Едва очутившись на территории отеля и получив от режиссера великодушное разрешение на свободное время до вечера, вооружившись временно экспроприируемыми в ресторане ложками, мы направились к месту предполагаемого размещения части спрятанных "сокровищ".
- Показывай, - деловито сказал я, с опаской оглядываясь по сторонам.
- Вот, - произнесла Санька, делая широкий жест рукой.
- Что "вот", - переспросил я, нетерпеливо постукивая "саперной" ложкой по ноге, - где именно?
- Именно здесь, - ответила Санька, невозмутимо повторяя жест рукой.
- Именно здесь "полсотки" песка, - нервно выдохнул я, - ты что, не можешь вспомнить конкретное место?
- Я то не могу, - воинственно парировала Санька, - я то как раз тогда торопилась, чтобы еще и помнить. А вот ты то как раз, зная меня столько лет, в спокойной обстановочке мог бы и прикинуть, между прочим, куда я их могла припрятать.
С трудом подавив желание треснуть Саньке по лбу ложкой, я еще раз осмотрел предполагаемую территорию раскопок. Заметив за линией песка одиноко возвышающийся кактус, я направился к нему, внимательно рассматривая землю вокруг него. В одном месте она была более рыхлая, что и натолкнуло меня на мысль проверить там в первую очередь.
- Точно, под кактусом, - захлопала в ладоши Санька, подпрыгивая, - и кактус тоже возьми, домой заберем.
- Сань, он же громадный, - сказал я, копая ложкой землю, - куда я его спрячу.
- В чемодан.
- А до чемодана как я его донесу.
- Ты главное возьми, а уж донести - донесем как-нибудь.
Копнув немного глубже, я зацепил что-то твердое, и, подковырнув, вытащил пачку денег, замотанную в целлофан. Еще раз осмотревшись вокруг, я засунул деньги в карман и скептично оценил размеры кактуса.
- Саш, может лучше часть отпилим, а не весь кактус.
- Весь хочу, - уперлась Санька.
- Хорошо, но нести его будешь ты.
- Ладно, отломай часть, - согласилась она, - но только побольше.
Вернувшись спустя некоторое время в номер, покрытый с ног до головы колючками и пылью, я в изнеможении плюхнулся на кровать и провалился в глубокий сон. Когда проснулся, за окном было темно, Саньки нигде не было. Быстро приняв душ я вышел из номера и сразу столкнулся с не очень старинными и совсем уж недобрыми друзьями. К слову сказать, амбалы выглядели изрядно посвежевшими, и даже, казалось, пребывали в хорошем расположении духа.
- Ну чё, "бухгалтер", принес? - спросил один из них. - нам срочно нужно пополнение бюджета, а то мы предыдущий транш уже истощили.
- Потратили все деньги? - изумился я. - На что?
- Отметили приезд, угостили друзей, в картишки перекинулись. А там уже и не все воспроизводится в памяти... Какое твое собачье дело. Как отметишь начало отдыха, так его и проведешь. В таком деле экономия и жмотничество ни к чему. Отдавай остальную часть имущества, - разозлился амбал.
- К сожалению, опять вынужден вас огорчить, - промямлил я. - Не вся часть сокровища на данный момент в моих руках по причине небольшого временного промежутка, отведенного на их поиск. Но то, что обнаружено, готов с радостью передать из рук в руки.
- Ох ты хитрый лис, - отвесил амбал мне оплеуху. - Ты своими речевыми оборотами меня не проведешь. Скажи спасибо, что море, солнце и "вода" подняли мне настроение...временно. До завтрашнего вечера подняли. А потом тебе не позавидуешь, если деньги не отдашь.
Больно толкнув меня в плечо, он выхватил у меня целлофан с деньгами, и пошел дальше по коридору. Его товарищ не отказал себе в удовольствии также пнуть меня в спину, следуя за ним.
Раздосадованный незапланированными разногласиями произошедшей встречи, в состоянии легкого душевного дискомфорта, и более выраженной взбешённости, я поднялся на террасу. Толпа изрядно обуглившихся на солнце и объевшихся, как в предыдущий день святого пришествия, отдыхающих, методом "честного референдума" и легкой брани разделивших между собой места в зрительном зале, устремив взгляды на сцену, восседала в предвкушении зрелищ. Среди "намечающихся зрелищ" мной была замечена Санька, явно воодушевленная природной волей к победе и изрядной порцией финиковой водки, что выдавало ее раскрасневшееся лицо и остро поблескивающий левый глаз. Со столь присущей своему характеру целеустремленностью и даже остервенением, она во что бы то не стало старалась заполучить звание "королевы отеля". К моему стыду, Санька совершенно не брезговала неспортивными методами в виде не только тайком раздавленных воздушных шариков соперниц, но и даже чуть было в открытую не схлестнувшись с главной конкуренткой из Англии. Заполучив столь важное для себя признание, она все же попыталась оттеснить англичанку с пьедестала второго места незаметным движением локотка, сквозь зубы обзывая подданную Ее Величества облезлой курицей.
Заметив меня, она подлетела поближе, озаряя всех присутствующих не только звездной благодатью, но и вполне конкретным земным перегаром.
- Я королева, - радостно оповещала она замешкавшуюся публику, - квинс, я, ай эм.
Туристическая публика, чувствуя исходящую от Саньки легкую опасность ввиду её ещё не остывшего спортивного рвения, предпочитала почти искренне радоваться и побыстрее ретироваться в сторонку.
- Ты видел? - направила она свою победоносную энергию на меня.
- Видел, - буркнул я, - почему ты меня не разбудила на ужин?
- Я думала ты не хочешь.
- С чего же ты это взяла? - спросил я, впрочем, не надеясь на адекватный ответ.
- Но ты же спал, - оправдала мои ожидания Санька, - а мы с Дэном ходили на пляж. У нас теперь столько друзей, здесь такие милые люди, завтра я тебя со всеми познакомлю.
Я хотел слегка съязвить по поводу того, что только завтра начну знакомиться с "нашими" друзьями, но Санька, хлопнув для укрепления радостного расположения духа залпом рюмку финиковой водки, уже неслась в сторону аниматоров, дабы они не расслабились и ненароком не вздохнули спокойно в отсутствии "королевы". Там она активно начала требовать "рашин" песни и даже быстренько сколотила себе группу поддержки из самых поддатых соотечественников. Затем с ними же резво отплясывала под "Мама Люба давай", настойчиво требуя на "бис" бессмертное произведение современного музыкального творчества.
Её же место возле меня занял Пашка, настолько же подзаряженный алкоголем, но, к моему удовольствию, не столь активный и прихвативший со "шведского стола" ровно столько, сколько можно было унести. Со славянским радушием он разложил запасы передо мной и участливо спросил:
- Ну как оно?
- Не плохо, - так же лаконично ответил я.
- Ну да, - согласился Пашка, - а вообще как, без проблем?
- Без проблем, - подтвердил я.
- Видел возле тебя крутятся двое, чего хотят? - перешел к делу Пашка.
- Просто наши соотечественники, первый раз за границей и пытаются разузнать что к чему, - ушел я от ответа.
- Вставай, уже давно день, вставай, идем на пляж, - визжала она, продолжая толкать меня в плечо.
Я нехотя приподнялся. Санька уже пребывала в полной боевой раскраске и в нетерпении выхаживала по комнате на острых каблучках.
Наскоро собравшись под аккомпанемент Санькиных "поторапливаний", мы отправились к морю. К моему удивлению, "друзей" у нас оказалось действительно в избытке. Даже невозможно было определить, кто ими не был. Со всех сторон пляжа нам махали руками, радостно подбегали поближе и приветствовали не только Саньку, но и, горячо пожимая мне руку, называли по имени, казалось, искренне интересуясь на ломаном русском "Как дела, хорошо?". Арабы оказались на редкость отзывчивыми и доброжелательными людьми. Они прилагали невероятные усилия, чтобы, совмещая нехитрые знания русского и английского языков, разузнать у нас о нашей стране, поинтересоваться впечатлениями об ихней, и дать необходимые наставления, где и что можно купить и посмотреть. Спустя несколько минут они доверчиво оставляли нам свои вещи и даже деньги, отправляясь купаться, но также и со свойственной только им непосредственностью курили наши сигареты.
Санька же, с истинной славянской натурой, радостно пользовалась их радушием, то хитро щурясь просила новых друзей прокатить её на верблюде, то выуживая дешёвые зажигалки с орнаментом Сахары. Затем, задобрив свою ненасытную сущность мелкими презентами, довольно растянулась на шезлонге, отправив меня налаживать контакт с "друзьями" за игрой в баскетбол.
Мимо нас в состоянии глубокой алкогольной "невесомости" с трудом прошлепал Костян. Увидев море, он громко почему-то воскликнул "Оксиджен", и, не утруждая свой изнеможенный финиковой водкой организм тягостным раздеванием, в полном обмундировании плюхнулся лицом вниз в море. Пролежав несколько минут абсолютно бездвижным, он приподнял голову и проревел: "Валера!". На горизонте возник явно "Валера" и, лениво прочалапав мимо нас, так же не раздеваясь, водрузился рядом, издав звук, выражающий одновременно и крайнюю степень радости, и великие муки затяжного похмелья.
Один из новых друзей осторожно поинтересовался у Саньки:
- It is bad man?
- Не-а, - лениво приоткрыла один глаз Санька, - это... - она долго подбирала нужное слово, - это дринкинмэн.
- Drinkinman? - переспросил араб.
- Да, фром Юкрейн мени-мени дринкинменов, ин селебрейтен Нью Йире анд... по пятницам... ин фрайди, - с гордостью пояснила Санька.
- In Ukraine celebrates Friday?
- Йес, - подтвердила Санька, решив не уточнять, что празднование "пятницы" в Тунисе и Украине отличается диаметрально.
Она снова с удовольствием растянулась на шезлонге, подставив под обжигающие лучи африканского солнца стройные ноги. Я же, с постепенно угасающим спортивным рвением, быстро смирился с тем, что физические упражнения сегодня, очевидно, не уготованы мне астрологической картой дня, взяв два стаканчика пива, присоединился к ней. Мелодичный шум волн убаюкивал и располагал к философским размышлениям накшталт бренности бытия и быстро опустошающегося стаканчика. В голове навязчиво возникала ехидная мысль о том, как, должно быть, прохладно на родине, тоскливо на работе, и от этого отдых казался еще более красочным, море еще более зеркальным, а солнце пахло костровыми лепешками и пряностями. На Саньку же, из принципа отрицания, умиротворяющая обстановка вскоре подействовала возбуждающе. Она с завидным энтузиазмом принялась к водным процедурам, превратив это действие в небольшое цунами в отдельно взятой точке водного ресурса. Затем, под завязку налакавшись рома, решила заняться гимнастикой, быстро, правда, ограничившись тем, что просто мешала другим. Ненадолго пришедший в себя Костик, из явно патриотических настроений, с радостью принялся помогать своей соотечественнице, и когда, внезапно устал в виду избытка этих самых настроений и не меньшего избытка алкогольных вливаний, прилег, и даже слегка прихрапнул в гуще событий, что сделало дальнейшее проведение физических упражнений для остальных участников и вовсе невозможным.
Санька же, завидев связку выловленных осьминогов и окружающую публику, уже резво неслась туда и вскоре во чтобы то не стало пыталась если не приблизить несчастную живность ко мне, то хотя бы меня к ним, настойчиво подталкивая мое расслабленное тело к источнику всеобщего интереса.
Не дав мне прилечь и пары минут, Санька решила устроить фотосессию, невзирая на мои вялые отговорки. Сменив все мыслимые и немыслимые позы, она категорически забраковала отснятый материал и, привычным способом обидевшись на неудачливого фотографа, даже ненадолго всплакнула, но, быстро сменив гнев на милость, через несколько минут уже посылала за новой порцией алкогольного допинга.
На горизонте появился Пашка, пока еще почти трезвый и не очень довольный сим фактом.
- Собирайтесь, через два часа мы едем в центр на Медину, - скомандовал он.
- Это на рынок что ли, - возрадовалась Санька, - мне же еще столько всего нужно успеть с собой сделать.
Через несколько секунд она уже прытко скакала по направлению к выходу, на ходу отдавая нам с Пашкой величайшие распоряжения по сбору драгоценных пожитков своего не менее драгоценного величества.