В это утро Ирем задержался, появившись в ратуше перед самым началом заседания суда. Просторный зал, в котором обычно проходили собрания городского совета, как всегда, был полон зрителей. Многие люди, не найдя, где сесть, стояли вдоль стен и у дверей, но место Ирема - самый левый край скамьи в первом ряду - все еще пустовало. Формально Ирем не имел здесь никакого преимущества перед другими, но никто из посетителей определенно не стремился раздражать главу имперской гвардии. Несколько членов городского капитула, севших рядом, нервно потеснились, когда коадъютор подошел поближе, хотя места на скамье вполне хватило бы, чтобы усесться там втроем.
Лорд Ирем сбросил плащ и сел.
"Что там этот старый козел Римкин блеял о свободе и о привилегиях?.. - подумал рыцарь, с саркастической усмешкой оглядывая зал. - Вот вам, пожалуйста - открытый суд, свободный вход, каждый может прийти и сесть, где ему вздумается. Но при этом ни один обычный горожанин почему-то не сидит в первых рядах. Все сплошь какие-то раскормленные рожи, притащившие с собой подушки, чтобы подложить себе под зад! Я бы побился об заклад на пару ауреусов, что каждый из "свободолюбцев" в магистрате завизжит от злости, если какой-то оборванец придет раньше их, усядется в первом ряду и скажет - мне какое дело, что ты член Совета, поищи себе другое место!.. Но при этом привилегии аристократии и Ордена - это, конечно, совершенно возмутительно"
От размышлений рыцаря отвлекло появление дан-Энрикса в сопровождении четверки конвоиров. Валларикс, к которому лорд Ирем всегда приходил с докладом после окончания суда, хотел знать все подробности, но с некоторых пор лорд Ирем взял за правило недоговаривать кое-какие вещи. Например, он говорил правителю, что Меченый постепенно оправляется от покушения и выглядит гораздо более здоровым, чем в момент ареста, но не упоминал о том, что странная подавленность, из которой Крикс казался тенью самого себя, никуда не исчезла. Меченый все время выглядел измученным и чем-то удрученным.
Коадъютор помнил разговор, во время которого дан-Энрикс рассказал ему, что он утратил свою магию, но суть этой потери оставалась недоступной его пониманию - даже под страхом смерти Ирем все равно не смог бы объяснить, почему, лишившись связи с Тайной магией, дан-Энрикс начал выглядеть, как человек, которого покинули и силы, и надежда.
Проходя на свое место, Меченый встретился взглядом с Иремом и бледно улыбнулся. Не поймешь, то ли действительно был рад увидеть коадъютора, то ли просто считал невежливым никак не поприветствовать его. Лорд Ирем ободряюще кивнул. "Потерпи еще немного, - мысленно сказал он Криксу. - Может быть, сегодня это все закончится".
Сегодняшнее заседание суда было посвящено свидетелям защиты. После Витто Арриконе, возглавлявшего охрану Крикса в день убийства Рована Килларо, выступил хозяин постоялого двора, нашедший тело Призрака. Он обстоятельно и, даже, может быть, излишне многословно рассказал о том, как Призрак снял у него комнату в день накануне своего самоубийства, заплатил за пару дней вперед и приказал его не беспокоить. Поэтому, когда на следующий день он не спустился к завтраку, и сам хозяин, и его помощники восприняли это, как должное. Но к вечеру хозяин все-таки решил узнать, в порядке ли приезжий, и, поднявшись на второй этаж, постучал в дверь. Никто не отозвался, зато обнаружилось, что дверь не заперта - гость не воспользовался задвижкой, позволяющей закрыться изнутри. На всякий случай содержатель постоялого двора еще несколько раз окликнул гостя, а потом все же решился заглянуть в комнату. В самую первую секунду ему показалось, что его постоялец просто спит, раскинувшись на кровати. Но, когда он сделал еще несколько шагов и разглядел лежащего в постели человека лучше - то почувствовал такую тошноту, что не успел даже добраться до поганого ведра, прежде чем его вывернуло наизнанку. Больше он туда не заходил и сразу же послал слугу за стражей.
Вызванный после трактирщика Саккронис объяснил, что перед смертью всякий Призрак должен исключить саму возможность опознания, смазав лицо особой едкой мазью, разъедавшей мясо почти до костей. Он также заявил, что все, что лорд дан-Энрикс рассказал о нападении, доказывает, что убить его пытался именно наемник из Айн-Рэма. Юлиус Хорн вежливо попросил Саккрониса поделиться с Трибуналом сведениями о Призраках. Хотя однажды архивариус уже прочел мессеру Ирему обширную лекцию о Призраках, рыцарь все равно получил удовольствие, слушая его речь. Старик обладал редким даром говорить о чем-то с таким увлечением, что его слушатели представляли себе яркие, на удивление реалистичные картины. Члены Трибунала слушали Саккрониса с каким-то завороженным вниманием, как дети, которым рассказывают жуткую, но в то же время увлекательную сказку. Когда Саккронис замолчал, Ирем почувствовал, что атмосфера в зале ощутимо изменилась, и глубоко вздохнул от облегчения, подумав, что его надежды на сегодняшнее заседание были не напрасными - чаша весов явно клонилась в пользу подсудимого.
В груди у Ирема тревожно защемило, когда Римкин встал и объявил, что у него есть несколько вопросов. "Что тебе еще неясно, пропади ты пропадом!.." - мысленно выругался доминант.
- Вы утверждали, что сражались с Призраком в парке Дома милосердия? - скрипучим голосом осведомился Римкин, повернувшись к подсудимому.
- Да, - с удивлением ответил Крикс. Он явно ожидал услышать что-нибудь позаковыристее.
- И вы ударили его тем же ножом, что и Килларо?..
- Совершенно верно, - в голосе дан-Энрикса прорезалась ирония. Что и понятно - пару дней назад, когда судьи допрашивали подсудимого, все тот же Римкин раз по десять спрашивал про каждую мельчайшую деталь, явно надеясь поймать Крикса на каком-нибудь противоречии.
- Замечательно, - зловеще улыбнулся Римкин. - Я прочел заметки архивариуса об останках Призрака. Боюсь, что остальные члены Трибунала недооценили значимость этого документа. Я не стану утомлять собравшихся неаппетитными деталями, перейдем сразу к сути дела... тут написано: "Свежая ножевая рана под лопаткой". Вас не смущает слово "свежая"? В конце концов, между самоубийством Призрака и нападением на подсудимого прошло немало времени. Мэтр Саккронис, я напоминаю вам, что вы клялись говорить только правду. Отвечайте: рана, которую вы увидели на трупе, выглядела так, как будто ее нанесли двенадцать дней назад?..
Архивариус растерянно провел рукой по бороде, ни ничего не произнес. Весь его вид выражал мучительные колебания. Ирем попробовал припомнить, как именно выглядела рана на спине у Призрака, но мысли путались, и он никак не мог представить ясную картинку. Вспоминалось только жуткое, безглазое лицо и тошнотворный, влажный запах требухи, идущий от распоротого живота. Почувствовав возникшую заминку, Хорн нахмурился и отложил перо, которое вертел в руках.
- Вы присягнули, что ответите на все вопросы Трибунала, - выпрямившись в своем кресле, сказал он. - Советник Римкин спрашивает вас - рана на трупе выглядела так, как будто ее нанесли двенадцать дней назад?
"Да! Просто скажи "да"!.." - взмолился Ирем про себя.
- Нет, - помедлив, отозвался архивариус.
Слово упало, словно камень. Ирем ощутил, что волосы на его голове шевелятся от ужаса. Римкин торжествовал.
- То есть вам предъявили тело, которое невозможно было опознать, с изуродованным лицом и свежей раной на спине, не так ли? - спросил он, даже не пытаясь скрыть злорадных ноток в голосе.
- Вы не понимаете! Самоубийство Призрака нельзя подделать. Это очень сложный ритуал...
- Вы только что упоминали про трактат, в котором собраны подробности о всех известных случаях самоубийства Призраков, - услужливо напомнил Римкин. - Если вы читали эту книгу, значит, ее мог прочесть любой другой. И лорд дан-Энрикс в том числе.
Юлиус Хорн жестом остановил советника.
- Общая мысль понятна, - мрачно сказал он. - Давайте послушаем, что скажет подсудимый. Если он, конечно, пожелает что-нибудь сказать.
Хорн вопросительно взглянул на Крикса. Ирем понял, что Юлиус Хорн больше не верит в невиновность Крикса, и на лбу у каларийца выступил холодный пот. Если даже Хорн считает Меченого убийцей и лжецом, то что уж говорить об остальных?..
Меченый медленно и тяжело поднялся на ноги. Лорд Ирем вдруг подумал, что дан-Энрикс был, наверное, единственным среди собравшихся, кто не казался потрясенным и взволнованным внезапным поворотом дела. Ирему стало больно от того, что, угодив в смертельную ловушку, Меченый не выказал ни ужаса, ни признаков негодования, как человек, который с самого начала ожидал чего-нибудь подобного.
- В то время, когда мессер Ирем обнаружил тело Призрака, я был во дворце, - устало сказал Крикс. - Боюсь, я знаю меньше, чем любой из выступавших здесь свидетелей. Но суть произошедшего понять, как мне кажется, нетрудно... Мэтр Саккронис говорил, что Призрак должен либо выполнить условия контракта, либо покончить с собой. Если он этого не сделает, вся Цитадель будет охотиться за ним, как за отступником. Куда бы он ни скрылся, рано или поздно его обнаружат и убьют. Но, если в Цитадели будут думать, что он мертв, о нем забудут... Если Призрак, попытавшийся меня убить, не умер, значит, он решил начать новую жизнь подальше от Айн-Рэма и убил другого человека в доказательство того, что его уже нет в живых.
Слушая эту речь, лорд Ирем прикусил губу так сильно, что во рту у него стало солоно. Меченый рассуждал вполне логично, но все это уже не имело ни малейшего значения. Большая часть присутствующих отвернулись от подсудимого и возмущенно перешептывались, даже не пытаясь делать вид, что слушают дан-Энрикса. Но даже те, кто слышал его речь, смотрел на подсудимого с холодной и презрительной враждебностью.
- Мэтр Саккронис еще говорил, что Призраки - фанатики, которые не ценят собственную жизнь и большую часть времени находятся под действием аварского дурмана, - вставил Римкин, когда Меченый умолк. - Но нам, конечно же, не стоит удивляться, если этот Призрак оказался исключением... Мне кажется, что лорд дан-Энрикс полагает, будто бы мы собрались здесь специально для того, чтобы, пренебрегая логикой и чувством справедливости, громоздить допущение на допущение и истолковывать любые факты в его пользу. Мы должны верить самым фантастическим рассказам подсудимого больше, чем своим глазам.
"Ублюдок!" - зарычал лорд Ирем про себя.
- Советник Римкин прав, - проворчал мэтр Биркен, занимавший место на краю судейского стола. - Вы только вдумайтесь - кто видел Призрака?.. Никто, кроме лорда дан-Энрикса. С этой историей о Призраке мы уже сделались посмешищем для всего города. В народе говорят, мы ловим в темном погребе свинью, которой там нет.
- Советник Биркен, вы находитесь в суде, а не на рынке! - рявкнул Хорн. Лицо всегда спокойного советника нехорошо побагровело. - Мы только что столкнулись с совершенно вопиющей ситуацией. Подделка доказательств - это издевательство над правосудием! Если у вас есть настроение шутить, то вам не следовало брать на себя роль судьи. Я закрываю заседание. Процесс продолжится после того, как мы расследуем все обстоятельства этого дела и попробуем установить личность убитого... а также выяснить, кто именно посмел подобным образом глумиться над законностью и правосудием.
Взгляд Хорна впился в Ирема, сидевшего всего в нескольких метрах от него. Рыцарь почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. Создатель, ну конечно... что он еще мог подумать! К ночи все, кто только можно, будут обсуждать, что коадъютор предоставил суду труп какого-то бродяги, чтобы оправдать дан-Энрикса и придать веса его вымыслам о Призраках. Лорд Ирем чувствовал себя оплеванным. В нем мало-помалу разгоралась темная, слепая ярость. Тем не менее, рыцарь заставил себя сохранить невозмутимость и спокойно выдержать взгляд Хорна. "Меченый все это время слушает, как они поливают его грязью - и ни разу еще не позволил вывести себя из равновесия" - напомнил себе Ирем, стискивая зубы. Он заставил себя встать и медленно покинуть зал суда не раньше, чем из ратуши ушла по меньшей мере половина посетителей. Ирем старался не прислушиваться к пересудам между покидающими суд людьми, но он не мог не замечать испуганных, растерянных или злорадных взглядов, устремленных на него со всех сторон.
Пока лорд Ирем ехал во дворец, его не покидала мысль, что своей глупой, непростительной ошибкой при осмотре тела он подписал Криксу смертный приговор. К отчаянию от непоправимости произошедшего примешивался жгучий стыд - как вышло, что какой-то Римкин понял то, чего не смог понять он сам?.. Ирем не помнил, было ли ему когда-то так же худо.
Рыцарь возблагодарил Пресветлых Альдов, обнаружив, что Валларикс ждал его один, без королевы. Если этот день будет концом их дружбы, то, по крайней мере, это не должно касаться никого, помимо них двоих. Ирем не сомневался, что Вальдер возненавидит его за преступную оплошность, погубившую его племянника - но император, как и всегда в тяжелые минуты, сделался печален, молчалив и замкнут, и, дослушав Ирема, устало обронил:
- Не изводи себя. Саккронис тоже не заметил ничего особенного.
- Саккронис?.. - вспыхнул Ирем. - Да причем здесь вообще Саккронис? Он осматривал останки Призрака, как частное лицо. Он вообще был не обязан замечать такие вещи!..
Рыцарь задохнулся и умолк, не справившись с перехватившим горло спазмом. В первый раз за свою жизнь Ирем испытывал такую ярость, что она мешала ему говорить. Грустная снисходительность Вальдера представлялась ему неоправданной и унизительной. Вздумай кто-нибудь из его подчиненных оправдывать свои просчеты ссылками на невнимательность гражданских, Ирем оторвал бы ему голову.
Вальдер печально посмотрел на Ирема.
- Я не о том. Саккронис - очень умный человек. К тому же он - ученый, и внимание к деталям у него в крови. Разве не странно, что подобный человек не обратил внимания на то, что сразу бросилось в глаза Эйварду Римкину?.. Нам бы стоило внимательнее отнестись к предупреждениям дан-Энрикса. Он с самого начала говорил, что так и будет. Никакой человек, каким бы умным, хладнокровным и решительным он ни был, не способен избежать всех ловушек Темного истока... Я уверен, Крикс прекрасно понимает, что мы делаем для него все, что можем. Не вини себя.
Ирем внезапно осознал, что император выслушал его рассказ почти с таким же выражением лица, с каким его племянник отвечал сегодня на вопросы Хорна. Оба - и Вальдер, и Крикс - как будто понимали что-то, недоступное всем остальным. Лорд Ирем закусил губу. Возможно, представители Династии и в самом деле лучше разбираются во всем, что связано с Темным истоком или Тайной магией, но, если эти знания парализуют человека, заставляя его принимать как должное самые худшие события, то он как-нибудь обойдется без такого знания. Печальный фатализм дан-Энриксов доводил Ирема до белого каления. Сам коадъютор не намерен был сдаваться так легко.
Он попросил у Валларикса разрешения уйти, и император отпустил его, хотя по его взгляду было видно, что он предпочел бы, чтобы Ирем задержался у него подольше. Выходя от императора, Ирем постарался отогнать подальше ощущение вины. Как бы там ни было, Валларикс не останется один - Алира позаботится о нем. А Ирем должен позаботиться о том, чтобы исправить совершенную ошибку. В первый раз за несколько последних лет Ирем порадовался, что брак императора сложился так удачно. Даже если с ним самим случится что-нибудь плохое, рядом с Валлариксом всегда будет человек, на которого он сможет положиться.
Подозвав дежурного гвардейца, Ирем приказал:
- Найди мне Льюберта Дарнторна и Юлиана Лэра, и скажи им, чтобы поднялись в комнаты месс Гефэйр. Я буду ждать их там.