Заметив Ролана, вошедшего в конюшню, Олрис отвернулся и начал с утроенным усердием чистить теплый пегий бок Придиры. На самом деле, шерсть кобылы была уже совершенно чистой, но, если бы он перешел в соседнее стойло, Ролан обязательно увидел бы его распухшее от синяков лицо - а это в планы Олриса определенно не входило. Поэтому он продолжал заниматься своим делом, всем своим видом показывая, что он слишком занят, чтобы вступать в посторонние разговоры.
И чего этому айзелвиту не сидится в кузнице?.. Меньше, чем Ролана, Олрис хотел бы видеть только Ингритт. Но она, конечно, сюда не придет. Плевать она хотела, как он себя чувствует...
Пожалуй, если бы не Ингритт, ничего бы не случилось. С того дня, как он услышал их беседу с Роланом, Олрис думал об Ингритт даже чаще, чем обычно. Он почти поверил в то, что Ролан не просил у Ингритт ничего крамольного или непозволительного, но все равно иногда сомневался, не обманывал ли его старый айзелвит. Следить за Роланом было невозможно - тот проводил почти все свое время в кузнице, а Олрис, разумеется, не мог торчать там безо всяких объяснений. Так что он решил понаблюдать хотя бы за Ингритт. Но, к большому разочарованию, довольно скоро убедился, что она тоже не делала ничего подозрительного. Большую часть дня она, как и раньше, помогала отцу в лазарете, вечерами иногда болтала с остальными женщинами в кухне или у колодца, а все остальное время проводила с Фрейном, которого явно находила крайне привлекательным. Олрис считал это лишним доказательством того, что в жизни не поймет, как мыслит Ингритт и все прочие девчонки. Фрейн выглядел старше своих шестнадцати лет и строил из себя взрослого мужчину, но, за исключением смазливой рожи и широких плеч, ничего заслуживающего внимания в нем не было. Фрейн был всегда непрочь поколотить кого-нибудь, кто был слабее его самого, и Олрис искренне не понимал, как Ингритт могла до сих пор не разглядеть, с кем ее угораздило связаться.
В другое время Олрис, разумеется, счел бы ниже своего достоинства подглядывать за их вечерними встречами у западной стены, но теперь он сказал себе, что Фрейн, как-никак, был подмастерьем Ролана, а значит - он мог быть посвящен во все секреты айзелвита и передавать Ингритт какие-нибудь его поручения, и это веская причина не спускать с них глаз.
Это звучало почти убедительно, и Олрис с чистой совестью решил понаблюдать за следующей встречей Ингритт с Фрейном. Тем более, что в глубине души ему давно мучительно хотелось знать, чем именно они там занимаются.
Как скоро выяснилось - ничем интересным. Сперва эти дворе битых полчаса болтали обо всякой ерунде, никак не связанной ни с Эсселвилем, ни с таинственными королями, а потом нашли такое место, где их невозможно было увидеть с дозорной башни или со стены, присели на каменный парапет и стали целоваться.
Олрис, затаившийся в своем укрытии, скорчил брезгливую гримасу, и решил, что ни за что не станет тратить следующий вечер на такие глупости. Но отвернуться почему-то не сумел.
Наверное, в тот вечер он все-таки делал что-то нехорошее, поскольку все, случившееся дальше, слишком походило на расплату за какой-то исключительно дурной поступок.
Небо над замком совершенно потемнело, и стоять возле стены в одной рубашке стало холодно. Олрис почувствоал большое облегчение, когда понял, что у парочки на парапете дело тоже движется к концу.
- Кажется, мне пора идти, - сказала Ингритт вслух, пытаясь встать. Но Фрейн удержал ее, схватив за талию и притянув к себе.
- Ну куда ты все время так торопишься?.. - пробормотал он странным, как бы полусонным голосом, нисколько не напоминавшим тот, каким он говорил обычно. Потом Фрейн добавил что-то еще, но вышло настолько неразборчиво, что Олрис не сумел расслышать окончания сказанной фразы.
- Фрейн, мне это не нравится. Пусти меня, - с нажимом повторила девушка. Голос Ингритт звучал так же уверенно, как обычно, но Олрису почему-то показалось, что она испугана. Что и не мудрено. Последнюю пару минут Фрейн вел себя, как человек, который слышит только самого себя. Олрис задумался, не пьян ли подмастерье оружейника, и если да, то где он смог стащить вино, чтобы надраться до такого состояния.
Рука Фрейна скользнула с плеча соседки вниз, к вырезу рубашки Ингритт. Девушка отшатнулась от него, а в следующую секунду Олрис услышал резкий хлопок, и догадался, что она влепила подмастерью Ролана пощечину. Надо отдать ей должное - чего-чего, а смелости Ингритт хватало за глаза. Иногда Олрису казалось, что ее даже слишком много - Ингритт не боялась никого, включая типов наподобие Рыжебородого. Да что там! Она не боялась даже короля с его адхарами, которых остальные люди поминали, выразительно понизив голос... Олрис всегда полагал, что рано или поздно это качество сослужит ей дурную службу - и было похоже, что такой момент настал. Вместо того, чтобы угомониться, Фрейн перехватил запястье Ингритт, бывшее вдвое тоньше его собственных, и всем своим весом прижал девушку к стене. Теперь он больше не говорил прежним мурлыкающим голосом, а почти шипел. Олрис расслышал что-то про "два месяца" и "водить за нос".
Сердце у Олриса стучало так, как будто собиралось выпрыгнуть наружу. Он смотрел на подмастерье оружейника, а видел Нэйда, пришедшего в их комнату после очередной попойки. Фрейн вел себя почти так же, как Рыжебородый. Но существовали и отличия. Мать никогда не сопротивлялась Мяснику, а Ингритт отбивалась яростно. Вот только силы были слишком неравны.
Олрис огляделся в поисках какого-нибудь предмета, который мог бы сойти за оружие, и, к своей радости, заметил валявшуюся не земле палку. Когда он подхватил ее с земли, то испытал секундное разочарование - палка была совсем сухой и легкой, и едва ли могла быть полезной в качестве дубинки. Но искать что-то другое было уже некогда, и Олрис, крепко стиснув свое никудышное оружие, прыгнул на Фрейна сзади и, широко размахнувшись, огрел подмастерья оружейника по голове, а потом, без всякого перерыва - по плечам.
Как и следовало ожидать, палка сломалась после второго же удара, но главная цель была достигнута - Фрейн заорал от неожиданности и обернулся к нападавшему, забыв об Ингритт.
Олрис швырнул в своего противника оставшийся в руке обломок палки и попятился назад, держась на безопасном расстоянии от Фрейна. Разумнее всего было бы сразу же пуститься наутек - бегал он быстро, так что вряд ли Фрейн сумел бы его поймать. Но что, если Фрейн не погонится за ним?.. Дураку понятно, что тогда он сорвет злость на Ингритт, и получится, что Олрис сделал только хуже.
- Тронешь ее еще раз - я тебя убью, - сказал он Фрейну те самые слова, которые по меньшей мере сотню раз мысленно говорил Рыжебородому. И с удивлением почувствовал, что почему-то не испытывает страха. А ведь всего пару дней назад он, как и большинство мальчишек в Марахэне, полагал благоразумным потихоньку свернуть в сторону, чтобы лишний раз не столкнуться с Фрейном во дворе, и не считал такое поведение признаком трусости. Ему уже случалось получить от подмастерья Ролана по шее, и наживать себе лишние проблемы из пустого самолюбия, конечно, было бы непроходимой глупостью.
Фрейн смотрел на него, нелепо выкатив глаза - то ли он до сих пор не мог прочухаться после удара по голове, то ли никак не мог поверить в то, что на него набросился мальчишка на четыре года младше. Наглая угроза Олриса привела его в чувство.
- Что?.. - презрительно протянул он. И шагнул к Олрису. - Ну все, крысеныш. Я тебя сейчас...
- Оставь его, - вмешалась Ингритт, схватив Фрейна за рукав. - Олис, уйди отсюда. Тебя это совершенно не касается, так что не лезь не в свое дело...
- Никуда он не пойдет, - отрезал Фрейн, без всякого усилия оторвав от себя пальцы Ингритт. Олрис думал, что успеет отскочить, когда Фрейн бросится на него, но он определенно недооценил противника. Несмотря на свою плотно сбитую фигуру, Фрейн был способен двигаться быстро, как змея. Он ударил Олриса сразу двумя руками, сперва в скулу, а потом, долей секунды после - в нос. Олрис упал на землю, инстинктивно прижимая ладони к разбитому лицу, а когда отнял руки и открыл глаза - увидел на ладонях, на песке и на своих штанах темные брызги крови. Но осознать, что это должно значить, Олрис не успел. Фрейн оказался совсем рядом с ним и пнул его в живот. Олрис скорчился на земле, мыча от боли и пытаясь прикрыть голову руками.
Безошибочный инстинкт подсказывал ему, что за первым пинком обязательно последует второй, но Фрейн почему-то замешкался с ударом. Приподняв голову, Олрис увидел, как Фрейн пытается стряхнуть с себя вцепившуюся в него Ингритт. Она не разжимала рук, и Фрейн, совершенно выйдя из себя, принялся бить в полную силу, уже не задумываясь, что имеет дело с девушкой.
То, что происходило дальше, Олрис вспоминал только урывками. Кажется, он увидел на песке обломок палки, который швырнул в противника перед началом драки. То, как он подхватил ее с земли и встал, забылось напрочь - Олрис помнил только тот момент, когда прыгнул на Фрейна со спины, схватив его за шею, и наугад ткнул подмастерье Ролана в лицо зажатым в кулаке обломком. Следующая минута была самой жуткой в его жизни. Олрису казалось, что он оседлал взбесившуюся лошадь. Фрейн пытался сбросить Олриса не землю, но делал он это как-то странно - беспорядочно метался из стороны в сторону и рычал, или, правильнее было бы сказать, ревел от боли. По пальцам Олриса текло что-то горячее и липкое. В какой-то момент мальчик разжал руки и почувствовал, что падает - а дальше наступила темнота.
В себя мальчика привела все та же Ингритт. Впоследствии Олрис понял, что его обморок продлился достаточно долго, но в тот момент он был уверен, что потерял сознание всего на несколько секунд. Поэтому, придя в себя, Олрис первым делом стал искать глазами Фрейна. Ингритт объяснила, что дозорные со стены заметили их драку, и несколько человек даже спустилось вниз, чтобы вмешаться - но к тому моменту драка уже кончилась сама собой. Им осталось только увести в лазарет Фрейна, который продолжал выть на одной ноте и прижимал ладони к окровавленной глазнице. Выглядело это достаточно жутко, чтобы об Олрисе все на время позабыли. Ингритт заставила его встать и довела до конюшни. Она же достала где-то чистую влажную тряпку и отерла кровь с его лица, а напоследок раз пятнадцать посоветовала ему затаиться и не попадаться никому на глаза, пока шумиха вокруг Фрейна не уляжется. Олрис почти не вникал в смысл ее слов. Ему хотелось только одного - чтобы его оставили в покое.
Весь следующий день он провел на конюшне, не показывая нос наружу. В каморку, которую он обычно делил с матерью, Олрис тоже не ходил. Мама давно привыкла, что он иногда ночует на конюшне, а он совершенно не хотел показываться ей на глаза в подобном виде. Левая сторона лица распухла, как подушка, а глаз превратился в узенькую щелку. Жевать было больно, так что он обедал только хлебом, тщательно размоченным в воде.
На второй день отек немного спал, но все же визит Ролана был исключительно некстати. Олрис понимал, что, несмотря на все его старания, Ролан отлично видит, что у него с лицом - и это заставляло его чувствовать себя униженным.
- Я вижу, здорово тебе досталось, - сказал старый оружейник то ли уважительно, то ли насмешливо. - Защищал свою подружку, так?..
- Она мне не подружка, - огрызнулся Олрис, пытаясь сосредоточиться на своем деле. Но не замечать старого оружейника, когда Ролан желал поддерживать беседу, было не так просто.
- Это да. Я слышал, что она предпочитает Фрейна. Но теперь-то она, вероятно, передумает. Какая девушка захочет иметь дело с одноглазым?.. - ухмыльнулся оружейник. Олрис чувствовал, что айзелвитту нравится его подразнивать.
"Ну причем тут его глаза? - мрачно подумал мальчик. - Кто вообще захочет иметь дело с такой сволочью, как Фрейн? Разве что дура вроде Ингритт"
С другой стороны, откуда Ингритт было знать, каким был Фрейн на самом деле?.. С ней-то он наверняка держал себя совсем не так, как с Олрисом и прочими мальчишками с конюшни. Ну, по крайней мере, поначалу.
Стоявший в дверях мужчина продолжал насмешливо смотреть на Олриса.
- Думаю, у тебя есть шанс. Самое главное - не показывайся ей на глаза, пока не сойдут эти синяки, а то она перепугается или начнет тебя жалеть. - Ролан поскреб пальцами бороду. - Ну, вообще, конечно, девушки часто влюбляются в того, кого они жалеют, но это не та любовь, которой стоит добиваться. Как по мне, гораздо лучше, если девушка тобой восхищается.
- Да не нужна она мне! - почти взвыл Олрис. - Она меня ни капли не интересует! И я вовсе не хочу, чтобы она в меня влюблялась.
- Ну и дурак, - пожал плечами Ролана, все так же небрежно привалившись к косяку.
Олрис покосился на мужчину, впервые задумавшись, какого черта тот торчит в конюшне и тратит свое время на подобный беспредметный разговор. Ролан как будто понял смысл его взгляда.
- Ваша драка с Фрейном, как ты понимаешь, наделала много шума. С одной стороны, по твоей вине пострадал человек, который работает на королевской кузнице. То есть, в каком-то смысле, ты нанес ущерб имуществу самого короля...
Олрис похолодел. Странное дело, до сих пор он не рассматривал проблему с _этой_ точки зрения, хотя это было вполне естественно.
- А с другой стороны - парень, который так лихо управился с Фрейном, тоже может быть полезен королю, по крайней мере, когда вырастет, - так же размеренно продолжал Ролан. Создавалось впечатление, что он нарочно изводил своего собеседника этой нарочитой неторопливостью. - Словом, мнения разделились. Одни полагали, что тебе следует всыпать пятьдесят плетей, и, если выдержишь, вернуть тебя на черную работу. А другие утверждали, что от Фрейна всегда было больше беспорядков, чем реальной пользы, а вот из тебя может однажды выйти воин. Дело решил Нэйд.
- Что он сказал? - спросил Олрис помертвевшими губами. От Мясника из Береге было трудно ждать чего-нибудь хорошего. Разве что мать каким-то способом умаслила Рыжебородого...
- Сказал, что ты будешь носить меч за Дакрисом - если, конечно, тот не против. Тот, на твое счастье, не возражал. Так что ты с чистой совестью можешь пойти и положить скребок на место. С завтрашнего дня ты будешь чистить только лошадь своего хозяина, а о возне с навозом можешь вообще забыть. Ну что?.. Ты рад?
Олрис почувствовал, что руки у него слегка дрожат - и поскорее опустил скребок, чтобы Ролан не заметил этой детали и не стал смеяться. Это в самом деле было несколько смешно - пугаться именно тогда, когда опасность уже миновала...
- Ну конечно, рад, - признался он. - Только я все равно не понимаю, с чего вдруг Рыжебородый так расщедрился.
Ролан негромко рассмеялся.
- А я понимаю.
Олрис отвернулся от него и пошел класть скребок на место, чувствуя, что оружейник провожает его взглядом. Почти полминуты он крепился, делая вид, что ему совершенно не хочется знать, что именно имеет в виду Ролан, но вредный старик явно решил дождаться его вопроса, и Олрис не выдержал.
- И что ты "понимаешь"?..
- То, что Дель-Гвиниру в самом скором времени понадобятся новые гвардейцы. Видишь ли, пока ты тут залечиваешь свои синяки и ковыряешься в навозе, весь остальной замок на ушах стоит. Слухи расходятся так быстро, что даже Мясник больше не может делать вид, что ничего особенного не произошло. Рыжебородый, разумеется, молчит как пень, но он все знает.
- Знает что?
Ролан, хромая, подошел к нему, нагнулся к его уху и почти неслышно прошептал:
- Что наш король вернулся.
Олрис отшатнулся.
- Что ты врешь, дурак!..
Старик оскалился, словно довольный волк.
- На твоем месте, я бы не спешил с такими выводами. Сперва я зашел бы в кухню, потолкался в караулках и послушал бы, о чем там говорят... Видишь ли, даже намеком поминать про эти слухи строго-настрого запрещено - поэтому-то их и повторяют все, кому не лень.
- И что же говорят о вашем короле?.. - шепотом спросил Олрис, поневоле поддаваясь настроению своего собеседника. Конечно, по-хорошему ему бы следовало сказать Ролану, что его не интересуют подобные вещи, и пресечь крамольную беседу на корню, но любопытство оказалось сильнее.
- Говорят, он собирает свое войско у Арденнского утеса и зовет к себе всех тех, кто хочет драться за Свободный Эсселвиль. Говорят, что его сенешалем стал Атрейн, который все последние семнадцать лет был предводителем повстанцев в Лисьем Логе. А еще я слышал, что новый король один в один похож на государя Тэрина - такие же каштановые волосы, зеленые глаза, похожие черты лица... Что даже странно, если хорошенько поразмыслить...
- Почему же странно? - удивился Олрис.
- Потому что принц, сколько я помню, был больше похож на мать, - задумчиво произнес Ролан. Но потом он посмотрел на Олриса и покривился, будто бы только что вспомнил, с кем, собственно, говорит. - Впрочем, все это полная ерунда... По сути, все младенцы одинаковы, по ним не угадаешь, каким будет человек семнадцать лет спустя. Что же касается тебя... Конечно, носить меч за Дакрисом куда приятнее, чем чистить стойла и седлать коней. Но я бы все-таки подумал - стоит ли в такое время, как теперь, служить гвардейцам Марахэна.
- Ты мне угрожаешь, что ли?.. - нахмурился Олрис.
Оружейник сдавленно вздохнул.
- Да нет же, дурачок. На самом деле, если среди гвиннов и есть люди, которым я не желаю ничего плохо, то вы с Ингритт, или твоя мать - именно из таких. Но рано или поздно ты все-таки вырастешь... и если ты станешь гвардейцем Марахэна, для тебя это ничем хорошим не закончится. Либо тебя убьют в каком-нибудь бою, либо ты мало-помалу станешь в точности таким же, как Рыжебородый, Унно или Дакрис - одним словом, как вся эта шваль.
- Ты что же, Нэйда с Дакрисом равняешь?.. - раздраженно фыркнул Олрис.
- Я не спорю, кто-то из них лучше, кто-то хуже... Но при этом все они - одно, и в некотором смысле все друг друга стоят, - мрачно сказал Ролан. Но потом махнул рукой. - Ладно, забудь. Не надо было мне к тебе цепляться... тебя ведь не спрашивают, чего тебе больше хочется - остаться здесь или прислуживать этому Дакрису.
- Ты думаешь, что если бы меня спросили - я бы захотел остаться здесь? - вскинулся Олрис. - Ну уж нет!
- Я знаю, - вздохнул Ролан - и, хромая, пошел к выходу. Олрис смотрел вслед Ролану, пока тот не исчез за дверью, и на душе у него было как-то неспокойно.