- Принес. Все, как и обещал. Кошачья мята, змеевик, белобородка... - стал перечислять мужчина, доставая из котомки небольшие полотняные мешочки с травами. Эти привычные действия, казалось, успокаивали Келдеша. Движения мужчины стали не такими суетливыми, как в самую первую минуту, и торговец несколько расслабился. Астер попробовал припомнить, всегда ли тот так нервничал в начале встречи, но, так толком ничего и не решив, спросил:
- А где люцер?..
- Прости, никак. Люцер в Сокате сейчас не достать ни за какие деньги. Все запасы забирают в лазареты. За попытку укрывательства люцера люди Альто Кейра вешают на месте.
- Мне моих раненых белобородкой, что ли, угощать? - скривился Астер. - Не одним имперцам нужны болеутоляющие. К следующему новолунию попробуй все-таки добыть хотя бы пару унций твисса.
- Попытаюсь, - согласился Келдеш. - Но пообещать, сам понимаешь, не могу... Вот, здесь еще соль. Ты не просил, но я прикинул, что у вас она должна была закончиться.
Астер не смог скрыть своего удовольствия.
- Уже с неделю как. Если бы не твоя предусмотрительность, пришлось бы нам весь месяц жрать золу. Я твой должник.
- Брось, Астер, - отозвался Келдеш как-то принужденно, словно ему приходилось делать над собой усилие, чтобы произносить эти слова. - Я помню, чем я вам обязан. Выпьешь?.. - предложил он собеседнику, отцепив от пояса вместительную фляжку. - Настоящий южный эшарет. Из крупной партии, которую у меня выкупил лорд Кейр.
- Не откажусь. Но только сперва выпей сам, - распорядился Астер, которому очень не нравилась эта новая манера Келдеша смотреть не на него, а вниз и вбок, как будто он все время разговаривал не с Астером, а с голенищами его сапог. Торговец вздрогнул.
- Да ты что... Ты думаешь, что я..?
- Ничего я не думаю. Обыкновенная предосторожность. Пей!
Антарец пристально смотрел, как Келдеш достает из фляжки пробку и, откинув назад голову, делает несколько глотков. Он приготовился к тому, что калариец только притворится, что он пьет свое вино, и был готов одним ударом выбить флягу у него из рук. А потом расспросить, с чего старому должнику, по доброй воле приносившему повстанцам вещи и лекарства, вздумалось его травить.
Но Келдеш и не думал притворяться: он и в самом деле пил. Глядя на то, как прыгает кадык на его шее, Астер упрекнул себя в чрезмерной подозрительности. Мало ли, от чего Келдеш мог вести себя так странно? Может быть, за его лавкой начали следить, и теперь Келдеш опасается, что о его связях с лесными братьями станет известно людям Альто Кейра, оттого и выглядит таким прибитым.
Астер взял у него флягу и отпил немного эшарета. Тот приятно пенился на языке, но обладал каким-то странным привкусом. А еще он был очень крепким, потому что у антарца сразу зашумело в голове, и на лицо как будто положили мокрую, холодную подушку. Астеру захотелось уточнить у Келдеша, что же тот подмешал в свое вино, но губы и язык мгновенно онемели, не давая связать даже пары слов.
"Все-таки я был прав, - успел подумать Астер. - Не надо было это пить".
Антарец пошатнулся и упал - сначала на колени, а потом и вовсе на бок.
В ту же самую секунду на поляну высыпало несколько человек - как ему сначала показалась, целая толпа. Один из них подскочил к Астеру и ловко набросил на него большую сеть - вроде тех, которые используют при ловле очень крупных рыб. Изловчившись, Астер пнул его ногой в живот, и человек, коротко хэкнув, отлетел на несколько шагов. Но сеть все таки делала свое дело, и с каждым движением Астер все сильнее и сильнее запутывался в обманчиво безобидных шелковых шнурах. Возможно, если бы не действие неведомой отравы, Астер бы сумел выпутаться, но сейчас все его движения были беспорядочными и излишне резкими, и кое-где леска впивалась в тело уже так, что из порезов выступила кровь.
"Ни дать ни взять, жирная муха в паутине" - промелькнуло у антарца в голове.
- Что это за Хеггова стряпня?.. - просипел он. - Что вы мне дали?
- Смесь двух зелий, - отозвался один из мужчин, стоявших на поляне. На бившегося на земле Астера он поглядывал со смесью торжества и подозрительности, будто бы прикидывал - можно ли уже без опаски подходить к своему пленнику. - Первое - против Зеленоглазых и тому подобной нечисти, такое можно купить у любого знахаря. На Юге таким угощают каждого случайного попутчика, чтобы лесные фэйры не сумели отвести тебе глаза и заманить в свои подземные пещеры. Его еще называют зельем Правды, потому что оно заставляет каждого принять его истинный облик. Для людей безвредно, а вот против нечисти вроде тебя - прекрасное оружие. Ну а второе зелье - "Слепой Ворлок", оно запечатывает проявления любой природной магии, не позволяя Дару проявиться. Мы решили, что оно замедлит твое превращение и избавит нас от лишних хлопот.
Калариец обернулся к ригу и небрежно похвалил мужчину, с ужасом смотревшего на Астера.
- Ловко вы это придумали, - с усилием произнес Астер. - Какой-то маг сказал вам, что в момент преображения мы почти беспомощны?.. Я в жизни не поверю, что кто-то из вас, безмозглых олухов, умеет читать и узнал об этом из какой-то книги.
Судя по тому, как на секунду исказилось лицо узкоплечего, выпад антарца достиг цели. Астер втайне порадовался этому, хотя, по правде говоря, особых поводов для радости у него не было.
- Мне кажется, я уже знаю, чего вы хотите, - устало сказал он, щупая кончиком языка прокушенную при падении щеку.
- Ну конечно, знаешь. Твое сердце, - отозвался предводитель, подходя к нему вплотную и вытаскивая длинный и широкий нож.
- И, конечно, руку?.. - ухмыльнулся Астер, сплевывая на траву кровавую слюну.
- Скорее, голову. Наместник обещал за твою голову тринадцать марок серебром. Неплохо, правда? Больше ста имперских ассов...
Астер выгнулся всем телом, будто бы пытаясь собственным усилием ускорить превращение, но, разумеется, из этого ничего не вышло. Убедившись в бесполезности любой борьбы, Астер закрыл глаза и расслабился настолько, насколько это позволяла выворачивающая его наизнанку магия.
- До чего же ты жалок, человек... - выдохнул он. - Искренне веришь в то, что через пару минут у тебя в руках будет все золото мира, но все равно размышляешь о какой-то сотне ассов. Впрочем, ты не так уж и не прав. Награда каларийского наместника - это единственное, что ты сможешь выгадать на этом деле. Может быть, она даже окупит часть твоих расходов на дорогу и покупку той отравы, которой вы меня попотчевали.
- Что он говорит, Дармил? - обеспокоенно спросил один из наемников.
- Не слушайте его, - заторопился узкоплечий. - Он надеется смутить нас и заставить усомниться в том, что старые сказания правдивы. В книге было сказано, что эти твари исключительно хитры, и, оказавшись в безвыходной ситуации, начинают подличать и торговаться, предлагая золото в обмен на собственную жизнь. Но чего стоит горстка золота, когда речь идет о Красном Льве?..
- Ну нет. Я лично предпочел бы золото, - буркнул их командир.
Астер хрипло рассмеялся.
- И ты был бы совершенно прав!.. Но я тебя разочарую. Золота у меня нет, и предлагать вам выкуп я не собираюсь. А убив меня, вы очень быстро убедитесь, что Красную тинктуру можно готовить хоть из сердца мертвого Нэери, хоть из собачьего дерьма - толку будет столько же. Да и алхимики из вас, как из козла наместник. А теперь кончайте с этим, и быстрее. Если к восхитительному ощущению, которое дает одновременное воздействие двух ваших зелий, прибавить то наслаждение, которое мне доставляют ваши разговоры, то, пожалуй, это будет слишком много удовольствий сразу.
Предводитель каларийцев рассмеялся странным, булькающим смехом, и Астер еще успел спросить себя, что уж такого остроумного тот обнаружил в его шутке, когда изо рта наемника внезапно хлынула на подбородок ярко-алая струя. С каким-то отстраненным интересом Астер наблюдал за тем, как его несостоявшийся убийца медленно, как будто нехотя, заваливается вперед. Только в последнее мгновение Астер сообразил, что калариец стоял слишком близко и поэтому убитый рухнет прямо на него. Он яростно рванулся и почувствовал, что его самоощущение мало-помалу изменяется. Должно быть, во взаимоустраняющем воздействии двух зелий, наконец, возобладало то, которое должно было остановить начавшуюся трансформацию.
Оставшиеся три наемника, как по команде, обернулись к человеку, который так вероломно зарубил их предводителя мечом. Между их плеч и спин антарец различил узкий и невысокий силуэт темноволосого мальчишки, и запоздало догадался - Рик! Похоже, тот выслеживал его еще от лагеря.
Только зачем?..
Но размышлять об этом было некогда. Не приходилось сомневаться, что отбиться от взбешенной троицы имперцу не удастся.
Астер из последних сил пытался выпутаться из наброшенной на него сети и сбросить с себя тяжелое, как камень, тело мертвого наемника. Никогда в жизни время еще не казалось Астеру насколько издевательски-неторопливым, как в эти несколько минут.
Когда ему все же удалось подняться на ноги, антарец был уверен, что мальчишке уже вряд ли можно чем-нибудь помочь. Но, к его удивлению, южанин был все еще жив и даже, судя по всему, не ранен. Пользуясь тем, что у него было достаточно пространства для маневра, Рик старался держаться так, чтобы один из каларийцев постоянно заслонял его от двух других, и, без особого азарта отбиваясь от своих противников, все время отступал, все дальше уводя их за собой. Троица явно разгадала суть его маневра, но южанина спасало то, что он был не в пример проворнее всех трех и не носил стеснявшую движения кольчугу. Астер вдруг подумал, что, если бы энониец вздумал бросить меч и побежать, его наверняка бы не догнали. Но Рик этого не сделал. Предпочел серьезно рисковать, чтобы отвлечь наемников от Астера.
Ну что же, теперь все получат то, чего достойны. И трое охотников за золотом, и Рик... и Келдеш, который так незатейливо и просто продал его этой каларийской швали.
Когда Рик увидел Астера, он чуть не пропустил направленный ему в плечо удар. Должно быть, вид у предводителя Лесного братства в самом деле был довольно впечатляющим. Настоящего преображения не получилось, но Астер чувствовал, что кое-что успело измениться. Например, он видел мир вокруг себя не так, как видел его в человеческом обличье, а глазами своей второй сущности. Антарец попытался мысленно представить, как должны смотреться глаза сокола на человеческом лице, и передернулся. Следовало признать, что потрясение имперца было вполне извинительным.
Другой человек окликнул бы своего первого противника, прежде чем нанести ему удар. Но Астер не считал, что люди, собиравшиеся заколоть его, пока он был беспомощен, заслуживали таких реверансов. Он перехватил руку щуплого имперца, рассуждавшего о Красном Льве, и мгновение спустя перерубил ему горло его собственным мечом. А потом заслонился телом умирающего от второго каларийца, и, перехватив у него меч, рубанул каларийца снизу в верх, от паха к ребрам. Третий наемник обернулся к Астеру, подставив южанину незащищенный бок, но тот - то ли от потрясения, то ли из-за бессмысленного чистоплюйства - этим не воспользовался, так что третьего противника Астер прикончил, как и первых трех, без посторонней помощи. И тоже меньше, чем за два удара сердца.
Рик смотрел на Астера чуть ли не с ужасом, а когда тот, заметив на рубашке энонийца кровь, шагнул вперед, чтобы удостовериться, что тот не ранен, то имперец неосознанно попятился. От этого, пожалуй, даже становилось чуточку обидно. Вот от этих трех подонков, собиравшихся его прикончить, парень так шарахаться не стал бы.
- В чем дело? - хмуро спросил Астер. - Ты что, никогда не видел, как кого-то убивают?..
Энониец успел овладеть собой и впервые с начала этой сцены посмотрел ему в лицо.
- Так - еще не видел, - признал Рик.
- Если уж приходится что-нибудь делать, я предпочитаю делать это хорошо, - пожал плечами Астер. - Кажется, я сейчас должен выглядеть... ну, скажем, не вполне обычно. Почему же ты не спрашиваешь, кто я?
- Я знаю, кто ты.
- Вот как. Догадался? Или кто-то подсказал?
- Я видел раны часового, который стоял в дозоре в Летних водах. Было ясно, что его убил не человек. Еще я нашел там перо... и вспомнил одну сказку, которую слышал в детстве.
- Сказку? - хмыкнул Астер.
- Да, - серьезно сказал парень. - Сказку о Короле-Оборотне. А тут мне как раз сказали, что ты пошел встретиться с одним доверенным лицом, и никого не взял с собой... а я вдруг вспомнил, что в истории, которую рассказывали мне, все тоже кончилось предательством.
Антарец рассмеялся.
- Получается, ты испугался, что со мной все будет, как в той старой сказке, но совсем не испугался, что я жуткая лесная нечисть, от которой отвернулись Всеблагие?..
- Но ведь это же не так, - возразил "дан-Энрикс" удивленно. - Моя мать часто рассказывала эту сказку, когда я был маленьким. А сама она слышала ее от своей матери... и там нигде не говорилось, что Нэери были нечистью.
- Хм. И правда - раньше все эти истории звучали как-то по-другому, - вспомнил Астер. - Но последние несколько лет о нас рассказывают так, будто Нэери - это что-то вроде волколака. Волколакам-то, положим, наплевать, поскольку их не существует, а вот нам от этого - одни сплошные неприятности.
- А эти люди - они из-за этого хотели тебя убить? - спросил южанин.
Астер скривил рот.
- Конечно, нет, за кого ты их принимаешь? За странствующих рыцарей?.. Существует очень живучая байка о том, что, если кто-нибудь убьет Нэери в минуту его преображения и возьмет себе его сердце - сердце Сокола - то он сможет обращаться в птицу, когда пожелает, даже не испытывая таких затруднений, которые испытываем мы. Впрочем, версий много. Кто-то говорит, что такой человек станет бессмертным и непобедимым, а другие утверждают, что ему во всем будет сопутствовать удача... Но самая пакостная выдумка гласит, что сердце Сокола - это и есть недостающий элемент приготовления Tincturae Magna, состава, превращающего свинец в золото. Полоумные алхимики и толпы жадных проходимцев истребляют нас на протяжении десятков лет, как будто мало было честолюбцев, пожелавших стать непобедимыми.
- Значит, все, что говорят про сердце Сокола - неправда?
- Честно говоря, не знаю. В старину Нэери было больше, и иногда людям удавалось их убить, но я пока не слышал, чтобы кто-то из них потом купался в золоте или завоевал весь мир. Теперь скажи: что ты хотел бы получить от меня в благодарность за свою услугу?
- Ничего, - немного растерялся Крикс.
- Не годится, - с ходу отмел Астер. - Ты когда-нибудь задумывался, почему в глубокой древности спасенная жизнь принадлежала тому, кто ее спас?.. Тайная магия гласит, что в этом случае между двумя людьми, независимо от их собственной воли, возникает связь, даже если ты ненароком спас своего злейшего врага. Подобные долги надо платить.
- Тайная магия - всего лишь аллегория.
- Ты очень ошибаешься. Точнее, ты напрасно веришь в чушь, написанную Эйтом из Гоэдды. Тайная магия - одна из сил, которые незримо управляют нашим миром, и при этом - самая могущественная из них. Так что ты должен решить, чего ты хочешь.
- Тогда, может... тхаро рейн? - предложил Крикс, помимо воли посмотрев на мертвых или умирающих наемников.
Астер взглянул на него с непонятным энонийцу выражением.
- А ты умнее, чем все эти каларийцы... хотя хочешь, в сущности, того же самого, - сказал он, наконец. - Упоминавшееся в древних книгах Сердце Сокола, дарующее своему хозяину непобедимость - это не кусок окровавленного мяса, за которым столько лет охотятся разные идиоты, а искусство тхаро рейн, идущее, как говорят наши легенды, от начала мира. Что ж, ты произнес свое желание, а я пообещал его исполнить. Но ты должен зхнать, что тхаро рейн не научить за пару месяцев, а времени у нас будет немного. Либо кто-нибудь из нас двоих погибнет, либо жизнь разбросает нас в разные стороны, после чего мы больше никогда не встретимся, либо случится что-нибудь еще - но, в любом случае, ты навсегда останешься обыкновенным недоучкой. Я учился вдвое больше лет, чем ты успел прожить, но все мое искусство - только бледное подобие того, что раньше умел мой наставник.
На лице "дан-Энрикса", скорее всего, слишком явно проявился скепсис, потому что командир повстанцев выразительно пожал плечами.
- Рано или поздно ты это поймешь. Муки художника и скульптора, стремящегося к совершенству цвета или формы, отчаяние менестреля, осознавшего, что, сколько бы он ни пытался, ему никогда не передать собственных чувств в стихах - это примерно то же самое, что ощущает тот, кто силится постичь искусство тхаро-рейн. Всякое настоящее искусство по самой природе требует от исполнителя стремиться к совершенству. Прикоснувшись к этому однажды, ты всегда будешь осознавать, чего лишен.
- Мне кажется, что меня это не пугает, - возразил "дан-Энрикс".
Астер усмехнулся.
- В твоем возрасте вообще мало что пугает. Не сердись; я говорю это не для того, чтобы тебя задеть... Когда-то, много лет назад, я был точно таким же. Боюсь, ты сейчас вообще не понимаешь половину из того, о чем я говорю, как я не понимал своих наставников. Я верил, что способен разобраться во всем если и не лучше, чем они, то уж, по крайней мере, и не хуже. В этом - слабость юности... и ее сила. Еще одна вещь, которую ты должен знать, прежде чем я начну тебя учить, это что тхаро рэйн - часть Тайной магии. У всех действительно значительных вещей есть свое истинное имя. То, что мы сегодня называем "тхаро рэйн", раньше произносили по-другому: Dhar o Reyn, что значит - "Смерть и солнце".
- Почему именно так?
- Я расскажу... чуть позже. А теперь, если тебя все это "не пугает", мы вернемся к Оленьему броду. По дороге у нас будет полчаса для первого урока.
- Прямо на ходу?
- Да, прямо на ходу. Начнем с умения правильно двигаться. В нашем искусстве это называется "Нэери ндаро эши". "Сокол ловит ветер".
(...)
Крикс трясся и стучал от холода зубами, прижимаясь боком к спине Мэлтина, который безмятежно спал. Счастливец! Сколько бы оруженосец коадъютора не силился подтянуть колени поближе к груди и хоть немного отогреться, удавалось плохо, да еще и ноги затекли от неудобной позы и начали ныть. При всем при том ему отчаянно хотелось спать, и Крикс то погружался в полудрему, то опять выныривал в реальность. Более паршивой ночи он не мог припомнить, сколько ни старался. Оставалось утешаться тем, что через несколько часов их всех поднимут, и его мучения закончатся сами собой. Крикс уже готов был примириться с тем, что не уснет до самого утра, но накопившееся за последнюю неделю утомление в конце концов взяло свое, и мысли Рикса начали мешаться.
Тело понемногу обволакивало сонное тепло, и он почувствовал, что наконец-то засыпает.
Человек, который подошел и стал устраиваться рядом с ним, южанину почти не помешал. Они всегда спали вповалку, и чьи-то приходы и уходы давно перестали волновать "дан-Энрикса". Только когда человек, ворочавшийся в поисках тепла, придвинулся поближе, и лицо южанина защекотали длинные, темные волосы, он осознал, что это Ласка. Энониец разлепил глаза и увидел прямо перед собой ее исхудавшее, скуластое лицо с закрытыми глазами и тенями, падающими на щеки от ресниц. Это лицо было так близко, что дыхание разведчицы касалось его губ. Сон отлетел от Крикса, как по волшебству. Он резко сел на старой попоне, служившей им с Мэлтином постелью.
Ласка шевельнулась и взглянула на него.
- Ты что? Я тебя разбудила?.. - спросила она тихо.
- Нет, - соврал "дан-Энрикс", лихорадочно придумывая, как бы выкрутиться из неловкой ситуации. - Проклятый холод, я промерз насквозь. Пойду, погреюсь у костра.
Решив, что ловко выкрутился, он рывком поднялся на ноги.
Он прошел несколько шагов, когда ее рука внезапно придержала его за плечо. Крикс даже не заметил, когда девушка успела встать, но удивляться этому не приходилось - Ласка славилась своим умением двигаться тихо и не привлекать к себе внимания, когда ей этого хотелось.
- Ничего тебе не холодно, - сказала она удивительно спокойно. - Ты уже почти заснул, когда я подошла. Прости, что помешала.
- Ерунда, - пробормотал "дан-Энрикс", с удивлением отметив, что он догнал Ласку в росте и теперь их глаза находились друг напротив друга. Догорающий костер остался позади, и расширенные в темноте зрачки разведчицы казались черными, как два бездонных омута.
- Какой же ты еще ребенок, Рик, - сказала Ласка неожиданно. Почему-то без своей обычной, вызывающе насмешливой улыбки. - Ты думаешь, что стал мужчиной, потому что научился убивать других мужчин... а между тем убийство никого не делает взрослее. И лучшее тому свидельство - ты сам. Ты вскакиваешь, как ошпаренный, только из-за того, что оказался рядом с женщиной. Это никуда не годится. Если хочешь, я могу помочь.
Теперь уже обе ее ладони оказались на его плечах. Пальцы были тонкими, но сильными, с короткими ногтями и мозолями от тетивы и топора. От рук Ласки шло живое, ровное тепло. Южанин усомнился бы, что понял ее правильно, но девушка по-прежнему смотрела прямо на него, и ее взгляд не оставлял лаконцу ни малейших шансов ошибиться.
- Зачем? - спросил Крикс прямо. - Я ведь видел, как ты уходила с Астером. Я думал, что вы с ним... что ты... - Ласка, улыбнувшись, провела кончиком указательного пальца по его щеке, и энониец поперхнулся, не окончив фразы.
- Что я что? - поторопила девушка.
- Я думал, что ты его любишь.
- Я люблю того, кого люблю, - ответила разведчица туманно. И, заметив по глазам своего собеседника, что он не понял, девушка вздохнула. - Разумеется, я очень люблю Астера. Он превосходный командир, самый надежный друг, какого только можно пожелать, а для меня - еще и нечто большее. Но это не должно тебя тревожить. То, о чем мы говорим... это совсем не то же самое, что втихаря ходить к чужой жене или пытаться у кого-нибудь отбить девчонку. Рано или поздно ты поймешь. А сейчас просто поверь мне: война меняет все. Здесь даже самым сильным людям нужна толика любви, которая бы заслоняла их от смерти.
- Ты пытаешься сказать, что хочешь мне помочь?.. - уточнил Рикс.
Эта мысль развеселила Ласку.
- Может быть, тебе, а может быть, себе... какая, по большому счету, разница? Ты мне нравишься, а, судя по тому, что обещает твоя внешность, нравиться ты будешь очень многим. Перестань задумываться над подобными вещами - это еще никого не доводило до добра. Просто делай то, что хочешь.
То, чего бы он хотел... внутри у Рикса что-то сжалось от внезапной, беспричинной боли.
Лейда. В эти дни он почти перестал думать о ней, задавленный усталостью, ежеминутным напряжением и голодом. Но Ласка знала про нее - единственная из всего Лесного братства. Энониец смутно помнил, как рассказывал о Лейде, когда они в приступе нетрезвой откровенности болтали, сидя на одном плаще. Они тогда громко смеялись, отнимая друг у друга флягу, и раскрасневшееся от вина и жара лицо Ласки больше не казалось ни насмешливым, ни злым.
Подруга Астера все так же пристально смотрела на него. Крикс вспомнил, что у Лейды дымчатые, серо-синие глаза, всегда словно подернутые мечательной дымкой. Совершенно не такие, как у Ласки.
Может быть, разведчица действительно любила каждого, кого когда-нибудь так же естественно и просто обнимала в темноте. А может быть, она любила только Астера, а остальных просто одаривала собственной любовью, как другие девушки иногда одаривают поцелуем - из простой симпатии, из мимолетной благодарности, даже из жалости.
Конечно, в этом не было бы ничего особенного - после всего, что ей пришлось пережить, после Бешеного принца, после жениха, который бросил ее на потеху "Горностаям"...
Но сохранила ли она еще способность любить так, как он любил Лейду Гефэйр? Вероятно, нет, иначе после всех его признаний Ласка никогда не стала бы стоять напротив, чуть заметно поглаживая пальцами его окаменевшие от напряжения плечи.
- Ласка... ты не понимаешь. Все это совсем не так, - вырвалось у него.
- Уверен? - в голосе разведчицы прорезалась какая-то особая, печально-снисходительная нежность, уколовшая его больнее, чем любые едкие нападки. - Может, это ты не понимаешь?
Может быть. Он уже ничего не знал наверняка, он, как в силках, запутался во всех этих бессчетных "может быть", и понимал только одно - если сейчас он скажет "да", то совершит еще одно предательство.
- Я пойду, - сказал "дан-Энрикс", опустив глаза.
Теплые руки, лежавшие на его плечах, соскользнули - и на какую-то долю секунды он вдруг пожалел, что отказался.
- Хорошо. Иди, - сказала Ласка.
Если бы он мог, Крикс бы сбежал в темнеющий вокруг стоянки лес, не оборачиваясь и налетая в темноте на искривленные деревья. Но Ласка смотрела ему вслед, поэтому пришлось идти, выпрямив спину и не оборачиваясь.
Спать ему больше не хотелось, и, увидев Астера, который сидел на коленях, поджав ноги под себя, Крикс направился к нему. Место, которое выбрал Нэери, было не особенно удобным - выступающие из земли корни деревьев и сосновые иголки, прилипавшие к штанам, делали и без того неудобную позу Астера попросту пыточной. Но, не желая отставать от своего наставника, Крикс тоже опустился на колени. Веки Астера были прикрыты, и, однако, он мгновенно опознал южанина.
- Мирная полночь, Рик.
- Мирная полночь, - отозвался энониец.
- Не спится?..
- Я замерз и решил, что согреюсь, если встану и пройдусь.
Крикс сам не понимал, почему держится за эту отговорку. Губы Астера на краткую секунду тронула улыбка, и Крикс понял, что он знает, что произошло. Возможно, Ласка уже говорила с ним об этом. Всего пару дней назад такая мысль бы показалась Риксу невозможной и чуть ли не святотатственной, но за последние часы в мире осталось не так много незыблемых истин.
- Астер! А как на самом деле зовут Ласку? - спросил Крикс. И тот без тени удивления ответил:
- Эйрин.
- А... тебя?
На этот раз Астер открыл глаза.
- Что за вопрос?..
- Да так. Я просто вспомнил, как ты говорил про истинные имена. Мне тогда показалось...
Астер чуть помедлил и кивнул.
- Что ж, ты был прав. Последние Нэери до сих пор предпочитают называть своих детей на старом языке, хотя даже они уже не говорят на нем. В моей семье мне дали имя Асгейр Аэстерн, но для грабителя и мародера это, согласись, излишне вычурно.
- Асгейр Аэстерн? "Смотрящий в звезды"?.. - перевел "дан-Энрикс". И запоздало прикусил себе язык, сообразив, как неуместно было вылезать с подобным комментарием.
Взгляд Астера стал острым и пронзительным.
- Ты знаешь Древнее наречие?...
- На самом деле, нет, - смутился Крикс. - Только самую малость. Моих знаний хватит разве что на то, чтобы перевести два слова.
- Даже два слова - уже многовато для обыкновенного оруженосца. А если учесть, что ты помимо этого легко читаешь карту и вворачиваешь в разговор такие выражения как "бесперспективный"... или, того хуже, принимаешься цитировать стихи Алэйна Отта... я все чаще думаю, что ты совсем не тот, кем хочешь показаться. Слугам рыцарей подобные слова знать в принципе не полагается.
Под пристальным взглядом Аэстерна энониец растерялся.
- На Юге все иначе, Астер. Здесь даже наместник Альто Кейр едва может подписаться своим именем, а в столице даже дети горожан - по крайней мере, сыновья старшин цехов и синдиков - учатся чтению и счету. А еще на главной площади Адели есть Книгохранилище, куда может прийти любой желающий. Даже простолюдин.
- Вдобавок там, похоже, можно научиться разбираться в картах и приобрести кое-какие представления о тактике, - заметил Астер, улыбаясь. Крикс почувствовал, что собеседник не верит ни одному его слову.
- Нет, - ответил он, решив придерживаться фактов - и пусть Астер думает об этом все, что пожелает. - Обращаться с картой меня научил мой господин.
- Вот как... - откликнулся антарец неопределенно - Я, кстати, давно хотел спросить: а кто он, этот рыцарь, у которого ты был оруженосцем?
- Мессер Ирем. Коадъютор императора.
- Высокий светловолосый калариец, который ведет себя и одевается, как коренной южанин? Предводитель императорского войска?.. - заинтересовался Астер. Крикс кивнул, подумав, что рядом со своими соотечественниками мессер Ирем в самом деле выглядел южанином. - Хм-м... Крайне любопытно. В мое время рыцари брали оруженосцев, чтобы они чистили им сапоги, а не затем, чтобы учить их пользоваться картой. Но допустим. И что, этот твой Ирем позаботился о том, чтобы ты получил возможность изучать такие бесполезные предметы, как стихи Аэдда Энбериийского или Древнее наречие?..
- Он взял меня на службу из Лаконской Академии. И настоял на том, чтобы я продолжал посещать занятия в Лаконе, пока мы находимся в столице, - признал Крикс. Раньше ему всегда казалось, что сэр Ирем просто нашел самый простой способ избавляться от его присутствия на несколько часов в день. Но после слов Асгейра Аэстерна это в самом деле начало казаться ему странным. За последние недели у "дан-Энрикса" было не слишком много времени, чтобы думать прошлом, но сейчас его внезапно охватила ностальгия. Он спросил себя, что думает сэр Ирем о его исчезновении? Наверняка считает, что оруженосец был в числе погибших, или думает, что тот находится в плену.
Крикс подавил тяжелый вздох. Было довольно странно сознавать, что он по доброй воле отказался от возможности вернуться к сюзерену, поучаствовать во взятии Сокаты и - если, конечно, ему повезло бы уцелеть - когда-нибудь, когда закончится война, уплыть на корабле назад в Адель. Он был бы счастлив еще раз увидеть Юлиана, Маркия и Дарла, побеседовать с мастером Хлордом и опять пройтись по парку Академии. Даже об изнуряюще тяжелых ночных бдениях над книгами Крикс сейчас думал с оттенком ностальгии.
- Большинство из тех, кто поступает в Орден кандидатом, уже завершили обучение в Лаконе, - пояснил он как бы в оправдание излишней требовательности сэра Ирема. - Обычно они знают несколько имперских языков, законы, землеустроение и Старый кодекс. Монсеньор... То есть сэр Ирем часто говорил, что недоучек и болванов в Ордене вполне достаточно, но ни про одного из них не скажут, что он был оруженосцем коадъютора.
Астер хмыкнул.
- Любопытный человек этот ваш коадъютор. Скажи, Рик - он, часом, тебе не отец?
- Что?! - едва задохнулся Крикс, ошеломленный дикостью подобного предположения.
- Ах да, ты говорил, ты сирота, - ответил Астер самому себе, не обращая ни малейшего внимания на потрясенный вид своего собеседника. - Хотя... чем это, в сущности, противоречит моей версии? Особенно если учесть предписанное рыцарям из гвардии безбрачие.
Крикс возмутился.
- У мессера Ирема не может быть бастардов.
- Почему же? - удивился его собеседник. - Он ведь рыцарь Ордена, а не один из Белых Братьев. Я просто не вижу никаких других причин, которые заставили бы его так с тобой обращаться. Если твой сеньор заботится о том, чтобы ты разбирался в землеустроении, риторике и кодексах - значит, он прочит тебе высокое место в этом вашем Ордене. Сам посуди: вместо того, чтобы, как положено оруженосцу, быть у сюзерена мальчиком на побегушках, ты торчишь в Лаконе, изучая кучу бесполезных для простого рыцаря вещей. И даже на войне этот твой Ирем, по твоим же собственным словам, выкраивает время, чтобы обучать тебя стратегии и тактике. Ты не задумывался, почему он это делает?.. Или ты можешь назвать других рыцарей, которые бы поступали точно так же?..
- Не могу, - признал "дан-Энрикс", вспомнив все, что ему приходилось наблюдать в столице, а потом и в лагере. Странное дело - до сих пор он никогда не думал, что Ирем обходится с ним как-то иначе, чем другие лорды - со своими слугами, а между тем мысль Астера была довольно очевидной. Крикс спросил себя, почему его собеседник сразу обратил внимание на то, что сам он не заметил за два с лишним года, и решил, что дело было в том, что Астеру не приходилось с утра до ночи быть объектом для язвительных насмешек коадъютора.
Ноги у южанина к этой минуте затекли уже настолько, что казались ему самому отлитыми из чугуна. Но спать "дан-Энриксу" больше не хотелось.
Антарец задумчиво наблюдал за ним, расслабленно сидя в той же самой позе, которая доставляла Риксу столько неудобств.
- Когда ты так решительно сказал, что хочешь пойти с нами, я подумал, что ты не желаешь возвращаться к своему сеньору оттого, что он был с тобой груб или жесток, - заметил он в конце концов. - Таких историй пруд пруди, и это бы меня не удивило. Но получается, что тебе, наоборот, на редкость повезло. Так за каким же Хеггом ты решил к нам присоединиться?
Крикс слегка пожал плечами.
- Из-за "Горностаев". Они перебили раненых из лазарета.
- "Горностаи" убивают всех, кто подвернется под руку. Причем тут ты?
"Дан-Энрикс" не хотел об этом говорить. Он предпочел бы больше никогда - ни в памяти, ни на словах, не возвращаться к той истории. Но Астер ждал ответа. Когда энониец все-таки заставил себя отозваться, ему показалось, что язык едва ворочается у него во рту.
- Я убил Бешеного принца. А потом трех человек казнили потому, что они взяли на себя мою вину.
- Нет, их казнили потому, что людям принца было нужно показательно кого-нибудь казнить. Ты что, до сих пор думаешь, что все это случилось по твоей вине?..
Крикс промолчал, упрямо отведя глаза. На месте Астера он тоже стал бы успокаивать другого человека, заверяя его в том, что он тут совершенно ни при чем, но истинное положение вещей от этого не изменялось. Крикс считал, что не нуждается в таких фальшивых утешениях, а значит, говорить тут абсолютно не о чем. Но Астер явно полагал иначе.
- Мне кажется, я понимаю, в чем тут дело, - сказал он задумчиво. - А теперь послушай меня, мальчик: как бы тебе ни хотелось, чтобы это было так, в смерти этих людей нет никакой твоей вины.
- Хотелось?.. - не сумев сдержать досады, спросил Крикс, хотя пару секунд назад пообещал себе молчать, пока антарцу не наскучит говорить на эту тему.
- Разумеется. Тебе очень хотелось бы взвалить на себя всю ответственность за их судьбу, поскольку это позволяет тебе верить, что ты мог бы что-то сделать. Всякая война страшна именно тем, что люди чувствуют себя песчинками, попавшими в каменный ворот, и от их усилий, в сущности, зависит так же мало, как от тех песчинок. Чаще всего мы не можем даже защитить своих любимых и друзей. Мне много раз случалось замечать, что некоторые в подобных ситуациях взывают к помощи Создателя и Всеблагих, а некоторые, как ты, предпочитают думать, что их сил вполне достаточно, чтобы изменить ход событий. Обвинять себя - не слишком-то приятно, но все же приятнее, чем расписаться в собственном бессилии. Разве не так?..
- Это непра... - яростно начал Крикс и замолчал на полуслове.
Это правда.
- Поразмысли на досуге о моих словах, - кивнул антарец. - Ты неплохо показал себя в последних схватках с "Горностаями". Раньше мне казалось, что ты останешься с нами, но теперь я вижу, что ты был бы дураком, если бы захотел чего-нибудь подобного. Возможно, тебе будет лучше бросить нас, вернуться в войско и найти своего рыцаря. К тому же... ты ведь этого хотел бы?
- Да, - признался Рикс. - Но в тоже время - нет. Здесь ты, и Пчелоед... И Мэлтин с Лаской. Я не знаю, как теперь вас бросить.
- На войне никого не "бросают", Рик, - качнул головой Астер. - Когда идет война, ты каждый раз просто уходишь, не прощаясь. И тот человек, который через два часа умрет, навсегда остается в твоей памяти живым.
- Я клялся, что отныне буду верен только Братству, - напомнил Крикс, но на мужчину это не произвело особого впечатления.
- Клятвы ничего не значат, - сказал он так просто, будто это был общеизвестный факт, а не весьма кощунственное заявление. - Самые нерушимые обеты мы, как правило, даем, ни говоря ни слова. Разве ты поклялся в чем-то девушке, из-за которой отказал сегодня Ласке?.. Впрочем, поступай как знаешь, Рик. Я не намерен ни удерживать тебя, ни уговаривать уйти.
Астер и вправду ни к чему его не принуждал, но Крикс внезапно понял, как он должен поступить.