Лисс Эльникен : другие произведения.

Октябрь и Апрель

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Октябрь знает, что Апрель никогда не говорит лишних слов. Этому научил её он, а она взамен научила его пить чай с сахаром и доливать в него молоко. Их обоих не существует, они оба - не здесь, но они продолжают играть свою роль, потому что всё, что им позволено - быть тем, кем они могли быть.
  She was like April sky, / Она была апрельским небом, /
  Sunrise in her eyes. / В её глазах горел свет утренней зари. /
  Child of light, shining star, / Дочь света, сияющая звезда, /
  Fire in her heart. / В её сердце разгоралось пламя. /
  Brightest day, melting snow, / Ярчайший день и таянье снегов, /
  Breaking through the chill, / Мороз, пробирающий до костей, /
  October and April... / Октябрь и апрель... /
  
   Вечерние лучи солнца так разительно отличаются от утренних.
   Утренние лучи, дерзкие, нахальные и бойкие, за день они будто взрослеют и становятся вечерними: спокойными, чуть грустными, угасающими. И так день за днём.
   День за днём они проникают в раскрытые створки окна, скользя между колышущимися шторками, неспешно плывут по воздуху к балдахину кровати, опускаясь на нежный шёлк и съезжая на покрывало.
   Они осторожно касаются голой белоснежной кожи, нежно погладив кончики пальчиков ног, обвивают лодыжку, слегка лизнув щиколотки, перелезают через тонкую цепочку-браслет и поднимаются дальше по голени. Беспрепятственно достигают колена, осторожно приближаясь к тонкой полоске ткани, настороженно, как подкрадывающийся к лагерю врага лазутчик. Такая же белоснежная кожа бедра слегка золотится под светом. Пояс, талия, мерно вздымающийся оголённый животик, углубление пупка. Они медленно поднимаются по дорожке между ребер, проскальзывая между двумя холмиками грудей и чуть задерживаются на ключицах. Затем шея, скула, подбородок и тонкие линии губ. Обогнув крылья носа, лучики вечернего солнца наконец достигают век.
   Вспыхивают несколько раз и угасают.
   И тогда Она просыпается.
   В этом доме нет громких звуков. Пока этого не захочет хозяйка.
   Зато в нём есть вечерняя тишина и приглушенно горящие светильники.
   Наверное, поэтому сюда так любит приходить Он.
   Она зовет его Октябрем, а он её - Апрелем. Они существуют друг для друга лишь во снах, как и этот дом, как и эти солнечные лучи. Но другого им не дано, а значит и желать они другого не смеют.
  
  
  
  He was like frozen sky / Он был морозным небом /
  In October night. / В октябрьской ночи. /
  Darkest cloud in the storm / Темнейшая туча в грозовом фронте /
  Raining from his heart... / Проливалась дождём из его сердца... /
  Coldest snow, deepest chill, / Самый холодный снег, самый ледяной мороз, /
  Tearing down his will. / Разрывал его волю. /
  October and April... / Октябрь и апрель... /
  
  
   Он вошёл без стука, как заходит всегда.
   Бессмысленно стучать в несуществующие двери несуществующего дома, вход в который открыт тебе и так.
   Вечерние лучи уже угасли на её ресницах, но веки ещё не приподнялись.
   Октябрь бесшумно подошёл к широкой кровати посреди полутёмной комнаты, поднял руку, отведя полупрозрачный шёлк балдахина.
   Апрель полуулыбнулась, не открывая глаз.
   Он провел взглядом по линии символически укрытого прохладной тканью тела, и улыбнулся в ответ.
   Она повернула голову и открыла глаза, встречая его испытующий взгляд.
   Она была прекрасна - иначе и быть не могло. Ведь этой истории не существовало, а всё, что не существует - прекрасно.
   Её тонкие бледно-розовые губы вновь тронула улыбка. Он отвел взгляд от глубоких светло-фиолетовых глаз, невольно залюбовавшись ею.
   - Сядь, - произнес её тихий голос и он медленно, как вернувшийся с войны император в полной боевой экипировке, опустился на край кровати, слегка смяв изящную ткань.
   Она завернулась в тонкое покрывало и подобралась к нему поближе, приобняв его за плечи.
   Он послушно подался к ней, наклонившись и обняв в ответ.
  
  
  Like hate and love, / Словно любовь и ненависть, /
  World's apart. / Вдали от всего мира. /
  This fatal love was like poison right from the start. / Эта роковая любовь была ядом с самого начала. /
  Like light and Dark, / Словно свет и тьма, /
  This fatal love was like poison right from the start. / Эта роковая любовь была ядом с самого начала. /
  Like light and Dark, / Словно свет и тьма, /
  
   Они могли бы сидеть так вечно, ведь это была история не о любви и не о сексе.
   Но когда приходит Долгое Молчание - приходит и логический конец.
   А поэтому эта история продолжалась, хотя им обоим не хотелось ни о чем говорить.
   Все было уже давным-давно сказано, спрошено, отвечено и полузабыто. Так всегда бывает с теми, кто слишком долго находится вдали друг от друга, но каждую ночь встречается вновь.
   - Я ждала тебя, - произносит она фразу, которую произносит в каждую их встречу. И он улыбается, отвечая то, что отвечает ей каждый раз:
   - Я пришёл.
   Октябрь знает, что Апрель никогда не говорит лишних слов. Этому научил её он, а она взамен научила его пить чай с сахаром и доливать в него молоко.
   Его рука нежно поглаживает её спину, и тонкая ткань чуть приспускается, полуспадая к его рукам. Он бережно поправляет её обратно и касается губами её виска.
   Их обоих не существует, они оба - не здесь, но они продолжают играть свою роль, потому что всё, что им позволено - быть тем, кем они могли быть.
   - Как ты? - очередной дежурный вопрос, и первым его задаёт Октябрь.
   - Ты знаешь, - в этот раз Апрель не углубляется в свои ощущения, просто заглядывая в его глаза.
   Серые, полупрозрачные, как вода, покрытая тонким и чуть надтреснутым ледком, они отвечают внимательным и чуть напряженным взглядом.
   Это чуть напрягает Апрель, ведь это не совсем вписывается в правила.
   Но могут ли существовать правила в несуществующей игре?
   - Это меня и тревожит, - отвечает Октябрь, и Апрель окончательно понимает: в этот раз история будет другая. Чуть-чуть, но другая. Она всё также будет длиться вечно, и в ней всё так же будут лишь она и он, но эта история будет чуть-чуть другая. Как и тысячи историй, случившихся с ними до этой.
   Впрочем, то, чего не существует, имеет право быть любым.
  
  
  We were like loaded guns, / Мы походили на заряженные пистолеты, /
  Sacrificed our lives... / И мы отдали свои жизни... /
  We were like love and undone, / Мы были словно любовь и незавершённость, /
  Craving to entwine. / Стремящиеся слиться. /
  
   Она улыбается: ласково, проникновенно, но совсем не скрывает озабоченность за искорками светлых глаз.
   Октябрь усмехается в ответ - она могла бы скрыть, но только не от него.
   - Я боюсь за тебя, - произносит он, касаясь пальцем её белоснежной щеки.
   Это заставляет тонко изогнутую бровь ломаной линией вскидываться вверх, а губы удивлённо приоткрываться.
   - Ты... боишься?
   Он не выдерживает, не в силах оторвать взгляд от этих распахнутых губ, подаётся вперед, впиваясь в них жёстким, требовательным поцелуем. И Апрель, удивленная ещё больше, от неожиданности отвечает, выдыхая сквозь поцелуй и отчаянно прижимаясь к нему.
   Он с трудом отрывается от её губ, тяжело дыша. Темно-рыжие ресницы подрагивают, скрывая взгляд полупрозрачных глаз.
   Но она не смотрит в его глаза. Она остаётся на прежнем месте, опустив веки и впиваясь пальцами в его плечи.
   Он чуть сводит брови друг к другу, наклоняясь к её лицу.
   Апрель послушно поднимает лицо навстречу, касаясь своим носом его.
   Октябрь сглатывает, закрывая глаза и умеряет отчаянно колотящееся сердце.
   Воздух места, которое никогда не существовало в реальности, забавно сгущается вокруг них.
   Она ослабляет пальцы и обвивает его руками за шею, скользнув губами по его щеке и уткнувшись носом в его шею.
   Он утягивает её к себе на колени.
   Тонкая безвольная ткань сползает с её тела, но он прижимает её к себе, полностью усадив на колени и укрыв от всего мира.
   Мир, которого нет, безразличной тенью скользит в закате за окном.
   Ткань балдахина опускается вместе с ночью.
   Они знают - всё, что с ними происходит, - больше всего напоминает исступленный, обессиленный сон опустевшего разума, который устал страдать от жажды и тоски.
   Собственно, это так и есть, но их это не волнует. Главное - что они рядом, хотя бы здесь, хотя бы сейчас, и их время неограничено.
   В мирах, где в двери нужно стучаться, прежде чем войти, неограниченное время ценится слишком, слишком высоко.
  
  
  
  Fatal torch, / Последний свет, /
  Final thrill. / Последний трепет. /
  Love was bound to Kill / Любовь должна была убить /
  October And April... / Октябрь и Апрель... /
  
  
   Они больше ничего не говорят друг другу. И не делают.
   Просто сидят, обнявшись, и слушая сердцебиение друг друга.
   Зачем, когда у них впереди вечность, пусть и несуществующая?
   И последнее волнует их меньше всего.
   Он есть у неё, а она - у него. Он понимает её без слов, а она отвечает ему без раздумий. И никто не сможет разлучить их, потому что сложно разлучить тех, кто никогда и нигде не существует.
   Это так легко - не быть.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"