За окном лил косой холодный дождь. Ехать верхом в подобную погоду, да еще и в ночь - не самое приятное занятие, но, говоря по правде, им нечасто доставалось делать что-нибудь по-настоящему приятное. С тех пор, как Нойе Альбатрос сменил убитого под Шельдой Ольджи на посту командира Серой сотни, стало несколько полегче, но не так уж и намного. Юлиан с удивлением обнаружил, что многое из того, что они с Риксом раньше списывали на мстительность Лео, постоянно норовившего испортить жизнь "дан-Энриксу" и его побратимам, на самом деле было просто буднями разведчиков из Серой сотни.
В сущности, их жизнь не слишком сильно изменилась. Нойе оказался исключительно хорошим командиром, умудрившимся завоевать всеобщее доверие, но он был слишком честен, чтобы посылать своих друзей только в самые легкие и безопасные разъезды. Да они бы и не согласились на такое.
Постоялый двор, попавшийся им на пути, был из числа самых паршивых - с наглыми рыжими тараканами и никудышной кухней - но остановиться все-таки пришлось. Люди способны обходиться без еды и сна сколько угодно, а вот лошадей приходится щадить. Ожидая, пока Гербу с Томсом расседлают и напоят, Крикс расхаживал по комнате взад и вперед, как будто беспокойство не давало ему усидеть на месте. Язычок пламени стоящей на столе свечи все время колыхало ветром, поднятым плащом южанина. Тени зловеще танцевали на стенах.
- Ну что ты мечешься? - с легкой досадой спросил Юлиан, у которого от этих мельтешений уже начало рябить в глазах.
- Я думаю, что дальше делать с Бренн, - откликнулся "дан-Энрикс" мрачно.
Калариец подавил тяжелый вздох. Когда южанин возвратился в лагерь, везя за седлом босую крестьянскую девчонку с длинными, растрепанными волосами и неприлично задравшейся юбкой, открывающей голые ноги почти до колен, посыпались такие шуточки, что даже Юлиану, не имевшему прямого отношения к поступку побратима, захотелось сквозь землю провалиться. Но Рикс оказался к этому готов. Он отшучивался, сквернословил и держался так, как будто бы не сделал ничего особенного. В результате шум, поднявшийся вокруг этой истории, мало-помалу поулегся. А когда два дня спустя южанин сломал нос рябому Дирку, вздумавшему приставать к девчонке, сальные шуточки и вовсе прекратились. Вскоре к новой обитательнице постоялого двора привыкли точно так же, как к Гилберту Тойну или к бело-рыжим кошкам, расплодившимся в гостинице в невиданном количестве. Словом, можно было считать, что все не так уж плохо, но к началу осени живот у Бренн начал красноречиво округляться. А поскольку в той деревне, где "дан-Энрикс" ее раздобыл, несчастной дурочкой, по словам энонийца, пользовались все, кому не лень, установить отца младенца было невозможно.
- Слушай, может быть, мы с Нойе съездим в ту деревню - и спалим ее к таким-то фэйрам? - риторически спросил у побратима Лэр. Меченый отозвался так, как будто принял предложение всерьез:
- А толку-то? Бренн это уже не поможет. Вот ведь проваль!.. Только я скажу себе, что хуже уже быть не может, как все р-раз - и делается еще хуже! Пока Бренн была одна, еще куда ни шло, но если будет еще и ребенок... - Рикс потер лоб и не договорил. Да это и не требовалось.
Лэр зевнул, не разжимая губ. Он не спал уже вторую ночь, и стоило на мгновение расслабиться - как комната и Рикс мгновенно начинали уплывать куда-то далеко. Наверное, он все-таки заснул, поскольку через несколько секунд Юлиан обнаружил, что "дан-Энрикс" снова что-то говорит, а он кивает в такт, словно игрушечный болванчик.
- ...Вряд ли она сможет о нем позаботиться, за ней самой-то следует присматривать. Ну и потом, где ей рожать - в трактире, что ли? С Тойном в роли повитухи?..
В свете единственной свечи лицо южанина казалось значительно старше, чем обычно. Постоянно сдвинутые брови, напряженный взгляд, жесткая складка в углу рта - Юлиан поневоле сравнивал этого Рикса с тем, каким он был в Лаконе.
- Да не переживай ты так. Найдем какую-нибудь женщину, которая примет ребенка - вот и все дела.
- Все не так просто, - качнул подбородком энониец. - Рам Ашад терпеть не может повивальных бабок - он считает, что из-за несведущих и неумелых повитух каждый месяц гибнет куча женщин. Он говорил, что роженице должен помогать человек, смыслящий в медицине.
Юлиан только руками развел.
- И тем не менее, тысячи женщин как-то справляются без подобной помощи. Будем надеяться, что Бренн окажется из их числа - все равно ничего другого нам не остается. Это все, что тебя беспокоило?..
Меченый опять прошел по узкому проходу между двух столов, заставив Лэра поджать ноги. Казалось, что он вообще не слышал последний вопрос, но через несколько секунд южанин неожиданно сказал:
- Нет, не все. Ты слышал, что Валларикс посылает сюда войско?
- Разумеется. Не думаю, что в лагере остался хоть один человек, который этого не слышал.
- А кто его возглавит, ты подумал?
- Мессер Ирем, - прозревая, сказал Юлиан. И с беспокойством посмотрел на Рикса. - Ты считаешь, тебя еще ищут?..
Энониец искоса взглянул на собеседника.
- С чего бы?.. Ты же знаешь, я не убивал Дарнторна.
Юлиан недовольно поджал губы. Когда Крикс вывалил им с Нойе историю своего побега из Адели, Лэр долго не мог понять, разыгрывает их южанин или говорит серьезно. Тем не менее, пришлось смириться с мыслью, что все сказанное было правдой. Рикс действительно пожертвовал блестящей будущностью в гвардии ради того, чтобы помочь Дарнторну смыться. Не то чтобы Лэр вовсе не понимал, что двигало "дан-Энриксом" - все же принятое королем решение использовать Дарнторна в качестве заложника было отнюдь не безупречным. Но от подобной мысли до того, что сделал Крикс - дистанция огромного размера. Большинство людей резонно указали бы на то, что решать судьбу Льюберта - задача императора и коадъютора, а дело остальных - действовать в соответствии с законом и своей присягой. Только человек вроде "дан-Энрикса" мог нарушать свой долг, при этом сохраняя искреннюю убежденность, что он действует единственно возможным образом. Но как бы Юлиан не относился к этому поступку Рикса, бросать побратима не годилось.
- Тебя могут обвинить в пособничестве лорду Сервелльду, - сказал он озабоченно.
- Не думаю. Для лорда Ирема все это дело - прошлогодний снег, он не интересуется подобными вещами, - сказал Крикс.
Ну да, подумал Юлиан. А кроме этого, у сэра Ирема наверняка имеется более веская причина для того, чтобы замять эту историю.
- Выходит, обвинение в измене тебя не пугает? Почему тогда ты так не хочешь, чтобы Ирем приезжал сюда?
Рикс отвернулся от него.
- Тебе когда-нибудь приходилось смотреть в глаза человеку, которого ты предал?.. Если да - тогда представь, что этот человек вдобавок был тебе вместо отца, и ты ему кругом обязан. Нравится?..
Лэру нарисованная собеседником картинка совершенно не понравилась. Больше всего его обеспокоила мысль, что Рикс, оказывается, все это время изводился еще и на этот счет. До сих пор, когда речь заходила о его сомнительном поступке, создавалось впечатление, что энонийцу, как это обычно говорится, море по колено. Лэр бы в жизни не поверил в то, что встанет на позиции "дан-Энрикса", однако сейчас каларийцу оставалось только это.
- Надеюсь, ты-то не считаешь самого себя предателем? - осведомился он - Разве не ты недавно уверял нас с Нойе, что всего лишь не позволил своему сеньору совершить ошибку, о которой он бы непременно пожалел со временем?..
Угол рта южанина дернулся вниз.
- Не думаю, что он бы со мной согласился. Впрочем, это в самом деле глупость. Просто прошлогодний снег... Поехали, а то и правда проторчим тут до утра.
До лагеря они доехали даже быстрее, чем рассчитывали. До полудня оставалось еще часа два, когда впереди показался знакомый трактир. Юлиан никогда не думал, что будет так радоваться при виде этого неказистого, убогого строения. Когда-то, в своей прежней жизни он наверняка побрезговал бы заходить в подобную дыру, а теперь жил здесь уже несколько месяцев и, кажется, даже начал испытывать к заплеванной гостинице те чувства, которые полагается испытывать к своему дому. Впрочем, сейчас Лэр готов был считать дворцом любое место, где его ждали тепло, еда и, что куда важнее - сон.
Впрочем, когда они вошли внутрь трактира, стало ясно, что коротко отчитаться Альбатросу о своей поездке, а потом улечься спать у них не выйдет. Накануне в лагерь прибыли посланцы из Адели, так что в штабе Серой сотни было шумно и на редкость многолюдно - здесь болтали о столичных новостях. Нойе увидел побратимов через головы собравшихся и приветственно махнул рукой. Кричать в подобном гвалте было бесполезно.
- В столице правда "рвота"?.. - надрывался кто-то, перекрикивая остальных. Рассказчик обернулся. Судя по одежде, это был стюард какого-то рыцаря из числа самых бедных и незнатных. В любой другой день разведчики из Серой сотни смотрели бы на него свысока, но сейчас его обступили со всех сторон и жадно ловили каждое его слово.
- Правда, правда. Люди мрут, как мухи. Говорят, что наших даже не пустили в город - задержали у ворот и вели все переговоры в Мирном. Это небольшой поселок в трех стае от города.
- Валларикс жив?..
- Он - да, - многозначительно кивнул рассказчик.
- Что значит "он"? А кто тогда...
- Принцесса. Наши, как доехали до города, увидели на башнях черные полотна вместо флагов. Все сразу подумали про императора - стяги ведь убирают, только если король умер. Про принцессу никто даже и не вспомнил... а потом узнали, что она, бедняжка, умерла чуть ли не накануне. Проболела восемь дней и умерла.
- Не повезло, - посетовал Гилберт Тойн. - Я слышал, что у каждого больного "черной рвотой" день на третий, на четвертый наступает перелом, и те, кто выживает, чаще всего поправляются. А она умерла.
- Выходит, что наследников у Валларикса больше нет. А если он еще и заболеет!...
- Он - не заболеет. Говорят, он даже возле кровати дочери сидел, никого из врачей не слушал - все равно зараза к нему не пристала. Так-то вот.
- Ну и хвала Создателю. Король ведь еще молодой. Женится снова, будут новые наследники.
Юлиан с ужасом смотрел на Рикса. Лицо у того уже стало белее мела, и все равно каким-то непостижимым образом продолжало бледнеть. При этом он вслепую шарил по застежке своего плаща, пытаясь ее расстегнуть, но только бестолково теребя тяжелые, мокрые складки.
- Девчонку жалко, - сказал один из разведчиков. Рассказчик согласно кивнул.
- И не говори! Я слышал, что какой-то парень прямо в день похорон взял да и бросился вниз головой с одной из башен. Говорят, что он был кем-то вроде секретаря при императоре.
- И что, спасли?
- Какое там... Разбился. А потом - знаете что?..
- Ну что?
- Валларикс приказал похоронить их вместе. Этого, разбившегося, и принцессу.
- Хеггов рог! Я думал, что ее хотели выдать за Аттала.
- То-то и оно.
Крикс наконец-то сбросил мокрый плащ на табурет и стал проталкиваться к выходу.
- Что это с ним?.. - спросил кто-то у Юлиана, но Лэру сейчас было не до объяснений. Он довольно грубо оттолкнул доброжелателя с дороги и начал проталкиваться к двери вслед за Риксом. Но опоздал. Когда он вышел, то "дан-Энрикса" уже и след простыл. Наверное, он пошел в лагерь, чтобы выяснить подробности из первых рук. Хотя какой это теперь имеет смысл?..
Марку и Элиссив уже не помочь.
- Нет, - пробормотал Юлиан, заставив оказавшегося на пути конюшенного мальчика испуганно шарахнуться от полоумного разведчика. - Нет, нет, нетнетнетнет...
Не может быть. Когда война закончится, и они с Риксом вновь окажутся в Адели, непременно выяснится, что произошла ошибка. Что Элиссив вовсе не болела "черный рвотой", а Марк не решил, что после ее смерти ему незачем больше жить. Все было по-другому, потому что их история не могла кончиться так трагично и бессмысленно. И не могло случиться так, чтобы они с "дан-Энриксом" узнали о случившемся несчастье из чужого, почти равнодушного рассказа. Первое изумление мало-помалу вытесняла нарастающая боль. Юлиан стремглав бежал по слякоти и по глубоким лужам, обдавая грязью попадающихся на пути прохожих, и не мог отделаться от ощущения, что он пытается сбежать от всего - от правды, от войны, а главное - от самого себя.
"Дан-Энрикса" он так и не нашел. Но какая-то польза от блужданий по предместью все-таки была. Скопившаяся за последние шесть дней усталось перешла в ту стадию, когда уставший человек перестает что-либо чувствовать. Он попросту тупеет, и происходящее вокруг кажется совершенно не реальным. Лэр вернулся в трактир, выпил стакан вина и уснул, не успев даже стащить с себя сапоги или надеть сухую чистую рубашку.
Проснулся он оттого, что в комнату ввалился Рикс. "Вернулся!" - радостно подумал Лэр. Это было почему-то важно, но почему - Юлиан вспомнить так и не сумел. По темноте за маленьким окном Лэр определил, что он проспал около шести часов. Не так уж мало, но для человека, не слезавшего с лошади больше суток, явно недостаточно. В голове не осталось ни единой связной мысли. Лэр с трудом продрал глаза, сел на скрипучем лежаке и стал яростно тереть лицо руками, чтобы побыстрей проснуться. Подбородок покрывала пятидневная щетина, а через лицо, как настоящий шрам, тянулся рубец от шва на грубой наволочке. Отняв ладони от лица, Юлиан снова посмотрел на Рикса - и невольно вздрогнул. Побратим выглядел ужасно. Мертвый взгляд, застывшая ухмылка и насквозь промокшая одежда. В довершение всего, пальцы южанина были разбиты в кровь, а костяшки кулаков чудовищно распухли. Поймав взгляд Юлиана, Рикс поморщился и сел, бережно держа окровавленные руки на весу.
- Сколько их было?.. - хрипло спросил Юлиан.
Меченый коротко и резко рассмеялся.
- Я ни с кем не дрался, Лэр.
Лэр вопросительно смотрел на Рикса, ожидая от него каких-то объяснений, но тот, видимо, считал вопрос исчерпанным.
В дверях остановился Нойе Альбатрос. Несколько секунд он переводил взгляд с "дан-Энрикса" на Лэра, будто бы подыскивал какие-нибудь подходящие слова, и, наконец, сказал:
- Дайни, Лэн... мне очень жаль.
От этих слов Лэр тут же вспомнил про Элиссив с Марком, и сердце сжалось от внезапно-острой боли.
- Теперь они всегда будут вместе, - сказал Юлиан. И сам почувствовал, что говорит с таким нажимом, словно ему нужно было переспорить Нойе.
Альбатрос только вздохнул.
- Надеюсь. Дайни, тебя требует лорд Родерик.
Лэр с раздражением взглянул на командира.
- Что, прямо сейчас? Рик третьи сутки на ногах.
Нойе развел руками, словно извиняясь, хотя было совершенно очевидно, что его вины тут нет. Лэр вопросительно взглянул на Рикса.
- Ты пойдешь?..
- Само собой. Если лорд Родерик желает меня видеть - не следует лишать его такой возможности, - сказал Меченый, вставая на ноги.
Тон энонийца Юлиану совершенно не понравился.
- Держи себя в руках, - предостерег он Рикса. Тот пожал плечами и, подвинув Альбатроса, вышел в коридор. Оставшись вдвоем, Юлиан с Нойе выразительно переглянулись.
- Что у него с руками, ты не знаешь? - без особенной надежды спросил Юлиан.
- Нет. Но думаю, что этот вызов к Родерику - не к добру. Если бы он хотел узнать подробности вашей поездки, вызвали бы вас обоих. Но про тебя стюард мессера Родерика слова не сказал. Я думаю, что здесь одно из двух - либо Рикса снова собираются отправить к Хеггу на рога, либо он что-то натворил, пока бродил по лагерю. Я лично ставлю на второе.