Береза Анна : другие произведения.

Зеленое озеро. Красная вода

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    трагикомедия пьеса заняла первое место во Втором международном конкурсе драматургии "Badenweiler" (2012)
  
  ЗЕЛЕНОЕ ОЗЕРО. КРАСНАЯ ВОДА
  
  Трагикомедия в одном действии
  
  Действующие лица:
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ - пожилой человек
  ЗОСЯ - сиделка и домработница, одного с ним возраста
  
  
  День первый
  
  Двор двухэтажного частного дома (на втором этаже дома - балкон). Плетеная садовая мебель, гамак. Дальше - деревянный мостик. Вдали - лес, озеро. Зося сидит в плетеном кресле, бездумно уставившись в пространство. Рядом в кресле-каталке - кукла, задрапированная кучей платков и пледов. До поры до времени никто из зрителей не догадывается об этом. Зося старается создать впечатление у Сергея Викентьевича, что в кресле-каталке - его мать, и что она жива. Сергей Викентьевич сидит также в плетеном кресле, в руках у него чашка чая. Он помешивает чай ложечкой нарочито громко, пытаясь привлечь внимание Зоси, но напрасно. Бездумный взгляд Зоси становится более внимательным, она пристально всматривается во что-то.Сергей Викентьевич помешивает чай еще более громко и настойчиво. Эффект тот же.
  Через какое-то время...
  
  ЗОСЯ. Это там кот, что ли, на ветке?
  
  Сергей Викентьевич что-то недовольно мычит в ответ. Пробует чай.
  
  Нет, в самом деле, кот. Как странно...
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что же тут странного, кошка на дереве... Но если хочешь поговорить о странностях давай поговорим. В этом чае слишком много сахара. В нем не меньше десяти кусков рафинада, что эквивалентно пяти ложкам сахарного песку. Как это могло случиться?
  ЗОСЯ. При чем тут дерево? Он сидит на ветке. Ветка тоненькая, а кот жирный такой...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Зося. Я жду ответа на вопрос.
  ЗОСЯ Это я задала вам вопрос.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Какой?
  ЗОСЯ. Я спросила - "при чем тут дерево?"
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты специально набросала столько сахара в чай.
  ЗОСЯ. Может, сходить в дом за фотоаппаратом? Сделаем фотку. А то потом никто не поверит, что такой жирный кот сидел на такой тонкой ветке.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Кто тебе не поверит? Кто к нам ходит?
  ЗОСЯ. Да вот только вчера была эта женщина из соседнего дома. Клара. Одолжила у нас свечей. У них там какие-то проблемы с электричеством.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я не слышал.
  ЗОСЯ. Вы, Сергей Викентьевич, спали...Нет, вы только посмотрите на этого кота.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ (срываясь на крик). К черту твоего кота! Почему в моем чае столько сахара?! Ты это специально сделала!
  ЗОСЯ (спокойно). И зачем мне, по-вашему, это нужно?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Затем, что ты знаешь, что я не люблю когда много сахара! Хочешь, чтобы я стал диабетиком? Или тебе нравится впустую тратить мои деньги? Если каждый день в каждую чашку с чаем...
  ЗОСЯ. Ну вот. Кот спрыгнул. Или упал. Это он от вашего крика упал.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Это как?
  ЗОСЯ. Не знаю. Может быть, вибрация какая-то...Звуковые волны.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Чертова дура! Может, там и не было никакого кота. Лично я никакого кота не видел. А если даже и был, то теперь он пошел на все четыре стороны! Туда ему и дорога! И ты тоже скоро пойдешь на четыре стороны! Но пока моя мать жива...(тычет пальцем в "старуху" на кресле-каталке) ты ее сиделка, ёперный театр. И смотреть ты должна за ней, а не за жирдяем-котом!
  ЗОСЯ. Дайте сюда ваш чай. (забирает чашку и отпивает) Ну где же тут много сахара? Чего вы придумываете?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты...ты...Старая корова, ты зачем отпила ?! Я это пить теперь не буду! Придется делать новый чай, и туда снова кидать сахар! Это получится уже пятнадцать кубиков рафинада, и это еще, если ты снова его не пересластишь! Тупая дура! Тупая, тупая!
  ЗОСЯ. Посмотрите, брезгливый какой. Тридцать лет назад проходу не давал! Лизался со мной в каждом углу!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Не было этого никогда! Все ты врешь, старая уродина! Ты все время врешь!
  ЗОСЯ. Опять двадцать пять. Не хотите помнить - не надо. Я-то знаю, как на самом деле было.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. (внезапно спокойно) Тебе просто везет, что моя мать так долго живет.
  ЗОСЯ. Это потому, что я за ней хорошо ухаживаю.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И я тебе сколько раз говорил - не надо ее вывозить, когда я во дворе. Ты зачем ее вывозишь все время?
  ЗОСЯ. Она любит лес и озеро.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Она слепая и глухая. Чем ей любить-то?
  ЗОСЯ. А вы не слепой и не глухой, а толку... (садится на корточки перед креслом-каталкой и поправляет "старухе" плед) Ваше, что ли, озеро? Другим и посмотреть уже нельзя?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А тебе-то на него чего смотреть?
  ЗОСЯ. А мне и не надо. Да и вообще, мутное оно какое-то...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Сама, ты! Мутная. Я, может быть, всю жизнь мечтал - купить домик у озера и доживать свой век в тишине, прохладе и... гармонии.
  ЗОСЯ (фыркает). Только что придумали?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты либо дура?
  ЗОСЯ. Да ладно...(усмехается) Домик у озера.
  
  Молчание.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И все же этот сахар...(вскакивает) Как, как это могло случиться?
  ЗОСЯ. Сахара вовсе немного. Как обычно. А даже если и много...Что с того?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Почему раньше не случалось, а теперь вдруг взяло и произошло?
  ЗОСЯ (терпеливо). Когда вы сказали, что хотите чая, я пошла на кухню. Там я достала коробку рафинада, и я точно помню, что положила в чашку ровно пять кусков. Потом вы крикнули мне что-то...Да, да. Вы задали какой-то вопрос. Я задумалась. И, может быть, в задумчивости, я кинула в чашку еще пять кубиков. Видимо, так все и было, правда, я точно не помню. Но вы ведь все равно не отстанете.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ (с облегчением). Ну, вот видишь... А что, раньше нельзя было сказать? Все нервы мне вымотала! Все время пять кусков рафинада. Каждый день, три раза в день. И тут - здрасьте, приехали. Что, почему - неизвестно. Что может быть хуже неизвестности?
  ЗОСЯ. Известность.
  Молчание.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Готов поспорить - ты специально это сейчас сказала. Про известность.
  ЗОСЯ. Это паранойя.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты специально это сказала, чтобы эта мысль засела в моей голове. Ты умеешь это делать. Ты говоришь что-то, и я думаю об этом.
  ЗОСЯ. Меня не надо слушать. Я тупая.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я знаю, что тупая. Думаешь-то не ты, а я.
  
  Назойливо жужжит муха. Сергей Викентьевич пытается ее поймать.
  
  ЗОСЯ. Сейчас тоже думаете?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Думаю. Думаю о том, что я с одинаковым успехом могу заниматься чем-нибудь полезным, или ловить мух, и это без разницы, потому что все равно никто не знает. Меня никто не знает.
  ЗОСЯ. Соседи вас знают.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Откуда?
  ЗОСЯ. Я им рассказывала.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Представляю...
  ЗОСЯ. Может, он к соседям убежал?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Кто?
  ЗОСЯ. Да кот. Главное - ветка не шелохнулась даже, а его бац - и нет...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А что ты им про меня рассказывала?
  ЗОСЯ. Кому?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Соседям.
  ЗОСЯ. Ну, что...Так, мол и так. Зовут Сергеем Викентьевичем...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ну и?
  ЗОСЯ. Ну что "И"? Они меня больше ни о чем не спрашивали.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ладно. Что мне за дело до этих тупых соседей? Нет, было время, я хотел быть известным, очень известным. А кто не хочет? Чтобы как меня зовут, знала не соседка Клара, а все, буквально каждый...
  ЗОСЯ. Они все тоже чьи-то соседи.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Это к чему?
  ЗОСЯ. Если бы вы стали знаменитым, как вас зовут, знала бы не одна Клара, а миллион Клар, только и всего...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Пожалуй...Впрочем, весьма вероятно, при определенном значении количество Клар может дать новое качество.
  ЗОСЯ. С философией не ко мне.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да...было время...было время. А сейчас уже не то, не то, не то...не то, не то
  ЗОСЯ. Заладил повторять.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А у тебя когда-нибудь было?
  ЗОСЯ. Что?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ну, "ТО время"
  ЗОСЯ. У меня пианино было.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты разве умеешь играть на пианино?
  ЗОСЯ. Ага. Собачий вальс. Слышали? Тататам-та-та, тататам-та-та (напевает собачий вальс)
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Нет, нет...Слушай, как правильно...Тататам-тата, тататам-тата. И ты хотела стать пианисткой? У тебя нет слуха.
  ЗОСЯ. Ну, может быть... Мне, собственно, до звезды. Я хотела разведчицей стать. Даже тренировалась. На случай, если враги меня схватят и начнут пытать. Приучала себя терпеть боль.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Это как же?
  ЗОСЯ. Брала металлическую линейку, раскаляла ее на огне и прикладывала к руке. Следы от ожогов до сих пор остались.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты беспредельно тупая женщина.
  ЗОСЯ. Но да все равно...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что, все равно?
  ЗОСЯ. Все равно теперь не сбудется.
  
  Молчание.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А какой я вопрос тогда задал?
  ЗОСЯ. Когда?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ну тогда, когда ты сахар переложила в чай.
  ЗОСЯ. Не помню.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Вспоминай.
  ЗОСЯ. Ну, хорошо... Спешить-то некуда.
  
  Молчание.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ну что, вспомнила?
  ЗОСЯ. Если бы я вспомнила, чего б я молчала?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Откуда мне знать? Ты же тупая.
  ЗОСЯ. А вот теперь я вспомнила, но вам ничего не скажу.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Скажи сейчас же
  ЗОСЯ. Неа.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Скажи.
  ЗОСЯ. Нет.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я сам вспомнил. Точно. Я спросил, сколько лет моей матери?
  ЗОСЯ. Именно. Только непонятно, с чего такой внезапный интерес?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да все прикидываю...Я - поздний ребенок. А мне уже...сколько мне?
  ЗОСЯ. Вы на десять лет меня старше.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Врешь, ты, все. То есть ей должно быть...
  ЗОСЯ. Сто двенадцать. Ей сто двенадцать лет.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А разве так бывает?
  ЗОСЯ. (проявляет заботу о "старушке") Как видите...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Это значит - я тоже могу дожить до ста двенадцати лет.
  ЗОСЯ. С чего бы это?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Гены.
  ЗОСЯ. Вашей матери просто повезло с сиделкой. Со мной вы доживете до ста пятидесяти.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Размечталась...Как только твои услуги не понадобятся. Ну, ты понимаешь, о чем я. Я уеду отсюда, сразу уеду.
  ЗОСЯ. А как же оно?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Оно?
  ЗОСЯ. Ну да, озеро.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Озеро - это прекрасно, но у меня еще много дел. Много дел. Очень много дел.
  ЗОСЯ. Многомногомногомногомногомно...
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты же знаешь - я вижу картины Совершенно гениальные сюжеты...Представь огромный глаз на полнеба - в нем отражается огонь. Может быть, это солнце, а, может быть, кто-то сжигает за собой мосты. Из внутреннего угла глаза скатываются фиолетовые слезы, похожие на виноград. И там, внизу, куда падают эти слезы, прорастают виноградные лозы...Много голубого, фиолетового и огненно-оранжевого цвета...
  ЗОСЯ. Угу. Только вот рисовать вы не умеете.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Как только я освобожусь от тебя, я научусь.
  ЗОСЯ. Ну да, конечно.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А вот еще картина. Представь тихое глубокое озеро...
  ЗОСЯ. Уже представила.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Звезды отражаются в нем, будто свечи...(замолкает)
  ЗОСЯ. Будто свечи отражаются. Ну и?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Свечи...свечи
  
  Сергей Викентьевич вскакивает и убегает в дом.
  
  ЗОСЯ. Куда вы побежали? Что нужно то? Сказали бы - я бы принесла. Что вы там ищете? После вас все в доме вверх дном. Я только и делаю целыми днями, что убираю за вами. (грохот роняемых вещей) Да что вы там ищете, в конце концов? Не нужно было позволять вам фантазировать на счет этих ваших дурацких картин. Вы совсем распсиховались. Возвращайтесь немедленно. Давайте я вам сделаю успокаивающего чаю. С ромашкой...Я положу вам ровно пять кусочков сахара...
  
  Сергей Викентьевич возвращается. Он вне себя от волнения.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Так значит, Клара, да?
  ЗОСЯ. Что случилось?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Есть они. Все на месте. До единой. Да! Как ты это объяснишь?
  ЗОСЯ. Да что есть то? Толком говорите!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Свечи. Все на месте. До единой. Я знаю. Я считал, у нас было десять коробок по пятьдесят свечей. Все на месте.
  ЗОСЯ. Ну и хорошо. Господи. Не пойму, что вам не нравится?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Не прикидывайся! Ты говорила только что. Мол, приходила соседка.
  ЗОСЯ. Приходила.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Клара.
  ЗОСЯ. Она самая.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Не было ее. Никакой соседки не было. Никто не приходил. Я же сказал, что к нам никто не ходит, а ты сказала - "Клара приходила за свечами". Все свечи на месте. На месте все свечи! До единой!
  ЗОСЯ. Я свои свечи ей отдала, свои. Ваши - я не трогала. Именно потому, что вы их все время пересчитываете.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что ты врешь все время?! Откуда у тебя свои свечи? Где они лежат?
  ЗОСЯ. В моей спальне.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И сколько свечей ты отдала Кларе?
  ЗОСЯ. Семь.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И сколько же у тебя осталось?
  ЗОСЯ. Нисколько.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. То есть у тебя было всего семь свечей и ты все ей отдала?
  ЗОСЯ. Да, что тут странного?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И не оставила себе даже парочку на всякий случай?
  ЗОСЯ. Нет.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Почему?
  ЗОСЯ. Не вижу необходимости.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Но ты же зачем-то держала семь свечей в своей спальне?! Значит - была необходимость. А потом Клара пришла - на, забирай все свечи, Клара. Они мне больше не нужны? Вот так внезапно?
  ЗОСЯ. Да. Да! Потому что у нас еще десять коробок по пятьдесят свечей в каждой!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Но до этого тебе же их было мало! Ты держала семь штук про запас!
  ЗОСЯ. Да. На случай, если придет Клара.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А если Клара снова придет?
  ЗОСЯ. Она не придет.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Почему это?
  ЗОСЯ. Потому что я сказала ей, что больше не дам ей свечей, а она сказала - хорошо.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что ты мне голову морочишь? Не было никакой Клары. Свечей у тебя тоже не было. Никто не приходил. Ничего не просил. Почему ты врешь все время? Я не понимаю.
  ЗОСЯ. Я не вру. Клара приходила.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Соседка.
  ЗОСЯ. Соседка.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я ее никогда не видел.
  ЗОСЯ. В следующий раз я позову вас, когда она придет. Только успокойтесь.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Хорошо.
  ЗОСЯ. Хорошо.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Хорошо.
  ЗОСЯ. Хорошо.
  
  Сергей Викентьевич в сердцах уходит в дом. Зося некоторое время стоит неподвижно. Потом, как будто очнувшись, оглядывается по сторонам. Медленно подходит к креслу-каталке, поправляет "куклу". Внезапно кукла распадается - из кресла вываливается пластмассовая нога, рука - зрители понимают, что вместо старушки в кресле все время была кукла. Зося, оглядываясь на дом, суетливо собирает куклу, снова укрывает ее пледами, платками. Она еле успевает. Из дома снова выходит Сергей Викентьевич.
  Он все еще в эмоциональном возбуждении.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Вот как только она...Ты сразу. Отсюда. С треском! И я! Я уеду! Много дел у меня! Я научусь рисовать и...Озеро это я никогда не буду рисовать. Никогда! Или нет! Я нарисую. Однажды нарисую. Но когда я буду далеко отсюда. Очень далеко. Нарисую. Но без тебя. Ты будешь далеко. Так далеко, что я даже не буду знать, где ты...Не буду. Потому что не захочу! А всех других захочу. У меня будет много соседей. И я их буду знать, и они меня будут знать. И все меня будут знать. Потому что я буду далеко от этого озера. И тебя, наконец, не будет рядом. Так бывает. Я видел во сне - так бывает, когда тебя нет рядом. Я так счастлив, когда мне снятся эти сны. Я так счастлив. Ей сто двенадцать лет. О...ты очень скоро уйдешь отсюда. Я выгоню тебя! Выпихну пинками твой толстый зад!
  
  Сергей Викентьевич падает на стул, задыхаясь.
  
  ЗОСЯ (спокойно). Вам чаю принести?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да. Только побыстрее. Вечно холодный...
  
  Зося направляется к дому, увозя с собой кресло-каталку.
  
  ЗОСЯ. Сейчас.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Пять кубиков сахара.
  ЗОСЯ. Как всегда.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Как всегда. Как всегда. Как всегда. Как всегда. Как всегда...
  
  
  День второй
  
  Декорации те же. Сергей Викентьевич лежит в гамаке. Зося подметает двор.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты чувствуешь этот запах?
  ЗОСЯ. Нет.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты даже не принюхалась.
  ЗОСЯ. Я принюхалась.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты не прекратила заметать ни на секунду.
  ЗОСЯ. Я умею принюхиваться и заметать одновременно.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Тогда бы ты почувствовала этот запах. Прекрати заметать!
  ЗОСЯ (остановившись на секунду). Да. Чувствую.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что чувствуешь?
  ЗОСЯ. Запах.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Такой сладковатый.
  ЗОСЯ. Да.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Немного миндальный.
  ЗОСЯ. Да.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И чуть-чуть ванильный.
  ЗОСЯ. Точно.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что ты все врешь?! Нет никакого миндально-ванильного запаха! Это я проверял тебя!
  ЗОСЯ. Отстаньте.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Запах...совсем другой запах. Горьковатый такой, терпкий, душный, сырой...
  ЗОСЯ. Слушайте, вы бы занялись чем-нибудь полезным. А то ходите тут, принюхиваетесь.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я давным-давно не занимаюсь ничем полезным.
  ЗОСЯ. Это отчего же?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Времени жалко.
  ЗОСЯ. Зато у вас есть время принюхиваться.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Все - дерьмо.
  ЗОСЯ. Вот именно.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Дурацкий день.
  ЗОСЯ. Да - я чувствую запах.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Правда?
  ЗОСЯ. Да. Теперь совершенно отчетливо...Я знаю, что это за запах.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да, что-то знакомое...
  ЗОСЯ. Это озеро цветет. Жара...Вот оно и зацвело раньше времени. Господи, какой жуткий запах.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Озеро? Да, вполне возможно, вполне возможно.
  ЗОСЯ. Да не возможно, а так оно и есть. Вон, видите, еще зеленее стало, точно мхом поросло.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Там, под этой зеленью, вода красная.
  ЗОСЯ. Вечно вам мерещится.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Это называется видение художника.
  ЗОСЯ. Вы хоть бы подумали. Отчего ему быть красным? Где вы видели, чтобы озера были красные?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Художники не думают, они видят...И вроде бактерии, говорят, какие-то влияют...на красный цвет воды.
  ЗОСЯ. Ну все. Мне надоело. Сейчас бинокль принесу, чтобы вы убедились в том, что озеро зеленое. Потому что оно всегда было зеленым. А то, что всегда было зеленым, ни с того ни с сего красным не сделается.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Зачем бинокль? Давай сходим туда.
  ЗОСЯ. Куда?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. На озеро.
  
  Пауза.
  ЗОСЯ. Я за биноклем.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да, так будет лучше. И правильней. Или лучше. Или правильней.
  ЗОСЯ. У вас кавардак в голове. Боже мой, почему я не могу прибраться в вашей голове так, как прибираю в доме...
  
  Зося уходит в дом.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. (встает и расхаживает по сцене) Сейчас она выйдет из дома и скажет, что никакого бинокля не нашла. А я спрошу ее - и куда же он подевался? А она мне ответит, что это я, старый склеротик его куда-то задевал, а я ей скажу - пойди, поищи еще, а она мне скажет - вам надо, вы и ищите, а мне некогда этими глупостями заниматься...Красное озеро, или зеленое мне вообще-то до звезды.
  
  Выходит Зося.
  
  ЗОСЯ. Не нашла я никакого бинокля.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И куда же он подевался?
  ЗОСЯ. Сами куда-то задевали, а я ищи. Старый склеротик.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Пойди, поищи еще.
  ЗОСЯ. Вам надо, вы и ищите. А мне некогда этими глупостями заниматься. Красное озеро, или зеленое - мне вообще до звезды...
  
  Зося снова начинает мести двор, а Сергей Викентьевич снова заваливается в гамак. Молчание.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А как там моя мать?
  ЗОСЯ. Жива-здорова.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А чувствует себя как?
  ЗОСЯ. С утра была в хорошем настроении. Мы с ней сделали зарядку.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Зарядку...
  ЗОСЯ. Да.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Это доктор прописал?
  ЗОСЯ. Нет. Это обычная зарядка.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А лекарства она какие-нибудь пьет?
  ЗОСЯ. Нет.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А докторам мы ее вообще показывали?
  ЗОСЯ. Когда-то показывали. Ваша мать не любит докторов.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Вот оно...
  ЗОСЯ. Что?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Секрет долголетия. Зарядка, никаких лекарств и никаких докторов.
  ЗОСЯ. Да, пожалуй.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Но в любом случае сто двенадцать лет - это не шутка.
  ЗОСЯ. Не шутка.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты уже подыскала себе другое место?
  ЗОСЯ. Не вижу пока в этом никакой необходимости.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Сто двенадцать, Зося. Сто двенадцать. Счет идет на дни...
  ЗОСЯ. Ну почему же? Есть люди, которые доживают до ста двадцати лет.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да, но вероятность мала, крайне мала. Все-таки я думаю - тебе стоит подыскать себе что-то на всякий случай.
  ЗОСЯ. Да я-то не у дел не останусь.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что это значит?
  ЗОСЯ. Что значит?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что ты хотела этим сказать? "Да я-то не у дел не останусь", это значит, ты считаешь, что я останусь не у дел?
  ЗОСЯ. Я ничего такого не говорила.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Но имела ввиду.
  
  Где-то скрипят качели.
  
  ЗОСЯ. Пойду проверю, как там ваша мама.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты слышишь?
  ЗОСЯ. Качели скрипят.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Вот так просто? "Качели скрипят"? И все?!
  ЗОСЯ. Они всегда скрипят в это время.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Почему же я не слышу?
  ЗОСЯ. Слышите.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты понимаешь, что это значит?
  ЗОСЯ. Что?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. У нас действительно есть соседи!
  ЗОСЯ. А я что говорила.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Это Клара? Или нет...Это, может быть, дочка, или внучка Клары? Клара вообще молодая женщина, или не очень?
  ЗОСЯ. (неуверенно) Мм...молодая.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да! Да! Я так и знал, что она молодая.
  ЗОСЯ. Видите, как здорово. (собирается уйти в дом)
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А как Клара выглядит?
  ЗОСЯ. В каком смысле?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ну, как она выглядит? У нее золотистые волосы?
  ЗОСЯ. Ну да, золотистые.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Карие глаза?
  ЗОСЯ. Совершенно карие.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Стройная фигура?
  ЗОСЯ. Да, да...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Сейчас угадаю. Она похожа на тебя в молодости.
  ЗОСЯ. Как две капли воды.
  
  Молчание.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Когда-нибудь я загляну к ним в гости.
  ЗОСЯ. Конечно.
  
  Уходит в дом.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Дурацкие качели...Сколько можно скрипеть... Отвратительный, ужасный скрип. А, может быть, это не качели...Нет, Зося сказала - качели. Зосю меньше слушать надо...(нащупывает что-то у себя в кармане, достает из кармана мобильный телефон) Разряжен, а как же иначе...Зося! Зося! Зося!!!
  
  Выбегает Зося.
  
  ЗОСЯ. Что, что случилось?!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Почему мой мобильный телефон не заряжен?
  ЗОСЯ. Это все? Вы из-за этого так орали, будто бы вас режут?!
  СЕГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Телефон не заряжен. Я все думаю, ну отчего мне никто не звонит? Отчего это? А вот, пожалуйста, телефон разряжен! Как же тут дозвониться? Как? Я тебя спрашиваю!
  ЗОСЯ. Да никто вам не звонит. Кому вы нужны. У вас в записной то книжке ни одного телефона!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Почему это?
  ЗОСЯ. Не знаю. У вас нужно спросить. Ни одного.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Все равно. Нужно зарядить телефон. (отдает мобильный Зосе)
  ЗОСЯ. Нужно, значит зарядим.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И надо чей-нибудь телефон туда записать. Чтобы мне звонили иногда. Это же так интересно...когда вдруг звонит телефон. Или нет. Я сам буду звонить.
  ЗОСЯ. Ну тогда я запишу вам свой.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Дура! Зачем мне твой телефон?
  ЗОСЯ. Сами же сказали. Интересно.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я твою трескотню и так целыми днями слушаю. Запиши мне такой телефон, чтобы чужой. Чтобы - ах, а мне звонят. Запиши телефон Клары.
  ЗОСЯ. Какой Клары?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Соседки.
  ЗОСЯ. А...хорошо. Запишу. Вот телефон заряжу и сразу же запишу.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Только не забудь.
  ЗОСЯ. Хорошо.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я серьезно.
  ЗОСЯ. Так и мне не до шуток.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. То-то же.
  ЗОСЯ. Вот сейчас схожу проверю, как там ваша мама, и сразу поставлю телефон на зарядку.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Нет, телефон сначала. И не думай, что я забуду.
  ЗОСЯ. Я и не думаю.
  
  Зося уходит в дом.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ (смотрит ей вслед). Такого быть не может, чтобы у нас с ней что-нибудь было. А она врет все время. Чтоб мне с этой тупой коровой? Это ж себя не уважать. А я себя уважаю. Я себя уважаю? (пауза)...Да. Вот что это сейчас за пауза была? Я задумался еще, что ли...Уважаю, или нет? Уважаю, понятное дело. Что за дурацкие паузы. (кусает ногти, нервно ходит вокруг, ложится в гамак, освещение меняется так, что становится понятно, что прошло время и наступил вечер)
  
  Из дома выходит Зося. Подходит к гамаку и некоторое время смотрит на спящего Сергея Викентьевича.
  
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что?! Что такое? Случилось что-то?
  ЗОСЯ. Да что же могло случиться?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Откуда я знаю. Стоишь надо мной, как сфинкс. Уставилась. Мороз по коже.
  ЗОСЯ. Стою - просто удивляюсь.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Чему?
  ЗОСЯ. Сколько лет вам, спите, как младенец. Даже не храпите.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Дура.
  ЗОСЯ. Сейчас вот так смотрела на вас и вспоминала...Не спросите, о чем?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Мне неинтересно.
  ЗОСЯ. Между прочим, это и вас касается.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Мне неинтересно.
  ЗОСЯ. Вспомнила, как только я пришла работать к вам. Только это не в этом доме было. И озера не было. Помню, неделя только прошла, такие же сумерки были. Вот как сейчас. Вы лежали в гамаке с книжкой. Я подошла к вам, думала, что вы спите, а вы вдруг раз...схватили, притянули меня к себе. Как колотилось сердце, где только не колотилось - в ушах, горле...ноги мои подкосились. А вы мне что-то все шептали на ухо. Я и не помню что, что-то горячее, с запахом дорогих сигарет...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я не курю. Ты ведь знаешь.
  ЗОСЯ. А тогда курили.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Никогда не курил. Я не знаю, кто там и когда тебя зажимал, но это был не я. И думаю - никого не было. Хватит врать Зося. Мне надоело это вранье. Зачем ты все придумываешь?
  ЗОСЯ. А даже если и вранье, вам что - подыграть жалко?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И жалко, и противно.
  ЗОСЯ. От чего же вам так противно?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. От того, что жизнь твоя была настолько никакая, что тебе придумывать ее приходится.
  ЗОСЯ. А и что с того?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что...что...
  ЗОСЯ. Я спрашиваю, какая нам то теперь уже разница было что-то, или все придумано?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Снова ты...глупости говоришь какие-то.
  ЗОСЯ. Вот я вам сейчас рассказала, как мы с вами в гамаке обжимались, и у меня в голове картина ну так ярко...будто вчера это было. Я рассказываю и все-все чувствую - цвета, запахи, касания. Так все четко, так все ясно, что просто преступление какое-то - говорить, что ничего не было. А реальные события моей жизни помню едва-едва. Как сон, как туман...Было, или не было - пусто все. Так где оно - настоящее-то?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Фантазии одни.
  ЗОСЯ. И что с того, если я от них счастлива?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Как ты можешь быть счастлива от этих фантазий, если я, вот реальный, настоящий, взаправдашний терпеть тебя не могу, корову старую, только и мечтаю уехать отсюда поскорее. И уеду обязательно, когда...когда время придет.
  ЗОСЯ ( очень жестко). А сейчас поезжайте...
  
  Пауза.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А, пожалуй, я, действительно, поеду.
  ЗОСЯ. Собирайтесь.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И соберусь. Думаешь, я без тебя не соберусь?
  ЗОСЯ. Хотели ехать - поезжайте. Только меня в это не впутывайте.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А вот сейчас пойду и соберусь.
  ЗОСЯ. Идите.
  
  Сергей Викентьевич направляется в дом, но медлит.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Дай мне мою мобилку. Я же не могу ехать без мобилки.
  ЗОСЯ. Я еще не поставила ее на зарядку.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Просто дай мне мобилку и все. Она моя.
  ЗОСЯ. Нате, возьмите.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Почему она влажная? Это у тебя руки влажные. У тебя все время влажные руки. Я ни на минуту не задержусь в этом доме. Если придет Клара...
  ЗОСЯ. Какая Клара?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Соседка.
  ЗОСЯ. Да, конечно.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Скажешь ей, что я уехал и больше никогда сюда не вернусь.
  ЗОСЯ. Клара будет в шоке.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Можешь дать ей еще свечей.
  ЗОСЯ. Я ей уже сказала, что больше не дам. Значит, не дам.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А я сказал "уеду" - значит уеду.
  
  Сергей Викентьевич уходит в дом. Зося без смысла и без толку переставляет садовую мебель. Сергей Викентьевич появляется на балконе второго этажа (балкон в его спальне). Чтобы в дальнейшем ни говорил Сергей Викентьевич, он ничего из этого не делает. Он просто стоит на балконе.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Что ты дергаешь этот столик? Оставь его в покое.
  ЗОСЯ. Мебель пора менять.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Меня это уже не касается.
  ЗОСЯ. Я не с вами разговариваю.
  
  Зося садится за столик, спиной к балкону.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Вот думаю, какой мне галстук лучше с собой взять?
  ЗОСЯ. А вы собираетесь возвращаться?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ни в коем случае.
  ЗОСЯ. Тогда забирайте все. Мне они ни к чему.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Не могу найти свой серый свитер.
  ЗОСЯ. Посмотрите в шифоньере на верхней полке.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Там нет.
  ЗОСЯ. Тогда в тумбочке. В самом низу.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Сейчас посмотрю. Нет. Там тоже нет.
  ЗОСЯ. Такого не может быть.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. У тебя везде бардак. Ничего не найдешь.
  ЗОСЯ. Вот вы уедете - я наведу здесь порядок.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Не верю.
  ЗОСЯ. Почему же? Я же верю, когда вы говорите, что станете великим художником.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я не говорил - великим. Просто художником.
  ЗОСЯ. Верю. Видите, как просто верить людям?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Потому что я не вру никогда. А ты постоянно врешь.
  ЗОСЯ. Вы тоже все время врете.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Когда это?
  ЗОСЯ. Вы что, оглохли? Я же сказала - все время!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я не стану тебя слушать. Мне некогда.
  ЗОСЯ. Просто я вру о прошлом, а вы о будущем. Это труднее опровергнуть.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я уже собрал сумку. Но вещей еще куча. Где мой чемодан? Ладно. Не дергайся. Я сам найду.
  ЗОСЯ. Разве я дергаюсь?
  Молчание.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Отсюда ты кажешься такой маленькой, такой ничтожной.
  ЗОСЯ. Конечно, второй этаж - не шутка.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я понимаю, что не небоскреб. Тем забавнее.
  ЗОСЯ. Собрались уже?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Почти. Не надо меня подгонять. Это не ты меня выгоняешь. Я сам ухожу.
  ЗОСЯ. Кто ж спорит. Дом то ваш. Как я могу вас выгнать?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Вообще то это ты сказала: " а сейчас уходите".
  ЗОСЯ. Мало ли, что я сказала. Что меня слушать то? Сами встрепенулись, сами побежали...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да, должно быть, сам. Но виновата ты.
  ЗОСЯ. Это чем же?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Десять кусков сахара в чай, не меньше! Это ж додуматься до такого...
  ЗОСЯ. Снова вы за свое.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да с этого же все и началось!
  ЗОСЯ. Что началось то?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да баламутство это странное на душе...Бунт созрел вдруг во мне, понимаешь?!
  ЗОСЯ. Понимаю.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Много ли...
  ЗОСЯ. Да немало.
  Молчание.
  
  Вот вы, Сергей Викентьевич, ничтожной меня только что называли...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Это с высоты второго этажа...
  ЗОСЯ. Ну да, ну да...А знаете, как на самом деле распознать ничтожного человека?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Как?
  ЗОСЯ. По ничтожному бунту. Живет, к примеру, человек в дерьме. Все, что он делает - дерьмо. Все, что чувствует, все, что вокруг происходит - дерьмище. А человек внезапно слетает с катушек из-за переслащенного чая.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Сука!
  ЗОСЯ. Что, не нравится портретик? Так я не художник. Красиво рисовать не умею.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я убью тебя, стерва!
  
  В ярости Сергей Викентьевич пытается спрыгнуть с балкона. По неловкости и от страха, спрыгнуть у него не получается. Цепляется руками за балкон и висит. Вверх уже не подняться, и вниз спрыгнуть боится. Зося подбегает.
  
  ЗОСЯ. Да прыгайте уже!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Сними меня!
  ЗОСЯ. Что вы придумали? Тут до земли всего ничего! Прыгайте!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я знаю, ты хочешь, чтобы я себе шею свернул!
  ЗОСЯ. Прыгайте!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Принеси что-нибудь мягкое...На землю постелить. Маты там какие-нибудь...
  ЗОСЯ. Какие маты? У нас что спортзал?! Не дурите, прыгайте, вам говорю!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я сейчас сорвусь...сорвусь...сорвусь...О! Кот...
  ЗОСЯ. Какой кот?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. На ветке! Ветка тоненькая такая, а кот жирный такой...
  ЗОСЯ. Вы что, бредите?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Значит, ты не всегда врешь...
  ЗОСЯ. Прыгайте!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Зачем прыгать? Сейчас я и сам сорвусь, сил уже не осталось держаться...
  
  Через несколько секунд Сергей Викентьевич срывается с балкона, хватается за ногу и стонет. Зося подбегает к нему.
  
  ЗОСЯ. Что?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Нога...
  ЗОСЯ. Ушибли? Сильно?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Черт...Да! Все из-за тебя, старая корова!
  ЗОСЯ. Горе, вы, мое!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Куда я теперь уеду?! С такой ногой? Я на нее даже ступить не могу!
  ЗОСЯ. Вы еще не пробовали.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я чувствую. Это адская боль, адская!
  ЗОСЯ. Куда бы вы вообще поехали? Кто бы вас отпустил?!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты сама сказала - езжайте.
  ЗОСЯ. Да мало ли, что я сказала. Меня не нужно слушать, я тупая.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А я бы уехал. Уехал - только ты меня и видела...Только нога вот...И мать. Как она без меня?
  ЗОСЯ. Вот именно. О матери бы подумали, прежде чем чемоданы собирать!
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да потому что я такой.
  ЗОСЯ. Какой?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Сказано - сделано.
  ЗОСЯ. Я знаю.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Но что же я могу? Нога вот и мать...как без меня.
  ЗОСЯ. Конечно, никуда...Конечно.
  
  День третий
  
  Декорации те же. Сергей Викентьевич стоит лицом к озеру. Из дома Зося вывозит "мать" Сергея Викентьевича в кресле-каталке.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты зачем ее вывезла? Я тебе сколько раз говорил - не надо ее вывозить, когда я во дворе.
  ЗОСЯ. Ей тоже нужно подышать свежим воздухом.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Свежим? Ты что, не слышишь?
  ЗОСЯ. Что?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Снова этот жуткий запах. Озеро цветет.
  ЗОСЯ. Еще зеленее стало.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты специально?
  ЗОСЯ. Что?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Злишь меня специально? Красная вода в озере...красная.
  ЗОСЯ. От чего ей быть красной? Где вы видели, чтобы озера были красными?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я его таким вижу...
  ЗОСЯ. Художник...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Как же ты мне надоела...Если бы кто знал.
  ЗОСЯ. Знает.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Кто?
  ЗОСЯ. Соседка
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Клара?
  ЗОСЯ. Клара.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Снова приходила?
  ЗОСЯ. Приходила.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. За свечами?
  ЗОСЯ. За свечами.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты дала?
  ЗОСЯ. Нет. Я же сказала, что не дам. И не дала. Если я что-то говорю, я это делаю.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты вот зачем сейчас это сказала? Значит, я, по-твоему, не делаю.
  ЗОСЯ. Я о себе говорю. Что вы все на себя переворачиваете.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. А ты врешь все время. Как ты мне надоела, старая корова! Тебе просто везет, что моя мать так долго живет, иначе ты вылетела отсюда в одну минуту! Или нет. Я! Я ушел бы отсюда, куда глаза глядят! Ушел бы и ни разу не оглянулся. Вот как только она (кивает на "мать" в кресле")...Я - тут же отсюда! Слышишь?
  ЗОСЯ. Не глухая.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Зато слепая. Зеленое озеро...зеленое...Красное оно.
  ЗОСЯ. Ну все. Мне надоело. Сейчас бинокль принесу, чтобы вы убедились в том, что озеро зеленое.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Зачем бинокль? Давай сходим туда.
  ЗОСЯ. Куда?
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. На озеро.
  
  Пауза.
  ЗОСЯ. Я за биноклем.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Да, так будет лучше. И правильней. Или лучше. Или правильней.
  ЗОСЯ. У вас кавардак в голове. Боже мой, почему я не могу прибраться в вашей голове так, как прибираю в доме...
  
  Зося уходит в дом.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ (встает и расхаживает по сцене). Сейчас она выйдет из дома и скажет, что никакого бинокля не нашла. А я спрошу ее - и куда же он подевался? А она мне ответит, что это я, старый склеротик его куда-то задевал, а я ей скажу...
  
  Подходит к "матери", поправляет плед, но внезапно из кресла выпадает рука, нога...Сергей Викентьевич видит в кресле-каталке куклу и замолкает.
  Очень долгая пауза.
  
  ЗОСЯ. (из дома) Где же этот бинокль?
  
  Звук ее голоса выводит Сергея Викентьевича из оцепенения. Он лихорадочно собирает упавшие части куклы в кресло, пытаясь сделать, как было. Он еле успевает прикрыть куклу пледами, когда из дома появляется Зося.
  
  ЗОСЯ. Не нашла я никакого бинокля.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И куда же он подевался?
  ЗОСЯ. Сами куда-то задевали, а я ищи. Старый склеротик.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Пойди, поищи еще.
  ЗОСЯ. Вам надо, вы и ищите. А мне некогда этими глупостями заниматься. Красное озеро, или зеленое - мне вообще до звезды...
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты специально не нашла бинокль. Потому что знаешь, что я прав. Озеро красное.
  ЗОСЯ. Думайте, что хотите. Озеро зеленое. Потому что оно всегда было зеленым. А то, что всегда было зеленым, ни с того ни с сего красным не сделается.
  
  Зося проявляет заботу о "матери" Сергея Викентьевича, кутая куклу в пледы.
  
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Ты ведь понимаешь, ты здесь только потому, что ты сиделка моей матери. Как только она...ну ты понимаешь, ты сразу отсюда.
  ЗОСЯ. Я знаю. Я знаю.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. И я освобожусь, наконец, от тебя. И уеду отсюда. Подальше от тебя и от этого озера.
  ЗОСЯ. Я отвезу вашу мать в дом.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Хорошо.
  ЗОСЯ. И вы не стойте тут долго. Становится сыро.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Я не могу здесь оставаться. Невыносимо. Понимаешь? Невыносимо!
  ЗОСЯ. Понимаю.
  СЕРГЕЙ ВИКЕНТЬЕВИЧ. Озеро - это прекрасно, но у меня еще много дел. Много дел. Очень много дел.
  ЗОСЯ. (увозя в дом кресло-каталку с куклой) Многомногомногомногомногомно...
  
  Осень 2011.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"