- Кто-то хочет, чтобы мы здесь задержались, - сказал я, открывая банку говядины с гречкой. - Создаёт все условия.
Ящик с консервами нашёлся тут же, за палаткой. Вместе с одноразовой посудой, кастрюлькой и алюминиевыми ложками.
- Почему?
- Да потому что дальше у него ещё ничего не готово.
- Что именно "ничего"? - уточнила Любовь Савельевна и помешала в котелке.
- Стража, ловушки, лабиринты, чудовища - что там ещё бывает в эпических путешествиях? Или в приключенческих романах. Помните, что говорил Холмс? Всё идёт по сюжету.
- И что там, в сюжете? - поинтересовался Борис, подставляя пластиковую миску за добавкой.
- Пока - обед и спокойный здоровый сон, - сказал я. - А потом самым разумным было бы вернуться назад и попробовать успеть на вечернюю сказку.
В недрах собрания технической литературы послышался грохот обвала. Из зева транспортёра ударила воздушная волна с облачками пыли.
- Но не получится, потому что это не входит в чьи-то планы, - закончил я почти весело.
Симон зевнул. Полумрак ли в сочетании с сытостью подействовал усыпляюще, или нечто иное, но вскоре глаза слипались у всех. Для очистки совести я дошёл до выхода: на той стороне моста по-прежнему мельтешило что-то невнятное, сменяясь иногда совершенно откровенным вращающимся вопросительным знаком величиной с телебашню.
К моему возвращению остальные уже сладко посапывали. Забравшись в спальный мешок, я закрыл глаза.
- Идиотский сон, - решил я и повернулся на другой бок.
"Держи! Подтягивайся! - кричал уже я сам, вцепившись в руку Симона. Симон свешивался с моста между разошедшимися, треснувшими досками. Вторая рука его удерживала за шиворот Бориса. За пояс Бориса цеплялась Любовь Савельевна. Внезапно фигура Симона потеряла очертания.
- Он исчезает! - закричал Борис.
- Его забыл последний читатель! - запричитала Любовь Савельевна. - Что с нами будет?"
Я скривился:
- До чего фальшиво.
Спать расхотелось. Когда снится бред, сон противопоказан. Тем более, в голову пришла идея, которую непременно следовало проверить.
Стараясь не потревожить остальных, я выбрался из палатки. За углом коротенького коридора, ведущего к выходу, меня встретил ранний вечер. Солнце уже слегка окрасилось багровым, но нырять за горизонт прямо сейчас ещё не собиралось. На противоположной стороне моста, наконец, наступила некая определённость в виде ступенчатой пирамиды с огромным золочёным изваянием на вершине. Изваяние изображало скарабея, держащего шар. Доски моста стали как будто старше и выглядели непрочными.
- Значит, ты решил пока что оставить мне спутников, - сказал я в сторону изваяния, - чтобы красиво угробить их при первой возможности? Что за пошлый, избитый трюк. Третий сорт.
Ответа не было.
- Имей в виду: я против. И чтобы ты не обольщался: в моих силах тебе помешать. Вплоть до полного срыва всего задуманного. Смотри!
Я шагнул к краю скалы, где сила гравитация меняла направление на противоположное, и кувыркнулся на мост. Теперь пустыня определённо была внизу - очень, очень далеко. Хотелось думать, что я не ошибся.
- Смотришь?
Не дожидаясь ответа и не оставляя себе времени для сомнений, я перекинул тело через перила.
Понимание того, что всё сделано правильно, пришло почти сразу - как только раскрылся парашют: ведь я не надевал никакого парашюта! Несколько секунд ушло, чтобы расстегнуть замки, выпутаться из лямок и вновь устремиться к земле.
Огромный орёл, поднявшись со скалы, бережно ухватил меня лапами поперёк туловища и понёс вверх - на мост. Руки оказались притиснуты к бокам, поэтому пришлось кусаться. Очумев от человеческой неблагодарности, орёл разжал когти.
Прямо подо мной, на стремительно приближающемся песке, возникла монументальная копна сена. В последний момент, рванув за полы рубаху, так что полетели пуговицы, я растопырил конечности, и как белка-летяга, скользнул в сторону - мимо сена, навстречу земле.
В следующее мгновение рубашка оказалась совершенно целой. Я стоял на мосту и снова смотрел вниз.
- Хочешь, повторим? - спросил я. - Для разнообразия, могу сигануть с той стороны.
Мост исчез - от греха подальше. Над головой была парусина палатки. По углам мирно похрапывали в своих спальных мешках Любовь Савельевна, Борис и Симон.
- Пришлось стереть полглавы, - сообщил недовольный голос откуда-то из-за парусины. Что ты себе позволяешь?