В чём прелесть армейских баек, что их невозможно выдумать.
Нет, в принципе как бы придумать историю возможно, но стоит её только озвучить перед широкой армейской аудиторией, как обязательно найдётся один, а то и несколько человек, - О, да это же наш...
Ну, и так далее.
Вот пример, такой вот анекдот:
"Фоторепортера из известного журнала послали в командировку. Надо было снять героическую работу пожарников во время тушения лесного пожара. Когда он прибыл на место, то понял, что из-за сильного дыма снять ничего не удастся. Он позвонил в редакцию и попросил разрешения нанять самолет для съемок с воздуха. Редакция все уладила и сообщила ему, что надо подъехать к ближайшему аэропорту, где его будет ждать самолет. На всех газах он помчался в аэропорт и сразу увидел двухместный самолет с работающим двигателем. Запрыгнув внутрь, сказал пилоту:
- Поехали!
Через минуту они уже были в воздухе.
Фотограф:
- А теперь постарайся подлететь вон к тому к горящему лесу. Причем бери низко, ближе к деревьям. Надо будет сделать несколько кругов, чтобы я мог снять с разных ракурсов.
- А зачем? - спрашивает удивлено пилот.
- Потому что я фоторепортер, - отвечает фотограф, - а фоторепортеры делают снимки.
Пилот на секунду онемел, а потом дрожащим голосом спросил:
- Так вы что, не пилот-инструктор?... "
Нечто подобное имело место на аэродроме... да так ли важно каком?
Дело было в самом конце восьмидесятых, или, не помню точно, начале девяностых годов. И славный боевой вертолётный полк принимал участие в крупнейших войсковых учениях.
Всё как всегда, крики, суета, все как в одно место ужаленные торопятся и никто никуда не успевает. Потом конечно тщательно разберутся, невиновных накажут, непричастных наградят, а пока...
Короче, приспичило командующему армейской авиации всея военного округа в чине генерал-майора запланировать себе полёт именно на учения.
В числе награждённых оказаться захотел видать, или может на вышку-трибуну к высокому начальству не пригласили, а в стороне быть как-то стрёмно было.
Только оно же как, это для полка, да своры старлеев с капитанами в оном, генерал-майор немыслимая величина и бугор. А для возглавлявших учения лиц с гербами на погонах, так, мелкий прыщ. Потому, уж раз вам товарищ генерал так невмоготу лично полетать, то будьте добры сделать всё по плану и вовремя.
Но это только в песне поётся, - У лётчиков все звания равны, у лётчиков и маршалы летают.
На практике же: чем выше звание левого пилота, тем больше работы и обязанностей у правого пилота.
Вот и назначили генералу в экипаж самого исполнительного правака, то есть, находящегося в должности достаточно долго и недолго одновременно.
Непонятно? Значит так, достаточно долго для того, чтобы к училищным знаниям присовокупился солидный опыт, но ещё относительно недолго, чтобы... мягко говоря, с иронией относится к субординации, а исполнительность ограничить непосредственно рамками лётной работы.
Ну и естественно выделили один из лучших вертолёт Ми-8, также с относительно молодым ботовым техником.
Здесь резон был в принципе тот же, но с тем отличием, что молодой борттехник помимо технического состояния вертолёта уделяет повышенное внимание и его внешнему виду. В первую очередь, отсутствию копоти, да пятен масла на поверхности обшивки.
Что несомненно должно было порадовать генеральские глаза.
И не лишним будет упомянуть такой факт, что молодых бортовых техников легко спутать с молодыми лётчиками. Да как не спутать, если комбинезоны у всех единого образца? А когда они, комбинезоны то есть, ещё не заношенные, да и годы аэродромной суеты ещё естественное стремление к аккуратности не убили, то и подавно.
Ибо этот факт оказался одной из причин упомянутых далее событий.
Поначалу ничего не предвещало беды. Всё как положено, по плану.
Накануне учений второй пилот произвёл подготовку, за себя и того генерала, бортовой техник надраил и без того идеальный вертолёт, а когда пришло время "Ч" заранее заняли готовность. Не хухры-мухры, с генералом летят.
Правак сидит на своём рабочем месте, радиостанцию включил, да эфир слушает, как полагается, а бортовой техник аки кот учёный круги вокруг вертолёта нарезает. Генерала выглядывает.
А здесь уже и произошла первая заминка. Генерал не опоздал, но прибыл впритык, генерал же. Поднялся на командно-диспетчерский пункт, дабы выяснить, где его вертолёт и куда ему идти, вернее на уазике ехать.
Да учения уже начались, самолёты с вертолётами вокруг тучами носятся и всем что-то надо. Куму взлететь, кому сесть, кому эшелон поменять и так далее. И всё на одного руководителя полётов.
Ну и перепутал он, бедолага, в такой запарке номер стоянки. А когда опомнился, уазик уже отъехал.
Но не зря же лётчик-штурман на связи сидел. Ему руководитель задачу по исправлению ситуации и поставил.
Офигел правак, это же кросс на километр, да делать нечего. Приказ надо исполнять.
Потому, усадил бортового техника на своё месть, чтобы связь с вышкой не прерывать и пешим по лётному метнулся на перехват генеральской машины. И портфель с картами, да прочей документацией с собой прихватил, а как же, секретно однако.
Да на беду водителем уазика чрезмерно смекалистый солдат оказался. Не найдя на указанном месте вертолёта, он вспомнил что видел сегодня его в другом месте, помянул добрым словом руководителя полётов и повернул баранку в правильном направлении да утопил газ в пол.
Не обращая малейшего внимания на бегущего по рулёжной дорожке и отчаянно жестикулирующего старлея. А чего на него смотреть? Водителей уазиков в полку всего два, а старлеев лётчиков как грязи. Да и некогда, на вылет опаздывают.
И половины минуты не прошло, как были на нужной стоянке.
Поговаривают, что начинавший в те годы свою гоночную карьеру знаменитый Шумахер на неделю ушёл в запой, когда узнал результат того заезда. И даже хотел бросить гонки, но потом взял в себя в руки, а водитель того самого уазика на всю жизнь остался его тайным кумиром. Не знаю, утверждать не буду, хотя водила божился, что его лучшее фото из дембельского альбома выкрала разведка ФРГ, именно по заказу Михаэля Шумахера. Но это так, к слову.
Генерал, у которого стрелки часов неумолимо двигались в сторону предупреждения о неполном служебном соответствии, выскочил из машины как бык на арену для родео.
Покрутил головой по сторонам, в поисках тореадора, пардон бортового техника, которому полагалось подойти строевым шагом и доложить о готовности машины к полёту.
Но к величайшему удивлению и возмущению того на месте не оказалось.
- Спят черти! - порычал багровеющий генерал (такое бывало, когда экипаж вертолёта в ожидании команды устраивался на лавках грузовой кабины подремать), - Учения с министром обороны, а они!
И вскипая от гнева, взбежал по трапу в грузовую кабину. Но и там было пусто, как в трюме "летучего голландца". Это было уже слишком.
И уже на остатках самообладания, генерал рванул дверь в кабину экипажа.
Второй пилот, по его разумению второй пилот, был на месте.
- Где бортовой? - рявкнул генерал, щедро сдабривая свою речь нецензурными эпитетами.
- Товарищ генерал, я... - попытался прояснить ситуацию бортовой, но генерал уже не слушал его.
- Да чёрт с ним с этим рас...! Без него слетаем! Вернусь, с борта на землю сниму, к чертям собачим! Чего сидишь? Запускай давай.
Боровой техник ещё раз попытался вставить слово, да куда? У бедняги-лейтенанта речь отняло от служебной перспективы. И от вида того, как генерал сам лично затягивает трап в салон и закрывает двери.
А руки уже привычно забегали по многочисленным выключателям, кнопкам, кранам.
Всё же у него ещё теплилась в душе надежда, что пока запустятся, включат всё оборудование, успеет настоящий второй пилот вернуться. Или хотя бы на рулёжке их перехватит.
Да куда там, едва вышел на режим один из двигателей, генерал напрямик порулил на полосу, предоставив мнимому второму пилоту довершать запуск второго в процессе.
Но всё равно опоздали на пару минут со взлётом. Критично, но нагнать можно. Если кое-где срезать углы да напрямик.
Генерал был не новичком, летал уже здесь и представление о районе полётов имел. Потому едва набрав сто метров высоты, лихо заложил вираж и насилуя двигатели взлётным режимом, повёл вертолёт на максимальной скорости в сторону полигона.
А через пять минут он понял, что несколько переоценил свои знания района полётов, да и по времени знал точно только время взлёта.
Но ведь генералу вовсе и необязательно это знать. Для этого же правак есть, лётчик и штурман в одном лице.
- Штурман, курс?
- Я... я не знаю, - к бортовому технику наконец вернулся дар речи.
- Как не знаешь? Да вы чего здесь, рехнулись совсем!?
- Я не штурман, я бортовой техник! Штурман там, на земле вас ищет...
Больше бортовой техник ничего сказать не смог. Его горло вновь сковал ледяной ужас.
Да и как тут не сковать, когда лицо единственного на борту пилота неожиданно приобрело самурайское спокойствие и невозмутимость, а в глазах полыхнул фанатичный огонь камикадзе.
Спас ситуацию другой правак. В тот день он исполнял обязанности дежурного штурмана. Хотя его штатное рабочее место на вышке командно диспетчерского пункта было занято представителем военно-транспортной авиации. А сам старлей был сослан на "скамейку запасных", то есть, в будку-кунг при обзорном локаторе и по факту был без работы.
И вместо того, чтобы уделить внимание прелестям молоденькой планшетистке, сосланной туда же вместе с ним, на всякий случай контролировал по отметкам на экране воздушную обстановку.
Весьма симпатичной, кстати, планшетистки, чьи золотистые, в интимном свете экранов и индикаторов, кудри так приятно щекотали лицо, а грудь была упругой и восхитительной на ощупь... впрочем, это детали и неважно.
Поскольку был опытным, умудрённым и не слишком доверял своим коллегам, если к делу пусть даже формально, причастен сам.
И давно усвоил, что лучше самому сделать работу за допустившего оплошность товарища, чем разделять с ним на разборе "горячую благодарность" командования. Которое, начальство то есть, только разогревшись на непосредственном виновнике, со словами, - А ты куда смотрел? - уже отрывается сполна.
Потому, едва узрев на экране борт, чьё движение выпадало из коридора и графика, тотчас взял его под своё управление. Хоть мысленно и подивился, что это случилось с довольно опытным лётчиком-штурманом, тем не менее, лично провёл его по всему маршруту до самой посадки.
И оказался прав, ибо на разборе получил всего лишь простой выговор без занесения, даже не строгач.
А что вы хотели? Была критичная ситуация способная развиться в ЧП. И на оную должна была быть соответствующая реакция.
Но не самому же себя генералу наказывать.
Правда, с той поры, когда ехал на уазике по аэродрому, всегда подвозил по пути лётчиков.
Хотя тоже, чего удивляться, генерал же для всякого старлея, или капитана, отец родной.