Когда Меченный увидел над воротами трактира знак имперской войсковой разведки, утреннее небо только-только начинало золотиться на востоке. Заходя в гостиницу, Крикс испытал внезапный приступ ностальгии. Время, когда он сражался под крысиным стягом, не было ни легким, ни приятным, но сейчас южанин ощутил, что мысль о Серой сотне отзывается внутри каким-то теплым, почти нежным чувством. Может быть, причина была в том, что пережитое в Кир-Роване подвело под его прежней жизнью жирную черту, и _на той стороне_ осталось все сразу - и имперская разведка, и война в Каларии, и детство в Приозерном, и Адель с ее Лаконской Академией.
Из Кир-Кайдэ Меченый уехал почти тайно, сообщив о цели своего путешествия только Галатее Ресс. При этом он добавил, что намерен ехать без сопровождающих, но оставляет письмо, которое необходимо будет передать мессеру Ирему уже после его отъезда. Леди Ресс не стала задавать лишних вопросов, ограничившись советом соблюдать инкогнито и не снимать налобную повязку. Последний совет был исключительно разумен, поэтому весь путь до Лорки Меченный проделал, надев самый неприметный из своих костюмов и обвязав голову шарфом на манер островных контрабандистов. В старом выцветшем дублете Льюберта Дарнторна и с повязкой вокруг лба Меченый походил не то на обедневшего наемника, не то и вовсе на авантюриста без определенного рода занятий, которых во время перемирия развелось видимо-невидимо.
Почему-то Крикс не сомневался в том, что, войдя в нижний зал трактира, сразу же увидит Нойе или Юлиана Лэра, но на самом деле первым, кого он увидел в зале, был не Нойе и даже не Гилберт Тойн, а Кэлринн Отт, перед которым стояла чернильница и громоздилась стопка из исписанных листов. Кэлрин прибыл в Кир-Кайдэ одновременно с лордом Иремом, но с Меченым увиделся значительно позднее - когда энониец начал принимать участие в переговорах. Их первая встреча с Кэлрином продлилась почти пять часов - Отт хотел знать все, что Меченый мог рассказать о Серой сотне и своем участии в войне, а умением расспрашивать людей бывший лаконский бард овладел в совершенстве. В последующие дни Отт разговаривал с Льюбертом Дарнторном и леди Ресс, и, кажется, даже расспрашивал солдат, служивших под началом капитана Кеннета. Потом Кэлринн уехал из Кир-Кайдэ. Меченый считал, что он отправился в Адель, но теперь выяснялось, что Отт просто-напросто вернулся в Лорку.
В тот момент, когда Крикс вошел в зал, Отт поднял голову и вздрогнул, узнав Меченного. Энониец бросил выразительный взгляд на подметавшую полы служанку, и Отт, умница, прекрасно понял, что от него требуется.
- Доброе утро, Рик, - сказал он таким тоном, будто только накануне видел Меченного в лагере, и заразительно зевнул.
- Ты уже встал - или до сих пор не ложился? - спросил Меченный, подсаживаясь за стол к Кэлрину.
- Я не ложился. Во многом из-за тебя. Когда узнали, что ты стал наместником Бейн-Арилля, стало понятно, что война закончена. Весь лагерь празднует уже неделю. Вчера Альбатрос заставил меня спеть штук сорок разных песен. Это не считая "Песни дезертира", которую пришлось повторять по меньшей мере двадцать раз. Немного утешает только то, что Нойе тоже пришлось нелегко - он мне аккомпанировал.
- Кто, Альбатрос?..
- Ну да. А ты разве не знал? На Островах считается, что всякий уважающий себя мужчина должен играть на каком-то музыкальном инструменте. Если, конечно, можно всерьез считать "инструментом" их дурацкие свирели и рожки. По счастью, Альбатрос играет еще и на гарме. Не китана, разумеется, но для такой дыры сойдет. Когда все остальные пошли спать, Альбатрос предложил мне выпить с ним. К тому моменту столы уже сдвинули, так что мы засиделись почти до утра.
Меченый покосился на кипу листов, лежавших перед Оттом. Обилие диалогов и помарок заставляло усомниться в том, что это хроника, которую Отт составляет по заданию Саккрониса. Крикс с любопытством посмотрел на собеседника.
- Это и есть твоя книга? О которой ты рассказывал тогда в Книгохранилище?..
- Да, - удовлетворенно отозвался Кэлринн, с видимым наслаждением расправив спину и поведя затекшими плечами. - Когда Альбатрос пошел спать, я остался один во всем зале. Никто мне не мешал, так что я написал еще одну главу.
Отт улыбнулся. Крикс не понимал, как могут несколько исписанных листов привести человека в такое благостное расположение духа, но факт оставался фактом - Кэлринн выглядел довольным, словно кот, нажравшийся сметаны. Это поневоле пробуждало любопытство.
- Можно мне почесть?.. - спросил южанин полуутвердительно, протягивая руку к верхнему листу. В Лаконе Отт всегда с готовностью читал приятелям свои стихи и меткие заметки о наставниках, и Меченный ничуть не сомневался, что он будет рад похвастаться плодом своих трудов.
Но вместо этого Кэлрин быстро прикрыл листы рукой.
- Нет-нет... я еще не закончил! - резко сказал он. Потом, видимо, испытывая потребность как-то оправдать свою невежливость, Кэлринн продолжил уже мягче - Не подумай, дело вовсе не в тебе. Я просто не хотел бы, чтобы кто-нибудь читал эти наброски раньше, чем книга будет закончена.
Меченый примирительно поднял ладони.
- Разумеется, как скажешь... А где Нойе с Юлианом? Спят?
Кэлрин кивнул.
- Иди наверх, - посоветовал он, заметив промелькнувшее на лице Крикса колебание. - Они не будут на тебя в претензии, если ты их разбудишь. А я пока закажу нам завтрак...
Кэлрин оказался прав. Нойе и Лэн не только "не были в претензии" за то, что Меченый не дал им выспаться, но и едва не задушили его в объятиях. Если учесть те слухи, которые доходили до них из Кир-Рована, это было совсем не удивительно. Правда, и Юлиан и Нойе знали, что их побратим остался жив и находится вне опасности, но услышать эти новости из третьих рук - это одно, а проснуться и воочию увидеть человека, которого ты несколько недель считал погибшим - это, как-никак, совсем другое.
Полчаса спустя, когда они спустились вниз и приступили к завтраку, Юлиан Лэр почти весело рассказывал о том, как мессер Ирем вызвал к себе Альбатроса с Лэном и едва не оторвал обоим головы за то, что они помогали Криксу скрываться среди разведчиков из Серой сотни, тогда как их долг - по утверждению мессера Ирема - состоял в том, чтобы немедля сообщить о местонахождении "дан-Энрикса" рыцарям Ордена.
- Он что, действительно так сильно на вас взъелся?.. - виновато спросил Рикс.
- Честное слово, дайни, я всерьез готовился к тому, что он меня повесит, - ухмыльнулся Альбатрос. - Лэр умолял его взять нас собой в Кир-Кайдэ, чтобы мы могли удостовериться, что с тобой все в порядке, но Ирем заявил, что раз у сына Лэра хватило ума вступить в разведку, значит, здесь он и останется. Он сказал, что, если мы попробуем покинуть Лорку без его распоряжений, нас будут судить как дезертиров.
- Он бы этого не сделал, - не вполне уверенно заметил Крикс. Нойе выразительно прищурился.
- А ты рискнул бы проверять? На нашем месте?
- Нет, - честно признался Меченый.
- Ну, вот и мы не стали. Хотя Лэн тогда на стену лез. Ему казалось, что Ирем просто хотел нас проучить. Как будто мы действительно могли пойти и выдать тебя Ордену!.. Потом-то выяснилось, что у коадъютора на нас были другие планы. Он отправил нас выслеживать Белоглазого.
- Кого?.. - не понял Рикс.
- Ну, того ворлока, который помогал Дарнторну. Надо же нам было как-то называть его между собой?.. Лорд Ирем приказал узнать, куда он исчез после того, как убил Сервелльда Дарнторна. Мы потратили на это почти две недели и обшарили всю Лорку и ее окрестности, но под конец все же узнали, куда делся этот Хеггов маг!
- В Солинки, полагаю, - сказал Меченый, пожав плечами.
Лицо Нойе потемнело.
- Верно. Именно в Солинки, - хмуро согласился он после недолгой паузы. Криксу стало неудобно. Ну что ему стоило выслушать Нойе до конца и притвориться удивленным?..
- Знаешь, кажется, эти твои ворота в другой мир и в самом деле существуют, - тихо сказал Юлиан, нагнувшись к Риксу через стол. - Мы не могли вернуться в Лорку, не узнав, куда исчез Белоглазый, так что нам пришлось рискнуть и доехать до самой арки. Ты был прав - она точь-в-точь такая же, как и в Хоэле... Нойе на всякий случай даже прошел сквозь нее несколько раз, но ничего не вышло. Думаю, это из-за того, что он не Одаренный. Так что мы не знаем, куда Белоглазый мог отправиться через портал.
- Я думаю, что он отправился в Галарру. Помнишь, Кэлрин, ты когда-то рассказал нам сказку о человеке, который пожелал стать магом, не будучи Одаренным, и решил прибегнуть к силам Темного Истока?.. Так вот Белоглазый - это, собственно, и есть тот самый маг.
- Час от часу не легче, - вздохнул Юлиан. - Сначала фэйры, теперь Олварг и "кромешники"...
- Фэйры - всего лишь духи леса и воды, - поправил Крикс. - Они - не порождения Истока и не меньше нас страдают от его существования.
- Тогда зачем они все время нам вредят? Крадут детей, заманивают путешественников на болото, всем морочат головы...
- Указывают клады, помогают найти верный путь, спасают утопающих... - в тон Лэру продолжил "дан-Энрикс".
- Прямо милашки, - раздраженно буркнул Юлиан. - А это помнишь?.. - он продемонстрировал Меченному след от старого ожога на руке.
- Да, разумеется, они пытались тебя заманить. Но ты же не станешь утверждать, что люди - зло, только из-за того, что кто-нибудь из них сделал тебе какую-нибудь пакость?.. Фэйры в этом отношении ничем не отличаются от нас. Потом - учти еще, что мы для них - чужие и довольно непонятные создания. Ты же не жалеешь зайца, на которого охотишься, или того лосося, которого сейчас ешь?..
- Ладно, убедил. Фэйры - ни то, ни се, как люди. Только "кромешники" - зло безо всякой примеси.
- Как знать... Один из них когда-то спас мне жизнь, - задумчиво сказал "дан-Энрикс", вспомнив о Шоррэе. - И потом, "кромешники" - не совсем люди. Они околдованы и почти лишены свободной воли. Если верить сказке Кэлрина, то каждый из них пошел на это добровольно или почти добровольно. Но что там произошло на самом деле, мы пока не знаем. Думаю, к тому, что можно назвать "злом без всякой примеси", ближе всего подошел сам Олварг, но и в нем еще осталось очень много человеческого.
- Откуда ты это знаешь?.. - с острым любопытством спросил Кэлринн Отт. Он весь подался навстречу "дан-Энриксу", сидя на самом краешке своего табурета, и имел вид гончей, учуявшей след. Если бы Меченый не был так занят собственными мыслями, азарт Кэлрина, вероятно, показался бы ему забавным.
- Мы встречались с Олваргом в Кир-Роване, - пояснил Крикс. - Можно сказать, что он увлекся и сказал гораздо больше, чем ему хотелось. Во всяком случае, я понял, что очень большую часть его поступков определяет его личная обида на дан-Энриксов. Он утратил всякую способность испытывать жалость к другим людям, но себя по-прежнему жалеет, хоть и не отдает себе в этом отчета.
- Ну, как тебе сказать... Мне кажется, что, пока в человеке остается хотя бы искра жалости, она в принципе способна разгореться вновь - вместе с другими человеческими чувствами. Если бы сила Темного Истока совершенно поглотила Олварга, он перестал бы быть самим собой, то есть какой-то цельной личностью, а превратился бы в безвольный инструмент Истока. Думаю, что это его еще ждет... Ну а пока он все-таки способен сохранять какие то _свои_ желания, _свои_ обиды и _свои_ надежды - он еще сопротивляется Истоку. К тому же, он жалеет не только себя сегодняшнего, но и смутный образ себя в прошлом. Мальчика, которого не любил его отец и не могла защитить мать, и юношу, которого лишили законного наследства. Это важно, потому что воспоминания тоже нарушают ощущение замкнутости, отрезанности от мира и других людей. Олварг это понимает - иначе он бы не лишал "кромешников" их памяти. Благодаря воспоминаниям мы знаем, что можем испытывать родство и связь с чем-то таким, что не имеет никакого отношения к нашему "сегодня". От такого знания - один шаг до мысли, что наше "я" в принципе связано с внешним миром тысячей незримых нитей, и что эти связи могут быть сильнее, чем пространство или даже время. Предположим, что легенды о Начале всех времен правдивы, и что Темные Истоки - это сила, обладающая какими-то зачатками собственной воли и стремящаяся разрушить мир. О природе этой силы спорят элвиенисты и унитарии, некоторые философы вроде Эйта из Гоэдды или Ар-Ассиза вовсе отрицают ее существование или считают ее благотворной и необходимой для прогресса. Но я думаю, что они ошибаются. В Кир-Роване я понял, что зло - это сила, разъединяющая мир. Сначала Темные Истоки разорвали мир в самом буквальном смысле слова, разделив его на отрезанные друг от друга части. Мы называем Леривалль, Галарру и Холодные пещеры "другим миром", потому что туда не попасть без Тайной магии, но в некоторых наших хрониках и в Книге Надежды унитариев написано, что все это - просто-напросто осколки одного-единственного мира. В Кир-Роване я понял, что этот раскол идет гораздо глубже. Он затрагивает время и пространство, а еще - всякую связь между людьми. Альды хотят связать мир заново - не только Вратами, но и памятью о прошлом, и самой способностью людей любить друг друга. Смерть и Солнце противостоят друг другу с самого начала мира, и я вряд ли ошибусь, если скажу, что положение никогда еще не было так безнадежно, как теперь. Олварг захотел использовать Темный Исток для своей выгоды, но вместо этого сам превратился в инструмент, с помощью которого сила Темного Истока пытается окончательно разрушить мир.
- Я знаю, о чем ты говоришь, - заметил Нойе. - У нас на островах давным-давно знают легенду о Последней битве. Когда брат пойдет на брата, вода в море станет мертвой, а Морской Змей проснется и проглотит солнце.
Юлиан поморщился.
- Вы что, действительно считаете, что солнце маленькое и висит на небе, как гранат?.. Саккронис говорил, что солнце - огромная раскаленная звезда. Так что все эти россказни про Змея - просто сказка.
- Не совсем. Это метафора, - поправил Кэлрин.
- Пожалуйста, не спорьте, - мягко попросил "дан-Энрикс". - Я просто хотел сказать, что наше положение достаточно тяжелое. Можно сказать, что наступило волчье время, самый темный час перед рассветом. Напрямую призывать людей объединиться против Олварга бессмысленно - одни будут отрицать существование Истока ради сохранения собственного спокойствия, другие согласятся, что он есть, но скажут, что бороться с ним неправильно или бессмысленно. Так что придется обходиться тем, что есть. Поэтому я отправляюсь в Солинки, а затем в Адель.
- Ты собираешься воспользоваться аркой Каменных столбов, чтобы попасть в Хоэль? - догадался Юлиан. - Но ты не Одаренный!
- Этого и не нужно. Вратами, созданными Альдами, управляет Истинная магия. Уверен, что она позволит мне пройти. Лучше поговорим о вас... Желаете ли вы остаться здесь и помогать мне выполнять обязанности наместника Бейн-Арилля, или уедете отсюда после окончания кампании?.. Без Ирема и Аденора я останусь здесь почти один. Дарнторну - и тому велели возвратиться в Торнхэлл и не покидать его без предписания Валларикса. Я думал заступиться за него, но Льюс сказал, что очень рад подобному приказу, потому что люди ему донельзя осточертели, и он сам себе осточертел, и его главное желание - найти какое-нибудь место, где никто не станет его трогать. В общем, он намерен вести жизнь затворника и заново отстраивать Торнхэлл. Ну ничего, уверен, что со временем он передумает... Я сказал ему, что, когда он решит вернуться к полноценной жизни, он может приехать ко мне в Бейн-Арилль.
- Значит, сам ты будешь жить в Бейн-Арилле? - уточнил Лэн.
- Скорее всего, да. Представители Двенадцати домов, посовещавшись, назначили моей резиденцией бывший Дворец правосудия. Галатея Ресс утверждает, что это огромный дом с окнами на канал, и что с архитектурной точки зрения он может посоревноваться даже с дворцом магнуса Бонаветури. Что же касается вас... Тебя, Лэн, я попросил бы принять гарнизон Кир-Кайдэ, Нойе дал бы один из тех кроггов, которые Валларикс пришлет в Нефритовый пролив, а Кэлринна...
- Мне лучше ничего не предлагай, - перебил Кэлрин. - Окна на канал - это, конечно, очень соблазнительно, но я должен вернуться в Адель. Саккронис очень стар, и сильно сдал в последние годы, так что ему все труднее оставаться без помощника. А я, признаться, сильно привязался к старику. Меня восхищает то, что никакие слабости или болезни не способны задушить в нем любопытства. Он по-прежнему бросается на каждую новую ему книгу, словно коршун, ставит свои опыты и готов целыми часами говорить о книгах, музыке и Альдах, если подвернется кто-нибудь, кто станет его слушать. Когда он начал возиться с разноцветными стекляшками, я испугался, что старик впадает в детство, а он написал трактат о цветовом спектре и природе света. Словом, извини, но я вернусь в Адель вместе с мессером Иремом.
- Ну что ж, пусть так. А вы?.. - Крикс посмотрел на Нойе с Юлианом.
- Пусть меня фэйры заберут, если я понимаю, как ты собираешься бороться с Олваргом, но одного я тебя не оставлю, - отозвался Юлиан. Нойе кивнул:
- Я тоже.
- Думаю, за это надо выпить, - улыбнулся Крикс. - Кэлринн, попроси хозяйку, чтобы принесла бумагу и чернила, а еще спроси кувшин вина. Самого лучшего, какое у нее найдется.
- Кто-то упомянул вино?.. - откликнулся хриплый, заспанный мужской голос. Обернувшись, друзья поняли, что в зал спустился Гилберт Тойн. Как всегда, с утра Крыс выглядел помятым и не выспавшимся. Не слишком чистая рубашка выбивалась из потертых бриджей и висела на худых плечах вербовщика, словно на вешалке. Покрасневшие глаза Гилберта обозрели стол и, наконец, уперлись в Меченого. Тойн заметно подобрался и уже открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но Крикс опередил его.
- Садись к столу и зови меня "Риком", ясно, Тойн?..
- Все ясно.
- Молодчина. Кэлрин, попроси кувшин вина и пару темного для Гилберта. Он, кажется, предпочитает пиво.
* * *
Над Аделью бушевала летняя гроза. Морская куртка из вареной кожи, позаимствованная у Нойе Альбатроса, не пропускала влагу, но весь остальной костюм "дан-Энрикса" давно уже промок до нитки. Мокрые штаны противно облепили ноги, волосы холодными скользкими змеями лезли юноше за шиворот, в глаза и в рот.
Когда Меченый доехал до Северной стены, то обнаружил, что ворота наглухо закрыты. Стража из дозора Браэнна явно решила, что в такую скверную погоду ни один нормальный человек не попытается попасть в Адель, и закрыла въезд за час до традиционного сигнала к тушению огней. Герба грустно прядала мокрыми ушами, давая всаднику понять, что темнота и сырость ей совсем не по душе.
- Потерпи немного, девочка, - сказал "дан-Энрикс" извиняющимся тоном. - Мы уже на месте.
Энониец спешился, откинул мокрые волосы со лба и постучал в ворота. Подождал какой-нибудь реакции. Постучал снова... Как и в первый раз, безрезультатно. Дождь хлестал, как из ведра, и стражник, которому полагалось находиться у бойницы, явно предпочитал сидеть с друзьями в теплой караулке.
- Вы там что, уснули, что ли?!.. - громко возмутился Рикс.
Криксу смутно вспомнилось, как когда-то - много лет назад - он точно так же колотил в эти ворота, чтобы сообщить о предстоящем нападении Безликих. Сейчас промедление было не так опасно, как тогда, но мысль об этом почему-то не улучшила Меченому настроения.
- ....... ........ ...... вперегреб! - от души высказался энониец, имея в виду всех дозорных Северной стены - во-первых, и всю городскую стражу - во-вторых.
Как будто бы в ответ на это заклинание, свет из бойницы заслонила чья-то тень.
- В чем дело? - настороженно спросили сверху.
- Открывай ворота! - потребовал Рикс. - У меня срочное дело к капитану Ниру.
Выглядел Меченый, должно быть, не особенно внушительно, но интонация южанина заставила дозорного задуматься.
- Ваше имя?..
- Крикс дан-Энрикс.
- Кто-о?! - переспросил дозорный с изумлением. - Ну тогда я - Владыка Ар-Шиннор!
Меченый тяжело вздохнул. Спорить с подобным остроумцем у дан-Энрикса не было ни малейшего желания.
- Капитана Ниру позови, дубина, - почти ласково попросил он дозорного.
Тень наверху исчезла. То ли стражник в самом деле отправился на поиски Браэна Ниру, то ли попросту решил не тратить времени на разговоры с сумасшедшим, называющим себя наследником престола.
Крикс поежился от холода и малодушно пожалел, что не пошел через Подземный город. Он бы так и сделал, если бы не Герба, которую в этом случае пришлось бы бросить посреди ночного леса...
- Эй, ты! - окликнул сверху мрачный голос, выведя дан-Энрикса из состояния задумчивости. - Что еще за шутки?
Крикс сделал шаг вперед, чтобы на него падала хотя бы часть рассеянного света из бойницы.
- Браэн, если это ты, то вели своим олухам меня впустить, - попросил он.
Браэнн не врал - ворота в самом деле открыли очень быстро. Меченый шагнул под арку, держа повод Гербы и щурясь от слишком яркого - как ему сейчас казалось - света нескольких чадящих факелов. Несмотря на этот яркий свет, он заметил быстрый вороватый взгляд, который Браэнн бросил на его клеймо.
- Как видишь, я не слишком-то похож на принца, - усмехнулся Крикс.
- Простите, монсеньор, но как так вышло, что вы оказались здесь совсем один, да еще на ночь глядя?..
- Это долгая история, - махнул рукой "дан-Энрикс". Браэн тактично сменил тему.
- Может, выпьете немного грога?.. Я распоряжусь, чтобы вам принесли из караулки.
Должно быть, в глазах Крикса промелькнул невольный интерес, поскольку Браэн тут же сделал знак одному из своих дозорных, и через минуту уже передал "дан-Энриксу" дымящуюся кружку. От напитка растекался умопомрачительный запах белого вина, сушеных яблок и гвоздики.
- Дозорные теперь распивают грог прямо в присутствии своего капитана?.. Браэн, ты меня пугаешь, - хмыкнул Меченый, устраиваясь в сухой нише у стены. - Раньше такое могло случиться только в годовщину коронации.
- Можно сказать, что сейчас тоже что-то вроде годовщины коронации... В Адели всю неделю празднуют конец недавней эпидемии и свадьбу императора с Алирой Аггертейл. Я решил, что не будет особенной беды, если ребята тоже чуть-чуть выпьют, - сказал Ниру, прислонившись плечом к камню. Теперь, когда их разговор не слышали другие стражники, Браэн отбросил "монсеньора" и официальный тон и заговорил с Риксом почти так же, как и до его отъезда из Адели. - Люди радуются, что остались живы. Ты не представляешь, что это такое - каждый день гадать, не заразится ли сегодня кто-нибудь из твоих близких... Кажется, людей в Адели стало вполовину меньше, чем до эпидемии. Весь город провонял уксусным запахом и гарью.
- Гарью?..
- А, ты ведь не знаешь. Все, чего касались заболевшие, сразу же сваливали в одну кучу и сжигали. Приказ городского капитула... Даже когда стало ясно, что новых больных уже не появляется, люди ходили мрачные и настороженные. Все боялись верить в то, что мор закончился. Но теперь все! Ни одного больного за последние два месяца... Гильдия Травников и маги из Совета Ста публично объявили, что "черная рвота" полностью побеждена. Для тех, кто выжил, свадьба императора стала знаком, что жизнь продолжается - несмотря ни на что. К тому же, тэнна Аггертейл принесла нам мир. Многие верят, что теперь все будет хорошо.
- Ты уже видел королеву? - спросил Крикс с невольным любопытством.
Капитан кивнул.
- Во время свадебной процессии. Такая же красивая, как ее брат. Конечно, очень молода... но точно не ребенок, как о ней шептались. Теперь вся столица ждет, когда она подарит императору наслед... - Браэнн осекся. Его темные глаза слегка расширились. - Ох, ради Всеблагих, простите, монсеньор!
- Брось, капитан. Я вовсе не рассчитываю унаследовать Крылатый трон, - пожал плечами Крикс.
Примерно с минуту оба молчали. Крикс потягивал из кружки грог, а Браэнн собирался с силами, чтобы начать какой-то важный разговор.
- Скажи, лорд Ирем говорил тебе что-нибудь о судьбе твоих родных?.. - спросил он, наконец, неловко отводя глаза.
Крикс ощутил невероятную усталость.
- Если ты имеешь в виду то, что Фила умерла от "черной рвоты", то я это знаю, - сказал он бесцветным голосом.
Ирем заговорил о смерти Филы далеко не сразу - вероятно, он считал, что нужно дать "дан-Энриксу" оправиться от пережитого в Кир-Роване. Когда он все-таки сказал об этом, Крикс сидел в своей комнате наверху и пил оремис. С того дня он больше никогда не мог выносить запаха и вкуса этого напитка. Сознание чудовищной необратимости случившегося обрушилось на "дан-Энрикса" слишком внезапно. Почему-то больше всего его поразила мысль, что Фила умерла уже давно, а он даже не знал об этом. Меченый не сразу осознал, что мотает головой из стороны в сторону, как будто хочет сказать "нет", а Ирем крепко держит его за плечо и смотрит на него с немым сочувствием. Почему-то это выражение показалось Меченому совершенно нестерпимым. Ему захотелось сбросить руку Ирема, швырнуть кружку с оремисом о стену, чтобы она разлетелась на десятки мелких черепков, а потом вылететь из этой комнаты и отыскать какое-нибудь место, где он сможет остаться один на один со своим горем. Но этот яростный порыв прошел так же внезапно, как и появился. Меченый сгорбился и закрыл лицо руками. Ему не хватило сил даже на то, чтобы попросить коадъютора оставить его одного, и Ирем провел с ним остаток вечера. Только значительно позднее Меченый ощутил нечто вроде признательности к Ирему за его молчаливое присутствие, так сильно раздражавшее его в тот самый день.
Заметив, что Браэнн готовится сказать что-то еще, Крикс качнул головой.
- Не надо, Браэнн. Я сейчас не в состоянии об этом говорить.
- Конечно, конечно, - торопливо согласился Браэнн. - Я только хотел сказать тебе, что Близнецы и Арри живы и здоровы.
- Значит, Тен нашелся?.. - оживился Меченый. - Сэр Ирем говорил, что он пропал.
Браэнн смутился.
- Ну, не то чтобы нашелся... Давай-ка я лучше расскажу тебе все по-порядку. Когда Фила заболела, ее перенесли в Дом милосердия, а Близнецы и Арри остались в доме одни. Еда и деньги скоро кончились, и Тен сказал, что он добудет им провизию, ушел из дома и пропал. Я еле-еле убедил Тиренна, что он может дожидаться брата у папаши Пенфа, и отвел их с Арри в "Золотую Яблоню". А дня через четыре после этого туда явился Тен. И с таким, знаешь ли, самодовольным видом вывалил на стол целую кучу серебра. Он думал, что им будут восхищаться, а Тиренн был очень зол из-за того, что Тен пропал на столько дней. В итоге они страшно поругались. Тиренн обвинил Тена в том, что тот паршивый вор, а Тен назвал Тиренна трусом, потому что тот готов горбатиться на кухне у папаши Пенфа за несколько медяков, вместо того, чтобы рискнуть и сразу получить гораздо больше. И так далее, и все тому подобное. Обычное бахвальство мелкого карманника. Я на подобных "смельчаков" налюбовался, когда только пришел в стражу. Все до одного считают себя настоящими героями - пока не попадутся. А как только попадутся - тут же принимаются скулить и размазывать по роже сопли. Ну да не об этом сейчас речь... У Близнецов дело дошло до драки. Больше Тен в гостиницу не приходил - наверное, узнал, что я иногда захожу к Тирену с Арри, и решил не рисковать.
- Спасибо, Браэнн. Я не вправе был рассчитывать, что ты возьмешься за ними присматривать, - сказал "дан-Энрикс". Капитан неловко отмахнулся.
- Большое дело - заглянуть в трактир и посмотреть, как обстоят дела!.. Это не говоря уже о том, что мэтр Пенф взял моду угощать меня бесплатным ужином... А Тен, по-моему, обосновался в Алой гавани. У него, как говорят у "сумеречников", счастливая рука. Чуть ли не каждую неделю слышу новости о том, что он опять кого-нибудь обворовал, но его самого поймать никак не могут. А Тиренн недавно приходил ко мне - проситься в городскую стражу. Ему, видите ли, надоело подметать полы и мыть тарелки. Хочет заниматься настоящим мужским делом, - Браэн мрачно фыркнул. - Видимо, Тен со своей похвальбой его все-таки здорово допек.
- И что ты ему сказал? - невольно заинтересовался Меченый.
- А что я мог ему сказать? - пожал плечами капитан. - Сказал - приходи года через два, тогда посмотрим. В сущности, не вижу никаких препятствий для того, чтобы зачислить его в наш дозор. Если, конечно, ты не станешь возражать.
- Я?.. - повторил южанин, поднимаясь на ноги. - С чего это я стал бы возражать? Пусть делает, что ему хочется. Если ему и Арри будет нужна моя помощь - они всегда могут на меня рассчитывать, так им и передай... А теперь мне пора. Скажи своим ребятам, что грог у них отменный.
- Счастливого пути, мессер, - официальным тоном сказал Браэнн.
Энониец сел в седло, ударил Гербу пятками, и лошадь без особенной охоты взяла с места мелкой рысью. Выехав из-под арки, энониец обнаружил, что дождь заметно ослабел, превратившись в мелкую сырую морось. Освещенный факелами островок тепла и сухости остался за спиной, а впереди лежали темные улицы Нижнего города, дворец и зал с мечом, который Альды подарили Энриксу из Леда.