Ирем уже собирался отправляться во дворец, когда к нему вошел Эрлано. "Сэр Эрлано" - в сотый раз напомнил себе коадъютор. Обращаться к бывшему оруженосцу "сэр" он так и не привык. Может быть, из-за того, что Лано тоже через слово называл бывшего сюзерена "монсеньором".
- Возле Адельстана стоят четверо лаконцев, мессер Ирем, - сказал юноша, остановившись у двери. - Они просили передать, что хотят видеть вас.
- Меня? Не Рикса? - переспросил коадъютор, не понимавший, что могло понадобиться от него товарищам "дан-Энрикса". Проситься в Орден им как будто еще рано, обучение в Лаконе продолжается до середины лета. Но Эрлано подтвердил:
- Вас, монсеньор.
Времени у мессера Ирема было в обрез, так что пришлось безропотно стерпеть очередного "монсеньора" и распорядиться:
- Объясните им, что я спешу. Пусть придут вечером, а лучше - сразу обратятся к принцепсу.
- Я им уже говорил, что вы сейчас не принимаете. Но они не уходят. Князь Афейн Рейхан сказал, что они будут ждать у входа в Адельстан, пока вы не выйдете. Он требует, чтобы их приняли немедленно.
Рыцарь прищурился.
- Интересно, с чего князь Рейхан решил, что он может от меня чего-то требовать.
Эрлано, не заметивший опасных ноток в голосе своего бывшего сеньора, добросовестно ответил на поставленный вопрос:
- Он говорит, дело огромной важности. Насколько я понял, это как-то связано с вашим оруженосцем... и еще с Дарнторном.
Вспомнив свой короткий и малоприятный разговор с "дан-Энриксом", происходивший прошлой ночью, лорд нахмурился.
- Я передумал. Прикажи, чтобы их пропустили, и веди сюда.
Если Эрлано и удивился тому, что Ирем изменил свое решение, то виду он, во всяком случае, не подал. Несколько минут спустя перед мессером Иремом стояли двое юношей в серой лаконской форме.
- Мне сказали, что вас было пятеро. Где остальные?
- У ворот. Нам показалось неразумным вваливаться всей толпой, - ответил тот, что был чуть ниже ростом. Очевидно, это был сам князь Рейхан. Ирему он чуть-чуть напомнил Валларикса в юности - такие же черные волосы и темно-синие глаза. Только Валларикс унаследовал от отца смуглый цвет лица, а князь Рейхан был так же белокож, как и стоявший рядом северянин. Этого второго юношу лорд Ирем знал, поскольку очень часто видел его в обществе "дан-Энрикса". Юлиан Лэр.
- Понятно, - кивнул рыцарь. - Что ж, я вас слушаю. Что вам известно о Дарнторне?
Посетители быстро переглянулись, и Юлиан чуть заметно мотнул головой, отказываясь выступить в роли рассказчика.
- На рассвете Льюберт с Риксом собирались драться на Малой турнирной площадке. Мы с Лэром и Миэльвиттом должны были быть свидетелями Рикса. Грейд Декарр и Марк Этайн - свидетелями Льюберта.
Вот оно что, - подумал коадъютор, вспомнив взвинченное состояние "дан-Энрикса" прошедшей ночью. Будь ситуация не столь серьезной, коадъютор, пожалуй, разозлился бы. Но сейчас он только хладнокровно уточнил:
- Вы сказали "должны были". Значит, бой не состоялся?
- Не совсем, мессер. Мы ждали Рикса и Дарнторна почти час, но ни один из них на место поединка не явился. Потом мы услышали лаконский колокол и поняли, что поединок в любом случае не состоится, потому что в парке через несколько минут будет полно народа. Мы решили, что надо вернуться. А когда пошли назад, увидели на снегу кровь.
- Где именно?
- Недалеко от Старого колодца.
- И много там было крови?
- Ну... порядочно. А еще под яблонями снег был вытоптан, как будто там дрались.
- Таак, - протянул сэр Ирем. - И, конечно, вы не преминули осмотреть то место, прежде чем идти сюда?
- Конечно, лорд.
- Досадно. Значит, сейчас там натоптано в три раза больше, и сказать что-то определенное будет довольно сложно. Но попробовать все-таки стоит. Сейчас я распоряжусь оцепить особняк Дарнторнов, а сам пойду с вами в парк.
Рейхан смутился.
- Ничего не выйдет, лорд. Дело в том, что мы нарочно затоптали кровь, чтобы ее не мог увидеть кто-нибудь из младших на пробежке. Понимаете, мессер, он бы сказал об этом своему Наставнику, и через полчаса там собралась бы половина Академии.
- Великолепно, - процедил сэр Ирем. Но сердиться было бесполезно, и потом - лаконцы были в чем-то правы. Переполох в Академии не мог закончиться ничем хорошим. - Значит, вы предполагаете, что Рикс с Дарнторном встретились в лаконском парке и устроили свой поединок там?
- Мне кажется, что они сговорились так еще вчера, когда "дан-Энрикс" пошел провожать Дарнторна до ворот. Крикс с самого начала во всем потакал Дарнторну. Думаю, они нарочно отослали нас на Малую турнирную площадку, чтобы сразиться без свидетелей.
- А вы с этим согласны, Лэр? - осведомился Ирем, заметивший, как потемнело лицо Юлиана.
- Нет, - резко сказал лаконец. - Крикс не стал бы нас обманывать. Это все Льюберт! Вчера днем он угрожал, что, если Рикс откажется от поединка, он дождется подходящего момента и пырнет его ножом. Я думаю, он подстерег "дан-Энрикса", когда тот шел на Малую турнирную площадку, напал на него и ранил. Или даже...
Юлиан умолк. Лорд Ирем слишком хорошо знал, что чувствует человек в подобном состоянии. Было очевидно, что от малейшего проявления сочувствия злость Лэра сменится отчаянием, поэтому сэр Ирем подчеркнуто холодно сказал:
- Чем строить свои домыслы, вы лучше повнимательнее осмотрели бы то место в парке. Может, тогда удалось бы лучше разобраться в том, что там произошло. Ну ладно, я вас понял. Жаль, что вы пришли сейчас, а не вчера, когда всю эту глупость еще можно было бы предотвратить... Теперь возвращайтесь в Академию, и никому ни слова - ни о поединке, ни о том, что видели.
- Мы бы хотели еще чем-нибудь помочь, мессер, - сказал Юлиан Лэр. - Вы ведь найдете Льюберта?..
Имя Дарнторна Лэр произнес с такой ненавистью, что, если бы Льюберт мог его услышать, он бы, вероятно, испугался. Это навело мессера Ирема на мысль.
- Пожалуй, вы действительно могли бы мне помочь. Мне нужны добровольцы из числа лаконцев - только тех, кто хорошо знал Льюберта. Приказ арестовать Дарнторна, если он попробует покинуть город, я отдал еще несколько дней назад - правда, по другому делу. У наших дозорных уже есть приметы Льюберта, но будет лучше, если среди стражи станет постоянно находиться кто-то, кто сможет узнать его в лицо. Вы ведь не против взяться за такое дело?..
Судя по просветлевшим лицам Лэра и Рейхана, они были очень даже "за".
- Человек тридцати будет вполне достаточно, - добавил лорд на всякий случай, опасаясь, что его поймут слишком буквально, и охотиться на Дарнторна отправится вся Академия. - Надеюсь, мне не нужно объяснять вам, что никто из мастеров не должен знать об этом деле?..
- Нет, мессер!
- Прекрасно. Трое из вас пусть останутся, я сейчас набросаю несколько записок к десятникам стражи. С объяснением, зачем прислал вас к ним. А четвертый - ну, хотя бы вы, Рейхан - вернется в Академию и приведет еще людей. И поспешите. Времени у нас совсем не много. Вряд ли Дарнторн станет дожидаться темноты.
Когда Льюберт разлепил глаза, уже стемнело. Он не сразу вспомнил, где находится. А вспомнив, понадеялся, что поединок с Риксом и все, что произошло потом, ему просто приснилось. Но увы - вид Пастуха, прислонившегося к стене возле окна и смотревшего на улицу через щель в ставнях, доказывал, что все произошло на самом деле. Рикс стоял неровно, опустив одно плечо и прижимая руку к перевязанному боку.
Льюберт запоздало спохватился.
- Что ты там торчишь? Иди и сядь, дурак.
- А, ты уже проснулся? - спросил Рикс, проигнорировав его слова. - Отлично. Я уже хотел тебя будить... Ужин готов.
Льюберт заставил себя сесть в кровати. Несмотря на то, что он проспал по меньшей мере три часа, он чувствовал себя усталым и разбитым.
Слова насчет ужина не были шуткой - стол в самом деле был накрыт. И еды на нем было по меньшей мере вдвое больше, чем способны были съесть они с "дан-Энриксом".
- Куда нам столько?.. - недовольно спросил Льюс. - Или _этого_ ты тоже собираешься кормить?
Третий присутствующий в комнате человек пошевелился, но принять участия в беседе, разумеется, не смог, поскольку кляп во рту не позволял ему издать ни звука. Энониец отмахнулся.
- Нет, конечно. Все, что не съедим, возьмем с собой. Тебе это еще понадобится.
Льюберт тяжело вздохнул. Его не покидало чувство, что он позволил втянуть себя в какую-то чудовищную авантюру, по сравнению с которой даже заключение в Адельстан казалось не таким уж страшным. Крикс, напротив, будто бы совсем не тяготился этой жуткой ситуацией и двусмысленностью собственного положения. Он на удивление быстро вжился в роль государственного преступника и, как подозревал Дарнторн, даже получал от нее некое извращенное удовольствие. Хотя - а чего еще ждать от человека, так легко нашедшего общий язык с антарскими разбойниками?
Дотащив Рикса до "Вдовы", Льюс сразу же послал за лекарем. Ждать пришлось долго, потому что от услуг живущего неподалеку Рам Ашада энониец отказался наотрез. Пока Льюберт изводился от ожидания, Пастух сидел на низком табурете и прихлебывал самое крепкое хозяйское вино - Льюберту было слышно, как зубы южанина стучат о края кубка. Несмотря на то, что энониец разместился прямо возле очага, его знобило, как больного в лихорадке. Плотная повязка, наскоро наложенная Льюбертом, успела пропитаться кровью, как и нижняя рубашка Рикса. Оставалось утешаться тем, что рана оказалась не особенно опасной. Три-четыре дня в постели, и она уже не будет мешать двигаться. Теперь Льюберту казалось странным, что он посчитал удар смертельным. Видимо, Пастух был прав - убийца из Дарнторна вышел исключительно паршивый.
- Ты меня не слушаешь, - сердито сказал Рикc, увидев, что Дарнторн опять уставился на темное блестящее пятно, все шире расползавшееся по повязке.
Льюберт мрачно усмехнулся.
- Да чего тут слушать, если ты битые полчаса толкуешь об одном и том же. От того, что ты повторишь это в двадцать пятый раз, ничего не изменится.
Рикс на насмешку не отреагировал. Он вообще все утро был убийственно серьезен. Раньше это настроение у Пастуха ужасно раздражало Льюса, но сегодня злиться он не мог.
- Ты только зря теряешь время, - продолжал зудеть южанин - Разве ты не понимаешь, что, пока ты тут торчишь, сэр Ирем подпишет приказ у Императора, пошлет своих людей искать тебя, и ты уже не сможешь выехать из города?
- Если я хоть немного знаю коадъютора, он все равно уже снабдил моими приметами всю городскую стражу, так что выехать отсюда мне никто не даст. И потом. Если даже представить, что я выберусь из города, куда мне, по-твоему, деваться?
- Ты у меня об этом спрашиваешь?.. - вяло возмутился Рикс. - В Бейн-Арилль, к заговорщикам, наверное.
Дарнторн поморщился.
- У меня при себе шесть динэров. Не могу же я сходить домой за лошадью или деньгами. Как ты думаешь, возможно ли пешком, с шестьюдесятью ассами в кармане пересечь Легелион, Лейверк и половину Внутриморья?
До Пастуха, похоже, начинало доходить. Он в несколько глотков допил свое вино и погрузился в мрачное молчание. Судя по всему, мысли южанина были не слишком-то приятны. Лицо Пастуха с каждой секундой становилось все угрюмее.
- Если ты пообещаешь, что сделаешь все, как я скажу, и не станешь задавать лишних вопросов, то я выведу тебя из города, - сказал он, наконец. И перебил Дарнторна, собиравшегося что-то возразить на это заявление - Я знаю, что говорю. Есть один путь из города, который никто не охраняет. Это государственная тайна.
- Что-то вроде. Ты должен пообещать, что будешь точно выполнять все мои указания и не попытаешься узнать, куда я тебя поведу.
- А ты поверишь? - спросил Дарнторн с нескрываемым сарказмом.
- Да, - кратко ответил Рикс. Льюберт удрученно качнул головой.
- Ну ты даешь, Пастух... Может, еще и денег мне одолжишь?
- Денег у меня нет. Но это наименьшая проблема. Ты можешь продать свое фамильное кольцо. Этого хватит, чтобы купить лошадь и еды в дорогу, и еще останется.
- Совсем рехнулся, да?.. - растерянно спросил Дарнторн, шокированный такой святотатственной идеей. Кольцо Дарнторнов, старый королевский перстень, который в их семье носили еще до того, как Аркас Дарнторн присягнул дан-Энриксу, был самой главной ценностью их рода. Когда-то, много лет назад, это кольцо носил его отец. Потом лорд Бейнор. И всего лишь несколько недель назад оно досталось Льюберту. Воперки всем традициям ему пришлось носить его на указательном, а не на безымянном пальце, чтобы не соскальзывало.
Кроме всего прочего, старинное кольцо было последней связью с его прошлым. Льюберт помнил, как оно тускло поблескивало на руке отца, когда он одним движением взлетал в седло или мерил широкими шагами комнаты Торнхэлла. Но Рикс, конечно, не мог знать об этом. Он сказал:
- Нет, Льюберт, это ты рехнулся, если веришь, что кусок металла может быть дороже жизни и свободы.
Льюберт опустил глаза. Пастух был прав - если смотреть на дело непредвзято. Тем не менее... можно было себе представить, как отец отреагирует на то, что Льюберт продал их семейную реликвию.
- Я думаю, твое кольцо следует предложить мэтру Арно Диведу, - продолжал "дан-Энрикс", словно Льюберт уже дал свое согласие. - Полную цену он не даст, но от покупки точно не откажется - слишком уж жаден. И всегда прекрасно знает, на чем можно нагреть руки.
- Что-то я никак не разберусь, с чего ты так хлопочешь о моих делах, - желчно сказал Дарнторн. - Забавно получается - твой сюзерен делает все, чтобы упрятать меня в Адельстан, а ты из кожи лезешь вон, чтобы помочь мне там не оказаться.
Настала очередь Рикса отводить глаза.
- Сэр Ирем думает, что, взяв тебя в заложники, можно заставить твоего отца сложить оружие. А я уверен в том, что это ни к чему не приведет. Зато, если тебя действительно казнят, то твой отец в отместку перебьет пол-города. Если, конечно, к тому времени в Бейн-Арилле еще останется кто-то живой.
Льюберт напрягся.
- Это мой отец, Пастух. Чтобы он ни делал, я не позволю говорить о нем дурно.
- Ну и глупо, - сообщил южанин. - Это то же самое, как если я сказал бы, что сэр Ирем всегда прав - только потому, что он мой сюзерен.
Льюберт намеревался едко возразить, что Риксу, как вассалу каларийца, следовало бы считать именно так, а всякая иная точка зрения обычно называется изменой, но тут разговор пришлось прервать в связи с приходом лекаря - юркого, невзрачного человечка с бегающими глазами. "Где только трактирщик откопал этого слизня?" - с раздражением спросил себя Дарнторн. Впрочем, края раны "слизень" сшил умело и довольно быстро, протерев кривую тонкую иглу какой-то остро пахнущей бесцветной жидкостью. А главное, все это он проделал молча и бесстрастно, даже не пытаясь выяснить, с кем он имеет дело и где энониец получил удар ножом.
Получив обещанную плату и прописав своему пациенту неподвижность и покой, лекарь убрался так же незаметно, как и появился.
- Ну и что мы станем делать дальше? - хмуро спросил Льюберт. И сам рассердился на себя за это "мы", сорвавшееся с языка. Как будто Рикс и впрямь обязан ему помогать...
Но энониец его оговорки даже не заметил.
- Из гостиницы мы сможем выйти только вечером, когда стемнеет. А сейчас, если не возражаешь, я чуть-чуть посплю.
Подтверждая слова делом, Пастух тут же растянулся на кровати. Несколько минут ворочался, пытаясь найти положение, в котором рана причиняла бы ему как можно меньше неудобств, но в конце концов затих и, кажется, действительно заснул. Льюберт смотрел на старого врага со смесью раздражения и зависти. После почти бессонной ночи Дарнторн с удовольствием воспользовался бы возможностью поспать хотя бы несколько часов, но кровать в комнате была всего одна, и, хотя по ширине на ней спокойно уместились бы три человека, делить ее с Риксом все равно казалось неудобным. Потянулись долгие часы вынужденного безделья. Единственным развлечением было разглядывание ближайшей улицы через окно. Льюберт довольно скоро убедился, что Пастух был прав. Пытаться выйти из гостиницы прямо сейчас было, по меньшей мере, неразумно. Сквозь окно Льюс то и дело видел синие плащи орденских рыцарей, и в животе что-то сжималось, как перед прыжком с огромной высоты. Пока он разговаривал с "дан-Энриксом", Льюберт держался нарочито спокойно, да ему и самому казалось, что слова южанина его ничуть не испугали. В глубине души Дарнторн даже испытывал тайную гордость - многие ли смогут сохранить такую же невозмутимость, если им сказать, что их собираются заточить в Адельстан, и, может быть, даже казнить?.. Смакуя эту мысль, Льюс повторял себе, что вчера ночью и потом, во время поединка с Риксом, он вполне готов был умереть, а значит - терять ему нечего. А уж на коадъютора ему тем более плевать с Лаконской колокольни.
Но теперь, когда по улице туда-сюда сновали доминанты и "коричневые куртки", слова Пастуха приобрели пугающую осязаемость, и Дарнторн понял, что боится, и боится сильно - до сосущей пустоты под ложечкой, противной слабости в ногах и чувства тошноты. Ощущение было таким мучительным, что у Дарнторна не осталось сил даже на то, чтобы стыдиться собственного страха. Он спросил себя, испытывал ли что-нибудь подобное Пастух, когда решился вывести его из города. В конце концов, оруженосец коадъютора не мог не понимать, что, если его роль во всей этой истории раскроется, ему придется ненамного лучше, чем Дарнторну.
Примерно к трем часам после полудня энониец, наконец, проснулся. И тотчас же показал, что выполнять полученный от лекаря совет и сохранять покой и неподвижность он отнюдь не собирается. Прежде всего энониец попросил у содержателя гостиницы чернила и бумагу, сел к столу и набросал записку Арно Диведу, в которой от лица Дарнторна приглашал его в "Веселую вдову" "по делу на пять тысяч ассов". Льюберт попытался возразить, что их фамильный перстень стоит по меньшей мере семь, но энониец только отмахнулся.
- Нам сейчас не до торгов, самое главное, чтобы он клюнул... Хм-м... пожалуй, допишу, что дело срочное и деликатное. Пусть думает, что ты заложил семейную реликвию или играл в пинтар и проигрался в пух и прах. За срочную ссуду можно взять проценты вдвое против установленных Торговой гильдией. Если я хоть немного знаю Диведа, то он такого шанса не упустит и притащит деньги сразу. Теперь приложи свое кольцо, - распорядился Рикс, капнув на сгиб записки густо-красным воском. Бумага была желтоватой, а воск - слишком темным, но это все равно напомнило Дарнторну брызги крови на снегу, и его передернуло. Дарнторн нагнулся и оставил на печати четкий оттиск своего кольца. Льюберт не очень понимал, в чем состоит план Рикса и как именно продажа старого кольца поможет ему выбраться из города, но колебаться или спорить было уже поздно. Нужно было либо сразу посылать Пастуха к фэйрам, либо делать, что он требует. В том, чтобы переложить всю ответственность на кого-то другого, было что-то на редкость успокоительное.
Рикс, похоже, знал, что делает. Дивед действительно явился во "Вдову" со всей возможной спешкой. Увидев ростовщика, Дарнторн припомнил, что он пару раз встречал Арно в доме у дяди, и тогда тот произвел на него самое отталкиваеющее впечатление. Но сейчас было не до старых антипатий, и Льюберт сухо пояснил Диведу, зачем он его пригласил. Выслушав предложение купить кольцо Дарнторнов, ювелир едва не подскочил от неожиданности. Потом попросил позволение взглянуть на перстень. Дарнторн стянул с руки кольцо и молча передал его ростовщику. Пока тот вертел перстень в своих жирных пальцах, Льюберт пережил все муки человека, на глазах которого кто-нибудь оскверняет дорогую для него реликвию. Потом Арно достал из кошелька на поясе несколько выпуклых увеличительных линз и переместился вместе со своей добычей поближе к окну.
- Золото высокой пробы, но довольно тусклое. На внешней стороне кольца царапины. Камень, конечно, крупный, но, по-моему, не очень чистый. Разрешите вынуть его из оправы и взглянуть на свет? - спросил Арно, уже вытаскивая из своего кошелька миниатюрные щипцы.
Стерпеть такое надругательство над перстнем древних королей было немыслимо.
- Не разрешаю! - рявкнул Льюберт. Он был готов отнять у Диведа кольцо и вытолкать ростовщика взашей, махнув рукой на сделку. Как ни странно, выручил его Пастух.
- Царапины, оправа... Бросьте заговаривать нам зубы, мэтр. Вы прекрасно знаете, что Льюберт просит половину настоящей стоимости. Так что никаких торгов не будет. Говорите сразу: вы согласны или нет?
Слегка опешив от подобного напора, ювелир кивнул.
- Согласен, разумеется. Могу оставить вам задаток, а сам вернусь в мастерскую за деньгами.
Пастух даже бровью не повел.
- Исключено. Либо платите полную стоимость сейчас же, либо сделка отменяется.
Арно взглянул на энонийца с изумлением.
- Вы же не думаете, что я ношу при себе такую сумму золотом?..
Рикс отвернулся от Арно, так, что его лицо мог видеть только Льюберт, и выразительно закатил глаза. По видимому, это должно было означать, что Дивед врет, как сивый мерин. Дарнторн понял, что настала его очередь.
- Ну что ж, раз вы не взяли с собой денег, я найду другого покупателя, - высокомерно сказал он, копируя презрительные интонации Бейнора Дарнторна.
Энониец оказался кругом прав. Как только речь зашла об отмене сделки, ростовщик мгновенно пошел на попятную.
- Возможно, я смогу набрать нужную сумму... Но к чему такая спешка?
- А вот это, мэтр, вас уже определенно не касается, - надменно сказал Льюберт. И тут же почувствовал, что допустил ошибку. Эта отповедь должна была лишь утвердить Диведа в мысли, что тут что-нибудь нечисто. Хотя, конечно, никакой другой ответ тоже не спас бы положение. Когда кто-нибудь продает фамильный перстень, то яснее ясного, что этот человек либо находится на грани разорения, либо решил удариться в бега.
Ювелир, конечно, тут же замахал руками, многословно заверяя покупателя, что он не хотел лезть в чужие тайны, и что он всю свою жизнь следовал правилу "меньше знаешь - крепче спишь". Слушая ростовщика, Льюс окончательно уверился, что Дивед продаст их со всеми потрохами, едва выйдет из гостиницы. Было совершенно непонятно, на что в данном случае надеялся "дан-Энрикс". Глядя на ростовщика, Льюс мрачно думал, что даже Пастух, при всей своей наивности, не мог всерьез рассчитывать, что человеку с такой рожей можно доверять.
Дивед тем временем выкладывал на стол монеты из своего поясного кошелька и составлял из них ровные столбики по десять.
- Одиннадцать полумесяцев, шесть ауреусов и еще шесть... семь ассов, - сказал Арно Дивед. - Всего, стало быть, пять тысяч. Можете пересчитать.
- Прекрасно, - кивнул Рикс, даже не посмотрев на деньги. - А теперь поговорим начистоту. Как только вы отсюда выйдете, вы сразу же помчитесь к лорду Аденору - доносить ему о том, что здесь произошло. Только не делайте такое изумленное лицо! О том, что вы клиент Ральгерда Аденора, знает каждая собака в городе. А мне совсем не улыбается, чтобы вы принесли мессеру Аденору перстень Дарнторнов и рассказали, как он вам достался. Поэтому мы вынуждены будем задержать вас здесь до нашего ухода. Не волнуйтесь, мэтр, это временная мера. Но предупреждаю - если попытаетесь кричать, мы вынуждены будем обойтись с вами без всяких церемоний.
- Это что, угроза?.. - напыжился ювелир.
- Именно так. Я рад, что мы друг друга поняли, - ответил Рикс с насмешливой любезностью. Льюберту снова показалось, что он слышит лорда Ирема. - А теперь сядьте в это кресло и молчите. Я сейчас найду какую-нибудь подходящую веревку. Льюберт, нож все еще у тебя? Если заметишь, что он собирается кричать...
- Можешь не беспокоиться, - кивнул Дарнторн, придвинувшись поближе к ювелиру. К его удовольствию, Арно заметно побледнел.
- Это разбой. Вы не посмеете! - тихонько взвизгнул он.
- Я - может быть. А вот Дарнторну уже нечего терять, - сказал Рикс, сдирая балдахин с кровати и разматывая шнур, державший занавеску. - Садитесь, мэтр, ну же!...
Арно Дивед сел - и через несколько секунд оказался крепко привязанным к своему креслу. Ростовщик громко пыхтел от злости, его шея и лицо побагровели до свекольного оттенка. Льюберту подумалось, что эдак он, пожалуй, задохнется - чтобы перестраховаться, энониец запихал в рот Диведу чуть ли не половину занавески - но никакой жалости к ростовщику Дарнторн не испытал.
- Не расстраивайтесь, мэтр, - вполне мирно сказал пленнику "дан-Энрикс". - Мы не собираемся вас грабить. Перстень Льюберта останется у вас, а он стоит по меньшей мере на две тысячи дороже, чем вы заплатили. Прибавьте к этому награду от мессера Аденора. Не самая низкая цена за небольшое неудобство.
Дивед бешено вращал глазами. Судя по его лицу, слова южанина его отнюдь не убедили. Льюса, впрочем, тоже. С его точки зрения, разумнее всего было прикончить Диведа, оставив себе и кольцо, и деньги. Если вспомнить, кем был этот ювелир, такой поступок даже можно было бы считать хорошим делом.
К сожалению, не приходилось сомневаться, что южанин будет против.
- Помоги мне развернуть кресло к окну, - сказал "дан-Энрикс", обрывая его размышления. - Так, чтобы от двери было не видно, кто на нем сидит.
Признав правоту южанина, Льюберт взялся за кресло. Двигать его пришлось в одиночку, потому что энониец после первых же усилий побелел, как полотно, и прислонился к стенке.
Когда с Диведом было покончено, южанин заявил, что ему нужно написать несколько писем, а Льюберт воспользовался освободившейся кроватью и почти мгновенно провалился в сон. Во сне он видел Адельстан и Арно Диведа, обряженного в темно-синий доминантский плащ.
Проснувшись и увидев Пастуха и стол, накрытый к ужину, Льюс неожиданно подумал, что, если ему все-таки повезет, и он сумеет выбраться из города, он больше никогда не увидит ни Адель, ни Академию, ни дом, в котором жил последние семь лет. Невелика потеря, разумеется, и все же ему на секунду стало грустно.
- Пока ты там ворон считаешь, все остынет, - сказал Рикс, уже успевший сесть за стол.