Липатова Елена Владимировна. Плохо быть новенькой, или класс творческого письма

ПЛОХО БЫТЬ НОВЕНЬКОЙ,

или

КЛАСС ТВОРЧЕСКОГО ПИСЬМА

ЗАБУДЬ ОБ ЭТОМ!

- Главное, смело входи в класс и никого не бойся. Помни: первое впечатление - самое сильное.

Я киваю, уставившись в окно. Полу хорошо говорить: "не бойся"...

- А если я слово перепутаю или еще что... Они же смеяться будут...

- Не будут. Когда я учился в школе, я вообще не слушал учителей.

- Не все же такие! Я вот слушала...

- Кстати, не глотай звуки. Ну да, я знаю, все их глотают, но тебе нельзя. Потому что ты иностранка, и ты глотаешь их неправильно!

- Спасибо за поддержку! Теперь я вообще не знаю, что я правильно говорю, а что неправильно...

- Лена, нам пора! Ты помнишь, в каком здании учебные аудитории?

- Не помню... На ориентации все говорили очень быстро... Я не успела записать.

Я не стала объяснять Полу, что на собрании, проходившем в старинном соборе с чудовищной акустикой, я только делала вид, что понимаю, о чем говорил директор частной школы профессор Пратт. (А может, и не Пратт? Титул я запомнила, а имя... не успела записать.) Одним словом, этот Пратт-или-как-там-его... много чего наговорил. Я запомнила только, что нужно сдать в библиотеку, которая находится неизвестно где, какой-то список учебников - "и сделать это нужно срочно, потому что последний срок был позавчера". И еще я поняла, что если я сегодня этот неизвесный мне список не отнесу неизвестно куда, мой класс останется без учебников - и тогда у МЕНЯ будут проблемы!

Мы выходим из преподавательского коттеджа ("Ты запомнила, где живешь? Здесь нет номеров - одни названия. Твой дом называется "Арлингтон"...), и Пол передает мне ключ.

- Ну, хочешь, я пойду с тобой и выясню, где у тебя уроки?

Я очень этого хочу! Но бывают ситуации, когда помощь может обернуться боком...

- Нет, ты лучше уезжай, а я уж как-нибудь сама...

Пол садится в машину, и я вижу, что мысленно он уже в Бостоне, в своем офисе, который гораздо важнее моей временной летней работы.

- Зайди в главный корпус, - уже из машины советует он. - Там должно быть расписание. Или спроси у секретарши, черт возьми!.. Или у этого, как его? Аллана Нормана. Ну, кому ты на собеседовании про детскую литературу распевала. О том, что ты - "великий русский детский поэт".

- Я этого не говорила!!!

- Разве? А мне показалось...

Нашел время смеяться! А я ничего особенного этому Норману и не говорила... Только про свои переводы Доктора Сьюза, Стивенсона и всех остальных. Норман, может, из-за стихов и обратил на меня внимание! Зачем я ему, спрашивается? Иностранка, в Америке всего два года, опыт работы в частной школе - нуль...

Пол медленно выезжает на дорогу и притормаживает, не решаясь окончательно уехать. Я вымученно улыбаюсь и машу ему рукой.

- Всё будет ОК.

* * *

Первоклассники, первокурсники, практиканты, дебютанты... Слова похожи на строчки стихотворения - такие они длинные, упругие, звонкие!..

Свой первый урок я провалила сто лет назад - еще во время студенческой практики в Нижнем Новгороде. Когда у меня закончились подготовленные задания, я растерянно посмотрела на Марину Викторовну, сидящую за последней партой, и не получив помощи, прочитала по-английски спасительные слова, записанные в моем конспекте: "Урок окончен. До свидания".

Пятиклассники недоверчиво встали, но почему-то не спешили покинуть класс. Я застыла у доски с тетрадкой в руках, ожидая звонка, до которого оставалось двадцать минут...

Но тогда мне было девятнадцать, и опытная Марина Викторовна для того и сидела за задней партой, чтобы в случае аварии прийти на помощь. А сейчас мне придется один на один встретиться с целым классом американских старшеклассников... Говорящих по-английски с пеленок... И впервые провести "Урок творческого письма" в престижной частной школе, в которой когда-то учился мой муж Пол.

Я иду по выложенной плиткой дорожке в сторону студенческого городка, и вид у меня уверенный и независимый. Впереди с таким же независимым видом старожилов тянется группа подростков. Все как один - в бейсболках, залихватски повернутых козырьками назад. Одеты небрежно, но аккуратно: только у одного почему-то развязались шнурки на кроссовках.

- Привет, Елена! - машет мне кругленький низенький человечек, похожий на Карлсона. В отличие от подростков, он так торопится, что даже подпрыгивает на ходу. Карлсоном я мысленно окрестила его еще во время собеседования, а вот настоящее его имя Пол записал на бумажке и велел выучить наизусть. (Пол знает, что американские имена у меня не задерживаются в голове).

- Доброе утро, Аллан, - изо всех сил улыбаюсь я.

Мне неловко вот так, по имени, называть своего босса, но такое обращение тут принято. Да и имя "Аллан" проще запомнить, чем "Норманн". Мы обгоняем подростков и выбегаем на площадку перед главным зданием. Аллан резко тормозит, машет полной женщине в длинном полосатом платье мешком и, забыв обо мне, бросается к ней.

- Как дела, Карина? Вы помните, что вчера нужно было сдать отчет? Я так и знал... И, пожалуйста, не забудьте заранее распечатать тесты! Уверяю вас, начнется жара - и ВСЯ техника выйдет из строя!..

У Карины и Аллана одновременно звонят телефоны, а я под шумок заворачиваю за угол административного корпуса и перевожу дух.

Уф!!! У меня от этого Аллана даже голова заболела. Это не Карлсон, а... шаровая молния!

- Елена, куда же вы? - догоняет меня Аллан и вытаскивает мобильник. - Кстати, а почему вы здесь? В десять - распределение по классам, и я вам ОЧЕНЬ советую присутствовать. В ваших же интересах. Иначе вам достанутся неадекватные ученики, которые вообще не умеют писать!

- Но у меня по расписанию урок... Сегодня, в девять часов...

Если бы я швырнула камень в шаровую молнию, результат получился бы менее разрушительный!

- Какой урок?! Я же три раза повторял, что сегодня - "распределение и знакомство". Занятия - с понедельника.

Ура!.. Аллан еще что-то объясняет, но я не слушаю, потому что главное он уже сказал. И можно не торопиться и разузнать, где библиотека, а где столовая...

- ...и лучше я сам вас туда провожу, - заканчивает инструктаж Аллан, пружинисто разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Я послушно семеню за ним, как утенок за мамой-уткой. Аллан не умеет медленно ходить, и я едва за ним поспеваю. Мы пробегаем мимо массивного здания с вывеской "Столовая" (Так вот она где!) и сворачиваем к двухэтажному коттеджу с огромными сияющими окнами во всю стену. На веранде среди белых колонн полощется на ветру длинная цыганская юбка, которую я сначала приняла за красный флаг.

- Как дела, Стефани? - приветливо кивает Аллан, и молоденькая симпатичная девушка улыбается так лучезарно, что затмевает собственную юбку. Кроме улыбки, у Стефани длинные светлые волосы и пушистые брови, которые ей очень идут. Наверное,

ученики от нее без ума....

Аллан смотрит на часы:

- До распределения сорок минут... Кстати, Елена, вы слышали о "Розетском камне"?

Я не понимаю, при чем тут Розетский камень? Может, Аллан хочет таким образом проверить мою эрудицию? Но это же из области археологии... Я не обязана всё знать!.. Хотя как раз эта история мне известна - случайно...

- Вы имеете в виду расшифровку древних иероглифов? Да, слышала. В восемнадцатом веке в Египте нашли камень с иероглифами, которые никто не мог расшифровать. И вот Жан Шампольон...

Аллан с недоумением смотрит на меня и нетерпеливо машет рукой.

- Да нет, я спрашиваю о компьютерной программе! С упражнениями по грамматике. Не слышали? Тогда прямо сейчас направляйтесь в лабораторию! И вы тоже, - оборачивается Аллан к Стефани. - Вниз по лестнице и дальше по коридору, последняя дверь.

"Иди туда"... "Иди сюда"... Этот Аллан совсем меня задергал!.. Типичный холерик типа "А". Такие никому не доверяют, делают десять дел сразу и в сорок пять лет умирают от инфаркта. Разговаривает со мной, а сам отстукивает кому-то эсэмэску, листает блокнот и, не дойдя до лаборатории, начинает инструктировать нас со Стефани:

- Вводите пароль... Появится картинка... По ней щелкаете два раза и находите нужную вам тему... Потом переключаетесь на...

От Аллана во все стороны летят электрические разряды, и мне кажется, что я сейчас сама заискрюсь.

А вот у Стефани, похоже, имеется громоотвод. По коридору она плывет, а не скачет за Алланом, и ее длиннющая юбка с воланами флегматично шуршит в десяти шагах от нас. Аллан несколько раз нервно оглядывается и переходит на шаг.

Усадив нас за компьютеры и убедившись в моей полной технической безграмотности, Аллан громко расстраивается, еще раз скороговоркой инструктирует Стефани и убегает.

Почти убегает, потому что, не успев исчезнуть, снова появляется в дверях:

- Забыл спросить... Надеюсь, вы сдали список учебников в библиотеку?

Стефани кивает, и Аллан с довольным видом окончательно закрывает дверь.

А я достаю мобильник и набираю номер Пола... Собираюсь рыдать в трубку и проситься домой.

* * *

- А кто такой этот Ша... Шампиньон? - застенчиво покраснев, спрашивает Стефани. - Я думала, "Розетский камень" - это просто учебная программа...

Стефани такая милая!.. И вовсе она не высокомерная, как мне показалось сначала. Разрядившийся телефон из последних сил пытается соединить меня с Полом, отчаянно пищит и гаснет. Стефани предлагает свой, но рыдать почему-то расхотелось...

По гороскопу я - близнец, а потому, как у всех близнецов, голова у меня напичкана нужными и ненужными сведениями из самых разных областей. Книга про расшифровку надписи на Розетском камне попала мне в руки случайно, но история оказалась такой интересной, что я ее запомнила. Стефани слушает внимательно и даже задает вопросы. Я тоже решаюсь спросить - про список учебников... Что это за учебники и где найти список?

- Список преподаватели составляют сами, - охотно объясняет Стефани. - Подбирают учебники для всего семестра и оформляют заказ в библиотеке. Студенты оплатят заказ - и у каждого будет собственный комплект.

- А где эти учебники, из которых можно что-то выбрать?

- Ну, не знаю.. Как-то все находят. Заранее, в интернете или через книжные магазины... А ты что, еще не составила список?

Стефани спрашивает об этом так буднично, что я тоже перестаю воспринимать происходящее как трагедию. Мотаю головой и вопросительно смотрю на нее.

- Я не знала, что учебники нужно самой искать... Я тут первый раз... А что же теперь делать?..

- Не знала? Ну и забудь об этом! - неожиданно находит выход Стефани. - "Forget about it".

Мне очень нравится эта фраза! Я пытаюсь подобрать русский эквивалент и с удовольствием вспоминаю наше энергичное "Выбрось из головы!".

А я-то думала, что все американцы - жуткие работоголики... А они такие же, как и мы, нормальные люди: не успел Аллан закрыть дверь, как Стефани уже отключилась от "Розетского камня" и проверяет собственную почту.

- И что, можно обойтись без учебников? - осторожно спрашиваю я. - Самой придумывать задания?..

Такого Стефани даже в голову не могло прийти.

- Зачем?! Есть же учебники...

- Но... Я не успею... И я не знаю, где их искать...

Стефани легко пожимает плечами:

- Я тоже не знала. Попросила библиотекаршу повторить прошлогодний заказ - и дело с концом.

Ну конечно!.. И как это я сама не додумалась?.. Наверное, в прошлом году кто-то уже вел этот "Класс творческого письма"!

На телефон Стефани приходит сердитая эсэмэска от Аллана, который забыл о том, что сам же отправил нас в лабораторию, и теперь удивляется, почему Стефани игнорирует распределение. А мой мобильник разрядился, так что Аллану до меня никак не добраться.

Я пытаюсь отключить "Розетский камень", нажимаю сразу на две клавиши - и картинка на экране зависает.

- Забудь об этом! - оборачивается уже в дверях Стефани, и я охотно следую ее совету.

* * *

Преподавателей в классе много, и все они - разноцветные: три смуглые испанки, коричневая негритянка, рыженькая Катрин неизвестной национальности и хрупкая, похожая на девочку, китаянка с фарфоровым личиком. Дверь то и дело открывается, опоздавшие вваливаются в аудиторию и шумно рассаживаются за столами. Все говорят одновременно, как и положено школьным учителям, когда они собираются вместе. Аллан раздает списки учеников, распределяет дежурства, о которых я впервые слышу, и напоминает, что через неделю нужно сдавать какие-то отчеты. Все, кроме меня, понимают, о чем идет речь, и старательно склоняются над блокнотами. В классе стоит мерный гул, заглушающий Аллана, похожего на выкипевший чайник. Я тоже делаю вид, что записываю, расчитывая позже разузнать обо всем у Стефани. Она местная, ей тут все знакомо!..

Я незаметно заглядываю в блокнот своей соседки - и вижу ватагу нарисованных человечков в клоунских колпаках...

К счастью для меня, Аллан записывает на доске по пунктам всё, что считает важным (а важным он считает всё!). Получился список дел, которыми нужно заняться немедленно - иначе наступит конец света!

Вот этот список - в том виде, в каком я его записала:

-- Отнести в библиотеку список учебников!!! (+)

-- Проследить, чтобы библиотекари не перепутали и заказали именно ваши учебники (?)

-- Записаться на вечернее дежурство в лаборатории (у кого и где?).

-- Распечатать в лаборатории все учебные материалы на пять недель вперед ("потому что потом будет поздно!!!" - почему?)

-- Ежедневно проверять свою электронную почту в школьном компьютере! (а ... кажется, я знаю, где это...)

-- Настроить автоответчик: включить, подсоединить, проверить и т.д. (Понятия не имею, как это делается... Обычно этим занимается Пол... )

-- В конце недели написать письма-отчеты родителям каждого ученика ("каждого" - подчеркнуть!). Сдать письма на проверку Томасу Пратту. Писать честно, но ... дипломатично. (Что это значит? Ладно... Потом разберусь...)

-- Пройти технический инструктаж в лаборатории. (Прошла! Толку от этого никакого, но...)

-- ОЧЕНЬ ВАЖНО: каждый день проверять электронную почту не в личном, а в школьном компьютере ("школьном" - подчеркнуть!). (Сколько раз можно повторять?..)

Аллан недоверчиво обводит глазами класс. Ему явно хочется заглянуть в каждый блокнот и по пунктам проверить каждую запись.

- И последний вопрос, - говорит он, жестом останавливая слишком резвых коллег, решивших, что собрание окончено. - Кто всё еще не сдал списки учебников?

Я приподнимаю руку и тут же ее опускаю. Еще три человека честно подняли руки. Аллан возвёл глаза к потолку, покачал головой, пожал плечами... - но что тут поделаешь?.. Наверное, учителя везде одинаковые: они чем-то похожи на своих учеников. Аллан об этом знает и устало повторяет:

- Срочно!.. Сейчас же!.. Если сегодня не сдадите - заявки не примут!..

И сразу все заскрипели стульями, задвигались, заговорили - и я поняла, что мы свободны.

- Ты идешь на ланч? - спросила Стефани. - А то я завтрак проспала.

- А распределение?.. Наверное, нужно проверить, кого нам дали... Только я не знаю, как это делается...

- Так уже всех распределили! - удивляется Стефани. - Пошли в столовую и - забудь об этом!

ЧТО ТАКОЕ "САББАТИКУС"?

- А вот этого ты делать не должна! - возмутился Пол по телефону. - Чтобы возить детей в микроавтобусе, нужна лицензия.

- Но Аллан сказал, что по cубботам будут экскурсии, и каждый преподаватель...

- Мне плевать, что говорит Аллан! Там у вас сплошные горы - разобъешься к чертям и детей угробишь!

- А что же делать?

- Ничего! Если будут настаивать - я тебя заберу из школы!

Про микроавтобус я узнала три часа назад, во время ужина. Рабочий день закончился, местные преподаватели и начальство разъехались по своим коттеджам, и я расслабилась и даже собиралась прокатиться на велосипеде...

...но тут ко мне подошел (подлетел!) Аллан с очередным списком и велел пометить галочкой экскурсионную субботу в конце месяца. Я не поняла, куда повезу учеников - кажется, в местный музей бабочек.

- Ты? Повезешь? - не поверил Пол. - Я тебе КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещаю даже подходить к микроавтобусу! Ты и на своей-то машине...

- А еще нужно настроить автоответчик... - уныло жалуюсь я. - Этот Аллан уже всех обзвонил и грозится вывесить "черные списки". Не повезло мне с боссом...

- Он же тебе сначала понравился!

Это правда. Когда пять месяцев назад Пол повез меня в свою бывшую частную школу на собеседование, я почти не верила в успех нашей затеи. Ну и что из того, что в резюме указан опыт работы в Арзамасском политехе? Всё равно любой местный преподаватель даст мне сто очков вперед!..

Мы вошли в директорский кабинет (Пол - при бабочке, увереный и спокойный, я - сзади, растерянная и несмелая), и Пол протянул руку директору Томасу Пратту со словами: "Пол Лессард, 1978". В ответ прозвучали другие числа, понятные обоим и означавшие год окончания родной Алма-матер. После обмена "паролями" Пола усадили в кресло, предложили кофе и обрадовались ему так, как будто встретили давно потерянного брата. Во время собеседования Томас Пратт - молодой профессор со строгим лицом и сдержанными манерами - обращался только к Полу и, казалось, старался произвести на него хорошее впечатление: забыв обо мне, директор перечислил награды и дипломы, новые лаборатории и планы на будущее.

Пол задавал вопросы, интересовался перспективами и хвалил школу - одним словом, бывшие выпускники (alimni) явно понравились друг другу. Правда, мне показалось, что молодой директор немного боится Пола и не очень уверенно чувствует себя в своем директорском кресле...

- Ну, что ж, - улыбнулся он мне в конце моего собеседования, которое так удачно прошел Пол. - У вас, Елена, большой опыт работы и отличные рекомендации. Наши выпускники - это наша гордость и моральная опора!

("И финансовая!" - как мне позже объяснил Пол.)

- ... поэтому я уверен, что вы сумеете...

И тут в кабинет влетел маленький кругленький Карлсон - и сразу всё завихрилось, как будто включили вентилятор. Карлсон небрежно кивнул Полу, поздоровался с Томасом Праттом и зажужжал невидимым пропеллером, размахивая руками и повторяя незнакомое мне слово "Саббатикус!!!".

- Саббатикус - это приятно. Поздравляю! - привстал из-за стола Томас Пратт и с облегчением перепоручил меня этому странному человечку, так по-свойски ворвавшемуся в директорский кабинет. - Вы тут оказались очень кстати, Аллан. Знакомьтесь: Пол Лессард, выпуск 1978. А это - Елена Лессард, кандидат в летние преподаватели. Побеседуйте с ней, введите в курс дела... Вам как зав.кафедрой и карты в руки.

- Из России? В Америке два года? - пробежав глазами резюме, сразу уловил "слабое звено" дотошный Аллан. - Ну что ж, Елена, давайте побеседуем. Только не здесь... Не будем мешать встрече выпускников!

Аллан преувеличенно вежливо поклонился директорскому столу - и я поняла, что настоящее собеседование начнется только сейчас, и проходить его мне придется одной, без Пола.

...В обычной обстановке я могу быть и общительной, и раскованной. За два года в Америке я привыкла к языку и почти забыла про акцент, но... Но когда я знаю, что глупейшая оговорка может стоить мне работы, я теряюсь.

Аллан приступил к допросу еще в коридоре, как только за нами закрылась дверь: "Какое у вас хобби?", "Любите ли вы путешествовать?", "В каких странах побывали?", "Какие фильмы смотрели?..."

Я отвечала односложно, зажимаясь всё больше - потому что понимала, что Аллан прощупывает уровень владения языком. Именно такие вопросы я бы сама задала на экзаменах ученику, для которого английский - не родной. А вообще-то Аллан вел себя как опытный преподаватель: бросал неудачную тему, весело кивал, услышав скомканный ответ, поддакивал и - вытягивал, вытягивал из меня английские фразы, надеясь разговорить.

- А еще я перевожу стихи, - неуверенно сообщила я, решив, что терять мне уже нечего. - Доктор Сьюз...

И вдруг Аллан просиял совсем не дежурной улыбкой! Такой поворот ему явно интересен, и вопросы он задает уже другие. Через минуту Аллан взахлеб, с наслаждением, рассказывает об испанских поэтах, которых он переводит на английский, и о рифме, которой давно нет в англоязычной поэзии. Неужели здесь, в американской частной школе, я встретила родственную русскую душу?..

Я показываю изданный в Москве сборник стихов Стивенсона и свои детские книжки, и мы пускаемся в бесполезный, но увлекательный спор о степени допустимой точности в переводе. Аллан считает, что рифма - это насилие над оригиналом, и цитирует строки неизвестных мне поэтов. А я пересказываю сюжет собственного детского стихотворения про Зонтичную даму, которая влетела в окно московской квартиры и вызвала тарарам.

Именно на этом интересном месте к нам и присоединились Томас Пратт и Пол. Я была слишком увлечена и не заметила, что директор и Аллан обменялись понимающими взглядами, и Аллан за моей спиной потряс сжатыми ладонями и несколько раз одобрительно кивнул.

А вот Пол заметил и на обратном пути всё пытался понять, как это я умудрилась за полчаса очеловечить этого робота, для которого кроме работы ничего не существует.

* * *

- Ну да, понравился... - вздыхаю я в телефонную трубку. - Он тогда разговаривал, как нормальный... Да, кстати, пока не забыла: что такое "саббатикус"? Помнишь, Аллан повторял на собеседовании? Я еще тогда хотела выяснить...

- Ха-ха! Наконец-то мы встретили слово, которое ты не знаешь!

- А ты знаешь? Похоже на латынь... Потому что оканчивается на "ус": са-ба-ти-кус.

- Вполне может быть, - согласился Пол. - А означает это слово творческий годовой отпуск, который раз в пять лет предоставляется профессору университета. В частных школах это тоже практикуют.

- Вот почему он так ликовал, - сообразила я и вздохнула. - Хорошо живется профессорам!..

... Об этой работе я мечтала полгода!.. О том, что целых два месяца буду жить в преподавательском коттедже в долине среди гор, по утрам пробегать четыре мили по школьному парку с огромными елями, а после завтрака встречаться с учениками и обсуждать их рукописи... Уроки - в моих мечтах! - должны были заканчиваться до обеда, а дальше - полная свобода: можно покопаться в запасах богатейшей библиотеки, занимающей целое здание... Или под гудение кондиционера (его привез и установил для меня Пол) сидеть за компьютером и сочинять собственные истории.

А на деле у меня вообще не оказалось свободного времени!.. Хотя занятия еще не начались. Например, в первый же вечер Аллан решил проверить техническую готовность преподавателей и собрал всех, кто пришел, в лаборатории. Многие не пришли, потому что разъехались по домам. А мне некуда уезжать, так что Аллан еще раз смог убедиться в том, что в компьютерных программах я не разбираюсь.

А еще он каждую минуту звонит на домашний телефон и оставляет сообщения... А потом снова звонит на мобильный и возмущается, почему я не выполнила то и сё... А я же не сижу в комнате и не караулю автоответчик!..

Зато когда Аллан спросил, заказала ли я учебники, я с чистой совестью кивнула. И автоответчик у меня работает: вечером Пол продиктовал, на какие кнопки нажимать и какой текст записать.

Меня и еще шестерых "временных" преподавателей разместили в деревянном коттедже на опушке леса. Мне достались две комнаты на втором этаже, в мезонине. Комнатки маленькие, уютные: в одном окне - ёлки, в другом - небо с облаками. Дом старый, скрипучий, и пахнет в нем чистотой и свежестью. Если бы сейчас была осень и если бы не было Аллана... В этой долине среди гор почти на краю света по вечерам в парке загораются фонари и шуршат столетние клены, а где-то высоко в темноте желтеют квадратики чьих-то окон. Если бы сейчас была осень и если бы не было Аллана, я бы по вечерам забиралась с ногами в кресло и читала на русском и английском всё то, что давно откладывала на "когда-нибудь". И - может быть! - мне бы снова захотелось писать стихи...

КЛАСС ТВОРЧЕСКОГО ПИСЬМА

Что это такое, мне никто не объяснил. Когда в феврале нам с Полом пришло уведомление о том, что я удачно прошла собеседование и мне, "как русскому поэту", предлагают вести класс творческого письма, я была в таком восторге, что не думала о деталях.

Все-таки Пол позвонил своему другу, писателю Дэвиду Букбаиндеру, и выяснил, что творческие классы есть во многих частных школах. А вот специальных программ нет, поэтому содержание уроков зависит от личности преподавателя.

- Главное - растормошить учеников, создать мотивацию, - посоветовал Дэвид. - А темы - по обстоятельствам. У меня как-то были одни китайцы, так я вообще не знал, что с ними делать! То ли творчеством заниматься, то ли грамматикой.

А еще я не знала, что мне надеть... Школа - летняя, кондиционеров в классах нет (экономят?), а температура - 30 градусов по Цельсию. На распределении многие мужчины были в шортах до колен и футболках, а женщины - в длинных бесформенных

юбках и тапочках на босу ногу. Такая юбка немедленно превращает любую женщину (кроме Стефанни!) в "женщину средних лет".

Длинная юбка у меня есть, но я в ней тону... Потому что в магазинах жульничают с размерами: пишут на этикетке "маленький" или даже "экстра-маленький", а подсовывают вещи на два размера больше. Логика тут простая: вот придет в магазин покупательница, которая две недели безуспешно "худела", померяет юбку "маленького" (согласно этикетке) размера - и так обрадуется, что обязательно ее купит...

А еще у меня есть короткие юбочки - очень симпатичные, они мне идут. И шорты - всякие!.. А дресс-кода в летней школе нет, я узнавала...

Пол по телефону посоветовал надеть что-то более-менее официальное, хотя короткую юбку одобрил.

- И вообще, будь сама собой и носи то, что идет тебе, а не Стефанни, - внушал он проникновенным голосом заправского психолога. - Ты и так будешь нервничать на первом уроке, поэтому лучше не экспериментировать с одеждой.

Пока Пол не сказал, что я буду нервничать, я совсем не волновалась. А тут вспомнила, что в моем классе по списку двенадцать парней и только две девочки и что все они - постоянные ученики этой элитной школы.

А вот Стефанни достался класс ESL - "английский как второй язык"... Будет на уроках объяснять грамматику и разучивать простенькие диалоги со школьниками из Европы.

"Они - такие же старшеклассники, как в России, подумаешь!.." - убеждала я себя, сидя на деревянной скамье в полутемном соборе со стрельчатыми окнами-витражами. Резные двери распахнуты настеж. Потоки света врываются в помещение, выхватывая отдельные лица. Преподаватели уже на местах в переднем ряду, а ученики тянутся по проходам и ручейками растекаются по залу. На возвышении в центре - Томас Пратт и еще два представителя администрации.

Томас Пратт - вау! В элегантном костюме, строгий, подтянутый, сейчас он похож на английского аристократа в десятом поколении! (Я не знаю, как выглядят аристократы, тем более - английские, но Томас Пратт всё равно на них похож.)

- Друзья, коллеги, дорогие гости, - начинает он приветственную речь, и его негромкий баритон слышен в самом дальнем уголке собора. - С сегодняшнего дня вы - члены нашей семьи. Даже те из вас, кто приехал из Европы и проведет с нами только два месяца, навсегда будут считаться нашими учениками. Школа "Нордфилд" - старейшая частная школа Северного побережья... Мы надеемся, что... Мы уверены...

Кажется, такие обычные, затертые слова, но почему-то у меня мурашки поползли по спине. Может, полумрак собора, в котором из года в год директора приветствовали поколения отборных учеников, может, негромкое эхо, откликающееся из темных ниш, напомнили мне о чем-то прочитанном в глубоком детстве... Звонкие древние слова "Кэмбридж", "Гарвард", "частная школа"?.. Студенческое братство и седые парики профессоров...

И тут все захлопали, затопали, засмеялись!.. Томас Пратт с помощью ассистента надевает длинную чёрную мантию и шапочку-четырехуголку и превращается в веселого карикатурного профессора из мультика. Это - традиция, один из многих освященных временем ритуалов Нордфилда. Двери распахиваются настеж, звучит символический звонок - и я чувствую себя как первокурсница, впервые с замиранием сердца переступившая порог Алма-матер.

* * *

"Они" оказались типичными американскими подростками в шортах до колен и разноцветных футболках. Смотрят на меня с интересом, вполне дружелюбно. Я встретилась взглядом с рыжим лохматым парнем, сидящим перед моим столом - и тот заулыбался, засиял всеми веснушками. Две девочки у окна (огромного, в полстены!) тоже улыбаются, но не так открыто.

Я знаю, что эти ученики записались в летние классы по собственному желанию: как и во всем мире, летом в Нордфильде - каникулы. Интересно, что они ожидают от занятий?

Высокий худощавый парень в очках поднимает руку:

- Лена, вы не могли бы рассказать, что из себя представляет "Класс творческого письма"? Чем конкретно мы будем заниматься?

Меня не удивило такое "вольное" обращение к учителю: дотошный Аллан заранее предупредил всех новичков, что летние уроки отличаются от зимних менее официальной атмосферой. И все-таки непривычно...

- Это зависит и от вас, - медленно говорю я, надеясь, что мой акцент не слишком заметен. - У меня встречный вопрос: почему вы записались в этот класс?

И тут же все подняли руки! Как пятиклассники... Я смотрю на парня в очках, и он с готовностью выходит из-за стола.

- Кевин Шафман. Я хочу стать писателем. Мы на уроках много пишем эссе, типа - анализ, критический разбор, и мне это нравится. Но... Мне бы хотелось больше свободы и творчества.

Следующим встает (пытается встать) рыжий парень с веснушками, но задевает длинными ногами за перекладину скамьи, плюхается на сиденье и с грохотом отъезжает, загребая ногами, от стола.

Странно, что никто не смеется. Только девочки переглянулись и мимолетно улыбнулись, но не насмешливо, а с симпатией.

- Если честно, - начал "парень с веснушками", но тут же преувеличенно вежливо склонил голову. - Ой, извините... Забыл представиться: Роналд Крисс. Можно просто Рон.

(Слава богу!.. Они - действительно обычные подростки, а не "мальчики из института благородных вьюношей!"... А летом они хотят заниматься просто потому, что им нравится учиться. Может, они все по гороскопу, как и я, "близнецы"?)

- Если честно, - повторил Рон и уронил ручку. Нагнулся за ней - и смахнул со стола мобильник. А я вспомнила про Аллана и поспешила напомнить школьные правила:

- Кстати, про мобильники...

- Мы знаем: "от-клю-чить"! - весело повторяют ученики приевшуюся с младших классов инструкцию.

...А мой мобильник - неотключенный! Наверное, не стОит на глазах у всех вытаскивать его из сумки и тыкать пальцем в кнопки, которые я не всегда угадываю с первого раза. Ну, нет у меня любви к своему мобильнику! Он вечно теряется, забывается в машине или вообще разряжается - и именно в критических ситуациях. А еще его присутствие мешает мне побыть одной... Даже когда он молча сидит у меня в кармане, я помню о нем и не могу раствориться в дожде, снеге, безликой толпе прохожих...

Рон поднимает мобильник, пытается придвинуть стол - и роняет общую тетрадь. Кто-то не выдерживает и фыркает.

- Если честно, - как ни в чем ни бывало, в третий раз начинает Рон, - меня заинтересовало название предмета, слова "творческое" и "письмо". Захотелось узнать, что это такое. Интересно же...

Руку поднимает нескладный подросток в круглых детских очках. На вид он младше остальных - щуплый, невысокого роста, с острыми локтями и узкими плечами, на которых, как на вешалке, болтается застиранная вылинявшая футболка. Я с любопытством смотрю на "нетипичного" ученика. Вот уж никак не ожидала!.. Неужели я встретила настоящего "nerdа"?!

КОРОТКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ: НЁРД!

В русском языке нет эквивалента этого слова, известного каждому американскому школьнику. Классический нёрд - это нескладный парень в круглых (обязательно немодных) очках с треснувшим стеклом и полуоторванными дужками, примотанными изолентой. Шнурки на кроссовках у нёрдов развязаны, носки - если они есть! - непарные. Своей одеждой нёрды демонстрируют равнодушие к общественному мнению и независимость от окружения.

Нёрды выделяются не только внешним видом, но и высоким интеллектом. Нёрды могут быть зациклены на чем угодно, но чаще всего их привлекает математика, а в последнее время - всё, связанное с новейшими компьютерными разработками. Среди нёрдов встречаются гении, полугении и просто склонные к математике подростки, подражающие настоящим нёрдам.

___________________________

- Э-э-э... - сказал потенциальный нёрд и потрогал дужку очков. Очки были нормальные, без изоленты, но слишком маленькие, детские. - Меня зовут Эрик... Эрик Фриманн. Я вообще-то записался на математику. Но родители считают, что мозг должен развиваться гармонично и мне нужно уравновесить левое и правое полушария. Я посмотрел, какие тут летом классы... Выбор не очень большой, в основном то, чем мы и так занимаемся зимой. А в этом классе я не знаю, что мы будет делать - вот и записался.

("Та-ак... Из двух зол он выбрал меньшее... Значит, математика? Выходит, я правильно угадала...")

У девочек имена оказались простыми: Мишель и Марта. Класс творческого письма они выбрали не случайно. Мишель хочет поступать в Гарвард и записалась на все летние курсы, а Марта возглавляет редакцию школьного журнала и пробует писать рассказы и стихи.

- Спасибо, - говорю я, выслушав всех. - А теперь попробую ответить на вопрос о том, чем мы будем заниматься.

Я говорю уверенно, как будто сто лет вела такие классы и все занятия у меня расписаны на месяц вперед.

- Во-первых, мы будем писать - и писать много. Темы я буду предлагать - не удивляйтесь, если они покажутся вам непривычными. Но мне бы не хотелось ничего навязывать, потому что творчеству противопоказано принуждение... А еще...

Слушают внимательно, и я увлекаюсь и рассказываю о том, откуда приходят эти самые "темы" - из ниоткуда: из воздуха, тумана, дождя, который я очень люблю... Из столкновения несочетаемых слов...

Кажется, я их заинтересовала! Марта внимательно смотрит на мои апельсиновые босоножки на платформе, которые я надела по контрасту к "более-менее официальному" летнему платью, чудом оказавшемуся в моем гардеробе. Это платье Пол купил в Нью- Йорке, в бутике японской одежды. Японское платье, такое простенькое на вид, оказалось с секретом: вроде и нет в нем ничего, и цвет непонятный - кофе со сливками - а выглядит стильно. Накануне я его три раза перед зеркалом примеряла и всё сомневалась, не слишком ли короткое, и решила, что в самый раз.

...Даже Эрик-нёрд заинтересовался: склонился над тетрадью и конспектирует мою импровизацию, как настоящую лекцию!

Я подошла к первому ряду и незаметно заглянула в тетрадку Эрика. Н-да... Сплошные трёхэтажные формулы, логарифмы и фигурные скобки! А я-то думала!..

* * *

- ...они такие забавные! - смеется Стефани, наливая себе кофе в бумажный стаканчик. - Я им говорю: называйте меня по имени. А они не могут, так что теперь я - "Мисс Учительница"!

- У меня в прошлом году тоже была группа из Китая, - кивает полная дама в очках, с которой я не успела познакомиться. - Та же история...

В комнате отдыха на пухлых диванах сидят в расслабленных позах преподаватели. На столе - корзинки с бисквитами и огромный кофейник. Аллан машет мне рукой, но не налетает, как коршун, с вопросами и замечаниями.

(Странно... Контролирует каждый пустяк, а самое главное - как я провожу занятия - ему до лампочки!)

- Всё запомнили? - размахивает стаканчиком с кофе Аллан. - Раз в неделю - письма родителям, дежурство - по списку, лабораторные работы - по расписанию!

Аллан с сожалением смотрит на часы и вздыхает: "Как не вовремя этот Саббатикус!.."

И тут же вспоминает обо мне:

- Елена, вы, наверное, не знаете, что это такое?

(Как хорошо, что я догадалась вовремя выяснить...)

- Знаю. "Саббатикус - это годовой отпуск, который предоставляется профессорам..." - я буднично повторяю услышанное от Пола определение с равнодушным видом отличницы и наконец-то вижу, что этого Аллан от меня не ожидал.

- Вы что, Елена, по ночам штудируете Вебстерский словарь? - весело удивляется он и сразу превращается в того симпатичного Карлсона, с которым я познакомилась на собеседовании. - Только у меня не год, а полгода. Приходится всё бросать и лететь в Испанию. И как вы тут все будете без меня?..

- Мистер Норман, машина в аэропорт вас ждет, - доложил таксист, и Аллан, подхваченный вихрем, вылетает из помещения, раздавая на ходу указания. Я закрываю на секунду глаза и "вижу" Аллана верхом на помеле, с дорожной сумкой, болтающейся на черенке. Издалека, из-за облаков, долетает последнее напутствие:

- Не забывайте проверять поооочтууууу...

Оставить комментарий © Copyright Липатова Елена Владимировна (russiantrn@yandex.ru) Размещен: 11/06/2017, изменен: 11/06/2017. 41k. Статистика. Рассказ: Проза Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: В элитной частной школе в Америке я работала недолго, но впечатления остались незабываемые! Захотелось написать - о людях, о школе, о себе - растерянной, недавно приехавшей из России... А еще - просто об Америке "изнутри": одно дело, когда ты турист и все тебе улыбаются, и совсем другое - когда ты сам оказался по ту сторону барьера...

Липатова Елена Владимировна : другие произведения.

Плохо быть новенькой, или класс творческого письма