"В незапамятные времена с далекой звезды упал чудесный камень, хранящий вибрации дальних миров. На том месте, где он появился, была основана Шамбала - твердыня Света. И по сей день пребывает этот Камень там же, на башне Ригден-Джапо, а по миру ходит осколок этого сокровенного чуда. Частица камня, называемая "Сокровищем мира", появляется в руках избранных и служит соединением с Братством, сохраняя магнитную связь с главным Камнем. Сокровище Мира обычно приносится совершенно неожиданно, и тем же неожиданным путем в должное время Камень исчезает, чтобы опять появиться в сужденный срок в совершенно другой стране.
И близок тот час, когда от великой Шамбалы, от священных горных высот сойдет конь одинокий, и на седле его вместо всадника будет сиять Камень, мира спаситель. Не пришло ли время? Не приносит ли конь одинокий нам Сокровище Мира? Белый Конь - Эрдени Мори?"
/Из "Легенды о сокровище мира"/
***
Ярким августовским утром писатель Николай Петрович Семенов, автор книги "В поисках Шамбалы - 42", сидел на веранде своей ветхой дачки, родительского наследства, и пил чай с сахаром. В распахнутое окно влетела оса, влепилась в раму, зажужжала. Николай лениво повернул голову и увидел, что на проселочной дороге, прямо перед его калиткой, стоит странный, обритый наголо человек с белой оседланной лошадкой на поводу. Мужичонка был одет в длинный, до пят, малиновый балахон и разрез глаз имел весьма необычный для северо-западного региона. Лошадь тоже выглядела непривычно русскому глазу: мала ростом, коротконогая, с висящим до самой земли хвостом.
В душе Николая шевельнулась смутная, давно позабытая надежда: "Господи, неужто белого коня прислали? Неужто - дождался?" Мужик резво выскочил во двор и распахнул перед незнакомцем скрипучую калитку:
- Пожалуйте, гости дорогие! Хлеб да соль!
Однако гость не торопился заходить. Он внимательно оглядел Николая, от всклокоченной шевелюры до стоптанных шлепанцев на ногах, и спросил с чудовищным акцентом:
- Ти есть Симеонов Николяй?
- Яй, яй! - возбужденно ответил Коля.
- Ти искать Шамбала вся жисть и не находить? Ти бедно жить, и жена тебя кинуть? Ти книга про великий Шамбала написать?
- Яй, яй! - снова подтвердил мужик.
- Далай-лама твой книга прочиталь. Очень хвалиль и коня в дар прислаль.
С этими словами лама (а это был, несомненно, он), отвесил Николаю поклон и протянул уздечку.
- Господь Всемогущий! Да что ж такое творится?! Будто все это - не со мной... - Николай закрыл небритое лицо руками и заплакал, как ребенок. А когда пришел в себя, ламы и след простыл. Только конь послушно стоял рядом, с любопытством зыркая из-под длинной белой челки. Николай, ни жив, ни мертв, с трудом пропихнул животное сквозь калитку и привязал во дворе к тощей, увядающей яблоне. В дыре соседского забора немедленно возникло загорелое, востроносое лицо соседа Егора Иваныча.
- Тебе чего? - напустился на него Николай.
- А я гляжу, таджик, что ль, приходил из бригады? Огород, что ль, пахать? Или строить чего надумал? А лошадь зачем оставил?
- Не твоего ума дело!
Егор Иваныч бесцеремонно отодвинул штакетину и влез на участок Николая.
- Это чё, конёк-горбунёк? Или поня? Ой, гляди, там светится чегой-то! - Егор Иваныч потянулся к конскому седлу.
- А ну, грабли убери!
Егор Иваныч отдернул руку и с обидой воззрился на Николая.
На ярком, пестротканом седле коня действительно что-то сияло, свет исходил от небольшого овального предмета, завернутого в серую, невзрачную тряпицу. У Николая в груди защемило. "Сокровище мира..." - выдохнул он и от полноты чувств потерял сознание.
Очнулся Николай под кустом смородины от того, что сосед поливал его колодезной водой из ковшика. Белый конь с сокровищем мира в седле невозмутимо щипал траву неподалеку. Стрекотали кузнечики, порхали бабочки, пахло медуницей. Николай сел.
- Ты, Егор Иваныч, зла на меня не держи, мне для тебя ничего не жалко, - оправдываясь, сказал Николай. - Но пойми и ты меня: подарки это, от самогО далай-ламы. Ценность имеют неимоверную.
Егор Иваныч шмыгнул носом.
- И чё с конем делать будешь?
Николай растерялся.
- Не знаю пока...
- А держать его где? В квартире? А кормить чем? Вот скоро зима наступит - ты ему чё, педигрипал купишь?
Николай глянул на безмятежно жующего коня и пожал плечами.
- В конюшню какую-нибудь отдам. Или в цирк - детишкам на радость. Навещать его буду часто.
Егор Иваныч разразился злорадным смехом:
- А паспортина конская у тебя имеется? Чем докажешь, что не украл?
- Ну, скажешь тоже... Какой из меня конокрад? - Николай смутился. - А если в зоопарк попробовать? Вон, порода какая редкая, почти что лошадь Пржевальского.
Конь фыркнул.
- В зоопарк справка нужна. - Возразил Егор Иваныч. - Может, он у тебя больной какой, с коровьим бешенством?
Николай задумался.
- Вот то-то и оно! - Окрылился сосед. - А теперь послушай меня, старика: план у меня есть. Только не серчай сразу. Обдумай все хорошенько, а после и сам докумекаешь, что я прав.
Николай с подозрением уставился на Егора Иваныча, а тот деловито продолжал:
- Кореш у меня есть, Витька. Он у тебя коня без паспортины возьмет, если я попрошу. Бесплатно почти. За сувенир, за булькающий.
- Это что еще за Витька такой? Не тот ли, что на мясокомбинате работает? - Николай недобро прищурился.
- А хоть бы и тот! - взвился Егор Иваныч. - Витька колбасу отменную делает, людям нравится. Соотношение цены и качества, между прочим!
Конь вдруг заржал.
- А ну, вон пошел отсюда! - Николай покраснел, как вареный рак, выхватил из рук Егора Иваныча ковшик и замахнулся на соседа. Тот в мгновение ока ретировался обратно в дырку в заборе.
- Совсем обнаглели, паразиты! На ходу подметки рвут, - пробормотал Николай.
Он подошел к коню, с нежностью погладил его по жесткой белой гриве.
- Не бойся, дружище, никому тебя не отдам, - надрывным голосом пообещал писатель.
Животное посмотрело на хозяина с благодарностью. А тот, затаив дыхание, развернул на седле тряпицу и увидел сказочно красивый, гладкий камень, похожий на нефрит. Сокровище тихонько вибрировало в унисон с сердечным ритмом Николая и излучало свет далеких миров. "Геологам надо показать!" - осенило вдруг Николая. Он бегом вернулся в дом за мобильником и набрал номер приятеля геолога, с которым его свела судьба в одной из тибетских экспедиций.
- НИИ АЧЁМ слушает! - немедленно отозвался геолог Филимонов.
- Васенька, камушек не посмотришь? - с места в карьер озадачил приятеля Николай.
- Если за полтора часа доедешь - посмотрю. А позже ты меня не застанешь, я вечером улетаю, - важно сообщил Филимонов.
- Снова в Тибет, Шамбалу искать? - с надеждой спросил Николай.
Приятель хохотнул.
- Ну ты лошара! Я в Москву, в командировку лечу! Мы теперь на Газпром работаем, некогда мне больше фигней маяться.
Ровно через полтора часа запыхавшийся Николай выложил перед Филимоновым камень.
- Похож на нефрит, - с умным видом произнес геолог. - Красивый, кстати, камень - нефрит: от светло-зеленого до черного в природе встречается. С красными прожилками. Именно из него сделан небесный трон Будды.
- Да?
- Да. Только это не нефрит.
- А что же? - удивился Николай.
- Черт его знает. Хрень какая-то - светится и прыгает. Вот что: ты его оставь здесь на месяцок. Я вернусь, спилим на шлифы, на химанализ, на спектралку, а там видно будет.
- Н-не н-надо на шлифы, - испугался Николай. Сердце его противно заныло.
- Ну, как хочешь, дело твое. - Филимонов вдруг стукнул кулаком по столу. - Ладно, так и быть. Друг ты мне или нет? Из одного котелка хлебали! Дам я тебе адрес знакомой моей, Вальки. Она по ювелирной части, получше моего в камушках разбирается.
Еще через час растрепанный и потный Николай вбегал в ювелирную мастерскую под звон дверного колокольчика.
- Вы от Василия? - окликнула его дородная блондинистая мадам низким грудным голосом. Получив утвердительный ответ, ювелирша исчезла вместе с сокровищем мира где-то в анналах мастерской и пропадала там не менее получаса. Николай даже начал волноваться, но, как выяснилось, напрасно. Мадам появилась, сияя ослепительной улыбкой.
- Все в порядке! - радостно доложила Валентина и протянула Николаю камень.
- Что... в порядке?
- Берем камушек ваш.
- Куда?
- Как куда? В производство! Я обо всем договорилась: сначала на бижутерии испробуем. Бесперебойные поставки обеспечить сможете? Для начала нужно тонны две. Где находится месторождение?
- Шамбала... - пробормотал обалдевший Николай.
Валентина посмотрела на писателя с откровенным любопытством, а потом громко произнесла, обращаясь в пустоту:
- А ведь в первый раз Васька ко мне сумасшедшего присылает. Стареет пацан. Ну, я ему устрою Кузькину мать!
- Валентина, вы все не так поняли! Я абсолютно не сумасшедший! - закричал Николай.
Но блондинка уже сунула ему в руку визитку и безапелляционно заявила: "Вам туда".
Выйдя на улицу, Коля жадно глотнул городскую пыль вперемешку с парами бензина, по ушам вдарил визг тормозов - опять защемило в груди. На визитке значилось:
Шлиман Генрих
Известный археолог
Ул. Гороховая, д. 218, кв. 6
Трою откопал не я.
Страдальческая улыбка исказила лицо Николая, но, поскольку терять ему было нечего, а располагался археолог, судя по адресу, в доме напротив, писатель вошел в гулкий, прохладный подъезд и позвонил в квартиру под номером шесть. Из-за двери немедленно высунулся длинный, с горбинкой, нос.
- Господин Шлиман? - Николай помахал перед носом вышеупомянутой визиткой. Заскрежетала цепочка, и дверь распахнулась ровно настолько, чтобы Николай смог протиснуться в щель.
- Пгойдемте ко мне. Не пугайтесь, это коммунальная квагтига, - отчаянно грассируя, проговорил хозяин.
Николай двинулся вперед по бесконечному коридору вслед за роскошной лысиной Шлимана в обрамлении седых патл. То слева, то справа, словно привидения в пещере неожиданностей, возникали возле своих дверей старухи, но при их приближении прятались в комнаты. В коридоре пахло смертью. Писатель схватился за грудь - боль уже не стихала. По всей видимости, в сердце вонзилась заноза.
Комната археолога напоминала музей древностей: сплошь черепа и черепки, пыльные склянки да амфоры. Небрежно смахнув на пол крошки с круглого стола, Шлиман обратился к Николаю:
- Ну, батенька, выкладывайте на чистоту.
Николай послушно развернул тряпицу и выложил на стол дар Ориона. За какой-то час камень претерпел сильные изменения: теперь он уже не просто пульсировал, а трепыхался раненой птицей в такт ударам его ноющего сердца. На месте еще недавно чуть розоватых прожилок пролегли хитросплетенные алые линии, точно сеть кровеносных сосудов. Зато сияние почти померкло.
- Типичнейший агтефакт, батенька! - воскликнул Шлиман, едва взглянув. - Пгичём, нефогматный агтефакт! Я увеген, батенька, что мы имеем дело с сокговищем мига!
Страшная догадка пронзила Николая, он охнул и прошептал посиневшими губами:
- Откуда вы знаете? Вы - посвященный?
Камень на столе подпрыгнул, на его фисташковой поверхности расплылось красное пятнышко. Шлиман едва заметно кивнул и пронзительно посмотрел на Николая.
- Гечь сейчас не обо мне, батенька! Вот, полюбуйтесь, до чего вы себя довели! Ведь это не камень, а ваше сегдце лежит сейчас пегедо мной на столе.
Сокговище мига - великий даг, но и большая ответственность. Вы не готовы пгинять ее, поэтому и с камнем обгащаться не умеете. Обладание сокговищем - это пгямая догога в кагдиогеанимацию. Пгизнайтесь, батенька, оно вам надо? Избавьтесь поскогее от камня, или же он избавится от вас!
- А конь? Что делать с конем? - упавшим голосом спросил Николай.
- Камень и конь негазделимы, - многозначительно произнес Шлиман. Затем он снабдил писателя валидолом и ловко выпроводил за порог.
Николай не помнил, как добрался до дачи. Давно перевалило за полдень, солнце жарило без энтузиазма - в воздухе витала зрелая истома начала августа. Белый конь по-прежнему пасся возле яблони, а сосед Егор Иваныч караулил у ворот, не пройдет ли кто по дороге с ворохом свежих новостей.
- Портки смени, сейчас к Витьке твоему отправимся! - на ходу бросил соседу Николай, стараясь не смотреть на коня. Писателя мучила совесть, он чувствовал себя так, словно предал лучшего друга. "Или я, или конь", - мысленно успокаивал себя мужик.
- Быстро докумекал! - донеслось с соседского участка.
Николай просунул голову сквозь дыру в заборе, уставился прямо в ехидные, бегающие глазки Егора Иваныча.
- Егор Иваныч, а ТЫ часом не посвященный?
Сосед молча подмигнул. Или, возможно, примерещилось это Николаю...
А когда жара спала и зажужжали комары, у черного хода мясокомбината совершилась сделка века. Витька, здоровенный детина в белом халате, с подозрительными красными разводами на пузе, похлопал коня по лоснящимся бокам.
- Эх, хороша скотинка! Все в дело пойдет!
Николай потупился.
- Как хоть колбаса называться будет? - спросил он.
Витька замялся:
- Мине... Мине... Нет, тибе... Тибетская, о, как!
- Тибетская? Конечно! Как же еще? - из глаз Николая в трехдневную щетину полились горячие мужские слезы.
- Спасибо. - Он пошел прочь.
- Эй, а сувенир? - удивился Витька. - Спасибо не булькает!
- Сувенир? Ах, да... - С этим словами Николай рассеянно вложил в огромную лапищу мясника сокровище мира, завернутое в тряпку.
***
В час, когда солнце задремало за вершинами сосен, лама вышел на пригородное шоссе и двинулся на восток. Он вел на поводу белого коня, в фалдах малиновых одеяний пульсировал камень. Дар Ориона возвращался в древнюю Шамбалу.
Из уст ламы лились сокрушенные речи на русском языке:
- Мать-перемать! Загадочный русский душа! Сокровище мира, вместе с белый конь я купить у Витька, на мясокомбинат! За бутылка водки!!! Витька седло с коня украсть, барыгам загнать. Нет, не готов еще русский люд принять сокровище мира... Ох, не готов!
Лама разволновался и, незаметно для себя самого, перешел на родное наречие. До глубокой ночи заглушал его бубнежку шум проносящихся автомобилей.
