" ни минуты не поколебался, прежде чем напиться ночью за стенами Академии, прекрасно зная, к чему его это приведет.
Конечно, можно было бы сказать, что мальчику одиннадцати лет едва ли могла прийти в голову подобная идея и, скорее всего, дело тут в дурном влиянии кого-нибудь из старших, но для Хлорда это было жалким оправданием. В конце концов, Крикс сделал все возможное, чтобы к нему не относились, как к ребенку, и он меньше, чем кто бы то ни было в его отряде, заслуживал бы снисхождения такого рода.
Дойдя до Южного крыла, мастер поднялся по ступенькам и так резко распахнул входную дверь в приемный зал, как будто собирался выместить на ней свою досаду.
Посетитель, мерявший шагами галерею, обернулся, с совершенно безмятежным видом встретив мрачный взгляд Наставника.
- А... так это вы, - сказал мастер Хлорд, почувствовав себя довольно глупо. Он помнил, что лорд Ирем спросил его разрешения при случае прийти еще раз, но никак не ожидал, что коадъютор в самом деле явится сюда.
- Да, - лаконично отозвался Хлорд, всем видом давая понять, что о причинах этого расстройства рыцарю лучше не спрашивать.
- Что ж, тогда я сожалею, что побеспокоил вас. Но, как я уже сказал вашим дозорным, я пришел сюда по делу, а времени у меня не так уж много. Может быть, пройдемся? - рыцарь указал на галерею.
"Лучше сядем" - хотел сказать Хлорд, но тут же понял, что сидеть в холодном помещении будет не слишком-то удобно. В Южном крыле находились комнаты, которые использовались редко, и камины в них обычно не топили.
- Хорошо, пройдемся, - сказал он, гадая про себя, что же за дело на сей раз заставило мессера коадъютора почтить его своим визитом. - О чем вы хотели со мной поговорить?
- О вашем ученике. Том самом, о котором мы беседовали в прошлый раз, - любезно уточнил лорд Ирем. - О Криксе.
Хлорд болезненно поморщился.
- Крикс больше не мой ученик. Он...
- Исключен. Я знаю, - кивнул Ирем. И, не обращая ни малейшего внимания на удивление Наставника, спокойно продолжал - Поэтому я и пришел. Однажды я просил вас отменить решение о зачислении Крикса из Энмерри в Лакон. Сегодня я, наоборот, пришел просить о том, чтобы его зачислили обратно.
Хлорд остановился, и, как громом пораженный, посмотрел на доминанта.
Его изумление было так велико, что, вместо того, чтобы спросить, какое дело Ирему до исключения "дан-Энрикса" или привычно возмутиться тем, что кто-то посторонний вмешивается в лаконские дела, наставник сбивчиво пробормотал:
- Но... вы не понимаете! Мастер Ратенн... Совет, в конце концов... Крикса _нельзя_ принять обратно! Это невозможно!
Тут наставник прикусил язык. Любой мало-мальски проницательный человек - а его собеседник, как догадывался мастер Хлорд, был человеком очень проницательным - услышав этот сбивчивый ответ, тотчас же догадался бы, как взволновало и обрадовало мастера предположение, что Крикс может вернуться в Академию.
- С мастером Ратенном я поговорю отдельно, и с этой стороны не будет никаких препятствий, - безмятежно улыбаясь, сообщил лорд Ирем. - Уверяю вас, что вопрос о зачислении Рикса обратно в Академию даже не будет подниматься на Совете.
- Мое мнение, лорд Ирем, не всегда совпадает с мнением Совета, - мрачно сказал Хлорд, успевший вполне овладеть собой. - И когда наши суждения расходятся, я имею дурную привычку делать то, что сам считаю нужным. Так было в день принятия дан... к-хмм... Крикса в Академию, так будет и теперь. Если вы не убедите меня в том, что после той безобразной выходки Крикс достоин продолжать учебу, я предупреждаю вас, что не приму его назад. Даже по прямому предписанию Совета мастеров.
- А - императора? - спросил лорд Ирем с интересом.
Хлорд посмотрел на доминанта почти неприязненно. И сухо уточнил:
- У вас есть письменный приказ?..
Коадъютор несколько секунд внимательно смотрел на собеседника, а потом внезапно рассмеялся.
- Все, мастер Хлорд, я сдаюсь. Давайте сядем и поговорим. Честное слово, это в двух словах не скажешь.
- Ну что ж, - сказал наставник, начиная подозревать, что коадъютор - какой бы нелепой ни казалась эта мысль на первый взгляд - нарочно провоцировал его на резкость, да еще и получал от этого почти мальчишеское удовольствие.
- Письменное распоряжение правителя на этот счет лежит в моем кармане, - мирно сказал Ирем, опустившись в кресло. - Но его я предъявлю Совету. А с вами я хотел просто побеседовать.
- Вот как. Видимо, вас это развлекает?... - едко спросил Хлорд. И сейчас же подумал, что он поневоле начинает подражать язвительной манере каларийца.
С этим нужно было что-то делать.
- ...Одним словом, я хотел бы, наконец, услышать то, что вы намеревались мне сказать, хотя, конечно, при наличии приказа императора любые объяснения уже излишни, - завершил он свою речь.
- Не совсем. Есть вещи, о которых невозможно написать в приказе. Например, о том, что обвинение в ночной попойке, выдвинутое против Крикса - результат довольно подлой выходки группы других учеников. Ваш Рикс, конечно, виноват, что вышел ночью за ворота Академии, но гораздо больше виноваты те, кто не постеснялся оглушить своего товарища и сделать так, чтобы его нашли только под утро на соседней улице - в канаве, без сознания, облитого вином. Те, кто это сделал, рассчитывали именно на то, что после такого Рикса непременно исключат из Академии.
Пока Ирем говорил, лицо наставника потемнело от тяжелого, безвыходного гнева.
- Вы говорите, это сделали наши ученики? Кто именно? - спросил он резко, когда доминант закончил свою речь.
- Не знаю, мастер. Но подозреваю, что, если вы вспомните, кто был в дозоре у ворот в ту ночь, когда Рикс якобы напился в городе - вы попадете в точку. Особенно если по странному совпадению окажется, что на вахте в этот раз стояли друзья Льюберта Дарнторна.
- То есть вы уверены, что Крикс ни в чем не виноват? - спросил наставник после нескольких минут молчания.
- Конечно, нет, - лениво возразил лорд Ирем. - Я вам уже сказал - он очень виноват, что позволяет себе нарушать лаконский распорядок, и что он вышел в город ночью... и еще больше виноват в своем идиотизме, превращающем его в источник постоянных неприятностей. А главное - он очень виноват, что я уже который день расхлебываю кашу, которую этот недоумок ухитрился заварить.
- Да перестаньте вы острить, ради Пресветлых Альдов! - одернул рыцаря наставник, посмотрев на Ирема так строго, словно это был какой-то ученик. - Неужели вы не понимаете, насколько все это серьезно? Если все и вправду было так, как вы мне только что сказали, то, кроме того, чтобы принять Крикса обратно, нужно исключить отсюда всех, кто приложил к этому руку. В том числе Дарнторна.
Ирем слушал с саркастическим участием.
- Ну, возможно, с точки зрения какой-то высшей справедливости вы правы, - сказал он, когда наставник замолчал. - Но лично я что-то нечасто сталкиваюсь с высшей справедливостью. И вы - забудьте даже думать о подобном разбирательстве. Право слово, вы же умный человек, откуда вдруг такая детская наивность?... Вы считаете, что старшие ученики сейчас же преисполнятся раскаяния и во всем признаются? Да нет же, они станут говорить, что знать не знают, кто устроил эту шутку с Риксом. А допрашивать их с ворлоком вам не позволит никакой Совет. Никому из наставников не хочется скандала, а исключение из Академии нескольких знатных юношей и, главное, Дарнторна непременно приведет к скандалу. Так что все, что можно сделать в этой ситуации - это принять обратно Крикса и замять эту историю.
- Вы правы, - вынужденно согласился Хлорд. Но тут же, как будто вспомнив что-то очень важное, вскинул глаза на собеседника. - Простите... а откуда _вы_ все это знаете? И как вышло, что сам Император подписал бумагу о зачислении Крикса обратно в энгильд? Знаете, со стороны все это выглядит довольно странно. Может даже показаться, что...
- Что?.. - тонко улыбнулся Ирем.
Наставник сбился. Перед прямым насмешливым взглядом каларийца все догадки, только что казавшиеся Хлорду такими правдоподобными, поблекли и скукожились. Хлорд понял, что лорд Ирем знал - или во всяком случае, догадывался - какую чушь он только что едва не произнес. А еще мастер понял, почему мессер Ирем, по слухам, имел совершенно исключительное влияние на своих подчиненных в Ордене и при дворе. Если уж мастеру, никоим образом не находившемуся в подчинении у каларийца, от одного только долгого насмешливого взгляда захотелось откусить себе язык, то что и говорить о рыцарях из гвардии.
Должно быть, коадъютор представлял, что чувствует Наставник, потому что сжалился над собеседником и, не смакуя затянувшуюся паузу, ответил:
- Видите ли, мастер, получилось так, что Крикс во время беспорядков в городе имел неосторожность - а точнее, глупость - оказаться в самом центре событий. В результате его чуть не затоптали. То ли его столкнули с лестницы, то ли он сам откуда-то упал, но, в общем, утром его подобрали на дороге - основательно помятого, со сломанной ногой и без сознания. Случилось это, к счастью, недалеко от улицы Менял, так что какие-то добросердечные прохожие перенесли вашего Крикса в дом такийца Рам Ашада.
- Знаменитого целителя?..
- Вот именно. Поэтому, когда на следующий день я пришел к Рам Ашаду, чтобы попросить его на время переехать во Дворец...
- Зачем?
- Хм. Вообще-то это государственная тайна, мастер Хлорд. Но вы, я вижу, человек благоразумный... Одним словом, после первого подземного толчка во Дворце обрушилась одна из галерей, и Император, к сожалению, был ранен. Разумеется, мы сделали все возможное для того, чтобы слухи об этом не распространились за пределами Дворца. Здоровью императора не нанесен существенный урон, и жизни его тоже ничего не угрожает, но, учитывая, как способны разрастаться слухи... лучше сохранить все в тайне, сами понимаете. Короче говоря, мой государь нуждался в помощи врача, и я отправился за Рам Ашадом. И нашел его сидящим у постели вашего ученика. Возможно, вам известно, что целитель Рам Ашад, при всех своих талантах - человек со странностями. В ситуации, когда любой другой врач поручил бы уход за больным кому-то из своих коллег, а сам отправился бы во Дворец, этот упрямец заявил, что у Рикса сложный перелом, что кость бедра сместилась, и что любой другой врач загубит дело, так что мальчик охромеет на всю жизнь. Он сказал, что будет приходить домой и заниматься ногой Крикса ежедневно, а все остальное время находиться во Дворце. Надо сказать, что это совершенно не входило в наши планы. Врач, постоянно приходящий во Дворец, кого угодно наведет на мысль, что Император болен. Но, поскольку я не первый день знаком с Ашадом, то в каком-то смысле был готов к такому повороту дела. Одним словом, я позволил ему взять его подопечного во Дворец и прислал за ними крытые носилки.
- Вы хотите сказать, в настоящую минуту Крикс?...
- Да. Совсем недалеко отсюда - в гостевых покоях во Дворце. Дальше, думаю, нетрудно догадаться. Рам Ашад пересказал Валлариксу его историю. Император проявил к ней интерес, вполне естественный для человека, временно свободного от всех привычных дел и вынужденного лежать в постели. Я, по долгу службы, вынужден интересоваться всем, чем заинтересуется правитель. Кроме того, я уже однажды занимался этим мальчиком - вы помните?
- Еще бы, - заметил мастер как бы про себя.
Лорд Ирем улыбнулся.
- ...Ну, а потом я высказал своему королю все то же, что и вам, - закончил он. - В отличие от Императора, я знал о неприязни Льюберта Дарнторна к вашему ученику, так что мне нетрудно было догадаться, кто стоит за этой гнусной шуткой. Император счел, что в это дело следует вмешаться.
- Если исходить из вашего рассказа, то все дело в том, что Криксу просто очень повезло? - задумчиво спросил Наставник.
- Да. Считайте, что мы квиты, мастер. В прошлый раз вы рассказали мне такую же невероятную историю. О мальчике из захолустья, выдумавшем себе очень непростое имя, а потом еще и поступившем в Академию.
- В самом деле... - протянул наставник. И добавил ни к селу ни к городу. - Все это в самом деле чрезвычайно интересно. Чрез-вы-чай-но.
- Не могу не согласиться с вами, но боюсь, что мне уже пора идти. Или, возможно, вы хотите узнать что-нибудь еще?
Хлорд смотрел на рыцаря очень серьезно. Так серьезно, что тому даже стало слегка не по себе.
- Да. Правду, лорд.
- Простите?...
- Я хочу услышать правду, - терпеливо, как и полагается наставнику, разъяснил Хлорд.
Выйдя из Лакона, Ирем собрал снега с парапета и потер им лоб и щеки. Разговор закончился совсем не так, как он рассчитывал.
Ах, мастер, мастер!.. Это ж надо, правды ему захотелось!
Хуже всего было то, что, посмотрев в глаза Наставнику, лорд Ирем сразу понял, что придется ему эту правду рассказать. По крайней мере, ее часть. Иначе Хлорд не постесняется узнать ее самостоятельно. Ирем не сомневался, что с мастера станется пойти в Книгохранилище и рыться в свитках до тех пор, пока из множества разрозненных фрагментов наконец не сложится единая мозаика. И, может быть, тогда Наставник выяснит гораздо больше допустимого.
Пришлось пойти на компромисс со своей совестью, нарушив данное когда-то обещание молчать.
- Что ж, мастер Хлорд, - сказал лорд Ирем, взвесив про себя все "за" и "против". - Вы умный человек, и вы не можете не понимать, что этот разговор должен остаться между нами, правда?
- Разумеется, - кивнул Наставник.
- Хорошо... Тогда я расскажу вам кое-что про вашего ученика. Как вам известно, у императора Наорикса было только два законных сына. Старший оказался недостоин своего высокого происхождения, поссорился с отцом и умер в изгнании. Младший - Валларикс - унаследовал Крылатый трон. Наорикс был первым Императором, который имел только двух законных отпрысков. Возможно, дело в том, что большую часть времени он проводил в походах, а в своей столице появлялся только по необходимости. А может быть, он просто очень быстро разлюбил свою жену. Не хочу порочить памяти покойного, но, думаю, что кровь дан-Энриксов сейчас гораздо проще встретить где-нибудь в Каларии или Иллирии, чем в Вечном городе. И, разумеется, никому не приходит в голову считать рассеянных по всех Империи бастардов Императора его наследниками. Никого не интересует, кого Наин обнимал в своем шатре лет двадцать или двадцать пять тому назад. И кто там мог родиться после этой ночи. Сам Воитель никогда об этом не задумывался. Не считая одного-единственного раза, когда энонийцы заключили с ним свой знаменитый договор. По традиции южан, одна из девушек королевской крови должна была скрепить союз Империи и Юга ритуальной свадьбой с Императором. Правитель возразил, что он уже женат, но ему объяснили, что речь идет не о женитьбе, а только о древней ритуальной церемонии. К тому же, говорят, он был под сильным впечатлением от красоты своей "невесты". В общем, договор был заключен, а Император даже задержался в Вальяхаде на неделю дольше, чем планировал сначала. Во время войны энонийцы привели правителю большое войско и прислали ему золото на снаряжения отрядов. Много золота. Гораздо больше, чем предписывал ранее заключенный договор. Правитель был приятно удивлен, но все же пожелал узнать, в чем дело. Южане отвечали, что Энони и Легелион теперь объединяют не слова, а кровное родство: от "брака" Императора и их принцессы родилась девочка. И с точки зрения южан она, конечно же, была "законной". Когда ее мать умерла, южане отослали девочку к отцу. Со свитой, подобающей принцессе, и в сопровождении охраны и послов. К счастью, к тому моменту Император овдовел, иначе вышел бы нешуточный скандал.
Ирем вздохнул. Сам он в тот момент не находился при дворе, но Валларикс рассказывал, как он был шокирован наглядным доказательством неверности отца. По мнению самого коадъютора, не было ничего особенного в том, что Император не смог отказаться от красивой девушки, которую ему буквально навязала энонийская аристократия. И если Наорикс и был в чем-то неправ, так это в том, что не подумал о последствиях. Любил бы себе на здоровье чужих жен или крестьянских девушек, но плодить династическую путаницу - это уже слишком.
Валларикс, разумеется, смотрел на все это совсем иначе. Даже сыновняя почтительность не помешала ему высказать Воителю все, что он думает об этом случае, и между Императором и его сыном в первый раз произошла крупная ссора.
Валларикс признавался, что в первые месяцы не мог даже смотреть на сводную сестру. Но потом заметил то, чего не замечали остальные - что "принцесса" очень одинока при дворе и тяготится пребыванием в чужой стране, так сильно отличавшейся от ее родины. Она не знала их обычаев и не могла даже понять, насколько оскорбительно пренебрежение, с которым к ней относились некоторые придворные. Император снова с головой ушел в военные дела, не потрудившись как-то уточнить ее положение при дворе, и большинство людей не знали, как к ней относиться - как к законной дочери Воителя или же как к "байстрючке", принятой правителем из милости.
Сделав эти наблюдения, Валларикс преисполнился негодования, и, позабыв о собственных обидах, взял заботу о младшей "сестре" на себя. Это Ирема не удивляло. Куда примечательнее было то, что Наорикс не преминул заметить перемену в отношении Валларикса к "принцессе" и решил, что инцидент исчерпан. Гениальный полководец на войне, в обычной жизни Наорикс порой был неспособен видеть дальше собственного носа.
В откровенных разговорах с Иремом Валларикс признавался, что так никогда и не сумел до конца примириться с мыслью, что его отец, при всех своих достоинствах, мог быть таким легкомысленным и эгоистичным.
Мастер Хлорд нарушил ход его воспоминаний, заметив:
- Кажется, я что-то слышал об этой истории. Но ведь эта девушка потом погибла - кажется, разбилась на охоте?
- Нет, Наставник. Если я скажу вам, что истинной причиной смерти дочери Воителя была родильная горячка - вы сумеете додумать остальное?..
Мастер вскинул на него глаза.
- Вот оно что... И давно это было?
- Около одиннадцати лет тому назад.
- Так значит, Крикс - действительно дан-Энрикс?
- Что вы, мастер, - укоризненно качнул головой рыцарь. - Ну, какой же он дан-Энрикс? Даже его мать нельзя считать законной дочерью правителя. А уж сам Крикс и вовсе не имеет прав на это имя. На момент рождения ребенка его мать была не замужем. Отец - кем бы он ни был - тоже не признал его своим. Но все же Крикс - племянник Императора, и мой король намерен позаботиться о нем.
- Но то, что рассказал мне Крикс, попав в Лакон...
- Чистая правда, - подтвердил лорд Ирем. - Впрочем, это долгая история. Боюсь, что мне уже пора идти.
- Что ж, идите. Но, надеюсь, вы придете снова? - выразительно спросил Наставник.
- Непременно, - криво усмехнулся доминант.