Аннотация: Соперница... Как себя вести, если ты определенно знаешь, что она есть? А если более того? Если ты абсолютно точно знаешь, она - это твоя подруга?
Глава 4
- Але, подруга? Ты что, спишь, что ли? - с закрытыми глазами нащупав сотовый под подушкой, услышала я Машкин голос.
- Масяня! Какого черта? Ты нафига мне прямо с утра пораньше звонишь?
- Нет, ну, ты ваще! Время - восемь, а сегодня, между прочим, день народного единства, вставай давай!
- И что мне до этого единства? - во весь рот зевнула я, - я спать хочу!
- Вставай, а то всю жизнь проспишь! Поехали по магазинам, прикупим чего - нибудь, в салончик забежим. Ты маникюр давно делала? То - то же! Вообще удивляюсь, как тебя муж еще терпит?
- Терпит, - поморщилась я. - Он меня любит, вообще-то!
- Не сомневаюсь, но все - равно вставай! Я через час заеду, что б была готова!
Машка отключилась, а я поплелась в ванну. Сказала, что заедет, значит, заедет. И не через час, а минут через сорок. Это у нее бзик такой - всегда приходить раньше назначенного. Не иначе, чтобы лишний раз поиздеваться над человеком. Над бедным маленьким человечком, который так хочет спать.
- Хр - р - р, - скорчила я "спящего поросенка" в зеркало и, скрепя сердце, встала под душ.
- Годы идут, годы движутся, - затянула я любимую Рубальскую, - челюсть вставлена, трудно дышится. Гляну в зеркальце - одна кручина: шея в складочку, лицо в морщинах... - включив холодную воду, я взвыла и продолжила, - и слух стал не тот, немного ниже: пошлют подальше, иду поближе... К мужчине в объятия хочется броситься, да мешают очки на переносице. И память стала низкого качества! Зачем легла к нему? - забыла начисто!
Закончив с душем, я прошла в кухню и выпила немного сока. Потом подумала и заварила каши, - в конце - концов, завтрак никто не отменял. И ровно через пятнадцать минут появилась эта звезда.
- Готова?
- Проходи, - посторонилась я, пропуская ее в квартиру, - еще пару минут.
- Ой, прям, пару! Когда это ты, Ледяева, отделывалась парой минут?
Она прошла за мной в спальню. Интересно, ее вид нашей кровати не смущает?
- Эту или эту? - прикладывая к себе две кофточки поочередно, спросила я.
- Оранжевую. Самое то, - и ярко, и стильно и вообще, в самый раз.
- Ладно, прикинемся апельсинкой. Может, жизнь ярче станет?
- Не поняла? Это ты сейчас на жизнь свою пожаловалась? Настя, - вскинула она свои идеальные бровки, - это твоя - то жизнь тебя не устраивает?
- А тебя бы устраивала? Муж - тиран, свекровь - деспот, подруга - та, вообще, демон во плоти...
- А почему это я - демон?
- Насчет других, значит, сомнений нет? - облачившись, наконец, в джинсы с кофтой, крутилась я перед зеркалом. - Ну, может, и не демон ты, но то, что человек, не способный посочувствовать - это точно. Вытащила меня, можно сказать, на рассвете кто знает зачем и кто знает куда ...
- Эй! Рассвет был три часа назад, очнись, подруга. И сочувствую я тебе страшно! Так сочувствую, что хоть валидол капай! Ты готова, а? Пошли уже в темпе, а то с тобой так никуда не успеешь.
- Куда сначала? - не успевала я за своей активной подругой. Я еще возилась с ключами, а она уже вызывала лифт.
- Настя, держи темп! Сначала - в салон. Приведем себя в порядок, подправим фейсы - и в мир!
- Ничего так ты излагаешь. У Катьки научилась?
- Ха, да это Катька становится уже точной копией меня. Мама говорит, она порой даже перед зеркалом репетирует. - Я покосилась на Машку, - да уж, с такой сестрицей не пропадешь. Особенно, если Катька пойдет в старшенькую.
- А жалко, что сейчас демонстраций никаких не проводят, да? - уверенно ведя машину, Машка вертела головой по сторонам, будто, и правда, надеясь увидеть на тротуарах чинно шагающих демонстрантов.
- Мне не жалко. Толпа дибилов с транспарантами и флагами - это редкостное по своей чудовищности зрелище.
- Н-да? - ухмыльнулась подруга, - а тебе не напомнить, с каким радостным выражением лица лично ты носилась на митингах с шариками на палочке?
- Вспомнила тоже! Это было один раз...
- Ну, это тебе так кажется, - я запомнила больше.
- ... и это, действительно, было красиво. Палочка одна, а воздушных шариков - штук двадцать. И, вообще, я, может, себя Вини Пухом ощущала? Взлететь мечтала? А рядом ты вечно была. Из - за этого, наверное, у меня тогда и не получилось ничего. Вечно ты со своей прагматичностью.
- Да? Я, значит, виновата? А кто тебе помогал ту палочку ловить, когда ты, разиня, выпустила ее из рук, а она полетела всеми шарами прямо на асфальт? Кто тебе потом новые шарики надувал, пока ты рыдала из - за тех, которые лопнули? А? Забыла? То - то же.
Я смеялась до слез. Действительно, вспомнив, как мы, будучи в первом классе, ходили с подругой на парад, и как я плакала из - за того, что половина моих шариков тогда лопнула, я просто схватилась за живот. А потом и за спину. Потому что, сначала от сотрясающего меня хохота, заболели мышцы живота, а потом и поясницы.
С моей подругой было всегда весело. У нее было такое невероятное чувство юмора, что порой мне казалось, она и безнадежного пессимиста легко способна привести в чувство. Что уж было говорить обо мне, - бабушка всегда повторяла, что я "дурносмех". А попросту это означало, что я отношусь к тому типу людей, что готовы ржать, даже если им показать палец. Увы. Дохохаталась.
Весь день мы провели с Машкой, как в старые добрые времена. Я даже смогла ни о чем не думать, и временами даже любовалась подругой. Действительно, какой нормальный мужик смог бы отказаться от такого лакомого кусочка?
Моя Масяня была очень высокой и довольно - таки стройной девушкой. Нет, конечно, идеальными пропорциями ее фигура не отличалась, но Машка, однозначно, была красивее меня. У нее была высокая грудь, подтянутая же попа, и - отсутствие живота. А точнее - присутствие ярко выраженной талии с умопомрачительным прессом "в кубики". У нее все было эталоном: грудь того самого размера, чтоб в мужскую ладонь, талия такова, чтоб обхватить двумя пальцами, а попа такая стальная, что риска когда - нибудь обвиснуть - вообще ноль.
А лицо? Лицо моей подруги это не только ее визитная карточка класса "премиум", это еще и предмет моей зависти на долгие годы вперед. Личико у нее было просто кукольным: бровки - домиком, носик - пуговкой, а губки, ясное дело, - пресловутым бантиком. Правда, она их немного подкачала, но уж зато силиконом не перегрузила - это факт. А на подбородке у нее была ямочка... И на щеках, когда она улыбалась, обнаруживалась еще пара штук. А глаза у нее были зеленого цвета... И теперь, я понимаю, почему про таких, как она говорят: колдунья.
И еще я понимаю, что на фоне своей подруги, я выгляжу настоящей молью. Я знала это всегда, и в нашем тандеме именно я была той самой дурнушкой, на фоне которой особенно выигрышно сияет подруга. Когда Максим признался мне в любви, я ни минуты не сомневалась в том, что, раз уж он предпочел меня ей, это по - настоящему... Н-да, бывают же идиотки...
В этом, кстати, мне предстояло еще раз убедиться сегодня вечером. Когда мы сходили в салон, съездили в кафешку и, вообще, облазили центр города вдоль и поперек, Масяня позвала меня к себе в гости. Поскольку Максима все так же дома не было, а лишняя их встреча могла состояться хотя бы даже и сегодня, чего мне не хотелось, однозначно, я решилась поехать.
Посовещавшись и решив, что есть нам не хочется вовсе, а выпить, напротив, желается сильно, мы заехали в супермаркет и взяли коньяк с палочкой сырокопченой колбасы.
Сейчас, тонко нарезав колбаску, разложив ее на блюдца для каждой из нас, мы расположились на разных концах огромного дивана в Машкиной квартире. Лениво переговариваясь о событиях прошедшего дня, мы грели в руках снифтеры и неторопливо цедили напиток.
- Масянь, а ты знаешь, как пьют коньяк французы?
- Не-а, - подцепила она кусочек колбасы длинными ногтями. - И как?
- Это называется правило трех "с", по - английски, разумеется: сначала кофе, потом коньяк, а после - сигара.
- Да? А что раньше не сказала? Давай попробуем, у меня как раз сигары есть! Представляешь, на прошлой неделе один клиент мне презент сделал, кажется, из Америки привез. Будешь?
- Буду! Тащи. Только сначала кофе свари. Давай уж тогда по всем правилам!
Машка ушла на кухню, а я, решив пока блюдца с колбасой убрать подальше, отнесла их на журнальный столик, что стоял у окна.
- Кстати, - крикнула Машка, - ты мне так и не сказала, с какой стати ты опять начала курить?
- Жизнь хреновая, - оглядываясь через плечо, ответила я, а сама уже двинулась по направлению к спальне. Там, на тумбочке у кровати лежала синенькая тетрадь, и я, кажется, догадываюсь, что это такое. - Масяня, ты там смотри внимательнее за кофе, чтобы не закипело не дай бог, - я такой ненавижу.
- Не боись! Умеем лучше некоторых, кофеманка ты моя, - крикнула Машка, а я, щучкой скользнув в ее комнату, всем сердцем надеялась, что минут пять она еще там провозится.
Дрожащими руками открывая тетрадь, я больше ни минуты не сомневалась в том, что это Машкин дневник. Все - таки я слишком хорошо ее знала... С самого детства у моей подруги была какая - то маниакальная склонность к ведению дневника. Каждый день, ложась в постель, уже перед самым сном, она обязательно делала какую - нибудь запись. Даже если это было одно предложение, даже если всего одна строчка. "А, вдруг, я когда - нибудь напишу мемуарчик, - говорила она, - или, может быть, в старости я все позабуду? А тут - раз, и все по полочкам!"...
"Я жить без него не могу, спать не могу, есть не хочу... Милый, хороший, любимый мой, дорогой... - я пролистала несколько листов назад, прошлась глазами по тексту, выхватила нужное, - Подруга, подруга... Да она моя подруга, но как больно мне от того, что она с ним. Почему некоторым людям достается все, а мне - ничего? Ненавижу себя, ненавижу... Но как же сильно я его люблю... - еще назад, - я таю от его глаз, я не могу смотреть на него без боли, почему он до сих пор с ней? Она не любит его, не любит, а он просто ничего не понимает. Максим, дорогой мой, хороший... это я твоя женщина! Я! Жизнь за тебя отдам, сердце отдам, душу отдам. Все отдам..."
Закрыв тетрадь и, понимая, что времени больше нет, я положила ее на то же место. Вышла из спальни, как оглушенная... Значит, не показалось мне. Значит, все - таки правда...
Машка уже звенела кружками, аромат кофе доносился уже и сюда, а я, страстно желая прочитать дневник до конца, заставила себя сесть на место. Через минуту Машка, действительно, появилась с чашками кофе и коробкой сигар. Мы начали дегустировать коньяк по стандартам.
Но, то ли уж я была таким не - ценителем, то ли уж стресс от прочитанного давал о себе знать, но никакой такой уж особой нотки я не почувствовала. Ни первая волна, ни вторая - никакого аромата и шлейфа, - коньяк он и в Африке коньяк. Только нещадно разболелась голова и страшно захотелось домой.
А когда я оказалась дома, то опять безудержно кричала и плакала. На сантиметровые полосочки порезала Максиму три рубашки и двое брюк. Залпом выпила полбутылки водки. А потом достала фарфоровую супницу и два чайных сервиза, что нам подарили на свадьбу, и в дребезги разбила их на кухне. И спать ушла, ничего не убирая...