Аннотация: (Ирландия, 403 год) Долгоживущие вынуждены путешествовать, чтобы не вызывать подозрений.Герой этого рассказа - выходец из Шумера, оказавшийся волею судеб в Ирландии, чужой для него земле.
Словарик:
Эрин - одно из названий Ирландии
Улады - жители Ульстера, северной пятины Ирландии
Филид - носитель сакрального знания, поэт и знаток законов, часто наделяемый сверхъестественными способностями.
Лейне - верхняя одежда ирландцев типа длинной рубахи свободного покроя. Чем больше цветов в одежде, тем знатнее её носитель.
Лугнасад - прадзник, приуроченный к сбору урожая (1 августа)
Оллам - верховный филид
Туат = клан
Ри - король
Ланнан ши - ирландское название мифологического кровососущего существа.
Баньши - мифологиеское существо, которое своим плачем предвещает смерть.
Самайн - праздник, возвещающий начало зимы (31 октября)
Эрин го бра! - "Да славится Ирландия!"
Ши, туата де Даннан, племена богини Дану - мифологические существа, одно из древних племен. Считалось, что после появления в Ирландии людей, ши ушли в холмы, и живут там по сию пору. Обладают высокой продолжительностью жизни и сверхъестественными способностями.
Альгейс - ритуальное предписание. Действие, которое должно всегда выполнять.
Хозяин чужой земли
Храбрость есть высочайшая щедрость, ибо храбрые люди расточительны на самую драгоценную вещь - свою жизнь.
К.Л.Берне
Чужак пришел на закате, как раз в момент, когда нижний край солнца едва коснулся линии горизонта.
Несмотря на тёмную медь волос, присущую многим жителям зелёного Эрина, ирландцем он определённо не был, и говорил с заметным акцентом, смягчая звучание слов.
В Корнуолле выражались совершенно не так, в Уэльсе не растягивали гласные, для выходца c острова Мэн у пришедшего были слишком тонкие черты лица, и от диких северян, чьи корабли с драконьими мордами наводили ужас на побережьях, путник отличался, как день от ночи.
Впрочем, разве это важно, откуда и куда лежит твой путь, если ты пришел к очагу с миром и наверняка способен поведать десятки историй, до которых были охочи жители всех пятин.
Улады издавна славились гостеприимством, поэтому гостя встретили с должными почестями и усадили за стол рядом с хозяином дома - старым Эоганом, сыном Фионна.
Начался пир, где каждому надлежало назвать своё имя, и похвалиться свершенными подвигами, чтобы определить, кто же из собравшихся за столом достоин получить лучший кусок жареного кабана, добытого сегодня на охоте старшими сыновьями Эогана - Дайре и Лугайдом.
И когда дошла очередь до медноволосого чужака, он поднялся и, приняв чашу из рук кравчего, цветисто восславил хозяина дома и весь род его.
Впоследствии никто не мог вспомнить, что же ещё происходило в тот вечер. Но это и не удивительно - обильное угощение и добрый эль нередко заставляют нас забывать обо всём на свете. Однако все участники пиршества неизменно сходились в одном - не было ещё в Уладе такого учтивого, честного, благородного и смелого человека, как южанин Эррензи из далёкого поселения со странным именем Ниппур.
--- --- ---
- Ты умеешь писать? - Дайре уи Фионн только что удобно устроился на пригорке, выложил на ткань свежие лепешки и уставился на Эррензи, который вырисовывал какие-то загадочные значки на хрустящем тонком материале цвета топлёного молока.
- Конечно, - кивнул собеседник, не отрываясь от своего занятия.
- Так ты филид? - изумился молодой воин.
Эррензи поднял глаза от бумаги, взглянул на Дайре и улыбнулся. Ну кто ещё, кроме ирландцев может так искренне удивляться? Глаза округлились, рот открылся - хоть ворона залетай, в голосе неприкрытое любопытство. Не стесняются люди Зелёного Эрина выражать свои чувства, а, напротив, почитают это за великую добродетель.
- Нет, Дайре, я не филид, не друид, не бард и не сказитель. Просто в тех краях, откуда я приплыл, читать и писать умеют многие учёные люди.
- А кто такие учёные люди? - наивно поинтересовался ирландец, теребя в пальцах только что сорванную травинку.
- Ну... - Эррензи задумался, как бы так объяснить настырному Дайре суть вопроса, чтобы избежать потока новых недоумений, - это те, кто знает больше, чем остальные, и постоянно стремятся узнать что-то новое.
- А зачем? - вопрос прозвучал немного невнятно: ирландец как раз вцепился зубами в лепёшку
- Чтобы сохранять и преумножать знания для потомков. Тогда люди не будут допусткать ошибок, которые уже совершали их предки.
- Не понимаю я тебя, Эрра, - грустно покачал головой молодой воин, - ответь, эти твои ученые, они ведь умнее других, да?
- Обычно так и есть, - чужеземец говорил серьёзно, но в глазах пряталась усмешка. Впрочем, он мог бы рассмеяться прямо в лицо собеседнику - Дайре бы не обиделся.
- Они умеют писать, и записывают то, что приходит им в голову? - уточнил ирландец
- И это верно - Эррензи кивнул и тоже принялся за обед.
- Они учат других, как должно поступать? - в глазах улада появился восхищенный азарт, и наделённый интуицией собеседник обречённо кивнул, понимая, к чему всё идёт.
- Так значит, ты всё-таки филид! - сделал вывод Дайре, торжествующе глядя на Эррензи.
- Ну, пускай будет так. В конце концов, какая разница, как это называть, - гость северной пятины махнул рукой и продолжил трапезу.
Время шло быстро и незаметно. Эррензи даже удивился, когда миновало летнее солнцестояние. Чужой в этих краях, он так до конца и не привык к северному климату, хотя в той же Галлии ему случалось видеть снег на равнинах. Говорят, что здесь в декабре, а то и раньше, непременно случаются снегопады, но Эррензи пришел поздней весной, и не застал настоящих холодов. Впрочем, даже самый разгар местного лета показался бы жителям Ниппура вполне сносной зимней погодой.
Несмотря на всё вышеизложенное, жилось Эррензи вполне неплохо. Могло быть ещё лучше, если бы не назойливый Дайре. Так и ходит хвостом, чуть ли не в рот заглядывает. То ли следит, то ли учиться надумал. Скорее второе, потому что честные и прямолинейные ирландцы шпионить за ближним своим не обучены. Всё у них по чести, да по закону неписанному. Сложно чужаку поначалу во всех этих правилах разобраться, но Дайре всегда тут как тут. Там растолкует, тут присоветует. Может и пользы от него предостаточно, только ведь иногда и одному побыть хочется.
Вот Эррензи и улучал момент, чтобы просто сбежать от докучливого ирландца, и посидеть где-нибудь в тишине.
Например, на восточном склоне, возле одного из родников, питающего небольшую речку. Кажется, сюда никто из местных не ходит. Да и вид здесь красивый, чего ещё нужно для спокойного отдыха? Однако, сейчас Эррензи вряд ли можно было назвать спокойным. Впервые за время своего пребывания в деревне, он ощутил голод, который нельзя утолить обычной пищей. Пока желание можно было сдерживать, но всякому терпению бывает предел, и Эррензи прекрасно знал об этом.
Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, он решил искупаться. Благо, река тут холодная, хоть и неглубокая -словно создана для того, чтобы возвращать всем загрустившим на берегу ясность разума и бодрость духа.
Эррензи снял одежду и вошел в воду по пояс, с удовольствием подставляя лицо лучам клонящегося к закату солнца,.
Купание было как обычно недолгим. Всё равно плавать тут совершенно негде, а для того, чтобы освежиться, достаточно и нескольких минут.
На берегу он едва успел надеть нижнюю рубашку и выжать мокрые волосы, как вдруг услышал позади себя легкие, очень осторожные шаги.
Эррензи резко обернулся, встретился с неожиданно-внимательным взглядом и отметил, что настолько светлые глаза цвета молодой листвы редки даже для ирландцев.
Он часто видел эту девушку в деревне и запомнил, что местные называли её Луайне.
Зеленоглазая вышла из тени деревьев и заявила без малейшей тени смущения на красивом лице:
- По совету моей матери я вышила для тебя лейне. Ты будешь со мной в Лугнасад.
Это был не вопрос. Предложение, отказаться от которого по местным законам без урона для собственной чести было невозможно. Ирландские девы беззастенчиво пользовались этим не только в скелах, которых Эррензи уже успел наслушаться, сидя ночью у очага, но и в повседневной жизни.
- Эрра, почему ты молчишь? - удивлённо спросила красавица, присаживаясь прямо на влажный песок, - тебе не нравится подарок?
Девушка в самом деле не боялась отказа, но мысль о том, что старательная работа не впечатлила чужеземца, внушала ей настоящий страх. Эррензи молча изучал взглядом хитрые переплетения узора. Что и говорить, мастерство Луайне было выше всяких похвал: нить не путалась, ложилась ровно, нигде не тянула ткань. Вышивальщица ни разу не ошиблась в сложном рисунке и явно вложила в работу частичку своей души.
Присутствие девушки ощущалось как никогда остро. Даже на таком расстоянии Эррензи чувствовал теплоту её дыхания, и опасался, что может в любой момент потерять контроль над собой. Ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы отвести взгляд и спокойно продолжить начатый разговор.
- Ты сильно польстила мне, дева, - ответил чужеземец, уже худо-бедно разбирающийся в местной цветовой символике, - я не оллам и не правитель туата, чтобы носить подобное.
- Неправду говоришь, - обиделась Луайне, - я уверена, что в тех дальних краях, ты был ри у своего народа. Люди шли за тобой и их жизни зависели от тебя. Я вижу это, у меня иногда получается читать в чужих сердцах.
Девушка машинально водила пальцем по песку, рисуя какие-то странные знаки и тут же стирая их.
- Местные тебя любят и одновременно боятся. Я никогда раньше не видела такого единодушия, потому и решила, что ты непростой человек.
- Не было лжи в моих словах, - мрачно ответил Эррензи, всё ещё не отводя глаз от вышивки, - я - не царь. И не пророк. На родине меня вообще считали демоном...
Он оборвал фразу, ожидая, что Луайне, подобно любознательному Дайре, начнет спрашивать, кто такие демоны. Но дева молчала, теребя кончик небесно-голубой ленты, вплетённой в косу. В её глазах Эррензи с удивлением увидел слёзы.
- Я не понимаю...- выдохнул он.
Луайне встала и пошла прочь, оставив на берегу свой подарок и пару медных браслетов, которые она просто сняла и крутила в руках во время беседы.
И Эррензи вдруг остро ощутил неправильность происходящего. Одна настойчивая и беспощадная мысль не давала покоя глядящему вослед уходящей девушке. Нельзя, нельзя отпускать её... Догнать, не дать уйти, настигнуть в два прыжка, невидимых для человеческого глаза, поймать в светло-зелёных глазах тень испуга, не допустить, чтобы с девичьих губ сорвался даже тихий крик, отыскать пульсирующую жилку на шее и дотянуться до мерцающей алой жидкости, видимой сейчас даже сквозь кожу, почувствовать привычный солоноватый вкус на губах и ощутить, как сила разливается по телу приятным солнечным теплом.
Тело Луайне дернулось и обмякло в руках вампира. Эррензи вернулся на берег, чтобы умыться. Взгляд его снова привлек витиеватый узор, вышитый на льняной ткани. Рисунок сплетался, линии перекрывали друг друга, оживали и приходили в движение.
Медноволосый демон стряхнул с себя наваждение и опустил ладони в холодный ручей. Вода слегка окрасилась бурым, но вскоре очистилась. В мир возвращались привычные краски и звуки: журчание родника, успокаивающее и примиряющее, оранжевый диск солнца, едва коснувшийся горизонта, длинные тени деревьев на влажной земле.
- И всё равно, я не понимаю... - едва слышно прошептал Эррензи, ни к кому не обращаясь.
Война, случившаяся незадолго до осеннего равноденствия, оказалась неожиданной только для чужестранца. Да и не война это была вовсе по разумению Эррензи. Пришло несколько десятков человек, устроились под земляной насыпью, заменявшей стену, и начали вызывать местных героев, словно не на бой, а на спортивное состязание. Выйдя в чисто поле, воины сначала долго расписывали свою родословную до пятнадцатого колена, а потом метали копья. С копьём Эррензи обращаться не умел, да и не интересовали его эти странные поединки. В те дни он снова ощутил голод, но рисковать так, как в прошлый раз не имел ни малейшего желания.
Поэтому жаждущий крови обратил своё пристальное внимание на лагерь врагов.
Ночь выдалась ясная. До полнолуния оставалось всего несколько дней, и Эррензи опасался, что его могут увидеть, однако, отложить свою вылазку в стан противника уже не мог. Он шел, не таясь, неслышно ступая по траве, влажной от вечерней росы, и улыбался.
Первая жертва попалась ему ещё до реки. Надо отдать должное чуткому ирландцу - он явно почувствовал внимательный взгляд, следящий за ним из темноты, но вместо того, чтобы поднять тревогу, сам пошел навстречу опасности. Эррензи не переставал удивляться бесстрашию и безрассудной логике этих людей. Кровь, впрочем, была у всех одинаковой, горячей, терпко-солоноватой, дающей силу... Второй появился совершенно неожиданно. Он коротко вскрикнул, увидев труп своего товарища у ног Эррензи, и бросился прочь. Вампир нагнал беглеца уже у реки. Жертва остановилась на другом берегу и, казалось, совершенно не ожидала нападения.
Эррензи не понял причины подобной беспечности и ступил в холодную воду, читая в глазах завороженного человека ужас, смешанный с изумлением.
- Но ведь Ланнан ши не могут перейти реку, - едва слышно прошептал воин, ощущая прикосновение клыков к своему запястью...
Возвращение заняло чуть больше времени, чем предполагалось, так как последний воин перед встречей с вампиром от души приложился к бочонку с хорошим элем. Этого было явно недостаточно, чтобы ноги начали заплетаться, но неожиданную весёлость, доставшуюся в подарок от жертвы, полуночный охотник всё-таки ощутил.
Уже у самого дома до ушей Эррензи донесся тихий неясный звук, напоминающий то ли женский плач, то ли песню. В голосе отчётливо слышался тоскующий призыв, вызвавший у слегка захмелевшего вампира безудержный интерес. Он уже собирался углубиться в чащу леса, когда вдруг почувствовал на своём плече чью-то тяжелую ладонь.
- Тсссс, не ходи туда, - прошептал Дайре, не сильно, но уверенно удерживая друга обеими руками.
- Что там? - удивленно спросил Эррензи
- Это баньши, - почтительно произнёс ирландец, - она всегда так плачет, когда смерть бродит где-то неподалёку. Это очень плохо, что мы слышали её голос. Я не хочу, чтобы кто-то из нас умер...
Эррензи скивил губы в усмешке, и порадовался, что Дайре не видел сейчас его лица. Набежавшие тучи скрыли луну. Предвестница гибели и несчастий зашлась в пронзительном крике, и ирландец, вздрогнув, ещё крепче вцепился в плечи того, кто стоял перед ним и был самой смертью.
После вмешательства потусторонних сил, война закончилась достаточно быстро. Эррензи не удивился бы, если бы узнал, что эти враги под стенами тоже являются ежегодной ирландской традицией, как, например, неумолимо приближающийся Самайн.
Очередные дурацкие правила. Этой ночью, видите ли, ни в коем случае нельзя выходить из дома, так как силы, враждебные людям, властвуют безраздельно, и лишь героям из скел дозволено совершать свои подвиги в канун зимнего праздника. Только вот истории, так часто рассказываемые у очага, Эррензи уже не мог выносить, поэтому очень обрадовался, когда Дайре, к тому моменту уже основательно приложившийся к бочонку с элем, предложил прокрасться тайком в погребок папеньки и поживиться там чем-нибудь в плане выпить и закусить.
Вылазка удалась на славу. Но вскоре Эррензи понял, что его спутник вряд ли сможет передвигаться самостоятельно. По крайней мере до тех пор, пока спиртное не вывертится из его кудрявой башки. Смотреть на пьяного воина было не очень приятно и...немножко завидно.
- Друг Эрра, давай выпьем! -заплетающимся языком предложил Дайре, и тут же рявкнул во весь голос, - Эрин го бра!!!!
Вампир со снисхождением глянул на сильно захмелевшего ирландца и пригубил сладкий яблочный сидр - свежий, ещё не до конца перебродивший, с мякотью. Такой сразу даёт в голову. Пожалуй, именно сегодня Эррензи и хотел бы напиться до бесчувствия, но алкоголь на него совершенно не действовал. Приходилось хлебать янтарный напиток и разыгрывать безудержное веселье. Получалось плохо.
Эррензи сделал ещё один внушительный глоток и с удивлением заметил мутный, но пристальный взгляд молодого воина.
- Ты пьёшь и не напиваешься. Почему? - вопрос Дайре прозвучал обвиняюще.
Не получив ответа, ирландец подозрительно прищурился и отставил деревянную кружку:
- Эрра, признайся, ты ведь ши?
- Кто? - несправедливо обвинённый чуть не поперхнулся сидром
- Ну, житель холма. Из племён богини Дану. Так ведь?
- Почему ты так решил? - подобный разговор забавлял Эррензи
- Ты умеешь внушить людям любовь и ненависть, ты выходишь за стену туата по ночам, твои шаги неслышны, а раны быстро заживают, - объяснил воин
- Ты боишься меня? - вампир усмехнулся, показав клыки. Ещё никогда Дайре не был близок к смерти так, как сейчас. Если бы ирландец испугался, Эррензи, не задумываясь, убил бы его. Но в глазах человека не было ни малейшего намёка на страх.
- Почему я должен тебя бояться, Эрра? - удивился он, - ты до сих пор не делал мне ничего дурного, значит, и теперь не сделаешь.
Вампир только подивился подобной наивности, и не нашел, что ответить.
А нетрезвый Дайре продолжил свои речи:
- А хоть бы и ши, но ты - мой друг. И мне обидно, что я не могу выпить с тобой, как подобает славному герою. Но уверен, жители холмов тоже ведают хмельное веселье. Что пьют Туата де Даннан? Росу? Мед из вереска? Цветочный нектар?
- Кровь человека, - честно сказал Эррензи, ожидая самой бурной реакции на свои слова, - такого же пьяного, как ты сейчас.
Но то, что произошло дальше, предвидеть было сложно.
- Тогда пей! За Зелёный Эрин! - воскликнул Дайре, и полоснул ножом по руке, чуть выше запястья.
Несколько темных капель сорвались вниз и впитались в землю. Даже если бы Эррензи и захотел сдержаться, то, наверное, не смог бы.
С самого первого глотка мир качнулся перед глазами, и теплой волной нахлынули воспоминания: серо-желтый камень городской стены, поросший невзрачным вьюнком, закатное солнце в воде каналов, освежающий ветер, запах цветов и крови, тихая безлунная ночь над Уруком и звенящие браслеты на руках той, с которой Эррензи хотел бы сейчас оказаться рядом. Той, что была потеряна для него навсегда.
К реальности его вернул тяжелый всхлип Дайре. Эррензи кончиками пальцев ощущал, как из воина постепенно уходит жизнь. Увлекся, выпил слишком много... Что же, и такое бывает. Только отчего-то стало на душе очень мерзко. Тут отмеченный смертью ещё добавил жару в огонь:
- Эрра... я теперь... умру?
- Нет, - рявкнул Эррензи, думая об одном... только бы успеть...
Конечно, человеком Дайре больше не быть, но подарить ему вечную жизнь можно, если поторопиться... - ну же, не вздумай сдохнуть, пей! Слышишь меня? Пей! Эрин го бра, или как там...а, мать твою...Дайре?
Воин открыл глаза и приподнялся на одном локте.
- Слушай, мне тут сейчас такое приснилось...- он осекся, увидев кровь на лице и руках сотрапезника, потом с восхищением уставился на собственную рану, которая затягивалась прямо на глазах и испустил радостный вопль, - Эрра, я что, теперь тоже ши?
- Ты...этот...не ши...- только и смог ответить Эррензи, чувствуя, как подкатывает волна опьянения и усталости.
- А я есть хочу, - мрачно возвестил Дайре, без всякого энтузиазма рассмативая копчёные окорока, развешанные под потолком.
- Ну да...это нормально... так всегда происходит, - старший вампир поднялся, и почувствовал, как земля предательски уходит из-под ног, - сейчас, мы уже идем, - пробормотал он, с удивлением обнаруживая себя сидящим на земляном полу.
Но до рассвета было ещё далеко, и можно не особенно торопиться. Наверное, стоило бы рассказать незадачливому Дайре о том, что с ним произошло на самом деле, но Эррензи понимал, что сейчас вряд ли сможет связать хоть пару слов. А ирландец, конечно, уже начал строить догадки, в меру своих знаний и способностей.
- Эрра, а ты сам давно... такой?
Вампир усмехнулся:
- Даже дольше, чем ты себе можешь представить.
- А почему же тогда..., - снова начал Дайре, но осёкся, вдруг поняв, что собеседник больше не слушает его.
Эррензи, прикрыв веки, тихо пел на языке, которого ирландец не понимал и ранее никогда не слышал. Красивая, но очень непривычная мелодия пробудила в сознании молодого воина какие-то странные образы. Он словно воочью увидел края, где ни разу не был. Ветер, желтый песок, огромные каменные стены древнего города, искрящаяся вода в каналах и пыльная зелень кряжистых деревьев. Примерно так по мнению Дайре должен был выглядеть Тир-на-Ног, обетованная земля, что ожидала каждого героя в конце его земного пути.
- Это твой дом? - тихо спросил ирландец, и Эррензи едва заметно кивнул, словно опасаясь спугнуть чудесное видение.
Так значит Эрра и в самом деле пришел из страны вечной молодости? И только по какой-то непонятной причине не хочет признаться в этом. Возможно, он просто связан обетом? - будучи не в силах оторвать взгляд от открывшегося ему великолепия, Дайре окончательно уверился в этой мысли.
- Нравится? - Эррензи откинул голову назад и глянул на собеседника из-под полуприкрытых век.
Молодой воин восторженно закивал. В этот момент он без сомнения ощущал готовность следовать за Эррой хоть на край света.
- Налюбовался и хватит. Всё равно ничего этого больше нет! - наваждение пропало, рассыпавшись звенящими осколками и ирландец едва не расплакался от обиды и тоски. Дайре не сразу понял, что тоска была вовсе не его собственная.
- Эрра, зачем ты... - начал он, но снова был оборван на полуслове.
- Ты пытаешься задавать слишком много вопросов сразу. Пойдём отсюда! - Эррензи встал и нетвердым шагом направился к выходу.
Хмель ещё не до конца выветрился из головы старшего вампира. Поэтому о дальнейших событиях он сохранил весьма смутные воспоминания.
Они вернулись в деревню в предрассветное время. Дайре едва сдерживал жажду. Всё-таки у ирландцев потрясающая сила воли. Другой бы уже превратился в дикого зверя, алчущего крови, а этот только сквернословил и крепче сжимал кулаки.
Кажется, жертв в ту ночь было не одна, и не две. Впрочем, Эррензи был не в том состоянии, чтобы их считать. Когда хочешь выманить из дома суеверных людей, достаточно просто подпалить крышу из сухой соломы. Пламя разгорелось в считанные секунды. Закричали женщины. Мужской голос громко и цветисто выругался. Испуганно запищал младенец. Какой-то смельчак выбежал навстречу с горящим поленом в руках, размахнулся со свистом - едва хватило сноровки пригнуться. За шиворот ворохом посыпались кусачие искры. А дальше началась вообще полная неразбериха. Под ноги попадались сломанные брёвна, верёвки и разбежавшиеся куры. Отводить глаза метающему копье и одновременно удерживать за шкирку так некстати разбушевавшегося Дайре было тоже не самой легкой задачей.
Огонь вскоре не только охватил весь дом, но и перекинулся на соседние постройки, отвлекая на себя тех, кто доселе бестолково шарахался по двору. Это был хороший момент, чтобы наконец избавить поселение от своего присутствия.
Только на дальней возвышенности, куда даже самым смелым ирландцам ход был заказан из-за каких-то очередных ритуальных запретов, беглецы остановились и перевели дух.
Заря окрасила полнеба в нежно-лиловый цвет. Приход нового дня наперебой возвещали проснувшиеся птицы.
- И всё-таки хорошо, что мы ушли из туата, - облегченно сказал Дайре, глядя на вид, открывающийся с холма.
Эррензи вопросительно посмотрел на своего спутника, и тот поспешил разъяснить:
- Ну, если бы отец спросил, я должен был бы поведать ему всю правду о себе. И о том, кто ты такой на самом деле.
- Ты что, совсем рехнулся? - Эррензи вытаращился на новоиспеченного вампира с непередаваемым изумлением, - с какой стати ты бы стал рассказывать о том, что его не касается.
- Ну я же теперь ши, - уверенно ответил подопечный, - а на всех детях богини Дану лежит альгейс - говорить только правду.
Дайре почувствовал волну сильного раздражения, исходящую от хозяина, и приуныл. Но чего тут непонятного? Каждому ирландцу с пелёнок известно, что сиды не лгут, а ежели не будут неукоснительно соблюдать это правило, то потеряют силу и тотчас упадут замертво. Любого, кто вольно или невольно нарушит обет ждёт немедленная гибель от позора. И Дайре теперь вдвойне придётся следить за своим языком, чтобы не навлечь беды на себя и на Эрру.
- Боги, во что я опять ввязался? - Эррензи глянул на стушевавшегося ирландца и решительно махнул рукой, - Идем!
- А куда? -Дайре задал вопрос слегка дрогнувшим голосом. Он уже ощутил, что гнев хозяина постепенно сходит на нет, но осадок от непонятой обиды всё ещё не давал молодому вампиру вздохнуть полной грудью.
- Не всё ли равно? - усмехнулся Эррензи, поплотнее закутываясь в теплый плащ из овечьей шерсти, - ну, скажем, на Юг...