Среди извилин охладелых 
бредет стихов неровный строй. 
Систематическое тело 
разумно обтекает кровь. 
Взрывается ритмично сердце, 
сосуды звонкие гудят, 
а печень извергает желчь 
оливковую и густую.

О, желчь моя, теки рекой,
пятнай неистовые строки,
и, напоенные тобой,
да будут горьки и жестоки.
Чудовищ гнусных, неподобных
ни счесть, ни разметать нельзя.
Сожмись, пузырь, и брызни злобно
в разинутые глаза!

Так демон мрачный и крылатый, 
смотря на землю сверху вниз, 
желтухой острою объятый, 
гигантской печенью повис.

Так Гулливер у лилипутов, 
ведя свой памятный журнал, 
скучал в игрушечных уютах 
и желчь с мочею извергал.
Веселый Генрих скопидомно 
берег отборные слова 
и на друзей, и на любовниц 
он едкой горечью блевал.

Так наполняйся, ширься, печень, 
черней оливковая желчь, 
густей, пронзительный поток, 
и злобой горькой наливайся, 
вздувайся черною отравой, 
копи упорную струю, 
испепеляющею лавой 
стекай в чернильницу мою.

1932

"Телега жизни"