В тот день, когда Свиридов и его попутчики наконец добрались до окрестностей Вороньей крепости, было уже начало ноября. Пейзаж вокруг чуть-чуть напоминал Свиридову картинки с Альпами, которые он раньше видел в книгах. В предгорье было холодно, и путешественникам приходилось кутаться в плащи, но солнце все равно светило почти так же ярко, как в июле. От этого открывающийся перед ними вид на горы показался Альку праздничным - ярко-голубое небо, прилепившиеся к склонам сосны и уцелевшие, несмотря на осень, островки ярко-зеленой травы в низинах. Альк подумал, что в России в это время часто уже выпадает снег, но эта мысль впервые не отозвалась в его сознании привычной болью. Испытывать грусть, когда все вокруг тонуло в леденящем золотистом свете, было просто невозможно. Еще никогда - ни до, ни после, Альк не видел ничего настолько же красивого. Грудь у Свиридова просто распирало от восторга. Хотелось запрокинуть голову наверх и закричать от переполнявших его чувств. Мешала только мысль, что об этом могут подумать его спутники. Впрочем, на Ольгера и Маркуса невероятный вид тоже оказал свое действие. Настроение у обоих мужчин явно было превосходным. Когда они проезжали через узкое ущелье, где каждый случайный звук мгновенно отзывался гулким эхом, ройт и писарь, выразительно переглянувшись, принялись по ролям декламировать какую-то инсарскую поэму. Из-за эха выступление имело удивительно комический эффект, который два чтеца всячески старались усилить драматической манерой декламации. Альк заворожено смотрел на своих спутников, изредка фыркая себе под нос. Раньше он никогда бы не подумал, что ройт Ольгер, не говоря уже о сдержанном мейстере Кедеше, способны на подобное мальчишество.
Впрочем, по мере приближения к Вороньей крепости оба его попутчика стали вести себя так, как Альк не мог себе представить в Лотаре. Маркус стал гораздо непосредственнее и общительнее, чем в начале путешествия, а Ольгер... Ольгер просто стал казаться куда более живым. К примеру, ранним утром, когда они проезжали утопавшее в тумане озеро, ройт неожиданно остановил коня и попросил попутчиков немного подождать - он, видите ли, вздумал искупаться. Альк, у которого от одного лишь вида озера в туманной дымке начинало сводить челюсти от холода, вытаращился на попутчика, как на безумного. Но Ольгер явно не шутил. Он легко соскользнул с седла, спустился к озеру и сбросил теплый плащ на камни. Следом полетела верхняя рубашка, нижняя рубашка и штаны. Писарь завистливо вздохнул. Сам он плохо переносил холодную погоду и уже несколько дней заметно хлюпал носом, скрепив ворот своего плаща под самым подбородком. А вот Хенрику, похоже, все было нипочем. Он легко оттолкнулся от камней и исчез в пелене тумана. Несколько секунд спустя Альк разглядел Ольгера снова - тот вынырнул довольно далеко от берега, и быстрыми, резкими гребками поплыл к середине озера, туда, где туман сгущался и висел плотной белесой пеленой. Альк внезапно испугался, что ройт просто не увидит берега, когда захочет повернуть назад. Но опасения оказались напрасными - несколько минут спустя ройт Ольгер как ни в чем ни бывало выбрался на берег и натянул одежду прямо на мокрое тело. Альк поежился, представив, как должно быть холодно полураздетому и мокрому человеку на пронзительном ветру. А ройт тем временем вернулся к ним, улыбаясь с таким удовлетворенным видом, будто сделал что-то удивительно приятное. Поступок ройта вызывал в Свиридове одновременно восхищение - и странную досаду.
К середине дня они доехали до небольшой деревни, называющейся Белые столбы, и Ольгер придержал коня возле ворот местного постоялого двора. "Мне кажется, ройт Годвин не расстроится, если мы прибудем на несколько часов попозже, - сказал он своим попутчикам. - Я бы не отказался привести себя в порядок перед приездом в Браэнворн. А вы пока пошлите в крепость весточку о нашем приближении. Хозяин этого двора наверняка ведет дела с солдатами из Браэнворна. Пусть пошлет туда слугу".
Альк радовался передышке больше остальных, хотя успел привыкнуть проводить по много часов в день верхом и уставал теперь гораздо меньше, чем в начале путешествия. Про себя Альк даже гордился собственной выносливостью - он и вправду сильно изменился с того дня, как оказался в Лотаре. В прошлом он уставал, если проводил на ногах три часа кряду, мотаясь с Лопахиным по Питеру, зато теперь подобная прогулка показалась бы ему сущей безделицей.
После обеда Ольгер приказал хозяину согреть воды и поднялся наверх, в предназначавшиеся для приезжих комнаты, оставив своих спутников внизу. Альк уже начал клевать носом, устроившись в углу общего зала, когда в трактир неожиданно ввалились четверо солдат в серых мундирах. Причем выглядели эти четверо не слишком дружелюбно - даже с точки зрения Свиридова, привыкшего к угрюмости иномирян. Альк ошарашено завертел головой, а Маркус встал, с некоторым удивлением разглядывая своих сослуживцев.
Один из них решительно шагнул ему на встречу.
- Нас прислал капитан Эйварт, мейстер Кедеш. Вы должны поехать с нами. Капитан распорядился привезти вас в крепость сразу же, как только вы окажетесь на месте.
- Капитан?.. - растерянно переспросил военный писарь. - А что говорит полковник?
- Господин полковник умер восемь дней назад, - бесстрастно пояснил солдат с зелеными нашивками сержанта.
- Умер? От чего?!
Сержент сделал нетерпеливое движение.
- Вы все узнаете на месте, мейстер. Едем.
- Подождите. Мне еще нужно собраться. Мои вещи наверху.
- Где ваша комната? Я пошлю за вещами своего солдата.
Маркус явно начал понемногу раздражаться.
- Я бы предпочел подняться сам, - отрезал он.
- Боюсь, что это невозможно. Мне предписано...
- Предписано меня арестовать? - перебил писарь. - Ваши действия нельзя назвать никак иначе.
- Не моего ума дела, мейстер. Вы пойдете с нами, а по своей воле или нет - это уж как вам больше нравится.
Маркус медленно поднялся, метнув выразительный взгляд на Свиридова. Альк понял, что от него требуется, и тихонько выскользнул за дверь - благо на него никто из ворвавшихся на постоялый двор солдат не обращал внимания. Оказавшись снаружи, Альк перестал заботиться об осторожности и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался на второй этаж. Дверь комнаты, которую занял ройт Ольгер, оказалась заперта. Разводить церемонии было некогда, и Альк замолотил по створке кулаком. Из комнаты не донеслось ни звука. "Ройт! Откройте! Маркуса пытаются арестовать!" - заорал Альк. Непривычные к подобным упражнениям руки заныли после первых же ударов, и Свиридов принялся пинать чертову дверь ногой. Несмотря на то, что он поднял страшный шум, ройт Ольгер открыл далеко не сразу. Впрочем, когда Альк увидел Хенрика, он сразу понял, почему. Ройт был полуодет, темные волосы блестели от воды, а на лице было написано недовольство человека, которому испоганили все удовольствие.
- Что ты орешь? - сумрачно спросил он.
До Свиридова дошло, что через плеск воды и толстую дверь было не слышно почти ни чего из того, что он тут кричал.
- Маркуса Кедеша пытаются арестовать, - выпалил он. - Внизу полно солдат. Их главный говорит, полковник Годвин умер...
Лицо Ольгера неуловимо изменилось.
- Так, - коротко сказал он. И, к удивлению Свиридова, исчез за дверью. Впрочем, на сей раз - всего на несколько секунд. Когда он появился снова, в руке у Хенрика был меч.
- Ройт Ольгер, у них пистолеты, - выкрикнул Свиридов уже в спину Ольгеру. От волнения он позабыл, как называется это оружие в Инсаре, но надеялся, что ройт его поймет.
Наверное, Хенрик и в самом деле его понял. Но он не замедлил шаг и уж тем более не обернулся. А Свиридов запоздало понял, что сглупил. Их местное оружие - совсем не то, что дома, тут нужно сначала всыпать пороха на полку, потом вложить пулю, и только потом взвести курок. В подобной ситуации меч куда эффективнее, чем огнестрельное оружие.
Не желая оставаться в стороне от основных событий, Альк рванул следом за Ольгером. Картина, открывшаяся их глазам внизу, выглядела далеко не идиллической. Два человека тащили Маркуса к выходу, заломив ему руки за спину, а их сержант наблюдал за происходящим с хладнокровным удовлетворением человека, выполнившего свой долг.
Ройт Ольгер не стал тратить времени на разговоры, а попросту преградил солдатам из Вороньей крепости путь к выходу. Несмотря на распахнутый мундир и влажные волосы, рассыпанные по плечам, выглядел он достаточно внушительно. Ольгер стремительным движением отбросил ножны в сторону, обнажив узкий длинный меч. В следующий момент меч прочертил короткую дугу, и скошенное острие замерло возле горла одного из двух солдат, державших Маркуса. Жест был предельно недвусмысленным. Отпустить Маркуса совсем солдаты не решились, но ослабили хватку настолько, что военный писарь смог освободиться сам. И быстро отступил к стене, подальше от подрастерявшего прежний апломб конвоя.
- Что здесь происходит, мейстер Кедеш?.. - холодно осведомился Хенрик Ольгер, отведя немного в сторону свой меч.
- Эти люди говорят, что капитан Френц Эйварт отправил их за мной и приказал без всяких промедлений проводить меня в Воронью крепость, - несмотря на растрепанный вид, докладывал военный писарь четко, словно на параде. - Они уверяют, что полковник Годвин умер восемь дней назад в результате несчастного случая, так что обязанности коменданта теперь временно возложены на ройта Эйварта. Когда я сказал, что мне необходимо время, чтобы собрать свои вещи, сержант и его люди попытались вывести меня отсюда силой. А потом ваш слуга позвал вас.
Ройт Ольгер сделал шаг вперед, и солдаты невольно попятились перед ним, хотя их было четверо. Альк знал Хенрика Ольгера вполне достаточно, чтобы не слишком удивиться подобной реакции. А Ольгер между тем обратился к человеку, который приказал остальным вывести Маркуса на улицу.
- Ваше имя?.. - отрывисто спросил ройт.
- Сержант Лодеш, - отозвался тот. То ли его впечатлила форма Ольгера, то ли сработала автоматическая реакция на приказной тон.
- Сколько всего у вас людей?
- Десять солдат, - растерянно сказал сержант. Но сразу после этого как будто бы очнулся и, набычившись, осведомился. - А кто вы такой, чтобы меня допрашивать?
- Капитан Хенрик Ольгер, - представился ройт. - Я прибыл в Браэннворн по личному распоряжению полковника.
- Мы ничего не слышали о том, что вы должны приехать, - недовольно буркнул Лодеш.
- Господин полковник должен был отчитываться перед вами? - резко спросил Ольгер, сверля собеседника глазами.
- Нет, - вынужденно ответил тот.
- Нет, капитан, - с нажимом сказал Хенрик.
Сержант явно принял для себя определенное решение, поскольку выпрямился и ответил совершенно другим тоном.
- Виноват, господин капитан. Никак нет, полковник Годвин перед нами не отчитывался.
- Какой приказ вы получили от вашего капитана?
- Встретить мейстера Кедеша и проводить его до крепости.
- Я, кажется, отстал от жизни... Давно в Браэнворне принято высылать навстречу полковому писарю эскорт из десяти солдат? Или это нововведение, связанное со смертью вашего полковника?
Сержант таращился на Хенрика, не зная, что ответить. Хенрик махнул рукой, показывая, что вопрос был риторическим.
- Послушайте, сержант, если ваша задача - проводить Маркуса Кедеша до Браэнворна, то почему вы обращаетесь с ним так, как будто бы он арестован?
- Капитан сказал, мейстера Кедеша следует привезти немедленно, - пояснил собеседник Хенрика. - Если он заупрямится или станет оказывать сопротивление, то мы должны применить силу.
Ольгер недобро усмехнулся.
- Значит, сопротивление?.. А с какой стати человеку, который и без того направляется в Браэннворн, оказывать сопротивление своим сопровождающим?
- Не могу знать, господин капитан, - бодро ответил Лодеш. Хенрик покривился.
- Ну хорошо. Если ваша задача - проводить Маркуса Кедеша в Воронью крепость, то вы так и сделаете. Но только после того, как он соберет свои вещи. И, конечно, я поеду с вами.
- Как прикажете, господин капитан...
Маркус поднялся в комнату и вынес дорожные сумки - и свои, и ройта Ольгера. Альк в это время быстро седлал лошадей. Он чувствовал себя немного ошалевшим - значит, Годвин умер. Причем, если сопоставить сроки, получается, что в Браэннворне новоявленный полковник успел провести никак не больше двух недель. Альк вспоминал шумного и веселого полковника, и ему делалось не по себе. А еще было жалко Ольгера - ведь Годвин, судя по рассказам Хенрика, был его близким другом.
Когда они выехали со двора, ройт Ольгер придержал коня и поравнялся с Лодешем.
- Что вы можете рассказать о смерти ройта Годвина, сержант? - осведомился он.
- Ну... он разбился, упав с лошади. Буквально через десять дней после приезда в крепость. У полковника была привычка ездить по окрестностям, чтобы конь не застаивался на конюшне. Он так делал почти каждый день. Ну вот, а потом он разбился... Причем сразу - насмерть. Очень неудачно получилось - лошадь прибежала в крепость без наездника, и капитан отправил нас на поиски. Ребята говорят, они нашли полковника на дне оврага, а помочь было уже ничем нельзя, ройт Годвин сразу сломал себе шею. Там очень крутой склон, а внизу одни камни. Горы все-таки.
- И что, ни у кого не возникало никаких сомнений в естественности такой смерти? - хмуро спросил Ольгер. - Я хорошо знал ройта Годвина. Он был очень хорошим наездником.
Сержант заморгал.
- Ну... знаете, эту тропинку как раз развезло после дождей. На месте ройта Годвина я бы точно не стал там ездить. Лошадь оступилась, мало ли... бывает, капитан!
- Ну-ну. А что вы скажете об отношениях полковника и ройта Эйварта? Полковник был доволен капитаном?
- Я не знаю... понимаете, ройт Годвин пробыл в крепости совсем недолго. У него, наверное, были большие планы, только он ничего толком сделать не успел, хотя за дело взялся очень решительно.
- Вот как? И что он делал?
- Да проще сказать, чего он не делал. В первые же дни объехал линию защитных крепостей, устроил смотр складов и оружия...
- И как? Остался всем доволен?
- Сказать по правде, не особенно. При прежнем коменданте порядки были не слишком строгие, ребята разболтались... Но никаких ссор между полковником и капитаном Эйвартом вроде бы не было.
- Прекрасно, - отрывисто сказал Ольгер, но по его голосу Альк сразу понял, что ройт Ольгер не находит в этом ничего прекрасного. Хенрик ударил каблуками Янтаря и поравнялся с Маркусом. Лошадь Свиридова привычно потянулась вслед за ройтом.
Нагнав писаря, Ольгер повел себя довольно странно. Прежде всего, он заговорил на чужом языке - том самом, который Альк слышал на мосту в самые первые часы после того, как оказался в Лотаре. От мягкого, почти певучего инсарского это наречие заметно отличалось твердыми согласными и резким, почти лающим звучанием.
- Маркус, вы знаете язык белгов? - спросил ройт Ольгер тихо.
Писарь ответил на том же языке:
- Не слишком хорошо.
- Неважно, главное, мы сможем понимать друг друга. Разговор серьезный, я бы не хотел, чтобы нас кто-нибудь подслушивал. Вы знали капитана Эйварта последние несколько лет, а я - очень давно, когда мы были мальчишками. Поэтому ваше свидетельство важнее моего. Вы бы рискнули поручиться за его безукоризненную честность?
- Нет, - чуть-чуть подумав, отозвался Маркус Кедеш. Ройт вздохнул.
- Я почему-то так и думал. Ладно. Зато капитан явно высокого мнения о вас, точнее, о ваших умственных способностях. Или он просто перетрусил... зная Эйварта, это весьма возможно. Он понимал, что смерть полковника может показаться вам подозрительной, и опасался, что вы примете какие-нибудь меры - например, напишете губернатору, или предпримете какие-нибудь еще более решительные действия. Я думаю, ваше письмо вошло бы в резкое противоречие с отчетом, который отправил губернатору сам Эйварт. Я не могу с уверенностью утверждать, что смерть полковника имела неестественные причины, но, признаться, эта ситуация нравится мне все меньше. Вы со мной согласны?
- Полностью.
- Тогда второй вопрос. Как вы считаете, солдаты в курсе планов Эйварта, или они просто выполняют свой приказ?
- Я бы поставил на второе.
- Да, я тоже. А теперь последнее - у вас с собой есть письменные принадлежности?
Маркус слабо улыбнулся.
- Разумеется. Я же все-таки писарь.
- Понимаю, что писать в седле - не самое удобное занятие, но выхода у нас нет. Пишите обо всем, что мы услышали в трактире, и не забудьте помянуть, что мы с вами направляемся в Браэннворн в компании десяти солдат.
- А дальше?..
- Дальше я скажу, что забыл в трактире свои вещи, и отправлю туда Алька. Судя по тому, как со мной говорил сержант, наши сопровождающие ничего не понимают в этом деле. С Альком их приказ никак не связан, так что задерживать его они не станут. А он передаст ваше письмо по назначению.
- Хорошо, ройт Ольгер. У меня только один вопрос - почему вы поехали со мной? Если бы вы остались там, в предгорье, вы могли бы сами съездить к губернатору.
- И что бы я ему сказал? - пожал плечами Ольгер - Не забудьте, что, в отличие от вас, я здесь лицо неофициальное. Кроме того, пока я ездил бы в Фергану, с вами тоже мог произойти какой-нибудь несчастный случай.
- А теперь "несчастный случай" угрожает нам обоим.
- Ничего. На то, чтобы иметь дело со мной, Дергунчик точно не рассчитывал. А значит, он будет не подготовлен к такому развитию событий. Попытаемся извлечь из этого как можно больше. А пока пишите. И поторопитесь, мы вот-вот приедем...
Кедеш вынул из дорожной сумки нечто, похожее на грифельную доску, пристроил ее на луке своего седла и прикрепил поверх доски листок бумаги. В специальное углубление импровизированного "стола" вставлялся пузырек с чернилами. Марк писал быстро, ни на что не отвлекаясь, словно он работал не в седле, а в комнате за письменным столом. Следя за писарем, Альк даже на минуту позабыл о том, что только что услышал. Но потом он вспомнил - и все внутри тоскливо сжалось. Если Ольгер прав, поездка в Браэннворн для них с мейстером Кедешем - смертельный риск. Зачем он вообще пошел на это?.. Хотя да, надо признать, выбор у Ольгера был невелик. Либо отправить Маркуса в Воронью крепость вместе с присланным за ним "конвоем", либо все-таки ехать вместе с ним. Ройт сказал, что губернатор края не поверил бы его свидетельству, поскольку Хенрик, якобы, лицо неофициальное и к Браэннворну не имеющее никакого отношения, но Альк подозревал, что в данном случае Ольгер лукавил. Ройт просто не мог позволить себе бросить Кедеша на произвол судьбы, даже если с рациональной точки зрения куда важнее было сообщить местным властям о положении вещей в Вороньей крепости.
А вот Свиридова он решил отослать назад. Альк вдруг почувствовал, что, несмотря на угрожающую им опасность, он не испытывает ни малейшего желания бросать своих попутчиков и возвращаться на постоялый двор. Но, с другой стороны, это единственное, чем он может быть полезен Хенрику. Альк пожалел, что не умеет ни стрелять, ни обращаться с местными мечами, так что в случае любого нападения толку от него не будет никакого.
Ольгер повернулся к серву.
- У меня для тебя будет поручение, - сказал он непривычно мягким тоном.
Александр встрепенулся.
- Я все слышал, ройт. Вы говорили с Маркусом...
- А ты понимаешь белгский? - удивился ройт. - Как это получилось?
Альк пожал плечами. А как получилось, что он вообще стал говорить на местном языке?.. Правда, была у Алька одна гипотеза насчет того, как именно он овладел чужими для него наречиями, но по-настоящему задуматься об этом времени у него постоянно не хватало. Ольгер тоже решил, что обсуждение этого вопроса можно отложить на будущее.
- Что ж, тем лучше. Значит, мне не нужно объяснять все с самого начала. Теперь слушай, что от тебя требуется, - ройт непринужденно перешел на белгский, которым, в отличие от писаря, владел ничуть не хуже, чем инсарским. - Ты доедешь до деревни, вернешься на постоялый двор и будешь ждать. Если у нас все будет хорошо - а я все же надеюсь, что все так и будет - то я за тобой вернусь, либо сегодня ночью, либо завтра утром. Если же нет... тогда ты должен будешь отослать это письмо по назначению. Лично везти его в Фергану от тебя не требуется, просто дождись местной почты. По соседству с той деревней, где мы останавливались, есть еще одна, вроде бы она называется Поречье. Мне говорили, что паром, который перевозит почту, приходит туда первого и пятнадцатого числа каждого месяца. То есть следующий придет через четыре дня. Тебе нужно будет его дождаться и отправить письмо Маркуса по назначению. Ничего объяснять тебе, скорее всего, не придется, - с подписью мейстера Кедеша это письмо пошлют по назначению без дополнительных расспросов. Деньги я тебе оставлю. Ты все понял?..
- Да, ройт Ольгер! - отозвался Альк. У него промелькнула мысль, что станет с ним после того, как он отдаст письмо, но спрашивать об этом ройта было слишком мелочно. Хенрик вот вполне спокойно говорит о том, что до утра может лишиться жизни или, в лучшем случае, свободы, а Альк станет причитать из-за того, что ему некуда будет податься?..
- Мейстер Кедеш, - сказал Ольгер между тем. - Будьте любезны, допишите в конце своего письма, что податель сего - мой слуга Альк, который в случае моей безвременной кончины или любых других непредвиденных событий должен считаться отпущенным на волю и свободным поступать, как он считает нужным. Написали?.. Благодарю вас. Дайте мне доску, я поставлю свою подпись.
Когда до Свиридова дошло, что ройт не шутит, он сглотнул. Но вставший в горле ком упорно не желал исчезнуть. Альк смотрел на высеченные прямо в скале стены Вороньей крепости, но ничего толком не видел. Когда он мечтал о том, как он вернет себе свободу, то обычно представлял это совсем не так.
Значит, пятнадцатого ноября он сможет пойти в кузницу и с полным правом снять с себя браслет. Вот только Ольгера к тому моменту уже...
Альк до крови прикусил себе губу. Ну почему все так несправедливо?!
- Возьми, - сказал ройт Ольгер, отдавая ему лист и кошелек, который всегда висел у Хенрика на поясе. Альк знал, что в этом кошельке лежат все деньги, которые Ольгер взял из дома. - Дорога здесь почти прямая, заблудиться ты не сможешь.
- А...
- Некогда, Альк. Поговорим потом. Езжай!
Они действительно уже почти приехали. Альк развернул лошадь и попробовал направить ее в противоположную сторону. Шелковинка заупрямилась. Хотя она не доставляла своему наезднику особенных хлопот, считать Свиридова хозяином кобыла явно не желала. Чаще всего она двигалась туда же, куда ехал ройт на Янтаре, а на Свиридова при этом обращала столько же внимания, как на навьюченные на седло мешки с поклажей. Альк старался подобрать поводья и заставить Шелковинку повернуть обратно, но кобыла встряхивала головой и пританцовывала на одном месте, явно не желая выполнять желания наездника.
Лодеш и все его солдаты удивленно наблюдали за происходящим.
- Что у вас такое, капитан?.. - спросил сержант у Ольгера. Тот качнул головой.
- Ничего страшного, сержант. Я вспомнил, что забыл в трактире часть своих вещей. Но это пустяки, мой серв за ними съездит.
"Если сможет справиться с этой скотиной!.." - мысленно добавил Альк.
Но тут ройт Ольгер выкрикнул какую-то команду, разобрать которую Свиридов не успел, и ударил Шелковинку хлыстом по крупу. Оскорбленная подобным обращением кобыла закусила удила и с места взяла в галоп, так что у Алька только зубы лязгнули. Какое-то время Шелковинка продолжала мчаться вскачь, но потом постепенно перешла на рысь, а после и на мелкую, ленивую трусцу. Альк положил письмо, написанное Кедешем, за пазуху, и ударил кобылу пятками, заставляя ее бежать быстрее.
Ройт сказал "поговорим потом". Значит, он правда верил в то, что они еще встретятся? Или он сказал это просто для того, чтобы немного успокоить Алька?.. Хотя - почему Ольгер должен думать, что Альк станет беспокоиться о нем?
Только бы все как-нибудь обошлось, - думал Свиридов. А свобода... да получит он еще свою свободу, от того же ройта и получит. Ольгер вон ни на секунду не задумался, прежде чем фактически дать ему вольную. И, надо полагать, не только потому, что положение самого Хенрика стало таким рискованным. Просто ройту Ольгеру не нужен был никакой серв, что бы он там ни говорил. Альк поразился, что не замечал этого раньше. И пришпорил Шелковинку снова.