Лисаченко Алексей Владимирович : другие произведения.

Немного Кубы этой весной

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Агитки - Самиздат Чисто личные впечатления о поездке на Кубу. Не забудьте посмотреть фотографии. Текст завершён.

НЕМНОГО КУБЫ ЭТОЙ ВЕСНОЙ

(путевые заметки в блокноте в клеточку)

1. ВОКРУГ СВЕТА НА СКАМЕЙКЕ

"Если в лесу сидеть тихо-тихо..."

С.К. Бялковская,

из книжки моего детства

   Для путешествия вокруг света не обязательно куда-то ехать. Не нужно лететь, плыть, идти, крутить педали, погонять упрямого верблюда или отталкиваться от снега лыжными палками. Иногда достаточно просто сидеть на лавочке. Тихо-тихо, чтобы не спугнуть настроение. Главное - лавочка должна быть в подходящем месте. Лучше всего - в аэропорту, и желательно, чтобы в международном. Так быстрее путешествуется.
  
   Рейс на Тель-Авив отбывает в семь сорок. Рукоплещу составителю расписания: этот человек точно родился в Одессе. У выхода на посадку толпятся хасиды - колоритные дядьки в чёрных шляпах и с пейсами, с жёнами в одинаковых крапчатых беретах и множеством ребятишек. Хрустят чипсами - и дети, и хасиды. Чипсы - местные, из аэропортовского ларька. Интересно: кошерные? Гвалт, суета, броуновское движение. Мобильники, фото: "я в шляпе на фоне самолётов".
   На тот же рейс - много китайцев. Спокойных, терпеливых. Без жён и чипсов. Одеты скромно, по-дорожному. Похожи на туристов, как я на аиста: ног столько же.
  
   Телефон.
   - Привет, милый, - это жена. - Как дела?
   - Пять часов до пересадки. Жду. А у вас?
   - Тоже всё хорошо. Только, боюсь, застудили твой лимон. Пришлось открыть все окна, потому что дымно. Девочки хотели испечь мне сюрприз. А мисочку расплавленную мы уже выкинули...
   Всё как всегда. Дети. В прошлую командировку, помнится, выбили дверь спальни.
   - Дать остыть? Отмыть? И сверху тоже? Нет, пожарная сигнализация в этот раз не визжала. Давай, я пока не буду включать микроволновку? Вернёшься, посмотришь.
  
   Хасиды схлынули, словно и не было. Вместе с ними исчезли китайцы. Рейс улетел. Впрочем, кто-то остался: в укромном уголке за колонной спит, сдвинув шляпу на глаза, человек с пейсами. Наверное, это его так упорно, до последнего, выкликали по громкой связи.
  
   Седой дядька с серьгой в левом ухе прикладывается к бутылочке перед выходом на Нью-Йорк. Туда же провозят в инвалидном кресле старика в рыжей ушанке - ухо кверху. Помню его: прилетели одним рейсом. Тоже пересадка.
  
   У киоска с прессой листаю путеводители. Цена - впятеро. В другом - вчетверо. Беру - раз уж дома не озаботился.
  
   У "моего" выхода строится очередь на Мюнхен. Люди как люди, никакого контраста с представлением об обыденном. Встретишь на улице - не оглянешься. Скучно после хасидов. Одинокий сикх в чалме - вся экзотика.
  
   Казак в лохматой папахе, в галифе с синими лампасами, через плечо - пара кирзачей на верёвочке. Кажется, на Милан. Поворот - сапог за спиной летит по дуге. Щуплые, мелкие, южной наружности мужички шарахаются опасливо. Небритые, горбоносые, казаку до подмышки. Тихо ругаются по-итальянски.
  
   Куча-мала - школьная группа, на Лондон. Беготня и кидание рюкзачками. Прятки по закоулкам. Катание на эскалаторах. Училки - в кафе за столиком, как памятник фатализму.
  
   Мама с дочкой-второклашкой - в Париж. В Диснейленд. За успехи в четверти. Закончит год - получит планшет.
  
   На полу, под стеной, лежат люди. Дети с планшетами - провод к розетке. Молодые раскованные ребята азиатской внешности, с дорогими гаджетами - провод к розетке. Эмансипированные француженки всех возрастов - без провода. Мест в зале - в избытке: им просто так нравится. Из кресел на француженок глазеют цивилизованные таджики. Самолёт на Худжанд - через час двадцать.
  
   - Пассажиров, вылетающих в Ереван, просим предъявлять посадочные талоны индивидуально, а не всем вместе, - говорит динамик.
   - Пассажирка Шепталова Анна - срочно подойдите к выходу номер двадцать. Пассажирка Шепталова Анна...
   Тётенька за сорок пять бросает газету и бежит к выходу номер двадцать. Курчавые волосы, большие губы, коричневая кожа. Нормальная тётенька для аэропорта Санто-Доминго - в ожидании рейса на Антигуа. Не ожидал от Шепталовой Анны.
  
   Немолодая пара из Еревана путает выходы.
   - На Ереван - туда, пожалуйста. Здесь Ганновер.
   - Данке шён, - благодарит женщина.
  
   Мой рейс - на табло у выхода. Ещё нет посадки, но очередь уже стоит. Серым китом за прозрачной стеной - самолёт. Волшебным образом путешествие становится настоящим.
   Современная авиация - вообще род магии. Ничтожный промежуток времени - и ты в другом мире. Где море - или горы, где пахнет ананасами - или гудроном, где люди - другого цвета, а гречка - деликатес. Надо только войти в стеклянный дворец на перекрёстке миров - и шагнуть в нужную дверцу, не спутав: Ереван или Ганновер. Или не в стеклянный, и не дворец вовсе, как в Уш-Бельдыре, в тувинской тайге, где из ковров-самолётов самый роскошный - Ан-2, но всё равно - волшебный.
  
   Шаг - и меняется всё. Только что ты, уверенный и великодушный, как хозяин гостю, помогал найти выход на Милан не говорящей по-русски старушке - и вот уже корочки паспортов вокруг зелёные, синие - не наши, и темнокожий сосед по креслу трещит по мобильному по-испански - кажется, с мамой. Редко-редко прорежется в салоне русская речь, и стюардессы - свои, родные, тонкая ниточка между мирами - спрашивают: "биф о чикен?". И не без труда отвечаешь вместо "биф" - "мясо".
  
  
  
  

2. МОСКВА - ГАВАНА

Видел я их Италию на карте - сапог сапогом.

("Формула любви")

Хороший человек. Солонку спёр и не побрезговал.

(оттуда же)

   На стойке регистрации завис компьютер. Конечно, на мне.
   - Извините, - сказала девушка за стойкой. - Придётся подождать.
   Девушка была хорошая и усталая.
   - Что вы, - улыбнулся я. - При чём тут вы? Это техника. Нет проблем.
   - Спасибо, - ответила она одним взглядом. - Обещаю: у вас будет лучшее место. Как только эта штуковина заработает.
  
   А-330-200. Одиннадцатый ряд. При дальних перелётах - благословенный. Впереди нет кресел - только шторка бизнес-класса. Можно вытянуть ноги, и никто не откинется на тебя, чтобы поспать. Экран и столик - складные, в подлокотниках.
   До Гаваны - тринадцать часов.
  
   В Гаване - плюс тридцать по Цельсию.
   Люди в салоне уже в шортах. Я, в куртке, словно бы не отсюда. Парень у иллюминатора - тоже не отсюда, хотя и в шортах: место у окна - моё. Универсальное "пардон" с демонстрацией посадочного талона. Попутчик ретируется в соседнее кресло.
  
   Мне везёт на попутчиков.
   То известный политик с брутальным имиджем всю дорогу читает сентиментальный роман.
   То команда КВН - впятеро известнее политика - умилительно притворяется не собой. Чтобы не приставали. Поклонники хихикают, но не лезут - из уважения.
   То немецкая девочка Урсула, с целым классом таких же девочек и мальчиков, познаёт мир. Каждый год, в каникулы, по принципу "куда географ в глобус ткнул".
   Кто сегодня?
  
   Улыбка - белее рекламы зубной пасты. Телефон у уха. "Маньяна, маньяна" - планы на завтра. Жёлтые кроссовки, синие шорты, зелёная футболка. Кубинский паспорт в кармашке сумки. Пижонская шапочка волос на бритой макушке и носки расцветки "весна в джунглях". Карие глаза, тёмная кожа. Черты лица скорее европейские, как у сильно загорелого португальца, хотя кто разберёт. Карибская смесь. Итальянское имя.
   - Джузеппе. Рад знакомству.
   У Джузеппе хороший английский.
   - Первый раз на Кубу? Куба - гуд! Русия - гуд!
   По-русски - чуть хуже:
   - Куба - Русия - клёво!
   Нет возражений.
   - В России девушки самые красивые.
   Киваю. Ещё бы!
   - На Кубе тоже красивые. Но задастые.
   Руки разведены для наглядности, как у заправского рыболова. Ему виднее.
  
   На экране телефона - смуглянка в кружевах, маленькая, очаровательная. Дочь. Папина гордость. Два месяца. Здесь, в Москве.
   Жизнь на два мира. В сезон - Варадеро, отельная труппа. Запись в пропуске: танцор. Денег хватает, чтобы семья в Москве не нуждалась. И ещё - на билеты. В сентябре на Кубу прилетает жена. Не жалеет ли она, что когда-то, пять лет назад, взяла путёвку на Варадеро? Думаю, нет.
  
   - А в декабре мы летим в Москву и ходим по театрам.
   - И не холодно?
   - Минус 25 - нормально!
   Вспомнился знакомый костариканец:
   "Однажды я ездил в Чикаго. Там было плюс пять. Чуть не умер!".
   Кубинцы - из другого теста. При всей схожести климата.
  
   - Коста-Рика? Был. И ещё в Чили. И в Перу. У нас там отели.
   В голосе гордость.
   - Есть и другие отели неплохие, но наши - лучшие.
  
   Разве "Нимфа", туды ее в качель, кисть дает?
  
   Отельная сеть, и верно, хорошая. Хвалю их анимацию. Были на Крите, детям понравилось. До сих пор помню фирменную песенку.
   - Эту?
   - Эту!
   Лайнер идёт на взлёт. На одиннадцатом ряду два оболтуса, русский и кубинец, хором горланят детскую песенку.
  
   Земля убегает вниз.
   - Мой любимый момент! - это Джузеппе - с телефоном, к иллюминатору. Снимать видео.
   - Нельзя же.
   - Всегда снимаю. Ни разу не упали.
   Пробиваем облака, и в салон врывается солнце.
  
   Обед. Фирменное изобилие международных рейсов.
   - Мясо, рыба, курица с макаронами?
   Лет двадцать назад, в Лейдене, на кухоньке университетского общежития, сосед Джиандоменико, italiano vero, учил меня готовить курицу с макаронами. С добавлением italiano vero пачка макарон за два гульдена, куриная грудка и яйцо из супермаркета преображаются в чудо по имени "карбонара". А потом, после трапезы, когда не входит больше ни кусочка даже в нищего русского аспиранта, решительно, одним движением, чудо вываливается в мусорку. Потому что italiano vero и разогретые макароны - явления из разных Вселенных.
   Лет десять назад, по пути с края света, из четырёх перелётов три - хвалёной "Люфтганзой". Carbonara? Ja, danke. Мутная бурда с рудиментарными кусочками фарша. Carbonara? Nur Carbonara. Carbonara? Wieder Carbonara. Сплошная "карбонара". Ничего, кроме "карбонара". Гречка? Салатик?! "Уральские авиалинии"! Господи, дома!
   Беру курицу. Вкусно. Наша. Не "Люфтганза".
  
   "Кубинцы подавлены тоталитарной системой. Каждый их день - повседневная борьба (la lucha)" - вещает путеводитель. Переводной, разумеется: наших в киоске не было. Подавленный борьбой кубинец сидит на полу, ноги задраны на кресло, и хохочет. Стюардессы улыбаются. Беседуем об особенностях хореографии в постановках Большого Театра и учим пословицы: Джузеппе наши, я кубинские. "Ла люча" - только со сном. И тому надо бы сдаться: "поели - можно и поспать, поспали - можно и поесть" выучено. Почти без акцента. Обратный процесс - хуже: испанское "когда желудок полон, сердце радуется" мне никак не даётся.
  
   На экранах - белый самолётик над голубой планетой. Жирная линия курса. Занятно: из Москвы на Кубу - через Север. То ли ветры здесь попутные, то ли шарик компактный. За бортом - минус 61. До Рейкьявика - 332 мили. До Гренландии - 10 866 метров. Вниз.
  
   Под нами Готхоб. Он же Нуук. Гренландская столица. В иллюминаторе льды. Талые, потрескавшиеся. На участках открытой воды - пара айсбергов. Замёрзшие горы торчат из белого океана, как распластанные белые медведи. Пейзаж инопланетный. Где-то там эскимосы гоняют на снегоходах, и медведи ловят тюленей. А я над их головами снимаю свитер - жарко, и меняю кроссовки на синие одноразовые аэрофлотовские тапочки. Удобно. Ноги не устают от обуви.
  
   За окном, на авиадвигателе, крупные буквы - Rolls-Royce. Катался на Роллс-Ройсе. В тапочках. Над Гренландией. Все показания к принудительной госпитализации!
  
   Раздают декларации. Некоторые графы просты. Имя. Гражданство. По другим - всеобщий консилиум: что писать. Вроде все фразы понятны, но смысл ускользает. Сдавали ли вы несопровождаемый багаж? Везёте ли обувь и фототехнику? Стюардессы расходятся в показаниях. Кроссовки вписывать? Решаем всё отрицать. При любом сомнении - бить себя в грудь с криком: "туристо".
  
   Север Канады. За бортом теплеет: минус 49. Не Гренландия!
   Откуда-то из хвоста в десятый раз приходит англоязычный дедуля: сунуть голову между шторками и смотреть в бизнес-класс. В бизнес-классе темно и категорически ничего не видно. Только слышно, как кто-то храпит.
  
   Канада под снегом. Островов без счёта - до горизонта. Чёрно-белое кино. Чёрный лес на островах, белый лёд между островами. Чем дальше к югу, тем больше чёрного. Ни города, ни дороги, ни следа человека.
   Снова явился дедушка-подглядыватель. Дедушке хочется разнообразия: бизнес-класс надоел. Интереснее посмотреть в мой иллюминатор. Наверное, за его собственным Канада какая-то другая. Пусть смотрит. Не жалко.
  
   Никогда не боялся длинных перелётов: зря, что ли, летать начал раньше, чем ходить? Короткие - повседневность. Нет в них очарования. Два часа на автобусе с крыльями - и Москва. В долгих же - что-то от медитации. Завораживающее. Отключиться от прошлого - оно позади. Не думать о будущем: до него ещё лететь и лететь. Понять, как близко ты к небу. В конце концов - где ещё так бывает?
   Ешь, спи и ешь снова - рай для лентяя. Или для работающего на двух работах отца семейства, у которого из других шансов выспаться только сомнительный - дожить до пенсии. Полное удовольствие от жизни!
  
   Видимо, пора было. Засиделся. На ум приходит любимый Волошин:
  
   Снова дорога. И с силой магической
   Всё это: вновь охватило меня:
   Грохот, носильщики, свет электрический,
   Крики, прощанья, свистки, суетня...
  
   Кстати, вот и дороги! Внизу. Типа зимников. Здесь были люди! Там, где дороги, лес на две трети вырублен - и тут же снова насажен. По линеечке. Лет за сто подрастёт.
   Квебек. На карте - французские названия. Ла Тук. Понт-Руж. Мон-Лорье. У горизонта - какое-то из Великих Озёр. Действительно, немаленькое. До Монреаля, кажется, можно доплюнуть.
  
   После границы с США снег враз исчезает. Неужто вывозят его канадцам? Поля, городки. Названия вводят в ступор: Рим, Итака, Сиракузы. Спросонок и не поймёшь: куда тебя занесло? Флоренция. Настоящая мне не нравится категорически: от гостиниц до мороженого. Толпа, цены, жулики. Интересно - как в американской?
  
   Миновали Нью-Йорк с Вашингтоном. Дедушка в ушанке, наверное, уже добрался. На полях - первая зелень. Чувствую себя ласточкой, которая с весною летит в чьи-то сени. Пока - в штатовские.
   Одинаковые городки с чёткой квадратно-гнездовой планировкой. Данвиль. Гринсборо. Далее везде. Территория вероятного противника.
  
   Флориду не разглядеть: облака наползают, как оренбургская "паутинка". Читаю на карте: мыс Канаверал. По левому борту - Майами. По правому - ни много ни мало, Санкт-Петербург. Тот, где Том Сойер? Да нет, тот на Миссисипи, и вообще - вымысел.
  
   Гавана близко. С сожалением выползаю из тапочек.
  
   Стюардесса просит убрать ручную кладь: скоро посадка.
  
   "Уважаемые пассажиры, напоминаем, что пледы и подушки являются собственностью авиакомпании". На трёх языках.
   Плед исчезает у Джузеппе в сумке:
   - Это для мамы.
   За пледом - подушка.
   - Билеты такие дорогие!
   Слепящая улыбка. Будь я авиакомпанией, простил бы всё: и плед, и подушку.
  
   - Тебя встретят в aeropuerto?
   - Должны.
   - Если что, у меня там друг. Зовут Андреас. Он поможет
   - Gracias!
  
   Море. Одинокий сухогруз и белые "барашки". Похоже, ветер нешуточный. Плоский берег под шапкой облаков. Как читано когда-то в жюль-верновских книжках: если над морем облако - значит, там остров. Наплывают пальмы и домики. По дороге катит одинокий синий "жигулёнок". Куба.
  
   Полузабытые, забитые "Боингами", родные, любимые Илы - на лётном поле. В раскраске "Cubana".
  
   Тряска по полосе.
   Включаются телефоны.
   Mama, estoy en la Habana! - ясно без перевода.
  
  

3. РАССЛАБЬСЯ: ЭТО КУБА!

  

Я лично всегда считал, что нужно

не торопиться и наслаждаться жизнью.

(Роберт Асприн)

  
   Говорят, главное в путешествии - удобная обувь. Подходящие ботинки у меня есть. Настоящий гимн глобализации. Логотип американской фирмы. Пакистанская кожа. Сшито в Бангладеш. Куплено в голландском Маастрихте. Пробег по России - километров с тысячу. По Европе, Африке и Центральной Америке - хаживали. Куба на очереди.
  
   - Что-что там главное? - смеются бывалые. - Какая обувь? Глупости! Только не на Кубе. На Кубе главное - спокойствие. Лёгкость бытия. Расслабься, не дёргайся, а главное - не пытайся торопиться.
  
   Я и не дёргаюсь. Нет, дёргаюсь: в самолёте не дали иммиграционную карту. Меня ведь учили - бывалые - как её заполнять. Непременно в двух экземплярах. Первый - пограничникам. Второй - хранить до отъезда, иначе не выпустят. Выходя в зал прилёта, нащупываю авторучку. Сейчас придётся искать бланк. Заполню в очереди на паспортный контроль - в двух экземплярах, как полагается.
  
   Бланков нет. Нет и очереди.
   Человек на входе направляет потоки.
   Кубинец? Сюда. Русский? Сюда же, без виз. Румыны? Вон туда. Там - всё-таки очередь. Стоят, обмахиваясь визами. Мелочь, а приятно. Вот вам - за все таблички "только для граждан ЕС" в ваших аэропортах. Спасибо, Куба!
  
   На паспортном контроле - сплошь молоденькие девушки. Оливковая форма, выразительные глаза, деловитые лица. Исключительно хорошенькие. Явно - секретное оружие: иностранцы влюбляются в Кубу сразу. С первого взгляда, ещё на подступах.
  
   - В Африке недавно были?
   - А? Нет. Не был.
   Стерегутся Эболы.
   Смешная камера, похожая на перископ - новая, технологичная.
   Красавица смотрит серьёзно.
   - Поглядите в объектив. Спасибо, проходите.
   И никаких бланков.
  
   Выдача багажа - не сразу. Как и предупреждали. Ну и ладно. Не спешу. Получаю удовольствие.
   Двинулся транспортёр - уже хорошо. И второй - поодаль - тоже двинулся. Если встать в центре зала, видно оба. И далеко до обоих. Подвижные интеллектуальные игры. Угадал транспортёр - добежал - получи чемодан. Не добежал - подожди. Он вернётся. Чемоданов несколько? Новый раунд!
   Вот и мой чемоданчик. Заметный, сиреневый. Взят взаймы у дочери. Обычно летаю без багажа: так проще. Но на Кубе, говорят, ничего нет. А иметь в ручной клади крем от солнца теперь не дозволено.
  
   Выход в город. Таможня не обнаружена. Слушайте, кому тут отдать декларацию? Зачем, спрашивается, заполняли? Эй, возьмите кто-нибудь!
   А, расслабься...
   Останется на память.
  
   - Тебя встретят, - это бывалые. - С табличкой. Там будет написано то-то. Или то-то. Или вообще то-то. Но ты догадаешься.
   Я догадался. Хотя и не то-то. И не то-то. И даже не то-то. А просто фамилия. К счастью, моя.
  
   Бабушка с табличкой - в жёлтой жилетке. На бэйджике имя - Лурдес. Плюс логотип турфирмы - ко мне никакого отношения не имеющей.
   Выясняю.
   - Ты не беспокойся. Мы тут помогаем друг другу. Ещё туристов встречаю.
   Старшее поколение учило русский в школе. Судя по Лурдес - неплохо.
  
   Вот и туристы. Шестеро, из Питера. Что-то сверяют в ваучерах. Сверяемое не сходится:
   - Лурдес, тут другой отель!
   - Ничего не знаю, вы им позвоните.
   - Вам же проще!
   - Вечер, много работы. Позвоните. Потом. Без меня.
   Поругались. Устали. Пошли к выходу.
  
   "Машин на Кубе мало. Преобладают старые автомобили американского и советского производства. Средний возраст кубинских машин - 30 лет". Это в путеводителе.
   У аэропорта - жёлтые такси. Машины китайские. Новые. Лурдес ловит микроавтобус - синий, корейский, чуть помятый. Как раз по нам - восемь мест.
   - Далеко ехать?
   - Минут сорок.
   Заборы, домики, дорога. Промзона. "ГАЗы", "ЗИЛы", "Жигули", "УАЗики", иномарки. Ветер, пасмурно. Челябинск. Только с пальмами.
   Сумерки, гостиница. Стеклянные двери. Два швейцара: распахнуть, улыбнуться.
  
   - Почему "Капри"? - это питерцы. - Где "Националь"?
   "Националь" - шикарный, пятизвёздочный - сияет огнями в конце улочки. Башни, флаги, сад с водопадом. Здесь жил Гагарин. И Черчилль. И американские гангстеры - в 30-е. И Хемингуэй - куда без него. Отсюда под новый, 1959, год бежали прямо с праздничного банкета приверженцы диктатора Батисты. "Вы платите за историю".
   "Капри" - бетонная шестнадцатиэтажка. Для Гаваны - небоскрёб. Добротная, но серенькая. Могу понять питерцев.
  
   У меня, кстати, бронь тоже вовсе не в "Капри". Просто я больше не дёргаюсь.
   - У тебя всё будет хорошо, - бросает мне Лурдес, как заправская прорицательница, прежде чем улизнуть. "Вы им позвоните", - доносится на прощание. Питерцы в остолбенении. Наверное, им просто забыли сказать: "Расслабьтесь! Это Куба!"
  
   Пуфы, столики. Живая музыка. Коктейли у бара. Сок - из пакета, разбавленный, ломтик ананаса - вкусный, настоящий. У стен, на диванчиках, иностранцы с ноутбуками: Wi-Fi. Платный, медленный - зато есть. Толпа у стойки: заезд, выезд, бедлам, чемоданы. Дамы за стойкой - полные, обаятельные. "Гретель" - читаю на бейджике старшей.
   Брони нет. Показываю бумаги - что имею. Delegacion rusa! - Не волнуйтесь, устроим. Гретель куда-то звонит.
   - Распишитесь здесь.
   Карточка - ключ от номера.
  
   Возвращаюсь - поменять деньги.
   Бедлам в разгаре, к стойке не пробиться. Портье помоложе уже покачивает: устала. - Ничего, девочки, прорвёмся - приобнимает её Гретель. - Вам сколько?
   - Сотню. Мелкими.
  
   Курс невыгодный: один к одному. Евро к песо. Специальному, туристическому. Cuba pesos convertibles. CUC. Кук. Настоящих песо турист не увидит. Только для местных. Moneda nacional. Надо будет достать - на сувениры.
  
   Яркие пятёрки. Десятки с надписью "революционная энергетика". Мятые трояки. У нас, в СССР, они были с Кремлём. Здесь - батальная сцена. Горящий танк, опрокинутый бронепоезд. LA BATALLA DE SANTA CLARA.
  
   Три кука - в корзиночку музыкантам: дети! Симпатичные... как кубинцы. Инструментальный квартет. Неумело, старательно - весь вечер. Родня портье? Музыкальная школа? Трёшка - радость: в корзинке всё больше монетки.
  
   Питерцы - в холле на чемоданах. Не селят. Звонки, нервы. Сбегали в "Националь". Бронь бронью: мест - нет. Завтра в Гаване - наш министр с официальным визитом. Delegacion rusa. Может, поэтому?
   - Вас приютить?
   - Нас шестеро.
   - У меня две двуспалки в номере. Огромные. На восьмерых - если поперёк. Надумаете - постучите в 1413-й.
   - Ладно.
  
   Где тут кормят? Главный вопрос в любом месте.
   Можно в номере. С доставкой. Меню на тумбочке: супы, салаты, сэндвичи. Четыре кука - вода. Внизу, в баре - два пятьдесят та же бутылка. Наценка за амортизацию лифта? Неприличное cacahuetes в прайс-листе минибара. Может ли наш человек есть арахис, узнав, как это будет по-испански?
   Не вдохновило.
  
   Ресторана не видно. Ага, в подвале! Вход с лестницы - неприметный, как в бойлерную: приличные люди едут на лифте. Промахнулся, ушёл ниже - в служебные катакомбы. Вернулся по запаху: еда.
   Шведский стол. Время позднее: кроме меня, никого. Посетителей. Метрдотелей - тех сразу двое. Все мои.
   - Понимаю: отель. И всё же: что тут похоже на местную кухню? Первый раз ем на Кубе.
   Улыбка. Пауза. Энтузиазм.
   - Попробуйте это! И это. И мороженое!
   Кролик. Соус великолепен: кисло-сладкий и пряный. Свинина. Фасоль. Рис.
  
   "На Кубе можно попробовать прекрасные коктейли, но еда здесь посредственная. Найти в Гаване место, чтобы хорошо поесть - сложно" - вещает путеводитель. Мне повезло?
  
   К мороженому выходит повар.
   - Вкусно?
   - Con gusto! - жест в сторону кролика. - Очень вкусно!
   Восторг в глазах, улыбка - белее колпака. Кулинар - как писатель: без признания чахнет. Con mucho gusto!
   Чаевые - без жмотства.
  
   Скоро полночь. Темно - здесь. Дома - третий час дня. Гулять? Конечно, гулять! В сотне метров - Малекон. Знаменитая гаванская набережная. Восемь километров ночной жизни. Чуточку боязно, но... это же Куба. Расслабься!
  
   Освещение улицы - дальше, у "Националя". "Капри" не досталось. На чёрной-чёрной улице - чёрный-чёрный человек.
   - Эй, друг! Откуда?
   Как-то раз - у себя в городе - мой двоюродный брат ответил: "из дома". Получил в морду. Тогда дрались - район на район.
   - Ruso!
   - Травка, выпивка, девочки?
   - No interesa.
   Тень отстаёт. Но интереса так но интереса. Не навязываемся.
  
   Ближе к "Националю" - машины у обочин.
   - Такси?
   - No, gracias.
   Не до Малекона же ехать. Вон он, за углом.
   Такси очень разные. От 412-го "Москвича", подвязанного проволочками, чтобы не рассыпался, до свежих Hyundai и KIA. Даже "Додж" - совсем новый, вполне американский.
  
   Малекон - передо мной. Только площадь перейти.
   Светло, как днём. Фонари. Белые - вдоль Малекона. У "Националя" - мягче, оранжевые. Стены, башни подсвечены. Разрезные силуэты пальм. Не отель - маяк. Остров. Оазис в ночи.
  
   За площадью - белоснежный памятник. Погибшим американским морякам с крейсера "Мэн". Того самого, что взорвался в испанской ещё Гаване в 1898-м. Провокация? Не доказано. Зато какой повод! Обвинить испанцев - отнять Кубу. Для такого дела - крейсер не жалко. Британская школа, американский масштаб. Война за ухо Дженкинса - помните? Ничего не меняется.
  
   Берег. Променад под белыми лампами. Каменный парапет - серый, ноздреватый - граница света. Берег выгнулся: слева, справа - огни Гаваны. Громада "Националя" за спиной. Кубинский флаг на ветру. Проносящиеся машины. Впереди, за парапетом - тьма: освещённая полоса как-то очень резко кончается. Немного берега - неровного, каменного, едва различимого. И - Атлантика. Прохладный ветер, мелкая волна. Одинокий огонёк - не то лайнер, не то буровая. Флориды не увидать - далеко - но где-то там она есть. Проверено: одна американка недавно доплыла - своим ходом, на рекорд.
  
   Вся Гавана - здесь. Сидит, свесив ноги - кто к океану, кто к городу, целуется, рыбачит, поёт, пританцовывает, отбивает ритм. Взрослые, дети, молодые, старые, чёрные, белые, густо смешанные, туристы, местные, пары, семьи, компании, одиночки... Пара из России - под шестьдесят. Держась за руки. Глаза сияют, длинные волосы женщины треплет ветер. В Гаване - как дома: в восьмой раз.
  
   Тележки, торговлишка: еда, напитки. Ром, газировка, кокосы со срезанной маковкой. Многие - со своим, как на пикник.
   Спиртное - присутствует. Пьяных - нет. Баночка пива на двоих. Полбутылки рома на компанию - для ритма. Мило, чинно, благопристойно. Много гитар. Поют, играют - заслушаться. Шесть парней, пять девушек, три гитары, звонкие барабанные палочки. Встали кружком: танцуют. Дуэт с гитарами - песня на ходу. Километр туда - километр сюда. Как в наших фильмах - старых, светлых.
  
   Почему я все ночи здесь полностью
   У твоих пропадаю дверей --
   Ты сама догадайся по голосу
   Семиструнной гитары моей...
  
   Много удочек. У воды - тени рыбаков. Оригинальные поплавки: два надутых презерватива. Большие, белые - в темноте видно. Подсечка: парень в порванных джинсах и чёрной футболке кого-то тянет. Длинное, серебристое - в пакет. Наживка, заброс. Презервативы - как парус. Ветер уносит наживку далеко-далеко. Идея хороша. Берём на вооружение.
  
   Зевота. Усталость. Пора. Малекон - навсегда!
  
   У отеля двое полицейских в форме - уводят зазывалу. "Травка, девочки, выпивка". Допредлагался.
   К дверным ручкам медленно тянутся вялые швейцары: ночь, третий час. Не жду: открываю им дверь. Попросить, что ли чаевые?
  
   В холле нет питерцев. Одолели "Националь"? Вон он, за окном номера - красавец. Не претендую. Мне бы выспаться. Без разницы, где. Длинный, длинный, длинный день. От Урала до Гаваны. Тридцать три часа в сутках.
  
   А вид отсюда хорош: четырнадцатый этаж. Окно нараспашку. Запах Гаваны: гудрон и выхлопные газы. Запах Атлантики. Огни. Маяк у гавани - проблесками. Негасимый факел нефтеперерабатывающего завода - вечным огнём.
  
   Машин не стало. Туристы набегались: спят. Местным с утра на работу. Город пуст. Одинокий дяденька с ручной тележкой - посреди улицы. Вывозит от отелей мусорные баки.
  
   В отельных коридорах - приятная кубинская музыка. Громко и круглосуточно. Двери тонкие, деревянные, со щелями. Праздник, который всегда с тобой: хочешь ты того или нет. Три часа ночи, четвёртый - а из коридора - что-то местное, зажигательное, в стиле ранней Агузаровой. Как славно, что я без жены: убила бы.
   Ура местным подушкам: нелепым, тонкой полосочкой - через всю кровать - на двоих. Обмотал голову - и тишина. Смешные "уши" по сторонам. Слипаются веки.
  
   До утра. С улыбкой.
   Расслабившись.
   Это - Куба!
  
  
  

4. AGUA BLANKA - AGUA NEGRA

Ну что же, они - люди как люди.

Любят деньги, но ведь это всегда было...

(Михаил Булгаков)

  
   Молодой Кобзон. С детства знакомое:
  
   Куба - любовь моя!
Остров зари багровой...
Песня летит, над планетой звеня:
"Куба - любовь моя!"
  
   Бывал ли на Кубе Николай Добронравов? Если да - не жил ли он, случаем, в "Капри"? Этаже так на четырнадцатом?
   Мог. Зданию - за шестьдесят.
  
   За окном - рассвет. Шикарный. Багровый - по-честному. Булгаковский.
   Тьма, пришедшая со стороны Соединённых Штатов Америки, отползает от города. Половина неба - слева, над Атлантикой - сизая. Не тучи - облачный монолит. Справа - лазурь: чистая, сияющая. Небо над "Националем" перечёркнуто надвое, наискось. Там - тьма. Тут - свет. Нагляднее некуда.
  
   Гавана - силуэтами на светлом. Купол Капитолия в дымке лесов. Влажный воздух. Первые автобусы. Голоса птиц.
   Скучают таксисты: "Националь" ещё не проснулся. Трёхколёсные, в пластиковых жёлтых панцирях, мотороллеры - "кокотакси" - стоят без водителей. Сверху и вправду - кокосы кокосами. Розовый "кадиллак" - кабриолет: Элвис, пятидесятые. Водитель играет на телефоне.
  
   Такси мне без надобности: идти метров триста.
   У отелей бдят "прилипалы".
   - Привет, ты откуда? Ruso? У меня в Москве брат... дядя... тётя... бывал дедушка...
   С тем же успехом дедушка бывал и в Оттаве. И в Мадриде. И в Париже - если turista француз. Да хоть в Бухаресте.
   - Куда пойдём? Университет? Хорошо!
   Коричневая кожа, коричневая футболка. Гладко выбрит, ладно скроен. Глаза добрые, как у Ленина. Профессиональный компаньон.
   - Я покажу!
   Ну показывай.
  
   Скоро восемь утра. Метут улицы. Сидят на порогах с сигаретой. Спешат на работу. Вру, не спешат: просто идут.
   Джинсы, футболки, майки-алкоголички. Девушки в форме: погоны, кители, мини-юбки. Судочки в пакетиках. Обед? Завтрак?
   Причёски "шапочкой", как у Джузеппе - видимо, мода. Брюки "капри" и шлёпанцы. Туфли, кроссовки, сандалии. Стоп: сандалии - это turista. Как и шорты.
   Самые колоритные - старики. Белая рубашка, лаковые штиблеты, брюки со стрелками. Стиль!
  
   Район Ведадо - приличный.
   - Vedado - значит "запретный": здесь не строили. При испанцах. Потом стало можно.
   Большие окна, высокие этажи: редко больше трёх. Колонны, балюстрады. Конец XIX? Начало XX? Свежая краска. Стены с росписью. Портрет Че - как икона. Облезлость. Потёки. Упавшая штукатурка. Гипсовые розочки. Окна без стёкол: не выбиты - просто не нужны. Деревянные жалюзи.
   - Почему не строили?
   - Для обороны. Вокруг крепости.
  
   Тихие улочки - calle: номерные, буквенные. Calle N. Calle 21.
   Зелень. Бельё на верёвках.
   - Вот обком партии.
   Маленький домик. Ухожен. В окне - свет. Работают.
   - А это - центральное телевидение.
   Цементный куб. Антенны на крыше. Нехотя открываются жалюзи. Пара мужчин поднимается по ступенькам: наверное, в эфир.
  
   Улочки сменяет проспект. Номерной. Avenida 23. "Гавана либре" - знаменитый отель. Бывший "Хилтон". Двадцать пять бетонных этажей. Несутся машины: "Жигули", "Фиаты", "Пежо", "Ситроены", "корейцы", "китайцы" - в ассортименте. "Фольксваген "Жук" - мексиканской сборки. Одинокая "десятка". "Дэу "Тико" - местный суперхит. Выбор среднего класса: живуче, добротно, с кондиционером. "Мерседесы", "БМВ", "Тойоты" - штучно. Старые, пятидесятых годов, американские "крокодилы": чёрный, вонючий выхлоп. Внутри - туристы.
  
   Перехожу без опаски. Нормальные переходы. Нормальные светофоры. Крупные табло: сколько времени осталось. Нормальные правила. Нормальные водители.
   Всё время хочется сравнивать. Вроде недалеко отсюда Коста-Рика. И страна хорошая, и люди славные, и живут небедно. А пешеходов не пропускают. В Сан-Хосе, переходя на зелёный, успевай увернуться от поворачивающих. Медлительным - стоять, ждать ночи. Пару раз чуть не погиб - просто на перекрёстке.
   Сто баллов в пользу Кубы.
  
   Улица San Lazaro. Самозваный провожатый сворачивает налево. Пусть идёт. Мне-то направо. Моему поколению навигаторы ещё не нужны. Не избалованы. До высадки - добротная топографическая подготовка. Всегда. Объекты, подходы, маршрут основной, маршрут запасной.
   Карта Гаваны - в голове. Город несложный: чёткие кварталы, прямые улицы. Аккуратные каменные пирамидки на перекрёстках: номера улиц на гранях. Реже - буквы. Ещё реже - названия. Третья улица Строителей - излишняя роскошь. Просто - Calle 3. Уже есть? Не вопрос: плюс буква.
   - Где живёшь?
   - Улица 3G, дом один.
  
   И снова ассоциации - не про Кубу. Как вам адрес, вполне официальный: "двести метров вверх от бывшей (!) лавочки хромого Луиса"? Или: "сто метров к северу и сто пятьдесят к востоку от церкви Санта Терезита"? Это, кстати наше посольство. В столице Коста-Рики, разумеется.
  
   Классический портик. Парадная лестница - шириной в улицу. Скульптура у входа. Universidad de la Habana. Меня ждут к восьми. Лучше - чуть раньше. Успеваю.
   О! Мой прилипал! Сообразил. Пробежался. Догнал. Денег тебе? Держи монетку. Заработана - за экскурсию. Hola! Привет дедушке!
  
   Чуден Гаванский университет при тихой погоде... Нет, это уже кто-то писал, до меня. Просто - чуден. Строгие корпуса с колоннами - на холме, акрополем. Два этажа - но каких! С пять обычных. Тёмно-бронзовая красавица в кресле, распахнувшая объятия перед входом. Подписана: ALMA MATER. Не верю! Слишком юная.
   Две дамы в брючных костюмах с погонами. Кожа - цвета статуи. Охрана? Глядят на небо, гадают: будет дождь? Не будет дождя? Ноль внимания на проходящих.
   Раскланиваясь со знакомцами, тянется профессура. Двое спорят, прямо под портиком. Кажется, математики. Чертят в воздухе что-то своё. Студентов мало - те, кто припозднился. Остальные - уже по местам. Где профессор задерживается, там студент опаздывает.
  
   Анфилады двориков. Портики, патио. Фонари, деревья, дорожки. Мемориальные доски. На лавочках - девушки с книжками. Пара припаркованных "Жигулей". Строительный мусор. ЗиЛ-130 с весёлыми парнями в кузове: везут материалы. Корпусов много, ремонт - перманентный. Юрфак. Здесь учился Фидель. Штукатурят. Вход - со двора - уже красивый. Фасад - к городу - ещё облезлый. Не по-нашему. В остальном - всё такое же, не отличить.
  
   На клумбе, в тропических перистых лопухах, вместо кактуса - бронемашина. Ствол пушечки - в небо. "Этот броневичок, захваченный молодыми повстанцами в 1958, поставлен здесь в память о доблести и отваге нашего народа и армии". Как-то так. Сотня юных бойцов из повстанческих войск на разведку в поля поскакала. Немного читаю по-испански.
  
   Лекции. Кафедра - на постаменте. Восходишь, как на амвон. Чёрное дерево. Массивные стулья - как мини-троны. У ALMA MATER - такой же. Неожиданно: лектор работает сидя. У нас так не принято.
   Двери, окна - до высокого потолка. Доски - исписаны мелом - как крепостные ворота: опускается одна - поднимается вторая. Тоже - до потолка. Теряешься - такой маленький.
   Парт нет. В первых рядах - стулья с удобствами: расширены правые подлокотники. Галёрка - конспект на коленках. Спины горбом. Пишут! Ручки, тетрадки. Без планшетов. Без ноутбуков.
   Компьютеры - есть. Интернета - нет. Почти. В ректорате. Немножко.
  
   За знаниями? В библиотеку! Вот она: живая, рабочая, людная. Столы. Шкафы. Картотеки. "Говорите тихо" - вечная, неразменная табличка - во всех библиотеках Земли. Меняются только языки. Девушки - с ноутбуком на троих. Парни - роются в фолиантах.
   - Алехандро! Селсо! Вы-то нам и нужны. Тут вот гость из России. Покажите ему всё интересное. - Не скучайте! - это мне.
  
   Ребята сдают книги. Не сильно, по-моему, сожалея.
   - Алехандро.
   - Селсо.
   - Очень приятно!
  
   Алехандро похож на Обаму. В юности. В испанском исполнении. Уши. Стрижка. Кожа цвета красного дерева. Неисповедимы оттенки кубинцев! Синяя футболка в полосочку.
   Селсо - типаж Майка Тайсона. Круглая бритая голова. Передний зуб выбит. Или не вырос?
   - Не боксёр?
   - Нет. Историк. А вы?
   - И я не боксёр.
  
   У ребят беглый английский. "Кьюба" - на британский манер. Экскурсоводы с опытом. Явно - не впервой. Жаль: по-русски ни слова.
   - Это - факультет математики и компьютеров. Но Интернета у них тоже нет. Вон в том корпусе изучают испанский, есть и русские - человек двадцать. В этом здании - биофак.
   Внутренний дворик. Мраморный бюст с лицом Василия Ливанова, в холмсовском сюртуке и "бабочке", с прищуром вглядывается в гигантский фикус. Не Ливанов. Felipe Poey y Aloy. 1799 - 1891. Первый профессор зоологии. У музея своего имени.
   - Зайдём. Нет, чуть погодя. Там наш профессор.
   - Такой строгий?
   - Зверь!
  
   Истфак. Через улицу - Музей Наполеона. С чего бы - на Кубе?
   - Был тут один магнат...
   - Фанат! - встревает Алехандро. От музеев ему скучно.
   - Не историк - не влезай. Хулио Лобо. Фанат императора.
   - Вот же! Фанат!
   - Короче, советую. Много подлинников.
  
   Ботанический сад: одно название. В любом скверике - те же фикусы. Зато - бюсты. Как без них. Мексиканского президента. Подарил что-то из саженцев? Александра Гумбольдта. На пухлых щеках - зелёные пятна. На Кубе культ Гумбольдта. Улицы его имени. Национальный парк. Памятники. Как Чехову - в Томске. Был-то проездом.
   - Зато тоже Алехандро!
   Не поспоришь.
  
   - С этого балкона выступал Фидель.
   - Поднимемся?
   Фото: я - как он. Ладно - "где он". И только. Как он - больше не делают.
  
   Галопом по территории.
   Физфак - мудро построен в сторонке. Мало ли, какой эксперимент учудят.
   Университетская клиника. Серьёзная. Свой герб. Станция скорой помощи. Машины, носилки. Хлопочут сестрички.
   Стадион. Бюст у входа. Хуан Абрантес - боевой командир, герой революции. В местном пантеоне - покровитель спорта.
   - Вон наши!
   Молодёжь тянется внутрь. Соревнования. Кажется, даже международные.
  
   - А теперь - посмотрим кампус.
   Темп снижается. Мои студенты, дом почуя, плетутся рысью как-нибудь.
   Дальше дороги нет. Бодро сигаю через балюстраду - не высоко. А что, ещё в форме!
   Парни смотрят как на психа. Вот же - лесенка. Дверка. Выход за территорию. Тьфу. Не заметил. Запрятали, понимаешь!
  
   Кампус - не кампус. Просто гаванский район. Небогатый - но не трущобы. Мелкие магазинчики. Зелёные бананы - связками. Над нарубленным мясом - липучки от мух. Церковь с колокольней.
   Провинциально уютно. Машины - изредка. Топать посреди улицы - норма. Если что, посторонимся.
  
   - Вон там живём мы.
   Три этажа, облезлая лепнина. Кованые решётки. Стираные трусы на верёвочках.
   - А тут жил Фидель. Ходил в это кафе. Столики те же. Хотите присесть?
   Не хочу. Балкона достаточно.
  
   Склады, мастерские. Целая улица. Учебно-производственный комбинат.
   - Практика - обязательно. Бесплатно работаем, - морщится. - Здесь сигары делают, там - кофе. Биологам - на пользу.
   Историкам, как видно, не очень.
  
   Афроулочка. Фестиваль музыки. Тамтамные ритмы. Ансамбль одет не по-местному. (У меня такой балахон тоже есть! И шапочка! Дома. Куплено в Египте. Сделано - как обычно, в Бангладеш.) Туристы, кубинцы - не понять, кого больше. Обрывками - русская речь.
   Сварные скульптуры из металлолома. Трон какого-то божества - из него же.
   - Можно сесть на трон. Приносит удачу.
   - Божество не обижу?
   - Не, он не злой.
   Под троном бегают куры.
  
   Стены в росписи - до крыши и выше. Выше - на крыше - баки для воды. В паре. Бело-чёрный и чёрно-белый. Шланги сходятся вместе. На баках - надписи. "AGUA BLANKA", "AGUA NEGRA". "Вода белая", "Вода чёрная".
   Провожатые серьезнеют:
   - Это символ. На Кубе нет белых и чёрных. Есть кубинский народ. Для нас это важно.
   Веришь. И что важно. И что народ.
   "Туда не ходите! Это чёрный район" - не для Кубы. Тут все вперемешку. Люди: полное собрание ДНК. Видел рыжего негра. То ли вправду - то ли красит заодно и подмышки. Пары: чёрный с блондинкой, белый с мулаткой. Нормально, органично - как должное. Не замечаешь. Кубинцы уникальны: единственный известный мне народ, который растворил в себе даже китайцев. Чайна-таун в Гаване - декоративный. Жёлтый бак, тоже в паре с белым - по соседству на той же крыше. Гены - в общей копилке.
  
   - Жаль, не пробиться на выставку. Там толпа.
   Выставка тоже чего-то африканского. В толпу лезть не хочется. Оседаем в баре. Бетонный пол, пластиковые столики. Немного посидим - и в отель. Спать. Устал за день.
   - Здесь хороший "мохито".
   Угощаю. Хороший. На стенах - фотографии знаменитостей - "здесь были все эти люди" - и "портреты" ориша. В сантерии не силён, узнаю только Йеманжу. Богиня моря - синяя на синем.
  
   - Нравится на Кубе?
   - Очень! Люди чудесные.
   - Наши девушки - самые красивые. Только задастые.
   Руки знакомо разведены в стороны. Ещё один! У них что, комплекс?
   Говорю:
   - Зато грациозные.
   Надо же вступиться за девушек.
  
   - Сувениры уже присмотрели?
   - Некогда было. Кофе хочу купить. Отовсюду привожу кофе - жене.
   - Много? - переглянулись.
   - Не знаю. Упаковок пять - шесть. А что?
   Селсо срывается с места.
   - Скоро вернётся.
   В недопитом "мохито" тают кубики льда.
  
   - Что думаете насчёт Украины?
   А что мне думать?
   - Мы - один народ. Нам делить нечего. Вот как тебе с Селсо - где он, кстати? Вы тут тоже с американцами - поосторожнее. Мы их уже впустили - двадцать три года назад. Хотели дружить. Ничего хорошего не получилось.
   Кивает вежливо: да, точно. В глазах недоверие. Америка - это джинсы. Деньги. Машины. Ноутбуки с интернетом. Как там в песенке черепахи Тортиллы? "Я сама была такою..." Поймут. После. Боюсь - не было бы поздно. Вот-вот восстановят дипотношения. Сегодня - посольство. Завтра - фильмы, новости, культурный обмен. Образовательные программы. "Попробуйте! Это бесплатно!" Мягкая сила. Плавали, знаем.
   Не убедить. Молодым хочется джинсов.
  
   Примчался взмыленный Селсо.
   - Вот. Подарок.
   В белом мешочке - шесть упаковочек кофе. "Hola". Кофе "Привет", надо же. Молотый.
   - Народный. Попробуйте. Туристам такого не продают.
   Из простецких пачек сыплются крупинки. Заверну бережно.
   - Дорогой?
   - По два песо. Moneda nacional. По студенческой карте - со скидкой.
   Два песо - восемь центов. Четыре рубля пакетик. Полкука за все.
   - Moneda nacional? Поменяете мне немного? На сувениры.
   Алехандро лезет в карман. Пять песо. Зелёный листок с усатым красавцем. Протянутый кук не востребован: подарок. Отдариваюсь пятирублёвкой.
  
   - Пора. Сколько с меня? - бармену.
   - Сорок.
   Вынимаю бумажник.
   - Луис, это наш гость. Profesor ruso.
   - Не profesor - docente.
   - Без разницы.
   - Я сказал "сорок"? Простите! Восемь за всё.
   - Держите десять. Без сдачи.
  
   - Спасибо. Пойду. Ребята, я вам должен за экскурсию. Возьмите денег!
   Алехандро великодушен.
   - Не надо. Вот приедем в Россию - вы нам тоже всё покажете.
   Селсо практичнее:
   - Но жизнь, конечно, дорогая...
   Выдаю по двадцатке.
  
   - Такси!
   - Селсо, я пешком! Тут рядом!
   Поздно. Тормознули. А впрочем... Олень на капоте. Рельефные молнии по бортам. "Волга"! ГАЗ-21.
   - Сколько лет машине?
   - Пятьдесят два.
   - Еду!
  
   Таксист - он же механик. Своя мастерская. Оттого и машина ухожена. Всё, что можно - оригинальное.
   - Правда, что в России все машины - новые?
   - Враки. Есть такие же.
   Рассказал о дорогах. Человек в ступоре: как это - "весной сходят"?
   Доехали. Не наговорились.
   - Меня зовут Лазаро. Вот мой номер. Нужно такси - позвони. Недорого.
  
   Отель. Подушка. Крутое пике. Тодос маньяна! Всё завтра.

5. НАШИ В ГОРОДЕ

Империи не торгуются!

В этом состоит их отличие от республик.

(Уинстон Черчилль)

С Новым годом, тётя Хая,

Вам привет от Мордэхая, 

Он живёт на пятой авеню.

(Вилли Токарев)

   Хотите убедиться, что параллельные миры существуют? Просто зайдите в служебный лифт гостиницы "Капри" - Гавана, Куба.
   Я зашёл: гостевые были заняты. Нажал "14". Лифт деловито отправился в подвал. Этаж под землёй. Ещё. И ещё. Остановка. Стенка лифта за моей спиной отворилась. Чуть не сказал: "Месс-Менд". Спасибо читанной в детстве Мариэтте Шагинян.
   За потайной дверцей - таинственный коридор, облезлый и полутёмный. Человек в спецовке. Улыбаясь, вкатывает тележку с керамической плиткой. Hola! - привет! В ведёрке плещется раствор. Поднимаемся. И снова - задняя дверь. Девушка из прачечной со стопкой белья, парень в костюме охранника. Hola! Поехали!
   Уровень ресторана.
   - Останови! Поздороваюсь с Пабло, - это девушка.
   Плиточник жмёт на кнопку. Охранник принимает бельё. Задняя дверь - прямо на кухню, в пар и клёкот кипящего масла. Выскочить, поцеловать парня - руки в перчатках, нарезает что-то зелёное - и назад, в лифт. Держу дверцу, чтобы не закрылась раньше времени.
   Горничные и администраторы, сантехники и охранники, скрытые коридоры и невидимые этажи - тайная жизнь. В полушаге, на той стороне служебного лифта.
   Катаемся долго. К концу поездки я - свой. Со всеми знаком - благо, на всех бейджики. Выхожу на четырнадцатом, через "парадную" дверь - под "Hola!" и "До свидания!".
  
   Мажусь кремом. Вчера немного сгорел - хоть и пасмурно.
   "Непременно возьмите с собой солнцезащитный крем и туалетную бумагу. Туалетная бумага на Кубе - роскошь, а крем попросту негде достать". Посмотреть бы в глаза человеку, писавшему путеводитель. Из-за таких, как он, я здесь с чемоданом. Кремы - везде: в аптеках, в магазинах, в холле отеля. Туалетная бумага - в наличии. Мои два рулона по возвращении смогут хвастать: слетали на Кубу.
  
   Встреча. Жду в холле. За стёклами - дождь: короткий, обильный. Попрятались по машинам таксисты.
   На балкончике напротив блаженствует в креслах пожилая пара: он с газетой, она - с рукоделием. Неспешно беседуют. Жалюзи распахнуты, с козырька стекает вода. Стёкол, как во многих домах, нет: не нужны, потому и не предусмотрены.
  
   Разъезжаются по экскурсиям туристы. Пустеют вокруг диванчики. За стойкой - Гретель - узнала, кивает приветственно.
   Вот и он, которого ждал. С опозданием в час - по-кубински.
   - Не тот отель! Искал тебя в "Мирамаре".
   Ай да Лурдес!
  
   Его зовут Иван. Он наш, советский. Кубинец.
  
   Мир держится на Иванах. На работе этим именем заклинают зависшие компьютеры: Иваном зовут сисадмина. В Неаполе коллега - Иван - коренной, тамошний - бросает жену в супермаркете и несётся, с пакетом деликатесов, через полгорода, чтобы успеть: я проездом, на час. Сообщает новости:
   - Был в Крыму наблюдателем, на референдуме.
   - Ну и?
   - Чисто и честно.
  
   Здешний Иван - "анголец". Майор, ныне - запаса. Три года в СССР - учёба, спецподготовка. Русский - как у меня. Чуть старше - почти ровесник.
   "Ангольцы" - как наши "афганцы". Некоторые "афганцы", кстати, тоже "ангольцы". Из одной командировки - в другую. Из Афгана - в Африку. Помогать народу Анголы в борьбе с мировым империализмом. Вместе с кубинцами.
   - Кубинцы - вояки знатные. На них всё держалось, - это наши. Те, кто знает.
   - Ангола? Ездили на "буханке", руки-ноги оторванные собирали - после боя. Вот самое трудное, - это Иван. Просто, без пафоса.
  
   - Поехали в правильный отель. Вещи собраны?
   Соберу, пять минут. Чаевые на тумбочку - горничной. Hola, "Капри"!
  
   Ленд-ровер 1991 года - по местным меркам, недурно. Чёрный, квадратный, будто рубленый. Наклейка: "RUS". Хотел "SU" - не нашёл. Идеальное соответствие хозяину. Крепкий, кряжистый, загорелый. Уставная стрижка. Лицо андалузского крестьянина. У Ивана, не у ленд-ровера. Хотя...
   Чемодан - под сиденье.
  
   Перекрёсток закрыт, полиция. Три синих "мерседеса" - Рауль. На встречу с Лавровым.
   - Рауль молодец. Он военный. Фидель - идеалист. Рауль - прагматик. Разрешил малый бизнес. У меня сейчас строительная фирма. И будет бар. Русский бар. Для своих.
  
   Правильный отель - у посольства. Когда-то - советского. Район Мирамар - престижнее некуда. Виллы, отели, посольства. Наше - архитектурная доминанта. Самое странное здание Гаваны. И самое высокое - а может, второе после "Гавана Либре", не поручусь. Не то бетонный шприц, не то умыкнутая из аэропорта диспетчерская башня. А может, гигантская базовая станция сотовой связи: чем-то похоже. Официальная версия - меч. Воткнутый в землю. Со шприцем почти угадал. "Нож в спину Кубы" - горькая шутка горбачёвского времени. "Микро" - ехидное прозвище.
  
   - Гидом больше не работаю. Нет работы - тем, кто с русскими. Не едут. Едут канадцы. Но если кому из русских помочь - мне звонят. Никогда не откажу. Ты тоже звони, если что.
   - Мы вернёмся, Иван! Дай срок - вернёмся.
   Сколько раз мы говорили это, уходя? Бросая полигоны, оставляя военные городки - с мебелью, кровати заправлены - приходи, живи. Школы, больницы. Мосты, дороги, аэродромы. Говорили, не веря. С комом в горле. Зная, что навсегда.
   Кубинцы верят - больше, чем мы. Стоит нетронутой русская школа: приходи, учись. Лежат учебники. Возвращайтесь!
  
   "Мирамар" - не чета простецкому "Капри". Рестораны, бассейны. Череда магазинчиков. Отделение банка. Обменный курс - правильный. Русских - порядочно. В смеси с канадцами.
  
   Старший портье - из "ангольцев". Высокий, седеющий. Военная выправка.
   - Это - Лёша. Наш человек, - рекомендует Иван. - Гм... это - тоже! - Разулыбался.
   Здравствуйте, тёзка. Жмём руки. Очень приятно.
   У тёзки хороший русский:
   - Комнату убирают. Погуляете полчасика?
   - Погуляю до вечера. Мне ещё в университет. Багаж пристроите?
   - Без проблем!
  
   - Поеду, - заторопился Иван. - Подбросить до центра?
   - Не надо, я пешком. Время есть.
   - Тут семь километров.
   - Час прогулки.
   Иван улыбается. Та же школа.
   - Тебе бензин компенсировать? - деликатное предложение чаевых.
   - Да иди ты! - твёрдо и ласково.
   - Привет Фиделю. Пускай живёт долго.
   Иван - друг его среднего сына. У привета есть шансы.
   - Завтра я занят. Будет машина и гид-переводчик. Из наших. Посмотришь Гавану.
   - Машина - с шофёром?
   - С шофёром.
  
   Выхожу. В первую очередь - навестить океан. Сто метров. Пустырь с видом на "Микро". Пирамиды отелей - в отдалении. Серое небо, каменный берег. Головастые ящерицы. Белые треугольнички яхт. Всплески волн. Одинокий юноша с конспектом: зубрит.
  
   Третья авеню - людная, шумная. Прибрежные отели. Вдалеке - дельфинарий. Супермаркет - заурядный, как дома. Цены, скорее всего, туристические. Зайти, однако, надо: за кофе. Да и просто: как там? Путеводитель брутален: "Режим строго контролирует все аспекты повседневной жизни кубинцев: что говорить, что делать и что покупать. Доступ в магазины для туристов местным жителям закрыт". Паспорт - в нагрудном кармане.
   Попрошайка у магазина - "дай кук"! Неприятный, неряшливый старик. До сих пор побирушек на Кубе не видел. Не будем поощрять.
   Диски с местной музыкой на шатком раскладном столике. Полтора кука. Пригодится! Дайте два.
   Побирушка в негодовании - от вида уплывающих денег. Кричит в спину обидное.
  
   В супермаркете есть всё. Один - два вида - но всё. Кофе - не "Hola", экспортный - в огромных пакетах. 14 кук. По полкило - 4,75. Приемлемо. Мука, соки, йогурты, минералка. 1 - 2 кука. Памперсы, салфетки. Вездесущие кремы от солнца! Сосиски в жестяных банках. Томатной пасты - целый ряд. От баночки до бочки. Отдел с техникой: плиты, обогреватели, стиральные машины - точно не для туристов.
   Для местных, в целом, дороговато: зарплата здесь, если считать в куках - от двадцати до сотни. В месяц. Памперсы, однако, берут активно. И никто не стоит на входе, проверяя: кубинец или турист. Кубинцы, кстати, преобладают. Так что - врут злые языки!
  
   По Третьей ходят автобусы. Синяя табличка на остановке: в точности как у нас. Четыре маршрута. Скептически заглядываю в путеводитель:
   "Кубинский общественный транспорт всегда переполнен и ходит нерегулярно. Каждый день жители города уныло дожидаются: придёт ли автобус. Основу автобусного парка составляют старые американские школьные автобусы жёлтого цвета..."
   Присаживаюсь: передохнуть, поглазеть. Людей, и вправду, немало. Зубоскалят, общаются. Читают книги. Ловят попутки - тут это принято. Минут десять - и автобус. Не старый. Никаким местом не жёлтый. Незнакомая марка - кажется, китайский. Длинный, с "гармошкой". Забирает всех. Давки не наблюдается. Проезд - копейки. Социализм.
   Для туристов - двухэтажные, красно-синие красавцы. Habana Bus Tour. Пять кук - и катайся. Остановки у всех достопримечательностей. Сходи, снова садись, смотри город - билет на весь день. Удобно.
  
   Я - пешком. Просто - люблю. С тех пор, как заново научился: была и такая полоса в жизни. Пешком лучше по Пятой.
   Пятая авеню - длинная. Престижная - как тёзка в Нью-Йорке. Аналог московской Мосфильмовской - улица посольств. Пешеходный бульвар посередине. Символ Кубы - королевские пальмы. Акации с полуметровыми стручками. Скамейки. Зелёные изгороди. Скворцы на газонах - угольно-чёрные. Интересно - не наши ли перелётные?
   Мамы с детишками - точно наши. Бледные, стройные. Возле посольства. Кто с коляской, кто на велосипедике. Привет!
  
   Убегает вдаль променад. Убегает турист с рюкзачком - с виду немец - такой же любитель пройтись, только шустрый. Цветут бугенвиллии. Кусты - по линеечке. Садовник с мачете - с кем-то беседует. Притомившись, расслабляется на лавочке бригада мусорщиков: наушники, плейеры - контейнер забыт на дорожке. Тянутся школьники - сами, без провожатых. У школьников - цветовая дифференциация штанов. Младшие - красные. Средние - жёлтые. Старшие - синие. К юбкам тоже относится. Нарядно. Единообразно. По всей стране.
  
   Будки регулировщиков - у каждого перекрёстка. Хотя везде светофоры.
   Череда посольств.
   Сербское - красный домик. Умилительно крохотный в тени нашего.
   Турецкое - весь забор в постерах. Реклама! Курорты Турции. Невероятно, но факт. Слава турецким маркетологам!
   Мозамбикское. Герб на воротах - цепляет. Никогда раньше не обращал внимания. Красная звезда поверху. Автомат Калашникова - штык неправильный, тонкий, винтовочный - перекрещен с мотыгой на фоне книги. Из-за книги - встающее солнце. Обрамление - тростник с кукурузой, перевитые алыми ленточками. Ничего не напоминает?
  
   Развалясь на травке, трое неспешно чинят косилку: один ковыряется, двое советуют.
   Начальная школа: малыши во дворе. Носятся. Красные штаны.
   Милый особнячок - ресторан. У входа меню. Дорого. Для посольских. Альтернатива на колёсиках - овощной лоток. Мелкий бизнес. Три шатких яруса, крыша из клеёнки. Жемчужный чеснок. Зелёные бананы. Красные помидоры. Инопланетные, фиолетовые конусы - неужто морковь?
   Парк фикусов - с небольшой дом каждое дерево. Чёрно-белая парочка целуется на скамейке. Юные, беззаботные - завидно.
   Улыбаясь, отдаёт честь Уго Чавес. Здесь он жив. Плакат - в два этажа. Посольство Венесуэлы.
   Топают на экскурсию пионеры. Не в форме, но в галстуках. Классная руководительница считает по головам.
   На деревьях - мелкая гуава. В частном дворике бегают куры, роются в листьях.
  
   Тоннель. Дорожка для пешеходов. Сверху - речка. Rio Almendares. Позади - Мирамар и Пятая авеню. Впереди - Ведадо и Малекон.
   Рыбачьи лодки на промысле. Старая крепость - в ресторанных столиках. Треугольник бейсбольного стадиона.
   Сломанный "Жигулёнок" - "семёрка". Капот поднят, мужчина копается. Жена-блондинка глядит скептически. Типичная наша картина. Ехали на дачу - поломались. Кабы не гаванские номера...
  
   Мне направо - от моря, в улочки. Где мало туристов. Так короче.
   Хочется пить.
  
   Обманчивы местные ценники! Один значок - три валюты. $30 - что это? Точно не доллар: они здесь не ходят. Кук? Да, если ты turista. Песо? Конечно - если местный. Один к двадцати пяти.
   Местная cafeteria. Самодельный плакат в витрине: "56 лет революции". Блин с фаршем - $20. Пятнадцать - гамбургер. Тридцать - пиво. Один песо - чашечка кофе.
   Морда чайником. Фотоаппарат убран. Знания испанского мобилизованы по полной. Сойду за кубинца? Подумаешь, нет загара. Не в шортах же!
   Кладу монетку.
   - Agua, por favor.
   - Grande?
   Роюсь в памяти. Заклинило! Как сказать: "маленькую"?
   - Pequeno!
   О радость: сдача. Местными! Бутылка воды. Как просил - пекеньо.
  
   Парк Джона Леннона. Бронзовые лавочки с гаванским гербом: три башни и ключ. Бронзовый Леннон на лавочке. Нога на ногу. Блестит колено - натёрли. Рядом, в подвальчике - "Жёлтая подводная лодка". Не то бар, не то клуб. В Екатеринбурге - такой же. Одна разница: вывеска на испанском.
  
   Проспект Пасео - центральная улица. Тенистый бульвар в зелёных деревьях - от океана до Площади Революции. Paseo - "прогулка". В каждом кубинском городе - свой Пасео. В приморском - плюс свой Малекон. Попросту - набережная.
  
   Первая наглядная агитация: цитата Фиделя. Стильная чёрно-белая стела. Был уверен: Куба увешана лозунгами. "Патрио о муэрто" и всё такое. Ничего подобного! Праведным жаром никто особо не пышет.
  
   Первая встреченная кошка. Очень тощая. Гавана полна собачек: беспородных, маленьких, вежливых. Каждая следующая умильнее предыдущей. Кошкам места не остаётся.
  
   Институт онкологии и радиобиологии. Место грусти. Место надежды. Сюда - очередь. Кубинская медицина - лучшая - в Латинской Америке и не только.
   День посещений. Родня - толпами. Окрестные столовые делают выручку. Продавцы печенья: с тележек, из багажников. Почему здесь? Почему печенье? Спрашивать не решаюсь: не место для праздного любопытства.
  
   Ave de los Presidentes. Гаишник тормозит нарушителя. Мотоцикл. Фиолетовая форма. Сапоги "бутылочками". Долго смотрит права. Идёт к рации - уточнять.
  
   Факультет социологии - на отшибе, отдельно от прочих. В полстены - роспись: человек, притянутый к земле лесками с острыми крючками. По телу - надписи: Apple, Walmart, McDonalds, BMW, Motorola, Gazprom... Что к чему? Может, и правильно социологи - тут - отделённые от остальных студентов университетской клиникой?
  
   Наконец, стадион - и тенистые, милые сердцу университетские дворики. Два часа десять минут - с заходом в супермаркет.
  
   Обратно, вечером, на такси. Звонок Лазаро - и вот он, отель.
   - Номер готов. Второй этаж. Ужин включен.
  
   Из номера звоню Ивану.
   - Сможешь приехать? Есть тебе подарок. Не скажу - сюрприз.
   Раздразнил. Приедет.
   Готовлю подарок. Вещь - своя, любимая. Другому бы не отдал.
   Спускаюсь в холл.
  
   - Вот и я.
   Вообще не от входа. В окно он влез, что ли?
   Подмигивает:
   - Лурдес переживает. Хорошего человека обидела. Бросила в чужом отеле, без помощи. Прощения просит.
   - Прощаю. Держи подарок.
   - Полотенце? - разочарован.
   - Разверни.
   Лицо меняется.
   На алом полотнище, крупно, в деталях - герб Родины. Моей. Союза Советских Социалистических Республик.
   Взял - бережно, как святыню. Как боевое знамя погибшего полка. Вот-вот поцелует краешек. С трудом справился с голосом:
   - Закажу рамку. Повешу в баре. Никто не поймёт, что полотенце.
   Теперь у меня в Гаване есть друг - на всю жизнь. Если кто и сдаст Кубу американцам - точно не он.
  
   После ужина - музыка. В холле - девичий ансамбль: поют, танцуют, зажигают публику. Местные ритмы - барабан, гитара, маракасы. Атмосферно. Мастер-класс по сальсе. Раскрутили на танцы даже канадских старушек.
   Во дворике у бассейна включили лампы. Девять вечера - но бассейн никто и не думает закрывать. Не в Европе! Кто-то там плавает наперегонки: зрители, смех. Шум воды, как от моторки.
  
   Строем, колонной по два, прошли китайцы. Восемь душ. Вдоль бассейна. В шортах и шлёпанцах. Военные? Другие китайцы так не ходят. Вон они, на отдыхе: мальчики-мажоры - компанией, пожилой бизнесмен с супругой, пара с детьми. Близняшки, лет двух - чистая прелесть. Девушки из ансамбля, доиграв, не устояли - пошли с ними возиться. Дали погреметь маракасами. Дети тащат "погремушки" в рот. Все счастливы.
  
   Набегают тучи. Влажно. Будет дождь. А надо мной - в разрыве облаков - звезда. Яркая-яркая.
   Пора спать, но уходить не хочется: хорошо.
   А впрочем... Табачный дым. Русская речь. Три девицы у бассейна. Напрасно вы, Джузеппе и Алехандро, наговаривали на кубинок: видели бы наших. Жалуются: устали. Пить больше не могут.
  
   Ухожу в номер - и падает дождь. Свежо и пусто: города не стало. Лишь струи воды да красный огонёк - отпугивать самолёты - на крыше нашего посольства - сквозь мокрую пелену.
  
  

6. ГЛАЗАМИ ТУРИСТА

Раз уж всё так сложилось,

так пусть уж идёт как идёт.

("Тот самый Мюнхгаузен")

   - Оставил на столике сто кук - двадцатки нет! - жалуется Володя из номера напротив.
   Зачем оставлял? Сейфы в здешних отелях - не зря бесплатные. Сто кук на столике - чистой воды провокация, при местных-то зарплатах. У них же продукты - по карточкам. Хватает, говорят, на неделю. Потом - покупать. Цены - вчера видел - немаленькие. Спасаются чаевыми.
  
   Записка от горничной, по-английски: "Меня зовут Бейза. Постараюсь сделать ваше пребывание приятным". Здесь так принято. Путеводитель рекомендует: "Оставьте горничной единовременно 3 - 5 кук в конце пребывания". Ничего не знаю - кладу монетку.
   Буржуйской книжице веры нет. "Напряжение в кубинской электросети - 110 вольт. Розетки - специальные, двухштырьковые. В гостиницах вам понадобится адаптер". Адаптер - со мной. Только пока и розетки европейские, и вольт 220 - в каждой гостинице, не суммарно.
  
   С отелем повезло - спасибо кубинским товарищам. Панорамные окна, пейзажи - залюбоваться. Картины на этажах. Умело размещены, умело подсвечены. Идёшь - и кажется, будто в конце коридора - солнечное окно, арка с лестницей - вверх, гаванская улочка. Браво дизайнеру!
  
   Много французов - или франкофонных канадцев, не разобрать. Наверное, второе. Иначе миф о прелестных француженках придётся закопать глубоко-глубоко и закатать асфальтом. Вон одна, стоит, курит у лифта: кок - как у Элвиса, фигура - как у баобаба. Слон с коком и сигаретой. Думал, такие встречаются только в мультиках. Из жизни первобытных. Бонжур!
  
   За завтраком - музыка. Статная женщина с узлом светлых волос на затылке, вся классическая, вдохновенно играет на рояле. Персонал старательный, всё моментально. Но главное - манго!
   У нас хорошего манго нет: ни в магазинах, ни в ресторанах. Но хочется! Кому как, а мне - очень. Слабость. На Кубе тоже пока не сезон: на деревьях зелёные "мячики". Поспеют к маю. "Мирамар" же порадовал: вот они, заветные, оранжевые! Сегодня завтракаю фруктами. Кто-то из великих - Индира Ганди, кажется - говорил, что спелое манго надо есть в ванной и нагишом. Наплевать, отстираю!
  
   Сегодня - день без забот. Ни дел, ни встреч. Пауза. Плыви по течению. Почувствуй себя туристом.
   В холл спускаюсь не торопясь. На сколько, интересно, опоздает Иваном обещанный гид? Куба всё-таки.
  
   - Вы Алексей?
   Надо же: на пять минут раньше назначенного. Не узнаю Кубу!
   Вместо бравого отставника - симпатичная шатенка. Лет двадцать пять, острый носик, футболка турфирмы. Сносный русский: учила в университете.
   - Меня зовут Белкис. Я ваш гид. Покажу вам Гавану.
   "Гавана" у гаванцев - "абана". Торопятся, глотают звуки.
   - Отлично, посмотрим. Приступайте.
  
   Машина - новёхонькое жёлтое такси. Geely - китайское. За рулём - дядечка в возрасте.
   - Наш водитель, Франсиско.
   - Буэнас диас, дон Франсиско.
   - Не дон! Товарищ.
   Вот кто, оказывается, отставник. Не соврала девочка: действительно - наш водитель.
  
   Пункт первый, обязательный: Площадь Революции. Огромная, пустая. С одного края - мемориал Хосе Марти. Монумент: рост - десять человеческих - крошка в тени гигантского обелиска, что позади. Выше "Микро". Выше бывшего "Хилтона". Выше всего в Гаване. Фараоны бледнеют от зависти. Говорят, внутри - лифт.
   У подножия - крохотные военные: белые кители, золотые аксельбанты, красные погоны. Карабины у ноги, штыки примкнуты. Сабля у командира. Венок на подставочке. Церемония. Белого камня Хосе Марти сидит задумчивый. Смотрит вниз, на военных.
  
   У гида - приступ скуки. Дежурный энтузиазм - и тот в отпуске. "Это - Красная Площадь, товарищи интуристы. Справа перед вами - мавзолей Владимира Ильича Ленина. Слева - Спасская башня Московского Кремля". Заезженные слова, избитые фразы. Хлеб экскурсовода.
   - Правда, что всё это построено при Батисте? - бросаю спасательный круг.
   Встрепенулась:
   - Так вы читали про Гавану?
   - И гулял тут два дня.
   Отлегло. Заулыбалась. Правда. При Батисте.
  
   Бегу через площадь: за кадрами. Знаменитые здания с портретами снимать надо сверху, от монумента. МВД - с товарищем Че на фасаде. Минсвязи - с ликом Камило Сьенфуэгоса.
   - Белкис, почему на Минсвязи - Сьенфуэгос? Он разве связист?
   - По-моему, так - для красоты.
   - А что там написано? Как переводится?
   - "Хорошо идёшь, Фидель". А у Че...
   - Знаю: "До победы!" Hasta la victoria siempre.
   - А там, сбоку - национальный театр.
   Маленький, серенький, безликий. Больше похож на спортзал.
  
   Перехожу проспект. Наверное, в неположенном месте. Движение бойкое, зато порциями: спасибо светофорам. "Газель": здесь - редкость. С тентом. Автобус с туристам - вездесущий "Транстур" - местный монополист. Москвич-412 - наклейка "Swatch" на заднем стекле.
   Гид отстаёт. Будет ждать у машины.
  
   Наверх - платно. Прейскурант имеется - наклеен у лестницы. Стул - у подножия. На стуле пусто. Пожав плечами, иду по ступенькам.
   Военные ушли. Салютую флагу на фоне неба - голубого, в облачных чешуйках. Быстрая череда кадров.
   Можно спускаться. Застёгивая штаны, бежит на пост служительница. Вот вам кук - по прейскуранту. Нет, я уже. De nada! - не за что.
  
   - Что вам интересно увидеть на Кубе?
   Умница. Правильно мыслит.
   - Людей. Какие вы?
   Растерялась. Какие-какие? Обычные.
   До чего же они всё-таки похожи на нас. Тех нас - двадцать пять лет назад.
   - А это что за штуковина?
   Постройка, и верно, прелюбопытная. Монументальная, этажей семь. "Patria o muerte" на заборе. Смотрит на американское представительство - пока не посольство.
   - Мемориальная трибуна.
   Тут растерялся я.
   - Мемориальное что?
   - Трибуна. Оттуда выступают.
   Кубинцы - гении! Хочешь, чтобы янки тебя услышали? Построй трибуну у посольства. Повыше - чтобы за забором не спрятались. Потом залезай и говори всё, что о них думаешь. Интересно: поделятся чертежами, если попросим?
  
   - Вот! Здесь вам точно понравится!
   Знакомая афроулочка. "AGUA BLANKA" - "AGUA NEGRA". Получи, что просил.
   Пустовато: нет музыки. Одинокий бармен - со шваброй. Моет улицу перед входом.
   - Hola, Луис!
   - Привет, profesor!
  
   Белкис в шоке. Что ещё успел этот русский?
   - Вот сюда не заходил, - успокаиваю. - Было не протолкнуться.
   Это про выставку.
   Свободно. Идём смотреть. В африканских культах не смыслю - не трогает. В диковинном пантеоне - знакомое лицо. Бюстик Хосе Марти. Вписался. Свой среди своих.
   Куры под троном больше не бегают: сидят в клетке. Наверное, зарежут. В жертву. Африканские культы - они такие.
  
   За оградкой - средняя школа. Цвет штанов неизвестен: физкультура. Кто в чём.
   Кучерявый проходимец с лицом гиббона назойливо продаёт музыкальные диски. Якобы - в пользу школы. "Всего пятнадцать кук!"
   Достаю из рюкзачка два таких же:
   - Два за десять возьмёшь? Я себе вечером ещё накуплю, возле супермаркета. По полтора.
   Аферист удаляется.
   Гид смеётся. Кажется, ей понравилось.
   Неожиданно сообщает:
   - Очень люблю ваши мультики. "Трое из Простоквашино". "Ну Погоди!" Сказки всякие. У нас их часто показывают.
   Спасибо! Это - ценнее афроулочки.
  
   В гаванском Капитолии - ремонт. Здание в лесах. Сейчас там Академия Наук. Закончат - будет красиво. Дома вокруг - показательно облезлые. Машины на прилегающей улице - сплошь ретро. Разбавлены конными экипажами. Вот она, Гавана - фотографируйте, дорогие гости. Всё для вас. Не желаете ли заодно прокатиться? Туристы, туристы...
  
   У Музея Революции - вроде рядышком - всё приходит в нормальный вид. Приличные здания, обычные автомобили. Самоходка СУ-100 у входа. Землячка: Уралмашзавод. Вроде бы из неё лично Фидель стрелял по кораблям интервентов в Заливе Свиней и даже один потопил.
   Пионеры на экскурсии. Яхта "Гранма" в прозрачном павильоне - с охраной в форме. Береты залихватски заломлены. Последний раз плавала в середине шестидесятых - на каком-то параде. Немаленькая, оказывается. Поместились же восемьдесят два человека.
  
   - Что дальше?
   - Фабрика сигар.
   Ну да, началось. Что ни курорт - фабрика. Духов, шуб, ковров, муранского стекла, сиропа рожкового дерева, оливкового масла, алебастровых крокодилов. С непременным магазином в конце. Да я вообще не курю!
   - С магазином?
   - Что с магазином?
   - Фабрика.
   - Вроде без... После заедем, если хотите.
   Чего это я разбрюзжался? Это же Куба! Сигары - часть истории. Часть культуры. Часть души, если хотите.
   Едем!
  
   Ликбез по сигарам - по дороге.
   - "Коиба" - любимый сорт Фиделя. Это - лучшая марка. "Монте-Кристо" курил Че Гевара. "Ромео и Джульетта" - Черчилль. Они некрепкие. Их женщины любят.
   Вот так, походя, испортила сэру Уинстону всю репутацию.
  
   На фабрике душно и запрещено снимать. Зданию лет сто, если не сто пятьдесят - типичная промышленная архитектура девятнадцатого века. Пять высоких этажей, галереи - как в американской тюрьме, одна над другой. Внутреннее пространство - колодец. Прозрачная крыша. Запах табака - не курева, именно табака. Чуть сладковатый.
   Ждём местного гида. Рассматриваю коллекцию этикеток. Киваю на голову индейца - золотую на чёрном:
   - Почему "Коиба"? Вождь индейцев?
   Белкис взвивается:
   - Нет! Не индейцев!
   И чуть успокоившись:
   - Это неграмотно! Испанцы так говорили, потому что были невежественные. Не индейцы - аборигены.
   Ладно, ладно, пускай будут аборигены. Зачем же так эмоционально? Аж напугала.
  
   Вот и гид: потёртого вида мужчина лет пятидесяти. Зато в шляпе и с усами. Цвет лица не кубинский - совсем бледный. Красный набрякший нос, красные пятна на щеках. Не от табака ли? Чмокнулись в щёчку с Белкис: давно знакомы.
   - Это Августин. Он будет говорить по-испански, а я переводить.
   По узким лесенкам - наверх. Смотреть фабрику.
  
   Ряды столов. Триста человек. Торседор - профессия. Крутильщик сигар. Пять дней в неделю, восемь часов - строго по трудовому законодательству. Каждый крутит свою марку: от первого листа до последнего. Не конвейер. Сто десять "Коиба" в день. Или сто тридцать пять "Монте-Кристо": они поменьше.
   Мужчины и женщины, юные и в возрасте - примерно поровну. Крутят, прессуют, укладывают в коробочки. Нормальная работа, несчастным никто не выглядит. На столах - хорошие мобильники. Где шумно - слушают что-то в наушниках. В цехах потише специальный человек читает вслух книгу. В микрофон. Возле новеньких - мастер: смотрит, показывает, учит. Снуют бабушки с рациями - служба безопасности?
  
   - Год после сбора - сушка и ферментация. Потом купаж.
   Сухие листья - внутри. Эластичный, недосушенный - оболочка. Обрезки - на сигареты.
   - Рабочие могут курить по две сигары в день. Без выноса с фабрики.
   Курящих не видно.
   Прибор с трубкой и лампочкой - проверка готовой продукции. Интересно, что меряет? Электропроводность? Вставил сигару - лампочка - зачтено. Не зачтено - перекручивать. Автор - на сцену: номер рабочего на каждом изделии.
   Отбор по цветам. Восемь оттенков. Масть к масти. Коробки из кедра. Дорого. Хранить до трёх лет при пяти градусах.
   Вид с пятого яруса - голова кругом. Маленькие люди во внутреннем дворике. Столовая: деревянные кувшины на деревянных столах. Сотрудникам - бесплатно.
   - Белкис, вы сигары курите?
   - В гостях. По праздникам. Собираемся, общаемся. Так - нет: дорого.
  
   Впечатлился. Пора на воздух. Что там дальше в наших планах? А впрочем, какая разница. Я же сегодня турист. Меня развлекают. Как иногда приятно - передать кому-нибудь вожжи и расслабиться!
  
  

7. И БУТЫЛКА РОМУ

Народу нужна гордость.

Иначе не народ он, а стадо, покорное любому бичу.

(Анатолий Коган, "Час нашествия")

Вы все клялись, что вы твердокаменные материалисты,

а, в сущности говоря, вы все балансируете на грани веры:

вы готовы поверить почти во что угодно.

(Гилберт Кит Честертон)

   - Гунтанамера, гуахира гуантанамера... - напевает Белкис на переднем сидении. Давным-давно знакомая песня, почти родная. На стихи Хосе Марти, между прочим. Выяснил только на Кубе. Здесь она сверхпопулярна.
   Поёт хорошо. Иногда прерывается: прокомментировать очередную достопримечательность.
   Символика памятников. Борцы с испанцами - в бронзе, на конях - на набережной. Антонио Масео - тот самый, с усами, с пятипесовой банкноты - лицом к городу. Генерал Массимо Гомес, неподалёку - спиной.
   - Лицом к городу - значит, погиб. Спиной - умер своей смертью.
   - А если боком?
   Озадачилась. Перебирает в памяти памятники.
   Флаг Доминиканской республики, поднят рядом с кубинским: Гомес - доминиканец. Помнят. Благодарны.
  
   Тоннель под гаванью. Местная примета: проезжая по тоннелю, приложить ладони к потолку машины. К деньгам.
   Приложил. Жду денег.
  
   Кастильо-дель-Морро - крепость у входа в гавань. Шестнадцатый век. Всё при ней: стены, пушки, бастионы. Ядра пирамидкой. От пиратов. От англичан в своё время не помогло.
   - Эта крепость - часть... часть...
   Белкис буксует. Наверное, всё ещё в думах насчёт памятников.
   Подсказываю:
   - ...системы обороны Гаваны.
   Радуется:
   - Точно, спасибо! Я с вами учусь лучше, чем в университете.
   Лесть. Но приятная.
  
   Вид на город - изумительный. Роятся туристы. Затмевают вид. Заляпал объектив - запорол съёмку. Расстроился. Винить некого - сам балбес.
  
   Ух ты, кто там выходит из гавани? Серый, длинный, военный. Номер вместо названия. Антенны. Команда в оранжевых жилетах - глазеет на город. Флага не видно. Спорим, я и так знаю? Характерные башенки перед надстройкой - проект 864. Средний разведывательный. В кубинском флоте ничего подобного нет с гарантией.
   Панорама забыта. Объективы перенацелены. Туристы приникли к видоискателям. Впечатляйтесь, господа, впечатляйтесь!
  
   У крепости - сувенирный базарчик. Деревянные черепахи. Бусы. Там-тамчики. Ретромашинки. Сумочки с Че. Коробочки с секретом - кубинские флаги на крышках. "Найди, как открывается - отдам за полцены". Не нашёл. Надо взять - детям. В классе выпендриваться. Не забыть бы секрет!
  
   Музей Карибского кризиса - неподалёку. Выставка смертоносного. Миномёты, орудия. Узкокрылый МиГ-21. Зенитные ракеты - наши. Странный аппарат - пузатенький самолёт без кабины - знакомый и незнакомый. Очертания - МиГовские. Табличка: ФКР-1. Крылатая ракета! Из первых: пятидесятые.
   Домик товарища Че на заднем плане: белый, одноэтажный, с башенкой. Красные крыши. Казармы через дорогу. Не музейные - армейская бригада. Ухожено. Зелено. Наглядная агитация на входе, почти как у нас: Hasta la victoria siempre!
  
   Обратно в Гавану. Тоннель. Руки к крыше. Деньги-то обещанные - где?
  
   На светофоре, между машинами, ходят какие-то люди. В руках - охапки белых трубочек. Сигары? Самокрутки? Водители массово покупают.
   - Манисеро. Продавцы арахиса, - говорит Белкис. - Хотите?
   Арахис реабилитирован. После (чур меня) сacahuetes. "Мани" - второе название. Пакетик на песо - двадцать пять на кук. Куда мне столько? Покупает Белкис - на местные. Угощает. Себе, мне, водителю - по трубочке. Водитель не хочет - значит, мне две. Арахис солёный. Трубочки бумажные. Бумага хорошая: плотная, белая. Не газетный кулёк. У нас бы сказал - для принтеров. Не дешёвая, между прочим. Арахис заворачивать - я бы пожмотился. Где берут?
  
   Старая Гавана. Раскоп: камни за оградкой.
   - Городские стены. Часть системы обороны Гаваны, - старательно повторяет гид усвоенный материал.
   От стен - только фундамент. Черта вдоль домов.
   За чертой - рай для туристов. Или ад, если толпа с фотоаппаратами - не ваш выбор. Неширокие, пешеходные, улицы - не с номерами, с названиями. Сувенирные лавочки. Зонтики кафе. Лотки с напитками. Лоток с фруктами, в ананасы воткнуты флажки. Два рядышком: один наш, другой звёздно-полосатый. Можно с американцами ананасами мериться. Наш выше. Их толще.
   Указатели. Нарядные керамические таблички: Plaza de la Catedral, Plaza de Armas. Врыты в землю старинные пушки - стоймя, вместо разделительных столбиков. Дёшево и колоритно.
  
   Чисто, мило, стандартно. Никакой облезлости. Plaza de la Catedral - с кафедральным собором, как и заявлено. Действующим: службы по воскресеньям. Имени Святого Христофора. Другой Христофор - Колумб - тут покоился. Временно. Лет сто. Проездом, из Санто-Доминго в Севилью.
   Площадь как площадь: типичная, испанская. Выделяются только торговки: корзины с цветами, сувенирные куклы, карибские наряды - цветастые, пёстрые, "а-ля мама-Африка".
   Собор как собор. Скамьи, орган. Что в Праге, что в Риме. Местные, конечно, гордятся: по Европам, в большинстве, не катались. Это нам, избалованным, приелось - собор там, собор тут... не махнуть ли на Алтай?
  
   Бывшее здание университета. Тоже - гордость. Надстроено, облицовано зеркалами. Современность отражает историю. В прямом смысле.
   - Уникальное архитектурное решение!
   Увы - уже было. Видел. В Вене. Напротив собора Святого Стефана (скамьи, орган - полный комплект). Не скажу Белкис. Ни за что. Пусть гордится.
  
   Plaza de Armas - Площадь оружия. Тут им бряцали: бывшее место парадов. В каком городе, основанном испанцами, нет Plaza de Armas?
   Дворец капитан-генералов - местных губернаторов. Герб над входом. Колумб во дворике - мрачно щупает глобус. Очередь внутрь. Хиленький скверик с хиленьким же фонтанчиком. Здесь кавалеры при шпагах раскланивались с дамами при дуэньях.
  
   Вокруг скверика - книжный базар. Раскладные столики, картонные коробки, прилавки из досок. Стойки с открытками. Продавцы болтают друг с дружкой. Бабушка с внуком - китайцы - мальчик перебирает марки. Группа американцев - с круизного лайнера. Расхватывают постеры с Че. Гид с табличкой скучает поодаль. Нормальных книг мало - всё больше экспортные. Многие - на английском. С Фиделем. С Че. С иллюстрациями. "Кубинская революция в картинках". Землю - крестьянам. Фабрики - рабочим. Комиксы - туристам.
   Местные идут мимо. На базарчик глядят снисходительно окна публичной библиотеки, большой и хорошей: книги, компьютеры, все условия.
  
   - Посмотрите на мостовую.
   Смотрю. Длинные кирпичики. Травинки в промежутках.
   - Она деревянная.
   Точно. Из брусков. Сам не обратил бы внимания. Была, говорят, у одного из капитан-генералов жена: не то очень сварливая, не то сильно любимая. А может, два в одном - не суть. И мешал ей спать стук колёс по булыжнику. Вот супруг и распорядился: камень с мостовой убрать, заменить деревом. Так и осталось.
  
   В центре скверика, за круглой оградкой - белого мрамора памятник. Карлос Мануэль де Сеспедес. Глава восстания против испанского владычества. Первый президент Кубинской республики. Отец Отечества. От туристов оградка спасает. От голубей - не особенно. Птица мира на голове Отца Отечества: сизая, упитанная, довольная жизнью.
  
   В старом городе всё рядышком. Тут же, поблизости - место основания Гаваны. Никто не скажет, в каком, собственно, году. Когда-то. От 1514 до 1519-го. Город переносили четыре раза. Вот и путаница. Версия Белкис - 1516. Шестнадцатого февраля. Пусть так.
   Как обычно - дерево. Занятные были традиции у испанцев в Новом Свете. Никак не пойму: основывали они города возле подходящего дерева или сажали дерево при основании города? Во всяком случае, дерево неизменно имеется. Обычно - в паре с церковью. Или часовней. Гавана - не исключение. Часовня и сейба. В часовне - музей. Сейба - развесистая.
   - В день основания города надо обойти её кругом, чтобы сбылось желание. Для туристов - работает круглый год.
   Верю, верю. Проверять не собираюсь. Ходили уже - с ребёнком, в Луксоре, вокруг скарабея. У ребёнка велосипед сбылся. У меня что-то не очень. Это только с толпой хорошо, в порядке массового психоза - все побежали, и я побежал, хоровод вокруг сейбы водить. Хоровод в одиночку - нелепица.
  
   - Ой, вы же хотели в магазин! Тут есть неплохой.
   Не хотел я ни в какой магазин. Но зайду. Толпы, благо, нет: на двух продавцов - одна девушка-покупатель - кстати, наша. Торгуется. Ром, сигары. Сбила цену почти вдвое, и останавливаться не собирается. Сигары - дороги безбожно. Ром - демократичен. Беру простую бутылочку, за 2 кука с мелочью - Havana Club, жёлтый, трёхлетний. Пить - не пью, а в коктейлях - интересно. Кофе - увы - не торгуют.
   Мы уходим, девушка остаётся. Цена продолжает снижаться. Мастер! Я так не умею.
  
   Центральная почта. Почтовый ящик в виде головы льва. Конверты совать в пасть. Туристы суют. Позируют: "кормлю льва открыткой".
   Площадь Святого Франциска. Фонтан - тоже со львами. Старая церковь. Толпа пионеров. Пионеры выходят из церкви: с концерта. Самый шустрый несётся за голубем: вот-вот пнёт. Голубь обеспокоен: вот-вот улетит. Классная руководительница не дремлет: вот-вот гаркнет. "Сидоров! Не трожь птицу!" Или как там оно по-испански.
  
   Скульптуры, современные: талантливо - закачаешься! Оптические эффекты - удивительные. На грани фокуса. Словами не передать.
   Памятник - монаху. Отец Хуниперо Серра - креститель индейцев.
   Городская скульптура - кабальеро с бородкой, городской сумасшедший. Свихнулся на почве страсти. Бородка натёрта до блеска: повезёт в любви. Не тёр: куда больше-то? Пусть гаванцам останется.
  
   В улочке - краски, звуки! Представление на ходулях. Пляски, акробатика, мимы, трубачи, барабаны! Тадада - да - да! Карнавал в миниатюре. Проходящие кубинцы - с годика - пританцовывают, туристы кидают монетки. Бросил свою.
  
   По соседству - бело-зелёный железнодорожный вагон. Некогда президентский. Вагон-музей.
   - А что, железные дороги на Кубе - работают?
   - Работают. Но не очень.
   - Старые? Наши строили?
   - Нет, раньше.
   - Американцы?
   - Раньше. Испанцы.
   Девятнадцатый век. Поезд раз в день. Или в три - как повезёт.
  
   Музей рома. Часть экскурсии. У входа поят коктейлями. Колотый лёд, апельсиновый сок. Капелька рома. Сок тростника. Ой, кончился! Сейчас. Парнишка - подручный суёт охапку стеблей в агрегат с двумя барабанами - как у старых стиральных машин. Поворот колеса - и графин наполняется. Стакан. Соломинка. Пожалуйста, ваш коктейль. Не пьянит - освежает.
  
   В музее - на удивление интересно. Не только про ром. Ром и Куба. Куба и ром. Как сигары - часть общего полотна. Парусники, рабство, плантации. Технологии, традиции, образ жизни. Реконструкция городка - целый зал: с домами, церковью и заводом. Огоньки, фигурки, игрушечная железная дорога. Действует! Бегает, гудит маленький паровозик. Тут бы и заночевал.
  
   Бочки, бутылки, образцы готовой продукции.
   - Эта бутылка стоит две тысячи кук. Четверть века выдержки.
   Американский огнетушитель на стене: серебристый, чеканный, 1939! Поверку-то проходил?
   - А этот сорт на экспорт не продают.
   Бутылка тёмная. Название мрачное: "Ритуал". И хорошо, что не продают.
   Рецепты коктейлей на стенах. Одно фото - двенадцать рецептов. Дома пригодятся. Почти во всех ром - трёхлетний. Угадал с бутылкой.
  
   Фото мастеров. Их всего четверо - тех, кто ведает купажом. Откровение: прочитав на бутылке "три года", не верь глазам своим. Ром купажируют. Немного семилетнего в однолетний - понюхать - попробовать - в среднем нормально. Рисуем троечку. Вот те четверо этим и занимаются.
  
   При музее - магазин. Там наливают. Русский? Попробуйте семилетний. Пригубил. Крепкий, похож на горилку. Не понравилось. Мой, жёлтенький, здесь по пятёрке. Всё понятно, всем пока!
  
   Улица встречает голым задом. Бронзовый Меркурий на бывшем здании биржи - лицом не ко мне.
   Раскоп: остатки старинного водовода - одиннадцать километров. Частично работает. В соседнем ресторане - вход свободный - до сих пор капает. Поливает цветочки. Уважаю создателей.
  
   Старая Площадь. Странные скульптуры. Гигантский цветок. Лысая женщина, голая и с вилкой. Верхом на петухе. Что означает - никто не в курсе. Включая автора. Возможно, памятник проституции. Но не факт.
   В центре площади - фонтан. Забран решёткой - от пионеров: тут же, рядышком, школа.
   Планетарий. Знаменитая камера-обскура - видно всю Гавану. Лучшее в Гаване мороженое - в половинках кокосов. Продавец - бывший гид, по-русски - прекрасно.
   - Возьмите лимонное! Гарантирую - вкусно.
   - Давайте. А почему зелёное?
   - Такие уж тут лимоны. Зелёные и мелкие.
   И верно - лимонное. Наслаждение - ум отъешь.
  
   Музей шоколада? Ну его, мне достаточно.
   Товарищ Франсиско, ничего, если я в машину - с мороженым? Честное слово, постараюсь не накапать. Вот спасибо!
  
   Едим вместе.
   - Скажите: "буэн провечо". Приятного аппетита!
   Насмехаются! Не могу запомнить, хоть ты тресни. Буэн провечо, буэн провечо...
   - А как вот это блюдо называется?
   - Гарбанзо.
   Тарелочка нута с томатами - вместо первого.
   Ресторан - изумительный. Изразцы, мозаика, витражи. Окна - шедевр. Верхняя часть - карта Кубы. Зелёным. Лишь одна провинция - красным стёклышком. В каждом окне - другая. И герб её - ниже, крупно. Сочно, красочно.
   А воды в кране - руки помыть - нет. Тоже мне - напугали советского человека. В бачке-то была.
   Второе - баранина с рисом.
   Музыка. Дуэт: старый негр, пожилая мулатка. Гитара, маракасы, вокал. Страстно, самозабвенно. Есть слушатели, нет - похоже, без разницы.
   Десерт. Кофе. Чаевые музыкантам - хорошие. Растрогали.
  
   В отеле спокойно: так и тянет прилечь. В номере убрано. Покрывала - лебедями, полотенца - веерами. Записочка от горничной: спасибо и лучшие пожелания. На английском. Написал ответную - по-испански: что мне приятно. Однокуковая бумажка - в комплекте.
  
   Вечер над океаном. Берег - не парадный - за отелями. Грязновато. В отдалении, на задворках вылизанной и причёсанной "Мелии", бегает крыса. Прибой, ракушки. Морские занятные тварюшки: рак-отшельник, какие-то многоножки.
   Невдалеке - две кубинки. Мать с дочкой, наверное. Вышли к прибою. Постояли. Женщина в возрасте начала петь. Слов не разобрать - только рефрен: Йеманжа! Молитва - богине моря. От души, истово. Здесь, пожалуй, что-то в этом есть. Люди верят. А значит, и сила должна быть у богини - от веры. Так я подумал - не без почтения.
   И тут же - волна. К моим ногам. В волне - блеснула монетка. Один сентаво. Patria y Libertad. Звезда с единичкой. Тысяча девятьсот восемьдесят первый. Алюминий. Отчеканено в Ленинграде. Редкость, не редкость - не знаю. Но приятно.
   Спасибо, Йеманжа! До завтра!
  
  

8. КОЕ-ЧТО НА ПАМЯТЬ

Не люблю утро за то, что оно начинается слишком рано.

(Глен Кук)

Отношения между людьми всегда связаны с вещами.

(Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т.13, с.498)

   Утро началось в половине седьмого. По местному. Не потому, что мой организм забыл перестроиться. Он здесь, напротив, спит и бодрствует так, словно после долгой отлучки вернулся, наконец-то, домой. Просто позвонили из Сургута. По работе. Случайно.
   Но я не обиде - напротив. Время оказалось самое подходящее. Пели птицы. Пели так, что захотелось вскочить, распахнуть фрамугу и впустить в комнату эти голоса, этот воздух, эти звёзды за окном. Ясное небо - впервые: до сих пор оно пряталось в дымке. Поискал, машинально, Большую Медведицу. Улыбнулся сам над собой.
  
   И явилась заря. Когда шлёпаешь босыми ногами к окну и видишь, как с каждым твоим шагом горизонт наливается розовым, и небо из чёрного делается багряно-голубым слоёным пирогом с начинкой из перистых облачков и посыпкой из не успевших убежать звёзд, прощаешь Сургуту всё.
  
   Птицы стараются. Новые голоса вступают в ансамбль.
   Воздух вкусный. Пахнет, как в подмосковном Голицыно. Трава, земля - утренний пригород, с чуть заметным оттенком торфяного дымка. Совсем не так, как в центре Гаваны, где сначала надо привыкнуть к смеси аромата нагретого асфальта, выхлопа старых машин и не поймёшь чего ещё в лёгком океанском обрамлении.
  
   Видно, как к отелям стекаются - кто пешком, кто на велосипеде, а кто и на "жигулёнке" - люди. Пока - в футболках и джинсах. Униформы портье, горничных, швейцаров и охранников наденут позже, по прибытии. На ручной тележке двое катят ящик - видимо, спиртного, и блок бутылок с водой. Такое ощущение, что из дома. Кто-то из служащих бара делает свой маленький бизнес. Пусть их.
  
   Уже достаточно светло, чтобы устроиться в кресле у окна, распахнув шторки. Вот прошёл на работу знакомый портье. Лицо у него хорошее, располагающее. До невозможности похож на одного нашего профессора. Может, летает подхалтуривать? Налегке, в рубашке и костюмных штанах. Пиджак, видимо, на работе: в повседневной кубинской жизни он не больно-то нужен.
  
   Водители туристических автобусов неспешно прогревают машины. Свет на мгновение мигает: запитали что-то мощное. Но не кухню. В кухне темно: вижу их окна. Интересно, почему так: завтрак-то вот-вот. Неужели всё готово с вечера?
  
   Зажёгся свет в гараже посольства, что поблизости. Посольство - чин по чину: с гербом и флагом. Только маленькое. Скромный коттеджик. Окна темны. Дипломатов не видно. Сторож-негр - единственный обитатель. Гараж - оазис жизни. Вчера допоздна что-то делал с допотопным "мерседесом" - наверное, 1970-х.
   Двери гаража распахнуты снова - теперь там белый "жигулёнок", явно не посольский. Маленький частный автосервис. Пока хозяева в отъезде. Хочешь жить - умей вертеться.
  
   По розовому небу, из глубины острова - белая чёрточка. Реактивный самолёт. В Гавану. Местные линии, наверное. Видел их в аэропорту: страшноватого вида Ту, старше меня - как ретромобили на улицах, и ухоженные, как новенькие, Ил-96 - могучие, красивые. До чего же я любил ильюшинские лайнеры, пока не сгубили их поборники европейской экологии вкупе с отечественными любителями откатов и экономии на топливе. Может быть, теперь появится шанс? Обидно, в самом деле, лететь из России в такую даль, глядя всю дорогу на "Rolls-Royce" на авиадвигателе. Чужие крылья, заёмные. Годится на время, но вечно на чужих крыльях летать - срамно. Честное слово, срамно!
  
   Машин на Пятой авеню уже сплошной поток, все в сторону центра. Где-то там живой огонёк - факел над городом. Нефтеперерабатывающий завод. На горизонте проявляется океан, как негатив в ванночке. Серый, полосатый, с серебряным отливом. Солнце готовится выйти на авансцену. Розовое переходит в багряное. Вот оно! Верхний край пропиливает облако, как фреза доску, и не успеваю я сбегать за фотоаппаратом, как оно уже тут: просто выпрыгнуло. Крем от солнца сегодня обязателен.
  
   В посольстве - смена декораций. Вместо "Жигулей" - видавший виды "Ниссан". Вмятина на вмятине. Номера частные. Подошли ещё двое, переоделись в спецовки. Возятся. Негр - у забора. Глазеет. На шухере? Дорога одна, видно далеко.
  
   Без пяти минут завтрак. Персонал тянется по местам, белый с чёрным. Белые куртки официантов, чёрные костюмы охранников. По улицам - опаздывающие. Как бы торопятся. Без надрыва, не сжигая подмёток.
   Пора и мне. Вышел к бассейну: просто подышать. Побыть на солнышке, пока ласковое. Не жарко - только влажно. Хорошо!
  
   Наблюдение - не за местными даже, за собой. На Кубе служащие отелей чем-то неуловимо отличаются от своих коллег в других странах. Никак не мог понять - чем. И вдруг осознал. Нет в кубинцах, при всей вышколенности персонала хороших гостиниц, той грани, которая отделяет обычно "обслугу" от отдыхающих. Они - дома, а мы - любимые, конечно, но - гости. Такие же, как хозяева. Нас словно временно усыновили. Ублажают и терпят - детишки-то попались избалованные, местами - капризные. Любя, но не заискивая.
   Вот два мужичка чистят площадку у бассейна. Беседуют. Первое впечатление: отдыхающие решили размяться. Двое других - точно таких же - у бассейна в шезлонгах. То ли встанут - и на экскурсию, то ли - сменить тех и дальше бассейн чистить.
  
   За завтраком - манго.
   Эту рубашку я вчера уже отстирал. И опять отстираю. Подумаешь!
  
   За посольской оградой - тревога. Дипломат на горизонте! Чёрный БМВ, внедорожник, даже у нас - роскошь. Гараж закрыт, рабочие исчезли. Негр у подъезда - с видом нецелованной скромницы. Невинность со шваброй. Никого не трогаю, мою территорию.
   Остановился, вылез - хозяин жизни. Пузечко, шорты, белые кроссовки. Кинул негру ключи: пепельницу почисти. И в посольство. Ненадолго. Вернулся, кивнул, завёл, убрался. Гараж открывается. Можно работать. Ещё "жигуль" - в очереди.
  
   У меня тоже дела. И ещё - обязательно купить сувениры. Из Гаваны скоро уезжать, а в провинции, говорят, их не густо. Впрочем, чего на Кубу пенять: помню, как искал в Саратове что-нибудь с гербом Саратова. В двух словах: саратовские страдания. С хорошим концом: всё-таки нашёл.
  
   Что привезти? Мой набор стандартен. Привожу - отовсюду - три вещи. Футболка. Магнит с гербом. Магнит с флагом. Можно два в одном - экономия места на холодильнике. Вот-вот придётся покупать дополнительный: магниты не помещаются.
   Куба: значит, футболка - с Че. Без вариантов. Магнитов с флагами - сколько хочешь, на каждом углу. Но - грубо, топорно - керамика. Поищу поприличнее. С гербом - вовсе не видел. Да ведь и не вглядывался. Так, скользнул взглядом.
   Наведаюсь в торговый центр: есть на карте, совсем рядом.
  
   Гулять приятно: местные такого тёплого марта не припомнят. Градусов под тридцать. Нам, северянам - удовольствие. Впитываешь тепло всей кожей, запасаешь. Кубинцы ругаются: жарко! Странные люди.
  
   Я тоже ругаюсь. Торговый центр - не торговый. Офисы в пять этажей. Представительства фирм. Генеральное консульство Монако. Тринидад и Тобаго - туда же. Посольство Японии: третий этаж. Эконом-вариант.
   Первый этаж - турфирмы, авиакомпании. Офис Virgin Atlantic. Сотрудницы улыбаются. Где Брэнсон берёт таких обаяшек?
   Пункт коллективного доступа. В Интернет - очередь, человек тридцать. Компьютеров за стеклянной витриной - много. Мест двадцать. Посетителей внутри - мало, трое-четверо. Охранник у двери? Не пускает инакомыслящих в Сеть? Проще! Бабуля в очках за столиком у входа. Оформляет квитанции на оплату. На компьютере. Одним пальцем в клавиатуру - попала, попала - промазала - где тут кнопка, чтобы стереть? У нас на почте - такая же бабушка. Тоже очередь.
  
   Во дворе как бы торгового центра - как бы слоны. Целое стадо: большие, поменьше, слонята. В натуральную величину. Словно бы бумажные. Не удержался, потрогал: металл. Здорово сделано!
  
   Рядом - жилой комплекс. Элитный, с апартаментами для экспатов. Чистенький, нарядный - просто конфетка. Четыре дома - квадратом. Внутренний дворик, подземный гараж, немецкие лифты, консульство Таиланда - видимо, на квартире. Тайка с пакетом продуктов - из супермаркета - объясняется на крылечке с кубинкой. Английский на уровне "зис из э тэйбл" - у обеих. На лицах - напряжение непонимания.
  
   У дороги, внезапным боровичком, пожарная колонка. Низ ржавый, верх - бронзовый. A.P. Smith Mfg. Co., East Orange, New Jersey. 1904. Почти античность.
  
   В магазине отеля - две ушлые тётки. Работают без ценников. Спросил, почём кофе. Кофе по десятке. Вдвое с гаком от супермаркета за углом. А футболки? По двадцать пять. В городе - десять. Тёткам - наше гордое "нет"!
  
   - Сувениры? Это просто!
   Жест иллюзиониста - портье разворачивает карту.
   - Тут, - палец уверенно накрывает цель. Где-то в Старой Гаване.
   Авторучка порхает по бумажке:
   - Вот адрес - для такси. Вот такси. Приятных покупок!
  
   Крытый, длинный пассаж. Два паровоза у входа - для красоты. Вместо сфинксов. Ряды торговых палаток. Сплошь сувениры - покупай не хочу. Зазывалы, торговля, хватание за руку - не люблю. Ruso. No interesa.
   Иду, прицениваясь. Выбрал - где не навязывались. Футболка себе. Футболка жене. По футболке детям. Обязательно младшей - в садик, эпатировать воспитателей. С Че - подходит к характеру. О друзьях - тоже надо подумать. Объёмная скидка - за опт. Шесть футболок по цене четырёх. Две кепки в придачу. Все довольны. Ах да - ещё пляжную сумку - сложить купленное. И кстати: где тут магниты?
  
   С флагом - вот он. Хороший, сгодится. Я бы, правда, предпочёл металлический, но таких, похоже, на Кубе не существует. Глобализация не добралась. После поддельных ракушек - made in China - с хорватского пляжа, ничему больше не удивляешься. Два магнита - рядышком на холодильнике - близнецы-братья. Один из Рима, второй из Иерусалима. Собор Святого Петра и Стена Плача - в одном цеху, на соседних штампах. Где цех? Есть версия.
   Кубинцы - пока что - делают всё здесь и сами. Деревянная дощечка, краска, лак. Крохотный магнитик - выкроен экономно.
  
   Теперь с гербом. Что-то не видно. Сейчас спросим.
   Стоп. Как по-испански "герб"? На худой конец, по-английски? А, проще надо быть: вот с такой штукой, как на монетке, есть?
   С такой штукой нет. Ищут по рынку. - Подождёте?
   Жду. На соседнем прилавке - кокосы. Беру - попить. Продавец - одним движением - сносит верхушку. Вторым - втыкает соломинку. - Рому добавить? - Нет, спасибо. - Допьёте - не выбрасывайте. Можно съесть мякоть. - Gracias!
   Ищут уже, кажется, по городу. О, несут! Маленькая процессия. Торжественно вручают. Судя по качеству, готового не нашли - сделали на коленке. Тем не менее: молодцы.
   Сколько с меня? Два за оба? Возьмите три - за хлопоты. Одной бумажкой.
   Три не взяли.
   - И ещё тот вон, с Фиделем - на сдачу.
   Пускай у людей будет выручка. Плюс допитый кокос. Возьмите, авось пригодится! Вон в том ларьке по соседству есть парень, который знает, как извлечь мякоть.
  
   В отель - паковать добычу.
  
   На кровати - снова записка. От горничной. А чего это, собственно, на английском? Отвечаю кратким русско-испанским словариком. "Спасибо", "на здоровье" и прочие "очень приятно". Плюс кук.
   Включаю телевизор - не смотреть, просто для интереса. "Хоббит". На испанском. Диалог Бильбо с Горлумом. Ssss... mi encanto... Долго смеялся. Соседний канал - CNN. Новости. С трудом вырвался: зомбирует. Одно и то же - повтор за повтором. Сиди, пропитывайся. Выключил, совсем. Ну его.
  
   В коридоре - знакомое лицо. Дедушка-подглядыватель, из самолёта! Куда-то идёт. Целенаправленно так. Прогуляюсь-ка следом.
   Звуки музыки - со двора. Стемнело. Огни притушены: лишь бассейн освещён. Водное шоу. Помесь карнавала и синхронного плавания. Под кубинские ритмы. Труппа работает просто здорово. Смена костюмов, балет, акробатика - и в бассейне, и вокруг. Номер за номером. Давешний девичий ансамбль - живая музыка.
   У воды, в лучшем месте - несколько столиков. Разновозрастная компания. Шампанское, официанты. Спецобслуживание. Семейное торжество.
  
   Шоу окончено. Артисты раскланялись. Зрители отхлопали. Сейчас все пойдут спать. И вдруг... Оркестрик удвоил усилия. Вместо отдыха вся труппа, как была - в мокрых купальниках - бросилась танцевать. Подхватили туристов: девчата - парней, ребята - канадских старушек. Завертелось! Понеслось! Выплясывает, как заправский кубинец, рослый - за два метра - лысый канадец в белых штанах. Жена - маленькая, хрупкая - смеётся и хлопает в ладошки. Дедушка из самолёта разучивает па. Крутится на коляске инвалид - с девочками из ансамбля - ловко, складно, в такт. Отловили меня - втащили в сальсу.
  
   Устал. Оттанцевал в сторону. Перевёл дух. Рядом - лысый канадец.
   - Отлично танцуете! Я в восхищении!
   Человеку приятно. Благодарит. Отдышался - пошёл продолжать. Не я, канадец. Мне бы присесть.
   Подошла девушка из ансамбля. Флейтистка. Продаёт диски - со своей музыкой. Беру не торгуясь. Размяк.
  
   За столиками - кульминация. Он, она, кольцо. Предложение. "Да". Плачущие от счастья родители, все четверо. Сестрёнка невесты - лет двенадцати - тащит жениха в сальсу. Жених увёртывается. Уходят в обнимку: молодые, родители - вместе. Одна семья.
   Рад за них. Красивая пара. Так всё мило и трогательно. Французы, наверное? Прошли мимо. Обрывки фраз. Господи - наши! Какая приятная вышла ошибка.
  
   Старею? Люди вокруг пляшут сальсу с полуголыми девицами, а я сижу в шезлонге и умиляюсь чужому счастью, как любящая бабушка.
  

9. НИ СЛОВА О ХЕМИНГУЭЕ!

Обладатели коленкорового воплощения

манны небесной не говорят "Хемингуэй".

Для них он - свой старик Хэм.

(Леонид Парфёнов, "Намедни", 1968)

   Никогда не увлекался Хемингуэем. Читать - читал. Могу, при случае, щегольнуть цитатой. Мастерство - признаю. Хорошо писал. Сильно. Атмосферно. Но чтобы увлечься? Нет. Не моё. И от фамильярности этой - нашей - "старина Хэм" - слегка коробит. За одной партой, можно подумать, сидели.
   Однако же, экскурсия. По следам великого писателя. Организованная: delegacion rusa. Съездил. Надо бы записать впечатления: иначе забудется. Блокнот при мне. Сижу в холле отеля, поглядывая на двери: встреча, жду человека. Кубинца. Время, следовательно, есть. Заношу над листком авторучку.
  
   Стоп. Сюрприз! Двое китайцев - из тех, что строем у бассейна. На этот раз - в форме. Три звёздочки в ряд - оба полковники. С одинаковыми кожаными портфелями. Сели в кресла. Ждут.
  
   Так вот, к Хемингуэю...
  
   - Простите, можно одолжить у вас ручку?
   Канадская бабушка, за 65. Французский - основной, английский - в резерве. Жёлтые, короткие, крашеные кудряшки. Перстни на пухленьких пальцах.
   - Да, пожалуйста.
   Бабушка подцепила альфонса. Чёрный, в дредах, похож на ямайца. Полосатый цилиндр на голове. Колоритен, нет вопросов. Экзотика.
   Сошлись на сколько-то кук. Что-то записали - на полях путеводителя. Вернули ручку. Удаляются в номер. Целуются по дороге. Ай да бабуля!
  
   За бабушку я спокоен. Никто не будет поить её клофелином. Это - Куба. Десять лет за такие художества - минимально. Куба растрясывает тебя на деньги ненасильственно, мило и приятно. И молниеносно. Сотня в день улетает даже у меня - небогатого скептика с заранее оплаченным проживанием. Такси, сувениры, кофе, кокосы, мороженое. Чаевые, чаевые, чаевые.
  
   Итак: Хемингуэй...
  
   Ух ты, остальные китайцы. Строем. Шестеро. В форме. Все полковники - кроме одного. Этот постарше - в футболке. Штаны и ботинки - по уставу. Кителя нет - генеральские звёздочки не засвечены. Хотя и так ясно.
   А форма-то - лётная. Голубая, с "птичками". У пятерых. Остальные - в зелёной. Наводит на размышления.
  
   Так начну я, наконец, о Хемингуэе? Видимо, нет.
  
   Бабушка и альфонс: история в развитии. У портье пищит рация: рапортуют - чужак в муравейнике. Команда охране. Сработали чётко: через минуту появляется парочка. Видимо, настоятельно попросили.
   На альфонса - ноль внимания. Бабушке - краткое внушение. С демонстрацией правил проживания и цитированием избранных мест. Нечего тут. Приличный отель.
   Голубки удаляются совещаться - на улицу.
  
   Боюсь пытаться писать о Хемингуэе.
  
   Трое кубинцев - военные. Два парня и дама - маленькая, кругленькая. Старшая по званию, между прочим. Все - лётчики. К китайцам - общаются. Так и думал. Если старые МиГ-21 - по музеям, на что перевооружаться кубинским ВВС? Логика очевидна. Достаточно глянуть за окно - на марки машин. Жаль только - не мы.
  
   Пять минут девятого. О встрече договаривались на семь тридцать. Через часик, быть может, подъедет. Нормально. А я пока об экскурсии. Интересно: что сейчас произойдёт, чтобы отвлечь меня снова?
   Пишем: "Вилла Хемингуэя под названием Finca Vigia..." Или Vigia Finca? Запамятовал.
  
   Ещё китайцы! Четверо. В штатском. Но строем! На своих глянули с любопытством: не вместе. Подтянулись. И - мимо, молча, в ногу. Крепкие, молодые. Пехота? Центр подготовки сухопутных войск на Кубе забит под завязку и расписан вперёд года на два: китайцы, корейцы. Учат здесь хорошо. Наша школа.
  
   Всё-таки Finca Vigia. Точно. Finca - это ферма. Vigia - наблюдательный пункт. Высоко сижу, далеко гляжу. И верно: вид хороший. Особенно с башни. Особенно - в телескоп. Башню, впрочем, пристроили уже при Хемингуэе. Зато - полная неожиданность: от виллы до моря - километров двадцать. Всегда был уверен, что Хемингуэй жил где-то в рыбацкой деревушке, с видом на волны. А вот.
  
   Бабуля съезжает. Такси. Альфонс везёт чемоданы. Снимут комнату - тут с этим просто. Леди решила - леди сделала.
   У выхода - автобусик, двери распахнуты. Персонал чуть не выстроен - готовятся. Охрана навытяжку. Кого ждут?
   Есть команда! В автобус грузятся китайцы. Вместе с кубинцами. Хорошо: не будут отвлекать.
  
   Кстати о Хемингуэе. На подступах к вилле - куча собачек. Славные блохастики. Типично гаванские: ростом с кошку, кривоноги и умилительны. Разморённо спят на ступеньках. За домом - собачьи могилки. Блэк, Негрита, Линда. Нерон. Угораздило же пёсика с именем.
  
   Мама моя! В отель вступает прекрасное. Стюардессы в форме: пять или шесть. Альфа-самец в лётной фуражке - во главе. Зрелище потрясающее: красавицы. При полном параде. Всё-таки шесть - подсчитал.
   Портье за стойкой - оба мужчины. Тают на месте.
   Подоспела седьмая. Блондинка. Слюни закапали у всех мужских особей - без изъятий. Включая полупогруженных в автобус китайцев. У китайцев прибыл босс: маленький, в возрасте, две звезды с ветками - генерал-лейтенант. Ждали только его. Но всем это уже безразлично. Все - на слёт "Мисс гражданская авиация"!
   Интересно, какая авиакомпания? Чтобы не полететь ненароком. Я же примерный семьянин - а тут такой риск утратить все моральные ориентиры. Минимум семикратный.
  
   Чур меня! Как отвернуться от стойки? Я ведь о Хемингуэе!
   В общем, Finca Vigia. Милая девушка - экскурсовод. Тонкие, точёные черты лица, изящная талия... дальше фигура кубинская. По-русски не говорит. Потому - в паре с переводчиком. Видный такой армянин. Голосище - просто оперный. Вардан, мы раньше не встречались? В Москве, году в девяносто седьмом? Вы переводили на симпозиуме.
   До чего тесен мир!
  
   Дом одноэтажный. Белый. Светло и просторно. Свежий воздух, вершина холма. Четыре гектара - пальмы, сейбы, фикусы. Дорожки, аллейки. Фруктовые деревья. Манго! Здесь растёт манго! Решено: остаюсь. Где тут записывают в Хемингуэи?
   В доме всё как при хозяевах. У входа - довольно большой колокол. Вместо дверного звонка. Практично - при такой-то территории.
   Много туристов: американцы, канадцы, французы. Китайцы. Раскланиваемся: "нихао!" Стратегические партнёры, как-никак.
   Гиды развлекаются: звонят в колокол. По ком?
  
   Стюардессы разместились. Можно выдохнуть. Прошла китаянка - та, что с близнецами. Какие они всё-таки чудесные - малыши. Соскучился по своим.
  
   Так вот: на вилле всё в книгах. Кроме столовой. В туалете - несколько полок. Это по-нашему. Подборка - от Роберта Бёрнса до "Справочника партизана" и "Сокровищницы кошачьих историй", что бы это ни было. Рядом - "Права артистов-исполнителей" - юридический справочник - и "Охотничье путешествие по Европе и Алжиру". Системы не видно. "Ружья и стрельба из них" соседствует с "Не вздумайте повторять" - автор обозначен как "Anonimus". Книга об Испании, написанная американцем. Фамилия незнакомая. Прототип Роберта Джордана? Отдельная полка - для книг себя, любимого. У меня такая же - немного поменьше.
  
   По стенам - головы животных. Антилопы. Олени. Вплоть до буйвола. Гринписовцам не смотреть.
   Безделушки на полках. Вон ту модель спутника подарил Анастас Микоян.
   В гостиной - отдельный столик со спиртным. Ром двух сортов. Бурбон. Что-то ещё, непонятное. Коньяк? Минералка в стеклянных бутылках - сбоку. Разбавлять? Хозяин пил - будь здоров. И кончил - сколько ни обставляй финал красивыми легендами - плохо.
  
   А так - дому можно позавидовать. Очень светлый, комфортный. В отличном месте. Все удобства: даже кондиционер - тогдашний - в одной из комнат. Отопления нет - да оно и не нужно. Разве только рефлектор - как у бабушки - в ванной, перед сушилкой - маленькой, для носков.
  
   И снова - нельзя не отвлечься. Рядом, на лавочке - паренёк, явно местный. Смуглый, скуластый. Шапочка волос на макушке. Сидел молча, терпеливо. Ждал.
   Дождался - вот она. Девушка - только что с самолёта. Лицо бледное, без косметики. Одухотворённое - не побоюсь штампа.
   - Вот. Тут всё.
   По-русски. Даже вздрогнул. Ко мне? Не ко мне. Передаёт парню пакеты:
   - Свечи. Вербочки...
   Вербное воскресенье - вот-вот. Вообще, парадокс: изначально-то оно - пальмовое. У греков - и сейчас. Просто с пальмами в нашем климате напряжённо - оттого и замена. Пальм - полная Куба. А везут - вербочки.
   Православная церковь в Гаване - великолепная. Прямо Успенский собор. Община, выходит, имеется. Судя по парню.
  
   Да, о чём это я? Правильно. О Хемингуэе.
   Самое примечательное в его доме - для меня лично - рабочее место. А именно: кровать. Рядом - пишущая машинка. Пришла мысль - встал, записал. Снова лёг. По мне работёнка. Подамся в писатели.
   Лучшее, впрочем, написано не тут - в гаванском отеле, в маленьком номере. Вилла - плод лучшего. Куплена на Пулитцеровскую премию, за "Старик и море". Решила жена: аренда, покупка. Мужа поставила перед фактом.
  
   Без пяти девять. Мой кубинец. Извиняется. Были причины. Ладно, я не в претензии.
  
   Дело сделано. Ничто не мешает продолжить - о Хемингуэе. Кроме желудка. Чуть не забыл о еде - но он этого так не оставил. Хемингуэй подождёт.
   Пока я ем, отставлен Хэм. Рифма грубая, но для голодного человека сойдёт. И вообще - "хэм" по-английски - ветчина. Неприкрытая правда жизни - как у него. Ещё немного усилий - и могу претендовать на Пулитцеровскую. Заведу себе такую же виллу.
  
   Finca Vigia. В туалете - весы. Механические, с грузиками - как в поликлинике. Вся стена исписана: вес в разное время. Прямо по краске.
   Полка с банками - заспиртовано что-то жуткое. Когда-то живое. Вроде котёнка.
   - Зачем?
   Гид вертит у виска пальцем - молча, но выразительно.
  
   Поднялись и на башню. Лестница узенькая. Народу - много. Протискиваемся: одни туда, другие сюда. Поток - вверх, поток - вниз. Наверху, в комнате с телескопом, письменный стол, машинка, кушетка - вместо кровати - и тётенька-смотритель. Глядит подозрительно: не собираюсь ли я стащить телескоп?
   Статуэтка Хосе Марти. Совсем не героическая: просто маленький коротконогий дяденька в сюртуке. Не идол - человек. Тот, который написал "Guantanamera". На стене напротив - портрет хозяина. С ружьём, над убитым леопардом. Пафосная безвкусица.
  
   Плавательный бассейн в саду - пустой. Коллекция деревянных шезлонгов: монументальных, на колёсиках.
   - Здесь всё как при Хемингуэе, - привычно возвещает экскурсовод.
   - Но воду-то при нём наливали? - не смог удержаться.
   Фыркнула, заулыбалась.
  
   В помещеньицах у бассейна - фотовыставка. Хемингуэй с семьёй. Хемингуэй с местными рыбаками. Не хватает картонного Хемингуэя в натуральную величину и фотографа с "полароидом". "Я и старик Хэм". За пять кук. Бизнес-идея. Бррр...
  
   На бамбуковых стволах - вдоль тропинки - множество идиотов со всего света расписалось в своём заболевании. Острым по зелёному.
   "Андрей и Яна, 2013".
   "Antonid yer Taksim".
   "Dany 2014".
   "Астрахань".
   "Наns and Helga"
   "LEILA, PARIS"
   К стыду моему за земляков - "Томск 2014"
   Есть и иероглифы. Не видно только классического - "здесь был Вася". Вместо Васи - "Juares" и "Maria Delgado". Для местного колорита.
  
   Яхта "Pilar". Или, скорее, всё-таки лодка. Тёмное дерево. Американка: построена в Бруклине. Порт приписки - Key West. Поменьше "Гранмы", но так же скучает: нет моря! Под килем - бывший теннисный корт. Сбежать бы с постамента - и как раньше... За тунцом и марлином. Всё для этого есть: и кресло на корме - с креплениями для удочек - и штурвал, продублированный на крышу, чтобы оттуда разом управлять и лодкой, и снастями. Всё - кроме моря.
  
   Море - в посёлке Кохимар. Здесь она раньше стояла - вооооон у того пирса. А мы тут обедаем. Ресторанчик поточно-туристический: группа за группой. Имени Грегорио Фуэнтеса - капитана бедняжки "Pilar".
   Еда специфическая: безотходное производство. Технология отлажена. Берём креветок. Хвостики - в паэлью. Паэлью - в туристов. Соли не жалеть! Из опустевших панцирей варится биск. Процеживается - и тоже в туристов. Мягкие, вываренные креветочные останки, с ножками и усами, жарятся в кляре - туристам же на закуску. Ничего, съедобно. Зато - бесплатный коктейль. Ядовито-голубой. Чисто местный: "Капитан Грегорио". Ром, лёд, ликёр "Кюрасао".
   Неизбежные музыканты - дежурно, без огонька.
  
   Водителю с гидом - другая паэлья. Не с креветками - с овощами. Миски те же, горка - меньше. Не то экономят, не то что-то знают. Впрочем, не доели и они: порции - на убой. Плюс мороженое.
   Отдуваясь и переваливаясь - после съеденного - плетёмся к центру посёлка, как караван беременных пингвинов. Смотреть памятник.
  
  

10. И СНОВА ЗДРАВСТВУЙТЕ

  

Реальность - это иллюзия,

вызванная недостатком алкоголя в организме.

(Уинстон Черчилль)

  
   Здравствуйте, бронзовый мистер Хемингуэй. Мистер - не товарищ. Вроде писал правильные вещи про войну в Испании. С Фиделем - встречался. С местными рыбаками - братался. А с Кубы, после победы революции - убежал. Домой, в Штаты.
  
   Куба, однако же, любит Хемингуэя. Особенно Кохимар. Чего ж не любить? От туристов нет отбоя - ресторанчики, сувенирные лавки. Начальная школа - обязательный бюст Хосе Марти перед зданием. Старинная крепостца: башенки смотрят на море. Всё тот же шестнадцатый век. "Часть системы обороны Гаваны" - как теперь выразилась бы Белкис. Маленький скверик на набережной. Бронзовая голова на постаменте. Пришли? Нет - это снова Марти. Хемингуэй - дальше. На возвышении, в маленькой ротонде.
  
   Говорят, здешний памятник - первый. Поставлен местными жителями - в частном порядке. Дальше рассказы расходятся. Не то бедные рыбаки пожертвовали на металл для него свои якоря (бронзовые?), не то дружно ныряли в гавани, доставая со дна старые - короче, легенда. О любви - великой и взаимной. Работает: народная тропа в Кохимар протоптана основательно. И ничего, что кубинцы у Хемингуэя - в книгах - те ещё типы. Безответственные революционеры, грабящие банки. Убийцы. Контрабандисты. Опасные, беспринципные, себе на уме личности - глазами флоридцев.
   Зато - нобелевскую медаль Кубе подарил. Библиотеку оставил - вместе с виллой. Народу - в пользование. Как информационный центр. Народ улыбнулся вежливо и сделал музей: что ему старые, в беспорядке расставленные книжки. Нормальных библиотек, что ли, нет?
  
   В ротонде, при памятнике, дежурят кохимарцы. С гитарой и горшочком под мелочь. Сейчас споют. Для них добродушная голова на постаменте - точно "старик Хэм". Свой. Кормилец.
  
   Краткий переезд - и Гавана. Гостиница "Ambos Mundos". Мемориальная доска - в лучших традициях. Здесь в течение семи лет жил и работал - не поверите - всё тот же Хемингуэй. В весьма скромном, надо заметить, номере. Из номера сделан музейчик. Гид говорит: "музейная комната".
  
   Столик с пишущей машинкой - в стеклянном кубе. Чтобы туристы чего не напечатали. Кровать. Про кровать мы уже в курсе. Копия медали на стене - профиль Нобеля. Сначала подумал - Хемингуэя: тоже бородатый. Отдельно стоящая голова с бородой - как в "Руслане и Людмиле", только поменьше и без шлема - кажется, бронзовая. Таблички нет, но вряд ли Нобель. Флажки на маленькой копии "Pilar" - кубинский с американским. Фотографии, удочки, поставец с мелочами.
   Книжные полки: "Старик и море" на разных языках. Русский? Нет, болгарский: "Эрнест" - с твёрдого знака. Русский - чуть дальше - с каталожной наклейкой. Библиотека Дома офицеров. Туристы-японцы - парень с девушкой - в восторге: на японском - два издания.
  
   В остальном отель - действующий. Узкие коридоры. Колодец лестниц: кашпо с цветами - на этажах, прудик - на дне. Антикварный лифт с решётками и дверными ручками - открой сам. Лифтёр прилагается. Начало двадцатого века. Лет под сто - навскидку - не лифтёру, отелю. Как бы четыре звезды. За колорит?
  
   Снова улочки.
   Старинная аптека. Застеклённые стеллажи в два человеческих роста - по стенам. Банки, баночки, флакончики. Надписи подозрительные - типа "mercur". Фармацевт за монументальным прилавком что-то смешивает, фасует по пакетикам и выдаёт населению.
   Собачка в соломенной шляпке и тёмных очках. Ошейник в пластмассовом жемчуге. Топает по тротуару, деловая, сама по себе. Хозяин? Зачем хозяин? Не видно никакого хозяина. Сплошные туристы с фотоаппаратами.
   Магазин "BAZAR Shop la International". Сувенирный. Действительно, интернешнл: покупатели отовсюду. Отель "Флорида" - 1885. Полицейские с рациями - туда-сюда. Приглядывают. Туристы - они такие, лучше приглядывать.
  
   Гвоздь экскурсии. Он же финал. Бар "Флоридита". За фиксированно-завышенные шесть кук здесь можно выпить какой-то особо правильный "Дайкири" с бронзовым - и снова здравствуйте - Хемингуэем у барной стойки.
   Бар как бар. Толпа, шум, оркестр. Изваяние - имеется: облокотилось в уголке, бронзовые очки - перед собой, на стойке - смотрит с прищуром. Очки - как у Леннона. Прищур - как у Ленина.
  
   Бокальчики-конусы. "Дайкири" - разные. Туристам - белый, классический. Ром, лёд, лимонный сок, ложечка сахара. Гиду - розовый. Отхлебнул, пока отвернулась - земляничный! Хемингуэй пил специальный. По собственному рецепту: рому побольше, а остальную ерунду можно не добавлять.
   Банановые чипсы - закуска. Солёные. Те же картофельные, только хрустче. Расписные звёздочки светильников. Многоголосый разговор - всех со всеми на всех языках. Туристический Вавилон.
  
   У выхода наяривает квартет: контрабас, гитара, барабан, скрипка. Позиция стратегическая: чаевые потоком. Скрипачка с белыми, крашеными, курчавыми волосами - вылитый Моцарт в парике. Ну и что, что негритянка.
   Бармены в красных фартуках. Метрдотели - в голубых галстуках. Кубинка за кассой - лицо тоскливое. Сколько там до конца смены?
  
   После "Флоридиты", по замыслу организаторов, весёлые и довольные русские отправляются баиньки. Щаз! Весёлые и довольные русские после этого дела традиционно отправляются купаться. Где тут пляж?
  
   Пляж нашёлся в пригороде. В самой Гаване не покупаешься: и берега каменные, и грязновато порой. Мусор плавает.
   По мусору о городе тоже многое можно узнать. Люди - осознанно или ненамеренно - солгут, умолчат, приукрасят. Мусор - честен.
   Привычного пластика - почти нет. Пакетов мало. Пенопласта - ни крошки. Зато - бананы, кокосы - много кокосов. Какой расточитель выкинул спелое манго? Дохлые чайки - перья в нефти. Бумаги, картона - мизер: никаких тебе коробок от пиццы. Пара стеклянных бутылок - из-под дешёвого рома.
   Небогато живут. Что могут - используют долго. Даже пластиковые бутылки. Избытка промтоваров не наблюдается. С экологией не всё хорошо. Еды, однако, хватает. Особенно кокосов - вон они, на деревьях.
   Что ещё мог бы извлечь из этого подготовленный аналитик?
  
   Пляж - общий. Гаванцы приезжают автобусом. С запасом провизии на день. Для туристов - гостиница неподалёку. "Плохой отель", - качает головой гид. Архитектурная нескладушка - не то цех, не то хрущёвка - только большая и раскрашенная. Пожалуй, всё-таки цех. Жёлто-голубой бетонный сарай. Вариант побюджетнее. Море - за взгорком, через мостик. Деревянный, с флагами: Кубы, Венесуэлы, Италии. Итальянский - грязный, местами порванный. Контингент отдыхающих соответствующий.
  
   Идти лучше по мостику: трава на взгорке жёсткая, режет ноги. Песок набивается в обувь. Кафе - навес из пальмовых листьев, красные пластиковые стулья. Компания наших - с наколками, уже выпивши. Обсуждают - в голос, в выражениях не стесняясь - отель, окружающих, море. Погоду - етить её за ногу.
   - Мужики, не одни на пляже!
   - Наши, что ли? Всё, мы потише...
   Томятся скукой: делать тут вообще нечего. Купились в Интернете на дешевизну и "двадцать метров до океана". Плюс фото: девушки, песочек, зонтики от солнца. "Всё включено".
   Песочек - густо замусорен. Небо облачное, солнце - дозировано. Девушки - на любителя. Безразмерные итальянки. "Всё включено" - от слова "всё". Что наскребли по сусекам, то всё и включено.
   - Езжайте в Гавану. Хоть посмотрите.
  
   Зонты от солнца - имеются. Вон один - красиво полетел - выдрало ветром. Скучающие прокатчики: катамараны берут неохотно. Шезлонг? Два кука и забирайте - из той кучи. Красный флаг у вышки спасателя: вывесил и удалился. Купаются - не глядя на флаг. Носятся за катером на "банане". Парнишка со спиннингом - в волне по подмышки - прямо между купальщиками. Блесной не зацепи!
  
   Массажист с переносным столиком. Пользуется спросом - от нечего делать. Разносчик напитков - вдоль пляжа челноком. Кому коктейль? Ром - что подешевле. Однолетний - теперь разбираемся. Горячие лепёшки - с начинкой и без - нарасхват. Вездесущие гитаристы. Нашли клиентов: наяривают. Странно: до фотографа с обезьянкой никто не додумался. Продать, что ли, людям идею? За долю в прибылях.
  
   Компания аферистов - "хочешь, покажу фокус?". Дружок, я с Урала. Сам могу показать. - Понял, не тупой.
   - Вещички без присмотра не оставляйте!
   Полицейский патруль. Тарапунька и Штепсель - по комплекции. Работа мечты: весь день на пляже. Гуляют, нас берегут. Колода карт - в руке у высокого. Изъятые, что ли?
   В песке, под ногой - стреляная гильза. Полиэтиленовая, двенадцатый калибр. Милое место.
  
   В Атлантику окунаюсь для проформы: нет желания. Нет и переодевалок. Постоянный контингент приватностью не озабочен: кто из отеля в плавках пришёл, кто в полотенце заворачивается, а кому и так удобно, без полотенца. Подумаешь.
   Вода тёплая - но не слишком. Прозрачная. Рыбки, ракушки. Ядовитые "португальские кораблики": чуть тронул - и к доктору. Всё - я на берег. Кто хочет, пусть с ними плавает. Готов сторожить вещи.
  
   Продавец шляп: шесть штук на голове. Солнце скрывается - портит бизнес. Парни в трусах - звёзды и полосы в обтяжку. Не то правда янки, не то просто - над флагом поиздеваться. В любом случае, получилось.
   Рядом, под тентом, играют музыку: по-серьёзному, с ударной установкой. Самба латино. Танцуют. Все дружно - не заглядывая в паспорт. Венесуэльцы - не хуже кубинцев. Итальянцы подтягиваются. Прочие бледнолицые - в массовке.
   Скользит по воде парус. Парочки целуются прямо в волнах.
   А мы уже удаляемся. Надоело. Привыкли к движению. Блаженно валяться среди мятых банок, рваных газет и обёрток - это не к нам.
  
   Немного ракушек. Горсть камешков - по карманам. Привожу, откуда могу. Кладу дома - слоями - в стеклянный бокал. Этот слой - Адриатика, этот - Тихий океан... Будет Атлантика - "с той стороны".
   - Вывозить-то можно?
   Гид смеётся: раковины - нельзя. Но это - не раковины. Мелочь. Раковины - во! - Разводит руками. Где-то я этот жест уже видел.
  
   Едем в отель. Указатель: театр Карла Маркса. Сам играет?
   Вспомнился дяденька из отеля - любитель Битлз. "Парк Леннона" гаванским таксистам надо говорить отчётливее. Потому что парк Ленина в Гаване тоже есть. Далеко. На южной окраине.
  
   В номере прибрано. Традиционная записочка с благодарностью - на хорошем русском. Кто-то помог. Учли мой "словарик".
   Спасибо, Бейза - добрый домовой. Ни разу не видел - но точно знаю, что она - есть. Каждый день в номере меняется туалетная бумага - чуть начатая. И шампунь с гелем для душа я, видимо, лью на себя вёдрами. Да и мыла, если разобраться, не напасёшься - уходит со страшной скоростью. Что поделать - всем надо жить. Кормить семью. Тем более, для меня всё всегда появляется новое. Так что я точно не в обиде.
   Спасибо и до свидания: утром уезжаю.
  
   Чемодан собран. Закрываю глаза - и снятся галеоны, выходящие из Гаваны на рассвете под красно-золотыми флагами.
  
  
  

11. КУБА - РАЙ. НО ДЕНЕГ БЫ ПОБОЛЬШЕ

У нас есть всё. Но мы мечтаем это всё продать.

Чтобы стать, наконец, богатыми.

(анекдот.ру)

  
  
   Гавана в рассветной дымке. Зрелище, которое никогда не надоедает.
   Жаль, что я не художник. На худой конец - не Хемингуэй. "Праздник, который всегда с тобой" - в моём исполнении - был бы не о Париже.
   Буэнос диас, Гавана!
   Нет, не так. Местные говорят "бдиа" - здрасьте.
  
   Солнце сквозь шторы.
   Во дворе посольства, что напротив, замазывают трещины немолодому "фиату". Хозяин ходит кругами - седые усы, как у Будённого. Точнее - как у Антонио Масео. Это же Куба.
   Сторож расслабленно хрумкает зелёное яблоко. Между прочим: яблоки тут привозные. Канадские. Приличных денег стоят, как всё импортное. Из посольских запасов? Дипломатов сегодня явно не ожидается.
  
   Отличный хамон к завтраку. Ничем не хуже европейского. Только тут из него не делают культа. Едят и едят. Хамон - с испанского - это же просто ветчина. Как "хэм" - с английского. Лежит себе на сервировочном столике между "докторской" по советскому ГОСТу и ещё какой-то розовой, с белыми кругляшками на срезе, и права не качает.
  
   Дама за роялем разминает уставшие пальцы. Мне нравится её музыка. Идеальный фон для созерцательного завтрака. На чёрном дереве инструмента остаётся блестящий кружок. Второй, поменьше - на столике. Девочки-официантки тоже достойны поощрения. На прощание.
  
   В холле ждёт чемодан. Пункт назначения - город Санта-Клара.
   Пора, полагаю, заглянуть в путеводитель: зря, что ли, за него деньги плачены. Месячная зарплата - по кубинским меркам.
   Что там у нас? Основан в 1689 году. Больше 200 000 жителей. Мемориал Че Гевары. Место решающего сражения за победу революции. Всё, собственно. Дальше - про Варадеро: пять страниц о ночной жизни. В Санта-Кларе с 1689-го до Че ничего не происходило - по версии путеводителя. После Че - тоже.
   А я вот приеду - и сразу произойдёт. Международная книжная ярмарка. Может, в следующем издании отразят?
  
   На вкладке - карта. Санта-Клара - почти в центре острова. Не иначе, от пиратов подальше. Год основания соответствует: самый разгул. Империя расшатана, испанцы сдают позиции. Англичане, французы наглеют. Старые города на побережье - зона риска. Защитить проблематично - проще переехать. Впрочем, я не историк. Могу и ошибаться.
  
   Время появиться машине. Вон та - не моя? Ах да, Куба же. Наивный.
   Ан нет - действительно за мной. Знакомое лицо. Белкис! С точностью до минуты.
   - Я попросила, чтобы с вами поехать.
   Очаровательно краснеет.
   Да ладно, мне тоже приятно.
  
   Водитель другой, не Франсиско. Помоложе и почернее. Рукопожатие крепкое:
   - Анибал.
   Ух ты. Пушкину не родня будете? По линии прадеда. Чем-то даже похож. Молчалив и улыбчив.
  
   Машина - тоже другая. Hyundai Accent третьего поколения. У нас эта модель называлась Verna. Без роскошества, но добротно. Номера государственные.
   - Сколько на Кубе стоит машина?
   - Такая - сорок тысяч кук. Старая - двадцать. Если без очереди.
   - А по очереди?
   - Не всем разрешают. И пять лет ждать. Но по шесть тысяч. Или если за границей поработать.
   Один в один как было у нас. Валютные чеки и магазины "Берёзка". Даже цена почти совпадает.
   Высчитываю - сколько это в рублях, если без очереди. Очень дорого.
   Пожимает плечами:
   - Блокада.
   Привычно. Два поколения при ней выросли.
  
   Дороги на Кубе неплохие. Нередко - вообще хорошие: это даже путеводитель признаёт. Добавляет, правда: только главные, и то - потому что машин мало. В России авторы не были. Не с чем сравнивать.
   Летим ласточкой, под 130. Гавана почти кончилась - новые районы. Выезд на транскубинскую автостраду. По сторонам - что-то спортивное, потемневшее от океанского ветра.
   - Стадион и бассейн для Панамериканских игр. 1991-й.
   Смотрит с переднего сиденья - искоса. Специально год подчеркнула: пока вы там разваливались, мы тут побеждали. В медальном зачёте.
  
   На мосту, крупно: VIA LA VIDA. Дорога - это жизнь.
  
   Автосалон "Мерседес" - здание у обочины. Микроавтобусы, типа "Газели", грузовички. Полная стоянка - выбирай. Легковых "мерседесов" не видно - может, внутри.
  
   Встречные уазики - гарнизонное дежавю. Рефлекторно всматриваешься: наши? Местные. В штатском. Футболки и клетчатые рубашки.
   - Белкис, дачи на Кубе есть?
   - Только у русских.
   Горожане - в городе, крестьяне - в деревне. Каждому своё. "На картошку" не ездят.
   - А как же сафра? Все - на уборку тростника?
   - О, вы знаете сафру? - удивляется почему-то. - Это в декабре - феврале.
   Конечно, знаем. В газетах писали, по телевизору показывали: вся Куба в едином порыве, поможем сельскому труженику, Фидель впереди - и всё прочее.
   В помощь крестьянам - на сафру, рубить тростник - горожане выходили лишь раз. В 1973-м. По призыву партии. Десять миллионов человек, во главе с Фиделем. Эффектно, но разово.
  
   - До революции земля была частная. Семьдесят процентов - у богачей. Сейчас - кооперативы. И узуфрукт.
   Морщит носик: как же перевести? Не надо переводить. Право пользования чужой вещью. Римское право, классика жанра.
   Земля - государственная. Пользуйся, расти урожай. Девяносто процентов - государству, десять - себе. Три - пять гектаров на человека.
   - Рис и фасоль - это главное. Ещё кукуруза и бананы. И тростник.
   А клубника тут не растёт. Не климат. И виноград мелкий. Зато - манго.
  
   Мелькают деревья, небольшие поля, банановые посадки. Маленькие озерца - голубые-голубые. В цвет неба.
   Разделительная полоса - вся в цветах. Кусты, пальмочки - подстрижено, ухожено. Специальные бригады - ездят по автостраде, заботятся. Вон они, с секаторами.
  
   Горы на горизонте.
   Радуюсь:
   - Сьрра-Маэстра?
   Гид прыскает: глупый turista! Но зоркий - через всю Кубу. Делится с водителем: хихикают оба.
   - Сьрра-Маэстра далеко. Самые высокие горы на Кубе. Тысяча девятьсот семьдесят четыре метра.
   Тоже мне, высокие. Двух километров нет. У нас на Урале такие же.
   - А это тогда что? - тыкаю в горизонт.
   Задумывается.
   - Наверное, Маникарагуа. Эскамбрай.
   Не знаю таких.
  
   Гаишники. Как везде. Мы им неинтересны: номера государственные, разрешённую сотню - не превышаем, на передних сиденьях - пристёгнуты. На задних не обязательно.
   - Взятки берут?
   Мнётся. Решается.
   - У моего папы один раз хотели. Но он не дал, он принципиальный.
   Нарушителям - штрафные баллы. Тридцать шесть баллов - лишение прав. Двадцать кук, однако, могут в корне изменить ситуацию. Как повезёт.
  
   Обгоняет серебристый "пежо". Арендный - тут много таких. Явное превышение. На глазах у инспекторов. Не тронули: turistas. Валюта поехала. Да и радаров тут нет - так прикидывают. На глазок.
  
   Следы пала - жгли сухие кусты. Здешний сорняк - колючие, в два человеческих роста. Без танка не продерёшься.
   Верховые. Тележки с лошадками. Люди на велосипедах. Сельская местность.
   Остановка: сидят, ждут автобуса. Песо за двести-триста - местными - можно проехать через всю Кубу. Один песо сорок сентаво - в локальном сообщении. В рублях - где-то два восемьдесят.
   Специальный человек - в жёлтой форме. Работа - останавливать машины на трассе, подсаживать попутчиков. Бесплатно. В городах - такие же люди. Только форма синяя. Ввели, когда распался СССР. Совсем плохо было с транспортом.
  
   Поля, невысокие оградки - из камней, из полей же и извлечённых. Плантация тыкв - с орошением. Дождевальные установки.
   Сахарный тростник по сторонам - стенами. Варапо - сок тростника. Вараперо - место, где его давят.
   Водонапорные башни - странные, плоские, на четырёх ножках.
   Тростниковые шалаши пастухов: козы, коровы. Горбатые - как зебу.
   - Убить корову - тюрьма. Двадцать лет.
   Да ну? Путеводитель отдыхает: там что-то было про десять. За кражу картофеля с кооперативных полей. В качестве страшилки.
   - Картошки у нас мало сажают. Больше батат. И маниок.
   Вроде не Индия. А за корову - на тебе. Берегут молочное стадо. Сыры тут, кстати, великолепные. Ломтик сыра, ломтик гуавы - бутербродом, хлеб - опционально: "тыба" - отличный десерт. Говядины в меню мало - в основном для туристов. Ропа вьеха - деликатес. Заурядное мясо с рисом - но - говядина. В томате, с луком и чесноком.
  
   Тормозим под указателем. Плайя Хирон - 62. Вправо. На Плайя Хирон хочется - интересно - но некогда. В другой раз.
   В ту же сторону - какая-то Австралия. Один километр. Пять минут по хорошей дороге. Побывать, что ли, в Австралии?
   - Белкис, а как у вас с выездом за границу? Свободно?
   Свободно. С двадцати одного года - когда выдают загранпаспорт. Езжай куда вздумаешь: были бы деньги.
   - Многие уезжают работать. Ещё гуманитарные миссии - в Африке, в Латинской Америке. Врачи. Учителя.
   - Были где-нибудь?
   - Пока нет. Но мечтаю. Сначала Россия. Потом Испания.
   - Посмотреть - или насовсем?
   - Я - кубинка! Куба - это рай. Тут хорошо. Только экономика слабая. Из-за блокады. Денег бы побольше.
  
   Экономика, между тем, оживает. Туризм. Отели. Нефть. Реформы Рауля. Частная собственность. Китайские инвестиции. Самый трудный, самый страшный период - после распада СССР - пройден. Голод, нищета - отступают. Вот, слева - завод по производству соков. Вполне современный. Здешние соки - чудо - они не восстановленные. Просто выжаты - и сразу в пакет. Справа - сахарный завод. Труба дымит - работа идёт. И ещё. И ещё - они тут везде.
   Нынче - другая опасность. Людям хочется достатка. Сытой жизни, когда не надо постоянно выкручиваться. Денег - здесь и сейчас. Особенно - молодым. Вроде моих студентов.
   Боюсь, они сдадут Кубу. Потянутся к Штатам - за долларом. Сразу - как только выпустит вожжи мудрое старшее поколение. Если те не успеют - с реформами, с ориентацией на Китай.
  
   Остановка. Кафе для туристов. Цены - ниже гаванских. Попугайчики в клетках. Приличные столики - не пластмасса. Барная стойка - красное дерево. Туалет - хорош и бесплатен. Таких бы - к нам, на трассу М-5. Хотя бы десяток. Вместо ямок за заправками.
   Два ларька с сувенирами. Сделано на Кубе. В соседней деревне. Местные шляпы плетут из местной пальмы местные люди. Аллилуйя!
  
   Указатель: новая провинция. Четвёртая из пятнадцати. Гавана, Маябеке, Матансас. Вилья-Клара. Санта-Клара - здешняя столица. Уже скоро.
   Вдоль дороги - люди, машут купюрами. Двадцать - сорок песо: поймать такси. Просто попутка подвезёт и бесплатно, здесь это нормально. Всё равно в ту же сторону.
   Плакат: Кастро и Чавес. Nuestro mejor amigo. - "Наш лучший друг".
   Всадник над головой. На мостике, пересекает шоссе. Чуточку сюр.
  
   На асфальте - заплатки. Не то чтобы аккуратно. Ямки, палки какие-то. Метров двести крадёмся, лавируем. Дальше - снова нормально.
   Хищные птицы в небе - много, как в Хакасии. Всё меньше зелени: краснозём, редкие пальмы. Дальше от моря - хуже с водой. Смерчик на дороге - красный, в цвет почвы.
   А с коровами - может, и правильно - двадцать лет. Бродят где попало - без всякого видимого присмотра. Давно съели бы.
  
   Невысокие горы, небольшой серпантин. Антенны - радиолокаторы дальнего обнаружения. Военная база.
   Рощи папайи: подлесок выжжен. Вверху - жёлтые листья, внизу - чёрная земля. Из зелёного - только люди. Парни, девушки - в солдатской форме, голосуют. Жаль, в обратную сторону - подвезли бы. В увольнительную. Служат два года. Женщины - по желанию. Желающих - много, судя по голосующим.
   На автобусной остановке - люди с лошадью. С ней и поедут?
   Полная машина зелёных бананов.
  
   Деревушки. Среди частных халуп - государственные домики. Славные, современные, на несколько семей. Жильё дают - бесплатно, только очередь. Всё как у нас. Или - как было у нас. На всех не хватает. Семьи - по три поколения. В домах, где возможно, надстраивают этажи - не возбраняется.
   Городская окраина: домики побольше. Вроде хрущёвок, этажа три - четыре. Постарше, пооблезлее. Тоже государственные. Тут этаж не надстроишь: только мечтать. Об отдельной квартире. Знакомо?
  
   Впереди - стадион? Опоры с мощными лампами. Двойная линия пальм. Высокая статуя. Мемориал! Санта-Клара.
  
  
  
  

12. МЫ МИРНЫЕ ЛЮДИ, НО НАШ БРОНЕПОЕЗД

Мы воюем пером, равно как и мечом.

(Уинстон Черчилль)

  

Со временем я непременно научу их ходить.

(Эрнесто "Че" Гевара - про свои трусы)

  
  
   Есть у нас с кубинцами общее свойство. Умеем создавать себе святых - и истово им поклоняться. И не важно, что святой обряжен в революционные одежды. Покажите трёхлетнему малышу изображение человека в берете и с бородой. - Кто это? - Че! - Если малыш - кубинец.
  
   Безразмерная площадь. Развевается флаг - огромный, идеально фотогеничный на фоне неба. В небе кружатся орлы. Людям - символ. Орлам - польза: восходящий воздушный поток - от площади.
  
   Слева - серые кубики мемориала. На самом высоком - команданте Че. В бронзе и в берете. Издали - маленький. Куда-то шагает. В руке - винтовка. "Гаранд М1" - сделано в США.
  
   Справа - знакомый плакат. Команданте Чавес. Два года как покойный. Nuestro major amigo. Здесь Чавес оценен. У нас, стараниями СМИ, его образ всегда подавался через американскую призму: популист, политический клоун в берете десантника. Враньё. Уникальная личность, харизматичный политик, боец и мыслитель - два в одном. Не зря - глаза в глаза с Че. "Пусть вас бросает в дрожь всякий раз, когда вы услышите о несправедливости, творимой в любом конце планеты. Отзывчивость - самое главное качество революционера". Эрнесто Гевара. Из письма детям. Чавес бы подписался. Глядят друг в друга, как в зеркало.
  
   В Санта-Кларе жарко. Плюс 35. Для марта - рекорд. Очень солнечно. Достаю тёмные очки - впервые за поездку. Солнце тут же скрывается.
  
   В мавзолей - очередь. Не как к Ленину, маленькая. Зато на жаре.
   Охрана в будках - военные. Баллончики местной "Черёмухи" на поясах. В плюс тридцать пять - не позавидуешь. Офицер - у подножия Че: там тенёк и несколько скромных цветов.
  
   Строгие тётеньки-служительницы - у входа. С вещами - нельзя. Даже маленькую сумочку - через плечо - пришлось оставить в машине. Фотографировать - нельзя. В головных уборах - тоже нельзя.
  
   - Из какой страны? - вопрос каждому. Для статистики?
   - Аргентина.
   - Проходите.
  
   Испания.
   США.
   Венесуэла.
   Наглый канадец - проходит в шляпе. Выстрел не грянул, охрана не набежала.
   Наша очередь. Сдёргиваю фуражку.
  
   Мавзолей - тихая комната. Тёмная - после солнца. Просто и аскетично. Одна стена - в деревянных брусках, другая - в круглых барельефах. Портреты погибших. Че - и его бойцы. Две женщины в отряде. Лампадки, живые гвоздики - у каждого.
   Вот и всё. Дальше - музей. Снимать - запрещено по-прежнему. Шляпы - уже можно.
  
   Фотографии: детство. Эрнесто Гевара - с мамой, папой и в платьишке. Ещё не Че. Че - прозвище. Слово-паразит, покойным употреблявшееся. Говорят - частое в Аргентине. Объяснить значение - точно - никто не берётся. Словари стыдливо определяют как междометие. Вроде "ну". Литературное "друг" - облагораживающая выдумка.
   - Слышь, друг, как, друг, пройти в библиотеку, друг?
   - Налево, друг, направо, друг.
   Поговорили, называется, два аргентинца.
   "Налево друг, направо друг, из зимних вьюг откликнись, друг..." Ясно же: эвфемизм. Типа нашего "блин". Василий "Блин" Сидоров. Эрнесто "Че" Гевара.
   Следить надо за речью!
  
   Школьный табель. Девять из десяти - по истории. Почти восемь - по биологии. Остальное - посредственно. Аттестаты. Пропуска. Полное имя. Эрнесто Рафаэль Гевара де ла Серна. Испанская - двойная - фамилия. Гевара - отца. Де ла Серна - матери. Детям - дальше - передаётся отцовская.
  
   Зубоврачебные инструменты. Фотографии. Радио. Фотоаппарат: между прочим, "Зенит". Экспортный вариант - название латиницей. Куплен в Мексике. Оружие - в ассортименте. Ещё фотографии: после победы. Че - кубинский представитель в ООН: между карьерными дипломатами в смокингах и военными при параде - весёлый раздолбай в полевой форме, с зажжённой сигарой. Дипломаты морщатся, военные каменеют. "Он всегда любил запускать маленьких ёжиков в штаны здравому смыслу и установленным правилам поведения" - как писал один хороший литературный критик. Про другого писал - но Че подходит.
  
   И - фотокопия последнего письма. Из Боливии. Перед расстрелом. Того самого, из которого - "Patrio o muerte" - "Родина или смерть". И "Hasta la victoria siempre".
  
   Родился и вырос - в Аргентине. Прославился - на Кубе. Погиб - в Боливии. Лежит - в месте своих побед. В Санта-Кларе.
   "Здесь триста солдат Че Гевары победили трёхтысячный отряд правительственных войск" - пишет путеводитель. - "Лично Че с 17 бойцами захватил бронепоезд и 350 пленных". Не горели батистовцы боевым пылом. Бог помогает не большим батальонам... - Вольтер, кажется? А тем, кто готов драться.
   Подвиг - на барельефах у памятника. В лучших традициях. Чудо товарища Че о бронепоезде. Героический команданте - одновременно верхом на лошадке, на броневичке - с винтовкой - и пеший, с рукой на перевязи - един в трёх лицах - пускает под откос вражью бронегадину. На заднем плане - группа товарищей.
  
   Пара у барельефа. Парень - копия Че. Борода, грива, берет. Только японец. Похоже, поклонник. Декламирует, жестикулирует - возбуждён. "Помните, каким он парнем был". Девушка - тоже японка - простая, в мешковатой одежде - глядит ему в рот. Ловит каждое слово. Восторженная почитательница - не то Че, не то оратора. Здорово загорелые. Может быть, из Бразилии - там много японцев. Или из Перу. Хотя - парень идейный. Могли и из Японии прилететь.
  
   Отдадим должное: мемориал бесплатен. Магазина с сувенирами - не имеется. И без того, будь я Эрнесто Гевара, вертелся бы в мавзолее от коммерциализации своего образа. Людям нужны понятные символы. Образки на футболках. Места паломничества - хоть из Японии. Че - подходит. Ярок и мёртв.
  
   В машину с кондиционером ныряем с наслаждением.
   Краткий обзор: тамаринд на месте основания города. Старый. Достоверно большой.
   Памятник атаке на бронепоезд: вздыбленные бетонные "рельсы", жёлтый - настоящий - бульдозер. Подозрительно современный. Оранжевые вагоны - никаким местом не "броне". Даже надписи на бортах - сугубо товарные: LOGISTICA. Что нашли, то и памятник.
  
   Пора - обедать - и на книжную ярмарку.
  
   Оазис среди засухи. Зелёный остров с индейскими хижинами.
   Ой, простите, Белкис! Не индейскими. Аборигенскими? Или аборигенными? В общем - псевдотуземная деревушка. Туристический центр, на самом деле. Пальмы, бассейны, скульптуры: аллигатора в натуральную величину сначала пугаешься. Искусственный ручеёк. Цветы, зелень. Бунгало, крытые тростником. Резные деревянные двери: каждая - шедевр. Если бы у индейцев (зачёркнуто) туземцев был свой собор, вроде пражского - Святого Вита - дверки были бы в самый раз. Куры бегают - для достоверности образа. Кролики - блаженствуют в клетках. Жирные - не поднимешь.
   Кусочек рая с указателями: медпункт, бассейн, столовая. Праведников вот только переизбыток: не протолкнуться. Кто из бунгало, кто из автобусов. Минут десять не могли пробраться в столовую: нет столиков.
   К Белкис забавно клеится официант: сок приносит без очереди, по два стакана за раз - со льдом, безо льда - на выбор. Давай, парень, смелее! Пойду погуляю. Всё равно еда - так себе. Шведский стол - на три с плюсом.
  
   Посидели, подождали. Поболтали с Анибалом: его английский - как мой испанский. Зато - вагон добродушия на платформе убеждённого оптимизма. Немножечко завидно.
   Пришла, поправляя причёску. Едем!
  
   Центр города. Парк "Леонсио Видаль". Я бы сказал: площадь со сквером. Растяжки, плакаты, палатки, брошюрки, толкучка: книжная ярмарка.
   Оргкомитет:
   - Вот, - с гордостью, - осматривайтесь.
  
   Хожу, смотрю. Избалованные мы всё-таки. Хорошей полиграфией. Иллюстрациями. Книжными салонами. Хотя - палатки вот - такие же, как на питерском.
   Книги - другие. Мягкие обложки. Плохая бумага. Чёрно-белые иллюстрации. За детскими - очередь на жаре. Зонтики - от солнца. Натянутые верёвочки - между книгами и покупателями. Чтобы не напирали. Продавцы с лотками для денег - на ремне через плечо. Отдельный ряд - книги б/у. Тоже - ценность. Здесь книги вообще очень ценятся. Интернет ещё не убил их. Четыре - пять кук - неподъёмно дорого за час хиленького, почти модемного, соединения. Четверть зарплаты.
  
   Система в палатках - как у Хемингуэя. Всё в кучу. Хулио Кортасар. Приключения Тома Сойера. Книги о кофе - со вкусом и знанием дела. Много - про бейсбол. Много - Че: "Кубинская революция". В разных изданиях. Биография Чавеса. Фидель Кастро Рус - скромно, единственный томик. Нестареющий Хосе Марти. Местная публицистика. Мировая история - от китайской империи до гражданской войны в Испании. На все вкусы - при скромном кошельке.
  
   - Русские авторы есть?
   - Разумеется!
   Конечно же, на испанском. Алексеев В.Н., "Количественный анализ". Вузовский учебник по химии. Зоя Воскресенская - "Сердце матери". О семье Ульяновых. Читал в детстве. Одна из немногих книг, изданных прилично - твёрдый переплёт, суперобложка. Когда был Ленин маленький, с кудрявой головой...
  
   Нарядные колониальные домики вокруг площади. Белое, с колоннами - кажется, мэрия. Teatro la Caridad - Театр "Милосердие". Национальное достояние. Лира на фронтоне. Здесь пел Карузо. Памятник: женщина в кресле. Благотворительница. Театр - на её деньги.
   Солидное, академическое, в одном стиле с университетом, здание. Instituta de Segundo ensenanza. "Институт второго образования". Римские цифры - год строительства: MCMXV. Тысяча девятьсот двадцать пятый. A.D. - чтобы не перепутали.
   Деревья, дорожки, ротонда. Ротонды в Латинской Америке любят чрезвычайно. На ступеньках - компания пенсионеров. Им - зрелище. Расслабленно, полулёжа, перемывают косточки прохожим. Книжками уже отоварились: целая сумка. Кажется, детские. Основной дефицит.
   Зелёная десятиэтажка гостиницы. Некогда "Хилтон". "Санта-Клара Либре" - как в Гаване. Следы пуль на фасаде - со времён революции.
  
   Фонтан. Кубинский аналог брюссельского писающего мальчика: под фуражкой - то же лицо. Приличный, в штанах. Стоит в одном сапоге. Второй - в руке, поднят. Вода стекает из сапога. Не просто так мальчик. Заслуженный. Носил воду окружённым повстанцам - давно, при испанцах. Для конспирации - в сапоге. - Сеньор офицер, мимо наших позиций опять прошёл мальчик в одном сапоге. - Хереса дозорным больше не выдавать!
  
   Изящный особнячок - дом детского творчества. Выставка работ. Лучшее - на стенах. Берег, море с волнами. Дорожка с пляжа - прямо в небо, за облака. Хороший рисунок, талантливый.
   Приглашённые гости из Индии. - Намасте! - складываю ладони. - Намасте, - обрадовались.
   Расписание кружков. Студия оригами.
   Полное дежавю: мои дети ходят в такое же заведение - потолки только пониже. И без индийцев. Муниципальное - советское, в основе своей: ни в каких Италиях с Голландиями ничего похожего не заметил.
  
   - Ну, как вам ярмарка? - организаторы ждут одобрения.
   Конечно, хорошая. Теперь вы к нам.
  
   По стаканчику кофе - прямо на улице, из двери с полосатым навесиком - от солнца. Ценник - двойственный, как обычно. Туристы тут тоже водятся. На закупки командируется Анибал: я в шортах, Белкис - в футболке турфирмы. Проколемся. Два песо - эспрессо. Такой вот стишок. Мороженое в рожке - три, в вазочке - пять. Вазочку же потом мыть.
   А вот кофе в упаковках - молотого ли, в зёрнах ли - с собой - нигде нет.
   - В Тринидаде поищем, - обнадёживает Белкис.
  
   В Бристоль, друзья! То есть, конечно же, в Тринидад.
  

13. AUTENTICO CUBA

  

Кто отказался от излишеств,

тот избавился от лишений.

(Иммануил Кант)

  
  
   - А давайте по дороге заедем в Санкти-Спиритус! - Белкис лучится энтузиазмом.
   Из Санта-Клары в Тринидад - через Санкти-Спиритус - крюк немаленький. Как из Москвы в Питер - через Казань.
   - Зачем?
   Тринидад - исторический город. Наследие ЮНЕСКО. Город-музей. Гордость Кубы. Жемчужина колониальной архитектуры. Санкти-Спиритус - столица одноименной провинции. (Загибаю пальцы: пятая из пятнадцати.) Обыкновенный областной центр. Что в нём интересного?
   - Увидите обычную Кубу. Не туристическую.
   Знает, чем зацепить.
   - У неё там родители, - ухмыляется Анибал. Свой мужик.
   Так бы сразу и сказала, хитрюганка. Конечно, заедем.
  
   Санта-Клара. Сантьяго де Куба. Тринидад. Санкти-Спиритус. Красиво. По-испански. А вдуматься? Был в Святом Духе - проездом до Троицы. Кубинская революция, хоть и провозглашала атеизм, не боролась с религией. Священников, на первом этапе, много пострадало: не тех поддержали. С такими - беспощадно. Но не с Богом. Назвать Тринидад каким-нибудь Чегеваровском - в голову не пришло. Хотя...
   - Белкис, а Сьенфуэгос - который город - в честь Сьенфуэгоса, который Камило?
   Вовсе нет. Кажется, сморозил полную глупость. "А город Владимир в честь Ленина назвали?" Вежливо ухмыляются. Весело им.
  
   Вообще - кубинцы умеют извлекать приятное с полезным из чего угодно. Даже из религии. На Рождество - неделя каникул. Праздник же. На Новый год - ещё неделя. Тоже ведь праздник. Гости и угощение. Двенадцать виноградинок под бой курантов - как в Испании.
   Коммунист-католик - нормальное сочетание. После распада СССР - без идеологического пригляда - разрешённое совершенно официально.
   Папа Римский приехал - отлично. Подкрепил авторитет Коммунистической партии. Известное фото с визита 1998 года - на Кубе везде: Фидель Кастро учит Папу уму-разуму. Палец назидательно поднят. Фидель высокий - глядит сверху вниз. Спустя четырнадцать лет - другой Папа, тот же Фидель. Несгибаем. Палец поднят по-прежнему.
   Мало кто знает: когда умер Иоанн Павел II, на Кубе был национальный траур. Три дня. Отменили даже бейсбол.
  
   Красно-бурая земля. Дымки пожаров: горит кустарник. Срубленные под корень фруктовые рощи. Засуха: деревья погибли. Зелены только пальмы - высоченные, с серыми стволами. Чаще и чаще - невысокие горы. Фермы: навесы вместо коровников. Пустые. Скотины не видно - но где-то она, видимо, есть. Гуляет сама по себе - ищет невыжженную траву. На гребне холма - одинокий рогатый силуэт. Наверное, дозорный: не крадётся ли дояр.
   Тут делают домашний сыр. Исключительно вкусный.
  
   Санкти Спиритус - чуть старше Гаваны. Вроде бы. Испанцы в начале шестнадцатого века на города не скупились: там оснуют, тут оснуют. Не понравилось - нет проблем, можно и передвинуть. Так что с датой основания вечно непонятно: какую считать. От приезда? От переезда?
   Областной центр: здания в два этажа. Изредка - в три. Жителей тысяч сто. Во всей провинции населения - до Ярославля нашего не дотягивает. Немаленький город - для Кубы. Тринидад - тот поменьше. Святой Дух больше Троицы... нелогично. Что скажут теологи?
  
   Уютно. Чистенько. Несуетливо. Приятные разноцветные домики. Голубые, зелёные, розовые, кремовые, жёлтые с белым. Окна распахнуты. Цвета яркие, краска свежая. Рауль, что ли, с инспекцией приезжал? Да у них вроде не принято. Просто - не у моря. Это в Гаване всё моментально облазит - от влаги с Атлантики.
  
   Неизменная площадь: пальмы, статуи, скамейки. Бюст Хосе Марти под флагштоком - с флагом, само собой. Национальный флаг на Кубе везде. Узорчатые, изящные фонари.
   - Это центр. Вы тут погуляйте. Я быстро! Встретимся здесь же. Увидите машину.
   Ладно, ладно, беги уже. Родители ждут.
   Сорвалась. Вернулась.
   - Да, ещё: здесь все цены - в песо. Имейте в виду. Кроме вон того бара, у гостиницы. Там дорого.
  
   Разберёмся. Езжайте. Оно мне надо - по барам? Я же хотел - настоящую Кубу. Вот она.
   Служащие в белых рубашках - из мэрии.
   Лысый дядька в майке, кедах и трениках - тащит под мышкой голубую подушку в цветочек. Пухлую, правильную - не отельные полосочки.
   Синие козырьки таксофонов. Кто-то звонит. Пионеры - красные галстуки, красные шорты - сидят в тени на ступеньках. Голова к голове - что-то разглядывают. Что там в коробочке? Жук?
  
   Велотаксисты: три колеса и навесик. Спрос есть. Экологично и дёшево.
   Из машин - в основном "жигули". Полицейские - одинаково смуглые в одинаково белых "семёрках". Герб на дверце, номер на капоте. Старомодные мигалки - ведёрками. Жёлтая "копейка" - такси. Автотранспорта вообще немного - никакой вони от выхлопов. Мотоциклы: старые, наши. В Гаване так сплошные "японцы".
  
   Классических пропорций здание библиотеки. На мраморных ступенях - и стар, и млад, и постовой полицейский. Сидят, валяются - скинув обувь. Потому что - тенёк.
   Солнечно, припекает. Даже клумбы - повяли. Королевские пальмы на площади - жалкое зрелище: пожухлые, мёртвые листья. Обвисли огрызками.
   Уборщик - мешок, метла, совок на длинной рукоятке. Ходит, смотрит: нет ли брошенной бумажки? Я не видел.
   Маленькая женщина - гордая осанка кастильской аристократки - с огромным розовым зонтиком - от загара. Цок-цок-цок по каменным плитам.
   Муж с женой, за сорок пять - она брюзжит, он терпит. Голова опущена, зубы стиснуты. Хватит ли выдержки?
  
   Пешеходная улочка - мозаичная плитка, растения в глиняных кадках. Не удивлюсь, если Paseo. Нет - улица Независимости. Чистота, порядок. Самое подходящее место для выпаса туристов: бульвар, магазины. А нету их! Просто - улица для прогулок. Местный променад. Для себя.
   И как-то так хорошо... Несуетно, что ли. Простой, человеческий город. Идут люди - с работы. Студентки - в одинаковых блузках и мини-юбках - у кого короче - с занятий. Едят мороженое. Три песо, с уличного лотка: фруктовое, красное, с кусочками шоколада. Фрукт не опознан. Вкусное - сумасшедше.
  
   Старики судачат на лавочках. Молодые занимают очередь в Интернет - у центра коллективного доступа. Посещают выставку "Японские женщины" - афиша у входа. Пьют кофе за песо и лимонад - за два. Гуляют с детьми - папа, купи мороженое! Едят в ресторанчике - китайском: над дверью - оскаленные драконы. Делают покупки в магазине напротив.
  
   Промтовары: детские коляски, холодильники - простые и no frost, стиральные машины. Всё китайское. Абсолютно незнакомые марки. Надписи на кнопках - смесь испанского с английским. Недолокализация. Два года гарантии. Шок от ценника. Восемнадцать тысяч долларов? За стиралку? После доходит: это же песо. Просто тот же значок. Делим на двадцать пять. Семьсот двадцать. Люксовая модель - умнее меня. Сенсорный дисплей, барабан на восемь кило. Проще - дешевле. Обычная - долларов триста. Приблизительно как у нас.
  
   Чуть дальше - комиссионка. Нужнейшее место. Всё - от гвоздей до расшатанной этажерки. Запчасти к мотоциклу? В ассортименте. Тумба в прихожую с треснутым зеркалом? Берите - всего тысяча двести!
   Отделение банка: плакатик в витрине - как отличить поддельные песо.
   Городская скульптура: художник с палитрой. У магазина мобильников. "Раскодировать, загрузить, перепрошить" - все услуги.
  
   Арочка - вход на рынок. Продуктовый. Вроде колхозного.
   Под аркой - мороженщик - пять песо. Зато порция больше.
   Булыжный дворик. Каменные прилавки - крытые, капитальные. Вентиляторы над головами: от мух, от жары.
  
   Тётенька под шестьдесят: массивные серьги, смелые лосины в подсолнухах - выбирает филе. По виду - куриное, но уж очень большое. Индейка? Весы с чашей и грузиками. Необъятный мясник: пузо лежит на прилавке. Тётенька определилась: вот это и это. Нарежьте кусочками.
  
   Вес - в фунтах. Рис и арахис: четыре песо за фунт. Фасоль - по двенадцать. Красная, белая, чёрная. Горками, на оловянных подносах. Синяя тушь на картонках: в горки воткнуты ценники. Гарбанзо - знаю, пробовал, вроде нута - самое дорогое. Тринадцать.
  
   Ананасы, батат, огурцы, маниок. Помидоры, перцы, капуста - вилок за семь песо. Непонятный коричневый фрукт - маммея какая-то. Связки красного лука - в мой рост, тридцать песо за всю. Вдоль прохода, гирляндами. Лука много - провинция подходящая. Что где на Кубе растёт - ясно сразу. Продают вдоль дорог. Где лук, где бананы.
   Аппетитный хамон. Тридцать пять песо за фунт. Отрезай и ешь! С чесночком за три пятьдесят. При зарплате песо в четыреста, впрочем, не разгуляешься.
  
   Покупателей мало. Продавцам скучно. Я - вместо цирка. Ходит чудик, фотографирует морковь. Чудик не видел моркови!
   - Откуда?
   - Ruso. Rusia.
   - В Русии не видали моркови!
  
   Нормально живут. Жизнерадостнее зажиточных европейцев. И в Гавану не убегают. Дальше от туристов - меньше денег. Меньше денег - ниже цены. Проще, спокойнее.
  
   Булыжные улочки. Одноэтажные домики. Пора поворачивать, пока до окраины не дошагал.
   Площадь. Памятник. Старинный отель - синий-синий. Синяя-синяя церковная колокольня с часами. Улочка с бронзовыми колоколами - декоративными, на постаментах. Testigos del tiempo - свидетели времени. По одному на сто лет - даты на каждом. С тысяча пятьсот четырнадцатого. Вот она, разгадка - почему домики такие нарядные: юбилей был в прошлом году. Полтысячи лет.
  
   Магазин "Детский рай". Старый дом, второй этаж. Надо зайти! Прикупить детям что-нибудь autentico. Во что тут играют? В арку и по лестнице - как в питерских парадных. Жаль: закрыто.
  
   О, наша машина. Аристократка среди "жигулей". Довольная Белкис. Всё хорошо? Всё отлично. Можно и в Тринидад.
   - Я только куплю сигареты. Тут, в баре. Можно?
   Как будто я ей начальник. Хотя курить - вредно.
   - А я в туалет забегу. В том же баре. Не возражаете?
   Консенсус достигнут. Белкис - пачка местного "Голливуда" из сигарных обрезков. Мне - эксклюзивное фото с призраком писсуара. На красном кафеле - белый силуэт: здесь был он. Контур есть, удобство отсутствует.
  
   Бар - тот самый, возле гостиницы. Дорогой. Кофе - кук, как в Гаване. Клиентов нет. Телевизор над стойкой - плоский, чёрный, no name. Бармены смотрят. Оживляются: Hola, Belkis! Маленький городок.
   Батарея бутылок: ром, виски, текила, испанский бренди. В центре, на почётнейшем месте - итальянский ореховый ликёр. Бутылка в виде монаха. Дежавю: такая же, 1988 года розлива, стоит у меня на кухне. Цедится бережно. Капля в кофе - аромат на весь дом.
  
   У гостиницы - уазик с брезентовым верхом. Кубинский флажок на антенне. Водитель - на лавке под деревом, беседует с другом. Негритянка в зелёных "вьетнамках", с пакетом провизии: отшлёпала сына, отняла зажигалку. Обиженный - штаны жёлтые, школьные, футболка - зелёная, не по форме - укатил на велосипеде. По центральной улице областного центра бежит чёрно-белый бобик с куском мяса в зубах. Сходил на рынок.
   Этот город мне нравится.
  
   Едем по указателю: на Тринидад. Речка Яябо. Такое название. Горы на горизонте. Бананы по сторонам. Дым от горящих кустов. Сельские домики. Под столетним деревом - горбатые коровы.
   Снятым из окна видео можно мистифицировать друзей. Горки, поле, обгоняем "Москвич". Обгоняем "жигулёнок" на фоне пальмовой рощи. Пропускаем армейский "Урал". Внимание, вопрос: в каком районе Челябинской области снят ролик?
  
   Белкис снова поёт "Гуантанамеру". Подпеваю, перевирая. Поправляет.
   - Хотите, напишу вам слова?
   Отмахиваюсь:
   - Домой приеду - посмотрю в Интернете.
   Делает страшное лицо - не всерьёз:
   - Я вас ненавижу! У вас Интернет безлимитный! У меня на месяц - два мегабайта.
   Парирую:
   - Я вас тоже! За безлимитное манго!
   Баланс восстановлен.
  
   Guantanamera,
   guajira guantanamera...
  
  
  
  

14. НА СТЫКЕ МИРОВ

  

Как, в сущности, мала чаша человеческих радостей,

и сколь мудры те, кто умеет ее заполнить.

(Какудзо Окакура, Книга о чае. Токио, 1906)

  
  
   - Кофе опять не купил, - жалуюсь. - Только "El arriero" - в Гаване, из супермаркета. Это хороший?
   - Средний.
   - А "Hola"? Мне подарили немного.
   - Плохой кофе.
   Даже головой помотала. Плохой!
   Какой же хороший?
   - "Serrano". Арабика. Высший сорт.
   - А вы какой пьёте обычно?
   Мнётся. "Hola". Честная девушка.
  
   Вечереет. Смотреть Тринидад - поздновато. Утром займёмся. Встану пораньше - и как люблю, по сонному городу...
   Так, а город-то где? В какие болота вы меня завезли, товарищи дорогие?
   Сюрприз. Тринидад - торговый, купеческий - совсем не у моря. Говорят, одиннадцать километров. Дамбы, заливчики, мангровые болота.
   - Мы вам взяли номер в отеле на побережье. Не пожалеете.
   - А сами?
   Отводит глаза.
   - Ну... в другом доме.
   К родителям обернётся, в Санкти-Спиритус. К гадалке ходить не обязательно - так понятно. Ещё картошку какую-нибудь с дачи вывезти поможет, на казённом-то автотранспорте. Хотя - тут, вроде, дачи не приняты.
  
   Узкая ниточка дамбы - едем сквозь воды, как Моисей из Египта. Справа - море, слева - залив. На мели сидит кораблик: не вписался в фарватер. Крен влево. Облазит краска с надстройки. Жалкое зрелище.
  
   Карибское побережье. Можно хвастаться: пересёк Кубу.
   Коса Анкон - шесть километров песчаного пляжа. Отели - к морю лицом. С тыла - болота. Зелёный ковёр - мангровые деревья. Водные росчерки прогалин. Белые цапли - спокойные и вальяжные. Здесь - их царство. Никто не достанет.
   Комаров тут, наверное...
  
   "На пляж" - указатели на английском и на испанском. Машина с местными - дети, женщины, снедь, полотенца. Купаться поехали.
   Своротки к отелям. Один - наш.
   Отель простенький - три звезды, кажется. Похож на пригородный, гаванский: такой же большой, бетонный, бестолковый. На сваях. Первый этаж - пустой, нежилой - пространство между опорами. Наверх - пандусы. Закоулки какие-то. Стойка средней облезлости. Персонал по-английски чуть-чуть. По-русски? Смеётесь?
   Ну да мне ненадолго.
  
   Дали карточку, нацепили браслет. Как бы всё включено. Поднимаюсь на лифте. Нет, странный всё-таки отель. Двери лифта выходят в не в коридор - в маленькую будочку на конце открытой галереи. С видом на болота. Одну стену сэкономили. Ветрище! Во второй стене - двери номеров. Где тут мой шестьсот восемнадцатый?
  
   Откровенно посредственно. Шаткие стулья, покрывала в аляпистых цветиках. Розетки, впрочем, нормальные. Торшер с дырками в абажуре - словно стоял на подоконнике в санта-кларском расстрелянном "Хилтоне". Нелепо - в середине окна - допотопный кондиционер с механическими ручками. Вроде советских "БК". Бакинского завода. Так "БК" ведь и есть!
   Застиранные шторки.
   Отдёргиваю. Распахиваю. Замираю.
  
   За окном... Господи, бывает же такое! После вечернего, сумрачного болота - словно выглянул на другую планету. Море, пляж, пальмы. Солнышко на волнах. Чудо! Чудо! Шут с ним с отелем - кому он вообще сдался. Жить буду у моря! Чемодан в угол, ноги в сланцы: море, я иду!
  
   Все недостатки отеля искупаются этим пляжем. Лежаков и зонтиков - изобилие. Песочек - как шёлк. Море - как бархат. Теплее воздуха. И плевать, что из душа в номере еле капает. Остаток суток ищите меня на берегу. Зарывающего ноги в песок. Собирающего кораллы - и не ракушки - РАКОВИНЫ. Дышащего морем.
   Если рай есть, то он выглядит так.
  
   Не верьте картам. Карибское море - совсем не Атлантика. Всё другое. Вода - тёплая. Волна - ласковая. Живность - крупная, наглая, кишащая.
   Вечереет. Тянутся в отель отдыхающие. Остаёмся я, бакланы и прочие членистоногие. Всех видов, типов и размеров: от крохотного пугливого рака-отшельника до оранжевого, здоровенного - с два кулака, с чёрными глазами на стебельках, крабищи.
  
   Он вышел из моря. Я двинулся наперерез. Он поднял клешни. Я - фотоаппарат. Будем драться? Не будем. Я отступил. Он спрятался за столб - основание пляжного зонта. Я заглянул. Никого. Шагнул: никого. Обошёл кругом. Никого! Мистика. Замер. Вон он: выглянул. Не отстал ли вредный двуногий? Не отстал. Задом, боком - клешни к бою готовы - упятился к морю. Шустро - пулей! Никогда не думал, что крабы так бегают. Тем более - вокруг столбика.
  
   У воды - множество нор. От маленьких - со спичку диаметром, до такой, что пролезет рука. Хозяина не видно - но явно не крошка. Тоже - крабы. Тоже - проворные.
  
   Метнулась из глубины стремительная, тёмная тень: гоняет рыбёшку. Что за хищник? Марлин? Барракуда? Чуть не вылетела на пляж.
   Пальмы, кокосы (на голову не упадёт?), ракушки, кусочки кораллов. Ласковая волна под ногами. Блики от солнца - дорожка - скоро закат. Никаких ядовитых "корабликов".
  
   Описывать Карибское море - надо быть художником. Айвазовским от литературы. И всё равно - затея безнадёжная. Эта игра света и тени, мгновенно налетающий дождь - когда половина неба ясна, а половины не видно вовсе, и горизонт разлинован бегущими струями...
   Снимаю до одури: небо над морем, море под небом. Поймать, удержать, зацепиться! Остановить мгновение: оно прекрасно.
  
   Охотится пеликан - чёрная галочка в видоискателе. То на розовом фоне - небо, то на серебряном - море. Поймал. Заглотил. Полетел.
   Ветер в пальмах шумит всё сильнее. Волны темнеют. Пляж пустеет. Лишь в отдалении доигрывают в бейсбол мальчишки: явно кубинцы. Отель ли недорог, путёвки ли дают - местных отдыхает порядочно. Много детей.
   Сейчас вот жаль - остро жаль - что я здесь без семьи. Мои были бы счастливы. Крабы - не очень.
  
   В отеле музыка: созывают на вечернее шоу. Не хочу. Чего ждать от трёх звёзд? Не за тем ехал. Лучше пройдусь - от амфитеатра подальше. Чтобы море не заглушали.
   Местные ходят по пляжу с фонариками. Дыра - это нора. Нора - это краб. А краб - это подходящая закуска.
  
   Луна в нимбе. Звёзд - полное небо. Шелест волн. Стук рыбацкого дизеля. На горизонте - огни кораблей. Когда-то, в юности, у меня была магнитофонная кассета с шумом волн, и я засыпал под неё, воображая, что дом мой смотрит на море. Сегодня для этого достаточно открыть окно.
  
   Подушка. Снова длинная, снова плоская. Только широкая - не как в Гаване. Слонёнок - в зеркале. Голова в середине, по бокам - белые квадратные "уши". Есть же на Кубе нормальные подушки - сам видел, сегодня, в Санкти-Спиритус. Только вот в отели их не завозят.
   И вообще: какой умник придумал вешать зеркало напротив кровати? Да ещё во всю стену. Только соберёшься, допустим, поковырять в носу в своё удовольствие - ан нет, некрасиво. Сразу становится стыдно и никакого удовольствия от ковыряния уже быть не может. Нет, зеркало напротив кровати - это зло!
  
   Ночь. Проснулся от вспышек. Думал - гроза. Скорее к окну - чтобы закрыть. Грома нет. Тихо-тихо: лишь шелестят волны о пляж. Небо - ясное, звёздное. Редкие, пирамидальной формы, облачка, идущие с моря. Где-то высоко-высоко, беззвучно - и оттого особенно завораживающе - вспыхивают зарницы. Долго стоял у окна. Не мог оторваться. Сам себя уговаривал: надо поспать...
   Но до чего же красиво!
  
   Утром разбудила капель. Самая настоящая: с блоков кондиционеров верхних этажей вниз стекает конденсат и звонко ударяет в жесть нижележащих. Чудо Карибского бассейна: отель, играющий блюз. На нервах постояльцев. Спастись невозможно: ни с открытым окном, ни с закрытым. Единственный вариант - вставать и наслаждаться рассветом.
   Другие наслаждающиеся уже потянулись на пляж. Какие-то канадцы купаются. Орут на англо-французском. Одинокий африканец в зелёной национальной хламиде до пят устроился на лежаке: смотрит, как в море выходят рыбаки.
  
   Парус свёрнут. Мотор тарахтит чуть слышно. Лодка ползёт медленно. Негр на корме пригибается к румпелю. Красный пластиковый ящик - под рыбу - ждёт на носу.
  
   В соседнем номере кто-то чихает и бранится по-немецки: у них тоже капельная побудка. Пойти, что ли, искупаться - вслед за канадцами? Склонности к "моржеванию" здесь не требуется: вода хороша круглосуточно.
  
   Капель затихает: сделала своё дело. Спасибо ей! Купание на рассвете, когда в лицо светит восход, в ласковом море, где вода теплее налетающего порывами ветерка. Что-то в этом есть!
   На пляже, в позе лотоса, медитирует светловолосая девушка. Негр в зелёном тоже медитирует - в шезлонге с планшетом.
   Из прочей публики - два баклана. Сушат крылья. Растопырились солнцу навстречу и чешут под мышками клювами, как два гордых блохастых орла.
  
   Зелёный парус распущен - поймали ветер. Ходко идут прямо к мысу. Там - клёвое место. Перепад глубин - сверху видно.
  
   Рыбаков всё больше. Паруса на горизонте. Лодка покрупнее - белая, щеголеватая. Лодка поменьше - с одним человеком. "Старик и море". У горизонта, в дымке, на самом пределе видимости - большой круизный лайнер.
  
  
   Под окном - цветущее дерево. Не знаю даже названия. Над цветами - колибри - зигзагами. Сфотографировать - невозможно: фокус запаздывает. Размытые молнии!
   Уборщик метёт опавшие листья.
   По пустому пляжу ходит не к месту одетый мужик - в ковбойке и джинсах - и зычно орёт: такси! Такси! Не то предлагает транспортные услуги бакланам, не то ловит попутного дельфина.
  
   Взревели моторы: проснулись водители. Запахло выхлопом. Сбоку от здания - стоянка автобусов. Не видно, но слышно. С сожалением закрываю окно. Завтрак уже подают?
  
   Выход из номера. Взгляд с галереи. Немножечко шок - от контраста. Думать забыл про эту сторону. Настолько кристальная, чистейшая квинтэссенция счастья открывается с той - коридор пересечь - что возвращаться на эту не хочется.
   Когда-нибудь я напишу книгу. Про гостиницу - на стыке миров. И все будут думать, что это фантастика. Правду буду знать только я.
  
   За болотами - синеватые горы. Городок у подножия. Расходятся тучи. Колышутся мачты у яхтенного причала - рядом, в заливчике. Узкий проход к свободной воде - сквозь кустарник. Две лодки выходят - пробираются, нащупывают фарватер. Цапли - белые, серые - вышагивают по болотцам.
   ЗиЛ-130 - фургон - выгружает провизию на отельную кухню.
  
   По дороге идёт человек. За плечами - гитара. Из города. Через дамбу. Одиннадцать километров. Гнедая лошадка тащит повозку - но она полна женщин. Промчался автобус - современный, китайский - с туристами. Снуют такси. Но такси - дорого. Человек идёт. Пока не настала жара. Играть в отелях. Туристы обязательно накидают в мешочек монет. Для них - мелочь. Для него - заработок. Человек уже не молод. У него дети - los ninos. Он должен идти.
  
   Впечатляющий лифт. Матово-стальной гроб: то ли едет, то ли нет. Характер - скверный. Болтлив. Номера этажей дублирует голосом - так что, боюсь, гнусавое "сексто писо" пополнит мой багаж испанского навсегда. Нескончаемо думает, прежде чем открыть дверь: каждый раз чувствуешь - всё. Вечное "сексто писо".
   Спуск на завтрак - эпическое приключение. Со мной - тётенька из Германии, с тётенькой - чемодан. Прокатились на все этажи - куда вздумалось лифту. Посидели при запертой двери - бог весть где, не сказал. Прищемили дверью меня. Выбора не было: иначе закрылась бы снова. Разжали железные челюсти. "Сексто писо"! Вывалились - на руки ожидающих. Дружное: БИНГО! Пленники на свободе. Финиш - он же старт. По лестнице! Только по лестнице! Немка готова тут же, на месте, выйти за меня замуж - после совместно пережитого. К счастью, опаздывает на трансфер.
  
   Я не опаздываю. Но, в принципе, могу. Шансы есть. Потому что нашёл на завтраке манго. Явно - с той, солнечной, стороны. Спелое-спелое. Всё, что пробовал раньше, было лишь бледной прелюдией. А главное - никто не берёт. Все ломятся к повару - за блинами. Стоят очередь. Там и стойте. Подольше! Пока манго не кончится.
  
   А ещё я нашёл кофе. Тот самый - "Serrano". Арабика. Высший сорт. В отельном магазинчике. Тоже никто не берёт - дорого для местного контингента. Две пачки, пожалуйста! И теперь уже точно - пора. Где-то там, по дамбе, сейчас едет Белкис - пунктуальнейшая из кубинок. Сегодня нас ждёт Тринидад.
  
  

15. ЛОС МОСКИТОС

Проникновенье наше по планете

Особенно заметно вдалеке:

В общественном парижском туалете

Есть надписи на русском языке!

(Владимир Высоцкий)

  
  
   - Как спалось? Бьен? Лос москитос не закусали?
   Не закусали. Вообще ни одного не заметил.
   - Это у моря. На болотах их сколько угодно. Но мы уже победили и малярию, и жёлтую лихорадку.
   Не то успокоила, не то похвасталась. Молодцы, кстати. Жёлтая лихорадка, если я правильно помню, выкашивала здесь колонизаторов пачками.
  
   Тринидад начинается с вывески. Юбилей: 500 лет. 1514 - 2014. Неутомимый мужик был Диего Веласкес - конкистадор, не путать с художником - куда в карту Кубы ни ткни - что-нибудь да основал. За три года - городов минимум шесть. А вам слабо - по два города в год? Умер, кстати, от лихорадки. Москит укусил.
  
   Место основания города. В оградке - кто бы мог подумать - дерево. Хилое, кустистое, типа акации. Для пятисот лет - слабовато. Рядышком крест.
  
   Город - плоский, преимущественно одноэтажный. Образцово-показательная старина - как в Венеции. Кое-что облезлое, кое-что подкрашенное - как и там. Туристов - не продохнуть. Как на болоте - москитов. Вьются, гудят - на любом языке, покупают, фотографируют. Категорически некомфортно: толпа.
   Злую шутку играет с городами туристическая раскрученность - хоть с той же Венецией. Превращает в аттракционы, неживые слепки самих себя, где декорации делают деньги. Вроде всё движется - а жизни нет - имитация. Даже если декорациям - полтысячи лет. Посмотрите налево, посмотрите направо, следуйте за оранжевым зонтиком. Потому что турист едет за этим. Сказано в путеводителе - Тринидад - жемчужина колониальной архитектуры. Прибыли - смотрят. Вынь да положь жемчужину.
   Пусть себе едут! Санкти-Спиритус - 67 километров. Те же полтысячи. Та же колониальная архитектура. Живой, настоящий. Только - тссссс! Никому!
  
   Небольшой подъём к главной площади: склон холма. Мостовые, мощёные камнем. Не ровным булыжником - мелкими, разной формы, беспорядочно расположенными кусками. Словно их просто высыпали и втоптали. Середина улицы чуть заглубляется и вечно мокрая: чистоплотные хозяйки непрерывно что-нибудь моют - за порогом, порог, ту же улицу. Результаты выплёскивают. Не уверен, что тут есть современная канализация. Насчёт водопровода - тоже сомнение.
   Вон она, водовозка. Шланги - в дом, в бак на крыше. Сейчас будут качать. Всё тот же неизменный трудяга ЗиЛ-130, только с цистерной. Чей-то любимец: щеголеват, свежевыкрашен, фигурка лебедя на капоте - крылышки сияют хромом. На боках - гордая надпись: cocodrilo. Крокодил, значит. Символ Кубы, из всяческой живности - официально - птичка токороро. Цветов флага. Крокодил же - символ неформальный. Потому что на него остров похож - очертаниями. А так - в речках не лежат, на окраины не заползают - не Коста-Рика. Там - пожалуйста.
   Зафырчало - водичка пошла. Гудение, брызги - из неплотных сочленений. Ручеёк вниз по улице.
  
   Мастерская керамики - длинный, низкий, зелёный сарай. Белкис знакома с владельцами. Тянет зайти - говорит, интересно. Зайдём, разумеется.
   Объект туристический. Экскурсантов подвозят автобусами. Напротив входа - гончарный круг. Электрический. Мастер в опрятной рубашке и выходных туфлях показушно выделывает простенькие горшочки. Готовая продукция - на стеллажах, на стенах, на прилавках, на балках под низеньким тростниковым потолком. Вазы, кувшины, украшения, тарелки - и с Тринидадом, и с Че Геварой, полосатые кошки, маски - подделка под Африку, гирлянды глиняных колокольчиков. Ничего не приглянулось - кроме колокольчиков. Но под них в моём маленьком чемоданчике точно нет места.
   Цены - ниже уличных. Персонал не торгуется - с достоинством, но дружелюбно. Двенадцать кук - значит, двенадцать кук. Хотите за десять - пор фавор, есть такое же, но поменьше.
  
   Дело - семейное. Хозяин в белой шляпе. Хозяйка - за маленькой дверью - там кухня: мебель, техника - по последнему слову. Пёс - всеобщий любимец. Носит ключи за хозяином - связку на красном шнурке. Красавец, породистый. Хаски!
   - Откуда - на Кубе?
   - Из России.
   - Ух ты!
   Довольны эффектом.
   - Ему тут не жарко?
   - Нормально.
   Пса зовут Волк. Не Lobo - именно Volk.
  
   Сзади, в подсобке - настоящее производство. Круги побольше и погрязнее. Мастера в непарадных футболках. От печи пышет жаром. В закутке - "Форд" хозяина. Модель "Т". 1914 год. На ходу. Красно-белый, пижонский. Кожаный салон, заводная ручка. Самое свежее - номера. Кубинские, тридцатых годов. Ворота - на параллельную улицу. Выезжай хоть сейчас.
  
   Белкис нужно в удобства. Гуляю по залу. Покупаю браслет - один кук. Грубоват, на мой вкус, но сойдёт. Старшей дочке: экзотика, Куба.
   Говорим с продавцом. Я по-русски, он по-испански.
   - Нуэво эн Куба?
   - Си, нуэво. Впервые.
   - Мучачос?
   - Двое.
   - Семеро! - бьёт себя в грудь.
   Молодец. Нынче и трое в кубинской семье - это много. В среднем - по два ребёнка.
  
   Дверка - сбоку. Туристы сюда не выходят. Другой Тринидад. Не булыжник - асфальт. Домохозяйки с покупками. Уличные продавцы со связками лука. Не валяются банки от колы. Первозданно облезлые домики. Лавочка мясника. Свинина - пятьдесят песо за фунт. Говядины нет - говорят, частный забой до сих пор запрещён.
  
   Магазинчик - по карточкам. Можно полюбопытствовать? Можно, кто ж против.
  
   Стенд при входе: "уголок потребителя". Замызган до невозможности. "Права потребителей" - два листочка, висят еле-еле. Но есть. Ящичек с прорезью - вместо жалобной книги. Правила поведения при пожаре. "Ответственн(ая)ый за пожарную безопасность - товарищ Дельгадо".
   Товарищ Дельгадо - за стойкой. Чёрное платье, волосы забраны лентой. Пишет в карточке ручкой. На стойке - весы. Синие, с гирьками - наши, родные - знак качества СССР. Сельпо как сельпо. Арка с занавесочкой - розовой, тюлевой, с оборочками - на склад. Как сфинксы - на полках по сторонам - стражи арки - два кассовых аппарата. Давно не работают. На складе - мешки. Верхний вскрыт, в сахар воткнут железный совок.
  
   Штабелем - яйца в картонных ячейках. Есть десятками - а есть дюжинами. По-американски. Три дюжины на подложке. Культурная смесь. Дюжины - от владычества Штатов. Десятки - от дружбы с СССР. Интересно - а как у испанцев?
  
   "Hola!" - знакомые пачечки. Четыре песо.
   Десять песо - зубные щётки. Красную или зелёную? Выбор!
   Сахар-песок: считай, задарма. Фунт - десять сентаво. Двадцать копеек, на наши деньги. Это коричневый. То, что он у нас в моде - ловкий ход маркетологов. Так-то - полуфабрикат. Пахнет бражкой. Умные люди не зря придумали белый, очищенный. Он и дороже: пятнадцать сентаво.
   Рис - двадцать пять. Правда, за фунт, но не важно. Рубль за кило. В шестнадцать раз дешевле рынка.
   Чтобы всё не скупили - по таким-то ценам - на стене доска с нормами выдачи. Сколько фунтов в месяц. Рис - неразборчиво - то ли 5, то ли 6. Кофе - одна упаковка. Дешёвый, по карточкам - а пахнет не хуже "очень хорошего". Дома проверим. Compota какая-то - пей не хочу - по шесть банок. Хлеб, сахар, уксус. Ну и почерк, товарищ Дельгадо!
   Масло растительное - сорок сентаво. Фасоль - подороже - по песо двадцать. Рыба - два пятьдесят. По три килограмма - не фунта - плюс один - для dietas. И здесь - смесь традиций.
   Молоко - вроде, соевое - не силён в языке. Спички - за песо коробок.
  
   Сигареты "popolar" - без перевода понятно - семь песо. Их нет на доске: в норму больше не входят. Раньше были - убрали. С курением - борются: бросил даже Фидель. На полке, однако, остались - берут.
  
   Покупатели: не толпа, никакой очереди. Дедуля в бейсболке: молоко, два пакета. Ворох песо, в бумажку завёрнутых: - Милая, отбери нужное! Плохо со зрением.
   Женщине с сумочкой вынесли что-то в красивой коробке. Кажется, тортик.
   Дядька в зелёном берете - сутулый, как буква "Г" - просит яйца. Неприличный испанский язык - los huevos. Пятнадцать сентаво. На доске норма - просто "пять упаковок". Дюжины или десятки? Загадка!
  
   Карточки глянуть дадите? У нас тоже были. Спасибо! Премного обяжете!
   Книжечка - с номером. "Контроль продаж продуктов питания" - называется. Адрес, магазин - "пункт приписки" - где попало не отоваришь. Таблички - два месяца на странице. Отметки о выдаче. Рис - выбран. Сахар - всех видов - выкуплен. Кофе, масло - по нормативу. Compota и спички - не востребованы.
  
   Две минуты по улочке. На углу припаркованы фаэтоны. Лошадка - гнедая и грустная. Я бы тоже был грустный - на её месте: фаэтонов два, лошадка одна. Мешок под хвостом - для навоза.
   За углом - вновь булыжник, туристы и свежая краска фасадов. Скучающий велотаксист - умудрился прилечь, не слезая с рабочего места.
   Шаловливый дедуля - в шляпе, как водится. Развлекается. Сесть на фоне достопримечательностей, дождаться туристов и картинно так выставить средний палец. Не туристам, ну что вы. Просто - попасть в кадр. Кто снимал в Тринидаде - обязательно приглядитесь. Где-нибудь на заднем плане, возле домика с балконом, непременно обнаружится он. С пальцем и улыбочкой: вот вам всем!
   Знакомый ЗиЛ - водовозка - поехал куда-то. Подскакивает на булыжниках, как порожний. Вода, наверное, кончилась.
  
   Галерея с рисунками. Примитивизм, наивное искусство - не в моём вкусе. Халтурненько, если честно. Зато - старинный экипаж - задние колёса выше кузова - в холле. Даже не знаю, как такой называется. Берлин, что ли.
   Школьник на велосипеде. Дрынь-дрынь-дрынь-дрынь. Как он терпит, по такой-то брусчатке? Отшибёт же себе... всё.
   Обычные люди, выходит, здесь тоже живут - не только туристы. Кое-кто и неплохо. Подсмотрел. Открывались ворота - заезжала машина. "Джип", дорогой - номера кубинские, частные. За драным забором - шикарнейший дворик. Как на вилле у "нового русского". Зелень, отделка, машины.
  
   Частные ресторанчики - "паладарос". Сплошь "итальянские". Пицца, спагетти. С вкраплением гамбургеров. "Итальянская джелатерия" - ящик с мороженым, чернокожая девушка в шляпе гондольера. "Итальянский бар "Свободная Куба" - апофеоз. Как тут Гоголя не вспомнить - "иностранец Василий Федоров".
   - Белкис, вы знаете итальянский? Или так понимаете - ведь с испанским похоже?
   Так и есть, понимает. Переводчик не нужен. Сам часто путаюсь - на каком языке что сказал. Вроде слово одно - только произношение разное.
   - А вы?
   Выдаю ей коронную фразу. Io parlo italiano abbastanza bene per dire: io non parlo italiano assolutamente. "Я говорю по-итальянски достаточно хорошо, чтобы сказать: я абсолютно не говорю по-итальянски". Бойко, бегло, отработанно.
   Смеётся. Нормальный эффект. Хорошо помогает в Италии: лёд ломается сразу.
  
   Дошли до музея. Жёлтый дом с башней и внутренним двориком. Заповедник колониального быта. Чистый грабёж: фотосъёмка - пять кук. Месть за колониальное прошлое?
   - Здесь жил врач.
   Эка жили врачи! Потолки метров шесть. Окна, двери - до верха - карета заедет - чтобы не было жарко. Два фонтана во дворике, пальмы, колонны. Севрский фарфор - из Европы.
   - Был семейным врачом в очень знатном семействе. И когда второй раз овдовела их дочь, он женился на ней.
   Вот и разгадка: откуда у доктора этот дворец. Вот сам доктор - портрет. Человек средних лет, бакенбарды. Приятное, в общем, лицо. Вот жена - на соседней стене. Да... понятно... Бедный, бедный богатенький доктор! Интересно, как долго он прожил?
  
   Пушки - для антуража. Вряд ли доктор с супругой держали их дома. Ночные горшки, одежда и обувь в витринах. Домашняя часовня - с деревянным приспособлением для молитвы. Внизу подушечка - для коленей, вверху - полочка - для подбородка. Всё для комфорта. Не удивлюсь, если эта штука ещё и на колёсиках.
  
   Лестница - в башню. Деревянная, винтовая. Туристы - потоком. Сверху - видно весь город. Горы. Море у горизонта. Подъёмные краны. Туристы едут - деньги текут - наследие ЮНЕСКО бойко достраивается. Где этаж добавляют, где улицу - в классическом колониальном стиле, само собой.
   Черепичные крыши, красивый, игрушечный центр: церковь с колокольней, церковь без колокольни, ажурные решётки балкончиков. Центральные улочки сплошь заставлены - столики, прилавки, навесы, коробки - шляпы, куклы, посуда, рубашки, магнитики, маракасы... Сувенирные простыни?! Взгляд в потаённые дворики: где бельё, где уютные кресла-качалки, где мангал из колёсного диска и бегают куры.
  
   Наверху нет контроля. Ни камеры, ни служителя. Всё исписано - на всех языках. Включая турецкий. Много польского. Русского мало. И то - расписавшиеся, судя по именам, не из Москвы прилетели. "Габриела, Брент, Давид и Лисет. Куба 14". США? Канада? Израиль? Спасибо, ребята, что по-русски. Жаль, что на стенах. Город засижен туристами.
  
   Спускаемся. Надо зайти на центральную площадь. Отметиться - был. Известные статуи: пара собак. В одной - дырка. Оболочка проломлена. Голову - видно - снимали, приварена. Дети любят "кататься" на этих собаках. Детей много - от грудных до подростков - туристы, с родителями.
   В центре сквера стоит Терпсихора. Из мрамора. Муза танца - на Кубе, понятно, любимица. "Тер" сразу же хочется отбросить. Руки в боки, взгляд недобрый, пронзительный. Скалки не видно, но чувствую - есть. "Где ты шлялся? Где получка?"
   Грустный ослик с табличкой на лбу. На ослике - старенький дедушка в шляпе. Вместо кокарды - пионерский значок. Ослик сдаётся - цена договорная. Снимок - полкука. Никто не подходит. Дедушка - с бейджиком - фотография, род занятий. Право имеет.
   Полиция рядом - нарядные, в белых рубашках. Бдят.
  
   Массажный салон - совмещён с галереей. Стены в картинах. Ценник в окне - на массаж. Правда массаж: с остальным крайне строго. В девяностые было - нынче - под корень. Дамы в годах - ждут клиентов. Вышивают на пяльцах.
   Собачки - умильнее даже гаванских. Птички в клетках - за кук можно выпустить.
   Торговые улочки - всё на продажу. Двое парней на широкой доске несут партию кукол - из дерева. Как бы Африка - местный аналог матрёшек. Роняют одну. Руки заняты - не поднять. Футбольно-акробатический этюд: подбери куклу ногами. Сами смеются. Скоро её кто-то купит.
   Под прилавком - пустые коробки. Надпись: PRODUCT OF U.S.A. "Хранить замороженным". Окорочка? Блокада блокадой - а коробочки свеженькие. Точно не пятидесятых годов.
  
   На домах - разноцветные знаки. Значок синий - сдаётся туристам. Красный - кубинцам. В Тринидаде таких почти нет: все домики в синих. От цвета значка зависит налог. Синий - платится в куках. Красный - в песо. Комнату в домике с синим значком может снять и кубинец - не возбраняется - но зачем? Дорого, для туристов. С красным же - туристу комнату не сдадут. Побоятся.
  
   Лошадка с тележкой - ждёт хозяина. Рядом - новый китайский седан - государственный. И шикарнейший "крайслер" - красно-белый с хромом: пятидесятые. Какое-то учреждение: знак, самодельный - "Парковка служебных машин" - от руки на фанерке.
   Дом культуры - в изящном особняке с витражами. Двери открыты. В холле виден рояль. Расписание разных арт-студий. В пышной классической люстре - современные лампочки. На Кубе вообще ламп накаливания не увидел - кажется, запрещены. Только энергосберегающие.
   Магазин "Минисупер" - прекрасное слово!
   Престранная вывеска: ORDEN CABALLERO DE LA LUZ. Орден Рыцарей Света? Неизвестный мне символ над входом. Двери, жалюзи - плотно закрыты - редкость для Тринидада, где всё распахнуто на улицу. Масоны? Джедаи? Белкис не в курсе. Или просто - не хочет сказать. Может, тоже джедай?
  
   - Хотите фирменный коктейль?
   Точно, джедай: отвлекает от вывески!
   - Чисто местный, им славится город. Раньше - напиток рабов.
   Так и вижу вербовщиков в Африке: "На плантации - коктейли бесплатно! Мёд, лимон, ром. Много рома! Оригинальный рецепт!". Местные тут же подмахивают контракт.
   Не хочу. Зато - вижу кофе в продаже. Новый вид. Пачку - в сумку. И - кушать хочу.
  
   Едим в ресторане на площади, сидя под портретом неизвестной тётеньки с усами. Хорошие фрукты, заурядное мороженое. Мясо и юка - она же маниок, она же кассава. Одновременно суховато и водянисто, жёсткие волокна приходится выплёвывать.
   Гулять больше не тянет. Городок надоел. Даром что всемирное достояние. За туристами и сувенирными палатками колониальных улочек особо не видно.
   Провожает Фидель - на придорожном плакате. PATRIA O MUERTE. Грустен и не похож на себя. Часть туристического образа.
  
   Дождь. Шум капель. Море затянуто пеленой. Мокрые галереи отеля. Вечером - стихло. Перед сном выхожу на болота: дойти до причала. По дороге - тут рядом. Яхты манят. Зонт - талисман. Видите, тучи? Я с зонтиком!
   Мангры по сторонам. Свежие полосы кабель-каналов на обочине: тянут линию связи. Крабы - с ботинок. Комары! Лос москитос, по-здешнему. Шаг ускоряется.
  
   В марине чудесно. Дождь разогнал всех туристов. Ветерок - комаров. Белые яхты на спокойной воде. Двое солдат - береговая охрана - точат лясы в беседке. Пост оставлен. Всё равно - никого. Носятся с мячиком дети смотрителя.
  
   В проливчике - стайки мальков. Всплески. Вдоль дна скользит, извивается, что-то крупное. Вода прозрачнейшая. Блеснула рыбина - мальки наутёк.
   В мангровых зарослях кто-то шумит. За кустами гогочут: птиц не видно - но много.
   Расходится персонал из отелей - отработали смену. Ловят попутки. Седлают велосипеды.
   Размашисто и привычно шагает с гитарой за плечами давешний музыкант. На сегодня - работу окончил. Одиннадцать километров - до города.
  
  

16. ПОРТРЕТЫ И ПЕЙЗАЖИ

Самогон под берёзой и пульке под агавой -

только по видимости одно занятие:

с похмелья встают разные люди.

(Пётр Вайль)

Я всегда знал, что люди странные существа,

но сегодня с вами особенно интересно.

(Макс Фрай)

  
   Над морем охотится фрегат - огромная чёрная птица с крыльями таких невероятных очертаний, что сразу видно: в небе он дома. На суше же будет нелеп и беспомощен, как реактивный истребитель в городских переулках. Падает вниз - поднимается с рыбой. Что-то вроде небольшого тунца - почти с фрегата, если считать без крыльев. Большеват - и фрегат роняет его. Второй заход - подобрал. Тащит. С трудом улетает - добытчик.
  
   Он - охотник. Я - собиратель. Смотрю вокруг. Собираю впечатления. Средней руки курортный отель на Кубе - неплохое для этого место. Здесь встречаются миры. Восток и Запад. Север и Юг. Русские и венесуэльцы. Японцы и африканцы. Всегда разные - и потому интересные.
  
   В море плавают два чернокожих человека, взявшись за руки и кружась. Один отливает синевой, второй - шоколадный. Говорят, братья. Первая встреча после долгой разлуки. На вопрос "вы откуда?" один говорит - Сенегал. Второй - из Парижа. Шоколадный бегает синеватому за напитками, изводит бармена. Создаёт очередь: моему брату такой же, но без алкоголя, ему нельзя алкоголь, а сюда добавьте льда, пожалуйста, и стаканчик льда с собой... Бармен-кубинец - так скажем - несуетлив. Немцы терпят стоически - молча ждут. Канадцы ворчат и волнуются.
  
   В дартс у бассейна синеватый обыгрывает всех. Даже англичанина Кевина - бывшего абсолютного чемпиона. Женщина-аниматор, маленькая, подвижная, в фирменной красной футболке, бегает с микрофоном по территории и всех заводит. Даже ливню её не остановить: действие просто перемещается на первый этаж, в крытую галерею.
  
   Вот кидает дротики блондинистая дама за пятьдесят с хвостиками. Хвостиков два: один у пятидесяти, второй - у дамы на голове. Знала ли медсестра Милочка, выходя в 80-е за молодого перспективного кубинского офицера - почти уже полковника - что жить они будут в России, торгуя ортопедической обувью, а на Кубу приезжать изредка - отдохнуть? Рамон, муж, и сейчас выглядит как полковник: выправка, усы, стрижка. Седины только прибавилось. Много седины.
   Милочка приносит пиво из бара: стакан себе, стакан мужу. В дартс у неё два очка - против девяноста с чем-то у сенегальца. Ну и пусть!
  
   Удивительное дерево под окном. Утром - пышно цвело. По цветам порхали колибри. Сейчас - почти голое. Цветы сброшены. Что не сброшено, поникло, и к следующему утру тоже будет на земле.
  
   Под деревом проходят две пожилые японки, маленькие и изящные. Словно плохо едящие девочки - на фоне пышных латиноамериканок. Одна что-то рассказывает. Вторая отзывается - равномерно, однообразно и восторженно - О!
   Проносятся трое: два парня и девушка - полная - во всех смыслах - противоположность японкам. Пухленькая, коротконогая, с широкими плечами и всем-всем-всем, в голубой сетке вместо одежды. Мчатся к воде. Перекликаются по-испански - похожи на местных, но не обязательно. Могут быть и венесуэльцами, или пуэрториканцами: типаж тот же. Не сбавляя хода, парни влетают в воду прямо в одежде - шортах, футболках - даже в обуви. Девушка сбрасывает шлёпки на берегу. Шумно поплескавшись, лезут обратно, смеясь и выжимая из себя воду. Сброшенные шлёпки всё равно накрыло волной. Столько счастья, юности, радости жизни - что завидно.
  
   Два молодых японца - в длинных брюках и кожаных туфлях - на пляже-то. И всё равно видно: люди расслабились. Люди на отдыхе. Волосы всклокочены, рубашки навыпуск. Контраст с обычными японцами на выезде - стадными, застёгнутыми, отвешивающими друг другу поклоны.
   Один уткнулся в мобильник. Второй отрывает: смотри, здесь же море! - Сейчас, сейчас, только загрузится...
   Не загрузится. Wi-Fi в отеле нет, а связь 2G - отличное лекарство от интернет-зависимости. Подними голову, парень! Протри очки! Твой друг прав: здесь есть море!
  
   Открытые машины, нарядные люди - однозначно, кубинцы. Целая процессия. Девочка в пышном платье - жёлтом атласном облаке. Пятнадцать лет. Эту дату тут празднуют по-особому, причём - только у девочек. Как у нас свадьбу - везде ездят и фотографируются.
  
   В ресторане отеля - тоже день рождения. Сдвинуты столы и оркестрик наяривает: Happy birthday to you... Юбиляр - статная чернокожая дама в национальном костюме: яркое жёлто-зелёное платье и тюрбан в тон. Семейный съезд: человек тридцать. Поют, поздравляют, дарят подарки. Мой сотоварищ по утренним прогулкам на пляже - всё так же в зелёном, сенегальско-парижские братья, кто-то из Мозамбика - судя по разговорам. Родня в сборе.
  
   Вспомнилось утро - эти же люди. Отличие "афрокубинцев" от собственно африканцев. Первые не видят никакой разницы: белый, чёрный. Agua blanka - agua negra. Вторые чётко отделяют: мы - это мы. Они - это они. Даже те, что приехали из Парижа.
   За завтраком присесть было некуда - кроме одного стола в углу. Я подсел. Негр, кушавший напротив, тут же нашёл повод перейти за другой столик - к родне, и до конца трапезы стол на двенадцать персон был весь мой. Та же история - с французом, потянувшимся было к сенегальцам на звуки родной речи. Доедал он в грустном, недоумевающем одиночестве.
  
   Из лифта женщина выкатывает мужа на инвалидной коляске. Немного за пятьдесят - могучий, огромный, красивый... Благородная седина, ровная осанка. Без ног. Немного задели меня. - Простите, - извиняется женщина по-английски. - Всё в порядке - it's all right - отвечаю машинально, - don't worry. И понимаю: неправду сказал. Совсем не в порядке - если вот так, в инвалидной коляске.
   Нежно, с осторожностью, жена укутывает его пледом: от ветра. Спасибо - молча - пожатием руки, полуулыбкой. "Обязательно женись. Попадётся хорошая жена - станешь счастливым. Попадётся плохая - станешь философом". Кажется, Сократ.
  
   На улице - ненастье. Ветер и дождь - крупные тяжёлые капли. Туча небольшая, но тёмная. На море, у дальнего горизонта - серебристая полосочка бликов. Там солнце.
   Отдыхающих разогнало с пляжа. В галерее отеля одинокий торговец, ёжась, предлагает сигары. Я - его последняя надежда. Прости, друг: сигар мне не надо.
  
   Вовремя я убрался под крышу. Кто не успел - уже мокрые. Пара - у кромки воды - по виду, латиноамериканцы. Держатся за руки. Футболки, кепки, джинсовые шорты. Разговора не слышно - но легко догадаться.
   - Пойдём, спрячемся, мы же мокрые!
   - Правильно! Спрячемся в море! Там дождь не достанет.
   - Дурак!
   Но пошла. По колено. По пояс. В одежде.
   - Всё, хватит!
   Он - дальше.
   - Я с тобой не пойду. Возвращайся!
   Поплыл.
   - И плыви. И пожалуйста.
   Отвернулась.
   Поплыл в глубину.
   Повернулась обратно: плывёт? Где он там?
   Вернулся. Наплавался. Оба - по плечи в воде.
   - Вот ведь дурень!
   Целуются. Дождь не имеет значения.
  
   А я - опять с чемоданом. В здешний лифт больше не сунусь: он меня не любит. Лучше пешком, по лестнице. Прощай, "сексто писо"!
  
   - Куда едем?
   - Эль Ничо.
   Эль Ничо - это парк с водопадами. В горах: предупреждают про холод. Смешные. Какой холод на их тысяче метров? Один раз, в другой тёплой стране, я поверил: оделся. Свитер, куртка... Вершина вулкана и всё такое. Оказалось - плюс шестнадцать. Местный моррррррроз! Анибал вон не беспокоится: в той же футболке.
  
   Дорога вдоль моря. Мангры слева, суша справа. Лошадки с тележками, автобусы, грузовики. Если без груза, то в кузове люди - подвозят. Легковушки - сплошь иномарки. Много жёлтых такси. Впереди Сьенфуэгос - туристический центр. Вдруг тормозим. Что такое?
   Крабы! Идут размножаться. Читал - но своими глазами не думал увидеть. И вот - повезло. Рыжий поток - тысячи тысяч - перетекает дорогу. Из моря - на сушу. Боком - клешни выставлены оборонительно. По асфальту, по траве, залезая на деревья. Задело машиной, оторвало клешню? Не беда. Качаясь, теряя равновесие - вперёд, только вперёд!
   Переждать, пропустить - невозможно. Да и не единственный этот поток: дальше - другие. Машины едут насквозь. Хруст под колёсами. Вся дорога - в раздавленных крабах, на многие километры. Сколько же тут их прошло? Стекаются падальщики - птицы с красными головами. На обочинах - сломанные машины: краб попал не туда. Здесь защиту на картер не ставят - а зря.
  
   Семья: идут по дороге. Муж на белой лошади, в щегольской шляпе. Прямо принц. Жена - рядом, пешком. Мальчик лет семи - сзади. Играет крабом. Живым, на верёвочке. Водитель сигналит - шарахаются.
  
   Садки с креветками - у берега - аквакультура. Лачужки. Плетни из кактусов. Здания поприличнее. В деревнях сразу и не понять - где жилой дом, где администрация, а где автобусная остановка - всё крошечное. Только школы опознаваемы: по бюсту. Хосе Марти - перед каждой. Нет деревни без школы. Нет деревни без поликлиники. Указатель: "театр". Тоже где-то неподалёку.
   Мальчик на лошади - в красном сомбреро. Красуется. Сапоги - как у крутого ковбоя. Мелкая Терпсихора на деревенской площади - гипсовая. Продавец воды: минеральная, в бутылках. Прохладно - не берут.
   Тележка, каурый конёк. Отец - красная кепка, куртка - некогда форменная - с сынишкой-дошкольником. Вожжи в руках у мальчишки. Папа страхует.
   Грузовик с сиденьями в кузове - местный "автобус". Телеги со срубленным тростником - на быках. Бананы во двориках. Ларёк-магазинчик: прилавок, весы, продавец под навесиком. Синяя встречная "Волга".
   Деревья ломятся от зелёного манго.
   Резкая остановка. Опять крабы? Курица с цыплятами переходит дорогу. Машины ждут.
  
   Предгорья - считается, холодно. Теплицы - что тут в них можно растить? Говорят, овощи. Коричнево-красные лица прохожих: загар. Старые гимнастёрки. Длинные брюки. Дедушки в пиджаках. Мальчик в свитере - и босиком. Девушки в легкомысленных шортиках. Парни в резиновых сапогах. Куры, собачки.
   Сосны. Кусты кофе по склонам. Кофе не любит жары. Памятник ослику - на горе. Кофейное зёрнышко вместо вьюка.
   Лимонное деревце - у меня дома такое же. Только в кадке. А тут - на обочине.
   Жутко чадящий автомобиль - впереди. Дороги не видно за дымом - обгоняем вслепую. Американский экзотический "крокодил".
   Зелёная арка на каменных столбиках: прибыли! Эль Ничо.
  
  

17. ВОДОПАДЫ И ДВОРЦЫ

Нет в мире совершенства!

(Антуан де Сент-Экзюпери,

"Маленький принц")

  
  
   Парк Эль Ничо начинается с туалетов, как театр - с вешалки. Умно: две кабинки - для женщин. Одна - для мужчин. И ещё одна, без таблички. Думал, для неопределившихся, на европейский манер. Оказалось - переодевалка: в водопадах можно купаться.
   За туалетами - ресторан под навесом. Туристы питаются. Слышится русская речь. Много наших: дежурная экскурсия - тропическая природа.
  
   Лишь потом - вход на маршрут. Хорошо подкрепившись. Два километра тропы. Всё устроено: дорожки, перильца, мостки. Зелень, птички, лианы, смотрители.
   - Это что? - на двух палках, непонятная штука из пальмовых листьев.
   - Это мусорка.
   И красиво, и экологично. Не выделяется на общем фоне.
   Влажный воздух. Нисколько не холодно.
   Неба не видно: смыкаются ветки. На деревьях - другие растения. Дома такие в горшках. Вспомнил слово из лексикона жены - "эпифиты". Текут ручейки - в изумрудного цвета озёра. Хочешь - купайся. Какие-то немки полезли - плавают, фыркают. Дас ист фантастиш! Водичка холодная. После Карибского моря - что-то не тянет.
  
   Вверх по ручью - к водопаду. Красивый. Но обыкновенный - видели и не такие. В ручейках - ни рыбёшки. То ли дело - в Туве. Или, если хотите, в Хорватии - Плитвицкие озёра.
   Фотографию сделать непросто: водопад заслоняют туристы. Девушки со смартфонами - бесконечные "селфи".
   Плюнул, лезем повыше. Вид на долину, обрыв. Да, неплохо. И всё? Уже спуск? К ресторану? Мини-парк, получается. Мини-прогулка.
  
   - Белкис, а есть тут легенды?
   - Какие?
   - Ну, красивые. В каждом парке обычно рассказывают. Мол, вот в этом ручье утопилась от несчастной любви прекрасная принцесса. А влюблённый в неё юноша с горя спрыгнул вот с этой скалы.
   Пожимает плечами: зачем? И так хорошо.
   - С легендой доходнее - больше туристов. И вам интереснее.
   Нет легенд. С ходу придумал аж две - подарил.
  
   Первая - для общего употребления. Стандартная, душещипательная. Цветёт урюк под грохот дней. Про безответно влюблённого кондора. И кинулся он из-под самого синего неба - в это озеро. Видите - крылья. Отпечатались в камне. Искупайтесь - найдёте любовь. Или волосы вырастут. Эту версию - вон тому немцу, он лысый.
   Вторая легенда - только для русских. Приехали, мол, на экскурсию наши. Залезли наверх, заглянули с обрыва - и грохнулись. Все к ним. Думали - насмерть убились. А русские встали, отряхнулись и сказали: - Ничё! С тех пор парк так и называют - "Эль Ничо".
  
   Белкис задумалась: мысль интересная.
   - Ладно! Попробую. И скажу: эту историю придумал Алексей.
   - Ни в коем случае! Лучше: это старинная индейская легенда. Ой, не индейская, точно. Аборигенов. Годится?
  
   Вот колибри - опять не поймать в объектив. Местный рейнджер смеётся: не выйдет. Зато показал нам гнездо. Из травы и пушинок - на ветке. С крупный грецкий орех. Крохотные яички - внутри.
  
   Вот пещерка - опять без истории. Зря! Колоритная. Закопти потолок - и рассказывай про стоянку древних людей. Не умеют пока что кубинцы придумывать туристические приманки. Ну и славно. Картонный Хемингуэй - за пять кук, тушка колибри на вертеле - плюс яичница... Лучше не надо.
  
   Подобрал с земли что-то с колючками.
   - Белкис, как этот плод называется?
   - Без понятия, я не ботаник. Первый раз вижу.
   - Ну я ведь не знаю. Вдруг вы эти штуки ежедневно едите: передайте мне, пожалуйста, ещё этих зелёных шариков без названия...
  
   Идём к ресторану.
  
   Кормят средне - но манго дают. Это всё искупает. На десерт - блюдечко рисовой каши. Охлаждённая и с корицей - размазана по тарелке.
   Дяденька в красной рубахе поёт под гитару. "А я рыба, я рыба..." Бросаю два кука. С "Катюшей", однако, не справился - превратилась в кубинскую плясовую. Зато "Отель Калифония" - без проблем. Как-то обидно.
  
   - Как вам Эль Ничо?
   - Ничё! - улыбаюсь. - Хорошо, только мало. Раз - и кончилось.
   - Можем заехать в ботанический сад. Это по дороге.
   Решили - заедем.
  
   Плантации ананасов. Листья - все оранжево-красные. То ли поспели, то ли просто засохли. Красная земля. Рыжие растения. В привычный шаблон никак не укладывается.
   Ботанический сад, по счастью, зелёный. Поливают, наверное. Небольшой - не чета ялтинскому - но серьёзный. С домом для исследователей, смотрителями в фирменных футболках с вышивкой - "ботанический сад Сьенфуэгоса" - и деревьями со всего света. На многих - ярлычки - бамбуковые, на верёвочках - название и в каком году посажено. 1948. 1929. 1920...
  
   Вот эбеновое дерево - древесина чёрная, тяжелее воды.
   Вот бразильский орех - покупаю иногда в магазине. Как он странно растёт! Оболочка - шар с крышечкой - одна на много плодов. Поспевает - крышечка отрывается: орехи - наружу. Природный кассетный боеприпас. Пустые оболочки остаются на ветках - как диковинные осиные гнёзда.
   Снова колибри! Снять уже не пытаюсь.
   Вот "коралловое дерево" - эритрина. Плоды - твёрдые, алые - как бусины. Из них бусы и делают. Цвет потрясающий - яркий, насыщенный. Красный коралл.
   Длинные "кабачки" в твёрдой корке - с руку длиной - свисают с деревьев на тоненьких хвостиках.
   - Это фрукт-телескоп. Если на голову упадёт - видно звёзды.
   Дежурная ботаническая шутка.
  
   Это - кешью растёт. После кедровых - любимый орех. Вот ты какой! Нипочём не узнал бы. Какие-то красные груши. Снизу - отросток. В отростках - орехи.
   Цветущий гибискус. Здесь он - дерево.
   Маммея - коричневые шары. Пробовал!
   Невероятное дерево жаботикаба: цветы и плоды - на стволе. Ни дать, ни взять - чёрная смородина. Все ветки облеплены. Пока что неспелая.
   Суперсейба - ствол, как нога динозавра. Фото на фоне. Как ни раскидывай руки, до края ствола не достанешь. Семь-восемь обхватов.
  
   Что значит: опять всё закончилось? Только размялись!
   Туристам так нравится: чуток прогулялись - и бар. Плюс тридцать. Погода хорошая. Колибри летают. Гуляй - не хочу. Нестойкие нынче туристы!
   В баре - дипломы на стенах. Бару (официально он - кафетерий) и саду. За вклад в дело защиты природы. С портретом задумчивого Фиделя и любопытнейшей датировкой: "Год 52-й Революции". Бармены Кубы! Боритесь за звание "Образцовое предприятие общественного питания"!
   В батарее бутылок - водка "Samarskaya". 37,5%. Сделано в Испании! Куда смотрит Самара? И ликёр - всё тот же, ореховый. На почётнейшем месте.
  
   Едем десять минут - и окраины Сьенфуэгоса. Новые, нарядные, панельные пятиэтажки. Автострада - прекрасный асфальт.
   Сьенфуэгос - Гавана в миниатюре. Гавань. Туристический центр. Ворота в мир. Тысяч сто пятьдесят жителей - но не провинция. Дух - столичный, в смеси с курортным. Клубы, отели, яхтенные пристани. Рестораны. Полно иностранцев. Атмосфера приятного развлечения.
   Вместе с тем - крупный порт. Когда-то - стояла и наша эскадра. Нефтяной терминал. Танкеры из Венесуэлы приходят сюда. Брошенный нами нефтеперерабатывающий завод - недостроенный - достроили венесуэльцы. Лет десять ушло - но работает. АЭС - почти что готовая - тоже брошена незаконченной. Года-двух не хватило Союзу...
  
   Мой отель. Точно мой? В таких раньше не жил. Настоящий старинный дворец. Даже с башенкой. Только маленький. Здесь останавливался Чавес! Он, конечно, был человек не капризный - я тоже - но всё-таки.
   Комнаты - не "номера". Вряд ли их больше десятка. Номеров как раз нет: вместо них - имена. Моя комната - "azucena" - "лилия". Посмотрел в словаре. Напротив - "marilope" - жёлтенький местный цветок.
  
   Полный контраст с предыдущей гостиницей. Всё так камерно - и с водой нет проблем. Не магнитная карточка - ключ с солидной кожаной биркой. Персонал незаметен, появляется лишь когда нужно. Все приветливы - вроде как дома. Вроде ты - член семьи. Бабушка, с кухни: будете кушать? Хотите, сготовлю омлет?
   Не иначе, пять звёзд.
   Полотенца уже лебедями - заранее. И - почему-то - картинка: черепашка-ниндзя. Из бумаги, с приветственным текстом. Думали - вдруг я с детьми? Или - что-то родное для зарубежного гостя? Странно немного.
   Других постояльцев не видно - но слышно. Исключительно в ванной. Между ванной и лестницей - гипсокартон: ванную встроили наскоро. В уголочке - весы: наверное, кормят прилично.
  
   Пол изразцовый, узорный - старинный, приятно прохладный. Мебель - классическая. Потолок с лепными бордюрами - высота метра четыре. Как нелеп на нём датчик пожарной сигнализации! Люстра на кованой цепи. Окна - до потолка. Можно открыть по частям, чтобы проветривать. Двухметровые шпингалеты.
   Убрать датчик и кондиционер, вытащить телевизор - и вот вам - всё как в музее колониального быта. Разве что без ночного горшка у кровати.
  
   Персональная терраса с плетёными креслами, выход - прямо из номера. Сижу, как король. Смотрю на бульвар - Paseo El Prado. "Прогулка по лугу", если не путаю с переводом. Длинная-длинная улица - через центр и вдоль моря. Общегородской променад.
   Начало воскресного вечера. Народ на улицах: расслабляется. Пойти, прогуляться?
  
   Море - как раз за отелем. Блики, чайки. Выпускаю рачка: прихватил ненароком, с ракушками, в Тринидаде. Сунул в карман, не заметив: заперся в раковине. Нашёл - в Сьенфуэгосе. Жив-здоров, путешественник.
  
   Яхты - яхт-клуб по соседству. Выхожу на бульвар. Направо? Налево? Вправо город кончается - мы на косе. Значит, влево.
   Люди гуляют: и туристы, и местные. По-курортному. Многие - босиком. Бульвар - чистый, асфальт - тёплый. Попадаются, впрочем, и наоборот, очень даже обутые: разодетые парни - в резиновых сапогах, в кругу млеющих девушек. Это что, высший шик?
   Вдоль Paseo - некрупные пальмы и множество "вилл" - все сдаются. На самом деле, просто обычные домики. Одноэтажные - плоская крыша, стандартный гараж. Небольшие, но гордые - с именами. Вилла "Матансас" - в честь города - или провинции. Вилла "Канары" - для тех, кто привык отдыхать на Канарах. Вилла "Las villas" - без комментариев.
   В кои-то веки - большая собака. Ротвейлер. Гуляет по крыше "виллы". Вряд ли местная, скорее - туристов.
  
   По дороге - полно ресторанов. И не только. Культурный центр: публика - потоком - выставки и концерты. Парк отдыха: кафе, качели, скамейки, что-то вроде эстрады. Преобладают кубинцы - нарядные, семьями. Дети качаются, взрослые общаются. Из прозрачных мешочков - самодельный попкорн: продаётся у входа. Старики передвигают фигуры - шахматы на скамейке. "Сьенфуэгос - город, который мне нравится" - на рекламном щите.
  
   Набережная. Парапет. Малекон, как в Гаване. Сидят и флиртуют - в основном молодёжь. Ходят по парапету - детишки. Маленький - с папой за ручку: не упади! Пара усталых туристок: снять обувь, вытянуть ноги.
  
   Велорикши - рассчитаны на иностранцев. Экипажи обвешаны флагами: канадскими, итальянскими, американскими. У одного - даже датский с китайским. Наших нет. Русской речи не слышно. Поляки - встречаются. Наши - только на Варадеро?
  
   Славный маленький домик - памятник архитектуры. Парадная лестница - белая с голубым. Антенна для радиосвязи - на крыше. Табличка - здешний обком. Гаванский попроще.
   Бар "Дон Луис" - дверка, стойка - белого кафеля, два табурета. Тётенька в белом - типаж советской буфетчицы. Стеллажи за спиной, в полутьме - бутылки и банки. Всё заведение. Посетитель один - половина мест занята. Постоянный клиент: много лет на своём табурете. В белоснежной рубашке, тёмных брюках и туфлях. Выходной костюм кубинского старика.
  
   Корабли у причалов: местные лихтеры, два сухогруза. Японское судно - то ли научное, то ли шпион - оснащение позволяет. Все - небольшие: супертанкеры - на горизонте, идут глубже в залив - в другой порт.
   Мемориальные доски - в честь революционеров, в честь воинов-интернационалистов. "В этом доме жил тот-то".
   Медная вывеска, явно старинная: "врач, хирург" - и фамилия.
  
   Знакомые синие значки - на домах. Сдаются комнаты. Парикмахерская: с понедельника по субботу с 9 утра до 5 вечера. С двенадцати - перерыв, один час. Воскресенье - закрыто.
   Умно построенные дома вдоль бульвара: с пешеходными галереями. Тень, колонны. В дождь укроет, в жару защитит.
   Вбок - спокойные улочки. Двадцать метров - и сразу деревня деревней. Домики - ассорти. Налеплено - кто что построил. Путаница проводов.
  
   Вот зараза: нет связи! Сотовый оператор на Кубе один, называется Cubacel. До сих пор безотказно ловился, даже в горах. В Сьенфуэгосе - нет. Что за диво? Вроде город приличный, туристов полно. Так, уже разобрался. Тут нет GSM - только UMTS. Переключаю стандарт - всё в порядке. Современное 3,5G.
  
   Ближе к центру - дома посолиднее. Два этажа. Даже три. Фасады с лепниной. Арка - вход в кабаре. Памятник - симпатичному дядьке с усами - "от благодарного Сьенфуэгоса". Год 1919. Памятник женщине в капоре - вероятно, актрисе: арфа на постаменте. Киоски с билетами. Город славится музыкой и театром.
   Вот весёлый мулат - в шляпе, с тросточкой и при галстуке. Бронзовый. Без постамента - просто гуляет по улице. Трость натёрта - ну ясно, снова поверье. Интересно, какое? И кто это? Жалко, рядом нет Белкис. А впрочем: вот на вывеске - та же шляпа и тросточка. Тот же человек - на афише. Бенни Море. Знаменитый кубинский певец, композитор - самоучка, талантище. У меня же есть его записи! Вот так встреча. Потереть, что ли, тросточку - на удачу?
  
   Пешеходная улица - влево. Явно - там интересно. Сверну. Магазины, туристы, палатки с напитками. В перспективе маячит собор. Или нет, не собор? Подойду - разберёмся.
  
   Старые рельсы - проступают из-под асфальта. Здесь ездил трамвай. Больше нет - только старый вагончик, почему-то - на крыше одноэтажного дома - там ресторан. Жаль. Трамваи люблю.
  
   Магазины: за песо. Не всё для туристов. Продукты: вес - в килограммах. Mermelada de mango - по три килограмма! Закапали слюнки! Двести песо - всего восемь кук. Ползарплаты кубинца. Кетчуп - тоже по три килограмма. Нормально... Едят так едят. Галеты, бекон. Рома восемь сортов - и недорого. Кофе? Что-то не вижу. Только пакетик с кумином - тоже молотым. Кстати, неплохо: дома кончается. Взять? Девять песо.
   Промтовары - и снова всё есть. Kenwood - приличные микроволновки. На кнопках - нормальный испанский. 3623 - это в песо. В пересчёте, цена - как у нас. Зарплаты вот только поменьше.
  
   Нет, это был не собор. Просто мэрия - с куполом.
   Кажется, главная площадь. Разомлев от жары, дремлют в тенёчке собачки. Бабушки-дедушки - на лавочках, с внуками-внучками. Дедушка просит: не подарите ручку? Для них. Любят порисовать. Подарю, мне не жалко. Одноразовая, не "паркер" - торчит из кармана. Здесь - десять песо. Для дедушки - правда немало. Интересно, какие тут пенсии?
  
   Полосатые навесы от солнца - над окнами магазина. Нет, не навесы - слово неподходящее. Лучше - "маркизы". Слишком нарядные для навесов. Открыто! Ром, сувениры... понятно. Кофе - ещё один вид - это кстати. Эту пачку, пожалуйста.
  
   Группа словаков - человек где-то десять. Ходят с гидом. Примазаться, что ли? Язык, благо, знаю немного. Так, что тут у нас? "Мы находимся в парке Хосе Марти..." Значит, это не Ленин - в центре, на постаменте. Рука - в том же жесте: верной дорогой идёте, товарищи. Площадь-парк - в местной традиции. Фонари, клумбы, бюсты, деревья.
   Кафедральный собор. Это скучно. Ну, две колокольни. Ну, разновысотных. Все они одинаковы. В Гаване вон - тоже - одна малость шире другой.
   Пара каменных львов - тоже не удивили. После Питера, Львова и Рима...
   Дом - тот, что с куполом - "маленький Капитолий". Симпатичный. На Капитолий не слишком похож. Только куполом.
   Ротонда - без неё никуда!
  
   Круг с румбами - нулевой километр. Мозаичный: в кружке - карта города. Место его основания. Так, не понял, где дерево? Рядом, вроде, имеется старая сейба - но про неё - ничего. Ясно: город основан французами. Беженцами с Гаити - от восставших рабов. С разрешения испанской короны. 1819-й - в общем, недавно. Не Диего Веласкес. Тот бы что-нибудь посадил.
   Триумфальная арка. "Единственная на Кубе". Французы, однако! 1902 - по случаю независимости. В честь создания Кубинской республики.
   Странное здание на углу, слева от арки - с вычурной башенкой. Винтовая лесенка - вверх. То ли тюльпан, то ли яйцо Фаберже. Дворец сахарного магната: выпендривался. Сейчас - дом культуры.
   И - театр. Но в него не пойду - уже поздно. Пусть словаки идут.
   Отстаю от экскурсии.
  
   Город чётко расчерчен квадратами - как Гавана. Заблудиться нет шансов. Обратно - по другому пути. И короче, и интереснее. Обычный квартал. Дети гуляют на улице: благо, она пешеходная. Старшие возятся с младшими. Мальчик с шариком на резиночке - полностью поглощён. Девочки кормят собачку. Вроде - попкорном. Нюхает с интересом. Вторая - сидит, дожидается.
   Набережная с изнанки: домики разношерстные, фасады облезлые. Пирс со скамейками - с видом на яхты. Фикусы - все в воздушных корнях. Здание старой таможни.
  
   Море - прозрачное, мелкое, мусор на дне. Ржавые железяки - и лошадиная челюсть. Краб - огромный - сидит, что-то ест. Смакует, суёт в рот клешнями. Проползает моллюск - что-то вроде рапана. Носятся полосатые рыбки.
  
   На заборе написано: "СОЦИАЛИЗМ".
   Парк современной скульптуры - талантливо! Здорово! Дети играют в скульптурах.
   Плакат - "все на местные выборы". Скоро. Здесь депутаты - народные. Без отрыва от жизни. Проголосовал - и вернулся. За дни заседаний - зарплата по месту работы.
   Манго - чуть тронуто розовым - на деревьях.
   Солнце клонится к горизонту.
  
  
  

18. ВСЁ САМОЕ ЛУЧШЕЕ

  

Будьте с лёгкой душой и хорошим ветром!

(Александр Грин)

  
  
   - Платье вам очень идёт.
   Немного смущается.
   Белкис при полном параде: платье, причёска - вместо вечной футболки и джинсов. Туфли вместо "вьетнамок". Едим в ресторане: считается лучшим. Оттого и наряд.
   Кормят посредственно - зато интересное здание. Palacio de Valle.
   - Красивейшее на Кубе! - так думает Белкис.
   Возможно. Стиль мудехар. Не настоящий - начало двадцатого века. Причуда богатого заказчика. Башенки, галерейки, каменные узоры - в комплекте с пальмами - смотрится. Перед входом зачем-то поставлены сфинксы - гулять так гулять, восток так восток. Как неофиты в религии - самые ревностные верующие, так и архитектор - старался.
   - Желаете лобстера? - официант. Разделанный лобстер - на блюде.
   Лучше бы не показывал - может, и заказал бы, из любопытства. А так - нечто вроде инопланетного склизкого мозга. Аппетита не вызывает.
  
   Пасмурно с прояснениями. Лёгкая грусть: поездка кончается. Сижу на террасе, с видом на спеющие бананы, незнакомые зелёные шишки на пальмах и главную улицу. Скоро отправимся в город - погулять напоследок. И - в путь. Варадеро не в счёт - одна ночь. Улетел бы сегодня - просто нет нужного рейса.
  
   Впереди - ежедневная рутина. Пора, пора пробиваться в Хемингуэи - чтобы работать в кровати. Только нужен ли кому-нибудь новый Хемингуэй?
  
   Никого не боясь, ходят цапли. Спортсмены в заливе гребут на байдарках.
   Летят по бульвару туристы - на прокатных мопедах. В смешных чёрных касках - а-ля вермахт в авторской трактовке душанбинской киностудии. Такие выдали. Группа девочек - местных, на велосипедах - взяла шефство над туристкой на скутере. Второй день катаются вместе. Радостный щебет.
   Выходим и мы.
  
   Честно предупреждаю: гулял. Даже слушал экскурсию.
   У Белкис во взоре - лёгкая гордость. Так гордятся смышлёным питомцем. Или не по годам бойким ребёнком: а мой-то каков! Озорник!
   - Кстати: не был в театре.
   - Значит, зайдём.
  
   По дороге - нашёл магазин. Типа универмага. Прилавки, отделы - как было у нас - обувной, трикотажный, посуда. Продавцы улыбаются. Загляну - поглазеть?
   Магазин интересный: вроде бы, здесь туристы. Вместе с тем - для народа. Сочетание ценников: в куках - на кофе, сигары. Немного дороже Гаваны. Американские сигареты - туда же, туристам. Шоколадки, орешки - известные марки. Иностранцам привычно - и дорого.
   Тут же - малярные кисти и "всё для ремонта". Явно - туристам не надо. Цена - только в песо, с пометкой: "c/p".
   Туфли "пенсионерские" - сто тридцать песо. Помоднее, наряднее - уже четыреста пятьдесят. Больше средней зарплаты. Купил новые туфли - событие.
   Десять песо - за авторучку. Столько же - простенькие серёжки. Детские куклы - пластик, Китай - уценённые. Было пятнадцать - зачёркнуто - восемь. А что это, в зелёных коробочках? Презервативы. По песо за три.
   Платья, шорты, рубашки, кроссовки, халатики. Костюмы - для солидных людей, во втором этаже. Мягкая мебель: кресла, диванчик.
   Галереи стаканов, тарелок, лосьонов и моющих средств.
   "Выставленные образцы просьба руками не трогать. Спасибо!"
  
   Вот и театр. Роспись фасада слегка пооблезла. Teatro Tomas Terry - Театр Томаса Терри - на фронтоне написано. Знаменит на всю Кубу. Кто такой этот Томас Терри? Ожидаемо: сахарный магнат. Мэр Сьенфуэгоса - по совместительству. Девятнадцатый век. Молодец: хорошую память оставил.
   Нравится мне их традиция. В каждом городе - что-то подобное. Ещё и соревнование шло: у кого - самое-самое. В Матансасе хороший театр? В Сьенфуэгосе будет такой же! Но лучше. С фресками на фасаде. К вам приезжал петь Карузо? К нам тоже - и Сара Бернар. И ещё - Анна Павлова, танцевать.
  
   В театре прохладно, приятно, уютно. Дух эпохи - в кованых ограждениях лож. Сквозь решётки всё видно: себя показать. Разодетые дамы: это платье везли из Парижа! Франты с тростями. Блеск и шик разбогатевшей Вест-Индии.
  
   Остальной центр я видел.
   Есть идея: яхт-клуб. Прокатиться на катере, раз уж время осталось. Там же можно поесть - перед выездом. Почему бы и нет? Тем более - по соседству с моим отелем - очень удобно.
  
   Бело-зелёный дворец. Первый этаж - ресторан. Причалы уставлены яхтами. Ещё больше - на рейде - много десятков. Бухта отличная! Разные флаги и пункты приписки. Блокада? Какая блокада?
   Крутятся лопасти ветрогенераторов. Сушатся на леерах тельняшки и лифчики. Колонки - более чем современные - заправляют дизтопливом. No fumar! - Не курить!
   Ходит дяденька с тачкой - чистит берег от мусора. Пляж - в моторных резиновых лодках: с яхт приехали кушать. В ресторане толпа: популярное место.
  
   Ух ты: старая шхуна! Гниёт у причала. Нет, не шхуна: паруса на фок-мачте прямые. Бригантина! Помесь брига со шхуной. В флибустьерском дальнем синем море... и всё такое. Рядом с яхтами, слегка накренившись. Корпус полузатоплен. Краска облезла. По палубе ходит волна. Вместе с тем: такелаж подновляли. Паруса не истлевшие, просто зарифлены. Краска названия - свежая: вон и банка валяется. Cayman Valhalla. Приписка - Джорджтаун, Каймановы острова - это здесь рядышком.
   Старая, но не старинная: явная реплика. В материалах - металл. Кормовая надстройка несуразно большая - под мотор и толпу пассажиров. Немореходный обзорный "балкончик" в корме: захлестнёт. В общем, все признаки: бригантина катала туристов. Для того и построена.
   Тем не менее, смотрится здорово - потому не разобрана. Вышла на пенсию. Не вернулась из рейса. Украшает причал.
  
   Белкис договорилась. Нас ждут на борту. Символический взнос - и поехали! То есть - пошли. По заливу на катере. Небольшом, туристическом, с лавками - человек так на двадцать. Капитан - не видать, только ноги торчат из кабины - и матрос.
   - Не хотите коктейли?
   Не хотим. Равнодушны.
  
   Удаляется берег. Уменьшаются яхты. Растут сухогрузы и танкеры - те, что идут по фарватеру в порт. Растёт полушарие купола - недостроенная АЭС на другом берегу. Город атомщиков - несостоявшийся.
   Чайки плавают - стаями.
   Город с моря: стадион, колокольни собора, отели. Трубы заводов. Нефтеперегонка идёт полным ходом: гигантские баки, танкеры под разгрузкой. Факел чадит. Краны порта - заняты судном под флагом Перу. Красные полосы с белой.
   Мыс с беседкой. "Мавританский дворец" с рестораном. Поворот - и обратно. Прогулка короткая. Gracias!
  
   Перекусим - и едем. Анибал - у ворот.
   В ресторане - интернационал. Японец с семьёй. Три ирландца - в отпуске греются, как всегда, подальше от родины. Аргентинцы и мексиканцы. Итальянцы с прогулочной яхты - приплыли на лодке. Группа пуэрториканцев.
   Шведский стол, так себе. Фрукты - сплошь консервированные. Дежурный певец: ходит с гитарой. Поёт по-испански. Бешеная радость пуэрториканцев: пуэрториканская песня. Град монеток и аплодисменты.
  
   Отъезжаем. Пока, Сьенфуэгос! Чёрный выхлоп машин - запах кубинского города. Мелькают сине-зелёные здания - филиал университета. Есть в каждой провинции. Кстати, это - шестая. Пока что последняя. Не так плохо - был в шести из пятнадцати, плюс Хувентуд - остров с особым статусом. Немало. Но и не много. Не видел Сантьяго де Куба. И Хувентуд интересен. Надо будет вернуться - при случае.
  
   Сахарные заводы - видно по трубам. Водонапорные башни. Поля тростника. Нитка железной дороги - рельсы рабочие, сильно наезжены, ржавчины нет. Здание станции - выглядит старым. Ветка разъезда - заброшена, рельсы засыпаны мусором. Мало составов - разъезжаться тут не с кем - одной нитки хватает. Недостроенная эстакада - из никуда в никуда.
  
   Деревенские рынки: овощи, фрукты. Гуава, маммея, чеснок. Что вырастили. Манго? Рано, пока не сезон.
   Техника в поле - комбайны.
   Голубые коробки - высокие здания, группой - средняя школа. Для окрестных селений. Начальная - в маленьких школах, рядышком с домом, а старшие ходят сюда. Днём учатся, вечером - на несложных работах. Сбор манго - когда поспевает. Сбор апельсинов. Труд - часть учебной программы. Как элемент воспитания. Идея не новая - Хосе Марти.
  
   Городки - один-два этажа. Розовый с голубым. Есть дома побогаче, но в среднем - очень скромно живут. Хотя чистенько. "Cafeteria Leon" - в меню две позиции. Бутерброды с хамоном - по десять, и сок натуральный - по два. Разумеется, песо.
   Щербатый асфальт - но без дыр и без ям. И без люков!
   Остановки, заправки. Самодельный автобус на базе КАМАЗа - удивительный кузов. Сварен из пары "Икарусов"? Велосипеды, тележки с лошадками. Трёхколёсные, с тентом, экипажи на базе мопедов - популярный вид транспорта. Редкие "жигули". Зато - автопарки, с грузовыми машинами - относительно свежими. Половина - КАМАЗы, всех возрастов, но есть и "Мерседесы".
  
   Появляется зелень: скоро Атлантика. Матансас - здесь засухи нет. Меньше нарядных домов: краска быстро облазит от влажности. Машина со свиньями в кузове - едут на Варадеро. В отели. Бело-розовы, упитанны и довольны. Наверное, им сказали: на отдых.
  
   Город "при Варадеро". Неплохие дома. Кафе, магазинчики. Частные иномарки - "Рено" и "корейцы": для Кубы - серьёзная роскошь. Почти все здесь работают на Варадеро - там деньги. Зажиточный город.
   - Как называется?
   - Карденас.
   Ударение на первый слог.
   Церковь со шпилем. Туристы в "бермудах" - на такси и на велосипедах. Добираются с Варадеро - посмотреть "настоящую Кубу".
  
   Въезд на Варадеро. Кордоны, полиция, тётеньки в будочках. Анибал отмечает путёвку. Полуостров: связь с миром - дорога, узкая ниточка - полный контроль. Впереди - заповедник. Комфортная резервация. Синтетический рай для туристов.
   Говорю:
   - Это - фабрика. Здесь из солнца и моря производятся деньги.
   Белкис задумалась. Всю дорогу она мне показывала - где какие заводы. С уважением:
   - Верно!
  
   Тормозит полицейский, на мотоцикле - их тут много гоняет. Чернокожий, на форме - значок: старый, советский, солдатский. С трещинками по эмали. Цифра "3" - "Классный специалист третьего класса". Для рядового состава.
   Что нарушили? Ничего - улыбается. Это брат Анибала. Обнялись. Остановил - поздороваться.
  
   Показались отели. Вечереет, усталость: разместиться и спать. Завтра - трансфер в Гавану и рейс до Москвы.
   Вроде бы (путеводитель) здесь чем дальше отели, тем лучше. Мой - в серединке. Большой и безликий. Да ладно - ночь переспать.
  
   Карта отеля, цветущие кустики. Бордюры покрашены жёлтым. Бегают ящерки - хвостики кренделем, как у собаки. Смешные. Пасмурно, ветер - туристы в штанах и кроссовках.
   Где тут ресепшен?
  
   Анибал достаёт из багажника мой чемодан. Будем прощаться. Спасибо, дружище. Вот чаевые - надеюсь, достойные.
   Белкис пока что со мной - помочь разместиться. Но после - уедет. Её дело сделано. Завтра - другие туристы.
   - Приезжайте к нам через два года. Проедемся дальше - в Сантьяго де Куба.
   Почему через два? Я не против и раньше.
  
   Стойка. Туристы. Толпа. Персонал говорит по-английски. Русский забыт - хотя есть, судя по возрасту, те, кто учил его в школе.
   Проблема: не подтверждают оплату. Куба! Белкис переживает. Тарахтит по-испански с сотрудницей.
   - Чтобы вас разместили, нужно сейчас заплатить. А потом разберутся - вернут.
   Ладно, решим. Вот вам деньги, селите. Белкис, зачем волноваться?
   Застегнули браслет - здесь "всё включено". Взяв ключ, набираю Гавану.
   - Иван! Тут проблемка. Ты просил позвонить, если что.
   - Дай им трубку.
   Ой, оплата нашлась! Оформляем возврат.
  
   До свидания, Белкис. Хорошо прокатились, спасибо. Чаевые - держите. Хотелось бы больше, да сам небогат. Может быть, и увидимся - если вернусь. Или вы приезжайте в Россию, как сможете.
   Хочет что-то сказать. Ну, скажи.
   - Вы умный человек.
   Подытожила, значит. Вывод приятный - но неожиданный. Почему?
   - Я запомнила: система обороны Гаваны!
   Улыбаемся, машем.
   Hola! Пока!
  
  

19. ВАРАДЕРО - ГАВАНА - ДАЛЕЕ ВЕЗДЕ

  

У меня достаточно денег до конца моей жизни,

если только не придется вдруг что-то купить.

(Джэки Мэйсон, американский артист-комик)

  

Когда я вернусь, пусть будет шесть часов!

("Тот самый Мюнхгаузен")

  
  
   В принципе, я умею спать стоя, под деревом, в дождь, при наличии над головой тренировочной трассы боевых вертолётов. Потому и вздремнул. Без этого навыка - не сумел бы. Музыка грохотала всю ночь. Не понять: в нашем отеле или в соседнем, но стены тряслись ощутимо. Анимация, чтоб её! При полном отсутствии звукоизоляции.
  
   Отель не нов. Ждёт ремонта давно - и никак не дождётся. С фасада стыдливо сколоты четыре звезды.
   Створки шкафов перекошены. Окно - оно же дверь на балкон - открывается только рывком. Обеими руками. С упором в пол. С третьей попытки. Всё обветшало, и это не благородная старина сьенфуэгосского дворца, а самая обыкновенная облезлость. Розетки - 110! И местные "вилки". Звёздный час переходника: в первый раз пригодился.
   Пыль не вытерта. Просто - слоями. В первый раз за поездку - горничная - без чаевых.
  
   Шведский стол - препаршивый. Туристы съедят! Напитки - даже за завтраком - разносят официанты. Большая ошибка. "Ваш кофе будет через несколько минут" - традиционная мантра. Несколько - это пятнадцать, я засекал. Толпы нет - просто так - не торопятся. Но зато улыбаются. Улыбнуться несложно. Кофе - из автомата за стойкой. Дайте, сам подойду и налью. Что значит "вам принесут"? Я уже всё доел - что нашёл из съедобного. Кофе хочу!
   Манго? Нет, не слышали. Что это?
  
   Надо к морю сходить - к океану, точнее - здесь снова Атлантика. Есть ещё часа два до трансфера. Может, там хорошо?
   Малолюдно: ветер и холодно. Обнаглевшие чайки. Не Карибское море! Снежно-белый песок - очень мелкий. Никто не купается.
   У бассейна - тоже пока что пустынно. Люди подтянутся позже. Очередь в баре. Общее одурение от безделья. Тени пальм - на стенах отеля.
  
   Полная дама, крашено-рыжая - с пластиковым стаканчиком: вышла из бара, ищет взглядом: куда приземлиться. Некуда: все лежаки - с чьими-то полотенцами. Как бы заняты. Ловит мой взгляд и зачем-то делает вид, что ищет знакомых. Ага - как будто нашла - машет в пространство и натянуто улыбается. Никого там нет - и она это знает, и я это знаю. Но ей так уютнее. Будто бы не одна. Будто бы не за сорок. Будто бы стройненькая.
   Два чернокожих мужчины с фотоаппаратами - делают вид, что снимают бассейн. На самом деле, им очень нравится полная дама. Их стандарт красоты, судя по ним же самим. Женщина, оглянитесь! Может быть, сзади на вас пялится ваше счастье?
  
   Дети - обрывают цветы гибискуса с живой изгороди. Мама устало рычит:
   - Пабло! Маргерита!
   Дети делают виноватые рожицы и прилаживают цветы обратно: так и было!
  
   У бассейна пьёт воду воробушек. Наш, обычный, коричневый. Пока тянусь за фотоаппаратом, воробей поворачивается к бассейну задом и собирается улетать. И мне пора. Наверное, это символ: в гостях хорошо, а дома лучше. Хотя там и нет пальм. И нет манго. И с утра - минус десять, у детей сопли, а на работе всё рушится... мне пора. Моё место - там. Пойду выселяться из номера.
  
   Чемодан - в камеру хранения. Здесь даже бирки дают - так не запомнят, где чей. Очень уж много народу. Конвейер. Современная ферма высокой удойности -извлечение денежек из отдыхающих.
   Можно ещё погулять, посмотреть на окрестности.
  
   Тротуары, отели. Люди в спортивных трусах - на пробежке. Стенд с картой курорта. Забавные ящерицы. Полицейские патрули на машинах - всё ли в порядке? Зелень, цветочки, дорожки. Ретроавтомобили и кокотакси - гудят - подвезти? Стройка с зелёным забором - будет новый отель. Мост - в дальнюю часть Варадеро, к лучшим гостиницам. Где-то там - мой знакомец Джузеппе, работает. Знаки: гужевому транспорту въезд запрещён. Боковая дорожка: к домам, где живёт персонал. Насосная станция. Вид на подъёмные краны - шесть штук. Строят отели.
  
   Окликают по-русски:
   - Из России? Привет, я Ахмет! Тут диджеем работаю. Учился в Москве. И в Киеве. Давно, вас ещё не было.
   - Так давно? Хорошо сохранились. А сколько вам?
   - Столько-то.
   - Значит, ровесник. Мне столько же.
   - Молодо выглядите!
   - Да и вы ничего. Приятно познакомиться, Ахмет.
  
   Две канадки в веснушках, с фотоаппаратом: снимают друг друга на фоне цветов.
   - Снять вас вместе?
   - Ой, спасибо, конечно! Фотоаппарат держать так, нажимать надо здесь...
   Предъявляю ей свой - та же модель. Вместе смеёмся. Щёлкаю несколько раз - хорошо?
  
   Парк. Магазин. Рестораны. Один - на холме, возле башни. То ли правда старинная, то ли только построена. Не эксперт. Декоративный вагончик с участочком рельсов. Пачка от сигарет на земле - "Курение убивает" - по-чешски. Муравьиные тропки.
   Мило, спокойно и дорого - после остальной Кубы. В общем - скучно. И в целом - обычно, как везде на курортах. За этим лететь через полмира - не надо, достаточно Кипра. Лететь надо в Гавану - по-моему.
  
   А пока - до Гаваны ещё надо доехать. Скоро рейс. Интересуюсь - на всякий случай - у местных таксистов: сколько стоит поездка от Варадеро до гаванского аэропорта. Сто кук - обычная такса. Пойду ждать трансфер.
  
   Посижу пока в холле отеля: умиротворяет. Настраивает на полёт домой и отключает от остающегося позади. Страница переворачивается. Сейчас именно тот миг - пока она ребром.
  
   Охранник гоняется за выезжающими с ножницами: чтобы не уехали, ненароком, в браслетах. Ему жалко? Нигде так не делают.
   Испанская пара - к выходу, с чемоданами - даёт чаевые швейцару - зубными щётками. У них тот же путеводитель, что у меня. Там написано: что не нужно и не хотите тащить - раздайте кубинцам, они будут счастливы. Швейцар принимает. Физиономия непроницаема.
  
   Машина пришла: жёлтый микроавтобус. Всем пока. Хорошо уезжать из такого отеля: не жалко.
  
   Водитель - дяденька в возрасте. В салоне - французская пара: бонжур. Я - в кабину, с водителем - так интереснее. По дороге забрали семью из другого отеля - муж с женой, наши. На Москву. Французы: бонжур. Наши: здрасьте. Поехали!
  
   На выезде с Варадеро - остановились у будочки. То ли деньги отдать, то ли квитанцию. С дядькой в будочке наш водитель знаком - и оба, похоже, болельщики. Обсудили бейсбол. Наш - за команду Матансас. Матансас - чемпион! Из будочки - что-то скептическое.
  
   Едем. Зелено. Справа Атлантика. Полигон - солдаты, по самой жаре - на занятиях. Бар YUGOSLAVIA. Город Матансас. Красивый, приморский, вольготно раскинувшийся. С театром, собором - о двух колокольнях - и нефтеналивным терминалом. Порт. Ресторанчик - в остатках городской стены. Много мостов - живописно. Под железнодорожным, через реку Юмури, плавают пацаны - на кусках пенопласта.
   Француз задремал и храпит.
  
   Встречные посигналили фарами - как у нас. Впереди - полицейские. Водитель благодарит - поднятием руки. Точно - полиция. Кран и бетонная будка: не поймёшь, убирают её или ставят. Ставят, наверное - строят пост. На границе провинций: Матансас кончается, дальше - Гавана.
   Живописное место. Ажурный огромнейший мост - называется Bacunayaqua - высочайший на Кубе. Ресторан над обрывом. Mirador de Bacunayaqua - смотровая площадка. Вид на долину и море с другой стороны - потрясающий.
  
   До Гаваны осталось немного. У дороги - торговля бананами. Холмы, ложбины, скалы, зелень - не сравнить с выжженными засухой центральными провинциями. У Атлантики влажно. Летают орлы - может, и не орлы, но огромные хищные птицы.
   Свежий асфальт - ещё застывает. Закрыта одна полоса.
   Минаретами - трубы большого завода. У проходной толпится народ - туда или оттуда? Похоже, в две смены.
  
   Справа - море. Берег чёрный, вулканический камень. Волны в барашках, заросли араукарий. Мост - река - двое на старенькой лодке рыбачат рядом с опорами.
  
   Нефтяные качалки - вдоль берега, и мобильная буровая - тут нефть! У моря - таблички: купаться нельзя, лов рыбы запрещён. Под табличкой - мужик в каске нефтяника. С удочкой - ловит рыбу. Наши люди! В других народах мы любим себя. "Смотрите, какие они пунктуальные" - уважение. "Глядите, они такие же раздолбаи!" - симпатия. Потому нам кубинцы и нравятся: очень похожи.
  
   Радарная станция на холме: к обороне готовы! Вместо фортов.
   Гаванские пригородные бело-голубые автобусы. Пляж, с отелем у берега - где купались. Поворот - влево, от моря. Аэропорт уже рядом. Девушка на мопеде - в форме. В аэропорту, на паспортном контроле, такие же. Едет быстро, спешит. Видимо, на работу. Девушку изрядно трясёт.
  
   Вот и аэропорт - имени Хосе Марти. Терминал номер три - международный. Выгружаемся с чемоданами. Чаевые шофёру.
   - Матансас - чемпион?
   - Чемпион!
   У водителя - маленькое торжество. Даже русские - уважают! Это - дороже чаевых.
  
   Сколько-то кук остаётся. Надо бы поменять. Валюту на куки - где хочешь. Назад - только в аэропорту - больше нигде. Вот - обменка. Очередь. Встал.
   Подбегает "жучок": доллары? Поменять без комиссии? - No interesa.
   Подаю куки в окошко - мне евро. Девушка улыбается: это не здесь. Там, за контролем - в зале вылета. Здесь - ещё Куба.
   Плачу выездной сбор - двадцать пять кук. Получаю наклейку - на посадочный. Без неё не уедешь.
   Таможня - номинальная, без придирок. Солдат младенца не обидит - в смысле, кубинец туриста. Вывозите что хотите - только возвращайтесь с деньгами. Досмотр безопасности.
   Дальше - вот она - касса. Мне - евро. На все! Как-то мало осталось... Потратился.
  
   Магазинчики - сувениры. Для тех, кто забыл. Или сильно отвлёкся - с дьюти-фри в Шереметьево начиная. Кое-чего - нет на Кубе. Вот кофе - чёрные пачки. Не видел таких. Две - с собой. Будем сравнивать. Не удивлюсь, если "Hola!". Евро берёте? Берут.
   Диски с музыкой, маракасы, футболки, сигары, магнитики на холодильник... Цены, понятное дело. Хотя - маракасы вот даже дешевле, чем на лотках в Тринидаде. Детям возьму.
   Так и тянет растратить остатки. Чуть продлить ощущение праздника.
  
   Прозрачная клетка - зал ожидания. Современный, хороший, удобный. В центре - кафе, по сторонам - самолёты.
   Наших пока что немного: до рейса есть время. У puerto В-10 - на Москву - сидят молча. Лица - красно-коричневые, во взоре - мечтательная отрешённость. Там ещё волны. Или, может быть, пальмы.
  
   Вылетает борт на Каракас - "Cubana". На Лиму, Перу - чилийская авиакомпания. Отбыли в свой Виннипег шумные канадцы - полный аэробус. Тощие долговязые мужчины и маленькие, как на подбор, симпатичные женщины. Тяжёлые рюкзаки, у женщин - с мужчинами наравне. Широкополые шляпы.
   Полный угол каких-то восточных людей - не пойму. Не китайцы. Но и не японцы. Сидят тихо. Одежда дешёвая. Фотоаппаратов не видно. Летят, видимо, в Лиму. Может, всё же японцы - из перуанской диаспоры?
  
   Вдалеке виден старый аэропорт. Розово-голубой, игрушечный - до ностальгии похожий на русские, провинциальные.
  
   Потянулись другие наши: с пакетами из дьюти-фри и сэндвичами из аэропортовской забегаловки. Чисто мужские компании - четыре друга уходят в отрыв - в пропорции пятьдесят на пятьдесят с семьями: папа - мама - ребёнок. Иногда - дедушка - бабушка - внук. С двумя детьми - никого: дорого. В отличие от канадцев - вон их целый самолёт прибыл. Бледные, предвкушающие. Каждый третий с путеводителем. Всё впереди. Завидую? Завидую!
  
   Занятно: рейс из Торонто, а самолёт - с литовскими кодами идентификации. Ну да мало ли - вон, наш борт стоит - именной, "Евгений Светланов" - "Аэрофлот": тоже вовсе не с отечественным "RA". То "VP" у них, то "VQ" - Бермудские острова, если не ошибаюсь. Престижа державе не добавляет. Зато, наверное, в чём-то удобнее?
  
   По залу летает чёрная птичка. Перелётный скворец - решил самолётом? Люди умиляются, щёлкают фотоаппаратами. Птичку тянет к кафешке - сэндвичи, чипсы - в центр зала. Знает, где крошки.
   Между сидениями катается в кресле инвалид в зелёной футболке - вместе деньги меняли - тоже куда-то летит. Для инвалидов тут всё предусмотрено. Много кресел - в специальном отсеке за прозрачной стеной, куда - solo empleados - вход только сотрудникам. Эти самые empleados в белых рубашках, шесть человек, разложили по креслу, расселись - и неспешно беседуют - "за жисть".
  
   В аптечном киоске - витамины, памперсы, зубные щётки.
   Светловолосая девочка решает судоку. Сложные - я бы не справился. Кроме наших, остались Мадрид и Париж. Откуда она?
  
   На весь зал разносится родное, бабушкинское:
   - Сонечка, ты будешь кушать!?
   Сонечке кушать не хочется. Сонечка тыкает пальчиком в глазик металлической скульптуре у входа в магазин, и счастлива. Сэндвичи в её жизни - не главное.
  
   К нашему самолёту подводят аэропортовскую "кишку". Дверь на Родину. Скоро посадка. Французы с испанцами смотрят с завистью: их борта ожидаются.
   Румяный мужчина с детски-любопытным лицом читает свой паспорт. Паспорт - наш. То есть, конечно, его - но российский, с орлом. Потому так интересно читается.
   Девочка догадала судоку. Она - на Мадрид.
   Сонечка сидит на ограде кафетерия - ноги в кроссовках упёрты в спинки стульев. Сонечке так удобнее. Персонал кафетерия невозмутим. Но что-то про "русос" всё-таки слышится. Бабушка, готовьтесь: нам на борт уже грузят питание.
  
   Пилот в фуражке и полосатом галстуке жмёт руку служащему аэропорта. Плюс ещё один - второй пилот. Плюс два стюарда и семь стюардесс - по стеклянному коридору, как по подиуму. Мадрид с Парижем полопались от бессилия. Ни самолётов у них, ни пилотов, ни стюардесс. А у русских - вон сколько. И каких!
  
   Прибегают припоздавшие наши: с красными лицами, в шлёпках на босу ногу и с томиком Чехова. Загадочная русская душа.
   Торопится рыжеволосая женщина в гарнитуре из плодов кораллового дерева: ожерелье, браслеты, серёжки. Ей идёт. А я видел, как эти штуки растут!
   Идут пассажиры-кубинцы - такие смешные. Приготовились к русскому холоду: на футболки и шорты надели по курточке. Четверо опытных - старшее поколение - экипированы как полагается. Энергетики - в Питер, заказывать оборудование.
  
   Включаются лампы: солнце садится. Мой последний закат над Гаваной. Почти что багровый. Надо будет вернуться! Надо, чтобы мы сюда ехали. Туристами, преподавателями, студентами, строителями, инженерами, атомщиками, нефтяниками - да мало ли, кем. Смотрите: со стены отвалились часы, которые раньше показывали московское время. Каракас и Лондон, Рим, Пекин и Мадрид - все на месте. Московского времени - нет. Очень скоро появится вашингтонское. Потом - по накатанной: посольство - некоммерческие организации - культурный обмен - искусство - наука - образование - массовая культура. Просто попробуйте - мы угощаем! И в момент, когда глядя в экран, где наперерез армии зомби выдвигаются американские танки, обычный кубинец подумает - "ура, наши!" - Куба кончится.
   Обязательно надо вернуться!
  
  
  
  
  

20. КОНКИСТАДОРЫ

  

Чтобы слышать других, самому нужно молчать.

(Урсула Ле Гуин)

Я не могу предсказать действий России.

Это головоломка, завернутая в тайну, завернутую в загадку.

(Уинстон Черчилль)

  
  
   Ночной рейс из Москвы. Скоро - дом. Куба - уже где-то там, нереальна. Только что пролетели Казань.
   Спят почти все. В креслах рядом - беседуют двое. Лет по тридцать пять. Дорожная, но дорогая одежда. Короткие стрижки. Хорошие, мужественные лица. Легко их представить в другой обстановке: воины, первопроходцы. Строители будущего.
   О чём говорят? Невольно прислушиваюсь.
  
   - Если хочешь понравиться Шону, у тебя должна быть саксессфул лайф. Он этому уделяет большое внимание.
   - Ну, у меня пока не всё так уж саксессфул...
   - Если ты Шону задвинешь про саксессфул лайф - это такая вещь из разряда маст. И тогда он в тебя инвестирует полчаса своего времени.
  
   Господи, что это? Сон отлетает.
  
   Эти двое - консалтеры. Из солиднейшей фирмы, под западным управлением. Летят - где-то сокращать персонал. Кто-то их нанял. Для "оптимизации".
   - Уберём пару юнитов. Не плохих - просто худших. "Ты нормальный чувак, но я должен тебя сократить".
   Это - о людях! В моём городе кто-то завтра же потеряет работу - из-за этих двоих. Опыт имеется:
   - Там было восемь инженеров. Сейчас остался один, а ещё взял четырёх молодых и отправил их в Штаты. На два месяца. Вернутся - будут работать.
  
   В речи - сплошь англицизмы.
   - Разве Макс выдаёт профит?
   - Он сэйл, ему сложно приносить вэлью. Хочет стать кантри-менеджером.
  
   Говорят о работе.
   - Ты уверен, что сможешь внедрить автокад?
   - Ну да. А что это такое?
   - Система такая, в ней архитекторы проектируют. Хорошая.
   - Там видно будет: важно - меня туда завели. Какой-то заводик во Владике. Пытаемся раскрутить этих бедолаг. Главное - сделка. Ты учись выступать. Нужен спикер нормальный. Мне в Сколково говорят - про сервера ревью сделай - я сделал. О всех темах могу выступать.
   Грамотей.
  
   - Вон, видишь - корейцы. Из Samsung - у них на чемоданах написано. Технику свою приехали продавать. Целой толпой.
   По соседству, на самом деле - китайцы. На чемоданах написано - Samsonite. Да уж, квалификация у парней...
   Консалтеров - не люблю. Помню, как одна вот такая "солидная фирма" искала специалистов моего профиля - нанявшись для решения очень сложной задачи - вслепую, не зная о ней ничего. Не имея людей. Не умея работать. Зато - апломб, пыль в глаза, обещания. Главное - сделка. С авансом. Дальше - придумаем, кто нам поможет за скромные деньги.
  
   Говорят о коллегах.
   - Шон - он очень скромный. Я с ним ездил. Чек за ресторан - тысяч семь. А вот наш Сухоплатов - тот, что бывший военный, помнишь - всё время в костюме - по шестьдесят.
   - А бани не было в чеке? С тёлками?
   - Нет, но форель была по двадцать тысяч. Он в Мосэнерго работал, в заказчиках. Получал проценты от сделок. У него денег столько, что у нас он - по мелочи. Может жить на проценты.
  
   - У Шона в команде - Борис. Так он русский. Уехал отсюда лет в двадцать. Говорит с акцентом - но когда забывается, весь акцент пропадает.
   - Это такой, с большим носом?
   - Нет, тот Костя. Неудачный чувак. Спалился на чеках: на машине не ездил, собирал на заправке. На семь тысяч - за один день.
   - Идиот! Собирал бы весь месяц.
   То есть сжульничать - это нормально. Надо только прикрыться получше. Кто не смог - неудачный чувак.
  
   - Олаф, который худой - вообще непонятно что делает. И Росарио. Тот вообще приезжает в Россию только по девкам. У него называется - в гемба. В прошлый раз взял трёх - утром на совещании спал.
  
   Жизнь проходит в перелётах и встречах, ресторанах и банях. Продать - и не важно, что сам без понятия - что. Оптимизировать - вновь без понятия. Главное - действовать нагло, уверенно. Брать подороже. Пусть все думают: раз дорогое - точно хорошее.
  
   Деньги есть у ребят. Говорят о часах: незнакомые марки. Разве что Prada - видел в Италии. В магазине на них даже не было ценников. Только дюжий охранник - возле витрины.
   - И ещё одни - кэжуал! На велике ездить.
  
   Говорят о собаках:
   - Моя - мелкая, репрезентативная. Жене для форса нужна. Дорогая.
   - Норм. А у нас ротвейлер. Гуляем без поводка. Любит прохожих пугать.
   Вот подонок.
  
   И о семьях немного.
   - У меня жена - очень жёсткая в работе. Фрик корпоративный. Кому хочешь даст просраться. Эйч-Ар. Изрядная сука.
   И ведь - с гордостью!
   - Давно с CEO просит её познакомить.
   - Ладно, выведем. На закрытой тусовке. А сколько ей лет?
   - Как и мне, тридцать шесть. Но реально крутая. Много может чего подсказать.
   - Будет в шоколаде, если поладят.
   Нужны ли нам руководящие суки? Да ещё в шоколаде?
  
   - У тебя сколько младшему?
   Голос теплеет.
   - Шесть месяцев. Знаешь, как ко мне тянется. Мы же оба работаем - с нянькой сидит. Для него очень важно внимание папы - говорю как психолог. А твоя поступила?
   - Собирается. В Академию народного хозяйства, где я учился. Но там несколько вариантов...
   - Надо бы замутить сейшн. Подумай - и жду фидбэк...
  
   Новая элита. Цвет нации? По мне - позор нации. Конкистадоры. Первопроходцы наоборот. Занимаются завоеванием - нас. Нашими же руками - для всяческих Шонов.
  
   Но - люди. И не всё пока что утрачено. Вот этот, лобастый - ведь умный! Только ум этот тратится не на то. Грамотно втянуть в авантюру "бедолаг во Владике". Второй - любит сына. Кем вырастит? Что для него станет ценностью, что - бесполезным хламом?
  
   Они - не лежат на печи. Работают. Учатся. Действуют. Одолевают препятствия. Достигают высот. Так, как их видят. Больше денег. Пост в корпорации. Признание Шона.
  
   Просто - сменить ориентиры. Меняли уже - опыт есть. И эти же люди - вернутся на Кубу. Слетают на Марс. Выстроят новый Транссиб. Они могут. Мы - можем. Вместе. Пока ещё - можем. Надеюсь, что можем. И надеюсь, что вместе.
   Или к нам будет ездить Росарио. В гемба. А потом и на Кубу. И забывшие родной язык - кроме матерного - все в шоколаде - примутся за всеобщую оптимизацию. Потому что Шонам это ой как понравится.
  
  
   Москва - Гавана - Санта-Клара - Санкти-Спиритус - Тринидад - Сьенфуэгос - Гавана - Москва - Екатеринбург. 2015.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"