Дом, где его дожидался белоглазый, охраняли ненавязчиво, но тщательно. Шасс успел заметить четырех охранников, но был уверен в том, что их, по крайней мере, втрое больше. С точки зрения самого Шасса, было бы намного проще встретиться в Адели - поездки в Мирный отнимали слишком много времени, - но приходилось выполнять желания заказчика. Поднявшись на второй этаж, он постучал в обшарпанную дверь и подождал, пока его не пригласят войти.
В комнате было холодно - рассохшиеся ставни были приоткрыты, пропуская в комнату потоки ледяного воздуха, а пыльный пол, нетопленый камин и паутина на каминной полке довершали ощущение заброшенности. Комната была просторной, но пустой - вся ее обстановка состояла из стоявшего прямо напротив двери кресла. Сидевший в кресле человек кутался в плащ из черных соболей, так что не должен был страдать от холода, но его смуглое, бескровно-бледное лицо казалось неживым, как лицо трупа. Когда Шасс смотрел в эти льдисто-голубые глаза, казавшиеся еще светлее из-за набрякших век и черных от бессонницы подглазий, ему всякий раз казалось, что заказчик смотрит на него из темного колодца.
Впервые Шасс увидел этого человека на внутреннем дворе Айн-Рэма. Сам Владыка Ар-Шиннор, перед которым ньоты простирались ниц, чтобы поцеловать носок его расшитой жемчугом туфли, показывал своему гостю Цитадель, что позволяло считать незнакомца птицей исключительно высокого полета. Шасс, который к своим тридцати пяти годам сменил одежду рядового Призрака на алый балахон наставника, следил за тем, как мальчики десяти-одиннадцати лет тренировались со змеей. На большом вращавшемся столе, похожем на гончарный круг, стояло несколько высоких глиняных кувшинов, в один из которых положили серую песчаную змею. Затем стол раскручивали так, что даже человек, который положил змею в кувшин, уже не мог сказать, где именно она находится. Будущий Призрак подходил к столу, прислушивался к своим ощущениям и опускал руку в кувшин. Песчаная змея довольно ядовитая, однако от ее укуса редко умирали. Рану вычищали, прижигали, пострадавший три-четыре дня отлеживался в лазарете, после чего возвращался в строй. Те, кто ошибался слишком часто, рано или поздно признавались непригодными для обучения и исчезали - так же тихо и бесследно, как и те, кто нарушал предписанные правила и же получал слишком серьезное увечье. Среди учеников Айн-Рэма бытовало убеждение, что можно обмануть наставников, если не колебаться слишком долго, но и не совать руку в первый же попавшийся кувшин, что могло быть расценено, как жест отчаяния и надежда на удачу. Те, кто когда-то обучался вместе с Шассом, тоже пускались на различные уловки, чтобы уберечься от беды - но, как бы убедительно они не исполняли свою роль, Шасс всегда мог сказать, кто из них просто притворяется, а кто на самом деле _знает_, где находится змея.
Сам он не ошибался никогда.
Носилки, в которых сидели Ар-Шинор и его гость, остановились посреди двора. Прозрачные, как лед, глаза сидевшего возле Владыки человека на секунду задержались на лице очередного мальчика, который только что по самое плечо засунул руку в горлышко кувшина, вытащил оттуда серый камешек, служивший доказательством того, что он действительно достал до дна, и, не изменившись в лице, вернулся в строй.
- Так тренируют Внутреннее зрение, - сказал Владыка, наклонившись к гостю, словно по-другому тот бы его не услышал.
- Любопытная система, - равнодушно согласился белоглазый. По-аварски он говорил очень чисто - редкость для легелионира, каким он, без сомнения, являлся. - Но причем здесь Внутреннее зрение?.. Простой математический расчет подсказывает мне, что у ваших учеников семь шансов из восьми на то, что выбранный кувшин окажется пустым. Готов поспорить, эти мелкие паршивцы просто притворяются, что знают, где находится змея, а сами полагаются на случай.
Ар-Шиннор усмехнулся.
- Разумеется... Этим мальчишкам пока далеко до настоящих Призраков. Вам стоит посмотреть, на что способен человек, прошедший обучение, - Владыка показал на Шасса и дважды хлопнул в ладоши, вызывая слуг. - На этот раз мы сделаем наоборот - змей будет семь, а пустой кувшин - только один.
Змей принесли и разложили по кувшинам. Пока за его спиной раскручивали стол, Шасс смотрел на Ар-Шиннора с его гостем и успел заметить, как во взгляде белоглазого вспыхнули искры интереса.
- Этот человек не с Авариса, верно?.. - спросил он, оценивающе разглядывая Шасса. - С виду он легко сошел бы за легелионира.
Владыка Ар-Шиннор зевнул, прикрыв ладонью рот.
- Вполне возможно... Половина будущих Призраков попадает в Айн-Рэм с торгов на Филисе и на Томейне. В Цитадели обучают всех. Что толку в Призраках, если они смогут оставаться незаметными?.. Так что у нас есть и такийцы, и имперцы, и южане. - Ар-Шиннор впервые удостоил Шасса взглядом и нетерпеливо дернул подбородком. Шасс направился к столу. Он обошел его вокруг, ведя рукой над горлышком кувшинов, точно так же, как он делал много лет назад, когда он был не старше своих нынешних учеников. Над первым из кувшинов он почувствовал тревожный холодок. Змея. Второй кувшин. Опять змея. Третий, четвертый, пятый... Дойдя до шестого, Шасс не ощутил ничего необычного, и хладнокровно вытащил оттуда камень. Оглянувшись, Шасс увидел, что тонкие губы гостя приоткрылись, выражение брезгливой скуки, с которой он наблюдал за тренировкой мальчиков, исчезло без следа, а его матово-смуглое, бескровное лицо едва заметно разрумянилось. Для себя Шасс определил, что гость Владыки увлечен рискованным спектаклем, но одновременно несколько разочарован тем, что все закончилось благополучно - то есть, в понимании людей такого типа, "скучно".
- Еще раз?.. - вкрадчиво предложил Ар-Шиннор.
Гость коротко кивнул. Стол раскрутили снова, и, конечно, Шасс легко определил пустой кувшин. Потом носилки Ар-Шиннора удалились, слуги поместили лишних змей обратно в предназначенный для них плетеный короб, и тренировка во дворе продолжилась своим чередом.
Этой же ночью Шасс узнал, что получил очередной заказ, и вскоре уже выехал в Адель.
Прикончить Отта оказалось очень просто, даже несмотря на то, что для правдоподобия пришлось использовать мясницкий нож. Одно движение рукой - и дело было сделано. Переполох, как и всегда в подобных случаях, начался не сразу, и у Шасса оставалось время, равное примерно четырем ударам сердца, чтобы оказаться в нескольких шагах от своей жертвы, проскользнуть за спины ничего не понимающих мастеровых и обронить свой нож.
Выбраться из толпы, не привлекая к себе ничьего внимания, тоже было совсем не трудно. Шасс проделывал нечто подобное десятки раз и знал, что в тот момент, когда случается что-нибудь экстраординарное, вроде внезапного убийства, толпу всегда охватывает лихорадочное возбуждение, которое лишает даже самых сдержанных людей обычной наблюдательности. И если изредка среди свидетелей убийства все-таки окажется представитель того редкого типа людей, которые в опасные моменты сохраняют ясность мысли, то царящий вокруг хаос все равно сведет это достоинство на нет. Призракам приписывалось множество почти сверхчеловеческих способностей, но мало кто догадывался, что их основное преимущество - помимо обостренной интуиции - состоит в том, что человек, прошедший обучение в Айн-Рэме, никогда не теряет хладнокровия. Шасс выбрался из толпы и спокойно, не быстро и не медленно, пересек ту часть площади, которая отделяла памятник Энриксу из Леда от стоявшего на углу улицы трактира "Черный дрозд". Этот момент был для него гораздо более опасен, чем само убийство. Но, пока он преодолевал это пространство в двести - или около того - шагов, где его было видно, будто на ладони, и любой из орденских гвардейцев мог его заметить и задать себе вопрос, почему этот человек, в отличие от остальных, не проявляет никакого интереса к только что произошедшему убийству, сердце Шасса билось так же ровно, как всегда. Свернув на ближайшую улицу, он сделал крюк, обогнув площадь по большой дуге, и через четверть часа вышел к памятнику Энрикса из Леда с противоположной стороны, спокойно присоединившись к группе городских зевак, которые глазели на лежащее за оцеплением тело и блестевшие от крови камни и вполголоса судачили о преступлении, держась на благоразумном отдалении от хмурых, взвинченных гвардейцев.
Как и следовало ожидать, убийство Кэлрина приписывали Ровану Килларо. Версии собравшихся разнились - кто-то говорил, что люди Ирема арестовали восемь "истинников", не считая самого Килларо, кто-то - что арестовали десять человек. Упомянули про подругу Отта. "Она, бедная, еще не знает, что произошло!". Кто-то сказал, что пойдет в Черный дрозд, разыщет "менестрельшу", и расскажет ей о том, как "истинники" закололи Отта. Сочувствие, с которым эти люди поминали Эстри, придало мыслям Призрака новое направление. Если, против всяких чаяний, убийство Отта не сработает, и обозленные элвиенисты не решат покончить с Братством раз и навсегда, надо будет заняться этой девушкой. На памяти Шасса это был первый случай, когда заказчика гораздо больше интересовало не само убийство, то есть не физическое устранение намеченного человека, а его последствия, и Шасса привлекала новизна и необычность поставленной перед ним задачи.
Как и следовало ожидать, вскоре на место преступления явился коадъютор в сопровождении двоих мужчин - высокого смуглого энонийца и холеного мужчины средних лет, без конца теребившего свою остроконечную бородку. Гвардейцы оттеснили любопытных горожан к самому краю площади, но это не мешало Шассу пристально следить за всем, что происходило внутри оцепления. Когда из "Черного дрозда" явилась Эстри, он подумал, что, пожалуй, убивать девчонку ему не придется. По лицу подруги Отта было видно, что она охотно растерзала бы Килларо и его товарищей собственноручно. Шасс нечасто видел на чьем-то лице такую же исступленную ненависть, и понимал, что рассуждения о соблюдении законности подругу Отта не удержат. Это было как раз то, что нужно. Помнится, он даже улыбнулся - что бы ни сказал сэр Ирем, эта девушка приложит все усилия, чтобы расшевелить элвиенистов и покончить с Братством раз и навсегда.
Шасс считал себя на редкость хладнокровным человеком - но все же не мог без разъедающей досады вспоминать о том, что произошло дальше. Как нелепо он, должно быть, выглядел, когда, застыв, как столб, таращился на Отта, на живого Отта, которого он убил двадцать минут назад!.. А потом сидевший рядом с Оттом энониец поднял голову, обводя площадь взглядом неожиданно пронзительных зеленоватых глаз, и Шасс бесшумно отступил, смешавшись с постоянно прибывающей толпой зевак. Инстинкт, который безошибочно подсказывал ему, в каком кувшине прячется змея и в какой коридор ни в коем случае нельзя сворачивать во время испытаний в лабиринте, прямо-таки кричал, что нужно убираться, не теряя ни минуты.
После этого заказчик в первый раз назначил Шассу встречу в Мирном. Это тоже было ново - ни один из Призраков никогда не встречался с заказчиком лицом к лицу, без участия посредников. Но по сравнению с воскресшей жертвой покушения такая встреча даже не казалась чем-то необычным.
Тогда Шасс увидел белоглазого второй раз в жизни. С их первой встречи прошла всего пара месяцев, но во внешности заказчика произошли значительные перемены - он выглядел так, как будто бы все это время мучался бессонницей, а его блеклые глаза сверкали лихорадочным огнем. Не тратя слов на долгие вступления, заказчик объявил, что Шасс должен немедленно покончить с Меченым. Казалось, белоглазый прямо-таки вне себя от ярости - поэтому Шасс не стал обсуждать с ним все препятствия, тут же пришедшие ему на ум, а сказал только, что ему потребуется время. И, услышав лихорадочное "Сколько?", тяжело вздохнул, еще раз убедившись в том, что его собеседник не в себе.
Считалось, будто Призраки способны проникать в любое помещение, как бы тщательно оно ни охранялось, но на самом деле каждая такая вылазка требовала долгой подготовки и - что самое обидное - из-за любой случайности могла закончиться провалом. Легче всего было бы убить дан-Энрикса тогда, когда он находился в городе. Охрана из десятка орденских гвардейцев, с недавних пор сопровождающих дан-Энрикса везде, куда бы он ни шел, серьезно осложняла дело, но найти какой-то способ обойти охрану было все же проще, чем пытаться самому проникнуть во дворец.
Но больше всего Шасса беспокоил сам дан-Энрикс. Шасс не чувствовал подобной неуверенности с того дня, как ему было лет тринадцать, и его, вместе с другими проходившими обучение в Айн-Рэме новобранцами, среди ночи вытащили из постели и, не дав опомниться, загнали в находившийся в подвалах цитадели лабиринт. За следующие четыре года ежемесячные испытания в лабиринте стали для него такой же привычной частью жизни, как побои или изнурительные тренировки, но тот, первый раз, запомнился ему на всю оставшуюся жизнь. В последние недели ему иногда казалось, что он снова оказался в этом лабиринте - вокруг только мрак и холод, босые ноги ноют от стояния на ледяном полу, а он все никак не может выбрать нужный коридор, и его лучшая в Айн-Рэме интуиция, из-за которой его ненавидели менее одаренные ученики, впервые в жизни не способна выручить и подсказать хорошее решение - все его чувства сводятся к тому, что в этот раз, куда бы он не двинулся, его не ожидает ничего хорошего.
Заказчик встретил Призрака неласково.
- Когда? - отрывисто осведомился он. Судя по интонации, с которой он произнес это единственное слово, Меченый и впрямь сидел у белоглазого в печенках. Шасс с трудом сдержался, чтобы не поморщиться. Каждый раз, когда очередной заказчик ставил перед ним по-настоящему нетривиальную и сложную задачу, он давал себе возможность тщательно, неспешно изучить намеченную жертву. Собственно, именно поэтому ему и удалось дожить до тридцати пяти - немыслимое для Айн-Рэма долгожительство. В принципе, Шасс давно уже привык к тому, что люди, не имеющие никакого представления о том, как делаются подобные дела, и привыкшие только покрикивать и требовать немедленного результата, давят на посредника и угрожают разорвать контракт - со всеми вытекающими в таких случаях последствиями. На подобные угрозы Шассу было абсолютно наплевать, но злобное презрение во взгляде белоглазого ранило его гордость - он никак не мог отделаться от ощущения, что этот человек каким-то непонятным образом видит его насквозь и чувствует, что он колеблется.
- Мне нужно время, - сухо сказал Призрак. - У дан-Энрикса прекрасная охрана. Каждый раз, как он выходит в город, его окружает дюжина гвардейцев. У меня всего одна попытка, так что нужно действовать наверняка. Кроме того, дан-Энрикс - очень сильный маг, а значит, он наверняка почувствует опасность раньше, чем окажется в пределах досягаемости.
Лицо белоглазого набухло, словно грозовая туча.
- Меченый не маг, - проскрежетал он глухо. - У него нет не капли Дара. Ты болтаешь, будто наблюдал за ним весь этот месяц - неужели тебе не хватило времени, чтобы заметить у него на лбу огромное клеймо? Или ты слишком глуп, чтобы спросить себя, как человек, который может загодя почувствовать опасность, получил такое украшение?..
Шасс промолчал, поскольку в словах собеседника, пожалуй, был определенный смысл. Белоглазый выразительно скривился.
- Ар-Шиннор утверждал, что ты - один из лучших в Цитадели. Каковы же тогда остальные?.. Я устал от отговорок. Ты должен покончить с ним к концу недели.
Говорить больше было не о чем. Шасс поклонился и ушел, а вечером того же дня, закрывшись засов в своей каморке в "Черном шершне", разжевал несколько зерен спрятанного в поясе люцера. Большая часть Призраков хватались за люцер по поводу и без, и к двадцати годам уже не отличали настоящий мир от вызванных дурманом радужных видений. Шасс, напротив, прибегал к этому средству только в самых крайних случаях, когда был ранен или вынужден был оставаться на ногах много ночей подряд. Но сейчас в его распоряжении было всего пять дней, и времени на обстоятельные и неторопливые раздумья больше не было. Необходимо было как-то подстегнуть свой ум.
Шасс плотно закрыл ставни и зажег огарок восковой свечи, которую хозяин выдал постояльцу, чтобы тот не расшиб себе лоб на лестнице. По правде говоря, Шасс мог пройти по всей гостинице с закрытыми глазами, и не разу не наткнулся бы на стену или балку, выступавшую из потолка, но жалкую свечу он принял с благодарностью. Размышляя над какой-нибудь проблемой, Шасс любил смотреть на пламя. Это помогало ему сосредоточиться.
Под действием люцера маленький блестящий огонек казался ему ослепительным, как зарево пожара. Призрак в который уже раз перебирал места, в которых Меченый бывал за этот месяц - укрепления на Северной стене, Дом милосердия, Книгохранилище, Лакон... - и напряженно размышлял, как сделать так, чтобы дан-Энрикс оказался без охраны, и его внимание было поглощено чем-то другим.
Идея осенила Шасса в тот момент, когда от маленькой свечи осталась только лужица желтого воска, а плавающий в ней фитиль последний раз блеснул из темноты крошечной алой точкой, выпустил чахлую струйку дыма и потух.